Критический анализ онтологических оснований нигилизма
На правах рукописи
Косыхин Виталий Георгиевич
Критический анализ онтологических оснований нигилизма
Специальность 09.00.01 —
онтология и теория познания по философским наукам
Автореферат диссертации на соискание ученой степени
доктора философских наук
Саратов — 2009
Работа выполнена в Саратовском государственном университете имени Н.Г. Чернышевского.
Научный консультант доктор философских наук, профессор Белов Владимир Николаевич
Официальные оппоненты:
доктор философских наук, профессор Уваров Михаил Семенович, Санкт-Петербургский государственный университет
доктор философских наук, профессор Солодухо Натан Моисеевич, Казанский государственный технический университет им. А.Н. Туполева
доктор философских наук, профессор Невважай Игорь Дмитриевич, Саратовская государственная академия права
Ведущая организация Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова
Защита состоится 26 июня 2009 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212.243.09 по присуждению ученой степени доктора философских наук при Саратовском государственном университете имени Н.Г. Чернышевского по адресу: 410012, г. Саратов, ул. Астраханская, 83, корп. XII, ауд. №203.
С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского
Автореферат разослан «____» __________ 2009 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета Листвина Е.В.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность исследования
За два столетия, прошедших с момента своего появления в поле зрения европейской философии, проблема нигилизма превратилась в одну из наиболее актуальных проблем современной онтологии.
Уже в работах Ницше и Хайдеггера нигилизм получил признание в качестве одной из основных проблем современного онтологического мышления, поскольку был признан в качестве конституирующего момента, организующего сам способ понимания бытия. Подобное признание, с одной стороны, свидетельствовало о кризисе европейского рационализма, а с другой – побуждало к дискуссиям о возможностях нового понимания основных онтологических категорий. В первую очередь это касалось понятия «бытие».
Вопрос о новой герменевтике бытия в XX веке стал общим не только для хайдеггеровского, но и для аналитического и постмодернистского типа философствования. Однако разрыв с традицией прежнего онтологического мышления обернулся попытками либо сведения бытия к чисто языковому измерению, либо к мышлению его под знаком вычеркивания, либо вообще к отказу от этого понятия. Это с новой силой поставило вопрос об онтологическом нигилизме.
В наши дни проблема нигилизма получает все более глубокое и широкое освещение в связи с критикой нигилистических подходов к онтологии в постмодернистской философии. Джанни Ваттимо в этой связи говорит об онтологии актуальности, сама суть способа мышления в которой связана с постижением сущности и перспектив нигилизма. Таким образом, актуальность темы диссертации во многом обусловлена также той ролью, которую играет сущностное осмысление нигилизма в понимании процессов трансформации категориального мышления в онтологии.
Новый всплеск интереса к нигилизму в современной онтологической теории обусловлен не только общекультурной и исторической ситуацией начала XXI века, но и глубинными процессами, происходящими внутри самой онтологической теории. Кризис классической парадигмы новоевропейского онтологического теоретизирования, появление претендующих на радикальный разрыв с традицией постмодернистских онтологий с их рассуждениями об исчерпанности онтологического жанра заставляют задуматься о степени и характере проникновения нигилистических умонастроений в онтологию.
Ответ на вопрос о характере присутствия нигилизма в современной онтологии предполагает также обнаружение теоретико-познавательных предпосылок преодоления онтологического нигилизма, что означает отказ признавать нигилизм в качестве единственной возможности онтологического теоретизирования, как это представлено, например, у Жана Бодрийяра или Джанни Ваттимо.
Сегодня, когда все более очевидной становится нигилистическая сущность постмодернистских онтологических инноваций, философская мысль пытается переосмыслить собственное отношение к традиции. Речь идет о преодолении нигилистического разрыва и восстановлении «фигуры связи», выражаясь языком Алена Бадью. Это подразумевает продумывание предпосылок и возможностей неподвластной нигилизму онтологической теории. И восходящие к Платону и Аристотелю ресурсы классической онтологии вовсе не являются исчерпанными. Более того, именно обращение к категориально-методологическому инструментарию онтологической традиции позволяет достаточно эффективно противостоять нигилизму на различных уровнях и в разных областях теоретизирования. Здесь, на наш взгляд, важную роль может и должна сыграть актуализация опыта онтологического мышления отечественной философской традиции, и в первую очередь работ А.Ф. Лосева.
Тема исследования онтологических оснований нигилизма принадлежит к категории фундаментальных проблем современной философской науки в целом и онтологии и теории познания в частности. В то же время проблема нигилизма является во многом ключевой не только для онтологической рефлексии, но и для понимания механизмов функционирования и перспектив развития общества и культуры в современную эпоху. Однако осмысление нигилизма на категориальном уровне в теоретической области современной онтологии нельзя признать удовлетворительным. Актуальными проблемами здесь выступают как степень целостности охвата феномена, так и теоретико-методологические предпосылки выявления его сущности. Резкое возрастание количества публикаций и дискуссий, посвященных различным онтологическим аспектам нигилизма в наши дни, свидетельствует о недостаточной разработанности данной проблемы и делает очевидной актуальную потребность в такого рода исследовании.
Степень научной разработанности проблемы
Среди достаточно большого количества литературы по нигилизму наряду с исследованиями, непосредственно рассматривающими проблему нигилизма в онтологии, встречается ряд работ, где тема нигилизма связана с онтологией лишь опосредованно. Это приводит к необходимости выявления в них собственно онтологической проблематики.
В частности, сложность анализа исследовательской литературы по нигилизму во многом определяется двумя факторами. Во-первых, в связи с отсутствием четкого и общепринятого определения понятия «нигилизм» к нему относят целый ряд различных феноменов, что приводит к изобилию посвященных ему работ, не носящих сугубо онтологического характера.
Например, достаточно обширной является литература по так называемому «правовому нигилизму», содержащая определенный анализ нигилизма, в отдельных аспектах связанный с общей философской проблематикой, но не затрагивающий непосредственно сферы онтологии. Среди ученых данного направления можно отметить работы П.А. Горохова, В.Н. Гуляихина, Н.И. Матузова, Э.Ю. Соловьева, В.А. Туманова[1]. Нигилизм рассматривается здесь в контексте отсутствия культуры правового мышления и отрицательного отношения к законодательству.
Существенно большая онтологическая наполненность присутствует в трудах авторов, рассматривающих нигилизм в общекультурном, мировоззренческом и социально-философском аспектах.
Нигилизм, затрагивающий самые широкие сферы жизни культуры, рассматривается в работах Освальда Шпенглера, Йохана Гудсблома, Сэнда Коэна, Артура Крокера, А.И. Пигалева, А.В. Михайлова, И.И. Селиванова[2]. Нигилизм понимается при этом как культурно-исторический феномен, определяющий развертывание различного рода культурных процессов и сам ход развития культуры.
К этому направлению примыкают исследователи нигилизма как феномена русской культуры XIX – начала XX века: С.Л. Франк, А.И. Новиков, Ю.Н. Давыдов, С.Я. Клецова, Л.В. Чередниченко, В.В. Возилов, П. Тирген, Р.Ю. Данилевский, Вольф Шмидт, Петер Пожевский, Елена Дрыжакова[3]. В этих работах подчеркивается специфика становления феномена «русского нигилизма», как в общественно-политической жизни, так и в литературе, олицетворением чего могут служить фигуры Нечаева, Базарова, Кириллова. Русский нигилизм внес существенный вклад в популяризацию самого понятия «нигилизм» не только в отечественной культуре, но и за рубежом. Примером этому служит творчество Фридриха Ницше, на концепцию европейского нигилизма которого повлияло чтение романов И.С. Тургенева и Ф.М. Достоевского.
Именно влиянием «русского нигилизма» объясняется трактовка нигилизма как кризисного мировоззрения, популярная и по сей день. Различные стороны нигилистического мировоззрения анализируются в работах таких авторов, как: Г.П. Худякова, Майкл Новак, В.М. Белл, Генри Эдмондсон, Нишитани Кейджи, Дональд Кросби[4]. В этом случае мировоззрение анализируется скорее как идеологический или общефилософский феномен, лишь частично пересекаясь с областью собственно онтологии.
Гораздо больше таких пересечений мы видим в работах исследователей, рассматривающих нигилизм как в первую очередь социальный феномен. Здесь можно назвать такие имена, как: Ю.М. Караманов, М.К. Мамардашвили, В.В. Савчук, Мартин Кампер, Мартин Ридель, Андре Глюксман[5]. В трудах данной группы авторов нигилизм показан как идеологическое явление, оказывающее существенное влияние на политические институты общества и государства. При этом можно говорить о том, что нигилизм рассматривается в контексте социальной или политической онтологии.
Некоторые исследователи рассматривают нигилизм в контексте творчества того или иного мыслителя или в рамках какого-либо направления философии: Рэндалл Хавас, Том Дарби, Ален Уайт, В.Б. Кучевский, И.В. Силуянова, Карл Левит, Вернер Штегмайер, Хуберт Дрейфус, И.С. Нарский, Кристин Дегль, И.М. Кутасова, Ник Лэнд[6]. Здесь характер рассмотрения нигилизма зависит как от избранного предмета исследования, так и от методологических и философских позиций исследователя. В случае с такими мыслителями, как Ницше и Хайдеггер рефлексия о нигилизме приобретает ярко выраженные онтологические черты.
В последнее время на волне популярности постмодернистской философии появились достаточно многочисленные исследования, рассматривающие постмодернистские идеи в онтологии как проявление нигилизма. Критика постмодернизма в первую очередь касается релятивизации и фрагментаризации традиционной онтологической проблематики в работах авторов постмодернистского направления. Наиболее интересными в этом плане представляются исследования Дэвида Левина, Уилла Слокомба, Энтони Кинга, Тони Джексона, Джона Р. Боули, Константина Бундаса[7].
Поскольку первоначально осмысление нигилизма происходило в рамках теологической проблематики, ряд авторов продолжает теологическую традицию рассмотрения этого феномена. Среди них можно назвать Серафима Роуза, Хельмута Тилике, Майкла Алена Гиллеспи, Христоса Яннараса, Филипа Девайна, Джеймса Эдвардса, Гарета Грина, Конора Каннингема[8]. Именно в рамках данной трактовки сущности феномена нигилизма наблюдается серьезная проблематизация наиболее существенных моментов онтологической теории. К этому направлению примыкает и ряд последователей философского деконструктивизма, разрабатывающих под влиянием идей позднего Деррида онто-теологическую и негативно-теологическую проблематику (Джон Капуто, ЖанЛюк Нанси, Хью Раймент-Паккард, Эли Даймонд, Дуглас Хедли[9] ).
Вторым фактором, весьма существенно влияющим на характер исследования источников по онтологическому нигилизму, является то, что в той или иной степени о нигилизме высказывались почти все наиболее заметные представители онтологической мысли современности – от Х.Г. Гадамера и Ж. Деррида до Р. Рорти, А. Бадью и Ж.-Л. Нанси. Однако эти высказывания, как правило, делались по тому или иному конкретному поводу и носили случайный характер, зачастую не подкрепленный специальным теоретическим обоснованием. Несмотря на то, что в подобных случаях можно утверждать, что позиция того или иного мыслителя по отношению к нигилизму вытекает из общего контекста его теоретических разработок, тем не менее, значение термина «нигилизм» оказывается достаточно расплывчатым, особенно при его применении в сфере онтологии. Исключениями в этом смысле являются Мартин Хайдеггер, Майкл Ален Гиллеспи и Конор Каннингем, предложившие достаточно определенные и теоретически обоснованные критерии отнесения того или иного онтологического дискурса к нигилистическому.
