Сборник гун-аней би янь лу как памятник письменной традиции школы чань
На правах рукописи
ЗАНДАНОВА Татьяна Алексеевна
Сборник гун-аней «Би янь лу»
как памятник письменной традиции школы чань
Специальность 07.00.09 – историография, источниковедение
и методы исторического исследования
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Улан-Удэ
2010
Работа выполнена в отделе философии, культурологии и религиоведения Учреждения Российской академии наук Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН
Научный руководитель: доктор философских наук, профессор
Янгутов Леонид Евграфович
Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор
Лепехов Сергей Юрьевич
кандидат исторических наук, доцент
Ветлужская Лидия Леонидовна
Ведущая организация: ГОУ ВПО «Читинский государственный
университет»
Защита состоится 24 сентября 2010 в 15.00. часов на заседании диссертационного совета Д. 003.027.01 при Учреждении Российской академии наук Институте монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН по адресу: 670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6.
С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке Бурятского научного центра СО РАН.
Автореферат разослан 22 августа 2010 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета Жамсуева Д.С.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность исследования. «Би янь лу» («» – «Записки у Лазурной скалы» или «Речения с Лазурного утеса») представляет собой полное собрание исторических парадоксов, известных как гун-ани
[1]
, и является одним из наиболее выдающихся канонических текстов в письменной традиции школы чань. Гун-ани имели огромное значение в сотериологическом учении школы чань, в основе которого лежит концепция внезапного просветления. Зародившись в русле становления и формирования письменной традиции школы чань, гун-ани стали неотъемлемой частью чаньской религиозной практики, оказав большое влияние на дальнейшее развитие философской теории и сотериологической практики китайского буддизма. Сам сборник «Би янь лу» наряду с другими памятниками чаньской письменности имел огромное влияние на духовную культуру средневекового Китая, особенно на поэтическое творчество китайских мастеров слова, а также на художественное восприятие великих мастеров живописи и каллиграфии.
Между тем, сборник «Би янь лу» в отечественной литературе исследован недостаточно. До сих пор не существует полного перевода этого сборника на русский язык, хотя его исследование и перевод имеют большую научную значимость для понимания философско-мировоззренческого и сотериологического содержания чань-буддийского учения. Всестороннее исследование содержания «Би янь лу» даст более полное представление о таком феномене, как гун-ань, о чаньской письменной традиции, расширит наше понимание духовной культуры средневекового Китая.
Степень изученности темы исследования. Интерес к чань-буддизму, в традиции которого оформлен рассматриваемый памятник в научной литературе возник сравнительно недавно, во многом благодаря работам Дайсэцу Тэйтаро Судзуки (1870-1966). В своих сочинениях «Zen Buddhism and psychoanalysis» (New-York, 1960), «Essays in Zen Buddhism» (New-York, 1961), «An Introduction to Zen Buddhism» (London, 1957) Д.Т. Судзуки исследовал природу дзэн-буддизма (чань), его методы и способы достижения просветления.
В отечественной литературе интерес к чань-буддизму возник в начале 70-х гг. прошлого столетия. Данной теме посвящены исследования Е.В. Завадской, Н.В. Абаева, Л.Е. Янгутова,
С.Ю. Лепехова, Г.Б. Дагданова, Т.П. Григорьевой, Е.А. Торчинова, А.А. Маслова, В.В. Малявина, А.И. Кобзева, Е.С. Сафроновой,
С.П. Нестеркина и др.
Вместе с тем, несмотря на достаточную степень изученности школы чань в отечественной литературе, работ касающихся как самого сборника «Би янь лу», так и гун-аней содержащихся в этом памятнике, не так много. Одной из первых на своеобразие чаньских методов спасения обратила внимание Е.В. Завадская. В монографиях «Восток на Западе» (М., 1970), «Культура Востока в современном западном мире» (М., 1977) автор анализирует работу легендарного Бодхидхармы «Трактат о светильнике и свете» («» – «Дэн дянь цзин»), положившую начало чаньской письменной традиции.
Большой вклад в изучение чань-буддизма внес российский ученый Н.В. Абаев. В его монографиях «Чань-буддизм и культура психической деятельности в средневековом Китае» (Новосибирск, 1983), «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае» (Новосибирск, 1989) дано обоснование такому феномену чаньской культуры, как культура психической деятельности, важнейшим компонентом которой являются гун-ани.
В этих монографиях Н.В. Абаевым даются переводы отдельных гун-аней из сборника «Линьцзи лу», приводятся комментарии к ним, объясняющие неадекватные поступки и слова чаньских наставников в контексте сотериологии чань-буддизма.
В статье «Дзэнский смех как отражение архаического земледельческого праздника» (М, 1980) посредством исследования гун-аней, Е.С. Сафронова раскрывает такой феномен чань-буддийской культуры, как смех, с помощью которого достигалось просветление.
В монографии Л.Е. Янгутова «Единство, тождество и гармония в философии китайского буддизма» (Новосибирск, 1995) дается философское обоснование чаньской сотериологии, в основе, которой лежит концепция достижения спасения в настоящей жизни через ломку обыденных структур восприятия окружающей действительности посредством чаньских парадоксов. Другая его монография «Традиции Праджняпарамиты в Китае» (Улан-Удэ, 2007) содержит анализ трактата седьмого патриарха чань Хуэй Нэна «Лю цзу тань цзин» в праджняпарамитском контексте.
