Иркутская епархия в системе государственно-церковных отношений в 1940-1980-е гг.
На правах рукописи
Смолина Ирина Владимировна
ИРКУТСКАЯ ЕПАРХИЯ
В СИСТЕМЕ ГОСУДАРСТВЕННО-ЦЕРКОВНЫХ ОТНОШЕНИЙ
В 1940-1980-е гг.
Специальность 07.00.02 – Отечественная история
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Иркутск – 2010
Работа выполнена на кафедре истории России ГОУ ВПО «Иркутский государственный университет».
Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор
Дулов Александр Всеволодович
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, доцент
Цыремпилова Ирина Семеновна
кандидат исторических наук, доцент
Ванина Ирина Юрьевна
Ведущая организация: ГОУ ВПО «Институт гуманитарного образования Иркутского государственного университета путей сообщения».
Защита состоится 24 июня 2010 г. в 10:00 на заседании диссертационного совета Д 212.074.05 при ГОУ ВПО «Иркутский государственный университет» по адресу: 664003 г. Иркутск, ул. К. Маркса, 1.
С диссертацией можно ознакомиться в региональной Научной библиотеке «Иркутского государственного университета» по адресу: Иркутск, бульвар Гагарина, 24.
Автореферат разослан « ___» мая 2010 г.
Ученый секретарь диссертационного совета
кандидат исторических наук, доцент Г.В. Логунова
I. Общая характеристика работы.
Актуальность темы исследования. Изучение взаимоотношений государства, общества и религиозных организаций сегодня является одним из приоритетных направлений отечественной науки.
В современной России складывается новая система государственно-церковных отношений на основе диалога между Русской Православной Церковью (далее – РПЦ) и государством. Изучение исторического опыта взаимоотношений государства и Церкви имеет как теоретическое, так и практическое значение, поскольку способствует выработке оптимальной модели государственно-церковных отношений в стране. Обращение к недавнему прошлому, раскрывающему взаимоотношения государства и Церкви во второй половине XX в., является особенно значимым. Уникальный опыт выживания РПЦ в условиях построения советского государства, в котором не было места «религиозным предрассудкам», нельзя обойти молчанием. Сегодня в отечественной науке происходит переоценка роли РПЦ в развитии Российского государства и общества, что делает актуальным исследование религиозной политики советской власти в 1940-80-е гг. Данный период является наименее изученным в истории РПЦ XX в.
Насильственное вытеснение Церкви из общественной жизни в советский период негативно сказалось не только на ее положении, но и на нравственном состоянии общества. Одной из причин упадка нравственных устоев, особенно обнажившегося в последнее десятилетие XX в., стала потеря связи общества с православной традицией. Сегодня РПЦ активно заявляет о себе, развивая свою просветительскую, социальную деятельность, становясь значимым субъектом общественно-политической жизни России. Неоднозначная роль Церкви в современном российском обществе требует изучения и переосмысления ее истории.
Изучение деятельности Иркутской епархии в 1940-80-х гг. с привлечением широкого круга архивных источников актуально потому, что это одна из наименее исследованных проблем в истории региона.
Степень научной разработки темы. Положение и деятельность Иркутской епархии во второй половине XX в. не являлись предметом отдельного исследования, поэтому необходимо дать историографический обзор работ по истории РПЦ в СССР и государственно-церковных отношений, а также трудов по истории Иркутской епархии.
Выделяются два этапа историографии данной проблемы. Первый представлен советскими трудами 1940-80-х гг., второй – работами постсоветского периода. Методологической основой советской историографии была марксистско-ленинская теория, обусловившая тенденциозность большинства исследований. Религия и Церковь рассматривались как реакционные силы, тормозящие построение коммунистического общества, вместе с тем, декларировалась свобода совести, отрицалось наличие религиозных гонений. Излюбленными темами, связанными с религией, были атеистическое воспитание и развитие законодательства о религиозных культах. В то же время, работы этого периода содержат ценный фактический и статистический материал. Постсоветская историография характеризуется плюрализмом взглядов, поиском новой научной методологии, разработкой проблем, ранее находившихся под запретом или не подкрепленных достаточным количеством архивных источников.
В 1940-х – середине 1950-х гг. сократилось число атеистически направленных работ, что было связано с новым церковным курсом И. Сталина и либерализацией государственной религиозной политики. В это время с санкции советской власти в пропагандистских целях появились издания Московской Патриархии.[1] В связи с наступлением власти на религиозные организации в конце 1950-х гг. возросла потребность в исследованиях по теории, социологии и истории религии. Труды ученых этого времени отличаются фундаментальностью и более широкой источниковой базой по сравнению с работами 1920-30-х гг., но в то же время страдают односторонностью, поскольку их общим тезисом было представление о религии как о пережитке прошлого, который подлежит искоренению. В данный период получили широкое распространение рассказы людей, порвавших с религией, призванные убедить советских граждан во вреде «религиозных предрассудков».[2] В связи с осуждением культа личности в центре внимания исследователей в это время оказались ленинские принципы религиозной политики.[3]
Провозглашение на XXII съезде КПСС скорого построения коммунистического общества способствовало разработке концепции естественного отмирания религии.[4] Широкой популярностью пользовалась теория «модернизации» РПЦ, которая рассматривалась как приспособленчество религиозных деятелей к новым реалиям советского общества с целью сохранения своих позиций и влияния на население.[5] Популярной темой стало атеистическое воспитание населения, причем повсеместным был тезис о присущей религии реакционности и об искоренении религиозных предрассудков в процессе социалистического строительства.[6] Большую роль в разработке проблемы антирелигиозной деятельности в Сибири сыграли И.Д. Эйнгорн и И.М. Шильдяшов.[7]
В 1960-е гг. происходило становление социологии религии в СССР, тогда были осуществлены первые эмпирические исследования религиозного сознания и поведения. Одним из них стало изучение христианского сектантства в Тамбовской, Липецкой и Воронежской областях под руководством А.И. Клибанова. Ученые впервые уделили внимание генезису, учению и современному состоянию таких сект, как «истинно-православные христиане» и «истинно-православная церковь».[8] Социологические исследования приобрели систематический характер в 1960-80-е гг., расширилась их география и репрезентативность, стали активно применяться математические методы обработки материала. Недостатком социологических исследований советского периода было стремление доказать процесс «угасания религиозных предрассудков», подчеркнуть временный характер религии, ее негативную роль в развитии личности и общества.[9]
В 1970-е гг. актуальность приобрели исследования, посвященные правовому регулированию деятельности религиозных организаций в СССР. Большое внимание уделялось разъяснению советского законодательства о культах, реализации в СССР принципа свободы совести. Советское религиозное законодательство провозглашалось гарантом демократических свобод в стране, наличие религиозных гонений отрицалось.[10]
Государственно-церковные отношения в СССР, религиозная политика правительства не являлись предметом отдельных исследований советских ученых.
С середины 1980-х гг. в СССР складываются условия для проведения более объективных исследований взаимоотношений государства и религиозных организаций. Большое значение имела публикация в 1989 г. сборника статей «На пути к свободе совести», среди авторов которого были верующие и атеисты, миряне и духовенство различных конфессий.[11] В книге обсуждались актуальные проблемы религиозных организаций в стране, ставилась под вопрос необходимость атеистической работы. Вышедший в 1989 г. труд «Русское православие: вехи истории» был посвящен анализу исторического развития русского православия, влияния РПЦ на государство и общество.[12] Впервые в научном труде признавалось, что Церковь подвергалась притеснениям со стороны советской власти и что особенно тяжелым периодом для Церкви было правление Н.С. Хрущева.
В начале 1990-х гг. в связи с кратковременным открытием архивов выявился значительный комплекс ранее недоступных источников, что послужило толчком к постановке новых научных проблем взаимоотношения религии и государства в XX в. Одним из первых отечественных ученых данной проблемы стал В.А. Алексеев. Большая часть труда В.А. Алексеева «Иллюзии и догмы» посвящена 1920-30 гг., однако автор уделят внимание государственно-церковным отношениям в военные и послевоенные годы. Среди причин изменения религиозного курса И. Сталина В.А. Алексеев уделяет особенное место внешнеполитическому фактору, считая, что вождю было выгодно «примирение» с РПЦ накануне Тегеранской конференции.[13].
М.И. Одинцов на рубеже 1980-90-х гг. ввел в научный оборот ряд неизвестных документов советских и партийных органов власти, одним из первых начал анализировать исторический опыт отношений государства и религиозных организаций, выделил несколько моделей государственно-церковных отношений в России: традиционно-самодержавную, буржуазную и социалистическую.[14]
Проблема взаимодействия государства и Церкви период Великой Отечественной войны в последние годы привлекала к себе внимание многих отечественных исследователей, при этом большое внимание уделялось причинам изменения в 1940-е гг. государственной религиозной политики.[15] Все исследователи убедительно показали, что в этом вопросе И. Сталин руководствовался сугубо прагматичными соображениями, стремясь повысить международный престиж СССР, обеспечить себе поддержку населения Восточноевропейских стран в послевоенном устройстве мира, а также советских граждан. О.Ю. Васильева подробно рассмотрела внешнеполитическое взаимодействие РПЦ и государства, В.Н. Якунин раскрыл вклад Церкви в победу над фашизмом.
