Метафора в постнеклассическом познании
На правах рукописи
РЕШЕТНИКОВА Елена Васильевна
МЕТАФОРА В ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКОМ ПОЗНАНИИ
Специальность 09.00.01. – онтология и теория познания
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата философских наук
Омск – 2010
Работа выполнена на кафедре философии и культурологии
Сибирского государственного университета путей сообщения
Научный руководитель: доктор философских наук, профессор
МАРТИШИНА Наталья Ивановна
Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор
ДМИТРИЕВА Лариса Михайловна
кандидат философских наук, доцент
КРАСНОЯРОВА Наталия Георгиевна
Ведущая организация: ГОУ ВПО Новосибирский государственный архитектурно-строительный университет (Сибстрин)
Защита состоится « 17 » декабря 2010 г. в 14-30 часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.177.03 при Омском государственном педагогическом университете по адресу: 644099, г. Омск, наб. Тухачевского, 14, ауд. 212.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Омского государственного педагогического университета.
Автореферат разослан «17 » ноября 2010 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
Л. А. Максименко
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования определяется в первую очередь фундаментальными изменениями, которые претерпевает в современных условиях познание (прежде всего научное): социокультурная детерминация обусловила его ценностный, коммуникативный, субъектный характер; методологический плюрализм обозначил тенденцию к смещению акцентов с единого на многообразное, с устойчивого на становящееся, с тождества на различие, с анализа структуры готового, завершенного знания к исследованию проблем его роста и развития. Тенденции трансформации познания взаимодействуют, принимая характер системной его перестройки. В этих условиях возникает потребность в определении новых методологических доминант и средств их артикуляции, адекватных реальному процессу познания.
Одним из направлений осмысления данной проблемы служит анализ гносеологических ориентаций постнеклассического познания, их когнитивного значения, трансформации в новые методологические принципы развития, которые распространяются на все составляющие процесса познания, в том числе и на язык науки. В связи с этим исследование гносеологического потенциала метафор как выразительных средств, которые, с одной стороны, всегда присутствовали в научном познании, а с другой стороны, получали неоднозначные оценки в истории науки, оказывается востребованным.
Вопрос о том, в какой мере метафора может отражать и транслировать ценностные интенции, какие признаки обусловили ее гносеологический потенциал, выступает, в том числе, и вопросом о средствах представления социокультурных детерминаций постнеклассики. Таким образом, изучение гносеологической ценности метафоры способствует прояснению вопроса о новационных тенденциях социокультурного плана в современной науке.
Одним из важных направлений в развитии постнеклассической теории познания является разработка концепции синтеза когнитивных практик. В плане разработки этой концепции особую роль приобретает выявление и изучение познавательных средств, способствующих сопряжению различных дискурсов. Одним из таких средств является метафора. Метафора способна осуществлять трансфер не только из разных научных дисциплин, но и из разных когнитивных практик, способствуя их диалогу. Прояснение этих вопросов также способствует углублению понимания проблемы разграничения видов познания.
Наконец, актуальность темы исследования в практическом отношении связана также со значимостью дидактической и публицистической сторон функционирования науки в современном мире. Частные науки как учебные дисциплины, а также научно-популярные тексты должны при обращении к аудитории использовать весь потенциал языка, стимулируя мотивацию к ценностному восприятию научного знания. В этой связи расширение выразительности языка науки, в частности, использование метафоры, также имеет значение.
Степень разработанности проблемы
Отправной точкой анализа особенностей постнеклассического познания является периодизация развития науки, разработанная в трудах отечественных философов, в первую очередь В. С. Степина, и выраженная в терминах: классика, неклассика, постнеклассика. Новая постнеклассическая наука рождается в процессе четвертой глобальной научной революции. Становление постнеклассической науки не уничтожает представления и познавательные установки предыдущих этапов развития, но фиксирует их качественное изменение.
Термин «постнеклассика» трансформируется в исследованиях В.В. Ильина в понятие неонеклассики, которое отражает новый тип рациональности, кратко определяемый как «гуманитарный антропоморфизм». О. Л. Баксанский, исследуя концепт «постнеклассическая наука», обозначает его избыточность и очевидное совпадение с рефлексией процесса биологического познания, осуществленной еще в начале XX века, А. В. Туркулец, Я. С. Полякова высказывают сомнение в адекватности и однозначности такой периодизации науки. Однако большинство исследователей признают предложенную В. С. Степиным периодизацию и разрабатывают концепцию постнеклассической науки, осмысливая ее доминанты. Это В.И. Аршинов, В.А. Буров, C.Ф. Денисов, И.Т. Касавин, В.А. Лекторский, Е.А. Мамчур, Л.А. Микешина, В.В. Миронов, М.Ю. Опенков, В.П. Прохоров, М.А. Розов, В.З. Суворов, С.А. Тиханкина, Г. Фоллмер, И.В.Черникова. Базовое для диссертационного исследования понимание особенностей и тенденций постнеклассического познания было сформировано на основе работ указанных авторов. Так, для изучения социокультурной детерминации научного познания использовались труды Л.Б. Баженова, В.А. Балахнова, В.К. Батурина, В.А. Лекторского, Е.А. Мамчур, Л.А. Микешиной, В.С. Степина; для анализа субъектности постнеклассического познания – исследования М. И. Билалова, С.З. Гончарова, Д. А. Зубовой, И.Т. Касавина, В.Е. Кемерова, Е.В. Косиловой, М.В. Лебедева, Н.В. Мальчуковой, В.А. Медведева, Л.А. Микешиной, Л.М. Райковой, Е.А. Райкина, А. Г. Сидорова, В. Г. Сидорова, О.Л. Сытых, И.В. Черниковой, Ю.В. Шичаниной; для понимания методологии конструктивизма, востребованной в постнеклассике – работы П. Бергера, В. Е. Буденковой, И.Т. Касавина, Т. Лукмана, Н.И. Мартишиной, У. Матурана, Н.Н. Плужниковой, В.И. Пржиленского, С.А. Сергеева, С.А. Цоколова; для изучения коммуникативности как формы социокультурной детерминации постнеклассики – работы Н.И. Воропаева, В.В. Гусаренко, С.Н. Коняева, Е.А. Мамчур, Л.А. Микешиной, В.В. Миронова, Э.М. Мирского, С.Я. Подопригоры, Т.П. Покровской, А.О. Пустоваровой, М.А. Розова, А.Ш. Руди, М.Ю. Раитиной, В.Н. Садовского, В.С. Степина, Ю. Хабермаса; для анализа ценностных измерений постнеклассической науки – труды М.С. Бургина, Э. Агацци, В.В. Казютинского, Е.Н. Козырева, Л.М. Косаревой, В.С. Кузнецова, Н.И. Кузнецовой, Х. Лэйси, А.П. Огурцова, Ю.М. Плюснина, Н.С. Розова, В.С. Степина; для изучения постнеклассического типа научной рациональности, связанного с анализом синергетических процессов – исследования В.И. Аршинова, В.Г. Буданова, Е.Н. Князевой, С. П. Курдюмова, Н.Г. Савичева. Основным гносеологическим ориентациям постнеклассического познания посвящено, таким образом, очень большое количество работ. Но отличие постнеклассического периода в развитии науки от неклассического в том и состоит, что взаимодействие данных ориентаций становится системным, что определяет новое качество их реализации. Необходимость поиска теоретических средств анализа новых гносеологических ориентаций как системы взаимосвязанных изменений предопределила целесообразность нового обращения к их рассмотрению, осуществленного в данной работе.