Основные концепции мадхьямики, имевшие огромное влияние на развитие идей чань-буддизма, рассмотрены в монографии С.Ю. Лепехова «Философия мадхьямиков и генезис буддийской цивилизации» (Улан-Удэ, 1999). Особое внимание автор уделил процессу формирования таких понятий, как «шунья», «праджня», «асрава». В статье С.Ю. Лепехова «Праджняпарамита в китайском и японском буддизме» (М., 1996) определяются роль и место праджняпарамитской философии в сотериологии чань-буддизма.
В статье «Некоторые философско-психологические аспекты чаньских гун-ань» (Новосибирск, 1984) С.П. Нестеркин на материале гун-аней из сборника «Линьцзи лу» рассматривает парадоксальные задачи гун-ань в контексте концепции о «живом и мертвом слове» в чань-буддизме. В одной из глав коллективной монографии «Герменевтика буддизма» (Улан-Удэ, 2006), посвященной исследованию философско-психологических аспектов как феномена языковой культуры чань-буддистов, С.П. Нестеркин подчеркивает влияние сборника «Би янь лу» на последующие чаньские тексты, отмечая, что по крайней мере четыре книги были составлены наставниками школы Цаодун после Юаньу, по той же модели, что и «Би янь лу».
В монографии А.А. Маслова «Классические тексты дзэн» (Ростов-н/Д, 2004) наряду с исследованием основных сутр школы чань «Ланкаватара-сутры», «Алмазной сутры», «Лю цзу тань цзин» («Сутра помоста шестого патриарха»), автор уделяет особое внимание сборникам гун-аней, в число которых входит «Би янь лу». Несомненный интерес представляют данные автором переводы отдельных гун-аней, краткие комментарии к ним.
Перевод 14 гун-аней сделан В.В. Малявиным в статье, посвященной сборнику «Би янь лу» (Челябинск, 2004).
Е.А. Торчинов в работах «Введение в буддологию» (СПб., 2000), «Философия буддизма Махаяны» (СПб., 2002), исследует чаньские психофизические методы достижения просветления, включающие в себя и парадоксальные истории – гун-ани.
В зарубежной литературе исследованию чань-буддизма также посвящено большое количество исследований. Среди них необходимо отметить работу А. Уоттса «The Way of Zen» (New-York, 1957), в которой особое внимание уделено чаньским методам достижения просветления, в том числе гун-аням. К. Хамфриз в работе «Zen Buddhism» (London, 1976) освещает два популярных направления школы чань: линьцзи и цаодун, которые отличаются своим подходом к обучению и практике чань. Ху Ши в статьях «Ch'an (Zen) Buddhism in China, Its History and Method» (Honolulu, 1953), а также в «The Development of Zen Buddhism in China» (New-York, 1961) рассматривает процесс становления и развития школы чань.
Немецкий ученый В. Гундерт в монографии «Bi-Yan-Lu» (Munich, 1963), содержащей перевод тридцати трех гун-аней «Би янь лу», исследует сборник в неразрывной связи с самим феноменом гун-ань, придавая ему большое практическое значение в медитативном плане.
В монографии «The Zen koan: Its History and Use koans in Rinzai Zen» (New-York, 1965) японские ученые И. Миура, Р.Ф. Сасаки акцентируют внимание на формировании и развитии практики гун-аней в школе чань, а также на использовании данной практики в дальнейшем школой линьцзи.
Феномен гун-ань стал главным предметом исследования
Т. Клири и Дж. Клири. В совместной монографии «Secrets of the Blue Cliff Record» (London, 2000) ими выполнен перевод всех ста гун-аней сборника с китайского на английский язык. В кратком предисловии авторы подчеркивают, что текст сборника «Би янь лу» высоко ценился не только школой линьцзи (яп. ринзай), но и школой цаодун (яп. сото), в частности, ее основателем в Японии Эйхэй Догэном.
В двухтомном труде «Zen-Buddhism: A History» (Bloomington, 2005) Г. Дюмулен прослеживает весь процесс развития и становления школы чань в Индии, Китае и Японии. Большое внимание он уделяет письменной традиции школы чань, особо отмечая сутру «Помоста шестого патриарха» (« » – «Лю цзу тань цзин»). Произведение «Би янь лу» упомянуто автором в числе других сборников гун-аней.
Среди исследований китайских ученых, в первую очередь следует упомянуть серию из десяти томов, посвященных философско-религиозным учениям Китая. Чэн Чжилян и Хуан Минчжэ, авторы тома «Чжунго фоцзяо» («» – «Китайский буддизм», Пекин, 1996), освещают процесс становления буддийских школ в Китае, их характерные черты и философские доктрины, при этом наиболее подробно на наш взгляд описана школа чань. Лу Куань Юй, китайский ученый и буддист, работающий в Америке, в монографии «Ch’an and Zen Teaching» (London, 1975), также уделяет внимание исследованию такого уникального культурного феномена, как чань-буддизм. Ма Тяньсян в монографиях «Чжунго чаньцзун сысян шилюэ» («» – «Краткая история идеологии китайской школы чань», Пекин, 2007) и «Чжунго чаньцзун сысян фачжаньши» («» – «История развития идеологии китайской школы чань», Пекин, 2007) детально исследует историю развития и становления школы чань, включая современный этап, также уделяет внимание психофизическим методам достижения спасения в чань-буддизме.
Китайский историк и литератор XX в. Ху Ланьчэн посвятил изучению сборника гун-аней «Би янь лу» целое издание под названием «Чаньши ичжихуа» («» – «Чань – это цветок», Шанхай, 2003). В нем представлены сами гун-ани, «поучения наставника» Юаньу, комментарии Сюэдоу, а также обширные комментарии Ху Ланьчэна к каждому гун-аню. В разъяснении гун-аней Ху Ланьчэн опирался прежде всего на китайскую литературу и философию, стремясь показать единство идей современного и прошлого миров.
