Невербально-пластический аспект в романе л.н. толстого анна каренина
На правах рукописи
ЛЕБЕДЕВА Александра Владимировна
НЕВЕРБАЛЬНО-ПЛАСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
В РОМАНЕ Л.Н. ТОЛСТОГО
«АННА КАРЕНИНА»
Специальность 10.01.01 – русская литература
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата филологических наук
Иваново – 2011
Работа выполнена в ФГБОУ ВПО
«Ивановский государственный университет»
Научный руководитель: доктор филологических наук,
профессор
Капустин Николай Венальевич
Официальные оппоненты: доктор филологических наук,
профессор
Лебедев Юрий Владимирович
кандидат филологических наук,
Ермолаева Ирина Александровна
Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Московский
государственный университет
им. М.В. Ломоносова»
Защита состоится 10 февраля 2012 года в 10-00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.062.04 при ФГБОУ ВПО «Ивановский государственный университет» по адресу: 153025, г. Иваново, ул. Ермака, 37, ауд. 403.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Ивановский государственный университет»
Автореферат разослан 19 декабря 2011 года
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор филологических наук Е.М. Тюленева
Общая характеристика работы
Н.Г. Чернышевский в восьмом номере «Современника» за 1856 год определил особенности психологического анализа Л.Н. Толстого термином «диалектика души». Вслед за ним многие исследователи творчества Толстого преимущественно обращают внимание на формы воссоздания «диалектики души», говоря словами самого Чернышевского, через внутренние «психические монологи», «картины внутренних движений человеческой мысли»[1]. Иначе говоря, через тот комплекс способов и приемов, которые вслед за исследователем И.В. Страховым можно назвать «прямой» формой психологизма – «изображением характеров “изнутри”, то есть путем художественного познания внутреннего мира действующих лиц, выражаемого при посредстве внутренней речи, образов памяти и воображения»[2].
Однако, помимо «прямого» психологизма, Толстой прекрасно владел и формами, свойственными психологизму косвенному, – «психологическим анализом “извне”, выражающимся в психологической интерпретации писателем выразительных особенностей речи, речевого поведения, мимических и других средств внешнего проявления психики»[3]. Еще П.В. Анненков обратил внимание, как бы мы сказали сегодня, на синтез изобразительного (то есть невербально-пластического) и психологического начал в ранних произведениях Толстого. Анненков замечает, что автор «Детства» так изображает человека, «что у него в одном жесте, в незначительной привычке, в необдуманном слове человека скрывается иногда душа его и что они часто определяют характер лица так же верно и несомненно, как самые яркие, очевидные поступки его»[4]. На рубеже веков Д.С. Мережковский одним из первых причину наделения Толстым своих литературных героев многочисленными телесными приметами объяснил мировоззренческой установкой писателя в постижении и осмыслении человека, по принципу «от телесного к душевному, от внешнего к внутреннему»[5]. И именно Мережковский ввел в мир толстоведения понятие телесности/плотскости толстовских персонажей.
К осмыслению телесности, пластики, семантики и психологии жестов персонажей Толстого обращались многие исследователи XX века, такие как В.В. Виноградов, Я.Е. Эльсберг, Л.Я. Гинзбург, А.П. Скафтымов, Л.Д. Опульская, В.Е. Хализев, П.П. Громов, Л.И. Ерёмина, В.Д. Днепров, О.В. Сливицкая. По аналогии с термином Чернышевского «диалектика души» В.И. Порудоминский ввел понятие «диалектика тела» толстовских персонажей. Но данная особенность художественного метода Толстого учеными скорее отмечается и осмысляется в рамках другой научной проблематики, нежели исследуется как отдельная тема. Работы же В.И. Порудоминского, Л.М. Шелгуновой, Н.С. Манаева, В.Е. Хализева, В.Д. Днепрова, Ю.А. Рубичевой посвящены конкретно пластическим/жестовым особенностям толстовских героев, но представляют собой небольшие статьи, написанные преимущественно на материале романов «Война и мир» и «Воскресение».
Предметом данной работы стал роман «Анна Каренина» и его невербально-пластическая составляющая, которая изучена явно недостаточно. Объектом исследования явилась невербально-пластическая сфера в творчестве Толстого, ее истоки и своеобразие.
Интерес к роману «Анна Каренина» обусловлен и тем, что в 1870-е годы психологическая манера писателя в изображении литературного героя существенно меняется, поскольку меняется его взгляд на человека и мир. Некоторые исследователи приходят к выводу, что метод «диалектики души» начиная с 70-х годов в творчестве писателя видоизменяется.
