Иррегулярные войска оренбургского края (xviii-xix вв.)
На правах рукописи
Кузнецов Владимир Александрович
Иррегулярные войска Оренбургского края (XVIII-XIX вв.)
Специальность 07.00.02 – Отечественная история
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Челябинск - 2011
Работа выполнена на кафедре истории дореволюционной России
ГОУ ВПО «Челябинский государственный университет»
Научный консультант: доктор исторических наук,
профессор
Кобзов Владимир Серафимович
Официальные оппоненты: доктор исторических наук,
профессор
Конюченко Андрей Иванович,
доктор исторических наук,
профессор
Редин Дмитрий Алексеевич,
доктор исторических наук,
профессор
Смирнов Юрий Николаевич
Ведущая организация: ГОУ ВПО «Военный университет»
Защита диссертации состоится 11 мая 2011г. в 10 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.296.04 при ГОУ ВПО «Челябинский государственный университет» по адресу: 454084, г. Челябинск, пр. Победы, 162-в, ауд. 215.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Челябинский государственный университет».
Автореферат разослан «…»..…….. 2011 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор исторических наук,
профессор А.А. Пасс.
Общая характеристика работы.
Актуальность темы. Существенные изменения во всех сферах жизни, которые произошли в стране в конце XX – начале XXI вв., привели к повышению общественного интереса к ее прошлому, к познанию исторических корней современных событий. Впечатляющие успехи российской внешней политики были бы невозможны, если бы они не опирались на силу русского оружия. Естественно, что военная история страны издавна привлекала к себе внимание исследователей. В XVIII в. в условиях активного процесса колонизации юго-восточных рубежей возник новый феномен – иррегулярные войска, предназначенные для охраны пограничной линии. Поэтому историю Оренбургского края невозможно раскрыть без изучения иррегулярных формирований, представленных Уральским и Оренбургским казачьими, Ставропольским калмыцким, Башкиро-Мещерякским войсками, Закамской ландмилицией, Тептярскими полками. Появление этих формирований способствовало консолидации народов Заволжья, Приуралья и Южного Урала, их более полной интеграции в российскую государственность. Таким образом, историю региона следует рассматривать в контексте деятельности иррегулярных формирований, заметно влиявших на различные стороны жизни населявших его народов.
При этом государство в целях ускорения процесса интеграции местного населения в российское общество предпринимало разнообразные экономические и социально-культурные преобразования, в том числе принудительного характера. Современные реалии показывают, что проблемы межнациональных отношений, сформировавшихся в условиях исторических процессов XVIII - начала XX вв., по-прежнему остаются актуальными и социально значимыми. Обширность края, этническая и религиозная пестрота его населения, обусловили необходимость более тщательного изучения социального и этнического состава местного казачества, особенностей несения службы башкирами, мещеряками, тептярями и ставропольскими калмыками. Поэтому обращение к проводившейся властями национальной политике с теоретической и практической точки зрения представляет несомненный интерес. Изучение исторического опыта национальной политики является важным для понимания современных реалий, связанных с курсом на модернизацию основных сфер жизни российского общества.
Участие чинов иррегулярных формирований в охране границы, в многочисленных походах в степь, усмирение бунтов - такова совокупность вопросов военной истории края. Изучение процесса становления иррегулярных войск призвано способствовать, прежде всего, более глубокому и всестороннему исследованию проблемы встраивания различных этносов и конфессий, существовавших в крае, в российскую государственность.
Актуальность исследования обусловлена также практическими задачами культурного возрождения бывших казачьих общин, привлечения их к охране границ совместно с пограничными частями в пределах Оренбургской и Челябинской областей. Изучение истории иррегулярных войск имеет не только научное, но и социокультурное значение, так как знание героического прошлого есть необходимый элемент патриотического воспитания граждан.
Существенные признаки иррегулярных (нерегулярных) формирований заключались в том, что они не имели единого военного устройства и штатной постоянной организации; отличались от регулярной армии способом прохождения службы и комплектования; имели свой порядок тактических действий в бою; не имели единой системы обучения, вооружения и обмундирования.
Хронологические и территориальные рамки исследования. Хронологический интервал исследования охватывает временной отрезок с 30-х гг. XVIII – до последней четверти XIX вв. Нижняя граница исследования определена, во-первых, активизацией деятельности государства по укреплению юго-западных границ в Симбирско-Самарском Заволжье, что связано со строительством в начале 30-х гг. новой Закамской укрепленной линии и формированием для ее охраны ландмилицких полков; во-вторых, решением правительства о создании в 1734 г. Оренбургской экспедиции с задачей включения южноуральских степей и смежной с ними территории киргиз-кайсаков в политическую орбиту России; и, в-третьих – созданием в Заволжье в 1737 г. поселения крещеных калмыков и формированием Ставропольского калмыцкого войска. Результатом деятельности правительства и Оренбургской экспедиции стало освоение обширного края, строительство военно-пограничной линии, охрана которой была поручена Яицкому и созданному правительством Оренбургскому казачьим войскам, ландмилицким полкам и ставропольским калмыкам. В дальнейшем к охране границы были привлечены команды башкир, мещеряков и тептяри.
Верхняя граница исследования определяется рубежом 70-80-х гг. XIX столетия. К этому времени уже были расформированы такие иррегулярные формирования как Ставропольское калмыцкое войско (1842), личный состав которого вошел в Оренбургское казачье войско, Башкирское войско (1865). До 70-х гг. XIX в. казаки причислялись к иррегулярным войскам России. В 1874 г. система рекрутских наборов заменена всеобщей воинской повинностью, и порядок службы казаков определялся принятым в 1875 г. уставом воинской повинности Донского войска. Именно с этого времени в официальных документах исчезает термин «иррегулярные войска» и юридически закрепляется понятие «казачьи войска». Кроме того, Оренбургский край как экономический и географический район перестал существовать с передачей части уездов в Самарскую губернию (1850), выделением из Оренбургской губернии самостоятельной Уфимской губернии (1865) и с ликвидацией в 1881 г. самого генерал-губернаторства и Оренбургского военного округа.
Территориальные рамки исследования охватывают Оренбургский край, в пространство которого, в рассматриваемый период входили современные Оренбургская, Челябинская области, республика Башкортостан, части территории Пермской, Ульяновской, Самарской, Саратовской, Курганской областей и Казахстана. Кроме того, в территориальные рамки исследования входит среднеазиатский театр боевых действий, на котором участвовали в военных действиях иррегулярные формирования Оренбургского края. При этом в методологическом плане под термином «Средняя Азия» в данном случае понимается географическая область, в пределах которой в XIX в. располагались три ханства: Бухарское, Кокандское и Хивинское. Термины «Туркестанское генерал-губернаторство», «Туркестанский край» в исследовании используются для обозначения российских владений.
Объектом исследования является военно-служилое сословие иррегулярных войск Оренбургского края. Предметом исследования является роль иррегулярных войск региона в составе: Оренбургского и Уральского казачьих, Ставропольского калмыцкого и Башкиро-Мещерякского войск, Закамской ландмилиции и Тептярских полков в военной политике российского государства.
Целью диссертационного исследования является изучение процессов возникновения и эволюции иррегулярных войск Оренбургского края как целостной системы с развитой организационной структурой и функциями, позволившими им сыграть определенную роль в охране юго-восточных рубежей государства и в военных кампаниях России.
Цель исследования предопределила решение следующего комплекса задач:
- установить причины необходимости создания государством Оренбургского казачьего войска, Закамской ландмилиции и Ставропольского калмыцкого войска, выявить их первоначальную военную структуру, уточнить происхождение общины яицких казаков,
- исследовать процесс создания в XVIII веке укрепленных пограничных линий в Заволжье и на Южном Урале и на этой основе выявить организацию несения пограничной и гарнизонной службы иррегулярными войсками;
- раскрыть содержание кантонной системы управления служилым сословием и определить причины организации особого Башкиро-Мещерякского войска и двух Тептярских полков;
- выяснить предпосылки и причины преобразований, содержание организационных реформ в иррегулярных войсках края, проведенные правительством и местными властями в начале XIX века;
- изучить изменения в системе управления и структуре иррегулярных войск, и в соответствии с этим раскрыть организацию службы на границе, определить источники комплектования войск и содержание системы их военной подготовки;
- показать участие иррегулярных войск в военных кампаниях России и Среднеазиатских походах, определить их роль в военно-политической истории государства и региона;
- раскрыть содержание полицейской службы иррегулярных войск и значение степных походов в укреплении центральной власти в регионе.
Научная новизна: впервые в отечественной историографии в диссертации осуществлен комплексный анализ деятельности иррегулярных войск как системы, существовавшей в течение XVIII-XIX вв. в регионе Заволжья и Южного Урала. Выявлены основные этапы становления войск и их влияние на ускорение экономического и культурного освоения края. Установлено, что иррегулярные войска различались между собой характером происхождения, степенью интеграции в российскую государственность, социально-экономическим положением и менталитетом служилого сословия. Изучен сложный процесс оформления административно-территориального устройства войск.
В исследовании определены организационные структуры конкретных иррегулярных формирований и порядок несения пограничной службы. Исходя из изменений социально-политических условий, в соответствии с которыми шло функционирование и развитие этих войск, раскрыто содержание реформ и их влияние на изменение функций иррегулярных войск в различные исторические периоды их существования. Определено значение правительственных мер в формировании служилого населения войск и выявлены условия, оказавшие влияние их на численность и этноконфессиональный состав. Изучение большого массива архивных документов позволило выявить основные отличия иррегулярных формирований от регулярной армии.
Впервые обобщается участие иррегулярных войск края в войнах и походах на различных театрах военных действий, которая позволила определить их роль в военной истории страны и степень исполнения ими основного функционального предназначения.
Степень изученности темы. В отечественной историографии оформилось несколько подходов к определению предмета историографии и поэтому необходимо учитывать многозначность употребления термина «историография». Применительно к нашему исследованию историография представляет собой совокупность трудов об отдельных проблемах и периодах функционирования иррегулярных войск Оренбургского края. История деятельности иррегулярных войск Оренбургского края, составлявших целостную организационную систему, комплексно никогда не рассматривалась. Серьезный интерес к истории отдельных иррегулярных формирований, особенно, таких как оренбургское и уральское казачество, Башкиро-Мещерякское войско, возникает только во второй половине XIX века. Он отчасти был вызван потребностью военных структур, искавших в период военных преобразований 60-70-х гг. в исторических фактах аргументы для сохранения казачества как служилого сословия. При этом нельзя утверждать, что до этого времени иррегулярным войскам края в работах российских историков не уделялось внимания. В отличие от истории Донского и Кубанского казачьих войск, дореволюционная историография войск Оренбургского края не была столь объемной. Специальные работы, посвященные исследованию Башкиро-Мещерякского и Ставропольского калмыцкого войска появляются только во второй половине XX в. Что касается освещения истории Тептярских и ландмилицких полков, то такие работы стали появляться лишь в последнее десятилетие XX в.
Самые первые сведения о казачестве региона, о служилых башкирах, мещеряках и калмыках, об их участии в строительстве и службе в охране военно-пограничной линии мы находим в работах П.И. Рычкова - сподвижника начальника Оренбургской экспедиции И.К. Кирилова и первого Оренбургского губернатора И.И. Неплюева. П.И. Рычков, написавший «Топографию Оренбургской губернии» и «Историю Оренбургскую (1730-1750)», является основателем историографии не только Оренбургского края, но и военно-служилого сословия.[1] В этих трудах автор дает первичные сведения об участии в колонизации края яицкого казачества, городовых казаков Самары, Уфы, ставропольских калмыков солдат гарнизонных и ландмилицких полков, служилых людей из городков Закамской (Черемшанской) черты, крестьян, беглых, ссыльных. Если строго следовать хронологии, то фактически историография иррегулярных войск края, начинается с записки «О начале и происхождении Яицкого войска, об его устройстве и действовавших в нем порядках», которую вместе с проектом реформирования Яицкого казачьего войска оренбургский губернатор И.И. Неплюев в 1748 представил в Военную коллегию.[2] В написании этой записки, в которой содержались первые сведения о прошлом яицких казаков, предания о возникновении их общины, о первых атаманах, быте и хозяйстве казаков, о количестве и расположении форпостов и крепостей на берегах Яика, участвовал П.И. Рычков.
Ценные сведения о пограничных укреплениях, населении губернии и его быте содержались в материалах экспедиций И.Г. Георги, П.С. Палласа, И.И. Лепехина, И.П. Фалька, работавших в Заволжье и на Урале во второй половине XVIII в.[3] Но, необходимо учесть, что некоторые приводимые ими свидетельства являются неточными, неполными, вследствие краткости пребывания экспедиций в тех или иных описываемых местах.
Только во второй четверти XIX в. появляются новые издания, где приводятся данные о некоторых аспектах экономической жизни военно-служилого сословия, быта их общин. Историография Уральского казачьего войска первой половины XIX века представлена, прежде всего, трудом А.И. Левшина, создавшим первое, относительно систематизированное, историческое и статистическое описание многих сторон жизни уральского казачества.[4]
Количество публикаций посвященных истории края, иррегулярным войскам заметно возросло в конце XIX – начале XX вв. Данный период историографии связан с исследовательской деятельностью А.Е. Алекторова, В.Н. Витевского, А.И. Добросмыслова, И.И. Железнова, А.Д. Рябинина, Н.А. Бородина и М.П. Хорошхина, А.Б. Карпова и др.[5] Эта литература носит разноплановый характер и охватывает сравнительно широкий круг тем: от картин семейного и общинного быта, воинского уклада до участия казачества в охране границы и в военных походах. В поле зрения историков Уральского войска, в отличие от изучающих оренбургское казачество, оказались вопросы социально-экономического характера, административной структуры и управления казачьим войском.
Ранней истории Оренбургской губернии, процессам его становления посвящен труд В.Н. Витевского «И.И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758 г».[6] В нем автор попытался исследовать осуществление грандиозного плана усиления России на юго-восточных границах империи. Он показал деятельность И.И. Неплюева в строительстве крепостей в регионе в 40-50-е гг. XVIII в. На основе местных архивных источников показана деятельность властей по организации военных сил края, созданию Оренбургского казачьего и Ставропольского калмыцкого войска. Исследование Витевского приводит к выводу, что именно И.И. Неплюеву принадлежит введение прочных основ административного и военного устройства оренбургских и яицких казаков, башкир, мещеряков, калмыков. Признавая несомненное научное достоинство монографии В.Н. Витевского, следует указать на явную идеализацию автором политики правительства в отношении крещеных калмыков, как и в отношении оренбургского казачества.[7]
Следует отметить, что первым серьезным, относительно целостным трудом по истории оренбургского казачества, стала рукопись, написанная в 1873 г. советником Войскового хозяйственного правления полковником П.И. Авдеевым. Автор «Исторической записки об Оренбургском казачьем войске», опирался преимущественно на документы войскового архива, а сама работа охватывала период от возникновения войска по 70-е гг. XIX в. Основная заслуга Авдеева в том, что он попытался показать основные этапы становления Оренбургского войска и раскрыть содержание некоторых его институтов.[8] К изучению отдельных сторон деятельности иррегулярных формирований обращается Ф.М. Стариков. В своих трудах он сделал предметом своего исследования возникновение самарского, уфимского и исетского казачества, составивших при основании Оренбургского войска его ядро.[9] После Старикова многими сюжетами истории казачества занимались С.Н. Севастьянов, А.И. Кривощеков, Н.Г. Лобов, внесшие заметный вклад в изучение истории служилого сословия, что позволило провести первичную систематизацию знания о казачестве как составной части иррегулярных войск края.[10] Особенностью историографии иррегулярных войск этого периода явилось широкое и целенаправленное изучение исследователями архивных документов и материалов. Указанная группа историков края активно участвовала в работе, учрежденной в 1887 г. Оренбургской ученой архивной комиссии, публикуя в ее «Трудах…» свои статьи.[11] Заслугой этой группы исследователей является участие в издании 12-ти выпусков «Материалов по историко-статистическому описанию Оренбургского казачьего войска».[12]
В начале XX в. вышли в свет работы Д.Е Серова, И.В. Чернова, А.И. Кривощекова, А.И. Мякутина.[13] Исследовательский интерес этой группы авторов касался, прежде всего, проблем, связанных с культурой, бытом жизни общин, фольклором, этнографией и т.п.
Важным этапом в выяснении роли деятельности иррегулярных войск явился выпуск многотомного юбилейного научного труда, посвященного столетию Военного Министерства (1802-1902). Четыре части (книги) 11-го тома посвящены всем иррегулярным войскам империи и в этом издании приводятся обширные исторические и статистические сведения, характеризующие иррегулярные войска России, в том числе, содержится материал и о войсках Оренбургского края.[14]
Таким образом, в центре исследований историков досоветского периода находились проблемы, связанные с раскрытием причин возникновения служилого сословия, заселением края, строительством пограничных укреплений, участием иррегулярных войск в войнах. Работы войсковых историков были в целом ориентированы на воспитание у сословия патриотизма, верности престолу и своей вере. В то же время авторы не создали обобщающих трудов по истории иррегулярных войск, а лишь наметили основные направления исследований. Многие исследователи не избежали идеализации истории казачества в ущерб анализу его проблем. Их несомненная заслуга заключается в бережном отношении к свидетельствам современников, сохранении документов.[15]
После 1917 г. наступает новая эпоха в отношении к казачеству и другим иррегулярным войскам и их истории. Эта тема научных исследований в СССР оказалась почти закрытой. Например, в советской историографии казаки характеризовались в негативном ключе, они объявлялись реакционной силой, опорой самодержавия, душителями пролетариата, колонизаторами, разбойниками.[16] В трудах исследователей 20-30-х гг. предпринимались попытки показать реакционность казачества и оправдать политику расказачивания. Этому посвящены труды А.Ф. Рязанова, Н. Евсеева.[17] Тем не менее, в их работах встречается много ценных сведений из истории казачества. Так А.Ф. Рязанов при освещении процесса образования новой пограничной линии, обратил внимание на то, что оренбургское казачество возникло иным путем, чем Донское и Яицкое казачьи войска. После издания упомянутых публикаций в течение более трех десятков лет в стране не появилось ни одной работы об иррегулярных формированиях края. Лишь в начале 60-х гг. появилась возможность вернуться к исследованиям проблем казачества.
Одной из значительных проблем историографии иррегулярных войск является освещение их участия в многочисленных военных кампаниях и походах. Особенно мощная по охвату военных проблем исследовательская работа развернулась в период подготовки празднования 100-летия победы над французами.[18] Значительно пополнилась историография войны 1812 г. в советский период. В обширной литературе, посвященной событиям войны с французами, на наш взгляд главным является осознание тех глубинных духовных сдвигов, привнесенных в русское общество 1812 годом. Поэтому в методологическом плане под «эпохой 1812 года» мы понимаем не только военные события одного года, но всю совокупность исторических явлений военно-политической и общественной жизни России – от начала войны до взятия Парижа в марте 1814 г.
Во время войны 1812 г. и в первые годы после ее окончания появилось не так уж много работ об этой войне. Среди них можно выделить четыре труда, в которых война получила относительно полное общее военно-историческое описание. Это исследования Д.И. Ахшарумова, Д.П. Бутурлина (в 2-х томах), четырехтомное описание, составленное А.И. Михайловским-Данилевским, и трехтомная история войны М.И. Богдановича.[19] Все эти работы написаны военными историками и участниками войны. Авторам удалось собрать и использовать значительный документальный материал о войне. Для нашего исследования эти труды являются важнейшими, так как в них со знанием военного дела, опираясь на массив архивных источников, который до нас дошел не в полном объеме, рассмотрены этапы войны и ход основных военных операций и в них эпизодически упоминаются боевые действия иррегулярных войск. Следует отметить, что еще до революции появились труды, освещающие боевую деятельность отдельных иррегулярных полков. Так в книге «Оренбуржцы в войнах 1812-1814 годов»,[20] выпущенной к 100-летию войны, М.Л. Юдин кратко охарактеризовал участие 1, 3-го и Атаманского полков Оренбургского казачьего войска в войне. Хотя автор и опирался на собранные в войске материалы и документы, тем не менее, им были допущены некоторые неточности при освещении военной деятельности этих полков. Исследовательская работа историков за столетие была подытожена в солидном 7-томном юбилейном труде «Отечественная война и русское общество», вышедшем в 1911–1912 гг. В его создании принимало участие более сотни историков. В этих томах обстоятельно показан сам ход войны и дана высокая оценка действий и иррегулярных войск.
