Эфталитское государство и его роль в истории центральной азии
На правах рукописи
ИСОМАТОВ МАЪРУФ МАРАДЖАБОВИЧ
ЭФТАЛИТСКОЕ ГОСУДАРСТВО И ЕГО РОЛЬ
В ИСТОРИИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
07.00.02 – Отечественная история
А В Т О Р Е Ф Е Р А Т
диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Душанбе - 2009
Работа выполнена на кафедре истории таджикского народа Таджикского национального университета.
Научный консультант:
доктор исторических наук, профессор Набиева Р.А.
Официальные оппоненты:
доктор исторических наук, профессор Джалилов А. Дж.,
доктор исторических наук, профессор, академик АН РТ Негматов Н.Н.,
доктор исторических наук Олимов М.А.
Ведущая организация:
Таджикский государственный педагогический университет им. С.Айни.
Защита состоится «____» 2009 г. в ______ часов на заседании Диссертационного совета Д 737.004.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Таджикском национальном университете (Республика Таджикистан, 734025, г. Душанбе, пр. Рудаки, 17).
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Таджикского национального университета (734025, г. Душанбе, пр. Рудаки, 17).
Автореферат разослан «___» ______________ 2009 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
кандидат исторических наук, доцент Д.С. Раджабова
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность исследования. Диссертационная работа посвящена исследованию истории эфталитов и Эфталитского государства. Эфталитское государство занимает особое место в истории Центральной Азии как период военно-политического могущества и заметного развития экономики, культуре и этноконфессиональной жизни народов, населяющих данный диалогообразующий регион. Успехи Эфталитского государства были бы невозможны без взаимодействия эфталитов с другими этносами, представителями иных культур и цивилизаций, в том числе без тесных связей с народами Восточного Туркестана, Ирана, Пакистана и Индии.
Как известно, в период военно-политического могущества Эфталитского государства, кроме Восточного Туркестана (ныне Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР), Афганистана, Пакистана, северо-западной части Индии, в его состав входили, частично или полностью, территории современных центральноазиатских государств – Таджикистана, Узбекистана, Туркменистана, Кыргызстана и Казахстана. Исходя из этого, на современном этапе развития историографии Центральной Азии появилась потребность в более глубоком изучении истории эфталитов и определении роли Эфталитского государства, как наиболее значимой страницы истории государственности в регионе. Особую актуальность в этом отношении приобретает определение положительной роли Эфталитского государства в консолидации военно-политических сил и борьбе центральноазиатских народов с внешними агрессорами, а также развитии их культуре и этноконфессиональной жизни.
О положительной роли Эфталитского государства в истории народов Центральной Азии свидетельствуют письменные источники. Данный взгляд находит свое подтверждение в археологических, нумизматических и эпиграфических материалах, т.е. в памятниках материальной и духовной культуре, которая развивалась в регионе в период Эфталитского господства. К письменным источникам, под утверждающим эту точку зрения, можно отнести сообщение знаменитого византийского историка Прокопия Кесарийского (VI в.), который свидетельствует о том, что эфталиты издревле обосновались на доброй (плодородной) земле, и они управлялись одним царем, и имели законную государственность, соблюдая между собою и соседями справедливость ничуть не хуже ромеев или персов, а также же сведения арабо- и персоязычных историков (IX-XI вв.) о сасанидско-эфталитских военно-политических взаимоотношениях, судя по которым, никак нельзя считать Эфталитское государство – государством-агрессором[1]. Археологические материалы, отражающие заметное развитие социально-экономической жизни и диалогов различных этносов, культур, идеологий и конфессий в пределах Эфталитского государства, также свидетельствуют о положительной его роли в истории Центральной Азии, соблюдении правовых норм в обществе и государстве.
Приведенные аргументы показывают лишь один аспект актуальности историко-сравнительного исследования истории Эфталитского государства, определения его роли в истории Центральной Азии. Другой и не менее важный аспект актуальности данного исследования заключается в том, что в истории Эфталитского государства существуют весьма полезные и поучительные уроки, усвоение которых необходимо для диалогов культур и цивилизаций, укрепления дружественных, добрососедских взаимоотношений, мирного сосуществования и сотрудничества между современными государствами и народами региона. Третий аспект актуальности исследования связан с тем, что несмотря на существование научной литературы, посвященной тем или иным вопросам эфталитской проблематики, до сих пор не проведено комплексное историко-сравнительное исследование вопросов, связанных с темой настоящего исследования.
Целью исследования является изучение истории эфталитов и Эфталитского государства, а также определение его роли в истории Центральной Азии.
Цель исследования определила следующие задачи:
- определить круг источников (письменные источники, письменные памятники социально-культурного содержания, данные археологии, нумизматики и эпиграфики) по исследуемым вопросам;
- раскрыть на конкретном источниковедческом материале содержание общего результата, достигнутого в разработке и научном освещении проблем, связанных с темой настоящего исследования;
- на основе изучения историографии эфталитов и Эфталитского государства в хронологическом порядке (с конца XVII в. – до настоящего времени) выявить гипотезы и концепции ученых по теме настоящего исследования;
- охарактеризовать восточную политику Сасанидского Ирана в отношении государств и владений Центральной Азии (Кушанской империи, государственным образованиям кидаритов и хионитов), в этом контексте реконструировать предысторию Эфталитского государства;
- определить основные этапы становления, расцвета и причины падения Эфталитского государства, с выявлением взаимоотношений эфталитов и Сасанидов, а также расширений военно-политического присутствия эфталитов в Индии и Восточном Туркестане;
- исследовать общественно-политический строй и территориально-административную структуру Эфталитского государства;
- используя археологический и нумизматический материалы исследовать хозяйственно-экономическую жизнь (ирригация и земледелие, ремесленное производство, металлургия, торговля и денежное обращение) народов Центральной Азии, а также выявить закономерности общественно-экономического развития региона в эпоху эфталитов;
- определить место и роль Эфталитского государства в межгосударственных, межрегиональных, военно-политических, торгово-экономических и этнокультурных взаимоотношениях государств Центральной Азии;
- на основе комплексного историко-сравнительного изучения сведений источников и научной литературы исследовать проблемы этногенеза и культурогенеза эфталитов, раскрыть роль эфталитов в формировании современных народов Центральной Азии;
- показать роль Эфталитского государства в истории и культуре Центральной Азии.
Объект исследования диссертационной работы является эфталитская проблематика, предыстория и история Эфталитского государства, в состав которого в период его расцвета входило большинство историко-культурных областей Центральной Азии.
Предметом исследования являются источники, исследования, предыстория эфталитов и Эфталитского государства, этапы становления, развития и падения государства, этнический состав и сословия общества, экономика и хозяйство, социальные регуляторы и отношения, духовная жизнь и материальная культура, другие проблемы, связанные с историей эфталитов и Эфталитского государства. Через призму предмета исследования определяется роль Эфталитского государства в истории и культуре Центральной Азии.
Хронологические рамки исследования охватывают три столетия (III-VI вв.) и связаны с предысторией и временем существования Эфталитского государства.
Пространственные рамки исследования включают Центральную Азию, т.е. территории протоэфталитского и Эфталитского государства, охватывающую Афганистан, Пакистан, северо-западную часть Индии и Восточного Туркестана, включая Среднюю Азию. Термин «Средняя Азия» нами использован исходя из географического определения для обозначения территорий современных государств – Туркменистана, Узбекистана, Таджикистана, Кыргызстана, а также юга и юга-востока Казахстана (до озера Балхаш), а понятие «Центральная Азия» исходя из научно-академического определения, которое разделяет и ЮНЕСКО[2], использовано с целью определения более широкого географического пространства, т.е. всей территории Эфталитского государства.
Степень изученности проблемы. Несмотря на важность данной темы, в исторической науке до настоящего времени не было попыток комплексного историко-сравнительного изучения истории эфталитов и Эфталитского государства и его роли в истории и культуре Центральной Азии. Говоря о эфталитской проблематике, следует выделить следующие направления в исследованиях, касающихся истории эфталитов и Эфталитского государства:
- перевод и публикация письменных источников, а также их комментария;
- изучение некоторых моментов политической, социально-экономической, культурной и этнической истории эфталитов в общем контексте истории центральноазиатского региона в раннем средневековье;
- частичное изложение военно-политических взаимоотношений Эфталитского государства с другими раннесредневековыми государствами Востока;
- слабоосвещенные и малоизученные вопросы: общественно-политический строй и административная структура, экономическая жизнь, правовая система, этноконфессиональная жизнь народов Центральной Азии в эпоху эфталитов.
Эфталитская проблема в научных дискурсах ученых-ориенталистов конца XVII – начала XX вв. охватывала сравнительно узкий круг вопросов, вокруг которых разгорелись оживленные споры между исследователями и которые можно разделить на следующие группы:
- вопросы, связанные с прародиной эфталитов и ядром Эфталитского государства;
- хронология завоеваний эфталитов с частичной реконструкцией политической истории последних на общем фоне восточной политики Сасанидов в V-VI вв. и тюрко-сасанидско-эфталитских войн в середине VI в.;
- вопросы об этнической принадлежности эфталитов в контексте этнической истории гуннов.
Изучение эфталитской проблематики, начавшееся в конце XVII в., первоначально ограничивалось исследованием узкого круга вопросов, по которым сохранились основные сведения в китайских, арабо- и персоязычных нарративных источниках. Ибо начало изучения истории эфталитов в Европе и России связано с переводом и публикацией китайских, арабо- и персоязычных средневековых источников. Сведения армянских, греческих, византийских и сирийских нарративных источников об эфталитах, с которыми европейские исследователи были знакомы еще задолго до сложения западной ориенталистики, были недостаточны для постановки и научного освещения данной проблематики. В 20-80-х гг. XX в. на основе проведенных советскими и зарубежными археологами раскопок и открытий, материально-информационная база по раннесредневековой истории Центральной Азии в целом, по истории эфталитов в частности значительно расширилась. Изучение вопросов истории эфталитов отражено в научных публикациях, посвященных истории Центральной Азии[3] и отдельных ее историко-культурных областей и государств, а также в обобщающих научно-академических трудах по истории и культуре народов и стран Центральной Азии[4].
Основные вопросы историографии эфталитов рассматривались в специальных исследованиях (Р.-М. Гиршман, К.В. Тревер, А.Н. Бернштам, К. Еноки, Л.Н.Гумилев, А.М.Мандельштам, Т.А.Трофимова, Б.И. Вайнберг, Б.И. Маршак, А. Бисвас, Ф. Альтхайм, Р. Гёбл, Дж. Я. Ильясов, А.Курбанов, М. М. Исоматов и др.)[5], в общем порядке, вместе с другими научными проблемами (Т.Нёльдеке, Й. Маркварт, А. Кристенсен, В.В. Бартольд, С.П.Толстов, А.В.Пигулевская, Б.Г. Гафуров, В.М. Массон, Р. Фрай, Р. Груссе, М.-Дж.Машкур, А.-А. Кухзад, Б.А. Литвинский, В.С.Соловьев, Э.В. Ртвеладзе, С. Таннер, Г.Майтдинова, Ш.С. Камолиддин, Ю.Якубов, Г.Гоибов, Д. Довутов, Х.Давлатназар, Г.-Р. Джавади и др.)[6] и в постсоветских обобщающих научно-академических трудах[7] по истории народов и государств Центральной Азии.
В связи со значимостью историографии эфталитской проблематики и применением разных научно-методологических подходов к изучению истории эфталитов и Эфталитского государства, эти вопросы подробно исследовались во втором разделе диссертации.
Источниковедческую базу исследования составляют письменные источники, т.е. исторические и историко-географические труды дошедшие до нас, труды среднеперсидских (пехлевийских), армянских, византийских, сирийских, китайских, индийских, арабо- и персоязычных и др. авторов, а также письменные памятники социально-культурного содержания («Архив правителей Роба» (Тохаристан), письменные памятники на бактрийском и согдийском языках, данные археологии, нумизматики и эпиграфики, которые более подробно проанализированы в первом разделе диссертации.
Соискателем было выполнена большая работа по переводу и публикации извлечений из «Таърих-и Табари» Балъами (X в.) с персидско-таджикского языка на русский язык, отражающая сасанидско-эфталитские и тюркские сношения в V-VI вв.[8].
Методы и методология исследования. В работе были использованы системный историко-сравнительный и сравнительно-типологический методы научного исследования, применение которых позволило создать наиболее полную картину истории эфталитов и Эфталитского государства.
Методологической основой исследования являются принципы историзма, единства национальных и общечеловеческих ценностей и диалектического подхода к изучению исторических процессов.
Принцип историзма, требующий объективного изучения исторического прошлого, предполагает уход от одностороннего и предвзятого освещения исторических событий и трактовки фактов. Достижение наибольшей объективности исторического исследования возможно при отказе от генерализации (эссенциализма) отдельных особенностей исторических событий и явлений и от сведения всего многообразия исторического развития к обобщенным представлениям. Избежать генерализации можно, лишь рассматривая историческое развитие как сложный процесс, в котором принимали участие разные действующие лица (акторы). Именно этот принцип лежит в основе теории постколониализма и ее критики колониального мышления, которые представляют мир с точки зрения лишь одного действующего лица исторического процесса – колонизаторов. Отход от такого подхода предполагает изучение исторического прошлого во всем его многообразии, с учетом роли в историческом процессе всех народов, социальных и религиозных групп. В соответствии с этим подходом, в настоящем исследовании история Эфталитского государства рассматривается как знаменательная эпоха в истории народов Центральной Азии.
Роль и место Эфталитского государства в истории Центральной Азии в диссертационном исследовании осмысливаются в контексте концепций, гипотез и версий, изложенных в трудах Т. Нёльдеке, Й. Маркварта, В. В. Бартольда, Р.-М. Гиршмана, Б. Г. Гафурова, С.П. Толстова, А. Н. Бернштама, К. Еноки, В. М. Массона, Ю.В. Ганковского, Б. А. Литвинского, Н.Н. Негматова, Э. В. Ртвеладзе, Ю. Я. Якубова, М.-Дж. Машкура, А.-А. Кухзада и других централноазиаведов.
Научная новизна исследования заключается в постановке темы и определении исследовательских задач, а также в предлагаемых решениях. История эфталитов и Эфталитского государства, а также его роль в истории и культуре Центральной Азии до настоящего времени составляли периферийную тему в востоковедческих исследованиях по истории данного региона. В исследованиях по истории народов и государств Центральной Азии затрагивались вопросы, связанные с эфталитами, лишь в связи с историей гуннов, Сасанидов, тюрков и внешней политики раннесредневековых господствующих династий в Китае. Новизна данного исследования заключается в рассмотрении предыстории и истории эфталитов и Эфталитского государства во взаимосвязи с историей народов Центральной Азии.
Научная новизна диссертационного исследования заключается также в том, что в нем впервые:
- проведен комплексный историко-сравнительный анализ сведений письменных памятников, археологических, нумизматических и эпиграфических материалов по предыстории и истории эфталитов и Эфталитского государства;
- проведен критический обзор теорий, концепций, гипотез и анализ научной литературы по предыстории и истории эфталитов с определением роли Эфталитского государства в истории и культуре Центральной Азии;
- охарактеризована суть и этапы восточной политики Сасанидского Ирана по отношению к государствам и владениям Центральной Азии (Кушанской империи, государственным образованиям кидаритов и хионитов), и в этом контексте реконструирована предыстория Эфталитского государства;
- исследованы основные этапы становления, расцвета и причины падения Эфталитского государства с выявлением взаимоотношений эфталитов и Сасанидов, а также расширение военно-политического присутствия эфталитов в Индии и Восточном Туркестане;
- изучен общественно-политический строй и административная структура Эфталитского государства;
- на основе археологического и нумизматического материалов и сведений письменных источников исследована хозяйственно-экономическая жизнь (ирригация и земледелие, ремесленное производство, металлургия, торговля и денежное обращение) Средней Азии и в этом контексте выявлены закономерности общественно-экономического развития региона в эпоху эфталитов;
- изучены проблемы культурогенеза и этногенеза эфталитов в свете критического историко-сравнительного анализа источников и научной литературы;
- проанализированы вопросы, связанные с этноконфессиональной и светской жизнью в эфталитском обществе;
- раскрыта роль Эфталитского государства в истории и культуре Центральной Азии;
- введены в научный обиход и проанализированы извлечения из «Таърих-и Табари» Балъами (X в.), отражающие сасанидско-эфталитские и тюркские сношения в V-VI вв.
Теоретическая и практическая значимость исследования определяется тем, что в нем по-новому освещается предыстория и история эфталитов и Эфталитского государства. Отход от обобщенных представлений об эфталитах позволил раскрыть роль Эфталитского государства в истории и культуре Центральной Азии. Изучение предыстории и истории эфталитов и Эфталитского государства содействует более полной реконструкции истории народов Центральной Азии в эпохе раннего средневековья. Понимание общности исторических корней народов региона очень важно для разработки национальной идеи Таджикистана, как основы устойчивого развития государства и общества. В этом контексте изучение истории Эфталитского государства предоставляет возможности выявить полезные и отнюдь не устаревшие примеры мирного сосуществования и сотрудничества, которые необходимы для реализации общих интересов современных центральноазиатских народов и государств.
Основные положения и выводы диссертационного исследования вносят вклад в разработку новых подходов в исторической науке Таджикистана, заключающихся в рассмотрении исторического прошлого как сложного процесса. Рассмотрение истории эфталитов как раннесредневекового государства, развитие которого происходило в ходе взаимодействия с разными народами и этническими группами, соответствует основному принципу теории постколониализма, позволяющему выявить скрытые аспекты исторических процессов.
Научные результаты и выводы диссертации могут быть использованы при написании обобщающих научно-академических трудов по истории народов и государств Центральной Азии, учебных пособий и программ, а также программы спецкурсов по истории и культуре народов Центральной Азии в целом и по истории таджикского народа в частности. Введенные в научный обиход извлечения из «Таърих-и Табари» Балъами (X в.), отражающие сасанидско-эфталитские и тюркские сношения в V-VI вв. послужат основой для дальнейшего изучения роли Эфталитского государства в диалоге и встрече культур и цивилизаций в Центральной Азии эпохи раннего средневековья.
Апробация работы. Основные положения и выводы исследования апробированы в совместных фундаментальных исследованиях Института истории, археологии и этнографии имени А. Дониша АН РТ - Международного Научного Центра музыкальной культуре народов Востока (Борбад) и Таджикского национального университета (1994 – 2009 гг.).
Результаты исследования докладывались и обсуждались на международных, республиканских конференциях, симпозиумах и круглых столах: «Персидский язык – язык науки» (Душанбе, 1994), «Академик Бободжон Гафуров: Изучение истории и цивилизации народов Центральной Азии (история и современность)» (Душанбе, 1998), «Проблемы воспитания в народной педагогике» (Душанбе, 1998), «Цивилизация, история и культура эпохи Саманидов» (ИРИ, Мешхед, 1999), «Вклад таджиков и персоязычных народов в мировую цивилизацию (история и современность)» (Душанбе, 2002), «Буддизм и христианство в культурном наследии Центральной Азии» (Бишкек, 2003), «Тюрко-согдийский синтез и развитие проблемы культурного наследия» (КР, Ош, 2004), «Инновационные идеи молодых ученых как вклад в развитие науки» (РК, Шымкент, 2007), «Исторический опыт модернизации тюрко-мусульманских народов СССР» (РК, Актобе, 2008), «Культурное наследие – источник изучения истории, культурного и духовного возрождения мира» (Ашхабад, 2008), «Эпоха нового возрождения и древняя история Дехистана» (Ашхабад, 2008), «Академик Б. Гафуров – выдающийся исследователь истории Центральной Азии» (Душанбе, 2009), «Молодежь и мир науки (научно-теоретическая конференция молодых ученых и исследователей РТ)» (Душанбе, 2000), «Таджикистан: сегодня и завтра (научно-практическая конференция, посвященная 10-летию государственной независимости РТ)» (Душанбе, 2001), «Актуальные вопросы современной таджикской историографии» (Душанбе, 2005) и многих других.
Выступал с докладами по теме исследования на научных сессиях регионального семинара по улучшению качественных методов преподавания в рамках трехгодичного проекта «Национальные историографии в постсоветской Центральной Азии» (Алматы, Бишкек, Иссык-Куль, 2006 – 2009гг.).
Основные положения и выводы исследования отражены в 50 научных изданиях - в научных журналах, сборниках, материалах международных и республиканских научных конференций в Таджикистане, Кыргызстане, Казахстане, Туркменистане, России, Иране и в Италии, в том числе в трех авторских монографиях, в двух разделах вузовского учебника (по истории таджикского народа), 45 научной публикаций, из них 9 – в журналах списка ВАК РФ.
Диссертационная работа обсуждалась на расширенном заседании кафедры истории таджикского народа Таджикского национального университета (08.09. 2009, пр. №…….) и была рекомендована к защите.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения и списка использованных источников и литературы.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновываются выбор темы исследования, ее актуальность и научная новизна, определяются объект и предмет исследования, цели и задачи исследования, раскрывается научная, практическая значимость исследования, ее методологическая и теоретическая основы, характеризуются источниковедческая база исследования и состояние разработанности проблемы, приводятся данные по апробации результатов исследования.
