Вильна под властью русского царя (1655 1661): судьба города и горожан
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ИНСТИТУТ ИСТОРИИ
На правах рукописи
Герасимова Ирина Валерьевна
Вильна под властью русского царя (16551661):
судьба города и горожан
Специальность 07.00.02 Отечественная история
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Санкт-Петербург
2012
Работа выполнена на факультете истории Европейского университета
в Санкт-Петербурге
Научный руководитель: доктор исторических наук
профессор исторической компаративистики
Европейского университета в Санкт-Петербурге
Михаил Маркович Кром
Официальные оппоненты: доктор исторических наук
ведущий научный сотрудник
Санкт-Петербургского института истории РАН
Павел Владимирович Седов
доктор исторических наук
заведующий кафедрой
истории славянских и балканских стран
Санкт-Петербургского государственного университета
Александр Ильич Филюшкин
Ведущая организация: Национальный исследовательский университет
«Высшая школа экономики» в Санкт-Петербурге
Защита состоится 16 октября 2012 г. в _____.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Санкт-Петербургского института истории РАН
Автореферат разослан сентября
Ученый секретарь Диссертационного совета
кандидат исторических наук П.В. Крылов
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность исследования. Важным аспектом изучения истории России являются ее взаимоотношения с соседними государствами на разных этапах развития страны. С ближайшим западным соседом Великим княжеством Литовским (далее ВКЛ), входившим в XVIXVIII вв. в состав Речи Посполитой, отношения оставались напряженными на протяжении всей его пятивековой истории. Пика остроты они достигли во время русско-польской войны (16541667), когда войска царя Алексея Михайловича заняли почти всю территорию ВКЛ, включая столицу город Вильну, и несколько лет держали его под военным контролем. Если внешнеполитическим аспектам русско-польской войны посвящены десятки монографий, то вопросы социальной истории городов ВКЛ под властью русского царя остаются до сих пор неразработанными. А между тем вхождение русского военного контингента в жизнь соседнего полиэтничного государства, его сосуществование с местным населением под управлением царских воевод, активное использование победителями человеческих, материальных и культурных ресурсов побежденной страны все эти факторы наряду с другими повлияли на смену вектора развития России в сторону усвоения ею западноевропейских ценностей. Изучение жизни городов ВКЛ во время русско-польской войны может выявить ранее неизвестные механизмы взаимодействия между двумя странами на уровне простых людей, включая соглашения и взаимные уступки, в каких-то случаях шедшие вразрез с политическими установками управлявших ими монархов, а в других корректировавшие внешнеполитическую деятельность на государственном уровне.
В центре данного исследования находится проблема сохранения веками складывавшейся городской поликонфессиональной и полиэтничной среды Вильны в условиях захвата города русскими войсками и его последующего пребывания в течение шести лет под властью царских воевод. Вторая, взаимосвязанная с ней проблема, может быть сформулирована как встреча двух культур, двух разных политических систем (ВКЛ и России) в одном городском пространстве.
В настоящей работе объектом исследования выступает социокультурная среда столицы ВКЛ Вильны во время русской оккупации. Социокультурная среда это сосуществование людей, находящихся в одном пространстве, но принадлежащих к разным религиозным конфессиям, этносам, социальным слоям и преследующих разные цели. Предметом рассмотрения являются взаимоотношения русского гарнизона и местного населения в Вильне под властью царя Алексея Михайловича в 16551661 гг.
Хронологические рамки исследования обуславливаются временем правления в Вильне русских воевод 16551661 гг. Вместе с тем исследование выходит за данные хронологические рамки при изучении судеб виленских жителей и особенно ремесленников, во второй половине века трудившихся в Оружейной палате Московского Кремля, а также при выяснении истории бытования вывезенных из Вильны трофеев.
Цель диссертации состоит в реконструкции социокультурной среды Вильны в условиях шестилетнего русского правления. Для этого необходимо решить следующие задачи:
Воссоздать историю города Вильны в 16551661 гг.
Выявить роль и влияние русской власти на городскую жизнь в эти годы, проследить изменение отношения горожан к воеводам и к военному контингенту в городе.
Проанализировать поведение отдельных социальных и этнических групп виленских жителей в эти годы, определить характер их взаимодействия с польскими и русскими властями.
Выяснить, что понимали горожане и власти под изменой в условиях, когда часть местного населения присягнула шведскому королю и прусскому курфюрсту на землях, подконтрольных шведским властям, другая часть русскому царю в Вильне, а третья осталась верной польскому королю.
Изучить условия жизни и профессиональной деятельности виленцев, завербованных русскими боярами на службу в Московское царство.
Рассмотреть вопрос о вывозе из Вильны трофейных вещей и проследить судьбу отдельных культурных ценностей.
Историография. Ранее в российской историографии не предпринималось монографических исследований по социальной истории городов ВКЛ, занятых русскими войсками в ходе русско-польской войны 1654–1667 гг.
На протяжении XIXXX вв. эта тема поднималась в очерках по истории города Вильны, а также в книгах и статьях, посвященных отдельным вопросам истории и культуры ВКЛ. Одной из первых работ по истории Вильны был труд Ю.И. Крашевского. Построенный по принципу летописи, под 1655–1661 гг. он содержал краткое описание происходивших в городе событий, почерпнутое из польских хроник XVIIXVIII вв.[1] Через тридцать лет В.Г. Васильевский в очерке истории Вильны рассмотрел этот период с идеологически противоположной стороны. Все события он подчинил оправданию захвата города царем Алексеем Михайловичем, приводя в качестве аргументов содержавшиеся в московских актах военного времени причины завоевания ВКЛ, декларируемые самодержцем: борьбу с унией и возвращение русских земель времен Киевской Руси.[2] Очерк В.Г. Васильевского является на данный момент наиболее подробным описанием жизни Вильны под властью русских воевод. Историк использовал в работе, помимо польских летописных и мемуарных источников 25 документов переписки воеводы М.С. Шаховского с Разрядным приказом, опубликованных в серии «Акты исторические», а также издал завещание виленского воеводы Д.Е. Мышецкого, написанное им перед казнью.[3]
В работах Ю.И. Крашевского и В.Г. Василевского произошло первое осмысление выявленных ими как с польской, так и с русской стороны источников, касающихся жизни Вильны в условиях военного времени. Общим недостатком первых описаний рассматриваемых нами событий является их однонаправленность за или против русского воеводства в Вильне. Тенденциозность их оценок часто мешала объективно оценить имевшиеся факты. Социальная история в этих работах почти не представлена.