В советский период историографии Отечественной войны 1812 г. продолжали выходить труды, в которых главное внимание уделялось показу «решающей роли народных масс» в войне, выяснению ее причин, характера и результатов. В этих исследованиях мы можем почерпнуть самые общие сведения об иррегулярных войсках России, а также некоторые эпизоды действий войск из Оренбургского края.[21] Составной частью советской историографии являлась разработка проблемы участия казачества и национальных формирований в Отечественной войне 1812 г. В своих трудах историки отмечали патриотический порыв народов России. Но в этих трудах участие в войне национальных формирований почти не затрагивается. В них можно найти лишь разрозненные сведения о боевых действиях башкирской, тептярской и калмыцкой конницы в тех или иных военных операциях. Поэтому нет необходимости специально анализировать эти труды, но при этом важно подчеркнуть, что целостная картина событий Отечественной войны 1812 г., созданная ими, дает ценнейший методологический материал для исследователей, изучающих частные проблемы этого исторического периода.
Дальнейший сдвиг в исследовании этой темы был связан с подготовкой и выходом в свет второй части 1-го тома «Очерков по истории Башкирской АССР».[22] В первой главе этого коллективного труда в статье Д.М. Рабиновича «Участие народов Башкирии в Отечественной войне 1812 г. Боевая деятельность башкирского войска в первой половине XIX в.» дан краткий очерк участия в войне не только башкирских, но и мещерякских, тептярских, оренбургских и уральских казачьих полков.
Новый подъем интереса к изучению иррегулярных войск оказался связан с празднованием юбилея 1812 г. Кроме общих трудов, посвященных этому событию, вышел исторический очерк П.Е. Матвиевского «Оренбургский край в Отечественной войне 1812 года».[23] Этот труд является большим вкладом в исследование военной истории края, и он содержит интересный фактический материал, показывающий героизм и масштабы участия оренбургских и уральских казаков, башкир и мещеряков, тептярей и ставропольских калмыков в кампаниях 1812-1814 гг. Работу П.Е. Матвиевского по праву следует считать первым крупным исследованием участия иррегулярных полков Оренбургского края в военных действиях. Несмотря на некоторые неточности, в том числе, на приведенные неверные сведения об общем количестве участвовавших в боевых действиях формирований, Матвиевский сделал ряд ценных научных обобщений, прокладывающих путь к дальнейшему изучению темы. Участие иррегулярных войск края, проанализированное в труде П.Е. Матвиевского как научная проблема, опиралась на большой исследовательский пласт дореволюционной и советской историографии, посвященной Отечественной войне 1812 г.
Работы, в которых более подробно исследовалась военная история башкир, мещеряков (мишарей), калмыков и тептярей появились только во второй половине XX в. Следует упомянуть труды И.Г. Акманова, А.З Асфандиярова, А.Н. Усманова, Н.В. Устюгова, Р.Н Рахимова и др.[24] А.Н. Усманов в своем труде обработал обширный документальный материал, почерпнутый из архивных источников, им введены в оборот некоторые документы из фондов ЦГВИА (ныне РГВИА). События войны Усманов рассматривает как важнейший этап в истории народа, в горниле которой окрепли самосознание башкир и их дружба с русским народом. Автор обращается и к более ранней военной истории башкир. При этом он отмечает, но без серьезной доказательной базы, что башкирские конники участвовали в Ливонской войне, что в составе русских отрядов в Семилетней войне башкирские воины в 1760 г. вступили в Берлин. Достоинством работы А.Н. Усманова является детальный анализ источников, что позволило автору дать более цельную, по сравнению с предшественниками, картину военной истории башкирского народа. Но и ему не удалось без «белых пятен» проследить боевой путь башкирских полков. При описании боев при Бородине основное внимание он уделил действиям Уфимского пехотного и Оренбургского драгунского полков. Хотя известно, что ни одного башкира в этих регулярных полках не могло быть по определению, так как личный состав этих полков набирался из рекрутов, а башкиры как представители военно-служилого сословия не подлежали рекрутской повинности. Значительное место в книге уделено истории формирования башкирских полков в 1812 г. Именно в этом разделе автор без опоры на документы делает вывод, что в целом в Башкирии для борьбы с наполеоновской Францией было сформировано 32 национальных полка (в т.ч. 28 Башкирских, 2 Тептярских и 2 Мещерякских).[25] Этот недостоверный вывод является одним из существенных недостатков исследования. При этом Усманов не указал методику подсчета национальных полков.
В статьях А.З. Асфандиярова основное внимание уделяется процессу перевода башкир в военно-служилое сословие. Кроме того, в них содержатся данные о количестве полков Оренбургского края вступивших в составе русской армии в Париж. Но при этом следует отметить также слабую доказательную базу приведенных фактов. Асфандияров приводит сведения, дополняющие наши представления о линейной службе башкир и боевом пути башкирских полков.[26]
Исследования о службе и участии в войнах и походах Тептярских полков практически отсутствуют. В некоторых работах авторы рассматривают лишь отдельные стороны социально-политических и экономических проблем истории тептярей и их жизни. Только в последние годы усилился интерес к истории полков тептярей. О них упоминается в некоторых статьях, а также в монографии «История тептярских конных полков» и в кандидатской диссертации Р.Н. Рахимова.[27]
В исследованиях мы можем почерпнуть лишь совсем незначительные сведения об участии иррегулярных войск в русско-турецких войнах 1828-1829 и 1877-1878 гг. Так еще в середине XIX в. исследователи отмечали скудость трудов о русско-турецкой войне 1828-1829 гг., что она «бедна до убожества… еще беднее – если только возможно употребить в этом случае сравнительную степень – литература войны 1830-1831 г. с польскими мятежниками».[28] В советской историографии участие иррегулярных войск в этих войнах в качестве объекта исследования вообще не рассматривалась.
Что касается участия иррегулярных формирований Оренбургского края в среднеазиатских походах, то исследований на эту тему нет. Разрозненные сведения о роли оренбургского и уральского казачества в присоединении Средней Азии содержатся в фундаментальном труде офицера Генерального штаба А.И. Макшеева - участника многих военных экспедиций, и в 3-х томном сочинении М.А Терентьева.[29] Об участии казаков, башкир, тептярей в Хивинском походе В.А. Перовского можно почерпнуть в труде Н.К. Захарьина-Якунина. Для изучения событий, связанных с завоеванием Средней Азии и участием в походах иррегулярных сил использовались содержательные выпуски «Материалов для описания Хивинского похода 1873 года…».[30] В советской историографии следует отметить работу М.А. Халфина, в которой даются сведения об участии казачества Урала в завоевании среднеазиатских ханств.
Таким образом, в работах историков предпринимались попытки показа роли в военных действиях иррегулярных войск. При этом больше внимания уделялось донским казачьим полкам, а действиям других казачьих и инородческих формирований в войне давались «крошечные фрагменты».
В 70-е гг. в свет вышел серьезный труд М.Д. Машина об истории Оренбургского казачьего войска. На этот период он был единственным историком, обратившимся к казачьей тематике. Ценность этого труда заключалась в том, что автор в систематизированной форме представил на наш взгляд наиболее полную и достоверную историю оренбургского казачества.[31] Он первым в советской историографии раскрыл процесс создания Оренбургского казачьего войска, проследил этапы его организации, проанализировал внешнеполитические и внутренние причины строительства крепостей в Оренбургском крае. М.Д. Машин показал, что колонизационная политика России объективно соответствовала интересам как проживающим в крае башкир, так и казахам.[32]
В эти же годы исследовал историю жизни яицких казаков в XVIII в. И.Г. Рознер.[33] Его работы, основанные на привлечении архивных документов, посвящены проблеме раскола общины яицкого казачества на две противоборствующие партии - старшинскую и войсковую. Автор в русле советской исторической методологии, классового подхода, попытался вывести факторы и причины, приведшие часть яицких казаков к активному участию в пугачевском бунте.
Активное изучение истории калмыков началось лишь в XX в. Хотя отдельные стороны их жизни рассматривались в первой половине XIX в. Н. Нефедьевым. Некоторые аспекты военного устройства, участия в войнах, несения пограничной службы калмыками содержатся в работах П. Чуйкевича, И. Жуковского, П. Небольсина, Н. Бородина, В.Х. Козина.[34] Изучению жизни российских калмыков посвятили свои работы в начале XX в. Е. Чонов, Н.Н. Пальмов, Г. Прозрителев.[35] В их трудах основное внимание отводится освещению истории Астраханских (или Волжских) калмыков, но содержатся и скупые сведения из истории крещеных ставропольских калмыков. В работах каждого из этих авторов дается та или иная информация о калмыках, находившихся в подчинении администрации Оренбургского края.
В историографии советского периода наиболее важными в изучении такой научной проблемы как возникновение войска крещеных калмыков и его деятельности стал выход нескольких работ. Среди них, заслуживающими внимание, являются труды Т.И. Беликова и К.П. Шовунова, вышедшие в 60-80-е гг., и посвященные общей и военной истории калмыков.[36] С точки зрения привлечения источников большую ценность представляет книга Т.И. Беликова «Калмыки в борьбе за независимость нашей Родины». В ней предпринята попытка обобщить сведения о калмыках как служилом сословии.[37] Наибольший вклад в исследование проблемы внес К.П. Шовунов. В его монографии «Калмыки в составе российского казачества (вторая половина XVII – XIX вв.) и других публикациях[38] с привлечением широкого круга документов центральных и местных архивов рассмотрена общая военная история калмыков. В его работах на фоне общей истории калмыков рассматриваются основные аспекты деятельности ставропольских калмыков.
В целом исследователями 1960-1970-х гг., изучавшими проблемы иррегулярных войск, введено в научный оборот значительное количество новых документов, они расширили рамки изучаемого предмета и глубину постановки основных вопросов.
Политические и социально-экономические изменения в СССР конца 80-х - начала 90-х гг. XX в. вызвали к жизни новые подходы к осмыслению истории страны, произошел всплеск интереса ко многим проблемам истории иррегулярных войск, в том числе к изучению истории их отдельных формирований. Об этом свидетельствует увеличение числа публикаций, расширение списка проблем исследований и защиты диссертаций, проведение научных конференций, в которых рассмотрены некоторые аспекты, относящиеся к истории становления Оренбургского края, эволюции социально-экономических и военно-политических отношений в этом регионе.[39]
Одними из первых обратились к исследованиям истории военно-служилого сословия А.П. Абрамовский, В.П. Баканов, Н.Е. Бекмаханова, А.М. Дубовиков, В.С. Кобзов, В.Ф. Мамонов, Т.К. Махрова, В.Г. Семенов, Н.С. Шибанов и др. В центре внимания исследователей оказываются самые различные стороны истории иррегулярных войск. Историки и краеведы обращались к проблемам военно-административной структуры войск, участию иррегулярных войск в первой мировой и гражданской войне, изучению аграрных отношений в общинах и казачьему хозяйству, школьного образования, традиционной культуры служилого сословия.[40] Многие стороны деятельности Оренбургской экспедиции и казачьей колонизации Самарского Заволжья рассмотрены в монографии историка Ю.Н. Смирнова.[41] Различным проблемам служилого сословия уделили внимание авторы 3-х томного труда по «Истории казачества Азиатской России». К сожалению, в этом труде при освещении истории Уральского и Оренбургского казачьих войск допущены некоторые фактологические ошибки, иногда неверно называются официальные документы.[42] Вместе с тем, этот труд расширил круг изучаемых проблем истории казачества.
Степень исследованности раннего периода жизни общин иррегулярных войск остаётся довольно слабой. Авторы по большей части указывают на заслуги войск в колонизации окраин империи, участие казаков в войнах. Но, очевидно, что в исследуемый период был создан уникальный военно-территориальный организм, основной функцией которого являлась служба на пограничной линии и строительство на ней укреплений. К числу недостаточно исследованных проблем следует также отнести эволюцию всех звеньев войскового управления, роль иррегулярных войск края в колонизации киргиз-кайсацкой степи и в присоединении к России среднеазиатских ханств.
Обзор трудов об истории иррегулярных сил края позволяет сделать вывод, что в предшествующий период проделана определенная, а по некоторым вопросам и значительная научно-исследовательская работа, ознаменовавшаяся расширением научной проблематики, вовлечением в оборот новых источников и созданием работ, освещающих отдельные стороны деятельности войск. В это же время, исходя из представленного историографического обзора, можно констатировать, что, несмотря на наличие большого количества публикаций, деятельность иррегулярных войск края до настоящего времени не получила должного освещения. В основном изучались отдельные составные части военных сил края, но они не исследовались как целостная система. Не до конца преодолены стереотипы в подходах к оценке службы башкир, мишарей, тептярей, калмыков. Некоторые работы по этой тематике грешат незнанием содержания терминов военной науки и поэтому не могут точно и полно решить поставленные перед собой задачи. Отсутствует объективная, взвешенная оценка роли иррегулярных сил в различные периоды истории России. Поэтому существует необходимость дальнейшего системного исследования всего комплекса отмеченных нами проблем и написания обобщающей работы по истории войск, что обусловливается как актуальностью, так и научной значимостью данной темы.
Источниковая база. Перед исследователем всегда стоит задача постижения истины и умение воссоздать ее в историческом контексте, а для этого необходим источниковедческий подход к прошлому. Этот подход предполагает обоснование степени доверия к исторической информации. В нашем исследовании под видом исторического источника понимается сложившаяся совокупность источников, характеризующаяся одинаковостью внутренней формы (структуры), вытекающей из единства происхождения, содержания, назначения источника при его создании. Выделение больших комплексов источников позволяет увидеть повторяемость их свойств и на этой основе выделить видовую общность. В исследовании мы опирались на следующее виды письменных исторических источников: законодательные акты, делопроизводственную документацию центральных и местных органов государственной власти и войсковых администраций, статистические источники, периодическую печать, документы личного происхождения (мемуары, переписка) и другие.
Осуществление поставленных в настоящем исследовании задач потребовало изучения значительного количества источников. При этом научный поиск в известной степени осложнялся их неудовлетворительной сохранностью. Так, значительный массив документов был утрачен в результате небрежного хранения. Часть документов по разным причинам была уничтожена в годы гражданской войны. Таким образом, общее состояние источников, широкие хронологические и территориальные рамки исследования, слабая изученность проблемы обусловили неравнозначность полноты решения поставленных в диссертации задач.
Один из основных комплексов источников представляют законодательные акты (Высочайше утвержденные положения и доклады различных государственных органов, учреждений и должностных лиц, указы Правительствующего Сената и др.), опубликованные в двух Полных собраниях законов Российской империи, Своде законов Российской империи и Своде военных постановлений, в которых содержатся законы, касающиеся военного ведомства, в том числе иррегулярных войск. В этом смысле законодательные акты представляют собой правовые нормативные документы, которые исходили от верховной власти и имели высшую юридическую силу в пределах какой-либо территории или всего государства. С помощью законов государство регулировало социальные отношения и управляло своей деятельностью. В этих актах определялись права и обязанности военно-служилого сословия, структура иррегулярных войск и система управления ими, особенности несения службы и принципы комплектования личным составом.
Необходимо отметить, что изучение особенностей возникновения казачьих общин и других иррегулярных формирований в крае невозможно без использования нормативных документов органов власти. Из Полного собрания законов использовано содержание указов о создании Закамских ландмилицких полков, образовании поселения крещеных калмыков и создании Ставропольского войска, определении штатов Оренбургского и Уральского казачьих войск, образовании тептярских полков, введении кантонной системы управления в Оренбургском крае и образовании Башкиро-мещерякского войска, о реформах в Уральском казачьем и Ставропольском калмыцком (1802-1803), Оренбургском войсках (1803, 1840) и ряд других законодательных актов, позволивших проследить этапы эволюции иррегулярных войск края.
Основной массив источниковой базы исследования представлен делопроизводственной документацией центральных и местных государственных учреждений, органов управления войсками края, отложившихся в фондах Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Российского государственного архива древних актов (РГАДА), Государственного архива Российской федерации (ГА РФ), в фондах Государственного архива Оренбургской области (ГАОО), Центрального Государственного исторического архива Республики Башкортостан (ЦГИА РБ), Объединенного Государственного архива Челябинской области (ОГАЧО), Государственного архива Ульяновской области (ГАУО), Государственного архива Самарской области (ГАСО).
При изучении всего комплекса иррегулярных войск края одним из наиболее ценных источников являются приказы по военному ведомству, войскам отдельного Оренбургского корпуса, Оренбургского военного округа, командующих войсками на театрах военных действий, а также приказы наказных атаманов Оренбургского войска, командующих башкиро-мещерякским войском, приказы по Военным отделам и полкам. Эти документы хорошо схранились, они обладают большой информативностью и достоверностью, особенно в сфере управления, организации службы и повседневной деятельности.
Большое значение для раскрытия темы имеют документы из фондов РГВИА. В военно-историческом архиве сконцентрированы документы Военной коллегии (XVIII в.), военных учреждений XIX в., материалы о войнах и походах, около 40 фондов архива содержат материалы, касающиеся казачьих войск, Башкиро-Мещерякского, Ставропольского калмыцкого войска, Тептярских Закамских ландмилицких полков. Наибольший интерес для исследователя представляют: «Канцелярия Военного министерства» (Ф.1); «Казачья экспедиция канцелярии Военной коллегии» (Ф.13). Например, в фонде «Канцелярия Военного министерства» находится оригинал и копия двух указов правительства по Ставропольскому калмыцкому войску, которые не вошли ни в Полное собрание законов, ни в другие издания документальных материалов. Первый – «О добропорядочном Ставропольской крепости крещеных калмык содержания, о градском порядке и о протчем» с приложением полного штата войска (19 февраля 1745). Другой документ – «Указ Ея Императорского Величества Самодержицы Всероссийской из Оренбургской канцелярии в Ставропольскую канцелярию» (18 мая 1760), в котором говорится о причислении к войску калмыков-джунгар.
Исследование военной проблематики невозможно без использования документов Военно-ученого архива (Ф.846.) Материалы ВУА были преобразованы в ряд новых фондов, из которых, кроме собственно самого фонда ВУА были проработаны: «Главное управление казачьих войск» (Ф.330); «Департамент военных поселений» (Ф.405); «Штаб Отдельного Оренбургского корпуса» (Ф.1441); «Штаб Оренбургского военного округа» (Ф.1442); «Главный походный штаб Туркестанского военного округа» (Ф.1393) и другие. Особо велико значение этих фондов при изучении боевой деятельности иррегулярных войск. Документы фондов позволили исследовать боевую и повседневную жизнь армии, характер использования в боевых действиях иррегулярных войск сформированных в крае. Значительный интерес представляют сведения об участии казаков, башкир, мишарей в боях в августе-сентябре 1813 года.
Целый ряд документов по истории края и служилого сословия отложился в РГАДА. Главным образом, они находятся в самом богатом по содержанию фонде «Сенат и его учреждения» (Ф.248). На основе этих документов был уточнен процесс формирования служилого населения края в середине XVIII в. Большой информационной ценностью обладает содержание переписки администрации края с правительством. В фонде отложились подлинники донесений начальников Оренбургской экспедиции (комиссии), Оренбургской губернии, освещающие начальную стадию образования иррегулярных войск. Материалы этого фонда отражают многие события, происходившие в регионе, и являются ценнейшим источником для исследования.
Отдельные документы, относящиеся к теме исследования, содержатся в некоторых других архивах. Так в одном из дел фонда «Александр II, Император (1818-1881)» (Ф.678) ГА РФ было выявлено точное число подразделений и казаков, проходивших службу в Туркестанском военном округе накануне Хивинского похода.