В первой главе работы «Источники по истории эфталитов», которая состоит из двух параграфов, рассматриваются основные письменные и материальные источники, где дается общая характеристика работ по истории эфталитов, представляющих собой богатейшую как по объему, так и по содержанию совокупность источников на разных языках (IV-XI вв.), а также письменных памятников социально-культурного содержания на бактрийском и согдийском языках. С целью научно-сравнительного изучения истории эфталитов в работе был использован широкий круг сочинений и письменных памятников источниковедческого характера, а также археологические, нумизматические и эпиграфические данные, которые можно разделить на следующие категории:
- среднеперсидские (пехлевийские) источники – «Хватав-намак» («Книга владык»), «Айаткар-и Зареран» («Предание о Зареридах»), «Карнамак-и Артахшери Папакан» («Книга деяний Арташира, сына Папака»), «Шахристаниха-йи Иран» («Города Ирана»), а также Сасанидские редакции «Авесты» и другие среднеперсидские памятники военно-политического (надпись Шапура I на «Каабы Зороастра», 262 г.), религиозного и правового характера;
- армянские источники – исторические сочинения Агафангеля, Фавста Бузанда, Мовсеса Хоренаци, Егишэ, Лазаря Парпеци, Себеоса и армянский географический памятник «Ашхарацуйца»;
- византийские источники – сочинения Аммиана Марцеллина, Приска Панийского, Прокопия Кесарийского, Агафия Минерского, Менандра Протектора и Феофилакта Симокатты;
- сирийские и греческие источники – анонимная хроника города Карка-де-бет Селох, «Хроника» Адиабены, «Хроника» Йешуа Стилита, «Хроника» Захарии Ритора и «История» Иоанна Эфесского;
- китайские источники - «Бэй Ши» («История северных государств»), «Вейшу» («История династии Вей»), «Ляньшу» («История династии Лян»), «Чжоушу» («История династии Чжоу»), «Суйшу» («История династии Суй»), «Цзю Таншу» («Старая история династии Тан»), «Синь Таншу» («Новая история династии Тан»), а также записки китайских паломников, послов и путешественников (Сана Ян Ги, Хайя Сана Ги, Сунь Юна, Сюана Цзана);
- индийские источники - индийские эпосы «Махабхарата» и «Рамаяна», труд индийского астронома – Варахамахиры «Брхат Самхит», работа Пракрити «Кувалаямалу» и анонимная хроника «Пурана», а также историческая хроника Кашмира - «Раджатарангини», составленная Калханой;
- арабо- и персоязычные источники – исторические труды Ибн Кутайбы, ад-Динавери, ал-Балазури, ат-Табари, ал-Масъуди, Балъами, Ибн Мискавейха, Фирдоуси, ас-Саалиби, а также био-географические сочинения Ибн ал-Факиха, ал-Истахри, Ибн Хавкала, ал-Мукаддаси, анонимное географическое сочинение «Худуд ал-алам» («Пределы мира»);
- письменные памятники социально-культурного содержания - надписи на каменных столбах и на камнях, на стенах исторических сооружений, письменные фрагменты на разных языках, относящиеся к эпохе эфталитов. К ним относятся образцы бактрийской, согдийской, индийской и собственно эфталитской письменности[9], в частности, памятники бактрийского письма - «берлинские эфталитские фрагменты» (хранящейся в Берлинском музее индийского искусства), бактрийский «лондонский фрагмент» или «фрагмент из Лоу-Лана» (в Восточном Туркестане), надписи на черепке из Занг-тепе (недалеко от Термеза, где сохранилась лишь часть шести строк), надписи-граффити из пещерного буддийского монастыря в Кара-тепе (Старого Термеза), бактрийская надпись-дипинти рядом с согдийской надписью на настенной росписи Афрасиаба (Самарканд), плохо сохранившаяся надпись на настенной живописи в городище Кафыр-Калъа (в Вахшской долине), небольшой фрагмент керамической плитки с пятью буквами, найденный в Дильварзин-тепе (Сурхандарья), наскальные надписи из Урузгана (Афганистан, северо-запад Кандагара), вырезанные на камне надписи из долины реки Точи (Вазиристан, в Пакистане), надписи на печати с изображением головы и профиля в одном из согдийских документов с горы Муг, «архив правителей Роба» (из Тохаристана - найден в 1991-1995 гг. в Афганистане, насчитывает около 100 документов и писем, относящихся к большому промежутку времени – 342-781 гг., основная часть которых написана бактрийским курсивом)[10] ;
- данные археологии, нумизматики и эпиграфики, обладающие свойствами первоисточников (содержат определенные сообщения) и археологических памятников, являющиеся культурным достоянием данного исторического периода.
Однако, письменные источники фрагментарно и противоречиво сообщают об эфталитах в контексте их взаимоотношений с гуннами и Византией, восточной политики Сасанидского Ирана, а также в контексте внешнеполитической доктрины Срединного государства, т.е. господствующих династий Китая (V-VIII вв.) и вторжения тюрков в Среднюю Азию, отношений других государств и народов Центральной Азии, что позволяет лишь в некоторой степени осветить их этническую, конфессиональную, социально-экономическую и военно-политическую историю.
Так, Сасанидский исторический свод «Хватав-намак» относится к важным источникам по истории эфталитов, который включающим древнейшие эпические сказания Ирана и Центральной Азии. В окончательной редакции он был обильно дополнен преданиями сакастанского, парфянского и других циклов, а венчала его эпическая история самих Сасанидов. В дальнейшем, «Хватав-намак», «Айаткар-и Зареран», «Карнамак-и Артахшери Папакан», «Шахристаниха-йи Иран», а также Сасанидские редакции «Авесты» и другие среднеперсидские источники служили основным источником, откуда арабо- и персоязычные авторы (IX-XI вв.) почерпнули сведения об эфталитах.
Армянская историко-литературная традиция (IV-VII вв.) в трудах Агафангеля, Фавстоса Бузанда, Мовсеса Хоренация, Егишэ, Лазара Парпеция и Себеоса сообщает в контексте с взаимоотношений Сасанидов, Армении и Византии весьма значимые сведения об эфталитах. Рассказывая о событиях IV-VII вв., они сообщают о «Стране Кушан», хотя одновременно упоминают или о хионитах, или об эфталитах, считая эти названия синонимами термина «кушан». Центром «Страны Кушан» они считали город Балх. Надо полагать, что сведения армянских авторов более достоверны, хотя и довольно тенденциозны, сведения о событиях современных или близких им по времени. Например, Фавстос Бузанд, Лазар Парпеци и Себеос пользовались, по всей вероятности, свидетельствами армян – участников Сасанидских восточных походов в «Страну Кушан», т.е. эфталитов, а Егишэ был участником военных действий Сасанидов в Хорасане (442-448 гг.) против эфталитов, о которых сообщает в своей книге «О Вардане и войне армянской»[11]. В сообщениях Себеоса об этих событиях можно даже проследить отголоски иранского свода «Хватав-намака». Армянский историк – Зеноб Глак (VII-VIII вв.) сохранил сообщения о недошедшем до нас историческом труде «История эфталитов», написанном на греческом языке. Для нашего исследования особенное значение имеет то, что армянские историки, рассказывая о событиях в «Стране Кушан», т.е. в Центральной Азии, отождествляли эфталитов с кушанами и хионитами[12].
Византийские историки, преимущественно говорят об эфталитах и Центральной Азии, в связи с событиями, происходившими на северо-восточных границах Сасанидского Ирана. Они упоминают о хионитах и «белых гуннах», о сигестанцах и эфталитах, о связях Сасанидов с Византией и о военных действиях эфталитов на северо-восточных границах Сасанидского Ирана. Интересные сведения об эфталитах, кидаритах, хионитах и о сотрудничестве и столкновении этих этносов с Сасанидами содержатся в трудах Аммиана Марцеллина, Приска Панийского, Прокопия Кесарийского, Агафия Минерского, Менандра Протиктора и Феофилакта Симокатти, где описаны исторические события IV-VI вв. в Евразийских просторах.
Сирийская хроника Адиабены (или Ардабены), составленная священником Мешихазехой (VI в.) сообщает о северо-восточных походах Шапура I (241-272 гг.) против хорезмийцев в Гурган и другие Прикаспийские области, а анонимная хроника города Карка-де-бет Селох (V-VI вв.) содержит повествование о событиях, имевших место в период правления Йездигерда II (439-457 гг.), который, как сообщается, совершил поход в область Чол, расположенную к юго-востоку от Каспийского моря. В других хрониках общего характера, т.е. в трудах Захарии Ритора (V-VI вв.), Иоанна Эфесского (VI в.), Йешуа Стилита (VI в.) имеются фрагментарные сообщения о гуннских народах: хионитов, кидаритов и эфталитов, а также о сношениях Византии с тюрками, о посольстве Зимарха (569 г.) и о падении Эфталитского государства[13].
Китайская историческая традиция, особенно средневековые историографические труды, записки китайских послов, паломников и путешественников содержат ценные сведения о государственном устройстве эфталитов, их образе жизни и обычаях, об этнониме «haital», о связях эфталитов со Срединными государствами. В них приводится множество версий относительно происхождения эфталитов. Например, одни китайские историографы связывают происхождение эфталитов с тюркскими племенами гаогюй, другие – с жившими в Турфане племенами чеши, третьи считали, что они принадлежат к одному роду с большими юэчжи (кушаны), четвертые полагали, что эфталиты – наследники Кангюя[14]. Так, в записках китайских путешественников (VI в.) – Сана Ян Ги и Хая Сан Ги сохранились сведения об эфталитах и существуют интересные сведения о политическом устройстве «Страны Эфталитов», о размерах владений, столице, роде занятий населения и т.п. Аналогичные сообщения содержатся также в записках послов, паломников и путешественников Сона Юня (VI вв.), Сюань Цзана (VII в.), Хуэя Чао (VIII в.), побывавших в Центральной Азии в промежутке двух столетий[15]. Хотя интерес китайских путешественников и паломников был связан, прежде всего, с ролью буддизма в духовной жизни эфталитов, тем не менее, их сведения существенным образом обогащают наши представления о других сторонах социально-экономической, этноконфессиональной и культурной жизни эфталитского общества, их языке и письменности.
К числу индийских письменных памятников, где существуют сведения об эфталитах, можно отнести индийские эпосы «Махабхарата» и «Рамаяна», труд индийского астронома Варахамиры - «Брхат Самхит», работу Пракрити «Кувалаямалу» и анонимную хронику «Пурана» (IV-VI вв.). Наиболее интересные сведения содержатся в исторической хронике Кашмира - «Раджатарангини»[16].
Сведения арабо- и персоязычных источников имеют первостепенное значение для освещения многих сторон эфталитской проблематики, их можно разделить на историко-географические и исторические.
Арабо- и персоязычные географические сочинения, в которых «Карона-йи Хайтал» («Хайтальская страна», т.е. страна эфталитов) используется как синоним древнего Варазруда, т.е. средневекового Мавераннахра, а приграничные с Сасанидами регионы Хорасана описываются как территория эфталитов. К этим источникам относятся: географические труды авторов IХ – Х вв., таких как Ибн ал-Факиха («Китаб ал-булдан» - «Книга стран»)[17], ал-Масъуди («Мурудж аз-захаб ва ма’адин ал-джавахир» - «Золотые копи и россыпи самоцветов»)[18], ал-Истархи («Китаб ал-масалик ва-л-мамалик» - «Книга путей и стран»)[19], Ибн Хавкала («Китаб сурат ал-арз» - «Книга картины земли»)[20], ал-Мукаддаси («Ахсан ат-такасим»)[21] и анонимный персоязычный автор «Худуд ал-алам» - «Книга о пределах мира»)[22]. В названных трудах содержатся много интересных сведений о «Хайтальской стране», о ее природных и климатических условиях, градостроительстве, народонаселении, о хозяйственно-экономической, этноконфессиональной жизни эпохи эфталитов, а также системе налогообложений и торговых отношениях данного региона.
Арабо- и персоязычные исторические источники (IX-XI вв.) состоят из сочинений всеобщего, регионального и местного характера[23]. Из этой категории источников, т.е. исторических трудов арабо- и персоязычных авторов для нашего исследования большое значение имеют труды Ибн Кутейба «Уюн ал-ахбар», ад-Динавери «Китаб ал-ахбар-ат-тивъал», ат-Табари «Таърих ар-русул ва-л-мулук», ал-Балазури «Футух ал-булдан», ал-Йакуби «Таърих», Балъами «Таърих-и Табари», ас-Саалиби «Шах-наме» и Фирдоуси «Шах-наме»[24]. Большая часть сведений вышеизложенных источников восходит к среднеперсидскому (пехлевийскому) «Хватав-намак» или ее многочисленным арабским переводам[25].
Особенности названных источников заключаются в обилии сообщений военно-политического, социально-экономического, демографического, этноконфессионального характера по истории Ирана и Центральной Азии эпохи раннего средневековья в целом, и период господства эфталитов в частности. Основными преимуществами этих источников является то, что в них имеются сведения о взаимоотношениях трёх раннесредневековых евразийских держав – Сасанидского Ирана (224-651 гг.), Эфталитского государства (IV-VI вв.) и Тюркского каганата (551-774 гг.), причем, как о внутренней жизни этих государств, так и их военно-политических, торгово-экономических и культурных взаимоотношениях.[26] Изучение и использование этих сведений позволяет существенно дополнить наши представления о динамике развития политических взаимоотношений между Сасанидским Ираном и эфталитской Центральной Азией, об этнокультурных традициях, социальной структуре общества и государственном устройстве эфталитов[27].
Археологические памятники в совокупности представляют собой богатое наследие материальной культуре центральноазиатских народов эпохи эфталитов. К числу археологических памятников данной эпохи относятся Балалык-тепа, Джумалак-тепа, Занг-тепа, Дальверзин-тепа, Будрач и другие важные архитектурные памятники (в Южном Узбекистане)[28], а также Гиссарская крепость, Душанбинское городище, могильник «Иттифок», отдельные погребения в Туп-хане (недалеко от Гиссара), эфталитские поселения и погребения на территории местности Гелот (Восейский район)[29], городище Калъаи Кафирниган (район Рудаки), городищ Кафыр-калъа и Кафарниган-калъа (район Дж. Руми), буддийский монастырь Аджина-тепа и др. памятники (в Южном Таджикистане)[30].
В 40-е годы ХХ в. советский археолог-историк А.Н.Бернштам начал работы на Алае, и Памире (Верхний Тохаристан), как полагали некоторые исследователи, - территории происхождения эфталитов.[31] Результаты раскопок позволили ему прийти к важным выводам о природно-географическом и культурно-историческом разнообразии Восточного и Западного Памира. Долина Западного Памира была сферой деятельности оседлого населения, а пустыни Восточного Памира – кочевников-скотоводов[32]. Исходя из этого, А.Н. Бернштам выдвинул гипотезу о локализации кидаритов и эфталитов на Памире и в Припамирье[33]. К числу памятников, эпохи эфталитов в Памире (Верхний Тохаристан) относятся останки крепостей Рын, Ках-каха, Ямчун, Абрешим-калъа[34], погребения и могильники Змутк, Змутк 1-2, Кокнор, Пштут, Навабад[35], сельская усадьба Патхур[36], пристань караван-сарая Доркышт, такие культовые сооружения, как храм огня в Зонге и храм Кафыр-калъа 1- 4[37] и буддийский монастырь Вранг[38]. К памятникам этой эпохи можно отнести позднесакский могильник Чильхана и могильник Мызыльдыгар (V-VII вв.), материалы которых связаны с эфталитами[39]. В Бадахшане находится селение Яфталь («Йафталь, Ефталь»),[40] занимающее территорию по обоим берегам реки Пяндж, жители которого называют себя «яфтали» («йафтали, ефтали»).
На территории Согда, который также входил в состав Эфталитского государства, раскопаны свыше 20-и крупных, многослойных и средних раннесредневековых городов, замков и крепостей. Среди них можно отметить памятники монументального искусства (настенная живопись, резное дерево, глиняная скульптура) из древнего Пенджикента[41] и городища Афрасиаб в Самарканде[42]. Археологами собраны обширные материалы по социальной топографии городов, ремеслу, торговле и денежному обращению Согда в эпоху эфталитов. По данным письменных источников, в состав Эфталитского государства вошел также другой историко-культурный регион с самобытной культурой и своеобразным хозяйством, ядром которого являлся Чачский оазис. История Чача и подвластных ему территорий до сих пор остается малоизученной в социально-политическом плане. Исходя из этого, вышедшее в свет исследование Э.В. Ртвеладзе[43], В.Д.Шагалова и А.В.Кузнецова[44], стало заметным шагом в исследовании нумизматики и археологии Чачского оазиса и тем самым достойным вкладом в изучение политической, социально-экономической и этнической истории раннесредневекового владения Чача. Судя по тем событиям, о которых фрагментарно свидетельствуют письменные источники, с этим регионом связаны многие важные страницы политической истории эфталитов.
Список археологических памятников раннесредневекового (частично эфталитского) периода, фиксация которых была начата в 30-50 гг. ХХ в. состоит из более 340 наименований памятников, в том числе: более 250 сельских поселений и 30 поселений городского типа[45] ; более 20 могильников и погребальных сооружений[46] ; культовые комплексы Чиланзар, Куган-тепе, Шаш-тепе и т.п.[47], разнообразная продукция металлургического производства (кузнечные печи, конские упряжки, оружие, украшения, серпы, мотыги) и т.п.[48].
Несмотря на то, что в источниках нет прямых свидетельств о связи эфталитов с Ферганой, однако сопоставление ряда косвенных сведений дает возможность предположить, что какая-то часть эфталитских племен жила в этой области. По свидетельствам китайских источников, эфталиты практиковали прижизненную деформацию голов[49], в хрониках «Бэй-ши» и «Лянь-шу» рассказывается о погребальных обычаях эфталитов, а именно о том, что «умерших из богатых домов погребают в каменных склепах, а бедных зарывают в выкопанную могилу»[50], что у этих племён существовал обычай класть покойника в деревянный гроб. На эти сведения еще в начале XX в. обратил внимание известный российский ориенталист К.И. Иностранцев и сопоставлял их с каменными погребальными сооружениями Северной Ферганы[51]. Затем такие же каменные склепы и могильники, где покойники часто лежат в деревянных гробах, были обнаружены под курганами в Кара-булаке, Исфаре, Кайрагаче, Ворухе, Ташрабате и других археологических объектах Ферганской долины[52]. Фергана, по мнению Е. Е. Неразик, является единственной областью в Средней Азии, где сосуществуют эти два типа погребальных сооружения, свойственных эфталитам: наземные склепы и катакомбы, или подбои, в которых погребенные лежат в деревянных гробах[53]. На основе материалов раскопок в Северо-западной части Ферганы и указанных археологических данных, а также учитывая сведения древних авторов, Б.А. Литвинский предполагал, что с Ферганой связана одна из групп эфталитов – «красных хионов»[54]. Он считает, что хионы, видимо, жили в горных районах восточной части Средней Азии, именно в предгорьях Ферганы. На археологической карте раннесредневековой Ферганы насчитывается более 50 памятников: сельские и городские поселения, замки и крепости, культовые сооружения, могильники и погребальные сооружения.[55] Изучение сведений письменных и материальных источников о Фергане проливает свет на многие темные страницы истории Эфталитского государства.
В состав Эфталитского государства входила еще одна область Средней Азии – Уструшана, раннесредневековая история которой так же слабо и фрагментарно отражена в письменных памятниках. До настоящего времени, благодаря огромному труду нескольких поколений археологов, в том числе Н.Н.Негматова[56] в Уструшане раскопаны десятки памятников этой эпохи: замки Чильхуджра, Уртакурган, Тирмизак-тепе, городища Мунчак-тепе, Калъаи Ках-каха, Бунджикат, Вагката, культовые и погребальные сооружения. В результате дальнейшего изучения и систематизации археологических памятников Уструшаны образовался ценный материал[57], которым можно воспользоваться для подробного воспроизведения истории Уструшаны в момент ее вхождения в состав Эфталитского государства.
Сведения письменных источников по истории эфталитов дополняют и нумизматические материалы[58], согласно которым для эпохи посткушанов и эфталитов характерны несколько видов монет: кушано-сасанидские и сасанидо-кушанские монеты, чеканившиеся в Мерве, Герате и Балхе, серебряные монеты, наподобие драхм Сасанидского царя Варахрана IV с бактрийской надписью Гобозико (родовое или личное имя) и еще двух типов монет, типологически связанных с ними. Одна такая монета найдена в районе Термеза; анэпиграфные мерные монеты; серебряные монеты (драхмы Пероза) двух типов с бактрийскими и согдийскими надчеканами; подражание драхмам Пероза с надчеканами тамги и портрета; драхмы Хосрова I; подражание драхмам Хосрова I с бактрийской легендой и надчеканами тамги и портрета; анэпиграфные чаганхудатские монеты по образцу драхм Хосрова I с надчеканом-портретом; чаганхудатские монеты по образцу драхм Хосрова I с бактрийской легендой на оборотной стороне; медные монеты (чаганхудатские анэпиграфные медные монеты с парным изображением); чаганхудатские медные монеты парного изображения с бактрийской легендой на оборотной стороне. Согдийская титулатура, которая передана на многих монетах и связана с эпохой эфталитов, объединивших Согд и Тохаристан и способствовавших проникновению согдийской титулатуры в его области[59].