В «Очерке истории города Вильны» В.Г. Васильевский поднял проблему вывоза во время захвата города вещей, ранее принадлежавших магистрату, светским и церковным организациям и отдельным лицам. Ученый собрал сведения по данному вопросу, имевшиеся в литературе того времени.[4] В дальнейшем эта тема не получила развития.
Весомый вклад в изучение истории столицы ВКЛ под властью русских воевод внес В.Н. Сторожев. Работая над изданием «Актов Московского государства», он подготовил к IX Археологическому съезду в Вильне развернутый доклад на тему русского воеводства в столице ВКЛ с целью «ознакомить специалистов с серией актов».[5] К публикации доклада он приложил издание виленских «каменишных книг» 1658 г., в которых воевода М.С. Шаховской записывал доходы от аренды каменных домов.[6] Изучение переписки воевод с русским царем, опубликованной в упомянутом выше издании, позволило В.Н. Сторожеву проследить деятельность виленских воевод и сделать важный вывод о несамостоятельности их власти в городе, ограниченной «докладом государю и страхом жалобы на него со стороны местного населения».[7]
В польских и российских исследованиях 3080 гг. XX в. тема жизни городов ВКЛ под русской властью подробно не рассматривалась. В работах этого времени обсуждались отдельные вопросы, касающиеся истории Вильны указанного периода. М. Ловмяньска в монографии «Вильна перед московским нашествием» рассмотрела на основе городских ревизий до и после русского правления вопросы о людских потерях и степени разрушения города во время его захвата царскими войсками.[8] А.А Савич и А.Н. Мальцев в обобщающих работах о русско-польской войне 16541667 гг. привели описание захвата Вильны. А.А Савич в своей статье продолжил линию, намеченную предшественниками, рассматривая ее занятие как акт защиты православной веры русским царем.[9] А.Н. Мальцев насытил описание новым архивным материалом из фонда РГАДА «Сношения России с Польшей», введя в научный оборот документы о переговорах русских бояр с представителями литовской элиты и расспросы пленников перед взятием города.[10]
В советской историографии был поставлен новый вопрос о массовом выезде мастеров из ВКЛ в Россию в середине XVII в. Л.С. Абецедарский, работавший над темой русско-белорусских культурных связей, в труде «Белорусы в Москве XVII в.» пытался показать, что переезд мастеров в Москву не носил принудительного характера.[11] Историк обнаружил документы о наборе мастеров в городах ВКЛ, собрал сведения о ремесленниках, трудившихся в Москве, и определил виды их профессиональной деятельности. Серьезным недостатком его труда явилось то, что ученый ограничил круг исследования мастерами «белорусского» происхождения. Впоследствии искусствовед В.Н. Ларченко, изучая повседневную жизнь «польских» оружейников в палатах Кремля, включила в исследование западноевропейских специалистов, завербованных в городах ВКЛ.[12] Проблема отъезда профессиональных кадров из ВКЛ в Россию была заострена в 1990е гг. в работах польских и белорусских ученых, писавших о массовом вывозе пленников и ремесленников на русские земли.[13]
В историографии последнего двадцатилетия преобладающими стали работы, посвященные вопросам политических взаимоотношений во время русско-польской войны, в которых затрагиваются частные аспекты истории Вильны под властью русского царя.[14] Получило развитие и другое направление, связанное с изучением социальной истории населения ВКЛ в 16541667 гг. Появились небольшие исследования о жизни горожан под русской властью в Полоцке и Гродно.[15] Литовский историк Э. Мейлус в обзорных статьях, посвященных истории Вильны 16551661 гг., привлек в качестве новых источников книги виленского магистрата.[16] Историком были подняты проблемы сохранения имущества виленцами в военное время, лояльности горожан русским властям, а также проанализировано положение еврейской общины в Вильне.[17]
Историографический обзор показал эволюцию затрагиваемых в исследованиях тем, касающихся истории Вильны 16551661 гг. Если в работах XIX в. была воссоздана общая событийная канва рассматриваемого сюжета, то в дальнейшем внимание исследователей переключилось на рассмотрение отдельных частных вопросов. В появившихся за последние десятилетия статьях наметился поворот к изучению социальной истории Вильны и других городов ВКЛ. Таким образом, назрела необходимость в написании монографического исследования по истории Вильны под властью русского царя, в центре которого стояла бы проблема взаимоотношений военного гарнизона и местного населения.
Методы исследования определяются целями и задачами работы и включают в себя как классические методы источниковедческого анализа, связанные с палеографией, дипломатикой, археографией, кодикологией, так и методику новейшего времени просопографию или коллективную биографию.[18] Рассмотрение жизненных проблем простых людей, а также вопроса о том, как обыватели переживают воздействие разнообразных структур и процессов на протяжении небольшого исторического отрезка, приближает данное исследование к такому подходу, как история повседневности.[19] Близкое к данной работе понимание «повседневности» высказала американская исследовательница Ш. Фитцпатрик, считающая, что повседневность «это формы поведения и стратегии выживания, которыми пользовались люди, чтобы справиться со специфическими социальными и политическими ситуациями».[20] В новейшей российской историографии многоаспектные исследования жизни отдельных городов в XVIII в. написаны О.Е. Кошелевой и А.Б. Каменским.[21] Срез жизни новгородского общества во время шестилетней шведской оккупации 16121617 гг. показал А.А. Селин.[22]
Источники. Исследование основывается на источниках, хранящихся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА, Москва), Российской национальной библиотеке (РНБ, Санкт-Петербург), Российской государственной библиотеке (РГБ, Москва), Архиве Санкт-Петербургского Института истории Российской Академии наук (СПб ИИ РАН), Литовском государственном историческом архиве (LVIA, Вильнюс), Национальном историческом архиве Беларуси (НГАБ, Минск), Тайном государственном архиве Прусского культурного наследия (GStA PK, Berlin-Dahlem), Национальном архиве Швеции (Riksarkivet, Stoсkholm).
