Взаимоотношения россии / ссср с монголией / мнр в военной сфере (1911 – 1939 гг.)
На правах рукописи
Жалсапова Жаргалма Баировна
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ РОССИИ / СССР
С МОНГОЛИЕЙ / МНР В ВОЕННОЙ СФЕРЕ
(1911 – 1939 гг.)
Специальность 07.00.02 – Отечественная история
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Хабаровск – 2009
Работа выполнена на кафедре Истории Отечества, органов безопасности и зарубежных пограничных органов Хабаровского пограничного института Федеральной службы безопасности России.
| Научный руководитель: | доктор исторических наук, профессор Дубинина Нина Ивановна |
| Официальные оппоненты: | доктор исторических наук, профессор Жабаева Лариса Будаевна |
| кандидат исторических наук, доцент Пятков Александр Геннадьевич | |
| Ведущая организация: | Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Дальневосточный государственный университет» |
Защита состоится 31 октября 2009 г. в 10.00 на заседании диссертационного совета ДМ 212.293.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Дальневосточный государственный гуманитарный университет» по адресу: 680000, г. Хабаровск, ул. К. Маркса, 68, корп. 1, ауд. 311.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Дальневосточный государственный гуманитарный университет».
Автореферат разослан « 29 » сентября 2009 г.
Ученый секретарь диссертационного совета
кандидат исторических наук Е.С. Скрабневская
Тема исследования и ее актуальность
История межгосударственных взаимоотношений России и Монголии, имеющих общую границу протяженностью более трех тысяч пятисот километров, насчитывает не одно десятилетие. Географическое положение Монголии, ее соседство с такими крупнейшими державами, как Россия и Китай, определяли и определяют ныне ее значимую роль в геополитическом развитии Азиатско-Тихоокеанского региона. Исторический опыт многолетних связей России с Монголией в ХХ в. свидетельствует о том, что российско-монгольские отношения занимали важное место в политике СССР и оказывали существенное влияние на ситуацию на Дальнем Востоке. Обобщение опыта взаимоотношений СССР с МНР, особенно в 20–30-е гг. ХХ в. в период становления независимого монгольского государства, важно как для отечественной и монгольской историографии, так и для политической практики выстраивания отношений новой России с Монголией в ХХI в.
За прошедшее столетие взаимоотношения России с Монголией претерпели серьезные изменения. Они знали периоды сближения и удаления, подъема и спада. Коренные реформы в общественно-политическом и социально-экономическом строе России в конце ХХ – начале XXI в., а затем и в Монголии во многом обусловили кризис двусторонних отношений и привели к тому, что российско-монгольские связи с 90-х гг. ХХ в. оказались замороженными. Сократились российско-монгольские взаимоотношения в политике и экономике, результаты сказались и на военных отношениях. Резкий спад военного и военно-технического сотрудничества привел к активизации военных связей Монголии с другими странами, в частности, с США.
Переход России на новую парадигму общественно-политического и социально-экономического развития, происшедший в 90-е гг. ХХ в., исчезновение идеологического монополизма и административного диктата, утверждение демократических основ в российском обществе создали благоприятные условия для глубокого исследования отечественной истории, в том числе и отношений России с Монголией, включая и военную сферу.
Одной из основных целей внешнеполитического курса России в начале ХХI в., определенной в Концепции внешней политики Российской Федерации, является формирование отношений добрососедства с сопредельными государствами[1]. Об этом свидетельствует, в частности, возрастающий уровень политического взаимодействия Российской Федерации с Монголией, переход российско-монгольского сотрудничества на новую правовую основу. Итогом встречи Президента Российской Федерации Д.А. Медведева с Президентом Монголии Ц. Элбэгдоржем в августе 2009 г. в Улан-Баторе явилось подписание Декларации о развитии стратегического партнерства между Россией и Монголией. Президент РФ Д.А. Медведев на торжествах, посвященных 70-летию совместной победы на р. Халхин-Гол, отметил, что «эта победа является примером боевого братства, который ощутимо повлиял на ход боевых действий на Дальнем Востоке во время Второй мировой войны»[2].
Таким образом, актуальность темы взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере с 1911 по 1939 гг. определяется как научными, так и общественно-политическими факторами, тем особым вниманием, которое уделяется в настоящее время проблемам взаимоотношений России с сопредельными государствами. Изучение опыта конструктивного взаимодействия СССР и МНР в 20 – 30-е гг. ХХ в. имеет принципиальное значение в условиях складывания современного многополярного мира и обусловлено объективными геополитическими интересами России.
Степень научной разработанности темы
Историография проблемы взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере в 1911 – 1939 гг. берет свое начало в дореволюционный период, когда авторами публикаций были русские путешественники и исследователи Востока. Это книги и статьи исследователей Центральной Азии М.Н. Пржевальского, Г.Н. Потанина, П.К. Козлова, Б.Я. Владимирцева и др., а также представителей военной и гражданской администрации Б.М. Гурьева, Ю. Кушелева В.О. Новицкого[3]. В основном эти работы носили историко-описательный характер и содержали фактический материал, характеризовавший положение Монголии с военно-политической точки зрения.
Разнообразные аспекты отношений России/СССР с Монголией/МНР были исследованы в советский период историографии, охватывавший 1917 – 1991 гг. Освещение проблем советско-монгольских отношений велось с позиций, принятой тогда марксистско-ленинской методологии, теории классовой борьбы и мировой революции. Начало изучению Монголии в советский период положила книга И.М. Майского, в которой содержатся сведения о жизни монгольского общества и состоянии экономики, этнографии и религии страны[4].
В 20 – 30-е гг. ХХ в. основное внимание в исследованиях советско-монгольских отношений уделялось проблематике мировой революции и Монголии как плацдарму в продвижении революции на Восток. В эти годы вышло значительное количество статей и очерков о МНР, которые носили пропагандистский характер, распространявший общие сведения о Монголии и ее достижениях на пути некапиталистического развития[5]. Ценность же данных публикаций в том, что они были написаны, чаще всего, «по горячим следам» участниками описываемых событий. Однако отношения в военной сфере в них даже не затрагивались.
Одним из сложных вопросов историографии является проблема революционного движения в Монголии. Историография исходила из оценки В.И. Лениным монгольской революции 1921 г. как народной и из концепции некапиталистического пути развития[6]. Революция 1921 г., которая до конца 1980-х гг. однозначно оценивалась как антиимпериалистическая и антифеодальная, была предметом скорее политических, нежели исторических исследований[7]. Исследуемая тема затрагивалась в работе М. Колесникова, содержавшей биографию одного из лидеров революционного движения, главкома монгольской армии Д. Сухэ-Батора[8]
Деятельность белогвардейского генерала Р.Ф. Унгерна на территории Монголии рассматривалась в публикациях Б. Цибикова, А.Н. Кислова[9]. В книге А.Н. Кислова, участника событий 1921 г., повествовалось о боевых действиях 5-й советской армии против Азиатской конной дивизии Р.Ф. Унгерна.
В годы Второй мировой войны и первые послевоенные годы тема взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР выпала из внимания ученых. В 1950 – 1980-х гг. основной тематикой исследований советско-монгольских отношений были вопросы идеологической общности, социалистического интернационализма. Проблемы некапиталистического пути развития и суверенитета Монголии нашли освещение в публикациях Д.Б. Улымжиева, Л.М. Гатауллиной, В.В. Грайворонского и др.[10]
В 1960-х – начале 1970-х гг. появился ряд публикаций, посвященных советско-монгольским связям в военной области. Заслуживают внимания книги инструкторов Объединенного военного училища МНР И.А. Плиева и Н.С. Соркина, содержавшие сюжеты об организации регулярных частей монгольской армии и деятельности советских военных инструкторов[11]. В трудах Г.К. Плотникова, М. Воротникова были отражены отношения СССР и МНР в вопросах организации Монгольской народной армии[12].
Ярким проявлением советско-монгольских отношений в военной области были события на р. Халхин-Гол 1939 г., которые достаточно подробно описаны и проанализированы в военно-исторической литературе. Значение победы советской армии совместно с частями Монгольской народно-революционной армии на Халхин-Голе освещалось в публикациях С.Н. Шишкина, Г.Н. Севостьянова, М.В. Новикова, И.И. Кузнецова[13] и др. авторов. Советско-монгольские военно-политические отношения как образец братской дружбы и сотрудничества были представлены в монографии М.С. Капицы и В.И. Иваненко[14].
В 80-х гг. ХХ в. отечественная историография исследуемой проблемы пополнилась рядом коллективных трудов[15]. На русском и монгольском языках вышли «История МНР» и «История советско-монгольских отношений»[16]. Изданная в 1985 г. книга «Боевое содружество» посвященная развитию военных отношений СССР и МНР, являлась повествованием скорее политического характера нежели научно-исследовательского, к тому же она не содержала серьезного фактического материала[17].
