Методологическая роль метафизических оснований в гуманитарном познании (историко-философский анализ)
На правах рукописи
АЖИМОВ Феликс Евгеньевич
МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ РОЛЬ МЕТАФИЗИЧЕСКИХ ОСНОВАНИЙ
В ГУМАНИТАРНОМ ПОЗНАНИИ
(ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ)
Специальность 09.00.03 история философии
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора философских наук
Москва 2011
Работа выполнена на кафедре философии факультета социологии, экономики и права Московского педагогического государственного университета
Научный консультант:
доктор философских наук, профессор
ЩЕДРИНА Татьяна Геннадьевна
Официальные оппоненты:
доктор философских наук, профессор
АВТОНОМОВА Наталия Сергеевна
доктор философских наук, профессор
ФИЛАТОВ Владимир Петрович
доктор философских наук, профессор
СЕМАЕВА Ирина Ивановна
Ведущая организация Московский государственный горный университет
Защита состоится «__» декабря 2011 г. в « » часов на заседании диссертационного совета Д 212.154.06 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 117571, г. Москва, Проспект Вернадского, д. 88, ауд. 818.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 119992, г. Москва, ул. М. Пироговская, д. 1.
Автореферат разослан «____» ___________2011 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета Кузнецова С.В.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования
Как однажды заметил Клод Леви-Стросс: «либо XXI век будет столетием гуманитарных наук, либо его не будет вовсе». Возможно, этот афоризм звучит слишком резко, однако в нем есть большая доля правды. Эта правда обнаруживается не только в социальных и культурных процессах, свидетелями которых мы являемся. Эта правда обнаруживается и в смещении исследовательских интересов философии, в частности в эпистемологии, в ее размышлениях над наукой. Эпистемология все более сдвигает свой интерес к особенностям и специфике гуманитарного познания. Гносеологические проблемы теперь не могут ставиться так, будто подлинная наука это только естествознание. В современной эпистемологии наука все больше воспринимается как целостный феномен, в рамках которого важную роль занимает гуманитарное познание. Такого рода фундаментальный сдвиг в самих основаниях философии чрезвычайно важен, ибо несмотря на все разговоры о «конце» философии и метафизики, именно метафизическая проблематика, взятая в эпистемологическом аспекте образует стержень философского самосознания современной эпохи. Вопросы, связанные с фундаментальными основаниями познавательной деятельности человека, неизменно актуальны.
В качестве таких оснований классического научного познания всегда выступала метафизика с ее устремленностью к целостности, объективности, системности. Сквозь многообразие исторической действительности метафизика искала то, что могло бы служить для человека ориентирами, идеалами: единое, вечное, совершенное. Да, сегодня мы отчетливо осознаем, что в рамках этих метафизических исканий интересны не столько застывшие результаты (исторически ставшие нормы, правила, законы), сколько сам путь, движение, вопрошание. Благодаря устремленности philosophia prima к предельным основаниям современное научное познание во многом обретает историческую фундированность, самостоятельность, методологический инструментарий, получает импульс для дальнейшего развития.
История философии показывает нам, что чем существенней критика и возражения против метафизических оснований гуманитарного познания, тем более исторически обоснованным должен быть вопрос о том, как возможна метафизика. Сегодня внимание к метафизическим основаниям вновь актуализируются, причем не только в рамках естествознания, позитивизмом, аналитической философией, но и в герменевтике, феноменологии, деконструкции, диалектике при исследовании методологических проблем литературы, права, общества и т.д.
Степень научной разработанности проблемы
Несмотря на довольно обширный объем современных научных и философских трудов, посвященных в тех или иных аспектах проблемам метафизики, онтологии, их влиянию на философию науки, заметим, что исчерпывающее историко-философское исследование метафизических оснований гуманитарного познания – дело будущего.
Если не считать сочинений оригинальных философов, помещенных в библиографию к настоящей работе, то исследований, специально посвященных историко-философскому анализу метафизических оснований социально-гуманитарного познания, к сожалению немного. Однако, в отечественной и зарубежной историографии существует достаточное количество работ, посвященных рассмотрению метафизических и онтологических основ научного познания, статуса метафизики в современной философии и культуре, трансцендентального измерения социальных и гуманитарных наук. Упомянутые работы условно можно разделить на три группы.
К первой группе относятся диссертационные исследования, в которых разбираются вопросы, связанные с осмыслением феномена метафизического мышления, возможности метафизики как таковой в условиях современных научных и философских парадигм, а также диссертации, посвященные анализу конкретных историко-философских учений о метафизике и частных онтологий определенных авторов или философских школ[1].
Вторую группу составляют статьи, материалы круглых столов, размещенные в научных сборниках и научных периодических изданиях. В этих работах переосмысляются рамки и содержание метафизики и онтологии в философском, научном, социально-гуманитарном познании и методологии[2].
К третьей группе относятся монографии и учебные пособия, в которых излагаются проблемы, связанные с систематизацией современных метафизики и онтологии, их особенностей в контексте влияния на социальное и гуманитарное знание[3].
Несмотря на довольно обширный список исследований, находящихся, благодаря поднимаемым проблемам, на стыке метафизики, онтологии, философии науки и истории философии, необходимо отметить, что в целостном виде историко-философского анализа метафизических оснований социально-гуманитарного познания в научных работах нет.
Цель: Осуществить историко-философский анализ метафизики как методологического основания гуманитарного познания.
Задачи:
- Провести демаркацию понятий «метафизика» и «онтология» в контексте историко-философского анализа оснований гуманитарного познания;
- Продемонстрировать изменения, происходившие в эпистемологическом статусе метафизики в процессе становления методологии гуманитарных наук;
- Выявить специфику онтологии современного гуманитарного познания и рассмотреть ее методологические функции;
- Показать значение феноменологической философии в трансформации метафизики на рубеже ХХ века;
- Раскрыть методологический смысл региональных онтологий в области аналитической философии, этики и эстетики в контексте феноменологического поворота;
- Определить диалектические и антидиалектические стратегии в исследовании современных гуманитарных феноменов;
- Выявить онтологические основания современной герменевтической стратегии;
- Продемонстрировать методологический потенциал деконструктивистской стратегии в исследовании феноменов литературы;
- Рассмотреть методологический опыт теологии как гуманитарного знания.
Методологические и теоретические основы исследования
Выбор методов, использовавшихся в ходе написания диссертации, был обусловлен предметом, объектом, а также специальностью научной работы: системный метод, метод исторической реконструкции, историко-компаративистский метод, принцип историзма, принцип единства исторического и логического, диалектический, феноменологический, герменевтический методы, метод деконструкции, а также элементы общенаучных методов (анализ, синтез, абстрагирование и др.).
Теоретической и концептуальной основой диссертации послужили научные исследования отечественных и зарубежных философов, посвященные метафизическим проблемам социально-гуманитарного познания. Среди названных авторов необходимо упомянуть: Н.С. Автономову, Т.В. Адорно, К.-О. Апеля, А. Бадью, Г. Башляра, А.А. Биневского, М. Бланшо, М. Вартофски, И.С. Вдовину, В. Виндельбанда, К. Вухтерля, Г.Г. Гадамера, П.П. Гайденко, Н. Гартмана, Л. Гольдмана, А.Ф. Грязнова, В.Д. Губина, Э. Гуссерля, Ж. Деррида, Ж. Делёза, А.Л. Доброхотова, И.И. Евлампиева, А.Ф. Зотова, И.Т. Касавина, Э. Кассирера, А. Кожева, Э. Корета, Э. Левинаса, В.А. Лекторского, Д. Лукача, Г.Г. Майорова, М.К. Мамардашвили, В.Л. Махлина, М. Мерло-Понти, Л.А. Микешину, В.В. Миронова, Н.В. Мотрошилову, Ж.-Л. Нанси, В.И. Плотникова, В.А. Подорогу, В.Н. Поруса, Б.И. Пружинина, Б. Рассела, П. Рикера, В.С.Степина, З.А. Сокулер, Э.В. Соловьева, Н.М. Солодухо, П. Тиллиха, М. Хайдеггера, Ю. Хабермаса, В.С. Швырева, М. Шелера, Шпета Г.Г. Т.Г. Щедрину, В.К. Шохина, М. Эпштейна, А.В. Ямпольскую и др.
Научная новизна исследования
В диссертации осуществлен историко-философский анализ метафизики как методологического основания гуманитарного познания.
