Трансформация социальной структуры общества в контексте социологии воображения
На правах рукописи
Дугин Александр Гельевич
Трансформация социальной структуры общества в контексте социологии воображения
22.00.04 – Социальная структура, социальные институты и процессы
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора социологических наук
Ростов-на-Дону – 2011
Работа выполнена в ФГАО ВПО «Южный федеральный университет»
| Официальные оппоненты: | доктор социологических наук, профессор Гуськов Игорь Александрович, доктор социологических наук, профессор Попов Александр Васильевич доктор социологических наук, профессор Хунагов Рашид Думаличиевич |
| Ведущая организация: | Южнороссийский филиал Института социологии РАН |
Защита состоится «01» июля 2011 г. в 10.00 на заседании Диссертационного совета Д 212.208.01 по философским и социологическим наукам в Южном федеральном университете (344006, г. Ростов н/Д, ул. Пушкинская, 160, ИППК ЮФУ, ауд. 34).
С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Южного федерального университета (344006, г. Ростов н/Д, ул. Пушкинская, 148).
Автореферат разослан «30» июня 2011 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета А.В. Верещагина
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Современное российское общество находится в состоянии бурно протекающих трансформаций, которые затрагивают не только правовую, административную, государственную, политическую сферы, но и основы коллективной психологии, культурные устои, ставшие привычными социальные стереотипы и установки. Модернизация экономики, политики, новые открытия в сфере технологий и массовых коммуникаций приводят к ускоренному видоизменению многих ранее казавшихся незыблемыми социальных структур. Развитие сферы информатики и виртуальных сред приводят к возникновению новых социальных процессов – таких как становление сетевого общества, изменение архитектуры социального пространства, ускорение социального времени и т.д. Эти небывалые изменения протекают на фоне интенсивной глобализации, повышения уровня открытости стран и обществ в международной сфере, масштабной и разновекторной экономической интеграции, бурного развития гражданского общества в транснациональном масштабе. На наших глазах рушатся старые границы (политические, экономические, социальные, культурные, психологические, административные) и возникают новые политические и социальные структуры, где действуют новые акторы и складываются новые парадигмы социального бытия.
Корректное научное осмысление динамики социальных изменений требует не только интенсивного отслеживания и корректного анализа этих процессов, но поиска новых – в первую очередь, социологических – методик и теорий, способных адекватно описать и истолковать природу этих изменений. Новая социальная реальность, складывающаяся на наших глазах, требует новых форм ее осознания, интерпретации и понимания.
Происходящие в российском обществе, а также в глобальном обществе в целом, фундаментальные социологические трансформации, развертываются на фоне стремительного устаревания классических научных социологических подходов, основанных, в той или иной степени, на классических идеологиях. В XXI веке все три основные классические идеологии – либеральная, марксистская и националистическая – все больше демонстрируют свою ограниченность и присущие им внутренние противоречия. Это ставит научную общественность перед перспективой поиска новых базовых парадигм научного исследования, выходящих за пределы устоявшихся клише в самой социологической науке – будь то либеральная (англосаксонская и, преимущественно, американская) или социально ориентированная (европейская и, особенно, французская) модели, не говоря уже о «социологии» на националистическом основании (характерной для Германии и Италии 1920-х-1930-х годов).
Необходимостью выработки нового социологического инструментария для корректной интерпретации изменения социальных структур, процессов и эволюции институтов в обществе ХХI века, а также стремлением открыть для российского научного сообщества новые социологические методологии и теории, как нельзя лучше подходящие для анализа сложнейших общественных перемен, и вызвано написание данной диссертации.
Тема данного исследования выбрана с целью изучить социальные структуры и их трансформации с помощью научно-методологического арсенала социологии воображения. Для этого автор предлагает развернутую демонстрацию релевантности применения арсенала категорий и методологий социологии воображения для корректного научного анализа современного общества, в том числе и российского. Ее актуальность обоснована потребностью в новых методиках осмысления принципиально новых социальных процессов с учетом стремительно меняющихся парадигмальных подходов в социологической науке и самой социальной реальности.
Степень научной разработанности темы. «Социология воображения» и ее теоретико-методологические аспекты в первую очередь связаны с трудами известного французского социолога Жильбера Дюрана, который разработал стройную структурную теорию «антропологического воображения». Работы Ж. Дюрана, практически неизвестные российскому научному сообществу, представляют собой наиболее обстоятельную базу для данного диссертационного исследования и вводятся в оборот российской научной общественности впервые.
Важнейшим теоретическим источником «социологии воображения» являются труда французского историка науки Гастона Башляра[1], который показал роль воображения в разработке научной картины мира и представлений о структуре материи. Классическая школа французской социологии (Э.Дюркгейм, М.Мосс, Л.Леви-Брюль, Л.Дюмон, Ж.Гурвич и т.д.) интегрирована в «социологию воображения» через сферу исследования структур «коллективного сознания» (Э.Дюркгейм) и «тотальных социальных фактов» (М.Мосс), а также в сегменте изучения социальных систем архаических обществ. Тотальность общества (эксплицитная в архаических племенах, и имплицитная в обществах Модерна) служит главной теоретической основой «социологии воображения» и соответствует «тотальности» самого воображения (социологически понятого). Особую роль в разработке «социологии воображения» сыграли труды французского социолога Р.Бастида[2], исследовавшего роль воображения и базовых социальных образов в обществе Бразилии.
Структуру воображения исследовали (каждый со своей стороны) такие классики современной философской мысли как Н.Гартман, Э.Гуссерль, Г.Гадамер, Э.Жильсон, Э.Кассирер, М.Мерло-Понти, Ж.-П.Сартр, М.Хайдеггер, П.Тейар де Шарден. При этом именно феноменологический подход (от Гуссерля до Хайдеггра и хайдеггерианцев) оказал на социологию воображения наибольшее влияния, поскольку тяготел к приданию сфере воображаемого самостоятельного онтогносеологического статуса.
Большим значением для социологии воображения обладают работы психоаналитиков, занимавшихся проблемой воображения с психологической точки зрения. Здесь следует выделить труды М.Бонапарт, Ж.Босетти, М.Давида, Ж.Лакана, З.Фрейда, К.Г.Юнга. Особенно следует выделить работы К.Г.Юнга, которого Ж.Дюран рассматривал как своего учителя. Теория «коллективного бессознательного» Юнга является той фундаментальной концептуальной основой, на которой строится собственно «социология воображения». Уточняя структуры «коллективного бессознательного», «социология воображения» приходит к своему главному методологическому инструментарию – к выделению в этом бессознательном трех групп символов и архетипов и двух режимов их функционирования.
Проблематика воображения в религиозном контексте исследовали историки религий М.Бубер, Р.Вильгельм, М.Гране, Ж.Дюмезиль, К.Кереньи, А.Корбен, Б.Малиновски, Р.Отто, П.Радин, Г.Шолем, М.Элиаде. Разработка исследователем исламской традиции Анри Корбеном концепции «имажиналя» на основе философского понятия исламской мистики «алам-аль миталь», ложится в основу базового представления о природе воображения (имажинэра) в «социологии воображения».
Больше значение придавали проблеме воображения представители философского и антропологического структурализма Р.Барт, А.Гелен, А.Греймас, К.Леви-Стросс, А.Лефевр, П.Рикер, К.Хюбнер, М.Шелер. Структурализм оказал на «социологию воображения» решающее влияние, дав основу научной парадигмы синхронного изучения общества одновременно на двух уровнях – на уровне социальной керигмы (Р.Бультман) и социальной структуры (П.Рикер).
Проблема «социологического воображения» стоит в центре внимания американского социолога Ч.Р. Миллза. Однако, надо заметить, что Миллз[3] имеет в виду объект, качественно отличающийся от того, что понимает под «социологией воображения» Ж.Дюран. В аналогичном Миллзу смысле использует этот термин современный польский социолог П.Штомпка[4]. По Миллзу, «социологическое воображение» это способность исследователя охватить взглядом большой масштаб социальных явлений и построить оригинальную гранд-теорию. То есть речь идет о вполне конкретном профессиональном свойстве ученых-социологов создавать научные системы социологических знаний с высокой степенью обобщения. Сама структура «воображения» специальному анализу при этом не подвергается и на все общество не проецируется.
Философские аспекты воображения ставит в центре своего творчества немецкий философ и социолог Дитмар Кампер[5], утверждавший самостоятельный онтологический статус воображения как базового движения человеческой психики.
Отдельные (чаще всего прикладные и технические) аспекты «социологии воображения» разрабатывалось также целой плеядой исследователей-социологов, продолжающих и развивающих идеи Ж.Дюрана в контексте многочисленных лабораторий и «Центров Изучения Воображения» (CRI в Гренобле и CERIES в Канаде,) -- Альберта Филипе Араухо, Паскаля Аше, Фернандо Паоло Баптиста, Альбертсия Беррио, Жоржа Бертена, Лисьяна Бойя, Франсуа Бонарделя, Коста де Борегара, Корина Браги, Пьера Брюнеля, Робера Вейля, Антуана Верьята, Симона Вьерна, Жан-Жака Вюненбюргера, Дельфин Грейе, Антуана ван Динтера, Брюно Дюборжеля, Клода-Жильбера Дюбуа, Жан-Пьера Дюрана, Патриса ван Еерзель, Ивана Пинтара Иванцо, Мишеля Казенава, Патриса Камбронна, Армана Колена, Мартина Ксиберраса, Патрика Легро, Габриэля Лефевра, Фридерика Моннейрона, Андреса Ортис-Осеса, Эрвина Панофски, Мишеля Паштер, Жан-Брюно Ренара, Луи Селье, Жан-Пьера Сиронно, Патрика Тaкусселя, Жоэля Тома, Кабена Филипа, Жерара Шандеса, Дианы Штайгервальд, Роса Чамберса, Годиньо Эльдер, Бернара д'Эспанья. Среди этих исследователей наиболее оригинальные концепции (воображение в социальной повседневности, новые коммунитарные группы, мифологии современных маргинальных течений и т.д.) развил социолог Мишель Мафессоли[6]. Чрезвычайно ценными являются практические полевые исследования Ива Дюрана[7], разработавшего на основании принципов «социологии воображения» специальную модель психологических тестов (Архетипический Тест из 9 пунктов – сокращенно AT.9) и подтвердившего строгую научность основных положений такого подхода на основании контент-анализа результатов многолетних экспериментов.