На основе историко-сравнительного анализа письменных и материальных источников получен обширный научно-познавательный материал, способствующий дальнейшей реконструкции военно-политической, социально-экономической, культурной и этноконфессиональной жизни народов Центральноазиатского региона эпохи эфталитов.
Во второй главе «Историография эфталитов» - включающей в себя три параграфа, рассматривается историография эфталитской проблематики (конец XVII в. – настоящее время). Эфталиты в Европе впервые были упомянуты в большой энциклопедии Б. де' Эрбелота «Bibliothegue Orientale», посвященной мусульманскому миру (Париж, 1697 г.), в работе Й.С.Ассемани «Bibliotheca Orientalis published in 1719-1728» и исследовании Й.Дегиня «Histoire Generale des Huns» (Париж, 1756-1758 гг.), посвященном центрально-азиатским номадам, главным образом по китайским источникам[60]. Далее эта традиция была продолжена в научных дискурсах ориенталистов А.Ремюза, Л. Каёна, Т. Нёльдеке, В. Томашека, Й. Маркварта и Дж. Мессина[61].
Историографию эфталитской проблематики в хронологическом порядке можно разделить на три этапа: 1) конец XVII – 20-е г. XX вв.; 2) 20-80-е гг. XX в. (советский); 3) С 1991 г. по настоящее время (постсоветский).
Источники по истории эфталитов, первоначально, использовались для решения «гуннского вопроса». Исходя из идентификации гуннов, покорившие Европу по определенным этносам[62], некоторые исследователи считали центральноазиатских гуннов одного происхождения, а европейских – другого. Уже тогда появляются теории об этническом происхождении эфталитов. Эти теории опирались на сведения письменных источников, и их можно разделить на пять категорий: 1) теории гуннского происхождении эфталитов (Е. Друэн, А.Стейн, А. Кеннингэм, Г.-Ш. Ужфальви и др.)[63] ; 2) юэчжийского (ta-yueh-shih, т.е. иранского) происхождения эфталитов (В. де' Сен-Мартин, П.И. Лерх, К.А.Иностранцев, Н.И.Веселовский, Г.Е. Грум-Гржимайло, В.В. Бартольд)[64] ; 3) монгольского происхождения эфталитов (Й.Маркварт)[65] ; 4) тюркского происхождения эфталитов (Ю.М.Клапрот)[66] ; 5) тюрко-монгольского, т.е. алтайского происхождения эфталитов (Ф. Альтхайм)[67]. Изучение эфталитской проблематики в России берет свое начало от русского перевода и комментариев китайских письменных источников по истории Центральной Азии, осуществленных Н.Я. Бичурином. Впервые, с привлечением археологического материала из Центральной Азии, эту проблему затрагивали в своих трудах К.А. Иностранцев, П.И. Лерх, Н.И.Веселовский, Г.Е. Грум-Гржимайло, В.В. Бартольд. Эти исследователи являлись сторонниками теории В.де' Сен-Мартена о юэчжийском (кушанском) происхождении эфталитов и их ираноязычности. П.И. Лерх и Н.И.Веселовский выдвинули гипотезу о среднеазиатском (хорезмийском) происхождении эфталитов. Ученые, ссылаясь на сообщение византийского посла Зимарха (VI в.) о «стране хоалитов», отождествляли эту страну с Хорезмом. Они также полагали, что средневековый город Кердер является памятником древнего владычества кидаритов, которые и дали имя этому городу[68].
Можно заключить, что в европейской историографии (конец ХVII – начало ХХ вв.) в основном существовала одна линия изучения истории эфталитов, связанная с историей номадов и их взаимоотношений с другими государствами цивилизованного мира, но никак не в связи с историей Центральной Азии, где сформировалась основа созданного эфталитами государства. В отношении языка эфталитов, из числа зарубежных исследователей, кроме В. де' Сен-Мартена, все остальные полагали, что эфталиты были тюркоязычным народом[69]. Лишь Й. Маркварт, справедливо полагал, что под именем «эфталит» следует понимать только правящий род политического образования, в то время, как основная этническая масса Эфталитского государства состояла из разнообразных элементов: кидаритов, кушанов, хионитов, гуннов[70]. Схожее мнение принадлежит В.В. Бартольду, который исходя из иранского происхождение этнонима «haital», считал эфталитов иранцами, на которых было перенесено название «кушаны»[71]. Важнейший этап в исследовании эфталитской проблематики начинается с образования в составе СССР советских среднеазиатских республик (Таджикистана, Узбекистана, Туркменистана, Кыргызстана) и Казахстана. На основе проведения многолетнего и крупномасштабного археологического исследования, а также полученных результатов, советские исследователи в Средней Азии, открыли многие памятники раннесредневековой эпохи, которые позволили пролить свет на многие вопросы политической истории и культуре эфталитов. Среди советских исследователей в изучение эфталитской проблематики весомый вклад внесли такие ученые, как С.П.Толстов, Н.Пигулевская, Г.И.Карпов, А.Н.Бернштам, К.В. Тревер, Л.Н.Гумилев, А.М.Мандельштам, Б.Г.Гафуров, Ю.Г. Ганковский, С.К.Кабанов, Е.Н. Неразик, В.М. Массон, Т.А.Трофимова, Б.И. Вайнберг, Б.И.Маршак, Э.В. Ртвеладзе, В.С.Соловьев[72]. На этом этапе большой прорыв в исследовании истории эфталитов произошел также и в евразийской историографии. Особенно следует отметить труды Р.-М. Гиршмана, К. Еноки, Г. Бэйли, Р. Гёбля, Ф. Альтхайма, Р.Н. Фрай и А. Бисваса[73].
Одним из первых исследователей, обратившие внимание на эфталитскую проблематику, является С.П. Толстов, который выдвигал положение, что эфталиты сформировались из местных среднеазиатских массагето-аланских и пришлых гуннских элементов[74]. В последнем изложении своей теории он писал: «Надо полагать, что в IV-V вв. дельты Амударьи и Сырдарьи были центром «варварского государства» хионитов-эфталитов, сложившегося на древнем сакско-массагетском субстрате, с сильной примесью восточных гунно-тюркских элементов»[75]. По его мнению, между эфталитами и Хорезмом имеется определенная связь[76]. Он предполагал, что социальная политика эфталитов, историко-этнографически связанных с основателями Кушанской империи, резко отличается от политики их преемников - тюрков: если правительство Тюркского Каганата, как и правительство Сасанидского Ирана, для укрепления своей власти в Средней Азии опиралось на феодальную аристократию, то эфталиты, напротив, опирались на поддержку народных масс, борющихся против растущих феодальных элементов[77]. Весьма интересно, что он связывал движение Маздака – в Иране и Абруя – в Бухаре с движением эфталитов. Чл.-корр. АН СССР К.В. Тревер также пришла к важному выводу, что «… при эфталитах страна и народ продолжали называться кушанскими, а эфталитскими именовались войска и царь, т.е. верхушка общества и какая-то часть войска, принадлежавшие, очевидно, к другому племенному союзу»[78]. Другой советский востоковед Н.В. Пигулевская считает эфталитов этнически близкими кушанам, которые стали известны под новыми названиями «эфталиты, кидариты»[79].
Следует отметить, что вышеизложенные взгляды на происхождение эфталитов нашли свои отражения в работах А.Н. Бернштама. Одним из главных вопросов его научного творчества является вторжение гуннов на Тянь-Шань и их роль в формировании культур эфталитского облика у племен как кочевого, так и оседлого населения Кыргызстана, Таджикистана и Казахстана[80]. Касаясь эфталитской проблематики, А.Н.Бернштам, называя плодотворными теории С.П.Толстова, считал, что «северная группа гуннов (к которым, быть может, следует отнести джунскую культуру Ташкентского оазиса, отчасти Кенколь) скрещивается с сармато-аланским населением Сырдарьи»[81]. По мнению ученого, политический подъем эфталитов был связан с откочевавшими в Закаспий гуннскими племенами Ирнаха. Он полагает, что включение в среду гуннского союза осколков разбитого племен жужанского союза дает новое этническое имя кочевникам – «авар», сменяющее имя «гунн». Союз гунно-аварских племен с остатками кушанского союза в Центральной Азии образует на краткий отрезок времени политическую коалицию кочевников, принявших на себя имя одного из кушанских племен – «эфталит», в другом случае, слитное имя своих предшественников – «кушнавар», в третьих, по сходству с предшественниками их именуют «гуннами», отличая эпитет «белые»[82]. А.Н.Бернштам связывает оседлость эфталитов, отмеченную в письменных источниках, с распадом древних форм кочевого быта, и вслед за С.П.Толстовым подтверждает теорию о местном центрально-азиатском происхождении эфталитов. Согласно гипотезе А.Н. Бернштама, еще до эфталитов в областях, где этнической подпочвой были ираноязычные племена (Чон-Алай, Каратегин), в результате скрещения гуннов с кумедами происходили тюрки – кумеджи, в которых арабо- и персоязычная литература видит соединенные племена, в частности эфталитский элемент. Выдвигая оригинальную теорию происхождения эфталитов из Бадахшана и подчеркивая аморфно-конгломеративный характер эфталитского объединения, он указал на сложения двух возможных центров Эфталитского государства: первый – средняя и нижняя Сырдарья, вторая – верхний бассейн Амударьи[83].
Теория А.Н. Бернштама, посвященная бадахшанскому происхождению эфталитов, получила свое развернутое обоснование в ряде статьей Л.Н. Гумилева[84] и в трудах японского востоковеда К. Еноки[85]. Однако, опровергая теорию В. де' Сен-Мартена о тождестве юэчжей и эфталитов, Л.Н.Гумилев, считает ее малоубедительной. Мнение Л.Н.Гумилева обосновывалось на сведениях китайских источников («Бэй Ши», «Суйшу»), согласно которым можно выводить лишь царствующую династию эфталитов от юэчжей, а не весь эфталитский народ. Исходя из этого, он предполагал, что кидариты, хиониты и эфталиты – разные народы: кидариты – юэчжийцы; хиониты – это сакские племена, жители «болотных городищ», обитавшие на северном берегу Аральского моря; эфталиты – это горцы, потомки светловолосых племен байди, которые в VII в. до н. э. пришли в горные области Памира и Гиндукуша из Северо-Западного Китая. В течение последующих восьми веков, байди ассимилировались с автохтонными арийскими племенами индо-иранской группы и в кушанское время (I-II вв.) одна из ветвей этого племени, поселившая в долине Яфталь (название местности в Бадахшане - И.М.), получила новое имя – «эфталиты» от названия долины или от имени первого вождя. Топонима «Яфталь» (Йафталь, Ефталь. -И.М.) Л.Н.Гумилев связывает с местом обитания эфталитов и делает вывод, что «…территория эфталитов точно локализуется в горной стране, вокруг Памира, и нет никакой надобности выводить их из стран отдаленных»[86]. В конце IV в. эфталиты выступают на политическую арену, а в V в. создают государство и претендуют на гегемонию в Центральной Азии и Индии. Затем, как полагает Л.Н.Гумилев, в результате объединения всех горных племен Памира и Гиндукуша вокруг эфталитов, расширяется и понятие «эфталит», и они как народ сложились в горных областях Памира и Гиндукуша[87]. С данной гипотезой Л.Н.Гумилева солидарен Б.И.Маршак, который отмечает, что государства кидаритов и эфталитов «сопоставимы не с центрально-азиатскими степными империями, а с государствами, основанными сравнительно небольшими горными народами, которые с переменным успехом вели жестокую борьбу против соседних монархий»[88].
Эфталитская проблематика в общем контексте с историей и культурой ценрально-азиатского региона рассматривалась в обобщающих академических трудах по истории СССР, истории советских республик Средней Азии и Казахстана («Очерки истории СССР (III-IХ вв.)»[89], «История народов Узбекистана», «История Узбекской ССР»[90], «История Туркменской ССР»[91], «История таджикского народа»[92] ), а также в историко-востоковедческих исследованиях по истории Ирана, Афганистана, Индии, Пакистана и Восточного Туркестана («История Ирана (Исследования ученых Кембриджского университета)»[93], «История Афганистана»[94], «История Индии»[95], «Народы Пакистана (основные этапы этнической истории)»[96], «Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье»[97] ). Так, советский археолог-историк А.М.Мандельштам, исследовав политическую, социально-экономическую и этнокультурную историю Среднеазиатского Междуречья в ряде своих публикаций, вслед за французским ориенталистом Р.-М. Гиршманом, отождествлял эфталитов с хионитами, полагая, что эфталиты во время существования их государства «…в значительном количестве обосновались на территории Бадахшана, где продолжали вести кочевой образ жизни»[98]. Выдающийся историк-археолог Б.А. Литвинский, изучая мугхана и другие типы могильных сооружений, в частности подкурганные захоронения в деревянных гробах (по китайским источникам, они также были распространены у эфталитов), а также рассматривая некоторые другие факты, как и русский востоковед К.А. Иностранцев, пришел к выводу, что в сложении эфталитских племен существенную роль сыграло население предгорных районов Ферганы, хоронивших своих родственников в курумах и курганах[99]. Чл.-корр. АН СССР А.Ю. Якубовский считал эфталитов потомками геродотовых массагетов, а ученые Туркменистана - Г.И.Карпов, С.А.Вязигин, А.Губаев, Х.Юсупов, М.Б.Дурдыев, в основном придерживаясь теории иранского происхождения эфталитов, полагали, что хионито-эфталитское объединение представляло собой конгломерат ираноязычных племен, в этническом отношении с некоторой примесью тюрков со стороны хуннов[100].
Эфталитская проблематика рассмотрена в труде Б.Г.Гафурова - «Таджики», где исследована в тесной связи с историей автохтонного населения Средней и Центральной Азии[101]. По вопросу места происхождения эфталитов, он являлся сторонником теории А.Н. Бернштама, но считает их ираноязычным кочевым народом. В этом смысле Б.Г. Гафуров указывает на то, что эфталиты являются преемниками государственных традиций кушанских правителей[102]. Положение об этнической близости хионитов-эфталитов и кушанов подтверждается не только историческими источниками, но и материалами по истории культуре[103]. Резюмирую свои гипотезы, Б.Г. Гафуров пишет: «Практически нет серьезных оснований считать язык эфталитов тюркским (или монгольским); он почти несомненно был восточноиранским»[104], и что чтение надписей на эфталитских монетах и геммах, во многом остается спорным, ибо «Интерпретация этого материала обычно возможна с помощью иранских этимологий и указывает на то, что язык (эфталитов. -И.М.), был восточноиранским»[105].
Исходя из накопленных археологических и нумизматических материалов, разные аспекты эфталитской проблематики советской историографии вслед за академиком Б.Г. Гафуровым были подытожены такими учеными, как Б.И.Маршак[106], Б.И. Вайнберг[107], Г.А. Пугаченкова, Э.В. Ртвеладзе[108], Т.К. Ходжайов[109], Б.А. Литвинский, В.С. Соловьёв[110], А.В. Седов[111], Е.В. Зеймаль[112]. Среди них необходимо отметить гипотезы Э.В. Ртвеладзе и В.С.Соловьёва относительно проблемы этнической принадлежности эфталитов. По мнению Э.В. Ртвеладзе, эфталиты с самоназванием алхон были автохтонным населением Бактрии – Тохаристана. Он указывает, что в пользу этого свидетельствует ряд данных: погребальный обряд и антропологический тип населения Тохаристана в IV-VI вв. мало меняются по сравнению с кушанским периодом; противоречивые оценки образа жизни эфталитов, содержащиеся в письменных источниках, объясняются тем, что местное население издавна делилось на оседлое и кочевое[113]. Другой узбекистанский историк-антрополог Т.К. Ходжайов придерживаясь данной гипотезы Э.В. Ртвеладзе, считает, что эфталиты являются частью населения Бактрии-Тохаристана.[114] По мнению В.С.Соловьёва, эфталиты – потомки памирских саков, которые после поражения во II в. до н. э. от юэчжей переселились в Бадахшане и жили не только на Памире, но и в примыкающих к нему регионах, в частности в Каратегине, где имеются эфталитские погребения Ляхш I и Ляхш II. В.С.Соловьёв отождествляет кидаритов с юэчжами, а хионитов – с приаральскими массагетами, которые покинули места первоначального обитания под давлением хуннов и двинулись в пределы Кушанского государства, а в дальнейшем, были завоеваны эфталитами[115].
Бадахшанская теория происхождения эфталитов подробно обоснована в работах известного японского исследователя К. Еноки. Он не только подверг критическому пересмотру имеющиеся материалы, но и привел новые данные из китайских письменных источников[116]. Выводы К. Еноки сводились к следующему: а) первоначальная родина эфталитов находилась в Бадахшане; б) их культура содержала некоторые иранские элементы. Он считал территорией формирования эфталитов среднее течение реки Кокча, описываемую Сюань- Цзаном под названием Си-мо-та-ло (Ги-мо-та-ло). Он также считал, что эфталиты имели среднеазиатское происхождение с иранской принадлежностью и аргументировал это мнение значительным числом данных, сводкой фактов этнографического характера. Например, он ссылается на истолкование значение слова «тун» из энциклопедии «Тундян» (гл. 193), где данное слово интерпретируется в значении «страна», которое он сопоставляет со словом «tun» («страна») припамирских языков[117]. Гипотезы К. Еноки, как это подтверждают исследования последних лет, являются наиболее приемлемыми версиями о происхождении и языке эфталитов. Автор теории ираноязычности эфталитов, французский ориенталист Р.-М.Гиршман, в результате дешифровки легенд на эфталитских монетах (как «Хэфтал – царь хионитов»), приходит к такому заключению, что хиониты и эфталиты были одним народом: эфталиты – название правящего рода, а хиониты – самоназвание народа (в форме «хион»), который представлял собой союз иранских племен или народность, родственную кушанам[118].
Значительное внимание эфталитской проблематике в своих исследованиях уделяли и другие зарубежные востоковеды Р.Груссе, Ф.Альтхайм, В.Б.Хеннинг, Х.Юнкер, Х.Хумбах[119]. Согласно их гипотезам, эфталиты происходили от гуннов. Ф. Альтхайм отождествляет эфталитов с кидаритами. Связывая этноним кидаритов с восстанавливаемым им прототюркским «kidir-kidar» («запад»), он приходит к выводу, что кидариты – западные гунны. По его мнению, эфталиты, они же кидариты, - тюркоязычные гунны, возглавившие конфедерацию иранских племен хиноитов и подвергшиеся затем иранизации. Исходным моментом его построений является сообщение китайских источников о вторжении в Согд кочевников, засвидетельствованных под именем сюнну, что, видимо, соответствовало согдийскому хунну, царь последних (Хуи), правил в первой половине V в. Затем он отождествляют Хуи с Кунгхасом – царем кидаритов и Ахшунваром – царем хионитов. Доводом в пользу тождества кидаритов и эфталитов у Р.Груссе и Ф.Альтхайма служит то, что и те, и другие именуются в источниках гуннами[120]. Несмотря на это, их гипотезы и доводы остались менее обоснованными, чем гипотезы и доказательства об иранской принадлежности эфталитов.
Р. Гёбля в своей книге «Материалы к истории иранских гуннов в Бактрии и Индии»[121] разделил все существовавшее тогда огромное эфталитское монетное наследие на 297 эмиссий. Он являлся автором новой схемы членения эфталитского чекана, позволившего ему по-иному, чем прежде, читать многие монетные легенды и делать весьма обоснованные исторические выводы[122].
В исследованиях вышеприведенных авторов предпринята попытка обобщить накопившиеся материалы за 20-80-е гг. ХХ в., чтобы воссоздать историю Средней и Центральной Азии эпохи эфталитов и выяснить этническое происхождение эфталитов, направление и хронологию экспансии эфталитов, а также формирование Эфталитского государства с определением его роли в истории государственности в центрально-азиатском регионе.
Постсоветскую историческую литературу относительно истории эфталитов условно можно разделить на две части:
- общие академические исследования («История цивилизаций Центральной Азии»[123], «Средняя Азия в раннем средневековье»[124], «История таджикского народа»[125], «История народов Узбекистана»[126], «История Казахстана и Центральной Азии», «История кыргызов и Кыргызстана»[127] ), затрагивающие этот вопрос в связи с описанием истории народов Центральной Азии в раннем средневековье;
- монографии, академические научные труды, статьи и другие исследования, где в качестве основной темы обсуждения рассматриваются те или иные вопросы, касающиеся эфталитской проблематики. К ним можно отнести антропологические исследования Т.К. Ходжайова, который по основным расово-диагностическим признакам определил серию черепов из эфталитских погребений как европеоидная[128], научные работы Н.Н.Негматова, Ю.Я.Якубова, Х. Юсупова, Д.А. Абдуллоева, Г.Г.Гоибова, Г.К.Каримовой, Г.Т.Майтдиновой, Д.Д. Давутова[129], А. Джуманалиева[130], Ю.А.Зуева[131], О.А.Гундогдыева, Х.Юсупова и А.А.Бурханова[132], Э.В. Ртвеладзе, Дж.Я. Ильясова[133], которые посвящены разным аспектам эфталитской проблематики.
