Балтийский флот в период правления екатерины ii: проблемы развития и роль в системе самодержавной монархии
На правах рукописи
ГРЕБЕНЩИКОВА Галина Александровна
БАЛТИЙСКИЙ ФЛОТ В ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ ЕКАТЕРИНЫ II:
ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ И РОЛЬ
В СИСТЕМЕ САМОДЕРЖАВНОЙ МОНАРХИИ
Специальность – 07.00.02 – Отечественная история
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Санкт-Петербург
2008
Диссертация выполнена в Санкт-Петербургском государственном
морском техническом университете
Официальные оппоненты:
доктор исторических наук Анисимов Евгений Викторович
доктор исторических наук Полторак Сергей Николаевич
доктор исторических наук Соболев Владимир Семенович
Ведущая организация - Санкт-Петербургский государственный университет
экономики и финансов
Защита состоится « » __________________ 2008 г. в « » часов на заседании диссертационного совета Д 502.007.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Северо-Западной академии государственной службы по адресу: 199178, Санкт-Петербург, Средний проспект В.О., д. 57.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Северо-Западной Академии государственной службы
Автореферат разослан « » _________________ 2008 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
кандидат исторических наук Л.И. Комиссарова
I. Общая характеристика работы
Актуальность избранной темы
Исторический опыт последних трех столетий убедительно доказал, что военно-морской флот всегда считался серьезным гарантом положения России на международной арене. В настоящее время никто не подвергает сомнению неразрывную связь между функциями и задачами военно-морских сил и решением вопросов государственного строительства и национальной политики.
Одной из назревших потребностей сегодняшнего дня стало всестороннее исследование роли и значения Балтийского флота в жизни Российского государства, в его внутренней и внешней политике в эпоху царствования Екатерины II. Это было особое время, когда Екатерина II успешно выполнила задачу возрождения флота и возвела Россию в ранг сильнейшей морской державы. Четко осознавая острую государственную необходимость в развитых военно-морских силах, она рассматривала эту проблему с позиций общенациональных интересов, а сам флот - как один из важнейших инструментов абсолютной монархии.
В период, когда Черноморского флота еще не существовало, именно Балтийскому выпал нелегкий жребий реализовывать далеко идущие замыслы Екатерины II и сотрудников ее аппарата в отношении попыток решить Восточный вопрос. Сделавшись обладательницей мощных военно-морских сил, Россия получила свободу выбора военно-политических и стратегических комбинаций, необходимых для решения геополитических задач, вопросов морской политики и обороны морских границ. Все это в значительной мере повышает актуальность избранной темы, диктует потребность вновь обратиться к блестящему веку Екатерины II и показать значение флота на Балтике.
Хронологические рамки исследования. В качестве нижней временной границы был определен 1762 год - дата вступления на престол Екатерины II, верхней - 1790, когда подписанием мирного договора России со Швецией завершилась русско-шведская война 1788-1790 гг. Этапы развития Балтийского флота вычленились в зависимости от характера проводимых правительством мероприятий, внутриполитических задач и целей морской политики. Первый этап определился с 1762 по 1764 гг., когда императрица наметила контуры преобразований и продумывала пути их реализации. В случаях, когда это было необходимо для более точного исторического анализа и сопоставления фактов, совершался экскурс в 1750-е годы.
На втором этапе (1764-1768 гг.) происходили интенсивные преобразования по части Морского ведомства, оснащение и оборудование главной базы флота Кронштадта, принятие военно-морской доктрины и судостроительной программы, реформы Морского Шляхетного кадетского корпуса. 1768-1775 гг. охватили третий этап, включивший экспедицию флота в Средиземное и Эгейское моря. Четвертый этап определился послевоенными 17751787 гг., когда Россия провозгласила политику «Вооруженного морского нейтралитета», активно наращивала свой военно-морской потенциал и начала подготовку Второй экспедиции в греческий Архипелаг. Пятый этап охватил русско-шведскую войну 1788-1790 гг.
Целью исследования ставились анализ и раскрытие всех аспектов сложного процесса возрождения, реформирования и развития Балтийского флота в период царствования Екатерины II на фоне происходивших внутриполитических процессов в Российской империи. Целью исследования являлась и эволюция внешнеполитической деятельности России в «концерте»[1] ведущих государств Европы и связанных с ней функций и задач военно-морских сил. Конечной целью ставилось выявление степени эффективности флота, его общегосударственной значимости и определения статуса в общей системе абсолютной монархии второй половины XVIII в.
Для достижения поставленных целей были определены следующие задачи:
- выявить причинно-следственные связи между провозглашенными Екатериной II новыми принципами внешнеполитического курса России и необходимостью для государства сильных военно-морских сил на Балтике в соответствии с принятой военной доктриной; показать тесную взаимосвязь между строительством сильного флота и экономическими факторами;
- комплексно исследовать все этапы развития Балтийского флота, судостроительную и морскую политику правительства; изложить инновации и усовершенствования во флоте в контексте научно-технического прогресса;
- определить роль и значение экспедиции военно-морских сил России на острова греческого Архипелага; проанализировать боевые действия флота в 1770-1773 гг.; дать обоснованную оценку взаимоотношений россиян с греческим населением островов Эгейского моря; изложить позиции западных держав по вопросу военного присутствия российских сил в Греции, раскрыть дипломатическую и военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг этого присутствия;
- дать анализ крупным сражениям корабельных эскадр на Балтийском театре военных действий в ходе русско-шведской войны 17881790 гг. и показать ее итоги;
- обобщить соответствующие результаты, определившие степень эффективности и общую значимость проводимой Екатериной II политики строительства флота на Балтике для обеспечения государственных интересов Российской империи. Определить статус флота в государственности России.
Объект исследования: военно-морской флот России на Балтике в 17621790 гг. как вид вооруженных сил империи и один из государственных институтов, игравших важную роль в укреплении военной мощи государства, предназначенный для решения стратегических и оперативных задач на балтийском и средиземноморском театрах.
Предмет исследования: реформы Екатерины II в области морской администрации и системы управления флотом, вертикаль аппарата российского Морского ведомства и основных его звеньев после реформирования, деятельность новой Адмиралтейств-коллегии со всеми ее подразделениями при Екатерине II, комплекс мероприятий правительства по повышению боеспособности флота, судостроительная, внешняя и морская политика России в 1770-е-1780-е гг.
Научная новизна работы. На обширном документальном материале, значительная часть которого впервые введена в научный оборот, комплексно и системно изучен весь процесс функционирования военно-морских сил России на Балтике с 1762 по 1790 гг. При этом показаны формирование внешнеполитического курса и его изменение в зависимости от государственных целей и задач. Основное внимание акцентировалось на роли, отводимой в этом процессе военно-морскому флоту.
Новизну в концепцию возрождения Балтийского флота и выполнения им боевых задач внесла выявленная тесная взаимосвязь экономической и финансовой составляющих с развитием военно-морских сил. Впервые в отечественной историографии осуществлена реконструкция всей вертикали аппарата российского Морского ведомства при Екатерине II и определена структура и состав новой Адмиралтейств-коллегии со всеми ее подразделениями. Научная новизна работы заключается и в проведенном анализе комплекса мероприятий правительства по повышению боеспособности флота, начиная от подготовки специалистов для военно-морских сил до внедрения на верфях Петербурга и Архангельска технических достижений и инноваций в области кораблестроения.
На основе ранее не публиковавшихся архивных материалов были пересмотрены многие устоявшиеся в историографии концепции – такие, как проблема Первой Архипелагской экспедиции и связанного с ней «греческого вопроса». Диссертант проанализировала все боевые операции корабельных эскадр России и Швеции на Балтийском театре в период русско-шведской войны 1788-1790 гг. и дала обоснованную оценку действиям главнокомандующих флотом адмиралов С.К. Грейга и В.Я. Чичагова.
Практическая значимость работы. Изучение развития отечественного флота на Балтике призвано способствовать решению задач военного образования и воспитания, изучению государственного строительства, актуальных вопросов международных отношений, вопросов сотрудничества России со странами западной Европы в области судостроения.
Выводы и фактический материал диссертации могут быть использованы российскими учеными, преподавателями и военными аналитиками при учете исторического опыта России в эпоху царствования Екатерины II. Различные сюжеты диссертации могут найти применение в научных исследованиях по истории Балтийского флота второй половины XVIII в., по истории войн на море и истории международных отношений, по вопросам геополитики, при подготовке лекционных курсов и учебных пособий по отечественной и всеобщей истории указанного периода.
Апробация результатов исследования. Отдельные положения диссертации докладывались автором на заседаниях кафедры истории СПб ГМТУ, на конференции в Европейском университете (Санкт-Петербург), на международном форуме, посвященном 300-летию образования Адмиралтейских верфей (Санкт-Петербург), на ряде конференций в Доме Ученых РАН (Санкт-Петербург), на международной конференции в Чесменском дворце, посвященной 275-летию Чесменского сражения (Санкт-Петербург), на заседании сектора «Россия в международных отношениях» в Институте Российской Истории РАН (Москва), на заседаниях Отделения истории географических знаний Русского Географического общества РАН (Санкт-Петербург), на заседании сектора истории судостроения Научно-технического общества им. академика А.Н. Крылова (Санкт-Петербург). Автор диссертации принимала участие в программах ТВ канала «Культура», где выступала со своими научными находками в области истории Балтийского флота и судостроения.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и литературы и пяти приложений, в том числе карт Балтийского и Эгейского морей.
II. Основное содержание работы
Во введении обосновывается актуальность исследования, ставятся основные цели и задачи, определяются предмет и хронологические рамки.
Первая глава «Научные основы исследования. Источниковая база. Историография проблемы» состоит из трех параграфов. В первом параграфе «Теоретические основы, методология и методы исследования раскрываются методологические приемы и подходы в процессе работы над темой.
Подчеркивается, что в современной исторической науке нет четко сформулированного понятия «флот как институт государственной власти» и «флот в системе государства». Существуют лишь отдельные теоретические разработки в области таких понятий как «государственная безопасность», «национальная доктрина», «предотвращение угрозы безопасности», «вооруженные силы и общество» и другие. К проблемам обеспечения безопасности специалисты относят прежде всего внешнюю безопасность (отсутствие опасности и угрозы для России), и внутреннюю безопасность, которая характеризуется устойчивостью всех жизнеобеспечивающих систем государства, стабильностью общества и отсутствием угрозы целостности державы.[2]
Военный историк В.А. Золотарев осуществил полноценное исследование проблем обеспечения защиты страны и нации от различного рода угроз и потенциальных опасностей. Под безопасностью он понимает «обобщающее понятие, охватывающее: безопасность личности, общества и государства».[3]
В специальных исследованиях сформулированы понятия геополитического характера. К ним относят стремление каждого государства к наращиванию своей мощи в различных формах, таких как территориальной экспансии, экономического преобладания, политического господства и, конечно же, деление держав на морские и континентальные. Все это влияло на выбор государством необходимых ему военно-политических блоков и союзов.[4]
Петербургский ученый Е.В. Анисимов представил исследование вопросов генезиса самодержавия на протяжении всего XVIII в.[5] Главная мысль автора сводится к концепции формирования в России при Петре I «фактически новой государственной машины», действия которой «строго регулировались системой государственных инструкций, регламентов и уставов».[6] При Петре сложилось само понятие власти монарха: самодержавная власть есть власть, данная государям от Бога. В целом Екатерина II неуклонно следовала именно традиционному пониманию незыблемости основ власти, дарованной самодержцам свыше.
В процессе решения проблем флота Екатерина II поступала двояко. С одной стороны, от сотрудников своего аппарата она требовала беспрекословного выполнения ее высочайшей воли, всегда жестко ставив вопрос о мере ответственности каждого и определении степени вины за нарушение (в ее понимании) незыблемых норм и предписанных законов. При этом происходило апеллирование к принятым нормативным актам, законам, инструкциям и уставам, то есть к неизменным атрибутам государственной власти.