В русской философской традиции о воображении писали такие философы как Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, В.С.Соловьева С.Н. и Е.Н.Трубецкие, П.А.Флоренский, Г.Г.Шпет, В.Ф.Эрн, Н.О.Лосский, С.Л.Франк. К попыткам проникнуть в онтологию воображения можно отнести и свойственный этим философам интерес к образу Софии (софиология). Наиболее эксплицитно эта тема развивается в трудах Павла Флоренского[8], изучавшего, в частности, структуру сновидений.
Следует отметить огромный вклад отечественной науки в исследование проблем мифологии и мифологических структур, что является научной базой, на которой строятся концепции социологии воображения. В этой связи следует отметить труды В.Боцалева, В.Г.Боруховича, Я. Голосовкера, Ф.Ф.Зелинского, Т.Д.Златковской, В.В.Иванова, В.И.Иванова, А.Ф.Лосева, Е.М.Мелетинского, Ф.Г.Мищенко, А.Немировского, В.Я. Проппа, Рыбакова, А.Я.Сыркина, А.А.Тахо-Годи, В.Н.Топорова, И.Я.Фроянова, Ю.И. Юдина и др.
В отечественной социологии проблемой воображения (правда, без обращения к трудам Ж.Дюрана и его школы) приоритетно занимались М.С.Абольская, А. П. Буткевич, М.К.Горшков, В.И.Добреньков, В. В. Исаев, В. В. Кавторин, Б.В.Кондратьев, С.А.Кравченко, А.И. Кравченко, М.Ю. Лебединский, Л.М.Семашко, В. П. Цветкова, А. И. Юрьев.
Философские проблемы воображения в современной отечественной науке составляют область приоритетных интересов руководителя Центра онтологического исследования воображения при кафедре «Онтологии и теории познания» Санкт-Петербургского Государственного Университета Ю.М.Романенко, и группы близких к нему философов – В.П.Большаков, Ю.А.Бородина, М.И.Булгов, Т.Р.Давлекаева, А.Я.Кожурин. А.А.Кузьмин, С.В.Лидовская, О.Ю.Монахова, С.В.Никоненко, А.Б. Паткуль, А.В.Сербина, Е.Э.Сурова,, Р.А.Таран. Л.А.Харитонов, О.А. Чулков.
Изучение социологического воображения (в духе Ч.Р.Миллза) продолжаетт современный российский социолог С.А.Кравченко[9]. Однако, в целом, можно с уверенностью утверждать, что «социология воображения» представляет собой достаточно новое направление социологической мысли для отечественной науки, тем более в рамках изучения социальной структуры общества и специфики ее трансформации в современных, полных противоречий условиях, чем и обосновывается постановка исследовательской цели и задач в данной диссертационной работе.
Цель диссертационного исследования состоит в получении нового социологического знания в области исследования трансформации социальной структуры общества на различных этапах социального развития на основе методологии и потенциала «социологии воображения».
Для достижения указанной цели в диссертации ставятся следующие задачи:
1. Раскрыть потенциал «социологии воображения» как специальной отрасли социологического знания для глубинного измерения общества и его динамических характеристик.
2. Обосновать необходимость институционализации «социологии воображения» как новой гранд-теории».
3. Разработать многомерный методологический конструкт в рамках «социологии воображения» для исследования социальной реальности в различных режимах воображения.
4. Рассмотреть проблемы социологии времени и социальной морфологии пространства.
5. Показать методологический потенциал социологических идей Ж. Дюрана и других представителей «социологии воображения» для исследования социально-политических процессов.
6. Показать и использовать методологический потенциал «социологии воображения» при социологическом исследовании общества, начиная с архаики и заканчивая постмодерном.
7. Раскрыть возможности «социологии воображения» для исследования архаических и традиционных обществ, а также обществ эпохи модерна и постмодерна.
8. Раскрыть потенциал «социологии воображения» при социологическом изучении антропо-социальных структур.
9. Показать возможности «социологии воображения» при социологическом изучении трансформации антропо-социальных структур в контексте режимов воображения.
10. Показать методологический потенциал «социологии воображения» при исследовании социальной структуры российского общества.
11. Раскрыть возможности «социологии воображения» при изучении специфики трансформации социальной структуры российского общества.
12. Показать специфику и потенциал исследования социальных структур и социальных процессов в различных обществах, в том числе в российском, с помощью двойной герменевтики в парадигме «логос/мифос».
13. Выявить специфику русского коллективно-бессознательного и его влияние на социальную структуру российского общества
Объектом данного диссертационного исследования выступает социальная структура общества, рассмотренная одновременно в дуальной герменевтической перспективе: с точки зрения его рационального функционирования и с позиции его иррационального компонента.
Предметом исследования является процесс трансформации социальной структуры общества в контексте динамики общественного развития в рамках «социологии воображения».
Гипотеза диссертационного исследования. Новое и практически неизвестное в отечественной социологии направление «социологии воображения», представляющего собой развитое, устоявшееся и имеющее более чем пятидесятилетнюю историю направление в западноевропейской научной мысли, представляет собой релевантную многомерную методологию для решения конкретных социологических задач, в том числе и в областях, исследуемых классической и современной социологией (проблемы социальных структур и их трансформации, социальные типы обществ, парадигмы Премодерн-Модерн-Постмодерн и т.д.).
Потенциал «социологии воображения» в контексте использования ее методологии при исследовании социальной структуры российского общества определяется обращением к структурам бессознательного, констелляции символов и мифов для интерпретации социальных процессов, протекающих на современном этапе развития России.
Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования. Теоретическую основу исследования составили концепции социологии воображения, обосновывающие структуру, природу и параметры функционирования воображения как базового явления, предопределяющего развертывание социальных структур при конституировании социальной реальности и образов релаьности как таковой. Отправной точкой послужила теория имажинера как антропологического траекта (инстанции промежуточной между субъектом и объектом классической научно-философской топики Нового времени, взятой как нечто первичное и изначальное).
Методологическую основу исследования составил парадигматический подход к изучению социальных структур и логики их трансформации, соотносящий различные типы общественного устройства и историко-культурные циклы с топологией бессознательного (мифоса), что позволило предложить инновационную интерпретацию ключевых социологических проблем – в частности, объяснить генезис социальных систем, социальных темпоральностей и пространственных представлений в разных типах общества.
Парадигмальный подход, использованный в диссертационном исследовании, включает в себя следующие методы исследования:
- метод классической социологии (школа Э.Дюркгейма/М.Мосса), позволяющий исследовать общество как цельную систему;
- метод психологии глубин (школа К.Г.Юнга), интерпретирующий социокультурные установки, мотивации, процессы и институты через обращение к психоаналитической топике коллективного бессознательного;
- метод философской трактовки воображения как конститутивной инстанции в развертывании не только религиозных (А.Корбен), но и научных (Г.Башляр)представлений
- метод сравнительного религиоведения и социологии религии, исследующий наличие религиозных установок и поведенческих пэттернов в структурах даже секулярных и современных обществ (М.Вебер, М.Элиаде, М.Гране);
- метод двойной герменевтики, объясняющий социальные факты, процессы и структуры одновременно и на уровне их рационального значения и на уровне их мифологической психоаналитической функции (П.Рикер);
- дескриптивный метод, описывающий социокультурные и социологические процессы и структуры (Л.Дюмон, П.Сорокин);
- феноменологический метод, позволяющий рассмотреть социальные факты и явления вне заведомо заданных конвенциональных интерпретаций (А.Шюц);
- философский метод, позволяющий поместить исследуемые социальные явления в культурно-интеллектуальный контекст соответствующих обществ (К.Леви-Стросс);
- семантический метод, приводящий социальные и идеологические дискурсы к герменевтической системе (Г.Г.Гадамер);
- метод контент-анализа, учитывающий содержательную сторону исследуемых процессов (Б.Глэйзер/А. Штраусс).
Эмпирическая база исследований представлена широким спектром наблюдений за развертыванием социальных процессов и трансформациями социальных структур в современном мире, обнаруживающими глубинные социальные закономерности, ранее скрытые от научного взляда устойчивыми идеологическими дискурсами, аффектировавшими научные представления. Методы социологии воображения применялись автором диссертационного исследования к разнообразным социальным явлениям и феноменам для проверки релевантности метода – как в исторической перспективе, так и в актуальных социологических вопросах и процессах. Значительная информация была почерпнута из наблюдений за социальными процессами в окружающей действительности и за их рефлексией со стороны научного и, в первую очередь, социологического сообщества – как отечественного, так и западного. Широкая и активная общественная и публицистическая деятельность автора диссертации, а также научные исследования в параллельных областях – политология, философия, экономика, психология, история, правоведение, философия науки, геополитика и т.д. существенно расширили спектр эмпирических наблюдений. Значительную роль в подготовке данного исследования составили систематизация тестовых опросов, глубинных интервью, проведение фокус-групп в различных социальных средах, а также обработка более 1000 специальных тестов по социологии воображения (АТ.9), выполненных в 2008-2011 годах представителями различных социальных, возрастных, гендерных и этнических групп российского общества. Большое значение имела и преподавательская деятельность автора, постоянное научное взаимодействие со студенческой аудиторией, дипломниками и аспирантами. Существенный объем эмпирических наблюдений был почерпнут в ходе социологических симпозиумов, круглых столов, научных конференций.
Новизна диссертационного исследования состоит в:
1. Конституировании «социологии воображения» как специальной отрасли социологического знания, в котором общество получает дополнительное – глубинное измерение, благодаря чему «воображаемая социальная действительность» как мир социальных реальностей, в котором протекает социальная жизнь людей и который определяет характер социальных взаимодействий и социально-коммуникативных практик, впервые в отечественной социологии становится предметом теоретической рефлексии.
2. Институционализации «социологии воображения» как новой социологической гранд-теории в русле «иной» социологии, альтернативной классической позитивистской модели.
