Этнокультурное взаимодействие карачаевцев, балкарцев и осетин (по материалам традиционно-бытовой и духовной культуры)
На правах рукописи
Биттирова Назифа Хусеиновна
ЭТНОКУЛЬТУРНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
КАРАЧАЕВЦЕВ, БАЛКАРЦЕВ И ОСЕТИН
(по материалам традиционно-бытовой
и духовной культуры)
07.00.07 – Этнография, этнология и антропология
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Нальчик
2011
Работа выполнена на кафедре истории России Карачаево-Черкесского государственного университета им. У.Д. Алиева
Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор
Маремшаова Ирина Исмаиловна
Официальные оппоненты: доктор исторических наук
Аккиева Светлана Исмаиловна
кандидат исторических наук
Марзоев Ислам-Бек Темурканович
Ведущая организация: ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Защита состоится «25» марта 2011 г. в 12-00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.076.03 при Кабардино-Балкарском государственном университете им. Х.М. Бербекова по адресу: 360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова (г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173).
Текст автореферата размещен на официальном сайте Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова «____» _______________ 2011 г. http//kbsu.ru
Автореферат разослан « 24» февраля 2011 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета М.И. Баразбиев
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Народы Северного Кавказа, представляющие собой уникальные этнокультурные единицы, составляют единое социокультурное пространство. В основе этого утверждения лежит ряд исторических, геополитических, экономико-хозяйственных и иных причин. Однако современное состояние межнациональных отношений в регионе красноречиво свидетельствуют о негативных тенденциях, направленных на разрыв единства социокультурной ткани Северного Кавказа. Отсюда вытекает необходимость анализа взаимодействия культур народов региона, целью которого может стать поиск общих этнокультурных черт и принятие важных управленческих решений.
Сопоставление различных источников в динамике их появления позволяет осветить такие проблемы этноса как формирование этносознания, соотношение между самосознанием и конфессиональной принадлежностью, своеобразие общественного быта, особенности детской социализации и т.п. Главные константы традиционно-обрядовой культуры северокавказских народов, несмотря на инновационные процессы, детерминированные спецификой советского периода, остаются неизменными, постулируя тот очевидный факт, что этническая культурная традиция обеспечивает межпоколенную трансмиссию социально-культурных ценностей.
Попытки методами гипотетических реконструкций первичных форм и первоначальной семантики обрядов и обрядового фольклора объяснить некоторые аспекты традиционно-бытовой культуры этносоциума представляет значительный интерес не только в научно-теоретическом, но и практическом отношении, позволяя наметить перспективные пути дальнейшего изучения данных аспектов этнической культуры. Интерес представляет и сравнительно-типологический анализ традиционно-бытовой нормативной системы близкородственных (прежде всего, с точки зрения этноментальных установок и рациональных поведенческих стереотипов) народов, способствующий раскрытию представлений об основах и формах функционирования традиций, об иерархии норм и ценностей социума.
Карачаевский, балкарский и осетинский этносы можно рассматривать как однородные группы, имеющие четко выраженные признаки аксиологической системы этнической идентификации (эндоэтноним, этнолект, религиозные представления, социально-этнические нормы), специфическую традиционно-бытовую культуру, которая органично вписывается в структуру общекавказского культурного комплекса. Карачаевцы, балкарцы и осетины (преимущественно дигорцы) представляют собой пример успешной адаптированности к традиционному этноландшафту, что позволило им на протяжении своей многовековой истории создать и поддерживать такую систему социальной организации, которая обеспечивала бы самосохранение и самовоспроизводства этноса.
Изучение истории и этнографии карачаевцев, балкарцев и осетин имеет определенную историографическую традицию. Вместе с тем, отдельные стороны традиционно-бытовой культуры данных народов либо остаются дискуссионными, либо малоисследованными. Важнейшим фактором, придающим работе особую актуальность, является значимость традиционно-бытовой и духовной культуры как исключительной составляющей этнической самоидентификации, сохранение этнического своеобразия в ситуации усиливающейся культурной глобализации.
Объектом исследования является традиционно-бытовая и духовная культура карачаевцев, балкарцев и осетин.
Предметом исследования выступает этнокультурное взаимодействие и сравнительно-типологический анализ традиционных культур карачаевцев, балкарцев и осетин.
Цель данного исследования заключается в анализе и комплексной характеристике традиционно-бытовой культуры карачаевцев, балкарцев и осетин в культурно-историческом аспекте изменений, происходивших в повседневной жизни данных народов под воздействием социально-экономических, культурных и иных факторов, появления новых социальных норм, регулирующих и регламентирующих различные стороны культуры жизнеобеспечения и общественно-семейного быта этносов.
Исходя из цели исследования, сформулированы и решались следующие задачи:
- изучение традиционной этнографии карачаевского, балкарского и осетинского этносов в отечественном кавказоведении;
- исследование общего и частного в поселениях и жилищах карачаевцев, балкарцев и осетин;
- выявление этнокультурных типологических характеристик одежды и пищи карачаевцев, балкарцев и осетин;
- анализ этнографических параллелей в хозяйственном укладе карачаевцев, балкарцев и осетин.
- определение особенностей традиционного хозяйственного уклада как стабилизирующего фактора, влияющего на этнокультурные процессы жизни народа;
- изучение характера взаимодействия и взаимовлияния в духовной культуре карачаевцев, балкарцев и осетин.
Хронологические рамки исследования. Основная источниковая база исторических, этнографических, фольклорных, археологических сведений по истории Карачая, Балкарии и Осетии относится в XVIII – началу XX вв., однако специфика предмета исследования позволяет отодвинуть нижнюю хронологическую границу до момента прослеживания становления этнических единиц, явившихся основными компонентами формирования единого этнического организма карачаевского, балкарского и осетинского народов.
Географические рамки исследования определяются территорией проживания карачаевцев, балкарцев и осетин, включающей территорию современного компактного расселения и проживания данных народов на территории Карачаево-Черкесской Республики, Кабардино-Балкарской Республики и Республики Северная Осетия – Алания.
Методологическая основа работы обусловлена спецификой объекта и предмета исследования, которое проводилось с учетом фундаментальных положений, разработанных в отечественной этнологической науке по проблематике сравнительно-типологического анализа традиционных социальных институтов.
Помимо описательного метода, позволившего достаточно объемно отразить конкретику этнографического материала (литературного и полевого), в диссертации, с учетом специфики темы исследования, использованы историко-сравнительный, ориентированный на выявление общего с соседними народами и особенного у исследуемых этносов в их традиционной культуре; аналитический и агрегативный (сбор разрозненных фактов из источников различных типов) методы исследования. Применение историко-сравнительного в сочетании с историко-генетическим позволяет определять сходство объектов их родством по происхождению и фиксировать взаимовлияния различных исторических явлений.
Для более полного реконструирования традиционно-бытовой и духовной культуры карачаевцев, балкарцев и осетин нами применялся метод полевых этнографических исследований, в ходе которого применялись непосредственное и включенное наблюдение, опросы, анкетирование, а также беседы (интервью) с информаторами.
Источниковая база исследования. При работе над диссертацией были использованы источники нескольких видов: исторические, этнографические, фольклорные, включающих как опубликованные, так и неопубликованные материалы (сведения, содержащиеся в кавказоведческой литературе, сборники официальных документов, полевые записи автора, фольклорные материалы).
Определенные сведения о социально-экономическом и общественно-семейном быте карачаевцев, балкарцев и осетин, территории их расселения, статистические данные и т.д. содержатся в сочинениях европейских и российских авторов XVIII – первой половины XIX вв. (И.А. Гюльденштедт, П.С. Паллас, Я. Рейнеггс, Л. Штедер, Г.Ю. Клапрот, К. Кох, С.М. Броневский, П.Г. Бутков, И.Ф. Бларамберг и др.)[1]
.