Основной базой для освещения истории иррегулярных формирований края является ГАОО. Основной массив документов по рассмотренной проблеме отложился в фондах: «Канцелярия Оренбургской экспедиции» (1734-1737) (Ф.1); «Канцелярия Оренбургской комиссии» (1737-1743) (Ф.2); «Оренбургская губернская канцелярия» (1744-1783) (Ф.3); «Канцелярия Оренбургского военного губернатора» (Ф.6). В этих фондах сосредоточена переписка И.К. Кирилова, В.Н. Татищева, И.И. Неплюева, О.А, Игельстрома, Г.С. Волконского, П.К. Эссена, В.А. Перовского и других правителей этого края с Сенатом, Коллегией иностранных дел, Военной коллегией и другими органами государства. В этих документах содержатся подробные сведения о жизни Оренбургского края, о строительстве укреплений и крепостей, организации пограничной службы, формировании иррегулярных войск. В фондах: «Войсковое хозяйственное правление» (Ф.37) и «Штаб Оренбургского казачьего войска» (Ф.185) сосредоточены документы, позволяющие проследить изменения в жизни служилого сословия, происходившие во второй половине XIX в. К примеру, в Ф.185 отложились формулярные списки казаков, позволяющие выяснить их служебный путь. Отдельные детали, относящиеся к характеристике процессов, протекавших в войсках края, почерпнуты в документах и материалах Оренбургской ученой архивной комиссии (Ф.96), в фонде генерал-майора И.В. Чернова (Ф.167) и в фонде С.Н. Севастьянова (Ф.169)
Содержательным для изучения процессов возникновения Башкиро-Мещерякского войска и Тептярских полков является фонд «Канцелярия Оренбургского генерал-губернатора (1769-1878)» (Ф.И-2) ЦГИА РБ. При изучении документов этого фонда обнаружилась существенная трудность в освещении боевых действий иррегулярных формирований. Конные полки башкир, будучи легко подвижными, довольно часто переводились из одного корпуса в другой. Часто башкирские, мещерякские полки в донесениях именовались «казачьими», без указания принадлежности формирования. Архивы многих полков вообще не сохранились. Эти обстоятельства не позволяют с наибольшей полнотой проследить боевой путь иррегулярных сил края и установить многие детали их участия в том или ином сражении. Кроме того, пожары, которые неоднократно были в Оренбурге и Уфе уничтожили многие документы, относящиеся к периоду войны 1812-1814 гг.
В ОГАЧО частично отложились документы кантонов, военных отделов Оренбургского войска, полковых и станичных органов управления, в которых раскрываются различные стороны службы и жизни служилого сословия. Документы отложились в фондах Долгодеревенской станицы (Ф.И-7), Еманжелинской (Ф.И-10), Еткульской (Ф.И-11), Каратабанской (Ф.И-30), Кременкульской (Ф.И-31), Кособродской (ФФ.И-85, 216), правлений 9 и 10-го полковых округов (ФФ.И-99, 101). В них представлен пласт документов, раскрывающий повседневную жизнь в станицах, с ее бытовыми проблемами. Эти документы позволили выяснить отношения казачества с местной властью. Большой ценностью обладает фонд «Миасская крепость Исетской провинциальной канцелярии Оренбургской губернии» (Ф.И-63), в котором отложились документы, характеризующие начальный этап заселения крепостей Исетской провинции, регламент линейной и крепостной службе казаков в конце 30-х гг. XVIII в. Большой информационностью о службе и быте жизни исетского казачества обладают документы, отложившиеся в фонде «Челябинское духовное правление Оренбургской духовной консистории» (Ф.И-33) и фонде «Челябинская городская управа» (Ф.И-3), в котором отложились списки казаков начала XIX в. Особой ценностью обладает личный фонд историка-краеведа И.В. Дегтярева (Ф.Р-481), в котором находятся фотокопии документов из фондов РГАДА, относящихся к раннему периоду Исетской провинции.
Некоторые документы, относящиеся к войскам края и характеризующие отдельные эпизоды их истории, отложились в фондах «Симбирское губернское правление (Ф.88), «Симбирская губернская чертежная» (Ф.17) и «Казанская удельная экспедиция» (Ф.534) ГАУО и фонде «Канцелярия Самарского губернатора» (Ф.3) ГАСО. Таким образом, делопроизводственные материалы оказали существенную помощь в реконструкции повседневной деятельности военно-служилого сословия и в создании целостной картины возникновения, функционирования и эволюции иррегулярных войск.
Большое место в исследовании занимают статистические материалы, помогающие получить количественную информацию, и на этой основе раскрыть некоторые закономерности деятельности иррегулярных войск и их общин. Статистика представлена, прежде всего, в делопроизводственной документации, которая охарактеризована выше. Наиболее ценным для исследования является сохранившийся комплекс статистических документов в фондах ГАОО: Ф.6, Ф.37, Ф.185 и в фонде И-2 ЦГИА РБ. Наряду с разнообразной делопроизводственной документацией в них отложились материалы хозяйственного учета и статистики.
Следует выделить подготовленное еще в советский период А.П. Чулошниковым, Н.Ф. Демидовой и Н.В. Устюговым многотомное издание «Материалов по истории Башкирской АССР», в котором собраны документы и материалы, отражающие социально-экономическую и военную историю Оренбургского края.[43] Для изучения участия иррегулярных сил края в войне 1812 года нами использовались документы и материалы из фондов ВУА, опубликованные в 21-томном издании под общим названием «Отечественная война 1812 года» и 3-томном - под названием «Война 1813 года».[44] Ценность этих трудов состоит в том, что документы в этих изданиях, представляют собой донесения, рапорты командиров, штабную документацию, сгруппированную по дням и месяцам. Это позволяет уяснить хронологию участия иррегулярных полков в военных походах. Можно отметить определенную научную ценность сборника документов, посвященного одному из малоисследованных вопросов военной истории – участию калмыков в Отечественной войне 1812 г., где можно почерпнуть некоторые сведения и о ставропольских калмыках.[45]
Следует указать на важность изучения справочников, адрес-календарей, памятных книжек, статистических сборников, а также формулярных списков служилых людей, позволивших уточнить обобщенную характеристику иррегулярных войск.[46] Адрес-календари и близкие к ним по содержанию памятные книжки, выпускаемые в губерниях, содержали ценную информацию об отдельных формированиях иррегулярных войск, которые там дислоцировались. Например, из «Адрес-календаря Оренбургского Отдельного корпуса…» мы выявили структурные элементы военной организации в крае, существовавшей в первой половине XIX в, а также устройство кантонов и попечительств в Башкиро-мещерякском войске.[47]
Довольно большую группу источников составили документы личного происхождения - мемуары, воспоминания, записки, дневники, переписка, которые фиксировали личные впечатления современников, очевидцев и участников общественно значимых событий. Это самые субъективные свидетельства прошлого. Дневники и воспоминания, имеют большое значение для любого исследования, давая возможность изучить те стороны явлений, которые получили слабое отражение в других документах. Самые глубокие, содержательные сведения ранней истории края находятся в записках первого губернатора Оренбургской губернии И.И. Неплюева.[48]
Аутентичными по своей природе являются дневники. Хотя воспоминания, как правило, более глубоко и систематизировано освещают описываемые явления, они лишены той свежести восприятия, какая присуща дневникам. Важнейшим источником информации об участии некоторых иррегулярных формирований края в военных действиях периода Отечественной войны 1812 г., да и в других войнах, как раз послужили произведения мемуарного характера. Воспоминания участников войны нередко содержат такие сведения, которые не могли отложиться ни в каких архивных фондах. Для нашего исследования наиболее интересны те записки, дневники и воспоминания, в которых содержатся сведения о войнах, информация о боевых действиях полков, сформированных в крае. Это, прежде всего, записки и дневники Ф.Н. Глинки, Н.Б. Голицына, Д.В. Давыдова и др.[49]
Из этого вида источников нами широко использован дневник военного министра России Д.А. Милютина, который он вел в интересующий нас период среднеазиатских войн.[50] В них даются подробности процесса принятия правительством решений по организации Хивинского похода 1873 г. и похода войск Скобелева в 1881 г. на Геок-Тепе.
Очень содержательными и богатыми фактами военной истории края обладают «Записки Н.Г. Залесова», опубликованные в нескольких книгах «Русской старины». Большой фактической ценностью обладают «Воспоминания» И.Ф. Бларамберга, служившего на высоких должностях в Отдельном Оренбургском корпусе.[51] Особенно важны для нас его суждения о событиях, связанных начальным этапом действий войск края в присоединении среднеазиатских ханств. Содержательными являются «Записки генерал-майора И.В. Чернова»,[52] служившего в управленческих структурах войска, а также исполнявшего должность попечителя кантонов Башкиро-Мещерякского войска.
Непосредственно к мемуарам примыкает эпистолярное наследие. Переписка, представляя собой, письменный обмен впечатлениями и мыслями о значимых событиях своей и общественной жизни, является не менее ценным источником, чем дневники и воспоминания. Для нашего исследования важным для понимания трудных реалий становления Оренбургского края является переписка императрицы Екатерины II с губернатором Волковым.[53] Для уточнения некоторых фактов использованы сборники писем современников Отечественной войны 1812 г., изданные Н.Ф. Дубровиным.[54] Некоторые сведения о действиях иррегулярных полков содержатся в письмах М.И. Кутузова к родственникам, а также к Оренбургскому военному губернатору Г.С. Волконскому.[55] В раскрытии темы исследования использовалась частная переписка военного губернатора В.А. Перовского и его помощника В.И. Даля.[56] В то же время, приходится констатировать, что исследовательские конструкции, возведенные на фундаменте источников личного происхождения, часто оказываются шаткими.
Важнейшей составляющей базы исследования являются материалы дореволюционной периодической печати. И в первую очередь публикации из военных журналов «Военный сборник», «Разведчик», посвященные различным вопросам иррегулярных войск. Кроме того, в «Военном сборнике» печатались официальные документы правительства, распоряжения и приказы Военного ведомства. Большое количество материалов печаталось в газетах, особенно в «Русском инвалиде», в котором также обнародовались некоторые официальные документы, давались объявления о продвижении по службе, о награждениях и наказаниях.
В исследовании использовались материалы газет «Оренбургские губернские ведомости», «Симбирские губернские ведомости». В газетах в неофициальной части печатались заметки и статьи об истории края.[57] Во многих журналах, газетах в разное время публиковались статьи, воспоминания об эпохе 1812 г. Для исследования были интересны заметки из газеты «Московские ведомости», в которой печатались извлечения из журнала военных действий армии во время заграничного похода.[58] В работе при решении задач исследования использованы статьи из журналов: «Русский архив», «Русская старина», «Вестник Европы», «Исторический вестник», «Вестник Оренбургского учебного округа», «Журнал Министерства Внутренних Дел» и др.
В целом конкретное содержание базы источников исследования, на наш взгляд, является достаточным для раскрытия темы, а комплексное их использование позволяет решить поставленные задачи.
Методологическая основа исследования. В период модернизации общества вырастает интерес людей к истории страны, ее регионов, что вызывается в основном поиском своей идентичности и формирования общественного и коллективного самосознания в сложный период социальных изменений. В гносеологическом плане прошлое и настоящее взаимосвязаны: незнание прошлого ведет к непониманию настоящего и, напротив, понять прошлое без знания настоящего очень трудно. Настоящий интерес к прошлому своего региона и выявлению роли иррегулярных формирований края, оставивших свой след в истории России, и побудил заняться исследованием многогранных отношений государства с различными категориями служилого сословия и на этой основе раскрыть эволюцию иррегулярных войск края.
В связи с этим уже на начальном этапе работы возникла проблема выбора различных групп методов (всеобщих, общенаучных и специальных) в процессе изучения и объяснения исторических событий. Одна из проблем связана с ролью философских методов-подходов в научном познании, которые задают общее направление в исследовании предмета. Одно из методологических требований заключается в ориентации исследования на раскрытие объективных связей в сложных явлениях общественной жизни, на анализ диалектических противоречий как источника изменений. Такой подход дает ключ к системному познанию социальных процессов, требующих как стандартных, так и нестандартных решений и приемов-подходов. Поэтому мы опирались на одно из важнейших философских требований, что метод должен сообразовываться с реальностью, действительностью, а не наоборот.
Широкое применение получили идеи, выступившие в качестве методологических регуляторов познания и служащие основой для применения частных методов научного исследования. При этом учитывалось, что философская методология функционирует не в виде жесткой системы норм, но в качестве положений теории познании, что методологическое знание включает в себя мировоззренческую интерпретацию результатов исследования. При выяснении причин возникновения иррегулярных войск необходимым явилось обращение к принципам познания, требованиям системного подхода и структурно-функционального анализа, позволившим адекватно описать этот процесс. Такими руководящими положениями являются: принцип историзма, единства исторического и логического, учение о противоречии как источнике самодвижения объекта, принцип учета взаимосвязей и отношений сторон изучаемых явлений.
На всех этапах исследования особую эвристическую ценность имеет принцип системности и основанные на нем требования системного подхода. Системный подход позволил нам рассмотреть место и роль иррегулярных войск в военной политике государства как один из его структурных элементов, и тем самым, ориентировал на раскрытие целостности предмета изучения. Невозможно получить целостное знание о предмете исследования путем лишь накопления эмпирического материала. Выявление многообразия связей в деятельности этих войск и их типизация помогли свести их в единую картину. Таким образом, обращение к системному подходу позволило выявить условия и факторы изменений в Оренбургском крае, приведших к созданию иррегулярных войск в этом регионе.
Познавательные способности системного подхода раскрываются через структурно-функциональный анализ, который является сердцевиной системного подхода. Следует пояснить, что под структурой любого объекта как системы понимается организация связей между элементами, его составляющими. При данном подходе обеспечивается рассмотрение любого объекта как структурной целостности, в котором каждый элемент системы имеет свое предназначение. Применение этого подхода позволяет выделить военно-политическую составляющую процесса возникновения иррегулярных войск.
Эти рассмотренные подходы тесно связаны с философским принципом историзма, суть которого в том, что исследуемый объект изучается как изменяющийся, эволюционирующий во времени. Принцип историзма потребовал рассмотреть возникновение и эволюцию иррегулярных войск в крае с точки зрения изменения их структуры, то есть как процесс следующих друг за другом состояний организации связей в этом организме, выявление количественных и качественных аспектов объекта познания. Качественные свойства выражают необходимое в существовании объекта, и нацеливает на раскрытие закономерностей перехода его от одного состояния к другому. В данном случае эволюционизм рассматривается как частный случай принципа историзма, именно эволюция приводит к скачку в развитии. Принцип историзма был применен при исследовании роли иррегулярных сил в колонизации Заволжья и Южного Урала и изменении социальных отношений, во взаимопроникновении и обогащении культур народов этих регионов. При рассмотрении начального этапа образования края было обращено внимание на факт, что приращение территории страны являлось одним из факторов истории России, и освоение юго-восточных окраин государства стало одним из самых значительных периодов в процессе обретения новых территорий, значительную роль в котором сыграли иррегулярные войска.
Рассмотренные методологические принципы привели нас к исследованию динамики развития Оренбургского войска: первый период от 1748 до 1755 гг., второй - до 1798, 1803 гг.; третий - от 1803 до 1840 гг; четвертый – от 1840 до 1865 гг. и пятый – от 1865 до конца 70-х гг. XIX в. Что касается военной службы башкир и мещеряков, то можно выделить три качественных этапа: от конца XVI в. до 1744 г., от 1744 до 1798 г. и третий – до ликвидации войска в 1865 г. Качественные этапы существования были определены и для других иррегулярных войск. Таким образом, изменения, обусловленные социально-экономическими и военно-политическими процессами в России стали основой выделения этапов развития войсковых структур. Таким образом, применение принципа историзма помогло раскрыть механизм эволюции иррегулярных войск, а принцип развития с помощью системного подхода ориентировал нас на выяснение причин таких изменений.
Философские, общенаучные и собственно исторические подходы использовались нами для анализа, систематизации и осмысления исторического материала, относящегося к содержанию нашего исследования. Применение этих подходов помогло отразить многообразные события, происходившие на территории исследуемого региона в XVIII-XIX вв. во всей их конкретности. Этого нельзя было добиться без использования историко-сравнительного и статистического методов, без применения требований метода локальной истории. Когда мы говорим о необходимости применения исторической компаративистики, то следует обратить внимание на одно методологическое различие между сравнением как методом и методом сравнения. В первом случае явления сравниваются для решения познавательной задачи (выявление общего и особенного в устройстве Уральского и Оренбургского войск или различий в сословном положении тептярей и башкир). Когда мы говорим о методе сравнения, то речь идет уже о способе осуществления исследования, о выборе объектов сравнения, о критериях этого выбора. Фактически это есть способ осмысления разнообразных фактов как явлений культуры.
Первичный анализ фактов привел к пониманию, что не существует отдельно друг от друга каких-то «чистых» социальных или только духовных событий, что в основе исторического процесса находится человек как субъект этого процесса, имеющий социальную природу. Поэтому исторические события предстают перед исследователем как синкретические социокультурные образования. Именно с этой позиции мы подходили к анализу таких целостных образований как общины казаков, башкир, мишарей, тептярей и калмыков, служилое сословие, иррегулярные войска, военное управление, военная служба и др. При этом учитывалось, что взаимодействующие между собой во время службы в иррегулярных войсках социально-культурные типы служилых групп выступают как группы различной этнической и конфессиональной принадлежности. Все эти группы, располагаясь на территории региона, вбирали в себя друг от друга некоторые элементы хозяйственного уклада, быта, этических норм и языка. Так формировалось самосознание различных групп служилого сословия. Эти процессы особенно ярко выразил в своих произведениях В.И. Даль, описавший жизнь уральских и оренбургских казаков, других народов края.[59] Как и тогда, так и сейчас настоятельным является необходимость понимания обществом культурного многообразия как условия интеграционных процессов в России.
В исследовании использовались как общенаучные методы: анализ и синтез, индукция и дедукция, абстрагирование и аналогия, формализация, так и специальные методы исторической науки, к которым нужно отнести историко-генетический, историко-сравнительный, хронологический, ретроспективный и др. Историко-генетический метод относится к числу наиболее распространенных в исторических исследованиях. Суть его состоит в последовательном раскрытии свойств, функций изучаемой реальности в процессе ее исторического движения. Этот метод позволяет приблизиться к воспроизведению реальной истории объекта познания и отразить его в наиболее конкретной форме. Он тесно связан с историко-сравнительным методом, без которого не обходится ни одно исследование. По природе и генетический, и сравнительный методы являются аналитически-индуктивными, а по форме выражения информации - описательными. Генетический метод позволяет показать причинно-следственные связи, закономерности развития в их непосредственности. В частности, применение историко-генетического и сравнительного метода позволило изучить структуру иррегулярных войск и выделить элементы ее организации на разных этапах развития (войсковые канцелярии, военные округа, военные отделы, станичные правления). Историко-сравнительный метод дал возможность выявить общее и особенное в процессе развития иррегулярных войск края.
Примененные в исследовании философские подходы, общенаучные и специальные методы позволяют рассмотреть систему иррегулярных войск края как объективный процесс.
Практическая значимость работы состоит в том, что полученные результаты и выводы могут быть использованы в преподавании учебных дисциплин по отечественной истории, истории войн и военного искусства, при чтении спецкурсов. Очевидна практическая значимость основного содержания исследования в деятельности обществ иррегулярных войск для решения задач, связанных с проблемой культурного возрождения общин бывшего военно-служилого сословия. Изучение политики государства и местных властей в отношении различных этнических групп, сословий помогает более адекватно понять те процессы, которые повлияли на социально-экономическую жизнь региона. Исследование деятельности иррегулярных войск края, в состав которых входили представители различных этносов и конфессий, подтверждает их большую роль в исторических процессах жизни южноуральского региона. Современный период модернизации России, ее государственного строительства показывает нам, что политика и стратегия поведения, взаимоотношения центральной власти и субъектов Федерации формируются в зависимости от региональных особенностей, их экономического и духовного потенциала и в этом смысле, полезно использовать опыт прошлых поколений.
Апробация работы и ее основные результаты отражены в трех монографиях, статьях и тезисах, опубликованных в сборниках научных трудов, журналах «Вестник Челябинского университета», «Известия Самарского научного центра Российской академии наук», «Вестник Военного университета» (Москва), «Родина», в 7-томной энциклопедии «Челябинская область». Некоторые положения диссертации были представлены научной общественности на конференциях, имевших статус международных (Стерлитамак, 2000) и Всероссийских (С-Петербург, 1999; Екатеринбург, 2003; Самара, 2006; Ульяновск 2009).
Структура диссертации включает введение, четыре главы, заключение, список источников и литературы.
Основное содержание работы
Во введении сформулирована актуальность темы, охарактеризованы объект и предмет, хронологические и территориальные рамки исследования, определены цель и задачи, научная новизна и практическая значимость работы. Дана характеристика теоретических основ исследования, представлены подходы и методы познания, используемые для решения задач, поставленных в диссертации. Рассматриваются этапы историографии иррегулярных войск Оренбургского края, и дается обзор исторических источников.
