Арабские поэтические заимствования в касыдах носира хусрава
На правах рукописи
САФАРОВ ЛУТФУЛЛО АБДУСАЛОМОВИЧ
АРАБСКИЕ ПОЭТИЧЕСКИЕ ЗАИМСТВОВАНИЯ
В КАСЫДАХ НОСИРА ХУСРАВА
10.01.03 – Литература народов стран зарубежья (таджикская литература)
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата филологических наук
Душанбе – 2013
Работа выполнена на кафедре истории таджикской литературы
Таджикского национального университета
Научный руководитель: доктор филологических наук,
профессор Абдусатторов Абдушукур
Официальные оппоненты: Рахмонов Абдуджаббор Азизович
академик Академии наук Республики
Таджикистан, доктор филологических наук,
профессор, ректор Таджикского
государственного педогогического
университета им. С. Айни
Восиева Рухшона Курбоновна
кандидат филологических наук, доцент
кафедры таджикской литературы
Таджикского государственного института
языков им. С. Улугзода
Ведущая организация: Худжандский государственный университет
им. академика Б. Гафурова
Защита состоится «26» декабря 2013 г. в «13.30» часов на заседании диссертационного совета Д 737. 004. 03 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Таджикском национальном университете (734025, г. Душанбе, пр. Рудаки. 17).
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Таджикского национального университета (734025, г. Душанбе, пр. Рудаки, 17).
Автореферат разослан «__» ________ 2013 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор филологических наук,
профессор Нагзибекова М. Б.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. История мировой литературы свидетельствует о том, что на разных исторических этапах национальные литературы в большей или меньшей степени постоянно взаимодействуют друг с другом, находятся в неразрывном контакте, оказывают влияние друг на друга, сами испытывают это влияние, приносящее в них новые, свежие художественные струи. Наглядным примером этого взаимодействия в мировой литературе являются тесные историко-культурные взаимоотношения арабов и народов иранского происхождения (таджиков, иранцев, афганцев), арабско-персидские литературные связи, и особенно, влияние древней и средневековой арабской поэзии на творчество средневековых персидско-таджикских поэтов. Исследование и выявление путей, способов, форм влияния арабской классической поэзии на поэтическое творчество отдельных представителей персидско-таджикской литературы, естественно, являются важнейшими проблемами истории развития как персидской,так и арабской литератур.
Особенно важным является изучение путей влияния арабской поэзии, способов проникновения элементов арабской поэтики, таких как поэтических фигур и образов, коранических аятов и хадисов Пророка ислама, стихотворного метра и рифмы, заимствование содержания бейтов арабских поэтов, в данном случае на примере поэзии выдающейся личности ХI века персидско-таджикской литературы – Носира Хусрава Кубадийани.
Актуальность и необходимость темы настоящего исследования заключается в том, что его результаты могут представить более полную картину истории развития и совершенствования персидско-таджикской средневековой поэтики, выяснения арабских истоков её формы, метра, рифмы, поэтических фигур и образов.
Актуальность темы исследования объясняется и тем, что она может внести ясность в малоизученные доселе вопросы, относящиеся к арабо-персидским литературным связям и проблемам путей и способов проникновения элементов арабской поэтики доисламского и исламского периодов в персидско-таджикскую поэзию XI века, на примере творчества его яркого представителя – Носира Хусрава
Степень разработанности научной проблемы.
Несмотря на то, что о жизни и творчестве Носира Хусрава таджикскими и зарубежными литературоведами и иранистами написано немало научно-исследовательских работ, проблема арабских заимствований в его поэзии до сих пор остается недостаточно изученной.
Научное исследование жизни и творчества Носира Хусрава началось с конца XIX века. В этот период западные и восточные ориенталисты в основном в связи с исследованием истории исмаилизма и государства Фатимидов и проблем философии исмаилитской секты обратили внимание и на творчество Носира Хусрава. Одним из первых исследователей философских мыслей Носира Хусрава является русский востоковед, эмигрировавший в Индию - В. А. Иванов. Он в своих работах «Поиски о раннем персидском исмаилизме» (22) и «Насир Хусрав и исмаилизм» (23), выражая свои пристрастные и необъективные взгляды о философии Носира Хусрава, считает его философские мысли «довольно не профессиональными, сырыми и полными неважных вопросов, в них не наблюдаются признаки гениальности и одаренности» (23, 36).
Позже русский востоковед А. Е. Бертельс в своей книге, вышедшей в Москве в 1959 году, доказывая несправедливость и необъективность оценки В. А. Иванова, показывает значительную роль творчества Носира Хусрава в истории исмаилизма и его философии (2). Необоснованность взгляда В. А. Иванова на философию Носира Хусрава доказывается и французским исламоведом А. Корбэном в предисловии к «Джами’ ал-хикматайн», изданном в сотрудничестве с иранским ученым М. Муином.
Проблема научной ценности философских взглядов Носира Хусрава была рассмотрена и в работах Семенова А. А. «Носири Хосров о мире духовном и материальном», «Противоречия в учении о переселении душ у памирских исмаилитов и у Носири Хосрова». (13; 14). Высказаны ценные мысли о философских и этических взглядах Носира Хусрава в работах Григоряна С., Строевой П. В., Игнатенко А. А., Дафтари Ф., Шерзамон Ф. Сайфи Озод Абдуррахман, посвященных исследованию философии Востока и проблем, относящихся к государству Фатимидов.
Начиная с 50-х годов двадцатого столетия расширилось исследование мировоззрения, философских и этических взглядов Носира Хусрава и в Таджикистане. В этом направлении были написаны диссертации и монографии А. С. Эдельмана, В. Б. Никитиной, А. Шохуморова, Г. А. Ашурова, Н. Арабзода, Т. Муродова, Х. Додихудоева, посвященные мировоззрению Носира Хусрава, его теории познания и т. д.
Что же касается литературоведческого и текстологического изучения творчества Носира Хусрава, то оно осуществлено в двух направлениях: в подготовке и издании его произведений и литературоведческом исследовании проблем, относящихся к его прозе и поэзии. Одним из первых относительно полных изданий поэтических произведений Носира Хусрава является диван его стихов, опубликованный Насруллахом Такави в Тегеране. Другими сравнительно полными изданиями являются диваны стихов Носира Хусрава, подготовленные Джахангиром Мансуром, Муджтабо Минави, опубликованные в Тегеране. Диван стихов Носира Хосрава также был издан Муджтабо Минави и Махди Мухаккиком в Кабуле.
Одним из первых изданий дивана Носира Хусрава в Таджикистане считается издание «Избранные из дивана» его стихов, осуществленное в 1957 году, в подготовке К. Айни. К числу сравнительно полных изданий стихов Носира Хусрава относится «Полное собрание (Куллийат) Носира Хусрава», подготовленное и изданное в 1991 году А. Девонакуловым. В 2003 году в связи с 1000-летием Носира Хусрава вышло в свет его трехтомное полное собрание сочинений в подготовке А. Алимардонова, А. Девонакулова, Н. Амиршохи и Ф. Бобоева, которое охватывает почти все его поэтические произведения. Шесть лет спустя, в 2009 году, в подготовке А. Алимардонова и Н. Амиршохи издан «Диван стихов» Носира Хусрава в двух томах, в который кроме стихов, написанных в разных жанрах поэзии, вошли и месневи «Рушнаинаме» и «Саодатнаме». Следует отметить, что все указанные издания не лишены текстологических, орфографических и других погрешностей и до сих пор существует необходимость научно-критического издания дивана стихов Носира Хусрава.