Весьма замечательным открытием таджикских археологов является ряд могильников эфталитской эпохи в Южном Таджикистане, таких как достоверный эфталитский могильник – Иттифок и отдельные погребения в Туп-хане, недалеко от Хисара, погребение эфталитского воина в селения Гелот Восейского района Хатлонской области[134]. Весьма примечательно, что поселение Гелот - это первое раскопанное и изученное эфталитское поселение на территории Таджикистана[135].
Исследования туркменского историка А.Курбанова посвящены вопросам этнического происхождения эфталитов. В отдельных главах данного исследования рассматриваются политическая, социально-экономическая история и духовно-материальная жизнь эфталитского общества. Помимо этого, в книге помещены иллюстрирующие материалы, демонстрирующие образцы памятников культуре эпохи эфталитов[136].
Резюмируя историографию эфталитской проблематики можно констатировать, что к настоящему времени существует достаточно широкий спектр взглядов относительно вопросов этнического происхождения, прародины эфталитов и их роли в этногенезе и культурогенезе народов Центральной Азии. Однако, специальных работ, посвященных комплексному изучению предыстории, истории эфталитов и Эфталитского государства с определением его роли в истории и культуре Центральноазиатского региона, в целом, немного и практически все они базируются на недостаточно ясных, скупых и отрывочных свидетельствах письменных источников и фрагментарных данных археологии, нумизматики и эпиграфики. Это предполагает необходимость более углубленной разработки данной темы, подготовки обобщающего историко-сравнительного исследования, основанного как на изучении сведений письменных, так и на интерпретации данных материальных источников.
Третья глава - «Протоэфталитская история в связи с интересами Сасанидов в Среднеазиатском Междуречье (III-IV вв.)» - состоит из трех параграфов и посвящена реконструкции предыстории эфталитов и обсуждению внутренних и внешних факторов становления Эфталитского государства в Центрально-азиатском регионе.
Военно-политическая история Варазруда III-V вв., которую ряд арабо - и персоязычных географов именует «Хайтальской страной» («Карона-йи Хайтал», «Страна эфталитов»)[137], связана со знаменательными событиями - падением Кушанской империи и образованием на ее руинах Сасанидского наместничества - Кушаншахр, сложением политических объединений - хионитов и кидаритов и в последующем становлением Эфталитского государства. В этот период происходит ряд военно-политических событий, перекроивших границы Сасанидского Ирана и Кушанской империи. Экспансия расширявших свои владения Сасанидов на Восток привела к образованию на западных частях территории былого Кушанского государства Сасанидского автономного наместничества – Кушаншахр и преобладанию политического воздействия племен в Среднеазиатском Междуречья, которые исследователи обычно именуют хионитами и кидаритами[138]. На этом фоне под воздействием серьезных внутренних и внешних противоречий, которые существали длительное время, Кушанская империя, простиравшаяся от Хотана до границ Ирана и от Семиречья до Северо-Запада Индостана,[139] в 70-80 гг. IV в. прекратила свое существование.
Исторический фон, на котором происходили военно-политические, этноконфессиональные и культурные процессы в Средней Азии (III – IV вв.) базируются в основном на анализе фрагментарных сведений письменных источников и данных эпиграфики. Образование Сасанидского государства и последующие военно-политические доктрины Сасанидов, направленные на объединение страны и захват других земель, описываются в более поздних арабо- и персоязычных источниках (IX – XI вв.).
Взаимоотношения между Кушанской империей и Сасанидским Ираном в основном определялись экономическими и военно-политическими интересами Сасанидов на Востоке. Кушанская империя в силу ряда обстоятельств полностью попадала в круг геополитических интересов Сасанидского Ирана:
- во-первых, Кушанская империя охватывала территории восточной части некогда могущественной Ахеменидской империи (VI-IV вв. до н. э.), что противоречило честолюбивой внешнеполитической доктрине Сасанидов[140], которые стремились восстановлению империи Ахеменидов, путем освобождения от Кушан всей территории, которую они удерживали к востоку от Ирана;
- во-вторых, нахождение Бактрии – Тохаристана с центром г. Балх во владении Кушанских царей, которая, по зороастрийскому преданию, была родиной царя из династии Кейанидов – Кавы Виштаспы, первого последователя пророка Заратуштры и «священной земли» зороастризма[141], всячески противоречило государственной религиозной политике и созданию новой политической концепции по генеалогии Сасанидов, от легендарных династий Кейанидов;
- в третьих, через территории Кушанской империи проходила Центрально-азиатская магистраль, трансконтинентальный торговый и дипломатический тракт – Великий Шелковый путь[142], который препятствовал торгово-экономическим и геостратегическим интересам Сасанидского Ирана в Центральной Азии.
Исходя из этого, была выработана четкая, а порой тенденциозная восточная политика Сасанидов по отношению к своему восточному соседу.
Письменные источники, отражающие политические истории ранних Сасанидов, сообщают об осложнении сасанидско-кушанских взаимоотношений, проявившемся в антисасанидской позиции Кушанов, которые вошли в антиарташеровскую военно-политическую коалицию (227-230 гг.)[143], приведшую к восточному походу основателя Сасанидского государства Арташира I (224-240 гг.) в промежутке 226-237 гг.[144]
ат-Табари, рассказывая о политических процессах 20-30 гг. III в. в Сасанидском Иране, сообщает, что Арташир I совершил два больших похода, второй из которых был направлен на Восток. Он совершил поход, сперва «в Седжистан, затем – в Джурджан, а затем – в Абаршахр, Мерв, Балх и Хорезм, до крайних пределов Хорасана. Он (т.е. Арташир I –И.М.) убил много людей и головы их послал в храм огня богини Анахид, а затем он из Мерва вернулся в Фарс и расположился в Джуре»[145]. Но персидско-таджикский переводчик анналов ат-Табари - Балъами не очень доверяет этим сведениям. По его версии, Арташир I после ликвидации мелких самостоятельных владений («мулук ат-таваиф»), расположенных на территории Ирана и Хорасана (до берегов Джейхуна) присоединил к своим владениям Седжистан, Гурган, Парс и Кирман[146]. Далее ат-Табари сообщает, что по возвращению из Мерва в Фарс к Арташиру I «…явились послы царя Кушана, царя Турана и царя Мукрана с изъявлением покорности»[147]. Дополняя сведения ат-Табари, арабо- и персоязычные авторы IX-XI вв. (ал-Масъуди, ас-Саалиби и Гардизи) сообщают, что завоевывая Хорасан, Арташир I разделил его на четыре провинции, а для управления каждой из них назначил марзбанов (наместников). В состав первой провинции входили Мерв, Таликан и Джузджан, второй – Герат, Бушандж, Буст и Сеистан, третьей - Балх и четвертой - завоеванные территории Мавераннахра[148].
Многим исследователям неизвестны источники, которым пользовался ат-Табари при описании восточного похода Арташира I и его завоеваний на Востоке. Однако, по предположению В. Г. Луконина, ат-Табари для описания этих событий использует сведения источника, близкого по характеру и содержанию к «Карнамак-и Арташир-и Папакан»[149]. Следует отметить, что серьезные сомнения в достоверности сообщения ат-Табари о завоевании Арташира I Балха, Хорезма и о захвате Кушанских территорий были высказаны еще Т. Нёльдеке, который в качестве контраргумента к сведениям ат-Табари приводил сведения из «Автора жизнеописания Августов» (III-IV вв.), согласно которым бактрийцы, т.е. кушаны, являлись независимым народом[150].
О восточных завоеваниях Шапура I (241-272 гг.) и о включении кушанских земель («Кушаншахр») в состав Сасанидского государства сообщается в раннесасанидской надписи «Каабы Зороастра», которая свидетельствует об образовании нового политического объединения – Кушаншахра, на восточных просторах Сасанидского Ирана. В этой надписи перед перечислением географических пределов Ирана, в том числе Кушаншахра вплоть до Пашкабура и дальше до Каша, Согда и границ Шаша, Шапур I говорит: «Я … и владею шахрами», а после перечисления областей уточняет: «И все эти … шахри и владетели областей – все они платили нам дань и подвластны были»[151]. Ряд исследователей предполагает, что «Кушаншахр мог быть и не завоеван (Шапуром I. -И.М.), а лишь платил дань Сасанидскому шахиншаху»[152], но другие ученые считают, что Кушаншахр находился в составе Сасанидского Ирана.[153] В связи с этим, нам представляется возможным, что надпись «Каабы Зороастра» частично отражает сложившуюся к этому времени реальную военно-политическую ситуацию и что Кушанская держава в результате определенных военно-политических событий, происходивших в промежутке 245-249 гг.[154] стала в известной мере зависимой от Сасанидского Ирана[155]. Отголоски этого события отражалась в сообщениях Балъами, который говорит, что после 11- года своего правления (т.е. в 251-253 гг. -И.М.) Шапур I был отвлечен на Восток, т.е. «на Хорасан для удаления врага, целью которого был захват Парса, и убил его»[156].
В результате этих событий Шапуру I удалось присоединить к Сасанидскому Ирану земли, входившие некогда в состав Кушанской державы: Сакастана, Турана, Макурана, Парадана, Хиндустана, Кушаншахра вплоть до Пешавара, т.е. Сасанидам удалось не окончательно, но временно утвердиться в Бактрии - Тохаристана и в западной части Кушанской империи[157]. И это совпадает с территорией современных северо-восточного Ирана и Афганистана с древней столицей Бактрии – г. Балхом[158]. Исходя из этого, можно предположить, что, во-первых, интересующее нас событие, т.е. окончательное преобразование Кушаншахра в Сасанидский царский «удел», управление которым доверялось только принцам и другим членам царской семьи, вероятнее всего, произошло много лет спустя после похода Шапура I (245-249 гг.), - в 262 г.[159], когда все завоеванные восточные провинции были объединены в один удел: «Инд, Сакастан и Турестан до побережья моря», и этим уделом владел сын Шапура I - Нарсе с титулом «царь саков»; во-вторых, образование этого «удела», т.е. сасанидского Кушаншахра, означал ликвидацию кушанской власти в пределах только этого наместничества (Инда, Сакастана, Турестана до побережья моря), а не во всей, принадлежавшей Кушанам, территории. В 276 г. управление данной области принял на себя другой сын Шапура I – Хормизд под титулом «царь Сакастана»[160]. Согласно ас-Саалиби, Хормизд в бытности царь царей Сасанидского Ирана (Хормизд – Арташир, 272-273 гг.), начал войну с эфталитами или согдийцами (?), завершившуюся разгромом последних. «Хормизд-Арташер облажил их данью и установил на их границе каменную башню, нарушать эту границу эфталиты не имели право».[161]
Согласно сведениям нарративных источников, успешный исход восточного похода Шапура I позволил Сасанидам создать на завоеванных кушанских территориях новое наместничество, носившее название Кушаншахр. К сожалению, ни надпись «Каабы Зороастра», ни другие письменные источники, относящиеся ко второй половине III в. н.э., не дают прямых сведений о сасанидском Кушаншахре, не сообщают о его статусе. До сих пор исследователям неизвестно, когда и как наместники, назначенные сасанидскими царями, начали осуществлять власть Сасанидов в Кушаншахре. Согласно критическим замечаниям В. Г. Луконина, вопреки решительным заявлениям Шапура I о завоевании Кушаншахра, такие титулы, как «царь кушан», «великий царь кушан», «великий царь царей кушан», которые могли бы служить подтверждением этому заявлению, вообще в надписи «Каабы Зороастра» не упоминаются. Кушаншахр, как это имело место с другими упоминающимися в этой надписи завоеванными областями, не был отдан в «удел» ни одному из сыновей Шапура I, также и властитель Кушаншахра из местной династии, не состоял при дворе Сасанидов и, следовательно, вопреки мнению Р. Н. Фрая[162], не был его вассалом. Обратив на это внимание, известный иранист В. Б. Хеннинг предполагал, что вероятнее всего, в то время, когда создавались надписи «Каабы Зороастра», власть Сасанидов в Кушаншахре была столь непрочна, что о назначении «кушаншаха» не могло быть и речи[163]. Учитывая это обстоятельство, можно предполагать, что в некотором промежутке времени завоеванные Сасанидами кушанские земли оставались под владычеством более или менее автономных царей – вассалов старой Кушанской династии, а Сасанидские правители, т.е. Кушано-Сасанидские наместники заменили их несколько позже.
О функционировании администрации Кушаншахра свидетельствует обилие так называемых кушано-сасанидских и сасанидо-кушанских монет, которые чеканились сасанидскими наместниками. Согласно заключению Б.Я.Ставиского, наиболее углубленные исследования кушано-сасанидских и сасанидо-кушанских монет осуществлены со стороны А. Д. Х. Бивара, Р. Гёбла, В. Г. Луконина, «которые независимо один от другого одинаково определили имена правителей, выпускавших эти монеты: Шапур, Арташир, Пероз, Хормизд, Варахран. Однако, последовательность серий монет с именами этих сасанидских «кушаншахов» и датировка правления последних у вышеупомянутых исследователей оказались различными»[164]. Так, А. Д. Х. Бивар датирует выпуск этих монет с середины III в. по конец IV в.[165], Р. Гёбль с 371 г. до 400 г.[166], а В. Г. Луконин определяет датировку сасанидо-кушанских монет от эпохи правления Шапура II (309-379гг.) до конца 60-х г. V в. (в Мерве, Герате), а кушано-сасанидских монет с 379-380 гг. до 430-440 гг. (в Балхе, и возможно, в Кабуле)[167]. Придерживаясь датировки В.Г.Луконина, ряд исследователей, в том числе В.Н. Пилипко, считает, что выпуск кушано-сасанидских монет «в первой половине IV в. следует считать вероятным, во второй - бесспорным»[168]. Близкой точки зрения также придерживается А.Б. Никитиным, относящий существование Кушаншахра к IV в., а начало выпуска кушано-сасанидских монет – к правлению Хормизда II (303-309гг.) или началу царствования Шапура II (309-379гг.)[169]. Ценность кушано-сасанидских и сасанидо-кушанских денежных эмиссий подтверждается находками кладов в Бактрии-Тохаристане и в других историко-культурных областях Центрально-азиатского региона, в составе которых они преобладают. Эти артефакты являются весомым аргументом для интерпретации Кушаншахра как автономной администрации в северо-восточных просторах Сасанидской империи, которая функционировала во второй половине III – конца IV вв. (или же до середины V в.), с территориальными изменениями. Образование государственных объединений кидаритов и хионитов на руинах части Кушанской империи является знаменательным периодом предыстории Эфталитского государства. По свидетельству письменных и материальных источников, кидариты первоначально обитали в Восточном Туркестане. Их переселение в Среднюю Азию было вызвано происходившими в IV-V вв. в Центральной Азии военно-политическими событиями, повлекшими за собой активное (второе после передвижения, имевшего место около II в. до н.э.) передвижение юэчжийских племен на запад. В результате этого уже в IV-V вв. на среднеазиатской исторической арене вновь появляются юэчжейские племена. Согласно китайской историографической традиции, это были «малые» юэчжи, возглавленные «храбрым государем Цидоло». Жившие до того, предположительно, в предгорьях Нань-Шаня, эти племена завоевали «пять царств» к югу от Гиндукуша, овладели Гандхарой и Тохаристаном, вытесняя оттуда Сасанидов и объединились с хионитами. Об этих событиях и этнополитических процессах свидетелствуют китайские династийные источники, например «Бэй Ши», где рассказывается: «Владетель Большого Юэчжи имеет пребывание … по смежности с жужанами на севере, отчасти терпел нападения от них, почему перенес свой двор далее на запад в город Боло (Балх) за 2100 ли от Фудиши. После этого храбрый юэчжийский государь Цидоло перешел со своими войсками через большие горы, напал на северную Индию и покорил пять государств, лежащих от Гантало (Гандхары) к северу»[170]. Хронологию событий, описанных в этом отрывке помогают установить найденные в Северной Индии золотые и серебряные монеты. Имеется несколько групп монет, чеканенных от имени их государей, и легенды этих монет именуют правителя с надписью на брахми: «Кидара Кушана шахи» (или же «Кидара Кушана ша»)[171]. Исходя из датировки монеты с именем Кидары можно считать, что указанные события происходили в промежутке первой половине IV в.[172] - середине V в. н.э[173]. Данные датировки базируются на сообщениях Прииска Панийского, который упоминает о военном столкновении Сасанидов в 456 г. с «гуннами, называемыми кидаритами»[174]. Возможно, что этой войной кидариты на какой-то срок овладели Балхом. Очевидно, во время начало своего переселения кидариты разделились на две части: большая часть их ушла в Северо-Западную Индию, а меньшая – в Среднюю Азию. Столицу кидаритов некоторые исследователи локализуют на месте городища Еркурган (в долине Кашкадарьи)[175], однако, большинство ученых склонны считать центром этого политического объединения – г. Балх. При спорности датировки правления Кидары в промежутке второй половины IV – начале V вв., можно констатировать факт о существовании самостоятельной политического объединения кидаритов на южных рубежах былой Кушанской империи, т. е. в Хорасане с Балхом до южных предгорьев Гиндукуша и до границ Амударьи, которые имели связь с кушанами и в промежутке 385-440 гг. вытеснили Сасанидов из Кушаншахра[176]. В определенный период кидариты являлись вассалом Сасанидского Ирана.[177] Вопрос об идентификации кидаритов, мигрировавших в северо-западную Индию и тех, что, по Прииску Панийскому, воевали с сасанидами, требует дополнительных уточнений, и что, кидариты были родственны кушанам и принадлежали с хионитами и эфталитами одному этическому типу, т.е. ираноязычной народности Центрально-азиатского региона, но составляли разные орды с различными племенными названиями.
Другое среднеазиатское посткушанское государственное объединение связано с хионитами. Большинство исследователи склонны считать, что хионитские племена (т.е. хионы) были одной из древних групп ираноязычных кочевников, обитавших в горно-степной юго-восточной и южной полосе Центральной Азии.[178] Значительно усилившись в середине IV в., хиониты овладели землями кушан. Они первоначально совместно с кидаритами вели войны против сасанидов. В период могущества кидаритов, которые В.Г. Луконин датирует между 385-440 гг. хиониты, возможно, и в некоторые время находились под властью кидаритов, а за тем, с приходом к власти эфталитов, образовали самостоятельное политическое объединение. По сообщениям Аммиана Марцеллина сасанидский царь – Шапур II зиму 357-358 гг. провел в борьбе против воинствующих хионитов, которых называют также отдаленнейшими народами.[179] В результате этого похода Шапур II заключил с хионитами договор о совместной борьбе с Византией. Эти же сведения подкрепляются сообщениями армянского историка – Фавстоса Бузанда, который свидетельствует о событиях в 356-358 гг. или же в 374-377 гг., приведшие Шапура II к восточным походам. По его сведениям, Шапур II дважды воевал с «кушанами», столица которых была в Балхе; и дважды кушанские воины «… разбили персидское войско, многих из персидского войска перебили, многих забрали в плен, а остальных изгнали, обратили в бегство».[180] В 359 г. византийский историк – Аммиан Марцеллин, находясь в числе зашитников Амиды, наблюдал хионитов в качестве союзников сасанидов со стен города, осаждаемого объединенным войском, возглавляемым Шапуром II. Боевыми действиями хионитов и подвластных им племен непосредственно руководил царь хионитов Грумбат, которому также было доверено ведение переговоров с осажденными римлянами[181]. Относительно на более позднем этапе формирования хионитского объединения (конец IV- середина V вв.) во главе его окончательно закрепили свое господствующее положение в качестве правящего рода, эфталиты, название которых было затем распространено, на все этнические группы, вошедшие в хионитское объединение. Из надписей эфталитских монет по чтению Р.-М. Гиршмана (как «Хэфтал – царь хионитов»)[182] это выясняется с полной достоверностью – сами себя эфталиты называли хион. Исходя из этого можно прийти к выводу, что эфталиты были одной из этнополитических групп хионитов. В дальнейших военно-политических и этнокультурных процессах, происходивших в Центральной Азии (до середины V в.) хиониты чаще всего выступают под названием эфталиты. О выходе эфталитов на политическую арену Центральной Азии свидетельствует материалы письменных источников, судя по которым название эфталитов фигурируют в описаниях событий, имевших место до IV в. н.э.. ас-Саалиби сообщает, что «падишах-и Хайатила» (т.е. цари эфталитов. -И.М.) правили в Балхе и Тохаристане и платили дань только Аршакидам», это название повторно встречается у него, в описаниях событий, связанных с якобы восточным походом Сасанидского царя Хормизда-Арташира (272-273 гг.). Об этом же событии сообщает и Гардизи: «Хормизд воевал с «хайатила-йи» Согда» (т.е. с эфталитами Согда -И.М.), а по словам ас-Саалиби, царь Шапур II уже в IV в. пришел в Хорасан и Тохаристан, чтобы изгнать эфталитов.[183]
Таким образом, как вытекает из сведений армяно-византийских источников, два первых сообщения ас-Саалиби об эфталитах являются анахронизмом, так как в действительности в этих событиях участвовали кушаны, но сообщение ас-Саалиби о столкновении Шапура II (в 369-370гг. – И.М.) с эфталитами, подтверждается среднеперсидскою надписью из Кара-тепе.[184] Исходя из этого, 380-390 гг.н.э. можно считать начальным этапом становления Эфталитского государства.