В первой главе «Становление иррегулярных войск Оренбургского края» рассматриваются причины возникновения отдельных иррегулярных войск, их военное устройство и предназначение.
Первыми из иррегулярных формирований в регионе появились общины яицких казаков. Первое известие о службе казаков Московскому государству относится к 1591 г. В наказе царя Федора Иоанновича астраханским воеводам велено было собрать для военного похода 500 яицких казаков. В XVII в. яицкие казаки привлекались на войну с внешними врагами и на службу внутри государства. Усмиряли волнения башкир, отражали набеги калмыков, ловили грабительские шайки. С 1623 г. Яицкое войско числилось в ведении Посольского приказа. С учреждением Сената ведение казаками отошло к нему, а с появлением коллегий передано в 1719 г. коллегии иностранных дел, а с 1721 г. - военной коллегии. С этого времени началась реорганизация Яицкого казачьего войска. Военная коллегия стремилась унифицировать казачьи войска и приблизить их устройство к армейской организации. Государство все более вторгалось во внутреннюю жизнь казачества, стремясь ограничить его самоуправление и в перспективе ликвидировать казачьи «вольности». С образованием в 1744 г. Оренбургской губернии Яицкое войско в военном отношении подчинили оренбургскому губернатору И.И. Неплюеву, который осуществил некоторые преобразования в войске. По указу от 22 мая 1753 г. штат Войска определен в 3752 чел. Организационно казаки были разделены на 7 станиц, а станицы на 5 сотен. Казачий Круг перестал быть органом самоуправления и его права перешли к войсковой канцелярии и атаману. К середине XVIII в. складывается бюрократическая система управления иррегулярными войсками. Былой казачьей вольнице пришел конец, и казачество было подчинено государству.
Процесс создания оренбургского казачества имеет своеобразную историю и происходило в иной военно-политической и социально-экономической ситуации. Правительство, проводя активную политику на юго-востоке России, учитывало необходимость привлечения для деятельности Оренбургской экспедиции И.К. Кирилова кроме регулярных полков различные иррегулярные команды. В 1735 г. в походе отряда Кирилова от Уфы до реки Орь для постройки Оренбурга кроме армейских полков участвовали яицкие и уфимские казаки, служилые мещеряки и др. Это свидетельствовало о существовании в регионе группы служилых людей, городовых казаков, составивших впоследствии ядро оренбургского нерегулярного корпуса.
После создания системы пограничных укреплений в крае возникла необходимость образования особого войска для охраны границы. Самой большой группой служилых людей, переведенной в 1744 г. на службу в Оренбург, оказались городовые казаки Самары, Алексеевска и Уфы. Естественно, что колонизация нового края требовала постоянного притока служилых людей и другого самодеятельного населения. Как только началось строительство укреплений по рекам Яику, Самаре и в Зауралье, правительству и местным властям пришлось принимать меры по привлечению на линейную службу людей разных социальных групп. В крепости Самарской линии в казаки были зачислены большое количество беглых (бывших дворцовых, монастырских, помещичьих крестьян). В укреплениях Исетской линии в казаки были зачислены добровольно государственные крестьяне. Хотя казаков из беглых там было тоже предостаточно. Беглые, отставные солдаты, крестьяне, постоянно увеличивали число русского населения в крае и в начальный период фактически являлись основным источником для заселения многих крепостей. Что касается ссыльных, то их начали поселять в укреплениях пограничной линии по указу Сената от 1736 г., которым предписано посылать ссыльных вместо Сибири в распоряжение Оренбургской экспедиции, с тем, чтобы годные среди них были определены в нерегулярную (казачью) службу. В 1737 г. в укрепления по Самарской линии был определен полный комплект поселенцев. Большую их часть, по подсчетам историка Ю.Н. Смирнова (85%) составляли «разночинцы», под которыми подразумевались беглые. Настоящие потомственные казаки и служилые люди составляли 11,5% в составе гарнизонов крепостей. Кроме того, крепости и некоторые слободы заселялись солдатами гарнизонных и ландмилицких полков. К 1744 г. на линии были поселены 4 гарнизонных и 4 ландмилицких полка общей численностью 7689 чел. В данном случае заселение края проходило двумя путями: вольная колонизация и государственная военная колонизация. При этом военная колонизация нового края опережала вольную. Что касается Оренбургского казачьего войска, то его возникновение есть прямое следствие военной колонизации. Такова основная социальная база комплектования нерегулярных сил.
При губернаторе И.И. Неплюеве складывается и система военно-пограничного управления. Ему подчинялись все административные органы и военные команды. Основная служба на линии была возложена на регулярные полки и ландмилицию. Однако этих сил было недостаточно для укрепления российской власти в новом обширном регионе. То есть необходимость образования особого казачьего войска вытекала сама собой из сложившейся обстановки на громадной территории. По распоряжению Неплюева в 1744 г., сосредоточенные в Оренбурге самарские, алексеевские и уфимские казаки образовали особый Нерегулярный корпус в 700 чел., делившийся на сотни, которыми командовал сотник М. Шилов. Именно, Нерегулярный корпус и составил ядро Оренбургского казачьего войска. Неплюев прилагал усилия для объединения всех казаков, находившихся в крае, в одно войско, с единым центром управления. По его представлению, правительство в 1748 г. вводит временный штат для оренбургских казаков и назначает атаманом всех нерегулярных сил в Оренбургской губернии, кроме яицких казаков, сотника самарских казаков В. Могутова. Объединение разрозненных казачьих команд под единым командованием и является первым актом образования Оренбургского казачьего войска.
В 1755 г. правительство вводит постоянный штат Оренбургского войска и тем самым дает стройную организацию Войску. Общее руководство казаками осуществляла Губернская канцелярия через Войсковую канцелярию, в штат которой входили Войсковой атаман, есаул и писарь. 21 мая 1756 г. последовал сенатский указ о присуждении Оренбургским казакам войсковых знамен и сотенных значков. Сам факт вручения Войску в 1757 г. знамен свидетельствовал об официальном вхождении оренбургских казаков в структуру вооруженных сил российского государства. Исходя из изложенного, можно заключить, что к 1755 г. процесс становления Оренбургского казачьего войска завершился, и далее уже происходили процессы его эволюции. Основной обязанностью оренбургских казаков стала охрана вместе с армейскими полками пограничной линии от Тобола на востоке до Самары на западе от набегов кочевников. Таким образом, оренбургское казачество в отличие от общины яицких казаков, возникшей стихийно из «беглой вольницы», организовано государством для решения задач своей внутренней и внешней политики на юго-восточных окраинах империи. Отсюда и различия в отбывании воинской повинности, в системе управления, в хозяйственной деятельности, в культуре и обычаях этих групп казаков.
Возникновение в крае ландмилиции связано со строительством в 30-е гг. XVIII в. в Заволжье новой Закамской линии, которая пролегла южнее старой линии, известной под названием Закамской (Черемшанской) засечной черты. Закамская черта, как продолжение Симбирской черты, была построена в 1652–1657 гг. Ее основное предназначение заключалось в охране Закамья от нападений ногайцев, калмыков, башкир. Вслед за этим со второй половины XVII в. началась интенсивная колонизация Симбирского Заволжья. Новая Закамская линия между рр. Самара и Кама создавалась в 1731-1736 гг. с целью обеспечения безопасности от набегов кочевников европейской части России. Она начиналась от пригорода Алексеевска (30 км. восточнее Самары), шла по берегу рек Сок и Кондурча и выходила к Каме в районе Мензелинска. Для защиты новой линии сформировали три конных и один пеший ландмилицкие полки. Ландмилиция формировалась не из рекрутов, а из однодворцев, отставных стрельцов, пушкарей, городовых казаков и других чинов, издавна поселенных в окрестных пригородах и селениях прежней засечной черты (Ерыклинска, Тиинска, Билярска, Старошешминска, Новошешминска и Заинска). Все годные к службе в этих селениях были поверстаны в ландмилицию, а их дети в будущем должны были пополнять эти полки. Всего в ландмилицкие полки было сведено 4 тыс. чел. Эти части представляли собой военные поселения, и личный состав которых по начальному замыслу должен был наделяться землей. Существование Закамской линии было кратковременным, так как она стала бесполезной вследствие строительства Оренбургской линии. В 1739 г. переведенных на Закамскую линию жителей старых пригородов начали переселять уже на Оренбургскую линию. Ландмилицкие полки были определены Неплюевым на летнюю службу в крепости Самарской, Верхояицкой и Уйской дистанций. Ландмилиция несла службу на границе до 1771 г., когда указом Екатерины II Билярский, Шешминский, Сергиевский драгунские полки были расформированы, а их личный состав обращен на формирование 5 гарнизонных батальонов и 3 легких полевых команд (когорт), которые разместили в Оренбурге, Орске и Троицке. Но и эти команды после подавления пугачевского восстания были расформированы. На этом существование ландмилиции закончилось. Продолжил свою историю только Алексеевский пехотный полк, переименованный в Алексопольский и, участвовавший во многих военных кампаниях России.
Одним из примечательных явлений в Заволжье и Оренбургском крае было образование государством Ставропольского калмыцкого войска. В 1736 г. владелец крещеных калмыков Петр Тайшин обратился в правительство с просьбой поселить его с новокрещеными калмыками за Закамской линией, на землях выше Самары. Устройством калмыков занимался, назначенный начальником Оренбургской экспедиции В.Н. Татищев. Осенью 1737 г. 700 семейств (2104 чел.) крещеных калмыков временно на зиму поселили в одной из ближайших к Самаре Красноярской крепости. В 1738 г. переведенных на новые земли калмыков поселили в районе до 100 верст от Ставропольской крепости и их улусы занимали значительную часть Симбирско-Самарского Заволжья. Центральная и местная администрация сразу же приступила к устройству жизни ставропольских калмыков. Указом Сената в 1738 г. учреждается Калмыцкое управление, в состав которого по штату входили: полковник, войсковой есаул, войсковой писарь, 7 ротмистров, 10 хорунжих, 2 есаула, 4 урядника, переводчики и др. Фактически калмыками управляла администрация в лице коменданта крепости полковника Змеева. Он являлся председателем калмыцкого суда и имел право сменять должностных лиц в улусах. Введенная структура управления позволяет сделать вывод, что из ставропольских калмыков с самого начала предполагалось образовать военное формирование. Однако администрация не смогла сразу обеспечить калмыкам условия для нормальной жизни и военной службы.
Многое в жизни калмыков изменилось с передачей их в 1744 г. в управление в военном отношении Оренбургскому губернатору. По представлению И.И. Неплюева, Сенат 18 февраля 1745 г. утвердил временный штат Ставропольского калмыцкого войска в составе 8 рот и калмыки стали активно привлекаться к военной службе на пограничной линии. Каждое лето Войско посылало в Оренбург по 300 калмыков, полностью вооруженных, обмундированных для несения службы на линии. В 1756 г. утвержден постоянный штат Ставропольского войска. Таким образом, к середине XVIII в. в место начального политико-административного устройства крещеных калмыков, еще сохранявшего элементы родоплеменных пережитков, было создано военное поселение с новой системой устройства, которое являлось порождением политики российского государства. Ставропольские крещеные калмыки окончательно обращались в военно-служилое сословие, имеющее много общих формальных черт с казаками, но не имеющих, собственно, ни крестьянских, ни вековых казачьих традиций.
Следующая реорганизация в войске была проведена в мае 1760 г. в связи с переводом туда на поселение около 3 тыс. джунгарских калмыков. Из джунгар было образовано еще 3 роты и войско стало состоять из 11 рот (909 чел.). Содержались войско из средств Казанской губернии.
Таким образом, исследуя проблему становления иррегулярных войск в регионе, можно констатировать заинтересованность государства в активном привлечении их к охране границ края. Именно в этих целях были привлечены к пограничной службе яицкие казаки, башкиры, мещеряки и тептяри, созданы государством Закамская ландмилиция и Оренбургское казачье войско, образованы правительством вблизи укрепленных линий военные поселения крещеных калмыков. С изданием в 1748 г. временных штатов для Яицкого и Оренбургского нерегулярных войск началась регламентированная служба войск на границе. Несмотря на существенные различия в характере происхождения общин яицких и оренбургских казаков, а также ставропольских калмыков, они оказались под жестким контролем государства. Создание системы укрепленных линий и иррегулярных войск отвечало внутренним и внешнеполитическим интересам русского государства. Укрепляло его позиции в новом крае и в землях киргиз-кайсаков, усиливало влияние России в Средней Азии, содействовало налаживанию торговли со странами Востока и открывало широкие возможности для хозяйственного освоения региона. Сами конкретные задачи в области восточной политики русского правительства в 30-40-х гг. XVIII в. обусловливались развивающейся экономикой России.
Во второй главе «Несение пограничной службы иррегулярными войсками в XVIII веке» рассматривается организация пограничной службы яицких (уральских) и оренбургских казаков, роль Закамской ландмилиции и ставропольских калмыков в охране границы, постепенное привлечение башкир и мещеряков на линейную службу.
Со времени подчинения яицкого казачества государству охрана границы от набегов кочевников по нижнему течению Яика официально стала обязанностью казаков. Но лишь с середины XVIII в. Яицкое войско стало исполнять эту функцию на регулярной основе. Создание Нижнеяицкой пограничной линии повлияло почти на все стороны жизни Яицкого войска: административное устройство и систему управления, организацию военной службы, места расселения. С этого времени линия делилась на дистанции. Яицкие казаки несли службу на трех дистанциях – Верхней, Средней и Нижней, расположенные между Яицким и Илецким городками, Калмыковской крепостью и Гурьевом. После сооружения этой линии бремя военных и других повинностей яицких казаков существенно возросло. Количество укреплений и форпостов в течение века увеличивалось. 1746 г. была определена штатная численность гарнизонов, и порядок несения казаками службы на линии. Документы свидетельствуют, что линейная служба была сопряжена с большими опасностями, так как кочевники часто нападали на форпосты.
Конкретный порядок несения линейной службы яицких казаков в форпостах, пикетах в XVIII в. был таким же, как и у оренбургских казаков, так как служба организовывалась по единым инструкциям оренбургских губернаторов. Яицкое казачество имело такую особенность выхода на службу как наемка. По традиции, несколько имущих казаков нанимали из своей среды охотника на службу и были обязаны по определенному общиной расчету выплатить ему полагающуюся денежную сумму, на которую тот обязан подготовиться к службе (иметь строевого коня, необходимое снаряжение и обмундирование), а также оставить средства семье на проживание. Правительство, стремясь унифицировать принцип отбывания воинской повинности, неоднократно делало попытки отменить принцип наемки, и всегда эти действия правительства вызывали протест казачества.
Уникальность Яицкого казачьего войска заключалась в том, что оно было единственным, где лица, исповедующие старообрядчество, составляли большинство. Кроме того, яицкое казачество было поликонфессиональным и полиэтничным. Лишь в экономике Яицкого войска рыболовство играло более важную роль, чем земледелие. Несмотря на то, что войско имело больше всего земли на душу населения, и большая часть земель считалась непригодной для возделывания, общинная собственность на землю строго охранялась и ни одна десятина не могла отчуждаться в собственность. Иными словами, патриархальные традиции у них сохранились в большей степени, чем в любом другом войске. Все те привилегии, которые имели яицкие казаки, были завоеваны многовековой борьбой с центральной властью. Поэтому за яицким (уральским) казачеством закрепилось прозвище «бунташного войска».
К середине XVIII в. казаки Оренбургского войска несли службу на пограничной линии, разделенной на 6 дистанций (Самарская, Нижнеяицкая, Красногорская, Орская, Верхнеуйская и Нижнеуйская). Вся эта линия укреплений тянулась на протяжении в 1837 верст и заключала в себе 34 крепости (с редутами - 62). Таким образом, на каждую крепость в среднем приходилось 54 версты для охраны, на каждое укрепление – около 30 верст. Если прибавить сюда линию, занимаемую уральскими казаками, то мы получим общее протяжение всей линии в 2480 верст.
В укреплениях 1-й и 2-й дистанции находились драгуны и солдаты Шешминского конного ландмилицкого и Пензенского пехотного полка, а также по 50 оренбургских казаков находились в Красногорской, Озерной, Орской, Чернореченской, Татищевской крепости и 100 казаков в Бердской слободе. В форпостах и крепостях 3-й дистанции службу несли 1000 яицких казаков. В крепостях 4-й дистанции располагались по роте драгун ландмилицкого полка, по половине пехотной роты и по 50 казаков (в Самаре и Алексеевске по 100 казаков). Так как эта дистанция оказалась внутренней, то в летнее время большая часть гарнизона этих крепостей высылалась на службу в Оренбург. В укреплениях 5-й дистанции находились по 1-2 роты драгун и по 50 солдат из Уфимского пехотного полка. Казаки служили только в двух укреплениях: 44 чел. в Уклы-Карагайской крепости и 62 казака в Кизильском редуте. В укреплениях внутренней Сакмарской дистанции располагался один конный ландмилицкий полк и 2 роты Алексеевского пешего ландмилицкого полка. В Сакмарском городке находились на службе 114 яицких казаков. В крепостях на Исетской линии службу несли только казаки (1192 казака в Миасской, Челябинской, Чебаркульской и Еткульской крепостях). Летом они наряжались на охрану Уйской пограничной линии. Наконец, во внутренней Уфимской дистанции находились следующие подразделения: в Уфе 3 роты солдат и 150 уфимских казаков; в Табынске – 2 пехотные роты и 84 казака; в Красноуфимске – 99 казаков; в Елдяцкой крепости – 62 казака и в Нагайбакской крепости – 566 новокрещеных казаков. Это расписание вооруженных сил на линиях раскрывает состав, расстановку и количество иррегулярных сил в крае. Судя по документу, Оренбургское войско как организация находилась на ранней стадии своего становления. Во многих крепостях на линиях еще нет казаков. В Яицком войске, наоборот, нет подразделений регулярных полков, и казаки несли службу своими силами. Во внутренних крепостях Ставропольского ведомства, в Уфимской и Исетской провинции казаки, в основном, несли караульную службу.
Казаки, получавшие жалованье, находились в постоянной готовности к походу, и на службу должны были высылать половину своего комплекта. Маложалованные казаки командировали на линейную службу не более трети своего состава, а своекоштные казаки высылали на службу не более четверти от состава. Маложалованные казаки кроме казенного содержания получали угодья для ведения собственного хозяйства. Остальные своекоштные казаки обязаны были обеспечить себя к несению службы (иметь строевую лошадь, оружие и обмундирование) только за счет ведения хозяйства. Казакам назначались ежегодно, в свободное от полевых работ время, смотры готовности к службе.
С 1755 г. служебные обязанности казаков были более регламентированы и расширены. Они исполняли пограничную службу, во внутренних крепостях содержали караулы; перевозили почту; предоставляли подводы; конвоировали арестантов; чинили крепостные строения и т.п. Одновременно с принятием штата было утверждено расписание сил и средств для охраны границы. На линии должны посылаться 1229 оренбургских и 1105 яицких казаков, 1969 башкир, 310 ставропольских калмыков. Повседневная охрана границ осуществлялась по единой схеме. В крепостях находились военные гарнизоны, численность которых зависела от стратегической их важности. Здесь же располагались команды казаков. Между крепостями в редутах в летнее время несли службу казаки. Некоторые редуты имели команды численностью до полуроты солдат. Кроме редутов находились и временные форпосты, в которых для связи и наблюдения сооружались на открытых и возвышенных местах маяки высотой 2-3 сажени на расстоянии друг от друга от 2 до 5 верст. На маяках находился караул из 3-4 казаков, часовой на вышке наблюдал за местностью. При маяках имелись высокие столбы с соломой или берестой наверху (или смоляным факелом), которые зажигались в случае опасности, и таким образом, подавался сигнал. При его получении в крепостях объявлялась тревога, и оттуда немедленно высылалась команда солдат и казаков для отражения нападения. Разъезды с крепостей и редутов, численностью от 6 до 10 чел. трижды в день объезжали пространство между крепостями и редутами, они же проверяли службу казаков на форпостах. Основные преимущества казачьих подразделений, заключались в их мобильности и приспособленности к местным условиям, так как казаки с детства учились владеть оружием и хорошо знали местность.