К числу литературоведов, внесших значительный вклад в текстологическое и литературоведческое исследование поэтического творчества Носира Хусрава, относится иранский ученый М. Мухаккик. В его трудах «Анализ стихов Носира Хусрава», «Толкование тридцати касыд Носира Хусрава», «Большой комментарий дивана Носира Хусрава» впервые в литературоведении Ирана и его пределов осуществлено комментирование касыд Носира Хусрава и рассмотрен вопрос влияния коранических аятов и хадисов Пророка ислама на его поэзию (17; 9; 21). Литературоведческому исследованию поэзии Носира Хусрава также посвящена работа другого иранского ученого А. Дашти «Взгляди о жизни и творчество Носира Хусрава»(16), в которой анализированы вопросы описания природы и по тематике разума и морали и т. д.
Проблема жизни и творчества Носира Хусрава, его социальные и этические взгляды, взгляды поэта, странствующего по свету, проповедника учения исмаилизма, рассмотрены в работах исследователей Ирана, Афганистана, Таджикистана и других стран, таких как Е. Э. Бертельс, А. Тарзи, А. Хансбергер, Р. Мусулмониён, А. Маниязов, Х. Шарифов, А. Зарринкуб, С. Халимов, М. Оташи и др. Выводы и заключения указанных исследователей основаны на анализе высказываний самого Носира Хусрава, изложенных в его стихах.
Ценные литературоведческие мысли и замечания о жизни и творчестве Носира Хусрава также высказаны в книгах по истории персидской литературы Дж. Хумаи, Р. Шафака, Э. Брауна, З. Сафо, Яна Рипки, Е. Э. Бертельс, Г. Эте, И. С. Брагинского, М. Занда и других исследователей.
К числу работ, непосредственно относящихся к теме нашей диссертации, т. е. проблеме выявления арабских поэтических заимствований в касыдах Носира Хусрава, прежде всего, относится книга М. Мухаккика, «Анализ стихов Носира Хусрава», в которой впервые рассмотрены вопросы заимствования Носиром Хусравом аятов Корана, хадисов Пророка, смысла арабских пословиц и бейтов арабоязычных поэтов. (17). Другим исследователем, посвятившим работу, относящуюся к нашей тем, является Т. Мардони, который в своей книге «Носир Хусрав и арабоязычная культура» (15) рассматривает вопросы биографии поэта, его отношения с арабоязычными поэтами и философами, арабских переводов его стихов и т. д. Т. Мардони является первым таджикским исследователем, выразившим новую мысль об образах арабской поэзии Да’де и Рабабе и об известном бейте Носира Хусрава о «незрячем поэте». Анализу влияния элементов арабской поэтики посвящена и докторская диссертация А. Абдусатторова, в некоторых разделах которой рассмотрены вопросы заимствования арабских поэтических образов, пословиц и реминисценций в поэзии Носира Хусрава. (13).
Разрозненные указания на заимствования Носиром Хусравом коранических аятов и хадисов Пророка, смысла арабских пословиц и бейтов встречаются также в трудах, посвященных арабскому влиянию на персидскую литературу, таких как «Общие смыслы в арабской и персидской литературах» С. М. Домоди, «Влияние Корана и хадисов на персидскую литературу» А. Халаби, «Анализ влияния арабских бейтов и словосочетаний в текстах персидской литературы» Х. Факехи и т. д. (8; 18; 20).
Указанными работами в современной литературоведческой науке, можно сказать, ограничивается число исследований, в которых сколько-нибудь затронута проблема заимствования арабской поэтики в касыдах Носира Хусрава. Если не считать некоторые статьи, написанные автором настоящей диссертации, в которых делается попытка осветить отдельные стороны этой относительно слабоизученной проблемы, представляющейся важной в истории арабской и персидско-таджикской литератур.
Цель и задачи исследования. Главной целью реферируемой диссертации является выявление арабских источников персидско-таджикской литературы XI века, на примере его выдающегося представителя Носира Хусрава Кубадийани. Учитывая сложность, масштабность и разнообразие вопросов, связанных с арабо-таджикскими литературными связями - этим малоизученным в литературоведении явлением, мы предприняли в настоящей работе попытку поставить и решить следующие конкретные задачи:
- Анализировать состояние культуры и литературы времени Носира Хусрава.
- Определить социальные предпосылки влияния арабо-исламской культуры в поэзии Носира Хусрава.
- Рассмотреть вопросы заимствования аятов и хадисов.
- Исследовать смыслы арабских пословиц и бейтов, заимствованных Носиром Хусравом.
- Выявить степени заимствования арабских поэтических образов.
- Показать особенности заимствования элементов формы арабской поэзии.
- Выявить особенности заимствования метра и рифмы в поэзии Носира Хусрава.
Объектом исследования для реферируемой диссертации в первую очередь являются различные издания диванов стихов Носира Хусрава, осуществленные в Тегеране, Душанбе и Кабуле. В процесс работы также были включены диваны и сборники стихов поэтов периода Саманидов и Газневидов, таких как Рудаки, Дакики, Шахида Балхи, Манучихри Домгони, Унсури Балхи, Фаррухи Систани, Рашидаддина Ватвата и других.
В целях получения художественного материала и научно-исторической информации в диссертации также использованы «Йатимат ад-дахр» Са’алиби Нишапури, «Зайн-ал-ахбар» Гардизи, «Ал-фихрист» Ибн ан-Надима, «Китаб ал-агани» Абулфараджа Исфагани, «Джамхарат ал-амсал» Абухилала Аскари, «Тарджуман ал-балага» Мухаммада Радуйани, «Хадаик ас-сихр» Рашидаддина Ватвата, «Лубаб ал-албаб» Мухаммада Авфи Бухарайи и другие средневековые антологии, трактаты по поэтике и литературно-исторические источники.
Предмет исследования настоящей диссертации – художественный материал из поэтического наследия Носира Хусрава, отражающий проблему арабских заимствований в его касыдах и в целом в персидско-таджикской поэзии XI века.
Методология исследования основана на принципы системного, сравнительно-исторического и историко - типологического анализа. Кроме того, в ходе анализа метра, рифмы и редифа касыд были использованы некоторые элементы статистического метода. Основные формы и пути арабских поэтических заимствований в касыдах Носира Хусрава рассмотрены в пределе традиционной персидско-таджикской поэтики и сравнительного литературоведения.
Теоретической базой исследования послужили научные достижения и положения, разработанные в трудах таких отечественных и зарубежных востоковедов и литературоведов, как И. Ю. Крачковский, И. М. Фильштинский, Б. Я. Шидфар, В. М. Жирмунский, В. В. Кожинов, Н. И. Конрад, Э. Браун, Г. Эте, Е. Э. Бертельс, А. Е. Бертельс, З. Сафо, А. Зарринкуб, М. Мухаккик, Ш. Кадкани, А. Мирзоев, Р. Мусулмониён, Х. Шарифов и другие. Кроме того, в исследовании учтены результаты последних научных изысканий таких таджикских арабистов, как Т. Мардони, Н. Зохидов, Ф. Бобоев, А. Абдусатторов и др.
Научная новизна диссертации заключается в том, что она является первым в таджикском литературоведении монографическим и целостным исследованием проблемы влияния арабской поэтики на поэзию выдающегося поэта, мыслителя и религиозного деятеля XI века Носира Хусрава Кубадийани. В ней впервые в комплексном плане рассматриваются вопросы, такие как социальные предпосылки влияния арабо-исламской культуры и литературы на творчество Носира Хусрава, формы и пути арабских поэтических заимствований в его касыдах: заимствования коранических аятов и хадисов Пророка ислама, художественных образов, мыслей и идей используемых арабскими поэтами, арабских пословиц и мудрых изречений и т. д. До настоящего времени исследователи не ставили перед собой подобные задачи. Они ограничивались рассмотрением факта заимствования Носиром Хусравом аятов Корана и хадисов Пророка, а также общими высказываниями в отношении проблемы арабских заимствований в его касыдах.