Представления о принципах и критериях развития научного познания в истории философии претерпевали изменения в зависимости от уровня развития науки, господствующих парадигм, отраслей наук, процедур и методов. В общем виде становление методологии науки шло по пути соотнесения «внешнего» и «внутреннего» (экстернализм–интернализм), «части» и «целого» (партикуляризм–холизм), формального и содержательного (формальная логика и диалектическая логика), «стандартного» и «нестандартного» подходов. В данном диссертационном исследовании использованы категории и характеристики постнеклассического этапа познания, выделенные в рамках нестандартного подхода (В. Бальцер, С. Мулинес, Дж. Снид, С. Суппес, В. Штегмюллер).
Креативность как феномен постнеклассического познания обсуждается сравнительно недавно. Исходная трактовка креативности в психологии (Дж. Гилфорд, Г. Перкинс, Э.П. Торренс) отождествляла ее со способностью к творчеству, одаренностью. В методологии науки креативность детерминирована диалектическими процессами в познании, что фиксируется М. М. Абдулаевым как диалектика стабильности и нестабильности, Ж. Абдильдиным, Т. Д. Горской, Р. М. Нугаевым – как внутренняя противоречивость теоретического знания, как источник развития, Е. Боевым, Ю.А. Зверевой, В. В. Зотовым – как распространение синергетических, конструктивистских тенденций в познании. Субъектность как детерминанта креативности исследуется С.З. Гончаровым, Е.Н. Князевой, Е.В. Косиловой, М.В. Максимовой, Н.В. Мальчуковой, Л.А. Микешиной, И.Е. Москалевым, Н.В. Рейнгардт, М.В. Розиным, Е.А. Сайкиным и Р.Х. Сиразетдиновым, В.В. Суворовым, Ю.В. Шичаниной. Аспект креативности рассматривался в контексте динамических моделей науки Р. Карнапом, Д. Снидом, С. Суппесом, В. Штегмюллером в соотношении с понятиями «парадигма», «научный прогресс», «ветвление прогресса»; А.С. Арсеньевым, В.С. Библером – через осмысление внутренней противоречивости в развитии теоретического знания; Е.Н. Князевой, С.В. Мальцевой – через синергетическое видение научного прогресса. Однако в данных источниках креативность не рассматривалась как методологический принцип развития постнеклассической науки.
Понятие опосредствования в научном познании впервые получило серьезную разработку в философии Г.В.Ф. Гегеля. В современной методологии науки опосредствование тематизируется как формостроительный процесс, обусловленный мерой сложности (А. Быстров), как репрезентационный аспект теории познания (М. Вартофский, Л.А. Микешина, Д.З. Мусин), как принцип диалектики познания (Ф. Кумпф, З. Оруджев), как принцип динамики структуры теории (В. Бальцер, С. Мулинес, Дж. Снид, В. Штегмюллер), структуры парадигмы (В.Н. Карпович, А.И. Ракитов), как процесс перехода от трансцендентного к целостному субъекту познания (Л.А. Микешина), как трансформация критериев научности (В.В. Ильин). Связь опосредствования с основными гносеологическими ориентациями постнеклассического познания обнаруживается в исследованиях П.В. Векленко, М.В. Лебедева, С.Я. Подопригора, А.С. Стрельцова, А.Н. Чиркова, М.Р. Шарыпова. Но в данных исследованиях рассматривалась исключительно инструментальная природа опосредствования, ей не придавался статус принципа развития.
Принцип агональности (состязательности) впервые был разработан в античной риторике. Утратив свою силу в Средневековье, он вновь возродился в XIX в. в рамках проблемы сопряжения и взаимодействия различных типов дискурсов, в том числе – научного и риторического. Представители посткритического рационализма – Т. Кун, И. Лакатос, М. Полани, С. Тулмин, Г. Фоллмер, Дж. Холтон – вводят представление о личностном знании, констатируют его гипотетический характер, присутствие индетерминистических элементов, непредсказуемость, открытость будущему, конкуренцию научных групп. В рамках этой исследовательской программы отечественные ученые – В. Т. Алексеев, И. А. Акчурин, В.К. Батурин, В.С. Библер, О. П. Бранский, М. С. Бургин, В. В. Ильин, В. И. Кузнецов, В. А. Лекторский, Т. Г. Лешкевич, Е. А. Мамчур, Л.А. Микешина, А. А. Ракитов, В. С. Степин, В. С. Швырев – связывают агональность с нелинейностью развития, антропометричностью научного знания. Содержание агональности в постнеклассическом познании раскрывается на основе работ Б.В. Булюбаш, А.Г. Карабаевой, Ж.-Ф. Лиотара, Ю.М. Лотмана, Т. Куна, Е.Н. Князевой, Р.М. Нугаева, В. К. Петросяна, Ю.М. Плюснина, Н.С. Розова, В. С. Степина, В. Тюпа, Р. Харре, Ю.М. Шилкова. Содержательное разнообразие феноменов агональности концентрируется в единую цель – обретение когнитивного и коммуникативного консенсуса, что отражено в работах Д.Н. Козырева, Р.М. Нугаева, Г. И. Петровой, Ю. Хабермаса. Вместе с тем агональность еще не рассматривалась последовательно как принцип развития постнеклассического познания.
Важную группу теоретических источников диссертационной работы составили исследования в области метафорологии.