Весьма интересные исторические и этнографические статьи и очерки о карачаевцах, балкарцах и осетинах печатались на страницах кавказской периодической прессы, сборниках, издававшихся Кавказским горским управлением («Сборник сведений о кавказских горцах», «Кавказский сборник», «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа», «Кавказ», «Терские ведомости»).
При исследовании различных аспектов этносоциальной истории карачаевцев, балкарцев и осетин нами были использованы разнообразные сведения об их этнической истории, традиционной культуре и т.д., которые имеются в сочинениях русских авторов второй половины XIX – начала ХХ вв. (Е.З. Баранов, Н.Я. Динник, Н.П. Тульчинский, В.Ф. Миллер, М.М. Ковалевский, И. Иванюков, В.Б. Пфаф, С.Г. Каргинов, Г.Ф. Чурсин и др.)[2]
. Эти авторы рассматривают некоторые вопросы этнокультурной жизни карачаевцев, балкарцев и осетин в контексте сравнительной характеристики их хозяйственной деятельности, материальной и духовной культуры.
Особую группу источников образуют произведения устного народного творчества карачаевцев, балкарцев и осетин, позволяющие реконструировать, опираясь на этногенетические сказания, их этническую историю, различные аспекты традиционной культуры и т.д. Важным элементом источниковой базы исследования стали полевые этнографические материалы автора, собранные в течение нескольких лет (2003–2008 гг.) в местах компактного проживания исследуемых этносов на территории Карачаево-Черкесской Республики, Кабардино-Балкарской Республики и Республики Северная Осетия – Алания.
Историография исследуемой проблемы. Этнокультурное взаимодействие и сравнительно-типологический анализ традиционно-бытовой нормативной системы карачаевцев, балкарцев и осетин до настоящего времени не становился предметом специального и комплексного изучения в отечественном кавказоведении; многие авторы, занимавшиеся историей и этнографией региона, освещали в своих работах отдельные аспекты данной проблемы.
Становление карачаевоведения, балкароведения и осетиноведения как отдельного научного направления начинается в 20–30-е гг. ХХ века. В этот период увидели свет ряд монографий, статей и обобщающих трудов по истории и этнографии карачаевцев, балкарцев и осетин. В 50–90-е гг. XX в. появляются многочисленные труды, посвященные различным аспектам традиционной бытовой культуры карачаевцев, балкарцев и осетин (К.Г. Азаматов, Ю.Н. Асанов, М.И. Баразбиев, В.М. Батчаев, Р.С. Бзаров, Е.Г. Битова, З.Н. Ванеев, З.Д. Гаглойти, В.С. Газданова, М.Б. Гуртуева, В.Х. Гутнов, А.Б. Дзадзиев, Х.В. Дзуцев, Б.А. Калоев, Г.А. Кокиев, Л.И. Лавров, А.Х. Магомедов, Х.Х. Малкондуев, И.И. Маремшаова, И.М. Мизиев, А.И. Мусукаев, Я.С. Смирнова, К.М. Текеев, К.С. Уарзиати, Б.К. Харебов, И.М. Шаманов и др.).
Анализ существующей специальной литературы свидетельствует о том, что историки и этнографы, работающие над актуальными направлениями карачаевоведения, балкароведения и осетиноведения, значительное внимание уделяют различным концепциям происхождения данных народов, этносоциальной истории, вопросам расселения, родовой организации, хозяйственной деятельности; детально анализируются земельные отношения, сословно-классовая структура, органы управления общины, характеризуются семейный быт и генезис патронимии и т.д.
В результате многовековых этнокультурных контактов карачаевцев, балкарцев и осетин с народами Кавказа наблюдается их взаимовлияние в области материальной и духовной культуры, при этом этногенетические связи прослеживаются в сохранении локальных черт во всех аспектах традиционно-бытовой сферы. Некоторые вопросы этнокультурных контактов карачаевцев, балкарцев и осетин нашли отражение в ряде работ отечественных авторов (В.Ф. Миллер и М.М. Ковалевский, М.К. Абаев, В.М. Сысоев, В.Н. Кудашев, М.С. Тотоев, Б.А. Калоев, В.Б. Ковалевская, Н.Г. Волкова, А.И. Мусукаев, А. Гецаев, В.М. Батчаев, В.С. Уарзиати, М.И. Баразбиев).
Таким образом, анализ историографии проблемы показал, что отечественной этнологической наукой достигнуты определенные успехи в изучении в целом как традиционной культуры, так и социальных институтов карачаевцев, балкарцев и осетин в частности.
Научная новизна предлагаемого исследования определяется тем, что в нем впервые:
- осуществлена систематизация результатов этнографического изучения карачаевцев, балкарцев и осетин с целью выявления эмпирических и концептуальных предпосылок комплексного рассмотрения вопросов этнокультурного взаимодействия и сравнительно-типологического анализа основных компонентов традиционных культур этих народов;
- выявлены общие черты и особенности культуры жизнеобеспечения карачаевцев, балкарцев и осетин в единстве основных ее аспектов – жилищно-поселенческого комплекса, одежды и пищи, хозяйственного уклада – и определить совокупность факторов, обусловивших этнические параллели и схождения в этой сфере;
- предпринято сравнительное исследование соционормативной подсистемы традиционной общественной организации и осуществлен сопоставительный анализ конвергентных тенденций и устойчивости этноспецифических элементов в содержании и формах духовной культуры карачаевцев, балкарцев и осетин.
Положения, выносимые на защиту:
1. В отечественном кавказоведении существует глубокая традиция научного изучения этнической культуры карачаевцев, балкарцев и осетин. В ее рамках накоплен значительный массив исследований. Вместе с тем полученные в них результаты и обобщения относятся преимущественно к отдельным аспектам традиционной культуры. В большей степени изучены культура жизнеобеспечения, вопросы общественно-семейного быта, тогда как анализ проблем гуманитарной культуры остается сравнительно спорадическим и фрагментарным. В целом научные достижения предшествующего периода позволяют ставить задачи системного изучения этнокультурного взаимодействия и сравнительно-типологического анализа традиционных культур карачаевцев, балкарцев и осетин.
2. При сравнительном анализе культуры жизнеобеспечения карачаевцев, балкарцев и осетин обнаруживаются элементы общего и особенного, этноспецифического, каждого из этносов. В наибольшей степени этнические схождения наблюдаются в жилищно-поселенческом комплексе. В основе этого лежит единство хозяйственно-культурного типа и сопряженных с ним элементов традиционной культуры. Хозяйство и материальная культура исследуемых народов были приспособлены к природно-географическим условиям высокогорья. В этих условиях скотоводство, являясь ведущей отраслью хозяйства, было той основой, на которой складывался весь комплекс системы жизнеобеспечения – структура поселений и питания, домашние промыслы и т.д. Во всех этих аспектах традиционной культуры наблюдаются и различия локального характера.
3. Сходство образа жизни, хозяйственного уклада и однотипность социальных структур объясняют близость соционормативной подсистемы традиционных культур. Другим важнейшим фактором, обусловившим сложение общих черт соционормативной и духовной культуры карачаевцев, балкарцев и осетин, были интенсивные процессы этнокультурного взаимодействия, реализовавшегося через хозяйственные, кровнородственные и социально-иерахические связи. Устойчиво воспроизводясь на протяжении многих поколений, они закреплялись в институтах, ценностях, нормах традиционной культуры народов, в их фольклоре и менталитете.
4. В целом, несмотря на различия в этногенезе и этнической истории карачаевцев, балкарцев и осетин, их можно отнести к одной историко-культурной области, в рамках которой они сохраняли этническую самоидентификацию и этноспецифические характеристики в каждом из основных элементов традиционной культуры.