М.В. Шкаровский анализировал влияние внутриполитической ситуации на религиозный курс советского руководства, исследовал проблему религиозного сопротивления, пришел к выводу, что в соответствии с курсом государственной религиозной политики менялась в сторону смягчения или ужесточения и конституционно-правовая база государственно-церковных отношений.[16] Т.А. Чумаченко досконально исследовала деятельность Совета по делам РПЦ при Совете Министров СССР, уделив большое внимание взаимодействию руководства этой организации со своими уполномоченными на местах.[17]
А.Л. Беглов посвятил свою монографию такому малоизученному феномену, как подпольная деятельность Церкви в 1917-1953 гг.[18] Автор рассмотрел не только компоненты государственной политики, приведшие к возникновению нелегальной жизни Церкви, но и внутреннюю жизнь церковного подполья. При определении последнего А. Беглов исходит из юридического понимания и имеет в виду все сферы жизни РПЦ, оказавшиеся за границами легальности: незарегистрированные общины, благотворительная, просветительская деятельность, молебствия за пределами храма и т.д.
Относительно стабильные государственно-церковные отношения в 1960-80-е гг. до сих пор остаются наименее изученными. И.И. Маслова считает, что политика коммунистической партии и советского правительства в 1965-1985 гг. была направлена не на вытеснение религии из общественной жизни, а на сдерживание распространения религиозных воззрений и укрепления позиций РПЦ. Исследователь признает, что в 1960-80-е гг. Церковь уже находилась под полным партийно-государственным контролем.[19]
Труды современного поколения отечественных историков[20] отличает привлечение ранее недоступных источников, постановка и решение новых научных проблем, более глубокий и объективный анализ событий и явлений.
С начала 1990-х гг. о себе заявляют церковные историки. Фундаментальностью отличаются исследования протоиерея В. Цыпина.[21] Периодизация истории РПЦ, предложенная исследователем и основанная на времени правления патриархов, представляется малопродуктивной для исследования государственно-церковных отношений, поскольку не отражает их основные вехи. Между тем, она оправдана при изучении внутренней жизни Церкви. Архиепископ Михаил (Мудьюгин) анализирует особенности русской православной церковности во второй половине XX в., объясняя ее уклонение в суеверие, в частности, советской антирелигиозной политикой.[22] С 2000 г. выходит многотомная «Православная энциклопедия», являющаяся единственным справочным изданием, наиболее полно освещающим все стороны жизни Православной Церкви. Издательством церковно-научного центра «Православная энциклопедия» выпускается журнал «Вестник церковной истории», на страницах которого регулярно появляются материалы о жизни Церкви, верующих и государственно-церковных отношениях в XX в.[23]
Особую группу составляют труды, написанные зарубежными авторами. Положение РПЦ в советском государстве являлись предметом исследования Д.В. Поспеловского, Дж. Эллис, протоиерея Д. Константинова, У. Флечера и др.[24] Работы зарубежных историков отличает резкая критика «сергианства» и компромиссов, на которые вынуждена была идти Московская Патриархия в условиях социалистической системы. Исследовательский интерес привлекают проблемы гонений на религию, преследований верующих и духовенства, религиозного сопротивления и возрождения, религиозной ментальности. Исследование Г. Штриккера представляет собой сборник неизвестных ранее документов и материалов, расположенных по тематическому и хронологическому принципу. Каждый раздел предварен кратким анализом положения Церкви и верующих в социалистическом государстве.[25]
На рубеже 1980-90-х гг. возрос интерес к изучению места и роли Церкви в развитии региона.[26] Впервые обзор памятников церковной архитектуры г. Иркутска дала О.Н. Беседина. В 1993 г. в коллективной монографии иркутских историков давалась более подробная характеристика всех сохранившихся культовых построек города.[27] В 1996 г. вышло первое комплексное исследование полуторавекового развития Иркутской епархии – монография О.Е. Наумовой.[28] Автор знакомил читателя с биографией и деятельностью архиереев, хозяйственно-экономической жизнью и культурно-просветительской деятельностью Православной Церкви в Восточной Сибири.
Исследование А.В. Дулова и А. П. Санникова, посвященное деятельности Православной Церкви в Восточной Сибири с XVII в. до 1917 г., отличается широтой исследовательских интересов.[29] На основе богатого фактического материала прослежены учреждения епархий, деятельность местных архиереев и приходского духовенства, история храмостроительства, развитие духовного образования, миссионерская работа, жизнь монастырей и другие вопросы. В исследовании широко представлен количественный анализ.
Монография И.В. Калининой[30] содержит информацию по всем действующим и утраченным церквам и часовням Иркутской епархии. И.В. Калинина допускает неточности при определении даты открытия приходов в епархии в 1940-е гг., что объясняется, во-первых, капитальным объемом информации, представленным в монографии, во-вторых, сложностью выявления этой даты (открытие прихода проходило несколько этапов).
Проблемам православной книжной культуры и духовного просвещения в Иркутске и Восточной Сибири посвящены работы Н.Д. Игумновой, Н.В. Куликаускене, Л. Н. Харченко.[31] В них определяются пути проникновения православных книг в регион, круг чтения православного духовенства, изучается просветительская деятельность Церкви. Миссионерская деятельность Церкви рассматривается в работах И.Ю. Ваниной, А.Д. Жалсараева, Ж.Г. Кузнецовой, Л.Н. Харченко и др.[32] Областью научных интересов А.П. Санникова является организация и деятельность РПЦ в Прибайкалье в XVII-XVIII вв.[33] Работы Т.А. Крючковой посвящены широкому кругу вопросов: истории иконописания в Иркутске, храмового зодчества, роли меценатов в строительстве иркутских церквей, положению Иркутской епархии после установления большевистской власти.[34]
В 2008 г. вышел в свет коллективный труд об иркутской Спасской церкви, который открывает серию «Иркутск. Храмы и судьбы».[35] Это единственное издание в Иркутске, повествующее о храме в лицах: авторы прослеживают историю древнейшего каменного храма Иркутска не только как архитектурного памятника, но и как приходской общины.
Исторический путь РПЦ в XX в. рассматриваются в работах О.А. Акулич, Т.А. Крючковой, Т.М. Новиковой, А.В. Паламарчук, А.П. Санникова, И.И. Терновой, И.С. Цыремпиловой и др.
А.В. Паламарчук исследует деятельность партийных и советских организаций по искоренению религиозности населения Юго-Восточной Сибири, выделяет основные этапы репрессивной политики государства в 1920-30-е гг., освещает деятельность сибирского духовенства и верующих мирян в этот период.[36] Изучая репрессивные акции власти против иркутских священнослужителей, И.И. Терновая выделяет три кампании по ликвидации «контрреволюционной церковно-монархической организации» в Иркутске: в 1927, 1933 и 1937 гг. Исследователь определяет имена репрессированных клириков и мирян, количество осужденных и расстрелянных.[37] Т.М. Новикова исследует положение Православной Церкви в Восточной Сибири в годы Февральской и Октябрьской революций и во время Гражданской войны.[38] Статьи О.А. Акулич, Т.А. Крючковой, Ю.П. Колмакова посвящены судьбам отдельных иркутских священнослужителей и их взаимоотношениям с большевистской властью.[39] А.П. Санников анализирует гонения на Церковь в Иркутске в 1920-30-е гг.[40] И.С. Цыремпилова исследует взаимоотношения РПЦ и власти в Байкальском регионе в 1917-1930-е гг.[41] Исследователь анализирует становление и развитие государственно-церковных отношений в Байкальском регионе, изучает причины и ход раскола Церкви на обновленческое и тихоновское течения, опыт репрессивной государственной политики по отношению к духовенству и верующим.
Т.о., региональная историография истории Иркутской епархии в дооктябрьский период представлена достаточно полно. Исследование истории РПЦ в Восточной Сибири после революции 1917 г. находится в начале своего развития. Историография этого периода представлена, как правило, научными статьями и диссертационными исследованиями, обобщающих монографий еще недостаточно. Положение и деятельность РПЦ в Восточной Сибири во второй половине XX в. не являлись предметом комплексных исследований.
Объект исследования – Иркутская епархия в 1940-80-е гг. как часть РПЦ – социального института, отделенного от государства. Предмет исследования – взаимоотношения региональной власти и РПЦ (на примере Иркутской епархии), деятельность партийно-советских чиновников, епархиальных архиереев, духовенства, мирян в рассматриваемый период.
Целью исследования является осуществление конкретно-исторического анализа положения и деятельности Иркутской епархии в условиях советского государства в 1940-80-х гг. Цель работы определила задачи исследования:
- рассмотреть факторы, определившие формирование государственной религиозной политики и методы ее осуществления в 1940-80-е гг., проследить эволюцию законодательной базы государственно-церковных отношений в указанный период;
- исследовать основные направления, формы и методы работы местных властных структур и общественных организаций по отношению к православным общинам, духовенству и верующим Иркутской епархии, подробно осветить деятельность уполномоченных Совета по делам РПЦ (с 1965 г. – Совета по делам религий) при Иркутском облисполкоме и комиссий содействия по соблюдению законодательства о религиозных культах;
- осветить биографии правящих архиереев, определить основные направления их деятельности в Иркутской епархии, рассмотреть положение, социальный состав, численность, деятельность приходского духовенства епархии;
- изучить процесс возрождения приходских общин в Иркутской епархии в 1940-е гг. и организации новых приходов в 1980-е гг., выделить основные этапы и особенности развития православных общин, охарактеризовать их взаимодействие с властными структурами, материальное положение;
- проанализировать уровень и характер православной религиозности населения Иркутской епархии в условиях построения социалистического общества;
- оценить значение исторического пути Иркутской епархии в 1940-80-е гг. для ее современного положения и развития.
Хронологические рамки исследования охватывают период 1940-80-х гг. Выбор нижней границы объясняется изменением государственной религиозной политики в условиях Великой отечественной войны, религиозным подъемом народа и началом сталинского «директивного возрождения» Церкви. Верхняя временная граница обусловлена переменами во взаимоотношениях государства и Церкви вследствие демократизации общественной жизни после 1985 г. Празднование 1000-летия крещения Руси явилось отправной точкой в либерализации государственно-церковных отношений и началом их нового этапа.