Сю Вэнгун в монографии «Байхуа Би янь лу» («» – «Разъяснение Би янь лу», Пекин, 2005) освещает проблему толкования феномена гун-ань, а также прослеживает исторические предпосылки создания сборника «Би янь лу» в школе чань. В монографии с использованием ретроспективного метода даны разъяснения отдельных гун-аней.
Целью данной работы является исследование сборника гун-аней «Би янь лу», его структуры и содержания, места и роли в письменной традиции школы чань. Цель предопределила следующие задачи:
- дать анализ теоретических источников школы чань, оказавших влияние на становление чаньской традиции;
- рассмотреть процесс формирования жанра гун-ань в контексте становления школы чань и ее письменной традиции;
- определить характерные особенности сборника «Би янь лу» как памятника чаньской письменной традиции;
- дать структурную и композиционную характеристику сборника «Би янь лу»;
- дать концептуальную характеристику сборника «Би янь лу»;
- перевести на русский язык не переведенные гун-ани сборника.
Объектом исследования – сборник гун-аней «Би янь лу».
Предметом исследования – исследование места и роли сборника «Би янь лу» в чаньской письменной традиции, анализ его структурно-композиционного и концептуального содержания.
Методология и методика исследования. Методологической основой данного исследования явились принципы научной объективности, историзма и системности. В качестве методов исследования послужили базирующиеся на вышеуказанных принципах методы сравнительно-исторического анализа, методы конкретного описания текстов, аналитического сопоставления, их структурной и содержательной классификации, а также историко-генетические методы. Для решения поставленных задач были применены методы точного описания текста сборника «Би янь лу» и классификации его содержания, что позволило выявить его научную ценность. Использование метода герменевтики дало возможность определить синхронность и ретроспективность изучаемого источника. При переводе гун-аней сборника «Би янь лу» автор опирался на методику перевода отечественных ученых А.А. Маслова и
В.В. Малявина.
Источниковой базой послужили сочинения адептов школы чань: 1) сборник гун-аней «Би янь лу» («»); 2) сочинение Хуэй Нэна «Сутра помоста шестого патриарха» («» – «Лю цзу тань цзин»); 3) сочинение Ма Цзу «Речения чаньского наставника Ма Цзу из провинции Цзянси» («» – «Цзянси Мацзу Даои чаньши юйлу»); 3) сочинение Линь-цзи «Записи Линь-цзи» («» – «Линьцзи лу»); 5) сборник гун-аней «Застава без ворот» («» – «У мэнь гуань»).
Научная новизна исследования заключается в том, что диссертация представляет собой первое полное исследование сборника «Би янь лу» в отечественной науке.
В диссертации проанализированы теоретические источники школы чань. Выявлено, что на становление чаньской письменной традиции оказали влияние, как буддийские классические сутры, так и древнекитайские даоские и конфуцианские каноны.
Научной новизной является также, что в исследовании уточнена специфика формирования жанра гун-ань в контексте становления школы чань и ее письменной традиции. Доказано, что формирование жанра гун-ань своими истоками восходит к конфуцианской традиции диалогов, а также к парадоксальным сюжетам даосских текстов с одной стороны, к буддийской традиции жизнеописаний достопочтимых монахов с другой.
Определена структурно-композиционная характеристика сборника «Би янь лу» и выявлено, что уже в самой структуре памятника нашли свое отражение принципы чаньской философии и сотериологии.
Установлено концептуальное содержание памятника «Би янь лу» и выявлено, что оно, испытав непосредственное влияние китайской философской традиции, тем не менее было строго подчинено буддийским принципам, в первую очередь праджняпарамитским. Доказано, что гун-ани представляют собой отражение философского мироощущения чань-буддистов, основанного на концепциях праджни, шуньяты и татхаты.
Выполнен перевод ранее не переведенных на русский язык гун-аней сборника «Би янь лу», позволивший уточнить вопросы методологии перевода чаньских гун-аней.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что диссертационная работа восполняет пробел в изучении дальневосточного буддизма и углубляет понимание процесса формирования буддийской письменной традиции в Китае. Содержащиеся в работе материалы и выводы могут быть использованы для дальнейших исследований по философии и сотериологии буддизма. Результаты исследования могут быть использованы при чтении лекционных курсов по религии и культуре Китая.
Основные положения, выносимые на защиту:
- Становление письменной традиции школы чань формировалось в русле классической буддийской письменной традиции и жизнеописаний наставников с одной стороны, с другой – в русле конфуцианской письменной традиции диалогов и парадоксальных сюжетов даосских текстов.
- Начиная с сочинения Хуэй Нэна «Лю цзу тань цзин»
(«» – «Сутра помоста шестого патриарха») в чаньских сочинениях стала превалировать тенденция жизнеописаний чаньских наставников, оказавших непосредственное влияние на появление жанра гун-ань. - Гун-ани сборника «Би янь лу» имеют ярко выраженное сотериологическое содержание, дополняющееся методами вэньда и хуатоу, целью которых является ломка обыденных структур мышления для достижения спасения.
- По своей структуре и композиции сборник «Би янь лу» построен в контексте чаньского мироощущения, отражением которого является расположение гун-аней в сборнике, не поддающееся систематизации ни с точки зрения хронологии, ни с точки зрения принадлежности к тому или иному направлению в чань-буддизме, ни с точки зрения сюжетной линии и персонажей повествования. Вместе с тем за кажущейся несистемностью расположения гун-аней прослеживается логика чаньской сотериологии, отвечающая принципу спонтанности, отрицающей принципы последовательности и закономерности, свойственные омраченному сознанию.