Метафоризация когнитивных практик постнеклассической науки стимулировала исследования, посвященные обоснованию значимости языкового аспекта в постнеклассической науке – в работах А.К. Авеличевой, Н.Ф. Алефиренко, Н.Д. Бессеребровой, Н.В. Блажевича, К. Бюлера, М.Н. Володиной, Н.И. Воропаева, Н.А. Гончаровой, Л.Д. Гудкова, А.А. Зализняк, В.А. Ивановой, А.Ф. Кудряшева, М.В. Лебедева, Н. В. Мальчуковой, А. Пуанкаре, П.А. Флоренского; анализу механизмов метафорообразования – в работах О.Н. Алешиной, В.Н. Базылева, Г.С. Баранова, М. Бирдсли, М. Блэка, В.Г. Гака, О.И. Глазуновой, Н. Гудмена, М. Джонсона, Д. Дэвидсона, Э. Кассирера, Г.Г. Кулиева, О.Н. Лагуты, Дж. Лакоффа, С. Левина, Э. Маккормака, Л.В. Рипинской, А. Ричардса, Р. Рорти, Дж. Серля, Г.Н. Скляревской, Й. Стаховой, В.А. Суровцева, В.Н. Сырова, М. Хессе; обоснованию научного статуса метафоры как средства артикуляции нового на стадии открытия – в работах К. И. Алексеева, Л.Б. Баженова, Г. С. Баранова, Е.В. Гогоненковой, М. А. Кузьминой, Г. Г. Кулиева, С.А. Никитина, И.Ф. Саркисян, И.В. Сибирякова, О.В. Тарасова, Г. Хазагерова. Феномену метафоричности мышления и его проекции на научный и философский дискурс посвящены работы Е.О. Акишиной, М. Блэка, М. Бирдсли, В.М. Витгофа, С.С. Гусева, И.А. Дмитриевой, М.А. Кузьминой, Э. МакКормака, Л.Д. Нехлюдовой, А.Д. Плисецкой, О. Б. Соловьева. Выявление аксиологической составляющей в структуре и функциях научной метафоры проводится в работах Л.М. Алексеевой, Н.Д. Арутюновой, В. Н. Базылева, А. Н. Баранова, В. Г. Гака, О. И. Глазуновой, М. Джон-сона, И.А. Дмитриевой, К. А. Долинина, П. Друлак, И. И. Дубровиной, В.В. Ильина, Н. Е. Копосова, В.В. Красных, М.А. Кузьмина, О.Н. Лагуты, Дж. Лакоффа, Н.В. Мальчуковой, С.С. Неретиной, Д. Пойа, П. Рикера, Л.В. Рипинской, Н. С. Розова, А.Е. Седова, Г. Н. Скляревской , В. А. Суровцева, В. Н. Сырова, К.Г. Юнга. Особый интерес представляют источники, на основании которых осуществлен поиск признаков метафоры, адекватных вызовам постнеклассической науки. Это работы Г.А. Абакумовой, К.И. Алексеева, Л.М. Алексеевой, Н.Д. Арутюновой, В. Н. Базылева, Г. С. Баранова, М. Блэка, Н. Бора, М. Н. Володиной, В. Г. Гака, С. Ю. Деменского, М. Джонсона, И. А. Дмитриевой, К. А. Долинина, П. Друлак, И.И. Дубровиной, А.М. Еременко, Г. А. Ермоленко, Л.М. Зайнулиной, О.А. Корнилова, Н.Ф. Крюковой, Г.Г. Кулиева, Дж. Лакоффа, Ж.О. Ламетри, Э. МакКормака, И.Г. Маланчук, Л.А. Микешиной, Н.И. Мартишиной, Л.А. Нехлюдовой, М.Ю. Опенкова, В.К. Петросяна, А. Д. Плисецкой, П. Рикера, М. А. Розова, Ю. М. Романенко, И. Ф. Саркисян, Дж. Серля, В.А. Суровцева, В.Н. Сырова, Г. Хазагерова, О. А.Чулкова, Ю. В. Шатина, К. Г. Юнга. Для выявления параллелей с развитием научного познания, сменой научных парадигм использовались также типологии фундаментальных метафор, представленные в работах Ф.Р. Анкерсмит, В. Ю. Антонова, М. Арбиба, Р. Арзуманян, Н. Д. Арутюновой, О. Балла, А. Богданова, Л. Д. Гудкова, С. С. Гусева, М. Джонсона, А. М. Еременко, М. А. Журинской, И.Т. Касавина, О.Н. Лагуты, Ж. О. Ламетри, Э. Х. Лийва, Дж. Лакоффа, Э. МакКормака, У. Матураны, Л.А. Микешиной, М.Ю. Опенкова, Х. Ортеги-и-Гассета, Р. Рорти, Дж. Холтона, Н.А. Хорошильцевой, И.А. Шмерлиной. Тем не менее систематическое сопоставление когнитивных особенностей метафоры с направлениями трансформации познания в постнеклассическую эпоху еще не производилось.
В целом степень разработанности проблемы может быть оценена следующим образом. Постнеклассическое познание испытывает потребность в изменении методологии и структуры научного знания в соответствии с новыми реалиями науки. Ее новые доминанты – коммуникативность, конструктивизм, субъектность – пристально изучаются. С другой стороны, в теории познания началось изучение метафоры как гносеологического феномена, сформировалась традиция, обнаруживающая гносеологические возможности метафоры. В зоне роста философских исследований в данной области оказалось установление соответствия между ориентациями постнекласического познания и гносеологическими характеристиками метафоры. Необходимо прояснение вопроса об адекватности научной метафоры вызовам постнеклассического познания, выявление особенностей постнеклассического познания, обусловивших возрастание в нем роли метафоры, оценка потенциала метафоры в современном научном познании.
Сказанное позволило сформулировать цель данной работы: определить роль метафоры в постнеклассическом познании. Для реализации поставленной цели в диссертации были поставлены следующие задачи:
1) выявить особенности постнеклассической науки, оказывающие наибольшее влияние на развитие комплекса познания в целом;
2) определить возможности перехода от описательных характеристик особенностей постнеклассического познания к принципам его развития;
3) выделить наиболее значимые для науки свойства и функции метафоры;
4) показать соответствие между определенными признаками метафоры и вызовами постнеклассической науки;
5) систематизировать существующие таксономии метафор и показать, что смена фундаментальных метафор соответствует смене методологических предпочтений науки и познания в целом.
Теоретико-методологическая основа исследования
Теоретической основой исследования являются произведения отечественных и зарубежных авторов по проблемам периодизации науки и познания в целом, доминант постнеклассического познания, а также природы, функций и механизма метафорообразования. Методологической основой исследования выступает диалектика, взятая прежде всего в аспекте исторического и логического: в исторической типологизации рассматривается научное познание с точки зрения его основных идеалов, норм, оснований, а также фундаментальные метафоры в исторических вариациях научного познания с целью выявления их общих логико-гносеологических функций.
Обобщение и критический анализ накопленного фактического и теоретического материала ориентировались на такие принципы построения научного исследования, как системность и объективность рассмотрения проблемы. При анализе структуры и функционирования метафор, механизмов их образования автор использовал также когнитивистский подход. Элементы герменевтического метода были востребованы при подборе эмпирического материала исследования, языковая интерпретация применялась в процессе осмысления таксономии метафор.
Основные результаты диссертационного исследования, определившие его научную новизну, состоят в следующем:
1) определено, что основными ориентациями постнеклассического познания являются субъектность, конструктивизм, коммуникативность;
2) выявлена тенденция трансформации основных ориентаций постнеклассического познания в новое системное качество, сфокусированное в принципах развития: креативность, опосредствование, агональность;
3) показано, что особенности метафоры как средства представления знания отвечают гносеологическим вызовам постнеклассического познания;
4) выявлены свойства научной метафоры, в которых тематизируется креативность, опосредствование, агональность.
5) показано, что смена фундаментальных научных метафор соотносима с процессом смены научных картин мира и отражает, таким образом, общую логику развития научного познания.
Положения диссертации, выносимые на защиту:
- Существенные изменения в способах научного мышления и научной деятельности ведут к трансформации комплекса познания в целом. Поэтому возможно говорить не только о постнеклассической науке, но и о постнеклассическом познании. Среди социокультурных детерминант постнеклассического познания наиболее значимыми являются ценностно обусловленные – субъектность, конструктивизм, коммуникативность.