В целом необходимо отметить, что исследование нигилизма как онтологического феномена предполагает рассмотрение теоретических концептуализаций нигилизма в контексте предметного поля онтологии. В рамках онтологического подхода нами было выделено шесть основных направлений исследования нигилизма, которые мы сознательно, чтобы подчеркнуть их неразрывную связь с онтологией, обозначили как онто-аксиологическое (Фридрих Ницше, Роберт Соломон, Отто Пеггелер, Ален Уайт, Эрнст Юнгер, Жиль Делез[10] ), онто-герменевтическое (Мартин Хайдеггер, Джанни Ваттимо, Александр Михайлов[11] ), онто-этическое (Альбер Камю, Ю.Н. Давыдов, Андре Глюксман, С.Л. Франк, Ален Бадью[12] ), онто-эстетическое (А.Ф. Лосев, Вальтер Беньямин, Теодор Адорно, Жан Бодрийяр, Саймон Кричли, Уилл Слокомб[13] ), онто-эпистемологическое (Карен Лесли Карр, Йохан Гудсблом, Стэнли Роузен, Элизабет Кун, Артур Данто, Рэндольф Гавас, Кит Ансел-Пирсон, Стивен Вагнер Чо[14] и др.) и онто-теологическое (Юджин Роуз, Христос Яннарас, Майкл Ален Гиллеспи, Конор Каннингем[15] ). Конечно, грани между ними достаточно подвижны и условны.
Вместе с тем в большинстве упомянутых исследований можно констатировать отсутствие последовательно-онтологического подхода к проблеме нигилизма, который тем самым иногда растворяется в эпистемологических, этических, культурно-исторических или правовых презентациях нигилизма, что приводит лишь к частичному выявлению онтологической сущности нигилизма. Кроме того, тема преодоления нигилизма в онтологической теории в большинстве этих исследований лишь констатируется, но не развивается конструктивно.
Фундаментальный онтологический подход к проблеме нигилизма, опирающийся на категориально-методологический аппарат именно онтологической теории, можно констатировать только в работах Мартина Хайдеггера, Конора Каннингема и Майкла Алена Гиллеспи. Впрочем, сама хайдеггеровская философия, равно как и по-своему наследующие ей постмодернистские и деконструктивистские онтологии не избежали критики, например, у К. Каннингема или У. Слокомба, рассматривающей их в качестве современных форм онтологического нигилизма. Что же касается Гиллеспи и Каннингема, то теоретико-методологические основания их аналитики нигилизма, несмотря на всю значимость и актуальность для современных исследований, также вызывают ряд критических замечаний.
Все вышесказанное определило специфику онтологического подхода автора к исследованию теоретических предпосылок и сущности нигилизма.
Объект исследования
Объектом исследования является нигилизм как онтологический феномен.
Предмет исследования
Предметом исследования являются категориально-методологические предпосылки обнаружения и преодоления нигилизма в онтологической теории.
Цель и задачи исследования:
Целью настоящего диссертационного исследования является анализ оснований нигилизма в области онтологии, а также выявление возможности его преодоления. В соответствии с этим в диссертации выдвигаются и решаются следующие задачи:
- исследовать истоки и процесс становления проблемы нигилизма в онтологии;
- проанализировать основные теоретико-методологические подходы к исследованию нигилизма;
- раскрыть основные способы презентации проблемы нигилизма в онтологической теории;
- выявить основания онтологического нигилизма и произвести их критический анализ;
- определить последствия нигилистической деструкции понятия сущего для современной онтологии и показать нигилистический характер постмодернистских онтологических инноваций;
- установить связь между способом рассмотрения сущего и изменением статуса субъекта в современной онтологии;
- рассмотреть концепцию «онтологии отсутствия» на предмет выявления ее нигилистических оснований;
- показать значение диалектики как способа адекватного анализа сущности и оснований онтологического нигилизма;
- выявить теоретико-методологические возможности решения проблемы нигилизма в онтологической теории.
Методологические основания работы. В диссертационном исследовании автором был использован комплексный методологический подход, внутри которого можно выделить основной и вспомогательные методы исследования.
Основным методом работы послужил метод диалектики в том смысле, как он понимается в рамках платоновской традиции и у А.Ф. Лосева. Эта диалектика является эйдетической, поскольку имеет дело с особым способом рассмотрения сущего. Если в платонизме этот способ раскрытия смысла сущего реализовывался посредством четырех методик, а именно ористики, диаретики, аналитики и аподиктики, соответствующих пребыванию, исхождению, возвращению и причинной зависимости сущего, то аналогом его у Лосева является эйдетическая диалектика части и целого. Выбор подобной диалектики в качестве основного метода исследования объясняется необходимостью соответствия метода предмету исследования, поскольку онтологический нигилизм основывается на определенном способе истолкования сущего, а нигилистический характер подобного истолкования наиболее отчетливо просматривается с позиции данной диалектической методологии. Существенное влияние на авторскую позицию оказали методологические разработки, содержащиеся в трудах Ямвлиха, Прокла, А.Ф. Лосева, Р.В. Светлова, Л.Ю. Лукомского, Т.Г. Сидаша, П.М. Колычева, К. Каннингема.
К диалектическому методу, применяемому в сфере онтологии, примыкает метод анагогического познания, что позволяет говорить о диалектико-анагогической методологии в более широком онтолого-гносеологическом контексте. С этой точки зрения, помимо трудов представителей платонической традиции весьма полезным для автора было обращение к текстам Дионисия Ареопагита, Ибн Сины, Маймонида, Г.В.Ф. Гегеля, В.Н. Лосского, У. Эко.
Учитывая то, что в диссертационном исследовании проводится сравнение хайдеггеровской онто-герменевтики и гегелевской диалектики с диалектическим подходом Прокла и Лосева, можно говорить о применении в качестве вспомогательного метода сравнительного анализа.
К этому следует добавить выявление, дескрипцию и применение автором онто-исторического метода как одного из двух возможных онтологических методов исследования сущности нигилизма. При раскрытия содержания онто-исторической методологии автор опирался на работы Г.В.Ф. Гегеля, Ф. Ницше, М. Хайдеггера, К. Левита, С. Роуза, М.А. Гиллеспи, Ж. Бодрийяра.
Ведущей интенцией при выборе вспомогательных методов исследования было следование герменевтическому принципу, согласно которому теория должна соответствовать тому интеллектуальному пространству или предмету, которые она описывает. Образцом для автора в данном случае явились в первую очередь работы А.Ф. Лосева, Р.В. Светлова, М.Ю. Лукомского и, частично, М.А. Гиллеспи и К. Каннингема. Применительно к методологии, однако, речь об этом соответствии может идти только до определенного предела, подразумевающего помимо следования внутренней логике исследуемых теорий и некую методологическую отстраненность, позволяющую сохранять собственную позицию автора. Это, в частности, проявилось в том обстоятельстве, что хотя общей основой исследования явился диалектический метод, тем не менее, при демонстрации онто-герменевтического, деконструктивистского и апофатического (в смысле via negativa) подходов к пониманию сущего частично использовалась и соответствующая методология, позволяющая воспроизводить внутреннюю логику данных методологических позиций. При всей критике тех недостатков, которые, с точки зрения автора, наличествуют в негативно-диалектическом, онто-герменевтическом и деконструктивистском подходах к познанию сущего, каждый из них обладает и рядом несомненных достоинств, к числу которых можно отнести анагогическую направленность гегелевской диалектики, герменевтический историзм хайдеггеровской мысли и терминологическую акцентированность деконструкции. Впрочем, все вышеуказанные методологические подходы рассматриваются и оцениваются в тексте диссертационного исследования с позиции основного, диалектического метода как метода, позволяющего в надлежащей целостности и полноте выявить сущность и онтологические основания нигилизма.
Научная новизна исследования состоит в следующем:
- рассмотрен и обоснован онтологический подход к исследованию сущности и оснований феномена нигилизма;
- произведен анализ и типологизация основных теоретико-методологических подходов к исследованию нигилизма как онтологического феномена;
- выявлены и проанализированы два основных способа презентации нигилизма в онтологической теории: онто-исторический и эйдетический;
- показано, что в основании онтологического нигилизма лежит деструкция понятия сущего;
- продемонстрирован нигилистический характер построенной на онтологическом различии бытия и сущего «метафизики присутствия» и «событийных» онтологий постмодерна;
- установлена связь между способом рассмотрения сущего и изменением статуса субъекта в современной онтологической теории;
- показано, что деконструктивистские проекты «онтологии за пределами онтологии» и «онтологии отсутствия» являются современными формами онтологического нигилизма;
- исследовано различие в способах трактовки бытия, ничто, сущности и понятия между отрицательно-разумной и позитивной диалектикой;
- обоснован диалектико-анагогический подход к преодолению онтологического нигилизма и связанных с ним способов рассмотрения сущего и его познания.
Положения, выносимые на защиту:
С учетом общих теоретических результатов и новизны исследования на защиту выносятся следующие основные положения:
- Нигилизм – это в первую очередь онтологический феномен, а это означает, что постижение сущности нигилизма неразрывно связано со способом понимания бытия. Именно нигилистическое истолкование бытия, его структуры и содержания приводит, как следствие, к проявлениям нигилизма в эпистемологии, этике и ряде других областей. Соответственно, единственным подходом, позволяющим прояснить сущность и основания нигилизма, является подход онтологический.
- В рамках онтологического подхода к нигилизму возможны два способа его презентации: онто-исторический и эйдетический. В первом случае нигилизм предстает как происходящий в рамках исторической свершаемости процесс обесценивания высших ценностей, смерти Бога или забвения бытия. Во втором случае нигилизм рассматривается как общая метафизическая позиция в понимании сущего, которая полностью независима от исторического процесса. Оба этих способа презентации обладают собственным различающимся видением сущности и явления нигилизма как онтологического феномена.
- Онто-исторический подход понимает нигилизм как обладающий поэтапно-становящейся исторической сущностью, проявляющейся в смене разнообразных исторических форм, причем историчность здесь предполагает, что каждая последующая историческая стадия или фаза нигилизма является более радикальным шагом в нигилистическом отрицании истины бытия. Различие между сущностью и явлением здесь соответствует введенному Гегелем и последовательно проводимому Ницше и Хайдеггером различию между Geschichte и Historie, где первая обозначает сущностно-онтологическую или духовную историю, а вторая – ее внешние формы и проявления в историческом процессе.
- Эйдетический подход предполагает, что сущностно-конституирующим основанием онтологического нигилизма является деструкция сущего, то есть сведение его к ничто. Промежуточной формой подобной деструкции выступает концепция однородности сущего. Нигилизм в отношении сущего предполагает онтологический редукционизм, когда первоначальная полнота бытия сводится к ничтожности. Влиятельное в современной онтологической теории различие между сущим и бытием является формой онтологического нигилизма, поскольку его результатом является концепция, в основе которой лежат представления о безбытийном сущем и не-сущем бытии. Тем самым бытие понимается только под знаком вычеркивания.
- Целостный охват и постижение сущности, оснований и истоков онтологического нигилизма возможен при применении диалектической методологии к двум вышеназванным способам презентации нигилизма в онтологической теории. При этом первый, онто-исторический вариант выступает как рассматривающий явление онтологического нигилизма в его многообразных исторических формах, а второй, эйдетический – как имеющий дело с сущностью, поскольку сущность нигилизма не исторична и заключается в особом способе рассмотрения сущего. Соотношение между сущностью и явлением здесь следует понимать не в гегелевском, но в лосевском или, что вернее, в платоновско-лосевском смысле диалектики.
- Результатом нигилистической деструкции сущего является изменение статуса субъекта в современной онтологии. Концепция однородности сущего переносит центр онтологического внимания на самого субъекта. Тем самым осуществляется движение к новому пониманию бытия и времени, которое может быть охарактеризовано в аристотелевских терминах как движение от, общего ощущения, к, обособленному, то есть вращающемуся вокруг субъекта, ощущению бытия и времени, следствием чего являются все многообразные «онтологии события» в современной онтологической теории. Развитием концепции однородности сущего являются последующее сведение сущего к ничто, собственно и делающее явным феномен европейского нигилизма в онтологии. Аналогичный процесс происходит и с субъектом, рассуждения о «смерти» или «исчезновении» которого являются следствием того, что современный субъект обнаруживает себя в месте отсутствия.
- В соответствии с изменением статуса субъекта появляется новое направление в современной онтологической теории – метафизика отсутствия, где отсутствие становится центральной онтологической категорией. В первую очередь это характерно для теории деконструкции, которая разворачивает нигилистическую критику «метафизики присутствия» и всех связанных с ней категорий традиционной онтологии. В поисках новых форм онтологии за пределами онтологии деконструктивизм пытается обосновать свое место в традиции онтологического мышления ссылками на традицию негативной теологии или апофатического способа познания высшей истины. Однако такой традиции не существует, поскольку традиционная теология предлагает два равноправных способа рассуждения: катафатический и апофатический, находящиеся между собой в диалектическом единстве. Попытки искусственного отрыва одного способа рассуждения от другого закономерно оборачиваются онтологическим нигилизмом.