Территориальные рамки исследования охватывают Иркутскую епархию, в которую в 1948-80-е гг. входили Иркутская и Читинская области, Якутская и Бурят-Монгольская (Бурятская) республики. С 1949 г. по 1988 г. иркутские архиереи управляли приходами Дальнего Востока, объединенными в номинально существующую Хабаровскую епархию. Изучение материалов из фондов иркутских архивов позволяет судить о процессах, происходящих на территории всей епархии, поскольку в г. Иркутске действовало епархиальное управление, в Иркутской области находилась приходских общин.
Источниковая база исследования представлена фондами пяти государственных и одного церковного архивохранилища: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Государственного архива Иркутской области (ГАИО), Государственного архива новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО), Архива администрации губернатора Иркутской области (ААГИО), Архива отдела этноконфессиональных отношений Управления губернатора Иркутской области и правительства Иркутской области по связям с общественностью и национальным отношениям (АОЭОИО), Архива Иркутского епархиального управления РПЦ (АИЕУ). В работе использовались опубликованные документы ВКП(б)-КПСС, периодическая печать, устные и письменные воспоминания старожилов г. Иркутска, собранные автором исследования (всего 13 человек). Материалы АОЭОИО, касающиеся РПЦ и относящиеся к 1967-1989 гг., упорядочены автором в 2006 г. Из этих материалов были сформированы две описи (всего 45 дел общим объемом 1610 листов). Источники, привлеченные в исследовании, можно разделить на несколько групп:
1. Законодательные и нормативно-правовые акты государственного и местного значения, регулирующие государственно-церковные отношения в СССР. В работе анализировались положения Конституций РСФСР 1918, СССР 1936, 1977 гг., декрет СНК РСФСР «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» 1918 г., постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» 1929 г. и др. акты. Политика партии относительно религии была рассмотрена на основе опубликованных материалов партийных съездов (особенно значимы материалы XXI, XXII, XXVII съездов КПСС), пленумов ЦК партии (1963, 1984, 1985 гг.), постановлений ЦК ВКП(б)-КПСС (от 20 июня 1949 г., 7 июля и 10 ноября 1954 г., 4 октября 1958 г., 13 января 1960 г., 16 июля 1971 г., 26 апреля 1979 г., 22 сентября 1981 г. и других).
Интерес представляют постановления Иркутского областного комитета и городских комитетов ВКП(б)-КПСС о проведении научно-атеистической пропаганды, религиозной обстановке в области, постановления исполнительного комитета Иркутского областного Совета депутатов трудящихся за 1940-70-е гг., касающиеся культовых зданий в области, деятельности православных общин, организации комиссий содействия по соблюдению законодательства о религиозных культах, соответствующие решения Иркутского городского совета депутатов трудящихся. В числе церковных нормативных актов проанализированы материалы Поместных соборов РПЦ 1945, 1971 и 1988 гг., Архиерейского собора 1961 г.
2. Делопроизводственная документация представляет собой основной массив источников по теме, поэтому целесообразно разделить ее на несколько подгрупп.
А) Организационно-распорядительная документация: инструкции, указы, распоряжения, циркуляры отражают механизмы реализации государственной религиозной политики и изменения ее курса. Особенно важны для исследования циркуляры и инструктивные письма Совета по делам РПЦ (Совета по делам религий), распоряжения уполномоченных Совета по Иркутской области. Привлекались указы и определения правящих архиереев за 1948-80-е гг., отражающие кадровые перестановки, богослужебную и хозяйственную деятельность приходов, участию епархии в государственных мероприятиях и т.д.
Б) Отчетная документация. Проанализированы отчеты иркутских уполномоченных Совета по делам РПЦ (Совета по делам религий) за 1947-1989 гг. Они содержат обобщенную информацию о положении РПЦ в Иркутской области, количестве приходов и духовенства, динамике доходности и обрядности приходских общин, уровне религиозности населения, способах влияния уполномоченных на деятельность духовенства и мирян. Отчеты горкомов ВКП(б)-КПСС о проведении идеологической работы в Иркутской области содержат сведения о религиозной обстановке, уровне обрядности, количестве прихожан в храмах области. Отчеты правящих архиереев по Иркутской епархии за 1961-1990 гг. позволяют судить о процессах, происходивших на территории всей епархии, кадровой политике архиереев, образовательном уровне духовенства, динамике численности приходов, доходах и расходах приходских общин.
В) Материалы регистрации православных общин и духовенства. Заявления об открытии храмов, списки верующих, анкеты, автобиографии, регистрационные справки. На основе этих источников можно охарактеризовать православных активистов и духовенство по следующим критериям: пол, возраст, образование, происхождение, социальное положение, профессиональная деятельность.
Г) Материалы деловой переписки. Большой информативностью отличается переписка иркутских уполномоченных с Советом по делам РПЦ (Советом по делам религий) и с районными организациями по религиозным вопросам, отражающая указания руководства Совета и реализацию их на местах. Переписка уполномоченных разных административно-территориальных единиц СССР между собой осуществляла в основном контрольную функцию. Большой интерес представляют письма и телеграммы православных верующих в различные инстанции с просьбами открытия приходов, отмены решения о перемещении правящих архиереев в другие епархии.
3. Статистическая документация, содержит сведения о количестве, обрядности и доходности православных общин, численности и перемещении духовенства, доходах и расходах епархиального управления, отчислении церковных средств в государственные фонды и т.п. Эти материалы позволяют проследить динамику открытия и закрытия православных храмов в Иркутской епархии, определить уровень религиозности населения епархии.
4. Материалы светской и церковной периодической печати. Церковная периодическая печать во второй половине XX в. была представлена «Журналом Московской Патриархии», содержащим полезный фактический материал: проповеди и обращения патриарха и представителей церковной элиты, биографии и некрологи священнослужителей, сведения о значимых событиях, происходивших в различных епархиях РПЦ. Материалы светской прессы, как правило, отличались непримиримостью к религии и низкой степенью достоверности (газеты «Восточно-Сибирская правда», «Советская молодежь», «Черемховский рабочий», «Ленинский путь», «Забайкальский рабочий»). Качественное изменение содержания газетных публикаций произошло в связи с празднованием тысячелетия Крещения Руси, когда Церковь перестала оцениваться как исключительно реакционная сила на пути построения социалистического общества.
5. Источники личного происхождения. Дневниковые записки служебных командировок по обследованию церквей Иркутской епархии протоиерея Н. Пономарева (1950-1953 гг.) позволяют охарактеризовать состав причта, материальное положение приходских общин, религиозно-нравственную жизнь приходов. Служебный дневник наблюдений уполномоченного Совета по делам РПЦ по Иркутской области И.Т. Житова (1955-1959) позволяет проанализировать направления деятельности уполномоченного, вскрыть механизмы осуществления церковной политики на региональном уровне. Воспоминания свидетелей эпохи из среды духовенства и мирян, собранные автором работы, дополняют архивные источники. Среди них наибольший интерес представляют свидетельства архиепископа Керченского Анатолия (Кузнецова), игумена Фотия (Евтихеева), протоиерея Евгения Касаткина, протоиерея Анатолия Зайшлого, Л.П. Зайшлой, Л.И. Колодезниковой, Т.П. Скрипниковой. Они интересны не только как пример конкретных судеб людей, но и как свидетельства, позволяющие охарактеризовать положение православных верующих в советском обществе, а также воссоздать историческую картину недавнего прошлого.
Источниковая база исследования довольно значительна. На ее основе можно проанализировать следующие вопросы. Возвращение храмов верующим в 1940-е гг., хозяйственная деятельность приходов, динамика их численности; социальный портрет духовенства епархии, деятельность уполномоченных Совета по делам РПЦ (Совета по делам религий); осуществление контроля за соблюдением законодательства о религиозных культах; экономическое давление на епархиальное управление и приходы, динамику доходности и обрядности в епархии, динамику религиозности населения епархии. В то же время, в местных архивах относительно слабо отражена деятельность иркутских уполномоченных Совета по делам РПЦ за 1944-1964 гг. Отсутствие информационных отчетов за этот период в местных архивах успешно восполняется материалами ГАРФ. Деятельность иркутских архиереев представлена фрагментарно. Недостаточно источников для более полной характеристики состава верующих епархии. Пробелы в архивных материалах связаны, в первую очередь, с намеренным изъятием документации уполномоченными при смещении их с должности, епархиальными архиереями при переводе их в другие епархии.
Методологическую основу исследования составляют как общенаучные методы (анализ, синтез, обобщение, индукция, дедукция), так и специально-исторические. К последним относятся метод научно-исторического познания, метод социального детерминизма исторических явлений и процессов, проблемно-хронологический, историко-сравнительный, биографический методы, включающие в себя принципы историзма и объективности. Кроме того, использовались методы правового и статистического анализа.
Принцип историзма, требующий изучать историческое прошлое в его развитии, конкретно-исторической обусловленности, и принцип объективности, требующий комплексного анализа всех фактов, позволяют воссоздать достоверную картину прошлого. Взаимоотношения Церкви и государства в регионе, внутренняя жизнь Иркутской епархии, в соответствии с проблемно-хронологическим методом, изучаются в динамике. Историко-сравнительный метод позволяет сравнивать одновременные события и явления в разных регионах страны, а также разновременные события в пределах Иркутской епархии. При рассмотрении деятельности правящих архиереев применялся биографический метод. Применение статистического анализа позволило определить динамику открытия и закрытия приходов в епархии, уровень религиозности населения региона в разные периоды, численный состав духовенства, верующих.