В изданиях 50 – 80-х гг. ХХ в. исследуемая тема представлялась как образец международных отношений социалистического типа, обосновывались преимущества некапиталистического выбора Монголии. В целом, работам историков советского периода был присущ анализ отношений двух стран в координатах принятых идеологических парадигм – через призму классового подхода, союзнических интересов, братского сотрудничества. В основном советско-монгольские отношения рассматривались в политической и экономической сферах, военная сторона в прямой постановке не освещалась, поскольку документы, характеризовавшие эти взаимоотношения, были недоступны исследователям.
Новая парадигма политического развития России в начале 90-х гг. ХХ в., отказ от марксистско-ленинской методологии, весьма критическое отношение к советской историографии стимулировали пересмотр прежних традиционных концепций и оценок темы исследования. Нужно отметить, что расширилась историография проблем российско/советско-монгольских отношений, в частности, взаимоотношения стали рассматриваться в контексте российско-китайских, российско-японских отношений.
В постсоветский период отношения России с Монголией в 1911 – 1917 гг. нашли отражение в монографиях Е.А. Белова и Е.И. Лиштованного.[18] Е.А. Белов считает, что события 1911 г. и провозглашение независимости Монголии никак нельзя назвать революцией, так как в 1911 – 1915 гг. Внешняя Монголия не была независимой, а находилась в переходном политическом состоянии.
Единственной публикацией, отражавшей ключевые проблемы российско-монгольских отношений в военной области, стала статья И.М. Попова, в которой были выделены основные направления взаимодействия России и Монголии в военной сфере в начале ХХ в.[19]
Позволяют расширить поле исследования российско-монгольских отношений в военной сфере публикации Ю.В. Кузьмина, содержавшие материалы о политике России в отношении Монголии[20].
Вопросы взаимодействия подразделений Народно-революционной армии Дальневосточной республики и Красной Армии с монгольскими частями в борьбе с отрядами Р.Ф. Унгерна на территории Монголии рассматривались в трудах Д.П. Першина, С.Л. Кузьмина[21].
Тема монгольской революции 1921 г. продолжает привлекать внимание современных российских историков. В конце ХХ – начале ХХI вв. появились монографии С.К. Рощина, С.Г. Лузянина, в которых впервые были введены в научный оборот многие документы и материалы центральных архивов РФ по истории развития советско-монгольских отношений в 1920 – 1940-х гг.[22] С.Г. Лузянин внимание уделил «монгольскому» вопросу в отношениях Советского Союза и Китайской республики. Вопросы советско-монгольских отношений в военной сфере рассматривались фрагментарно. Вопрос участия и роли бурятских деятелей в революционных преобразованиях 1921 г. в Монголии был исследован Б.В. Базаровым, Л.Б. Жабаевой, Ш.Б. Чимитдоржиевым[23].
На рубеже ХХ – ХХI вв. тема российско-монгольских отношений получила освещение в монографиях В.Ц. Ганжурова, Г.С. Яскиной, И.Д. Борисовой, Е.В. Бойковой, И.И. Ломакиной[24]. Анализ данных исследований позволил детально рассмотреть развитие политических и торгово-экономических связей двух стран на разных этапах. При этом авторы не ставили своей целью анализировать российско-монгольские отношения в военной сфере.
Историография событий на р. Халхин-Гол пополнилась публикациями В.Н. Вартанова, В.А. Гаврилова, книгами А.В. Шишова и А.Б. Широкорада [25].
Научный интерес вызывает фундаментальный труд ведущих монголоведов Института востоковедения РАН «История Монголии. ХХ век»[26]. На основе новых подходов и оценок авторы осветили основные этапы истории Монголии, в том числе и те, которые раньше замалчивались преимущественно по идейно-политическим соображениям или трактовались односторонне.
Существенный вклад в исследование российско-монгольских отношений внесли сборники материалов международных и всероссийских конференций, а также материалы IX международного конгресса монголоведов[27].
Наряду с работами советских историков, тема в той или иной степени освещалась в трудах монгольских исследователей. Необходимо подчеркнуть, что несколько десятилетий монгольская историография развивалась в русле советской традиции, в основном ей был присущ тот же жесткий однозначный идеологический подход. Российско-монгольские отношения начала ХХ в. были исследованы Г. Навааннамжилом, Ц. Пунцагноровом, Б. Лигуу и др.[28] Некапиталистический путь развития Монголии, а также роль Народной партии в проведении преобразований в стране рассматривались в трудах Б. Ширендыба, Ю. Цеденбала, Б. Лигдэна, С. Дамдинсурэна[29] и др. авторов. Вопросы формирования монгольской армии фрагментарно были отражены в публикациях Ж. Лхагвасурэна, С. Равдана[30].
С начала 90-х гг. ХХ в. монгольские авторы отошли от прежних идеологических стереотипов и оценок, стремились выражать самостоятельную точку зрения о политике СССР и Коминтерна в отношении Монголии в 20 – 30-х гг. ХХ в. Российско-монгольские отношения в военной области в начале ХХ в. были проанализированы в статье Н. Хишигт. По мнению автора, отношение России к Монголии как буферу определило в 1910-х гг. политику реформ монгольской армии[31].
Следует выделить двухтомный труд Б. Батбаяра (Баабар), в котором события 1921 г. рассматривались как прямое продолжение национально-освободительного движения монголов 1911 г. [32] Особо стоит отметить работы О. Батсайхана, считавшего, что в трудах монгольских историков политика Монголии после провозглашения независимости страны была освещена недостаточно объективно, в трудах же западных исследователей она отражена более реалистично[33]. В монографии Ж. Цэцэгмы была проанализирована роль представителей бурятской интеллигенции в становлении монгольской государственности[34].
Несомненный интерес вызывают публикации Л. Хашбата, Д. Дашпурэва, в которых была дана неоднозначная оценка политике СССР в отношении МНР в 1930-х гг.[35] Проблемы советско-монгольских отношений в 30-х гг. ХХ в. затрагивались в статье Ц. Батбаяра[36]. Жизни и деятельности видных государственных и военных деятелей МНР были посвящены работы монгольского историка Ш. Агваана[37].
Несмотря на значительное количество научных трудов по проблемам взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в 1911 – 1939 гг. тема российско-монгольских военных отношений оставалась в тени. Авторы касались этой проблемы поверхностно, освещали фрагментарно в контексте более широких тем. Краткий историографический анализ позволяет сделать вывод о том, что история отношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере в 1911 – 1939 гг. в отечественной историографии пока не нашла достаточного освещения.
Целью диссертационной работы является исследование опыта российско/советско-монгольских взаимоотношений в военной сфере в 1911 – 1939 гг. в контексте новых подходов отечественной и монгольской историографии.
Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
- выявить основные предпосылки становления российско-монгольских связей в военной сфере в 1911 – 1917 гг.;
- раскрыть противоречивую роль партийно-политического руководства СССР в отстаивании независимости монгольского государства;
- исследовать воздействие сложной геополитической ситуации на Дальнем Востоке в 30 гг. ХХ в. на динамику советско-монгольских отношений в военной сфере, на формирование регулярной армии МНР;
- обобщить деятельность советских военных структур в повышении боеспособности войск МНР в 1930-е гг. и опыт взаимодействия советских и монгольских частей в отражении японской агрессии на р. Халхин-Гол;
- раскрыть роль видных монгольских политических и военных деятелей, а также советских военных специалистов в организации и укреплении частей монгольской армии.
Объектом диссертационного исследования является государственная политика России/СССР в отношении Монголии/МНР в военной сфере в 1911 – 1939 гг.
Предметом диссертационной работы стал процесс российско/советско-монгольских взаимоотношений в военной сфере в 1911 – 1939 гг.
Хронологические рамки исследования охватывают значительный период в истории российско-монгольских межгосударственных отношений. Нижняя граница исследования – 1911 г. – обусловлена началом Синьхайской революции в Китае, которая привела к свержению маньчжурского господства в Монголии, образованию монгольской монархии и началу взаимоотношений Российской империи с Монголией в военной сфере.
Верхняя граница исследования – 1939 г. – определена событиями «необъявленной войны» на р. Халхин-Гол, где Советский Союз оказал решающую военную помощь МНР в отражении японской агрессии, и началом Второй мировой войны.
Особенности территориальных рамок исследования заключаются в том, что исследуемые отношения в 1911 – 1939 гг. не находили определенных ограниченных территориальных границ, а реализовывались в рамках пространства России/СССР и Монголии/МНР.
Методологическая основа исследования.
В методологическую основу диссертационного исследования положена современная концепция отечественной историографии о теоретико-методологическом плюрализме[38]. Особенность исследуемых задач заключается в том, что развитие военно-политических отношений России/СССР с Монголией/МНР в первой трети ХХ в. происходило в условиях революционной «ломки» в обеих странах, перехода к новым государственным и общественно-политическим структурам. Политика советского руководства в отношении МНР в 20 – 30-х гг. ХХ в. была подчинена, прежде всего, военно-стратегическим задачам СССР. Формационный подход дал возможность оценить опыт двусторонних военно-политических отношений с широких общеисторических позиций.