Л.Д. Опульская полагает, что в поздних произведениях Толстого – «это всегда человек, застигнутый катастрофой, находящийся в периоде кризиса, ломки», что на первый план выходит не «“диалектика души” с ее “подробностями чувств”, пространными внутренними монологами и диалогами, снами, воспоминаниями, а, употребляя выражение самого Толстого, “душевная жизнь, выражающаяся в сценах”»[6]. С.Г. Бочаров также отмечает, что в «Анне Карениной» «на смену эпической рассредоточенности анализа приходит концентрация <…> с укорочением “диалектики души” и ее драматизацией (переломы, разрывы, кризисы)», что более полно метод «диалектики души» проявился в романе-эпопее «Война и мир»[7]. Наиболее радикальна точка зрения О.Н. Осмоловского, который считает, что в романе «Анна Каренина» писатель вообще отказывается от принципа «диалектики души». По мнению исследователя, Толстой «уже не воспроизводит всего хода душевного потока, а концентрирует психологический анализ на кризисных процессах сознания»[8]. Толстовский интерес к «текучести» человека сменяется интересом к его «психической природе, диалектике полярных сил сознания»[9].
Исследователями абсолютно верно отмечается, что душевные переживания героя в романе «Анна Каренина» во многом раскрываются через косвенный психологизм, пластические характеристики. Многие переживания персонажа подаются в виде намека, уходят в психологический подтекст, а не изображаются прямым аналитическим способом через внутреннюю речь, что в большей степени свойственно героям романа-эпопеи «Война и мир».
Актуальность представленной работы обусловливается тем, что ранее не проводилось целостного анализа невербально-пластического поведения героев романа «Анна Каренина». Исследователи, говоря о косвенных, пластических характеристиках, жестах, позах, мимических выражениях персонажей, часто рассматривают их в рамках одной сцены (причем в большей степени на материале романа «Война и мир»), упуская из виду их «сцепленность», взаимозависимость, логику развития в контексте всего произведения (что особо значимо для романа «Анна Каренина»). Не раскрыта также многофункциональность и лейтмотивность невербально-пластических элементов в данном произведении.
Научная новизна заключается в целостном анализе романа Толстого «Анна Каренина» с точки зрения выявления в нем значения невербально-пластического аспекта в соотношении с его идейно-художественной концепцией.
Цель работы – выявить истоки и своеобразие невербально-пластической сферы изображения человека в творчестве Толстого и ее роль в художественном мире романа «Анна Каренина». Для этого нужно было решить следующие задачи:
– опираясь на работы критиков и историков литературы, прояснить специфику творческого метода Толстого;
– сопоставить творческие принципы писателя с творческими поисками его предшественников и современников;
– показать многофункциональность невербально-пластической сферы в художественном мире Толстого;
– выявить соотнесенность невербально-пластического и мыслительного начал в романе «Анна Каренина».
Помимо романа «Анна Каренина», материалом диссертации явились романы «Война и мир», «Воскресение» и другие произведения Толстого, а также письма и дневники писателя; «Мертвые души» Н.В. Гоголя и «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова; работы Ч. Дарвина, И.М. Сеченова, так или иначе соотносящиеся с проблематикой диссертации.
Методологической базой послужили теоретико-литературные и историко-литературные труды исследователей (Л.Я. Гинзбург, В.Е. Хализева, С.Г. Бочарова, Ю.М. Лотмана, П.П. Громова, А.Б. Есина, И.В. Страхова и др.), посвященные проблеме психологизма и невербально-пластической составляющей художественного текста, принципы историко-генетического и типологического методов, некоторые идеи невербальной семиотики.
Диссертация строится по принципу от частного к общему, то есть от единичного невербально-пластического элемента к осмыслению целостного комплекса «диалектики тела» и невербально-пластического поведения литературного героя в романе «Анна Каренина».
Теоретическая значимость исследования состоит в разработке представлений о многообразии проявлений невербально-пластической сферы, характере ее связи с психологическим и мыслительным (художественно-концептуальным) началами произведения.
Практическая ценность исследования заключается в том, что его результаты могут найти применение в процессе разработки общих и специальных учебных курсов и семинаров по русской литературе XIX века, в спецкурсах, посвященных творчеству Л.Н. Толстого. Материалы и положения диссертации также могут быть использованы при дальнейшем изучении творчества Толстого и других писателей в невербально-пластическом аспекте.