3. Разработке в рамках «социология воображения» как особого многомерного методологического конструкта, направленного на социологического изучение, во-первых, воображения как «имажинэр», выступающего в роли конструктора социальной реальности в различным социумах и самой социальной реальности как социального траекта, обусловливающего социальные взаимодействия и социальные изменения; во-вторых, воображения как коллективного бессознательного, содержательно включающего в себя три группы мифов – героические, драматические и мистические и два режима – дневной и ночной.
4. Рассмотрении проблем социологии времени и социальной морфологии пространства с учетом антропологической структуры воображения, открывающем новые горизонты понимания смысла и логики социальной реальности в ее социологическом измерении.
5. Развитии социологических идей Ж Дюрана и других представителей «социологии воображения» на Западе, и использовании методологического ее потенциала при изучении такой сферы общественной жизни, как социально-политические процессы, которые не стали еще предметом научного исследования в западноевропейской интеллектуальной традиции.
6. Использовании методологического потенциала «социология воображения» как особого многомерного методологического конструкта при социологическом изучении общества, начиная с архаики и заканчивая постмодерном. Благодаря чему впервые в отечественной социологической науке структуры бессознательного, констелляции символов и мифов применяются не только для анализа архаических обществ, религиозных воззрений и институтов традиционного общества, но и для интерпретации социологических процессов, протекающих в высоко дифференцированных обществах Модерна и Постмодерна.
7. Раскрытии возможностей «социологии воображения» как социологической гранд-теории при изучении архаичных и традиционных обществ, а также обществ эпохи модерна и постмодерна в плане понимания их социального времени и структур социального пространства сквозь призму социального воображения.
8. Использовании методологического потенциала «социология воображения» как особого многомерного методологического конструкта при социологическом изучении процессов трансформации антропо-социальных структур.
9. Раскрытии возможностей «социологии воображения» как социологической гранд-теории при изучении процессов трансформации антропо-социальных структур в их взаимосвязи с режимами воображения (проблемы человека в социологии воображения, политические идеологии, структура власти и режимы бессознательного).
10. Использовании методологического потенциала «социология воображения» как особого многомерного методологического конструкта при социологическом изучении социальной структуры российского общества.
11. Раскрытии возможностей «социологии воображения» как социологической гранд-теории при изучении специфики социальных структур российского общества в аспекте трансформации социальной темпоральности.
12. Социологическом исследовании социальных структур и социальных процессов в различных обществах с помощью двойной герменевтики в парадигме «логос/мифос», что существенно расширяет интерпретационные, семантические и прогностические возможности научных исследований, в том числе и в плане анализа, прогнозирования и конструирования социальных структур российского общества.
13. Изучении структур коллективного бессознательного, позволяющих объяснить многие типологические закономерности в структуре различных политических устройств, что приобретает особую значимость при исследовании российского общества, особенно на этапе его модернизации и фазового перехода к новым социальным формам.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Конституирование «социологии воображения» как специальной отрасли социологического знания, в котором общество получает дополнительное – глубинное измерение, предполагает включение воображения как самостоятельного объекта социологического изучения, включающего рациональные механизмы общества и логосные парадигмы. В рамках такого подхода «воображаемая социальная действительность» воспринимается как мир социальных реальностей, включающий мир повседневных практик людей в динамике социально-коммуникативных процессов, что и выступает основой для его социологической интерпретации и рефлексии, впервые осуществляемой в отечественной социологии. В данном контексте «социология воображения» имеет все основания для того, чтобы восприниматься как новое и перспективное направление в развитии отечественной социологической мысли.
2. Воображение, являясь фундаментальным свойством человека, влияющим на формирование и развитие картины мира, организацию социальных структур и отношений, на сегодняшний день далеко не достаточно исследовано, так как приоритеты традиционно отдаются более яркому и бросающемуся в глаза свойству человека как виду – его рациональности, способности к логическому мышлению. Для исчерпывающего исследования воображения предлагается придать ему статус антропо-онтологической и социологической первичности, включив, тем самым, воображение, в предметную область социологического изучения общества, что служит обоснованием институционализации «социологии воображения» как новой социологической гранд-теории в русле «иной» социологии, альтернативной классической позитивистской модели и расширяющей горизонты социологии как науки и ее эвристического потенциала.
3. Построение и институционализация новой социологической гранд-теории предполагает формированиеи соответствующего ей теоретического обоснования и методологического инструментария, которые поместили бы ряд трудно решаемых социологических проблем в принципиально новый теоретико-методологический и концептуальный контекст. Воображение содержит в себе автономно основной набор парадигмальных установок, режимов, образов, ассоциаций, фигур, отношений, которые развертываясь и взаимодействуя друг с другом, составляют всеохватывающее поле интерпретации действительности, действующее постоянно и параллельно с логическими операциями. Эти установки, режимы, образы, ассоциации, фигуры и отношения могут быть корректно выявлены, описаны, изучены и лечь в основу особого теоретико-методологического комплекса социологии воображения. Применяя этот комплекс к разным сторонам жизни, в первую очередь к обществу как приоритетному полю развертывания человеческого бытия, к его структурам, процессам, отношениям и связям, мы получаем систематизированный научный инструментарий для углубленного понимания социальных структур и процессов. Разработанный в рамках «социология воображения» особый многомерный методологический конструкт направленн на социологическое изучение воображения как: 1. «имажинэр», выступающего в роли конструктора социальной реальности в различным социумах и самой социальной реальности как социального траекта, обусловливающего социальные взаимодействия и социальные изменения; 2. воображения как коллективного бессознательного, содержательно включающего в себя три группы мифов – героические, драматические и мистические и два режима – дневной и ночной.
4. Структуры имажинэра и его режимы в целом ответственны за конфигурацию воспринимаемого человеком внешнего мира и формирование конструктов времени и пространства, приобретающих в обществе нормативный характер. Это означает, что темпорально-спатиальные представления, предопределяющие в свою очередь, характер, контекстуализацию и устройство социальных структур, носят социальный характер и являются проекциями имажинэра. Восприятие «объективной реальности», которые мы часто считаем спонтанным опытом, является следствием внедренных в наше сознание и в наше бессознательное интерпретационных парадигм, природа которых коренится в глубинах воображения. Разные общества, по-разному организующие структуры воображения, имеют дело с различными пространственно-временным континуумами. Можно сказать, что с социологической точки зрения, время и пространство имеют социальную, а, следовательно, в конечном счете, «воображаемую» природу. На этом основании рассмотрение проблем социологии времени и социальной морфологии пространства с учетом антропологической структуры воображения открывает новые горизонты понимания смысла и логики социальной реальности в ее социологическом измерении.
5. «Социология воображения», в основных чертах обоснованная и развитая Ж. Дюраном, может рассматриваться одновременно и как одно из направлений социологических знаний, и как глубинное обоснование и обобщение социологии как таковой, что позволяет в некоторых случаях использовать понятие «новая социология» для подчеркивания того обстоятельства, что исследования в рамках «социологии воображения» основаны на предпосылках, в корне отличных от предпосылок позитивистского знания и тех гносеологических и эпистемологических парадигм, которые преобладали почти на всем протяжении западноевропейской истории и науки, с ее логоцентризмом и приоритетной ориентацией на сугубый рационализм. С этой точки зрения предсталяется важным дальнейшее развитие социологических идей Ж Дюрана и других представителей «социологии воображения» в рамках отечественной социологии, и использовании ее методологического потенциала при изучении такой сферы общественной жизни, как социально-политические процессы, которые не стали еще предметом научного исследования в западноевропейской интеллектуальной социологической традиции.
6. Методологический потенциал «социология воображения» как особого многомерного методологического конструкта определяется ее возможностями при социологическом изучении общества на различных этапах его исторического развития, начиная с архаики и заканчивая эпохой постмодерна. Таким образом, «социология воображения» дает возможность многосторонне описать и интерпретировать динамику общественного развития, используя в качестве инструментов познания структуры бессознательного, констелляции символов и мифов, которые впервые в отечественной социологической науке применяются не только для анализа архаических обществ, религиозных воззрений и институтов традиционного общества, но и для интерпретации социологических процессов, протекающих в высоко дифференцированных обществах Модерна и Постмодерна.
7. «Социология воображения» как социологическая гранд-теория предоставляет возможности глубокого социологического изучения качественно различающихся типов общества: архаичных и традиционных, эпохи модерна и постмодерна в контексте понимания специфики темпорально-спатиальной парадигмы развития каждого из типов общества, определяющей и различную организацию их социальных структур, протекания социальных процессов. Эти различия на основе понимания и изучения социального времени и структур социального пространства сквозь призму социального воображения дает возможность описать и исследовать социология воображения.
8. В настоящее время осуществляется фазовый переход от парадигмы Модерна к парадигме Постмодерна. С этим связаны фундаментальные трансформации обществ и социальных структур: изменяется картина мира, представления о пространстве и времени. Пока этот переход окончательно не завершился, поэтому мы имеем дело лишь с апроксимативными гипотезами относительно того, какими будут основные параметры общества Постмодерна, как будут выглядеть их социальные структуры и в каком темпорально-спатиальном контексте они будут конституироваться. Рассмотрение проблемы социологии времени и социальной морфологии пространства с учетом антропологической структуры воображения открывает нам новые горизонты понимания смысла и логики истории – в ее социологическом измерении. На этом основании методологический потенциал «социология воображения» как особого многомерного методологического конструкта можно с успехом использовать при социологическом изучении процессов трансформации антропо-социальных структур. Центром такого теоретико-методологического комплекса должно стать понятие «антропологического траекта» (не субъекта и не объекта), содержательную сторону которого представляет собой «имажинэр».
9. Возможности использования «социологии воображения» как социологической гранд-теории при изучении процессов трансформации антроп-социальных структур в их взаимосвязи с режимами воображения недостаточно оценены авторами, разрабатывавшими это направление на Западе, что составляет дополнительный инновационный компонент данного исследования не только в рамках российской социологии, но и в общеевропейском контексте, где теории «социологии воображения» чаще всего ограничиваются областями культуры или искусства, оставляя в стороне сферу социально-политических процессов.