Взаимоотношения России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере в некотором роде отражают взаимодействие стран двух цивилизаций: российско-европейской и монгольско-азиатской. Цивилизационный подход позволил исследователю показать национальные и этнические особенности в российско/советско-монгольских отношениях и выяснить, в какой степени учитывались эти особенности в политике.
Принцип историзма позволил рассматривать развитие исторического процесса с учетом закономерностей, которые определяли процессы государственного развития, опираться на реальные факты, оценить события и выявить их истинное содержание, исследовать каждое событие и явление в тесной связи с советской политикой в МНР и международной обстановкой, сложившейся на Дальнем Востоке в исследуемый период.
В основу построения диссертационной работы положен проблемно-хронологический метод, позволивший расчленить широкую тему на ряд важных проблем, каждая из которых рассматривается в хронологической последовательности. Сравнительно-исторический метод помог сравнить различные исторические концепции с целью выявления их общих черт, особенностей, самобытности и степени заимствования; объективно оценивать данные, полученные другими исследователями по проблемам российско-монгольских отношений. Статистический метод позволил использовать суммарные показатели, выявить количественные характеристики определенных процессов и явлений. Применение указанных принципов, подходов и методов к изучению поставленной проблемы позволило в значительной степени преодолеть методологические трудности и разрешить основные задачи исследования.
Источниковая база исследования
Эмпирическая база исследования опирается на две крупные группы источников: опубликованные и неопубликованные документы и материалы. В группу опубликованных источников входят международные правовые акты, заключенные Россией/СССР с Монголией/МНР. К ним относятся: Русско-монгольское соглашение о признании автономии Внешней Монголии от 3 ноября 1912 г.; Соглашение между правительством РСФСР и Народным правительством Монголии об установлении дружественных отношений от 5 ноября 1921 г.; Протокол о взаимопомощи между СССР и МНР от 12 марта 1936 г.
Исключительную ценность для исследования темы взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере имеют вышедшие в постсоветские годы сборники, в которых были изданы архивные документы и материалы. В сборнике «Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП (б) и Коминтерн. 1919 – 1943» содержатся документы о политике Советского Союза в отношении МНР[39]. В изданных сборниках документов – «Сталинское Политбюро в 1930-е годы» (1995), «Советское руководство. Переписка. 1928 – 1941» (1999), «Политбюро ЦК РКП(б). Повестки дня заседаний. Т. 2. 1930 – 1937» (2000), «Сталин и Каганович. Переписка. 1931-1936» (2001) были извлечены важные материалы, которые еще не вошли в широкий научный оборот[40].
Уникальным источником по теме исследования стал сборник архивных документов «Российско-монгольское военное сотрудничество» в двух частях[41]. Впервые были опубликованы такие ценнейшие источники, как документы с грифом секретности Главного Управления Генерального штаба вооруженных сил России, документы Архива внешней политики Российской империи, Архива внешней политики РФ, Российского государственного военного архива, Национального архива Монголии, Архива Правительства Монголии, Центрального архива ВС Монголии, Центрального партийного архива Монголии. В сборнике содержатся договоры и соглашения, заключенные Россией/СССР с Монголией/МНР в военной области, записи бесед высшего политического и военного руководства, а также доклады и рекомендации специалистов, работавших в МНРА, советскому руководству.
Сборник документов «Советско-монгольские отношения. 1921 – 1974» содержит документы из Центрального государственного архива Советской армии (ныне – РГВА), Центрального государственного архива МНР и публикации монгольской газеты «нэн»[42].
Особо стоит отметить сборник архивных документов с комментариями, вышедший в 2000 г., который включает материалы, касавшиеся деятельности монгольской кавалерийской бригады и ее русских инструкторов, вступления частей Красной Армии на территорию Монголии в 1921 г.[43]
Опубликованные в последние годы документы о политике России/СССР в отношении Монголии/МНР во многом сделали возможным исследовать тему, являвшуюся закрытой ранее.
Неопубликованную группу источников составляют архивные материалы и документы, извлеченные из фондов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского Государственного военного архива (РГВА), Российского Государственного военно-исторического архива (РГВИА), Российского Государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Национального архива Республики Бурятия (НАРБ), Государственного архива Иркутской области (ГАИО), Государственного архива Хабаровского края (ГАХК).
В ГАРФ исследованы материалы фондов: Совет Народных Комиссаров РСФСР – Совет Министров РСФСР (ф. Р-130), Центральный исполнительный комитет СССР (ф. 3316), Всесоюзное общество культурных связей с заграницей (ф. 5283). В РГАСПИ внимание автора привлекли фонды: ЦК КПСС (ф. 17), Исполком Коминтерна (ф. 495), Каганович Л.М. (ф. 81).
Особую ценность представляют фонды РГВА: Управление делами Наркомата обороны СССР (ф. 4), Политическое управление Красной Армии (ф. 9), Штаб 5-й армии и Восточно-Сибирского военного округа (ф. 185), Управление Народно-революционной армии и флота Дальневосточной республики (ф. 221), Управление экспедиционного корпуса 5-й армии (ф. 912), Управление фронтовой (Читинской) группы (ф. 30577), Управление 17-й армии (ф. 32113), Секретариат председателя РВС СССР (ф. 33987), Оперативное управление Генерального штаба РККА (ф. 37977).
В фонде РГВИА Главное управление Генерального штаба (ф. 2000) исследованы материалы о русской военной политике в Монголии до 1917 г.
Фонды НАРБ Революционный комитет Бурят-монгольской автономной области РСФСР (ф. Р-477), Восточно-монгольская контора Сибгосторга (ф. 1610) располагают материалами о борьбе с белогвардейскими соединениями на территории Монголии, о деятельности бурятских представителей по линии Коминтерна.
В фондах ГАИО Главное управление Восточной Сибири (ф. 24), Канцелярия генерал-губернатора Восточной Сибири (ф. 25), Экспедиция по закупке скота в Монголии для нужд действующей армии (ф. 71) содержатся материалы, касающиеся организации монгольской кавалерийской бригады, деятельности русских военных инструкторов. Изучены личные фонды Е.М. Даревской (Ф. Р-3462) и Ф. А Кудрявцева (Ф. Р-2698). В ГАХК исследованы фонды: Дальневосточный краевой комитет ВКП(б) (ф. П-2), Дальистпарт (ф. П-44) и др. Всего было исследовано 27 фондов 7 центральных и региональных архивов.
Автором использованы материалы газет «Правда», «Известия», «Боец и пахарь», «Красная звезда», «Тихоокеанская звезда» и ресурсы «Интернет», а также мемуары и воспоминания участников боев на Халхин-Голе[44].
Таким образом, источниковая база исследования, представленная опубликованными и неопубликованными документами и материалами, позволяет достоверно исследовать проблемы взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере в 1911 – 1939 гг.
Научная новизна диссертации заключается в том, что
- на основе опубликованных в последние годы документов и материалов, а также архивных источников, часть которых впервые вводится в научный оборот, обобщен опыт взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в военной области в 1911 – 1939 гг.;
- в широких хронологических рамках в контексте межгосударственных отношений проанализирован и раскрыт процесс организации регулярных частей монгольской армии, выявлена определяющая роль в этом СССР;
- раскрыта противоречивая роль партийно-политического руководства СССР в отстаивании независимости монгольского государства, когда наряду с финансовой, политической, военной помощью происходило грубое вмешательство во внутренние дела Монголии;
- сделаны выводы о том, что процесс отношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере не был однолинейным, что в 30-е гг. ХХ в. он определялся военно-стратегическими факторами;
- раскрыта роль видных монгольских политических и военных деятелей, а также советских военных специалистов в организации и укреплении частей монгольской армии с учетом новых подходов отечественной и монгольской историографии.
Практическая значимость работы заключается в том, что ее содержание и обобщения позволяют:
- учитывать исторический опыт взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере при разработке программ развития российско-монгольского военного и военно-технического сотрудничества;
- использовать материалы исследования при дальнейшей разработке научных работ по данной проблематике, трудов по истории Дальнего Востока, международных отношений России/СССР, для разработки и чтения лекционных курсов по историческим специальностям, при написании дипломных, курсовых работ по всеобщей истории, отечественной истории, политологии, военной истории студентами высших учебных заведений и военными специалистами.
Апробация результатов исследования.
Положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры Истории отечества, органов безопасности и зарубежных пограничных органов Хабаровского пограничного института Федеральной службы безопасности России, на международной научно-практической конференции «Улымжиевские чтения – 3» (г. Улан-Удэ, 2007 г.), всероссийских научно-практических конференциях: «Экономика, управление, общество: история и современность» (г. Хабаровск, 2007 г.), «Катанаевские чтения» (г. Омск, 2008 г.), «Защита и охрана государственной границы Российской Федерации: состояние и перспективы развития» (г. Хабаровск, 2008 г.).