При этом получены следующие результаты:
- В контексте историко-философского анализа проведено теоретическое различение и анализ понятий «метафизика» и «онтология», необходимые для оценки методологической роли метафизики как основания гуманитарного познания;
- Исследованы изменения, происходившие в эпистемологическом статусе метафизики в процессе становления гуманитарных наук: нарастание критики метафизики, как фундаментального основания гуманитарных наук и выдвижение на передний план онтологических оснований гуманитарного познания;
- Определены методологические контуры онтологии современного гуманитарного познания: обращение к языку, формирование понятия «неклассическая рациональность», наполнение понятия «историзм» экзистенциальным, этическим и эстетическим содержанием;
- Выявлено значение феноменологической философии в трансформации метафизики на рубеже ХХ века, раскрыт методологический смысл региональных онтологий в области аналитической философии, этики и эстетики в контексте феноменологического поворота.
- Проанализированы философско-методологические стратегии исследования современных региональных онтологий: определены диалектические и антидиалектические стратегии в исследовании современных гуманитарных феноменов; выявлены онтологические основания современной герменевтической стратегии; продемонстрирован методологический потенциал деконструктивистской стратегии в исследовании феноменов литературы, рассмотрен методологический опыт теологии как гуманитарного знания.
Положения, выносимые на защиту
- Эпистемологическая оценка роли метафизики как основания гуманитарного познания базируется на различении понятий «метафизика» и «онтология» в историко-философском контексте;
- Методологический статус метафизики менялся в процессе становления гуманитарных наук: нарастала критика метафизики и одновременно переосмысливались онтологические основания гуманитарного познания;
- Методологические контуры онтологии современного гуманитарного познания определяются следующими тенденциями: обращением к языку, формированием понятия «неклассическая рациональность», наполнением понятия «историзм» экзистенциальным, этическим и эстетическим содержанием;
- Значение феноменологической философии в трансформации метафизики на рубеже ХХ века заключается в том, что изменилось само понимание гуманитарного познания; классическая метафизика, погруженная в контекст феноменологических исследований, проявляется как множество региональных онтологий, предполагающих конкретизацию гуманитарных методологических стратегий;
- Онтологические основания современных герменевтических стратегий гуманитарного познания приобретают экзистенциальное измерение, в гуманитарных исследованиях нарастает элемент дискурсивного анализа текстов;
- Формирование региональных онтологий в области литературоведения и филологии приводит к тому, что традиционная критико-аналитическая методология трансформируется в деконструктивистскую стратегию, акцентирующую внимание на различении смысловых пластов понятийных образований;
- Методологический опыт теологии как гуманитарного знания приобретает особую значимость для современной гуманитарии, поскольку позволяет четко зафиксировать метафизические и экзистенциальные измерения эпистемологии.
Теоретическая, методологическая и практическая значимость исследования
Теоретическая и методологическая значимость исследования определяется высокой степенью применимости основных положений работы для дальнейшего анализа проблем социально-гуманитарного познания. Результаты диссертации могут послужить методологическим и теоретическим основанием для укрепления философского статуса социально-гуманитарных наук, повышения уровня самостоятельности последних.
Материалы диссертационного исследования могут лечь в основу ряда учебных и учебно-методических пособий по историко-философским курсам, а также по курсам, связанным с изучением философских проблем научного познания. Кроме того, результаты исследования могут быть использованы в практике преподавания философских и обществоведческих дисциплин, для чтения курсов по «Истории философии», «Истории и философии науки», «Логики», «Этики», «Эстетики», «Социальной философии», «Онтологии и теории познания» и др.
Апробация результатов научного исследования
Основные идеи научного исследования были представлены и обсуждены на заседаниях кафедры философии Московского педагогического государственного университета (Москва) (2009-2011 гг.), на методологических семинарах (с 2003 по 2011 гг.) кафедры философии Дальневосточного федерального университета (Владивосток), Дальневосточного государственного университета путей сообщения (Хабаровск) и ежегодных научных конференциях студентов, аспирантов и молодых ученых ДВФУ (с 1999 по 2011 гг.). Также результаты диссертационной работы были представлены в виде докладов на конгрессах, конференциях и чтениях, в том числе на: Седьмой Дальневосточной конференции молодых историков (2002, Владивосток); XI Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых учёных «Ломоносов» (2004, Москва); Всероссийской научно-практической конференции «Пути повышения эффективности муниципальной власти в управлении социально-экономическим развитием Дальнего Востока и Севера» (2004, Владивосток); конференции, посвящённой десятилетию высшего философского образования на Дальнем Востоке (2004, Владивосток); Восьмой Дальневосточной конференции молодых историков (2004, Владивосток); Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы развития отечественной истории, философии и политической науки» (2004, Уссурийск); Международных религиозно-философских чтениях «Социальная ответственность: бизнес, этика, политика» (2005, Владивосток); Международной научно-практической конференции «Русская религиозная философия в историческом, теоретическом и социальном измерениях» (2006, Владивосток); Международной научной конференции «Бытие как центральная проблема онтологии» (2007, Санкт-Петербург); Международной научной конференции, посвященной столетию со дня рождения М. Мерло-Понти «100 Years of Merleau-Ponty. A Centenary Conference» (София, Болгария, 2008); Международной научно-практической конференции «Современная философия в контексте межкультурных коммуникаций» (2008, Владивосток); Региональной научно-практической конференции «Преподавание философских дисциплин в вузе: опыт Дальнего Востока» (2009, Владивосток); V Российском философском конгрессе «Наука. Философия. Общество» (2009, Новосибирск) Всероссийской научной конференции «Антропология субъективной реальности» (2011, Хабаровск-Уссурийск-Владивосток) и др.
Кроме того, основные результаты диссертационного исследования отражены в монографиях и учебных пособиях автора, а также в публикациях в центральных рецензируемых периодических изданиях, сборниках научных статей, сборниках, материалах и тезисах различных конференций.
С 2006 по 2011 гг. основные идеи диссертационного исследования апробировались в ходе чтения спецкурсов «Современная метафизика» и «Методологические проблемы социального познания» для студентов философского отделения Дальневосточного федерального университета, а также в ходе открытых лекций и базовых курсов по философии и истории философии, читавшихся для студентов философских и гуманитарных специальностей ДВФУ.
Основные идеи диссертанта были поддержаны в качестве научно-исследовательских грантов РГНФ № 08-03-00124а «Философский язык Жака Деррида: опыт эпистемологического анализа» (2008-2010), № 10-03-00077а «Современные проблемы социально-гуманитарного знания в контексте эпистемологических традиций русской философии» (2010), № 11-03-14039г «Культурно-исторический подход в гуманитарных науках: проблемы и перспективы» (2011).
Краткое описание структуры диссертации
Настоящая работа состоит из введения, трех глав, одиннадцати параграфов, заключения и списка использованной литературы.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность темы исследования, анализируется степень разработанности проблемы, цель и задачи диссертации, приводится характеристика теоретико-методологических оснований работы и указываются ее источники, освещается научная новизна исследования, формулируются основные положения, выносимые на защиту, раскрывается научно-теоретическая и практическая значимость работы, приводятся данные по апробации результатов исследования.
В первой главе «Понятия “метафизика” и “онтология”: исторические и теоретические основания их демаркации» делается акцент на анализе предпосылок «поворота к метафизике», заданных неклассическими философскими парадигмами и школами XIX в., удерживавшими в поле своего зрения метафизику как объект и предмет критики. В контексте указанной проблематики предпринимается попытка демаркации категорий «метафизика» и «онтология» в современной философии, проводится анализ современных концепций рациональности, а также анализируется методологическая специфика онтологии современного гуманитарного познания.
В первом параграфе «Понятие метафизики в классической философии: историко-философская ретроспектива» прослеживается изменение статуса классической метафизики в ходе ее исторического развития. Разбираются предпосылки возникновения онтологии в ХVII в., а также определяется место метафизики и онтологии в системе философского знания таких крупных метафизиков, как Ф.Суарес и Х.Вольф. Автор приходит к выводу, что классическая метафизика – как область исследований – представляет собой единый и непрерывный процесс познания целостности мира, соответствующий культурно-историческим запросам современной ему эпохи. Метафизические системы выполняли телеологическую функцию в процессе философствования. Метафизика выступала как необходимый элемент философии, о чем свидетельствует тот факт, что собственно термины «метафизика» и «онтология» возникли позже, чем началась сама «имплицитная» история метафизики и онтологии. Несмотря на попытку секуляризировать метафизику путем внедрения онтологии как самостоятельной философской дисциплины в Новое время, философское мышление в рамках классики не удалось избавить от метафизического содержания. Указанное нововведение заставило мыслителей, наоборот, более детально разработать и теоретически осмыслить не только материальную сторону бытия посредством анализа категории субстанции, но и духовное начало, посредством рассмотрения и обоснования когнитивных аспектов реальности как неотъемлемой компоненты исторического развития.