С другой стороны, Екатерина II прибегала к мерам либерального характера, предпринимая попытки решать наиболее значимые вопросы коллегиально. Предоставив, например, значительную долю автономии Адмиралтейств-коллегии, императрица намеренно позволяла ей проявлять инициативу и выдвигать свои предложения. После этого, в случае согласия, следовала ее высочайшая конфирмация и «Указ Ея Императорского Величества из Государственной Адмиралтейской коллегии».
Исходя из обозначенной темы диссертации, базируясь на предыдущем опыте решения проблемы, в качестве теоретической основы своего исследования диссертант предложила такой концептуальный подход. Флот как активный компонент государственной машины и важнейший институт власти выполнял императорскую волю Екатерины II. Это выражалось в обеспечении национальной безопасности страны, в решении вопросов морской политики, выработанных кабинетом Екатерины II, в защите коренных геополитических интересов России на юге, с учетом Турции как потенциального противника России, а Черноморских Проливов как зоны повышенного напряжения. Флот поддерживал систему безопасности на северо-западе, а в целом- при активном содействии властных структур- своим количественным и качественным ростом способствовал укреплению престижа державы.
В процессе работы над диссертацией автор опиралась на общепризнанную методологическую основу – научный диалектический метод познания, включающий в себя общеисторические методы исследования: историко-генетический, сравнительно-исторический, проблемно-хронологический и историко-системный. Поставленные задачи решались на основе и других общенаучных методов, таких как анализа и синтеза, индукции и дедукции, логического и исторического, сопоставления и объяснения. Специфика каждого из них зависела от сути исследовательской задачи, а их комплексное применение позволило интерпретировать конкретно-исторический материал, упорядочить факты, выявленные эмпирическим путем, сконструировать из них целостную картину функционирования Балтийского флота и определить его положение в единой системе самодержавной монархии второй половины XVIII в.
Наряду с современными автор применяла те общепризнанные методологические приемы, которые были выработаны ранее в недрах отечественной школы. Наиболее близкой по понятийным методологическим воззрениям диссертанту представляется школа известного петербургского историка конца XIX в. профессора А.С. Лаппо-Данилевского.[7] В основе методологии науки, говорил Данилевский, лежит теория познания, без которой невозможно обосновать систему принципов научного мышления и его методов.
В 1990-е годы широкую известность получили лекции московского ученого, академика Ивана Дмитриевича Ковальченко, чьих методологических разработок в ходе исторического исследования придерживалась и автор данной диссертации.[8]
При работе над темой в первую очередь была применена такая распространенная в науке методика как теоретическая постановка главных проблем. С постановкой главных проблем определились и конкретно-научные методы, с помощью которых намечалось решить поставленные задачи. В связи с этим в диссертации происходила опора на такую ключевую методологическую категорию как понятийность. Здесь соискатель опиралась на такие фундаментальные в науке понятия как «империя», «общество и власть», «экономика и финансы», «государство и право», «законы», «война и политика».[9]
В качестве важнейшего в ходе работы над диссертацией выступал принцип историзма, который позволил изучать целостную систему Балтийского флота в соответствии с ее изменением во времени, то есть в развитии, и обязательно синхронно с процессами, происходившими в общественной и государственной жизни России. С опорой на понятия «основная историческая связь и конкретное событие»,[10] развитие флота изучалось с точки зрения его зарождения при Петре I и характеристики пройденных этапов.
Диссертант отмечает, что историки стали чаще обращаться к методологическим приемам французской школы «Анналов», ярким представителем которой являлся академик Люсьен Февр. Выразители идей этой школы заявляют, что кроме глобальных исторических процессов, революций и войн их интересуют еще и эмоционально-волевые моменты, такие как мотивы поведения людей, их чувства, переживания, психологические и поведенческие установки, бытовые моменты, например, что люди ели, пили, какова была их обыденная жизнь.[11] Применяя понятия «человек в системе» и «человек в конкретной обстановке», диссертант подробно изложила повседневно-бытовые сюжеты, связанные с базированием российских военно-морских сил на греческом острове Парос в период осуществления Россией Первой экспедиции в Эгейское море.
Раскрытие этих сторон привело к ясному пониманию функционирования российской военно-морской администрации в Греции, помогло осознать проблемы денежного и продовольственного снабжения личного состава флота, вопросы обеспечения личного состава обмундированием, медицинского обслуживания, лечения в иностранных госпиталях и другие.
Принцип научной объективности дал возможность после анализа всей совокупности фактов сделать выводы о трансформации доминирующей во внешнеполитическом курсе России 1770-х гг. идеи о всеобщем выступлении против Турции подвластных ей христианских народов в более простые формы. Опираясь на разработанную в специальной литературе концепцию «греческого проекта»,[12] автор диссертации доказала, что в период пребывания российских военно-морских сил в водах Эгейского моря массового вступления островных греков в подданство императрицы Екатерины II, а греческих волонтеров в русский флот не происходило.
При работе над диссертацией применялся историко-генетический метод. Он позволил показать причинно-следственные связи и закономерности исторического развития, а исторические события и личности охарактеризовать в их индивидуальности. Диссертант обосновывает логическую закономерность возрождения некогда мощного флота Екатериной II, когда в силу своей личной позиции (желания следовать заветам Петра Великого по превращению России в морскую державу) морские силы были возведены на новый качественный уровень.
Диссертант учитывала и основные тенденции, свойственные историческому процессу, например цикличность и специфичность. Каждому этапу в истории России присущ свой особенный цикл с целым рядом специфических черт и закономерностей. Если переложить циклы и фазы на развитие отечественного флота, то получится ряд ступеней, когда на смену возрождению приходил упадок, в недрах которого постепенно вызревали предпосылки для последующего цикла, завершавшегося мощным прогрессивным витком: Петр I преемники Петра Екатерина II Александр I Николай I и так далее.
Сочетание двух методов исследования исторических событий и фактов - историко-генетического и логического помогло установить причинно-следственные связи одного из важнейших направлений во внешнеполитической деятельности Екатерины II, связанных с флотом – политики «Вооруженного морского нейтралитета».
Один из продуктивных методов - историко-системный - позволил рассматривать историческую реальность как совокупность взаимосвязанных между собой систем, которым присущи динамизм и развитие. Исходя из того, что флот является важнейшим институтом государства, диссертант излагала преобразования по части Морского ведомства в общем русле реалий эпохи царствования Екатерины II, насыщенной реформами в различных ветвях государственности России. Опираясь на понятие «взаимосвязь явлений» в историческом процессе[13], при анализе финансовой политики кабинета и проблем поступления доходов в государственный бюджет, в диссертации проводится разбор источников финансирования флота, рассматривается комплекс мероприятий правительства в области поощрения русской промышленности, торговли и мануфактурного производства, а также действия, направленные на пересмотр таможенно-протекционистской политики.
В целях точного исторического анализа и сопоставления фактов применялся проблемно-хронологический метод. Особенно эффективным он оказался при аналитической ретроспективе некоторых сюжетов, связанных с деятельностью Морского Шляхетного кадетского корпуса, с русско-шведскими отношениями, когда совершался экскурс в 1750е годы. Большое значение в исследовательской работе имел метод математической статистики. Его применение было связано с большим объемом документов, содержащих статистические и цифровые данные о греках, участвовавших в сражениях и поступивших на русскую службу, о смертности матросов и солдат в госпиталях от полученных ран и болезней, о количестве боеспособных кораблей и фрегатов.
Суммировав и сгруппировав полученные результаты в таблицы и схемы, автор диссертации получила наиболее точную научную картину таких важных событий, как участие представителей греческого населения в боевых действиях на стороне России против Турции в греческом Архипелаге, и о реальном количестве греков, служивших на российских судах. Сопоставив эти сведения с позицией членов кабинета Екатерины II по вопросам стратегии и задачах флота, были сделаны выводы о дальнейших военно-политических планах России и охарактеризованы их итоги.
Все перечисленные методы исследования в совокупности позволили реконструировать масштабную картину развития военно-морского флота на Балтике во всех его проявлениях и ракурсах, во взаимосвязи с другими государственными институтами и органами власти и управления, и определить его место в единой системе самодержавной монархии при Екатерине II.
Во втором параграфе «Источниковая база исследования» рассмотрен корпус использованных в работе источников. Диссертант преследовала цель системного изучения источников, в которых зафиксированы высочайшие указы, рескрипты, повеления, инструкции, именные указы Екатерины II, направленные Адмиралтейств-коллегии, генерал-прокурору империи, адмиралам и государственным деятелям; постановления Правительствующего Сената; постановления, распоряжения и указания коллегий: Адмиралтейской, Иностранных дел, Берг-коллегии и Морской комиссии.
В круг источников вошли материалы делопроизводств, в том числе военно-походных канцелярий российских адмиралов и главнокомандующих флотами, годовые финансовые отчеты, подлинные протоколы заседаний Совета при Высочайшем Дворе, протоколы переговоров российской стороны с представителями иностранных государств и донесения дипломатов из европейских столиц. Важным представлялось изучение взглядов отдельных личностей, военных и государственных деятелей по проблемам состояния Балтийского флота, перспективам его развития и методам решения первоочередных задач, а также позиции этих лиц по вопросам тактики и глубокой стратегии.
Широкий спектр источников представлен материалами из трех крупнейших отечественных архивов - Российского государственного архива военно-морского флота (РГАВМФ), архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) и Российского государственного исторического архива (РГИА). Прежде всего, использована внутриведомственная и межведомственная документация коллегий Адмиралтейской и Иностранных дел, финансовые документы Экспедиции о государственных доходах Сената.[14] В диссертации использованы многочисленные документы обширной канцелярии вице-президента Адмиралтейств-коллегии графа И.Г. Чернышева, документы, относящиеся к деятельности Морской комиссии и материалы особого делопроизводства - «Высочайшие повеления, рескрипты, указы».[15]
Среди этих документов на первый план выдвинулись высочайше утвержденные документы и всеподданнейшие доклады Адмиралтейств-коллегии с резолюцией Екатерины II Быть по сему, рескрипты, направленные как самой коллегии (так называемые «Указы Нашей Адмиралтейской Коллегии»), так и «Указы Ея Императорского Величества из Государственной Адмиралтейской Коллегии», направленные конкретным лицам (именные указы) или Правительствующему Сенату, подробные протоколы заседаний Адмиралтейств-коллегии с зафиксированными в них итоговыми решениями, получившие высочайшую конфирмацию и вступившие в силу закона.
I. Материалы РГАВМФ диссертант условно разделила на несколько групп:
1. Указы Екатерины II, всеподданнейшие доклады членов Адмиралтейств-коллегии и Морской комиссии, одобренные императрицей, докладные записки и прошения Екатерине II графа И.Г. Чернышева с ее собственноручными резолюциями на концепте документа: «Быть по сему», «С Богом», «Назначить для исполнения сего…», «Выделить для сего потребную сумму…», «Строить по сему».
2. Протоколы заседаний членов Адмиралтейств-коллегии и Морской комиссии, которые позволили проследить ход обсуждения злободневных проблем.[16]
3. Особое делопроизводство - «Записная книга графа Чернышева».[17] «Записная книга» представляет собой отпуски записок, наставлений и инструкций, отправленных им различным корреспондентам и расписанных календарно - по числам, месяцам и годам.
4. Рапорта отдельных лиц, главных командиров портов, высших офицеров флота и адмиралов на высочайшее имя с изложением сути проблемы и получивших разрешение на выполнение просимого. Как правило, после рассмотрения таких рапортов и принятия по ним решения, контроль за его выполнением Екатерина II возлагала на И.Г. Чернышева, что отражалось на полях документа. В случаях, когда дальнейший ход дела особенно волновал императрицу или требовал безотлагательного принятия мер по возникшей проблеме, Екатерина II прибегала к собственноручному составлению короткого текста и направляла записку конкретному лицу. Автором диссертации было обнаружено несколько таких собственноручных записок императрицы разным государственным и военным деятелям - И.Г. Чернышеву, Н.И. Панину, А.А. Безбородко, С.К. Грейгу и другим, что отражено в тексте диссертации.