- Доминирование основных ориентаций постнеклассического познания обусловило их дальнейшую трансформацию в аксиоантропологические принципы развития: субъектность трансформируется в креативность, опосредствование, агональность; конструктивизм – в креативность и опосредствование; коммуникативность – в агональность.
- Гносеологическая ценность метафоры состоит в первую очередь в способности выражать процесс приращения нового знания, организовывать концептуальную систему, задавать целостное видение предметной области.
- Диалектика креативности, опосредствования и агональности научной метафоры демонстрирует ее гносеологический потенциал, адекватный вызовам постнеклассического познания.
- Ключевыми моментами развития научной метафористики является смена оптических метафор на оптико-осязательные, механических – на органические, мускулинных – на феминные; эти смены эксплицируют доминирующие направления интеллектуальных потоков в науке и познании в целом.
Теоретическое значение диссертационного исследования заключается в разработке актуальной проблемы теории познания – значения языковых средств в развитии знания. Выделение принципов креативности, опосредствования и агональности в характеристике постнеклассической науки позволяет детализировать знания о природе и механизмах зарождения нового в науке, об аксиологических векторах ее развития. Кроме того, полученные выводы могут послужить основой для поиска иных методологических принципов развития постнеклассики и адекватных им средств.
Практическая значимость диссертационного исследования. Выводы и положения диссертации могут быть использованы для прогнозирования и оценки процессов развития современной науки, а также в преподавательской работе при чтении курсов по философии науки, теории познания и концепциям современного естествознания для гуманитариев.
Структура диссертации подчинена общему замыслу работы, цели и логике исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, в каждой из которых четыре параграфа, заключения и списка литературы. В первой главе рассмотрены гносеологические ориентации постнеклассического познания и определены принципы его развития, во второй главе обоснована гносеологическая ценность метафоры и проведен анализ ее механизмов, функций и свойств на предмет тематизации в них сформулированных методологических принципов. Работа представлена на 176 страницах, список использованных источников составляет 279 наименований.
Апробация данного диссертационного исследования была осуществлена в ходе обсуждения его основных положений и выводов на кафедре философии и истории Сибирского государственного университета телекоммуникаций и информатики, кафедре философии и культурологии Сибирского государственного университета путей сообщения и методологическом семинаре кафедры философии Омского государственного педагогического университета, а также в выступлениях автора на международных, Всероссийских и региональных научных конференциях. Основные положения диссертационного исследования опубликованы в журнале «Философия образования», рекомендованном ВАК для публикации результатов диссертаций, а также в статьях автора в других научных изданиях.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность темы исследования, характеризуется степень ее научной разработанности, формулируются цель и задачи диссертации, определяются методологические основания работы, выявляются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы.
В главе 1 «Вызовы постнеклассического познания» определены основные тенденции постнеклассического познания, обусловившие его социокультурный, ценностный характер. Автор попытался выделить доминирующие гносеологические ориентации постнеклассического познания и показать их трансформацию в антропоаксиологические принципы развития: креативность, опосредствование, агональность.
В § 1 «Гносеологические ориентации постнеклассического познания» субъектность, конструктивизм и коммуникативность представлены как закономерно возникающие в процессе развития постнеклассического познания доминирующие гносеологические ориентации.
Постнеклассический этап (в терминологии В.С. Степина) или неонеклассический этап (в терминологии В.В. Ильина) развития науки характеризуется прежде всего значимостью социокультурной детерминации, актуализировавшей ряд доминант. Усиление зависимости научного познания от деятельности субъекта, его ценностно-целевых установок обусловило необходимость введения в содержание знания субъектных параметров. Потребность в моделировании картины мира сообразно целям и ценностям субъекта познания востребовала конструктивистские методы. Необходимость сопряжения различных когнитивных дискурсов, практик, методологических позиций обусловила коммуникативный характер познания. Указанные ориентации усиливаются в науке на фоне аналогичных изменений всего комплекса познания.
Автор счел возможным выделить для определения субъектности постнеклассического познания два контекста: контекст формирования методологической культуры и контекст становления языка науки. Формирование методологической культуры обусловлено потребностью субъекта в конструировании картины мира в каждый конкретный период развития познания соответствующими уровню его развития средствами. Субъектность рассматривается как условие и результат этого процесса. Субъектность в контексте становления языка науки обусловлена конкретным употреблением языка, которое инициируется мотивированными потребностями субъекта познания в синтезе логико-понятийного и эмоционально-чувственного компонентов языка. Именно данные контексты позволяют определить субъектность постнеклассического познания как маркированность познавательного процесса ценностным, социокультурно обусловленным набором навыков, средств и методов, востребованных познающим субъектом в конкретной познавательной ситуации.
В соответствии с конструктивистским подходом знание активно формируется познающим субъектом, а не является результатом лишь идеального воспроизведения реальности, на которое была ориентирована классическая наука. Функцией познания становится адаптация многообразных объяснений мира к реальному опыту и организация опытного мира в соответствии с предложенным объяснением. Именно такое понимание конструктивизма позволяет пролонгировать его специфические черты на весь комплекс познания и оформить их в следующую постнеклассическую доминанту: конструктивизм как легитимизация творческой активности субъекта познания, задающей направление прогресса через соответствие структур знания общечеловеческим ценностям и целям.
Имеет особое значение потребность в сопряжении, в научном диалоге множества существующих альтернативных форм, стратегий и путей развития научного познания. Коммуникативное взаимодействие реализует социально опосредованный характер научно-познавательной деятельности; именно в нем происходит становление и социализация ученого, стратификация и структурирование научного сообщества, оформляются результаты научного познания. Эти моменты являются определяющими в дефиниции коммуникативности как значимости в познании межсубъектного взаимодействия в качестве среды становления и кристаллизации навыков, средств и методов субъекта познания.
Выделение и исследование основных гносеологических ориентаций постнеклассического познания – субъектности, конструктивизма, коммуникативности – позволяет констатировать их диалектическую связь, в которой системообразующим элементом выступает субъектность познания. Осмысление их взаимодействия проявляет наметившуюся трансформацию в новые антропоаксиологические принципы развития постнеклассического познания: креативность, опосредствование, агональность.
В § 2 «Креативность как синтетический принцип развития постнеклассического познания» определены общенаучные предпосылки возникновения креативности и ее соответствие вызовам постнеклассического познания, рассмотрены разнообразные определения понятия «креативность» и постнеклассические контексты его употребления, дано определение креативности как синтетического принципа постнеклассического познания.
В качестве общенаучных предпосылок креативности автор выделяет ренессанс диалектики, обогащенной синергетическими тенденциями; субъектность постнеклассического познания, которая синтезирует когнитивные и ценностные установки; методологию конструктивизма, в соответствии с которой знание активно создается познающим субъектом. Именно они позволяют распространить понятие креативности, широко используемое в психологии, социологии и других гуманитарных науках, на весь комплекс познания. В имеющихся работах понятие «креативность» чаще всего сближается с понятием «творчество». Семантические компоненты этого понятия подразделяются на два взаимосвязанных сегмента: креативность как способность человека, то есть его одаренность, оригинальность, фантазия, интуиция, воодушевление; и креативность как характеристика процесса и его результата (технического изобретения, научного открытия, произведения искусства). Проекция этих понятийных блоков на содержательное поле постнеклассического познания позволяет выделить субъектную креативность (креативность познающего субъекта) и гносеологическую креативность (креативность знания, начиная с определенного уровня его организации), диалектически взаимосвязанные.