Научная новизна работы состоит в том, что впервые предпринята попытка комплексного исследования положения Иркутской епархии в системе государственно-церковных отношений 1940-80-х гг.. Автором выявлены неизвестные ранее факты из биографий иркутских архиереев, установлены формальные и фактические даты открытия приходских общин в 1940-е гг., проведен анализ материального положения духовенства и приходов, динамики религиозности населения епархии. Два архивохранилища используются в научном исследовании впервые: АИЕУ и АОЭОИО. Ряд архивных документов вводится в научный оборот впервые (годовые епархиальные отчеты, личные дела священнослужителей, автобиографии духовенства, приходских активистов и др.).
Практическая значимость работы заключается в том, что ее фактические материалы и выводы могут использоваться при дальнейшем исследовании государственно-церковных отношений, в лекционных и специальных курсах по отечественной истории, краеведению, религиоведению, истории государства и права.
Положения, выносимые на защиту.
1. Возобновление деятельности Иркутского епархиального управления в 1948 г. способствовало активизации церковной жизни в епархии. Увеличилось количество прихожан в храмах, стало более оперативным замещение вакантных священнических мест, повысилось качество проповеди. Архиереи следили за уровнем образования духовенства, воспроизводством кадров, стремились к расширению сети приходских общин. Но в исследуемый период архиереи не имели свободы в управлении епархией, будучи обязаны согласовывать свои действия с уполномоченным Совета по делам РПЦ (Совета по делам религий).
2. В 1940-80-е гг. Иркутская епархия прошла несколько стадий развития, определившихся изменением курса государственной религиозной политики. В 1940-50-е гг. происходило возрождение церковной жизни на территории епархии: возобновление работы епархиального управления, создание сети приходских общин, формирование корпуса приходского духовенства, осуществление реставрационной и ремонтной работы, общее материальное укрепление. Задачей епархии было быстро возродить церковную инфраструктуру. В 1958-1964 гг. епархия испытала последствия антирелигиозной правительственной кампании: было закрыто несколько приходов, духовенство отстранялось от руководства хозяйственной деятельностью общин, материальная база епархии пошатнулась, активизировалась атеистическая пропаганда. Перед епархиальным руководством стояла задача не допустить закрытия других приходов, поддержать малообеспеченные общины, усилить проповедь. В 1964-1988 гг. прямое давление властных структур на деятельность епархии уменьшается, оно обретает форму всеобъемлющего контроля над церковной жизнью. Контролировались проповеди духовенства, финансовые потоки епархиального управления и приходских общин, деятельность исполнительных органов церквей, кадровый состав клириков и т.п. Задачей епархиального руководства было расширить проповедь, повысить уровень образования служащего в епархии духовенства, с 1988 г. – наладить разрушенную связь с обществом, изменить качественный состав прихожан через привлечение в храмы интеллигенции, молодежи.
3. Основными особенностями Иркутской епархии были ее обширность и географическое положение самой восточной епархии РПЦ. Отсюда вытекали остальные особенности церковной жизни: более слабые православные традиции; малочисленность приходов и духовенства; небольшой охват населения православной проповедью; относительно невысокая религиозность населения; назначение архиереев в Иркутск в качестве «понижения», «наказания»; текучесть кадров священнослужителей; относительно низкий образовательный уровень духовенства вследствие удаленности от центров духовного обучения.
4. Религиозная ситуация, сложившаяся в Иркутской епархии, не вызывала тревоги в Совете по делам РПЦ (Совете по делам религий): мизерное количество приходов и духовенства на такой огромной территории, относительно низкая посещаемость церквей и невысокий уровень религиозной обрядности устраивали его руководство.
5. Антицерковные мероприятия 1958-середины 1960-х гг. относительно слабо коснулись Иркутской епархии. Закрытие храмов в 1958-середине 1960-х гг., характерное для РПЦ в целом, не приобрело здесь массового характера вследствие малочисленности приходов. В Иркутской епархии в 1959-1963 гг. было закрыто 15,6% храмов (общее число зарегистрированных в СССР православных общин сократилось на 41,3 %). После значительного повышения налога на выработку свеч в 1958 г. епархиальная свечная мастерская продолжала действовать и даже расширила свое производство.
6. Религиозность населения Иркутской епархии была относительно невысока в сравнении с другими епархиями РПЦ. Основной причиной этого была малочисленность действующих храмов: в населенных пунктах с действующими приходами показатели православной религиозности резко увеличивались. Государство намеренно сдерживало рост числа православных приходов с целью снижения религиозной обрядности населения.
Апробация работы.
Основные положения исследования обсуждались на всероссийской конференции «Вторые университетские социально-гуманитарные чтения 2008 года», областной конференции «Иннокентьевские чтения 2009 года». По теме исследования опубликовано 7 работ, в том числе одна статья, соответствующая требованиям ВАК.
Структура работы.
Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, а также нескольких приложений.
II. Структура и основное содержание работы
Во введении обосновывается актуальность темы, анализируется степень ее изученности, определяются объект, предмет, цель, задачи, хронологические и территориальные рамки исследования, характеризуется методологическая основа исследования, источниковая база, оценивается научная и практическая значимость работы, излагаются положения, выносимые на защиту, подтверждается апробация работы.
Первая глава «Политика Коммунистической партии и советского государства по отношению к Русской Православной Церкви» состоит из двух параграфов. В первом параграфе «Эволюция государственно-церковных отношений и законодательство о религиозных культах в 1940-1980-е гг.» рассматривается государственная политика относительно РПЦ и основы законодательства о культах.
Правовое положение РПЦ во второй половине XX в. определялось, в первую очередь, Декретом СНК РСФСР от 23 января 1918 г. и Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г., которые лишали Церковь юридических прав и вытесняли ее из всех сфер общественной жизни. В военные годы юридические права РПЦ были частично восстановлены (разрешалось приобретать церковную утварь, транспортные средства, арендовать, строить и покупать здания), что входило в противоречие с законодательством 1917-1920-х гг. Это создавало угрозу возврата к репрессивной религиозной политике, что произошло на рубеже 1950-60-х гг. Указ Президиума Верховного Совета РСФСР 23 июня 1975 г. внес небольшие изменения в Постановление от 8 апреля 1929 г., религиозным объединениям был официально предоставлен статус ограниченного юридического лица.
Смягчению религиозного курса в 1940-е гг. способствовали: вхождение в состав СССР западных территорий, где сохранилась активная религиозная жизнь, патриотическая деятельность РПЦ в годы войны, стремление убедить страны антигитлеровской коалиции в отсутствии религиозных гонений в стране, религиозное возрождение на оккупированной территории, необходимость нейтрализации фашистской пропаганды, желание превратить Московскую Патриархию в главу Восточноевропейских Православных Церквей. Антицерковные мероприятия, начавшиеся в 1958 г., были вызваны, в первую очередь, тем, что прежняя религиозная политика рассматривалась как часть сталинского наследия, которое необходимо было ликвидировать. Сыграли свою роль кадровые изменения в окружении Н. Хрущева, уверенность в скором построении коммунистического общества, необходимость пополнения государственного бюджета, в том числе за счет РПЦ. Потеплению государственно-церковных отношений в середине 1980-х гг. способствовали: смена партийных лидеров, необходимость расширения социальной базы «перестройки», укрепления международного авторитета СССР, празднование 1000-тия крещения Руси.
Нормализация государственно-церковных отношений (в 1940-е и в 1980-е гг.) сопровождалась восстановлением элементов канонического управления РПЦ, а ужесточение (в 1960-е гг.) – грубым вмешательством государства в церковное управление и нарушением канонической структуры. Основные нормативно-правовые акты по управлению и устройству РПЦ в 1940-80-е гг. («Положение об управлении РПЦ» 1945 г., Постановление Св. Синода «О мерах по улучшению существующего строя приходской жизни» 1961 г., «Устав об управлении РПЦ» 1988 г.) принимались высшими органами церковной власти только после согласования с Советом по делам РПЦ (Советом по делам религий) и правительством СССР.
Во втором параграфе «Осуществление религиозной политики на региональном уровне. Деятельность уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви (Совета по делам религий) при Иркутском облисполкоме» анализируется региональная политика относительно РПЦ. Учреждение Совета по делам РПЦ при СНК СССР (1943 г.) и института уполномоченных на местах ставили отношения государства и Церкви на официальную основу. Должность уполномоченного Совета по делам РПЦ (с 1965 г. – Совета по делам религий) учреждалась при СНК союзных и автономных республик, край(обл)исполкомах для доведения до местной администрации постановлений правительства, касающихся РПЦ, учета церковных зданий, регистрации православных общин, контроля за их деятельностью, сбора информации о религиозной жизни населения.
В Иркутской области кандидатуру на должность уполномоченного выдвигал облисполком, а утверждал Совет по делам РПЦ. Уполномоченные были подотчетны Совету по делам РПЦ, облисполкому и обкому КПСС; они сотрудничали с рай(гор)исполкомами, идеологическими отделами райкомов и обкома КПСС, финансовыми отделами, органами госбезопасности, областным отделением Общества по распространению политических и научных знаний, СМИ; к ним стекалась информация от комиссий содействия по контролю за соблюдением законодательства о культах при рай(гор)исполкомах. Двойное подчинение уполномоченных руководству Совета по делам РПЦ (Совета по делам религий) и региональной власти создавали сложность в работе, вынуждая их искать компромисс между центральным и местным начальством. Фигура уполномоченного была центром взаимодействия советских органов и православных организаций.