Четвертая глава – «Основные этапы истории Эфталитского государства», - которая состоит из четырех параграфов, посвящена рассмотрению вопросов, связанных с политической историей эфталитов: становление и развитие Эфталитского государства; взаимоотношения эфталитов и Сасанидов в V-VI вв.; территориальное расширение политической власти эфталитов в Индии и Восточном Туркестане; образование Сасанидо-тюркского военно-политического альянса и падение государства Эфталитов. Политическая история эфталитов связана с внутренней и внешнеполитической обстановкой Средней Азии в IV-VI вв., которую С.П. Толстов хронологически определил как кушано-эфталитский период.[185] Этот период был очень сложным и определялся следующими факторами: взаимоотношениями между Кушанской империей, политическими объединениями кидаритов, хионитов и эфталитского государства с Сасанидским Ираном и правящими династиями Китая; военно-политические процессы, приведшие к раздробленности Средней Азии на мелкие владения. На этом фоне становление Эфталитского государства существенно повлияло на внешне-политическую доктрину Сасанидов на Востоке. В 428 г. эфталиты для расширения своего военно-политического влияния в регионе напали на Сасанидский Иран, но потерпели поражения и были вынуждены заключить мирный договор, по которому были определены границы между враждующими сторонами. Об этой войне эфталитов с Сасанидами свидетельствует ряд арабо- и персоязычных источников IX-XI вв. Эти сведения (с незначительными расхождениями) позволяют уточнить: во-первых, маршрут движения Сасанидских войск во главе с царем Варахраном V (421-439гг.) до Мерва, и далее якобы до Бухары; во-вторых, географический ареал восточного оборонительного похода Варахрана V, у которого во многом сходное пространство походов в войне Кей Хосрова с Афрасиабом; в-третьих, степень зависимости полусамостоятельных владений Среднеазиатского Междуречья от Сасанидского Ирана; в-четвертых, территории распространения политической власти эфталитов,[186] которая охватывала значительную часть Афганистана и Средней Азии (Балх, Гарджистан, Хутталян, Чаганиан и Бухара).
В главе отмечено, что борьба с эфталитами на северо-восточной границы Ирана была основной задачей Сасанидских царей – Йездигерда II (439-457 гг.) и Пероза (459-484 гг.). По сведениям армяно-сирийских источников, Йездигерд II совершил три северо-восточного похода (442-449гг.,450-451гг., 453-454 гг.), стремясь уберечь границы Сасанидов от нападения эфталитов. Первый поход Йездигерда II охватывал территории Южного Прикаспия (со ставкой на г. Гурган), второй, Хорасан (со ставкой на Таликан), а третий, Северная Бактрия-Тохаристан. Поход на Хорасан считается более успешным, так как после этого Йездигерд II восстановил политическую власть Сасанидов в Кушаншахре и возобновил практику назначения наместников из числа наследников Сасанидского престола.[187] Излагая события, связанные со вторым походом Йездигерда II (450-451 гг.) участник этих операций – Егишэ, упоминает «землю эфталитов» («La terre des Ephthalite»), а это является первым сообщением об эфталитах в армянской историографической традиции.[188] Успехи первых походов позволили Йездигерду II продвинуться еще дальше на Восток, но на этот раз Сасанидская армия столкнулась с эфталитами в Северной Бактрии-Тохаристане и потерпела поражение. При этом эфталиты вторглись в пределы Сасанидского Ирана, и по сообщению Егишэ: «… в это самое время пришла тяжелая весть с Кушанских краев, что отделился вражеский отряд, который выступил и разорил многие царские области»[189]. Отголоски этого события отразились в «Шахнаме» Фирдоуси, где эфталитский царь Фаганиш (в 458 г.) напоминает Сасанидскому принцу Перозу о взаимной договоренности (при Йездигерде II) по передаче среднеазиатских городов Термеза и Висегерда эфталитам[190]. Об усилении военно-политической мощи эфталитов в Центральной Азии в середине V в. свидетельствуют данные письменных источников, согласно которым, во-первых, эфталиты в целях установления дипломатических связей с правящей династией Тоба-Вэй в 456-457 гг. впервые направили своих послов в Китай, во-вторых, в 457-459 гг. во время междоусобной борьбы за царский трон, эфталиты активно вмешиваясь во внутренние дела Сасанидского Ирана, оказали принцу Перозу (459-484 гг.) военно-политическую помощь, в результате чего он стал царем Сасанидской империи.[191] В благодарность за это царь Пероз отдал эфталитам восточную часть Бактрии-Тохаристана вместе с культурным и религиозным центром этих земель и г. Балхом.[192]
В связи с описанием правления Пероза относятся и первые упоминания об эфталитах в армянской («хептали» у Лазара Парпеци) и арабо- и персоязычных источниках (ат-Табари, Балъами, Фирдоуси). По сведениям источников, в середине V в. Хайтальская страна охватывала Гарджистан, Тохаристан, Балх, Бадахшан, Хутталян, Висегард, Чаганиан, Термез и Бухару. Историографическая традиция V-ХI вв. подробно описывает ожесточенные военные походы Пероза, которые определили суть «восточной политики» Сасанидского Ирана в 60-80-х гг. VI в. В рассказах о восточных походах Пероза обобщены три его военных похода против эфталитов. После первого, который ознаменовался поражением персидских войск в 474-475 гг., между Сасанидами и Эфталитами был заключен мирный договор о государственных границах: Сасаниды обязались впредь не нарушать установленных межгосударственных границ. Во время второго, в 479-480гг., когда персидские войска нарушили межгосударственную границу и потерпели очередное поражение, царю Перозу пришлось оставить у эфталитов заложником своего сына Кавада. Во время третьего похода в 484 г. Пероз и его воины, преследуя якобы отступающих эфталитов, попали в ловушку и упали в замаскированный ров. В результате чего Сасанидская армия была на голову разбита эфталитами, и она потерпела такое поражение, которого до этого никто не видел. Царь Пероз бесславно погиб в бою. Фирдоуси (вслед за Балъами) специально подчеркивает, что в третий раз царь Пероз напал на эфталитов, несмотря на возражения верховного мобеда и сипехбедов.[193] Иран был обложен тяжелой данью, которую Сасаниды платили эфталитам вплоть до 60-х гг. VI в.[194], и, скорее всего, именно этим объясняется выпуск Сасанидских монет с легендой на эфталитской письменности. Сокрушив Сасанидов, эфталиты во второй половине V в. вторглись в Хорасан и северо-восточные границы Ирана и овладели Мервом, Мерверрудом, Гератом и якобы даже Сакастаном, Кабулом, Пенджабом, Забулистаном, Арахозией и Каписией.[195] Однако, по основному замыслу Фирдоуси, сасанидские цари – герои «Шах-наме», в том числе Пероз, ни разу не начинают несправедливой войны, они всегда правая сторона, будь их врагами туранцы, эфталиты или иные народности.[196] Неоднократные поражения Пероза в «восточных походах» и вторжение эфталитских войск в пределы Сасанидской державы произвели на население Ирана удручающее впечатление. По словам современника этих событий - армянского историка Лазара Парпеци (V в.), в Сасанидском Иране «в мирное даже время никто не мог мужественно и без страха смотреть на эфталита или даже слышать о нем, не то что идти на него войной открыто, когда все живо помнили бедствия и поражения, нанесенные ими царю Ариев и персам».[197]
При преемниках Пероза - царях Валаша (484-488гг.), Кавада (488-531 гг.) и вплоть до середины VI в. «восточная политика» Сасанидов не претерпела существенных изменений, а взаимоотношения Сасанидов с эфталитами носили преимущественно мирный характер, которые благоприятствовали развитию торгово-экономической, конфессиональной жизни народов Центральной Азии и Ирана. В 502-506 гг. эфталиты в качестве союзников царя Кавада, которому они помогли повторно взойти на Сасанидский трон (498 г.), даже принимали в участие в войне с Византией (в осаде г. Амиды, г. Эдессы и г. Харрана)[198]. Но затем отношения обострились к середине VI в. Подъем военно-политической мощи эфталитов сопровождался пространственными расширениями государства в Центрально-азиатском регионе. К концу V - начала VI вв. эфталитам удалось подчинить себе почти всю Среднюю Азию, Афганистан, Северо-западную Индию и практически весь Восточный Туркестан и создать крупную Центрально-азиатскую империю, которая простиралась от Северо-западной Индии до Семиречья и от Хотана до границ Сасанидского Ирана.[199] Территория Эфталитского государства превосходила даже размеры Кушанской империи, и оно подобно Кушанскому царству, тоже было среднеазиатско-индийским государством[200]. Данные письменных источников свидетельствуют о том, что в середине V – начале VI вв. эфталиты пресекли попытки Сасанидского Ирана овладеть Средней Азией и тем самым, способствовали самостоятельному развитию военно-политических, торгово-экономических, культурных и этноконфессиональных отношений народов данного региона. Доминирование военно-политической власти эфталитов сопровождалось дипломатическими, культурными, торогово-экономическими связями между Китаем и Центральной Азии, о чем свидетельствуют последовательное отправление послов в Срединное государство. Например, в 507-531 гг. в Китай со стороны эфталитов направлено 13 посольств[201].
В главе также рассмотрены основные моменты военно-политического подъема Эфталитского государства, охватывающие 60-е г. V – 40-е г. VI вв., резюмированы взгляды исследователей относительно вопроса определения г.Бамиана (в Афганистане) как столицы этой империи и анализированы фрагментарные сообщения источников, посвященные индийскому разделу истории эфталитов, которые «столь же далек от ясности, как и среднеазиатский»[202], а также раскрыты взаимосвязи эфталитов и других этнополитических групп в Восточном Туркестане.
Индийские источники сообщают о борьбе правителей из династии Гупта с эфталитами, которые у них носят название «хуна», контролировавших в этом периоде большую часть Индийского субконтинента. В промежутке 460-520 гг. эфталиты подчинили своей власти Гандхару (земли вдоль среднего течения реки Инд, ныне территории Пакистана), Пенджаб, Синд, Раджастхан, Джамна-Гангскую равнину до Гвалиора. В это время эфталиты, возглавляемые Тораманом (490-515 гг.), нанеся поражение императору Гупта – Буддхагупте (467-500 гг.), заняли просторы к югу от Гиндукуша и обособились от северной группы эфталитов, образовав независимое владение. Во всяком случае, их монетный чекан отличается от денежной эмиссии эфталитов Бактрии – Тохаристана, и на их монетах, появляются индийские надписи. Столицей Эфталитского объединения, включающего территории Северо-западной Индии, сначала был г. Мальва, а потом – г. Сагала (Сиалкот)[203]. Эфталитские завоевания бассейна Инда в определенной мере меняли этнический облик данного региона. Об этом можно судить по возникшим в этот период новым этногеографическим названиям. Например, еще в VII в. по свидетельству источника – «Харшачариты», прославлявшей деяния основателя династии Харши, Западный Пенджаб назывался Хуна-деша, т.е. «Страна хунов» (хионитов). В конце X в. один из предгорных районов, лежавших к северу от Канауджа, согласно данным «Худуд ал-алам», назывался Хайтал[204].
Наряду с военными походами в Северо-западную Индию эфталиты распространили свою военно-политическую власть также и на Восточный Туркестан. С завоеванием эфталитов следует связывать тот факт, что после 462 г. послы Кашгара перестали прибывать к династии Вэй (386-534 гг.), а после 467 г. – из Хотана. В период между 493-508 гг. эфталиты подчинили Турфан, Карашар, и практически весь Восточный Туркестан. О политической мощи эфталитов в Восточном Туркестане свидетельствует факт, согласно которому в 522 г. жуан-жуанский правитель области Харо-Хото просил у эфталитов покровительства, а его три сестры вышли замуж за эфталитского царя[205]. Следует отметить, что в «Бэй Ши» говорится, что «от йедаского владетеля в Западном крае зависят Кангюй, Хотан, Шалэ, Аньси и до 30 других мелких владений»[206]. У эфталитов с жуан-жуанами сложились хорошие взаимоотношения, которые сопровождались заключением союза, направленного против династии Вэй. Заключение эфталито-жуан-жуанского союза привело к разрыву взаимоотношений между Эфталитским государством и династией Вэй, и поэтому в промежутке 516-520 гг. и 526 г. эфталитское посольства направляется в Южный Китай, к династии Лянь. Так, согласно сведениям «Ляньшу» эфталиты окрепнув, завевали соседние государства – Босы (Персия), Гибинь (Северная Индия), Яньцзи (Карашар), Гуйцы (Кучу), Шулэ (Кашгар), Гумо (Аксу), Юйтянь (Хотан) и др. Земли этого государства простирались на тысячу с лишним ли[207].
Таким образом, диссертант приходит к выводу, что дальнейшему развитию военно-политической и экономической мощи Эфталитского государства препятствовали следующие обстоятельства: отделение эфталитских княжеств Северо-западной Индии от Центральной власти, приводящей к разрушению единой централизованной системы государственного управления; приобретение Сасанидским Ираном своей былой военно-политической и экономической мощи, которая выражалось в прекращении уплаты ежегодной дани эфталитам и возобновлении своей экспансионистской восточной политики, что сильно повредило экономической мощи Эфталитского государства; образование Тюркского каганата и освоение некоторых частей Центральноазиатского региона тюрками, в результате чего были разгромлены союзники эфталитов – жуан-жуанские племена; союзнические связи Сасанидского Ирана с Тюркским каганатом и создание «тюрко-сасанидской коалиции», приводящей к падению Эфталитского государства.
Глава пятая - «Общественно-политический строй и структура Эфталитского государства», - объединяющая четыре параграфа, посвящена изучению вопросов определения территории и населения Эфталитского государства, экономической жизни Средней Азии в эфталитском периоде, общественные институты и сословия, социальные отношения и система управления в Эфталитском государстве. Всестороннее изучение этих вопросов позволяет заключить, что Эфталитское государство являлось раннефеодальным Центрально-азиатским государством. Основное различие Эфталитского государства от Сасанидской державы заключалось в том, что оно, судя по монетам, чеканка производилась в строгом порядке и только на имена царь царей. Основная часть населения среднеазиатских областей Эфталитского государства вела оседлый образ жизни. В период эфталитского владычества экономическая жизнь земледельческих областей Средней Азии находилась на заметном уровне развития. Основными и ведущими отраслями экономической и хозяйственной жизни в Средней Азии в данном периоде являлись орошаемое и богарное земледелие, ремесленное производство, горная металлургия и торговля. Вместе с тем, нумизматические данные о чеканке монет правителей ряда эфталитских владений позволяют заключить, что и денежное обращение в Средней Азии в рассматриваемом периоде, также находилось на определенном уровне развития. В данном периоде, согласно данными из Топраккалинского дворца (III –IV вв.), в Средней Азии, в рамках возникшего нового феодального общества, некоторое время продолжает существовать и затем исчезнет патриархальная семья – «первоэлемент» первобытной общины. Место патриархальных семей в Средней Азии в эфталитском периоде уже занимают малые, средние, большие семьи, сельские и городские общины. Судя по согдийским, бактрийским и другим документам, общество Средней Азии делилось на разные сословия и в каждом сословии (за исключением сословия рабов) существовала иерархия. Необходимо отметить, что все эти изменения в обществе Средней Азии были связаны с процессом феодализации общества, более конкретно, с первой фазой эпохи феодализма в Средней Азии, которая охватывает IV– VIII вв. Из этого же следует вывод, что в земледельческих областях Средней Азии в период эфталитского владычества продолжал свое развитие начавшийся в кушанском периоде процесс феодализации общества и социальных отношений. Сведения документов из канцелярий Деваштича, правителя Роба и других источников (о формах землевладения, налогообложения, договор о покупке – продаже земли), а также, археологические данные о многочисленных феодальных городах, замках и поселений, воздвигнутых в рассматриваемом периоде, – все это свидетельствует о положительной роли Эфталитского государства в становлении феодального строя в Средней Азии.
Глава шестая - «Проблемы культурогенеза и этногенеза эфталитов», содержит два параграфа и посвящена вопросам культуры эфталитов, духовной жизни в их среднеазиатских владениях и освещению роли эфталитов в процессе формирования Центральноазиатских народов. Изучение развития раннесредневекового изобразительного искусства, особенно торевтики в эфталитском периоде, наглядно показывает, что уже тогда в разных первоначально обособленных регионах шел процесс культурного сближения западно- и восточноиранских народов, приведший впоследствии в эпоху Саманидов к сложению классической таджикской культуры.[208] И эфталиты, судя по теснейшим ирано-среднеазиатским культурным взаимоотношениям, которые существовали во время их господства в Центральной Азии, играли отнюдь не малую роль в этом сближении.
В главе отмечено, что в на территории Эфталитского государства сосуществовали разные конфессии, такие как зороастризм, манихейство, христианство, буддизм и другие верования, которые способствовали диалогу культур разных этносов. Ритуальным языком проведения служб для различных религиозных конфессий были: для зороастрийцев – восточно-иранские языки и письменности (согдийский, бактрийский, хорезмийский), для буддистов – санскрит, для христиан – сирийский язык, для манихеев – парфянский (пехлеви). Центральная Азия в эфталитском периоде представляется как регион широкого распространения различных религий и верований, что свидетельствует о религиозной терпимости эфталитов. В археологическом плане это подтверждается открытием многочисленных буддийских, христианских, манихейских святилищ, действовавших наряду с зороастрийскими культовыми учреждениями по всей территории Эфталитского государства. Превалирование среди письменного материала, относящегося к эфталитскому периоду документов как религиозного, так и светского содержания, написанных преимущественно на том или ином восточноиранском языке (бактрийском, согдийском, хорезмийском) свидетельствует, что основная часть населении Эфталитского государства говорила на родственных иранских языках. Обобщение материалов о духовной и материальной жизни населения Эфталитского государства позволяет заключить, что доминирующее положение среди перечисленных культов, распространенных в эфталитском обществе, занимал зороастризм. Безусловно, именно зороастризм, эта религия труда и жизни являлась духовным источником социально-экономической жизни, которая развивалась в земледельческо-скотоводческих оазисах Центральной Азии времен эфталитского правления.
Как свидетельствуют источники, в земледельческих областях Центральной Азии еще в древности обитали народы, говорившие на языках иранской группы. Распространившийся издревле в части Восточного Туркестана хотано-сакский язык также принадлежал к иранской группе. На иранских языках говорили также многочисленные пастушеские племена степей Евразии, которые в надписях Ахеменидских царей выступают под именем сака, а греческим авторам VI – IV вв. до н.э. известны под именем скифы. Их территория простиралась от Дуная на западе до Енисея на востоке. По словам Е. Кузьминой, реликтами этого некогда огромного иранского массива в настоящее время являются таджики, в том числе таджики Памира, говорившие на многих архаичных языках, и далекие потомки саков и их преемников алан – осетины, одна из этнических групп которых называется ирон. Все эти ираноязычные народы сыграли большую роль в этногенезе всего населения Средней Азии и Казахстана, являющегося их наследниками[209].
Таким образом, население всех предполагаемых исследователями очагов происхождения эфталитов и Эфталитской государственности имели арийское происхождение и говорили на восточно-иранских языках. Исходя из этого, основное ядро эфталитского полиэтнического объединения составляли ираноязычные оседлые и скотоведческие племена, при этом, скотоводы-кочевники по численности отставали от своих этнических сородичей-земледельцев. Вполне вероятно, что значительная часть скотоводов проводила полукочевой-полуоседлый образ жизни. Все эти народы и племена до распространения буддизма, в основном, являлись приверженцами зороастризма, и эта религия занимала господствующее положение в духовной жизни общества. Судя по археологическим данным, в Кушанскую эпоху в Средней Азии, особенно в Тохаристане, были построены буддийские монастыри и культовые сооружения, и это привело большинство исследователей к заключению о смене власти в религиозной жизни региона в данном периоде. Однако, предполагаемый приоритет буддизма, поддержанный активным вмешательством кушанских правителей, продолжался недолго: как свидетельствуют археологические данные, одновременно с падением Кушанского государства и политическим возвышением эфталитов, господствующее положение в духовной жизни региона вновь занимает зороастризм. Он сохранил эту позицию в Центральной Азии и после крушении Эфталитского государства, вплоть до распространения ислама. Вышесказанные предположения аргументируются свидетельствами письменных и материальных источников, содержащих сведения о языке, образе жизни и верованиях эфталитов.