Во втором параграфе «Становление методологии гуманитарных наук и изменение статуса метафизики в ХIХ в.» речь идет об антиметафизическом движении, имевшем место в ХIХ в., когда многие положения классической метафизики и онтологии были переосмыслены, более того, подвергалась сомнению сама необходимость в первой философии. Данное движение представлено такими философскими направлениями, как марксизм, позитивизм, иррационализм, неокантианство и др. В этих направлениях научное знание рассматривалось как освобожденное от оков метафизических предрассудков. Антиметафизическое движение в определенном смысле способствовало становлению и развитию гуманитарных наук.
Автор проводит мысль о том, что значение антиметафизического движения, критиковавшего метафизику в сфере естествознания, состояло в том, что оно способствовало выявлению методологической специфики наук о духе. Благодаря этой критике стали ясны особенности терминологического аппарата социальных и гуманитарных наук и «способы образования понятий» в этой научной сфере. Пытаясь расширить (а не преодолеть) классическую метафизику как определенный тип мышления, философы обратились к антропологическим, этическим, культурологическим проблемам и тем самым готовили фундамент новых онтологических построений ХХ в.
В третьем параграфе «Метафизика и онтология сегодня: проблема демаркации» исследуется, с одной стороны, проблема соотношения онтологии и метафизики, и, с другой, проблема соотношения научного знания и онтолого-метафизических представлений. Широта метафизического поиска заключается в том, что первая философия, в отличие от онтологии, не ограничивает свое проблемное поле познаваемыми аспектами бытия, но включает в себя экзистенциально-ценностные ориентиры человеческого существования. В связи с этим результаты метафизических изысканий можно определить как гипотетические представления о том, что выходит за рамки непосредственно доступного человеческому осмыслению, исторически данного. Феноменология пришла к выводу, что невозможно исключить из сознания интенциональность, обратное означало бы уничтожение самой мысли. Эта идея позволяет рассматривать метафизические устремления как неотъемлемую характеристику человеческого мышления. Метафизика не в состоянии выявить никаких закономерностей, однако именно благодаря ей человек способен обращаться к когнитивным горизонтам, осознавая ограниченность своего мышления. Что же касается онтологии, то она результирует и структурирует уже имеющиеся знания, выраженные в языке, в том числе и научные. Анализ тенденций в современной онтологии позволяет сделать заключение о том, что последняя стремится дистанцироваться от теологической проблематики и активно сближается и взаимодействует с позитивным, научным знанием. Метафизические же постулаты часто шли вразрез с принципами науки, да и в настоящее время первая философия не претендует на научность. И если онтология провозглашает свою независимость от метафизики, то последняя, напротив, дорожит своей онтологической составляющей, которая придает метафизическому знанию большую аутентичность и делает его менее уязвимым для научных контраргументов. Процесс сближения науки с онтологией можно рассматривать как нечто неизбежное – во многом это обусловлено высокими темпами роста и развития научного знания. Можно предположить, что этот союз является выражением некоторого рода внутренней зависимости в развитии взаимоотношений науки и философии. Современная наука, отстраняясь от своей эмпирической основы и углубляясь в исследования умозрительного характера, все больше соприкасается с философией.
Метафизика не только результирует и обобщает научное знание, но и является в своем роде теоретической предпосылкой научного мышления. Само научное познание обладает метафизическими чертами. Примером могут служить математические процедуры, аксиомы, абстракции. Подобно тому, как математические законы обнаруживают себя в природе, так и метафизическое присутствует в науке. Если же говорить о социальных и гуманитарных науках, то метафизический контекст их основных понятий сегодня становится более явным и значимым. Так, например, понятия общества, права, исторического процесса не всегда четко определялись в пределах социологии, правоведения и истории соответственно. Эти науки не рассматривают общество, право и историю вообще, для них существуют лишь отдельные социальные, правовые и исторические явления, процессы и структуры. Смысл фундаментальных понятий естественных, социальных и гуманитарных наук дополняется метафизическим дискурсом, который не ограничивается узкой проблематикой частных дисциплин, но выступает гарантом существования единого и универсального знания.
Ни физики (науки), ни онтологии в полном смысле слова без метафизики никогда не было, равно как и метафизика без онтологии как своего структурного элемента и без науки как института, с которым происходило постоянное взаимодействие, не существовала.
В четвертом параграфе «Специфика онтологии социально-гуманитарного знания» автор обращается к проблемам соотношения научной рациональности и метафизики, проблеме специфики и уникальности языка и методологии гуманитарных и социальных наук. Онтологический характер гуманитаристики связан и с ее стремлением объяснить, подобно точной науке, культурные феномены (существующие не только как элементы действительности), и с тем, что в социально-гуманитарном познании присутствуют одновременно рациональные и нерациональные аспекты. Вместе с тем, благодаря онтологизации гуманитарных наук можно говорить о тенденциях к универсализации всего научного знания. Синтез естествознания и гуманитарной науки – это полная погруженность первого и второго в единую историко-культурную среду. Только в ней может функционировать фундаментальная наука как институт, существующий в режиме преемственности в развитии знания. Прикладная деятельность, лишенная какой бы то ни было преемственности и ориентированная на сиюминутное обеспечение тех или иных потребностей и запросов общества, в этом смысле вообще не может быть названа научной. Следовательно, изоляция научного знания может означать только одно – уничтожение обособленной науки и как социального института, и как сферы творческой деятельности человеческого духа. Естественные науки не в состоянии реализовать многие свои функции без взаимосвязи с гуманитарными, поэтому в настоящее время остро встает вопрос об их синтезе. Современные философы отчетливо осознают тот факт, что необходимо создавать и развивать не только онтологию гуманитарного знания, но и онтологию единого научного знания с целью выявления его метафизических и культурных оснований и предпосылок.
Во второй главе «Кризис метафизики и науки: феноменологический поворот XX века» исследуется методологический проект Э. Гуссерля по созданию онтологии гуманитарного знания, оценивается значимость феноменологического поворота для онтологических оснований гуманитарного знания. В данном разделе выявляются специфические особенности понимания метафизики в феноменологическом движении (на примере концептуальных установок Э. Гуссерля, М. Шелера, М. Мерло-Понти); анализируется метафизический проект М. Хайдеггера; раскрываются основные положения «новой онтологии» Н. Гартмана. Особое внимание уделяется вопросу о том, каким образом методологические принципы феноменологии позволяют метафизическим основаниям трансформироваться в региональные онтологии. Проводится анализ онтологических проектов (и методологических возможностей этих проектов) в аналитической философии, в современной этике и эстетике.
В первом параграфе «Феноменология и метафизика: на пути к региональным онтологиям гуманитарных наук» отмечается, что феноменология была первым философским направлением ХХ в., наметившим пути создания единой системы научного знания. При этом феноменологи (Э. Гуссерль) осознавали, что интегрирующим звеном в такого рода аподиктичной системе знания не может быть метафизика, поскольку именно она во многом и является виновницей релятивизма, а также пресловутого противопоставления научного знания на науки о природе и науки о духе (к чему критически относился сам Э. Гуссерль). Э. Гуссерль, с пиететом относящийся к метафизическим достижениям прошлого, тем не менее, осознает необходимость создания региональных онтологий конкретных наук, которые бы придали недостающий элемент объективизма современной неклассической науке и, вместе с тем, данная объективность не ограничивалась бы лишь позитивными, конкретно-научными данными, но дополнялась бы и феноменами повседневного жизненного мира, в котором, собственно, и происходят все когнитивные процессы. Вместе с тем, методологичность феноменологии Э. Гуссерля позволяет утверждать, что онтологические выводы являются неизбежными в ходе феноменологических исследований. В данном параграфе выделяется ряд характерных черт феноменологии, которые объективно сближают ее с онтологией. Прежде всего, в феноменологии, как ни в каком другом философском направлении, важна отправная, исходная точка философствования. Феноменологи отчетливо осознают тот факт, что залогом истинности философствования как такового является последовательный процесс развертывания содержания мысли от начал и основ до самых последних и масштабных выводов. Кроме того, онтологические проекты, построенные в русле феноменологической парадигмы, демонстрируют особую траекторию мысли, которая движется к единству через преодоление метафизического дуализма природы и истории, бытия и ничто, бытия и времени и т.д. Подобное стремление в феноменологии обусловлено ее исходным принципом обращения «к самим вещам». Причем, первым шагом в реализации этого принципа является редукция всей предшествующей метафизики и любой теоретической системы. Феноменологи пытаются достичь ясности и непротиворечивости знания посредством обращения к сферам априорности и трансцендентальности. В этом смысле круг интересов феноменологии, так же как и онтологии, находится «вне», за пределами опытного знания.