По теме диссертации опубликовано 11 статей, в том числе 3 – в журналах, рекомендованных ВАК.
Структура работы определяется целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, шести параграфов, заключения, списка источников и литературы, приложений.
Основное содержание диссертации
Во введении обоснованы актуальность темы, степень ее изученности, определены цель и задачи исследования, его источниковая база, методологическая основа, научная новизна и практическая значимость диссертации.
В первой главе «Российско-монгольские отношения в военной сфере в 10 – 20-х гг. ХХ в.» раскрыт процесс становления военных связей России с Монголией в дореволюционный период.
В 10-е гг. ХХ в. политика России в отношении Внешней Монголии заметно активизировалась. Российская империя в целях изучения военно-стратегического положения в начале ХХ в. направила в Монголию ряд научных экспедиций, которые возглавлялись представителями военных кругов. Еще в 1909 г. посланник российского императора в Китае И.Я. Коростовец в письме Иркутскому генерал-губернатору А.Н. Селиванову сообщал, что «правительство Китая стало обращать весьма серьезное внимание на Монголию, всячески стремясь ассимилировать ее и укрепить границы с Россией путем усиленной колонизации, найдя тем самым выход для избытка населения внутри собственного Китая»[45]. Он предложил направить агентурную работу на территорию Внешней Монголии и назначить полковника А.Д. Хитрово Кяхтинским пограничным комиссаром, чтобы была возможность обладать полнотой сведений о стране, содействовать развитию русско-монгольской торговли и изучить местность с военной точки зрения. Деятельность девяти русских экспедиций на территории Монголии, изучение ее с военной точки зрения свидетельствовали об интересе русского правительства в развитии взаимоотношений с Монголией в военной сфере.
Воспользовавшись падением династии Цин в Китае, Внешняя Монголия при поддержке русских властей в 1911 г. добилась автономии. На территории Внешней Монголии была образована теократическая монархия во главе с Богдо-гэгэном. В Урге 21 октября 1912 г. было подписано соглашение между правительством России и правительством Богдо-гэгэна, которое фактически признавало монгольское государство. Правительство России обязывалось оказывать Монголии помощь для того, чтобы «она сохранила установленный ею автономный строй, а также право содержать свое национальное войско, не допуская на свою территорию китайских войск и колонизации своих земель китайцами»[46]. При правительстве автономной Монголии появились русские военные, финансовые советники, переводчики. Генеральный консул в Монголии стал еще и дипломатическим агентом. Выступив в роли посредника между Ургой и Пекином, правительство России под благовидным предлогом охраны своего консульства ввело в Ургу ограниченный контингент войск – батальон пехоты и две сотни казаков.
Создание национальных вооруженных сил стало одним из центральных направлений политики Монгольской монархии и рассматривалось как гарантия ее независимого существования. Однако вследствие ограниченного военно-экономического потенциала Монголии эта задача могла быть решена только при помощи России, которая удовлетворила просьбы монголов об оказании помощи в создании национальных вооруженных сил страны. В этом была заинтересована и сама Россия, что было связано с её интересами. В этот период так называемая армия Монголии состояла из разношерстных, неорганизованных, слабо обученных и плохо вооруженных отрядов и включала небольшой контингент кадровых воинов и мобилизуемых на местах в случае необходимости аратов. В организационном отношении это были конные отряды.
Российско-монгольское межправительственное соглашение о формировании монгольской кавалерийской бригады в составе двух полков с пулеметом и артиллерией было подписано в Петербурге в 1912 г. во время пребывания там второй миссии Министерства иностранных дел Монголии Ханда Доржи[47]. Российское правительство в апреле 1912 г. выделило 100 тыс. руб. на военные нужды Монголии и направило туда военных инструкторов во главе с полковником Д.Н. Надежным. По просьбе монгольского правительства в 1912 г. в Хужир-Булане недалеко от Урги русскими военными инструкторами было основано первое военное училище по подготовке младших командиров.
Как показывают архивные источники, русские военные инструкторы оказывали советническую помощь в военном министерстве Монголии непосредственно при формировании регулярных частей и в деле подготовки и обучения личного состава монгольской армии. В качестве инструкторов в Монголию были направлены офицеры и унтер-офицеры российской армии, в том числе из лиц бурятской национальности. Помимо обучения цириков военному делу российско-монгольские договоренности предусматривали обеспечение монгольской армии оружием. В общей сложности в 1910-х гг. Россия трижды поставляла оружие, предоставила Монголии денежный заем в размере 5,1 млн. руб. на военные нужды.
По состоянию на конец 1912 г. с помощью русских инструкторов было подготовлено шесть сотен регулярной конницы. В состав монгольских вооруженных сил входили отряды общей численностью 700 чел. и около 10 тыс. необученного ополчения[48]. Очевидно, что этих сил было недостаточно для оказания сопротивления в случае вторжения извне. У самих монголов не было достаточных знаний и опыта создания современной армии, решение всех вопросов, касавшихся обучения цириков, полностью ложилось на плечи русских инструкторов.
Анализ документов показывает, что при подготовке и обучении цириков русские военные инструкторы сталкивались с множеством проблем, которые были связаны с крайне низким общим уровнем развития основной массы населения страны, огромным влиянием ламаистской религии и особенностями быта, нравов и поведения монголов. К концу господства Цинской империи почти треть мужского населения Внешней Монголии составляли ламы. Военный министр В.А. Сухомлинов в докладе Николаю II о деятельности русских военных инструкторов по формированию Монгольской бригады в 1913 г. писал, что «в Монголии наши инструкторы в начале своей деятельности встретили недоброжелательное отношение со стороны некоторых членов монгольского правительства. Однако по мере успешного хода обучения монгольской бригады негативное отношение к нашим инструкторам сгладилось»[49].
Как свидетельствуют источники, шел сложный переговорный процесс между Россией и Китаем по определению статуса Внешней Монголии. В результате длительных переговоров в 1915 г. было подписано тройственное русско-китайско-монгольское соглашение, окончательно определившее статус монгольского государства как автономии в рамках Китая. В решении «монгольского» вопроса правительство России стремилось проводить компромиссную политику. С одной стороны, российская дипломатия стремилась сохранить за собой Внешнюю Монголию, с другой стороны, не хотела испортить отношения с Китаем. К тому же она была связана договоренностями с Японией. В связи с этим русская дипломатия придерживалась в этом вопросе двух политических ориентиров: во-первых, Монголия должна получить широкую автономию, но формально оставаться в составе Китая, во-вторых, пределы будущей автономной Монголии должны ограничиваться территорией Внешней Монголии. Кяхтинское тройственное соглашение явилось компромиссом, в котором Россия нашла приемлемое в тех условиях решение «монгольского» вопроса.
Начавшиеся в начале 1917 г. революционные события в России прервали развивавшиеся отношения Российской империи с Монгольской монархией. Революционные события 1917 г. привели к радикальным изменениям в России и к установлению советской власти в стране. Опасаясь влияния революции в России, монгольское правительство закрыло границу с РСФСР. Между Советской Россией и правительством Монголии в этот период были оборваны все дипломатические связи. Воспользовавшись общим ослаблением России, которая находилась в состоянии Гражданской войны, китайское правительство в 1919 г. ввело свои войска на территорию Внешней Монголии, нарушив договоренности Кяхтинского тройственного соглашения. Автономия Внешней Монголии была ликвидирована, на ее территории утвердился китайский военный оккупационный режим.
Захват белогвардейским генералом Р.Ф. Унгерном столицы Внешней Монголии Урги явился поводом для вмешательства Советской России. Ввод частей Народно-революционной армии ДВР и подразделений Красной Армии на территорию Монголии 26 июня 1921 г.способствовал развитию движения за национальную самостоятельность Монголии, которое, в конечном счете, привело к провозглашению государственной независимости. К управлению государством пришли новые общественные силы под руководством Монгольской народной партии, было сформировано Народно-революционное правительство Монголии во главе с Д. Бодо. Значимым событием стало подписание 5 ноября 1921 г. Соглашения между правительством РСФСР и Народным правительством Монголии об установлении дружественных отношений между Россией и Монголией. Правительство Китая выражало недовольство по поводу событий, происходивших в Монголии, но, в конце концов, в 1924 г. принципиально согласилось на участие Советского правительства в урегулировании «монгольского» вопроса.
Перед народным правительством Монголии встала задача охраны революционного порядка и защиты своей независимости, что невозможно было сделать без постоянной армии. Монгольское правительство обратилось к руководству советского государства с просьбой оказать помощь в организации боеспособных частей регулярной армии. Советское правительство частично возложило на руководство армии ДВР решение задачи создания монгольских боеспособных воинских частей. Военные специалисты 5-й Народно-революционной армии в августе 1921 г. разработали проект организации военной системы в Монголии. В его основу были положены принципы территориальности при военных призывах и формировании постоянной кадровой армии, предусматривалось создание института русских военных инструкторов во главе с начальником штаба[50]. Проект был положен в основу «Положения об организации Народной революционной армии».