Царские указы и отписки виленских воевод отложились в нескольких архивах. В фонде Разрядного приказа РГАДА (Ф. 210) находятся беловики отписок воевод Вильны и других городов, черновики указных государевых грамот и разного рода памяти, касающиеся управления столицей ВКЛ. Акты, содержащие переписку дьяков с виленскими воеводами, были опубликованы в XIX столетии: 46 единиц вошло во 2й и 3й тома «Актов Московского государства».[23] В процессе работы в Московском и Приказном столах было выявлено 172 документа, не считая копий, касающегося рассматриваемой темы.
Сохранились не только беловые отписки виленских воевод, но и черновики, и внутреннее делопроизводство Виленской съезжей и судной изб за 16561659 гг. времени, когда городом управлял князь М.С. Шаховской. Эти документы были введены в научный оборот Э. Мейлусом и опубликованы им совместно с С.Г. Жемайтисом и автором диссертации.[24]
Присяги горожан русскому и шведскому монархам, данные ими в первой половине 1656 г., позволяют проследить их предпочтения и влияние на этот выбор этнических и конфессиональных факторов. Крестоприводную книгу виленских жителей царю Алексею Михайловичу ввел в научный оборот Б.Н. Флоря и опубликовал небольшие выдержки из крестоприводных книг разных городов, среди которых список виленского духовенства.[25] Дело с материалами комиссии о беженцах, подписавших в феврале-марте 1656 г. тексты присяги в Кёнигсберге, сохранилось в архиве Прусского культурного наследия.[26] Историки не раз обращались к изучению этих материалов, однако подписи виленского духовенства и виленских горожан, за исключением жителей немецкого происхождения, еще не становились предметом специального анализа.[27]
В исследование включены документы военного времени, отражающие делопроизводство канцелярии польского короля, виленских городских властей это книги записи Литовской метрики и книги Виленского магистрата, хранящиеся как в русских, так и литовских архивах.[28]
Последний комплекс документов, легший в основу диссертационной работы, находится в фонде Оружейной палаты Кремля РГАДА. Акты палаты содержат сведения, касающиеся повседневной жизни и труда работавших в ней ремесленников, выходцев из Речи Посполитой, в 16501670 гг. XVII века. Хотя этот фонд изучался А.С. Абецедарским и М.Н. Ларченко, тотально его документы не просматривались на предмет выявления сведений о повседневном быте и работе виленских оружейников. Кроме того, в фонде Оружейной палаты отложились дела, связанные с виленскими предметами искусства и культуры, вывезенными из города во время русско-польской войны.[29]
Помимо основных комплексов источников в круг исследования вошли документы по внешней политике, часть этих материалов была опубликована Л.В. Заборовским.[30] Дополнительно к работе привлекались опубликованные воспоминания и дневники польской шляхты, европейские газеты того времени и другие материалы, содержащие информацию по изучаемой теме.[31] Два частных документа представляют особую значимость для изучения обстоятельств занятия Вильны русскими войсками. Это написанная виленским лютеранином листовка о событиях, произошедших во время и вскоре после взятия Вильны, опубликованная Д. Фриком,[32] а также письмо Габриэля Любенецкого с сопроводительной запиской Януша Радзивилла неустановленному лицу от 15 августа 1655 г., найденное в шведских архивах.[33]
Обзор источников показал наличие широкой документальной базы для монографического исследования о Вильне под властью русских воевод, отдельные части которой находятся в архивах Восточной и Западной Европы. Несмотря на то, что многие материалы изданы, их всестороннее изучение применительно к данной теме не проводилось.
Новизна работы определяется тем, что впервые в российской историографии предпринимается попытка монографического исследования жизни Вильны под властью русского царя. Впервые всесторонне изучается социальная история одного из городов ВКЛ во время русско-польской войны середины XVII в., поднимаются ранее не рассматривавшиеся вопросы, связанные с изменой государю, вывозом виленских ремесленников и материальных вещейтрофеев, представляющих культурную и историческую ценность.
Практическая значимость. Материалы диссертации могут быть использованы для подготовки курсов по истории России XVII в., по военной истории, по истории Речи Посполитой и Великого княжества Литовского, по истории и культуре города Вильнюса.
Апробация исследования. Текст диссертации и ее отдельные главы обсуждались на диссертационных семинарах факультета истории Европейского университета в Санкт-Петербурге в 20052007 гг. По материалам диссертации были сделаны доклады на следующих конференциях: на международной научно-практической конференции, посвященной 300-летию усадьбы графов Шереметевых (Санкт-Петербург, 18-21 апреля 2012 г.), на ежегодной международной конференции «Санкт-Петербург и белорусская культура» (РНБ, Санкт-Петербург, 16 июня 2011 г.); на международной конференции, посвященной 600летию Грюнвальдской битвы: «Исторические битвы в письменности Великого княжества Литовского» (Вильнюс, 2526 ноября 2010 г.); на международной конференции «Альберт Вуйюк-Коялович в 400летней перспективе», 4е чтения имени Юргиса Лебедиса (Вильнюс, 30 апреля1 мая 2009 г.); на III международных чтениях «Мир и война: культурные контексты социальной агрессии» (Санкт-Петербург Кронштадт, 2124 октября 2007 г.); на ежегодной научно-практической конференции «Религиозная ситуация на Северо-Западе России и в странах Балтии: традиции и современность» (РГПУ им. Герцена, Санкт-Петербург, 21 марта 2008 г. и 17 апреля 2007 г.).
Список опубликованных по теме диссертации работ (10) приведен в конце автореферата.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка сокращений, списка использованных источников и литературы, приложения.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во Введении обосновывается актуальность изучаемой темы, ставятся проблемы и определяются хронологические рамки исследования, формулируются цель и задачи работы, рассматривается историография вопроса, обозначается круг источников, характеризуются избранные подходы и методы.
В Главе 1 «Жизнь Вильны под властью русского царя» последовательно реконструируются события жизни столицы ВКЛ в 16551661 гг., рассматриваются проблемы, с которыми сталкивались виленские жители под русской властью, а также анализируются действия управлявших городом царских воевод и поведение военного гарнизона.