10. Применение методологического потенциала «социология воображения» как особого многомерного методологического конструкта при социологическом изучении социальной структуры российского общества дает важные социологические результаты, иллюстрирующие релевантность данной методологии и эффективность ее научного инструментария, основанного, в частности, на обращении к истокам формирования социальных темпоральностей в русской истории на основании православной традиции и народно архаических воззрений на структуры времени. Наложение этих двух темпоральных топик создает уникальный комплекс восприятия времени в русской культуре, которое в свою очередь предопределило общее восприятие русскими национальной истории вплоть до настоящего момента.
11. В рамках «социологии воображения» как социологической гранд-теории изучении специфики социальных структур российского общества проводится в контексте исследования трансформации социальной темпоральности. С этой позиции «социология воображения» квалифицирует особенности структуры российского имажинэра как преобладающего ноктюрнического (феминоидно-«ночного», материнского) начала, что предопределяет не только ряд характерных доминант народной психологии и культурных особенностей, но и семантическую матрицу интерпретации обществом ряда важнейших социальных структур, в частности, в их отношении со структурой темпоральности. Время, с которым оперирует русский имажинэр, представляет собой многослойную структуру, где сочетаются народно-архаические, религиозные, политические и рационально-научные пласты, совокупно создающие алгоритм восприятия российским обществом своей социальной истории. Эти темпоральные пласты, преобладающие и являющиеся нормативными на тех или иных отрезках русской истории, в контексте имажинэра сосуществуют синхронически и способны влиять на семантизацию (десемантизацию/ресемантизацию) социальных и исторических процессов. Таким образом, пространственные представления, укорененные в русском имажинэре, представляют собой оригинальный и многоуровневый комплекс, структурированный в соответствии с особенностями русского имажинэра (преобладание ноктюрна). Это влечет за собой предилекцию горизонтальных ассоциаций и симметрий (широта, простор, воля; право/лево; центр/периферия).
12. Между коллективным сознанием и коллективным бессознательным наличествует структурная и диалектическая связь, вскрытие которой позволяет не только интерпретировать бессознательное с позиции сознания, но и постигать истоки логического мышления в глубинах коллективного бессознательного, прослеживая генезис логоса из мифоса. Параллельное изучение общества, в том числе российского, одновременно на двух уровнях (логическом и риторическом) с помощью методологии, основанной на связи между коллективным сознанием и коллективным бессознательным, помогает обнаружить симметрию и каузальность там, где, на первый взгляд, они отсутствуют. Исследование наиболее постоянных факторов в развитии социальных структурах российского общества, остающихся неизменными, а также логики трансформации тех факторов, которые, напротив, подвержены переменам, позволяют предложить сводную схему герменевтической топологии российского общества, построенную на основании базовых процедур социологии воображения: каждый принципиальный элемент общественной системы рассматривается одновременно на двух уровнях – на уровне социального логоса (чаще всего выраженного через государство и политическую идеологию) и на уровне социального мифоса, где сосредоточены глубинные и архаические представления о темпорально-спатиальных нормативных структурах. Выявленная двойная герменевтика в парадигме «логос/мифос» существенно расширяет интерпретационные, семантические и прогностические возможности научных исследований социальных структур и социальных процессов в различных обществах, в том числе и в плане анализа, прогнозирования и конструирования социальных структур российского общества.
13. Изучение структур коллективного бессознательного позволяет объяснить многие типологические закономерности в структуре различных политических устройств. Особенно актуально и значимо их изучение при исследовании российского общества, переживающего период модернизации и фазового перехода к новым социальным формам. В контексте «социологии воображения» модернизация спатиальных представлений российского общества, идущая со стороны государства, не отменяет архаические парадигмы пространства, но накладывается на них, порождая подчас причудливые конструкции со смещенными семантическими кодами. Константы и переменные русского общества могут быть сведены к обобщающей двухуровневой схеме, где каждая фундаментальная социальная структура синхронно интерпретируется в привязке к двум семантическим множествам – на уровне мифоса (российское коллективное бессознательное) и на уровне логоса (российское коллективное сознание).
Теоретическая и практическая значимость исследования. Диссертационное исследование призвано вооружить российское социологическое сообщество оригинальной социологической методологией, основанной на привлечении широкого объема психологических и мифологических данных для интерпретации социальных, политических, ментальных, идентификационных и культурных явлений, что открывает новые горизонты развития социологической науки для исследования и интерпретации социальных изменений в социальной структуре общества. Такой подход является особенно плодотворным для изучения российского общества в состоянии фазового перехода (в котором оно находится сегодня).
Научное обоснование и рациональное структурирование метода двойной герменевтики в парадигме «логос/мифос» может лечь в основу гибкой «понимающей» социологической дисциплины, значение которой выйдет далеко за рамки тех предварительных областей, которые взяты в качестве иллюстративных зон применения социологии воображения. Это может дать тройной эффект:
1) развитие новых социологических методик для истолкования традиционных предметов социологического исследования,
2) более корректное понимание новых процессов и трансформаций социальных структур в условиях глобализации,
3) новый уровень рефлексии социологической науки относительно своих собственных научных и философских оснований, что приобретает особое значение благодаря введению понятия «траект» в качестве онтологической оси «социологии воображения», что, в свою очередь, затрагивает не просто расширение номенклатуры предметов социологии и совершенствование социологических методик, но и изменение научного статуса самого исследователя – профессионального социолога, а значит, обогащает научно-методологический арсенал социологической апперцепции (Л. Дюмон).
Инструментарий «социологии воображения» может быть с успехом использован в широкой области социологии и за пределом рассмотрения социальных структур.
В практическом плане результаты данной диссертации, могут быть применены для разработки особых тестов с учетом структур воображения (по аналогии с базовым тестом АТ.9) для подготовки социологических опросов, проведения фокус-групп, совершенствования практики глубинных интервью, и особенно для контент-анализа текстов различного уровня (от научных и политических до бытовых). Включение в методологию этих исследований учета режимов бессознательного существенно фундаментализирует и значительно скорректирует их конечные выводы, обогатив научный инструментарий социолога-практика.
Апробация результатов исследования: 1. Результаты исследования докладывались автором на международных и общероссийских конференциях “IV Сорокинские чтения» (Ростов-на-Дону, 2008), «V Бородинские чтения» (Москва, МГУ 2009), «VI Срокинские чтения» (Москва, МГУ, 2010), в рамках заседаний Центра Консервативных Исследований при социологическом факультете МГУ им. М.В.Ломоносова, в ходе летней социологической школы Социологического факультета в июне 2009 года («Социологический лагерь «До-Камо») и осенней международной социологической школы Социологического факультета («Социология русского общества») в октябре 2009 года.
На основании результатов исследования был разработан и прочитан курс лекций «Социология воображения» в рамках ИППК ЮФУ в течении весеннего семестра 2008 года. Основные положения, выводы и концепции диссертации легли в основу лекционного курса “Структурная социология”, прочитанного автором для студентов 4-го-5-го курсов Социологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова в 2008-2009 и 2009-2010 учебных годах.
На основании базовых положений диссертационного исследования опубликовано 5 научных монографий, в научных изданиях, в том числе 9 статей в журналах Перечня ВАК. Общий объем публикаций составляет около 120 п.л.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех разделов, шести глав, 23 параграфов, заключения и списка литературы. В диссертационном исследовании приводятся схемы, таблицы и графики, иллюстрирующие основные методологические положения текста.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении излагается позиция автора относительно актуальности темы диссертационного исследования, оценивается степень научной проработанности темы и обосновывается ее выбор, поясняется объект и предмет исследования, его цели и задачи, дается краткое описание методологической и методической основы, указывается эмпирическая база, выделяется научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, перечисляются основные положения, выносимые на защиту, и приводятся данные по апробации результатов исследования.
Первый раздел диссертации «Социология воображения как теория и методология изучения социальной структуры общества» посвящен описанию основных положений социологии воображения, ее теоретическим основаниям, методологическим принципам, концептуальному аппарату и терминологическому тезаурусу. Рассматриваются история становления этого направления в социологии, его истоки и предпосылки. Представлена детальная характеристика базового метода исследования, вводятся основные понятия – имажинэр, антропологический траект, описаны модели двойной герменевтической парадигмы логос/мифос, показана корреляция между социальным логосом («коллективное сознание» Э.Дюркгейма) и социальным мифосом («коллективное бессознательное» К.Г.Юнга). Раздел дает общее представление о основных положениях данной теории и о принципиальных методах, на которых она построена и с которыми оперирует. Концепции школы Ж.Дюрана соотносятся с другими направлениями в социологии воображения и с оригинальными теоретическими разработками автора диссертационного исследования.
В Главе I «Социология воображения как социологическая теория» подробно излагаются истоки социологии воображения и близкие к ней теоретико-методологические комплексы.
В первом параграфе «Социология и изучение структур воображения: необходимость новой социологической гранд-теории» обозревается спектр классических социологических методологий, затрагивающих ряд ключевых вопросов социологии воображения, но не дающих на них полностью удовлетворительного ответа. Автор диссертационного исследования подробно останавливается на проблематике выделения объекта и предмета социологии как науки и на сложности в установлении позиции социолога как одновременно субъекта исследования общества и конкретного продукта (объекта) этого же самого (или другого) общества (социологическая апперцепция). Развивается идея необходимости построения новой социологической гранд-теории, и соответствующего ей теоретического обоснования и методологического инструментария, которые поместили бы ряд трудно решаемых социологических проблем в принципиально новый теоретико-методологический и концептуальный контекст. Предлагается рассматривать социологию воображения как новую обобщающую гранд-теорию и приводятся обоснования для этого.