- Существует два типа диалектической теории, которые по-разному понимают сущность или истину бытия и, соответственно, по-разному соотносятся с нигилизмом. Отрицательно-разумный диалектический метод Гегеля через отрицательное полагание бытия, сущности и понятия оказывается одним из ведущих проводников нигилизма в онтологической теории. Положительно-разумный диалектический метод Лосева через положительное полагание бытия, сущности и идеи оказывается действенным средством преодоления онтологического нигилизма. Основу диалектического решения проблемы онтологического нигилизма составляет лосевская диалектика части и целого, которая препятствует любому возможному виду онтологического редукционизма.
- Поскольку бытие или сущее (а вслед за Платоном и Аристотелем мы считаем, что это одно и то же, оставаясь вне рамок хайдеггеровского онтологического различия) является сложно организованным иерархическим структурным феноменом, то оно не поддается непосредственному усмотрению, а требует для своего познания поэтапного, то есть анагогического восхождения от низших уровней интеллектуального созерцания к высшим. Именно анагогическое созерцание, характерное для традиционной, восходящей к Платону и Аристотелю онтологии, является главным препятствием для возникновения онтологического или онто-теологического нигилизма, не позволяя сводить познание бытия к непосредственному усмотрению.
Теоретическая, методологическая и практическая значимость исследования определяются актуальностью разрабатываемой проблематики и новизной полученных результатов не только в области онтологической теории, но также в сферах гносеологии, эпистемологии, эстетики, истории философии и культурологии.
Результаты исследования способствуют более глубокому и полному пониманию сущности нигилизма не только как онтологического, но и как историко-культурного феномена, оказывающего существенное влияние на само функционирование и перспективы развития современной цивилизации. Кризисные явления, пронизывающие различные стороны современной общественно-политической, культурной и научной жизни, во многом вызваны распространением различных форм нигилистического мировоззрения, в основе которого лежат определенные принципы, выявляемые при помощи онтологического анализа. Раскрытие этих принципов может способствовать выработке стратегий преодоления нигилистических факторов, оказывающих свое негативное влияние как в теоретической, так и практической областях.
Данная работа открывает новое направление в исследовании проблемы нигилизма, что относится не только к предметно-содержательной, но и к методологической сфере анализа его онтологических оснований.
Основные теоретические положения и выводы диссертационного исследования, его методологические принципы могут использоваться при изложении онтологической, гносеологической, эпистемологической, эстетической и культурологической проблематики в ходе чтения общих и специальных курсов по данным дисциплинам, а также при разработке соответствующих учебно-методических материалов.
Апробация результатов исследования. Основные идеи и концепты диссертационного исследования представлены в двух авторских монографиях «Онтология и нигилизм: от Хайдеггера к постмодерну» (Саратов, 2008) и «Нигилизм и диалектика» (Саратов, 2009), восьми статьях в ведущих рецензируемых изданиях, рекомендуемых ВАК, а также в 20 статьях в других печатных изданиях (всего 30 публикаций).
Тема диссертационного исследования, первоначальный замысел автора и итоги его реализации обсуждались на кафедре философии и методологии науки Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского. Содержание диссертационного исследования прошло апробацию в рамках докладов на постоянно действующем семинаре «Философия мифа» при Поволжской академии государственной службы им. П.А. Столыпина и на заседаниях философского общества им. С.Л. Франка.
Теоретические и методологические результаты работы над темой исследования обобщались в выступлениях и докладах диссертанта на научных и научно-практических конференциях и симпозиумах различного уровня. В их числе: I Всероссийские Аскинские чтения (Саратов, октябрь 1998); Международный симпозиум «Россия и Запад: на грани веков» (октябрь 2000); Всероссийский научный семинар при поддержке Саратовского МИОН при СГУ им. Н.Г. Чернышевского «Человеческая революция в России» (ноябрь 2002 г.); IV Российский философский конгресс «Философия и будущее цивилизации» (Москва, май 2005); III Региональные Пименовские чтения (Саратов, 2005); Всероссийская научная конференция «Общество риска в XXI веке: альтернативы и сценарии развития» (Саратов, март 2006); Международная научная конференция «Онтология в XXI веке: проблемы и перспективы» (Санкт-Петербург, июнь 2006); IV Аскинские чтения (Саратов, ноябрь 2006); Региональная конференция «Проблемы идентичности в современном мире» (Саратов, апрель 2007); Международная научная конференция «Философское наследие С.Л. Франка и современность» (Саратов, май 2007); Международная научная конференция «Бытие как центральная проблема онтологии» (Санкт-Петербург, июнь 2007 г.); Всероссийская научно-практическая конференция «Наука, общество и власть перед лицом экологических рисков и опасностей» (октябрь 2007 года); Международная конференция «Мир человека: нормативное измерение» (Саратов, апрель 2008).
Основные положения диссертации использовались при чтении следующих общих и специальных курсов (Саратовский государственный университет им. Н.Г. Чернышевского, 2003-2009) «Философия», «Эстетика», «Философская антропология», «Онтология и теория познания», «Диалог религиозных и нерелигиозных мировоззрений».
Структура диссертации определена поставленными задачами и порядком их решения. Диссертация состоит из введения, четырех глав (восьми параграфов), заключения и списка литературы. Объем диссертации составляет 328 страниц основного текста и 36 страниц библиографии, включающей 456 наименований, в том числе 160 на иностранных языках.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении обосновывается выбор и актуальность темы диссертационного исследования, показывается степень научной разработанности проблемы, определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, дается характеристика методологических подходов и методов научного исследования, формулируются положения, выносимые на защиту, демонстрируется научная новизна исследования, его теоретическая и практическая значимость.
В первой главе «Теоретические и методологические подходы к исследованию онтологических оснований нигилизма» концептуализируется предмет и проблемное поле исследования, содержится анализ его теоретической и методологической базы, выявляются основные ориентиры исследования, обосновывается необходимость онтологического подхода к пониманию сущности нигилизма, рассматриваются перспективы исследования нигилизма в современной онтологической теории.
В § 1 «Нигилизм как термин и как онтологическая проблема» воссоздается терминологическая история понятия «нигилизм» и демонстрируется, каким образом это понятие, начиная с Ф. Ницше и М. Хайдеггера, становится одним из ключевых в концептуальном поле онтологического мышления. Показывается, что предшественниками слова «нигилизм» в истории европейской мысли являются два схоластических понятия: nihilianismus и annihilatio, восходящие к теологическим дебатам, соответственно, XII и XIII веков. В качестве отдельного термина «нигилизм» впервые появляется в теологическом трактате Ф.Л. Гетциуса «De nonismo et nihilismo in theologia», опубликованном в 1733 году. Сопровождающий этот термин теологический контекст будет сохраняться и тогда, когда в конце XVIII века понятие «нигилизм» приобретет собственное онтологическое содержание в трудах Я. Оберайта, Д. Йениша и Ф. Якоби, посвященных проблемам обоснования бытия и знания в философии после Канта. В начале XIX века этот термин приобретает особую популярность в кругах романтиков, особенно у Ж.П. Рихтера и Ф. Шлегеля, а в 1829 г. Н.И. Надеждин обозначит им отечественных последователей западного романтизма. Широкое распространение понятия «нигилизм» в России начинается в 1862 г. после выхода в свет романа И.С. Тургенева «Отцы и дети», где нигилизм выступает как модное мировоззрение, отрицающее все религиозные и метафизические принципы и авторитеты. Чтение Тургенева и Достоевского оказало существенное влияние на концепцию нигилизма у Ф. Ницше, в творчестве которого нигилизм предстает уже как онтологическая проблема, неразрывно связанная с пониманием бытия, его структуры и способов его познания.
Впервые представ во всей своей масштабности и неотвратимости в поздних текстах Ницше, нигилизм как онтологический феномен станет в XX столетии во многом определяющей темой исследования или даже ведущим мотивом мысли для онто-герменевтики М. Хайдеггера и всех связанных с ней позднейших теоретических построений постмодернистских онтологий. Нигилизм, понимаемый как «обесценивание высших ценностей» (Ф. Ницше), как «эпоха забвения бытия» (М. Хайдеггер), как «исчезновение смысла и безразличие» (Ж. Бодрийяр), неустанно принимает все новые, все более радикальные формы, усиливая свое влияние на саму структуру бытия современного человека.
Автор обращает внимание на то, что нигилизм в первую очередь разрушает пространство теории. Соответственно, говорить о преодолении нигилизма означает вести речь о восстановлении теории и, прежде всего, онтологической теории, которая была бы не затронута нигилистическим влиянием и не являлась бы питательной средой для появления и пролиферации новых форм нигилизма.
Нигилизм в онтологии не хочет знать ни того, что на самом деле представляет собою сущее, ни того, как оно устроено, поскольку, с нигилистической точки зрения любые интерпретации сущего равновероятны, а вернее равно ничтожны перед уже заранее совершенным нигилизмом двойным отрицанием этого сущего. Во-первых, в сущем нигилистическое мышление отрицает его порядок и анагогически-иерархическое устройство, позволяющее мысли через все более углубляющееся философское созерцание поэтапно приходить к постижению истины сущего. Во-вторых, в сущем отрицается наличие единого, общего для всех смысла и разумного целеполагающего бытийствования.
Преодоление такого нигилизма посредством восстановления онтологической теории в своих правах является, как полагает автор, главной задачей для современного онтологического мышления, всерьез озабоченного проблемой бытийной истины сущего.
Решающим, по мнению диссертанта, вкладом в преодоление онтологического нигилизма явились работы А.Ф. Лосева, в которых был намечен путь к осознанию современным мышлением того, как может быть построена не затронутая нигилизмом универсальная онтологическая теория. Именно у Лосева бытие принципиально понимается как сущее, обладающее структурой и иерархическим строением, что позволяет ставить вопрос об истине бытия только в контексте необходимости его поэтапно-анагогического познания.
В § 2 «Общая характеристика теоретико-методологических подходов к исследованию нигилизма как онтологического феномена» обосновывается необходимость рассмотрения нигилизма в онтологической перспективе, типологизируются и анализируются теоретико-методологические подходы и исследовательские стратегии.
Игнорирование ведущей и даже доминирующей роли онтологии в исследовании нигилизма привело ряд современных авторов, стоящих на радикальной эпистемологической позиции, таких как К. Карр и Э. Кун, к попыткам постулировать существование нескольких равноправных видов нигилизма, одним из которых, наряду с этическим и эпистемологическим нигилизмом, является нигилизм онтологический. Однако подобная позиция не учитывает как истории возникновения и становления самого понятия нигилизма, так и специфики онтологии.
В рамках онтологического анализа проблемы диссертантом выделяются шесть основных подходов или направлений исследования нигилизма.
При онто-аксиологическом подходе к осмыслению нигилизма, представленном в тексте параграфа через анализ позиций Ф. Ницше, Э. Юнгера и Ж. Делеза, нигилизм мыслится как кризисное состояние упадка духовных ценностей, которое, в свою очередь, взывает к преодолению нигилизма путем полагания новых ценностей. При этом показывается взаимосвязь ценности и бытия, то есть полагание ценностей имеет онтологический характер.
Онто-герменевтическое направление исследования онтологического нигилизма представлено разбором позиций М. Хайдеггера, Дж. Ваттимо и А.В. Михайлова. Если для М. Хайдеггера нигилизм предстает в виде прогрессирующих стадий онто-исторического процесса «забвения бытия», то для анализируемого Дж. Ваттимо постмодернистского сознания прогрессирующий процесс уже невозможен и современный нигилизм является нигилизмом конца истории, где он парадоксальным образом продолжается, уже завершившись, проявляясь в первую очередь в релятивизации и фрагментаризации всех онтологических смыслов. При анализе онто-герменевтического подхода также рассматриваются взгляды В.М. Михайлова, выдвинувшего весьма интересную концепцию нигилизма как «слова культуры», обладающего самоистолковывающим потенциалом. При характеристике онто-герменевтического подхода автором выделяются две основные черты: с одной стороны, более четкая артикуляция связи нигилизма с определенным пониманием бытия, а с другой – настойчивое подчеркивание необходимости выявления историко-герменевтического контекста употребления слова в языке, контекста, который сам по себе является выражением «послания бытия» в определенную историческую эпоху мысли.