Особенно значимым представляется тот факт, что все вышеперечисленные онтологические черты феноменологии соотносимы с типичными чертами классической метафизики. В связи с этим возникает вопрос: что нового и особенного привнесла феноменология в метафизику? Для ответа на этот вопрос необходимо отметить два момента, которые отличают феноменологический подход. Речь идет, во-первых, об опоре на идею эгологии (Гуссерль), которая не только не рассматривалась в качестве основы познания, но и вообще элиминировалась в классической метафизике. И, во-вторых, новым и значимым для современных онтологий является то, что феноменологи делают акцент на методе философского разыскания – редукции, которая и легла в основу всех феноменологических построений.
Второй параграф «Феноменология как методологическое основание гуманитарных наук: проект Э. Гуссерля» посвящен анализу проекта феноменологической системы научного знания Э. Гуссерля. Автор полагает, что, несмотря на онтолого-математически ориентированную концепцию феноменологии, немецкий мыслитель особое внимание уделяет гуманитарному знанию, выделяя его в качестве основной компоненты единого научного знания. Внедрение феноменологической методологии в такие дисциплины как психология, социология, политология, история, искусствоведение и др. осуществляется уже на протяжении нескольких десятилетий, причем довольно продуктивно. Задачей гуманитарных исследований, в основе которых лежат идеи феноменологии, является концентрация внимания на изучении онтологических оснований вещей, для этого необходимо, в качестве первого шага, отказаться от существующих теоретических систем в познании. Необходимо отметить, что Э. Гуссерль относит гуманитарное знание к разряду так называемых эйдетических наук, в рамках которых, в отличие от наук эмпирических, постижение сущности происходит не только посредством опыта, но и посредством фантазии и воображения. Указанное обстоятельство делает эйдетические науки свободными от догматизма, ведь они погружены в сферу творчества и «активного» познания. В таких науках на первый план выступает проблема их непрерывного самообоснования, в то время как опытное знание находится в состоянии иллюзорной самодостаточности. Э. Гуссерль зачастую называет эйдетические науки «эйдетическими онтологиями», поскольку особое внимание в них уделяется анализу оснований, условий возможности и структуры бытия исследуемого предмета. Таким образом, в системе единого научного знания эйдетические науки выступают фундаментом эмпирических наук: «познание “возможности” должно предшествовать познанию действительности».
Согласно Э. Гуссерлю, еще одним преимуществом гуманитарных наук является то, что только благодаря им становится возможной критика классической субъект-объектной парадигмы. Э. Гуссерль утверждает, что в гуманитарном знании субъект и объект познания являются единым целым, что обеспечивает сочетание субъективности познания с объективностью содержания этого познания. Более того, дальнейшее развитие гуманитарных наук в этом направлении будет способствовать формированию единой аподиктичной системы научного знания. Немалую роль в подобном развитии науки, разумеется, должна сыграть феноменология.
В третьем параграфе «Онтологические проекты в области эстетики, аналитической философии и этики на основе феноменологии» исследуется онтологическая модель М. Мерло-Понти, а также близкие к феноменологии онтологические проекты аналитической философии и современной этики.
В отличие от Э. Гуссерля, который опирался на логику и математику как образцы строгости мышления, М. Мерло-Понти выстраивает свою феноменологическую концепцию, обращаясь к эстетико-антропологической проблематике. Прежде чем приступить к созданию своей оригинальной феноменологической системы, М. Мерло-Понти, также как и Э. Гуссерль, анализирует причины кризиса современных ему науки и философии. Последние, по мнению французского мыслителя, в одинаковой степени удалены от истины. И философ, и ученый, постигая мир с помощью абстрактных, теоретических конструктов, отдаляются от реальности, от самих вещей. Такое знание, не выходящее за рамки умозрительного рассмотрения мира, является «безжизненной» в феноменологическом смысле слова, бездоказательной и искусственной иллюзией. Особенно существенным моментом для М. Мерло-Понти в критике современной системы знания является рассмотрение субъект-объектного подхода к восприятию и изучению действительности. Согласно французскому феноменологу, противопоставление субъекта и объекта является источником многочисленных противоречий в познании. Критикуя субъект-объектную парадигму, М. Мерло-Понти, однако, не отказывается от понятий субъекта и объекта, а подвергает их переосмыслению. Французский философ рассматривает субъект и объект не просто как взаимодействующие и взаимообусловленные феномены, но как две части единого целого, которые, что немаловажно, являются вторичными по отношению к этому целому. Под указанной целостностью М. Мерло-Понти подразумевает процесс восприятия сам по себе, порождающий и субъекта, и объект одновременно. Синтетическая целостность субъекта и объекта, по мнению феноменолога, в полной мере осуществляется в искусстве. Именно поэтому развитие философии должно быть направлено к осуществлению союза с искусством. «Подлинная» философия, в отличие от науки, должна быть схожа с искусством, она, как и искусство, должна быть погружена в реальную жизнь.
М. Мерло-Понти понимает искусство в широком смысле слова как процесс познания, благодаря которому человек и бытие становятся единым целым. Например, анализируя работу художника, французский феноменолог подчеркивает, что первый, создавая картину, творит не только некий материальный объект, но и творит себя как художника. В произведении художника воплощен синтез воспринимаемого объекта и воспринимающего субъекта, изображение объективной окружающей действительности всегда дано сквозь призму особенностей восприятия конкретного художника. М. Мерло-Понти убежден, что проблемные поля философии и искусства тесно переплетены. Живопись вообще наделена метафизическими чертами, она имеет глубину, которую можно описать посредством таких терминов как перспектива, линия, форма, колорит и др. Согласно М. Мерло-Понти, глубина есть нечто, наполненное вещами, бытием, она несет в себе загадочность и потаенность. Такое понимание глубины, которой обладает каждое произведение искусства, существенно отличается от классического, картезианско-ньютонианского понимания пространства, поскольку глубина есть принципиальная незавершенность, она представляет собой бесконечную перспективу своего наполнения. Поэтому вся история искусства, в частности, живописи, может быть передана как история наполнения онтологической глубины.
Ключевую роль в развитии философии и ее сближении с искусством должен сыграть феноменологический метод, в рамках которого формируются новые принципы восприятия и мышления. Феноменологическая рефлексия, согласно М. Мерло-Понти, позволяет обнаружить, кроме субъекта и объекта, еще и третье измерение, устраняющее противопоставление указанных категорий. Данное измерение – это универсум мышления или духа, где достигается полное совпадение воспринимаемого и воспринимающего, воображаемого и воображающего. Осуществление феноменологической рефлексии направлено на то, чтобы «Я» не противопоставляло себя бытию, чтобы мир не выступал для субъекта чем-то автономным. Вышеупомянутый универсум мышления – это пространство, где бытие превращается в мысль, а мышление, в свою очередь, наделяется свойствами вездесущей реальности. Мышление и мир – есть одно и то же. М. Мерло-Понти, в отличие от Э. Гуссерля, считает, что внешний мир невозможно искусственно вынести за скобки сознания, «Я» не просто существует в чуждом по отношению к нему бытии, «Я» всецело укоренено в окружающем мире и осознает свою принадлежность бытию. Итак, «Я» стоит рассматривать не как псевдоцентр, вокруг которого сосредоточены различные объекты, но как часть бытия – единого, гармоничного и децентрированного. Основной онтологический принцип М. Мерло-Понти заключается в следующем: бытие есть «нераздельность». Соответственно, предназначение онтологии – рассматривать вещи в их нераздельности.
Аналитическая философия, движимая антиметафизическими интенциями, оказалась неспособной дать логико-онтологические основания научного познания. Главным залогом развития общественных и естественнонаучных дисциплин в современной аналитической философии является логическая и эвристическая ценность метафизического мышления. В этой связи, метафизические основания научного познания были пересмотрены в новом ключе.