Положения, выносимые на защиту:
1. Синтез изобразительной (невербально-пластической) сферы и психологизма – характернейшее свойство художественного мира Толстого;
2. Названный синтез есть результат свойственного Толстому видения мира и его ориентации на предшествующую культурную и литературную традицию (в данном случае особенно значим художественный опыт М.Ю. Лермонтова и Н.В. Гоголя);
3. Невербально-пластическая сфера в творчестве Толстого многофункциональна (то есть одновременно служит различным творческим установкам: от жизнеподобия – до психологизма и создания «лабиринта сцеплений» в романе «Анна Каренина»);
4. Невербально-пластическая сфера, ее семантика неразрывно связана с художественной концепцией (мыслительным/идейным началом) романа «Анна Каренина»;
5. Наряду с термином «диалектика души» (в том случае, когда он замкнут на внутреннюю речь персонажа) есть основания шире пользоваться термином «диалектика тела»/«телесное поведение» толстовских персонажей.
Соответствие содержания диссертации паспорту специальности, по которой она рекомендуется к защите. Диссертация соответствует специальности 10.01.01 «Русская литература». Диссертационное исследование выполнено в соответствии со следующими пунктами паспорта специальности: пункт 3 – история русской литературы XIX века (1880 – 1890-е годы); пункт 8 – творческая лаборатория писателя, индивидуально-психологические особенности личности и ее преломления в художественном творчестве; пункт 19 – взаимодействие литературы с другими видами искусства.
Апробация работы. По проблематике работы сделаны доклады на конференциях: межвузовских («Молодая наука в классическом университете», Иваново, 2005 – 2008; «Малые жанры в русской и зарубежной литературе: вопросы теории и истории», Иваново, 2005, 2007), всероссийских («Методические чтения памяти В.П. Медведева», Иваново, 2006) и международных («Поэтика и лингвистика», Тверь, 2006; «XXXI Международные Толстовские чтения, посвященные 180-летию со дня рождения писателя», Тула, 2008).
Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и Библиографического списка.
Основное содержание работы
Во Введении обосновываются правомерность темы диссертационного исследования, его актуальность, новизна, формулируются цель, задачи, положения, выносимые на защиту, определяются объект и предмет изучения, его методология и методика, характеризуется степень разработанности вопроса.
Первая глава «Синтез изобразительного и психологического в творчестве Толстого: истоки и своеобразие» посвящена осмыслению взаимосвязи названных начал, их генезису и специфике.
«Реальность» толстовских художественных произведений вещно-пластична, поскольку писателем очень тщательно и детально прорабатываются каждый жест, вещь, аксессуары одежды и в целом окружающая обстановка, в которую попадает литературный герой. Во многом на формирование такого стиля в изображении действительности и человека повлияло его увлечение пластическими видами искусства: живописью и скульптурой (достаточно вспомнить детали визуального портрета Анны Карениной – ее полные точеные плечи цвета слоновой кости, округлые руки с тонкою крошечною кистью и т.п.); сотрудничество с художниками М.С. Башиловым, Л.О. Пастернаком (которые в содружестве с писателем создавали иллюстрации к образам его литературных героев), И.Н. Крамским, И.Е. Репиным, Н.Н. Ге и др. В главе также приводятся дневниковые записи – раздумья писателя о принципах и законах изображения уже в словесном творчестве, то есть рисования при помощи слов(а). В связи с этим особый акцент ставится на осмысление преемственности Толстого в сфере словесной пластики, в частности литературного опыта Гоголя (поэма «Мертвые души»). Отметим: говоря о специфике изобразительного (предметного) начала в литературе, следует учитывать, что слово является конвенциональным (условным) знаком и не похоже на предметы, им обозначаемые, словесные картины в отличие от живописных, скульптурных, сценических являются невещественными[10], гоголевские же и толстовские персонажи, в чем проявилось литературное своеобразие данных писателей, апеллируют именно к зрению читателя (Д.С. Мережковский отметил: «…у Толстого мы слышим, потому что видим»[11] ).