Поскольку Монголия формально являлась автономией Китая, опасность присоединения Китаем Монголии в качестве западной провинции обусловила в 1921 – 1922 гг. дислокацию нарождавшейся армии на востоке страны. Монгольское командование около половины армии расположило в направлениях: Урга – Гуй-хуа-чень, Урга – Калган, Урга – Далай-нор, Урга – Цицикар, ст. Маньчжурия со стратегическим резервом в Урге, как правительственном и жизненном центре и важном стратегическом пункте [51]. Обширная территория Монголии, на которой проживали 600 тыс., в основном кочевников-скотоводов, отсутствие водного и железнодорожного транспорта, протяженность границ вынудили монгольское правительство при выборе родов войск своей постоянной армии остановиться на конной армии. Она, как более подвижная и легкая, к тому же традиционная для страны, могла дать возможность быстро переправить войсковые части в места их действительной необходимости. Начало создания органов и учреждений здравоохранения в Монголии было положено в октябре 1921 г. появлением медицинского отдела в Военном министерстве. Страна до этого фактически не знала европейской медицины. В 1923 г. был открыт первый стационар – военный госпиталь.
Советская Россия оказала помощь и содействие руководству страны в организации штабной работы и укреплении главных органов управления войсками Монголии. По приглашению монгольского правительства начальниками Главного штаба Монгольской народной армии длительное время работали советские военные специалисты Лятте (март – апрель 1921), П.И. Литвинцев (апрель – сентябрь 1921), В.А. Хува (1921 – 1922), С.И. Попов (1922 – 1923), Д.И. Косич (1923 – 1924), В.А. Кангелари (1925 – 1926), Я.В. Шеко (1927 – 1930). В ходе советско-монгольских переговоров во время визита главкома монгольской армии Х. Чойбалсана в СССР в 1926 – 1927 гг. были достигнуты соглашения о предоставлении помощи монгольской армии оружием и боевой техникой, командировании советских военных инструкторов для совершенствования боевой подготовки личного состава монгольской армии и обучении монгольских цириков в военных учебных заведениях Красной Армии.
На заседании Великого Народного Хурала 26 ноября 1924 г. впервые в многовековой истории Монголии была утверждена первая Конституция, провозгласившая её народной республикой. В вопросе о статусе МНР позиция СССР была двойственной и противоречивой. Первую половину 1920-х гг. можно назвать периодом дипломатической борьбы между Советским государством и Китаем по определению статуса Внешней Монголии. СССР поддерживал стремление монгольского народа на самоопределение. Несмотря на противоречивые, сложные отношения с Китаем, Советский Союз продолжал оказывать всестороннюю помощь монгольскому правительству в создании регулярных армейских подразделений. Необходимо подчеркнуть, что советская дипломатия справилась с решением исключительно сложной задачи высвобождения Монголии/МНР от пут прежних международных договоренностей, ставивших ее в положение зависимости от Китая.
Особенностью советско-монгольских отношений в 1920-х гг. являлось то, что Советская Россия и Коминтерн, руководствуясь теорией некапиталистического пути развития, стали рассматривать Монголию как базу для распространения идей революции на Восток.
Во второй главе «Военно-политические отношения СССР и МНР в 30-х гг. ХХ в.» внимание сосредоточено на раскрытии взаимоотношений СССР и МНР в военной сфере в контексте осложнявшейся международной ситуации на Дальнем Востоке в 1930-х гг.
В первой половине 30-х гг. ХХ в. военно-политическая ситуация на Дальнем Востоке радикально изменилась с оформлением Японией марионеточного государства Маньчжоу-Ди-Го и появлением там значительного количества японских войск. Оккупация Маньчжурии расценивалась в Японии как начало реализации военно-стратегических планов создания «сопроцветания Великой Восточной Азии». Стратегические цели милитаристских кругов Японии были сформулированы в меморандуме генерала Танака Гиити, который был вручен императору 25 июля 1927 г. «Для того чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию, – подчеркивалось в меморандуме, – для того чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай»[52]. В целом, в случае объединения Монголии с Японией и Маньчжоу-Ди-Го, по расчетам японских военных специалистов, советские территории на Дальнем Востоке оказались бы в тяжелом положении и можно было уничтожить влияние СССР на Дальний Восток без особых военных действий. Об этом свидетельствовало письмо посла Хирота, предназначенное начальнику Генштаба Японии, в котором он считал необходимым «чтобы Япония стала на путь твердой политики в отношении Советского Союза, будучи готовой начать войну в любой момент. Кардинальная цель этой войны должна заключаться не столько в предохранении Японии от коммунизма, сколько в завладении советскими Дальним Востоком и Восточной Сибирью»[53].
В связи с этой реальной и серьезной угрозой МНР представляла для Советского Союза значительный политический и военно-стратегический интерес. Действуя из Монголии, потенциальный агрессор мог нанести удары по жизненным центрам Восточной Сибири, перерезать Транссибирскую железнодорожную магистраль и отделить советский Дальний Восток от остальной части страны. Проблема МНР стала одним из важных проблем политики советского руководства на Дальнем Востоке. Вопросы взаимодействия СССР и МНР стали обсуждаться на самом высоком уровне – на заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б). В марте 1932 г. была создана постоянная Монгольская комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) во главе с наркомом обороны К.Е. Ворошиловым – «для разрешения всех вопросов, касавшихся МНР». На Политбюро ЦК ВКП(б) С 1930 по 1939 гг. 165 раз обсуждались вопросы, связанные с Монголией[54]. В это число входили решения и постановления «О Монголии», кадровые вопросы об отправке уполномоченных представителей, военных советников в Монголию и др. Монгольская комиссия при Политбюро ЦК ВКП(б), выполнявшая функции главного координатора и исполнителя советской политики в Монголии, была ликвидирована17 марта 1939 г. Решение вопросов, связанных с МНР, передавалось в различные ведомства и министерства в зависимости от характера.
МНР оказалась единственной возможностью для СССР иметь союзника в будущем назревавшем конфликте. В свою очередь, руководство МНР понимало, что бороться с мощными японскими войсками только своими силами страна будет не в состоянии. Между СССР и МНР 27 ноября 1934 г. было заключено устное джентльменское соглашение[55]. Надвигавшаяся угроза нападения Японии, тревожная обстановка на монголо-маньчжурской границе обусловили необходимость юридического оформления джентльменского соглашения 1934 г. в виде Протокола о взаимной помощи между СССР и МНР, который был заключен 12 марта 1936 г. и стал первым официальным документом, зафиксировавшим советско-монгольские отношения в военной сфере. Советско-монгольский протокол не только дал возможность военного взаимодействия в случае военной угрозы обеим странам со стороны Японии, но и подразумевал подписание ряда конкретных документов между отдельными министерствами и организациями двух стран с целью его реализации. Так, в соответствии с ним стороны брали на себя взаимные обязательства. Во-первых, советское руководство предоставило монгольскому правительству заем в сумме 10 млн. рублей для организации авиалинии Чита – Улан-Батор. Во-вторых, было необходимо осуществить скорейшее строительство железной дороги между Читой и Улан-Батором. В-третьих, СССР обязался оказать МНР помощь в укреплении ее армии. В-четвертых, в случае необходимости монгольское правительство должно было предоставить советскому правительству все возможные условия для прохождения советской армии через территорию МНР.
Малый Хурал и Совет Министров МНР 25 марта 1937 г. приняли решение обратиться к руководству Советского Союза с просьбой ввода войск на территорию Монголии. Советские войска – 30 тыс. личного состава, 265 танков, 280 бронеавтомобилей и 107 самолетов – были направлены в МНР. Эти войска были объединены в 57-й Особый корпус со штабом в Улан-Баторе и дислоцировались на территории Восточно-Гобийского, Хэнтэйского и Сухэ-Баторского аймаков, то есть во всех стратегически важных районах, граничивших с Китаем. Дислокация советских воинских соединений вытекала из оперативной оценки восточной границы МНР.
Начиная с 1934 г., советское правительство предоставляло монгольской стороне безвозмездную помощь на содержание армии. В соответствии с постановлением СНК СССР сумма дотации для монгольской армии составляла 30% всего военного бюджета МНР. Общая сумма дотации СССР военному бюджету МНР с 1934 по 1939 гг. всего составила 63 998 370 руб. Правительство СССР на основе договорных обязательств содержало на территории МНР советские воинские формирования, а также советских военных специалистов, приглашенных монгольским правительством. В МНР в 1936 г. были приглашены и работали 110 советских инструкторов, в 1937 г. их количество увеличилось до 139, а в 1939 г. – до 681 чел. Подготовка монгольских военных специалистов осуществлялась не только в МНР, но и в Советском Союзе – в военных академиях и средних учебных заведениях Красной Армии. Монгольские цирики обучались и содержались за счет СССР.