- Концептуальное содержание сборника гун-аней «Би янь лу» основано на важнейших принципах буддизма Махаяны, тождества нирваны и сансары, наличия природы Будды во всем сущем, мгновенного достижения просветления. Оформившись в русле праджняпарамитской философии, оно отражает чаньскую сотериологическую практику, направленную на достижение спасения в настоящей жизни.
Апробация работы. Основные положения диссертационной работы были представлены в докладах на научных международных конференциях: «Цыбиковские чтения - 9» (Улан-Удэ, 2008), «Буддизм и вызовы третьего тысячелетия» (Улан-Удэ, 2009). Результаты исследования изложены в пяти публикациях, две из которых в рецензируемом журнале.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка и двух приложений. В приложении 1 представлена линия преемственности учения в школе чань, в приложении 2 даются переводы гун-аней сборника «Би янь лу» на русский язык, выполненные автором.
СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность исследования, раскрывается степень изученности проблемы, определены цели и задачи, объект и предмет исследования, научная новизна, методы исследования, источниковая база исследования, его научно-практическое значение и структура работы.
Первая глава «Становление письменной традиции школы чань и жанра гун-ань в Китае» состоит из двух параграфов.
Первый параграф «Теоретические источники чаньской письменной традиции» посвящен описанию основных канонических текстов школы чань, которые включают в себя буддийские сутры, даосские и конфуцианские каноны, а также жизнеописания чаньских монахов. Здесь рассматриваются сутры «Праджняпармиты» («» – «Баньжоболомидо цзин»), «Ваджраччхедика-праджняпарамита-сутра» («» – «Цзиньганцзинбаньжоболомидо цзин»), «Аватамсака-сутра» («» – «Хуаянь цзин»), «Виламакирти-сутра» («» – «Вэймо цзин») и «Ланкаватара-сутра» («» – «Ланьцзя цзин»).
Основное содержание праджняпарамитских сутр составляют учение о праджне ( – баньжо), концепция пустоты (– кун), теория двух истин ( – эр ди), учение о татхате (– жу син), оказавшие огромное влияние на становление сотериологии чань-буддизма. Учение о праджне как вневербальном постижении истины явилось основополагающим для школы чань, которая опровергала все словесное, в том числе и канонические тексты, как носителей истины.
Наибольшей популярностью из всех праджняпарамитских сутр пользовалась «Ваджраччхедика-праджняпарамита-сутра», или «Алмазная сутра», в которой утверждается, что истинная реальность не может быть описана вербально и обозначена, постижение ее возможно лишь с помощью Праджни. Терминология в сутре используется парадоксальным способом: обозначая одно, слова в то же время несут в себе скрытый смысл. Например: «Так Приходящий проповедовал, что первейшая парамита не есть первейшая парамита. Это и именуют первейшей парамитой», «Когда Будда проповедовал праджняпарамиту, то тогда она уже не была праджняпарамитой». Этот прием затем детально разрабатывался в школе чань и имел особое значение в составлении гун-аней, особенно в практике четвертого патриарха южной ветви чань Линь-цзи (811-866).
В «Аватамсака-сутре», или «Гирляндовой сутре», нашли свое воплощение метафизика пустоты, учение о только-сознании (виджняптиматра, – вэйши) и учение о мире дхарм (дхармадхату, – фацзе), которые использовались для обоснования концепции всеобщей гармонии и единства. Эта концепция имела большое влияние на чаньское мировоззрение. Особое внимание чань-буддистов привлекал главный вывод «Аватамсака-сутры»: «В одном есть одно. Во всем есть одно. В одном все. Все всем все. Одно содержит все, одно проникает во все. Все содержит одно, все проникает во все. Одно содержит одно, проникает в одно. Все содержит все, проникает во все. Все содержит одно, входит в одно. Все содержит все, входит в одно. Все содержит одно, входит во все. Все содержит все, входит во все» (Цит. по кн.: Янгутов Л.Е. Традиции Праджняпарамиты в Китае. – Улан-Удэ, 2007. – С. 206). «Ланкаватара-сутра» делала упор на психологические аспекты процесса просветления, именно по этой причине первый патриарх чань – Бодхидхарма ценил ее выше других.
В первом параграфе также анализируются даосские и конфуцианские каноны как теоретические источники чаньской письменной традиции. Даосские каноны оказали большое влияние не только на становление буддизма в Китае, но и на становление чаньской традиции. При переводе буддийских сутр первые переводчики широко применяли даосские понятия и термины. На философское мироощущение чань-буддистов особое влияние имели трактаты Лао Цзы «Дао дэ цзин» («») и Чжуан-цзы «Чжуан-цзы» («»). Центральные положения «Дао дэ цзина» звучат следующим образом: « », которое переводится как “Дао, которое можно пройти, не есть постоянное Дао, имя которое можно назвать, не есть постоянное имя”; « » “Знающие не говорят, а говорящие не знают” (Цит. по кн.: Ян Хин-шуна. Дао дэ цзин
// Древнекитайская философия. - М.,1994. – Т. 1 – С. 115), которые были весьма созвучны чаньской концепции невербального постижения истины. Схожие по смыслу фразы есть и у Чжуанцзы: «Вселенная родилась вместе с нами, тьма вещей с нами едина. Если все едино, то к чему слова? Если уже все названо единым, к чему молчать?» (Цит. по кн.: Янгутов Л.Е. Традиции Праджняпарамиты в Китае. – Улан-Удэ, 2007. – С. 28).
Диалектика и релятивизм трактата «Чжуан-цзы» по своему духу были близки парадоксальным историям гун-ань.