Теоретическая значимость исследования состоит во введении в научную разработку различных аспектов сравнительно-типологического анализа традиционной культуры карачаевцев, балкарцев и осетин, уточнения специфических черт и функций традиционно-бытовой и духовной культуры как исключительно значимого средства этнической самоидентификации. Материалы, положения и выводы диссертации представляются важными с точки зрения имеющегося в них научного и образовательного потенциала. Они могут способствовать углубленному пониманию этноменталитета карачаевского, балкарского и осетинского этносов, что немаловажно в решении современных проблем межэтнического взаимопонимания; стать основой для дальнейшего изучения этнографии как карачаевцев, балкарцев и осетин, так и родственных народов, проживающих на Северном Кавказе.
Практическая значимость диссертации состоит в том, что ее материалы могут быть использованы при дальнейшем изучении различных аспектов традиционных культур карачаевцев, балкарцев и осетин, для написания обобщающих трудов и отдельных учебных курсов по традиционной этнографии карачаевцев, балкарцев и осетин, при изучении их истории и культуры в образовательных учреждениях Северного Кавказа.
Апробация результатов исследования. Диссертация выполнена на кафедре истории России Карачаево-Черкесского государственного университета им. У.Д. Алиева. Основные положения исследования докладывались и обсуждались на международных и всероссийских научных конференциях: Всероссийская научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива» (Нальчик, 2005, 2008), Всероссийская конференция «Ислам и политика на Северном Кавказе: история и современность» (Карачаевск, 2007), II Всероссийская научная конференция «Наука и устойчивое развитие» (Нальчик, 2008), Международная научно-практическая конференция «Молодежь и наука: реальность и будущее» (Невинномысск, 2009), а также в научных публикациях, в том числе и в рецензируемом издании, который входит в перечень ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации – «Научные проблемы гуманитарных исследований» (Пятигорск, 2009).
Структура диссертации соответствует поставленным целям и задачам и состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обоснована актуальность темы диссертации, определены объект и предмет исследования, его цели, задачи и методологическая основа, обозначены географические и хронологические рамки, проанализированы историография и источниковая база, сформулированы научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы.
Первая глава – «Традиционная культура карачаевцев, балкарцев и осетин в отечественном кавказоведении» посвящена историографическому обзору культуры жизнеобеспечения, общественно-семейного быта, гуманитарной культуры карачаевцев, балкарцев и осетин.
«Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа», составленное членом Российской Академии наук И.А. Гюльденштедтом во время его путешествий (1770–1773 гг.) содержит любопытный материал, характеризующий различные стороны хозяйственной и общественной жизни балкарцев; так, в частности, автор локализует поселения балкарцев, дает топонимические сведения. В известном сочинении Г.-Ю. Клапрота «Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807–1808 гг.» содержатся интересные сведения о типах жилищ балкарцев и их внутреннем убранстве. Некоторые данные о поселениях и жилищах балкарцев приводит И.Ф. Бларамберг в своем обширном труде «Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа» (1835).
М.З. Кипиани, посетивший Осетию и Балкарию (80-е гг. XIX в.), приводит статистические данные по пяти балкарским селениям (число аулов и дворов, земельные наделы жителей, общее число семей). Известный караимский ученый А. Фиркович в середине Х1Х в. обследовал на территории Балкарии остатки христианских часовен и церквей, боевых башен, наземных каменных усыпальниц; ему принадлежит первая попытка датировки археологических памятников в ряде балкарских селений. Нарышкины (1867 г.) описали балкарские древности в Баксанском ущелье[3].
Целью экспедиции В.Ф. Миллера и М.М. Ковалевского в балкарские ущелья (июнь 1883 г.) был сбор данных по обычному праву балкарцев[4]
. В отдельной публикации В.Ф. Миллер описывает башенные сооружения в Чегемском, Хуламо-Безенгиевском и Черекском (Балкарском) ущельях.
В конце XIX в. неизвестными лицами для начальника Нальчикского округа полковника Д.А. Вырубова были выполнены 12 макетов и около двух десятков зарисовок различных архитектурных объектов Балкарии – башен, мавзолеев, христианских часовен и т.д. Интересные сведения о балкарских жилищах приводят И. Иванюков и М.Ковалевский. К.Ф. Ган, будучи в конце XIX в. в Черекском ущелье, подробно описал внутренний интерьер балкарских жилищ. В очерке В.Я. Тепцова «По истокам Кубани и Терека»(1892), написанного по итогам путешествия по Карачаю и Балкарии, описываются развалины башен, храмов, «христианские» древние кладбища в Чегеме, традиционные виды занятий горцев, поселения и жилища, их санитарное состояние. Говоря об основных аспектах культуры жизнеобеспечения балкарцев, Е. Баранов констатирует скученность балкарских сёл и посёлков, подробно описывает методы и технику строительства жилищ и хозяйственных построек, особо останавливается на описании структуры сёл, планировки домов, внутреннего интерьера жилищ, общественных зданий. И. Леонтьев в статье «Поездка к Баксанскому леднику» (1897 г.) описывает жилые и хозяйственные постройки, типичные для Баксанского ущелья (деревянные и полудеревянные строения, представлявшие в прошлом центральные жилища больших семей).
Особого внимания заслуживает проведенные в горах Балкарии и Карачая исследования Г. Мерцбахера. Ученый даёт подробнейшую характеристику обществ, обращают на себя внимание описание комплексов жилищ больших семей и патронимий, зарисовки центрального жилища, его убранства, а также пристроек – отоу.
В.Ф. Новицкий, П. Стеблинский, И. Акинфиев, побывавшие в Балкарии в конце XIX в. характеризуют традиционные жилища, генеалогические корни отдельных фамилий, одежду и пищу балкарцев. Н.П. Тульчинский приводит сведения о численности населенных пунктов балкарских обществ, характеризует поселения, жилища и хозяйство горцев, перечисляет названия селений всех обществ, количество дворов и численность населения, причём отдельно мужского и женского пола; особо отмечает, что балкарцы живут большесемейными коллективами, управляемыми старшими по возрасту. Н. А. Караулов в очерке «Балкары на Кавказе» описывает жилище большой семьи, технику строительства, убранство комнат, мебель, предметы домашнего обихода, посуду, подчеркивая, что многое из виденного им сделано руками местных мастеров.
В отчете А.А. Миллера о поездке в Верхнюю Балкарию (1924) содержатся сведения о церквях и усыпальницах в с. Курнаят, Шканты, Кашхатау, некоторых боевых башнях (автор отмечает их несомненное типологическое сходство с памятниками, зафиксированными на территории Дигории). Интересные сведения об архитектурных сооружений в предвоенный период имеются в публикациях М.И. Ермоленко и материалах фольклорно-лингвистической экспедиции Кабардино-Балкарского научно-исследовательского института (1939)[5].
В 1939 г. Л.И. Лавров обследовал Верхне-Чегемский некрополь Фардык; им впервые были зафиксированы точные размеры наземных усыпальниц-кешене, предложена чёткая типологическая классификация всех видов имеющихся здесь погребальных сооружений, обоснована мысль о местном горском происхождении прямоугольных гробниц. В обзорном очерке А.А. Иессена «Археологические памятники Кабардино-Балкарии» рассматриваются вопросы башенно-склепового зодчества Балкарии. Анализ материала, собранного в 30-х гг. XX в., позволил Э. Бернштейну проследить основные этапы развития народного жилища балкарцев, время и процесс застройки, определить их датировку[6]. А.И. Робакидзе впервые обратил внимание на горизонтальную расположенность балкарского жилища.
Характеризуя башенно-склеповые постройки Балкарии (1960), П.Г. Акритас, О.П. Медведева и Т.Б. Шаханов проводят сравнительные параллели со схожими археологическими памятниками территории Осетии и Сванетии[7]
. Г.Х. Мамбетов значительное внимание уделяет вопросам возникновения кабардинских и балкарских населённых пунктов в 20-х гг. XX в., специфике некоторых традиционных обрядов, связанных со строительством жилищ.