Особенностью Иркутской епархии, в которую входило несколько административно-территориальных единиц, было наличие в ней нескольких уполномоченных при одном правящем архиерее. Это открывало перед архиереями возможность лавирования при решении кадровых вопросов: клириков, не зарегистрированных иркутским уполномоченным, владыки направляли в другие области, края, республики, входившие в состав епархии. Должность уполномоченного Совета при Иркутском облисполкоме занимали последовательно И.Ф. Голубев (март 1944-1952), И.Т. Житов (1952-1961), А.А. Веселков (1961-1970), В.Ф. Коростелев (1970-1984), Н.Я. Косымов (1984-1987), В.П. Луковников (1988-1990).
Деятельность уполномоченных, являвшихся проводниками государственной религиозной политики в регионе, напрямую зависела от изменения ее курса. Деятельность И.Ф. Голубева и В.П. Луковникова совпала с нормализацией государственно-церковных отношений, их работа отличалась позитивным отношением к нуждам верующих и правозащитной направленностью. Остальные иркутские уполномоченные ставили перед собой задачи снижения религиозной активности населения, сокращения числа действующих приходов, осложнения материального положения епархии. Выделяются следующие направления деятельности уполномоченных: рассмотрение ходатайств об открытии церквей, организация учета церковных зданий, сбор информации о деятельности духовенства и приходских общин, управление церковными кадрами, контроль за проповеднической деятельностью, работой церковных исполнительных органов, финансовым состоянием православных общин, сокращение числа приходов.
Постановление Совета Министров СССР от 16 марта 1961 г. возлагало контроль за выполнением законодательства о религиозных культах на местные советские органы. Отныне при рай(гор)исполкомах создавались комиссии содействия по контролю за соблюдением законодательства о религиозных культах. В их обязанность входило изучение религиозной обстановки в районе, проверка правильности учета религиозных обрядов, индивидуальная работа с верующими, направленная на их идеологическое переубеждение, информирование различных инстанций о совершении обрядов верующими гражданами. Вплоть до 1980-х гг. работа комиссий содействия была направлена на ограничение деятельности религиозных обществ и служителей культа в рамках закона. Деятельность комиссий содействия способствовала установлению всеобъемлющего контроля над православными общинами в Иркутской епархии.
Вторая глава «Положение и деятельность духовенства Иркутской епархии в 1940-1980-е гг.» состоит из двух параграфов. Первый параграф «Архиереи Иркутской епархии» содержит биографические данные о восьми правящих архиереях и информацию об их деятельности в годы управления Иркутской епархией.
C 1937 г. Иркутская епархия не управлялась архиереем. В 1943-1948 гг. она находилась во временном управлении Новосибирской кафедры. В 1948 г. было восстановлено самостоятельное епархиальное управление. С этого времени Иркутск становится православным административным центром Восточной Сибири и Дальнего Востока и сохраняет этот статус до рубежа 1980-90-х гг., когда из Иркутской епархии начинают выделяться самостоятельные епархии. С 1949 г. по 1988 г. иркутские архиереи управляли Хабаровской епархией.
Кадровая политика РПЦ зависела от руководства Совета по делам РПЦ (Совета по делам религий), которое придерживалось практики частого перевода архиереев с кафедры на кафедру с целью воспрепятствовать установлению прочных связей между паствой и архипастырем. Другой целью было давление на деятельных или имевших различные «пороки» по службе (нахождение в эмиграции, на оккупированной территории и т.п.) архиереев. Их направляли в малозначащие епархии, расположенные на периферии церковной жизни. Одной из них была Иркутская епархия – самая восточная в РПЦ в исследуемый период.
Из восьми архиереев, управлявших епархией в 1948-1990 гг., только двое занимали кафедру более пяти лет, двое находились в Иркутске по пять лет, остальные не задерживались более чем на три года. Первые три послевоенных архиерея были неблагонадежными в глазах власти: арх. Ювеналий (Килин) был реэмигрантом, арх. Палладий (Шерстенников) и Вениамин (Новицкий) находились в заключении в колымских лагерях.
До 1973 г. епархией управляли владыки, родившиеся в конце XIX в., рукоположенные до 1941 г., получившие высшее духовное образование в учебных заведениях, не успевших подвергнуться влиянию советской власти. С 1973 г. кафедра замещалась архиереями, родившимися в XX в., посвященными в сан после Великой Отечественной войны, окончившими духовные академии, находившиеся под контролем советской власти. Из иркутских преосвященных второй половины XX в. только трое родились в священнических семьях. После 1975 г. кафедру занимали архиереи выходцы из семей служащих и крестьян. По возрасту хиротонии все архиереи епархии были относительно молодыми – от 31 года до 46 лет на момент принятия сана. Исключение составляет Ювеналий (Килин), рукоположенный в епископы в 60 лет. По фактическому возрасту в период управления епархией происходит омоложение епископата в 1970-е гг. Если в 1948-73 гг. в епархию назначались архиереи в возрасте от 53 до 73 лет, то в 1973-90 гг. – от 31 года до 53 лет.
Архиереи не имели возможности самостоятельно управлять епархией, будучи обязаны согласовывать свои действия с уполномоченным. Это касалось вопросов открытия новых храмов, назначения и перемещения клириков, направления мирян на обучение в духовные семинарии и др. Некоторые мероприятия проводились владыками по прямому указанию уполномоченных (перевод духовенства с доходов от треб на фиксированный оклад, снижение цен на свечи, просфоры и др.).
Иногда иркутские архиереи действовали независимо от официальных опекунов. Арх. Ювеналий (Килин) организовал выпуск ежемесячного «Бюллетеня церковной жизни», хотя епархиальные печатные издания не были официально разрешены. Арх. Палладий пытался организовать институт разъездных священников, открыть духовную семинарию в Иркутске, добиться назначения на Хабаровскую кафедру архиерея. Арх. Вениамин оказывал запрещенную государством материальную поддержку беднейшим приходам епархии, убеждал руководство РПЦ в необходимости отменить постановление Архиерейского собора 1961 г., активно формировал штат приходского духовенства, привлекая в епархию молодых священнослужителей, поощряя получение ими духовного образования; владыка рукоположил в Иркутске в сан более 60 человек.
Второй параграф «Приходское духовенство Иркутской епархии» рассматривает различные аспекты положения и деятельности приходских клириков. Выявлены источники формирования штата приходского духовенства епархии. В годы 1940-е гг. основным источником стало привлечение священнослужителей, вынужденно вышедших за штат в результате гонений 1920-30-х гг. В последующем штат пополнялся за счет рукоположения мирян и приглашения клириков из других епархий. В 1940-х – начале 1960-х гг. в епархии был высокий удельный вес репрессированного духовенства, достигавший 45%. В конце 1960-х – 1980-х гг. происходило омоложение состава духовенства. В 1948 г. клириков моложе 40 лет не было, в 1971 г. они составляли 44,4%, а в 1982 г. – 70%. По стране же в середине 1970-х гг. лишь 20% священников и 32% диаконов находились в возрасте до 40 лет, а в 1989 г. эта возрастная категория составляла 35% священников и 50% диаконов. В епархии был высокий удельный вес приезжего духовенства (в 1959 г. – 94%).
Совершать богослужение могли клирики, зарегистрированные уполномоченным. В епархии ощущалась нехватка духовенства, вызванная ограничительной кадровой политикой уполномоченных. Религиозные чувства людей, проживающих на «бесцерковных» территориях, удовлетворялись выездами священников с требами по вызову верующих. Порядок выездов в каждой епархии зависел от отношения к этому вопросу уполномоченных. В Иркутской епархии до 1947 г. священники могли выезжать по вызову в любой район по согласованию с архиереем, разрешение уполномоченного не требовалось. С 1947 г. священник мог совершать требы только в районе, закрепленном за приходом. Клирики сталкивались с произволом председателей пос(сель)советов, запрещавших им совершать требы.
Советское законодательство о религиозных культах накладывало серьезные ограничения на деятельность духовенства. Клирики имели право только на совершение богослужений в стенах храма, треб, руководство хозяйственными делами приходских общин (лишь до 1961 г., когда священники были отстранены от финансово-хозяйственной деятельности приходов). Нарушение священниками этих границ влекло за собой наказание со стороны уполномоченного, вплоть до лишения права служения в епархии.
Материальное положение духовенства зависело от финансовых возможностей прихожан. До 1960-х гг. священники жили на доходы от треб и от приношений верующих натуральными продуктами. Оплата за требы шла священнику, а не в церковную кассу. Такой порядок обеспечивал приличный достаток клирикам в центральных городских храмах с большим количеством совершаемых треб. Напротив, сельские священники бедствовали из-за небольшого числа прихожан и их ограниченных финансовых возможностей. В начале 1960-х гг. произошел перевод духовенства с дохода от треб на фиксированный оклад. Отныне доходы от треб шли в церковную кассу, а священники получали зарплату, выплачиваемую церковным советом. Т.о., финорганы прямо не вмешивались в вопросы размеров материального вознаграждения духовенства, но обеспечили себе более простой контроль над его доходами. Духовенство богатых и бедных приходов по-разному отнеслось к переводу на фиксированный оклад. Клирики крупных храмов теряли некоторую часть дохода, потому что церковные советы определяли им не такой высокий оклад, каким был их доход от треб. Священники небогатых храмов были рады ежемесячно получать зарплату, т.к. их доход от треб был небольшим и несистематическим. Перевод духовенства с дохода от треб на фиксированный оклад произошел в Иркутской епархии в 1959-1964 гг.
До 1980 г. священнослужители облагались подоходным налогом как некооперированные кустари по 19 ст. Указа Президиума Верховного Совета от 30 апреля 1943 г. (налог составлял от 25 до 80% от заработков). В 1980 г. налоговый гнет был облегчен: клирики стали облагаться по 18 ст., как лица свободных профессий.