Конфуцианский канон «Лунь юй» («» – «Беседы и суждения») и ранние памятники «Лихолунь» («» –
«О заблуждении и понимании») по своему сюжетному построению, основанному на вопросах и ответах, соответствовали чаньскому методу вэньда («»), который буквально переводится как «вопрос-ответ». Вэньда – это парадоксальный диалог, в ходе которого происходит обмен логически непонятными высказываниями, репликами и восклицаниями, иногда даже и вовсе без каких-либо слов со стороны собеседника. Здесь следует отметить, что вопрошающей стороной всегда является учитель, а отвечающей – ученик. Прием вопросов и ответов, как в конфуцианских, так и в чаньских текстах служит одной цели. В конфуцианских трактатах этот прием использовался с тем, чтобы раскрыть все тонкости конфуцианского учения как единственно истинного, в чань метод вопрошания применяется для того, чтобы ввести ученика в состояние сильного напряжения, выход из которого может быть только один – постижение истины или же достижение просветления.
Жанр вопросов и ответов в собственно китайской буддийской литературе впервые применил Моу-цзы в своем трактате «Лихолунь», написанном в конце правления династии Хань (206 г. до н.э. – 220 г. н.э.). Трактат представляет собой диалог между безымянным оппонентом, задающим вопросы и подвергающим сомнению те или иные положения буддизма, и отвечающим апологетом буддизма. Оппонент, возможно, был конфуцианцем, поскольку трактат посвящен полемике с кофуцианскими воззрениями и написан по конфуцианским канонам.
Таким образом, теоретическими источниками чаньской письменной традиции явились, с одной стороны, буддийские классические сутры и чаньские жизнеописания, с другой стороны, древнекитайские тексты. Это, несомненно, сказалось на том, что чань стала наиболее китаизированной школой китайского буддизма.
Во втором параграфе «Формирование жанра гун-ань в контексте становления школы чань и ее письменной традиции» рассматриваются предпосылки появления жанра гун-ань, его развитие и становление в чаньской письменной традиции, которая неотделима от самой истории школы чань. Сохранилось мало сведений о ранней истории школы чань, она изложена главным образом в описании жизнедеятельности первых патриархов школы. У истоков школы чань стоят пять патриархов: Бодхидхарма, Хуэй Кэ, Сэн Цань, Дао Синь и Хун Жэнь, каждый из которых внес свой вклад в развитие и становление школы и без участия которых не было бы современной школы чань с ее уникальным учением.
В параграфе дается анализ сочинений первых патриархов школы чань, на основе которого прослеживается становление жанра гун-аней в чаньской традиции. Первому патриарху школы Бодхидхарме приписывается сочинение под названием «Трактат о светильнике и свете» («» – «Дэн дянь цзин»), содержащее ряд положений, предопределивших характер философии чань. В трактате выдвигается постулат «не опираться на слова и писания» («» – «бу ли вэнь цзы»), в котором говорится, что в передаче истины вне писаний и речей нет никакой зависимости от слов и букв. Передача мысли от сердца к сердцу, созерцание собственной изначальной природы и есть реализация состояния Будды. Наставления Бодхидхармы определили основное направление развития письменной традиции чань, направленной на поиски приемов и методов непосредственной передачи Дхармы.
Хуэй Кэ, Сэн Цань, Дао Синь не оставили после себя письменных сочинений, но внесли свой вклад в развитие чаньской сотериологической практики. Именем пятого патриарха Хун Жэня
(, 601-674) заканчивается ранний период становления школы чань. Ему приписывается сочинение под названием «Трактат о восхождении колесницы» («» – «Цю шан чэн лунь»), а также «Трактат об основах совершенствования сознания» («» – «Сю синь яо лунь»), составленный его ближайшими учениками. Трактат содержит изложение учения о постижении истинной природы сознания и ценные практические наставления относительно техники медитации. Центральное место в трактате Хун Жэня занимает концепция «» «шоу чжэнь синь» – «удерживание истинного сознания», то есть осознание, прочувствование самой природы сознания как природы Будды, изначально чистой и просветленной.
Наиболее значительным результатом этого периода был вывод о том, что как для наставника, так и для ученика в равной степени было важным проявление конечной природы Будды через опыт просветления. Канонические тексты буддизма продолжали пользоваться большим уважением, но все больше внимания стало уделяться медитации, что требовало создания дополнительной литературы, посвященной этой теме. Чаньские наставники не замедлили с созданием такой литературы, которая все более определяла специфику чаньской письменной традиции.
Большое значение на становление чаньской письменной традиции и жанра гун-ань оказало сочинение Хуэй Нэна «Лю цзу тань цзин» («» – «Сутра помоста шестого патриарха»). Начиная с этого сочинения Хуэй Нэна в чань-буддизме стала превалировать тенденция жизнеописаний чаньских наставников, легшая в основу жанра гун-ань.
«Сутра помоста» включающая в себя проповеди буддийского учения Хуэй Нэна, описывает то, как он получил просветление от прослушивания «Алмазной сутры», каким образом он стал патриархом школы чань и как был погребен. В сутре нашли свое отражение идеи сутр Праджняпарамиты, «Алмазной сутры», «Вималакирти-сутры» и «Ланкаватара-сутры». Краеугольным камнем здесь была теория о «мгновенном постижении состояния Будды»
(«» – «дуньу чэнфо»), выдвинутая Дао Шэном (355-434) и ставшая в школе чань центральной.