Несение службы ландмилицией началось до переселения полков на Оренбургскую линию. Так, во время башкирского восстания начальник Оренбургской экспедиции И.К. Кирилов просил правительство о привлечении полков ландмилиции для действий против бунтовщиков. Передислокация полков на новую пограничную линию закончилась в 1747 г. В крепости Пречистенская и Воздвиженская были поселены по 5 рот Шешминского конного и по роте Алексеевского пешего полков. Остальные части в середине XVIII в. несли службу на других пограничных дистанций края. Полки ландмилиции были основой гарнизона многих укреплений, при этом места их дислокации менялись. Около сорока лет ландмилиция совместно с казаками несла пограничную службу почти на всех линиях края и в начале 70-х гг. ее деятельность в крае завершилась. Таким образом, вызванная к жизни необходимостью охраны границы, Закамская ландмилиция сыграла предназначенную ей роль.
Сложившееся к 40-м гг. XVIII в. Ставропольское калмыцкое войско было постепенно привлечено к службе по охране границ на Оренбургской линии. Командиры калмыцких рот были обязаны вести учет годных к службе людей своего улуса и обучать их военному делу. Служилые калмыки должны были обеспечить себя за свой счет всем необходимым для несения службы: иметь две лошади (строевую и вьючную), холодное оружие и снаряжение. Каждые 10 семей обязывались приобрести для роты по одному ружью. Во время службы калмыкам выдавался провиант и по 50 коп. независимо от длительности службы, и еще на 300 чел., ежегодно посылаемых в летний период на линию, отпускались из Оренбургской канцелярии 1000 руб. В начале 60-х гг. в связи с увеличением населения в войске, калмыки стали высылать на службу 400 чел. и службу несли в основном в Оренбурге и по тракту к Илецкой Защите. Во время военных походов калмыкам выдавалось жалованье по 12 руб., а также порох, свинец и фураж на 2 лошади. Существенные изменения в войске произошли в самом начале XIX в., когда в результате реформы оно стало приобретать черты казачьей организации.
И.И. Неплюев, согласно представленному проекту о военном устройстве Оренбургского края, утвержденного правительством, стал активно привлекать башкир и мещеряков к военной службе на пограничной линии. Ежегодные наряды на линию начались после 1743 г. Тарханы обязывались давать по 1 чел. с 5, а остальные башкиры и мещеряки по 1 чел. из 8 дворов. То есть, в середине XVIII в. служба башкир приобрела более регламентированный характер, тем более в 1754 г. с башкир был снят ясак. Другая социальная группа, жившая на территории края - мещеряки, издавна принадлежала к служилому сословию. В XVII в. 100 семей служилых татар-мещеряков были переселены в Башкирию фактически для исполнения полицейских функций. Они привлекались для усмирения волнений башкир и отпора нападениям отрядов ногайцев и калмыков. В связи с этим мещеряки освобождались от государственных податей. Впоследствии число мещеряков в Башкирии увеличилось. В 1762 г. уже все мещеряки были освобождены от ясака и окончательно составили род служилых людей.
Еще в конце 80-х гг. XVIII в. наместник края О.А. Игельстром приступил к осуществлению мер по переводу башкир и мещеряков военно-служилое сословие. При этом генерал-губернатор подчеркивал, что в борьбе против нападений кочевников нужнее иррегулярная конница, чем пехота. В апреле 1789 г. Игельстром разделил 21 тыс. башкирских дворов на 103 команды (юрты), которые управлялись назначенными юртовыми старшинами. Для организации мобилизационных мероприятий и отправки команд на линейную службу к юртовым старшинам были определены в помощь походные старшины и сотники. На каждые 50 дворов назначались по одному военному и гражданскому чиновнику, что облегчало управление населением и наблюдение за сферой их хозяйственной жизни и быта. На первых порах башкиры, неся военную службу, оставались в ведении гражданских губернских властей. Они окончательно были переведены в военное сословие в 1798 г., когда в Оренбургском крае была введена кантонная система управления, и было создано особое Башкиро-Мещерякское войско.
Введение кантонной системы управления в крае явилось самым масштабным изменением в организации всех сторон жизни и службы иррегулярных войск. Эта реформа преследовала цель унифицировать государственную повинность иррегулярных войск. Согласно указу, всех способных к службе казаков, башкир и калмыков от 20 до 50 лет расписали на кантоны; всю оренбургскую линию на основе кантонного устройства разделили на 5 дистанций; поставили во главе каждого кантона начальника, который вместе с местной администрацией должен был заниматься нарядом казаков на линейную службу; учреждена должность походного начальника (атамана) дистанции, в обязанность которого вменялось принимать команды из кантонов, снабжать их в пути продовольствием, приобретая его у населения. Станичные атаманы были обязаны подавать начальникам кантонов списки и месячные ведомости о состоянии дел в казачьей общине и очередности службы казаков. Введение кантонной системы управления усилило контроль над различными сторонами жизни станичных обществ, позволило улучшить подготовку казаков к службе. Между Войсковой канцелярией и станицами появилось новое звено управления – кантон. Основными функциями кантонов являлись контроль очередности выхода казаков на службу, исполнение различных распоряжений властей и определенный полицейский контроль. Эта реформа управления иррегулярными войсками края была самой значительной со времени их создания. Она фактически объединила относительно разнородные казачьи, башкирские, мещерякские, тептярские, калмыцкие формирования в единую систему под общим губернским управлением в лице военного губернатора. Кантонная система управления казачьими общинами и, основанная на ней, организация пограничной и внутренней службы с некоторыми изменениями просуществовала до 1840 г.
Таким образом, правительство регламентировало все стороны жизни служилого сословия, контролировало назначение должностных лиц войсковых администраций. Через войсковых атаманов и высших местных чиновников власть организовывала несение воинской службы. В течение второй половины XVIII в. сложилась стройная система несения пограничной и гарнизонной службы всеми иррегулярными войсками края. Последствия строительства военно-пограничной линии на юго-востоке России и организация иррегулярных войск в этногенетическом аспекте оказались значительными. В Оренбургском крае сложились новые группы населения – оренбургское и яицкое (уральское) казачество, имеющие специфический социальный статус, самобытный жизненный уклад и быт. Вдоль укрепленных линий от Волги до Тобола возникли многочисленные русские поселения. Непосредственно для заселения гарнизонов крепостей туда частично переводились городовые казаки, в служилое сословие обращали государственных крестьян, присылали ссыльных, местные власти записывали в казаки беглых. В результате Среднее Поволжье окончательно потеряло положение пограничного региона, а ликвидация Закамской линии сняла преграды и способствовала движению народов Среднего Поволжья на восток, в Приуралье и Южный Урал. Оренбург, построенный на выгодных торговых путях, постепенно стал перенимать функции Казани и Астрахани как административных центров управления регионом. Верхнеяицкая, Нижнеяицкая и Уйская пограничные линии с их крепостями практически перекрыли традиционные пути движения кочевников из Азии в европейскую часть России, а территория Башкирии оказалась внутренней областью страны. В XIX в. наступает новый период в жизни иррегулярных войск, связанный с новыми задачами, вытекающими из изменившейся для России международной ситуации и внутренних условий жизни самого региона.
В третьей главе «Реформы в иррегулярных войсках в XIX в. и эволюция военной службы» рассматриваются изменения в жизни служилого сословия, в организации службы и военном устройстве иррегулярных войск вследствие проведенных государством реформ.
Укрепляя регулярную армию, правительство приступило к реформам иррегулярных войск, видя в них источник пополнения кавалерии на время войн. В декабре 1803 г. Александр I утвердил штат Войсковой канцелярии Уральского войска. В нее входили: Войсковой атаман (председатель), два назначенных советника, два асессора и прокурор. Канцелярия разделялась на экспедиции: воинскую и гражданскую. В ведении воинской экспедиции находились: учет службы казаков; оборудование постов; финансовые сделки и др. Гражданская экспедиция вела полицейские, следственные и судебные дела. Уральское войско по мобилизационному плану обязано было комплектовать 10 казачьих полков. В Уральске учреждалась должность полицмейстера, избираемого из чиновников войска и подчиненного Войсковому атаману. Полицмейстер руководствовался должностными правилами, разработанными для губернских городничих. Он отвечал за состояние городской больницы, тюрьмы, пожарной команды.
Большие изменения в административном устройстве и системе управления войска произошли после образования в 1868 г. Уральской области. Уральское казачество подчинили непосредственно Военному губернатору области, который являлся одновременно Наказным атаманом Уральского казачьего войска. Как Наказный атаман он был подчинен Командующему Оренбургским военным округом. В Уральске наряду с Войсковым правлением имелось также и Областное правление. Во главе областного и войскового правления стоял один и тот же человек – военный губернатор. С 1 января 1869 г. в Уральском войске были созданы штаб и хозяйственное правление. В военно-административном отношении войско делилось на три отдела: Уральский, Лбищенский и Гурьевский. Каждый отдел включал в себя 10 станиц и возглавлялся назначенным губернатором атаманом отдела. Военная власть осуществлялась атаманом отдела, а гражданская – совместно с уездной властью. В ходе реформ 60-70-х гг. система прохождения службы менялась. Казаки находились или на внутренней службе, или в полевом разряде. Наёмка сохранилась в несколько измененном виде, причем каждый казак обязан был прослужить в полку полевого разряда не менее года.
С постепенным проникновением России в Среднюю Азию, покорением Хивы и других ханств, Уральское войско, бывшее еще в первой половине XIX в. на окраине страны, оказалось внутри его пределов. Линейная служба утратила свое значение и на первый план выдвинулась служба в строевых частях вне территории войска. К 1 января 1873 г. в войске состояло 8880 нижних чинов полевого разряда. В соответствии с этим в 1874 г. было определено, что уральские казаки должны выставлять в военное время 9 полков 6-сотенного состава.
С 1803 г. государство начало реформирование устройства Оренбургского казачьего войска. Согласно Положению, утвержденному Александром I 8 июня 1803 г., войско было подчинено Военному губернатору как инспектору Оренбургской инспекции. В состав Войсковой канцелярии входили: Войсковой атаман, два непременных члена, два асессора, прокурор, два секретаря. Тысячный полк комплектовался из тех 2100 чел., которые числились в Нерегулярном корпусе. В 1803 г. упразднили входившее в состав Оренбургского войска относительно автономное Исетское казачье войско.
К середине 30-х гг. XIX в. организация Оренбургского казачьего войска перестала соответствовать изменившимся условиям и новым требованиям. 12 декабря 1840 г. указом императора введено новое «Положение об Оренбургском казачьем войске», в котором регламентировались почти все стороны службы и жизни оренбургского казачества. В соответствии с новым положением была проведена реорганизация как гражданского, так и военного устройства Оренбургского войска. Войско было изъято из ведения гражданского начальства и казачество превращалось в замкнутое военно-служилое сословие. Коренному изменению подверглось военно-административное устройство. Кантонная система управления упразднялась и заменялась военными и полковыми округами. Войско делилось на 2 военных округа во главе с окружными начальниками. Каждый округ состоял из 5 полковых округов во главе с полковыми командирами.
Весь строевой состав в Войске определялся в 9694 чел. Общее руководство войском осуществлял Наказный атаман с учрежденным при нем Войсковым дежурством. Гражданскими делами казаков управляло Войсковое правление. На высшие должности в войске назначались по преимуществу армейские офицеры. Согласно «Положению…», на войско возлагались обязанности: содержать полки, конноартиллерийские батареи и другие подразделения в надлежащей исправности и постоянной готовности к службе; охранять оренбургскую военную линию от набегов кочевников; по первому требованию государства выставлять на службу свои полки и батареи и др. Полевая служба казаков разделялась на два вида: служба линейная, к которой отнесены так же кратковременные командировки в степь; и служба внешняя, то есть внутри государства и на ее границах. Для несения службы войско выставляло конные сотни и полки, пешие батальоны. Казаки могли назначаться как на линейную, так и на внешнюю службу, и потому первые сменялись ежегодно, вторые – через 3 года. Общий срок нахождения на полевой службе определен в 25 лет, после чего казаки перечислялись на внутреннюю службу на 5 лет. После прохождения службы в полках казаки отпускались в отпуска (на льготу).
Самое главное изменение заключалось в образовании обособленной казачьей территории, и войско получило самостоятельное военное и гражданское управление, а также судебное устройство, независимое от губернских властей и учреждений. В связи с образованием Новой линии состав войска увеличивался. В феврале 1842 г. правительство решило всех казаков внутренних кантонов переселить на пограничную линию. Увеличение населения позволило сформировать в 1854 г. 6 пеших казачьих батальонов 5-ротного состава, основным назначением которых являлась охрана пограничной линии.
В середине XIX в. управление Оренбургским и Уральским казачьими войсками разделялось на главное и местное. Главное управление осуществлял командир отдельного Оренбургского корпуса через Войсковые канцелярии. Местное включало в себя войсковое, окружное (впоследствии через Военные отделы) и станичное. Войсковое управление осуществлялось в округах окружными начальниками, опиравшимися на окружные дежурства, в полковых округах – полковыми командирами и полковыми правлениями. Станичное управление осуществлял избранный казаками и утвержденный Наказным атаманом станичный атаман через выборное станичное правление. Таким образом, отличительными чертами казачества являлись: особый порядок отбывания воинской повинности, освобождение от подушной подати и рекрутской повинности, от государственного земского сбора, право беспошлинной торговли в пределах войсковой территории, особое право на пользование землями и разными другими угодьями (рыбными ловлями, добыванием соли и т.п.).
С образованием в 1865 г. Оренбургского военного округа казачьи войска края вошли в оперативное подчинение командующего округом. Штаб военного округа осуществлял общее руководство боевой и мобилизационной подготовкой казаков. Войско было разделено на 3 военных округа, преобразованные в 1868 г. в 3 военных отдела. Полковые округа с их правлениями упразднялись. Управление военной частью жизни станиц сосредоточивалось в военных отделах. В управление военного отдела входили: атаман отдела (полковник или генерал), его помощник, старший адъютант и его помощник, делопроизводитель и офицер, руководивший казачьими школами. С 1866 г. сокращены сроки службы: полевая до 15, внутренняя до 7 лет. 1 июля 1867 г. утверждено новое «Положение об Оренбургском казачьем войске», по которому оно должно состоять из 15 конных полков, 9 пеших батальонов, 3 конноартиллерийских батарей. По нему военный состав войска определен в 27 тыс. нижних чинов полевой и внутренней службы. По данным на 1 января 1868 г. в строевом штате войска состояло 9199 чел. Из этого состава назначались постоянно на службу 2 батареи, 3 батальона и 5 конных полков.
1 января 1874 г. был утвержден Устав о воинской повинности. Прежнее Положение о войске действовало до июля 1876 г., когда к оренбургским казакам был применен, без всяких изменений, устав о воинской повинности Донского войска и одновременно утверждено новое Положение о военной службе казаков Оренбургского войска.
Таким образом, на протяжении XIX в. правительство осуществляло меры по регламентации устройства казачьих войск. Проведенные в 60-70-е гг. реформы привели к обновлению правовой базы казачьих общин, пересмотрены условия и порядок несения воинской службы, подготовки офицерского состава и военного обучения нижних чинов. Принятые уставные документы действовали до конца века. Итогом преобразований явилось приближение иррегулярных войск к регулярным.
Что касается конкретного содержания линейной службы казаков, то она строилась в соответствии с целью и задачами политики государства в этом регионе. Построенная в середине 30-х гг. XIX в. Новая линия от Орска и до редута Березовского была разделена на 5 дистанций. После постройки в 40-х гг. новых укреплений в степи и взятием Ак-Мечети пограничная линия начинает терять свое назначение. В начале 60-х гг. в связи с упразднением крепостей, а затем с ликвидацией в апреле 1862 г. Оренбургского комендантского управления, службу на линии несли только казаки. В 1875 г. упразднили службу на Новой и Илецкой линии. Окончательно службу на линии правительство отменило в 1876 г.
Существенные преобразования военного устройства ставропольских калмыков также произошли в начале XIX в. В ноябре 1803 г. вышел указ об устройстве Ставропольского калмыцкого войска, которым предписывалось иметь в войске полк, состоявший на положении Оренбургского Тысячного казачьего полка. Был введен штат Войсковой канцелярии, состоявшей из Войскового Атамана, двух непременных советников, одного асессора, избираемого на 3 года, секретаря и переводчика. В военно-административном отношении Войсковая канцелярия подчинялась военному губернатору Оренбургской губернии, по гражданской части она была подведомственна властям Симбирской губернии. Войсковая канцелярия руководила всеми сторонами жизни сословия и имела право издавать постановления, подлежавшие утверждению военным губернатором и Военной коллегией.
По новому положению калмыки должны были наряжать на летнюю службу не более половины числа людей в полку. На внешнюю службу полк командировался только по распоряжению правительства. После реорганизации Ставропольское войско состояло из 10 рот, которые назывались по месту дислокации. В состав этих рот входили 34 улуса с общим числом около 3300 чел.
В середине 30-х гг. правительство, учитывая бесперспективность существования войска ставропольских калмыков как военно-административной единицы, решило его упразднить. На основе «Положения об Оренбургском казачьем войске», принятом в 1840 г., всех калмыков наряду с белопахотными солдатами и нижними чинами 4-х оренбургских линейных батальонов решили перевести в казачье сословие в состав оренбургского казачества. В мае 1842 г. издан указ об упразднении войска калмыков и переселении их на пограничную линию. Ставропольское калмыцкое войско как военно-административная единица возникло в результате целенаправленной политики правительства России в отношении инородцев. С момента поселения крещеных калмыков в 30-х гг. XVIII в. в Симбирско-Самарском Заволжье и создания единственного в своем роде Войска крещеных калмыков, жизнь этой группы калмыков была подчинена Военному ведомству. Ставропольские калмыки несли пограничную и внутреннюю службу, принимали участие в войнах, которые вела Россия.
Процессы создания Башкиро-Мещерякского войска и Тептярских полков были связаны с деятельностью генерал-губернатора О.А. Игельстрома, который подготовил проект указа о новой системе управления иррегулярными войсками и порядке службы на пограничной линии. Этот проект получил силу закона после утверждения его Павлом I 10 апреля 1798 г. С целью усиления охраны Оренбургской пограничной линии башкиры и мещеряки были переведены в военно-служилое сословие. При переводе башкир в служилое сословие учитывались особенности их быта, образа жизни, а также многолетний опыт службы и участия башкирских и мещерякских команд в войнах, которые вела Россия. Суть нововведения заключалась в том, что система кантонов заменяла старые племенные волости башкир. Кантон являлся военно-административной единицей в системе губернского управления. Было образовано 11 башкирских и 5 мещерякских кантонов. Они создавались по территориальному принципу и подразделялись на юрты или команды, которые состояли из групп деревень. Юрты не всегда совпадали с прежними родоплеменными волостями. Кантоны башкир и мещеряков не имели наименования как казачьи кантоны и различались только порядковыми номерами. По размерам населения кантоны были неодинаковыми. Основной обязанностью возложенной на башкир и мещеряков, стала воинская повинность.
Кантонами управляли чиновники из башкир и мещеряков. На них возлагалась организация исполнения военной и земской повинностей, контроль хозяйственной деятельности населения. Чиновники пользовались правами в области судопроизводства, и они освобождались от несения натуральных повинностей. В результате введения этой системы управления был создан особый «класс» бюрократов-башкир. После введения кантонной системы отправка команд на службу производилась особыми походными старшинами и дистаночными начальниками. По прибытии к месту службы, походные начальники по указанию комендантов дистанций распределяли башкир и мещеряков по крепостям, редутам. При этом они включались в общие наряды вместе с казаками и на службе помимо общего подчинения армейскому командованию, подчинялись начальникам из казаков. Кроме того, башкиры и мещеряки привлекались к выполнению полицейских функций на территории края. С конца 20-х гг. XIX в. основной обязанностью башкир и мещеряков становится трудовая повинность. Их рабочие команды участвовали в строительстве городов и укреплений, дорог, мостов, заготовляли и перевозили строительные материалы.
Общее управление войском осуществлял военный губернатор, которому были подчинены начальники кантонов. В соответствии с положением начальники кантонов и юртовые старшины избирались с последующим утверждением их непосредственно военным губернатором. Действительные офицерские и классные чины им давались только в исключительных случаях, главным образом за военные заслуги или за продолжительную службу. В большей части они получали только зауряд-чины. Должность командующего войском была введена в 1834 г. и первым командующим Башкиро-Мещерякским войском назначили полковника С.Т. Циолковского. В целях совершенствования управления кантонами в 1835 г. в Войске ввели 6 попечительства, во главе которых находились армейские штаб-офицеры. Они отвечали за мобилизационную готовность в кантонах, контролировали несение повинностей и соблюдение очередности несения службы, проводили инспекторские смотры при отправлении команд на службу.