Третья глава «Приходская жизнь Иркутской епархии в 1940-1980-е гг.» состоит из трех параграфов. В первом параграфе «Приходские общины Иркутской епархии: положение к началу 1940-х гг., возрождение и развитие» изучается возрождение сети православных приходов епархии, динамика их численности, основные проблемы, стоявшие перед общинами после открытия.
К началу 1940-х гг. почти все православные храмы на исследуемой территории были закрыты, в результате религиозная жизнь населения ушла в подполье. Ее частичная легализация произошла в 1940-е гг., когда началось возвращение храмов верующим. Постановление СНК СССР «О порядке открытия церквей» (1943) позволяло местным органам власти дозировать открытие новых приходов. Решения об открытии храмов принимались на местах и утверждались правительством СССР, роль Совета по делам РПЦ и его уполномоченных заключалась в предоставлении документов в местные органы власти и в правительство. Число ходатайств об открытии храмов в Иркутской епархии было невысоко, что объясняется неинформированностью населения о порядке открытия, относительно слабой религиозностью по сравнению с центральными областями СССР. В 1943-47 гг. в Иркутской области подано 57 первичных заявлений, в Приморском крае – 41, в Хабаровском крае – 31.
Административные органы на уровне сел, городов и районов в большинстве случаев препятствовали открытию храмов, для этого находились разные поводы: наличие в районе действующей церкви, несоответствие церковного здания строительно-техническим и санитарным нормам, невозможность эксплуатации «по причине ветхости», размещение в здании хозяйственных или культурных объектов. Иркутский облисполком в силу малого числа ходатайств более лояльно относился к открытию храмов. В 1943-1948 гг. в Иркутской епархии было открыто 32 храма: 15 в Иркутской области, по 2 в БМАССР, Читинской области, ЯАССР, 2 в Хабаровском крае, 4 в Амурской области, 5 в Приморском крае. При этом городские храмы (23) преобладали над сельскими (8), что было общей чертой епархий РПЦ во второй половине XX в. В 1959-63 гг. епархия потеряла 5 храмов (15,6%), закрытых по решению местных органов. В 1980-89 гг. с открытием 9 новых приходов число храмов достигло 35. Т.о., количество храмов не удовлетворяло потребностям верующего населения обширной епархии. В связи с этим были сильны внехрамовые проявления религиозной жизни.
Второй параграф «Материальное положение и хозяйственная деятельность приходских общин» посвящен экономической стороне жизни приходов. 1940-е гг. первоочередной задачей церковных советов был капитальный ремонт переданных храмов, сложность которого заключалась в нехватке стройматериалов, недостатке средств и рабочей силы. Несмотря на это, в 1940-50-е гг. все переданные храмы были восстановлены силами и на средства прихожан, что свидетельствовало о значительном финансовом вкладе верующего населения в церковную экономику. С 1950-х гг. освободившиеся после восстановления храмов средства церковные советы направляли на другие цели – приобретение транспортных средств, жилых домов для причта, строительство хозяйственных объектов на территории. Иркутские власти видели решение проблемы сохранности храмов, являвшихся памятниками архитектуры, в передаче некоторых из них православным общинам. Наиболее ярким примером того стали события, развивавшиеся вокруг Свято-Троицкого храма г. Иркутска в 1947-1948 гг. В лице общины у церковного здания появлялся хозяин, заинтересованный в его восстановлении и обязанный проводить своевременный ремонт.
В конце 1958 г. государство предприняло ряд мероприятий, направленных на ослабление материальной базы РПЦ, что привело к снижению доходов общин епархии (только по Иркутской области в 1959 г. доход сократился на 380 тыс. руб. по сравнению с 1958 г.). Повышение в 1958 г. отпускной цены на свечи при замораживании розничной поставило приходские общины в тяжелое положение, т.к. большую часть дохода составляли поступления от продажи свечей. В 1940-50-х гг. прибыль от продажи свечей составляла 60-70% годовых доходов церквей епархии, в 1960-х – около 55%. Эффективным методом снижения доходности церквей было принудительное снижение цен на свечи, крестики, венчики, просфоры. В 1961-65 гг. доходы епархии были нестабильными и возрастали достаточно медленно. Лишь после 1965 г. отмечается значительный и устойчивый рост дохода церквей. Это объясняется, во-первых, свертыванием мероприятий по усложнению материального положения РПЦ, во-вторых, ростом религиозной обрядности. В 1970-80-е гг. материальное положение епархии стабилизировалось.
В третьем параграфе «Православные верующие Иркутской епархии» рассматривается состав верующих епархии, определяется уровень религиозности, характеризуются различные формы религиозной жизни.
Понятие «православные верующие» включало в себя три категории граждан: приходской актив; люди, посещающие храмы только в дни больших праздников; люди, не имевшие возможности посещать богослужения в силу отдаленности храма, но соблюдающие православные традиции. Религиозные потребности людей в условиях нехватки храмов и клириков в епархии приводили к совершению служб и треб мирянами. В борьбе с этим явлением церковная и гражданская власть действовали сообща. Такие миряне снижали авторитет церковных таинств, были потенциальными распространителями антисоветских настроений. Большую часть прихожан составляли неработающие пожилые женщины, находившиеся на пенсии или на иждивении родственников. Молодежь была главным объектом антирелигиозной работы.
Волны религиозного возрождения в стране (начало 1940-х, конец 1980-х гг.) совпадали с идеологическими кризисами советского общества. В периоды, когда партия теряла возможность осуществлять контроль над состоянием умов граждан, становилось очевидным, что наряду с официальной идеологией в обществе существует альтернативное мировоззрение, в частности – религиозное. Православные верующие в некотором смысле были вызовом коммунистической партии и государству, активно проводившим атеизацию населения.
Иркутскую епархию не обошел религиозный подъем военных и послевоенных лет, рубежа 1980-90-х гг. Наибольшая посещаемость храмов, участие населения в обрядах пришлись на 1943-1958 гг. В крупные православные праздники в храмах г. Иркутска молилось до 9 тыс. чел. (6% к взрослому населению города). В 1960-е гг. вследствие естественной убыли старшего поколения и атеистических мероприятий обрядность снизилась. В 1951 г. в 14 храмах Иркутской области было крещено 13,1 тыс. чел., в 1961 – 7,7 тыс., в 1988 – 3173. Сокращалось и число отпеваний. Если в 1943 г. в 1 храме области было отпето 6,5 тыс. человек, то в 1953 г. в 14 церквах – 3 тыс., в 1961 г. – 2,2 тыс., в 1988 – 3,9 тыс. Число венчаний в области было незначительным: в 1947 г. – 194 пары, в 1957 г. – 132 пары, в 1988 г. – 29 пар. В 1961-1985 гг. уровень крещений в Иркутской области снизился с 13,7% до 4% от числа родившихся, уровень отпеваний – с 39% до 16,5% от числа умерших. В 1988 г. число крещений в Иркутской области возросло на 41,7% по сравнению с 1987 г., число отпеваний – на 12%.
Наличие действующего храма резко повышало степень участия жителей в обрядах. В 1947 г. в г. Иркутске было крещено 35% рожденных в городе и районе детей, в 1962 г. в пос. Лиственичное было крещено 57% родившихся, в Черемхово – 59%, в Иркутске – 32%, в Уссурийске – 51%. В январе-сентябре 1949 г. в иркутских церквах было отпето 39,8% умерших горожан, в 1962 г. в Черемхово – 70% усопших.
Анализ обрядности в населенных пунктах с действующими храмами позволяет предположить, что в Иркутской епархии в 1940-60-е гг. было примерно 40-50% православных верующих, которые крестили детей, заказывали отпевания. В 1970-80-е гг. число православных составляло 20-25%. Уполномоченные опасались подъема религиозных чувств в связи с предполагаемым возвращением в Иркутск мощей еп. Иннокентия (Кульчицкого), перезахоронением останков арх. Иоанна (Смирнова), еп. Иннокентия (Неруновича), 40-летием прославления еп. Софрония (Кристалевского). Чиновники принимали меры к сдерживанию религиозной активности населения: административное давление на участников обрядов, атеистическую пропаганду и др.
В заключении подводятся итоги исследования. XX век стал одним из самых драматичных периодов в истории РПЦ, испытавшей тотальный государственный прессинг, вытесненной из общественной жизни, понесшей значительные материальные потери. Религиозный курс советского государства то смягчался, то становился более жестким, однако религия до середины 1980-х гг. рассматривалась партийными лидерами как чуждая и преследуемая идеология. Советское религиозное законодательство носило декларативный характер. Законодательные и ведомственные акты, регулировавшие государственно-церковные отношения, часто противоречили Конституции.
В Иркутской епархии в полной мере отразились взаимоотношения советского государства и РПЦ. В 1940-е гг. происходило возрождение религиозной жизни в епархии: легализация православных организаций (в 1943-1948 гг. было открыто 32 общины), усиление их влияния на население, укрепление материального положения. Этот благоприятный для РПЦ этап сменился антирелигиозной кампанией конца 1950-х – середины 1960-х гг., когда в епархии было закрыто 15,6% православных общин, снизилось участие населения в обрядах, произошло ослабление материальной базы. В 1970-80-е гг. государственно-церковные отношения стабилизировались, РПЦ находилась под контролем партийно-государственных органов.
Выделяются основные направления государственной политики по отношению к Церкви на региональном уровне: принятие предварительных решений по ходатайствам об открытии храмов; снижение религиозной активности населения через административное давление на участников обрядов, атеистическую пропаганду; сокращение числа приходов путем их закрытия; управление церковными кадрами при помощи системы регистрации клириков, учета членов приходских исполнительных органов; контроль за работой церковных исполнительных органов; финансовое ослабление епархии путем снижения объема производства свечной мастерской, цен на свечи и другие предметы, направление денежных средств общин в государственные и общественные фонды.