Интерес к точкам соприкосновения онтологии с логикой был обусловлен кризисом в методологических основаниях научного знания. Нельзя сказать однозначно, к какого рода наукам относился этот кризис – социальным, гуманитарным или естественным. Во-первых, формулировка «кризис оснований» уже сама по себе означает наличие некоего универсального кризиса, который не может быть ограничен рамками одной науки или какой-то одной научной области. Во-вторых, для философов конца XIX – начала ХХ вв. (когда и возник этот кризис) все вышеуказанное знание является научным par excellence. Разницы между науками о духе и науками о природе нет, по их мнению, никакой, поскольку фактически все знание смоделировано по типу естествознания. Подобная концепция «натуралистического монизма» К. Менгера предполагала в качестве главных характеристик науки строгость, т.е. формулировку четких законов-номосов, причин, а не мотивов. Социогуманитарное знание, а также математика с логикой относятся к метафизическому ряду вненаучного знания, поскольку они неэкспериментальны. Но это не означает, что указанные сферы человеческого познания должны быть редуцированы к естествознанию, или от них нужно отказаться совсем. Идеалом для гуманитарного познания (и не только для гуманитарного, но и для повседневного познания) для аналитических философов – это строгость, поскольку аргументация является атрибутом многих видов человеческой деятельности.
Причем необходимо подчеркнуть, что эта строгость в представлении аналитиков является, прежде всего, логической строгостью. Логика пронизывает все знание, и в силу этого логическое объяснение мира стремится быть тотальным объяснением. Но можно ли при стремлении к «тотальному» упустить из своего внимания онтологию? Не предусматривает ли такое предприятие обязательного построения метафизики? В некотором смысле – да, но создание метафизики в данном случае выступает не самоцелью, а скорее результатом прояснения и уточнения социогуманитарного, естественнонаучного и обыденного знания, которое уже становится свободным от кризиса своих оснований (хотя Дж. Агасси замечает, что основания социальных наук выглядят богаче самого результата, следствия, т.е. самой функционирующей науки). Онтология сама по себе не рассматривается в аналитической философии как дисциплина, дающая определенные «утверждения о действительности», а выступает лишь в качестве неких «утверждений» «об утверждениях о действительности». Аналитик не вопрошает о бытии (или сущем) как таковом, но скорее озабочен проблемой формализации, классификации своих высказываний об этом сущем. Подобная формализация является предметом и задачей и логики, и онтологии одновременно, причем процедура эта призвана устранить элемент субъективизма в гуманитарном типе мышления и устранить релятивизм в социальных науках.
Некоторые философы-аналитики предлагают уравнять существующие дискурсы о мире, научные, повседневные и философские, на основании того факта, что все имеющееся знание выражается посредством языка, т.е. последний выступает в роли средства выражения знания, а также получения этого знания. Если мы, во-первых, обратим наше внимание на то, каким образом на логическом и психологическом уровнях происходит формулировка основных смысловых единиц языка – предложений или высказываний (propositions), и, во-вторых, оценим эти высказывания с онтологической точки зрения, т.е. выясним, что стоит на самом деле за нашими словами, тогда, проделав указанные процедуры, мы будем в состоянии не просто говорить о законах мышления, а значит и о законах любого научного знания, но и с их помощью выстраивать уже имеющееся и генерировать новое научное знание.
В завершении параграфа автор разбирает этическую проблематику, развивавшуюся в русле феноменологических установок во французской философии ХХ в. Ж.-Л. Нанси, А. Бадью, Э. Левинас, П. Рикер вложили онтолого-метафизическое содержание в такие важные для социально-гуманитарного знания понятия как «социальное», «этика», «Другой», «Я» и т.д. Понятия множественности и социальности, о которых говорили А. Бадью и Ж.-Л. Нанси, значимы не только в социальном дискурсе, они самым естественным образом напрямую подводят нас к этическому измерению бытия. За этими понятиями, как демонстрируется в данном параграфе, стоит феномен человека, а значит именно характер взаимодействия людей между собой структурирует бытие. Следовательно, именно этическое является столпом метафизики. Э. Левинас же идет немного дальше своих коллег и противопоставляет свой метафизический дискурс всей европейской философской традиции. Философ осмысливает основы бытия и раскрывает духовные доминанты человеческой жизни через фигуру Другого. Другой выступает гарантом всех ценностей, его бытие устраняет мою чуждость и враждебность миру, Другой – это место присутствия Бога, Абсолюта. Идея Бога у Э. Левинаса находится в основе учения об этике как о доонтологическом знании, являющимся фундаментом метафизики. Более того, сама этика и выступает в качестве метафизики, которую французский мыслитель называет «этической метафизикой». П. Рикер, критикуя и развивая идеи Э. Левинаса, опирается на следующий тезис (который, как он полагает, был исходным для классической (античной) онтологии): понятие бытия полисемантично. Это означает, что бытие – это и мир в целом, и «Я», и «мы», и общество, причем ни одно из указанных понятий не может быть сведено к другому. Что касается Ego, то оно не замкнуто внутри себя самого и, в то же время, не растворено в природе или в Боге. К открытию сущности «Я» можно прийти посредством онтологии, через познание мира.
Третья глава «Философско-методологические стратегии исследования современных гуманитарных онтологий» посвящена аналитическому исследованию диалектических и антидиалектических (А. Кожев, Ж. Валь, Ж. Ипполит, Г. Лукач, Т. Адорно, Г. Маркузе, Ж. Делёз, К. Р. Поппер), герменевтических (М. Хайдеггер, Г.Г. Гадамер, П. Рикёр), деконструктивистских стратегий (Ж. Деррида) в исследовании феноменов, которые являются предметом гуманитарного познания: общество, литература, история и т.д. В качестве отдельного параграфа рассматривается методологический опыт теологии как гуманитарного знания. Исследование современных методологических стратегий ХХ века, обусловленных конкретными региональными онтологиями, позволяет представить метафизико-онтологическую составляющую неклассической философии как исторически фундированную метафизическими основаниями.
В первом параграфе «Диалектические и антидиалектические стратегии в исследовании гуманитарных феноменов» рассматриваются концепции французских неогегельянцев (А. Кожев, Ж. Валь, Ж. Ипполит), представителей франкфуртской школы (Д. Лукач, Т.В. Адорно, Г. Маркузе), а также уделяется внимание «спору» Т.В. Адорно с К.Р. Поппером. А. Кожев, Ж. Валь и Ж. Ипполит воспринимаются не как философы-гегельянцы или узкие исследователи философии Гегеля, а как интерпретаторы, заложившие основу структуралистских и постструктуралистских штудий в области психоанализа и теологии (Ж. Валь), политики и права (А. Кожев), логики и онтологии (Ж. Ипполит) и т.д.
Ж. Ипполит видит в диалектическом методе Гегеля возможность преодоления субъективизма в современных науках, преодоления «я» исследователя, которое позволило бы вступить в диалог с собеседником. Именно для устранения изоляционистских тенденций в науке и культуре необходимо, полагает Ж. Ипполит, переосмыслить методологическую составляющую гегелевской философии. Гегель превращает метафизику в логику, пытаясь преодолеть кантовский и весь классический трансцендентализм, согласно которому есть некий «второй» мир, мир идей или «вещей-в-себе». Новаторство Гегеля заключается в том, что он меняет трансцендентальную логику на спекулятивную. В рамках последней познающий разум не противостоит трансцендентному бытию, так как он сам и есть это бытие, он познает самого себя.
Ж. Валь, вступая в полемику с Ж. Ипполитом, полагает, что гегелевская философия не может быть сведена исключительно к логическому содержанию. За интеллектуальными построениями Гегеля скрывается его собственный философский опыт, опыт «переживания» разных философских и теологических систем. Так, например, категория «несчастного сознания», которую вводит Гегель, по Ж. Валю не является концептуальным обобщением отдельного периода истории развития человеческой духовности, а представляет собой экзистенциальный опыт самого немецкого классика. (Об этом уместно говорить, обратившись к письмам и воспоминаниям Гегеля и его современников). Несчастное сознание – это раздвоенность человеческого мышления, метущегося между гармонией и хаосом, порядком и беспорядком, но в то же время стремящегося обрести единство в Боге, Разуме или еще в чем-то. Крайности сами по себе, без их отнесения к объемлющей их целостности остаются поверхностным восприятием окружающей реальности.
Наибольшее внимание категориальной целостности в диалектическом аспекте социально-гуманитарного познания уделял А. Кожев, пропуская практически всю гуманитарную (политическую, этическую, психологическую, экономическую, социальную, историческую) проблематику сквозь призму интерпретации гегелевского сюжета «Феноменологии духа» о Рабе и Господине. Раб и Господин – это две возможности человеческого бытия, они собственно и составляют сущность человека, будучи заложенными в его самосознании. Самосознание классического (буржуазного) человека – всегда самосознание зависимости или самостоятельности. Человеческое существо рождается в борьбе, «которая приводит к установлению отношений Господина и Раба». Задачей же современного человека, или, говоря другими словами, члена гражданского общества заключается в том, чтобы совместить эти две крайности в гармонии.