В главе раскрываются процессы формирования государствообразующего эфталитского этноса, который был идентичным с местным иранским центрально-азиатским населением древности. Серия черепов из погребений Сурхандарьинского бассейна – Дальверзин-тепа, Курган (Старый Термез), Бит-тепа, по исследованиям узбекистанского антрополога Т.К. Ходжайова имеет искусственную деформацию, характерную для эфталитов и отмеченную еще Ш.-Е. Ужфальви у правителей белых гуннов, изображения которых дошли до нас на монетах. По основным расово-диагностическим признакам серия черепов из эфталитских погребений является европоидными.[210] Сопоставление изображений эфталитов на монетах и в живописи Дильберджина, Балалык-тепе, Афрасиаба и Древнего Пенджикента, а также комплекс материалов из Кургана (одежда, украшения, антропологические источники) дает возможность идентификации этого народа к автохтонному населению Центральной Азии, особенно Бактрии-Тохаристана.[211] На монетах эфталитских правителей, чеканившихся в Тохаристане, надписи в основном выполнены бактрийской курсивной письменностью на бактрийском же языке, а также первые монеты, которые выпускали эфталиты в северо-западной Индии, были также выполнены бактрийской письменностью, хотя впоследствии они здесь даются на брахме.[212] Следует отметить, что эфталитская письменность – непосредственное продолжение Кушанской (бактрийской), причем она отличается от Кушанской более развитой курсивностью. Эфталитскими, в частности являются фрагменты рукописей из Восточного Туркестана.[213] Письменные арабо- и персоязычные источники эфталитов связывают с коренным населением Центрально-азиатского региона, особенно с Забулистаном, Кабулистаном, Гарджистаном, Бактрией-Тохаристаном, Бухарой и Самаркандом. У этих авторов Бактрия-Тохаристан употребляется в широком смысле слова как исконное место обитания эфталитов. Как было отмечено Среднеазиатское Междуречье V – середины VI вв., даже IХ – Х вв. у арабо- и персоязычных географов (Ибн ал-Факих, ал-Мукаддаси, Йакут ал-Хамави), называется «Хайтальской страной» («Страна эфталитов»). Согласно этим источникам, «… эти места благоустроил Хайтал б. Адам б. Сам б. Нух и поэтому «Хайтал… - название области Мавареннахра, а это Бухара, Самарканд, Худжанд и (то), что между ними».[214] Впоследствии Балъами составной частью Эфталитского государства считает и Среднеазиатское Междуречье, называя населения Бухары и ее окрестностей «хайтал» (эфталит) и «хайатилами» (эфталитами), и по его толкованию, «хайтал» на языке жителей Бухары означает «сильный человек».[215]
Касаясь вопроса роли эфталитов в сложении таджикского народа, следует отметить, что Б. Г. Гафуров, в своем первом обобщающем труде[216], освещающем историю таджиков в кратком виде рассматривал проблему сложения таджикского народа. Впервые эту проблему подробно исследовал А. М. Мандельштам, который считал хионитов-эфталитов первым по времени дополнительным этническим компонентом, включившимся в процесс сложения таджикской народности[217]. Однако эта версия известного ученого, судя по изложению, недостаточно ясно и убедительно определяет роль эфталитов в этногенезе таджикского народа, так как он, признавая ираноязычность и оседлый образ жизни эфталитов, тем не менее, считает их дополнительным, а не основным этническим компонентом будущего народа, каковым он считает бактрийцев и согдийцев. По предположению ученого, эфталиты как тохары были пришельцами - кочевниками, но в отличие от последних, вскоре ушедших в Северо-западную Индию, остались здесь, приняли культуру местного ирано-язычного земледельческого населения и были ассимилированы ими, затем, после утверждения тюрков в Средней Азии, некоторая часть эфталитов была отюречена. Но здесь возникает вопрос: если эфталиты были ассимилированы местным населением и по основным этническим признакам были тождественны с ними, то на каком основании можно ставить знак неравенства на причастность эфталитов и других ираноязычных народностей в сложении таджикского народа? Таким образом анализируя данный вопрос, диссертант приходит к выводу, что, вопреки мнению А. М. Мандельштама, эфталиты также, как и другие ираноязычные народности, являлись основным, а не дополнительным этническим компонентом, на основе которого в эпоху Саманидов (IX-Xвв.) окончательно сформировался таджикский народ. Как показывают результаты диссертационной работы, в середине V-VI вв. в состав Эфталитского государства входили земли трех историко-территориальных регионов, на которых шел процесс формирования таджикского народа,[218] и эфталиты наравне с другими автохтонными народностями Центрально-азиатского региона являлись основным этническим компонентом таджикского народа. Эфталитское государство ознаменовало собой период военно-политического могущества, экономического и этнокультурного развития Центральной Азии. Несомненно, главными факторами, способствовавшими этому, были политическая устойчивость и наличие единой государственной власти, обеспечивавшей безопасность от набегов и вторжений извне. Своему расцвету и успехам Эфталитское государство было обязано не только ираноязычному населению, но и другим народностям, которые проживали в Центрально-азиатском регионе. Исходя из этого, эфталиты сыграли важную роль в этногенезе и формировании государственности народов Индии, Пакистана, Афганистана, Восточного Туркестана, включая тюркоязычные народы Средней Азии, о котором свидетельствуют данные письменных и материальных источников.
В заключении на основе результатов проведенного исследования подведены итоги и обобщены основные выводы по истории эфталитов и Эфталитского государства.
Основные положения диссертации отражены в следующих изданиях:
А. Монографии
1. «Таърих-и Табари» Абу Али Балъами (исследование по взаимоотношениям Сасанидов и Эфталитов). -Душанбе: Сино,1996.-135 с. (на тадж.яз.).
2. Таджики в отражении Сотим Улуг-заде.-Душанбе: Ирфон, 2002.-146 с. (на тадж.яз.).
3. Ирано-Среднеазиатские взаимоотношения по «Таърих-и Табари» Балъами.-Душанбе-Бишкек: Эчод, 2006.-184с.
Б. Разделы в коллективных научно-методических трудах:
4. Таджики в эпоху Сасанидов//История таджикского народа (Учебник для ВУЗ-ов РТ).-Душанбе: Сарпараст, 2003.-С.182-208 (на тадж.яз.).
5.Таджики в период сложении феодальных отношений//История таджикского народа (Учебник для ВУЗ-ов РТ).-Душанбе: Сарпараст, 2003.-С.209-274 (на тадж.яз.).
В. Статьи:
6. Душанбешахр в эпоху Эфталитов (IV-VIвв.)//Душанбе: история и современность. (Материалы конференции, посвященной 70-летию возрождения г.Душанбе). –Душанбе: Изд-во ТГУ, 1994.-С.20-21 (на тадж.яз.).
7. «Исторический Таджикистан» в эпоху Эфталитов//Таджикистан: история и современность (Материалы конференции, посвященной 70-летию образования РТ). Душанбе: Изд-во ТГУ, 1994.-С.27-28 (на тадж.яз.).
8. Персидский язык – язык историографии//Персидский язык – язык науки. (Материалы международного семинара).-Душанбе, 1994.-С.8-10(на англ.и перс.яз.).
9. Музыкальная культура Ираншахра в эпоху Эфталитов//Материалы научно-теоретической конференции, посвященной, 5-летию независимости Республики Таджикистан.-Душанбе: Изд-во ТГУ, 1996.- С.17-18.
10. Подвиги эфталитов в «Шах-намэ»//Вестник Таджикского госуниверситета: серия обществоведения. –Душанбе: Изд-во ТГУ, 1997.-№4.-С.76-80 (на тадж.яз.).
11. Еще раз о «восточной политике» Сасанидов// Материалы юбилейной научно-теоретической конференции, посвященной 50-летию Таджикского государственного национального университета.-Душанбе, ТГНУ, 1998.-С.210.
12. Периодизация история Эфталитов//Тезисы докладов научной конференции, посвященной 1100-летию Государства Саманидов и 90-летию со дня рождения академика Б.Г.Гафурова.-Душанбе: РТСУ, 1998.-С.12-14.
13. Академик Бободжан Гафуров и исследование «восточной политики» Сасанидов// Академик Бободжон Гафуров: Изучение истории и цивилизации народов Центральной Азии (история и современность) (Сборник тезисов Международного симпозиума посвященного 90-летию Героя Таджикистана, академика Бободжона Гафурова). – Душанбе: Ирфон, 1998. - С.10-11(на перс.яз.), С.14-16(на русс.яз.), С.209-210 (на англ.яз.).
14. Академик Бободжон Гафуров и периодизация истории эфталитов (IV – VI вв.) // Академик Бободжон Гафуров: Изучение истории и цивилизации народов Центральной Азии (история и современность) (Сборник тезисов Международного симпозиума, посвященного 90-летию Героя Таджикистана, академика Бободжона Гафурова). – Душанбе: Ирфон, 1998. - С.8-10 (на перс.яз.), C.8-10(на русс.яз.), С.208-209 (на англ.яз.).
15. Академик Б.Гафуров и проблемы периодизации истории Центральной Азии в раннем средневековье (IV-VIвв.)// Материалы республиканской научно-практической конференции, посвященной 90-летию со дня рождения Героя Таджикистана, академика Б.Г. Гафурова.-Душанбе: Изд-во ТГНУ, 1998.-С.16-17.
16. The Samanids and the formation of national historiography// The Samanids and the Revival of the civilization of Iranian peoples.-Dushanbe: Irfon, 1998.-P.78-85.
17. Эфталиты в интерпретациях Б. Гафурова// Академик Бободжон Гафуров-исследователь истории и культуры народов Центральной Азии (Сб. статей).-Душанбе: Ирфон, 1999.-С.50-67(на тадж.яз., резюме на англ. и на перс.яз.).
18. Согд и согдийцы с точки зрения Б. Г. Гафурова// Академик Бободжон Гафуров - исследователь истории и культуры народов Центральной Азии (Сб. статей).-Душанбе: Ирфон, 1999.-С.80-92 (на тадж.яз., резюме на англ. и на перс.яз.).
19. «Таърих-нома-йе Табари» и становление персидско-таджикской историографии// Наследие Саманидов (Сб. научных докладов Международного симпозиума «Цивилизация, история и культура эпохи Саманидов»). - Тегеран, 1378 (1999). - С.248-260.(на перс.яз.).
20. «Шах-наме» Фирдоуси и периодизация политической истории эфталитов//Молодежь и мир науки (Материалы научно-теорет. конференции молодых ученых Республики Таджикистан). - Душанбе, 2000.-С.240-251.
21. «Таърих-и Табари» Абу Али Балъами и развитие персидской историографии // Ироншинохт (Ирановедение). -Тегеран, 1379 (2000), № 16-17.-С.80-89 (на перс.яз.).
22. К проблеме становления Эфталитского государства (историко-источниковедческий аспект)// Авеста в истории и культуре Центральной Азии (Сб. статей).-Душанбе: Деваштич, 2001.-С.102-114.
23. «Восточный поход» Варахрана V в «Шах-наме»// «Таджикистан: сегодня и завтра» (Материалы научно-практической конференции, посвященной 10-летию независимости Республики Таджикистан.-Душанбе: Изд-во ТГНУ, 2001.-С.19-21.
24. Периодизация политической истории Центральной Азии в эпоху эфталитов (IV-VIвв.) в свете «Шах-наме»// Молодые ученые и современная наука (Материалы первой научно-теоретической конференции молодых ученых и исследователей ТГНУ).-Душанбе: Изд-во ТГНУ, 2001.-С.107-112.
25. Музыкальная культура иранских народов в эпоху эфталитов (IV-VIвв.)//Вклад таджиков и персоязычных народов в мировую цивилизацию: История и современность (Доклады и сообщения Международного симпозиума).-Душанбе, 2002.-С.247-251 (на тадж.яз., резюме на русс. и на англ.яз.).
26. «Таърих-и Табари» Абу Али Балъами и некоторые особенности музыкальной культуры иранских народов// Вклад таджиков и персоязычных народов в мировую цивилизацию: История и современность (Доклады и сообщения Международного симпозиума).-Душанбе, 2002.-С.276-279 (на тадж.яз., резюме на рус. и на англ.яз.).
27. Педагогические учения таджиков в раннем средневековье (IV-VI вв.) // «Проблемы воспитания в народной педагогике» (Материалы Международной научно-практической конференции). – Душанбе, ТГНУ, 1998.-С.96-97 (на тадж.яз.).
28. Вклад согдийцев в распространение буддизма и христианства в Центральной Азии (IV-VIII вв.).// Буддизм и христианство в культурном наследии Центральной Азии (Матер. Междунар. конфер.) –Бишкек: Изд-во ОФЦИР, 2003.-С.162-166.
29. Эфталиты в «Шах-наме» (историко-культурологический аспект).// От Борбада до Сабо (Сб. статьей).-Душанбе, 2003.-С. 206-213 (на перс. яз.).
30. Фирдоуси о сасанидо-эфталитских и тюркских взаимоотношениях //«Тюрко-согдийский синтез и развитие проблемы культурного наследия» (Тезисы докладов Международной научной конференции студентов и молодых учёных). – Ош: Изд-во КУУ, 2004.-Т.1.-С. 11-12.
31. Музыкальная культура иранских народов в эпоху раннего средневековья (IV-VIIIвв.)//From the Hymns of Zarathushtra to the tones of Borbad.-Dushanbe: Devashtich, 2003.-С.142-149 (на англ.яз.).
32. История изучения «Таърих-и Табари» Балъами//ИООН/ АН РТ. –Душанбе: Дониш, 2005. -№3.-С.41-52.
33. Ирано-Среднеазиатские взаимосвязи по «Шах-наме» Фирдоуси// «Актуальные вопросы современной Таджикской историографии» (Материалы республиканской научно-практической конференции). –Душанбе: Эр-граф, 2005.-С.35-36.
34. Рукописные списки «Таърих-и Табари», принадлежащие Балъами в странах СНГ//Ирано-Славика.-М.,2005.-№1/2.-С.34-38.
35. Сасанидский Иран и Центральная Азия: вопросы контактов, конфликтов и войн V-VIвв.// Ирано-Славика.-М., 2005.-№3/4.-С.42-47.
36. Эфталиты у границ Сасанидского Ирана//Вестник ТГНУ, Серия гуманитарных наук.-Душанбе: Сино, 2007.-№2(34). - С.172-180.
37. Ранняя история Эфталитского государства в связи с «восточной политикой» Сасанидского Ирана (III-IVвв.)//ИООН/АН РТ.-Душанбе, 2007.-№2.-С.27-35.
38. Протоэфталитская история в связи с геополитическими интересами Сасанидкого Ирана в Центральной Азии (III-IVвв.)// «Инновационные идеи молодых ученых как вклад в развитие науки» (Материалы Международной научно-практической конференции). - Шымкент, 2007.-С.153-157.
39. «Таърих-и Табари» Балъами как культурный памятник истории народов Центральной Азии (к вопросу о месте памятника в Центрально-азиатской историографии)//Культурное наследие – источник изучения истории, культурного и духовного возрождения мира (Материалы международной нуачной конференции). -Ашхабад, 2008. – С. 374 – 376 (резюме на англ. яз. - С. 249., на туркм. яз. - С. 130).
40. Сведения арабо-персоязычных источников о Нисе эпохи Сасанидов (Опыт анализа источников)//Вестник ТГНУ, серия гуманитарных наук. – Душанбе: Сино, 2008. №1(41). С. 69-72 (резюме на англ. и тадж. яз.).
41. Сведения Абу Али Балъами и другие письменные источники об эфталитах в контексте современных исследований//ИООН/АН РТ. –Душанбе: Дониш, 2008. - №2. – С. 24 – 27 (резюме на тадж. яз.).
42. Письменные источники по истории эфталитов//Вестник ТГНУ (Выпуск, посвященный 60-летию образования ТГНУ). – Душанбе: Сино, 2008. - С. 138 – 144 (резюме на англ. и тадж. яз.).
43. Постсоветская Центрально-азиатская историография истории эфталитов //Вестник ТГНУ (Выпуск, посвященный 60-летию образования ТГНУ). – Душанбе: Сино, 2008. - С. 144-147 (резюме на англ. и тадж. яз.).
44. Эфталиты между Сасанидским Ираном и Тюркским Каганатом//Вестник ТГНУ, серия гуманитарных наук. – Душанбе: Сино, 2008. - №2 (44) - С. 3-8 (резюме на англ. и тадж. яз.).
45. Освещение некоторых проблем истории эфталитов в трудах Центрально-азиатских ученых (1991 – 2007 гг.)//Исторический опыт модернизации тюрко-мусульманских народов СССР (Материалы международной научно-теоретической конференции). - РК: Актобе, 2008. - С. 185-187.
46.Проблемы образования государства эфталитов в контексте геополитических интересов Сасанидского Ирана и Центральной Азии (III – IV вв.)//Историческое пространство. Проблемы истории стран СНГ. – М., 2008. -№1-4. - С. 54 – 62.
47. «Шах-наме» Фирдоуси как источник изучения этнополитической истории Центральной Азии эпохи эфталитов//Иран-наме (научный востоковедческий журнал). – Алматы, 2008. - №2 (6). - С. 109-114.
48. Дехистан в описаниях арабо-персидских авторов IX – XI вв. // Эпоха нового возрождения и древняя история Дехистана (Материалы Международной научной конференции). -Ашхабад, 2008. – С. 208 – 209 (резюме на туркм. яз. - С. 43 – 44 и на англ. яз. - С. 121 – 122).
49. Сасаниды, эфталиты и тюрки в свете данных арабо-персоязычных источников IX – XI вв. (опыт анализа источников) // Очерки истории и теории культуры таджикского народа. – Душанбе: ООО «Контраст», 2009. – Т. 3. – С. 10 – 16.
50. Академик Б.Гафуров и современная историография эфталитов // Б. Гафуров – выдающийся исследователь истории Центральной Азии (Сборник докладов международной научной конференции). –Душанбе: Дониш, 2009. – С. 76 – 80.
[1] Пигулевская Н.В. Сирийские источники по истории народов СССР. -М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1941. -С.50; Исоматов М.М. Ирано-Среднеазиатские взаимоотношения по «Таърих-и Табари» Балъами. -Душанбе-Бишкек: Эджод, 2006. -С.86-130
[2] Джандосова З.А. География Центральной Азии: Учеб. пособие. -СПб., 2005. -С.4-5; Кадырбаев А.Ш. Эволюция историко-географических и этнических названий Центральной Азии в российско-советской, западной, китайской и иранской историографии//Иран-наме. -Алматы, 2008. -№2(6). -С.233-234
[3] Массон В.М., Ромодин В.А. История Афганистана (С древнейших времен до начала XVI в.).-М.,1964.-Т.1. – С.199 - 217; Медведев Е.М.Очерки истории Индии до XIII века. -М., 1990; Ганковский Ю.В. Народы Пакистана (основные этапы этнической истории). -М., 1964; Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье (Очерки истории). -М., 1988; Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье (Этнос, языки, религии). -М., 1992.
[4] Дьяконов М.М., Мандельштам А.М. Средняя Азия в III-V вв.//Очерки истории СССР (III-IX вв.). -М., 1958; Мандельштам А.М. Средняя Азия в VI-VII вв.// Очерки истории СССР (III-IX вв.). -М., 1958; История народов Узбекистана. -Ташкент, 1950. -Т.1; История Узбекской ССР//В 2 т. -Ташкент, 1955. -Т.1; История Туркменской ССР. -Ашхабад, 1957. -Т.1, кн.1; История таджикского народа//В 3 т., 5 кн. -М., 1963. -Т.1. -М., 1964. -Т.2., кн.1.; История Ирана (Иссл. ученых Кембридж. ун-та)/Под ред. Э. Йаршатир; пер. на перс. яз. Х.Ануша.-Тегеран, 1383. -Т.3, ч.1. -С.305-312, 335-343, 446-453
[5] Исоматов М.М. Ирано-среднеазиатские взаимоотношения по «Таърих-и Табари». – С. 7, 13 – 14; Курбанов А. Эфталиты (Очерки истории). –СПб.: Изд-во Европейский Дом, 2006. -С.12-31.