Ход занятия города русскими войсками был реконструирован по нарративным и документальным источникам: отпискам полковых воевод и казаков русскому царю, дневникам польской католической шляхты, письму кальвиниста-шляхтича Г. Любенецкого и листовке виленского лютеранина. Перекрестный анализ этих источников показал, что оценки современников расходятся, когда дело касается численности русских войск, времени и длительности боя, виновных в падении Вильны. Свидетельства всех сторон конфликта совпадают, когда речь идет о жестокости, с которой русские войска вместе с казаками расправлялись с мирным населением, особенно подчеркиваются потери, которые понесли мирные жители, переходя через каменный мост.
Основная масса виленских горожан в первой половине 1656 г. выбрала себе место жительства и давала присягу русскому или шведскому монархам. Анализ крестоприводных книг виленского воеводы М.С. Шаховского и присяг шведскому королю и прусскому курфюрсту, отложившихся в деле о беженцах из ВКЛ, составленном прусскими писцами в Кенигсберге, выявил тенденцию к расслоению городской среды по конфессиональному и по социальному признаку. Большинство членов виленских лютеранской и кальвинистской общин, зажиточные католические, униатские и единичные православные семьи купцы, члены виленского магистрата, а также католический епископ и униатские монахи оказались на прусских землях. В русских же книгах, наоборот, почти отсутствуют немецкие фамилии; а большинство присутствующих католики, православные, униаты; встречаются евреи и татары. Анализ возникших ситуаций в первые месяцы русского воеводства показал, что новая власть, столкнувшаяся с поликонфессиональной средой городов ВКЛ, на месте корректировала указы царя. Во-первых, был отменен указ о заключении в тюрьму неприсягнувшего русскому государю местного населения. Во-вторых, положительно решился вопрос о проживании в городе униатов и евреев. Рассмотрение присяг шведскому и русскому монархам позволили проследить судьбу около семи тысяч человек, ровно половины от того количества горожан, которые, по мнению М. Ловмяньской, проживало в Вильне до ее захвата русскими войсками.[34]
Наиболее мобильной социальной группой оказались виленские купцы, налаживавшие торговые связи поверх заново очерченных границ, используя родственные и дружеские связи. В менее выгодном положении оказались ремесленники: воеводу интересовали те профессии, которые могли приносить доход и работать на укрепление русской власти. Получение зерна, боеприпасов (пороха), бумаги эти задачи были решены М.С. Шаховским прежде всего. Ремесленники, возвратившиеся из прусских и литовских поветов, стремились восстановить свою деятельность в сотрудничестве с новой властью в родном городе. Виленский магистрат возобновил работу только в начале 1657 г. К этому времени все денежные статьи доходов городского бюджета уже контролировал воевода Шаховской. Судная изба новый орган, введенный русской властью вместо городского лавничего суда, разбирала многочисленные случаи краж, драк и разбоев, случавшихся между представителями различных социальных слоев города.
Во время эпидемии чумы, длившейся с мая 1657 по январь 1658 г., горожане и русские власти решали проблему выживания каждый по-своему. Воевода отгородился от остального населения, почти не принимая участия в проблемах города, а занимаясь, прежде всего, исполнением царских указов и переправляя в Борисов отписки с последними политическими новостями. Вещи и дома умерших горожан оказались в его руках, и деньги от аренды и продажи продолжали пополнять государеву казну. Виленские жители, организовав охрану города, выехали в поветы, ища себе пристанище в относительно здоровых местах внутри территории, ограниченной заставами. Подношения караульщикам, а в каких-то случаях физическая сила обеспечивали им проход за черту застав, особенно купцам, что способствовало распространению смертельной болезни. Русские солдаты, вышедшие в поветы и пережидавшие чуму в станах «на полях», вероятно, кормились за счет набегов на близлежащие села. В Виленской крепости осталось только 800 солдат. Выявлены случаи, когда зараженных болезнью ратных людей выкидывали умирать за стены Виленского замка, не заботясь об их дальнейшей судьбе.
В 1658 г. ситуация в городе изменилась в связи с приходом пяти государевых полков. Прибывшие полковники, по-видимому, считали себя хозяевами на покоренной земле, силой, не подчиняющейся местным правилам. Попытки воеводы при помощи телесных наказаний заставить прибывших солдат соблюдать порядок в городе приводили к бунту со стороны служилых людей и полковников. Хроническая задержка денежного жалованья прибывшим войскам, повлекшая за собой, в свою очередь, скудость солдатского пайка, толкала солдат на разбой, подогревая и без того накаленную атмосферу в столице ВКЛ.
Традиционная виленская власть магистрат не имела никакого влияния на ситуацию в это время. Действия магистрата против вновь прибывших полков ограничивались коллективными челобитными царю, не имевшими какого-либо эффекта. Виленский лавничий суд также ничем не мог помочь горожанам в конфликтных ситуациях с прибывшими солдатами. Вероятно, посольство в Москву к царю Алексею Михайловичу, организованное магистратом в апреле 1658 г., состоялось не без поддержки со стороны воеводы М.С. Шаховского, который, возможно, таким образом, хотел как-то добиться наведения порядка в Вильне и отвести от себя вероятный гнев царя. Посольство в целом не оправдало ожиданий ни воеводы, ни горожан. В июне, когда оставалась надежда на благополучный исход русско-польских переговоров, царь, возвратив виленцам некоторые ранее имевшиеся у них права, рассчитывал на лояльность столичных жителей. К концу августа сентябрю ситуация с переговорами выглядела менее обнадеживающей, а денег на кормление пришедшей летом под Вильну армии Ю.А. Долгорукого не хватало, воевода М.С. Шаховской не был готов ограничивать налоговое бремя согласно государеву указу. Уступки, сделанные царем, вероятно, так и остались лишь на бумаге.
В июне 1658 г. горожане еще верили в то, что русская власть пришла в Вильну надолго; это подтверждается просьбой к царю даровать им свободу от налогов на 20 лет вперед.[35] Переломным моментом стал срыв русско-польских переговоров и, как следствие, бой русских и литовских войск 11 октября под Вильной. Важным представляется то, что, несмотря на победу русского оружия, местное население впервые смогло сплотиться против русских властей. События, происходившие в столице ВКЛ в 1658 г., изменили отношение жителей Вильны и прилегавших к ней поветов к русской власти в негативную сторону, и с этого времени столица находилась в ситуации все нараставшего военного напряжения.