Епархиальное руководство принимало меры по нейтрализации негативных последствий ограничительной государственной политики относительно РПЦ. Основными направлениями деятельности архиереев были: повышение уровня образования клириков через их направление в центры духовного образования, привлечение образованных служителей; воспроизводство кадров путем рукоположения мирян, приглашения священников в епархию; недопущение дальнейшего сокращения числа приходов путем материальной поддержки «затухающих» общин, своевременного направления священника, подачи ходатайств патриарху, в Совет по делам РПЦ, укрепление религиозного сознания прихожан через совершение богослужений, усиление проповеди.
Для религиозности населения епархии были характерны: жизнеспособность православных традиций; падение авторитета церковных таинств и священства в результате деятельности мирян, совершающих православные обряды; оторванность от традиции церковной жизни; воспроизводство религиозных представлений на бытовом уровне. Несмотря на усилия власти по искоренению религиозного сознания, значительное число людей (не менее 40% в 1940-60-е гг. и 20-25% в 1980-е гг.) сохранило различные формы православной религиозности и передало ее молодому поколению.
В 1940-80-е гг. были заложены основы для современного развития епархии. Епархиальному руководству не приходилось формировать с нуля штат духовенства, как это было в 1940-е гг. В епархии продолжали трудиться клирики, рукоположенные в 1960-80-е гг., передавшие свой опыт служения новому поколению священнослужителей. Храмы, переданные епархии в советское время, уже были отреставрированы и не требовали колоссального вложения средств.
В Иркутской епархии сегодня изживается негативный опыт советского прошлого, когда Церковь находилась в социокультурном гетто. Епархия старается активно заявить о себе в просветительской, воспитательной, социальной деятельности. Исторический опыт взаимоотношений государства и Русской Православной Церкви в XX в. должен учитываться для совершенствования в современной России религиозной политики на основе принципов светского государства.
По теме диссертационного исследования опубликованы
следующие работы:
Статьи в журналах, рекомендованных ВАК
- Смолина И.В. Жизнь Иркутской епархии в контексте государственно-церковных отношений во второй половине XX века // Известия Алтайского государственного университета. – 2009. – № 4/1. – С. 211-216.
Статьи в других изданиях
- Смолина И.В. Архиереи Иркутско-Читинской епархии в 1948-1990 гг. // Земля Иркутская. – 2006. – № 3. – С. 36-39.
- Смолина И.В. К вопросу об изъятии церковных ценностей в Иркутской губернии в 1922 году. // Известия Архитектурно-этнографического музея «Тальцы». – Иркутск, 2006. – Выпуск 5. – С. 108-117.
- Смолина И.В. Возобновление деятельности православных приходов Иркутской области в 1940-1950-е гг. // Земля Иркутская. – 2007. – № 2. – С. 74-82.
- Смолина И.В. Возрождение приходской жизни. Иркутская область в 1940-1950-е гг. // Сибирь. – 2008. – № 329/2. – С. 41-52.
- Смолина И.В. Социальный портрет православного духовенства второй половины XX века (на примере Иркутской области) // Вторые университетские социально-гуманитарные чтения 2008 года: материалы. – Иркутск, 2008. – С. 100-107.
- Смолина И.В. «1943 год – счастливейший год в жизни Крестовоздвиженского храма» // Сибирь. – 2008. – № 329/2. – С. 52-55.
[1] Правда о религии в России. – М., 1942; Русская православная церковь и Великая Отечественная война: Сборник церковных документов. - М., 1943; Патриарх Сергий и его духовное наследство. – М., 1947; Деяния Совещания глав и представителей автокефальных церквей в связи с празднованием 500-летия автокефалии Русской православной церкви. Т. 1-2. - М., 1948.
[2] Беляев К.В. Под сенью храма. Записки бывшего священника. – Симферополь, 1960; Возвращение к жизни. Сборник статей. – Владивосток, 1965; Гаврик М.Д. Хочу поведать людям. – Краснодар, 1965; Дарманский П.Ф. Побег из тьмы. Рассказ бывшего кандидата богословия. - М., 1961; Дулуман Е.К. Почему я перестал верить в бога. Рассказ бывшего кандидата богословия. – М., 1957; Нежинская З. Как я стала атеисткой // Черемховский рабочий. – 25 мая 1958 г. – С. 3; Уварова Н. Почему я перестала верить в бога // Черемховский рабочий. – 11 июня 1958 г. – С. 7.
[3] Бонч-Бруевич В.Д. Избранные произведения. Т, 1-3. – М., 1959; Крывелев И.А. Ленин о религии. – М., 1960; Персиц, М.М. Отделение церкви от государства и школы от церкви в СССР (1917 - 1919 гг.). – М., 1958; Шахнович М.И В.И.Ленин и проблемы атеизма: Критика религии. – М.-Л., 1961.
[4] Ильичев Л.Ф. Очередные задачи идеологической работы партии. Доклад на Пленуме ЦК КПСС 18 июня 1963 г. – М., 1963; Кузнецов Н.Д. По вопросам церковных преобразований. – М., 1976 и др.
[5] Гордиенко Н.С., Курочкин П.К. Особенности модернизации современного русского православия. – М., 1978; Гордиенко Н.С., Курочкин П.К. Эволюция современного русского православия. – М., 1971; Курочкин П.К. Идеология современного православия. – М., 1965; Новиков М.П. Тупики православного модернизма (Критический анализ богословия XX века). – М., 1979; Танчер В.К. Религия и современный мир. Проблемы социально-политического модернизма в русском православии. – Киев, 1985.
[6] Квардаков А.И. Религиозные пережитки в сознании и быту сельского населения и пути их преодоления. Автореф. дис. …канд. филос. наук. Новосибирск, 1969; Ламанская Е.Г. Деятельность партийной организации Красноярского края по научно-атеистическому воспитанию населения (1956 -1965 гг.). Автореф. …дис...канд. ист. наук. -Абакан,1968; По этапам развития атеизма в СССР. – Л., 1967.
[7] Шильдяшов И.М. Деятельность партийной организации Западной Сибири по атеистическому воспитанию трудящихся в условиях строительства коммунизма (1959 -1965 гг.). Автореф. дис. …канд. ист. наук. - Новосибирск, 1966; Религия в Сибири и атеистическое воспитание в Сибири. - Новосибирск, 1982; Эйнгорн И.Д. Очерки истории религии и атеизма в Смбмрм (1917-1983). – Томск, 1982.
[8] Клибанов А.И. Современное сектантство в Тамбовской области (По материалам экспедиции института истории АН СССР в 1959 г.) // Вопросы истории религии и атеизма. Т. 8. – М., 1960. – С. 59-100; Митрохин Л.Н. Реакционная деятельность «истинно-православной церкви» на Тамбовщине // Вопросы истории религии и атеизма. Т. 9. – М., 1961. – С. 144-160.
[9] Демьянов А.И. Религиозность: тенденции и особенности проявления (Социально-психологический анализ). – Воронеж, 1984 г.; Клибанов А.И. Религиозное сектанство в прошлом и настоящем. – М., 1973 г.; Панцхава И.П. Конкретно-социологическое изучение состояния религиозности и опыта атеистического воспитания. – М., 1969.
[10] Барменков А.И. Свобода совести в СССР. – М., 1979; Гольст Г.Р. Религия и закон. - М., 1975; Иванов И.А. Политика советского государства по вопросам религии. – М., 1973; Клочков В.В. Закон и религия: от государственной религии в России к свободе совести в СССР. – М., 1982; Куроедов В.А. Религия и церковь в Советском государстве. – М., 1981.
[11] На пути к свободе совести / Сост. и общ. ред. Д.Е.Фурмана и о. Марка (Смирнова). – М., 1989.
[12] Русское православие: вехи истории / Науч.ред. А.И. Клибанов. – М., 1989.
[13] Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. – М., 1991. – С. 336-337.
[14] Одинцов М.И. Государство и церковь в России. XX в. - М. 1994; Он же. Письма и диалоги времен хрущевской «оттепели» (Десять лет из жизни патриарха Алексия. 1955-1964) // Отечественные архивы. – 1994. – № 5. – С. 25-84; Он же. Путь длиной в семь десятилетий: от конфронтации к сотрудничеству (государственно-церковные отношения в истории советского общества) // На пути к свободе совести. М., 1989.-- С. 29-72; Он же. Религиозные организации в СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны 1941-1945гг. – М., 1995 и др.
[15] Васильева О. Ю. Русская православная церковь в политике советского государства в 1943-1948 гг. – М., 2001; Полат Салих. Русская православная церковь и религиозная политика советского государства в условиях второй мировой войны и послевоенный период: Автореф. дис. …канд.полит.н. – М., 2001; Якунин В.Н. Вклад русской православной церкви в победу над фашизмом и изменение государственно-церковных отношений в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. – Тольятти, 2002.
[16] Шкаровский М.В. Последняя атака на Русскую православную церковь // Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. – Т.2. – М., 1997. – С. 328-399; Он же. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 годах). – М., 2005.
[17] Чумаченко Т.А. Государство, Православная Церковь, верующие. 1941-1961 гг. – М., 1999.
[18] Беглов А. В поисках «безгрешных катакомб». Церковное подполье в СССР. – М., 2008.
[19] Маслова И.И. Советское государство и Русская православная церковь: политика сдерживания (1964-1984 гг.). – М., 2005; Она же. Вероисповедная политика в СССР: поворот курса (1985-1991 гг.). – М., 2005.