Подобную «беллетристическую» составляющую диалектического подхода к изучению гуманитарных феноменов подверг резкой критике К.Р. Поппер. Научное знание, согласно К.Р. Попперу, развивается, пытаясь преодолеть незнание и ответить на как можно большее количество вопросов. Однако полностью преодолеть незнание принципиально невозможно. Для этого нет ни ресурсов, ни универсальных методов, ни у естествознания, ни у гуманитарных наук, полагает К.Р. Поппер. Следовательно, говорить о какой-либо окончательно целостности применительно к человеческому познанию невозможно. Указанный тезис во многом был развит представителями франкфуртской школы неомарксизма, переосмыслившими гегелевскую диалектическую триаду. Главной задачей для современного исследователя, заявляет Т.В. Адорно, является отказ от стремления к синтезу, своеобразный микроанализ, осмысление тезиса и антитезиса, внимание к деталям, а не стремление к масштабным выводам, которые подчиняют своей основной идее весь познавательный процесс, сводя на нет все творческое когнитивное начало.
Во втором параграфе «Герменевтические стратегии в контексте современных проблем гуманитарного знания» обращается внимание на двоякое функционирование герменевтики в современной культуре. С одной стороны, герменевтическая философия является вполне самостоятельным образованием европейской культуры уже в силу того, что стремление к истолкованию текстов и смыслов выступает для многих философов исходным моментом в философствовании. А с другой, герменевтика лишена какой бы то ни было автономности, поскольку многие представляют ее как вспомогательную дисциплину, которая выступает в качестве интегрирующего начала и методологического основания социальных и гуманитарных наук. Герменевтика в настоящее время воспринимается в первую очередь как антисциентистское направление, неразрывно связанное с социальными и гуманитарными науками. В отличие от феноменологии, которая тоже воспринимается в качестве методологического основания наук о духе, но в то же время обладает определенной долей самостоятельности, герменевтика не может быть отделена от практики социально-гуманитарных наук. Последние интересуются не только анализом, расщеплением целого на части, но и стремятся удержать в поле своего зрения и саму проблему, и ее контекст, потому что именно такой учет всех эелемнотов познавательной ситуации позволяет удержать когнитивную целостность исследуемых гуманитарных феноменов.
Представители герменевтики ХХ в. (М. Хайдеггер, Г.Г. Гадамер, П. Рикёр) вскрыли ряд существенных черт таких специфических для всего социально-гуманитарного знания категорий как «мышление», «язык», «текст», «бытие» и др. посредством расстановки онтолого-метафизических акцентов в философской проблематике гуманитаристики. В современной философии герменевтика предстает в качестве максимально онтологизированной философской методологии, она связана с онтологическими проблемами, с вопросом о бытии, она сегодня просто обречена на фундаментальность. В настоящее время «существование» и «понимание», с точки зрения герменевтов, являются тождественными категориями, что позволяет в любом научном исследовании воспроизводить культурно-исторический контекст рассматриваемого предмета. Это обусловлено полисемантичностью текста, исследуемого предмета, поскольку множественность смыслов и трактовок нуждаются в определенном интегрирующем методе.
Парадокс герменевтики заключается в том, что она растворена во всем многообразии конкретных методов социально-гуманитарного познания, в самой его специфике. Герменевтический метод нельзя не использовать, поскольку он имплицитно содержится в теоретической и практической деятельности представителя гуманитарных и социальных наук. Герменевтика не предлагает свой инструментарий, а описывает со своих позиций уже существующую и функционирующую структуру наук о духе. Однако нельзя сказать, что герменевтический метод является тотальным или «тотализирующим» средством работы с текстом или другим предметом. Тотальное является в данном случае характеристикой классического метафизического способа описания окружающей действительности, в то время как герменевтика делает современную метафизику не тотальной, а регионально-универсальной. В отличие от категории «тотальное» категория «регионально-универсальное» совмещает несовместимое: «темпоральное и пространственное, индивидуальное и всеобщее, телесное и духовное, самосознание и освоенность мира». Тотальное же по своей сути заставляет существовать несовместимое вместе, как строго одно единое целое, обеспечивая тем самым метафизичность той или иной научной или философской концепции.
Третий параграф «Метод деконструкции и современные проблемы взаимоотношения философии и литературы» посвящен анализу метода деконструкции Ж. Деррида в современной философии, а также осмыслению феномена «стирания границ» между философией и литературой, имевшему место в конце ХХ в. в постмодернистской культуре. Автор критически осмысливает данное явление и указывает методологические и содержательные достоинства и недостатки данной парадигмы отказа от метафизики.
Для Ж. Деррида метафизика является не просто преходящей чертой классической западной философии, но представляет собой один из главных атрибутов западноевропейской культуры, без которого она, эта культура, существовать не может. Согласно Деррида, западная культура и метафизика – синонимы. Следовательно, критика метафизики, не затрагивающая критику способа существования европейского человека, будет неполноценной и непоследовательной. Бурный рост и развитие гуманитарных наук в начале ХХ в. напрямую был сопряжен с ростом антиметафизических настроений в науке. Гуманитарные науки можно представить как один из первых ответов метафизике. Но в то же время само социогуманитарное знание не представляет собой единое целое, и его можно по большому счету назвать метафизикой. Указанный факт не мог ускользнуть от внимания французского постмодерниста. Начало истории «антиметафизики» Деррида видит в попытках Ф. Ницше подвергнуть критике метафизические понятия истины и бытия. Продолжением линии критики метафизики французский мыслитель считает философские выводы из психоаналитической теории З. Фрейда, после формулировки основных принципов которой, главная для западноевропейской философии категория субъекта не выдерживает критики. И, наконец, наиболее масштабно проект преодоления метафизики был намечен и частично осуществлен М. Хайдеггером, предложившим не разбирать отдельные метафизические понятия, а провести критику метафизики как таковой, как специфически европейского способа мышления. Деррида же в этом смысле можно назвать продолжателем Ницше, Фрейда и Хайдеггера, однако с той лишь разницей, что свойственная французскому мыслителю головокружительная утонченность, изящность стиля сторонится каких бы то ни было широких хайдеггеровских «мазков», но бесконечно продолжается в микроаналитическом действии, именуемом деконструкцией.
Деконструкция есть процесс, порожденный классическим субъект-объектным мышлением. Ведь подобное мышление, как заметили философы ХХ в., формулируя базовые категории субъекта и объекта, автоматически порождает раскол в самом мышлении. Деконструкция есть разложение, «приведение в беспорядок» слов, смыслов, но с тем, «чтобы в то же время вновь утверждать необходимость прибегать к ним, по крайней мере, после того как они были перечёркнуты». Феномен деконструкции невозможно дефиницировать, ибо любые термины, призванные раскрыть определение, также будут подлежать деконструированию. Деконструкция является перманентным процессом, происходящим в недрах деконструируемой системы.
Деконструкция – не исключительно философская процедура, но начинается она с критики и разрушения метафизических конструкций. Деконструкция всегда обозначалась как «деконструкция метафизики» и онтологии. Между тем сегодня появляются интерпретации, онтологизирующие смысл этой методологической (как она мыслилась Деррида) процедуры. Хайдеггер стремился поставить точку в метафизической линии феноменологии, назвав гуссерлевское временное cogito пространственным Dasein. Собственно, в этой операции ничего нового, по Деррида, нет, поскольку западноевропейская философия, и Хайдеггер в том числе, всегда являлась философией присутствия. Деррида, в свою очередь, предлагает взглянуть на классическую европейскую философию как бы «снаружи» с тем, чтобы с очевидностью увидеть ее замкнутость, гегелевскую завершённость и цикличность. Классический дискурс действительно замкнут, в нём вращается гегелевская категория самосознания, иллюстрируемая диалектикой Раба и Господина. Никто из них (ни Раб, ни Господин) не в состоянии постичь дискурс со стороны, смысл дискурса, а значит и его целостность. Такую ограниченность классического мышления Деррида называет «естественным сознанием» или «экономией жизни». Раб с Господином равны тем, что они оба живы. Господин не испугался смерти, но всё равно его суверенность нуждается в жизни. Потребность жить есть страх перед отсутствием смысла, перед сплошной негативностью. Раб и Господин едины в том, что у них остаётся одно желание смысла. Само рабство и есть, утверждает Деррида, желание смысла. А познать смысл, выйдя за пределы своего замкнутого дискурса, для обоих не представляется возможным, ведь совершить подобный акт трансценденции – значит, для них, умереть, лишиться присутствия.