5. Рапорта адмиралов Г.А. Спиридова, А.В. Елманова и С.К. Грейга на имя И.Г. Чернышева, ответные письма и инструкции графа этим лицам и рапорта субординационного характера, принятого во флоте. Эти документы позволили проследить динамику событий, развитие ситуации в ту или иную сторону и внутреннее положение дел в порту, в эскадре или на отдельном боевом корабле.
6. Личная и служебная переписка вице-президента Адмиралтейств-коллегии графа И.Г. Чернышева с главным командиром Кронштадтского порта адмиралом С.К. Грейгом, с чрезвычайным и полномочным министром (посланником) России в Великобритании И.М. Симолиным и российскими корабельными учениками, проходившими в 1770-е-1780е гг. стажировку и обучение на королевских верфях Англии Дептфорда, Портсмута и Чатама.
7. Делопроизводственная документация канцелярий двух адмиралов - Г.А. Спиридова и А.В. Елманова (Ф. 190, Ф. 188), в которой полной мере отразились проблемы развертывания военно-морских сил на греческом острове Парос и боевые операции флота в водах Архипелага. Диссертант отмечает, что часть этих проблем либо не затрагивалась вовсе, либо рассматривалась, но очень кратко и с большими искажениями и неточностями, без опоры на документальную базу. Такое положение дел в историографии сложилось именно по причине неиспользования специалистами-историками этой категории документов.
Делопроизводство обеих канцелярий универсально, обширно и очень информативно. Сюда вошли рапорты и донесения адмирала Г.А. Спиридова Екатерине II и И.Г. Чернышеву; это и так называемые «ордера», направленные Спиридовым командирам кораблей (за его собственноручными подписями), а также особый вид делопроизводства - «Протоколы о секретных делах». Из «ордеров» была почерпнута ценная информация о том, какие боевые задачи ставились флоту и как они выполнялись офицерами, матросами и сухопутными командами, какая политическая ситуация складывалась вокруг военного присутствия российского флота в Эгейском и Средиземном морях.
В процессе изучения «Протоколов» и «ордеров» складывалось отчетливое понимание того, как формировалась и функционировала главная база флота в порту Ауза на острове Парос, какую позицию занимало большинство греков в период нахождения там российских военно-морских сил и как население островов относилось к своим освободителям. Становилось ясно, что выводы, сделанные на основе этих материалов, пойдут вразрез с общепринятыми взглядами на некоторые проблемы.
Второй группой проблем, отразившихся в документах указанных канцелярий, являлись вопросы обороны главной базы флота и ведения боевых действий, приказы главнокомандующего флотом графа А.Г. Орлова, адмиралов Г.А. Спиридова и А.В. Елманова, рапорты и отчеты командиров кораблей.
8. Вахтенные (шканечные) журналы кораблей, принимавших участие в средиземноморском походе 17691775 гг., вахтенные журналы кораблей, участвовавших в войне со Швецией в 1788-1790 гг. (Ф. 870). Шканечный журнал представляет собой особый тип исторического источника, в котором содержится информация, не зафиксированная ни в каком другом документе. В нем имеются сведения военного значения (ход сражения, количество убитых и раненых), записи о различных происшествиях на корабле во время плавания. Аналитический обзор имеющейся историографии позволяет утверждать, что эти важные архивные документы фактически не привлекались российскими и тем более зарубежными историками.
II. Документы РГИА. Это протоколы заседаний особого государственного органа, образованного по инициативе Екатерины II в связи с началом русско-турецкой войны 1768-1774 гг. - Совета при Высочайшем Дворе, и комплект финансовых документов по делам экспедиции. Протокольные записи с прениями членов Совета, их постановлениями по различным вопросам государственной жизни России (с фиксацией факта присутствия императрицы на заседании и ее запротоколированными высказываниями) велись статс-секретарями Екатерины на протяжении 23 лет - с 1768 по 1791 гг.[18] Анализ протоколов, в сопоставлении с источниками из других архивов, позволил реконструировать историческую и военно-политическую обстановку, выявить настроения и идеи, царившие в Совете, понять психологию лиц, причастных к высшим сферам государственной власти, и сделать соответствующие выводы.
III. Документы АВПРИ. Это делопроизводство коллегии Иностранных дел (КИД), куда вошла дипломатическая переписка с российскими представителями, аккредитованными в европейских столицах, канцелярские цидулы из русских посольств и такие же цидулы из КИД, адресованные чрезвычайным и полномочным министрам, резидентам и поверенным в делах, рескрипты, направленные им Екатериной II, инструкции главы КИД графа Н.И. Панина, посольские депеши и донесения.
В этих документах получили отражение внутриполитическая конъюнктура, борьба придворных группировок и политических партий при королевских дворах, состояние армии, флота, финансов, информация о военных заводах (пушечных и оружейных) и многое другое. Эти материалы историки использовали крайне мало, а некоторые из них были впервые введены в научный оборот.
Диссертант подчеркивает, что историческую лакуну Первой Архипелагской экспедиции балтийских эскадр в Средиземное и Эгейское моря удалось заполнить благодаря документам АВПРИ, которые рассматривались в совокупности с документами РГАВМФ. Речь идет о таких делопроизводствах, как «Копенгагенская миссия», «Сношения России с Англией» и «Сношения России с Францией»[19], содержащие рескрипты Екатерины II посланнику в Копенгагене М.М. Философову, цидулы ему же из коллегии Иностранных дел и реляции Философова в Петербург, депеши капитана над Гибралтарским портом ЛидсБута (Leеds-Booth) Н.И. Панину и депеши ему же от поверенного в делах в Париже Н.К. Хотинского. Эти и другие документы позволили внести ясность при рассмотрении экспедиции в ракурсе международных отношений и внешней политики России.
IV. Законодательные источники. Законодательные материалы и нормативные документы, санкционированные верховной властью, составили в диссертации сердцевину многих исследуемых социально-политических проблем. При Екатерине II объявление ее воли проходило в форме публикации и регистрации законов через Правительствующий Сенат. Соответственно, диссертант широко использовала Полное Собрание Законов Российской империи, где опубликованы указы, законы, манифесты, постановления и другие законодательные акты Российского государства периода XVIII в.[20]
Среди опубликованных источников особое место отводилось XI-XIV томам издания под общей редакцией Ф.Ф. Веселаго.[21] На страницах этого издания помещены необходимые материалы по делам главных балтийских портов, военному строительству, кораблестроению, документы по вопросам обороны. В качестве источника привлекались материалы периодической печати XVIII-XIX вв.- «Санктпетербургские Ведомости» и «Кронштадтский Вестник». «Санктпетербургские Ведомости» как монопольный печатный орган верховной власти оперативно обнародовал общественно значимую информацию – официальные правительственные сообщения, объявления, важную светскую хронику.
V. Документы личного происхождения. Уникальность мемуаров как исторического источника состоит в свидетельстве очевидца событий. Мемуары как нельзя лучше позволяют объяснить мотивы поведения действующих лиц, восстановить особый колорит эпохи, создать запоминающиеся исторические образы, что почти невозможно сделать по другим источникам.
Дневниковые записи, воспоминания и приватная переписка несут на себе печать двойственного характера. С одной стороны, они позволяют (как бы закулисно) увидеть те стороны жизни государства, которые по каким-либо причинам не отразились в официальных источниках. С помощью таких документов можно понять воззрения лиц, стоявших у кормила власти, на сложившуюся ситуацию, а также выяснить их побудительные мотивы к принятию тех или иных решений. Дневниковые записи содержат характеристики различных политических фигур, высших сановников, государственных и военных деятелей, что помогает представить их исторические портреты.
С другой стороны, фактические данные мемуаров требовали проверки, так как воссоздание некоторых событий по памяти автора не всегда являлось надежным свидетельством. В мемуарной литературе иногда происходило не только искажение фактов, но и прямая их фальсификация. Поэтому в исследовательской работе документы личного происхождения всегда воспринимались критически. Например, критического подхода в силу большой доли субъективности при изложении некоторых фактов и оценок персоналий требовало изучение записок адмирала Павла Васильевича Чичагова, сына адмирала В.Я. Чичагова, командовавшего Балтийским флотом в 1789-1790 гг.[22]
Некоторые офицеры Балтийского флота излагали свои взгляды не только в официальных рапортах и отчетах, но и в личных журналах, которые вели во время пребывания в Средиземном и Эгейском морях. К документам такого плана относятся воспоминания князя Ю.В. Долгорукова, капитана 2 ранга С.П. Хметевского и собственноручный журнал капитан-командора С.К. Грейга.[23] Изучение дневниковых записей статс-секретарей Екатерины II А.В. Храповицкого и А.М. Грибовского, записок княгини Е.Р. Дашковой, Л.Н. Энгельгардта, французского посланника в Петербурге графа ЛуиФилиппа Сегюра, записок самой Екатерины II, писем российского посланника в Лондоне графа С.Р. Воронцова различным корреспондентам в России, воспоминаний других современников Екатерины II восполнило некоторые недостающие звенья.[24] Часть документов личного происхождения, выявленных диссертантом в Отделе рукописей РНБ, впервые был введен в научный оборот.
Третий параграф «Степень изученности темы и историография проблемы» посвящен анализу историографии по теме исследования. Подчеркивается, что эпоха царствования Екатерины II стала привлекать внимание современников еще при жизни этой «гениальной женщины» (по выражению Е.Р. Дашковой). Множество предметно-тематических и мемуарно-биографических разработок давно нашли отражение на страницах различного рода изданий, посвященных жизни и деятельности этой императрицы. Эти работы насыщены полезными сведениями о конкретных людях, окружавших Екатерину, о нравах и привычках общества, о традициях и социокультурной среде, о специфике жизни двора.[25]
В начале XIX в. повысился интерес ученых к законодательной деятельности Екатерины II и ее эпистолярному наследию, а несколько позже начали издавать ее официальную переписку по различным вопросам государственной жизни России.[26] Большое научное и познавательное значение в изучении царствования Екатерины II имели исторические труды С.М. Соловьева и В.О. Ключевского. Наряду с фундаментальными исследованиями Ключевский обращался к микроисторическим проблемам - таким как психологическое восприятие обществом правления Екатерины II, ее влияния на умы современников, ярко выраженным чертам ее характера.[27] Монографии В.А. Бильбасова существенно дополнили исторические исследования С.М. Соловьева и В.О. Ключевского.[28]
В 1990-х гг. вышли в свет работы крупных специалистов по XVIII веку Н.И. Павленко и Е.В. Анисимова, внесших значительный вклад в область изучения эпохи Екатерины II.[29] Н.И. Павленко выдвинул тезис о «генеральном факте», которого историки никогда не должны забывать, а именно: «Екатерина Великая после своего 34-летнего правления оставила Россию более могущественной и просвещенной, становившейся на путь законности».[30] Научные разработки известного петербургского историка Е.В. Анисимова в области вопросов государства и права в России XVIII в. получили заслуженное признание коллег.[31]
Эти ученые, однако, не затрагивали глубоких аналитических пластов, связанных с реформированием и функционированием военно-морских сил и всей вертикали Морского ведомства России во второй половине XVIII в. Главное их внимание было направлено на изучение царствования Екатерины II в русле исследования российской государственности, в том числе и государственных преобразований. Большое значение придавалось осмыслению внутриполитических особенностей эпохи, изучению проблем дворцовых переворотов, такого негативного явления как фаворитизм, борьбы придворных группировок, дворцовых интриг.
Историографическая ситуация, сложившаяся за последние 150-200 лет вокруг такого значимого проблемного среза как состояние и развитие военно-морского флота на Балтике при Екатерине II, не может претендовать на обширность и глубину исследования. В отечественной исторической науке комплексно тема данной диссертации специально не изучалась, а многие ее ключевые аспекты историками даже не обозначались.
Проблемы состояния Балтийского флота на различных этапах своего существования нашли отражение в обзорных трудах и очерках известного морского офицера и историка второй половины XIX - первой половины XX вв. Ф.Ф. Веселаго.[32] Однако работы этого автора не дают целостного понимания выраженных особенностей всей военно-морской системы, сложившейся при Екатерине II. Характерной чертой очерков Ф.Ф. Веселаго является хроникальное изложение наиболее значимых событий, происходивших в русском флоте со времен Петра I по царствование Александра III. Информация обзорного, в основном статистического и справочного характера, содержится в работах военных специалистов XIX в. - генерал-майора артиллерии А.С. Кроткова и исследователя Е.И. Аренса.[33] Отметим, что труд заниматься проблемами истории развития российского флота брали на себя не профессиональные историки, а в основном флотские офицеры, что было характерно для всего XIX в. При этом, как правило, рассматривались сугубо узкие аспекты этого процесса, например громкие сражения россиян с турками на суше и на море, снабженные небольшими комментариями.