Реконструкция последних лет жизни горожан в соседстве с русским гарнизоном показала, что фактически царская администрация управляла Вильной только до середины 1660 г. Затем, когда остатки русских войск были заблокированы в Виленском замке, власть в городе постепенно стала переходить в руки виленского магистрата. С этого времени началось постепенное восстановление прежних городских институтов. Доходы от налогов, ранее контролировавшиеся русскими воеводами, перешли к виленцам в 1661 г. после того, как полгода их собирал полковник, литовский шляхтич Ян Рудомина. Появившиеся средства позволили местным жителям организовать и финансово поддержать свое окончательное освобождение от оккупации.
Воевода Д.Е. Мышецкий, сменивший М.С. Шаховского в августе 1659 г., за год своего воеводства не успел вникнуть в городскую жизнь. Контактов и связей у нового воеводы с местным населением не было, за исключением нескольких активно содействующих власти виленских жителей. Его предшественник сослужил воеводе плохую службу, увезя с собой все документы, по которым можно было проследить, что происходило в городе в 16551659 гг. Во многом провал воеводства Д.Е. Мышецкого был связан с избранной им репрессивной формой общения с местным населением. В итоге горожане и поветовая шляхта объединились в борьбе за смену власти в Вильне. В конце декабря 1661 г. столица ВКЛ была окончательно освобождена от русского присутствия.
В Главе 2 «Проблемы военного времени: обвинения в измене, судьба людей и трофейных ценностей» в центре внимания оказываются острые вопросы, обсуждавшиеся в документах обеих сторон конфликта.
Анализ обвинений в измене виленских жителей и поветовой шляхты, как со стороны польского короля, так и со стороны русского царя показал, что назревавшие в мирное время межконфессиональные противоречия внутри городской среды вышли наружу во время оккупации. Большинство горожан-католиков и униатов поддерживали польскую власть и недоверяли виленским жителям других конфессий, прежде всего протестантам, сбежавшим на прусские земли. Православные и евреи в глазах остального местного населения стали коллаборационистами пособниками русских властей. Обвинение в измене могло служить инструментом для решения личных конфликтов между соседями-шляхтичами, между цеховыми мастерами-конкурентами и просто между католиком и иудеем достаточно было донести о предательстве русскому воеводе или судье. В такой ситуации каждый подданный Речи Посполитой мог стать потенциальным изменником и польского, и русского монархов и не был защищен от случайного доноса или от ложных подозрений. Важную роль играли семейные, конфессиональные и профессиональные связи конкретного человека, его возможность продолжать свое ремесло и иметь поручителей.
Материальные ценности, несколько столетий накапливаемые в Вильне, за несколько дней были вывезены в разные европейские государства. Небольшую часть ценностей мещанам удалось спрятать в поветах или на прусских землях до окончания оккупации. Виленские святыни мощи и особо почитаемые иконы, как правило, удавалось вывезти; впоследствии они были возвращены в город. Икона Виленской Божией Матери, вывезенная в Кенигсберг униатскими монахами, была захвачена казаками после 1658 г. и передана ими в Москву. Затем по Андрусовскому договору она была отдана царем Алексеем Михайловичем литовским послам, в Москве был сделан с нее список. Виленский крест, подобранный арзамасцем Василием Микулиным, сам приобрел на русских землях статус местночтимой муромской святыни.[36] Единичные книги из виленских библиотек сохранились в шведских и русских архивах до настоящего времени. Переписка дьяка А. Щепотева из Козловца с Разрядным приказом по поводу отдачи козловчанами трофейных вещей, а также памяти об этом, посланные в русские города, выявляют серьезность намерений русских властей исполнить статью Андрусовского договора 1667 г. о возврате ценностей, а также о нежелании местных жителей добровольно отдавать приобретенные у солдат вещи. Выяснилось, что активная торговля трофейными вещами шла в приграничных городах и на Украине.
Рассмотрение актов о виленских мастерах, работавших в Москве, показало, что в русской столице проживали ремесленники, как взятые в плен, так и свободно вышедшие «на государево имя». В Оружейную палату Кремля набор ремесленников в городах ВКЛ осуществлялся добровольно только на первый взгляд. Если уговоры на мастеров не действовали, то последнее слово оставалось за царским посланцем, выполнявшим заказ управляющего палатой боярина Б.М. Хитрово, нуждавшегося в ремесленниках определенного мастерства. Местное население относилось к царским наборам негативно. Было документально зафиксировано два набора в Вильне: в 1657 г. и 1660 г., возможно, были и другие. Первый набор мастеров произошел во время эпидемии чумы. В исследовании удалось проследить жизнь Бартара Кинамана, попавшего во время этого набора в Москву и ставшего затем ведущим ствольным мастером-иноземцем Оружейной палаты. Во втором наборе сыграл фактор подкупа виленскими ремесленными цехами царского посланца Н.Г. Левашева, в результате чего в Оружейную палату из Вильны попало только одиннадцать ремесленников, семеро из которых являлись учениками.
Рассмотрев жизнь виленских мастеров в Оружейной палате Кремля, можно отметить, что большинство взятых посредством наборов мастеров работали в палате, судя по документам, от 6 до 30 лет, используя навыки и умения, приобретенные в Вильне. Несмотря на их высокую квалификацию, виленским и другим иноземным мастерам платили в разы меньше, нежели русским оружейникам. Виленцев, взятых учениками, переучивали на другие специальности. В процессе обучения троих учеников из Вильны «пансырному делу» следы двоих потерялись: мастером в палату вернулся только один Якубка Яковлев. Несмотря на то, что некоторые из мастеров перекрещивались в православную веру, они все равно проходили по актам как иностранцы, хотя их имена могли измениться и обрести принятую в православии форму.
В Заключении подводятся итоги исследования и намечаются пути дальнейшей разработки затронутых в диссертации вопросов.