Такая критика предполагает кризис современной западной культуры, которая не в состоянии дать какое-либо объяснение себе, чтобы не впасть в противоречие. Поставить диагноз современной ситуации невозможно, ибо и сам он будет находиться в рамках этого кризиса. Для Деррида очень важно найти максимально «объективные» определения метафизики, которые не исходили бы из её контекста, а черпались извне. Поэтому Деррида и стремится держать свою мысль на границе метафизического дискурса, никогда полностью не оказываясь в его поле. Но проблема в данном случае будет заключаться в том, что любые, даже антиметафизические, утверждения уже являются метафизикой. Антитеза, или лучше сказать антоним, «метафизике» не может строиться по схеме «S есть P», он должен быть вне языка, а, значит, и вне мысли. Перед нами возникает парадокс: отказ от мысли и языка будет означать пассивный отказ от критики метафизики. Высказать что-либо против метафизики или против философии можно только, лишь находясь в пределах метафизики. Самой предельной реальностью, на первый взгляд, в рамках которой находится философия и все мы – это язык. Деррида желает противопоставить метафизике, следовательно, нечто неязыковое, тем самым, сбив ее с толку. Одним из вариантов такого противопоставления является письмо, которое выражается в наибольшей степени в литературе.
Деррида сближает литературу и философию, поскольку, как он полагает, существуют общие для них механизмы самовыражения, среди которых отмечает метафору и стиль. Философия и литература содержательно пересекаются, когда ставят и разрешают метафизические проблемы. Указанный метафизический потенциал этих сфер духовной жизни направлен, в том числе, и на осознание собственной специфики. Литература становится самодостаточной, фундаментально обоснованной и онтологически объективной, а философия может найти высшее свое проявление в литературе.
В четвертом параграфе «Метафизика как наука о Боге: опыт феноменологического и экзистенциального трансцендентализма» на основе анализа философских текстов западноевропейских феноменологов и протестантских философов ХХ в. автор рассматривает методологические проблемы соотношения метафизики и теологии в современной культуре, а также выявляет специфику теологии как гуманитарной дисциплины.
Вопрос о взаимодействии религии и философии, религии и научного знания является по сути одним из острейших вопросов гуманитарного познания, поскольку наука и философия, идущие по пути секуляризации, очень болезненно воспринимают любой методологический опыт теологии как определенного способа познания. В настоящее время очевидно, что уже невозможно вернуть философское, гуманитарное, научное знание в лоно религиозного мышления. Однако, в условиях современности вполне возможно говорить о том, что научное познание может довольно успешно брать на вооружение определенные методологические идеи классической теологии. В параграфе уделяется внимание, прежде всего, метафизическому значению категории, которая обозначает сверхсущее бытие. Именно оперирование понятием Бога не только определяет структуру религиозного сознания, но и оказывает влияние на само мышление вообще. Более того, это понятие просто необходимо для полноценного функционирования механизмов мышления и познания. Здесь стоит отметить, что даже для многих атеистов идея Бога представляется чрезвычайно значимой в культурологическом, философском смысле. Категория Бога, бесспорно являясь наиважнейшим элементом метафизического дискурса, может интерпретироваться совершенно различным образом. Для автора были значимы те выводы, которые следуют из принятия факта божественного существования вообще, ведь они, в любом случае, способствуют выявлению метафизической специфики современного социально-гуманитарного знания, полноправной частью которого, по мнению некоторых философов, является теология.
Теологическая составляющая изначально присутствует в классической европейской философии и науке: греческое arche есть одновременно и материальный источник всего существующего разнообразия, и божественное начало. Будучи сопряжена с метафизикой в эпоху становления научных парадигм, теология содержательно взаимодействовала с наукой, определяя, является ли истиной или заблуждением то или иное научное открытие. Однако, впоследствии, с дальнейшим формированием научных дисциплин, теология потеряла контроль над процессом развития научного знания, впрочем, как и метафизика. В трудах представителей феноменологического и экзистенциального трансцендентализма (М. Шелер, М. Анри, Г. Марсель, П. Тиллих и др.) уделяется большое внимание изучению трансцендентальных измерений человеческого сознания и существования, имеющих метафизическую связь с божественной природой.
Метафизические рассуждения феноменологов и теологов-экзистенциалистов о сущности бытия, восходя к категории Абсолюта или сверхсущего, направлены в то же время и на разрешение проблем человеческого мышления вообще и научного в частности. Тем самым, через обращение к теологической проблематике, метафизическая мысль концентрируется на анализе гуманитарной и гуманистической составляющей теоретического знания. Это обусловлено, на наш взгляд, расцветом в современной культуре интереса к антропологии и процессом становления и институционализации гуманитарного знания.
В заключении подводятся итоги проведенного исследования, формулируются выводы по основным вопросам и намечаются перспективы дальнейших исследований.
Основные идеи диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора (30 публикаций общим объемом 43,59 п.л.):
Монографии, учебное пособие
1. Ажимов Ф.Е. Метафизические основания гуманитарного познания. Владивосток, 2011. – 264 с. 15,35 п.л. (монография).
2. Ажимов Ф.Е. В поисках философских оснований. Метафизика в феноменологической парадигме. Владивосток, 2007. – 104 с. 8 п.л. (монография).
3. Ажимов Ф.Е. Перспективы социального, политического и экономического развития России. Владивосток, 2007. - 89 с. 6 п.л. (учебное пособие).
Статьи, опубликованные по перечню ведущих рецензируемых журналов и изданий, рекомендуемых ВАК РФ
- Ажимов Ф.Е. Между метафизикой и литературой: исторический опыт французской философии второй половины ХХ в. // Дом Бурганова. Пространство культуры. 2011. № 3. С.27-35. 0,5 п.л.
- Ажимов Ф.Е. Метафизика и методологический опыт теологии как гуманитарного знания // Религиоведение. 2011. № 2. С.62-69. 0,7 п.л.
- Ажимов Ф.Е. Эстетико-антропологическое измерение феноменологии М. Мерло-Понти // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2011. № 2 (14). С. 81-83. 0,34 п.л.
- Ажимов Ф.Е. Рец. на кн.: А. Конт-Спонвиль, Л. Ферри. Мудрость современности. Десять вопросов нашего времени // Вопросы философии. 2011. № 3. С. 181-183. 0,35 п.л.
- Ажимов Ф.Е. Метафизические проблемы взаимоотношения философии и литературы // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2010. № 3 (11). С. 56-62. 0,81 п.л.
- Ажимов Ф.Е. Методология «пост-» между философией и литературой (аспекты проблемы) // Культурология. 2010. № 2. С. 72-81. 0,8 п.л.
- Ажимов Ф.Е. Логико-онтологические основания современного социально-гуманитарного познания (на примере аналитической философии науки) // Вестник Поморского университета. Серия "Гуманитарные и социальные науки". Вып. 11. 2009. - С. 94-99.0,7 п.л.
- Ажимов Ф.Е. Архив деконструкции Жака Деррида // Культурология. 2009. №1. С. 136-144. 0,7 п.л.
- Ажимов Ф.Е. Метафизические основания этико-религиозного учения Эмманюэля Левинаса // Вестник Челябинского государственного университета. Научный журнал. Выпуск 9. № 32 (133). 2008. С. 137-143. 0,8 п.л.
- Ажимов Ф.Е. Детрансцендентализация проблемы сознания в аналитической философии конца XX в. // Научные проблемы гуманитарных исследований. 2008. Выпуск 9. С. 84-87. 0,3 п.л.
- Ажимов Ф.Е. Религиозно-этический аспект французской феноменологической метафизики: трансцендентализм Г. Марселя, М. Анри, Э. Левинаса // Религиоведение. 2008. № 3. С.138-144. 0,6 п.л.
- Ажимов Ф.Е. Онтолого-метафизические проекты современной западноевропейской философии // Вопросы философии. 2007. № 9. С. 145-153. 1 п.л.
Статьи, материалы выступлений и докладов
- Ажимов Ф.Е. Метафизика и онтология: проблема демаркации // Преподавание философских дисциплин в вузе: опыт Дальнего Востока. Сборник статей научно-практических конференций. Владивосток, 26 июня 2009 г.; Владивосток, 25-26 ноября 2010 г. – Уссурийск: Издательство УГПИ, 2011. С. 18-24. 0,8 п.л. (статья).