В работе также впервые в сравнительном аспекте рассмотрены особенности заимствования элементов арабской культуры и литературы в касыдах Носира Хусрава и в поэтическом творчестве его современников – панегиристов, таких как Унсури, Фаррухи, Манучихри и др.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что её результаты могут быть полезны при изучении вопросов поэтики средневековой арабской и таджикской литератур, в частности исследовании поэтики касыд Носира Хусрава. Значение работы состоит также в том, что она может содействовать в поэтапном исследовании проблем влияния средневековой арабской культуры и литературы на персидско-таджикскую поэзию и освещение вопросов арабо-таджикских литературных связей.
Практическая значимость диссертации. Результаты исследования могут быть использованы при написании академической истории персидско-таджикской и арабской средневековой литератур, а также при разработке учебных курсов и составлении учебных пособий по истории персидско-таджикской литературы, в особенности поэзии X-XI веков для факультетов таджикской, иранской и арабской филологии, при чтении спецкурсов по истории персидско-таджикской поэзии для студентов высших учебных заведений республики Таджикистан.
Основные положения, выносимые на защиту:
– Состояние арабского языка и литературы в эпоху Носира Хусрава.
– Социально-политические предпосылки влияния арабо-исламской культуры и литературы на поэзию Носира Хусрава.
– Семилетнее странствование Носира Хусрава по странам Азии и Африки – важный фактор влияния арабо-исламской культуры и литературы на поэзию Носира Хусрава.
– Творческое отношение Носира Хусрава с арабскими поэтами и учеными.
– Общность источников образования – фактор общности мыслей, образов идей, творчества арабских и персидско – таджикских поэтов.
– Заимствование айатов и хадисов - важный элемент поэтики арабского и персидско-таджикского стиха.
– Особенности заимствования формы и структуры арабской касыды в поэзии Носира Хусрава.
– Заимствование разновидностей арабской просодии и рифмы в касыдах Носира Хусрава.
– Особенности арабских заимствований в касыдах Носира Хусрава и его современников – панегиристов.
Апробация результатов исследования. Результаты исследования обсуждались и рекомендованы к защите на заседании кафедры истории таджикской литературы Таджикского национального университета («06» сентября 2013 года, протокол №2). Основные положения и выводы диссертации изложены на научных конференциях профессорско - преподавательского состава Таджикского национального университета (2008-2013) и опубликованы в виде научных статей, список которых приведен в конце автореферата.
Структура диссертации подчинена решению основных целей и задач данного исследования. Она состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определяется степень её разработанности, цель и задачи работы, методологические основы, объект и источники исследования. Здесь же аргументируется теоретическая и практическая значимость исследования и его новизна.
Глава первая – «Предпосылки влияния арабо-мусульманской культуры и литературы на поэзию Носира Хусрава» - делится на два раздела, в первом из которых, озаглавленном «Состояние арабского языка и литературы в эпоху Носира Хусрава», рассматривается общественное и социальное состояние Хорасана и Мавераннахра, способствовавшее продолжению и даже некоторому расширению традиций применения арабского языка в государственной переписке, канцелярском делопроизводстве, в религиозной сфере, научной деятельности и литературном творчестве.
Падение государства Саманидов и приход к власти династии Газневидов, а за ними Сельджукидов характеризуется как период серьёзных социально-политических преобразований в жизни народов Хорасана и Мавераннахра. Этот период отличается многочисленными захватническими войнами и грабительскими походами. Только Султаном Махмудом в Индию было совершено 18 походов, которые были совершены под предлогом «священной войны», насаждения ислама, по сути же, целью этих походов было ограбление завоеванных областей.
Естественно, Махмуду и его наследникам необходимо было как-то оправдать свои грабительские походы, в связи с чем они требовали от своих придворных поэтов воспевания своих набегов как «священных» войн против неверных во имя ислама, а самих Газневидов представлять «столпами веры», «образцами религиозности и праведности» и т. д. В результате при Газневидском дворе поэзия стала частью политики религиозного фанатизма и превратилась в орудие пропаганды и оправдания захватнических войн Султана Махмуда и его последователей. Основной поэтической формой этого периода становится касыда с преимущественной темой панегирика (мадх) в противовес поэзии Саманидского литературного круга, где тематика касиды была разнообразной. Поскольку касыда заняла главенствующее место в поэзии этого периода, то и влияние арабской литературы более всего сказалось в ней.
Задача, стоявшая перед поэтами-панегиристами газневидского двора, была, по сути, очень проста и ясна: нужно было всеми доступными средствами возвеличивать Махмуда и его наследников как носителя всех качеств царя-защитника ислама, борца против неверных, как образец правоверного и праведного мусульманина. Поэтому одописцы газневидских царей вынуждены были для восхваления своего мамдуха (восхваляемого лица) обращаться к кораническим сюжетам, хадисам, истории ислама и арабов, к творчеству представителей арабской джахилийской и исламской литератур, чтобы черпать в них образы и эпитеты для сравнения и гиперболизации своего мамдуха.
Одной из причин усиления арабского влияния на литературы этого периода было и то, что визирь Султана Махмуда Абулхасан Майманди, занявший место Абулфазла Исфараини в 1011 году перевел делопроизводство газневидского государства с персидского на арабский язык. Немного позже этот поступок повторил визирь Тугралхана и Алпарслана Сельджукида, Низамульмулк Туси, назначенный вместо Абунасра Кундури. Распространению и развитию арабского языка и литературы и религиозных наук способствовало также строительство широкой сети медресе и мечетей на территории государств Газневидов и Сельджукидов. Об этом свидетельствуют сети медресе суннитского толка, основанные Низамулмулком Туси в Багдаде, Нишапуре, Басре, Исфагане, Балхе, Герате и медресе для последователей шиитского течения, существовавшие в Рее, Казвине, Мазандаране, Куме, Кошоне и т. д.
В диссертации как результат влияния указанных социальных предпосылок и факторов рассматривается факт появления значительного количества арабоязычных и двуязычных поэтов и писателей персидского происхождения, таких как Абулфатх ал-Бусти, Абулфазл ас-Суккари, Хатиб Табризи, Абуисмаил Тугрои, Михйар ад-Дайлами, Абуабдаллах аз-Зарир ал-Абиварди, Абулкасим Бохарзи, Абумансур ас-Са’алиби, Хамза ал-Исфахани, Абдулджаббар ал-Утби, Абулфарадж ал-Исфагани и других.
Второй раздел первой главы, озаглавленный «Предпосылки влияния арабо-исламской культуры и литературы на поэзию Носира Хусрава», посвящен исследованию факторов поэтапного становления Носира Хусрава как знатока Корана, хадиса, фикха (мусульманского законодательства), арабского языка и литературы, истории ислама и других религий, искусства поэзии и дабира (писательство) и обладателя почетного титула Фатимидского государства «Худжата острова Хорасана» - предводителя исмаилитской секты в Хорасане.
В диссертации процесс становления Носира Хусрава как литературного и религиозного деятеля делится на два периода. Первый период появления элементов арабо-исламской культуры и литературы в творчестве Носира Хусрава начинается с его молодости и учебы в Кубадийане и Балхе, его службы при дворах Газневидских и Сельджукидских правителей и продолжается до его семилетнего странствования по странам Азии и Африки.
Знакомство Носира Хусрава с арабским языком и арабской джахилийской и исламской литературой, Кораном, религиозными и литературными знаниями своего времени началось еще в годы учебы в Кубадийане и Балхе-второй столице государства Газневидов. В этот период он не только знал наизусть Коран и изучил историю ислама, но был знаком и с историей индийской, христианской, зороастрийской и других религий.