[2] Нёльдеке Т. История иранцев и арабов в эпоху Сасанидов/Пер. на перс. яз. А. Зарйаба. – Тегеран, 1359; Маркварт Й. Ираншахр в географии Мовсеса Хоренаци/Пер. на перс. яз. М. Мирахмади. – Тегеран, 1373; Он же. A Catalogue of the Provinсial capitals of Eranshahr (Pahlavi text, version and commentary)/ed by G.Messina. – Roma, 1931; Кристенсен А. Иран в эпоху Сасанидов/ Пер. на перс. яз. Р. Йасуми. -Тегеран, 1332; Бартольд В. В. История Туркестана// Соч. –М., 1963. –Т.II., Ч.1. -С. 113 – 114; Он же. История культурной жизни Туркестана //Соч. - Т.II., Ч.1. -С.180-181; Он же. Рец. на книгу: L. Cahun. Introduction a i’histoire de l’Asie. Turcs et Mongol des origins a 1405.-Paris, 1896//Соч.- Т.V.-С.241; Он же. Рец. на книгу: E. Chavannes. Documents sur les Tou-kiue (Turcs) occidentaux (St-Petersbourg, 1903 (Сборник трудов Орханской экспедиции, VI)//Соч. – Т. V. – С. 342 – 364; Он же. Новый труд о половцах//Соч. - Т. V. – С. 392 – 408; Он же. Историко-географический обзор Ирана // Соч. –М., 1971. –Т.VII. - С. 47 – 48; Толстов С. П. Древний Хорезм. –М., 1948; Пигулевская А. Сирийские источники по истории народов СССР. – М., - Л., 1941; Она же. Города Ирана в раннем средневековье. -М.-Л., 1956; Гафуров Б. Г. Таджики. - М., 1972; Массон В. М., Ромодин В. А. История Афганистана (с древнейших времен до начала XVI в.). – М., 1964. - Т. 1; Фрай Р. Н. Наследие Центральной Азии/Пер. с англ. Л.Н. Додихудоевой. – Душанбе, 2001; Груссе Р. Империи номадов/Пер. на перс. яз. А.-Х. Майкада. -Тегеран, 1379; Машкур М.-Дж. Иран в древности. – Тегеран, 1343. - Т.I ( на перс. яз.); Он же. Политическая история Сасанидов//В 2 т. – Тегеран, 1367/68 (на перс.яз); Кухзод А.-А. История Афганистана (От Греко-Бактрийского царства до ислама). - Кабул, 1325.- Т. II (на яз. дари); Вайнберг Б. И. Некоторые вопросы истории Тохаристана в IV – V вв. (в связи с запустением Кара – тепе) // Буддийский культовый центр в Старом Термезе. – М., 1972; Она же. Этногеография Турана в древности (VII в. до н. э. – VIII в. н. э.). – М.. 1999; Литвинский Б. А.. Соловьев В. С. Средневековая культура Тохаристана (в свете раскопок в Вахшской долине). – М., 1985; Пугаченкова Г. А., Ртвеладзе Э. В. Северная Бактрия – Тохаристан: Очерки истории и культуры (древность и средневековье). – Ташкент, 1991; Таннер С. Афганистан: история войн от Александра Македонского до падения «Талибана» / Пер. с англ. С. М. Саксина. – М., 2004; Майтдинова Г. Костюм раннесредневекового Тохаристана: история и связи. – Душанбе, 1992; Камолиддин Ш. С. Древнетюркская топонимия Средней Азии. – Ташкент, 2006; Якубов Ю. Ляхшские курганы и вопросы этногенеза населения верховьев р. Вахш в раннесредневековом периоде//Известия АН Тадж. ССР (Сер.: востоковедение, история, филология).-1990.-№2.-С.24-27; Гоибов Г. История Хатлона (с древнейших времен до наших дней). – Душанбе, 2006 (на тадж. яз.); Довуди Д. Денежное обращение древнего и средневекового Хатлона (V в. до н. э. – нач. XX вв. н. э.). – Душанбе, 2006; Давлатназар Х. Древний Шугнан в письменных и устных источниках. – Душанбе, 1998 (на тадж. яз.); Джавади Г.-Р. История государственного управления в Иране и Средней Азии в древности/ Автореф. дисс… канд. ист. наук. – Душанбе, 2004.
[7] История таджикского народа (Древнейшая и древняя история). -Душанбе, 1998. - Т. 1. -С.468-482; История таджикского народа (Эпоха формирования таджикского народа). -Душанбе, 1999. - Т. II. -С.36-50; История народов Узбекистана. – Ташкент, 1992. - Т. 1 (на узб. яз.).
[8] Исоматов М.М. Ирано-среднеазиатские взаимоотношения по «Таърих-и Табари». – С.138-163.
[9] Гафуров Б.Г. Таджики. -Кн.1. -С.261.
[10] Симь-Вильямс Н. Новые бактерийские документы//ВДИ.-М., 1997.-№3.-С.3-10; Sims-Williams N. News From Ancient Afqanistan. - P.5-10// http://www.silkroad Foundation. Оrg/ news letter/vol.4 num 2; Он же. Bactrian letters From the sasanian and Hephthalite periods//Proceedins of the 5th conference of the Societas iranologica Europaca held in Ravenna, 6-11 October 2003/-Milan: Mimesis, 2003.-Pp.701-713.
[11] Егишэ. О Вардане и войне армянской / Пер. с др.-арм. яз. акад. И.О. Орбели; подгот. к изд., предисл. и примеч. К.Н. Юзбашяна. -Ереван: Изд-во АН АрмССР, 1971.
[12] Тревер К. В. Кушаны, хиониты и эфталиты по армянским источникам IV – VII вв. (К истории народов Средней Азии) // Советская археология. -М.,1954. -Вып. 21. -С.131-147; Тер- Мкртичян Л.Х. Армянские источники о Средней Азии V-VII вв. -М.: ГРВЛ, 1979.
[13] Пигулевская Н. Сирийские источники по истории народов СССР. -М. -Л.: Изд- во АН СССР, 1941; Она же. Города Ирана в раннем средневековье. -М. -Л.: Изд-во АН СССР, 1956.
[14] Enoki K. On the nationality of the Ephthalitis. –Pp. 3 – 14; Гафуров Б.Г. Таджики. –Кн. 1. – С. 258-259.
[15] Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. –М.-Л., 1950/1953. - Т.1 - 3; Бернштам А.Н. Тюрки и Средняя Азия в описании Хой Чао//ВДИ. –М., 1952. - №1 (39). – С. 187-195.; Ставиский Б.Я. Хутталь в сообщениях китайских путешественников Сюань Цзана и Хой Чао//ИООН АН Тадж. ССР. –Сталинабад, 1957. - №14. – C …..; Малявкин Л.Г. Танские хроники о государствах Центральной Азии (Тексты и исследования). -Новосибирск: Наука, 1989.; Боровкова Л.А. Запад Центральной Азии во II в. до н.э. – VII в. н.э. (Историко-географический обзор по древнекитайским источникам). –М.: ГРВЛ, 1989; Курбанов А. Средневековые китайские источники об эфталитах // Священная Рухнама – философия нового тысячелетия (Материалы Междунар. научн. конф.). – Ашхабад, 2007. – С. 545 – 546.
[16] Неру Дж. Взгляд на всемирную историю. – М.: Прогресс, 1989. - Т. I. – С. 161 – 162.
[2]. Ибн ал-Факих. Краткий перевод ал-Булдана (главы, посвященной Ирану) /Пер. на перс. яз. Х.Масъуда.-Тегеран,1349.-С.4-5; Ибн ал-Факих. Китаб-ул-булдан/Введ.,пер.с арабс. А.С.Жамкочяна.-Ереван,1979.
[18] Ал-Масъуди. Мурудж аз- захаб…-Т-1.-С.11-13.
[19] Ал-Истахри. Книга путей и стран/Введ., комм. и указ. И Афшара.- Тегеран, 1340/1961.-С.3-4(на перс. яз).
[20] Ибн Хаукал. «Китаб сурат ал-арз»/ Пер. с арабского О.Б.Фроловой//Материалы по истории Средней и Центральной Азии X-XIXвв.-Ташкент: Фан, 1988.-С.18-20.
[21] ал-Мукаддаси. Ахсан ат-такасим фи маърифат-ил-акалим/Пер.на перс.яз. А.Н.Мунзави. -Тегеран, 1361; Беленицкий А.М., Бентович И.Б., Большаков О.Г. Средневековый город Средней Азии.- Л.: Наука, 1973.-С.136-138; Колесников А.И. Материалы к характеристике политической и этноконфессиональной ситуации в восточном Иране и Хорасане (по сведениям мусульманских географов IX-XII вв.). -С.69-96.
[22] Пределы мира от Востока до Запада/Предисл., комм., и указ.М.Ситуда.-Тегеран,1362.-С.7(на перс. яз.)
[23] Беляев В.И. Арабские источники по истории туркмен и Туркмении IX-XIII вв.//Материалы по истории туркмен и Туркмении. -М.-Л.,1939. -Т.1.-С.12-14.
[24] Исоматов М.М. Сведения Абу Али Балъами и другие письменные источники об эфталитах в контексте современных исследований //ИООН АН РТ. – Душанбе, 2008. - №2. -С. 24 – 27.
[25] Нёльдеке Т. История иранцев и арабов в эпоху Сасанидов -С.11-24.
[26] Исоматов М.М. Ирано-среднеазиатские взаимоотношения по «Таърихи Табари».-С.138-163.
[27] Исоматов М.М. Ирано-среднеазиатские взаимоотношения по «Таърихи Табари».-С.4-5.
[28] Альбаум Л. И. Балалык-тепе: К истории материальной культуры и искусства Тохаристана. -Ташкент, 1960; Он же. Раскопки замка Занг-тепе // ИМКУ.-Ташкент, 1963. -Вып. 4. -С. 74; Он же. Занг-тепе (раскопки 1962 г.) //ИМКУ. -1965. -Вып.6.-С.87-108; Он же.Городище Дальверзин-тепе // ИМКУ. –Ташкент, 1966. -Вып. 7. -С.47- 65; Ртвеладзе Э. В. Новые археологические данные к истории городища Будрач // ИМКУ. –Ташкент, 1983. -Вып. 18.-С.38-40; История таджикского народа. – 1998. –Т. 1. – С. 477 – 491; История таджикского народа. – 1999. – Т. 2. С. 87 – 142.
[29] Якубов Ю., Довутов Д., Филимонова Т., Ахметзянов М. Погребение эфталитского воина//Наследие предков. – Душанбе, 2008. - №11. – С.139 – 142.
[30] Зеймаль. Е.В. Археологические работы в Гиссарской долине // АРТ.-Вып. 6.-С.135-136; Зеймаль Т.И. Вахшская долина в древности и раннем средневековье: Археологические памятники и динамика ирригационных систем левобережья долины./Автореф. канд. ист. наук. –Л., 1969.-С.10; Литвинский Б. А., Соловьёв В.С. Средневековая культура Тохаристана в свете раскопок в Вахшской долине.-М.,1985; Литвинский Б. А., Зеймаль Т. И. Аджина-тепа: Архитектура. Живопись. Скульптура. –М.,1971; Гафуров Б.Г. Таджики. – Кн. 2. – С. 357-360.
[31] Ильясов Дж. Я. Некоторые замечания к проблеме происхождения эфталитов//Transoxiana. – С. 118.
[32] Бернштам А. Н. Историко-археологические очерки Центрального Тянь-Шаня и Памиро-Алая // Материалы и исследования по археологии СССР.-М., 1952.-С.276
[33] Бернштам А. Н. Очерк истории гуннов. – Л., 1951.- С. 197.
[34] Бабаев А. Д. Историко-археологический очерк Западного Памира//Автореф. дисс… д-ра ист. наук.-Новосибирск,1989. -С.22-24.
[35] Бабаев А. Д. Уникальные находки из погребальных сооружений Западного Памира// ИООН АН Тадж ССР.-Душанбе, 1965.-№1. -С.71-81; Он же. Памир и проблема эфталитов// Сборник археологических работ ТГУ им.В.И.Ленина. –Душанбе,1975. -С.5-21.
[36] Бубнова М.А. Работы Памирского археологического отряда на Западном Памире в 1976г.// АРТ.-Душанбе, 1982.-Вып. 16. -С.173-178.
[37] Бубнова М. А. Раскопки Кафыр-калы // Археологические открытия 1982г. –М.,1984. -С.179-183; Она же. Работы Памирского отряда в 1980г.// АРТ. –Душанбе,1987.- Вып. 20.-С.386-394.
[38] Бубнова М. А. Культовый комплекс в кишлаке Вранг ( Западный Памир )// АРТ.-Душанбе, 1986.- Вып.19.-С.249-263; Она же. Археологическая карта ГБАО: Западный Памир (памятники каменного века-XXвек).-Душанбе, 2008.-483с.
[39] Бабаев А.Д. Крепости и погребальные сооружения древнего Вахана.-Душанбе,1965.-С.14.
[40] Enoki K. On the Nationality of the Ephthalites.-P.36; Дех-худа А. Лугат-наме (Энциклопедический словарь). – Тегеран, 1377/1998. – Т.16. – С.23804.
[41] Беленицкий А. М., Маршак Б. И., Распопова В. И. Социальная структура населения древнего Пенджикента // Товарно-денежные отношения на Ближнем и Среднем Востоке в эпоху средневековья. –М.,1979; Смирнова О. И. Очерки из истории Согда.-М.,1970; Она же. Сводный каталог согдийских монет: Бронза. –М.,1981; Гафуров Б.Г. Таджики. – Кн. 2. С. 362 - 367.
[42] Лившиц В.А. Надписи на фресках Афрасиаба // Тезисы докладов сессии, посвященной истории живописи стран Азии.-Л.,1965; Альбаум Л.И. Живопись Афрасиаба.-Ташкент, 1975; Гафуров Б. Таджики.- Кн.2. – С. 367; История таджикского народа. - 1999.-Т.2. -С.231-233; Роль города Самарканда в истории мирового культурного развития (Материалы междунар. научн. симпозиума, посвящен. 2750-летному юбилею г. Самарканда).-Ташкент, 2007.-С.104-117.
[43] Ртвеладзе Э.В. История и нумизматика Чача (вторая половина III-середина VIIIв.н.э.).-Ташкент,2006
[44] Шагалов В.Д., Кузнецов А.В. Каталог монет Чача III-VIIIвв. -Ташкент, 2006.
[45] Археология. Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья. -С.81
[46] Буряков Ю.Ф. Генезис и этапы развития городской культуры Ташкентского оазиса.– Ташкент,1982.-С.12-46, 52-57.
[47] Филанович М.И. К вопросу о типологии раннесредневековых святилищ огня Согда и Чача // Городская культура Бактрии - Тохаристана и Согда. - Ташкент,1987.
[48] Археология. Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья. -С.80.
[49] Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии. – Т. 1. -С.366
[50] Бичурин Н Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии. – Т. 1. -С.269
[51] Иностранцев К.А. Туркестанские оссуарии и астоданы//ЗВОРАО.-СПб.,1907.-Т.XVII.-С. 0166-0171; Он же. К изучению оссуариев// ЗВОРАО.-СПб., 1908.-Т.XVIII.-С. 064-067; он же. О древнеиранских погребальных обычаях и постройках // ЖМНП, н. с. -СПб., 1909(март)-Ч. XX.-С.95-121.
[52] Литвинский Б.А. Курганы и курумы Западной Ферганы (Раскопки, погребальный обряд в свете этнографии). - М.,1972. -С.674-681; Заднепровский Ю.А. Археологические памятники южных районов Ошской области. - Фрунзе,1960. -С.54.
[53] Неразик Е. Е. Раскопки Якке-Парсана //МХЭ. - СМ.,1963.- Вып.7. - С.417.
[54] Литвинский Б.А. Проблемы этнической истории древней и раннесредневековой Ферганы // История и культура народов Средней Азии (Древность и средние века). - М., 1976. -С.55-56
[55] Исоматов М. Ашт (историко-этнографический очерк). - Душанбе, 2001.-С.13-15 (на тадж. яз.).
[56] Негматов Н.Н. Историко-культурная область Уструшана//Древняя Устурушана: Города, их локализация и хронология (материальная культура Уструшаны. Выпуск 5-8).-Душанбе,2003.-С.9-10
[57] Воронина В.Л., Негматов Н.Н. Открытие Уструшаны//Сквозь века: К истокам культуры народов СССР.-М., 1986.-С.61-98; Древняя Уструшана: Города, их локализация и хронология.-С.3-9.
[58] Вайнберг Б.И. Некоторые вопросы истории Тохаристана IV-V вв.//Кара-тепе III.-М.:Наука,1972.-С.129-155; Ртвеладзе Э.В. Денежное обращение в Северо-Западном Тохаристане в раннем средневековье// Городская культура Бактрии - Тохаристана и Согда. - Ташкент, 1987.-С.103-119.
[59] Вайнберг Б.И. Некоторые вопросы истории Тохаристана в IV-Vвв. (в связи с запустением Кара-тепе) // Буддийский культовый центр Кара-тепе в Старом Термезе. – М., 1972. - С.129-154; Она же. Эфталитская династия Чаганиана и Хорезма//Нумизматический сборник/ГИМ.-М., 1972.-Вып.III, Ч.IV.-С.3-24; Зеймаль Е.В.Политическая история древней Трансоксианы по нумизматическим данным// Культура Востока: Древность и раннее средневековье. - Л., 1978.-С.3-27; Луконин В.Г.Древний и раннесредневековый Иран. -С.207-231; Гафуров Б.Г. Таджики. – Кн.2 – С. 357 – 368; История таджикского народа. – 1999. – Е. 2. – С. 131 – 142; Ртвеладзе Э.В.Древние и раннесредневековые монеты историко-культурных областей Узбекистана. -Ташкент, 2002; Бирюков Д.В. Монета в жизни народов Трансоксианы. Факты, проблемы, концепции//Нумизматика Центральной Азии.-Ташкент,2004.-Вып. VII.-С.13-15; Alram M.Ein schatzfund Hephthalitischer drachmen aus Baktrien//Роль города Самарканда в истории мирового культурного развития (Материалы междунар.научн. симпозиума, посвящен. 2750-летнему юбилею г.Самарканда).-Ташкент-Самарканд, 2007.-С.139-146; Завьялов В.А. Кушаншахр при Сасанидах (по материалам раскопок городища Зартепа). - СПб., 2008. – С. 244 – 264.
[60] Бартольд В.В. История изучения Востока в Европе и России//Соч.-Т.IX.-С.299; Enoki. K. On the Nationality of the Ephthalites. -P.19; Biswas A. The political history of the Huns in India.-New Delhi, 1973.-P.16-17//www.eхotici-cindiaer.com
[61] Бартольд В.В. Рецензия на книгу: Leon Cahun, Introduction a’ l’histoire de l’Asie. (Turcs et Mongols des origins a’ 1405) // Cоч. – М., 1968. – Т. V. – С. 241 – 252; Нёльдеке Т. История иранцев и арабов в эпоху Сасанидов / Пер. на перс. яз. А. Зарйаб. – Тегеран, 1359; Маркварт Й. Ираншахр в географии Мовсеса Хоренаци/Пер. на перс. яз. М. Мирахмади. – Тегеран, 1373; Он же. A Catalogue of the Provinсial capitals of Eranshahr (Pahlavi text, version and commentary)/ed by G.Messina. – Roma, 1931.
[62] См.: История древнего мира (Упадок древних обществ). -М., 1989. -Кн.3. -С.243-252
[63] Droun E. Memoire sur les Huns Ephthalites dans leur rapports avec les rois perses sassanides// Le Miseon. – 1895. -Vol. ХIV. – Pp. 73 – 84, 141 – 161, 232 – 247, 277 – 288; Stein A. White Huns and kindred Tribes in the history of India North-west Frontier// Indian Antiquary. – 1905.- №34. – Pp. 73 – 87; Cunningham A. Ephthalities, or White Huns//Journal of Numismatic Society and Arkheological Survey of India. – London, 1893. – Pp. 222 – 244; Еноки К. On the nationality of the Ephthalites. – P. 16 – 17.
[64] St. Martin V. Huns Blancs ou Ephthalites des auteurs bysantins. – Paris, 1849; Еноки К. On the nationality of the Ephthalites. – P. 15 - 16.
[65] Бернштам А. Н. Очерк истории гуннов//Избранные труды по археологии и истории кыргызов и Кыргызстана. – Бишкек, 1998. - Т. II. – С. 323; Enoki K. The Origin of the White Huns//East and West. –-1955. – Vol. VI, №3. –P. 232 - 234; Он же. On the Nationality of the Ephthalites. -Р.17-18.
[66] Еноки К. On the Nationality of the Ephthalites. -Р.19-22; Czekledu K. Zur Geschichte der Hephtaliten//Acta Antiqua Academiae Scientiarum Hungarical. – Budapesht (Acta ant. Hung.), 1980. Vol. 28. Fase 1 – 4.
[67] Altheim F. Geschichte der Hunnen. Bd. 2. Die Hephtaliten in Iran. – Berlin, 1960. - S. 273 – 279.
[68] Веселовский Н. Очерк историко-географических сведений о Хивинском ханстве от древнейших времен до настоящего. – СПб., 1877.-С.13-19.
[69] Enoki K. On the Nationality of the Ephthalites. -P.19-22
[70] Маркварт Й. Ираншахр. – С.121 – 125.
[71] Бартольд В.В. История Туркестана// Соч. –М., 1963. –Т.II., Ч.1. -С. 113 – 114; Он же. История культурной жизни Туркестана //Соч. - Т.II., Ч.1. -С.180-181; Он же. Рецензия на книгу: Leon Cahun, Introduction a’ l’histoire de l’Asie. (Turcs et Mongols des origins a’ 1405) // Cоч. – М., 1968. – Т. V. – С. 241; Он же. Историко-географический обзор Ирана // Соч. –М., 1971. –Т.VII. - С. 47 – 48.
[72] Исоматов М.М. Ирано-среднеазиатские взаимоотношения по «Таърих-и Табари». -С.7,13-14
[73] Мандельштам А.М. Рецензия на исследование «Enoki K. On the Nationality of the Ephthalites» (МRDTB, T.18, 1959. -P.1-58)//НАА. –М., 1962. -№3. -С.231-232; Он же. Рецензия на книгу «Altheim Fr. Geschihte der Hunnen» (Bd. 1. -Berlin, 1959. -463s.)// НАА. -М., 1962. -№3. -С.201-203; Гафуров Б.Г. Таджики. -Кн.2. -С.357-368
[74] Толстов С.П. По следам древнехорезмийской цивилизации. – М.-Л., 1948. -С. 213-245; Он же. Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1949-1953 гг.//Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции. –М., 1958. –Т.II. -С. 252.