Создание иррегулярного войска, введение кантонной системы управления явилось новым этапом регламентации сословного положения башкир. В результате этого были ликвидированы остатки самоуправления в их общинах. В результате изменилась социальная структура общества. Созданная иерархия чинов и управленческих должностей (кантонные начальники, юртовые старшины и их помощники, есаулы, сотники, хорунжие и др.) образовала новую и верную правительству элиту башкирского общества. Это сказалось на этнокультурной эволюции башкир и мещеряков и на повышении процессов консолидации общества.
С началом военного проникновения России в Среднюю Азию линия стала терять свое значение и необходимость в привлечении башкир и мещеряков для охраны пограничной линии постепенно отпадает. Поэтому правительство начало постепенный перевод башкир и мещеряков в податное сословие. К 1848 г. в войске уже 200 тыс. чел. вместо военной службы стали облагаться денежным сбором и 101 тыс. чел. по-прежнему оставались в «военном устройстве». К 1850 г. военная служба заменена денежным сбором для башкир многих кантонов и для всех мещеряков. Указом императора от 31 декабря 1855 г. после присоединения к войску тептярей и бобылей оно было переименовано в Башкирское войско. Если раньше кантоны формировались по этническому признаку, то после 1855 г. они получили сплошную территорию и смешанное население, что привело к стиранию границ прежних башкирских родоплеменных волостей. В рамках общей крестьянской реформы 1861 г. с целью перевода башкир, мещеряков и тептярей из служилого в податное сословие был подготовлен проект положения о башкирах. 14 мая 1863 г. Александр II утвердил «Положение о башкирах» и башкиры, мишари, тептяри получили права свободных сельских жителей. С принятием 2 июля 1865 г. закона «О передаче управления башкирами из военного в гражданское ведомство» кантонная система управления и Башкирское войско упразднялись. Население бывших кантонов перешло в подчинение губернских и уездных по крестьянским делам присутствий.
В Оренбургском крае существовала группа жителей, имевшая название «тептяри» и существовавшая только на этой территории в XVII - XIX вв. Происхождение тептярей связано с процессом феодализации башкирского общества, его расслоением. В силу причин, прежде всего, экономического характера, некоторые башкиры вытеснялась из общины, и становились тептярями («отвергнутые, вытесненные»). Постепенно состав тептярей усложняется. С появлением в XVII в. на землях Башкирии мигрантов из Поволжья, переселенцы начинают пополнять группу тептярей, так как в сословие башкир им записаться было невозможно.
В 30–90-е гг. XVIII в. проходил процесс становления тептярей как сословия. Этому способствовали изменения в крае, вызванные его экономическим освоением. С 1735 г. тептяри привлекались к подавлению восстаний, что отвечало их экономическим интересам. За эту службу тептяри указом 11 февраля 1736 г. освобождены от оброка в пользу владельцев земли. С 1747 г. ясак тептярям был заменен подушным налогом в 80 коп, что являлось одной из мер по уравнению тептярей с крестьянами. С середины с 30-х гг. XVIII в. тептярей разделили на команды, управляемые выборными старшинами, которым подчинялись сотники, сельские старосты. Старшины отвечали за выполнение распоряжений властей, следили за уплатой налогов и несением повинностей. Такое существование тептярей продолжалось почти без изменений до 1790 г., когда правительство решило обратить тептярей в служилое сословие и создать из них особый полк, применив его для несения службы в Оренбургском крае. В апреле 1790 г. последовал Сенатский указ о формировании из тептярей полка по типу казачьего численностью в 500 чел. Полк содержался тептярями и личный состав получал жалованье лишь во время походов. В 1798 г. тептярям было предписано формировать из своей среды уже 2 полка, которые предназначались для пограничной службы. На тептярей возложили также снабжение полков провиантом и фуражом, для чего был установлен специальный денежный сбор.
Тептярские полки занимали промежуточное положение между иррегулярной конницей (казаки) и армейской кавалерией. Характер службы, казачьи чины вплоть до обер-офицеров, комплектование и частичное снабжение за счет своего сословия позволяет отнести полки тептярей к иррегулярным частям. В 1835 г. из тептярских полков был сформирован один, получивший название «1-й Оренбургский казачий полк», несший службу на правах регулярного. В ноябре 1841 г. его переименовали в Уфимский казачий полк.
Итак, совокупность факторов, связанных с активизацией восточной политики России и деятельность властей по устройству края закрепили тептярей в статусе служилого сословия. После упразднения в 1865 г. Башкирского войска, сословие тептярей перестало существовать, и их дальнейшая судьба в социально-экономическом плане предопределила их эволюцию в число государственных крестьян.
Таким образом, предпосылки организационно-структурных изменений в иррегулярных войсках региона в начале и в середине XIX в. в основном имели объективный характер. Пересмотр устройства, положения и роли отдельных видов иррегулярных формирований отвечал изменившейся социально-экономической и военно-политической обстановке. В условиях крестьянской реформы и проведения преобразований в судебной, военной и других сферах жизни, ориентации части элиты на создание в России гражданского общества, существование иррегулярных сил, особенно, таких как Башкирское войско, стало ненужным. Вот почему подобные иррегулярные формирования были ликвидированы. С середины 70-х гг. XIX в. казачество также стало терять черты иррегулярного войска. Упорнее всего сопротивлялось изменению традиционного уклада жизни Уральское казачье войско. Сам ход эволюции иррегулярных войск приводит к утверждению, что социально-экономические причины, расслоение сословия и некоторые другие факторы закономерно бы привели к естественному исчезновению такого уникального явления российской действительности как казачество.
В четвертой главе «Иррегулярные войска края в военных кампаниях и походах» раскрывается участие Уральского и Оренбургского казачьих войск, башкирских, мещерякских, тептярских полков и ставропольских калмыков в войнах, в том числе в походах в Среднюю Азию.
Активное участие вольных казаков в военных кампаниях России началось в XVII в. и служба казаков имела договорную основу, об этом свидетельствуют различные документы, раскрывающие условия службы казаков и вознаграждение за нее. Яицкие казаки эпизодически, обычно численностью в 2–5 сотен под командой походных атаманов, участвовали почти во всех войнах, которые вела Россия. Петр I привлекал яицкое казачество к военным действиям под Азов и к участию в Северной войне. Два полка уральских казаков были в Швейцарском походе в Цюрихском сражении. Для оренбургских казаков участие в войнах началось только в 1790 г., когда на войну со Швецией отправили 165 казаков. Во время войны они несли службу на передовых постах и в 1792 г. вернулись на родину.
Далее боевая история иррегулярных сил края связана с войнами против французов. Для усиления армии в январе 1807 г. из губернии выступили в поход 1 и 2-й Оренбургские казачьи полки, два башкирских полка, Тептярский и Ставропольский калмыцкий полки. С июня в составе армии Л.Л. Беннигсена они участвовали в боях с французами. После Тильзитского мира оренбургские полки направили в Молдавскую армию для действий против Турции, а остальные полки возвращены в край. С осени 1807 г. и до начала Отечественной войны 1 и 2-й полки, находясь в Молдавской армии, содержали кордоны по реке Днестр. Затем они приняли активное участие в боях против турецких войск. В Молдавской армии с 1810 г. находились и 1, 2, 3 и 4-й Уральские казачьи полки.
С началом Отечественной войны 1812 г. первыми из казачьих формирований края приняли участие в боях 1 и 2-й Оренбургские, 1, 2, 3 и 4-й Уральские казачьи полки. Они в составе Молдавской армии совершили марш на Волынь и соединились с Обсервационной армией. 29 сентября 3 и 4-й Уральские и 1-й Оренбургский полки участвовали в захвате Бреста, тем самым блокировали возможность оказания помощи отступающим французским войскам. В ноябре казаки были в боях при Борисове, при Стаховой и Молодечне и на этом боевые действия оренбургских казаков в 1812 г. закончились, и они были снова отправлены на турецкую границу. 3-й Уральский полк в ноябре участвовал во взятии г. Минска и в начале 1813 г. вел боевые действия в Пруссии. В январе 1813 г. 4-й Уральский полк воевал в герцогстве Варшавском в составе корпуса генерала кн. Волконского.
Тем временем, когда уже шли бои с французами, в станицах оренбургских и уральских казаков, в кантонах башкир и мещеряков началось формирование иррегулярных полков для отправки их на войну. Оренбургское войско подготовило в сентябре к походу Атаманский и 3-й казачий полк, которые 21 и 23 октября 1812 г. выступили к Н. Новгороду. Затем Атаманский полк 8 марта 1813 г. выступил в Пруссию до крепости Данциг, где был включен в состав блокадного корпуса. В журналах боевых действий корпуса упоминаются успешные дела полка. После взятия Данцига полк был отправлен на родину, куда прибыл в конце декабря 1814 г. 3-й Оренбургский казачий полк 3 декабря 1812 г. был причислен к ополчению III Нижегородского округа и вместе с ним выступил на войну. В конце августа 1813 г. полки из оренбургского края в составе армии перешли р. Одер и с конца сентября начали участвовать в боях. 3-й Оренбургский, 3, 4 и 5-й Уральские казачьи полки действовали под Дрезденом. Прибыв к Лейпцигу, они участвовали в битве с французами и штурме Лейпцига. Далее полки приняли участие в преследования отступавших французов. 3-й полк 13 марта полк был в бою при Фершампенуазе и 17 марта участвовал в сражении под Парижем.
В дальнейшем оренбургские и уральские казаки участвовали в Русско-турецкой войне 1828-29 гг. За деятельное участие в войне 9-й Оренбургский полк есаула И.В. Падурова был награжден знаменем с надписью «За отличие в Турецкую войну 1829 года». В июне 1829 г. при взятии крепости Силистрии в резерве осадного корпуса был 4-й Уральский полк. Казаки 1-го Уральского полка находились в составе главных сил и участвовали в походе за Балканы.
В 1854 г. 1 и 2-й Оренбургские полки были направлены на Крымскую войну, но в боях не участвовали. Их задержали в походе и направили охранять Балтийское побережье от вторжения неприятеля. От Уральского войска на Крымскую войну 1853-56 гг. были командированы два полка. Первоначально они находились в Молдавии, а потом их передвинули в 1854 г. в Крым, где они были в сражениях при Балаклаве и на Черной речке.
Оренбургские и уральские казаки участвовали в Русско-турецкой войне (1877-1878). Сведения о боевых действиях казаков в этой войне отличаются скудностью. 6 и 7-й Оренбургские полки в 1877 г. были в боях при взятии Орлогских и Аладжинских высот, в штурме Карса, а затем зимой 1878 г. участвовали в блокаде Эрзерума. 1-й Уральский полк в 1878 г. находился на Балканах.
Значительный вклад в военную историю страны внесли калмыки, башкиры, мещеряки и тептяри. Ставропольские калмыки в первый раз участвовали в боях в 1757 г. в войне с Пруссией. Одним из главных событий в Семилетней войне явилась битва при Гросс-Егерсдорфе, в которой участвовали ставропольские калмыки. Почти все иррегулярные войска осенью 1757 г. были отправлены из армии на родину. Следующее участие калмыков в военных действиях произошло в 1790 г., когда их команда в 150 чел. вместе с башкирами, мещеряками и оренбургскими казаками была на войне со Швецией.
В преддверии новой войны с французами Ставропольский калмыцкий полк в июне 1811 г. отправлен в состав действующей армии. В начале мая 1812 г. полк капитана П.И. Диомидия направили в Белосток для пограничной службы по р. Неман. Боевое крещение полк принял 16 июня у д. Лососня, под Гродно. Далее ставропольские калмыки были в арьергардных боях, участвовали в стычках на подступах к Москве и преследовании отступающих французов. Полк в основном использовался при осаде крепостей, участвовал во взятии Берлина, Лейпцига и Парижа.
Не менее доблестно в Отечественной войне 1812 г. проявили себя другие народы края - башкиры, мещеряки и тептяри. Во время войны с Наполеоном в действующей армии находились 2 тептярских, 2 мещерякских и 20 башкирских полков. Формирование башкирских полков связано с ростом угрозы новой войны с Францией, когда правительство увеличивало численность кавалерии в армии. Уже в мае 1811 г. 2 башкирских полка выступили в поход к западной границе. К началу войны 1812 г. 1-й Башкирский полк был в корпусе М.И. Платова, а 2-й полк вошел в состав Обсервационной армии. 1-й Тептярский полк находился в составе 1-й армии и нес пограничную службу по берегу р. Неман
С началом Отечественной войны 1-й полк в составе корпуса прикрывал отход армии Багратиона и участвовал во многих арьергардных боях, также как и 1-й Тептярский полк. Во время Бородинской битвы башкиры были в известном рейде войск Платова и Уварова. В сентябре полк действовал в районе Рязанской и Серпуховской дороги, выполняя разведывательные задачи. 2-й Башкирский полк в составе своей армии с 16 июля участвовал в боях с австро-саксонскими войсками. С 16 июня полк в составе арьергарда прикрывал отход армии, отражая атаки французов. Тептяри в сентябре входили в партизанский отряд Дениса Давыдова.
Остальные 18 башкирских и 2 полка мещеряков формировались в ходе войны. В августе-сентябре 1812 г. в Н. Новгород прибыли 3, 4 и 5-й башкирские полки, откуда они были направлены в Витебск на усиление 1-го Отдельного корпуса. В октябре еще 15 башкирских полков передислоцировались в Н-Новгород в состав III округа ополчения, вместе с которым они в декабре выступили в поход к западной границе. В заграничном походе 1813 г. часть башкирских полков участвовала в осаде Данцига, остальные полки башкир действовали в составе ополченских отрядов и были в сражении под Дрезденом, Лейпцигом. В кампании 1814 г. при взятии Парижа в боевых порядках русской армии были 8 башкирских, 2-й мещерякский и 1-й Тептярский полки. Активное участие башкир, мещеряков и тептярей в защите отечества является одной из замечательных страниц истории края, население которого исполнило долг по защите отечества
Что касается такой важнейшей составляющей службы иррегулярных войск как походы в приграничную степь, то казакам часто приходилось участвовать в военных экспедициях по поиску грабителей, нападавших на приграничные селения. Противостояние казаков и кочевников продолжалось на пограничье до 60-х гг. XIX в. В 40-е гг. иррегулярным силам пришлось вести борьбу с отрядом мятежников под руководством султана Кенисары Касимова, объявившего себя ханом киргиз-кайсаков и призвавшего к борьбе с русскими. Волнения в степи потребовали прочного утверждения власти России среди кочевников. И лучшей мерой для этого признали возведение в степи укреплений, которые могли бы служить войскам опорными пунктами для военных походов. С 1846 по 1848 гг. основали Оренбургское, Уральское и Карабутакское укрепления, выдвижение которых далеко в степь помогло усмирить киргизов, кочевавших вблизи линии. Чтобы усилить влияние на кочевников, кочующих за Эмбой, в 1847 г. в устье Сыр-Дарьи на Аральском море основали укрепление, названное Раимским. Последние волнения в степи произошли в конце 60-х гг. в связи с введением нового положения об управлении казахами. Выборное начало, которое было в основе нового порядка управления, подрывало влияние феодальной верхушки и, особенно, уменьшало влияние мусульманского духовенства. Это послужило поводом к бунту, охвативший значительную территорию в районах, прилегающих к землям уральских казаков. Восстание подавили только вооруженной силой.
В Средней Азии доминировали Бухарское, Хивинское, Кокандское и Ташкентское ханства. Из них усилиям России расширить торговлю в регионе противодействовала Хива. Она исстари составляла как бы разбойничий притон, живущий грабежом торговых караванов и пленением людей для продажи. Кроме того, Хива претендовала на господство над казахами, подданными России. Поэтому вместе с колонизацией края рано или поздно возник бы вопрос о решительных мерах против политики Хивы в регионе. Первый военный поход на Хиву В.А. Перовского был предпринят в 1839 г. и имел цель заставить прекратить грабежи, обеспечить торговлю в регионе и освободить пленных. Выступление отряда он назначил на середину ноября, чтобы в начале декабря сосредоточиться на Эмбе, откуда предполагалось двинуться далее и пройти все безводное пространство до Аральского моря. Назначенные в поход войска состояли из пехоты, кавалерии. Отряд выступил колоннами и различными маршрутами в соответствии с тактикой степных походов. Подробности этой неудачной экспедиции, все ее бедствия, связанные с буранами и морозами, широко освещены в литературе. 1 февраля 1840 г. Перовский принял решение об окончании экспедиции и возвращении в Оренбург. Обратный поход оказался не менее трудным. По официальным данным, в походе умерло 5 офицеров и 1054 нижних чина и по возвращении в госпитале умерли еще 609 чел. Поход в Хиву впоследствии послужил полезным уроком при окончательном ее покорении. Но еще предстояло научиться вести боевые действия в сложных природных условиях и с весьма специфическим противником.
В середине века обострились отношения России с Кокандом, жители которого, как и хивинцы стали нападать на торговые караваны. С целью положить этому конец, решено было овладеть крепостью Ак-Мечеть. Экспедицию возглавил генерал-губернатор В.А. Перовский. В состав отряда входили: батальон пехоты, почти 10 сотен уральских и оренбургских казаков, по 5 сотен башкир и казахов. Отряд прибыл к крепости 3-5 июля 1853 г. Войска сразу же приступили к осаде и ведению минного подкопа под стены крепости. Рано утром 28 июля мины были взорваны, войска двинулись на штурм, и через час крепость была взята. Занятие Ак-Мечети усилило наше влияние в регионе и стало первым шагом к последующим завоеваниям в Азии. Форт Перовский стал центром новой Сырдарьинской линии, которая связывалась с Оренбургской линией укреплениями от Аральского моря до нижнего течения Урала.
В мае 1864 г. Россия начинает активное продвижение в Среднюю Азию и устанавливает новые границы на юге путем соединения Оренбургской и Сибирской пограничных линий от Джулека на Сыр-Дарью. Эту задачу выполнили Оренбургский (ок. 1500 чел.) и Сибирский (2500 чел) отряды, шедшие навстречу друг другу. Сибирский отряд М.Г. Черняева 4 июня взял штурмом крепость Аулие-Ата, а Оренбургский отряд полковника Н.А. Веревкина 12 июня после осады взял г. Туркестан. В следующем 1865 г. в занятом крае с присоединением к нему территории Сырдарьинской линии образовали Туркестанскую область, военным губернатором которой назначили генерала Черняева. В этом же году после трехдневных боев на улицах города (14-16 июня) наши войска захватили Ташкент. Успехи русского оружия над кокандцами встревожили Бухару и эмир весной 1866 г. собрал для борьбы с русскими 40 тыс. чел. Но царские войска упредили эмира, и 8 мая отряд генерала Д.И. Романовского (3000 чел.) разбил неприятеля при Ирджаре. Оренбургские казаки под командой подполковника Э.А. Пистолькорса участвовали в боях против бухарской конницы.
В 1867 г. эти завоеванные территории вошли в состав России и образовали Туркестанское генерал-губернаторство и Туркестанский военный округ, основу войск которого составили оренбургские и сибирские линейные батальоны и, находившиеся там, на службе казаки Оренбургского, Уральского и Сибирского войска. В 1868 г. русские войска захватили Самарканд, и Бухара признала над собой власть России. Важным этапом в усилении влияния России в регионе стало взятие в 1870 г. Китаба.
К началу 70-х гг. лишь Хива по-настоящему еще не испытала силу русского оружия. Она, считая себя защищенной пустыней и помня неудачи прежних попыток проникновения в их оазис, не прекращала грабежи. Правительство решило предпринять поход на Хиву и в декабре 1872 г. план Хивинской экспедиции был утвержден. Для покорения Хивы сформировали 4 отряда: туркестанский, оренбургский, мангышлакский и красноводский общей численностью 13100 чел. Экспедиция началась весной 1873 г. Красноводскому отряду преодолеть пустыню оказалось не по силам, и он вернулся назад. Мангышлакский отряд перешел через Усть-Урт в 50-градусную жару, постоянно вступая в стычки с хивинцами. 18 мая он соединился с Оренбургским отрядом генерала Веревкина близ Мангыта, около которого соединенный отряд 20 мая вступил в бой с хивинцами, уничтожил почти 3000 из них, и 26 мая подошел к Хиве. Утром 29 мая Веревкин потребовал сдачи крепости. Хан Хивы в виду ожидавшихся переговоров с генерал-губернатором Кауфманом отказался выполнить требования Веревкина. Тогда Веревкин начал штурм и роты под командой М.Д. Скобелева заняли город. Таким образом, Хива была взята войсками Оренбургского и Мангышлакского отрядов. Так как в планы русского правительства в это время не входило присоединение ханства, то за ханом Хивы оставили право управления этими владениями. Спокойствие в крае наступило после подписания 12 августа 1873 г. мира с Хивой. Всего в эту кампанию войска потеряли убитыми 33 и ранеными 124 чел.