Работа показала хрупкость поликонфессиональной среды Вильны, не выдержавшей испытания военным временем. Зыбкое равновесие этой среды во многом держалось благодаря политическому климату Речи Посполитой, но после установления царской власти городская среда разделилась на «своих» и «чужих». Богатые купцы, духовная и светская виленская «элита», протестанские общины все они успели выехать из города и переждали военное время на более спокойных землях. Они, хотя и испытывали неудобства и трудности, переезжая с место на место, но пострадали только материально, понизив свой уровень жизни. Средняя прослойка граждан купцы, лавочники, ремесленники, члены виленского магистрата неоднократно возвращались в город, пытаясь вновь наладить привычную жизнь и вернуть себе хотя бы часть свойственных прежней городской власти обязанностей. Они пострадали более всего и многие из них погибли от эпидемий болезни, от военных действий, проходивших в непосредственной близости от города, а потом от жестких действий русского воеводы Д.Е. Мышецкого. Православные и евреи две маргинальные конфессии, в первой половине XVII в. имевшие конфликты с другими конфессиональными группами горожан, напротив, пользовались расположением русских властей.
Система управления, привезенная русским людьми из Московского царства, основывалась не на магдебургском праве, а на военной силе. Местные органы новой власти съезжая и судная избы осуществляли рассмотрение жалоб и челобитных, адресованных русскому царю. Лучшим способом занять какое-либо место в новой системе являлось доносительство, разведывание вестей из противоположного лагеря, измена своему окружению, той среде, в которой сформировался человек. Русская власть коренным образом поменяла систему жизненных координат. Житель ВКЛ делал каждый раз выбор между своей привычной средой, в которой он вырос и инстинктивным желанием приспособиться к новым условиям, а для того, чтобы можно было выжить, надо было сотрудничать с новой властью. Запрещенные русскими властями униаты посредством массового перекрещивания стали православными, но за спиной новых властей писали письма церковным католическим и униатским иерархам, пытаясь отстоять свою веру.
Важная роль в укреплении новой власти отводилась управленцу, способному собрать разрозненные социальные группы виленских жителей. М.С. Шаховской, призывавший местное население «лаской и приветом» и поставивший перед ним задачу обустройства новой жизни под властью русского царя, проявил себя талантливым администратором. Он добился уважения со стороны всех слоев местного населения, которое признало его в качестве легитимной власти. Недальновидные поступки Д.Е. Мышецкого на посту виленского воеводы привели к отторжению и непризнанию ими русской власти в его лице, что подтолкнуло виленских жителей и поветовую шляхту к объединению усилий и ускорило возврат Вильны в лоно Речи Посполитой.
Пребывание русских солдат в полиэтничной среде соседнего государства, и, наоборот, появление в Московском государстве пленников и добровольных эмигрантов из Литовского княжества обусловили материальный и культурный обмен между странами. Выходцы из ВКЛ, появившиеся на русских землях, стали проводниками традиций и новых достижений своей страны. Вывозом трофейных вещей, которыми потом пользовались различные слои русского населения от царя до мещанина приграничного городка можно объяснить возникновение целого направления моды в Московском царстве на все «польское», продержавшегося около 30 лет, что соответствует периоду жизни военного поколения участников и современников этих событий.
Комплекс поднятых в работе вопросов и проблем представляет две стороны военного конфликта: война как испытание и как культурное влияние. На примере жизни Вильны в 16551661 гг. было показано, каким образом произошло столкновение, конфликт государственных интересов, разрушивший хрупкую целостность городской общины, и как одновременно состоялась встреча двух соседних культур. Пока не удалось выяснить степень влияния московской культуры на литовскую, но не вызывает сомнения, что виленские горожане, как и другие выходцы из Речи Посполитой, сумели передать жителям Российского государства свою культуру и традиции.
ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ:
Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК Минобразования РФ
- Герасимова И.В. Проблема научной достоверности публикаций документов о Вильне под властью русских воевод (16551661) в XIX веке // Славяноведение, 2011. № 4. С. 1627. (1 п. л.)
- Герасимова И.В. ”Культурная эмиграция” из Вильны в Москву во 2й половине XVII века: опыт социокультурного исследования // Известия РГПУ им. А.И. Герцена, 2009. №3. С. 5963. (0,3 п. л.).
- Герасимова И.В. Мобилизация щипощиков: Виленские мастера на службе у царя Алексея Михайловича // Родина, 2008. № 6. С. 5457. (0,5 п. л.).
Публикации по материалам Международных конференций
- Герасимова И.В. Занятие Вильны русскими войсками 8 августа 1655 г.: сопоставление нарративных и документальных источников // Istoriniai miai senojoje Lietuvos ratijoje: nuo Livonijos karo iki XVIII a. / Sudar ir pareng Mintautas iurinskas.Vilnius, 2011. P. 129149. (Senoji Lietuvos literatra. Vol. 32). (0,7 п. л.).
- Gerasimova I. Between Wilna and Knigsberg: A History of One Flight, August 1655 // Ajalooline Ajakiri. The Estonian Historical Journal. 2009. № 3/4. Special issue. Communication in the Early Modern Baltic Sea Region. P. 447463. (1,1 п. л.).
- Герасимова И.В. «Изменники» поневоле. Виленские мещане в период московской оккупации (1655-1661) // Хронотоп войны: пространство и время в культурных репрезентациях социального конфликта: материалы Третьих международных научных чтений «Мир и война: культурные контексты социальной агрессии» и Научной конференции «Мир и война: море и суша» (Санкт-Петербург Кронштадт, 21–24 октября 2007 г.). Отв. ред. И.О. Ермаченко. СПб.: ИВИ РАН, 2007. С. 110113. (0,3 п. л.).
Прочие публикации
- Герасимова И.В. Издержки двойного «перевода»: копирование и публикация документов делопроизводства виленского воеводы и князя М.С. Шаховского (16551659) в XIX в. // Studia rdoznawcze. 2012. № 50. / Red. A. Rachuba. S. 7986. (1,1 п.л.)
- Герасiмава I.В. Маравая пошасць у акупаванай Вiльнi (1657 год): Паводзiны маскоўскiх уладаў i мясцовага насельнiцтва / Аrche. 2012. № 3. С. 96108. (0,6 п. л.).
- Герасiмава I.В. «А как, государь, пришли в Вильну твои государевы полки»: эпiзод з жыцця сталiцы Лiтоўскага княства падчас «Патопу» (1658 г.) // Studia Historica Europae Orientalis. Исследования по истории Восточной Европы / Отв. ред. А.В. Мартынюк. Минск: РИВШ, 2011. Вып. 4. С. 202220. (1,1 п. л.).