Субъектная креативность, обогащенная признаками постнеклассического познания, – это направленные на порождение новых идей интеллектуальные способности человека, которые проявляются в самоорганизации и самодостраивании его внутреннего мира в соответствии со сложностью и нетривиальностью решаемой им задачи. Субъектная креативность в постнеклассике фундируется такими базовыми характеристиками, как эффективность, целесообразность, инновационность, способность к навигации, ориентации в усложнившемся познавательном пространстве, которые ценностно детерминированы. Субъектная креативность проявляется в познавательной деятельности, характеризуя ее продукты и процесс их создания.
Под гносеологической креативностью в диссертации понимаются процессы саморасширения знания на уровне понятия, теории, парадигмы. Становление научных понятий в контексте диалектической логики, становление теории в рамках методологического конструктивизма, обогащение содержания парадигмы синергетическими процессами демонстрирует нам основное направление поисков методологии науки в области гносеологической креативности – связь между структурой и динамикой означенных элементов познания. Такая связь усматривается, например, в концепции прагматизации теории (В. Штегмюллер). В. Штегмюллер, используя модель теории, включающую в себя структуры, объединяющие ее синтаксис, семантику и прагматику, определяет понятия «научный прогресс», «ветвление прогресса». Расширение структуры теории за счет введения прагматических элементов, имеющих отношение к людям, человеческим институтам, ситуациям знания и веры, процедурам проверки, историческим интервалам времени, позволяет представлять динамические процессы в науке, ее развитие в революционном и парадигмальном периодах.
На этапе постнекласического познания в рамках концепции синергетической самодостройки системы, которая применима к структурам знания достаточной сложности, особо акцентируется связь структуры и динамики знания. Эта связь лежит в основе модели лавинообразного роcта знания. Если интенcивноcть генерирования нового знания cущеcтвенно cильнее, чем его распространение, происходит активное образование новых структур. Таким образом, гносеологическая креативность устанавливает связь между структурой и динамикой научного знания и выступает как процесс его саморасширения и самодостройки в периоды интенсивной эволюции.
Связь субъектной и гносеологической креативности усматривается в тотальном проникновении субъектности и конструктивизма (как гносеологических ориентаций постнеклассики) в синергетически представленный процесс познания, инновационно маркированный. Объединяя их признаки, можно утверждать, что креативность выступает как синтетический принцип механизма развития постнеклассического познания, детерминируемый разрешением противоречивости когнитивной структуры, обретающей целостность посредством самодостраивания.
§ 3 «Опосредствование как конструктивный принцип постнеклассического познания» посвящен содержательному определению понятия опосредствования. В процессе исследования были обозначены общенаучные предпосылки опосредствования, проанализирован ряд его определений с целью установления их приложимости к познанию. Особое внимание было уделено соответствию опосредствования основным гносеологическим ориентациям постнеклассического познания.
Общенаучные предпосылки опосредствования автор усматривает в смене «теории познания как отражения» на «теорию познания как репрезентации». Репрезентации как форма опосредствования на этапе постнеклассики акцентируют необходимую связь в системе «субъект–средство–объект», которая не исчерпывается содержанием понятия «средство».
На основании анализа определений понятия опосредствования автор выделяет особенное в его содержании применительно к философским контекстам. В философии понятие опосредствования выражает структуру процесса познания. Его разработка нашла отражение в диалектике Г.В.Ф. Гегеля как факт всеобщей взаимосвязи явлений, универсальности развития многообразных вещей и отражающих их понятий, в диалектической логике отечественных исследователей, в методологическом структурализме. Именно философский контекст дает основания для определения опосредствования как конструктивного принципа развития постнеклассического познания.
Опосредствование в познании представляет собой процесс конструирования знания, детерминированный сложным взаимодействием исторически развивающихся методов и средств познания и параметров становящегося субъекта познания, что позволяет выделить методологический и субъектный уровни опосредствования. К методологическому уровню отнесены эмпирические и теоретические методы познания, средства наблюдения, описания, обобщения, выдвижения гипотез, построения теорий, язык, систему прошлых знаний и др. К субъектному уровню опосредствования отнесены элементы, составляющие структуру субъекта познания – это система норм и правил, обусловливающих его познавательную деятельность. В истории познания данные уровни опосредствования, обнаруживая диалектическую взаимосвязь, усиливаются по всем указанным параметрам.
В современной науке механизм опосредствования детерминируется и существенно усложняется в результате синтеза когнитивных практик, науки и техники. Методологическое опосредствование как механизм развития познания актуализирует его процессуальную сторону, которая детерминирована диалектическим единством сложности становящейся познавательной структуры и адекватного ей разнообразия когнитивного инструментария.
Методологическое опосредствование в диалектической связи с субъектным опосредствованием отражает целостный процесс познания. В терминологии Л.А. Микешиной становление структуры субъекта – это процесс перехода от гносеологического субъекта к эмпирическому субъекту и, наконец, – к целостному субъекту познания. Целостный «человек познающий» синтезирует «отражательные» и «репрезентационные» параметры гносеологического и эмпирического субъектов познания, эксплицируя преемственность и существенное усложнение его структуры. Таким образом, субъектное опосредствование есть механизм развертывания структуры субъекта, ее усложнения с целью обретения целостности, адекватной уровню развития познания.
Таким образом, в постнеклассическом познании опосредствование приобретает наиболее синтетический вид, т.к. возникает на пересечении выделенных ранее тенденций постнеклассического познания. Однако по своему содержанию опосредствование конструктивно, поскольку его ключевым признаком является формирование структуры. Единство принципов историзма, системности и социокультурной детерминации современного познания позволяет определить опосредствование как становящуюся меру диалектического единства структурности и разнообразия когнитивного инструментария, ценностей, норм и правил, формирующих разворачивание процесса познания в его целостности.
В § 4 «Агональность как организационный принцип постнеклассического познания» обосновывается наличие агональной составляющей в современном научном познании, ее соответствие ориентациям постнеклассической науки. Устанавливаются аналогии принципа агональности с риторической технологией – агональной коммуникацией, дается его содержательное определение в контексте постнеклассического познания.
Проблема сопряжения и взаимодействия различных типов дискурсов – научного и риторического – вытекает из возрастающей роли коммуникативных практик в науке. Представление о личностном знании, его гипотетическом характере, присутствие в нем индетерминистических элементов, социокультурная обусловленность научного знания, существенно нелинейный характер процесса его развития, в основе которого лежат гуманистический, аксиологический, этический аспекты, подчеркивают особую роль состязательности (конкуренции, агональности) научных групп.
Агональность применительно к познанию акцентирует, во-первых, наличие вариативности на всех его уровнях: политеоретичность как множество способов объяснения одних и тех же фактов действительности, методологический плюрализм как множество когнитивных практик, организующих познавательный процесс, широкий диапазон средств представления знания; во-вторых, состязательность как процесс, обусловленный необходимостью определения приоритетной позиции из имеющегося многообразия в конкретной познавательной ситуации.