Во втором параграфе «Социальный логос и структурная социология» вводятся понятия «социального логоса» и «социального мифоса», анализируется методологический инструментарий классических социологических теорий, интегрируемый в социологию воображения. Классическая топика философского структурализма -- сочетание «керигмы» (Р.Бультман) и «структуры» (П. Рикер) – берется в качестве принципиального метода социологии воображения и рассматривается как основа «двойной герменевтики». Соотношение рационального и иррационального в обществе служит концептуальной картой новой гранд-теории. Подчеркиваются связи и различия социологии воображения со структурной социологией П.Сорокина, функционализмом школы Э.Дюркгейма, методиками структуралистской философии (П.Рикер) и структурной антропологии (К.Леви-Строс). Обосновывается тождество социологии воображения и социологического структурализма, понятого в максимально широком значении (под «структурой» в данном случае понимается синонимический ряд: имажинэр-мифос-иррациональное-бессознательное). Автор диссертационного исследования выделяет те области социологического знания, которые в большей степени сталкиваются с моментами нарушений в рациональном функционировании общества и его систем, со сбоями в целеполагании и рационализации социальных процессов. Описывается феномен «гетеротелии», представляющей собой существенный зазор между поставленной целью и полученными результатами. Демонстрируется релевантность методик социологии воображения для непротиворечивого научного решения подобных социологических задач. Обосновывается методологическая релевантность отождествления общества с языком и текстом, что открывает возможность его структуралистского анализа на парадигмальном и синтагматическом уровнях.
В параграфе 3 «Коллективное бессознательное и методы его социологического изучения» на примере психоаналитической теории К.Г.Юнга дается обзор теоретико-методологических концепций психоанализа. Особое внимание уделяется понятию «коллективное бессознательное», которое рассматривается как структурированная карта имажин'ра, состоящая из слоев, архетипов, символов и мифологических сюжетов. Разбирается
генезис концепции «коллективного бессознательного», начиная с открытия самого явления «бессознательного» (подсознания) в теориях З.Фрейда. Дается обзор основных понятий и основных методологий теории «коллективного бессознательного» у К.Г.Юнга. Анализ методики юнгианской школы психологии глубин позволяет наметить связи и аналогии между структурой имижинэра и его содержания и социальными процессами, развертываемыми на уровне того, что сам Юнг называет «персоной», то есть социологическим измерением человека в его связи с социальными структурами, процессами, институтами, а также статусами и ролями. Ряд концептов юнгианской теории -- «эго», персона, личное и коллективное бессознательное, «тень», «анима», «анимус» и т.д. – сопоставляются с соответствующими им социологическими феноменами. Процесс «индивидуации» соотнесен с социологической семантикой обряда инициации, лежащим в основе важнейших социальных структур архаических и традиционных обществ.
В параграфе 4 «Формирования социологии воображения как новой социологической гранд-теории» дается обзор междисциплинарных теорий, на основании которых строится социология воображения. Особое внимание уделяется междисциплинарному научному кружку «Эранос», объединившему крупнейших ученых и интеллектуалов ХХ века (как гуманитариев, так и естественников), разрабатывавших те направления в науке, где рациональность тесно граничит с мифологией, религией, архетипами, символами и бессознательными психическими явлениями. Разбираются основные идеи участников семинара «Эранос» (М.Бубер, Г.Шолем, М.Элиаде, К.Кереньи, А.Корбен, Р.Отто, В.Вильгельм и др.), повлиявших на теоретико-методологическую систему социологии воображения. Исследования хасидической мистики М.Бубером, каббалы Г.Шолемом, изучение структур архаических культов М.Элиаде, реконструкция древнейших пластов греческой и средиземноморской мифологии К.Кереньи, концепция «имижиналя» А.Корбена, концептуализация понятия «сакральное» и «нуминозность» Р.Отто, разбор особенностей китайского мышления В.Вильгельмом – все эти теоретические разработки интегрируются в общий доктринальный корпус социологии воображения, формируя ее концептуальный инструментарий и методологический аппарат. Отдельно анализируется вклад в социологию воображения французского философа науки Г.Башляра, развившего теорию воображения в структуре научных открытий и социолога Жоржа Дюмезиля, обосновавшего трехфункциональную структуру индо-европейских обществ.
В главе II «Методологический потенциал социологии воображения в изучении социальной структуры общества» диссертант исследует структуру воображения и его основные сегменты, интерпретируемые как множества символов и архетипов, объединённых в три группы и два режима.
Параграф 1 «Антропологические структуры воображения и социологические импликации» посвящен описанию основных теоретических принципов и базовых концептов, из которых состоит собственно социология воображения. Французский социолог Жильбер Дюран, участник семинара «Эранос», представляется как ключевая фигура в разработке теоретико-методологического корпуса социологии воображения. В параграфе в научный оборот вводятся ключевые понятия «имажинэр», «антропологический траект», «мифос», «режим бессознательного», даются их определения, рассматриваются соотношения между ними в контексте общей методологии. Имажинэр в целом представляет собой матрицу коллективного бессознательного в ее чистом состоянии – до первых дифференцирующих процессов индивидуации и разделения на режимы и группы мифов. В социологии воображения имажинэр приравнивается к «структуре» и выступает как семантическая основа всего герменевтического процесса. Внутренняя структура имажинэра постулируется как образец для развертывания в дальнейшем всех возможных социальных структур, представляющих собой продукты работы базовых режимов воображения. Диссертант проясняет смысловые оттенки понятий ряда воображение-воображаемое-воображающее и подчеркивает синтетический, интегральный характер собственно имажинэра, обобщающего все эти семантические градиенты. Другой базовый концепт социологии --воображения «антропологический траект»; он представляет собой оригинальное социологическое и философское развитие теорий русских физиологов и рефлексологов (ленинградской школы М.Бехтерева), исследовавших механизмы формирования первых младенческих рефлексов на ранних стадиях развития. Траект обозначает матрицу восприятия и поведения, которая предшествует отчетливому формированию представлений о «внутреннем» и «внешнем», «субъекте» и «объекте» (то есть до «стадии зеркала»). Социология воображения возводит это явление в степень философского и гносеологического принципа, объясняющего дальнейшее развитие фиксированных когнитивных пар – познающий/познаваемое, актор/предмет и т.д. На первичности траекта по отношению к субъекту и объекту социология воображения основывает свой метод. Качественное содержание траекта совпадает с имажинэром, а совокупность этого содержания распадается на ряды мифов и мифем, составляющих топологическую область «мифоса». Траект становится той инстанцией, которая в последствии обнаруживается как первичная матрица социальности, содержащей в себе одновременно структуры «коллективного сознания» (Э.Дюркгейм) и «коллективного бессознательного» (К.Г.Юнг). Через введение такого теоретико-методологического принципа социология получает возможность для формирования оригинального и креативного новаторского подхода к изучению общества как цельного явления, голографически воспроизводящего базовую структуру траекта. Аналогом такого социологического подхода в области чистой философии является «Dasein», вводимый в философский дискурс Мартино Хайдеггером, помещаемый им как раз ни в сферу субъекта, ни в сферу объекта, но между ними.
В параграфе 2 «Диурн/героические мифы как режимы «имажинэра» и социальные структуры» дается определение и подробное описание режима диурна и сопряженных с ним символов, мифов, сакральных сюжетов, сновиденческих ситуаций и соответствующих фигур рациональности и социального устройства (героизм, солярность, субъектность, дифференциация, рационализация, эксклюзия, воля к власти, маскулиноидность). Психический комплекс режима диурна соотносится с постуральнымм рефлексом младенца и первыми аудио-визуальным и физиологическими феноменами, связанными с процедурой вставания на первом году жизни. Психические аномалии патологического характера соотносятся в этом режиме с параноидальными расстройствами. Автор демонстрирует, что имажинэр, работающий преимущественно в этом режиме, является источником логических операций в мышлении, служит предполсыкой для рациональности и логоса. В социальной сфере именно к этому аспекту бессознательного относятся различные социальные структуры с вертикальной симметрией, а также подавляющее большинство социальных, политических и религиозных институтов публичного характера. Ключевую роль диурн играет в явлении социальной стратификации во всех типах общества от архаических до современных. Базовой операцией имижинэра, функционирующего в режиме «диурна», является «диайрезис», то есть осуществление четких и строгих дуальных дифференциаций, неустанная работа разделения, коренящаяся в глубинах бессознательного, но предопределяющая саму структуру логического мышления и переходящая в рациональность. Диурн на уровне иррационального ответственен за серию маскулинно-героических мифов, пэттернов, символов; на уровне рационального – за базовые операции разделяющего и упорядочивающего логоса. К особенностям режима диурна и развертыванию его пэттернов в социальном пространстве можно свести большинство известных социальных структур. Такое обобщение позволяет совершенно иначе взглянуть на базовые устои самых различных типов общества, архаических и современных. С научно-теоретической точки зрения, исследование режима диурна в контексте социологии воображения фундаментально обосновывает тезис социологов постмодернистского направления, утверждающих принципиальную гомологию между структурами обществ архаических, традиционных и современных.
Параграф 3. «Ноктюрн/мистические мифы и драматические мифы как режимы «имажинэра» и их социальные проявления» диссертант посвящает описанию режима бессознательного, названного Дюраном «ноктюрном». Эту сферу можно всецело отнести к области феминоидного начала. Даются параметры двух групп символов и архетипов, входящих в режим «ноктюрна», показываются различия между «драматическим ноктюрном» и «ноктюрном мистическим», включая характерные для них символические ряды, ситуации и установки, воплощаемые как в области мифов и сакральных сюжетов, так и в сфере социальных институтов, процессов, нормативов и установок. «Мистический ноктюрн» соотносится с нутритивным рефлексом – приема и поглощения пищи, и со связанным с ним комплексом первичных младенческих ощущений. Мистический ноктюрн и его символы тесно сопряжены с образами матери, тепла, уюта, с переживаниями внутриутробного состояния. В случае патологического развития эта группа психических архетипов может привести к шизофрении и шизоидным расстройствам. Развивается идея о стратегии эвфемизации как ключевой функции этого режима бессознательного. Режим мистического ноктюрна во всем противоположен режиму диурна. Режим диурна разделяет, режим ноктюрна связывает. Диурн выстраивает вертикальные симметрии, ноктюрн оперирует с симметриями горизонтальными. В диурне преобладает маскулиноидность, в ноктюрне феминоидность. Мистический ноктюрн в социологии воображения соотносится со сферой приватного, а не публичного. Предопределяет нормативы семейного быта и поведения внутри жилища. С ним связаны обрядовые стороны приготовления и приема пищи, воспитание детей, целый ряд хозяйственных женских практик.