Должность поэта и дабира при дворах Газневидских и Сельджукидских правителей требовало от Носира Хусрава овладения в совершенстве всеми знаниями, на которые указывает в «Чахар макале» («Четыре беседы») Низами Арузи Самарканди. К ним относятся знание Слова Божия (Коран), изречения (хадисы) Пророка ислама, предания Аджама, произведения предшественников и современников, таких как Сохиб ибн Аббад, Саби, Кабус, Бал’ами, Абунасра Кундури, Абдалхамида, Саййидарруаса, ибн ан-Насаба, диванов Мутанаббї, Абиварди, Гуззи, стихов Рудаки, месневи Фирдоуси, панегириков Унсури и т. д. (10; 104; 105).
Таким образом, Носир Хусрав в 40-42 летнем возрасте был известным поэтом и дабиром своего времени и имел достойное положение при дворах Газневидских и Сельджукских правителей. Но после сна, увиденного в городе Джузджане, внезапно он собирается под предлогом Хаджа в семилетнее путешествие, которое длилось до 1052 года и оказало огромное влияние на его становление как религиозного деятеля и проповедника исмаилитской секты.
Если в первый период своей жизни Носир Хусрав в Кубадийане, Балхе, Мерве и других городах, подвластных Газневидам и Сельджукидам, приобрел богатый опыт и знания в области религиозных и литературных наук своего времени. Прекрасно знал Коран, фикх, тафсир, хадис, греческую и индийскую философию, учения иудеев, христиан, сабиитов и отлично владел арабским языком, то в период своего семилетнего странствования по арабоязычным странам и городам, таким как Алеппо, Триполи, Ма’аррат-ан-Ну’мон, Сайдо, Бейрут, Акка, Кайсория, Ихлот и другим применил и совершенствовал приобретенные свои знания в области арабо-исламской культуры, языка и литературы.
В диссертации в качестве доказательства широкого спектра знаний Носира Хусрава в области арабской культуры, религии, языка и литературы приводятся факты его руководства молением в мечети города Изоб, его преподавание аятов Корана арабу бедуину в городе Курул, его преподавание геометрии незрячему арабу в Каире, его советы арабскому эмиру по астрологии в городе Лахсо и т. д. Также подчеркивается значение результатов семилетнего путешествия для изучения истории, архитектуры, географии арабских стран и современного востоковедения. Отмечается, что русский историк и арабист Н. А. Медников на основе точного описания Носира Хусрава в «Сафарнаме» восстановил схему мечети «Умари» в Иерусалиме. (7, 263).
В диссертации второй период жизни Носира Хусрава рассматривается как период его превращения из придворного поэта и дабира в религиозного мыслителя и проповедника исмаилитской секты. После неоднократных поездок Носира Хусрава в Каир и его встречи с Абунасром Хибатуддином Мусо ибн Имраном Ширази и фатимидским халифом Мустансир Биллахом и получения высокого титула «Худжата острова Хорасана» появляются широкие возможности и необходимость применения знаний, приобретенных в области Корана, религии, хадиса, тафсира и т. д., в своей проповеднической деятельности и борьбе против своих идейных врагов. Именно с этого периода поэзия для него превращается в средства выражения учения исмаилитского движения, отражения своих религиозных, философских и этических взглядов.
Глава вторая – «Формы заимствования арабской поэтики в поэзии Носира Хусрава» - делится на четыре взаимосвязанных раздела. Первый раздел называется: «Отношение Носира Хусрава к арабским поэтам и ученым» и содержит анализ причин частого обращения Носира Хусрава к личности и творчеству определенных арабских поэтов, писателей и ученых.
Носир Хусрав часто в своих касыдах обращается к арабскому поэту Бухтуры, сравнивая свои касыды с его творчеством. В том числе он в нижеследующем бейте пишет:
Бихон њар ду девони ман, то бубинї,
Яке гашта бо Унсурї Буњтуриро (19, 61)
Читай оба моих дивана, чтобы увидеть,
Слитых в одном лице Унсури и Бухтури.[1]
Неслучайно Носир Хусрав сравнивает себя с Бухтури, а не с Нобига аз-Зубйани, с основателем арабской панегирической касыды. Так как Бухтури, несмотря на то что был придворным поэтом ал-Мутаваккиля и других аббасидских халифов, беспощадно критиковал правителей-тиранов и угнетателей и справедливо описывал вражду, существовавщую между аббасидами и последователями Али ибн Абиталиба.
Другим арабским поэтом, о котором Носир Хусрав вспоминает в своих касыдах, является Ибн Атия ибн ал-Хатафа ибн Бадр, по прозвищу Джарир, яркий представитель политической поэзии эпохи омеядов, панегирист Язида ибн Муавии, Хаджджаджа ибн Юсуфа, Бушра ибн Марвона и другие. Джарир также был поэтом панегиристом омеядских правителей, но с точки зрения своей социальной позиции являлся сторонником равенства между бедуинами - победителями и жителями завоеванных ими территорий, принявших ислам. Как подчеркивает таджикский исследователь Т. Мардони, такая социальная позиция Джарира, основанная на предписаниях Корана и сунны о равенстве всех племен и народов для Творца, соответствовала позиции Носира Хусрава, выраженной в его поэзии (15, 48). Кроме того, Носир Хусрав, вероятнее всего, был знаком с биографией Джарира и знал, что он родился в бедной семье из племени Бани Тамим и, благодаря своему таланту, труду и стараниям, достиг высоких вершин поэтического творчества, что привлекало внимание Носира Хусрава к его творчеству и личности.
Близость творческих принципов арабского поэта Хассана Ибн Сабит, панегириста Пророка ислама, к творческим принципам Носира Хусрава также рассматривается в качестве причины его частого обращения к творчеству и личности Хассана. Выясняется, что Хассан ибн Сабит был первым панегиристом Пророка ислама, основоположником арабской религиозной поэзии, в творчестве которого особое место занимает восхваление ислама и его Пророка, тематика религии, Корана, назидания, борьбы против нападков идейных врагов и т. д. Исходя из этого, Носир Хусрав ставит себя на место Хассана как панегириста рода Пророка и Мустансира Биллаха-фатимидского халифа Египта считает истинным наследником семейства Пророка:
Дафтарам пур зи мадењи туву љадди туст
Ки ман аз адлу зи эњсон-т чу Њассонам. (12, 587)
Моя тетрадь полна восхвалением твоим и твоего предка,
Из-за справедливости и щедрости твоей я стал подобно Хассану.
В диссертации также подвергается подробному анализу вопрос отношения Носира Хусрава к слепому арабскому поэту и мыслителю Абулаля ал-Ма’арри. Результаты анализа сведений Носира Хусрава, приведенных в «Сафарнаме», и сравнения взглядов и мнений исследователей, таких как Э. Брауна, И. Ю Крачковского, Н. Арабзода, А. Хансбергера, А. Дашти, Т. Мардони и других показывают, что Носир Хусрав лично не встречалсяся с Абулаля ал-Ма’арри, а его сведения о незрячем арабском поэте получены из рассказов других лиц и очевидцев, знающих Абулаля. Согласно предположению иранского ученого, А. Дашти причина того, что встреча Носира Хусрава и Абулаля ал-Маарри не состоялась, возможно, заключалось в том, что Абулаля был замечен в ереси и дуализме, что не соответствовало творческим позициям Носира Хусрава (16, 55).
В связи с вопросом отношения Носира Хусрава и Абулаля ал-Маарри в диссертации рассматривается и известный следующий бейт Носира Хусрава, якобы, сказанный о Рудаки:
Ашъори зўњду панд басе гуфтаст,
Он тирачашм шоири равшанбин (12, 36).
Сказал много аскетических и назидательных стихов,
Тот незрячий ясновидящий поэт.