Схожесть пластических принципов Гоголя и Толстого в достижении визуально-индивидуального изображения, запоминающегося образа персонажа отмечена А. Белым, который писал: «Лев Толстой широко применил способ Гоголя, заменил характеристику жестом-рефреном (курсив мой. – А.Л.); у каждого из героев – свой жест; остроту стилизации, гиперболизм жеста Гоголя он умягчил; онатураленный жест стал круглее и мягче; Толстой сделал гибким его, омногообразив вариациями…»[12]. Например, в «Мертвых душах» при описании Манилова повторяются его приятные улыбки, прищуренные глаза, бесконечно долгие рукопожатия; при изображении Плюшкина не раз упоминается его телесное движение «жевал губами» и т.п. Ср.: в «Анне Карениной» повторяются улыбки Облонского; описания худых, костлявых рук Долли; правдивые глаза/взгляд Кити Щербацкой и др. Таким образом, Толстой, подобно Гоголю, не просто отмечает ту или иную телесную подробность литературного героя, а акцентирует на ней внимание (на уровне повторов). Такой подход писателей во многом связан со стилевыми особенностями изображения литературного героя в действии: важное место отводится разговорам/диалогам и вместе с тем телесным движениям/поведению лиц в их сиюминутном (непосредственно на глазах у читателя, «здесь и сейчас») выражении. Отметим, что многие современники Толстого не принимали такое внимание к мелочам/телесным приметам в построении образа персонажа, считая это новым этапом «натуральной» изобразительности (К.С. Аксаков), «неопрятностями» грубого переизбыточного натурализма (К.Н. Леонтьев). Отчасти телесная детализация рассматривается ими в русле ни к чему не ведущей натуралистической подробности (что оспаривается диссертантом на протяжении всей работы).
Пластические характеристики, акцентировка тех или иных телесных примет/поведения у Гоголя и Толстого играют значительную роль при воссоздании не только пластически-зримого, но и неоднозначного, «крутящегося», противоречивого образа персонажа. Например, в «Мертвых душах» при описании внешности/визуального портрета Собакевича неоднократно повторяется, что он походил на медведя, был неповоротлив, неуклюж. Но каким бы ни казался Собакевич на первый взгляд (дубовато-неповоротливым, неуклюжим), в нужный момент он проявляет себя как ловкий и хитрый медведь, «который уже побывал в руках, умеет и перевертываться». И именно в самый ответственный момент при купле-продаже мертвых душ, когда изворотливый Чичиков позабыл «приберечься», он наступает ему на ногу, а в лист о купле-продаже вписывает Елизавету Воробей – бабу, в которой Чичиков не нуждался, поскольку скупал мертвые души только лиц мужского пола. Чичиков попеременно изображается в поэме то в своих «светских», показных манерах (фиксируются его вежливые поклоны и раскланивания несколько набок, пожатия рук и поцелуи), то во вполне обычных и заурядных, не чуждых ни одному человеку (чихает, сморкается, потирает глаза, зевает). Образ Чичикова также строится на некотором контрасте, предстает с лицеприятной и нелицеприятной стороны; как и Собакевич, Чичиков поворачивается к читателю разными своими сторонами.
Персонажи Гоголя в «Мертвых душах» раскрываются не столько через экспозиционный статичный внешний портрет (для Толстого он в целом нехарактерен), сколько через их изображение в действии, телесном поведении (вскрывается их поведенческая противоречивость). Гоголем проводится мысль, что людям в социальных взаимоотношениях свойственно не быть, а казаться, играть те или иные поведенческие роли, что проявляется и в их телесной манере поведения (причем в поэме это принимает гипертрофированные формы). Таким образом, в «Мертвых душах» далеко не всегда срабатывает широко распространенная в тот момент в писательской среде методика И.К. Лафатера (автора знаменитого «Эссе по физиогномике»), суть которой в определении характера человека посредством его внешности/тела. Ср.: в романе «Герой нашего времени» Лермонтова при описании портрета Печорина создается впечатление, что «считывается» его характер, отмечается, что он не размахивал руками и это верный признак некоторой скрытности характера; глаза его не смеялись, когда он смеялся, что есть признак или злого нрава, или постоянной грусти и т.