Другой разновидностью режима ноктюрна является «драматический ноктюрн». Он трактуется как развитие копулятивного рефлекса, изначально выражающегося в ритмически повторяющихся движениях младенца. Его патологическое развитие чревато циклотимией. Даны ряды стратегий «бессознательного», сопряженных с драматическим ноктюрном и копулятивной функцией. Выделяется комплекс социальных практик, установок, структур и процессов, связанных с этой группой архетипов. Мифы, символы, ритуалы, практики и архетипы драматического ноктюрна определяют нормативное структурирование эротических отношений в обществе, роли и статусы гендеров, брачные обряды и предписания, этику взаимоотношения полов. Социальные структуры, построенные на деятельности имажинэра в контексте драматического ноктюрна, покрывают широкий спектр гендерной проблематики. Кроме того, драматический ноктюрн ответственен за различные формы горизонтальной мобильности, сезонные ритуалы, календарные обряды, культовые игры, а также лежат в основе древнейших и современных форм искусства. Все связанное с цикличностью и эротизмом, черпает свои первичные импульсы именно в этом режиме бессознательного. Преимущественным символом драматического ноктюрна в социологии воображения является фигура андрогина и графические или сюжетные образы, связанные с кругом, циклом, ритмом, повторением, дуальной симметрией право/лево.
Параграф 4 «Метод социологической интерпретации социальных структур через мифос» исследует соотношение двух параллельных дискурсов на уровне логоса (логика) и на уровне бессознательного (риторика), совокупность которых и формирует, по мнению диссертанта, двухуровневые структуры социальной реальности, где любые рациональные дискурсы и построенные на них социальные структуры сопровождаются бессознательными коннотациями, предопределяющими их семантический контент. Автор подробно останавливается на дуализме двух языковых систем, участвующих в речи на уровне логически и рационально структурированной грамматики (логика) и на уровне риторических фигур, которые, по мнению автора, представляют собой особый параллельный язык – язык мифоса. Тропы, основанные на смещение логических акцентов, а иногда на прямом нарушении логических связей и последовательностей, воплощают в себе речь режимов «бессознательного», которая может быть дешифрована, исходя не из логики, законы которой она нарушает, но из самих этих структур, обосновывающих и оправдывающих такие сбои отсылкой ко второй референтной половине говорящего – к сфере иррационального. Риторика, таким образом, может быть понята как косвенные проявления «проторечи», что часто и определяется как сущность «мифоса» (В.Топоров).
В параграфе 5 «Соотношение режимов бессознательного и фигур риторики в осуществлении социологической герменевтики» устанавливается связь между риторическими фигурами речи и режимами бессознательного, что существенно конкретизирует интерпретацию параллельного языка мифоса и несет в себе важный научный потенциал для новаторского метода интерпретации данных социологических исследований и контент-анализа речи. Кроме того, социология воображения предлагает методологию «риторического» анализа социальных структур, то есть их интерпретацию с позиции мифоса. В параграфе даются примеры того, как методология социологии воображения может применяться к интерпретации различных социальных и исторических явлений – как относящихся к традиционному обществу, так и сугубо современных. Социология воображения демонстрирует тем самым релевантность своих методов в сфере герменевтического анализа социальных структур с опорой на риторический анализ, в свою очередь, основывающийся на выделении в структуре бессознательного двух режимом и трех групп символов.
Второй раздел «Темпорально-спатиальные характеристики социальной структуры общества» полностью посвящен трактовке в духе социологии воображения того, что Кант называл «априорными формами чувственности» -- то есть времени и пространства применительно к сфере социальных структур. Любые социальные структуры включают в себя темпорально-спациальные комплексы и представления, и сами располагаются в контексте темпорально-спациальной топики. Пространство и время рассматриваются как социальные явления, служащие основой для развертывания конкретных социальных систем, институтов, практик. Трактовке темпоральности и спациальности в контексте социологии воображения, то есть с привязкой к внутренней структуре имажинэра, и посвящен этот раздел. Обзор социальных структур в данном контексте проводится с учетом их трансформаций в рамках парадигмальных границах.
В первой главе «Темпорально-спатиальные характеристики обществ Премодерна и Модерна» автор диссертации анализирует различные представления о времени и пространстве в архаических обществах и традиционных цивилизациях и соотносит различные типы времени с тремя группами архетипов и двумя режимами имажинэра. Развивается идея о конститутивности отношения ко времени для базовой структуры «имажинэра» и о символической эквивалентности времени и смерти. Описываются три отношения антропологического траекта к феномену времени и пространству; показывается, как эти три отношения конституируют базовые разновидности темпоральности и спациальности как социального конструкта.
В параграфе 1 «Историческая трансформация социальных структур общества: логика смены социальных парадигм» вводится понятие «исторической синтагмы», то есть социологической модели, объединяющей в себе три исторические парадигмы, соответствующие трем типам общества –Премодерна, Модерна и Постмодерна. Автор диссертации показывает, как локализация того или иного общества в общей структуре данной синтагмы аффектирует ее социологическое содержание, предопределяя значение и функционирование основных социальных механизмов – включая социокультурные коды. Каждое из типов обществ (Премодерна, Модерна и Постмодерна) имеют свою семантику социальных структур, качественно меняющуюся при переходе от парадигмы к парадигме в рамках обобщающей синтагмы исторического процесса. Описываемая историческая синтагма (Премодерн-Модерн-Постмодерн) относится к темпоральности двояким образом: с одной стороны, она сама по себе представляет ось исторического (то есть содержательного, нагруженного смыслами) времени, а с другой, каждый ее элемент несет в себе собственные издания темпоральности и спациальности, предопределяющие базовые параметры преобладающих в них социальных структур.
В параграфе 2 «Структура темпоральности в обществах Премодерна и Модерна» анализируются структуры социального времени, качественные параметры доминирующей темпоральности и их связи с преобладающей группой архетипов или с их комбинациями. Автор показывает, что в социологии воображения режим диурна основан на «хронофобии», на отождествлении времени со смертью, и ориентирован на борьбу с обоими. Отсюда позитивная аксиологическая нагрузка в нем вечности, стремления к перманентности, к сохранению неизменности вертикальных социальных структур. Многие социальные, социокультурные и политические институты и установки выстраиваются в соответствии с этой вертикальной стрелой темпоральности. Стратегии организации темпоральных структур в контексте режима ноктюрна различаются: в случае драматического ноктюрна происходит релятивизация времени-смерти, осуществляется их инклюзия в логику циклических колебаний, что создает матрицы кругового (циклического) времени, мифы об умирающем и воскресающем боге, календарные обряды и т.д.; группа архетипов мистического ноктюрна подвергает время еще более радикальной эвфемизации и вкладывает в него (как и в саму смерть) позитивное значение, становясь на ее сторону. Тем самым происходит психологическое преодоление угрозы и тревоги, проистекающей из хрупкости и конечности человеческой экзистенции. Из сочетания различных сторон всех трех принципиальных темпоральностей в определенных ситуациях возникает концепция линейного времени, а позже - идея прогресса. Прослеживается модель трансформации концепции времени от традиционного общества к обществу современному. Архаическое и традиционное общества оперируют преимущественно с моделями циклического времени (соответствующего режиму драматического ноктюрна). На этой модели темпоральности основаны многие социальные структуры, институты, обряды и функциональные комплексы. Особым случаем является появление линейного времени в монотеистических религиях, где цикличность относительна, а история развертывается по принципу регресса (от «рая» к «царству антихриста»). При переходе к обществам Модерна доминантная модель темпоральности меняется на линейное время и на концепцию исторического прогресса. Это имплементирует социальные структуры в совершенно новую темпоральную топику, что придает им новый семантический смысл. В отношении интерпретации парадигмального перехода к обществу Модерна и параллельной трансформации темпоральных структур в социальном контексте социология воображения доказывают свою оригинальность и инновационный потенциал, так как описывает мифологические и иррациональные механизмы, лежащие в основе «логоцентрических» и «рациональных» концепций темпоральной необратимости и исторического прогресса.
В параграфе 3 «Структура спатиальности в обществе Премодерна и ее трансформация» осуществляется исследование социальной структуры пространства: его роли в имажинэре и формы проекций пространственных представлений на социальную сферу. Автор диссертационного исследования подробно останавливается на различиях между социологической функцией времени и пространства у имажинэра, подчеркивая связь пространства с базовыми представлениями о жизни, в отличие от времени, отождествляющегося со смертью. На этом основана асимметрия в отношении ко времени и пространству в глубинах коллективного бессознательного и в формируемых на его основе базовых реакциях и рефлексах. Опыт пространства есть опыт наличия бытия, тогда как опыт времени есть опыт тревоги и угрозы небытия. С этим связаны первичные функции неподвижного изображения и сама структура образа как пространственного явления. Масштабирование социологической функции пространства конституирует представление о пространстве в обществе – начиная от организации жилища до пространства селения, города и Вселенной. Гомология между качественно подобными, но количественно различными пространственными формами лежит в основе многих социальных и культурных явлений, и простирается на область политики, цивилизации, религии, идеологии. Особым значением обладает выделение психоаналитической функции пространства, что открывает новые горизонты использования пространственных факторов как в практическом психоанализе, так и в социальной терапии и социометрических технологиях. Автор сосредотачивает внимание на моделях социологии пространства в архаических обществах и в религиозном видении мира. Социология пространства глубинно сопряжена с изначальным пространством мифа, проецирующим свои фигуры на социальную сферу. Понимание пространства в обществах архаических основано на тождестве окружающего мира с миром мифологическим – явления природы и культуры неразрывно связаны с сюжетами мифологических нарративов. Непрерывная связность ткани реального пространства с пространством мифологическим составляет существенную черту традиционных обществ и формирует структуры бессознательного восприятия пространства как сакрального явления. Автор показывает, как различные режимы воображения влияют на восприятие различных пространственных структур – вертикальных, горизонтальных, круговых, асимметричных. С точки зрения социологии пространства, анализируются различные религиозные символы (мандалы). Особое внимание уделяется трансформации представлений о пространстве при переходе от архаических, языческих обществ к обществам монотеистическим. Разбираются взаимосвязи между определенными теологическими догматами и восприятием пространства в религиозном мировоззрении. Социология воображения показывает, что социальные структуры и социальные институты изначально имеют пространственную природу и конституируются в соответствии с базовыми социальными представлениями о пространстве. При этом сами эти представления отражают различные режимы имажинэра. Вертикальная симметрия верх/низ соответствует режиму диурна (отсюда вытекает сам принцип социальной стратификации). Горизонтальные симметрии определяются режимом ноктюрна. Симметрия правое/левое выражает алгоритмы драматического ноктюрна; симметрия центр/периферия – ноктюрна мистического. Социальные структуры конституируются во всех своих топологических измерениях при участии всех режимов, что открывает научно-теоретический простор для применения практик социологии воображения применительно ко всеми типам социальных структур с точки зрения исследования их топологии. Наиболее наглядно это проявляется при изучении архаических и традиционных обществ (Премодерн), где спациализация общественных институтов эксплицитна.