До недавнего времени все исследователи считали, что в указанном бейте Носира Хусрава под выражением «незрячий ясновидящий поэт» подразумевался Рудаки. Но таджикский исследователь Т. Мардони высказал предположение о том, что указанный бейт Носира Хусрава относится не к Рудаки, а к Абулаля ал-Ма’арри, так как, во-первых, невозможно судить о большом количестве аскетических стихов Рудаки, а во-вторых, в средневековых антологиях отсутствуют намеки на аскетизм Рудаки. Об аскетизме же Абулаля ал-Ма’арри встречается достаточное количество указаний в средневековых арабских и персидских источниках. Заключается, что предположения Т. Мардони заслуживают внимания, но для окончательного принятия указанного предположения пока отсутствуют неопровержимые и категорические доказательства.
В диссертации также рассматриваются причины и особенности отношения Носира Хусрава с другими арабскими поэтами и учеными, такими как Сахбан ибн Воил, Абуали ал-Хасан Ахвази, ал-Ќумайт ал-Асади, ал-Аджджадж ибн Ру’ба ат-Тамимї и заключается, что Носир Хусрав в основном вспоминает о творчестве и личности поэтов, которые соответствует его творческому принципу, а творчеству панегиристов, авторов газелей, поэтов, восхваляющих межплеменные войны, сатириков, таких как Тарафа ибн ал-Абд, Антара ибн Шаддад, Набига аз-Зубйани, Харис ибн Хиллиза, Хутаййиа, ал-Ахтал, ал-Фараздак и других не уделяет особого внимания.
Второй раздел второй главы, озаглавленный «Заимствование общих смыслов арабских пословиц, стихов и художественных образов в касыдах Носира Хусрава», посвящен сравнительному анализу особенностей заимствования смысла арабских пословиц, стихов и художественных образов, общих в средневековый период для арабской и персидской поэзии.
Исследование касыд Носира Хусрава и поэтов периода Газневидов и Сельджукидов показывает, что у арабских и персидских поэтов исламского периода были общие поэтические идеи, образы и темы, доступные восприятию всех образованных читателей того времени. Даже у секретарей дворцовых канцелярий и писателей исламского периода были общеупотребительные слова и термины, которые называли «алфаз-ал-китабийа» (книжная терминология) (18, 36).
Естественно, Носир Хусрав также обращался к образам, идеям и тематике, встречающимся в творчестве признанных арабских поэтов, писателей, мудрых изречений древнегреческих и индийских философов и т. д. в целях создания новых поэтических идей и образов. Например, Носир Хусрав в одном из своих бейтов пишет:
Ман онам, ки дар пои хукон нарезам,
Мар ин ќимати дурри лафзи дариро (11, 60)
Я тот, который не осыпает под ногами свиней,
Эту драгоценную жемчужину языка дари.
Смысл указанного бейта Носира Хусрава, скорее всего, заимствован из изречения Иисуса, приведенного Абумансуром Ас-Са’алиби в его «Ат-тамсил ва-л-мухазара» на арабском языке: Ла татраху-д-дурара тањта арљули-л-ханозир» (Не сыпте жемчуг перед свиньями) (8, 142).
Известный арабский поэт ал-Мутанабби пишет:
Ла би ќавми шарифту бал шарифу би,
Ва бинафси фахирту ла би људуди (8, 119).
Не своим племенем я прославился, а мною прославилось моё племя,
Я горжусь собою, а не своим племенем.
Содержание указанного бейта ал-Мутанабби очень близко к смыслу нижеследующего два бейта Носира Хусрава:
В-имрўз ба ман њамекунад фахр,
Њам ањли замину њам таборам.
Гар ту ба табор фахр дорї,
Ман мафхари гавњари таборам (12, 326).
Сегодня гордятся мною,
И жители земли и весь мой народ.
Если ты гордишься своим родом,
Я – гордость своего рода.
Анализ касыд Носира Хусрава показывает, что в них примеров заимствования идей, образов, смыслов, пословиц и тем из стихов арабских поэтов предостаточно. Приведем пример заимствования образов арабской поэзии в касыдах Носира Хусрава.
Сравнение - Плеяду на букет нарцисса - является одним из распространенных образов в арабской литературе. Например, в нижеследующем бейте Ибн-ал-Му’тазза читаем:
Фанавалонињо ва-с-Сурайё ќааннањо,
Љанйу нарљисин њайя-н-надома бињи-с-соќи. (4, 336).
Он дал мне Плеяду, которая подобна букету нарцисса,
С которым друзья встречают виночерпия.
В диване Носира Хусрава также встречается бейт, в котором Плеяда сравнивается с букетом нарцисса или свежим шиповником:
Парвин ба чи монад, ба яке дастаи наргис,
Ё настарани тоза, ки бар сабза нишонї. (12, 336).
Плеяда подобна букету нарцисса.
Или на свежий шиповник, который сажаешь на зеленую траву.
В арабской литературы образ поэта и сказителя хадиса Аш’аба ибн Джубайра был известен как символ алчности, и в связи с этим появилась пословица «Атмау мин Аш’аб» (Алчнее чем Аш’аб). Этот образ имеет в виду Носир Хусрав в следующем байте:
Ба дўстону бегонагон ба оби тамаъ
Ба сони Ашъаби Таммоъ достон шудаї. (12, 537).
Друзьям и незнакомым своей алчности.
Ты стал легендой, подобно Аш’абу Тамма’.
В диссертации также рассмотрено заимствование содержания арабских пословиц в касыдых Носира Хусрава и приведено достаточное количество стихотворных примеров, свидетельствующих о непрекращающемся на протяжении веков процессе взаимодействия и взаимообогащения литератур, беспрерывности арабо-таджикских литературных связей.
В третьем разделе – «Заимствование айатов и хадисов» - рассматриваются особенности заимствования содержания коранических айатов и хадисов Пророка ислама в касыдах Носира Хусрава. Анализ поэтического творчества Носира Хусрава показывает, что он, в отличие от современных ему поэтов-панегиристов, преследует совершенно иную цель, заимствуя содержание коранических аятов и хадисов Пророка ислама. Так как, если поэты панегиристы Унсури, Фаррухи, Манучињри, Муиззи Самарканди и другие использовали аяты и хадисы для возвеличивания и гиперболизации своего мамдуха (восхваляемого лица), то Носир Хусрав заимствует их в целях пропаганды учения исмаилизма, выражения своих религиозных, этических, философских идей и мыслей и борьбы со своими идейными противниками. Например, в нижеследующем бейте Носир Хусрав, подчеркивая ответственность человека в день Страшного Суда за все свои деяния в этом мире, пишет:
Он љо он рўз нагирад-т даст,
На писару на падари мењрубон (12, 21).
В тот день там не будут поддерживать тебя
Ни сын твой и ни ласковый отец.
Если обратить внимание на содержание указанного бейта Носира Хусрава, то нетрудно догадаться, что его источником является 33 аят Корана из суры Лукман, который гласит: « Люди! Бойтесь Господа Высшего и страшитесь дня, когда ни отец нисколько не удовлетворит за детей, ни дети не удовлетворят за своего отца» (5, 771).
В другом байте, в котором выражается этическая мысль о значении терпения и благодарности, он подчеркивает, что человек не должен радоваться из-за своего приобретения и не грустить из - за потери, так как на все воля Бога:
Бар он чи дорї дар даст шодмон мабош,
В-аз он чи аз кафи ту рафт, аз он дареѓ махўр. (11, 14).
Не радуйся из-за того, что находится в твоих руках,
И не сожалей из-за того, что ушло из твоих рук.