п. Толстой (совпадая с опытом Гоголя в изображении поведенчески противоречивого персонажа) в «Анне Карениной» также, выделяя те или иные доминантные пластические характеристики героев по ходу развития произведения (на уровне постконтекста), обыгрывает их, высвечивая разные стороны характера. Например, такая устойчивая телесная примета Стивы Облонского, как улыбка, может характеризовать его как жизнелюбца, добродушного, веселого, легкомысленного и безалаберного человека, но также и как светски-хитрого дипломата. Те черты во внешности Вронского, которые поначалу характеризуют его как твердого человека, постепенно будут соотноситься Толстым уже с нетвердостью и неуверенностью (более подробно об этом идет речь во второй главе диссертации). Но следует учитывать, что невербально-пластическое изображение литературного героя в противоречиях органично соединяется у Толстого с психологизмом. В.В. Виноградов отмечал, что Гоголь без всякой психологической перспективы разработал технику комического жеста. На нее опирались последующие литературные стили, в том числе и Толстого, «но Льва Толстого интересовали те осложненные семантические возможности индивидуального выражения, которые крылись в эмоционально-смысловой сфере мимики, жеста, поз и движений как своеобразной системе экспрессивного языка, отражающей душевную жизнь»[13]. Толстовский психологизм во многом связан с усвоением традиций мировой литературы, и особенно прозы Лермонтова, который в романе «Герой нашего времени» акцентирует внимание на психологии межличностных взаимоотношений людей (любовь, дружба). Лермонтов воссоздает психологию чувств, эмоций в их тесной взаимосвязи с телесными проявлениями, которые носят симптоматический характер, напрямую вскрывают внутреннее душевное состояния персонажа (исключение отчасти может составить Печорин). Это особенно видно в отношении Печорина к Мери, когда он избирает тактику наблюдения за ее невербальным поведением (в итоге образ Мери предстает в романе во внутренней динамике, изображенной через внешние приметы). Преследование Анны Вронским также основывается на его «считывании» с ее лица душевных переживаний. Внутренние переживания героев Толстого в «Анне Карениной» подаются на уровне «диалектики тела»: эмоциональная холодность Каренина перерастает в его прямую физиологическую болезненность и телесную незащищенность перед обществом; страстность Анны трансформируется в нервическую поспешность и т.п. В связи с этим диссертант апеллирует к понятию «психофизиология толстовского персонажа» – синтезу «диалектики внутреннего» и «диалектики телесного». В связи с этим в главе выявляется влияние современной науки на творчество писателя, в частности трудов Ч. Дарвина и И.М. Сеченова, где ставится вопрос, волнующий на тот момент и самого Толстого: «Есть ли граница между психическими и физиологическими явлениями и где она?» («Анна Каренина»). Названные ученые высказывают мысль, что чувства и эмоции человека неизбежно приводят его к определенным телодвижениям и мимическим выражениям.
В романе Лермонтова проводится также мысль, что язык чувств/эмоций – это особый язык, тяготеющий к телесным, а не к речевым проявлениям. В толстовском творчестве тоже огромную роль играет «язык тела» (экспрессивный язык) при изображении взаимоотношений, проницательном понимании персонажами друг друга. В данной главе осмысляются также дневники и произведения Толстого с его раздумьями о значительной роли невербального взаимодействия между людьми.
Толстовское творчество вбирает в себя и перерабатывает весь предшествующей литературный опыт (в частности, Гоголя, Лермонтова), но при этом писатель уже идет своим, отличным от предшественников путем. Так, в романе «Анна Каренина» осмысление сложных жизненных противоречий, порой неразрешимых и трагических, достигается за счет изображения многопланового/многомерного персонажа. Герои раскрываются в сложном синтезе внешних и внутренних проявлений, бытовые и социальные обстоятельства часто переплетаются, соединяются с интимно-любовными, межличностными взаимоотношениями.
Вторая глава – «Значение невербально-пластического аспекта в художественной концепции романа “Анна Каренина”».
В известном письме к Н.Н. Страхову Толстой отмечал, что при написании романа «Анна Каренина» им руководила «потребность собрания мыслей, сцепленных между собой», добавляя при этом, что само сцепление «составлено не мыслью <…>, а чем-то другим, и выразить основу этого сцепления непосредственно словами никак нельзя; а можно только непосредственно – словами описывать образы, действия, положения».
В этой главе выявляются смысловые связи в романе «Анна Каренина» с учетом невербально-пластического (изобразительного) аспекта произведения, причем показано, что мыслительное часто уходит в подтекст изобразительного.