Заслугой А.С. Кроткова является то, что он аккумулировал данные роста корабельного состава флота при Екатерине II и представил хорошую статистическую базу. Его работа до сих пор остается востребованной в качестве исторического справочника по вопросам численности Балтийского и Черноморского флотов в 1770-е-1780-е гг. На основании кратких исторических этюдов Е.И. Аренса[34] можно составить представление об общих чертах, свойственных Балтийскому флоту в период пребывания на престоле Екатерины II. При этом автор расставил главные акценты на экспедиции в Архипелаг, что на самом деле явилось важным событием в жизни флота и государства. Однако столь масштабная тема нуждалась в серьезной аналитической доработке, с более глубоким исследованием ее целей и задач, с выявлением отношения европейских держав к морской политике России и других значимых аспектов. Диссертант отмечает, что сам Аренс, оценивая свою работу, определил ее всего лишь как «набранный на скорую руку эскиз, дополненный несколькими характерными штрихами».[35]
В свете изучения генезиса центрального коллегиального учреждения по руководству военной и административно-хозяйственной деятельностью флота - Адмиралтейств-коллегии, важными представляются результаты исследований дореволюционного историка В.Г. Чубинского. В его работе прослежена эволюция системы управления Морским ведомством России с 1696 г.- от «Государева шатра на Воронеже»- до реформирования императором Николаем I.[36] Отдельная глава книги посвящена краткому обзору реформаторской деятельности Екатерины II по замене петровских контор экспедициями.[37]
Новый всплеск интереса к истории становления и развития Балтийского флота, а также к его боевым действиям произошел в начале XX столетия, когда вышло в свет многотомное издание «История русской армии и флота». В числе авторов «Истории…» были видные теоретики, преподаватели морской тактики и стратегии в Николаевской военно-морской академии, адмиралы, офицеры Генерального штаба. Обзорный раздел, посвященный эпохе царствования Екатерины II, представлен в этом издании лейтенантами Н.В. Новиковым и Н.Д. Каллистовым.[38]
Оба автора, однако, не ставили перед собой цели основательного аналитического исследования проблемы - они не давали оценок военно-морскому флоту России второй половины XVIII в. как одному из структурных компонентов единой государственной машины. В их задачу не входило и подробное изложение всего сложного процесса реформирования военно-морских сил при Екатерине II и рассмотрения его в ракурсе международных отношений и внешней политики, а также в разрезе проводимой ее кабинетом морской политики.
Историография 1930-х-1940-х гг. намеренно обходила изучение вопросов вклада наиболее выдающихся представителей династии Романовых в развитие военно-морских сил, останавливая внимание лишь на деятельности Петра по строительству регулярного флота. В конце 1940-х-1950-х годах изучение военно-морских сюжетов второй половины XVIII в., в том числе и Чесменского сражения 24-26 июня 1770 г., значительно продвинулось благодаря трудам академика Е.В. Тарле.[39] Разумеется, Е.В. Тарле следовал традиционной для советской историографии канве при подаче материала. Это громкое прославление героизма русских моряков (что на самом деле имело место) и разоблачение антирусской политики иностранных держав (Франции и Испании). В то же время ученый не пытался подойти к проблеме с критических позиций, а также не учитывал силы и возможности противника России Турции.
Судя по всему, именно перу Е.В. Тарле принадлежало первенство применения концепции готовности христианских подданных Оттоманской Порты к всеобщему выступлению. Приход же российских кораблей, по мнению Тарле, мог лишь значительно ускорить события.[40] Такие воззрения Тарле до сих пор господствуют в историографии.[41]
Задача, поставленная около пятнадцати лет назад коллективом петербургских авторов - осветить эволюцию деревянного судостроения второй половины XVIII в. и показать морскую политику России в этот период, оказалась далека от решения. Беглый обзор судостроительной политики при Екатерине II и краткое упоминание о предпринятой экспедиции в Средиземное море в 1768 г. не дают целостного научного понимания функционирования Балтийского флота и выполнения им монаршей воли.[42]
За последние годы историография Балтийского флота существенно пополнилась рядом общих научно-популярных работ, в которых прослеживается его краткая боевая летопись, начиная со времени своего основания.[43] Значительное внимание при этом уделялось морским сражениям, произошедшим на Балтике при Петре I и, как правило, решающему сражению в ходе русско-турецкой войны 17681774 гг. - Чесменскому.
Военные историки В.А. Золотарев и И.А. Козлов, занимавшиеся разработками историй войн на море, привнесли определенный вклад в изучение этих областей.[44] К сожалению, в работе В.А. Золотарева и И.А. Козлова в небольшом разделе, посвященном флоту в период царствования Екатерины II, воспроизводится трактовка Е.В. Тарле. Авторы лишь повторили тезис о «греческих повстанцах», которым «нужно было оказывать помощь», не подкрепив свое высказывание документально.[45] Еще одним основанием для историографической неточности послужил сложный вопрос о «греческих повстанцах, присоединявшихся к русским» после уничтожения турецкого флота при Чесме. После проведенного комплексного анализа многочисленной категории архивных источников, автор диссертации доказала, что после сожжения турецкого флота в Чесменском сражении присоединения к российским силам значительных греческих отрядов не было.
Поиск и обзор статей непосредственно по теме диссертации в центральных научных изданиях - журналах «Вопросы истории», «Военно-исторический журнал» и «Отечественная история» не дал положительных результатов. При обращении к зарубежной историографии прежде всего диссертант отметила, что в распоряжении западных историков имелись лишь опубликованные материалы, относящиеся к эпохе царствования Екатерины II. В настоящее время, с образованием единого научного пространства, российским и западным ученым значительно облегчилась поисковая задача в зарубежных архивах и крупных научных библиотеках. Однако нужно констатировать, что военно-морская тематика периода XVIII в. сложна и специфична, поэтому западные исследователи мало обращались к ней.
В целом о большом вкладе Екатерины II в развитие военно-морского флота России упомянули в своих работах британские авторы А. Грей, Г. Тройат и Дж. Александер.[46] Трудно не согласиться с основным тезисом А. Грея о том, что результатом особого отношения императрицы к флоту, ее стремлений выйти к черноморским просторам и достигнуть естественных границ на Юге стало то, что она «осуществила национальные чаяния».[47] Надо заметить, что в работах иностранных авторов, занимавшихся разработками русской истории периода XVIII в., за Екатериной II прочно утвердился эпитет «Великая». К числу таких ученых относится и известная исследовательница России, профессор Лондонского университета Исабель де Мадариага. В фундаментальной монографии Мадариага представила широкую панораму исторических процессов, происходивших в России в царствование Екатерины II.[48]
Заслугой этой исследовательницы стал проведенный всесторонний анализ реформаторской деятельности Екатерины в законодательной, судебно-правовой и других областях. Тем не менее, приходится констатировать, что в ее труде вопросы военно-морской политики, в силу особой специфики, освещены крайне скупо. Более того, Мадариага допустила ряд явных неточностей, например, когда писала о том, что адмирал С.К. Грейг «погиб в сражении 1788 г.», имея в виду, очевидно, Гогландское сражение 6 июля 1788 г.[49] На самом деле Грейг не погиб в сражении, а умер 15 октября 1788 г. на борту своего флагманского корабля «Ростислав». В рассуждениях по «греческому вопросу» Мадариага придерживается взглядов Е.В. Тарле.[50]
Различные внешнеполитические сюжеты царствования Екатерины II вот уже на протяжении более двух столетий привлекают внимание отечественных и зарубежных ученых. Взаимоотношениям России со странами Северной и Центральной Европы посвящено множество исторических исследований и монографий как общего характера (рассматривание международных связей России в XVIII столетии), так и специальных работ тематической направленности, например, развитию двусторонних отношений Петербурга с отдельными европейскими государствами.[51]
Общие вопросы внешней политики России в период правления Екатерины II нашли отражение в современном издании «История внешней политики России. XVIII век», подготовленным Институтом Российской Истории РАН, в «Очерках истории Министерства Иностранных Дел России», в работах Н.С. Киняпиной и Е.И. Дружининой, а также в ряде работ зарубежных авторов- Барбары Джелавич, Д. Клейтона, М. Андерсона и в коллективной монографии ученых из США и России.[52] Тем не менее историографическая ситуация показывает, что серьезных научных работ по проблемам внешнеполитической жизни России 1760-х-1780х гг. именно в проблемном разрезе ее морской политики фактически не существует.
В 2006 г. вышла в свет монография автора диссертации «100-пушечные корабли типа "Victory" в русско-шведской и наполеоновских войнах», где впервые на основе большого количества источников была представлена наиболее полная версия русско-шведской войны 1788-1790 гг.[53] В научный оборот было введено множество непубликовавшихся ранее архивных документов и, следовательно, произошло значительное расширение источниковой базы. Это позволило приблизиться к более точному и целостному воссозданию российской исторической действительности 1780-х годов, а также пересмотреть укоренившиеся в отечественной исторической науке взгляды как на отдельные сюжеты, так и на некоторые персоналии.
Современные исследователи обходили вниманием русско-шведскую войну 1788-1790 гг. Вероятно, это происходило прежде всего потому, что для полного анализа военно-политической обстановки и боевых операций флотов был необходим максимальный объем информации, без которого остальные сведения и факты оставались отрывочными и бездоказательными. Серьезным исследованием по этой теме остается труд историка второй половины XIX в. В.Ф. Головачева.[54]
Достоинством его работы можно назвать обилие фактического материала, почерпнутого автором из архивохранилищ Петербурга и Москвы. Однако как заметил сам Головачев, при всем многообразии представленных им сюжетов он изложил лишь «очевидные факты», но в то же время почти совсем не касался вопросов стратегии.[55] К этому можно добавить, что автор почти не затрагивал проблему войны в русле внешнеполитической жизни Российского государства и не предпринял попытки проведения глубокого анализа ситуаций в этом аспекте.
Войну россиян со шведами не обошли вниманием и некоторые западные авторы начала XX в. Британский исследователь Р.Ч. Андерсон (R.Ch. Anderson) при освещении некоторых эпизодов боевых действий российского флота лишь повторил версию В.Ф. Головачева.[56] Это произошло по причине того, что указанная работа Головачева была единственным трудом, оказавшимся в распоряжении этого историка. Вместе с тем, нельзя не отметить целого ряда положительных сторон, привнесенных Андерсоном в свою книгу. Следует высоко оценить результаты его серьезных научных исследований в частных и государственных архивах Стокгольма, работу с текстами донесений командующего шведским флотом герцога Карла Зюдерманландского королю Густаву III (однако, без критического анализа), приведение выдержек из публикаций в шведских периодических изданиях. Введение Р.Ч. Андерсоном в научный оборот этих и других источников позволило сопоставить официальную российскую и шведскую версии крупных морских сражений и их итоги. Кроме того, представляли интерес и некоторые суждения Андерсона по общим итогам главных операций флота.
Особое место в шведскоязычной историографии отводилось историческим исследованиям К.-А. Юлленграната (C.A. Gyllengranat) и Дж. Манкеля (J. Mankell).[57] В версии К.-А. Юлленграната подробно изложены два сражения той войны: Гогландское - из-за его ключевого значения и того влияния, которое оно оказало на дальнейший ход всей кампании, и заключительное, Выборгское. Остальные сражения российских эскадр со шведскими освещены сравнительно кратко.
Работа Юлленграната представляет интерес прежде всего по той причине, что он пользовался информацией, предоставленной ему непосредственными участниками боев. Из относительно современных изданий по шведской военно-морской истории следует назвать «Историю шведского флота», вышедшую в 1943 г. в Швеции.[58] Однако этот труд не является научным, выдержанным в жанре монографии - его можно отнести к категории обзорных работ, характеризующих основные этапы развития шведского флота.