Параграф 4 «Трансформация спатиальных представлений и их влияние на социальную структуру общества Модерна» посвящен метаморфозам, которые претерпевает социальное представление о пространстве в Новое время. Автор диссертационного исследования интерпретирует научные концепции пространства как выражение глубинных социологических трансформаций, протекающих на уровне социальных парадигм при переходе от общества Премодерна к обществу Модерна. Предындустриальные общества строят свои социальные структуры на основе постоянных и неизменных спациальных рядов, замкнутых в локальном пространстве. И даже многократное увеличение социального объема не меняет базовой пространственной парадигмы, сохраняющей свою форму как в малых локальных обществах, так и в масштабе крупных государственных и даже имперских образований. Переход к Модерну и индустраильному обществу, напротив, радикальным образом трансформирует спациальность, размыкая пространство, делая его дробным, привнося новые пространственные представления, отличающиеся принципиальной асимметричностью. Пространство промышленнеого города или архитектура фабрики имеют принципиально иную парадигму, чем строение города Средневекового или сельского поселения. Пространство Модерна становится отчужденным, открытым, локальным (И.Ньютон), объективным, изотропным. В таком пространстве нарушается симметрия между социальными структурами и конфигурацией космоса. Прямые аналогии между субъектом и объектом упраздняются. Социальные структуры индустриальных обществ начинают мыслиться как механизмы, сконструированные в пустоте, а не как звено в циклической серии макрокосмических и микрокосмических аналогий (как в прединдустриальных обществах). Социология воображения интерпретируют эти спациолаьные трансформации как крайнюю форму развития диурнического мифа, экзальтирующего диайретическе свойства до предела. Рациональность дробит социальное и природное, субъектное и объектное, и даже отдельные атомы внутри социального (граждан) и внутри объектного (частная собственность). Так возникают новые социальные структуры, основанные на индустриальной парадигме спациального дробления. С точки зрения имажинэра, речь идет о «перегреве» диурна.
Глава вторая «Трансформации темпорально-спатиальных представлений и социальная структура общества Постмодерна» посвящена анализу трансформации социальных структур в их парадигмальных измерениях в ходе фазового перехода к постиндустриальдным обществам.
В параграфе 1«Социальное изменение темпоральных структур: циклы, структуры, социальные мифы» рассматривается один из самых сложных вопросов, стоящих перед социологией: каковы причины социальных изменений и социальных трансформаций? В этом параграфе излагаются идеи Питириа Сорокина о существовании ограниченного числа социокульутрных систем (идеационная, идеалистичсекая, чувственная) и о логике перехода от одной из них к другой по замкнутому циклу. Социология воображения соотносит эти социокультурные системы с тремя группами символов: идеационный тип – диурн, идеалистический – драматический ноктюрн, чувственный – мистический ноктюрн. Анализируются представления Ж.Дюрана о природе социальной динамики, которую он объясняет диалектикой сменяющих друг друга главенствующих мифов. Если в XVIII и XIX веках всеобщей значимостью был наделен миф о Прометее, то ко второй половине ХХ века в западном обществе стал преобладать миф о Дионисе. Социальные трансформации, согласно Дюрану, соотносятся с таким явлением как «изношенность мифа», что феноменологически проявляется в утрате мифом своей притягательности и привлекательности для широких масс и интеллектуалов. Преобладание того или иного режима воображения или того или иного мифа выступают в качестве метода анализа трансформации социальных структур, предлагаемого социологией воображения.
Параграф 2 «Постмодернистские концепты темпоральности: эон, хронос, пост-история, дромократия» описывает постмодернистские модели темпоральности, основанные на применении общей постмодернистской социологической и философской методологии к проблеме социального времени. Анализируются такие концепты как пост-история, процесс рециклирования экстравгантных фргаментов прошлого в новых комбинациях (Ж.Бодрияр), эон/хронос (Ж.Делез, Ф.Гваттари), феномен моды и дромократии (П.Вирильо). Постмодерн стремится выйти за рамки классических представлений о темпоральности, свойственных как традиционному обществу, так и эпохе Модерна. Конструкты постмодернистской темпоральности строятся на преодолении привычных социологий времени всех типов – от циклического времени до линейного и прогрессивно-исторического. Пессимистическая реконструкция пост-истории у Бодрияйра сводит содержание времени к повторению случайных комбинаций фрагментов прошлого, то есть к пролиферации темпоральных симулякров. Делез и Гваттари выделяют два типа темпоральности – эоническую (состоящую из прошлого и будущего, организованную в форме вертикальной семантической симметрии) и хроническую (состоящую из а-рационального настоящего, совпадающего с чистой телесностью). Эти две темпоральности Делез/Гваттари предлагают проецировать на инстанцию ризомы, клубня, как нового сетевого актора, имеющего чисто горизонтальную природу (клубневые растения растут параллельно поверхности земли). Хроническая темпоральность берется как основа новой модели постмодернистского времени, а эоническая мыслится как произвольная игровая личная история, способная воссоздаваться и исчезать по прихоти ризомы (пролиферация игровых идентичностей, иллюстрируемая никами и сокет-паппетами в компьютерных сетях). Модели Поля Вирильо вводят новую модальность, «третий горизонт», который обнаруживается при работе со скоростями, превышающими скорость света, а процессы, которые здесь развертываются, выходят за рамка представления о классической темпоральности (как впрочем и о классической спациальности). Социальные структуры, выстраиваемые постмодернистами на основе таких теорий темпоральности, приобретают причудливый экстравагантный характер. Работы с ними как с виртуальными объектами требует особых приемов, которые и предлагает в этом случае социология воображения.
Параграф 3 «Трансформации спатиальности и социальная структура общества Постмодерна: виртуальность, сеть, ризома» заключает в себе исследование трансформаций пространственных представлений на фазовом переходе от парадигмы Модерна к парадигме Постмодерна. На этом этапе ньютоновское пространство классической науки уступает место пространству сетевому и виртуальному, что отражает новую социологическую ситуацию. Дается описание социологических концепций сетевого общества в их связи с пространственными представлениями. Анализируются теории пространства Лумана, Кастельса, Делеза, Вирильо. Теория «сетевого общества» М.Кастельса представляет новую модель общества Постмодерна, основанную не на фиксированных социальных структурах, вписанных в спациальный контекст, но «пространство потоков», постоянно меняющих свое местонахождение, и по сути, классическое пространство (как дистанцию) снимающих. Скорость распространения информации в сети делает дистанции иррелевантным фактором, и любые географические точки планеты оказываются «соседними». Это создает новое виртуальное пространство, которое предопределяет геометрию новых – подвижных, динамических, постоянно меняющихся – социальных структур, основанных на обратной связи и постоянной многовекторной коммуникации. Ж.Делез вводит понятие «карты», которое он противопоставляет «кальке» (воспроизводству одних и тех же пространственных пэттернов и симметрий в социальных структурах). «Карта» в его понимании есть открытое поле для производных пространственных конфигураций, которые строятся всякий раз по свободному творческому замыслу, чтобы исчезнуть и раствориться по мере исчерпанности внимания. Это создает эфемерную архитектуру «гладкого пространства», представляющего собой «поверхность», по которому в произвольном направлении катится «тело без органов». Это «гладкое пространство» противопоставляется Делезом «изборожденному пространству», которое вызывает (как ответный ход адаптации живого организма) «тело с органами», являющегося базовой матрицей пространственных представлений архаических и индустриальных обществ. Автор диссертационного исследования анализирует эти постмодернистские концепции спациальности в контексте социологии воображения.
Раздел 3 «Социальная структура российского общества в контексте социологии воображения» посвящен применению методов социологии воображения к российскому обществу, рассмотренному в исторической перспективе. В этом разделе общие принципы, приложенные к конкретному обществу и его социальным структурам, демонстрируют релевантность социологии воображения как гранд-теории.
Глава 1. «Социальная структура российского общества: трансформация социальной темпоральности» рассматривает социальные структуры российского общества и их трансформации с точки зрения представления о социальном времени.
Параграф 1. «Специфика русского коллективно-бессознательного и его влияние на социальную структуру российского общества» дает анализ специфики структур русского имажинэра через его проявления в культуре, религии, фольклоре, политике, социальных структурах. Коллективная психологии русских трактуется в контексте режимов воображения. Автор диссертационного исследования приходит к выводу о том, что специфика антропологического траекта в русским обществе организована в соответствии с преобладанием режима мистического ноктюрна, тяготеет к горизонтальным симметриям и предилекциям феминоидного типа над маскулиноидным (вечная женственность). Нормативный статус патриархальных структур исторически связан с государственными формами, которые изначально привносили в русский имажинэр чуждые мотивы (связанные со спецификой социальной структуры политической элиты – от варягов до большевиков). Выводы о ноктюрнической структуре русского имажинэра подкрепляется анализом материалов социологического исследования, проводившегося среди молодежной аудитории по методике «АТ.9». Тесты свидетельствовали о более высокой частотности ноктюрнических сюжетных и символических комплексов по сравнению с диурническими (что существенно отличается от статистики аналогичных исследований, проводившихся в европейских странах психологом и социологом И.Дюраном).