В «Сутре помоста» традиционная структура индийских сутр видоизменилась в сторону упрощения. В сутре выделяются две линии: жизнеописания Хуэй Нэна и изложение доктрин буддийского учения. В сутре встречаются парадоксальные высказывания, которые характеризуются как теоретические парадоксы, например: «”Не-мысль“ есть отрешение от мысли, погрузившись в мысль» (Цит. по кн.: Янгутов Л.Е. Янгутов Л.Е. Единство, тождество и гармония в философском учении китайского буддизма. – Новосибирск, 1995. –
С. 188). В отличие от гун-аней они направлены на обоснование иллюзорности внешних характеристик бытия. Парадоксальные загадки гун-ань характеризуются как поведенческие парадоксы, они выражают иллюзорность мышления. Теоретические парадоксы трактата «Лю цзу тань цзин», отрицающие иллюзорное бытие, оказали большое влияние на становление поведенческих парадоксов, отрицающих рациональное мышление.
Наставники эпохи Тан сыграли важную роль в становлении и развитии школы чань и ее письменной традиции. Период между смертью Хуэй Нэна в 713 г. и первыми гонениями на буддизм императором У Цзуном (845 г.) называют золотым веком китайского чань-буддизма. Это время считается временем подлинных наставников чань, которые на пике духовного подъема выражали свой опыт оригинальными и парадоксальными способами, записанными в их сочинениях. Так, наставник Ма Цзу (, 707-786) главный акцент в своей деятельности перенес на разработку методов психотренинга. Он применил технику крика как средство, пробуждающее в ученике просветление, сочетая парадоксы и грубость. Ма Цзу одним из первых начал практиковать метод гун-аней в школе чань. До Ма Цзу больше внимания уделяли доктрине, а не вспомогательным средствам. Главным в его учении было не сидение в состоянии медитации, а сам момент просветления, который мог быть выражен различно. Согласно традиции, именно с Ма Цзу было положено начало систематическим записям чаньских афоризмов. Так традиция передавать учение непосредственно от учителя ученику перешла на другой уровень, теперь стало считаться, что высшее знание могло передаваться при помощи записи высказываний чаньских патриархов.
Гун-ани как метод достижения просветления были использованы в трактатах Ма Цзу «» («Цзянси Мацзу Даои чаньши юйлу» – «Речения чаньского наставника Мацзу Даои из провинции Цзянси»), Линь-цзи – «» («Линьцзи лу» – «Записи Линьцзи»). В трактате «Линьцзи лу» наставника Линь-цзи (, 811-866) были детально изложены основные принципы теории и практики школы линьцзи, сыгравшие важную роль в ее дальнейшем развитии. Фрагменты «Линьцзи лу» широко использовались в чаньской практике психотренинга в качестве объектов для медитации и как исходный материал для парадоксальных загадок и диалогов гун-ань.
В эпоху династии Сун окончательно оформилась практика использования гун-аней, которая восходит к ранней истории чань, к патриарху Ма Цзу. Одним из главных сторонников метода гун-ань был Юаньу Кэцин (, 1063-1135), являвшийся учеником Фа Яня (, ?-1104), патриарха школы янци (), берущей начало от школы линьцзи. В основу сборника гун-аней «Би янь лу» легли примеры, использованные Юаньу, когда он читал лекции в монастыре своим многочисленным ученикам, главным образом разъясняя при этом слова и поступки древних наставников.
В заключении главы делается вывод о том, что ко времени создания сборника «Би янь лу» («») – «Записки у Лазурной скалы», или «Речения с Лазурного утеса» представляющего собой собрание ста чаньских парадоксальных рассказов гун-аней (XI-XIII вв.), в чань-буддизме уже сформировалась своя письменная традиция, в русле которой также был написан другой сборник гун-аней «У мэнь гуань».
Вторая глава «Сборник «Би янь лу» в чаньской письменной традиции» состоит из трех параграфов. В первом параграфе «Общая характеристика сборника “Би янь лу”» описывается история создания и текстологический анализ сборника, особое внимание уделяется описанию жанра гун-ань как метода достижения просветления, их места и роли в чаньской сотериологии. Здесь отмечаются основные принципы построения сборника, также подчеркиваются литературные формы (метод вопросов и ответов, диалоги), характерные для чаньских сборников гун-аней.
История создания сборника «Би янь лу» делится на четыре этапа. Первые тексты сборника родились внутри нескольких чаньских школ, которые восходили к Линьцзи Исюаню (811-866) – основателю направления линьцзи школы чань. Центральную часть «Би янь лу» составили сто чаньских рассказов-диалогов, которые некогда использовал в своих наставлениях сам Линьцзи и другие мастера VIII–XII веков. Эти рассказы-диалоги собрал воедино последователь школы Линьцзи наставник Фэньян Шаньчжао (946/947-1024). Следующий этап формирования текста связан с именем выдающегося наставника чаньской школы юньмэнь () Сюэдоу Чжунсянь
(, 980-1052). Он одним из первых стал использовать примеры из жизни старых наставников чань, комментируя их диалоги и через это непосредственно указывая на скрытую суть их мудрости. Последним составителем сборника «Би янь лу» был известный наставник Юаньу Кэцин (1063-1135), прозванный Фого ( – Плоды Будды), выходец из Сычуани, который составил критические комментарии ( – пинчан) к каждому гун-ань и придал окончательный вид сборнику.
Сборник был впервые опубликован еще при жизни Юаньу
(в 1128 г.), пользовался большой популярностью и только позже чуть не был уничтожен его учеником и основателем направления «»
«» («кань хуа», «хуа тоу» – «созерцающего слова», «разговорного»,) чань-буддизма Дахуэя Цзунгао (1089-1163), который сжег все обнаруженные им копии сочинения и уничтожил печатные доски. В ученых кругах не существует определенного ответа, объясняющего столь резкое поведение Дахуэя. В конечном счете это сочинение было утрачено почти на двести лет, до тех пор, пока в
1300 г. мирянин Чжан Синюань не собрал все уцелевшие печатные доски и не осуществил новое издание.