Участие в издании документов:
- 16551661 m. rus okupacins valdios Lietuvoje dokumentai / Sudar E. Meilus. Pareng Irina Gerasimova, Elmantas Meilus, Sergejus emaitis. Vilnius, 2011. (XVII a. vid. Maskvos okupacijos Lietuvoje altiniai. T. 2). 800 p. (47 п. л.).
[1] Kraszewski J.I. Wilno od pocztkw do roku 1750. Wilno, 1840. T. II. S. 4052.
[2] Васильевский В.Г. Очерк истории города Вильны / Памятники русской старины в Западных губерниях империи, издаваемые по высочайшему повелению П.Н. Батюшковым. СПб., 1872. Вып. 5. С. 4849.
[3] Там же. С. 4877. Завещание воеводы Мышецкого перепечатано Ю.В. Татищевым в популярной статье, в которой он призывал общественность увековечить память этого русского воеводы в Вильне ввиду приближавшейся 250-летней годовщины со дня его казни. См.: Татищев Ю.В. Забытый герой XVII века. Князь Д.Е. Мышецкий / Виленский календарь на 1911 г. Вильно, 1911. С. 96104.
[4] Васильевский В.Г. Очерк истории города Вильны … С. 5254.
[5] Сторожев В.Н. IX Археологический съезд в г. Вильно. СПб., 1894. С. 17.
[6] Сторожев В.Н. Московское управление в Вильне XVII века: с приложением текста виленских приходных каменишных книг 1658 г. М., 1894. С. 1425.
[7] Сторожев В.Н. IX Археологический съезд… С. 17.
[8] owmiaska M. Wilno przed najazdem moskiewskim 1655 roku. Wilno, 1929. S. 7577.
[9] Савич А.А. Борьба за Белоруссию и Украину в 1654-1667 гг.: Из истории русско-польских отношений второй половины XVII в. // Ученые записки Московского городского педагогического института им. В.П. Потемкина / Под ред. П.П. Смирнова. М., 1947. Т. 2. С. 106107.
[10] Мальцев А.Н. Россия и Белоруссия в середине XVII века. М., 1974. С. 9293.
[11] Абецедарский Л.С. Белорусы в Москве XVII в.: Из истории русско-белорусских связей. Минск, 1957.
[12] Ларченко М.Н. К вопросу о работе так называемых «польских» мастеров в Оружейной палате во второй половине XVII века: Материалы и исследования. М., 1984. (Произведения русского и зарубежного искусства XVI начала XVIII века. Вып. IV). С. 184191.
[13] Rachuba A. Wilno pod okupacja moskiewsk w latach 16551661 // Lithuania. 1994. № 23 (1112). S. 72; Сагановіч Г.Н. Невядомая вайна. Мiнск, 1991. С. 21.
[14] Кобзарева Е.И. Дипломатическая борьба России за выход к Балтийскому морю в 16551661 гг. Москва, 1998; Wisner H. Janusz Radziwi 16121655: wojewoda wileski, hetman wielki litewski. Warszawa, 2000; Катлярчук А. У ценю Польшчы i Расеi: Вялiкае Княства Лiтоўскае i Швэцыя ў часе эўрапейскага крызiсу сярэдзiны XVII ст. Асобная адбiтка з нумару “ARCHE” за 78, 2008 г.;. Бабятыньскi К. Ад Смаленску да Вiльнi: Вайна Рэчы Паспалiтай з Масковiяй (16541655 гг.). Вiльня, 2011; Флоря Б.Н. 1). Русское государство и его западные соседи (16551661 гг.). М., 2010. С. 109155; 346424; 2). От Потопа до Вильна: Русская политика по отношению к Речи Посполитой в 16551656 гг. // Kwartalnik historyczny. 2003. № 2 (110). С. 2549.
[15] Гардзееў М. 1). Полацкi магiстрат у часы вайны 16541667 гг. // Весцi Нацыянальнай Акадэмii навук Беларусi. 2000. №3. С. 6670; 2). «Под час небеспеченства од Москвы…»: Актавая кнiга Полацкага магiстрату за 16561657 гг. як крынiца па вывучэнню вайны 16541667 г. // Беларускi Гiстарычны Агляд. 1999. Т. 6. Сш. 12 (1011). С. 202221; Borowik P. Funkcjonowanie samorzdu miejskiego w Grodnie podczas “potopu moskiewskiego” (16551661) oraz kilka uwag o zniszczeniu miasta przez Moskali // Гарадзенскi палiмпсест: XIIXIX ст. ГародняБеласток, 2008. С. 2939.
[16] Meilus E. Rus okupacin valdia Vilniuje 16551661 m. // Lietuva ir jos kaimynai: Nuo norman iki Napoleono / Red. I. Valikonyte. Vilnius, 2000. P. 278295; Ibid. ycie codzienne w Wilnie w czasie okupacji moskiewskiej 16551661 // Litwa w epoce Wazw: Prace ofiarowane Henrykowi Wisnerowi w siedemdziesit rocznic urodzin / Pod redakcj W. Kriegseisena i A. Rachuby.Warszawa, 2006. S. 129143.
[17] Meilus E. Apie rast lob, paslpt emje ar kitoje vietoje, arba 16551661 m. Vilniuje paslpt lobi iekotojo pradiamokslis // Istorijos akiraiai, straipsni rinkinys skirtas prof. Antano Tylos jubiliejui / Red. komisijos pirmininkas E. Rima. Vilnius, 2004. P. 241254; Ibid. Przynaleno etniczna wilnian i ich lojalno wzgldem wadzy w czasie wojen z Moskw w poowie XVII w. Rozwaania nad tematem // Kultura Litwy i Polski w dziejach: Tosamo i wspistnienie. Materiay midzynarodowej konferencji, zorganizowanej w dniach 1517 padziernika, 1998 r. / Red. Maria Kawalec. Krakw, 2000. №. 9. S. 93103; Ibid. The Jews of Lithuania during the Muscovite Occupation (16551660) // Lithuanian Historical Studies. 2009. № 14. P. 5370.
[18] Юмашева Ю.Ю. Историография просопографии // Известия Уральского государственного университета. 2005. № 39. С. 95127.
[19] История повседневности: Сборник научных работ / Сост. М.М. Кром. СПб., 2003. («Источник. Историк. История». Вып. 3).