Основной объект научных интересов Ю.Н. Асанова – поселения, жилища и хозяйственные постройки балкарцев; в своих работах учёный раскрывает различные аспекты данной проблемы. Обширный этнографический материал, собранный во время полевых экспедиций, позволил К.М. Текееву достаточно полно охарактеризовать систему жизнеобеспечения карачаевцев и балкарцев, исследовать вопросы эволюции их традиционных поселений и жилищ.
В.П. Кобычев рассматривает основные этапы развития поселений и жилищ народов Северного Кавказа в XIX–XX вв., и, в частности, карачаевцев и балкарцев, вопросы генезиса склеповых и башенных сооружений горного Кавказа, анализирует архаические формы различных типов жилищ в связи с общественно-семейной структурой. Изучением техники строительства наземных мавзолеев Балкарии и Карачая в связи с вопросом генезиса архитектурных форм занималась Л.Н. Нечаева. Подробнейшие описания древних могильников, каменных ящиков, склепов, башен, оборонительных сооружений Балкарии и Карачая приведены в трудах И.М. Мизиева; В.М. Батчаев обследовал башенно-склеповые сооружения Балкарии.
Наиболее ранними упоминаниями о поселениях, жилищах, оборонительных сооружениях у осетин являются сведения Вахушти Багратиони, приведенные в его сочинении «Описание царства Грузинского». Определенные сведения о местоположении поселений, внешнем облике и внутреннем убранстве домов, хозяйственных постройках и башнях приводят в своих трудах Л. Штедер. Я. Рейнеггс, Ю. Клапрот, К. Кох, Е. Зичи, Ф. Феттер.
Статьи Г.А. Кокиева «Склеповые сооружения горной Осетии» и «Боевые башни и заградительные стены горной Осетии» имели большое значение для постановки вопроса об исторической интерпретации памятников средневекового зодчества осетин. Особенности осетинского горского жилищного комплекса проанализированы в работах А.И. Робакидзе, Е.Г. Пчелиной, Г.Г. Гегечкори, Н.Ф. Такоевой. Жилища и поселения равнинной Осетии также становились предметом внимания отечественных исследований (К.У. Тайсаев, В.С. Уарзиати, А.Ф. Гольдштейн, В.Х. Тменов, Б.А. Калоев, А.Х. Магометов, Л.А. Чибиров, Г. Чиковани, В.П. Кобычев, А.Х. Хадикова, Р.Г. Дзаттиаты).
Традиционный комплекс мужской и женской одежды карачаевцев и балкарцев рассматриваются в исследованиях М.Ч. Кудаева, В.М. Батчаева. А.Я. Кузнецовой, Г.Х. Мамбетова, К.М. Текеева, И.М. Мизиева, З.В. Доде, О.О. Айшаева.
Европейские путешественники и ученые XVIII–XIX вв. (Л. Штедер, Я. Рейнеггс, Г.-Ю. Клапрот, К. Кох, Е. Зичи) приводят интересные сведения об осетинской национальной одежде, отмечая большое сходство многих элементов осетинского костюма с черкесским и кумыкским.
В 30-х гг. XX в. Е.Н. Студенецкая неоднократно бывала в Северной Осетии, где собирала материал по духовной и материальной культуре осетин, который впоследствии был опубликован в её капитальном исследовании «Одежда народов Северного Кавказа XVIII–XX вв.» Б.А. Калоев в монографии «Осетины»(1971) подробно описывает полный комплекс традиционной одежды осетин. Различные периоды истории формирования и становления традиционного комплекса осетинской одежды рассмотрены в работах Т.Д. Равдоникас, С.А. Яценко, З.В. Доде, З.Д. Гаглоевой, В.С. Газдановой, Х.В. Дзуцева, Т.З. Бесаевой, К.А. Бернадиной, Р.Г. Дзаттиаты, В.С. Уарзиати.
Традиционную пищу балкарцев и карачаевцев составляют, по свидетельству Г.-Ю. Клапрота, Ж.-Ш. де Беса, И.Ф. Бларамберга мясная и молочная пища. И. Леонтьев в статье «Поездка к Баксанскому леднику» подробно рассказывает о приготовлении балкарцами различных напитков, мясных и молочных блюд; Г.Х. Мамбетов анализирует роль системы питания в традициях кабардинцев и балкарцев; Е.Н. Студенецкая рассматривает пищу и связанные с ней обычаи как показатель национального своеобразия этноса и межнациональных связей. Обширный раздел в монографии о традиционной системе жизнеобеспечения карачаевцев и балкарцев К.М. Текеев посвятил системе питания. Подробное описание пищи и домашней утвари балкарцев и карачаевцев в XIII-XVIII вв. приводит И.М. Мизиев.
Отрывочные сведения о традиционной системе питания осетин отложились в трудах дореволюционных путешественников и учёных (Л. Штедер, Г.-Ю. Клапрот, К. Кох, Е. Зичи и др.). В.С. Уарзиати в монографии «Праздничный мир осетин» анализирует традиции и инновации в системе питания осетин. Отдельная глава в работе Х.В. Дзуцева и Я.С. Смирновой «Жизнь осетинской семьи» посвящена ритуально-престижной трапезе осетин. Специфика осетинской кухни рассматривается в работе Е.М. Дзахоевой и Х.Д. Чишева.
О хозяйственном укладе балкарцев и карачаевцев сообщают интересные сведения И.А. Гюльденштедт, Г.-Ю. Клапрот, Ж. Бесс. П.А. Гаврилов в статье «Устройство поземельного горских племён Северного Кавказа» даёт развёрнутую характеристику землепользования и землевладения в Кабарде, Балкарии, Карачае, Осетии, Дагестане, Чечне и Ингушетии.
Н.Я. Динник в очерках «Горы и ущелья Северо-Западного Кавказа», «Горы и ущелья Терской области», «Поездка в Балкарию» описал экономику и хозяйство балкарцев, их занятия. В.Я. Тепцов первый из дореволюционных авторов обратил внимание на возможность и необходимость занятий черекцев садоводством. В статьях Е. З. Баранова «Очерки землевладения в горах» и «Очерки из жизни горских татар Кабарды» дана характеристика землепользования и землевладения в Балкарии. В очерке «Поездка к Баксанскому леднику» И. Леонтьев касается различных аспектов экономической жизни горцев. Г. Мерцбахер анализирует характер сельского хозяйства в горных районах Балкарии и Карачая, сосредотачивая внимание на причинах развития животноводства, сортах возделываемых культур, коневодстве, кустарничестве, бытовых особенностях жизни населения. В описании Н.П. Тульчинским охоты просматривается ряд пережитков первобытнообщинных отношений и признаков, характерных для социального и идеологического единства членов патронимии. Н.А. Караулов пишет, что домашнюю утварь и кухонные принадлежности балкарцы изготовляли из железа, стали, красной меди и ценных пород дерева; среди основных видов хозяйственной деятельности балкарцев он выделяет овцеводство, коневодство, землепашество.
Социально-экономическому развитию Балкарии и Карачая в период с XIII до начала XX вв. посвящены работы В.П. Невской, К.Г. Азаматова, И.М. Мизиева, И.М. Шаманова, Г.Х. Мамбетов, Р.Х. Гугова, Н.Г. Соловьёвой, Е.Н. Студенецкой.