Обзор историографии позволил прийти к выводу: Балтийский флот в период царствования императрицы Екатерины II во всех его аспектах не являлся предметом комплексного исследования в отечественной и зарубежной исторической науке. Анализ исторических трудов и монографий позволил заключить, что проблема, избранная для исследования, требовала по крайней мере двух вещей - это дальнейшей глубокой и серьезной научной разработки с привлечением множества документальных материалов из отечественных архивов, и переосмысления некоторых исторических фактов, событий и характеристик военных деятелей.
Вторая глава - «Реформы Екатерины II в области морской администрации» состоит из трех параграфов. В ней проанализированы основные направления и особенности развития Балтийского флота (БФ) в период глобального реформирования всей вертикали военно-морского ведомства России в 1760-е годы. В параграфе первом «Новые принципы внешнеполитического курса России и ее место в системе международных отношений» подчеркивается, что развитие флота невозможно рассматривать без учета внешнеполитических реалий по причине неразрывной связи понятия боеспособности флота с принципами безопасности империи. Императрица четко осознавала, что достойное место, которое Россия могла занять на международной арене наряду с ведущими европейскими державами, напрямую зависело от трех факторов - мощных военно-морских сил, достаточных финансовых ресурсов и способности проводить самостоятельную внешнюю политику. Только при наличии этих важнейших компонентов Российское государство могло стать полноправным участником общеевропейского процесса и определять собственную позицию по отношению к различным военно-политическим альянсам.
Диссертант приходит к выводу, что в области внешней политики Екатерина II с первых дней своего царствования руководствовалась исключительно национальными и государственными интересами. Это решительный отказ от продолжения тяжелой Семилетней войны, временное невступление в коалиционные блоки и необходимость заняться внутренним обустройством империи. Целесообразность и прагматичность во всех внешнеполитических делах, включая выбор друзей и союзников - вот суть внешней политики Екатерины II в 1760-е гг. Отмечается, что в тот период Россия приобрела политический вес и авторитет среди ведущих государств Северной и Центральной Европы и закрепила за собой статус независимой державы, следовавшей собственным курсом развития.
Во втором параграфе «Финансово-экономическая политика кабинета Екатерины II. Проблемы финансирования флота» излагаются действия правительства по укреплению финансов и централизации доходов. Императрица понимала, что реальное благополучие государства, его безопасность и оборонная мощь всегда зиждились на прочной финансовой основе, без которой реформирование военно-морских сил и тем более их качественное улучшение были невозможны. Поэтому прежде, чем приступать к масштабным преобразованиям в области морской администрации, ее кабинет рассмотрел вопросы, связанные с состоянием денежных ресурсов России, наметил пути увеличения прямых и косвенных налогов и покрытия государственного дефицита.
Главные силы правительство направило на стабильное поступление доходов в бюджет и четко обозначило источники финансирования флота. Соискатель отмечает, что целенаправленная политика Екатерины II по упорядочению финансов сопровождалась и неудачными попытками в этой области, равно как и колоссальными внебюджетными расходами. Это не могло не сказаться негативным образом на проблеме финансирования Морского ведомства.
В третьем параграфе «Основные направления и особенности развития флота в период реформирования морской администрации» проанализированы важнейшие преобразования по военно-морской части. Поставив цель добиться комплектного, сбалансированного флота, Екатерина II исходила из того, что флоту требовались опытные кадры, подготовку которых можно было осуществить лишь в ведущих морских державах. Ею был подписан указ о стажировке в Англии 20 офицеров. Далее последовали действия, направленные на восполнение судового состава флота и повышение боевых возможностей кораблей.
Диссертант приходит к выводу, что на начальном этапе царствования Екатерины II не приходилось говорить ни о достаточном количественном составе БФ, ни об усиленном кораблестроении. Ядро флота составляли линейные корабли 66пушечного ранга.
Одновременно проводились реконструкция и оборудование военных портов. Правительство решило вкладывать средства в развитие трех портов - Архангельского, Санкт-Петербургского и Кронштадтского (последнего как главной базы БФ). Отмечается, что по ряду причин на практике система базирования флота не была доведена до логического завершения. Не были также приняты меры по обеспечению обороны балтийских портов и гаваней, таких как Ревельский и Балтийский порты. В случае открытия боевой кампании оперативное развертывание кораблей, тактическое взаимодействие флота и войск, срочный ремонт судов и быстрое пополнение запасов обеспечили бы России преимущество на море. Но этого не произошло. В дальнейшем эти и другие причины негативно отразились на боеготовности флота в начальный период русско-шведской войны 1788-1790 гг.
В ходе реформ административного аппарата Морского ведомства России произошли изменения в центральном управлении флотом и составе морских сил на Балтике. Вместо прежних одиннадцати контор (при Петре I), Адмиралтейств-коллегия стала состоять из пяти экспедиций. Во главе их стояли соответствующие генералы, функции и обязанности которых изложены в диссертации. Морское ведомство приняло долговременную программу по капитальной застройке Кронштадта, развитию его инфраструктуры и материально-технической базы.
Согласно принятой в 1764 г. военно-морской доктрине России, потенциальными противниками России на море признавались Швеция и Дания. Особенностью доктрины (оборонительной) стало постановление о разделении комплекта кораблей по мирному и военному положениям. В истории существования русского флота это было важным нововведением.
Соискатель подводит главные итоги: 1764-1768 гг. явились важным качественным этапом на пути дальнейшего развития военно-морских сил России. Впервые при Екатерине II в законодательном порядке произошла логичная «привязка» судостроительной программы с ее финансовым обеспечением к принципам национальной безопасности и идеям морской политики. Началось упорядочение финансирования флота с выделением сверхбюджетной суммы для экстренного кораблестроения и судоремонта на случай открытия военной кампании. Происходило развитие и творческое обогащение русской кораблестроительной школы, фундамент которой был заложен Петром I. Екатерина II продолжила традицию Петра нанимать на службу английских корабельных мастеров. Из Англии стали приглашать и морских офицеров.
Третья глава «Первая Архипелагская экспедиция русского флота», состоящая из трех параграфов, посвящена Первой экспедиции кораблей Балтийского флота в Средиземное и Эгейское моря. В первом параграфе «Подготовка Балтийских эскадр к переходу в Средиземное море. Цели и задачи экспедиции» рассмотрено несколько сюжетных линий, связанных с подготовкой экспедиции - от организационно-хозяйственных до финансово-экономических, дипломатических и военно-политических.
После объявления Турцией войны России в 1768 г. на первом заседании Совета при Высочайшем Дворе был разработан план ведения боевых операций на суше, выработана внешнеполитическая линия по отношению к другим державам и обозначены стратегические цели войны. Важным итогом заседания стало постановление о ведении войны наступательной, об освобождении подвластных Порте христиан, об утверждении России на берегах Азовского и Черного морей и открытии свободного торгового мореплавания в средиземноморском регионе. Соотвественно, произошло изменение доктрины, а место Швеции и Дании заняла Турция.
Диссертант установила, что первым мысль об отправке эскадры на острова греческого Архипелага подал Григорий Орлов, а его брат Алексей, находившийся в Италии, должен был служить проводником этих идей. А.Г. Орлов был извещен о плане кабинета исключительно постфактум. Ему было предписано убеждать христиан-подданных Турции объединять силы, браться за оружие и начинать восстание. Подчеркивается, что военно-морской флот становился непосредственным инструментом в реализации глубоких стратегических замыслов правительства в области военно-политических разработок. Задача флота состояла в том, чтобы затруднять противнику оперировать на морских коммуникациях и наносить ему военно-экономический урон. Отправка флота в Эгейское море резко снижало шансы турецкой армии действовать успешно на сухопутных направлениях.
В Петербурге не учли сил и возможностей турецких военно-морских сил, которые были достаточно сильны, а флот полностью господствовал в водах Архипелага. Значительное преимущество Турции заключалось и в ее контроле над Проливами, когда осуществлять переброску флота от Константинополя в Средиземное море и в Архипелаг было намного легче, чем русским эскадрам подойти туда, огибая Европу. Задумывая диверсионную акцию, императрица и братья Орловы исходили из предположения о перманентности восстаний «островных» греков, когда с приходом российских кораблей в Архипелаге начнутся массовые выступления христианских народов против османского владычества. Но их политический расчет в отношении греческого населения островной части Эгейского моря не оправдался.
При освещении дипломатической стороны подготовки и проведения экспедиции диссертант рассматривает отношения кабинета Екатерины II с союзной Данией на предмет противостояния агрессивно настроенной Швеции, и с Англией на предмет оказания помощи балтийским эскадрам в британских портах и сдерживания Франции от попыток разгрома русского флота в Средиземном море.
Отмечается, что в царствование Екатерины II Россия впервые прибегла к кредиту. Колоссальные расходы, связанные с предстоявшей отправкой флота, подвели императрицу к мысли запастись «фондами» заграницей. Первый внешний заем был заключен с голландскими банкирскими домами сроком на 10 лет. По мере того, как внешняя политика Екатерины II становилась все более активной не только на северо-западе, но и в средиземноморском регионе, увеличивались ассигнования на армию и флот.
Во втором параграфе «Значение боевых действий флота в 1770 г.» рассматриваются действия флота в водах Эгейского моря. Вначале в качестве основной ударной силы против турок предполагалось задействовать греков, населявших полуостров Майну и Морею. Такой «боевой материал», в силу своей воинственности, казался А.Г. Орлову хорошим орудием для исполнения предписаний императрицы. В работах советских историков в качестве решающих фигурирует фраза С.К. Грейга, когда он говорил о том, что «майноты были в восхищении от прибытия флота». Это свидетельство очевидца было принято за основу для того, чтобы сделать главные выводы о позиции греков.
Однако расчет императрицы и братьев Г.Г. и А.Г. Орловых не оправдался. Печальные последствия сухопутных операций в Морее привели к тому, что, что русские военно-морские силы не смогли удержать турецкие крепости в Морее. Турки же основательно подготовились к обороне своих архипелагских форпостов, Проливов и Константинополя. Автор обнаружила свидетельства, что для защиты Дарданелл и столицы Турция выставила 40 военных кораблей разных рангов и 150 малых судов. Это внесло изменение в концепцию «захвата Дарданелл» русским флотом.
Диссертант делает вывод, что еще не настало время бурного подъема национального самосознания на Балканах, духовного роста большей части населения Греции и его стремления к объединению сил для достижения свободы. Приход российского флота в Морею несомненно послужил катализатором для активизации антитурецкой деятельности греков, начальные ростки которой слабо проявились в первых боях. Однако отсутствие у них военно-политической организации, дисциплины, единого лидера и теоретической подготовки привели к неудачному окончанию морейской экспедиции. Не уничтожив полностью сухопутные силы противника и не получив господства на море, А.Г. Орлов вынужден был кардинально менять планы операций.
Главные выводы соискателя следующие: 1. после Чесменского сражения массового вступления островных греков в подданство императрицы Екатерины II, а греческих волонтеров в русский флот не было; 2. нельзя ставить знака равенства между понятиями «преимущество на море» и «господство во всем Архипелаге», включая сушу. Получив преимущество в водах Эгейского моря, русские военно-морские силы не достигли полного господства во всем Архипелаге - в руках Оттоманской Порты оставались крупнейшие и стратегически важные острова Родос, Кандия, Негропонт, Лемнос, Тенедос, полуостров Морея и другие. На этих островах имелись укрепленные и оснащенные форты с сильными гарнизонами и продолжалось военное кораблестроение. В некоторые крепости по суше турки могли доставлять боеприпасы и продовольствие, а их многотысячная конница зачастую играла решающую роль в бою.
В третьем параграфе «Система базирования российских военно-морских сил и операции в греческом Архипелаге» рассматриваются вопросы создания маневренной базы флота, организации регулярной крейсерской службы кораблей на главных морских коммуникациях, блокада Дарданелл и десантные операции на суше при поддержке флота. Основная задача флота заключалась в том, чтобы не допустить прорыва турецкого флота из Дарданелл и поставок подкрепления в турецкие крепости.