Глава состоит из трех параграфов. Первый носит название «Сон жизни» и посвящен Стиве и Долли Облонским, в центре внимания второго параграфа – «Трагический круг жизни» – Анна, Вронский и Каренин, а третьего – «Линия жизни» – Кити Щербацкая и Константин Левин. Названия параграфов выбраны неслучайно, поскольку в «Анне Карениной» Толстой перемешивает, тасует, «отзеркаливает», связывает друг с другом разные судьбы героев, которые появляются каждый со своей правдой, но при этом объединяются общими темами. Одна из главных – та, что связана с «мыслью семейной», пересекается с темами любви и страсти, заблуждения и прозрения, вины и невиновности, отмщения/наказания и прощения, привычности и непривычности жизни, трагизма и жизнеутверждения, духовного, нравственного выбора и в целом свободы выбора в жизни человека и др. (тематические параллели выстраиваются в произведении по принципу антитезы). Данные темы выявляются и осмысляются при помощи анализа невербально-пластической сферы романа.
Для вышеназванных героев были выбраны наиболее репрезентативные мотивы с точки зрения их идейного/смыслового воплощения в произведении с учетом невербально-пластических характеристик. В сюжетной линии Облонских все темы подчинены сну жизни, то есть заблуждениям жизни, в линии Анны, Вронского и Каренина – трагической безысходности (кругу), в линии Левина – жизнеутверждению, жизненной линии/пути. Столь последовательное внимание к соотношению художественной концепции (лабиринту сцеплений романа) и его невербально-пластической составляющей проявлено впервые.
Разделение на параграфы, их названия («Сон жизни», «Трагический круг жизни», «Линия жизни») позволили наиболее наглядно вскрыть и смысловую многослойность, разные смысловые пласты произведения. Причем параграфы стоит рассматривать не автономно, а во взаимосвязи, поскольку лабиринт сцеплений в «Анне Карениной» организуется таким образом, что ни одна мысль, смысловой мотив не получают однозначного прямолинейного развития, а как бы замыкаются, переливаются, взаимодополняются: «…своды сведены так, что нельзя заметить, где замок» (Л. Н. Толстой). Поэтому трагизм в романе, показанный через историю жизни Анны Карениной, не становится абсолютом, а пересекается с жизнеутверждающим началом – линией Константина Левина/Кити (в этом смысле роман строится по принципу тени /трагизма и света/ жизнеутверждения); мотив сна жизни, ярко представленный через образ Стивы Облонского, противопоставлен прозрению – Долли Облонской, а также Анны, Каренина, Вронского, что еще больше определяет их трагическую безысходность, замкнутость жизненного круга.
При осмыслении невербально-пластического аспекта «Анны Карениной» было выявлено, что Толстой выходит на изображение сложных психических процессов человеческого восприятия (восприятие персонажем самого себя, среды и окружающих), которые порождают надломы и кризисы в сознании героев. Через диалектику тела, их телесное поведение в диссертации также раскрывается «диалектика полярных сил сознания» (формулировка О.Н. Осмоловского). Такой подход Толстого в изображении психологии человека во многом продиктован веяниями науки его времени. И.М. Сеченов в своих трудах проводит мысль, что человеческое сознание во многом складывается из совокупности тех или иных ощущений и в целом процессов восприятия. Ср. в романе «Анна Каренина» в споре с Кознышевым профессор из Харькова замечает: «…ваше сознание бытия вытекает из совокупности всех ощущений. Вруст даже прямо говорит, что, коль скоро нет ощущения, нет и понятия бытия». Писатель напрямую выходит на осмысление устройства человеческой психики, на характер психически-эмоциональных реакций (то есть вскрывает сами принципы, невидимые пружины, которые запускают психические механизмы), где особую значимость приобретает осмысление человека в его духовно-материальном воплощении/взаимосвязи.
Проведенный анализ романа «Анна Каренина» дает возможность говорить о многофункциональности, лейтмотивности и в целом громадной значимости в нем невербально-пластической составляющей, что выражается в следующем:
1. Создается пластическая зримость, визуальный образ неповторимой индивидуальной внешности персонажа, раскрывается невербальная манера (стиль) его поведения и общения (за счет акцентировки, на уровне повторов, телесных примет/телодвижений).
2. Появляется эффект жизнеподобия: ощущение плотско-телесного присутствия персонажа в произведении, его душевно-эмоционального прожития в режиме реального времени – «здесь и сейчас», что преимущественно изображается в кратковременных психических процессах через диалектику тела/телесное поведение персонажей.