Вопросы хозяйственного уклада осетинского народа всегда были в центре внимания исследователей. К числу наиболее ранних относятся сведения доминиканского миссионера Юлиана (1231 г.). Важные сведения об аланах XIII в. даны также в «Путешествии в восточные страны» Вильгельма де Рубрука. Вахушти Багратиони (1735 г.) подробно описывает уровень развития скотоводства у осетин. О торговых связях Осетии с соседними народами говорит академик И.А. Гюльденштедт. Я. Рейнеггс довольно подробно пишет о земледелии, скотоводстве, торговле осетин, отмечая, что из ремёсел наибольшее распространение имели кузнечное дело, обработка дерева и камня. Г.-Ю. Клапрот описывает основные занятия населения горной Осетии – земледелие и скотоводство. По словам Е. Зичи, к числу значимых занятий осетин можно отнести рыболовство.
В.Ф. Миллер, исходя из лексики осетинского языка, считал, что в ранний период своей истории аланы были скотоводами; с ним согласен Г.А. Кокиев. Важные сведения о традиционных занятиях осетинского народа содержит очерк К.Л. Хетагурова «Особа» (1902 г.).
Ценные сведения о занятиях и хозяйственном укладе осетин содержатся в трудах Б.А. Калоева, З.Н. Ванеева, Б.С. Кулова, О.А. Габуевой, Р.Г. Дзаттиаты, З.Д. Гаглоевой, В.С. Газдановой, Ф.В. Тотоева, К.А. Бернадиной.
В подавляющем большинстве исследований, посвящённых балкарцам и карачаевцам, рассматриваются отдельные формы семейной культуры – большая семья, брачные обычаи, свадебные и родильные обряды, воспитание детей, имущественное и наследственное право и т.д. (Г. Ю. Клапрот, И.Ф. Бларамберг, Н.Ф. Грабовский, Ф.И. Леонтович, М.М. Ковалевский, И.И. Иванюков, Н. Динник, В.Я. Тепцов, Е.З. Баранов, Н.П. Тульчинский, Н.А. Караулов, М. К. Абаев).
Брак, наследственные и имущественные правоотношения членов семьи, традиционные обряды детского цикла, похоронно-поминальной и свадебной обрядности балкарцев и карачаевцев в XIX – начале XX вв. рассматриваются в работах И.М. Шаманова, Я.С. Смирновой, М.Ч. Кудаева, М.Б. Гуртуевой, М.Ч. Кучмезовой, А.И. Мусукаева, Х.Х. Малкондуева, И.И. Маремшаовой.
Проблемы социальной организации традиционного осетинского общества издавна привлекали внимание путешественников, исследователей и учёных (В. Багратиони, Л. Штедер, И.А. Гюльденштедт, П.С. Паллас, Я. Рейнеггс, Г.-Ю. Клапрот, Е. Зичи). М.М. Ковалевский в монографии «Современный обычай и древний закон. Обычное право осетин в историко-сравнительном освещении» большое внимание уделяет социальной организации и общественному быту осетин. Труды М.О. Косвена, З.Н. Ванеева, З.Д. Гаглойти, Р.С. Бзарова, В.С. Газдановой, А.Б. Дзадзиева являются важным источником по социальной организации осетинского общества на различных этапах его истории.
Во второй половине Х1Х в. появились публикации целой плеяды осетинских этнографов (С.В. Жускаев, Д.Т. Шанаев, И.Д. Кануков, С.В. Кокиев, А.А. Кануков), которые в той или иной степени затрагивали в своих работах вопросы семейного уклада осетин. Заметный вклад в накопление и систематизации знаний о семейной жизни осетин внесли русские бытописатели и этнографы второй половины XIX в. (А.Л. Зиссерман, В.Б. Пфаф, Д.Я.Лавров, К.И. Борисевич). Один из крупнейших трудов М.М Ковалевского посвящен обычному праву осетин. Ф.И. Леонтович включил осетинские адаты во вторую часть «Адатов кавказских горцев». Вопросы семейно-брачной обрядности и внутрисемейных отношений нашли отражение в статьях и монографиях осетинских историков и этнографов (А.Х. Магометов, З.Д. Гаглойти, Ф.Х. Гаглоева, В.С. Уарзиати, Б.К. Харебов, З.В. Канукова, Х.К. Цаллаев, Л.К. Гостиева, Т.З. Бесаева, Х.В. Дзуцев, Я.С. Смирнова).
В публикациях дореволюционных учёных (И.А. Гюльденштедт, И.Ф. Бларамберг, Г.-Ю. Клапрот, В. Прёле, И.А. Гюльденштедт, Вс. Миллер, М.М. Ковалевский, И.И. Иванюков, Е.З. Баранов, Н.П. Тульчинский, А.Н. Дьячков-Тарасов, Г.Ф.Чурсин и др.) рассмотрены доисламские верования балкарцев и карачаевцев, описываются языческие верования (демонология и магические обряды), связанные с хозяйственной деятельностью.
Религиозные представления балкарцев в прошлом и в настоящем (пережитки тотемизма, зоолатрии, почитание огня, магия, демонология, культы мифологических покровителей природы), магическая и обрядово-мифологическая и семейно-обрядовая поэзия карачаевцев и балкарцев, элементы и символы традиционной магической культуры в детской оберегательной обрядности карачаевцев и балкарцев проанализированы в работах Л.И. Лаврова, К.Г. Азаматова, М.Ч. Джуртубаева, Х.Х. Малкондуева, И.И. Маремшаова, М.Ч. Кучмезовой, Т.М. Хаджиевой, Х.О. Лайпанова, И.М. Шаманова, С.К. Бабаева, Т.Ш. Биттировой, Г.К. Азаматовой, В.М. Зумакулова М. Кучинаевой.
Первые фрагментарные письменные свидетельства о религиозных верованиях осетин встречаются в исторических описаниях, составленных преимущественно непосредственными наблюдателями жизни и быта различных народов Кавказа (Юлиан, епископ Фёдор, В. де Рубрук, А. Ламберти, Л. Штедер, И.А. Гюльденштедт, П.С. Палласа, Я. Рейнеггс, В. Багратиони, Г.-Ю. Клапрот, К. Кох, Е. Зичи). Авторы отмечают наличие многочисленных пережитков язычества в народных верованиях осетин, проникновение христианских обрядов в домонотеистические представления осетин, веру в магическую силу талисманов и фетишей, в различных духов, поклонение и жертвоприношение деревьям, небесным светилам, родовым святилищам и т.д., характеризуют общую структуру языческого пантеона осетин.
Становление научного осетиноведения приходится на период со второй половины XIX в. по начало XX в., когда русские исследователи приступили к более полному и всестороннему изучению их традиционно-бытовой культуры, в том числе религиозных воззрений (А. Шегрен, Н.Я. Динник, Н. Дмитриев, А. Зиссерман, A.M. Дирр, В.Б. Пфаф, Н. Берзенов, С.В. Жускаев, Б. Гатиев, С. Кокиев, И. Тхостов, С.Г. Каргинов, Г. Чочишвили, И. Кануков). Значительной публикацией обобщающего характера по религиозным верованиям осетин является раздел в известном сочинении В.Ф.Миллера «Осетинские этюды». Он отмечает, что у осетин сложилась целая система космогонических представлений, которая представлена солярными и грозовыми божествами; подробно характеризует языческий пантеон, останавливаясь на иерархии мифологических персонажей, локализует наиболее известные и почитаемые святилища и пр. М.М. Ковалевский в труде «Современный обычай и древний закон» отдельную главу отводит религиозным верованиям осетин, рассматривая вопросы религиозного сознания социума через призму общественного устройства.
Советская этнографическая наука имеет значительные успехи в изучении религиозных верований осетин (Г.Ф. Чурсин, Б.А.Алборов, Е.Г. Пчелина, З.Д. Гаглойти, Г.А. Кокиев, К.К. Кочиев, Х.К. Цаллаев, Я.С. Смирнова, Х.В. Дзуцев, В.С. Уарзиати, В.Х. Тменов, Е.Н. Гонобоблев, Т.З. Бесаева, Б.А. Калоев).