Ни в одном из архивных документов автор не обнаружила сведений о том, что после уничтожения турецкого флота под Чесмой к российским силам присоединялись многочисленные греческие отряды. Не происходило ни организованного восстания, ни локальных выступлений местного населения против османского господства. Вместе с русскими эффективно действовали албанцы. Автор сделала вывод о несостоятельности утверждения о совместной борьбе многочисленных греческих добровольцев с россиянами на море против общего противника.
Диссертант отмечает, что после Чесменской победы и начале блокады Дарданелл русское командование надеялось, что греческое население островов прекратит все торговые связи с турками и поддержит систему блокадных мер против общего противника. Однако этот расчет не оправдался. За длительное время нахождения под властью Османской империи некоторые слои местного населения приспособились к присутствию на их островах и землях представителей другой нации. Большинство греков предпочитали с турками не воевать, а торговать, и даже приход русского флота не заставил их отказаться от своего промысла.
Соискатель приходит к выводам: 1. в ходе военно-морских операций 1770 г. Турции был нанесен огромный материальный и экономический урон. 2. Доминирующая идея о всеобщем выступлении против Турции подвластных ей христианских народов трансформировалась в более простые формы. Кабинет Екатерины II принял к сведению предложение А.Г. Орлова с главным тезисом о том, что с турками выгоднее торговать, чем воевать, а на военную силу греков полагаться нельзя. 3. Алексей Орлов предложил отказаться от продолжения войны в водах Архипелага во-первых, из-за огромных расходов на содержание предполагаемой средиземноморской базы, которые будут превышать выгоды от развития черноморской торговли с Портой, а во-вторых – из-за острой нехватки кораблей и личного состава.
В четвертом параграфе «Военно-стратегические планы России и задачи флота в 1772-1774 гг.» излагается внутриполитическая ситуация в стране, рассматриваются перипетии внешней политики кабинета Екатерины II в условиях продолжающейся войны с Турцией, анализируются военные планы России, условно названные диссертантом «Босфорские экспедиции». Подчеркивается, что в эти годы в Петербурге прорабатывали варианты походов флота и войск к Константинополю с целью оказания давления на Порту и вынудить ее пойти на подписание мира. При этом планов захвата турецкой столицы не существовало. Но эти разработки оказались невыполнимыми из-за невозможности снять войска с сухопутных театров и отсутствия флота на Черном море. Прорыв флота из Эгейского моря через Дарданеллы был невозможен.
Турция при поддержке Алжира и Туниса готовила нападение на базу русского флота на острове Парос. Военно-политическая обстановка в Архипелаге обострилась из-за нарушений французскими купцами правил торговли с Турцией и несоблюдения блокадных мер, введенных русским командованием. Осложнение дипломатических отношений с Францией грозило перерасти в войну на море, но благодаря позиции Англии этого не произошло.
России вести войну становилось все труднее как из-за колоссальных финансовых затрат, так и по причине трудностей, связанных с рекрутскими наборами. Правительство предпринимало меры и по обороне Балтики. Интенсивное судостроение позволило иметь там комплект кораблей по мирному времени, то есть 32. Основной оставалась проблема укомплектования судов флотскими командами.
Диссертант отмечает, что русскому командованию в Греции не оставалось ничего другого, как выбрать тактику рейдовых набегов на турецкие крепости на островах и анатолийском побережье, и высаживать десантные войска с целью уничтожения тыловых баз противника (складов, магазинов, арсеналов, стапелей). Ситуация в Эгейском море грозила перерасти в патовую, когда достигнутый русским флотом перевес в ходе боевых действий оборачивался подкреплением сил противника во время перемирия. К концу 1773 г. сухопутных войск оставалось всего 800 человек, кораблей - 15, из которых часть была признана непригодными к дальнейшей службе. Лучшим выходом из создавшегося положения оставалось полное прекращение военных действий и подписание мира с Турцией. Главной стратегической целью правительства Екатерины II оставалось сохранение военно-политического престижа России, заработанного в результате одержанных побед флота в Чесменском и Патрасском сражениях.
Автор сделал выводы, что роль флота в Эгейском море оказалась велика. Но при этом нельзя заявлять о полном и безраздельном господстве его в водах Эгейского моря после крупных морских сражений - правомерно лишь говорить о контроле россиян над конкретными географическими районами. По условиям Кучук-Кайнарджийского мира Россия потеряла контроль над всеми островами в Греции и отказалась от намерения владеть одним из островов в качестве опорной базы для развития средиземноморской торговли. Но этот мир дал другие приобретения - территориальные, в том числе выход к Черному морю, и торговые, за счет чего Россия решила часть своих геополитических проблем.
Четвертая глава «Балтийский флот в 1775 - 1790 гг.» посвящена изучению вопросов состояния военно-морских сил России после завершения экспедиции в Эгейское море. В первом параграфе «Морская политика России и строительство флота в период между двумя войнами» проанализированы основные направления морской политики России в 1779-1787 гг. и особенности развития БФ. Отмечается, что Кронштадт стал главной судоремонтной базой, а строительство его пртовой инфраструктуры и материально-технической базы продолжалось вплоть до начала русско-шведской войны в 1788 г. Постройка судов в Архангельске компенсировала архипелагские потери - число линейных кораблей и фрегатов было доведено до комплекта.
В 1781-1782 гг. наступил переломный этап. По примеру ведущих морских держав Екатерина II возобновила строительство на Балтике самых мощных линейных кораблей 1 ранга-100-пушечных. В XVIII в. наличие таких судов в составе флота возводило государство в ранг сильнейшей морской державы, каковыми являлись Англия, Франция и Испания.
При анализе причин, способствующих провозглашению Россией политики «Вооруженного морского нейтралитета», соискатель подчеркивает, что во время войны за независимость североамериканских колоний Екатерина II не стала оказывать помощь английскому королю Георгу III, что в дальнейшем послужило причиной серьезных осложнений между двумя государствами. Положение усугубилось отказом императрицы подписать с Великобританией союзный договор в то время, когда Англия остро нуждалась в нем. Во время войн на океанских коммуникациях стали процветать пиратство и грабежи, которые наносили ущерб купеческим кораблям, в том числе российским. Это вынудило Екатерину II в 1780 г. обратиться к державам с особой декларацией о защите прав нейтральной торговли, что в Лондоне восприняли как образование вооруженной коалиции против английской нации и государства.
Диссертант пришла к выводу о двойственном характере такой политики. С одной стороны, Россия укрепила своии позиции на международной арене и достигла безопасного торгового мореплавания, но с другой, фактически одна несла огромные финансовые расходы. В отличие от балтийской средиземноморская торговля тогда еще не была развита, поэтому от «нейтралитета» выиграла шведская, ганзейская, датская, прусская и португальская торговля, чем торговля самой Российской империи.
Во втором параграфе «Русско-шведские отношения в 1760-е-1780-е гг.» рассматривается спектр отношений Петербурга со Швецией и анализируются причины войны. Отмечается, что шведский король Густав III вынашивал план войны с Россией начиная с вступления на престол в 1772 г. Он намеревался вернуть все территории, потерянные шведами за время предыдущих войн, включая крепости в Финляндии. Швеция усиленно наращивала свой военный потенциал, о чем было хорошо известно в Зимнем дворце. Основная задача России состояла в сохранении на Балтике status quo, а российская дипломатия в Стокгольме проводила большую работу по сдерживанию Швеции от развязывания войны.
В 1783 г. Россия провела акцию по присоединению Крыма. В ответ последовала резко отрицательная реакция Оттоманской Порты, что дало веский повод кабинету Екатерины II подумать о теоретических разработках в области глубокой стратегии. Планы похода к турецкой столице, обсуждавшиеся в 1772 и 1773 гг., переросли в планы захвата Черноморских Проливов, и в Петербурге готовились ко Второй Архипелагской экспедиции. Но Швеция без объявления войны начала военные действия, сорвав тем самым замыслы России. Диссертант акцентирует внимание на том, что тесное родство между Екатериной II и шведским королем Густавом III не остановило последнего от нападения на Россию, а его выгодные финансовые сделки с французским королем Людовиком XVI, голландскими, гамбургскими банкирами и турецким султаном лишь помогли остановить средиземноморский поход русского флота.
В третьем параграфе «Русско-шведская война 1788-1790 гг. Операции на море» проанализированы крупные сражения корабельных эскадр противоборствующих сторон и раскрыты меры русского правительства по созданию системы государственной обороны. В результате внезапного нападения шведов произошло изменение военно-стратегических планов России. Часть сил осталась на Балтике, а одна эскадра, в составе которой находилось три 100-пушечных корабля, вышла к Копенгагену, чтобы далее следовать в Средиземное море. Это был крупный стратегический просчет Екатерины II и ее сотрудников.
Петербургу стало ясно, что вести боевые действия совместно с союзной Данией оказалось невозможно из-за сильного дипломатического давления на нее со стороны Англии и Пруссии. В ведении военных действий на двух театрах (со Швецией и с Турцией) Россия осталась фактически без союзников. На начальном этапе войны флоту ставились задачи наступательного характера. Главнокомандующим был назначен адмирал С.К. Грейг. Военные планы кабинета Екатерины II сводились к разгрому шведов на море, нападению на военно-морскую базу противника, разрушению его портов, пресечению торговли и ликвидации тыловых баз. Одновременно принимались срочные меры по обороне столицы и Кронштадта.
Диссертант отмечает большое значение первого сражения - Гогландского по причине срыва первоначального плана войны Густава III и недостижении шведами господства на море. В то же время Россия не реализовала своих военных разработок в отношении нападения на шведские порты и базы, а война на море вместо наступательной стала оборонительной. В 1789 гг. положение России ухудшилось. Возросли дефицит бюджета и внешние долги, раздавались угрозы со стороны Англии, где из-за политики «Вооруженного нейтралитета» росла ненависть к России и звучали призывы выслать на Балтику свой флот для совместных операций со шведским. Большую роль в предотвращении конфликта сыграл российский дипломат в Лондоне С.Р. Воронцов.
После смерти адмирала С.К. Грейга главнокомандующим флотом стал адмирал В.Я. Чичагов. В его распоряжении оказалась мощная боевая сила - 20 линейных кораблей. После Гогландского сражения во флоте наблюдался подъем боевого и морального духа личного состава, а правительство несмотря на сложную ситуацию осуществляло целевое финансирование, направленное на снабжение флота продовольствием и артиллерийским вооружением. В то же время в шведских портах свирепствовали болезни, а матросы несли службу неохотно и с принуждением. Адмирал В.Я. Чичагов, к сожалению, не учел эти важные обстоятельства. Проигранное им Эландское сражение и дальнейшие пассивные действия вызвали разбирательство в Совете и недовольство императрицы. Корабельный флот ограничился плаванием в водах Финского залива и несением боевого дежурства у входа в залив.
В 1790 г. главнокомандующий флотом, располагая значительной ударной силой - 27 кораблями с хорошими боевыми возможностями (из них семь 100-пушечных), не реализовал свои преимущества. Доказательством тому служат два крупных сражения - Красногорское и Выборгское. В Красногорском адмирал В.Я. Чичагов участия не принял и не оказал поддержки эскадре вице-адмирала А.И. Круза, которая в течение двух суток вела с противником тяжелые бои. Им была упущена возможность объединенными эскадрами окончательно разбить шведский флот и приблизить заключение мира на выгодных для России условиях.
Итоговое Выборгское сражение решило исход войны. В нем приняла участие незначительная часть Балтийского флота - 9 линейных кораблей. Боевое ядро и основная ударная сила флота - корабли 100-пушечного ранга не были участниками последнего и решающего сражения на море россиян со шведами. Шведский корабельный и гребной флоты осуществили прорыв из Выборгской губы и беспрепятственно ушли к своим портам.
По условиям мирного договора со Швецией, подписанного 3 (14) августа 1790 г., на Балтике подтверждались довоенные границы. Диссертант заключает, что это была единственная из всех русско-шведских войн, которая не принесла России ни территориальных, ни контрибуционных приобретений. Адмирал В.Я. Чичагов не израсходовал весь боевой потенциал флота, война на море не приняла наступательного характера, а шведский флот не был полностью уничтожен или в большей своей части разбит в морском сражении.