Агональность в познании реализуется на уровне производства знания (теоретическая агональность) и на уровне представления знания (коммуникативная агональность). Распространяясь на ситуации консенсуса и дисконсенсуса в познании, теоретическая агональность как организационный принцип формируется на разных этапах развития познания – в нормальном и революционном периодах развития – и позволяет в условиях конкуренции теорий, парадигм, исследовательских программ выбирать образцы, задающие вектор развития познания. Это отражается в исследованиях современных философов как констатация конкуренции старых и новых оснований науки (В. С.Степин), конкуренции внутри дисциплинарной науки и между дисциплинами (Ю. М.Шилков), конкуренции «коллективных мод», т. е. типов движения, индивидуальных или узкогрупповых способов (образцов) поведения и мышления (А.Малюшкин), как поиск консенсуса когнитивных структур, относящихся к разным парадигмам (Р. М.Нугаев). Познавательный эффект конкуренции (когнитивный аспект агональности) сводится к образцам руководства к действию, задаваемым лидирующей теорией или научной дисциплиной.
Коммуникативная агональность, актуализируя феномен авторства и личностных параметров исследователя в постнеклассической науке, акцентируя важность форм представления научного знания, позволяет развернуть научную коммуникацию как риторическую стратегию, способствующую установлению доверия в области научного сотрудничества. В современной науке формируется новый идеал ученого, одной из важных составляющих которого становится презентационная деятельность, активизирующая выбор форм представления знания, делающих это знание конкурентоспособным в условиях вариантификации. К таким формам представления знания относятся, в частности, нарратив, дискурс, организация научного результата как коммуникативного события. Коммуникативная агональность в науке – это совокупность признаков коммуникации, воплощенных в риторической компетентности ученого.
Связь теоретической и коммуникативной агональности прослеживается через формулировку целей научного познания. В условиях постнеклассики поиск истины временами принимает вид стремления обрести согласие по ключевым вопросам, способом достичь которого становится состязательность коммуникантов. Открытия и инновации в науке, трактуемые как коммуникативные события, становятся точкой конденсации познавательных усилий, которые нацелены на достижение консенсуса.
Таким образом, агональность в постнеклассическом познании – это организационный принцип, проявляющийся на теоретическом и коммуникативном уровнях как эффект состязательности с целью выработки когнитивного и коммуникативного консенсуса в политеоретичной среде.
Все рассмотренные принципы развития научного познания (креативности, опосредствования, агональности) диалектически взаимосвязаны между собой. Дальнейшая конкретизация их содержания в диссертации проведена на материале востребованных постнеклассическим познанием научных метафор.
В главе 2 «Гносеологический потенциал метафоры» обосновывается научный статус метафоры, ее гносеологическая ценность; выявляются основания креативности, опосредствования и агональности фундаментальных метафор в условиях постнеклассического познания; проводятся параллели между процессами смены фундаментальных метафор и процессами смены научных картин мира.
В § 1 «Метафора как форма представления знания» приводится обоснование значимости языкового аспекта в постнеклассическом познании, определение инвариантных свойств метафоры как формы существования и организации научного знания.
Возрастание значимости языкового аспекта обусловлена ценностным характером постнеклассического познания. Соотношение субъектности и субъективности языка науки, соблюдение меры в процессе создания новых терминов и понятий, взаимодействие языковой и научной картины мира, естественного языка и языка науки – ряд проявлений этого процесса. Если субъективность языка комбинирует эмоционально-чувственные элементы, элементы философской и художественной культуры, то субъектность языка акцентирует рационально-понятийный компонент, осуществляющий более точную «настройку» языков конкретных наук на познаваемый объект. Создаваемый синтезом субъектности и субъективности языка семантический архетип оказывает специфическое влияние на процессы познания, в ходе которых конструируется и научная картина мира, и сам субъект познания.
Соотнесение картин мира – языковой и научной – показывает, что строгий рациональный язык науки должен дополняться поиском языковых конструкций для описания открытий. Такие языковые средства, как правило, фигурируют в естественном языке, обслуживающем различные социальные процессы. Языковой опыт ученого, формирующийся в профессиональной сфере, ориентируется также на общепринятые социальные, культурные и эстетические ценности, что обусловливает сочетание социальной и научной коммуникации, определяющей новую меру рационального и эмоционального в языке. Именно эти особенности обусловили функционирование научных метафор в постнеклассическом познании.
Научная метафора как установление информационно значимой связи между объектами познания на основе общности некоторых признаков демонстрирует универсальные качества, коррелирующие с тенденциями трансформации науки и развитием всего познавательного комплекса. Общей направленности использования метафоры в познании соответствуют ее функции и инвариантные свойства. Попытка их выделения была проведена на основании анализа структурно-функциональных моделей метафоры. Представлять ненаглядное наглядным (на что указывают сравнительно-фигуративная, образно-эмотивная концепции), диалектически связывать индивидуальное и общественное, случайное и необходимое в конкретных исторических условиях развития науки (интеракционистский, синергетический подходы), учитывать контекстуально-ситуационную зависимость, роль экстралингвистического контекста (фоновых знаний) при порождении и представлении нового знания (прагматический, когнитивный подходы), связывать процессы воображения и мышления с процессами языкового творчества (модельно-семиотический подход) – наиболее важные инвариантные свойства метафоры как формы представления знания.
В истории научного познания метафора неоднократно меняла свой статус от полного неприятия в качестве средства познания до единственно возможного механизма производства научных идей. Так, в античной философии и науке метафоры были востребованы для формирования терминов, отражающих возникновение, устройство и функционирование космоса, для описания мира как единого целого, то есть для конструирования онтологических моделей. Сциентистски-ориентированная философия и наука Нового времени формируют весьма осторожное отношение к метафоре, отводя ей второстепенную роль прояснения и трансляции научного знания. Такое осторожное отношение к метафоре усиливается вплоть до полного исключения ее из научного языка представителями рационалистической неклассической философии и, напротив, предполагает использование метафоры как основного средства познания представителями иррационалистической неклассической философии. Наука 60–70-х годов XX в. производит переоценку роли метафоры в научном познании, поскольку обнаруживает, что ограничение в вербальных ресурсах не способствует осуществлению главной цели – приращению нового знания. И, наконец, постнеклассическое познание все больше признает необходимость метафоры. Частотность употребления метафор и метафорических выражений позволяет сделать вывод о ее постнеклассическом ренессансе.
В § 2 «Гносеологическая ценность метафоры» исследованы основания применимости метафор в современной науке, обоснована гносеологическая ценность метафоры как средства познания.
В гносеологическом плане можно выделить четыре основания расширения границ применимости метафор в постнеклассическом познании. Во-первых, метафоры дают возможность выражать ценностно-размерный характер науки посредством формирования ценностных суждений. Прежде всего это обусловлено глубинной связью когнитивных и социальных процессов, благодаря которой аксиологическая динамика, детерминируемая социальными изменениями, в смысловом поле познания маркируется метафорически.