Вторая глава – «Сравнительный анализ культур жизнеобеспечения карачаевцев, балкарцев и осетин» состоит из трех параграфов, в которых рассматриваются локальные и общие черты в поселениях и жилищах карачаевцев, балкарцев и осетин, этнокультурная типология одежды и пищи исследуемых народов, а также этнокультурные параллели в их хозяйственном укладе.
Исследуя различные вопросы традиционных культур карачаевцев, балкарцев и осетин (этногенез и этническая история, хозяйство и материальная культура, социальные отношения, общественный и семейный быт, духовная культура, этническая ономастика и эпиграфика, и т.д.), можно констатировать, что в общественном сознании данных социумов доминирует стойкая ориентация на национальные ценности собственной культуры.
Сравнительно-типологический анализ традиционных культур карачаевцев, балкарцев и осетин свидетельствует о том, что между ними осуществлялись многообразные этнокультурные контакты в самых различных сферах традиционно-бытовой культуры. Специфика межэтнических связей карачаевцев, балкарцев и осетин во многом определялась социальными, экономическими, политическими, культурными особенностями; стоит подчеркнуть, что этноидентификационные критерии карачаевского, балкарского и осетинского этносов достаточно стабильны, несмотря на длительные этноконтакты исследуемых народов.
Карачаевцы, балкарцы и осетины на протяжении длительного времени вовлекались в различные межэтнические контакты, что обуславливало активное взаимодействие культурных традиций. При определенном генетическом различии данных этносов, в их этнокультурном развитии можно констатировать объединяющие моменты, основным из которых является принадлежность к определенной специфической историко-культурной области.
Традициям, складывающимся в материальном быту, свойственна региональная специфика. В значительной степени это относится к традициям, связанным со строительством жилищ архаических форм, в соответствии с общественно-семейной структурой, конструктивных особенностей жилища, принципах образования поселения. Этнический опыт организации среды жизнедеятельности, вырабатываемый на протяжении многих веков, очень важен в контексте решения глобальных проблем взаимоотношения человека и природной среды, проблемы выживания в целом. Сравнительно-типологический анализ тенденций развития различных элементов поселенческо-жилищного комплекса карачаевцев, балкарцев и осетин ярко свидетельствует об их этнокультурных связях, хотя, несомненно, поселениям и жилищам исследуемых народов свойственна этническая специфика.
Бесспорно, культура жизнеобеспечения карачаевцев, балкарцев и осетин отличается большой устойчивостью традиционных ценностей и одновременно высокой адаптивностью к происходящим инновационным процессам, с учетом новых социально-экономических возможностей.
Анализ эволюции жилища карачаевцев, балкарцев и осетин, их типологическая характеристика, проводимая по ряду характерных признаков, позволяет выявить локальные и общие черты жилищ, локализацию исторического ареала, территориальное распространение, что в свою очередь позволяет констатировать – в большом временном континууме – динамическое взаимодействие традиционных, паллиативных и инновационных форм в жилищном строительстве карачаевцев, балкарцев и осетин.
В сравнительно-историческом плане традиционная одежда карачаевцев, балкарцев и осетин должна рассматриваться с учетом этнических, социально-классовых, возрастных особенностей, этико-эстетических представлений народов. Этнографическая характеристика комплексов традиционной мужской и женской одежды позволяет рассмотреть соотношение в одежде новых и традиционных черт, проследить изменения в одежде под влиянием этнокультурных контактов.
Традиционная система питания карачаевцев, балкарцев и осетин достаточно консервативна; в результате их длительных этнокультурных контактов происходило взаимное обогащение пищевых рационов, при этом заимствование развивается по линии преобладающих компонентов.
Традиция предусматривает лангитюдный характер функционирования форм культуры, являясь этностабилизатором жизни социума, и опирается, в первую очередь, на социальную память, играющую, как известно, важную роль в этническом самосознании любого народа. Важные культурно-бытовые изменения в жизни любого народа сочетаются, как правило, с этнической преемственностью. Хозяйственные контакты между карачаевцами, балкарцами и осетинами, которые прослеживаются исследователями на протяжении нескольких столетий, привели к тому, что многие этноспецифические черты соционормативной культуры исследуемых народов практически нивелированы.
Основным сырьем для изготовления традиционной одежды карачаевцев, балкарцев и осетин были кожа, шерсть, войлок, домотканое сукно и привозные хлопчатобумажные и шелковые ткани. Мужской костюм имеет у народов Северного Кавказа единые типологические черты, которые прошли длительный путь развития. Элементы мужского костюма отличалась значительной устойчивостью, изменялся лишь материал. Это правило было равнозначно как для карачаевцев, балкарцев, так и для осетин.
Рассматривая одежду как памятник исторического процесса, следует иметь в виду, что новое явление или элемент одежды быстрее проявляется в одежде и культуре социальной верхушки каждого из народов, и что мужская одежда обычно легче поддаётся нивелировке и утрате национальных черт, чем женская, в которой лучше сохраняются традиции в силу более замкнутого образа жизни женщин[8]
. Но можно проследить некоторые параллели и в женском костюме карачаевцев, балкарцев и осетин.
Большая общность обнаруживается в традиционной пище у карачаево-балкарского и осетинского народов. Основу питания карачаевцев и балкарцев составляли продукты животноводства, мучная пища, значительно уступавшая первой по объему потребления и составу блюд. У осетин же основную массу традиционных блюд составляли приготовленные из муки, круп и молотого зерна культивируемых злаков. Именно в мучной пище наблюдается большинство этнографических параллелей карачаевцев, балкарцев и осетин. Очень близка и застольная обрядность осетин, карачаевцев и балкарцев.
Экономическое (хозяйственное) общение народов – важнейшая основа развития этнокультурных контактов. При этом, как следствие, культура контактирующих народов обогащается отдельными заимствованиями в виде элементов или даже целых комплексов в сфере хозяйственного и материального быта. Важным фактором, способствовавшим установлению более тесных взаимоотношений между представителями различных этносов Кавказа, в том числе и между карачаевцами, балкарцами и осетинами, являлась торговля.
О доминирующей роли скотоводства в экономике балкарцев и карачаевцев говорит и их традиционная кухня, состоящая в основном из мясомолочной пищи, которая находит множество аналогий и параллелей с традиционной кухней этнически родственных тюркских народов. Скотоводческий уклад хозяйства карачаевцев и балкарцев нашел отражение в духовной культуре и фольклоре этих народов. Большим подспорьем в хозяйстве балкарцев и карачаевцев было разведение птиц и рыболовство.
В скотоводческом хозяйстве осетин, карачаевцев и балкарцев сохранились общие формы отходничества (лэескъ, ортакъ). В частности, в горной Дигории и Карачае была распространена так называемая «балкарская» форма обработки, отличавшаяся популярностью в силу своей экономической выгоды. Параллели обнаруживаются и в горном земледелии карачаевцев, балкарцев и осетин.
Охота у карачаевцев и балкарцев большой хозяйственной роли не играла, но была окружена ореолом поверий и ритуалов. Охотой занимались в свободное от полевых работ время, она являлась некоторым подспорьем в хозяйстве горца. О рыболовстве карачаевцев, балкарцев и осетин говорят находки шипов осетровых рыб; имеется достаточно много исторических, этнографических, фольклорных данных, подтверждающих длительное бытование у осетин пчеловодства и бортничества. В горной Осетии крестьяне, также как в Карачае и в Балкарии, занимались домашними промыслами в свободное от сезона сельскохозяйственных работ. В обрабатывающей промышленности можно выделить четыре главные отрасли: обработка шерсти и кожи; обработка металлов; обработка дерева; строительное дело.
Лексические схождения подразделяются на несколько групп: термины неживой природы, термины живой природы, названия домашних животных и термины материальной культуры, причем, значительный процент схождений падает именно на термины материальной культуры. Поскольку из всех осетин наиболее близкими соседями балкарцев были дигорцы, то наибольшее количество лексических схождений падает именно на дигорский диалект осетинского языка. Это обстоятельство является лишним свидетельством того, что общие элементы в языках обоих народов являются отражением многосторонних и длительных связей между ними.