В заключении подводятся итоги исследования. Развитие военно-морских сил на Балтике и совершенствование такого важного института как военно-морской флот определялись основными национальными интересами государства - экономическими, военно-стратегическими, геополитическими и вопросами обороны морских границ. Екатерина II, вступив на российский престол, осознавала острую необходимость для своей империи мощного флота. Стало ясно, что стремительное вхождение России в «концерт» ведущих государств Европы выдвинуло, с одной стороны, потребность упрочить ее престиж на европейской арене, а с другой - решать проблемы обеспечения безопасности своих границ.
Четко осознавая неразрывную связь между боеспособностью флота и безопасностью империи, вектор проводимой внешней политики Екатерина II направляла на прагматичный выбор нужных России блоков и союзов, с помощью которых можно было реализовывать намеченные цели. Обладание военно-морскими силами и использование ресурсов флота значительно облегчало выполнение этой задачи.
В зависимости от задач внешней политики менялись и задачи судостроительной политики. В этом четко прослеживалось два этапа. В 1760-е годы правительство руководствовалось концепцией возрождения флота и тенденцией к наращиванию темпов строительства судов. На том этапе решение императрицы заняться внутренним обустройством империи и возрождением морских сил было как нельзя верное и рациональное. Принятая Россией в 1764 г. военно-морская доктрина закрепила это направление и провозгласила курс на выравнивание количественного и качественного состава флота со своими соседями на Балтике - Данией и Швецией. При этом учитывалась исходившая от Швеции потенциальная военная опасность, что соответственно суживало границы собственных геополитических интересов до Балтийского региона. В целом функции флота сводились к обороне морских границ на севере и западе.
Понимая, что без целевых финансовых вложений во флот будет невозможно его поступательное развитие, правительство разработало программу централизации доходов и своевременного их поступления в казну. Были намечены пути стабилизации положения с денежными ресурсами страны. Жесткая система экономических мер, пересмотр таможенно-протекционистской политики и осуществление мероприятий по улучшению положения с финансами способствовали увеличению поступлений доходов в государственный бюджет. В то же время целенаправленная политика Екатерины II по упорядочению финансов сопровождалась и неудачными попытками в этой области, равно как и колоссальными внебюджетными расходами. Это не могло не сказаться негативным образом на проблеме финансирования Морского ведомства.
Наряду с восполнением судового состава Балтийского флота и повышением боевых возможностей кораблей, значительное внимание уделялось его материально-технической базе с наличием полноценной инфраструктуры. Ядром флота при этом оставались линейные корабли 66-пушечного ранга. Происходило интенсивное оборудование и оснащение верфей как в главной базе флота Кронштадте, так и столичной Адмиралтейской верфи. Реорганизация и реформирование вертикали аппарата Морского ведомства привели к отлаженному функционированию всех структурных звеньев морской администрации и управления портами. Сформировавшаяся в начале правления Екатерины II система морской администрации и основные принципы ее управления оставались до воцарения Александра I и образования в России министерств.
Переход кораблей Балтийского флота в Средиземное море в 1769 г. вызвал новый виток активного участия России в международных делах. Пути решения задач внешней политики, в частности Восточного вопроса, очертили прагматичный выбор Екатерины II друзей и союзников. Скрещивание интересов держав в двух важнейших регионах - балтийском и средиземноморском предопределило их расстановку в коалициях и блоках: Россия, Пруссия, Англия и Дания с одной стороны, и Турция, Франция, Австрия и Швеция с другой. После уничтожения главных сил турецкого флота в Чесменском сражении российский флот получил преимущество в водах Эгейского моря. Однако укоренившиеся в историографии тезисы о массовом вступлении островных греков в подданство императрицы Екатерины II, а греческих волонтеров в русский флот, равно как и выводы о подъеме национально-освободительной борьбы греков не подтвердились документально.
Соответственно, произошел пересмотр и традиционной концепции «греческого проекта». Неготовность островных греков к всеобщему выступлению против своих поработителей-турок и отсутствие с их стороны поддержки россиянам вынудило кабинет Екатерины отказаться на том этапе от реализации «греческого проекта». В 1771 г. доминирующая во внешнеполитическом курсе России идея о всеобщем выступлении против Турции подвластных ей христианских народов трансформировалась в более простые формы. Кабинет Екатерины II согласился с главным тезисом главнокомандующего военно-морскими силами в Архипелаге А.Г. Орлова, что с турками выгоднее торговать, чем воевать, а на военную силу греков рассчитывать и полагаться нельзя. Очевидным стало и то, что в 1770-е гг. у России не существовало планов захвата столицы Османской империи и нанесения по ней удара. Детальные и стратегически глубоко продуманные разработки экспедиции флота и войск к Дарданеллам возникли примерно десятилетие спустя после окончания русско-турецкой войны 1768-1774 гг.
Присутствие российских военно-морских сил в Эгейском море явилось важной вехой в жизни Российской империи. Достижение ряда геополитических целей и закрепление за собой статуса морской державы на рубеже 1770-х годов выдвинуло Россию в число претендентов на роль гегемона. Зачастую она стала оказывать решающее воздействие на расстановку сил в европейском «концерте» и на общее развитие международных отношений в Европе.
В начале 1780-х годов наступил качественно новый этап в развитии военно-морского флота на Балтике. В процессе динамичного и поступательного прогресса всех его структурных подразделений происходило и формирование морской политики России как великодержавной, ориентированной на сохранение завоеванных позиций в системе внешнеполитических связей. С принятием новой судостроительной программы, стрежневой осью которой стало возобновление строительства на балтийских верфях самых мощных боевых кораблей 100-пушечного ранга, произошло и изменение военно-стратегических концепций кабинета Екатерины II.
Также как и на первом, на втором этапе наблюдалась политика стабильного финансирования флота и смежных отраслей. Однако как показал анализ боевых операций на балтийском театре в ходе русско-шведской войны 17881790 гг., наличие сильного флота еще не обеспечивало автоматический успех и перелом в военной кампании. Для достижения эффективного результата в бою и окончательного успеха был необходим способный флотоводец, который обладал бы по меньшей мере тремя важными качествами - мыслил глубоко стратегически, хорошо владел искусством морской тактики в сражениях корабельных эскадр и отличался предприимчивостью в бою. Отсутствие этих качеств у главнокомандующего флотом адмирала В.Я. Чичагова повлекло за собой такие последствия как неполучение Россией господства на море, то есть стратегических перспектив, и невыгодные условия мира со Швецией.
В целом же можно утверждать, что Балтийский флот как вид вооруженных сил империи успешно решил стоявшие перед ним оперативные и стратегические задачи на обоих морских театрах - балтийском и средиземноморском. На протяжении всего царствования Екатерины II ее воззрения на роль военно-морского флота в общей системе самодержавной монархии зиждились на твердых убеждениях в его центральном положении в этой иерархии. Опора престола, гарантия безопасности империи, залог торговой и экономической стабильности, престиж нации - вот ее основные постулаты о выпестованной ею военно-морской силе, особо заслуживающей, по ее словам, «Нашу монаршую милость».
По теме диссертационного исследования опубликовано 25 работ
общим объемом 130 п.л., в том числе:
Публикации в изданиях, включенных в Перечень ведущих рецензируемых
журналов и изданий, рекомендуемых ВАК:
1. Гребенщикова, Г.А. Екатерина II и развитие военно-морского флота России /Г.А. Гребенщикова // Вопросы истории. – 2005. – № 4. – С. 150-156. – 0,7 п.л.
2. Гребенщикова, Г.А. Судьба 120-пушечного корабля «Двенадцать Апостолов» / Г.А. Гребенщикова // Военно-исторический журнал. – 2005. – № 7. – С. 1-2 – 0,1 п.л.
3. Гребенщикова, Г.А. Султан решился предаться покровительству России / Г.А. Гребенщикова // Военно-исторический журнал. – 2005. – № 7. – С. 59 - 66. – 1,3 п.л.
4. Гребенщикова, Г.А. Оправдывающий свою дерзость редким знанием морского дела/ Г.А. Гребенщикова // Военно-исторический журнал. – 2005. – № 9. – С. 57 - 63 – 1,2 п.л.
5. Гребенщикова, Г.А. Российские военно-морские силы в Эгейском море в 1770-1774 гг. /Г.А. Гребенщикова // Вопросы истории. – 2007. – № 2. – 117-130 – 2 п.л.
6. Гребенщикова, Г.А. Александр Андреевич Безбородко /Г.А. Гребенщикова// Вопросы истории. – 2007. – № 5. – С. 34 - 49 – 2 п.л.
7. Гребенщикова, Г.А. Вооруженный нейтралитет Екатерины II: причины и следствия / Г.А. Гребенщикова // Военно-исторический журнал. – 2007. – № 4. – С. 30-34 –0,5 п.л.
8. Гребенщикова, Г.А. Проблема сохранности корабельного леса в XVIII в. /Г.А. Гребенщикова // Вопросы истории. – 2007. – № 12. – 0,7 п.л.
Монографии:
9. Гребенщикова, Г.А. 100-пушечные корабли типа «Victory» в русско-шведской и
наполеоновских войнах. – СПб.: Остров. 2006. – 400 с. – 49 п.л.
- Гребенщикова, Г.А. Балтийский флот в период правления Екатерины II. – СПб.: Наука – 2007. – 752 с. – 47,5 п.л.
Главы и разделы в коллективных монографиях, брошюры:
11. Гребенщикова, Г.А. Черноморский флот перед Крымской войной: геополитика и стратегия. – СПб.: ЛЕКО, 2003. – 77 с. – 4 п.л.
12. Гребенщикова, Г.А. 120-пушечный корабль «Двенадцать Апостолов». – М.: Техника-молодежи, 2003. – 108 с. – 8 п.л.
13. Гребенщикова, Г.А. Военный судоремонт в России в эпоху расцвета парусного флота. 17621855 // История отечественного военного судоремонта. От доковых адмиралтейств к морским заводам. Т. 1. – СПб.: Гангут, 2004. – С. 35-89 – 5 п.л.
14. Гребенщикова, Г.А. Главное Адмиралтейство России. 1704-1861 // Адмиралтейские верфи. Опыт трех столетий. 1704 - 2004. / Отв. ред. д.т.н., проф. В.Л. Александров – СПб.: Гангут, 2004. – С. 11-33 – 3 п.л.
Основные статьи, рецензии, материалы конференций:
15. Гребенщикова, Г.А. Адмирал С.К. Грейг - путь к признанию / Г.А. Гребенщикова // Гангут. – 2002. – № 30. – С. 3-16 – 1 п.л.
16. Гребенщикова, Г.А. Шотландец на русской службе / Г.А. Гребенщикова // Россия в глобальном мире. Социально-теоретический альманах № 6. Ч. 2. – СПб.: Нестор, 2004. – С. 114-120 – 0,4 п.л.
17. Гребенщикова, Г.А. Некоторые аспекты российско-шведских отношений в 70-е - 80е гг. XVIII в. / Г.А. Гребенщикова // Клио.– 2005. – № 3 (30). – С. 112-118 – 0,7 п.л.
18. Гребенщикова, Г.А. «Ростислав» или «Европа»? К вопросу об историческом наследии российских раритетов / Г.А. Гребенщикова // Российская библиотечная ассоциация. – http: www.rba.ru. – 0,3 п.л.
19. Гребенщикова, Г.А. Вклад адмирала С.К. Грейга (1735-1788) в развитие Балтийского флота / Г.А. Гребенщикова // Елагинские чтения. Материалы науч. конф. Вып. 2. / Под ред. д.и.н. В.С. Соболева. – СПб.: Остров, 2005. – С. 80 - 87. – 0,5 п.л.
20. Гребенщикова, Г.А. Проблема Босфорских экспедиций второй половины XVIII - первой половины XIX в. / Г.А. Гребенщикова // Новый Часовой. Русский военно-исторический журнал. – 2006. – № 17-18. – С. 27-43 – 2 п.л.