Онто-этический подход к исследованию нигилизма является, на взгляд диссертанта, наиболее противоречивым. Дело в том, что в рамках этого подхода уживаются диаметрально противоположные представления по отношению к самой этике. К примеру, для А. Камю, Ю.Н. Давыдова и А. Глюксмана опора на моральные ценности и этические императивы является главным источником противостояния нигилизму и исходным пунктом для его критики. Иную точку зрения по этому вопросу высказывают С.Л. Франк и А. Бадью, для которых именно в преувеличении значения этики в ущерб онтологии как раз и заключается онтологический нигилизм, поскольку этический дискурс в этом случае претендует на аннигиляцию всего, что не входит в состав постулируемых им принципов
Онто-эстетическая постановка вопроса о нигилизме исходит из тождества онтологического и эстетического. Общая позиция мыслителей, придерживавшихся идеи о таком тождестве, а среди них в первую очередь следует упомянуть Алексея Федоровича Лосева, теоретиков Франкфуртской школы Вальтера Беньямина и Теодора Адорно, Жана Бодрийяра, а в наши дни также и таких исследователей нигилизма, как Саймона Кричли и Уилла Слокомба, сводится к следующему: эстетика является своеобразным проявлением или отражением онтологии, а потому нигилизм в области онтологии с особой выразительностью выявляет себя в эстетической сфере, которая, тем самым, оказывается весьма симптоматичной для иллюстрации характерных черт онтологического нигилизма.
Онто-эпистемологический подход к исследованию нигилизма является сегодня, пожалуй, наиболее популярным. Его придерживается большинство исследователей, пишущих по данной проблематике. Это не только Карен Карр, Йохан Гудсблом и Стэнли Роузен, но и Элизабет Кун, Артур Данто, Рэндалл Хавас, Кит Ансел-Пирсон, Стивен Вагнер Чо и еще целый ряд ученых. Популярность этого подхода обусловлена возможностью исследовать феномен нигилизма максимально объективно и отстраненно, не связывая себя рамками какого-то философского направления, что, с одной стороны, обеспечивает своего рода свободу и беспристрастность исследования, но, с другой стороны, вызывает много критики в отношении как предлагаемых классификаций нигилизма, так и степени обоснованности выводов.
Онто-теологический подход к исследованию сущности и основания нигилизма отличается двумя чертами. Во-первых, он созвучен контексту, внутри которого возник и оформился нигилизм как термин и как проблема, контексту, от схоластических дебатов об annihilatio до критики фихтеанства Якоби, теологическому. Во-вторых, авторы данного направления, такие как Юджин Роуз, Христос Яннарас, Майкл Ален Гиллеспи, Конор Каннингем и другие, опираются на определенный историзм религиозной традиции, позволяющий с той или иной степенью подробности реконструировать онто-теологические предпосылки и генеалогию нигилистического мышления.
В заключении главы делается вывод о том, что, несмотря на наличие различных подходов к исследованию, существует два основных способа или модуса понимания нигилизма, выбор между которыми открывается перед любым исследователем этой проблемы, причем независимо от направления, которого он придерживается.
Первый способ состоит в презентации нигилизма как «онто-исторического», употребляя термин Карла Левита, явления. В этом случае онтологическая герменевтика нигилизма погружается в исторический контекст становления и развития этого феномена.
Второй способ понимания, эйдетический, представляет нигилизм прежде всего как не зависимую от истории метафизическую позицию.
С точки зрения автора данного диссертационного исследования целостный охват и анализ нигилизма как онтологического феномена возможен при применении диалектической методологии к двум вышеназванным способам презентации и понимания проблемы нигилизма. Под диалектической методологией здесь имеется в виду не столько гегелевский, сколько лосевский подход к диалектике, где единство сущности и явления предполагает онтологическую первичность сущности в платоновском смысле. Это означает, что сущность нигилизма должна отыскиваться в определенном способе мышления бытия, а исторические формы и этапы нигилизма следует рассматривать как проявления этой сущности.
Во второй главе «Деструкция сущего как основание онтологической позиции нигилизма» предметом рассмотрения становится онто-исторический способ анализа нигилизма, выявляются его характерные черты и недостатки. На примере критического разбора фундаментальной онтологии М. Хайдеггера и лежащей в ее основе нигилистической деструкции понятия сущего показано, что само онто-историческое мышление является видом онтологического нигилизма.
В § 1 «Метаморфозы нигилизма в бытийной истории сущего» обсуждается онто-исторический способ конституирования сущности нигилизма, представленный в концепциях Ф. Ницше, М. Хайдеггера и Ж. Бодрийяра. Обращается внимание на то, что для онто-исторического мышления характерно усмотрение явления и сущности онтологического нигилизма в историческом контексте. То есть речь идет об историческом явлении, выражающемся в смене исторических форм, и исторической сущности, стоящей за этим явлением.
Далее в параграфе проводится рассмотрение значения историчности для исследования феномена нигилизма. В силу того, что онтологический нигилизм выступает именно как нигилизм всегда в отношении чего-то предшествующего, отрицаемого или аннигилируемого им, историчность является conditio sine qua non любой аналитики так понятого нигилизма. Диссертант демонстрирует, что историчность – это не только историческое видение онтологического вопроса об устройстве сущего, поскольку вопрос историчности и для Фридриха Ницше, и для М. Хайдеггера, и для Ж. Бодрийяра – это вопрос прежде всего об усилении исторических стадий и фаз нигилизма, где каждая последующая фаза является более радикальным шагом нигилистического отрицания бытия.
Ницше стал первым мыслителем, исторически подошедшим к осмыслению феномена нигилизма, который до него ни у Якоби, ни у Достоевского, ни у кого бы то ни было еще не понимался как историческое свершение, обладающее собственными все более усиливающимися этапами.
Тотальная историчность ницшеанского мышления, по-своему ни в чем не уступающая историчности гегелевской, хотя и по видимости создающая ей обратную перспективу, отчетливо прослеживается в самом способе, каким Ницше истолковывает нигилизм. Здесь можно говорить об исторически понятой онтологической сущности этого феномена и о проявлениях сущности нигилизма в смене его разнообразных исторических форм. Различие между сущностью и явлением у Ницше в принципе соответствует проводимому Хайдеггером различию между Geschichte и Historie. Оно было в свое время введено Гегелем, обозначившим термином Geschichte историю с точки зрения ее духовного содержания, процесса саморазвертывания Духа, в сравнении с которой историческая событийность Historie является чем-то внешним и подлежащим «снятию». Специфику данного употребления термина Geschichte сам Гегель почерпнул из теологических дискуссий XVIII века о соотношении историчности Христа (Historie) с Его Священной Историей (Geschichte).
В силу различия Geschichte и Historie, последовательно проводимого всеми мыслителями при онто-историческом истолковании, диссертант делает вывод, что сущность нигилизма в ницшевском понимании следует искать не на страницах «Воли к власти», где дана диагностика нигилизма как феномена и описание его исторических форм, но там, где Ницше пытается выявить эту сущность в онтологическом смысле, демонстрируя поэтапное онто-историческое «ввержение бытия в ничто».
Так понятую искомую сущность нигилизма в истолковании Ницше, со всеми ее шагами и промежуточными ступенями, автор обнаруживает в небольшом фрагменте из книги «Сумерки идолов, или Как философствуют молотом», написанной в августе 1888 года, то есть относящейся к самому позднему периоду ницшеанского творчества. Данный фрагмент озаглавлен «Как “истинный мир” наконец стал басней. История одного заблуждения». В нем онто-историческая сущность нигилизма представлена в виде шести последовательных шагов или этапов, каждый из которых описывает все более усиливающееся нигилистическое состояние в понимании истины бытия. В тексте параграфа подробное рассмотрение этих этапов сопровождается сравнительным анализом комментариев к ним М. Хайдеггера и Ж. Деррида.
В диссертации подчеркивается, что онто-исторический способ рассмотрения нигилизма особым образом полагает и даже предполагает наличие связанных между собой онто-исторических сущности и явления исследуемого феномена. Автор делает вывод, что в отличие от традиционного понимания сущности при данном способе рассмотрения сущность не полагается изначально, а прослеживается через последовательные онто-исторические этапы, то есть обладает подвижной онто-исторической структурой.
Вопрос о сущности нигилизма для Хайдеггера является вопросом онтологическим, требующим укорененного в метафизике мышления. Эта сущность, как, впрочем, и сущность человека, не даны заранее, но конституируются онто-исторически. Ключевым этапом конституирования сущности нигилизма соответствуют определенные вехи или поворотные этапы в истории метафизики. Такими поворотными этапами Хайдеггер считает платоновский идеализм с его утверждением неизменного бытия идей и взглядом на бытие с точки зрения этого высшего различаемого сущего, декартовский рационализм с его новой метафизикой subjectum'а, преобразовавший «внутреннюю форму» метафизики, и ницшеанское учение о воли к власти, сверхчеловеке и нигилизме.
Онто-историческое понимание сущности нигилизма демонстрирует и Жан Бодрийяр, крупнейший аналитик нигилизма пост-современности, то есть тех форм, которые нигилизм принимает в наше время. Однако анализ Бодрийяра, будучи онто-историческим по существу, отличается от ницшевского или хайдеггеровского способов презентации нигилизма, так как исходит из уже целиком пост-исторического видения этапов и стадий становления нигилистической сущности.
В качестве характерного признака онто-исторической аналитики нигилизма автором диагностируется позиция, согласно которой сущность нигилизма может начинаться и заканчиваться.
В § 2 «Деструкция сущего в фундаментальной онтологии и метафизике присутствия» подвергается критике онто-исторический способ мышления нигилизма как исходящий из нигилистических оснований, самым существенным из которых является деструкция понятия сущего, анализируемая в тексте параграфа на примере фундаментальной онтологии М. Хайдеггера.
Открытие двойственного характера историчности с ее явленностью (Historie) и постадийно выявляемой сущностью (Geschichte) указывает в онто-исторической перспективе на разрыв в традиции истории мышления бытия, в котором двухтысячелетняя традиция европейского философствования, «история метафизики», предстает в качестве цепной реакции разрыва, серии нигилистических отталкиваний, отдаляющих воспоминание об истоке, истинном мире или истине бытия. Преодоление же нигилизма в онто-историческом видении выступает в виде необходимости осмысления онто-исторической сущности нигилизма, что подразумевает способность мышления «соответствовать» нигилистическому «посланию бытия», открывающемуся в данную историческую эпоху.
Однако такая позиция, на взгляд диссертанта, является достаточно уязвимой для критики. И в первую очередь это касается концепта «историчности истины». Когда истина понимается как история истины, обладающая предполагаемым началом и определенной логикой движения, то тем самым закладывается положение, что такая истина по определению ничем не может завершаться, ибо всегда будет наличествовать место для следующего этапа. Тем самым вопрос об истине, а значит и о преодолении нигилизма, откладывается на неопределенный срок, поскольку истина всегда готова к новому историко-событийному повороту. И даже если последним этапом будет «завершенный», но никогда не завершаемый нигилизм в духе Бодрийяра или Ваттимо, внутри него все равно будут на тех или иных основаниях обнаруживаться множащиеся стадии и этапы, что и дает основание Хайдеггеру или Бодрийяру говорить о «ветвящейся» структуре нигилизма.
Другой слабостью онто-исторической интерпретации нигилизма, с точки зрения автора, является акцентирование внимания на истории и этапах становления нигилистической сущности бытия за счет анализа собственно способа понимания бытия. Иначе говоря, предполагается, что нигилизм имеет исключительно онто-исторический характер, что он не может иметь никакой вне-исторической сущности. Однако способ понимания бытия вовсе не обязательно историчен, и традиция метафизики достаточно ясно это демонстрирует, к тому же понятие историчности рождается в уже «постметафизическую» эпоху романтизма, как, впрочем, и сам термин «нигилизм».