Можно предположить, что содержание указанного бейта заимствовано из 22-23 аятов суры Хадид, в котором говорится: «Никакое бедствие не совершается ни на земле, ни в вас, если оно не предопределено в книге, прежде того, как Мы творим его (действительно, это легко для Бога). Для того, чтобы не огорчались тем, что теряете вы, и не радовались тому, что достается вам» Бог не любит никого из гордых, надменных» (5, 1029).
В диссертации также приводится значительное количество бейтов, доказывающих заимствование содержания хадисов Пророка ислама в касыдах Носира Хусрава. Считаем целесообразным здесь привести несколько примеров.
Носир Хусрав изрекает:
Њар ки бидонист, гўи ў зи њакимон,
Њамрањи ин мори саъб рафт натвонист (11, 52).
Тот, кто узнал от мудрецов,
Не может идти вместе с этой тягостной змеей.
Содержание вышеуказанного бейта дает нам возможность предполагать, что оно заимствовано из хадиса Пророка ислама, гласящего: «Этот мир подобен змее, которая при осязании нежная, но её яд смертельный. Разумный человек избегает его, а глупец любит».
В другом бейте заимствует содержание хадиса гласящего: «Могила – это сад из садов рая или пещера из пещер огня».: На это указывает и сам поэт:
Ин гури ту чунонки Расули Худой гуфт:
Ё равзаи бињишт аст ё кундаи саъир. (11, 134).
Это твоя могила, как сказал Пророк Бога:
«Или райский сад, или бревно ада».
Вышеприведенные в диссертации примеры убедительно показывают, что Носир Хусрав заимствовал содержания коранических аятов и хадисов Пророка ислама не с целью восхваления царей, вельмож своего времени, сатиры и юмора, создания стихов о любви или описания пиршеств, как это делали современные ему поэты, а использовал эти заимствования лишь для выражения своих религиозных, этических, философских идей и мыслей, для пропаганды учения исмаилизма.
В завершающем, четвертом разделе второй главы – «Особенности использования эпических элементов в касыдах Носира Хусрава» -подвергается анализу и исследованию проблема заимствования содержания коранических сказаний, сюжетов, арабо-исламской истории и мифологии в касыдах Носира Хусрава.
Содержание коранических сказаний и сюжетов арабо-исламской истории и мифологии вошло в поэзию литературных кругов Газневидов и Сельджукидов, более всего в виде реминисценций (талмих), аллегории (тамсил) и сравнений (ташбих), т. е. сам сюжет, события или деяния героя в стихах не приводились, а делались лишь намеки и ссылки на них. Изобилие этого приема объясняется тем, что от придворных поэтов Газневидских и Сельджукидских царей требовалось создать совершенно другой образ монарха, нежели от поэтов Саманидского двора. Монарх, восхваляемый придворными поэтами – современниками Носира Хусрава, должен был предстать перед читателями «Опорой ислама», «защитникам истинной веры», шахом, ведущим священную войну», «разрушителем здания неверия и т. д., т. е.» облик мамдуха должен быть неразрывно связан с мусульманской верой, праведностью и правоверием.
Совсем иная картина наблюдается в заимствовании Носиром Хусравом коранических сказаний и сюжетов из арабо-исламской истории и мифологии. Он заимствует их не для восхваления и создания образа праведного и правоверного монарха, а для выражения своих религиозных, философских и этических идей и мыслей. Например, он, указывая на коранический сюжет о том, что как Адам и Ева по искушению сатаны съели запретный райский плод и после этого почувствовали свою наготу, создал новую этическую мысль, сравнивая невежество человека с его наготой, а разум и познание с его одеянием:
Ту аврати љањлро намебинї,
Он гоњ шавад ба чашми ту пайдо.
Ин аврат буд он ки пайдо шуд,
Дар тоати дев аз Одаму Њавво.
Эй одамї, ар ту илм н-омўзї,
Чун модару чун падар шавї расво. (14, 67).
Ты не увидишь наготу невежества.
(Она) появляется в твоих глазах тогда,
Была эта нагота, которая появилась
После повиновения Адама и Евы сатане.
О человек, если ты не изучаешь науку,
Будешь опозоренным, подобно своей матери и отцу.
Носир Хусрав даже при описании природы, заимствуя коранические сюжеты и сравнивая их с проявлениями добра и зла в человеческом обществе, пишет:
В-он хушк хору хас, ки бисўзандаш,
Фиръавни бесаломату Ќорун аст.
В-андар њарири сабзи ситобраќњо,
Себу бињї чу Мусиву Ќорун аст. (11, 118).
Тот высохший хворост, который сжигают,
Подобен бесполезному Фараону и Коруну.
И в зеленой шелковой парче
Яблоко и айва подобны Мусе и Харуну.
В диссертации автором для аргументации своих суждений приведено много ярких примеров из поэтического творчества Носира Хусрава. Все вышесказанное и все примеры доказывают, что не только для Носира Хусрава, но и для поэтов исследуемого периода обращение к кораническим сказаниям и к сюжетам арабо-исламской истории и мифологии было закономерным и неизбежным в силу задач поставленных перед ними Газневидскими и Сельджукидскими правителями.
Глава третья – «Заимствования форменных элементов арабской поэтики в касыдах Носира Хусрава», - состоящая из трех разделов, посвящена исследованию проблемы заимствования формы арабской касыды, разновидностей арабской просодии – аруза, рифмы и т. д. в касыдах Носира Хусрава.
Краткий анализ истории формирования касыды, осуществленный диссертантом, показывает, что эта жанровая форма задолго до Носира Хусрава была заимствована персидско-таджикской поэзией из арабской литературы. Так как, когда новоперсидская поэзия делала только первые шаги, арабская касыда зарекомендовала себя ведущей формой поэзии, по которой оценивали талант и мастерство поэта, она обрела право быть образцом и объектом подражания для новых литератур, прежде всего персидско-таджикской. Тут же необходимо отметить, что зарождающаяся литература на фарси не имела других объектов подражания и заимствования, кроме наиболее близкой ей арабской.
Следует отметить, что персидско-таджикской поэзией была заимствована лишь внешняя форма арабской касыды, и это заимствование не было слепым подражанием, а творческим заимствованием, в результате чего создавались оригинальные касыды со своей тематикой, стилем, особенностями и новациями.
Носир Хусрав также в создании своих касыд следовал традиции, существовавшей до него в персидско-таджикской поэзии, но внес в эту заимствованную из арабской литературы жанровую форму ряд зачинаний и нововведений, и с этой точки зрения его касыды сильно отличаются от касыд современных ему поэтов. Во-первых, в его касыдах отсутствует тематика мадх (панегерик) (если не считать несколько касыд, восхваляющих Фатимидского халифа Мустансира Биллаха и ал-Муайяда фи-д-дина и семейства Пророка ислама). Во - вторых, в них отсутствуют некоторые части, составляющие форму касыды, такие как любовное вступление (тагаззул), благословение мамдуха (дуо) и прошение (талаб). Также неполные по форме касыды (муктазаб) составляют основную часть его дивана.
Даже в насыбах и ташбибах касыд Носира Хусрава, описывающих весну, Навруз, осень, различные явления природы, выражающих раздумия о мире, человеке и обществе и т. д. поэт не призывает своего читателя просто любоваться красотой окружающей природы, пить вино и проводить время в веселье, а преследует ту иную философскую религиозную или этическую идею, мысль о сущности человеческой жизни, значении знания и разума в его жизни, последствиях невежества и безнравственности и т. д.
В диссертации подробно анализируются вопросы заимствования и нововведения в касыдах Носира Хусрава и подчеркивается, что он, благодаря своему особому отношению к заимствованию формы арабской касыды, освободил эту жанровую форму от цепей мадха, воспевания пиршества и застолья царей, призыва к веселью и получения мирских удовольствий и превратил её в орудие выражения философских, религиозных и этических тем. Если в персидско-таджикской поэзии Кисаи Марвази стал зачинателем религиозной касыды, то Носир Хусрав довел ее до совершенства.