21. Гребенщикова, Г.А. Строительство военно-морского флота в первой половине XIX в. / Г.А. Гребенщикова // Труды военно-морских историч. конференций Дома ученых РАН. – СПб., 2006. – 326 - 333. – 0,5 п.л.
22. Гребенщикова, Г.А. М.П. Лазарев – участник трех кругосветных плаваний, адмирал / Г.А. Гребенщикова // Историко-культурные связи народов Тихоокеанского бассейна. Маклаевские чтения. Материалы науч. конф. Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера). / Под ред д.и.н. Е.В. Ревуненковой. – СПб.: МАЭ РАН, 2006. – С. 147-153. – 0,3 п.л.
23. Гребенщикова, Г.А. Вооруженный морской нейтралитет Екатерины II и развитие морского права / Г.А. Гребенщикова // Гангут. – 2007. – № 39-40. – 2 п.л.
24. Гребенщикова, Г.А. Андреевский флаг над древним Босфором / Г.А. Гребенщикова // Гангут. – 2007. – № 43. С. 3 - 30 – 2,5 п.л.
25. Гребенщикова, Г.А. «Victory» и российские 100-пушечные корабли / Г.А. Гребенщикова // Судостроение. – 2007. – № 3. – С. 75 - 79 – 0,5 п.л.
[1] Как известно, термин «европейский концерт» специалисты относят не ранее чем к 1815 г., то есть времени царствования Александра I и образования Священного Союза. Однако в целях более удобного изложения внешнеполитических сюжетов царствования Екатерины II диссертант применяла именно это понятие.
[2] См.: Золотарев В.А. Военная безопасность государства Российского. М., 2001. С. 6 - 7.
[3] Золотарев В.А. Военная безопасность государства Российского. С. 7.
[4] См., например: Плешаков К.В. Геополитика в свете глобальных перемен // Международная жизнь. 1993. № 3.С. 30 - 31; Геополитические факторы во внешней политике России. М., 2007.
[5] Подробнее см.: Анисимов Е.В. Самодержавие XVIII века: Право править без права // Нестор. Технология власти. Источники, исследования, историография. 2005. № 7. С. 200 - 207.
[6] Анисимов Е.В. Самодержавие XVIII века… // Нестор… 2005. № 7. С. 200.
[7] Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. Часть 1. СПб., 1910.
[8] См., например: Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 2003; Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. М., 1998. Смоленский Н.И. Теория и методология истории. М., 2007.
[9] См.: Коломийцев В.Ф. Методология истории (от источника к исследованию). М., 2001. С. 32.
[10] См.: Ковальченко И.Д. Указ. Соч. С. 157.
[11] Подробнее см.: Февр Л. Бои за историю. М., 1991.
[12] См., например: Маркова О.В. О происхождении так называемого греческого проекта (80-е годы XVIII в.). Проблемы методологии и источниковедения истории внешней политики России. Сб. научных статей. М., 1986. С. 5 – 46.
[13] См.: Лаппо-Данилевский А.С. Очерк внутренней политики императрицы Екатерины II // Историческая наука и методология истории в России XX века. К 140-летию со дня рождения академика А.С. Лаппо-Данилевского. СПб., 2003. С. 360 – 365.
[14] РГАВМФ. Ф. 212. Государственная Адмиралтейств-коллегия. Оп. 1, 4, 7; РГИА. Ф. 557. Оп. 1, 2.
[15] РГАВМФ. Ф. 172. Оп. 1; Там же. Ф. 147. Оп. 1; Там же. Ф. 227. Оп. 1.
[16] РГАВМФ. Ф. 147. Оп. 1; Там же. Ф. 212. Канцелярия 2 Отдел.
[17] Там же. Ф. 172. Оп. 1. Дела по описи с пометой «Записная книга графа Чернышева».
[18] См.: РГИА. Ф. 1146. Оп. 1. Д. 1-10.
[19] АВПРИ. Ф. 35. Оп. 35/6; Там же. Ф. 93. Оп. 93/6; Там же. Ф. 54. Оп. 1.
[20] Полное Собрание Законов Российской Империи. Т. V - XXIII. СПб., 1830. С 1737 г. все важнейшие законодательные акты, манифесты, публичные указы, книги и др. печатали в типографии, организованной при Правительствующем Сенате.
[21] Материалы для истории русского флота. Т. XI - XIV. СПб., 1886 - 1893.
[22] Записки адмирала Павла Васильевича Чичагова, первого по времени Морского Министра. М., 2002.
[23] Долгоруков Ю.В. Воспоминания: ОР РНБ. Ф. 588. М.П. Погодин. Оп. 2. № 2041; Журнал Степана Петрова сына Хметевского: ОР РНБ. Ф. 568. Пекарский П.П. № 463; Собственноручный журнал капитан командора (в последствии адмирала) С.К. Грейга в Чесменский поход. СПб., 1850.
[24] Храповицкий А.В. Дневник. Напечатан с подлинной рукописи секретаря Екатерины II. М., 1902; Грибовский А.М. Записки о Екатерине Великой. М., 1847; Записки княгини Е.Р. Дашковой. Перев. с франц. СПб., 1907; Записки княгини Е.Р. Дашковой, писанные ею самой. Перев. с англ. Лондон, 1859; Воспоминания княгини Дашковой. Лейпциг, 1876; Мемуары графини В.Н. Головиной, урожденной графини Голицыной. 1766-1821. Перев. с франц. М., 1911; Энгельгардт Л.Н. Записки. М., 1860; Записки графа Сегюра о пребывании его в России в царствование Екатерины II. СПб., 1865; Записки императрицы Екатерины II. М., 1992; Архив князя Воронцова. М., 1870-1897; Екатерина II в воспоминаниях современников. М., 1998.
[25] См., например: Вейдемейер А.И. Двор и замечательные люди России во второй половине XVIII века. СПб., 1846; Валишевский К. Вокруг трона. М., 1913.
[26] Переписка Екатерины II с разными особами. СПб., 1807; Письма Екатерины II к разным сановникам. М., 1839; Бумаги императрицы Екатерины II. СПб., 1871. Бильбасов В.А. Первые политические письма Екатерины II. СПб., 1887; Он же. Переписка Екатерины II и графа Н.П. Румянцова. СПб., 1894.
[27] См.: Соловьев С.М. Кн. XIII, XIV. М., 1994; Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М., 1990.
[28] Бильбасов В.А. История Екатерины Второй. Т. 1,2. СПб., 1890.
[29] См.: Павленко Н.И. Страсти у трона. История дворцовых переворотов. М., 1996; Он же. Екатерина Великая. М., 2002; Анисимов Е.В. Женщины на Российском престоле. СПб., 2005.
[30] Цит. по: Трудная судьба Екатерины II в историографии // Век Екатерины II. Дела Балканские. М., 2000. С. 283.
[31] См.: Анисимов Е.В. Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII веке. М., 1999.
[32] Веселаго Ф.Ф. Очерк русской морской истории. СПб., 1877; Он же. Краткие сведения о русских морских сражениях за два столетия с 1656 по 1856 год. СПб., 1871; Он же. Краткая история русского флота. Выпуск 1. СПб., 1893.
[33] Кротков А.С. Русский флот в царствование императрицы Екатерины II с 1772 по 1783 год. СПб., 1889; Он же. Повседневная запись замечательных событий в русском флоте. СПб., 1894; Аренс Е.И. Конспект по русской военно-морской истории. СПб., 1909. Он же. Морская сила и история. СПб., 1912.
[34] Аренс Е.И. История русского флота. Екатерининский период. СПб., 1897.
[35] Аренс Е.И. История русского флота. Екатерининский период. С. 212.
[36] См.: Чубинский В.Г. Историческое обозрение устройства управления Морским ведомством России. СПб., 1869.
[37] Там же. С. 92 – 100.
[38] Новиков Н.В. Эпоха Екатерины Великой // История русской армии и флота. Т. 8. М., 1912; Каллистов Н.Д. Архипелажская экспедиция // Там же.
[39] Тарле Е.В. Чесменский бой. М.-Л., 1945. Он же. Три экспедиции русского флота. М., 1956.
[40] Тарле Е.В. Три экспедиции русского флота. С. 40 - 43.
[41] См. например: Дружинина Е.И. Кучук-Кайнарджийский мир. 1774. (Его подготовка и заключение). М., 1955; Век Екатерины II. Дела Балканские. М., 2000; Золотарев В.А., Козлов И.А. Три столетия Российского флота. Т. 1. М., 2003.
[42] См.: История отечественного судостроения. Т. 1. СПб., 1994. Глава 14. С. 205 - 213.
[43] Алхименко А.П., Доценко В.Д. История Российского флота. 1696-1917. СПб., 1995; Золотарев В.А., Козлов И.А., Шломин В.С. История флота государства Российского. Т. 1. М., 1996.
[44] Золотарев В.А., Козлов И.А. Российский флот на Черном море и в Восточном Средиземноморье. М., 1988; Они же. Три столетия Российского флота. Т. 1.
[45] Золотарев В.А., Козлов И.А. Три столетия Российского флота. Т. 1. С. 369.
[46] См.: Grey I. Catherine the Great. Westport. 1975; Troyat H. Catherine the Great. N.Y., 1981; Alexander J. Catherine the Great: Life and Legend. N.Y.-Oxford, 1989.
[47] Grey I. Op. cit. Р. 279.
[48] Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. М., 2002.
[49] Мадариага И. де. Указ. Соч. С. 338.
[50] Там же. С. 341 - 342.
[51] См., например: Molloy F. The Russian Court in the Eighteenth Century. London, 1905; Грюнвальд К. Франко-русские союзы. М., 1968; Ransel D.L. The Politics of Сatherinian Russia. The Panin Party. London, 1975; Bain R.N. Slavonic Europe: A Political History of Poland and Russia from 1447 to 1796. Cambridge, 1993; Черкасов П.П. Двуглавый орел и королевские лилии: становление русско-французских отношений в XVIII в. М., 1995; Он же. Екатерина II и Людовик XVI. Русско-французские отношения. 1774-1792. М., 2001; М., Стегний П.В. Разделы Польши и дипломатия Екатерины II. 1772. 1793. 1795. М., 2002; Мадариага И. де. Указ. Соч.; Елисеева О.И. Григорий Потемкин. М., 2005.
[52] Бажова А.П. Дипломатия при Екатерине II и Павле I (1762 - 1801) // История внешней политики России. XVIII век (от Северной войны до войн России против Наполеона). М., 2000. Раздел, написанный А.П. Бажовой, представляет собой краткую характеристику дипломатического курса Екатерины II, а затем Павла I и базируется на ранее опубликованных материалах. К сожалению, автор, увлекаясь личностью самой Екатерины и чертами ее характера, не провела аналитического разбора внешнеполитической деятельности императрицы. К тому же, А.П. Бажова не привлекала документы Архива внешней политики Российской империи, без которых осветить тот или иной значимый сюжет представляется довольно затруднительным; Киняпина Н.С. Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII - начало XX вв. М., 1978; Дружинина Е.И. Указ. Соч.; Anderson M. The Eastern Question. 1774-1923. London-New York, 1966; Jelavich B. The Ottoman Empire, the Great Power and the Strait Question. Bloomington, 1973.
[53] См.: Гребенщикова Г.А. 100-пушечные корабли типа «Victory» в русско-шведской и наполеоновских войнах. СПб., 2006. С. 96 - 223.
[54] Головачев В.Ф. Действия русского флота в войне со шведами в 1788 - 1790 годах. Т. 1. СПб., 1871; Т. 2. СПб., 1873.
[55] Головачев В.Ф. Указ. Соч. Т. 1. С. 5.
[56] Anderson R.Ch. Naval Wars in the Baltic during the Sailing-Ship Epoch 1522 - 1850. London, 1910.
[57] Gyllengranat C.A. Sveriges Sjkrigs-historia i Sammandrag. Bd. 2. Carlskrona, 1840; Mankell J. Studier ver Svenska Skrgrds-flottans Historia, Krigsstt och Anvndande vid Sveriges Frsvar. Stokholm, 1906.
[58] Svenska Flottans Historia. Bd. 2. Malm, 1943.