Вместе с тем в конце 20-х – в начале 30-х гг. ХХ в. советское партийно-политическое руководство вмешивалось во внутриполитическую жизнь МНР в административно-командном духе, усилилось идеологическое давление Коминтерна на монгольское правительство, что привело к сложной политической ситуации в Монголии в начале 1930-х гг. Несмотря на то, что в документах Коммунистической партии СССР декларировалась необходимость учитывать национальные особенности и этническое своеобразие монголов, на практике этого не происходило. К тому же советское руководство приняло решение о необходимости покончить с ламством как с потенциальной базой антикоммунистических и антисоветских настроений. И. Сталин потребовал ликвидации лам – врагов государственной независимости и суверенитета МНР. В эти годы в МНР насчитывалось около 100 тыс. лам, что составляло приблизительно 1/7 часть населения МНР. С середины 1930-х гг. советские государственные и партийные лидеры начали все более открыто оказывать давление на монгольское руководство, использовать репрессивные методы.
Со второй половины 1930-х гг. усилились провокации и участились конфликты на монголо-маньчжурской границе, которые, в конечном счете, вылились в 1939 г. в военные действия, которые Г.К. Жуков назвал «необъявленной войной». Поводом для развязки военных действий и так называемого «пограничного конфликта» явилось притязание японского правительства на территорию МНР восточнее р. Халхин-Гол. Важнейшим фактором для конфликта являлось отсутствие демаркации маньчжуро-монгольской границы в районе р. Халхин-Гол. На этот период для японцев территория до р. Халхин-Гол была крайне необходимой и важной. Дело в том, что японцы развернули строительство железной дороги Халун Аршан – Ганьчжур, строя ее в обход Большого Хингана. По плану дорога должна была пройти через район Номонхан бурд обо – недалеко от границы МНР около 2-3 км. Готовясь к нападению на Советский Союз и МНР, милитаристские круги Японии опасались, что железная дорога Халун-Аршан – Ганьчжур может подвергнуться прицельному огню с песчаных высот на восточном берегу р. Халхин-Гол. Поэтому р. Халхин-Гол и песчаные высоты по ее восточному берегу в случае их захвата и укрепления японцами создавали прикрытие подступов к Хайлару и Халун-Аршан[56].
По мнению некоторых современных монгольских историков, в конфликте были заинтересованы и СССР и Япония, а МНР стала опытным полигоном для выяснения их отношений и демонстрации силы[57]. Однако поддержка МНР в качестве самостоятельного государства, военная защита, предоставленная ей СССР в годы японской агрессии, спасли самих монголов от угрозы полного уничтожения как нации. В другой ситуации МНР вполне могла оказаться в положении Маньчжоу-Ди-Го. Ценой огромных людских потерь со стороны СССР и МНР была завоевана победа в «необъявленной войне» на р. Халхин-Гол в 1939 г. В июне 1940 г. состоялись советско-монгольско-японские переговоры, на которых было принято решение восстановить восточную границу МНР в рамках 1936 г.
Заключение. Исследование проблемы взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере в 1911 – 1939 гг. позволило сделать следующие выводы.
Начало взаимоотношений России с Монголией в военной сфере было положено в начале ХХ в., когда монгольские феодалы, воспользовавшись Синьхайской революцией в Китае, свергли продолжавшуюся 220 лет власть династии Цин и объявили о создании монархического государства и независимости своей страны. Российская империя поддержала борьбу монгольских князей за самостоятельность и оказала реальную помощь в становлении монархии в Монголии и формировании частей армии. Выполняя условия российско-монгольского соглашения 1912 г., российская сторона предоставила Монголии оружие и боеприпасы и направила русских военных инструкторов для подготовки из кочевника-скотовода воина.
Особенность развития взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере в 1920 – 1930-е гг. состояла в том, что они происходили в условиях глубоких социально-политических потрясений, перехода к новым государственным и общественно-политическим структурам в обеих странах.
Анализ документов и материалов позволяет сделать вывод о том, что отношения СССР и МНР в 1920 – 1930-х гг. складывались не гладко, процесс взаимодействия в военной сфере не был прямым, временами активизировался или ослабевал в зависимости от международной ситуации на Дальнем Востоке. Взаимоотношения СССР с МНР в военной сфере в 1920-х гг. были обусловлены во многом политико-идеологическими факторами, в основу которых были положены идеи некапиталистического пути развития Монголии и продвижения революционного процесса в Азии. Открытая агрессия Японии в Северо-Восточном Китае в начале 1930-х гг. сблизила советско-монгольские стратегические интересы, которые с внешнеполитической точки зрения оказались в одинаковом положении, в равной степени заинтересованности в союзнических отношениях друг с другом. Как свидетельствуют источники, в отношениях двух соседних стран стали доминировать военно-стратегические интересы. С одной стороны, в усложнявшейся международной обстановке, когда нарастала агрессия милитаристской Японии, по существу единственным гарантом независимости и безопасности МНР стал Советский Союз. С другой стороны, административно-командная система, сформированная в СССР в 30-е гг. ХХ в., насильственные репрессивные методы руководства не могли не отразиться и на отношениях с МНР. Жертвами репрессий стали монгольские партийно-политические руководители – А. Амар, П. Гэндэн, Н. Жадамба и др., а также советские уполномоченные представители в МНР – А.Я. Охтин, В.Х. Таиров, С.Н. Миронов и др.
Главным итогом отношений СССР и МНР в военной сфере явилось формирование регулярных воинских подразделений и взаимодействие советских и монгольских частей в отражении японской агрессии на р. Халхин-Гол. Поражение на р. Халхин-Гол заставило японское руководство отказаться от планов нападения на СССР и МНР в годы Второй мировой войны.
Одним из итогов взаимоотношений СССР с МНР в военной сфере явилось начало формирования в монгольском обществе нового слоя людей – кадровых военных специалистов, командно-начальствующего состава, которые прошли обучение в военных вузах СССР. Другими словами, за сравнительно короткий промежуток времени (18 – 20 лет) произошел огромный скачок в сознании и образе жизни части монгольского общества, большинство которого составляли недавние кочевники-скотоводы.
Помимо оборонного значения военная помощь СССР оказала позитивное влияние на развитие инфраструктуры МНР: были построены и введены в эксплуатацию железная дорога Соловьевск – Баин-Тумэнь, шоссейные дороги Сухэ-Батор – Улан-Батор, Ундур-Хан – Баин-Тумэнь, проложена авиалиния Чита – Улан-Батор, развивалась гражданская авиация и связь. Необходимо подчеркнуть, что в современной монгольской историографии зачастую умалчивается роль советской военной помощи в организации монгольской армии и развитии монгольского общества в целом. Иногда речь идет о мифических планах СССР захвата монгольских территорий, об уклонении советского государства от увеличения финансовой помощи МНР. При этом игнорируется, что военную помощь МНР оказывала страна, которая в 30-е гг. ХХ в. была вынуждена создавать военно-оборонительный потенциал и народ которой испытывал большие социально-экономические лишения.
Несомненно, позитивный опыт взаимоотношений СССР и МНР в военной сфере в 20 – 30-х гг. ХХ в. может явиться важной ретроспективой и основой формирования взаимоотношений новой России с Монголией в ХХI в.
Список опубликованных по теме диссертации работ.
1. Статьи в периодических журналах перечня ВАК:
- Жалсапова, Ж.Б. Начальный этап формирования регулярной армии в Монголии (1921 – 1922 гг.) / Ж.Б. Жалсапова // Власть. – М. – 2008. – № 7. – С. 115 – 117.
- Жалсапова, Ж.Б. Деятельность русских военных инструкторов в Монголии (1912 – 1916 гг.) / Ж.Б. Жалсапова // Власть. – М. – 2008. – № 12. – С. 120 – 123.
- Жалсапова, Ж.Б. Конфликт на монголо-маньчжурской границе 1939 года в отражении иностранной прессы: происхождение и начало / Ж.Б. Жалсапова // Вестник Челябинского государственного университета. История. Выпуск 29. – 2009. – № 4. – С. 126 – 129.
2. Статьи в научных журналах и сборниках:
- Жалсапова, Ж.Б. Межгосударственные отношения СССР и МНР в 30-е годы ХХ века // Дальневосточный форпост. – 2006. – № 1. – Хабаровск: Хабаровский пограничный институт ФСБ России, 2006. – С. 16 – 19.
- Жалсапова, Ж.Б. Первое русское консульство в Монголии (1861) / Ж.Б. Жалсапова // Экономика, управление, общество: история и современность. Материалы Всероссийской научно-практической конференции молодых исследователей, аспирантов и соискателей. Часть 1. – Хабаровск: ДВАГС, 2007. – С. 122 – 128.