Далее в тексте параграфа рассматривается вопрос о том, не является ли и подобный историзм, возникающий в эпоху онтологического нигилизма, его разновидностью. Критика онтологического нигилизма у Ф. Ницше, М. Хайдеггера или Ж. Бодрийяра неизбежно оборачивается онтологическим нигилизмом, поскольку исходит из уже нигилистического редуцирования сложной структуры бытия к чему-то простому и незначительному. А в случае с хайдеггеровской онтологией, полагает диссертант, нигилизм проявляет себя через не совсем оправданное отделение бытия от сущего и определенное редукционистское истолкование самого сущего. Призванные преодолеть онтологический нигилизм хайдеггеровские проекты фундаментальной онтологии и онтологии события оказались сами пронизаны онтологическим нигилизмом из-за происходившего в них процесса нигилистической деструкции сущего.
Известно, какое значение для современной онтологической теории имело введенное Мартином Хайдеггером представление о различии бытия и сущего. Именно акцентирование этого различия позволило Хайдеггеру развить новую герменевтику бытия, призванную, по мысли немецкого философа, преодолеть «метафизическое» отождествление бытия и сущего в традиционной онтологии, восходящей в своих истоках к Платону и Аристотелю.
Осуществляя критический разбор фундаментальной онтологии М. Хайдеггера, диссертант ставит под сомнение как постулируемую неспособность метафизики высказываться со всей определенностью о бытии, так и корректность презентации Хайдеггером центрального понятия метафизики – понятия «сущее» – особенно в контексте того, как оно понималось, например, в традиции платонизма.
Хайдеггер склонен трактовать метафизику в более аристотелевском ключе, чем Кант или Гегель, понимая ее как науку об истине и всеобщих основаниях целокупного сущего. Этот аристотелизм Хайдеггера явным образом проявляется и в том способе, каким Хайдеггер презентирует сущее как основополагающее понятие метафизики.
Однако для Аристотеля нет вопроса о том бытии, что скрывается в сущем, поскольку загадкой для мышления и тем, что подлежит философскому разысканию, оказывается вовсе не соотношение сущего с бытием, а основоустройство самого этого сущего (или этого бытия, поскольку для Аристотеля они тождественны), поиск первопричин именно такого устройства сущего. В терминах платоно-аристотелевской мысли проблема онтологического различия выступает не в виде разницы между сущим и бытием, но как различение истинно сущего и несущего (или мнимо сущего). Данное различие перспектив рассмотрения сущего лишь приоткрывает еще более существенную разницу между Хайдеггером и античными мыслителями в трактовке самого сущего.
Хайдеггер, вслед за Аристотелем, предлагает понимать сущее как «чтойность», как все то, о чем мы можем задать вопрос «Что есть вот это?». Однако, как отмечает диссертант, у самого Аристотеля ответ на этот вопрос дается через родо-видовое определение и подразумевает определенную умозрительную связь между родами в структурно оформленной организации целокупного сущего. Как раз это и упускает из вида Хайдеггер, ограничиваясь таким представлением сущего, в котором оно как сущее вообще предстает в качестве универсума «чтойностей», или, в абстрагированном виде, как «чтойность вообще». То, что подобное представление «чтойности» недостаточно, очень хорошо показано у А.Ф. Лосева в примечаниях к его «Античному космосу и современной науке», где тщательно разбираются все девять аспектов понятия «чтойности» у Аристотеля. Для сравнения Хайдеггер использует лишь один, хотя и весьма существенный, аспект «чтойности» в смысле схоластическо-средневековой quidditas.
Подытоживая все вышесказанное о сущем, автор отмечает, что за пределами внимания Хайдеггера, с его всецело статической позицией понимания сущего, остается как определенный порядок следования уровней сущего, их структурная упорядоченность и взаимосвязь, так и диалектическое движение и динамическое развертывание. Вся тонкость и даже изысканность хайдеггеровской аргументации относительно наличия единства понимания сущего в метафизической традиции рассыпается перед тем, как сама традиция понимала это сущее.
В третьей главе «Декомпозиция субъекта и метафизика отсутствия» осуществляется анализ нигилистических аспектов трансформации понимания субъекта в онтологиях постмодерна и развиваемой деконструктивизмом онтологии отсутствия.
В § 1 «Субъект отсутствия: кризис идентичности» рассматривается связь между нигилистической деструкцией сущего и изменением статуса субъекта, результатом чего оказывается обособленное ощущение бытия и времени, лежащее в основе кризиса идентичности субъекта в онтологиях постмодерна.
Нигилистическая деструкция понимания «сущего», сведение его к общей однородности, а затем уже и к ничто обозначила и общую тенденцию внутри онтологической теории, связанную с переосмыслением значения субъективности и изменением самого статуса субъекта. Поскольку сущее в ходе подобной герменевтической деструкции утрачивает свою иерархическую структуру и его познание уже не связывается с эйдетическим различением сторон и уровней внутри самого сущего, подобное различение начинает проводиться внутри самого субъекта, и центр онтологического внимания переносится на субъект и его способность к познанию.
Поскольку именно субъективизм новоевропейской метафизики завершается возникновением и становлением феномена европейского нигилизма, критика субъективизма и попытка пересмотра статуса субъекта станут определяющими для хайдеггеровской философии. Это проявится в первую очередь через попытку заменить само понятие субъекта философского познания на особое сущее, Dasein, чье понимающее присутствие имеет дело не с познанием сущего, а с пониманием бытия.
Различие, проводимое между субъектом и Dasein, имеет основанием онтологическое различие сущего и бытия. Проведение этого различия сопровождалось у Хайдеггера попыткой замены традиционных онтологических категорий экзистенциалами как модусами отношения Dasein к бытию. Данные онтологические трансформации были нацелены на преодоление нигилизма, однако привели, как это показало дальнейшее развитие самой хайдеггеровской мысли и связанных с ней постмодернистских онтологий, лишь к его углублению. Причиной этого, с точки зрения диссертанта, стало то, что сущее, вроде бы вышедшее из тени субъективизма в результате усилий Хайдеггера, вновь скрылось в тень заново истолкованного бытия в результате его же усилий представить бытие как ничто по отношению к сущему. Более того, хайдеггеровская попытка десубъективации дискурса онтологии привела к выдвижению на первый план именно уникальности и обособленности Dasein, что в свою очередь означало деструкцию общезначимости онтологических категорий. Результатом такой деструкции стали предпринятая Хайдеггером попытка построения новой онтологии события (Ereignis), где бытие рассматривалось уже в перечеркнутом виде, и постмодернистские онтологические инновации.
В хайдеггеровской философии присутствие (Dasein) никогда не статично, оно постоянно удаляется от себя и возвращается к себе. Смысл бытия присутствия, напряженность этого смысла конституируется в ходе процесса постоянного удаления-возвращения. Но и удаление (от себя в мир) и возвращение (от мира к себе) необходимо осуществляются во временных модусах самоосознавания, что и составляет экзистирование: уход и возвращение Dasein.
Интериоризация времени в фундаментальной онтологии Хайдеггера нашла достаточно своеобразное продолжение в творчестве французского мыслителя Мориса Бланшо, чья полемика с Хайдеггером в первую очередь касалась понятия времени, а точнее – временных аспектов присутствия. Так, название текста Бланшо «Ожидание забвение», впервые изданного в сборнике, посвященном семидесятилетию Хайдеггера, отсылало к двум модусам темпорального существования присутствия в «Бытии и времени».
Согласно Бланшо, во внутри-событийном времени присутствия субъект обнаруживает себя как точку без соотнесения. Вернее, в этой точке без соотнесения субъект обнаруживает даже не себя, ибо сам он давно и безнадежно оставил себя по ту сторону опущенного занавеса в уже прошедшем, лишенном событий обыденном времени. Это предполагает существование некоего бессубъектного времени мысли, озабоченного лишь продлением себя через созидание присутствием все новых и новых подвижных конструкций этого времени в процессе мышления.
Диссертант полагает, что то время присутствия, о котором говорят Хайдеггер и Бланшо, является отдаленным эхом бергсоновской длительности и гуссерлевских размышлений о ретенции и протенции времени в сознании. Это позволяет констатировать наличие целой традиции в европейской онтологии, пытающейся осуществить движение к новому пониманию времени, которое вполне может быть охарактеризовано в аристотелевских терминах как движение от, общего ощущения, к, ощущению обособленному.
Итоги подобного понимания времени, на взгляд диссертанта, неоднозначны. С одной стороны, посредством интериоризации время приближается к нашему собственному присутствию в бытии, но, с другой стороны, наше собственное бытие оказывается вычеркнутым из общего для всех «метафизического» времени.
Автор обращает внимание, что обособленность ощущения бытия и времени, когда субъект превращается в «точку без соотнесения» с сущим и с самим собой, обнаруживает проблематику отсутствия и вновь ставит вопрос об идентичности субъекта, вернее, об ее утрате. Изначально исходя из позиции, отрицающей любую возможность идентичности и настаивая лишь на «сериях», не имеющих ни начала, ни конца идентификаций, философия постмодерна уже не мыслит проблему идентичности в терминах декартовской, кантовской или гегелевской мысли. Однако, постулируя принципиальную нерешаемость проблемы идентичности и ставя под сомнение смысл даже возможности поисков идентичности, постмодернистское мышление являет себя тем самым ничем иным, как современной формой онтологического нигилизма.
В § 2 «Деконструкция и онтология отсутствия» анализируются ключевые моменты онтологического проекта деконструкции, и рассматривается связь предлагаемой Ж. Деррида онтологии отсутствия с нигилизмом.
Практически с момента своего зарождения деконструктивизм, равно как и его основатель Жак Деррида подвергались серьезной критике. Особенно часто звучали обвинения в нигилизме – этическом, эпистемологическом, онтологическом. В наши дни понятия «нигилизм» и «деконструкция», если судить по количеству высказываний на эту тему, стали почти синонимами. Автор исследует обоснованность подобных суждений с точки зрения онтологического анализа проблемы нигилизма. С этой целью в тексте параграфа рассматривается онтологическое содержание деконструктивизма.
«Метафизика присутствия» для Деррида является сердцевиной логоцентрической традиции и, естественно, выступает главным объектом деконструкции онтологии. Вся европейская метафизика живет в модусе наличного времени и, согласно Деррида, должна быть деконструирована при опоре на новые возможности, предоставляемые онтологией письма, с ее специфическим пониманием знака и значения. У Деррида знак обозначает не столько сам предмет или его фиксированное значение, но отсутствие (отсутствие наличия) однозначимости, что означает принципиальное отличие знака от самого себя. Значение в знаке ирреально-не-бытийственно, будучи таковым, оно неизбежно выпадает из бытия (присутствия), увлекая при этом за пределы бытия (присутствия) и сам знак. Это достигается через движение означивания, путем бесконечных отсылок от знака к знаку через игру следов, уже больше не принадлежащих к горизонту бытия. В результате этой своеобразной игры присутствия и отсутствия цепочки смыслоозначивания приобретают качества не-смысла, отсутствия значения.
Деконструкция не может вернуться к классической онтологии, поскольку для нее онтологической традицией является уже хайдеггеровское, новое, онто-герменевтическое отношение к бытию. Критика хайдеггерианства ведется уже с совершенно иных позиций, исходя из иных целей и перспектив. Так, радикальное размежевывание между деконструкцией и онто-герменевтикой проходит через вопрос о значении собственного, присваивания, всего терминологического клана Eigentlichkeit, Eigen, Ereignis, поскольку для деконструкции не существует ничего «изначально первичного», «изначально подлинного», будь то бытие (Sein), вот-бытие (Dasein) или даже событие (Ereignis). Для Деррида принципиально важно поставить под вопрос или децентрировать любое логоцентрическое понятие об онтологическом истоке или «первоначале», так как оно, по его мнению, укоренено в настоящем времени, во времени присутствия, пусть даже это присутствие истинствует в далеком концептуально-метафизическом прошлом. Здесь – решающий пункт расхождения Хайдеггера и Деррида.
Вместо метафизического времени присутствия (prsence) деконструкция говорит о времени организации текстуальных смыслов. И это не является временем автономного присутствия субъекта. Сам субъект распадается на группу текстуально-смысловых «временений» или, как выражается Деррида, постоянно обнаруживает себя в различных временных стратах, причем именно как субъект онтологического письма. Движение деконструкции направленно на исключение смысловых рядов из метафизического времени присутствия, на стирание следов традиции мышления присутствия. Для Деррида это означает возможность нового онтологического мышления, мышления об отсутствии, которое сводится им к трем главным проблемам: как не говорить о бытии; как говорить о бытии по-другому; как говорить об ином, нежели это бытие.