«Би янь лу» – это своего рода коллективный труд величайших монахов чань, который составлялся практически двести лет, во время правления династии Тан и Сун. Следует отметить, что именно в данный период окончательно оформилась практика использования гун-аней.
Во втором параграфе «Структура и композиция сборника «Би янь лу» исследуется и выявляется общее и особенное в структурно-композиционном построении сборника в сравнении с классическими буддийскими текстами.
В структурном плане сборник «Би янь лу» состоит из десяти цзюаней по десять гун-аней в каждом. Каждый гун-ань в сборнике включает в себя случай («» – «цзюй»), который представляет собой эпизод или рассказ о событии, приводившем к просветлению, затем следует критический комментарий ( – пинчан) Юаньу Кэцина. Далее идет стихотворение к основному случаю, написанное Сюэдоу, также со вставным комментарием Юаньу. Некоторые гун-ани предваряет раздел «поучения наставника» («» – «чуйши»), в котором Юаньу дает наставления для постижения смысла гун-аня.
Каждый отдельный гун-ань носит название, которое передает практически весь смысл самого гун-аня в сжатом варианте. Большинство гун-аней составлены в виде диалога и имеют форму вопроса и ответа. Прием передачи изложения истин посредством вопросов и ответов был известен еще раннему буддизму. Беседы Будды с его учениками построены в виде вопросов и ответов, где вопрошающей стороной являются ученики Будды, а отвечающей – Будда. В гун-анях сборника «Би янь лу» вопрошающей стороной обычно выступает монах, задающий вопросы наставнику, либо наставник, адресующий вопрос патриарху. Вопросы четко сформулированы и обычно затрагивают проблемы буддийской философии. Ответ учителя, как правило, содержит в себе некую недосказанность, загадку, которую невозможно осмыслить и решить логическим путем. Ответы часто выражаются не словесно, а с помощью жеста, или любого другого действия, например, пощечина, либо удар посохом.
По учению школы чань, необычное и порой даже эксцентричное поведение со стороны наставника доказывает просветленность сознания последнего. Наставник видит мир в его истинном свете, и соблюдать правила другого, уже лишенного для него смысла мира он считает лишним, то есть его просветленное сознание не видит бинарности феноменального мира. Отсюда и такое пренебрежение к внешним формам приличий и благопристойности, которое в свою очередь было совершенно не допустимым в конфуцианском Китае.
Гун-ани обычно заканчиваются строками, подтверждающими тот факт, что вопрошающий получил просветление. Однако в сборнике «Би янь лу» существуют гун-ани, которые указывают и на то, что ученик не достиг просветления. Включение подобных гун-аней в сборник продиктовано стремлением помочь ученику избежать ошибок.
Следует отметить, что чаньским сборникам гун-аней характерна общая бессистемность в хронологической последовательности, при том, что структура сборника «Би янь лу» строго упорядочена. Сюжетную линию всех гун-аней объединяет главный персонаж – это чаньский наставник, патриарх того или иного направления в чань-буддизме. Однако истории, случившиеся с наставниками, во многом перекликаются и имеют схожее парадоксальное содержание. Единственное событие, идущее в соответствии с хронологией, содержится в первом цзюане, открывающем сборник «Би янь лу», где приводится знаменитый случай встречи Лянского У-ди с основателем школы чань – Бодхидхармой и известный как «Диалог лянского императора У-ди и буддийского патриарха Бодхидхармы».
По своей структуре и композиции сборник «Би янь лу» построен в контексте чаньского мироощущения, отражением которого является расположение гун-аней в сборнике не поддающееся систематизации ни с точки зрения хронологии, ни с точки зрения принадлежности к тому или иному направлению в чань-буддизме, ни с точки зрения сюжетной линии и героев повествования. Вместе с тем, за кажущейся несистемностью расположения гун-аней прослеживается логика чаньской сотериологии, отвечающая принципу спонтанности, отрицающей принципы последовательности и закономерности, свойственные омраченному сознанию.
В третьем параграфе «Концептуальное содержание сборника “Би янь лу”» рассматривается содержательный аспект сборника «Би янь лу» в контексте чаньского философско-сотериологического учения.
В процессе развития учения о спасении в школе чань все больше акцентировалось внимание на психологических аспектах совершенствования индивида, что было продиктовано философско-мировоззренческими принципами чань-буддизма. Главными теоретическими положениями чань-буддизма были тезисы о «тождестве сансары и нирваны», о «природе Будды», содержащейся во всем сущем. Эти тезисы, получив развитие в школе чань, впоследствии имели огромное влияние на разработку теоретической стороны сотериологического учения школы. Тезис о «тождестве сансары и нирваны» обусловил отрицание ломки обыденных психических структур через отрицание внешних привязанностей, отрицание авторитетов. В параграфе показано, что все эти аспекты чаньской философской сотериологии нашли свое отражение в гун-анях сборника «Би янь лу».
Так, в 63 гун-ане «Нань Цюань разрубает кошку надвое» повествуется о том, как однажды монахи затеяли спор о том, кому принадлежит кошка. Увидев это, Нань Цюань схватил кошку и набросился на монахов со словами: «Что это может значить? Отвечайте сейчас же! А не то я разрублю кошку напополам!» Монахи не смогли ничего ответить. Тогда Нань Цюань разрубил кошку надвое [Би янь лу () // Ху Ланьчэн () Чаньши ичжихуа
(). – Шанхай, 2003. – Цзюань 7. – С. 181]. Эта шокирующая история противоречит буддийскому предписанию «не убивать». Цель этого гун-аня – уничтожение всех привязанностей к условностям внешнего мира. Здесь предписание «не убивать» с точки зрения просветленного ума также есть условность.