Третья глава – «Общее и особенное в соционормативной и духовной культуре» состоит из двух параграфов, в которых анализируются общественные и семейные традиции карачаевцев, балкарцев и осетин сквозь призму этнокультурных контактов, а также рассматривается взаимодействие и взаимовлияние их духовной культуры.
Традиционная семейная культура карачаевцев, балкарцев и осетин имеет многочисленные параллели с семейной обрядностью автохтонных народов Кавказа. Географическая и социально-экономическая изоляция карачаевцев, балкарцев и осетин способствовали консервации целого ряда традиционных свадебных обрядов, однако в последние десятилетия наблюдается их постепенная модернизация; при этом следует отметить, что новые элементы семейной обрядности больше распространены в городской среде, нежели в сельской.
Этнокультурные параллели у карачаевцев, балкарцев и осетин наблюдаются в таких аспектах семейной культуры, как особенности главенства в семье, внутрисемейных отношений, уважительного отношения к старшим, обряды детского цикла, а также в системе традиционных морально-этических норм, связанных с функционированием комплекса обычно-правовых норм карачаево-балкарского и осетинского этносов.
В традиционно-бытовой культуре карачаевцев, балкарцев и осетин брачному институту как первооснове семьи отводилась весьма существенная роль. Об этом свидетельствует целый комплекс норм, установок, обрядовых действий, сопровождающих предсвадебный, свадебный и послесвадебный циклы.
В общественно-семейном быте карачаевцев, балкарцев и осетин в модернизированном виде сохраняются многие элементы их традиционного культурного комплекса. Рассматривая пространственно и социально-организованную территорию соционормативной и семейной культуры карачаевцев, балкарцев и осетин, можно отметить, что в современной жизни исследуемых этносов в семейно-родственных взаимоотношениях сохраняются основные черты семейной иерархии, где можно наблюдать разграничение функций каждого члена семьи; особое внимание при этом уделяется основным аспектам социализации подрастающего поколения (процесс введения поколения детей в жизнь взрослых, передача накопленных знаний, опыта, традиций), факторам, обуславливающих трансмиссию культурного опыта.
В зоне воздействия этнокультурных контактов оказываются все сферы жизни общества, в том числе и такой важный элемент как антропонимия и генезис фамилий. Генезис многих фамилий связан достаточно длительными и интенсивными этнокультурными отношениями осетин и их предков алан с тюркскими народами и карачаевцами и балкарцами в последующем. Результат этого этнокультурного влияния – фамилии представителей высшего сословия феодальной Осетии, которые имеют предания о тюркском происхождении, либо выводят свое происхождение из Балкарии и Карачая или этимологизируются на тюркской основе. В Балкарии и Карачае представлены фамилии, которые имеют осетинское происхождение: Атабиевы, Бабаевы, Башиевы, Бозиевы, Глашевы, Джабоевы, Джансуевы, Созаевы, Тюбеевы, Хочуевы, Чочаевы, Цораевы, Мизиевы, Этезовы.
Кровнородственные контакты карачаевских, балкарских и осетинских феодалов приводили к тому, что между представителями этих народов складывались мирные, дружественные отношения. В связи с этим некоторые осетины-дигорцы даже переселялись в Балкарию. Следует подчеркнуть, что родственные взаимоотношения карачаевцев, балкарцев и осетин не ограничивались только лишь рамками высших сословий данных народов. Их также поддерживали и представители крестьянских масс осетинского и карачаево-балкарского этносов.
Искусственное родство у народов Карачая, Балкарии и Осетии играло важную политическую, экономическую и культурную роль как внутри своего народа, так и в отношениях с соседями. Усыновление, широко практиковавшееся в традиционных кавказских обществах, выполняло важную функцию общения народов и установления между ними контактов.
Карачаевцы и балкарцы во взаимоотношениях с народами Кавказа использовали и другую форму искусственного родства – побратимство и посестримство. Этот обычай играл в прошлом важную роль в установлении тесных связей между кавказскими народами, т.к. побратимами в прошлом становились как представители одного этноса, так и различных.
Роль, которую искусственное родство сыграло в становлении добрососедских отношений феодальных сословий Карачая, Балкарии и Осетии была очень высока.
Широко распространенные обычаи гостеприимства, куначества и патроната были важными связующими звеньями в общении карачаевцев, балкарцев и осетин.
Изучение основных аспектов духовной культуры карачаевцев, балкарцев и осетин позволяет выявить многочисленные параллели в гуманитарных институтах данных народов. При проведении сопоставительного анализа традиционной культуры карачаевцев и балкарцев мы обращались к материалам, собранным М.Ч. Джуртубаевым[9]
.
Исследователи, характеризуя общую структуру языческого пантеона карачаевцев, балкарцев и осетин, акцентируют внимание на феномене синкретизма домонотеистических религиозных воззрений; коммуникативные функции христианства проявляются практически во всех аспектах соционормативной культуры; демонологические образы, сохранившиеся в памяти карачаевцев, балкарцев и осетин, воспринимались исключительно как сверхъестественные силы, способные воздействовать на окружающий мир.
Архаичность народных верований, их яркая этноспецифичность, пережитки политеизма в традиционных религиозных представлениях карачаевцев, балкарцев и осетин обуславливают особый интерес к изучению форм религиозности и особенностей функционирования религиозного мышления социума. У карачаевцев, балкарцев и осетин на различных этапах этнической истории доминирующими религиозными системами являлись язычество и христианство. В гуманитарной культуре карачаевцев, балкарцев и осетин и в настоящее время сохраняются элементы политеистических культов и верований: фетишизация предметов неживой природы, вера в магическую силу талисманов и оберегов, сохранение значительного пандемониума.
Религиозные верования являются частью духовной культуры, без знания которой нельзя в полной мере осветить традиционную культуру народа. Религиозные воззрения пронизывает все области жизнедеятельности общества. Явные или скрытые формы религиозных представлений отложились в богатом устном народном творчестве – песнях, легендах, преданиях, пословицах, поговорках, сказках и, в особенности, в нартовском эпосе. Немало свидетельств можно обнаружить и в лексике живого языка народа – поистине кладе исторических сведений. Следы религиозных преданий имеются в обычаях и обрядах, бытовавших в жизни карачаевцев, балкарцев и осетин. И, наконец, религиозные представления карачаевцев, балкарцев и осетин в материализованной форме обнаруживаются в археологических памятниках – башнях, жилищах, склепах, могильниках и святилищах[10]
.
Одним из значительных феноменов социальной жизни, связанным с важнейшими пластами духовной культуры этноса, являются тамги. Исследуя значимые кросс-культурные параллели тамгового репертуара, можно проследить этногенетические и историко-культурные связи карачаевцев, балкарцев и осетин. В ранних (дохристианских) религиозных верованиях карачаевцев, балкарцев и осетин обнаруживаются следы анимистического почитания природы, культа диких животных, культа предков, черты магии и т.д.
Одной из составных частей традиционной духовной культуры является устное народное творчество, представленное различными фольклорными жанрами. Устное народное творчество карачаевцев, балкарцев и осетин отличалось богатством содержания, разнообразием жанров и художественных форм: это нартский эпос, героический эпос, календарно-обрядовый фольклор, семейно-обрядовый фольклор (свадебные песни, здравицы, похоронные плачи, благопожелания, проклятия), произведения народной прозы (сказки, легенда, предания, рассказы) и т.д. В фольклоре отражена многовековая история духовного развития этноса, выражены его мечты и чаяния, ментальные установки, оценка прошлого и настоящего, вера в светлое будущее. Имея свои отличительные черты, отражающие особенности и своеобразие социально-экономических условий, быта, устное народное творчество карачаевцев, балкарцев и осетин несет в себе сходные черты, что подтверждает теорию о взаимопроникновении и взаимообогащении культур.