[20] Fitzpatrick Sh. Everyday Stalinism: Ordinary Life in Extraordinary Times: Soviet Russia in the 1930s. Oxford, 2000. P. 2.
[21] Кошелева О.Е. Люди Санкт-Петербурга Петровского времени. М., 2004; Каменский А.Б. Повседневность русских городских обывателей: Исторические анекдоты из провинциальной жизни XVIII века. М., 2006.
[22] Селин А.А. Новгородское общество в эпоху Смуты. СПб., 2008.
[23] Разрядный приказ. Московский стол (16351659) / Изд. императ. Акад. наук под ред. А.Н. Попова СПб., 1894. ( Акты Московского государства. Т. 2); Разрядный приказ. Московский стол (16601664) / Изд. императ. Акад. наук под ред. Д.Я. Самоквасова. СПб., 1901. (Акты Московского государства. Т. 3).
[24] Meilus E. Du nauji altini kompleksai apie Vilni maskvn okupacijos metu (16551661) // Konstantinas Jablonskis ir istorija / Sudar F. Rima. Vilnius, 2005. P. 231246. Мейлус Э. Вильнюс во время «Потопа» (16551661 гг.): источниковедческие проблемы // Lietuvos Didiosios kunigaiktysts istorijos altiniai. Faktas. Kontekstas. Interpretacija / Red. kolegija Artras Dubonis (pirmininkas)... [et al.]. Vilnius, 2007. P. 419427; 16551661 m. rus okupacins valdios Lietuvoje dokumentai / Sudar E. Meilus. Pareng Irina Gerasimova, Elmantas Meilus, Sergejus emaitis. Vilnius, 2011. (XVII a. vid. Maskvos okupacijos Lietuvoje altiniai. T. II).
[25] Флоря Б.Н. Православие в Ливонии и Великом княжестве Литовском (2я половина 1650х начало 1660х гг.) // Вестник церковной истории. 2008. № 3(11). С. 6573.
[26] Untersuchungskommission wegen der Fremden im Herzogtum Preuen (GStA. PK. EM 111 k. Nr 104. Fol. 239.)
[27] Karge P. Zur Geschichte des Deutschtums in Wilna und Kaunen // Altpreussische Monatsschrift. Bd. 54. Knigsberg, 1917. S. 3594; Sahanowicz H. Wychody z Wielkiego Ksistwa Litewskiego w Prusach 1656 roku // Lituano-slavica Poznaniensia. Studia historica. Pozna, 2003. T. IX. S. 240245; Augusiewicz S. Spis uchodcw z Wielkiego Ksistwa Litewskiego w Prusach Ksicych w latach 1655–1656 w zbiorach Geheimes Staatsarchiv Preussischer Kulturbesitz w Berlinie // Komunikaty Mazursko-Warmiskie, Kwartalnik. Olsztyn, 2011. № 1 (271). S. 97-181.
[28] Некоторые из этих книг были изданы: Metryka Litewska: Ksiga wpisw. Nr 131 / Oprac. A.Rachuba. Warszawa, 2001; Акты Виленского гродского суда / Под. ред. Я.Ф. Головацкого. Вильна, 1875. (Акты, издаваемые виленской археографической комиссией (далее АВАК) Т. XVIII); Акты Виленского земского суда / Под. ред. Я.Ф. Головацкого. Вильна, 1876. (АВАК. Т. IX); Акты Виленского магистрата и магдебургии / Под. ред. Я.Ф. Головацкого. Вильна, 1879. (АВАК. Т. X); Акты, касающиеся истории г. Вильны / Под. ред. Ю.Ф. Крачковского. Вильна, 1893. (Акты, издаваемые виленской археографической комиссией для разбора древних актов. T. XX); Акты, относящиеся ко времени войны за Малороссию / Под. ред. Ф.Н. Добрянского. Вильна, 1909 (АВАК, Т. XXXIV); Wilniane. ywoty siedemnastowieczne / Oprac., wst. i komient. D. Frick. Warszawa, 2008(Biblioteka Europae Orientalis. T. XXXII); 16571662 m. Vilniaus miesto tarybos knyga / Sudar E. Meilus. Pareng Mintautas iurinskas, Algimantas Kaminskas, Elmantas Meilus. Vilnius, 2011. (XVII a. vid. Maskvos okupacijos Lietuvoje altiniai. T. I).
[29] О посылке из Москвы в Дон к атаманам и казакам списка с образа Пречистыя Богородицы Виленской. 1664 г., февраля 29. (РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Д. 8940. 5 л.); О покупке атласа у купца Павла Кузьмина для оклейки киота и на подкладку под образ Виленской Божией Матери и об отпуске этого образа с Москвы в Литву с литовским послом. 1668 г., декабря 7. (РГАДА, ф. 396. Оп. 1. Д. 11466. 2 л.).
[30] Заборовский Л. В. Великое княжество Литовское и Россия во время польского Потопа (16551656 гг.). Документы. Исследование. М., 1994. С. 833.
[31] Отмечу наиболее важные публикации: Rudawski J.K. Historia Polski od mierci Wadysawa IV do pokoju oliwskiego / Tum. W.Spasowicz. Petersburg-Mohylow, 1855. T. I-II; Lettow M.V. Scarbnica pamici. Pamitnik lekarza krla Wadysawa IV / Oprac. E.Galos, F. Mincer, rеd. nauk. W. Czapliskiego. Wrocaw-Warszawa-Krakw, 1968; Вести-Куранты. 1656 г., 1660—1662 гг., 1664—1670 гг.: Русские тексты. Ч. 1 / Изд. подгот. В. Г. Демьяновым при участии И. А. Корнилаевой. Завершение работы над изд. и подгот. к печати: Е. А. Подшивалова, С. М. Шамин. Под ред. А. М. Молдована и Ингрид Майер. М., 2008.
[32] Wilniane. ywoty siedemnastowieczne... S. 326-330.
[33] RA. Militaria. Vol. M. 1304.
[34] owmiaska M. Wilno przes najazdem moskiewskim 1655 roku. Wilno, 1929. S. 77.
[35] Kraszewski J. Wilno od pocztkw… T. II. S. 122.
[36] Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1998. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 3. ПС. С. 240–243.