Значительным являлось участие казачества в новом Кокандском походе. В 1875 г. противники укрепления России вместе с исламским духовенством подняли восстание, которое расширилось и переросло в требование священной войны против русских. Кауфман для отпора противнику направил отряд под командой Головачева, который 11 августа разбил мятежников. Затем 22 августа отряд штурмом взял центр восставших г. Махрам. Взятие Махрама и разгром кокандцев произвели огромный эффект в ханстве. 29 августа без единого выстрела русские заняли столицу ханства г. Коканд. Но едва русские войска удалились из ханства, как в Андижане вспыхнуло восстание. Кауфман послал на усмирение восставших генерала Троцкого с отрядом. 1 октября начался штурм крепости, отличавшийся невероятной решительностью, и восставшие были усмирены. Но в декабре вспыхнул новый мятеж. Жители Намангана, воспользовавшись отсутствием войск М.Д. Скобелева, напали на оставшийся в городе гарнизон. Поэтому отряду Скобелева пришлось вернуться из похода. Он подавил восстание, подверг город жестокому артобстрелу, и в наказание жителям сжег его. После этого Скобелев с отрядом 25 декабря двинулся на Андижан. По пути туда 31 декабря его отряд разгромил 20 тыс. кокандцев. Одним из самых заметных в действиях оренбургских казаков явилось их участие 8 января 1876 г. в штурме Андижана, после взятия которого, Коканд окончательно присоединили к России и образовали из него Ферганскую область.
Итак, к концу 70-х гг. XIX в. в основном была определена политическая карта Средней Азии. Из трех крупнейших ханств одно было полностью поглощено Россией, а два других превратились в ее вассалов. В крае воцарилось спокойствие. С ликвидацией Кокандского ханства Россия, прочно утвердившись в центральной и восточной части Средней Азии, активизировало свою деятельность в Закаспии. Туркменские пустыни разделяли Закаспийский край и Туркестан, пересекая торговые пути, так что сообщение между Красноводском и Ташкентом было затруднено. Из племен туркмен особой воинственностью отличались текинцы Ахалтекинского оазиса. В 1879 г. отряд под командой Ломакина попытался провести военную операцию против туркмен, но не смог взять крепость и овладеть оазисом. В правительстве провал экспедиции восприняли болезненно. Вследствие этого было решено предпринять новый поход и покорить туркмен.
Начальником военной экспедиции император в 1880 г. назначил М.Д. Скобелева. Для доставки верблюдов в экспедиционный отряд привлекли две сотни 1-го Уральского полка и три сотни 5-го Оренбургского полка, которые 30 сентября доставили их туда. При этом оренбургские казаки были включены в состав войск Скобелева, а уральцы были отправлены обратно в войско. Туркестанский военный округ для участия в экспедиции Скобелева сформировал отряд под командой полковника А.Н. Куропаткина, в котором кроме пехоты, находились 1-я сотня 1-го Оренбургского и 5-я сотня 2-го Уральского казачьего полка. Казаки часто использовались Скобелевым в разведывательных вылазках против текинцев и всегда включались им в отряды по боевой рекогносцировке Геок-Тепе. После штурма на 12 января 1881 г. крепость была взята, а 18 января был занят без боя Ашхабад. Так закончилось последнее значительное участие оренбургских казаков в боевых действиях в XIX в. После этого казачество Урала участвовало, в основном, в обеспечении внутреннего порядка и сопровождало различного рода мирные экспедиции.
Блестящий успех Скобелева произвел сильное впечатление в Европе. Завершилось покорение Средней Азии, в которой главную роль сыграли солдаты оренбургских и сибирских батальонов и казаки Оренбургского, Уральского и Сибирского войск. И этими силами была завоевана вся Средняя Азия, что является блестящим примером того, как малыми средствами можно достигнуть больших результатов.
Таким образом, иррегулярные полки и команды из Оренбургского края активно привлекались государством для защиты страны от внешних врагов. В горниле многих войн, бесчисленных боевых стычек совершенствовались боевые качества казачества Урала, башкир, мещеряков и других народов региона, которые они блестяще показали в европейских войнах и в среднеазиатских походах.
В Заключении подводятся итоги и формулируются выводы. Формирование и деятельность иррегулярных войск в регионе были определены государственными задачами военной защиты юго-восточных границ России. Реализация интересов России строилась на основе утвержденного правительством плана И.К. Кирилова, ставшего основой политики государства в регионе. Основным содержанием военной истории края является формирование укрепленных линий и приграничной территории, возникновение различных иррегулярных формирований. Вслед за созданием цепи укреплений на новых территориях создавалась таможенная стража, формировалась новая социальная структура, представленная крестьянами, торговцами, ремесленниками, чиновниками гражданской администрации. Они осваивали необъятные просторы бывшего Дикого поля, строили крепости, станицы, города и включали регион в систему подчинения, управления и права российского государства.
Особая роль в проведении колонизационной политики на юго-востоке страны выпала на иррегулярные войска. Последствия строительства новой пограничной линии и организация на них службы регулярных и иррегулярных войск в этническом аспекте оказались значительными. В крае сложились новые группы населения – оренбургское и яицкое (уральское) казачество, имеющие особый статус, самобытный жизненный уклад. Для заселения крепостей переводили городовых казаков, в служилое сословие обращали крестьян, ссыльных, местные власти записывали в казаки беглых, вербовали иноверцев. В результате Среднее Поволжье окончательно потеряло положение пограничного региона, территория Башкирии оказалась внутренней областью страны. Основная причина создания системы иррегулярных войск связана с задачами освоения нового края и защиты границ государства.
К началу XIX в. сформировались устойчивые признаки иррегулярности: статус занимаемой служилым населением территории войска; развитость местного самоуправления; особая система землепользования; режим выполнения военно-пограничных и территориально-милиционных функций; внешняя служба полков в составе действующей армии. Сочетание государственной службы и особого военно-земледельческого уклада жизни доказало высокую эффективность деятельности иррегулярных войск на протяжении нескольких веков.
С развитием вооружения, тактики и стратегии русской армии и расширением ее задач иррегулярные полки стали постоянно привлекаться к участию в масштабных боевых операциях, что свидетельствует о возросшей роли, которую стали играть в жизни России иррегулярные формирования. Они принимали активное участие почти во всех войнах России XVIII-XIX вв. и, особенно, отличились в Отечественной войне 1812 г. В XIX в. казачество проявило себя в качестве необходимого контингента при покорении Средней Азии. Такова истинная военно-историческая роль иррегулярных войск Оренбургского края.
Изучение военной истории края помогает лучше понять дух эпохи, почувствовать ее своеобразие. Исследование деятельности иррегулярных войск края, в состав которых входили представители различных этносов и конфессий, подтверждает их важную роль в исторических процессах жизни южноуральского региона. Современный опыт модернизации России, ее государственного строительства показывает нам, что стратегия взаимоотношений центральной власти и субъектов Федерации формируется в зависимости от региональных особенностей экономического и духовного потенциалов.
По теме диссертационного исследования опубликованы следующие работы:
Монографии:
- Кузнецов В.А. Иррегулярные войска Оренбургского края. - Самара-Челябинск, 2008. (29,9 п.л.)
- Кузнецов В.А. Сквозь призму веков: Из прошлого оренбургского казачества. - Челябинск, 2002. (12 п.л.) (в соавторстве Абрамовский А.П., Кобзов В.С.)
- Кузнецов В.А. Военно-патриотическое воспитание оренбургского казачества. - Челябинск, 2004 (12 п.л.)
Публикации в ведущих научных рецензируемых журналах, рекомендуемых ВАК:
- Кузнецов В.А. Ставропольское иррегулярное калмыцкое войско на службе России // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Специальный выпуск, «Актуальные проблемы истории, археологии, этнографии». - Самара. 2006. (0,7 п.л.)
- Кузнецов В.А. Участие башкир и мещеряков в войнах с наполеоновской Францией // Вестник Челябинского государственного университета. Серия «История». - 2008. - № 15. – (0,6 п.л.)
- Кузнецов В.А. Военная служба башкир и мещеряков до введения кантонной системы управления // Вестник Челябинского государственного университета. Серия «История». - 2008. - № 24. – (0,6 п.л.)
- Кузнецов В.А. Пограничная служба яицких казаков в XVIII веке // Вестник Военного университета (Москва). - 2008. - № 4 (16) – (0,6 п.л.)
- Кузнецов В.А. Новая Закамская линия и образование ландмилиции // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Тематический выпуск. - Самара. - 2009. - Т. 11. - № 2 (28). – (0,6 п.л.)
- Кузнецов В.А. Военная служба полков Оренбургского и Уральского казачьих войск после Отечественной войны 1812 года // Вестник Челябинского государственного университета. Серия «История». - 2009. - № 12. – (0,5 п.л.)
- Кузнецов В.А. «Было дело под Полтавой…» // Родина. - 2009. - № 7. - Специальный выпуск. – (0,3 п.л.)
- Кузнецов В. «Давно знакомы с азиатцами»". Казачество в Ахалтекинской экспедиции // Родина. Российский исторический журнал. - 2011. - № 1. (0,5 п.л.)
Другие публикации:
- Кузнецов В.А. Войсковой праздник оренбургского казачества // Оренбургское казачье войско: Страницы истории XIX-XX веков. - Челябинск, 1999. (0,8 п.л.)
- Кузнецов В.А. Проводы оренбургских казаков на службу как элемент военно-патриотического воспитания казачьей молодежи // Документы и материалы первой общероссийской науч.-практ. конф.: «Казачество как фактор исторического развития России». - СПб, 1999. (0,2 п.л.)
- Кузнецов В.А. Зигзаги судьбы казаков Махиных // Гостиный двор. – 2000. - №9 – (0,5 п.л.) (в соавт. Кобзов В.С.)
- Кузнецов В.А. Обряд посвящения новорожденного в казаки в Оренбургском войске // Этнопедагогика на рубеже нового тысячелетия: Сб. матер. междунар. науч. практ. конф. - Стерлитамак, 2000. – (0,2 п.л.)
- Кузнецов В.А. Знамена Оренбургского казачьего войска // Вторые Уральские военно-исторические чтения: матер. региональной науч. конф. - Екатеринбург, 2000. – (0,2 п.л.)
- Кузнецов В.А. Религиозно-нравственное воспитание оренбургского казачества // Оренбургское казачье войско: религиозно-нравственная культура. Сб. науч. тр. – Челябинск, 2001. – (1,7 п.л.)
- Кузнецов В.А. Военная подготовка казачьей молодёжи в 70-80-е годы XIX века // Вестник Челябинского университета. Серия «История». – 2001. - № 1 – (0,7 п.л.) (в соавторстве Кобзов В.С.)
- Кузнецов В.А. «Что не буря сильная пронеслась по степи» (или как исторический факт стал былиной) // История Отечества на рубеже веков: Опыт, проблемы, пути решения: Матер. межрегиональной науч.-практ. конф, 28-29 марта 2001 г. В 3-х ч. Ч.1. – Оренбург, 2001. – (0,3 п.л.)
- Кузнецов В.А. Образ жизни как фактор формирования патриотического сознания военно-служилого сословия Вестник Челябинского университета. Серия «История». - 2002. - №2. – (1,5 п.л.)
- Кузнецов В.А. Военно-административная реформа Оренбургского казачьего войска 1803 года (200 лет со времени издания указа) // Календарь знаменательных и памятных дат. Челябинская область 2003. - Челябинск, 2002. – (0,4 п.л.)
- Кузнецов В.А. «Историческая записка об Оренбургском войске» полковника П.И. Авдеева (130 лет со времени написания) // Календарь знаменательных и памятных дат Челябинская область 2003. - Челябинск, 2002. – (0,4 п.л.)
- Кузнецов В.А. Военно-патриотическое воспитание в Оренбургском казачьем войске: сущность и содержание // Патриотическое воспитание как условие возрождения России. Всероссийская науч. конф. - Екатеринбург, 2003. – (0,8 п.л.)
- Кузнецов В.А. Оренбургская экспедиция И.К. Кирилова (270 лет со дня утверждения) // Календарь знаменательных и памятных дат. Челябинская область 2004. - Челябинск, 2003. – (0,4 п.л.)
- Кузнецов В.А. Башкиро-Мещерякское войско. Челябинская область: Энциклопедия. Т. 1, А-Г. - Челябинск, 2003. – (0,4 п.л.) (в соавторстве Валеев А.)
- Кузнецов В.А. Быт казачества. Челябинская область: Энциклопедия. Т. 1, А-Г. - Челябинск, 2003. – (0,5 п.л.)
- Кузнецов В.А. Гарнизонные полки и батальоны. Челябинская область: Энциклопедия. Т. 1, А-Г. - Челябинск, 2003. – (0,3 п.л.)
- Кузнецов В.А. Перовский Василий Алексеевич (210 лет со дня рождения) // Календарь знаменательных и памятных дат. Челябинская область 2005. - Челябинск, 2004. – (0,4 п.л.)
- Кузнецов В.А. Историография Оренбургского казачьего войска. Челябинская область: Энциклопедия. Т. 2, Д-И. - Челябинск, 2004. – (0,6 п.л.)
- Кузнецов В.А. Крепости. Челябинская область: Энциклопедия. Т. 3, К-Л. - Челябинск, 2004. – (0,6 п.л.)
- Кузнецов В.А. Ландмилицкие полки. Челябинская область: Энциклопедия. Т. 3, К-Л. - Челябинск, 2004. – (0,3 п.л.)
- Кузнецов В.А. Оренбургское казачье войско: образование и культура. Челябинская область: Энциклопедия. Т. 4, М-О. - Челябинск, 2005. – (0,8 п.л.)
- Кузнецов В.А. Оренбургское казачье войско: Обряды и традиции. Челябинская область: Энциклопедия. Т. 4, М-О. - Челябинск, 2005. – (0,5 п.л.)
- Кузнецов В.А. Офицерский состав Российской императорской армии Челябинская область: Энциклопедия. Т. 4, М-О. - Челябинск, 2005. – (0,8 п.л.)
- Кузнецов В.А. Оренбургская военная инспекция. Челябинская область: Энциклопедия. Т. 4, М-О. - Челябинск, 2005. – (0,5 п.л.)
- Кузнецов В.А. Клятвенное обещание казака как явление культуры служилого сословия // Человек в пространстве культуры. Материалы межрег. науч.-практ. конф. 21 апреля 2004 г. - Челябинск, 2006. – (2 п.л.)
- Кузнецов В.А. Историография Оренбургского казачьего войска (ОКВ) // История крестьянства и казачества Оренбургского края: указатели литературы и историография. - Оренбург, 2006. – (1,3 п.л.) (в соавторстве Семенов В.Г., Годовова Е.Н.)
- Кузнецов В.А. Среднеазиатские походы: участие оренбургских и уральских казаков. Челябинская область: Энциклопедия. Т. 6, Си-Ф. - Челябинск, 2006. – (0,6 п.л.)
- Кузнецов В.А. Ставропольское калмыцкое войско Челябинская область: Энциклопедия. Т. 6, Си-Ф. - Челябинск, 2006. – (0,6 п.л.)
- Кузнецов В.А. Уйская дистанция (Уйская укрепленная пограничная линия). Челябинская область: Энциклопедия. Т. 6, Си-Ф. - Челябинск, 2006. – (0,3 п.л.)
- Кузнецов В.А. Форты и укрепления в степи. Челябинская область: Энциклопедия. Т. 6, Си-Ф. - Челябинск, 2006. – (0,3 п.л.)
- Кузнецов В.А. Взаимодействие кочевого и земледельческого укладов в Среднем Поволжье (на примере хозяйственно-экономического устройства иррегулярного Ставропольского калмыцкого войска) // Мир крестьянства Среднего Поволжья: итоги и стратегия исследований: матер. I Всероссийской (IX межрегиональной) конф. историков-аграрников Среднего Поволжья 12-13 мая 2006 г. - Самара, 2007. – (0,6 п.л.)
- Кузнецов В.А. О воинском долге и чести оренбургских казаков // Культура оренбургского казачества. - Челябинск, 2007. – (1,7 п.л.)
- Кузнецов В.А. Патриотизм в песнях оренбургского казачества // Культура оренбургского казачества. - Челябинск, 2007. – (2 п.л.)
- Кузнецов В.А. Тептяри Оренбургского края на службе России // Троицкий вестник. Социальный и гуманитарный журнал. - Троицк, 2007. - № 2. – (0,8 п.л.)
- Кузнецов В.А. Административно-территориальное деление и военное устройство ОКВ. Челябинская область: Энциклопедия. Т. 4. – М-О. - Челябинск, 2008. – (0,8 п.л.)
- Кузнецов В.А. Религиозная ситуация в Уральском и Оренбургском казачьих войсках в XIX веке // Жизнь в истории: сб. науч. ст. к 85-летию проф. Андрея Петровича Абрамовского. - Челябинск, 2009. – (0,6 п.л.)
- Кузнецов В.А. Возникновение и эволюция казачьих школ в Оренбургском казачьем войске // Классическое гуманитарное образование: история и перспектива. Материалы Всероссийской науч.- практ. конф., посвященной 200-летнему юбилею Симбирской классической гимназии. Ульяновск, 19-21 ноября 2009 г. - Ульяновск, 2010. - (0,8 п.л.)
[1] Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии, то есть обстоятельное описание Оренбургской губернии. - СПб., - 1762; Он же: История Оренбургская (1730-1750). - Оренбург, 1897
[2] Русский архив, 1878, № 5, С. 5-33; Витевский В.Н. И.И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем составе до 1758 года.- Т. 2.- Казань, 1897. – С. 303.
[3] Гмелин И.Г. Путешествие по Сибири, с 1740 по 1743 гг. В 4-х ч. - Геттинген, 1752. Ч. 4: Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов и их житейских обрядов, обыкновения, одежд, жилищ, вероисповеданий и прочих достопамятностей, Ч.3. - СПб., 1799; Паллас П.С. Путешествия по разным местам Российского государства: кн. 1-2. - СПб., 1796; Лепехин И.И. Дневные записки путешествия доктора и Академии адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства. - СПб., 1795; Фальк И.П. Записки путешествия академика Фалька // Полн. собр. соч., ученых путешествий по России. - СПб., 1824. Т.6.
[4] Левшин А.И. Исторический и статистический обзор Уральского казачьего войска. Т. 1, 2; СПб., 1823.
[5] Алекторов А.Е. История Оренбургской губернии. - Оренбург, 1883; Витевский В.Н. Иван Иванович Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758 года. Ч. 1-3. - Казань, 1897; Витевский В.Н. И.И. Неплюев, верный слуга своего Отечества, основатель Оренбурга и устроитель Оренбургского края. - Казань, 1896; Добросмыслов А.И. Тургайская область. Исторический очерк. //Известия Оренбургского отдела Российского географического общества. Вып. 15-17. - Оренбург, 1900; Железнов И.И. Картины казацкой жизни. – СПб., 1888; его же: Уральцы. Очерки быта Уральских казаков. Т. 1-3. - СПб., 1910; Добросмыслов А.И. Башкирский бунт в 1735, 1736 и 1737 гг. // Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. Вып. 8. - Оренбург, 1900 (далее «Труды…); его же: Материалы по истории России. Сборник указов и других документов, касающихся управления и устройства Оренбургского края. В 2-х т. - Оренбург, 1900; Рябинин А.Д. Уральское казачье войско. - СПб., 1891. Т. 1, 2; Бородин Н.А. Уральское казачье войско. - Уральск, 1891; Хорошхин М.П. Военно-статистическое обозрение казачьих войск. - СПб., 1881; его же: Геройский подвиг уральцев. Дело под Иканом 4, 5 и 6 декабря 1864 года. - Уральск, 1895; его же: Уральская община. - Уральск, 1880.
[6] Витевский В.Н. И.И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем составе до 1758 года.- В 3-х т. - Казань, 1897.