Автор отмечает, что деконструктивистская онтология или, выражаясь более точно, деконструкция онтологии пытается завершить определенную традицию отношения к истине, подвергнув резкой критике ее историзацию, которая наложила неизгладимый отпечаток на все последующее философское мышление. Необходимость преодоления такой концепции исторической истины, которая конституировала сущностные моменты в мышлении Гегеля, Ницше и Хайдеггера, сформировала и основные моменты теоретических усилий Жака Деррида.
Именно критика онто-исторической презентации онтологии очерчивает потенциальное поле деконструктивистской критики нигилизма. Однако такая критика, равно как и вопрос о преодолении нигилизма, растворяются в гораздо более сильном нигилистическом потенциале самой деконструкции.
В качестве подведения итога диссертант отмечает, что хотя деконструктивистская перспектива окончательного «ускользания от логоса онтологии» выглядит во многих отношениях сомнительной и явно нигилистической, тем не менее, внутри постмодернистского стремления к аннигиляции онтологической теории деконструкция создавала видимость перспективы открытия новых путей поиска постоянно ускользающего смысла того бытия, которым всегда занята философия. Об этом свидетельствует и та настойчивость, с которой Деррида в своих поздних работах исследовал онтологические ресурсы, которые, по его мнению, скрывались в дискурсе негативной теологии. Однако подлинные перспективы онтологии, по мнению автора, связаны вовсе не с ее деконструкцией, не с онтологией отсутствия или с негативной теологией, но с диалектикой, которая, будучи применена к основным онтологическим категориям, вполне способна не только нейтрализовать онтологический нигилизм, но и с успехом ему противодействовать.
Четвертая глава «От диалектики негативности к структурной онто-топологии бытия» содержит сравнительный анализ негативной и эйдетической диалектики, рассматривает присущие им учения о сущности и способах познания сущего, намечает пути решения проблемы нигилизма в онтологии.
В § 1 «Диалектика, теология и негативность» рассматривается вопрос о том, может ли диалектика служить способом преодоления нигилизма, или же она сама является сферой действия онтологического нигилизма, пронизывающего собой основные структуры и формы диалектического мышления. Для ответа на этот вопрос автор анализирует то, каким образом с диалектикой связано понятие негативности, в чем оно сходится, а в чем различается с негативностью нигилистической. В более широком плане этот вопрос касается самой негативности в ее диалектическом и негативно-теологическом модусах онтологической презентации. Основания для выделения данных двух модусов были подробно рассмотрены Гегелем соответственно в § 81 и § 82 первого тома его «Энциклопедии» и являются, с точки зрения диссертанта, ключевыми для понимания сущности гегелевской диалектики. Эти модусы негативности подробно рассматриваются в данном параграфе диссертации.
Опираясь на анализ произведений самого Г.В.Ф. Гегеля и интерпретации его философии в работах Ф.В. Шеллинга, А. Кожева, Ж. Ипполита, И.А. Ильина, М. Хайдеггера, Ж. Деррида, автор показывает, что в системе Гегеля все определения являются отрицательными и «научность» гегелевской спекулятивности не имеет ничего общего не только с научностью «конечных» определений метафизики, но и с позитивистским пониманием научности, широко распространенным и в наши дни, с его «критериями», «методами» и т.п. «Научной», то есть связанной с истиной, является, по Гегелю, только диалектика, или «отрицательно-разумное». Спекулятивное выступает при этом не как положительная надстройка или итог, но как целокупность отрицательных определений (их диалектическая последовательность образует «действительность» или понятие), само же позитивное выступает как отрицание диалектического отрицания, или негация негации.
Диссертант обращает внимание на то, что истоки негативности в системе и мышлении Гегеля восходят к мистической теологии Ареопагита с его «Таинственным богословием», к мистике Мейстера Экхарта с его божественным «Ничто» и учению Николая Кузанского о coincidentia oppositorum.
Соответственно, вопрос о том, можно ли характеризовать гегелевскую негативность как нигилистическую, упирается в исследование того, насколько нигилистической является негативность апофатического богословия или негативной теологии, если, конечно, такая традиция имела место в истории европейского мышления, что представляется диссертанту далеко не очевидным.
Далее в тексте параграфа автором анализируются взгляды таких исследователей и апологетов апофатического богословия, как В.Н. Лосский и Х. Яннарас. Также предпринимается детальный анализ текста «Таинственного богословия» Дионисия Ареопагита, полагаемого ими в качестве источника апофатической традиции. В результате анализа автор приходит к выводу, что это богословие было отнюдь не «апофатическим», как пытаются нас уверить Лосский и Яннарас, но и апофатическим, и катафатическим, о чем недвусмысленно свидетельствует текст самого Ареопагита и комментарии на него в традиционном богословии. Причем эта диалектика катафатического и апофатического, предполагающая их взаимосвязь, и невозможность функционирования одного пути познания без другого, вовсе не предполагала их противопоставления. Попытка конструирования некоей «апофатической традиции» у Лосского и Яннараса или «негативной теологии» у Деррида и его последователей, традиции, построенной на серии разрывов как с утвердительным богословием, так и метафизикой, несостоятельна не только потому, что на разрывах и отрицаниях ничего построить нельзя, но и потому, что находится в разительном противоречии и с историей, и с текстами самой теологической традиции.
В ходе исследования демонстрируется отсутствие традиции «апофатического богословия» как такового (что не отменяет наличие внутри традиции апофатического способа рассуждения). Автор приходит к выводу, что подчеркнутый негативизм гегелевской диалектики основывается, фактически, как у Лосского или Яннараса, на преувеличении и подчеркивании лишь одной из сторон действительности и познания. И здесь выглядит ограниченной уже не метафизика с ее рассудочными определениями, но гегелевская диалектика с ее определениями негативными.
Спекулятивно-разумная стадия гегелевской диалектики, выявляя полное родство с «апофатическим» способом познания в духе Яннараса и Лосского, также по сути дела приводит к полному незнанию, выступающему как идеал апофатического познания, и которое, однако, сам Гегель считает в высшей степени разумным, так как оно выходит за пределы одностороннего метафизического знания, не поднимающегося в глазах Гегеля выше уровня рассудка. Уже здесь можно говорить об онтологическом нигилизме, когда разумность в понимании бытия и его характера оборачивается полным незнанием, аннигилирующей конвертацией знания (пусть какого угодно ложного) в незнание, а, если следовать за интерпретацией гегелевской философии Шеллингом и Сартром, то и бытия в небытие, которое скрывается или раскрывается в тени гегелевской тотальности.
Это не означает, что вся гегелевская система и его негативистская версия диалектики являются онтологическим нигилизмом, который, с точки зрения диссертанта, заключается в двух главных положениях: отрицании иерархического или структурного устройства сущего (бытия) и отрицании необходимости его анагогического, то есть поэтапно-восходящего познания. И в той мере, в какой гегелевская диалектика интегрирует в себе эти два момента отрицания, она является нигилистической в онтологическом отношении, поскольку производит сознательную деструкцию сущего и сведение его к простоте бессодержательного бытия не только в абстрактном начале, но и в конкретно-спекулятивном завершении диалектического процесса, а его познание к тотальному незнанию. В той же мере, в какой гегелевское мышление полагает иерархичность (структурность) сущего и анагогичность его познания, она, безусловно, не является нигилистической.
В заключение диссертант полагает, что существует диалектическая теория, не подвластная нигилистическому влиянию и содержащая в себе способы и средства преодоления онтологического нигилизма. Это эйдетическая диалектика структурности бытия, неразрывно связанная с анагогически-познавательным восхождением к знанию, это диалектика Платона и Прокла, Дионисия Ареопагита, а в наше время – Алексея Федоровича Лосева, высвободившего онтологический потенциал платонизма из сетей его нигилистической новоевропейской интерпретации.
§ 2 «Эйдетическая диалектика: структурная топология бытия и его анагогическое познание» рассматривает эйдетическую диалектику части и целого с ее учением о сущности и анагогическим способом познания сущего в качестве теории, преодолевающей онтологический нигилизм.
Поскольку онтологический нигилизм в конечном счете аннигилирует традиционную проблематику онтологии, различными способами отождествляя бытие и ничто, то должна существовать позиция, с точки зрения которой возможны как критика оснований онтологического нигилизма, так и возможность его преодоления. Эта позиция, на взгляд автора, сводится к двум основным положениям. Бытие не должно ни в каком виде аннигилироваться в ничто, в пустоту бессодержательности, собственно и конституирующую нигилизм как онтологическую проблему. Для этого бытие должно мыслиться в качестве сложного структурного образования. Второе положение следует из первого: если бытие или сущее (а вслед за Платоном и Аристотелем диссертант считает, что это одно и то же, оставаясь вне рамок хайдеггеровского онтологического различия) является сложно-организованным структурным феноменом, то оно не поддается непосредственному усмотрению, а требует для своего познания поэтапного, то есть анагогического, восходящего от низших уровней к высшим, интеллектуального созерцания. Результатом такого созерцания и является по большому счету теория в собственном, античном понимании этого слова. Иными словами, анагогическое созерцание уровней сущего и различия между ними является краеугольным моментом для построения онтологической теории, неподвластной нигилистическому влиянию.
Образцом такой теории является, на взгляд диссертанта, эйдетическая диалектика А.Ф. Лосева, восходящая в своих основаниях к античной диалектике неоплатонизма, особенно Ямвлиха и Прокла, и преодолевающая как диалектический негативизм, так и онто-исторические формы мышления об онтологическом нигилизме.
Эта диалектика является общей, так как она разворачивается в сфере действия таких традиционных онтологических категорий, как сущность, единство и множественность, причинность, качество, количество и т.д. В этом смысле ее следует отличать от более частных видов диалектики, например, природы или истории. Подобная общая диалектика является также диалектикой формальной, поскольку предполагает отвлечение от содержательных моментов в ходе конструирования логико-эйдетического созерцания бытия.
Очевидно, что подобная эйдетическая диалектика находится в совершенном противоречии с гегелевской отрицательной разумностью и спекулятивностью хотя бы уже потому, что эйдос вещи полагает ее сущностную неизменную самотождественность, в отличие от гегелевской спекуляции, где понятие являет собой «и то, и другое, и ни то, и ни другое». Диалектика здесь движется не по пути отрицания метафизической определенности, но по пути насыщения понятия все более определенным смыслом, определенность которого вырисовывается и топологически, и аритмологически, но главное – через то, как взаимодействуют между собой в процессе мышления часть и целое, что предполагает интеллектуальное созерцание места, топоса эйдоса в эйдетическом, или идеальном, пространстве, где само его тождество зависит от его различия с другими эйдосами. Именно поэтому учение о взаимоотношении части и целого полагается Лосевым как основа для всей диалектической методологии.
Еще более явным различие между гегелевской диалектикой негативности и лосевской диалектикой позитивности становится в учении о сущности. Сущность у Гегеля определяется негативно, хотя и полагается при этом в качестве истины бытия.
Естественно, что в положительной диалектике Лосева мы имеем дело с совершенно иным учением о сущности, содержащим в себе преодоление негативного гегелевского редукционизма, считающего, что сущность может определяться только отрицательно. Эйдетическая диалектика исключает односторонний негативистский редукционизм (как это было и в случае с хайдеггеровским толкованием «сущего»), и предполагает наличие в себе всех возможных типов и способов конструирования сущности.
Автор демонстрирует, что нигилизм по отношению к сущности или истине бытия проявляется как раз тогда, когда выделенный или гипостазированный фрагмент общей картины объявляется единственно существующим, а все остальные моменты редуцируются до ничто. Это касается как «апофатизма», так и гегелевского диалектического негативизма. И в том, и в другом случае перед нами гипостазирование части в ущерб целому, когда диалектика объявляется только отрицательной, а теология – только апофатической.
Эйдетическая диалектика противостоит онтологическому нигилизму не только в плане утверждения сущего и недопущения его редукции ad nihil, но и в том, что она является иерархически восходящей, то есть анагогической. Автором отмечается, что анагогическое познание противостоит непосредственному усмотрению сущности и структуры бытия, характерному для любого нигилистически предрасположенного мышления.