Параграф 2 «Темпоральные слои российского общества и их синхронический анализ» ставит своей целью проанализировать социальные концепции темпоральности, присущие исторически разным формам русского общества – от древности до нашего времени. При этом автор диссертационного исследования подчеркивает сложную синхроническую модель суперпозиции этих темпоральностей, которые соприсутствуют на разных слоях общества, трансформируя ту семантику времени, которая принята как нормативная модель. Это позволяет разделить на слои темпоральные структуры и связанные с ними культурные комплексы. А это, в свою очередь, помогает иерархизировать пласты социальных структур российского общества, складывающихся из различных пропорций проявлений тех или иных режимов воображения. Российское общество живет одновременно сразу в нескольких «социальных темпоральностях», что и объясняет ряд свойственных ему семантических парадоксов. Учет этого фактора позволит глубже понять определенные процессы, протекающие в российском обществе с точки рения социологии воображения.
Параграф 3 «Темпоральные парадигмы традиционного российского общества в контексте православной культуры и версии «народного времени»» обращается к истокам формирования социальных темпоральностей в русской истории на основании православной традиции и народно архаических воззрений на структуры времени. Наложение этих двух темпоральных топик создает уникальный комплекс восприятия времени в русской культуре, которое в свою очередь предопределило общее восприятие русскими национальной истории вплоть до настоящего момента. Автор диссертационного исследования обращает особое внимание на «мессианское» время, состоящее в ожидании «возвращения золотого века», что в народном сознании подготовило почву для специфической рецепции вполне модернистских теорий – таких как коммунизм, проинтерпретированный широкими народными массами в эсхатологическом ключе. Православная религия со своей эсхатологией подготовила для этого почву, получившая особое насыщенное развитие в среде народных ересей.
Параграф 4 «Темпоральность и государственность в России» исследует взаимоотношение пластов народной темпоральности с представлениями о структуре исторического времени, с которыми оперирует государственная машина с древности до настоящего времени. «Государственное время» сопряжено с официальной государственной идеологией России, менявшейся на разных этапах, а также с властной иерархизированной и высоко стратифицированной топикой государства как такового. Диалектика темпоральности, нормативно утверждаемой Государством (вплоть до системы государственного образования), и темпоральности или темпоральностей, укорененных в народной культуре (включая религиозное измерение), составляет предмет изучения этой части диссертационного исследования. Автор приходит к выводу, что эта диалектика состоит в сложном переплетении и наложении друг на друга различных режимов воображения. Дисгармонизм, вытекающей из этого наложения и начинающий преобладать на определенных этапах национальной истории, вызывает к жизни явление «археомодерна», то есть несогласованного и болезненного сосуществования в обществе разрозненных элементов противоречивых и не скоординированных между собой семантических полей.
Глава 2 «Социальная структура российского общества: трансформация социальной спатиальности» посвящена социальным представлениям о пространстве, преобладающим на разных этапах русской истории, а также обзору постоянных и переменных факторов в общей структуре российского общества.
Параграф 1 «Особенности социальной спатиальности в российском обществе» разбирает представления и пространстве, традиционно свойственные русскому обществу и предопределявшие базовые взгляды русских на место народа и государства в общем контексте миропорядка. Анализируется понятие «широты» как преобладающей характеристики в семантической интерпретации русскими пространства, предопределяющей целый ряд исторических, культурных и политических особенностей русского общества. В контексте социологии воображения анализ спациальных закономерностей русской культуры и построенных на их основании социальных структур еще раз подтверждает преобладание горизонтальных симметрий над вертикальными (а следовательно, ноктюрнический характер русского имажинэра). Соотношение народных представлений о горизонтальности (широте) пространства с религиозной трехчастной вертикальной моделью и столь же вертикально структурированной топикой государства дополняет общую картину социальной спациальности в контексте русского общества и его социальных структур.
Параграф 2 «Государство, наука и модернизации в российском обществе в контексте социальной спатиальности» представляет собой рассмотрению процессов модернизации пространственных представлений в российском обществе по мере внедрения парадигмы Нового времени и сопряженных с ним естественно-научных и исторических представлений. Анализируется роль государства в связи с изменением базовых семантических полей социальных структур и модели трансформаций коренных бессознательных представлений народной культуры в ее связи с режимами бессознательного. Автор прослеживает как научная картина мира и представление о изотропном пространстве постепенно вытесняет архаические представления, и как это сказывается на преобладающих социальных моделях и социальных структурах. Принцип «археомодерна» применяется в данном случае применительно к спациальным аспектам общества.
Параграф 3 «Константы и переменные в социальной структуре российского общества» завершает рассмотрение социальных структур российского общества с помощью теоретико-методологического инструментария социологии воображения и предлагает систематизацию основных узлов трансформации этих структур на разных этапах российской истории. Автор диссертационного исследования выделяет наиболее постоянные факторы в социальных структурах российского общества, остающиеся неизменными, и прослеживает логику трансформации тех факторов, которые, напротив, подвержены переменам. Предлагается сводная схема герменевтической топологии российского общества, построенная на основании базовых процедур социологии воображения: каждый принципиальный элемент общественной системы рассматривается одновременно на двух уровнях – на уровне социального логоса (чаще всего выраженного через государство и политическую идеологию) и на уровне социального мифоса, где сосредоточены глубинные и архаические представления о темпорально-спациальных нормативных структурах (в них мы имем дело с имажинэром и его режимами непосредственно). Этим анализом автор диссертации завершает пример применения методологического инструментария социологии воображения к конкретному случаю – к изучению социальных структур российского общества и их трансформаций.
В Заключении автор излагает основные выводы диссертации, подводит окончательный баланс идеям, теориям, методам и герменевтическим операциям, выявленным и проанализированном в процессе исследовательской работы.
Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:
Монографии:
- Дугин А.Г. Социология русского общества. М.: Академический проект, 2011. – 32 п.л.
- Дугин А.Г. Этносоциология. М.: Академический проект, 2011. – 40 п.л.
- Дугин А.Г. Археомодерн. М.: Кафедра Социологии Международных Отношений социологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова, 2011. – 5 п.л.
- Дугин А.Г. Эволюция парадигмальных оснований науки. М., 2002 – 12 п.л.
- Дугин А.Г. Четвертая политическая теория, СПб, 2009 – 18, 48 п.л.
В изданиях Перечня ВАК Минобрнауки России:
1. Морфология социального пространства в традиционном обществе //Научная мысль Кавказа. 2010. №2 (62). 0,5 п.л.
2. К структуралистской топике социологической науки: классическая социология и ее лимиты/Вестник Московского Университета. 2009. №3. – 0,8 п.л.
3. К структуралистской топике социологической науки: психология глубин и ее импликации/Вестник Московского Университета. 2009. №4. – 0,8 п.л.
4. Методологические основы структурной социологии //Социология№1-2. 2009 - 0,8 п.л.
5. Проект империя /Философия права. №3. 2009 - 1,1 п.л.
6. Дугин А.Г. Социум в истории. Разновидности социального времени // Социально-гуманитарные знания. 2009. № 11. 0,5 п.л.
7. Консерватизм как явление: возможна ли общая теория?// Философия права. №4. 2009 - 1,0 п.л.
8. Дугин А.Г. Человек в социологии воображения // Социально-гуманитарные знания. 2009. № 7. 0,5 п.л.
9. Социологические и философские аспекты «Четвертой политической теории»: субъект, структура, критика, содержание// Этносоциум. № 7. 2009 – 1, 4 п.л.
Другие издания:
- Дугин А.Г. «Цивилизация» как идеологический концепт//Цивилизация. Вызовы современности, СПб, 2009, 1.0 п.л.
- Дугин А.Г. Гетеродоксальная экономика//Консерватизм: социально-экономические учения, СПб, 2009, 1,3 п.л.
- Дугин А.Г. Методологические основания структурной социологии// «Материалы IV Всероссийской научной конференции Сорокинские чтения «Отечественная социология: обретение будущего через прошлое. Южный Федеральный Округ.»»Ростов-на-Дону, 2009 0,9 п.л.
- Дугин А.Г. Россия и Запад: что нас разделяет?// Материалы научного семинара ". Цивилизационный контекст и ценностные основания российской политики". Выпуск №7 (16) 2009, 1,2 п.л.
- Дугин А.Г. Структура русского социогенеза//Материалы научного семинара "YNEPГIA. Цивилизационный контекст и ценностные основания российской политики". №4 2009 – 1 п.л.
- Дугин А.Г. Четвертая политическая теория, консерватизм и монотонный процесс/ Консерватизм: перспектива или альтернатива? СПбЖИз-во Санкт-Петербургского Государственного Университета, 2010. 1.3 п.л.
[1] Башляр Г. Вода и грезы. М., 1998; Он же. Грезы о воздухе. М.,1999; Он же. Новый рационализм. М.,1987.
[2] Bastide Roger Ethnohistoire du ngre brsilien, P., Bastidiana, 1993; Idem. Les Amriques noires, P., ditions L'Harmattan, 1996; Idem.Les Religions africaines au Brsil P., Presses universitaires de France, 1995.
[3] Миллс Ч.Р. Социологическое воображение. М., Изд. дом NOTA BENE, 2001.
[4] Штомпка П. Теоретическая социология и социологическое воображение // Социологический журнал, 2001. N 1
[5] Кампер Д. Тело. Насилие. Боль. СПб.: Изд-во Русской христианской академии, 2010.
[6] Маффесоли М. Околдованность мира, или Божественное социальное//Социо-Логос. М.: Прогресс, 1991, с.133-137; Он же. Фантастический мир каждого дня// Художественный журнал, 1997, №17, с.14-16
[7] Durand Y. L'exploration de l'imaginaire. Paris:Espace bleu, 1988
[8] Флоренский Павел. Иконостас. СПб., Общество памяти игуменьи Таисии, 2006.
[9] Кравченко С.А. Социология: парадигмы через призму социологического воображения. М., 2002.