Во-вторых, сопрягая чувственное и рациональное, метафоры позволяют представлять взаимодействие разных уровней познания, эксплицируя значимый для роста знания механизм. Персонализируя процесс смыслопорождения (автор, предмет речи, читатель), метафора снимает оппозицию рационального и эстетического, способствуя обогащению как научного, так и эстетического дискурсов. Художественные метафоры вносят вклад в рациональное познание посредством открытия неожиданных смыслов, а научные метафоры оказывают влияние на эстетический дискурс, организуя его, позволяя осуществить связь становящегося художественного образа с реальностью.
В-третьих, являясь средством семантической инновации, метафоры адекватны перманентно-инновационному процессу познания. Инновационный характер метафоры обусловлен ее образной целесообразностью, механизмом положительной девиации в процессе метафорообразования, ярко выраженной мотивированностью при порождении смыслов. Давая представления о называемых объектах, например, «мир в зеркале языка», участвуя в формировании знаний, метафоры отличаются высокой степенью ассоциативности, коннотационности, всякий раз привнося в номинации новые смыслы. Являясь результатом позитивной девиативной деятельности говорящего, метафора не нарушает последовательности, связности, непротиворечивости мышления, но порождает семантическую продуктивность, работающую на открытие, на когнитивный результат. Когнитивные операции введения одной структуры в другую, элиминации, высвечивания, повторения, в которых эксплицируется мотивированность выбора метафорических средств, демонстрируют цель достижения максимальной продуктивности языка (А.Н. Баранов).
В-четвертых, благодаря полифункциональности метафоры позволяют сопрягать обнаруживающие тенденцию к сходству язык наблюдения и язык теории. Способствуя преодолению резкого различия этих языков, метафора реализует демаркационную, моделирующую, инструментальную, систематизирующую, изобразительную, номинативную, гипотетическую, моделирующую функции. Среди когнитивных функций метафоры наиболее значимой с точки зрения креативного потенциала является моделирующая. Богатый ресурс к развитию научного знания обусловлен также полиморфизмом, инверсностью, неполнотой метафоры. Семантические ресурсы научных метафор, включенных в систему знания, полностью никогда ими не исчерпываются (свойство полиморфности). Инверсность позволяет метафорам выступать в виде «собственных» в качественно различных и даже гносеологически несопоставимых системах знания. Неполнота метафор характеризует их свойство саморасширения, позволяющее менять статус со «стертых» на «живые» метафоры, осуществлять трансфер из одной научной области в другую. Примером могут служить дарвиновские (эволюционные) метафоры. Способствуя внутреннему прогрессу познания, задавая ценностные ориентации, метафора осуществляет также свою аксиологическую миссию в познании.
В § 3 «Диалектика креативности, опосредствования, агональности научной метафоры» проясняются основные аспекты научного потенциала метафоры в системе определенных в главе 1 познавательных принципов. Креативность как разрешение противоречивости когнитивной структуры, обретающей целостность посредством самодостраивания, опосредствование, отражающее исторический аспект развития сложной разветвленной когнитивной структуры, агональность как организационный принцип, подчиненный поиску консенсуса в политеоретичной среде, тематизируются в научной метафоре, обретая структуру, в которой можно выделить психологический, логический и лингвистический аспекты.
Психологический аспект креативности метафоры коренится в интенции преодоления ее противоречивости как свершившегося факта, длящегося процесса и события. Целостность ассоциативного восприятия метафоры достигается в оппозиции статичного знака и непредсказуемой динамики значения, в единстве, но не тождественности мышления и речи, в понимании как присвоении понятого слова. Логический аспект креативности метафоры эксплицируется через выявление функции сходства как способа предикации. Изначальная метафоричность языка лежит в основе его логической продуктивности – логический субъект присваивает ранее несоединимые с ним предикаты. Лингвистический аспект креативности метафоры содержит в своей основе оппозиции знака и значения, медиатора и вещи. Восполняя дефицит средств языка, особенно на этапе становления научной парадигмы, метафора, именуя, закрепляет неупорядоченную новационную практику в системах однозначности, изоморфизма, изотропности, упорядоченности. Имманентная метафоре противоречивость, выступая источником развития, разрешается в процессуальности, инновационности и конструктивности метафоры.
Поиск оснований опосредствования в научной метафоре осуществляется на основе ее когнитивной концепции (Лакофф, Джонсон), объясняющей феномен метафоры исходя из теории семантических полей. В соответствии с ней психологический аспект опосредствования научной метафоры вытекает из последовательности развития различных структур понятий. Структуры, связанные с физическими восприятиями человека, его опытом оперирования с объектами действительности, становятся основными и первичными для дальнейшего осмысления, структурирования и упорядочивания подвергающихся метафоризации понятий. Логический аспект опосредствования метафоры обусловлен переносом понятийных структур из одной фундаментальной сферы человеческой деятельности в другую (например, из материальной в интеллектуальную и социальную). Системность мышления опосредует системность метафорических понятий. Лингвистический аспект опосредствования научной метафоры проявляется через ее медиативные возможности. Семантическая составляющая медиатора, отражая познавательный опыт, обеспечивает возможность конвенциональной ориентации. Опосредствование сохраняет в метафоре следы предыдущих конвенций, отражая потенции к постоянному обогащению семантической структуры. Таким образом, психологические, логические, лингвистические основания опосредствования научной метафоры связаны с последовательным развитием различных структур понятий, что обусловливает накопление и углубление их содержания.
Психологические основания агональности научной метафоры обусловлены ее антропометричностью, параметры которой (образность, ориентированность на адресата, аксиологичность) коренятся в сфере бессознательного. Создание агонального пространства (пространства выбора) обусловлено научными предпочтениями автора, существенно обогащающимися посредством расширения человеческих, в том числе и научных языковых контактов. Данный аспект способствует появлению новых ассоциативных комплексов, имплицируемых в новые объекты, расширяя агональное пространство. Логические основания агональности научной метафоры связаны с ее парадоксальностью (прежде всего референциальной), релятивностью (контекстуальной обусловленностью) и эвристичностью (наглядностью, моделирующей аналогии). Лингвистические основания агональности научной метафоры предполагают наличие в ней признаков коммуникативного события (номинация нового знания есть повод для научного дискурса), оппозиции денотата и коннотата (моделируя реальность, научная метафора делает доминантными те предикаты, которые автор стремится утверждать), противопоставления суггестии и рационализации (поиск нового смыслового пространства заставляет искать консенсус в пересекающихся семантических областях).
Таким образом, единство психологических, логических и лингвистических оснований метафоры связаны с ее ценностным, антропометричным характером. Диалектика креативности, опосредствования и агональности научной метафоры демонстрирует ее гносеологический потенциал, адекватный вызовам постнеклассического познания.
В § 4 «Таксономия фундаментальных метафор в контексте развития научного познания» прослеживаются аналогии между процессами смены фундаментальных метафор и процессами развития научного познания, выделяются наиболее существенные оппозиции фундаментальных метафор.