Действительно, анагогическое познание возможно только тогда, равно как и философия в платоновском или аристотелевском понимании, когда сущее имеет иерархическую и разнородную структуру. Если мы, подобно Декарту или Хайдеггеру, будем считать сущее однородным в структурно-иерархическом плане, то есть в плане безразличия к ступеням познания высших и низших его родов, то интеллектуальное познание не будет испытывать никакой потребности в восхождении к пониманию высших уровней сущего, и все онтологическое богатство сущего, примером которого может служить понимание сущего в диалектике или метафизике, ориентированных на свои античные образцы, будет редуцироваться либо к очевидности самоудостоверяющего мышления у Декарта, либо к очевидности присутствия в до-интеллектуальном непосредственном бытии у Хайдеггера. И в том, и в другом случае перед нами онтологический редукционизм как синоним онтологического нигилизма по отношению к сущему, и все различие между рационализмом Декарта и анти-рационализмом Хайдеггера здесь мало что меняет.
При подведении итогов четвертой главы диссертант делает вывод, что онтологический редукционизм преодолевается только тогда, когда сущее рассматривается с точки зрения онтологического целого. При этом само сущее должно пониматься как структурно-иерархическое единство, взаимосвязь разных сторон и уровней которого раскрывается в восходящем и возводящем к истине бытия анагогическом познании. Опыт подобного взгляда на бытие и познание известен не только диалектике и метафизике прошлого, но и современному мышлению. И это значит, что онтологический нигилизм может и должен быть преодолен.
В заключении подводятся итоги работы, формулируются выводы, намечаются перспективы дальнейшего развития основных идей диссертационного сочинения, обсуждаются возможности расширения и в то же время углубления проблематики, которой посвящено настоящее исследование.
Содержание диссертации нашло отражение в следующих публикациях:
Монографии:
- Косыхин В.Г. Онтология и нигилизм: от Хайдеггера к постмодерну. – Саратов: Изд-во ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права», 2008. – 196 с. (12,25 п.л.).
- Косыхин В.Г. Нигилизм и диалектика. – Саратов: Научная книга, 2009. – 256 с. (16 п.л.).
Статьи,
опубликованные в периодических изданиях, рекомендованных ВАК для опубликования основных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук:
- Косыхин В.Г. Жак Деррида и онтология отсутствия // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. – 2007, № 6 (ноябрь-декабрь) – С. 11-14 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Метафизика власти и проблема нигилизма в европейской философии // Власть. – 2008. № 3. – С. 90-94 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Герменевтика постмодерна и философия языка // Вопросы культурологии. – 2008. № 7. – С. 7-9 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Структура присутствия: У. Эко и истоки герменевтики открытого произведения // Известия Саратовского университета. Новая серия. – 2008. Том 8. Серия «Философия. Психология. Педагогика». Вып. 1. – С. 27-31 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Онтологический нигилизм: герменевтические и теологические интерпретации // Вестник Ленинградского государственного университета имени А.С. Пушкина. – 2008. Сер. Философия. № 3 (14). – С. 66-73 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Критика нигилизма Ж. Бодрийяром: риск и очарование фатального // Философия и общество. – 2008. № 3. – С. 58-68 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Терминология разрыва: Хайдеггер и вопрос об историчности истины в метафизике // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. – Тамбов, 2008. Выпуск 10(66). – С. 130-135 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Время собственное: онтология и темпоральность у М. Хайдеггера и М. Бланшо // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 7. Философия. Социология и социальные технологии. Научно-теоретический журнал. – 2008. №2(8). – С. 22-25.
Статьи, опубликованные в других изданиях:
- Косыхин В.Г. Современная наука в контексте философии // Философия культуры и философия науки: проблемы и гипотезы. – Саратов: СГУ, 1999. – С. 108-113 (0,4 п.л.).
- Косыхин В.Г. Перспективы онтологии постмодерна // Философия–Наука–Культура–Творчество. – Саратов: Изд-во Поволжского межрегионального учебного центра, 1999. – С. 26-30 (0,3 п.л.).
- Косыхин В.Г. Философско-поэтические пересечения: Хайдеггер, Деррида, Понж о бытии вещи // Акме. Альманах. Вып. 1. Психология творчества: Межвузовский научный сборник. – Саратов: СГТУ, 2000. – С. 38-40 (0,2 п.л.).
- Косыхин В.Г. Время философии. В поисках онтологии Мориса Бланшо // Пространственность развития и метафизика Саратова: Сборник научных статей. – Саратов: Поволжская академия государственной службы, 2001. – С. 17-21 (0,3 п.л.).
- Косыхин В.Г. Перспективы гуманитарного образования в XXI веке и методы преподавания культурологии // Гуманистическая парадигма непрерывного образования: Межвузовский сборник научных трудов. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004. – С. 37-41 (0,3 п.л.).
- Косыхин В.Г. Судьба теории в пространстве постмодерна: «теория-симулякр» Ж. Бодрийяра // Теоретический альманах Res cogitans # 1. – Саратов: «Научная книга», 2005. – С. 108-114 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Контрмифология Уильяма Блейка и деконструкция // Человек. История. Культура: Исторический и философский альманах. – Саратов: Поволжская академия государственной службы им. П.А. Столыпина, 2005. № 4. – С. 50-58 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. О влиянии хайдеггеровской философии на формирование онтологического дискурса постмодерна // Парадигма: Очерки философии и теории культуры. – СПб.: Изд-во «Барс», 2006. Вып. 3. – С. 4-12 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Вокруг понятия: Гегель и язык философии // Абсолютный Гегель: теоретический альманах Res cogitans #2. – М.: Издательский дом «Юность», 2006. – С. 13-18 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Деконструкция как послесловие к онтологии // Парадигма: Очерки философии и теории культуры. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. Вып. 4. С. 125-133 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Бытие в зеркале непереводимости // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия Философия. Психология. Педагогика. 2006. Том 6. Выпуск 1/2. – С. 14-18 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Фигура души: инфинитизация и кризис теории // Человек. История. Культура: Исторический и философский альманах. – Саратов: Поволжская академия государственной службы им. П.А. Столыпина, 2006. № 5. – С. 45-51 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Человек-отсутвие: сновидение, реальность и миф Антонена Арто // Парадигма: Очерки философии и теории культуры. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. Вып. 5. С. 62-70 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Наследие Платона: к вопросу о соотношении онтологии и теологии в платонизме // Парадигма: Очерки философии и теории культуры. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. С. 137-146 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Эстетика света в западном и восточном христианском богословии // Духовная культура России: история и современность. – Саратов: Издательство Саратовской епархии, 2006. – С. 15-20 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Метафизика и сущее: от Хайдеггера к Платону // Современная онтология II. – СПб.: Изд. Дом С.-Петерб. госуд. ун-та, 2007. – С. 158-168 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. К герменевтике Dasein: целостность присутствия и зов бытия // Парадигма: Очерки философии и теории культуры. Вып. 8. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007. – С. 99-109 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. За пределами нигилизма: Жан Бодрийяр и другое пространство мифа // Человек. История. Культура: Исторический и философский альманах. – Саратов: Поволжская академия государственной службы им. П.А. Столыпина, 2007. № 6. – С. 59-67 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Критика метафизического понимания бытия в фундаментальной онтологии Мартина Хайдеггера // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия Философия. Психология. Педагогика. 2007. Том 7. Выпуск 2. – С. 31-36 (0,5 п.л.).
- Косыхин В.Г. Проблема идентичности и онтологический нигилизм // Проблемы идентичности в современном мире: Межвуз. сб. науч. тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2007. – С. 12-23 (0,5 п.л.).
[1] Горохов П.А. Проблема оснований правового нигилизма: гносеологический аспект. Автореф. дис… канд. филос. наук. – Оренбург, 1998. – 18 с.; Гуляихин В.Н. Правовой нигилизм в России. – Волгоград: «Перемена», 2005. – 280 с.; Матузов Н.И. Правовой нигилизм и правовой идеализм как две стороны «одной медали» // Правоведение. – 1994. № 2. – С. 14-21; Соловьев Э.Ю. Правовой нигилизм и гуманистический смысл права // Квинтэссенция: философский альманах. – М.: Политиздат, 1990. – С. 162-235; Туманов В.А. Правовой нигилизм в историко-идеологическом ракурсе // Государство и право. – 1993. № 8. – С. 52-58.
[2] Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1 – Новосибирск: ВО «Наука». Сибирская издательская фирма, 1993. – 592 с.; Goudsblom J. Nihilism and Culture. – Oxford: Blackwell, 1980. – xv, 213 p.; Cohen S. Passive Nihilism: Cultural Historiography and the Rhetorics of Scholarship. – N.Y.: Palgrave Macmillan, 1999. – 240 p.; Kroker A. The Will to Technology and the Culture of Nihilism. Heidegger, Nietzsche, and Marx. – Toronto: University of Toronto Press, 2004. – 228 p.; Пигалев А.И. Философский нигилизм и кризис культуры. – Саратов, Изд-во Сарат. ун-та, 1991. – 150 с.; Михайлов А.В. Из истории «нигилизма» // Михайлов А.В. Обратный перевод. – М.: Языки русской культуры, 2000. – С. 537-623; Селиванов И.И. Феномен философского нигилизма в культуре конца XIX – начала XX веков. Дис.... канд. филос. наук. – Курск, 2004. – 157 с.
[3] Франк С.Л. Этика нигилизма. (К характеристике нравственного мировоззрения русской интеллигенции) // Вехи. Из глубины. – М.: Издательство «Правда», 1991. – С. 167-199; Новиков А.И. Нигилизм и нигилисты. Опыт критической характеристики. – Л.: Лениздат, 1972. – 295 с.; Давыдов Ю.Н. Этика любви и метафизика своеволия. – М.: «Молодая гвардия», 1989. – С. 160-152; Клецова С.Я. Ф.М. Достоевский о сущности нигилизма и возможностях его преодоления. – Алчевск: Донбасс. горн.-металл. ин-т, 1994. Реф. деп. в ИНИОН РАН № 51Р-95 от 29.01.95; Чередниченко Л.В. Проблема нигилизма в русской литературе начала 70-х годов XIX века (Н.С. Лесков «На ножах», Ф.М. Достоевский «Бесы»). Автореф. дис. … канд. филос. наук. – М., 1996. – 24 с.; Возилов В.В. Нигилизм в идеологии и практике радикальной интеллигенции 60-х годов XIX в. – Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова. Серия «Исторические науки»: «Волжский рубеж». – 1999. №.3 – С. 3-7; Тирген П. К проблеме нигилизма в романе И.С. Тургенева «Отцы и дети» // Русская литература. – 1993. № 1. – С. 37-47; Данилевский Р.Ю. «Нигилизм» (к истории слова после Тургенева) // И.С. Тургенев: Вопросы биографии и творчества. – Л.: Наука, 1990. – С. 150-156; Schmidt W.D. Nihilismus und Nihilisten. Untersuchungen zur Typisierung im russischen Roman der zweiten Hlfte des 19. Jahrhunderts. Mnchen: Fink, 1974. – 235 s.; Pozefsky P.C. The Nihilist Imagination: Dmitrii Pisarev and the Cultural Origins of Russian Radicalism (1860-1868). – New York: Peter Lang, 2003. – xi, 272 pp.; Dryzhakova E. Dostoevsky, Chernyshevsky, and the Rejection of Nihilism // Oxford Slavonic Papers. – 1980. № 13. – P. 58-79.
[4] Худякова Г.П. Мировоззренческий рационализм и мировоззренческий нигилизм: пути их преодоления. – Тюмень: Изд-во Тюмен. гос. нефтегаз. ун-та, 1999. – 68 с.; Novak M. The Experience of Nothingness. – New York: Harper and Row, 1970. – 147 p.; Bell V.M. Robert Lowell: Nihilist as Hero. – Cambridge: Harvard University Press, 1983. – 264 p.; Edmondson H.T. Return to Good and Evil: Flannery O’Connor’s Response to Nihilism. – Lanham, Maryland: Lexington Books, 2002. – 224 p.; Keiji N. The Self-Overcoming of Nihilism / Trans. Graham Parkes with Setsuko Aihara. – Albany: State University of New York Press, 1990. – 240 p.; Crosby D.A. The Specter of the Absurd: Sources and Criticisms of Modern Nihilism. – Albany, N.Y.: State Univ. of New York Press, 1988. – 456 p.