- Жалсапова, Ж.Б. Из истории российско-монгольских отношений (1911 – 1917 гг.) / Ж.Б. Жалсапова // Россия и Монголия сквозь призму времени: материалы международной научно-практической конференции «Улымжиевские чтения – 3». – Улан-Удэ: БГУ, 2007. – С. 109 – 113.
- Жалсапова, Ж.Б. К вопросу об организации частей монгольской регулярной армии / Ж.Б. Жалсапова // Исторические науки. – М. – 2008. – № 4. – С. 37 – 40.
- Жалсапова, Ж.Б. Из истории русско-монгольских отношений (середина XIX века) / Ж.Б. Жалсапова // Журнал научных публикаций аспирантов и докторантов. – Курск. – 2008. – № 6. – С. 91 – 93.
- Жалсапова, Ж.Б. Проблемы советско-монгольских отношений в первой половине 1920-х годов / Ж.Б. Жалсапова // Государства Дальнего Востока: история, политика, культура. Выпуск 2. – Новосибирск, 2008. – С. 80 – 87.
- Жалсапова, Ж.Б. Иностранная пресса 1939 года о начале вооруженного пограничного конфликта на монголо-маньчжурской границе (на р. Халхин-Гол) / Ж.Б. Жалсапова // Защита и охрана государственной границы РФ: состояние и перспективы развития. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. – Хабаровск: ХПИ ФСБ РФ, 2008. – С. 73 – 78.
- Жалсапова, Ж.Б. Военное сотрудничество Советской России и Монголии (начало 20-х годов ХХ века) / Ж.Б. Жалсапова // Катанаевские чтения: материалы Седьмой Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 195-летию Омского кадетского корпуса и 160-летию со дня рождения генерал-лейтенанта Георгия Ефремовича Катанаева (Омск, 16 – 17 мая 2008 г.). – Омск: «Наука», 2008. – С.164 – 167.
Жалсапова Жаргалма Баировна
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ РОССИИ / СССР
С МОНГОЛИЕЙ / МНР В ВОЕННОЙ СФЕРЕ
(1911 – 1939 гг.)
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук
Сдано в типографию 09.09. Подписано в печать 09.09.
Заказ №.Формат издания 60х90/16. Бумага офсетная.
Усл. печ. л.. Тираж 100 экз.
Хабаровский пограничный институт Федеральной службы
безопасности Российской Федерации.
Научно-исследовательский и редакционно-издательский отдел.
Отпечатано в специальной типографии РИО ХПИ ФСБ РФ.
г. Хабаровск, ул. Большая, 85. Тел. 1-68, 2-6
[1] Концепция внешней политики Российской Федерации от 12 июля 2008 г. // http://www. kremlin.ru/ text/docs/2008/07/204108.shtml
2 http://www.rg.ru/2009/08/25/soglashenie-anons.html
3 Гурьев, Б.М. Политические отношения России к Монголии / Б.М. Гурьев. – СПб, 1911; Кушелев, Ю. Монголия и монгольский вопрос / Ю. Кушелев. – М., 1912; Томилин, В. Монголия и ее современное значение для России / В. Томилин. – М.,1913; Болобан, А. Монголия в ее современном торгово-экономическом отношении / А. Болобан. – Петроград, 1914 и др.
[4] Майский, И.М. Современная Монголия / И.М. Майский. – Иркутск, 1921; Он же. Монголия накануне революции. – М., 1959.
[5] Овчинников, В.А. Международное положение Монголии 10 лет тому назад (из прошлого русской дипломатии на Дальнем Востоке) / В.А.Овчинников // Жизнь Бурятии. – 1925. – № 9-12. – С. 25-38; Барадин, Б. Очерки Монголии / Б. Барадин // Жизнь Бурятии. – 1926. – № 6. – С. 7-14; Помус, М. Вопросы хозяйственно-промышленной увязки с Монголией / М. Помус // Жизнь Бурятии. – 1926. – №6. – С. 14-15; Викторов, С. Монгольская Народная Республика / С. Викторов, Н. Халхин. – М., 1936 и др.
6 Ленин, В.И. Пробуждение Азии // Полное собрание сочинений. Т. 23. / В.И. Ленин – М., 1975. – С. 145 – 146; Он же. Беседа с монгольской делегацией 5 ноября 1921 г. // Полное собрание сочинений. Т. 44. – М., 1975. – С. 232 – 233 и др.
[7] Калинников, А.Д. Национально-революционное движение в Монголии / А.Д. Калинников. – М-Л., 1926; Златкин, И.Я. Монгольская Народная Республика – страна новой демократии. Очерк истории / И.Я. Златкин. – М.Л., 1950; Кунгуров, Г. Аратская революция. Исторический очерк / Г. Кунгуров, И. Сороковиков. – Иркутск, 1957 и др.
[8] Колесников, М. Сухэ-Батор / М. Колесников. – М., 1959.
[9] Цибиков, Б. Разгром унгерновщины / Б. Цибиков. – Улан-Удэ, 1947; Кислов, А.Н. Разгром Унгерна / А.Н. Кислов. – М., 1964 и др.
10 Улымжиев, Д.Б. Монгольская Народная Республика строит социализм / Д.Б. Улымжиев. – Улан-Удэ,1951; Гатауллина, Л.М. Монгольская Народная Республика в социалистическом содружестве / Л.М. Гатауллина. – М., 1964; Грайворонский, В.В. От кочевого образа жизни к оседлости (на опыте МНР) / В.В. Грайворонский. – М., 1979; Матвеева, Г.С. Народная демократия и строительство социализма в МНР / Г.С. Матвеева. – М., 1965; Некапиталистический путь развития и опыт МНР. М., 1971 и др.
[11] Плиев, И.А. Через Гоби и Хинган / И.А. Плиев. – М., 1965, Соркин, Н.С. В начале пути (записки инструктора монгольской армии) / Н.С. Соркин. – М., 1970.
[12] Воротников, М. Записки адъютанта / М. Воротников. – Новосибирск, 1970; Плотников, Г.К. Братство по оружию / Г.К. Плотников. – М., 1971; Он же. Монгольская народная армия. – М., 1971.
13 Шишкин, С.Н. Боевые действия Красной Армии у реки Халхин-Гол в 1939 г. / С.Н. Шишкин. – М., 1946; Севостьянов, Г.Н. Военное и дипломатическое поражение Японии в период событий у реки Халхин-Гол / Г.Н. Севостьянов // Вопросы истории. – 1957. – № 8. – С.63-84; Новиков, М.В. Победа на Халхин-Голе / М.В. Новиков. – М., 1971; Кузнецов, И.И. Герои Халхин-гола / И.И. Кузнецов. – Иркутск, 1984 и др.
[14] Капица, М.С. Дружба, завоеванная в борьбе / М.С. Капица, В.И. Иваненко. – М., 1970.
[15] СССР и МНР: страницы братской дружбы. – М., 1981; СССР и МНР: сотрудничество и сближение. – М.-Улан-Батор, 1981; Революционный переход Монголии к социализму. – М., 1984 и др.
16 История советско-монгольских отношений. – М., 1981; История Монгольской Народной Республики. – М, 1983;
[17] Боевое содружество. – М., 1985.
[18] Белов, Е.В. Россия и Монголия (1911-1919 гг.) / Е.В. Белов. – М., 1999; Он же. Реакция в Китае на русско-монгольское соглашение 1912 г. // Проблемы Дальнего Востока. – 1994. – № 4. – С. 108 – 118; Лиштованный, Е.И. Национально-освободительное движение в Монголии: теория и практика / Е.И. Лиштованный // Россия и Монголия сквозь призму времени: материалы международной научно-практической конференции «Улымжиевские чтения – 3». – Улан-Удэ, 2007. – С. 94 – 98 и др.
[19] Попов, И.М. У истоков военного сотрудничества России и Монголии (начало ХХ в.) / И.М. Попов// 70 лет монгольской народной революции. – М., 1992. – С. 29 – 39.
20 Кузьмин, Ю.В. Монголия и «монгольский» вопрос в общественно-политической мысли России (конец XIX – 30-е гг. ХХ в.) / Ю.В. Кузьмин. – Иркутск, 1997; Он же. Офицеры Генерального штаба России о национальных интересах России в Восточной Азии: Монголия и «монгольский вопрос» (нач. ХХ в.) // Россия и Восток: взгляд из Сибири. Т.2. – Иркутск, 1998. – С. 252 – 256 и др.
21 Першин, Д.П. Барон Унгерн, Урга и Алтан-Булак / Д.П. Першин. – Самара, 1999; Барон Унгерн в документах и мемуарах. – М., 2004; Кузьмин, С.Л. Барон Р.Ф. фон Унгерн-Штернберг и восстановление монгольской государственности / С.Л. Кузьмин // IX международный конгресс монголоведов: доклады российских ученых. – М., 2006. – С. 106 – 112 и др.