Фундаментальными называют метафоры, определяющие познавательную деятельность в тот или иной период развития. Выбор фундаментальных метафор варьируется от культуры к культуре, выполняя в научном познании демаркационную функцию. В качестве фундаментальных познавательных метафор диссертантом рассмотрены оптическая, осязательная, механическая, органическая и гендерная метафоры, которые, функционируя в научном познании, не только способствуют его развитию, но и отражают господствующую картину мира и стиль научного мышления.
Оптические фундаментальные метафоры, в литературе называемые также зрительными, визуальными и зеркальными, составляют основу коренных интуиций европейского человека, отзывчивого к визуализации. Гносеологическая ценность оптических метафор не утрачена и в постнеклассическом познании. «Картина мира», «зрительный ряд», «перспектива», «спектр мнений» – лишь часть оптических метафор современного языка науки.
Часто современные исследователи зрительной метафоре противопоставляют осязательную метафору, в основе которой лежит принцип перцептивной оценки, утверждая ее первичность по отношению к первой (Р.Рорти). Показано, что такое резкое противопоставление зеркальных и осязательных метафор не диалектично, как не диалектично разрывать внешнее и внутреннее. Использование зеркальной метафоры должно быть уравновешено усмотрением осязательной метафоры как равноправного источника стратегий реализации человека в познании.
Механическая (линейная) метафора выступает в оппозиции с органической (организмической, биологической, эволюционной) метафорой. Если механическая метафора была востребована в основном в классической науке, то к органической метафоре обращается в большей степени неклассическое и постнеклассическое познание. Неся специфическую коннотативную нагрузку, каждая метафора выполняет регулятивную функцию в научном познании; являясь интуитивным отражением системности живого организма, органическая метафора структурирует мир как живую систему. Однако, наряду с явным противопоставлением механической и органической метафор, существуют исследования, доказывающие их общее организационное начало. Интеграционные процессы в современной науке, акцентируя организационный принцип, способствуют снятию оппозиции механическое – органическое.
В последнее время широкое распространение в культуре и науке получили гендерные метафоры. Элементы гендерной метафоризации несут на себе, например, такие понятия, как «шарм», «очарование» «сила», «мощность» и т.д. Анализ истории метафор, описывающих направленность науки и характер научной деятельности, позволяет констатировать преимущественно мускулинный характер метафорики классического познания и феминный – неклассического и постнеклассического познания.
Представленная типология фундаментальных метафор и выделенные в ней оппозиции (оптическая – оптико-осязательная, механическая – органическая, мускулинная – феминная) позволяют сделать выводы о том, что в научном познании имеют одновременное хождение все виды метафор, однако в периоды интенсивного развития в познании происходит смена господствующих фундаментальных метафор, маркируя смену основных гносеологических ориентаций. Так, созерцательный характер науки античности породил оптическую метафору, механистический подход к науке в период Нового времени востребовал механическую метафору, иррациональные настроения в науке обнажили осязательную метафору, и, наконец, современная наука все чаще тяготеет к гендерным, биологическим, нелинейным, организационным метафорам. Субъектность, конструктивизм, коммуникативность постнеклассического познания обусловили такой уровень сложности когнитивных процессов, который может быть адекватно артикулирован достаточно богатой, саморазвивающейся, самодостраивающейся знаковой системой. В этом смысле фундаментальные метафоры способны маркировать как крайние познавательные позиции, так и выстраивать консенсус.
Таким образом, вбирая в себя противоречивость процесса становления научного знания, аккумулируя специфику развертывания разнообразных когнитивных практик, очень точно улавливая запросы времени, фундаментальные метафоры реализуют свой научный потенциал, демонстрируя креативность, опосредствование, агональность.
В заключении диссертации подведены основные итоги работы, систематизированы основные выводы, намечены некоторые пути дальнейшего исследования проблемы. По мнению автора, дальнейшая разработка проблем сущности, построения и таксономии научных метафор имеет важный регулятивный аспект, позволяя не только осмыслять тенденции развития науки, но и прогнозировать ее будущее.
СПИСОК РАБОТ, ОПУБЛИКОВАННЫХ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ
Статьи, опубликованные в журналах и изданиях, входящих в перечень для опубликования научных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата наук:
- Решетникова Е.В. Интеллектуальный потенциал образной целесообразности метафоры / Е.В. Решетникова, В.С. Ежов // Философия образования. – Новосибирск.– 2007. – №3(20). – С. 58 – 69.
- Решетникова Е.В. Проблема гендерной метафоризации / Е.В. Решетникова // Философия образования. – Новосибирск. – 2009. – № 1 (26). – С. 250–256.
Статьи, доклады, тезисы, опубликованные в других научных изданиях:
- Решетникова Е.В. Творческий аспект языка в гуманитарных дисциплинах / Е.В. Решетникова // Проблемы повышения качества образования в современном техническом вузе: материалы XLII науч.-метод. конф. – Новосибирск: Изд-во СибГУТИ, 2001. – С. 60 – 61.
- Решетникова Е.В. Природа креативности опосредованных языковых средств в познании / Е.В. Решетникова // Актуальные проблемы современной философии: соотношение природы и общества / ИНИОН РАН 25.03.03, № 57870. С. 126 –137.
- Решетникова Е.В. Признаки агональности и ритуальности в развитии научного познания / Е.В. Решетникова // Информатика и проблемы телекоммуникаций: материалы Всерос. науч.-техн. конф. – Новосибирск: Изд-во СибГУТИ, 2004. – Т. 2. – С. 76 – 77.
- Решетникова Е.В. Агональность в научном познании / Е.В. Решетникова // Информатика и проблемы телекоммуникаций: материалы Всерос. науч.-техн. конф.– Новосибирск: Изд-во СибГУТИ, 2005. – Т. 2. – С. 92 – 93.
- Решетникова Е.В. Оценка как регулятивный компонент научного познания / Е.В. Решетникова // Информатика и проблемы телекоммуникаций: материалы Всерос. науч.-техн. конф.– Новосибирск: Изд-во СибГУТИ, 2006. – Т. 1. – С. 89 – 90.
- Решетникова Е.В. Гносеологическая ценность метафоры / Е.В. Решетникова // Информатика и проблемы телекоммуникаций: материалы Всерос. науч.-техн. конф.– Новосибирск: Изд-во СибГУТИ, 2008. – Т. 1. – С. 326 – 328.
- Решетникова Е.В. Реконструкция теории как креативность научного познания / Е.В. Решетникова // Информатика и проблемы телекоммуникаций: материалы Всерос. науч.-техн. конф.– Новосибирск: Изд-во СибГУТИ, 2009. – Т. 1. – С. 299 – 301.
- Решетникова Е.В. Креативность языка как результат и условие конструирования познающего субъекта / Е.В. Решетникова // Интеграция образования и науки в современном университете: перспективы, проблемы, решения: материалы 51 науч.-метод. конф. – Новосибирск: Изд-во СибГУТИ, 2010. – С.110 – 111.
- Решетникова Е.В. Семантические инновации постнеклассической науки / Е.В. Решетникова // Информатика и проблемы телекоммуникаций: материалы Всерос. науч.-техн. конф.– Новосибирск: Изд-во СибГУТИ, 2010. – Т. 1. – С. 374 – 375.