Во втором разделе третьей главы диссертации рассматривается вопрос заимствования размеров арабского аруза и рифмы в поэзии Носира Хусрава. Результаты анализа, осуществленного в диссертации, показывают, что в касыдах Носира Хусрава использованы и размеры аруза, свойственные лишь арабским стихам, и те, которые считались общими для арабской и персидской поэзии. Одним из размеров аруза, часто встречающихся в творчестве арабских поэтов и не распространенных в персидско-таджикской поэзии, является мутакариб мусамман солим (Стопа-фаъулун – 8 раз в одном байте). Этот размер аруза, популярный в арабской поэзии эпохи Носира Хусрава, встречается в 15 его касыдах. В качестве примера здесь можно привести следующий бейт:
Ба чашми нињон бин, нињони љањонро,
Ки чашми аёнбин набинад нињонро (11, 41).
В касыдах Носира Хусрава также использованы размеры аруза, общие для арабской и персидской поэзии, такие как раджаз, муджтасс, сари’, музоре’, мунсарих, муктазаб и т. д., что доказано на основе цитирования стихотворных примеров из дивана Носира Хусрава и аналогичных бейтов из творчества ряда арабских поэтов.
В результате анализа способов рифмообразования в касыдах Носира Хусрава в диссертации выявляется факт существования двух видов рифмы-мукайяд и мутлак и значительного преимущества рифмы мукайяд, которая составляет 80 процентов ритмов, использованных в касыдах поэта.
В диссертации также доказывается факт заимствования арабского способа рифмообразования, так называемого тазмин, музамман или мударраљ. Сущность такого способа создания рифмы заключается в том, что буква или часть слога переносится с одного полустишия на другое. Одним из таких способов рифмообразования, цитированного в диссертации, являются следующие бейты Носира Хусрава:
Чун шохи тар баррастиву чу нахчи-
Р барљастиву шаст аз солиён растї.
Ба гоњи маъият ба асби нашоис-
Ту набоисту њар касро набоистї. (17, 276)
Результаты анализа редифа в касыдах Носира Хусрава показывают, что традиция использования редифа в тот период еще не была развита и система рифмообразования находилась под влиянием традиции арабской поэзии. Эту мысль подтверждает и тот факт, что из всех касыд дивана Носира Хусрава лишь 60-70 касыд имеют редиф, а остальные в большинстве случаев имеют букву ридф, т. е. созданы по традиции арабского рифмообразования.
Третий раздел третьей главы посвящен анализу вопроса заимствования внешней формы арабских букв для создания новых идей, мыслей и образов в касыдах Носира Хусрава.
Одним из путей влияния арабской поэтики на творчество поэтов периода Газневидов и Сельджукидов, в том числе на касыды в поэзии Носира Хусрава, является использование особенностей начертания букв арабского алфавита для создания новых сравнений, образов и мыслей. Следует отметить, что в творчестве поэтов-панегиристов исследуемого периода особенности начертания букв арабского алфавита используются в основном при сравнении внешних и внутренних состояний влюбленных или показе величия и мощи мамдуха и тяжести службы у него. Например, Фаррухи Систани, используя то обстоятельство, что начертание «алиф» (1-прямая вертикальная черточка) напоминает стан возлюбленной, а буква «мим», в начертании имеющая маленький кружок, напоминает её уста, пишет:
Аз њама абљад бар «мим»-у «алиф шефтаам,
Ки ба болову дањони ту «алиф» монаду «мим» (19, 246).
Из всех букв алфавита (абджада) я люблю «мим» и «алиф»,
Так как «алиф» и «мим» похожи на твои стан и уста.
Или тот же Фаррухи с целью показания величия своего мамдуха использует внешнюю форму арабских букв «алиф» и «дал». Он говорит, что, когда вельможи начинают службу у его мамдуха, имеют прямой стан, подобно букве «алиф», но уходят со службы согнувшимися как буква «дал»:
Мирон бари ў њамчу «алиф» рост дароянд,
Гарданд зи бас хидмати ў кўжтар аз «дол» (19, 218).
Вельможи входят к нему прямыми, как «алиф»,
Но уходят со службы, согнувшись, как «дал».
Анализ вопроса использования особенностей начертания букв арабского алфавита в поэзии Носира Хусрава, осуществленный в диссертации показывает, что он преследует совсем иную цель в отличие от своих современников-панегиристов. В его касыдах особенности начертания арабских букв используются не для описания внешних и внутренних состояний влюбленных, создания особых черт их образа или показания величия и могущества мамдуха. Он использует этот способ для выражения той или иной философской, религиозной и этической мысли. Например, в нижеследующих бейтах Носир, используя внешнюю форму буквы «нун», выражает этическую мысль о том, что человек ради исполнения своих мирских желаний и страстей гнет свой стан подобно букве «нун» для каждого подлеца и, пока не выведет из своего сердца кувшин желаний и страстей, не может освободиться от позора лести и безропотности:
Гар нахоњї, эй писар, хештан Маљнун кунї,
Пушт пеши ину он пас њаме чун «нун» кунї.
Дил-т хонай орзу гаштасту зањр аст орзу,
Зањри ќотилро чаро бо дил њаме маъзун кунї?
Хам зи «нун»-и пушти њам дар замон берун шавад,
Гар ту хумми орзуро аз шикам берун кунї (12, 438).
Если не хочешь, о сын, превратить себя в Меджнуна,
И не согнуть свою спину перед тем и другим подобно «нун».
Твоё сердце стало обиталищем страстей, а страсть – это яд.
Почему смешиваешь сердце со смертельным ядом?
Согнутость из «нуна» твоей спины выходит лишь тогда,
Когда ты выводишь кувшин страстей из своей утробы.
В диссертации приведено немало примеров из касыд Носира Хусрава, показывающих особенности использования им внешних форм букв арабского алфавита для создания новых образов, идей и мыслей, выражающих его философскую религиозную и этическую позицию.
В заключении подведены выводы и результаты исследования. Основными выводами диссертации являются следующие.
1. В эпоху Носира Хусрава существовали все факторы и возможности для развития религиозных наук, которые способствовали расширению влияния арабского языка и литературы. Это в свою очередь стало причиной заметного расширения влияния арабо-исламской культуры и литературы на творчество персоязычных поэтов и писателей и значительному увеличению числа арабоязычных авторов.
2. Предпосылки влияния арабо-исламской культуры и литературы на творчество Носира Хусрава проявились еще в семейной среде, в период получения образования в Кубадийане Балхе и службы в качестве поэта и дабира во дворцах Газневидских и Сельджукидских правителей.
3. Семилетнее путешествие Носира Хусрава по странам Азии и Африки, его неоднократные поездки в Фатимидское государство Египта, получение титула «Худжата острова Хорасана» и превращение его из поэта и дабира в видного деятеля исмаилитского движения стали важными предпосылками для совершенствования и расширения его знаний в области арабо-исламской истории, культуры, литературы и способствовали частому обращению к Корану, хадису, фикху тафсиру, произведениям арабских философов, писателей, поэтов и т. д.
4. Заимствование арабских пословиц, мудрых изречений, поэтических образов, идей и мыслей в творчестве персоязычных поэтов, в том числе в касыдах Носира Хусрава, свидетельствует о тесных культурных и литературных связях арабов и персоязычных народов, одной из основных причин этих связей является общность культурных традиций народов, подвластных арабскому халифату в средние века.