[22] Рощин, С.К. Политическая история Монголии (1921-1940) / С.К. Рощин. – М., 1999; Он же. Маршал Монголии Х. Чойбалсан. Штрихи биографии. – М., 2005; Лузянин, С.Г. Россия – Монголия – Китай в первой половине XX века. Политические взаимоотношения в 1911-1946 гг./ С.Г. Лузянин. – М., 2003 и др.
[23] Базаров, Б.В., Бурятские национальные демократы и общественно-политическая мысль монгольских народов в первой трети ХХ века / Б.В. Базаров, Л.Б. Жабаева. – Улан-Удэ, 2008; Жабаева, Л.Б. Элбэк-Доржи Ринчино и национально-демократическое движение монгольских народов / Л.Б. Жабаева. – Улан-Удэ, 2001; Чимитдоржиев, Ш.Б. Участие бурятских деятелей в демократических преобразованиях в Монголии (1920-е гг.) / Ш.Б. Чимитдоржиев, Н. Баяр // История и культура народов Центральной Азии: наследие и современность. Ч. 1. Сб. науч. статей. – Улан-Удэ, 2008. С. 59 – 62.
[24] Ганжуров, В.Ц. Россия и Монголия (на трудном пути реформ) / В.Ц. Ганжуров. – Улан-Удэ, 1997; Борисова, И.Д. Россия и Монголия: очерки истории российско-монгольских и советско-монгольских отношений (1911 – 1940 гг.) / И.Д. Борисова. – Владимир, 1999; Бойкова, Е.В. Некоторые проблемы советско-монгольских отношений в 1930-е годы / Е.В. Бойкова // Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в ХХ веке. – М., 2001, – С. 118 – 132; Яскина, Г.С. Монголия и внешний мир / Г.С. Яскина. – М., 2002; Ломакина, И.И. Монгольская столица, старая и новая (и участие России в ее судьбе)/ И.И. Ломакина. – М., 2006.
25 Вартанов, В.Н. Влияние событий на Халхин-Голе в 1939 г. на военно-политическую ситуацию на Дальнем Востоке / В.Н. Вартанов // 70 лет Монгольской народной революции. – М., 1992. – С. 51 – 58; Гаврилов, В.А. Халхин-Гол: «инцидент» или фактор большой политики? / В.А. Гаврилов // Монголия: актуальные вопросы национальной безопасности. – М., 1998. – С. 169 – 177; Шишов, А.В. Россия и Япония. История военных конфликтов / А.В. Шишов. – М. 2001; Широкорад, А.Б. Русско-японские войны / А.Б. Широкорад. – Минск, 2003 и др.
[26] История Монголии. ХХ век. – М., 2007.
27 IX международный конгресс монголоведов: доклады российских ученых. – М., 2006; Историческое развитие Монголии и монголо-российские отношения. М., 2006; Россия и Монголия сквозь призму времени. – Улан-Удэ, 2007 и др.
[28] Навааннамжил, Г. Гадаад Монголын автономийн уеийн туух / Г. Навааннамжил. – Улан-Батор, 1927; Пунцагноров, Ц. Внешняя Монголия в период автономии (1911 – 1919) / Ц. Пунцагноров // Монгольская Народная Республика. – Улан-Батор, 1951. – С. 111-135; Лигуу Б. Из истории русско-монгольских отношений в конце ХIХ – начале ХХ века / Б. Лигуу. – М., 1960 и др
29 Ширендыб, Б. Влияние Великой Октябрьской социалистической революции на Монголию. – М., 1967; Он же. В.И. Ленин и монгольский народ. – М., 1970; Цеденбал, Ю. Октябрьская революция и путь Монголии к социализму / Ю. Цеденбал. – Улан-Батор, 1976; Октябрийн социалист их хувьсгал ба Монгол орон. – Улан-Батор, 1967; Лигдэн, Б. МАХН бол социалист нийгмийн улс трийн системийн удирдах хуч мн / Б. Лигдэн. – Улан-Батор, 1978.
[30] Лхагвасурэн, Ж. Историческая победа на р. Халхин-Гол / Ж. Лхагвасурэн // Современная Монголия. – 1959. – №8. – С. 10 – 13; Равдан, С. Монгольская народно-революционная партия – организатор и руководитель Народных войск МНР / С. Равдан // Коммунист вооруженных сил. – 1961. – №5. – С. 80 – 83 и др.
[31] Хишигт, Н. Монголо-российское сотрудничество в военной области (1911 – 1916 гг.) Н. Хишигт // Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в ХХ веке. – М., 2001. – С. 31 – 42.
[32] Батбаяр, Б. Нуудэл, суудал, гарз, олз: ХХ зууны Монгол / Б. Батбаяр. – Улан-Батор, 1996.
[33] Батсайхан, О. Монголын тусгаар тогтнол ба Хятад, Орос, Монгол гурван улсын хиагтын гэрээ (1911-1916) / О. Батсайхан. – Улан-Батор, 2002; Он же. Монгол ундэстэн бурэн эрхт улс болох замд (1911-1946). – Улан-Батор, 2007.
34 Цэцэгма, Ж. Бурятская национальная интеллигенция в становлении монгольского государства в первой трети ХХ в. / Ж. Цэцэгма – Улан-Удэ, 2006.
35 Дашпурэв, Д. Этапы модернизации монгольского общества / Д. Дашпурэв. – Улан-Батор 1995; Хашбат Л. Международный статус Монголии: историко-правовые аспекты / Л. Хашбат. – Улан-Батор, 2001.
36 Батбаяр, Ц. Монголо-советские отношения в 30-е годы / Ц. Батбаяр // Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в ХХ веке. – М., 2001. – С. 133 – 143.
[37] Агваан, Ш. Х. Чойбалсан ба Дотоод явдлын яам / Ш. Агваан. – Улан-Батор, 1991; Он же. Маршал Дэмид. – Улан-Батор, 1994.
[38] Ковальченко, И. Д. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований / И. Д. Ковальченко // Новая и новейшая история. – 1995.– № 1. – С. 5.
[39] Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП (б) и Коминтерн. 1919 – 1943. Документы. – М., 2004.
[40] Сталинское Политбюро в 1930-е годы. Сборник документов. – М., 1995; Советское руководство. Переписка. 1928 – 1941. – М., 1999; Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Повестки дня заседаний. Каталог. Т. 2. 1930 – 1939. – М., 2000; Сталин и Каганович. Переписка. 1931 – 1936. – М., 2001 и др.
[41] Российско-монгольское военное сотрудничество. Сборник документов. В 2 ч. 1911 – 1945. – М., 2008.
[42] Советско-монгольские отношения. Документы и материалы. Т. 1. 1921 – 1940. – М., 1975.
[43] Сибирский архив: архивные документы, публикации, факты, комментарии. Выпуск 2. – Иркутск, 2000.
[44] Ворожейкин, А.В. Истребители / А.В. Ворожейкин. – М., 1961; Жуков, Г.К. Воспоминания и размышления / Г.К. Жуков. – М., 1970; Новиков, М.В. Победа на Халхин-Голе / М.В. Новиков. – М., 1971; Маркин, И. Там, в степях у реки. О боях на Халхин-Голе / И. Маркин. – М., 1981; Горбунов, Е. 20 августа 1939 / Е. Горбунов. – М., 1986.
[45] ГАИО. Ф. 25. Оп. 11. Д. 150. Л. 4.
[46] Русско-монгольское соглашение о признании автономии Внешней Монголии от 3 ноября (21 октября) 1912 г. // Сборник договоров России с другими государствами. 1856 – 1917. – М., 1952. – С. 410 – 417.
[47] Сибирский архив: архивные документы, публикации, факты, комментарии. Выпуск 2. – Иркутск, 2000. – С. 76.
[48] Попов, И.М. У истоков военного сотрудничества России и Монголии (начало ХХ в.) / И.М. Попов.// 70 лет монгольской народной революции. – М., 1991. – С. 32 – 33.
[49] РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 7773. Л. 553.
[50] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 105. Л. 55-56.
[51] РГВА. Ф. 185. Оп. 6с. Д. 51. Л. 7.
[52] Цит. по: История войны на Тихом океане. Т. 1. – М., 1957. – С. 337 – 358.
[53] Цит. по: Резюме беседы посла Хирота с генерал-майором Харада (1 июля 1931 г.) // Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Январь 1922 – декабрь 1936. – М., 2003. – С. 292.
[54] Политбюро ЦК РКП(б). Повестки дня заседаний. Т.2. 1930 – 1937. М., 2000. – С. 1188. Подсчеты автора.
[55] Советско-монгольские отношения 1921 – 1974. Сборник документов. – М., 1975. – С. 339.
[56] РГВА. Ф. 32113. Оп. 1. Д. 207. Л. 1б.
57 Дашпурэв, Д. Этапы модернизации монгольского общества / Д. Дашпурэв. – Улан-Батор, 1995. – С. 133; Батбаяр, Б. (Баабар) Нуудэл, суудал, гарз, олз: ХХ зууны Монгол / Б. Батбаяр – Улан-Батор, 1996. Боть 1. – С. 477.