Можно назвать следующие музыкальные инструменты, которыми пользовались балкарцы и карачаевцы: къыл къобуз – разновидность мандолины, къынгыр къобуз – небольшая 12-струнная арфа, жия къобуз – смычковый инструмент, напоминающий скрипку, сирийна – свирель, флейта, сыбызгъы – дудка, нынну – пищик, гыбыт къобуз – волынка, мюйюз къобуз – рожок, турбин – большая, длинная труба, с грубым и громким звуком, жора къобуз («священный къобуз») – колокольцы, харс – трещотка, шах-шах – шумовой инструмент, изготовлялся из бычьего рога, и др.
Традиционные музыкальные инструменты осетин, немногочисленны и имеют значительное сходство с музыкальными инструментами соседних народов, особенно карачаевцев, балкарцев, адыгов и сванов: пастушеская свирель (уадынз), двухструнная скрипка (хъисын фзгндыр) типа балалайки и двенадцатиструнная малая угловая арфа (дуадзес-стагнон фагндыр), на которых могли играть только мужчины, двухрядная русская гармонь, трещотки (къарцганан), бубны.
Представляют немалый интерес малые жанры народной поэзии ( традиционные благопожелания, загадки, пословицы, поговорки) и устная проза карачаевцев, балкарцев и осетин (сказки о животных; волшебные сказки; бытовые сказки; легенды и предания; былички; притчи, и т.д.). Весьма красочно и своеобразно хореографическое искусство карачаевцев, балкарцев и осетин.
Нартский эпос – важный источник познания прошлого создавших его народов, их образа жизни, материального и культурного быта, психологии, мировоззрения. Являлись сводом народной мудрости, нравственных правил и обычаев народа, Карачаевский, балкарский и осетинский Нартский эпос на преданиях о прошлом и событиях настоящего учил, как надо жить.
Изучение взаимоотношения фольклорных традиций, особенностей бытования различных жанров устного народного творчества в этнической среде, их влияния на общественную психологию позволяет реконструировать различные аспекты этнокультурной истории карачаевцев, балкарцев и осетин.
Ретроспекция генезиса и истории религиозных верований карачаевцев, балкарцев и осетин позволяет наметить перспективные пути дальнейшего изучения данных аспектов соционормативной культуры данных социумов. Исследование традиционной гуманитарной культуры является важным источником для изучения этнической истории, этногенетических и этнокультурных контактов народов Кавказа, а также значимой константой религиозного образования как фактора усиления воспитательной составляющей образовательного процесса.
Сравнительный анализ духовных воззрений карачаевцев, балкарцев и осетин, их эволюции позволяют обратить внимание на те элементы гуманитарной культуры (религиозные представления, рациональные знания, народное искусство, фольклор), которые оказались наиболее устойчивыми на протяжении длительного исторического времени. О духовном единстве карачаевцев, балкарцев и осетин свидетельствует сходство эпических традиций.
В заключении сформулированы основные выводы исследования.
Основное содержание диссертационного исследования отражено
в следующих публикациях
Публикации в ведущих журналах, входящих в список, утверждённый ВАК:
1. Биттирова Н.Х. Историография религиозных верований осетин (XVIII – начало ХХ в.) // Научные проблемы гуманитарных исследований. – Пятигорск: ПГТУ, 2009. – № 5. – С.14–18.
Публикации в научных журналах:
1. Биттирова Н.Х. Фамилии высшего сословия Дигории тюркского происхождения // Материалы Всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива–2005». – Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2005. – С. 294–296.
2. Биттирова Н.Х. Христианство и ислам в Осетии: парадигма мирного сосуществования // Ислам и политика на Северном Кавказе: история и современность. – Карачаевск: КГЧУ, 2007. – С. 45–49.
3. Биттирова Н.Х. К вопросу изучения культурной общности балкарцев, карачаевцев и осетин (на примере поселений и жилищ) // Материалы Всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива–2008». – Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2008. – С. 28-31.
4. Биттирова Н.Х. Украшения в традиционном женском костюме народов Центрального Кавказа // Наука и устойчивое развитие: Сборник статей II Всероссийской научной конференции. – Нальчик: Изд. М. и В. Котляровых, 2008. – С. 88–91.
5. Биттирова Н.Х. О религиозных воззрениях карачаевцев, балкарцев и осетин: общее и частное // Этнические проблемы современности. – Ставрополь: СГУ, 2008. – Вып. 13. – С. 156–162.
6. Биттирова Н.Х. «Кобанское наследие» в декоративно-прикладном искусстве карачаевцев, балкарцев и осетин // Молодежь и наука: реальность и будущее. Материалы II международной научно-практической конференции. – Невинномысск: НИЭУП, 2009. – Т. IV. – С. 57–59.
В печать. Тираж 100 экз. Заказ №.
Полиграфический участок ИПЦ КБГУ
360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173.
[1] АБКИЕА. Нальчик, 1974; Осетины глазами русских и иностранных путешественников. Орджоникидзе, 1967.
[2] Баранов Е.З. Баксанское ущелье // Кавказ. 1891. № 336; Динник Н.Я. Горы и ущелья Кубанской области // ИКОРГО. Кн. 8. Вып.1. Тифлис, 1884; Динник Н.Я. Поездка в Балкарию // ИКОРГО. Кн. 14. Вып. 1. Тифлис, 1890; Динник Н.Я. Путешествие по Дигории // ЗКОИРГО. Тифлис, 1889, кн. XIV. Вып. 1; Тульчинский Н.П. Пять горских обществ Кабарды // Терский сборник. Владикавказ, 1903. Вып. V; Миллер В. Осетинские этюды. Владикавказ, 1992; Миллер В.Ф. Терская область. Археологические экскурсии // МАК. I. М, 1888. С. 77-83; Миллер В.Ф., Ковалевский М.М. В горских обществах Кабарды // Вестник Европы. СПб, 1884. Кн. IV; Иванюков И., Ковалевский М. У подошвы Эльбруса // Балкария: Страницы прошлого. Вып.1. Нальчик, 2005; Пфаф В.Б. Этнологическое исследование об осетинах // ССКГ. Тифлис, 1872. Т. 2; Каргинов С.Г. Из народных преданий и обычаев осетин. // ИКОИРГО. Тифлис, 1916. Вып. XXIV; Каргинов С.Г. Ночь мёртвых в Осетии. // ИКОИРГИО. Тифлис, 1915. Вып. XXIII; Чурсин Г.Ф. Амулеты и талисманы кавказских горцев. Махачкала, 1929.
[3] Батчаев В.М. Балкария в XV-XIX вв. М., 2006. – С.22-23.
[4] Миллер Всев. и Ковалевский Макс. В горских обществах Кабарды // Балкария: Страницы прошлого. Вып.4. Нальчик, 2007.
[5] Батчаев В.М. Балкария в XV-XIX вв. М., 2006. – С.24-25.
[6] Там же.
[7] Акритас П.Г., Медведева О.П., Шаханов Т.Б. Архитектурно-археологические памятники горной части Кабардино-Балкарии // УЗКБНИИ. Т. XVII. Нальчик, 1960.
[8] Мизиев И.М. Очерки истории и культуры Балкарии и Карачая XIII-XVIII вв. Нальчик, 1991. – С.63.
[9] Джуртубаев М.Ч. Древние верования балкарцев и карачаевцев: краткий очерк. Нальчик, 1991; Его же. Духовная культура карачаево-балкарского народа // Минги тау. № 1(53). Нальчик, 1994.
[10] Дзаттиаты Р.Г. Культура позднесредневековой Осетии. Владикавказ, 2002.- С.127.