[7] См: Витевский В.Н. Указ. соч. Т. 3. С. 534.
[8] Историческая записка об Оренбургском казачьем войске, составленная советником Войскового хозяйственного правления, полковником П.И. Авдеевым. - Оренбург, 1904.
[9] Стариков Ф.М. Откуда взялись казаки. Исторический очерк. - Оренбург, 1884; Он же: Историко-статистический очерк Оренбургского казачьего войска. - Оренбург, 1891; Краткий исторический очерк Оренбургского казачьего войска. Оренбург, 1890; Он же. Исторический очерк присоединения к России Оренбургского края и участия в этом местного казачества, с приложением маршрута путешествия Цесаревича Николая Александровича от границ Сибири по Оренбургскому казачьему войску до г. Оренбурга. Оренбург, 1891. и др.
[10] Севастьянов С.Н. История учреждения Оренбургского казачьего войска по начертаниям войсковой печати (по материалам войскового архива) // Труды Оренбургской ученой архивной комиссии (ТОУАК). Вып. 5. - Оренбург, 1899; Он же, Иван Васильевич Падуров. - Оренбург, 1898; Он же, К вопросу об образовании Оренбургского казачьего войска // ТОУАК. Вып. 30. - Оренбург, 1914; Лобов Н.Г. Краткая историческая записка об участии оренбургских казаков в Отечественной войне 1812-1814 гг. с Наполеоном. - Оренбург, 1912; Он же, Копии с официальных документов, подтверждающих как время образования Уфимского казачьего войска, так и право Оренбургского казачьего войска считать себя преемником первого. - Оренбург, 1912; Он же, Краткая записка о старшинстве ОКВ. - Оренбург, 1911; Он же, Описание знамен, знаменных значков и хоругвий ОКВ. - Оренбург, 1912;
[11] Юдин М.Л. Материалы по истории Оренбургского края // ТОУАК. Оренбург, 1899. Вып. 5; Опись некоторых дел казачьего отдела Комиссии //ТОУАК. Оренбург, 1900. Вып. 6.; Записки генерал-майора И.В. Чернова // ТОУАК. Оренбург, 1907. Вып. 18; Севастьянов С.Н. История учреждения ОКВ по начертаниям войсковой печати (по материалам войскового архива) // ТОУАК. Оренбург, 1899. Вып. 5; Севастьянов С.Н. К вопросу об образовании ОКВ //ТОУАК. Оренбург, 1914. Вып. 30.
[12] Материалы по историко-статистическому описанию Оренбургского казачьего войска. В 12 вып. - Оренбург, 1903-1915.
[13] Серов Д.Е.Оренбургский казак, его экономическое положение и служба. - Оренбург, 1900; Записки генерал-майора И.В. Чернова // ТОУАК. Вып. 18. Оренбург, 1907; Кривощеков А.И. Краткий очерк заселения и развития края. Исторические судьбы Оренбургского края //Вестник Оренбургского учебного округа. - Уфа, 1912. № 3-4; Он же, Обряды и традиции Оренбургских казаков // 1915. № 3. 6-7; Он же, На оренбургской пограничной линии (очерки прошлого) // 1914. № 1, 2, 3; Мякутин А.И. Гнездо Самарских казаков (очерк по истории оренбургского войска) // Военно-исторический сборник. 1914. №4; Он же, Песни оренбургских казаков. В 4х вып. - Оренбург, 1905. 1906. 1910;
[14] Столетие Военного Министерства. 1802-1902. Т. XI. ч. 1. Казачьи войска. Главное управление казачьих войск; ч. 2. Военное Министерство; ч. 3. Военная повинность казаков; ч. 4. Землеустройство казачьих войск. - СПб., 1911.
[15] Махрова Т.К. Взаимоотношения казачества и государственной власти в XVIII - начале XX вв. (на материалах Оренбургского и Уральского казачьих войск) // Автореф. Дис…докт. ист. наук. Челябинск, 2004. С. 14.
[16] См: Ленин В.И. Полн. собр. соч., Т. 5. С. 17, С. 371; Т. 7. С. 61; Т. 30. С. 306; Т. 17. С. 174.
[17] Евсеев Н. О прошлом и настоящем оренбургских казаков. – Самара, 1929; Рязанов А.Ф. На стыке борьбы за степь (Очерки колонизации Новолинейного района) 1835 – 1845. // Труды Оренбургского отдела Государственного географического общества. Вып. 1 (26). - Оренбург, 1828.
[18] Липранди И.П. Опыт каталога всем отдельным сочинениям по 1872 год об Отечественной войне 1812 г. // Чтения в Обществе истории и древностей российских. - М., 1984. Кн. 3; Дубровин Н.Ф. Библиографический указатель книг и статей, относящихся до описания Отечественной войны с 1812 по 1815 год // Отечественная война в письмах современников (1812 – 1815 гг.). - СПб., 1882.
[19] Ахшарумов Д.И. Описание войны 1812 года. - СПб., 1819; Бутурлин Д.П. История нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году: В 2-х т. - СПб., 1837; Михайловский-Данилевский А.И. Описание Отечественной войны 1812 года: В 4-х ч. - СПб., 1840; Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам: В 3-х т. - СПб., 1859-1860.
[20] Юдин М.Л. Оренбуржцы в войнах 1812-1814 годов. – Ташкент, 1912.
[21] Тарле Е.В. Нашествие Наполеона в Россию. - М., 1943; Бескровный Л.Г. Отечественная война 1812 года и контрнаступление Кутузова. - М., 1951; Его же, Армия и Флот России. Очерки военно-экономического потенциала. - М., 1986; Его же, Отечественная война 1812 года. - М., 1962; Его же, Русская армия и флот в XIX веке. Военно-экономический потенциал России. - М., 1973; Его же, Русское военное искусство XIX в. - М.,1974; Гарин Ф.А. Изгнание Наполеона. - М., 1948; Гарнич Н.Ф. 1812 год. - М., 1952; Жилин П.А. Отечественная война 1812 года. - М., 1988; Червяков Д.Е. Партизанское движение в период подготовки и проведения Кутузовым контрнаступления в 1812 году. - М., 1953; Бабкин В.И. Народное ополчение в Отечественной войне 1812 года. - М., 1962; 1812 год. К стопятидесятилетию Отечественной войны. - М., 1962.
[22] Очерки по истории Башкирской АССР». Т. 1. Ч. 2. - Уфа, 1959.
[23] Матвиевский П.Е. Оренбургский край в Отечественной войне 1812 года: Исторические очерки. Ученые записки Оренбургского педагогического института. Вып. 17. - Оренбург, 1962.
[24] Усманов А.Н. Присоединение Башкирии к русскому государству. – Уфа, 1960; его же: Башкирский народ в Отечественной войне 1812 года. - Уфа., 1964;. Асфандияров А.З. Введение кантонной системы управления в Башкирии // Из истории Башкирии. - Уфа, 1968; его же: Кантонное управление в Башкирии (1798 – 1865 гг.). Уфа, 2005; его же: Когда французов побеждали… // Башкиры и Оренбуржье: История и современность (к 150-летию Караван-Сарая). - Уфа-Оренбург, 1996; Акманов И.Г. Восстание в Зауральской Башкирии в 1735 – 1736 гг. (Начало борьбы) // Социально-экономическое развитие и классовая борьба на Южном Урале и в Среднем Поволжье. - Уфа, 1988; Его же: Башкирия в составе Российского государства в XVII – первой половине XVIII в. Свердловск, 1991; Устюгов Н.В. Башкирское восстание 1737-1739 гг. - М-Л., 1950; Чулошников А.П. Восстание 1755 г. в Башкирии. - М-Л., 1940; его же: К вопросу об участии 1 Башкирского полка и 1 Тептярского полков в Бородинском сражении // Башкиры и Оренбуржье… ; его же Башкиры и казаки Урала в «Польской армии» (август-сентябрь 1813 г.) // Археография Южного Урала: Материалы второй межрегиональной научно-практической конференции 3 декабря 2002 г. Уфа, 2002; его же: Башкиры в наполеоновской Европе // Русский Сборник: Исследования по истории России. – Т. 4. – М., 2007 его же: Доблестные сыны Урала в Отечественной войне 1812 года // Военно-исторический журнал, 2002, № 9.
[25] Усманов А.Н. Башкирский народ в Отечественной войне 1812 года…С. 58.
[26] Асфандияров А.З. Введение кантонной системы управления в Башкирии Из истории Башкирии (дореволюционный период). - Уфа, 1968; его же, Участие башкир в войнах и походах России в период кантонного управления (1798-1865 гг.)./ Из истории феодализма и капитализма в Башкирии. - Уфа, 1971.
[27] Рахимов Р.Н. Тептяри Башкирии в XVII – 60-х гг. XIX в. (социально-экономическое развитие).//Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. - Уфа, 1993; его же: История тептярских конных полков. 1790-1845. – Уфа, 2008 ; его же: Тептяри Башкирии в XVII – 60-х гг. XIX в. (социально-экономическое развитие). - Уфа, 1993.
[28] См: Военный сборник, 1863, № 2, С. 520.
[29] Макшеев А.И. Исторический обзор Туркестана и наступательного движения в него Русских. - СПб., 1890; Терентьев М.А. История завоевания Средней Азии. В 3 т. - СПб., 1903-1906; Захарьин (Якунин) Н.К. Граф В.А. Перовский и его зимний поход в Хиву. – СПб., 1901; Халфин Н.А. Россия и ханства Средней Азии (первая половина XIX века). - М., 1974.
[30] Материалы для описания Хивинского похода 1873 года, составленные под редакцией генерального штаба генерала В.Н. Троцкого /Пребывание русских войск в Хивинском ханстве в 1873 году и возвращение их. - Ташкент, 1883; Материалы для описания Хивинского похода. Кн. 3. Описание действий Оренбургского отряда./Под редакцией генерала Троцкого. - Ташкент, 1881; Материалы для описания Хивинского похода. Кн. 4. Описание действий Туркестанского отряда. /Под редакцией генерала Троцкого. - Ташкент, 1881;
[31] Машин М.Д. Из истории родного края: Оренбургское казачье войско. - Челябинск, 1976.
[32] См: Абрамовский А.П., Кобзов В.С. Профессор Михаил Дмитриевич Машин и его творческое наследие (вступительное слово) // Машин М.Д. Оренбургское казачье войско. 2-е изд., испр. - Челябинск, 2000. – С. 8.
[33] Рознер И.Г. Казачество в Крестьянской войне 1773-1775 гг. – Львов, 1966; его же: Яик перед бурей. – М., 1966; Яицкое казачество накануне крестьянской войны 1773-1775 годов // Вопросы истории. 1958. № 10.
[34] Подробные сведения о волжских калмыках собранныя на месте Н. Нефедьевым. – СПб., 1834; Чуйкевич П. Подвиги казаков в Пруссии. С планами театра кампании 1807 года и многими любопытными анекдотами. - СПб., 1810; Жуковский И. Краткое обозрение достопамятных событий Оренбургского края, расположенных хронологически с 1246 по 1832 гг. - Оренбург, 1832; Небольсин П. Несколько замечаний об уральских казаках.//Вестник императорского русского географического общества за 1854 год. Кн. 6. СПб., 1855; Бородин Н. Уральское казачье войско. Статистическое описание в двух томах с 10 картами. Т. 1. - Уральск, 1891; Козин В.Х. Казачьи войска. Справочная книжка императорской Главной квартиры. - СПб., 1912;.
[35] Чонов Е. Калмыки в русской армии. XVII, XVIII вв. и 1812 г. - Пятигорск, 1912; Прозрителев Г. Военное прошлое наших калмыков. - Ставрополь, 1912; Пальмов Н.Н. Очерки истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России. -Астрахань, 1922; его же: Этюды по истории приволжских калмыков XVII и XVIII века. В 6-ти ч. - Астрахань, 1926.
[36] Беликов Т. И. Калмыки в борьбе за независимость нашей Родины (XVII – начало XIX вв.). - Элиста, 1965; Шовунов К.П. Во славу Отечества. - Элиста, 1990; он же: Калмыки в составе российского казачества (втор. пол.XVII – XIX вв.). - Элиста, 1992.
[37] Беликов Т.И. Участие калмыков в Крестьянской войне под руководством Е. Пугачева (1773-1775 гг.). - Элиста, 1971.
[38] См: Шовунов К.П. Калмыки в составе российского казачества (вторая половина XVII – XIX вв.). - Элиста, 1992; Его же: Ставропольское калмыцкое войско.//Актуальные вопросы ленинской национальной политики партии. - Элиста, 1974; О развитии казачества в России в XVII-XIX вв. // Военно-исторический журнал. 1987. № 3; Во славу Отечества. - Элиста, 1990; Калмыки в системе военной организации России. Дис. канд. истор. наук. - Элиста, 1980.
[39] Рахимов Р.Н. Тептяри Башкирии в XVIII – 60-х гг. XIX в. (социально-экономическое развитие). // Автореф. Дис…канд. ист. наук. - Уфа, 1993; Смирнов Ю.Н. Народ и власть в освоении российского Заволжья (XVIII - середина XIX вв.) // Автореф. Дис…докт. ист. наук. - М., 1999; Семенова Н.Л. Военное управление Оренбургским краем в конце XVIII – первой половине XIX вв. // Автореф… Дис…канд. ист. наук. - Оренбург, 2000; Махрова Т.К. Взаимоотношения казачества и государственной власти в XVIII - начале XX вв. (на материалах Оренбургского и Уральского казачьих войск) // Автореф. Дис…докт. ист. наук. - Челябинск, 2004; Байназаров И.Н. А.И. Тевкелев и его роль в осуществлении юго-восточной политики России в 30-50-х гг. XVIII в. // Автореф. Дис…канд. ист. наук. - Уфа, 2005; Осипова Я.В. Интеграция Южного Урала в состав империи в 30-90-е гг. XVIII в: этноконфессиональный аспект российской политики. // Автореф. Дис…канд. ист. наук. - Челябинск, 2007; конференции: «Казачество на государевой службе», Екатеринбург, 1993; «Казаки Урала и Сибири в XVII – XX вв.», Екатеринбург, 1993; «Урало-сибирское казачество в панораме веков». - Томск, 1994.
[40] Абрамовский А.П., Кобзов В.С. Оренбургское казачье войско в трех веках. - Челябинск, 1999; Баканов В.П. Из истории оренбургского казачества. - Магнитогорск, 1993; Бекмаханова Н.Е. Казачьи войска Азиатской России в XVIII – начале XIX вв. (Астраханское, Оренбургское, Сибирское, Семиреченское, Уральское). Сборник документов. – М., 2000; Дубовиков А.М. Уральское казачье войско как старинное казачество дореволюционной России. – Ч. 1. (Вторая половина XVI века – первая половина XIX века). – Тольятти, 2003; Ч. 2. – Тольятти, 2004; Мамонов В.Ф., Кобзов В.С. Пограничная линия: казаки Урала на защите рубежей Отечества. - Челябинск, 1992; Кобзов В.С. Воинская повинность оренбургский казаков во второй половине XIX века – начале XX века. //Оренбургское казачье войско: Воинская служба и общественная жизнь. – Челябинск, 1997; Он же, Офицерский корпус Оренбургского казачьего войска // Оренб. Казачье войско: Ист. Очерки. - Челябинск, 1995; Махрова Т.К. Казачье хозяйство Оренбургской губернии. - Челябинск, 1998, Ее же: Махрова Т.К. Казачество Урала и власть. – М., 2004; Махрова Т.К., Кобзов В.С. Бунтарское войско // Гостиный двор. 2005. № 16; Мамонов В.Ф. Форстман Г.В. Гроза двенадцатого года: Казаки Урала в Отечественной войне 1812 года. - Челябинск, 1991.
[41] Смирнов Ю.Н. Оренбургская экспедиция (комиссия) и присоединение Заволжья к России в 30-40-е гг. XVIII века.- Самара, 1997.
[42] История казачества азиатской России. В 3-х. т. - Екатеринбург, 1995.
[43] Материалы по истории Башкирской АССР. Ч. 1. Башкирские восстания в XVII и первой половине XVIII вв. - М-Л., 1936; Ч. 3. Экономические и социальные отношения в Башкирии в первой половине XVIII века. - М-Л., 1949; Т. 4. Ч. 1. - М., 1956; Т. 4. Ч. 2. М., 1956; Т. 5. М., 1960; Материалы по истории Башкортостана. Оренбургская экспедиция и башкирские восстания 30-х годов XVIII в. Т. 6. – Уфа, 2002.
[44] Отечественная война 1812 года: Материалы ВУА: В 21 т. - СПб., 1900-1914; Война 1813 года: Материалы ВУА: В 3 т. - СПб.; Пг., 1914 – 1917.
[45] Калмыки в Отечественной войне 1812 года. Сборник документов. - Элиста, 1964.
[46] См: Дебу И.Л. Топографическое и статистическое описание Оренбургской губернии в нынешнем ее состоянии. – М., 1837; Черемшанский В.М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом и промышленном отношениях. – Уфа, 1859; Левшин А.И. Исторический и статистический обзор…; Хорошхин М.П. Военно-статистическое обозрение казачьих войск. - СПб., 1881; Ден В.Э. Население России по пятой ревизии…; Бородин Н. Уральское казачье войско…; Козин В.Х. Казачьи войска…; Памятная книжка Уфимской губернии. Ч. 2. - Уфа, 1873; Сборник статистических, исторических и археологических сведений по бывшей Оренбургской, нынешней Уфимской губерниям, собранных в течение 1866 и 67 гг. - Уфа, 1868;
[47] Адрес-календарь Оренбургского Отдельного корпуса, Оренбургской губернии и Управления Оренбургского края по части пограничной. - Оренбург, 1836.
[48] Неплюев И.И. Записки Ивана Ивановича Неплюева (1693-1773). – СПб., 1893.
[49] Глинка Ф.Н. Письма русского офицера. СПб., - 1821; Отечественная война 1812 года в записках современников. - СПб., 1911; Голицын Н.Б. Офицерские записки или воспоминания о походах 1812, 1813 и 1814 гг. - М., 1838; Давыдов Д.В. Военные записки. - М., 1940; Давыдов Денис. Дневник партизанских действий 1812 года. - М., 1941; Ермолов А.П. Записки Алексея Петровича Ермолова с приложениями. - М., 1865; Норов В.С. Записки о походах 1812 и 1813 годов, от Тарутинского до Кульмского боя. - СПб., 1834; Харкевич В.И. 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников: Материалы ВУА Главного штаба. - Вильна, 1900-1907. Вып. 1-4; Раевский А. Воспоминания о походах 1813-1814 гг. Ч. 2. - М., 1822.
[50] Дневник Д.А. Милютина. Т. 1. 1873-1875. - М., 1947; Т. 2. 1876-1877. - М., 1949; Т. 3. 1878-1880. - М., 1950; Т. 4. 1881-1882. - М., 1950.
[51] Записки Н.Г. Залесова // Русская старина. 1903. №. 10,11; 1905. №. 6; Бларамберг И.Ф. Воспоминания. - М., 1978.
[52] Записки генерал-майора И.В. Чернова // ТОУАК. - Оренбург, 1907. Вып. 18.
[53] Письма Екатерины II Д.В. Волкову от 1763 г // Материалы по истории Башкирской АССР. Т. 4. Ч. 2.- С. 452-453;
[54] Дубровин Н.Ф. Отечественная война в письмах современников (1812 – 1815 гг.). - СПб., 1882; Он же. Письма главнейших деятелей в царствование императора Александра I. - СПб., 1883.
[55] См: Кутузов М.И. Письма, записки. - М., 1989.
[56] См: Даль В.И. Письма к друзьям из похода в Хиву // Русский архив за 1867 год, с. 402-431; 606-639; Оренбургский губернатор Василий Алексеевич Перовский. - Оренбург, 1999; Даль В.И. Оренбургский край в художественных произведениях писателя. – Оренбург, 2001 и др.
[57] Игнатьев Р.Г. Взгляд на историю Оренбургского края // Оренбургские губернские ведомости. 1881. №29 и др; Симбирские губернские ведомости, 1839, 16 декабря, № 50 (напечатана «Декларация Оренбургского военного губернатора начальника Отдельного Оренбургского корпуса о причинах и цели военных против Хивы действий»).
[58] Московские ведомости. 1813. 19 февраля. № 15; 5 июля. № 54 и др.
[59] Даль В.И. Оренбургский край в художественных произведениях писателя. – Оренбург, 2001.