- Ажимов Ф.Е. Онтологическая феноменология М. Мерло-Понти: эстетико-антропологический ракурс // Философские исследования. 2010. № 3-4. С. 140-145. 0,3 п.л. (статья).
- Ажимов Ф.Е. Методологический опыт теологических исследований и проблемы метафизики в философии ХХ в. // Философия познания. К юбилею Л. Микешиной. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. С. 449-456. 0,7 п.л. (статья).
- Ажимов Ф.Е. Влияние философского дискурса Г.В.Ф. Гегеля на творчество Ж. Деррида // Философские исследования. 2010. № 1-2. С. 187-197. 0,6 п.л. (статья).
- Ажимов Ф.Е. Метафизика и ее критика в философии М. Хайдеггера // Современная онтология II: Материалы международной научной конференции «Бытие как центральная проблема онтологии». СПб.: Изд. Дом С.-Петерб. госуд. ун-та., 2007. С. 64-82. 1,1 п.л. (статья).
- Ажимов Ф.Е. Отечественная и западная традиции преподавания метафизики // Русская религиозная философия в историческом, теоретическом и социальном измерениях. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2007. С. 327-331. 0,4 п.л. (статья).
- Ажимов Ф.Е. Этические акценты в современной метафизике и онтологии // Социальная ответственность: бизнес, этика, политика. Международные религиозно-философские чтения. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2006. С. 142-151. 0,7 п.л. (статья).
- Ажимов Ф.Е. Статус метафизики в современной философии. (К онтологии Н. Гартмана) // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке. № 1 (5). 2005. С. 11-17. 0,7 п.л. (статья).
- Ажимов Ф.Е. Nichtsgeschichte. Ничто как центральная категория философии // Восьмая Дальневосточная конференция молодых историков. Сборник материалов. Владивосток: ДВО РАН, 2004. С. 289-292. 0,3 п.л. (статья).
- Ажимов Ф.Е. Дильтей и проблема метафизики // Актуальные проблемы развития отечественной истории, философии и политической науки: Международная научно-практическая конференция. Уссурийск: Изд-во УГПИ, 2004. С. 56-67. 0,7 п.л. (статья).
- Ажимов Ф.Е. Понятие Бога в феноменологии А. Кожева (опыт интерпретации) // Русская философия в контексте отечественной культуры и мировой цивилизации. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2004. С. 130-137. 0,45 п.л. (статья).
- Ажимов Ф.Е. Место социальной философии в системе переподготовки кадров для государственной и муниципальной службы // Пути повышения эффективности муниципальной власти в управлении социально-экономическим развитием Дальнего востока и Севера. Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. Владивосток, ПИППККГС, 2004. С. 8-10. 0,25 п.л. (статья).
- Ажимов Ф.Е. Онтологический дуализм Природы и Истории. Постановка проблемы // Материалы Х I Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых учёных «Ломоносов». Том 2. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004. С. 364-365. 0,1 п.л. (тезисы).
- Ажимов Ф.Е. Философия и геометрия // Седьмая Дальневосточная конференция молодых историков. Сборник материалов. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2002. С. 310-311. 0,1 п.л. (тезисы).
- Ажимов Ф.Е. Проблема определения интуиции // Материалы научной конференции студентов и аспирантов ДВГУ. 2001. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2001. С.66-68. 0,1 п.л. (тезисы).
[1] Абдуллин А. Р. Виды и сущность онтологического мышления. Дисс.... д-ра филос. наук. Уфа, 2002; Ажимов Ф.Е. Статус метафизики в неклассических философских парадигмах. Автореф. дисс. … к. филос. наук. М., 2006; Богданов В.В.Понятие субстанции в классической европейской философии : Дисс.... д-ра филос. наук. СПб., 2004; Градинаров П.И. Сущностная онтология Макса Шелера. Автореф. дисс. … канд. филос. наук. М., 1982; Денисова Л.В. Догматическое обоснование метафизических систем: Автореф. дисс. …докт. филос. наук. Томск, 1999; Ищенко Е. Н. Современная эпистемология в контексте гуманитарного познания. Дисс.... д-ра филос. наук. Воронеж, 2005; Кралечкин Д.Ю. Фундаментальное различие бытия и сущего как способ обоснования онтологии: Дисс. … канд. филос. наук. Москва, 2002; Круглов А. Н. И. Н. Тетенс и дискуссия о метафизике в немецкой философии второй половины XVIII века. Дисс.... д-ра филос. наук. Москва, 2005; Крупнин Г.Н. Рациональная метафизика как историческая предпосылка классической немецкой философии: Дисс. … канд. филос. наук. Л., 1989; Нестерова М.В. Неклассическая онтология французского постмодернизма: концепция Жака Деррида. Дисс.... канд. филос. наук. Хабаровск, 2006; Погоняйло А.Г. Метафизика механицизма в новоевропейской философии: Дисс. … канд. филос. наук. СПб., 2001; Скрябина Е.В. Проблема онтологии: история и современность. Дисс. … канд. филос. наук. Иваново, 2006; Троепольский А.Н. Анализ возможности теоретической метафизики: Диссертация … докт. филос. наук. М., 1998; Урузбакиева Ф.К. Американский деконструктивизм. Дисс. … к. филос. н. СПб., 2004; Фотиева И.В. Онтологические основания морали в современной философско-научной картине мира. Дисс.... д-ра филос. наук. Барнаул, 2003; Шмонин Д.В. Метафизика Франциско Суареса: Принцип индивидуации: от средневековой схоластики к философии Нового времени: Дисс. … канд. филос. наук. СПб., 1997 и др.
[2] Автономова Н.С. Символ, язык и проблема объективации в гуманитарном познании // Познание, понимание, конструирование. М.: ИФ РАН, 2008. С. 120-133; Гуманитарная наука как предмет философско-методологического анализа (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 2007. № 6. С. 57-82; Конструктивизм в эпистемологии и науках о человеке (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 2008. № 3. С. 3-37; Махлин В.Л. Философия гуманитарных наук // Философия науки. Методология и история конкретных наук. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация», 2007. С. 194-220; Микешина Л.А. Трансцендентальные измерения гуманитарного знания // Философия, наука, культура. «Вопросам философии» 60 лет. М.: Вече, 2008. С.840-853; Миронов В.В. Оправдание метафизики // Сущность и слово. Сборник научных статей к юбилею профессора Н.В. Мотрошиловой. М.: Феноменология-Герменевтика, 2009. С. 8-33; Пружинин Б.И. Методологическое исследование науки: историко-типологический очерк // Философия науки. Методология и история конкретных наук. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация», 2007. С. 10-30; Розов М.А. Понимающий и объясняющий подходы в гуманитарных исследованиях // Познание, понимание, конструирование. М.: ИФ РАН, 2008. С. 48-67; Солодухо Н.М. Проблема отношения онтологии и метафизики // Современная онтология II: Материалы Международной научной конференции «Бытие как центральная проблема онтологии». СПб.: Изд. дом С.-Петерб. госуд. ун-та, 2007. С. 14-22; Философия и литература: проблемы взаимных отношений (материалы круглого стола) // Вопросы философии. 2009. № 9. С. 56-96; Щедрина Т.Г. Грани настоящего (философические заметки читателя «Вопросов литературы») // Вопросы философии. 2007. № 6. С. 159-167 и др.
[3] Иванов А.В., Миронов В.В. Университетские лекции по метафизике. М.: Современные тетради, 2004; Конструктивистский подход в эпистемологии и науках о человеке. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация», 2009; Метафизика / под ред. Б.И. Липского, Б.В. Маркова, Ю.Н. Солонина. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2008; Микешина Л.А. Философия познания. Проблемы эпистемологии гуманитарного знания. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация», 2009; Микешина Л.А. Эпистемология ценностей. М.: РОССПЭН, 2007; Миронов В.В., Иванов А.В. Онтология и теория познания. М.: Гардарики, 2005; Основы онтологии / Под ред. Ф.Ф. Вяккерева, В.Г. Иванова. Б.И. Липского, Б.В. Маркова – СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1997; Познание, понимание, конструирование. М.: ИФ РАН, 2008; Пружинин Б.И. Ratio sеrviens? Контуры культурно-исторической эпистемологии. М.: РОССПЭН, 2009; Тенденции. Философские проблемы социально-гуманитарного знания. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация», 2009 и др.