[5] Караманов Ю.М. Метаморфозы нигилизма: о «новых философах» и «новых правых». – М.: Политиздат, 1986. – 160 с.; Мамардашвили М.К. Нигилизм и национальный вопрос // Как я понимаю философию. – М.: Прогресс, 1992. – С. 315-319; Савчук В.В. Время нигилизма // Судьба нигилизма: Эрнст Юнгер. Мартин Хайдеггер. Дитмар Кампер. Гюнтер Фигаль. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. – С. 163-220; Кампер Д. Государство в голове, неистовство сердца. Замечания Эрнста Юнгера к «постистории» // Судьба нигилизма: Эрнст Юнгер. Мартин Хайдеггер. Дитмар Кампер. Гюнтер Фигаль. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. – С. 121-135; Riedel M. Nihilismus // Geschichtliche Grundbegriffe: Historisches Lexikon zur politisch-sozialen Sprache in Deutschland. – Bd. 4. Stuttgart, 1978. – S. 390-404; Глюксман А. Достоевский на Манхэттене. – Екатеринбург: У-Фактория, 2006. – 224 с.
[6] Havas R. Nietzsche’s Genealogy: Nihilism and the Will to knowledge. – Ithaca: Cornell University Press, 1995. – 252 p.; Darby T. Nietzsche and the Rhetoric of Nihilism. – Ottawa: Carleton University Press, 1989. – 220 p.; White A. Nietzschean Nihilism: A Typology // International Studies in Philosophy. – 1987. Vol. 19. № 2. – P. 29-44; Кучевский В.Б. Философия нигилизма Ф. Ницше. – М.: Б.и., 1996. – 166 с.; Силуянова И.В. Нигилизм в современной немецкой буржуазной философии (Ф. Ницше и М. Хайдеггер). Автореф. дис. … канд. филос. наук. – М.: Изд-во Мос. ун-та, 1979. – 16 с.; Lwith K. Martin Heidegger and European Nihilism. – N.Y.: Columbia University Press, 1998. – 304 p.; Штегмайер В. Хайдеггер: столкновение с Ницше // Homo esperans. Международный научно-теоретический журнал. – СПб. – Тбилиси – Батуми: Изд-во СПбГУ, 2005. № 1. – С. 143-148; Дрейфус Х. Хайдеггер о взаимосвязи нигилизма, искусства, техники и политики // Мартин Хайдеггер: Сб. статей / Сост. Д.Ю. Дорофеев. – СПб.: РХГИ, 2004. – С. 508-540; Нарский И.С. О понятиях «ничто» и «нигилизм» в философии экзистенциализма // Современный экзистенциализм: (Критические очерки). Под ред. Т.И. Ойзермана. – М.: «Мысль», 1966. – С. 108-124; Daigle C. Le nihilisme est-il un humanisme?: tude sur Nietzsche et Sartre. – Sainte-Foy: Presses de l’Universit Laval, 2005. – 256 p.; Кутасова И.М. Альбер Камю: нигилист против нигилизма // Вопросы философии. – 1975. №7. – С. 96-108; Land N. The Thirst of Annihilation: Georges Bataille and Virulent Nihilism. – Routledge, 1990. – 248 p.
[7] Levin D. The Opening of Vision: Nihilism and the Postmodern Situation. – London: Routledge, 1988. – 560 p.; Slocombe W. Nihilism and the Sublime Postmodern: The (Hi)Story of a Difficult Relationship from Romanticism to Postmodernism. – London: Routledge, 2005. – 224 p.; King A. Baudrillard’s Nihilism and the End of Theory // Telos. – 1998. № 112. – P. 89-106; Jackson T. Nihilism, Relativism, and Literary Theory // SubStance. – 1995. Vol. 24. № 3 (78). – P. 29-48; Boly J.R. Nihilism Aside: Derrida’s Debate over Intentional Models // Philosophy and Literature. – 1985. Vol. 9. № 2. – P. 152-165; Boundas C.V. Minoritarian Deconstruction of the Rhetoric of Nihilism // Nietzsche and the Rhetoric of Nihilism: Essays on Interpretation, Language and Politics. / Ed. by T. Darby, B. Egyed, and B. Jones. – Ottawa: Carleton University Press, 1989. – P. 81-92.
[8] Rose E. (Fr. Seraphim). Nihilism: The root of the revolution of the Modern Age. – Forestville, Calif.: Fr. Seraphim Rose Foundation, 1994. – 100 p.; Thielicke H. Nihilism: Its Origin and Nature – With a Christian Answer. – Westport, CT: Greenwood, 1981. – 190 p.; Gillespie M.A. Nihilism before Nietzsche. – Chicago: The University of Chicago Press, 1995. – 336 p.; Яннарас Х. Избранное: Личность и Эрос. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2005. – 480 с.; Devine P.E. Relativism, Nihilism, and God. – Notre Dame: University of Notre Dame Press, 1989. – xix, 119 p.; Edwards J.C. The Plain Sense of Things: The Fate of Religion in an Age of Normal Nihilism. – University Park, Penn.: Pennsylvania State University Press, 1997. – 247 p.; Green G. Theology, Hermeneutics, and Imagination: The Crisis of Interpretation at the End of Modernity. – New York: Cambridge University Press, 2000. – 229 p.; Cunningham C. Genealogy of Nihilism: philosophies of nothing and difference of theology. – London and New York: Routledge, 2002. – 317 p.
[9] Caputo J. What Would Jesus Deconstruct?: The Good News of Postmodernism for the Church (The Church and Postmodern Culture). – Grand Rapids, MI: Baker Academic, 2007. – 160 p.; Nancy J.-L. Dis-Enclosure: The Deconstruction of Christianity. – New York: Fordham University Press, 2008. – 200 p.; Rayment-Pickard H. Impossible God: Derrida's Theology. – Aldershot, Hants, England; Burlington, VT: Ashgate, 2003. – 185 p.; Rayment-Pickard H. Derrida and Nihilism // Deconstructing Radical Orthodoxy: Postmodern Theology, Rhetoric and Truth. / Ed. by W.J. Hankey& D. Hedley. – Aldershot: Ashgate, 2005. – P. 161-176; Diamond E. Сatherin Pickstock, Plato and the Unity of Divinity and Humanity: Liturgical or Philosophical? // Ibid. – P. 1-16; Hedley D. Radical Orthodoxy and Apocalyptic Difference: Cambridge Platonism, and Milbank's Romantic Christian Cabbala // Ibid. – P. 99-116.
[10] Ницше Ф. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей. – М.: Культурная Революция, 2005. – 880 с.; Solomon R.C. Nietzsche, Nihilism, and Morality // Nietzsche: A Collection of Critical Essays / Robert C. Solomon, ed. – Notre Dame: University of Notre Dame Press, 1980. – P. 202-225; Pggeler O. «Nihilist» und «Nihilismus» // Archiv fr Begriffsgeschichte. – Bd. IX. 1975. – S. 197-210; White A. Within Nietzsche’s Labyrinth. – New York: Routledge, 1990. – 188 p.; Юнгер Э. Через линию // Судьба нигилизма: Эрнст Юнгер. Мартин Хайдеггер. Дитмар Кампер. Гюнтер Фигаль. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. – С. 7-64; Делез Ж. Ницше и философия. – М.: Ad Marginem, 2003. – 392 с.; Делез Ж. Ницше. – СПб.: Аксиома, Кольна, 1997.
[11] Хайдеггер М. Ницше и пустота / Мартин Хайдеггер; [сост. О.В. Селин]. М.: Алгоритм; Эксмо, 2006. – 304 с.; Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв» // Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. – М.: Издательство «Гнозис», 1993. – С. 168-217; Хайдеггер М. Ницше. Т. 1. Пер. с нем. – СПб.: Владимир Даль, 2006. – 604 с.; Хайдеггер М. Ницше. Т. 2. Пер. с нем. – СПб.: Владимир Даль, 2007. – 456 с.; Vattimo G. The End of Modernity: Nihilism and Hermeneutics in Postmodern Culture / Trans. by Jon R. Snyder. – Cambridge: Polity, 1988. – 190 p.; Vattimo G. Nihilism and Emancipation: Ethics, Politics and Law. – Baltimore: Columbia University Press, 2006. – 160 p.; Михайлов А.В. Из истории «нигилизма» // Михайлов А.В. Обратный перевод. – М.: Языки русской культуры, 2000. – С. 537-623.
[12] Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. – М.: Политиздат, 1990. – 415 с.; Давыдов Ю.Н. Этика любви и метафизика своеволия. – М.: «Молодая гвардия», 1989. – 317 с.; Глюксман А. Достоевский на Манхэттене. – Екатеринбург: У-Фактория, 2006. – 224 с.; Франк С.Л. Этика нигилизма. (К характеристике нравственного мировоззрения русской интеллигенции) // Вехи. Из глубины. – М.: Издательство «Правда», 1991. – С. 167-199; Бадью А. Этика: Очерк о сознании Зла. – СПб.: Machina, 2006. – 126 с.
[13] Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. – М.: Политиздат, 1991. – 525 с.; Беньямин В. Происхождение немецкой барочной драмы. – М.: «Аграф», 2002. – 288 с.; Адорно Т.В. Эстетическая теория. – М.: Республика, 2001. – 527 с.; Адорно Т. Негативная диалектика. – М.: Научный мир, 2003. – 374 с.; Baudrillard J. Cool memories. – P.: Galile, 1987. – 290 p.; Baudrillard J. Simulacres et simulation. – P.: Galile, 1981. – 236 p.; Critchley S. Very Little – Almost Nothing: Death, Philosophy, Literature. – London: Routledge, 1997. – 216 p.; Slocombe W. Nihilism and the Sublime Postmodern: The (Hi)Story of a Difficult Relationship from Romanticism to Postmodernism. – London: Routledge, 2005. – 224 p.
[14] Carr K.L. The Banalization of Nihilism: Twentieth-Century responses to Meaninglessness. – N.Y.: State University of New York Press, 1992. – 196 p.; Goudsblom J. Nihilism and Culture. – Oxford: Blackwell, 1980. – xv, 213 p.; Rosen S. Nihilism. A Philosophical Essay. – New Heaven: Yale University Press, 1969. – Pp. xx, 241; Rosen S. The Question of Being. A Reversal of Heidegger. – New Heaven: Yale University press, 1993. – Pp. xxiii, 344; Kuhn E. Nietzsches Quelle des Nihilismus-Begriffs in Internationales Nietzsche-Seminar // Nietzsche-Studien. Bd. 13. – Berlin: De Gruyter, 1984. – P. 254-278; Kuhn E. Friedrich Nietzsches Philosophie Des Europischen Nihilismus. – Berlin: Walter De Gruyter Inc, 1992. – 292 s.; Данто А. Ницше как философ. – М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2001. –280 с.; Havas R. Nietzsche’s Genealogy: Nihilism and the Will to knowledge. – Ithaca: Cornell University Press, 1995. – 252 p.; Ansell-Pearson K. An Introduction to Nietzsche as Political Thinker. The Perfect Nihilist. – Cambridge: Cambridge University Press, 1994. – P. 263; Ansell-Pearson K. Nietzsche’s Overcoming of Kant and Metaphysics: From Tragedy to Nihilism // Nietzsche-Studien. Bd. 16. – Berlin: de Gruyter, 1987. – P. 310-339; Wagner Cho S. Before Nietzsche: Nihilism as a Critique of German Idealism // Graduate Faculty Philosophy Journal. – 1995. Vol. 18. № 1. – P. 205-233.
[15] Rose E. (Fr. Seraphim). Nihilism: The root of the revolution of the Modern Age. – Forestville, Calif.: Fr. Seraphim Rose Foundation, 1994. – 100 p.; Яннарас Х. Избранное: Личность и Эрос. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2005. – 480 с.; Gillespie M.A. Nihilism before Nietzsche. – Chicago: The University of Chicago Press, 1995. – 336 p.; Cunningham C. Genealogy of Nihilism: philosophies of nothing and difference of theology. – London and New York: Routledge, 2002. – 317 p.