[20] Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь и Второй Ватиканский Собор: [Факты. События. Документы] – М., 2004; Кашеваров А.Н. Печать Русской Православной Церкви в ХХ веке: Очерки истории. – СПб., 2004; Сосковец Л.И. Религиозные конфессии Западной Сибири в 40-60-е гг. XX века. – Томск, 2003; Фирсов С.Л. Апостасия. «Атеист Александр Осипов» и эпоха хрущевских гонений на Русскую Православную Церковь. – СПб., 2004; Фирсов С.Л. Время в судьбе. Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Сергий (Страгородский). О генезисе «сергианства» в русской церковной традиции XX века. – СПб., 2005; Якунин В.Н. Русская православная церковь в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.: историография и источниковедение проблемы. – Тольятти, 2002.
[21] Цыпин В., протоиерей. История Русской Православной Церкви. 1917-1990: Учебник для православных духовных семинарий. – М., 1994; Он же. История Русской церкви. 1917-1997. – М., 1997.
[22] Михаил (Мудьюгин), архиепископ. Русская православная церковность. Вторая половина XX века. – М., 1995.
[23] Горанский А.О., Мандрик С.В. Подготовка и осуществление реформы приходского управления 1961 г. в Белоруссии // Вестник Церковной Истории. – 2008. – № 3. – С. 124-140; Катаев А.М.. Духовные школы Русской Православной Церкви в 1943–1949 годах // Вестник церковной истории. – 2006. – № 1. – С. 177-190; Савин Д.В. Монашество в Забайкалье. – Вестник церковной истории. – № 2007. – С. 256-259 и др.
[24] Константинов Д., протоиерей. Гонимая церковь: Русская Православная Церковь в СССР. – М., 1999; Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. – М., 1995; Флетчер У. Советские верующие // Социс. – 1987. – № 4. – С.28-34; Эллис Д. Русская Православная Церковь. Согласие и инакомыслие. – London: Overseas Publications Interchange Ltd, 1990.
[25] Русская православная церковь в советское время (1917 - 1991 гг.): Материалы и документы по истории отношений между государством и церковью: В 2 кн. / Сост. Г. Штриккер. – М., 1995.
[26] Дулов А.В. Исторические памятники древнейшей части Иркутска. – Иркутск, 1983; Кафедральный собор во имя иконы Казанской Божией Матери в Иркутске: к 100-летию со дня освящения. – Иркутск, 1995; Ладик Л.А. Свидание с Иркутском. – Иркутск, 1991; С. Иркутский Вознесенский монастырь // Земля Иркутская. – 1994. – № 1. – С. 20-25; Памятники истории и культуры Иркутска. – Иркутск, 1993; Полунина Н. М. У истоков каменного града. – Иркутск, 1979; Она же. Живая старина Приангарья. – М., 1990 и др.
[27] Беседина О. Н. Памятники истории и архитектуры Иркутска: культовое зодчество. –Новосибирск, 1990; Памятники истории и культуры Иркутска. – Иркутск, 1990.
[28] Наумова О.Е. Иркутская епархия. XVIII – первая половина XIX века. – Иркутск, 1996.
[29] Дулов А.В., Санников А.П. Православная церковь в Восточной Сибири в XVII – начале XX веков: В 2 ч. – Иркутск, 2006.
[30] Калинина И.В. Православные храмы Иркутской епархии XVII-начало XX века: Научно-справочное издание. – М., 2000.
[31] Игумнова Н. Д. Духовное и педагогическое наследие учителей Иоанна Кульчицкого в фонде НБ ИГУ / Третьи Романовские чтения: Материалы науч. конф. – Иркутск, 2001; Куликаускене Н.В. Книги иркутского духовенства // Тобольск и вся Сибирь: альманах. – Т. 9: Иркутск, 2007. – С. 187-194; Харченко Л.Н. Распространение православной духовной литературы и духовного просвещения в Восточной Сибири (ХVII - первая половина ХIХ вв.). Очерки истории. – Иркутск, 2001; Она же. Библиотеки восточносибирского духовенства во второй половине XIX - начале XX века // Известия Архитектурно-этнографического музея «Тальцы». – 2004. – Вып. 3. – С. 92-99; Она же. Церковные библиотеки Восточной Сибири во второй половине XIX века // Библиотековедение. – 2004. – № 2. – 98-107 и др.
[32] Ванина И. Ю. Межконфессиональные отношения в Восточной Сибири // Социогенез в Северной Азии: сб. науч. тр. – Ч. 2. – Иркутск, 2005. – С. 19-22; Она же. Миссионерская деятельность русской православной церкви в Северо-Восточной Азии (середина ХVII - середина XIX вв): Дис. …канд.ист.наук. – Иркутск, 1995; Она же. О проектах миссионерской работы в Сибири // Исторические судьбы православия в Сибири: Тез. докл. и сообщ. науч. конф. – Иркутск.-1997; Жалсараев, А. Д. Из истории православного миссионерства. Священнослужители-буряты // Иннокентиевские чтения. «Православие. Образование. Культура»: материалы обл. науч.-практ. конф. – Иркутск, 2008. – С. 14-19. Кузнецова Ж.Г. Миссионерская деятельность русской православной церкви в Восточной Сибири как часть государственной политики самодержавия // Россия и Сибирь: проблемы взаимодействия в региональной политике в исторической ретроспективе: Матер. междунар. науч.-практ. конф. – Иркутск, 2004. – С. 121-125; Харченко Л. Н. Миссионерская деятельность православной церкви в Сибири (вторая половина XIX в. - февраль 1917 г.): очерк истории. – СПб., 2004 и др.
[33] Санников А. П. Культовое строительство в Прибайкалье XVII-XVIII вв. и попытки его административного регулирования (на примере часовен) // Россия и Сибирь: проблемы взаимодействия в региональной политике в исторической ретроспективе: Материалы междунар. науч.-практ. конф. – Иркутск, 2004. – С. 111-121; Он же. Организация и деятельность православной церкви на территории Прибайкалья во второй половине XVII-XVIII вв.: Дис.... канд. ист. наук. – Иркутск, 2004.Он же. Приходская жизнь Приангарья в XVII-XVIII вв. // Земля Иркутская: Науч.-попул. иллюстрир. журн. – 2000. – N 14. – 14-21; Он же. Церкви, приходы и приходское духовенство. – Земля Иркутская, 1997. – № 7. – С. 22-29.
[34] Крючкова Т.А. История иконописания в Иркутске, 1860-е гг.-1920 г.: Автореф. дис.... канд. ист. наук. – Иркутск, 2000; Она же. Иркутские страницы земной жизни святителя Иннокентия Вениаминова // Русская Америка. Материалы III Международной научной конференции «Русская Америка» (Иркутск, 8-12 августа 2007 г. Иркутск, 2007. С. 264-271; Она же. Новые свидетельства о вскрытии мощей святителя Иннокентия // Земля Иркутская. – 2005. – N2. – С. 15-19; «Осени мя светом лица Твоего» // Земля Иркутская. – 2002. – №. 2. – С. 18-20; Крючкова Т.А., Лыхин Ю.П. «Я до последних дней внушал любовь к отечеству…» // Тальцы. – 2003. – № 2. – С. 33-42; Иконописцы, мастеpа и художники Иркутска (XVII век - 1917 год): биобиблиогp. слов. / Ю.П. Лыхин, Т. А. Крючкова. – Иркутск, 2000 и др.
[35] Акулич О.А. Во имя Спаса Нерукотворного Образа: Документальное повествование и жизни первого каменного храма г. Иркутска, 1706-2006 / О.А. Акулич, Т.А. Крючкова, Н.М. Полунина. – Иркутск, 2008.
[36] Паламарчук А.В. Исторический опыт взаимоотношений государства и церкви в Юго-Восточной Сибири (1920-1930-е гг.): Дис. …канд. ист. наук. – Иркутск, 2002.
[37] Терновая И.И. Иркутские священнослужители – жертвы массовых репрессий 1920-1930-х гг. // Церковь и государство: история и современность: Материалы науч. конф. – Иркутск. – 2005. – С.136-145.
[38] Новикова Т.М. Взаимоотношения РПЦ и государства в годы гражданской войны в Восточной Сибири. // Церковь и государство: история и современность: материалы науч. конф. – Иркутск. – 2005. – С. 49-58; Она же. Православное духовенство и белые армии в Сибири // Земля Иркутская. – 2007. – № 1. – С. 60-65; Она же. Русская православная церковь в Восточной Сибири: от февраля к октябрю 1917 г. // Вторые университетские социально-гуманитарные чтения 2008 года: материалы. – Иркутск, 2008. – С. 76-81.
[39] Акулич О. Судьба сибирского священника // Земля Иркутская. – 2000. – № 14. – С. 54-56; Колмаков Ю. Архиепископ Анатолий (Каменский) (Штрихи к биографии) // Земля Иркутская. – 2000. – № 14. – С. 56-59; Крючкова Т.А., Лыхин Ю.П. «Я до последних дней внушал любовь к отечеству…» // Тальцы. – 2003. – № 2. – С. 33-42.
[40] Санников А.П. Православная церковь Иркутска в годы суровых испытаний (1921-1937) // Иркутск в панораме веков: очерки истории города. – Иркутск, 2002. – С. 348-357.
[41] Цыремпилова И.С. История взаимоотношений государства и религиозных конфессий в Бурятии в 1917-1940 гг.: Дис. …канд. ист. наук. – Улан-Удэ, 2000. Она же. Религия и власть в Бурятии: история взаимоотношений (1917-1940 гг.). – Улан-Удэ, 2000. Она же. Русская православная церковь и государственная власть в 1917-1930-е гг. (на материалах Байкальского региона): Автореф. Дис. … докт. ист. наук. – Улан-Удз, 2009.