В 64 гун-ане «Чжао Чжоу положил на голову соломенные сандалии», описана реакция наставника Чжао Чжоу на происшедший случай с Нань Цюанем, разрубившем кошку: Чжао Чжоу, услышав рассказ Нань Цюаня, снял с себя сандалии, положил их на голову и пошел прочь [Там же. – С. 185]. Так, Чжао Чжоу продемонстрировал, что его сознание свободно от привязанности к обыденным стереотипам. В другом гун-ане «Три цзиня проса» на вопрос монаха: «Что такое Будда?», наставник Дуншань ответил: «Три цзиня проса» [Там же. – Цзюань 2. – С. 45]. В этом ответе отражен основной принцип чань-буддизма: отрицание значения слов и знаков. Этот принцип отражен и в следующем гун-ане «Восточные ворота, западные ворота, северные ворота, южные ворота», в котором ответом наставника Чжао Чжоу на вопрос монаха: «Кто такой Чжао Чжоу?» был ответ: «Восточные ворота, западные ворота, северные ворота, южные ворота» [Там же. – Цзюань 1. – С. 35].
Важное значение в чань-буддизме имела концепция Дао Шэна (355-434) о «мгновенном достижении состояния Будды» ( «» – «дунь у чэн фо»). Суть концепции заключалась в том, что состояния просветления можно достичь не путем многочисленных перерождений, а в течении одной жизни и при том мгновенно. Внезапное достижение просветления осуществлялось через «передачу истины помимо сознания», «передачу помимо учения», непосредственно от сознания к сознанию, а также на принципе, сформулированном Бодхидхармой: «не опираться на слова и знаки» («» – «бу ли вэнь цзы»). В третьем параграфе также дается анализ учения о мертвом и живом слове, где живое слово несет в себе знак просветления, тогда как мертвое слово означает знак омраченности сознания. Метод гун-аней рассматривается в работе как метод, способствующий появлению живого слова.
Таким образом, в концептуальном содержании сборника
«Би янь лу» нашли свое отражение философские принципы чань-буддизма. Сборник «Би янь лу» отражает исключительно чаньскую сотериологическую практику, направленную на ломку обыденных психических структур с целью достижения спасения в настоящей жизни.
В заключении отмечается, что своеобразие чань-буддийской мысли и чаньской сотериологии нашли свое отражение в таком феномене, как гун-ань. Сборник «Би янь лу» («»), является наиболее полным собранием гун-аней, в которых акцентируется внимание на практических способах мгновенного достижения просветления.
Письменная традиция чань формировалась в русле буддийской письменной традиции Праджняпарамиты, а также жизнеописаний чаньских монахов. С другой стороны, на становление письменной традиции чань оказали влияние древнекитайские тексты «Дао дэ цзин», «Чжуан-цзы» и конфуцианский канон «Лунь юй». Переломный момент в чаньской письменности связан с сочинением Хуэй Нэна «Лю цзу тань цзин», с появлением которого наметились тенденции формирования собственно чаньской письменной традиции.
Жанр гун-ань сформировался в процессе становления школы чань, и его письменной традиции. Сочинение Ма Цзу – «Речения чаньского наставника Мацзу Даои из провинции Цзянси» имело большое значение для появления жанра гун-ань, поскольку именно с Ма Цзу началась традиция систематических записей чаньских афоризмов.
В ходе исследования было выявлено, что по своей композиции сборник «Би янь лу» построен в контексте чаньского мироощущения, отражением которого является нарушение хронологического принципа в расположении гун-аней в сборнике, отсутствие системности сюжетных линий и персонального ряда. При этом, концептуальное содержание памятника «Би янь лу» отражает исключительно чаньскую сотериологическую практику, направленную на ломку обыденных психических структур с целью достижения просветления.
Сборник «Би янь лу» – представляет собой одно из самых блестящих собраний гун-аней школы чань, вошедшее в сокровищницу чаньской письменной традиции, которая составляет уникальное, самодостаточное явление китайской культуры.
Статьи в изданиях, рекомендованных в ВАК
1. Занданова Т.А. О становлении чаньской традиции в Китае // Вестник Бурятского государственного университета. Серия: История. – Вып. 11. – Улан-Удэ : Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2010. – С. 261-266.
2. Занданова Т.А. «Да жи цзин» и практики спасения в школе мицзун // Вестник Бурятского государственного университета. Серия: Востоковедение. – Вып. 8. – Улан-Удэ : Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2008. – С. 50-54.
Статьи
3. Занданова Т.А. «Би янь лу» и практики спасения в школе чань // Традиции Абхидхармы, Праджняпарамиты, Тантры и литературное творчество бурятских религиозных деятелей / науч. ред. Л.Е. Янгутов. – Улан-Удэ, 2008. – С. 94-107.
4. Занданова Т.А. К вопросу об изучении трактата «Би янь лу» // Буддийские тексты в Китае, Тибете, Монголии и Бурятии: сб. статей. – Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2009. – С. 87-102.
5. Занданова Т.А. Сотериологические принципы школ китайского буддизма чань и мицзун // Сотериологические учения буддизма стран Центральной и Восточной Азии» / науч. ред.
Л. Е. Янгутов. – Улан-Удэ : Изд.-полиграф комплекс ФГОУ ВПО ВСГАКИ, 2009. – С. 77-87.
По сути своей гун-ани ()– это записи необычных историй, случаев из жизни великих чаньских патриархов, записанных, как правило, в форме диалога. В школе чань они использовались как важнейший метод достижения просветления.