3. Толстовский герой подается во взаимодействии, взаимоперетекании внешнего и внутреннего, как бы на уровне психофизиологии. Чаще всего это происходит по принципу: персонаж воспринял (увидел/услышал) получил внутренний отклик (эмоцию/чувство) неосознанно/осознанно выразил на невербальном (вербальном) уровне. Например, новое восприятие старой жизни/мужа, а вместе с тем и начало внутреннего надлома (кризиса) сознания Анны после встречи с Вронским изображается через негативное восприятие внешности (ушей) Каренина; отсутствие внутренней рефлексии Облонского на упреки жены в измене подается через его привычную улыбку, которая свидетельствует, что в сознании героя ничего не меняется. В романе «Анна Каренина» (как и во всем творчестве) писатель отходит от условности жеста/телесности в литературе, ему важно изобразить внутреннюю энергетику, индивидуальность того или иного героя, особенности его чувственно-конкретного восприятия мира, других персонажей. Все сцены романа эмоционально наполнены.
4. Возникает телесная герменевтика, то есть высвечиваются черты характера персонажа, заставляющие воспринимать его в определенном ключе. Писателем, несомненно, даются те или иные отличительные телесные черты персонажей, раскрывающие их психотип/характер, однако не всегда через телесность персонажа можно напрямую трактовать его суть. Это связано с тем, что за счет повторов одна и та же телесная примета в разных романных ситуациях может обрастать семантическими оттенками. Толстовская герменевтика тела в «Анне Карениной» нацелена не на однозначную трактовку героя, но, главным образом, на осмысление его в многоплановости, неоднозначности, противоречивости, динамике.
5. Для выявления динамики невербально-пластической сферы романа ее следует рассматривать не только на микроуровне, или, говоря языком Толстого, «мелочности» (в отдельных сценах романа), но и на макроуровне, в «генерализации» (в сцепленности, взаимозависимости, подразумевающей художественную логику развития всего произведения). Невербально-пластическая сфера романа «Анна Каренина» движется, изменяется, а вместе с этим (что видно на уровне постконтекста) развивается многоплановый характер героя, движется содержательная, концептуальная сторона произведения. Раскрывая герменевтику тела, изображая психофизиологические реакции литературных героев, Толстой тонко, иногда на уровне символики, увязывает их с концептуальной основой произведения. Например, пожатие рук Кити и Левина символизирует скрещение их линий жизни, обретение общего жизненного пути. Анна же пожимает руку и Вронскому (в сцене их сближения), и Каренину (на скачках после падения Вронского), что символизирует трагическую безысходность, скрещение линий жизни одновременно с супругом (нравственный долг) и любовником (преступная связь). По меткому замечанию Д.С. Мережковского, «Анна гибнет вовсе не потому, что изменила мужу для любовника, как всем и ей самой кажется, а наоборот – именно потому, что хочет и не может изменить ни мужу для любовника, ни любовнику для мужа, и остается верной обоим…»[14]
6. Невербально-пластические элементы особенно значимы в ситуациях общения/разобщения, взаимодействия персонажей. Разобщение в романе «Анна Каренина» часто результат неверного «считывания», восприятия невербальных реакций друг друга. Таким образом, на первый взгляд, это еще один аргумент в пользу тех, кто воспринимает роман «Анна Каренина» как «роман-трагедию» (поскольку никто не может понять друг друга). Но здесь нужно видеть, что невербальные/психофизиологические реакции героев также часто, наоборот, способствуют их проницательному угадыванию, пониманию друг друга. На наш взгляд, в романе проводится мысль (что отменяет его истолкование как произведения о всеобщем непонимании), что взаимопонимание людей часто осуществляется не посредством рационального словесного общения, а на невербально-пластическом уровне, что особенно заметно при изображении взаимоотношений Кити и Левина.
7. Невербально-пластическая сфера пронизывает и композиционный уровень произведения. Композиционную структуру романа «Анна Каренина» критики и современные исследователи часто разделяют на сюжетные линии Анны Карениной и Константина Левина. Мы предлагаем обратить внимание, что в данном произведении присутствует и пластическая композиция, которая осуществляется за счет своего рода «рифмовки», соотнесенности друг с другом различных, иногда далеко отстоящих друг от друга невербально-пластических элементов. Например, Анна и Стива в романе совершают одинаковое телодвижение – втягивают голову в плечи, но в случае с Анной это полное раскаяние перед мудростью небес, а у Стивы же это сиюминутные реакции, отчасти лицедейство. Кроме того, при изображении Анны невербально-пластические элементы (изобразительность) подчинены пластическому рисунку трагического круга, а при изображении Левина пластическому рисунку линии.