5. Общие идеи и образы, встречающиеся в поэзии Носира Хусрава, были общим достоянием, традиционным канонизированным фондом, который поэт не мог не использовать. Так как в период исламского развития персидской поэзии определенные слова и термины, пословицы и мудрые изречения, система образов и другие элементы традиционной поэтики были общими для арабских и персоязычных поэтов. И естественно, Носир Хусрав не мог быть чуждым этой традиции.
6. В поэзии Носира Хусрава содержание коранических аятов и хадисов Пророка ислама были заимствованы не ради создания любовных панегирических, суфийских и других образов, идей и мыслей. Он использовал этот элемент арабской поэтики для выражения своих философских, религиозных и этических мыслей, для пропаганды учения исмаилитского движения, борьбы против своих идейных противников и т. д.
7. Коранические сказания, сюжеты арабо-исламской истории и мифологии заимствованы в поэзии Носира Хусрава в основном в форме реминисценций (талмих), сравнения (ташбих) и аллегории (тамсил). Но они также использованы не для восхваления мамдуха и показа его величия и мощи, как это делали поэты-панегиристы его времени, а для доказательства верности исмаилизма, выражения философских, религиозных и этических принципов его учения.
8. Носир Хусрав, используя арабскую жанровую форму-касыду, внес в нее некоторые новшества. Прежде всего, он исключил из своих касыд тему мадх, в течение многих столетий ставшей основной темой этого жанра, и поставил на её место религиозную тематику. В его касыдах также отсутствуют любовные вступления-тагаззул, благословение (дуо) и прощение (талаб). Места описания пиршеств, вина и радостного времяпрепровождения в насибах и ташбибах его касыд занимают философские, религиозные и этические мысли и взгляды о жизни, человеке, знании и невежестве, вере и неверии и т. д.
9. В касыдах Носира Хусрава наряду с размерами аруза, общими для арабской и персидско-таджикской поэзии, заимствованы и размеры, которые встречаются в основном в творчестве арабских поэтов. К таким размерам относится мутакариб мусамман солим (Стопа фаўлун – 8 раз в одном бейте), который часто встречается в поэзии Носира Хусрава.
10. В системе рифмообразования касыд Носира Хусрава из всех разновидностей рифмы особое место занимает мукайяд, которая составляет 60 процентов рифмы касыд его дивана. К числу арабских способов рифмообразования, заимствованных Носиром Хусравом, относится рифма, так называемая тазмин, музамман или мударраљ.
11. Редиф не занимает особого места в касыдах Носира Хусрава. Из всех касыд, встречающихся в его диване, лишь в 70 касыдах наблюдается редиф, а в остальных использован не радиф, а ридф, обозначающийся повторяемыми буквами и свойственный арабской поэтике.
12. Обилие арабских заимствований в касыдах Носира Хусрава свидетельствует о совершенстве его знаний и сведений по арабскому языку и литературе, арабо-исламской философии, истории, культуре, религиозным и литературным наукам средневековья, а также об общности научных, религиозных и литературных традиций в его эпоху.
Цитированная литература:
1. Абдушукур Абдусатторов. Влияние арабской литературы на персидско-таджикскую поэзию XI в. (период ранних Газневидов). Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук. - Душанбе, 2002. - 336с. - (на тадж. яз.)
2. Бертельс А. Е. Носир Хусрав и исмаилизм. – Тегеран, 1968. – 323 с. - (на перс. яз.).
3. Диван Носира Хусрава. Хаким Носир ибн Хусрав ибн Хорис ал-Кубадийани ал-Балхи ал-Марвази. Подготовка текста к изданию Джахангир Мансур. - Тегеран, 1375 х. - 542с. - (на перс. яз.)
4. Кадкани Мухаммадризо Шафии. Художественные образы в персидской поэзии. - Тегеран, 1375 х. - 732с. - (на перс. яз.)
5. Коран. Перев. Г. С. Саблукова. Т. 2. – М., 1990.
6. Корбэн Анри. История исламской философии. Перев. Джавада Табатабаи. - Тегеран, 1373 х. - 513с. - (на перс. яз.)
7. Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. Т. IV. – М.-Л., 1957. – 919 с.
8. Сайид Мухаммад Домоди. Общеупотребляемые смыслы и идеи в арабской и персидской литератур. - Тегеран, 1371 х. - 433 с. - (на перс. яз.)
9. Мухаккик Махди. Комментарии тридцати касыд Носира Хусрава Кубадийани. - Тегеран, 1380 х. - 278с. - (на перс. яз.).
10. Низами Арузи Самарканди. Четыре беседы. Согласно варианту рукописи Мухаммада Казвини. Третье издание. - Тегеран, 1344 х. - (на перс. яз.)
11. Носир Хусрав. Диван стихов. Рушнаинаме и Саадатнаме. Т. 1. Составители и подготовители текста А. Алимардонов и Н. Амиршохи. - Душанбе, 2009. - 640 с. - (на тадж. яз.)
12. Носир Хусрав. Диван стихов. Рушнаинаме и Саадатнаме. Т. 2. Составители и подготовители текста А. Алимардонов и Н. Амиршахи. - Душанбе, 2009. - 648с. - (на тадж. яз.)
13. Семенов А. А. Насири Хосрав о мире духовном и материальном // Сборник Туркестанского восточного института в честь профессора А. Э. Шмидта. – Ташкент, 1923. – С. 124-133.
14. Семенов А. А. Противоречия в учении о переселении душ у памирских исмаилитов и у Насири Хосрава // Бюл. САГУ. – 1925. – Вып. 9. – С. 103-118.
15. Таджиддин Мардони. Носири Хусрав и арабоязычная культура. – Душанбе, 2005. – 143 с.
16. Али Дашти. Взгляды о жизни и творчестве Носира Хусрава. Под. ред. доктора Махди Мохузи. - Тегеран, 1379 х. - 353с. - (на перс. яз.)
17. Махди Мухаккик. Анализ стихов Носира Хусрава. - Тегеран, 1363 х. - 400 с. - (на перс. яз.).
18. Алиасгар Халаби. Влияние Корана и хадиса на персидскую поэзию. - Тегеран, 1377х. - 310с. - (на перс. яз.).
19. Фаррухи Систани. Диван. Подготовка текста Мухаммад Дабир Сийаки. - Тегеран, 1335 х. - (на перс. яз.).
20. Хусайн Факихи. Исследование влияния арабских бейтов и выражений в текстах персидской литературы. //Гуманитарный научно-исследовательский журнал. Пятый год. изд-я. №15-16. - с. 12-17. - ( на перс. яз.).
21. Махди Мухаккик. Большой комментарий дивана Носира Хусрава. - Тегеран, 1388х. - 628с. ( на перс. яз.).
22. Iwanow W. Stadies in Early Persian ismaillism. – Bombey, 1948.
23. Iwanow W. Nasir-I Khosrow and ismailism. – Bombey-London, 1948.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:
1. Арабо-исламские реминисценции в касыдах Носира Хусрава. // Вестник Таджикского национального университета. – Душанбе, 2011, № 8 (72). – С. 305-308. – (на тадж. языке).
2. Носир Хусрав и арабские поэты. // Вестник Таджикского национально университета. – Душанбе, 2012, № 4/2 (84) – С. 137-140. – (на тадж. языке).
3. Особенности описания природы в касыдах Носира Хусрава. // Вестник Таджикского национального университета. – Душанбе, 2013, № 4/2 (109). - С. 170-173. – (на тадж. языке).
4. Заимствования содержания коранических сказаний и сюжетов арабо-исламской истории и мифологии в касыдах Носира Хусрава. // Вестник Таджикского национального университета. – Душанбе, 2013, № 4/3 (113). – С. 176-181. – (на тадж. языке)
[1] Здесь и далее подстрочный перевод стихотворных отрывков осуществлен автором диссертации.