Писательский гений Толстого в «Анне Карениной» проявился в удивительной гармонии невербально-пластических средств, соответствующих художественной концепции романа.
В Заключении подводятся основные итоги исследования.
Основные положения диссертации отражены
в следующих публикациях:
- Лебедева А.В. Семантика невербальных компонентов в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина»: ситуация общения // Личность. Культура. Общество. М., 2008. Т. 10. Вып. 5/6 (44/45). С. 471 – 475 (0,4 п.л.).
- Лебедева А.В. Семантика приветствия и прощания в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина» // Вестник Костромского государственного университета. Кострома, 2010. Т. 19, № 2. С. 135 – 139 (0,4 п.л.).
- Лебедева А.В. Улыбка как способ характеристики персонажа в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина» // Молодая наука в классическом университете: Материалы докладов научных конференций фестиваля студентов, аспирантов и молодых ученых: В 8 ч. Ч. 6: Русская словесность: текст и контекст. Иваново, 2005. С. 13 (0,1 п.л.).
- Лебедева А.В. Говорящее молчание в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина» // Проблемы школьного и вузовского анализа литературного произведения в жанрово-родовом аспекте: теория, содержание, технологии: Сборник научно-методических статей. Иваново, 2006. С. 115 – 122 (0,5 п.л.).
- Лебедева А.В. Любовное объяснение в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина» // Малые жанры: теория и история: Сборник научных статей. Иваново, 2006. С. 87 – 95 (0,6 п.л.).
- Лебедева А.В. Речь героя и ее невербальное сопровождение в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина» // Поэтика и лингвистика: материалы научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Р.Р. Гельгардта. Тверь, 2006. С. 54 – 55 (0,13 п.л.).
- Лебедева А.В. О невербальных компонентах в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина» // Вестник молодых ученых ИвГУ: приложение к журналу «Вестник Ивановского государственного университета». Вып 6. Иваново, 2006. С. 108 – 110 (0,2 п.л.).
- Лебедева А.В. Невербальные аналоги этикетных речевых жанров в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина» // Молодая наука в классическом университете: Материалы докладов научных конференций фестиваля студентов, аспирантов и молодых ученых: В 8 ч. Ч.6: Русская словесность: текст и контекст. Иваново, 2008. С. 42 – 43 (0,13 п.л.).
- Лебедева А.В. О невербальном поведении героев романа Л.Н. Толстого «Анна Каренина» // Толстой – это целый мир: материалы XXXI Международных Толстовских чтений, посвященных 180-летию со дня рождения Л.Н. Толстого: В 2 ч. Ч. 1. Тула, 2008. С. 227 – 232 (0,4 п.л.).
[1] Чернышевский Н.Г. Детство и отрочество. Военные рассказы графа Л.Н. Толстого // Л.Н. Толстой в русской критике: сб. ст. М., 1960. С. 90 – 92.
[2] Страхов И.В. Психологический анализ в литературном творчестве: в 2 ч. Саратов, 1973. Ч. 1. С. 4.
[3] Там же.
[4] Анненков П.В. О мысли в произведениях изящной словесности // Русская эстетика и критика 40 – 50-х годов XIX века. М., 1982. С. 343.
[5] Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М., 1995. С. 109.
[6] Опульская Л.Д. Психологический анализ в романе «Воскресение» // Толстой-художник.: сб. ст. М., 1961. С. 316.
[7] Бочаров С.Г. Толстой и новое понимание человека. «Диалектика души» // Литература и новый человек. М., 1963.
[8] Осмоловский О.Н. Проблема жанра и структуры характера романа Л. Толстого «Анна Каренина» // Вопр. лит. 1978. № 1. С. 91.
[9] Осмоловский О.Н. Принципы познания и изображения человека в романе Л. Толстого «Анна Каренина» // Филол. науки. 1978. № 3. С. 6.
[10] См. об этом подробнее: Хализев Е.В. Теория литературы. 4-е изд., испр. и доп. М., 2005. С. 107 – 108.
[11] Мережковский Д.С. Указ. соч. С. 109.
[12] Белый А. Мастерство Гоголя. М., 1996. С. 180.
[13] Виноградов В.В. О языке Толстого // Избранные труды. Язык и стиль русских писателей от Гоголя до Ахматовой. М., 2003. С. 253.
[14] Мережковский Д.С.Указ. соч. С. 324.