[75] Толстов С.П. По древним дельтам Окса и Яксарта. -М., 1962. -С.244.
[76] Толстов С.П. Древний Хорезм (Опыт историко-археологического исследования). -М., 1948. -С.277
[77] Толстов С.П. По следам древнехорезмийской цивилизации. –М., 1948. -С.216, 278
[78] Тревер К.В. Кушаны, хиониты и эфталиты по армянским источникам. -С. 135 – 144.
[79] Пигулевская Н.В. Сирийские источники по истории народов СССР. -С.47-49
[80] Бернштам А.Н. Очерк истории гуннов. -С.114
[81] Бернштам А.Н. Очерк истории гуннов. -С.164-165, 214
[82] Бернштам А.Н. Очерк истории гуннов. -С.190
[83] Бернштам А.Н. Очерк истории гуннов. -С.197
[84] Гумилев Л.Н. Эфталиты и их соседи в IV в.//ВДИ. -М., 1959. -№1. -С.129-140; Он же. Эфталиты – горцы или степняки?//ВДИ. -М., 1967. -№3. -С.91-99
[85] Enoki K. Sogdiana and the Hsiung-nu // Central Asiatic Journal. -Tokyo, 1955.-Vol. l, N 1. -Pp. 43 - 62; Он же. The origin the White Hunns or Ephthalites//EW. -1955. -Vol VI. N3. -P. 231-236; Он же. The date of Kidarites//The Tokyo Cakuho (Report of Oriental Library). -1958. – Vol. ХLI, N3. – Pp. 289 - 298; Он же. On the Nationality of the Ephtalites//MRDTB. - 1959. P.1-58.
[86] Гумилев Л. Н. Эфталиты и их соседи в IV в. -С.135-136
[87] Гумилев Л. Н. Эфталиты и их соседи в IV в. -С.140; Он же. Эфталиты – горцы или степняки? -С.98.
[88] Маршак Б.И. К вопросу о восточных противниках Ирана в V в.//СНА. -М., 1971. -Вып.10. -С.65.
[89] Дьяконов М.М., Мандельштам А.М. Средняя Азия в III-V вв.//Очерки истории СССР (III-IX вв.). -М., 1958; Мандельштам А.М. Средняя Азия в VI-VII вв.// Очерки истории СССР (III-IX вв.). -М., 1958
[90] История народов Узбекистана. -Ташкент, 1950. -Т.1; История Узбекской ССР//В 2 т. -Ташкент, 1955. -Т.1.
[91] История Туркменской ССР. -Ашхабад, 1957. -Т.1, кн. 1.
[92] История таджикского народа//В 3 т., 5 кн. -М., 1963. -Т.1. -М., 1964. -Т.2., кн.1.; История таджикского народа. -Душанбе, 1998. -Т.1. -Душанбе, 1999. -Т.2.
[93] История Ирана (Иссл. ученых Кембридж. ун-та)/Под ред. Э. Йаршатир; пер. на перс. яз. Х.Ануша.-Тегеран, 1383. -Т.3, ч.1. -С.305-312, 335-343, 446-453
[94] Массон В.М., Ромодин В.А. История Афганистана (С древнейших времен до начала XVI в.).-М.,1964.-Т.1.
[95] Медведев Е.М.Очерки истории Индии до XIII века. -М., 1990.
[96] Ганковский Ю.В. Народы Пакистана (основные этапы этнической истории). -М., 1964
[97] Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье (Этнос, языки, религии). -М., 1992.
[98] Мандельштам А.М. О некоторых вопросах сложения таджикской народности в среднеазиатском междуречье//СА. -М., 1954. -№20. -С.62
[99] Гафуров Б.Г. Таджики. -Кн.1. -С.263
[100] Курбанов А. Эфталиты. -С.28-29
[101] Гафуров Б.Г. Таджики. -Кн.1. -С.243-284
[102] Исоматов М.М. Академик Б.Гафуров и периодизация истории эфталитов (IV-VI вв.)//Академик Бободжон Гафуров: Изучение истории и цивилизации народов Центральной Азии (история и современность).-Душанбе, 1998. -С.8-10; Он же. Эфталиты в интерпретации Б.Гафурова//Академик Бободжон Гафуров – исследователь истории и культуры народов Центральной Азии (Сб. ст.). –Душанбе, 1999. -С.56-66 (на тадж. яз.)
[103] Иностранцев К.А. Венец индо-скифского царя, тюрбан индийцев в античном искусстве и женский головной убор Кафиристана//Известия ИАН.- СПб., 1909. – VI серия, №2. -С. 135-138.
[104] Гафуров Б.Г. Таджики. -Кн.1. -С.262
[105] Гафуров Б. Г. Таджики. -Кн.1. -С.262
[106] Маршак Б.И. К вопросу о восточных противниках Ирана В V в.//СНВ.-М.,1971.-Вып.X.-С.48-66.
[107] Вайнберг Б.И. Некоторые вопросы истории Тохаристана IV-V вв.-С.129-154; Она же. Эфталитская династия Чаганиана и Хорезма//Нумизматический сборник ГИМ -М., 1972. -Вып.III.-Ч.4.-С.3-24;
[108] Пугаченкова Г.А., Ртвеладзе Э.В. Северная Бактрия – Тохаристан: Очерки истории и культуры (древность и средневековье).-Ташкент, 1990; Ртвеладзе Э.В. По поводу династических связей Хорезма и Чаганиана в реннем средневековье//Вестник ККФАН Уз.ССР.-1980.-№1(79); Он же. К истории эфталитов-алхонов// Творческое наследие народов Средней Азии в памятниках искусства, архитектуры и археологии (Тез. докл.).-Ташкент,1985.-С.110-112; Ртвеладзе Э.В., Сагдуллаев А. Памятники минувших веков.-Ташкент,1986.-С.93-95.
[109] Ходжайов Т.К. К палеоантропологии древнего Узбекистана. –Ташкент, 1980; Он же. Этнические процессы в Средней Азии в эпоху средневековья (Антропологические исследования). –Ташкент, 1987.
[110] Литвинский Б.А. Проблемы этнической истории древней и раннесредневековой Ферганы//История и культура народов Средней Азии (древность и средние века).-М.,1976.-С.49-65; Литвинский Б.А., Соловьев В.С. Средневековая культура Тохаристана (в свете раскопок в Вахшской долине).-М.,1985.
[111] Седов А.В. Кобадиан на пороге раннего средневековья.-М.,1987; Литвинский Б.А., Седов А.В. Культуры и ритуалы Кушанской Бактрии.-М.,1987.
[112] Зеймаль Е.В. Политическая история древней Трансоксианы по нумизматическим данным//Культура Востока: древность и раннее средневековье. –Л., 1978. -С.3-87; Он же. Древние монеты Таджикистана. –Душанбе, 1983; Он же. К периодизации древней истории Средней Азии (середина I тысячелетия до н. э.- середина I тысячелетия н. э.)//Центральная Азия: новые памятники письменности и искусства (Сб. ст.). – М., 1987. – С. 149 – 157.
[113] Ртвеладзе Э. В. К истории эфталитов-алхонов. -С.112-115; Ртвеладзе Э.В., Сагдуллаев А. Памятники минувших веков. -С.93-95.
[114] История таджикского народа. -1999. -Т.2. -С.36
[115] Соловьев В. С. Северный Тохаристан в раннем средневековье. -С.30-36.
[116] Enoki K. The Origin of the White Huns or Hephthalites//EW. -1955. - Vol.VI. -№3; Он же. On the Nationality of the Ephthalites//MRDTB/ -Tokyo, 1959. -№18. -Pp.1-58
[117] Enoki K. On the Nationality of the Ephthalites. -P.42
[118] Ghirshman R. Les Chionites – Hephtalites//MDAFA. -Le Caire, 1948. -T.XIII. -P.10-14, 19 – 21.
[119] Груссе Р. Империи номадов/Пер. с на перс. яз. А.Майкада. -Тегеран, 1353. -С.137-146; Altheim F. Geschichte der Hunnen. -Berlin, 1959. –Bd. I. -S.32 – 33, 41-56. -Berlin, 1960. –Bd.II. -S.255-290; Мандельштам А.М. Рец. на книгу Altheim Fr. Geschihte der Hunnen (Bd. 1. -Berlin, 1959. -463s.)// НАА. -М., 1962. -№3. -С.201-203; Henning W.B. The Bactrian inscription//Bulletin of the School of Oriental (and African) Studies (BSO (A)S). –London, 1960.- Vol.23. –Pt.1; Junker H. Die hephtalitischen Munztnschriften//Sitzungsberichte der Bayerischen Akademie der Wissenschaften (SBAW). -Phil. –hist. Abt. -Munchen, 1930. – Bd. 27; Humbah H. Kusan und Hephtaliten. -Munchen, 1961
[120] Мандельштам А.М. Рец. на книгу «Altheim Fr. Geschihte der Hunnen» (Bd. 1. -Berlin, 1959. -463s.)// НАА. -М., 1962. -№3. -С.201-203;
[121] Gobl R. Dokumente zur geschichte der Iranischen Hunnen in Bactrien und Indien. -Wiesbaden, 1967. -Bd. I.
[122] Гафуров Б.Г. Таджики. –Кн.1. -С.254.
[123] Litvinsky B.A. The Hephthalite Empire//History of civilizations of Central Asia. (The crossroads of civilizations: A.D. 250 to 750. – Pariz, UNESKO Publishing, 1996. – Vol. III. –Pp. 135-162.
[124] Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья. Средняя Азия в раннем средневековье. –М., 1999. – (Археология, Т. 19).
[125] История таджикского народа (Древнейшая и древняя история). -Душанбе, 1998.-Т.1. - С. 468 -491; История таджикского народа (Эпоха формирования таджикского народа).-Душанбе,1999.-Т.2.-С. 36-50.
[126] История народов Узбекистана. – Ташкент, 1992 (на узб. яз.).
[127] История Казахстана и Центральной Азии (Учебн. пособие).- Алматы, 2003; Плоских В.М., Джунушалиев Д.Д. История кыргызов и Кыргызстана.-Бишкек, 2007.
[128] История таджикского народа. –1999. –Т.2. -С.36-37.
[129] Негматов Н.Н. Таджикский феномен: теория и история.- Душанбе, 1997; Якубов Ю. Ляхшские курганы и вопросы этногенеза населения верховьев р. Вахш в раннесредневековом периоде//Известия АН Тадж. ССР (Сер.: востоковедение, история, филология).-1990.-№2.-С.24-27; Он же. Таджики(к вопросу этногенеза).-Душанбе,1994(на тадж. яз.); Он же. Религия древнего Согда.-Душанбе,1996; Он же. История таджикского народа (Учебник для 6 кл.).-Душанбе,2001(на тадж. яз.); Он же. Династический символ царей Хатлона//Ирано-Славика.-М.,2004.-№3-4.-С.48-52; Абдуллоев Д.А. Еще раз к вопросу об эфталитах//Вклад иранских народов в развитие мировой цивилизации: история и современность(тез.докл.).-Душанбе, 1992.-С.27-28; Гоибов Г.Г. История Хатлона (история и современность).-Душанбе, 2006(на тадж.яз.); Каримова Г. Афганистан глазами китайских пилигримов// Наследие предков. -Душанбе, 1998,№3.-С.83-87; Майтдинова Г. Государство Кирпанд – империя в Средней Азии//Наследие предков.-Душанбе,2003.-№6.-С.79 -88; Довутов Д. Влияние Сасанидов на монетное дело стран Востока//Вклад иранских народов в развитие мировой цивилизации: История и современность (тез. докл.). -Душанбе,1992.-С.30; Он же. К периодизации денежного обращения северного Тохаристана в позднекушанском и послекушанском периоде//ИООН АН РТ.-2003.-№2.-С.31-37; Он же. Сасанидская халцедоновая печать из Душанбе// Наследие предков.-2003.-№6.-С.127-132; Он же. Денежное обращение древнего и средневекового Хатлона (V в. до н. э.- начало ХХ в. н. э.).-Душанбе, 2006; Якубов Ю., Филимонова Т., Довутов Д. История Куляба (с древнейших времен до наших дней).-Душанбе, 2006.
[130] Джуманалиев Т. Очерки политической истории кочевников Притяньшанья с древности до конца XVIIвв.- Бишкек, 2007.
[131] Зуев Ю.А. Ранние тюрки: Очерки истории и идеологии. –Алматы, 2002. -С.5-23; Он же. Самое сильное племя// Историко-культурные взаимосвязи Ирана и Дашт-и Кипчака в XIII-XVIII вв. (Материалы Междунар. кругл. стола).-Алматы, 2004.-С.31-68.
[132] Гундогдыев О.А. Прошлое туркмен//Избранные труды по истории и культуре Туркменистана. -М., 1998; Юсупов Х. Страницы истории Туркменистана (с древнейших времен до арабского завоевания). -М.,1997; Бурханов А. Лебап от Кушан до Саманидов (историко-археологический очерк бассейна среднего течения Амударьи)//Ирано-Славика.-М.,2006.-№3-4(12).-С.51-58; Он же. Кушанские и кушано-сасанидские монеты из Лебапского велаята// Miras.-Ашхабад,2007.-№2(26).-С.78-95.
[133] Ртвеладзе Э.В. Монеты на Великом Шелковом пути//Нумизматика Центральной Азии (Сб. статей).-Ташкент,1998.-Вып.3.-С.5-18; Он же. Древние и раннесредневековые монеты историко-культурных областей Узбекистана.-Ташкент,2002.-Т.1; Он же. Монеты Катфара/Гатфара - предводителя эфталитов// Нумизматика Центральной Азии.-Ташкент, 2004. -Вып. 7.-С.106-110; Он же. История и нумизматика Чача(вторая половина III-середина VIIIв.н.э.).-Ташкент, 2006; Ильясов Дж.Я. Эфталиты – алхоны в Чаганиане// Нумизматика Центральной Азии.-Ташкент,1999.-№04.-С.32-41; Он же. Об этнической принадлежности правителей Пенджикента// Нумизматика Центральной Азии.- Ташкент,2004.-Вып.7.-С.54-62; Он же. Некоторые замечания к проблеме происхождения эфталитов// TRANSOXIANA(История и культура).-Ташкент, 2004.-С.117-127; Он же. О происхождении тамги Самаркандских правителей// Роль города Самарканда в истории мирового культурного развития (Матер. Междунар. научн. Симпоз., посвящ. 2750-летнему юбилею г. Самарканда).-Ташкент-Самарканд, 2007.-С.146-149.
[134] Якубов Ю., Довутов Д., Филимонова Т., Ахметзянов М. Погребение эфталитского воина//Наследие предков. -Душанбе, 2008.-№11.-С.139-142.
[135] Якубов Ю., Довутов Д., Филимонова Т., Ахметзянов М. Погребение эфталитского воина. - С. 142.
[136] Курбанов А. Эфталиты (Очерки истории).-СПб.: Европейский Дом, 2006
[137] Ибни Факех. Краткий перевод ал-Булдана (разделы, относящиеся к Ирану)/Пер. на перс. М.И. Ойати.-Тегеран, 1349. - С.7-9; ал-Мукаддаси. Ахсан-ат-такасим//Материалы по истории туркмен и Туркмении.-Т.1.-С.28,185-208; Йакут ал- Хамави. Муъджам ал- Булдан.-Т.IV.-С.398 (на араб. яз.).
[138] История таджикского народа.-1963.-Т.1.-С.405.
[139] Гафуров Б.Г. Таджики.-Кн.1-С.191-197.
[140] История человечества. – Т. 3. – С. 136; Худододиён А. История древнего Ирана. (Аршакиды – Сасаниды). – Тегеран, 1383. - Т. !. – С. 133 – 134.
[141] Луконин В.Г. Комментарии // Фирдоуси. Шахнаме. – Т. V. – С. 359; Он же. Древний и раннесредневековый Иран. – М., 1987. – С. 241.
[142] Гафуров Б.Г. Кушанская эпоха и мировая цивилизация. - ……….. С. 55 – 66.
[143] Тревер К.В. Кушаны, хионитиы и эфталиты по армянским источникам. – С. 138 – 139; Тер-Мкртичян Л.Х. Армянские источники о Средней Азии. – С. 41-45.
[144] Кристенсен А. Иран в эпоху Сасанидов. -С. 136; Машкур М.-Дж. Политическая история Сасанидов. –Т.1. -С. 85-87; Dani A.H., Litvinsky D.A. Kushano-Sasanian kingdom//HCCA. –Vol. III. -P. 103 – 104; Бивар А.Д. Земля Каноранг: Мерв между Кушанами и Сасанидами // Мерв в древней и средневековой истории Востока: Культурные взаимодействия и связи (Тез. докл.). – Ашхабад, 1991. – С. 7-8; Зарринкуб А.-Х. История народов Ирана (Иран до ислама). – Тегеран, 1381. – Т. I. – С. 420 – 422.
[145] Шмидт А. Э. Материалы по истории Средней Азии и Ирана//Учен. зап./ ИВАН СССР. –М.,1958.–Т.16.-С.442
[146] Балами. Таърих-и Табари // Рукопись НБТ им. Фирдоуси. -№161. –Л.121; Бобоев Ф. Б. Старый Мерв в хронике Табари // Ирано-Славика. –М., 2006. -№ 1 (9). -С. 38 – 39
[147] Шмидт А. Э. Материалы по истории Средней Азии и Ирана. -С. 442.
[148] ас-Саалиби. Шах-наме/Пер. на перс. яз. М. Хидоят. –Тегеран, 1369. -С.15; Гардизи. Зайн ал-ахбар/Подгот. к изд., предисл.., и примеч. А. Хабиби. – Тегеран, 1347. -С.---
[149] Луконин В. Г. Древний и раннесредневековый Иран. -С. 210; Книга деяний Арташира, сына Папака. -С.83.
[150] Нёльдеке Т. История иранцев и арабов эпоху в Сасанидов. -С. 67 – 68; Авторы жизнеописаний Августов //ВДИ. – 1959. - № 2-3. -С. 235; №4. – С. 237.
[151] Луконин В.Г. Древний и раннесредневековый Иран. – С. 218 – 219.
[152] Луконин В. Г. Культура Сасанидского Ирана. -С. 62
[153] История таджикского народа. – 1963. – Т.1. – С. 367; Лившиц В.А. К открытию бактрийских надписей на Кара-тепе//Буддийские пещеры в Старом Термезе: Основные итоги работ 1963 – 1964 гг. (надписи, терракоты, каменные рельефы). – М., 1969. -С. 56.
[154] Луконин В. Г. Древний и раннесредневековый Иран. -С. 224 – 225; Тревер К. В., Луконин В. Г. Сасанидское серебро. -С. 13-15
[155] Исоматов М.И. Проблема образования государства эфталитов в контексте геополитических интересов Сасанидского Ирана в Центральной Азии (III-IV вв.) -С.56-57.
[156] Балъами. Таърих-и Табари // Рукопись НБТ им. Фирдоуси. –№ 161. –Л. 129а.; Мискавейх. Таджариб ал-умам. –Т.1. -С. 129 - 130
[157] Массон В. М. Кушанская эпоха в древней истории Узбекистана // ОНУз ССР. -1981. №4. -С. 34; Бурханов А. А. Древний и средневековый Лебап в системе Евразийских культур и государств. –Казань,2007. -С.15
[158] Филанович М. И. Историко-культурные археологические таблицы по городищу Гяур-кала в Старом Мерве // Древний Мерв (Сб. статей). –Ашхабад, 1989. -С. 92; Бобоев Ф. Б. Старый Мерв в хронике Табари // Ирано-Славика. –М., 2006. -№1(9). -С.38 – 39
[159] Луконин В. Г. Древний и раннесредневековый Иран. -С. 223
[160] Луконин В.Г. Культура Сасанидского Ирана: Иран в III-V вв. (Очерки по истории культуры).-М., 1969.-С. 118.
[161] Балъами. Таърих-и Табари//Рукопись НБТ им. Фирдоуси. - №161. – Л.136а; ас-Саалиби. Шахнаме. – С. 237.
[162] Frye R. N. Sassanian Inscriptions and Kushan History // Центральная Азия в кушанскую эпоху. –Т.2. -С. 151-152; Он же. Наследие Ирана. -С.293; Луконин В. Г. Кушано-Сасанидские монеты. -С.17
[163] Луконин В. Г. Древний и раннесредневековый Иран. -С.224
[164] Ставиский Б. Я. Кушанская Бактрия: проблемы истории и культуры. -С.135 - 136
[165] Bivar A. D. The Kushano-Sasanian Coins Series. – P. 13 - 42
[166] Gobl R. Dokumente zur Geshichte. –P. 24-25 (Bd.1), 47-48 (Bd.2)
[167] Луконин В. Г. Кушано-сасанидские монеты//Эпиграфика Востока. – Л., 1967. - №18.. -С. 16-17, 24-25.
[168] Пилипко В.Н. Поселения Северо-западной Бактрии. – Ашхабад, 1985. – С. 16-22.
[169] Nikitin AB. Notes on chronology of the Kushano-Sasanian Kingdom//Coins, Art and Chronology.-Wein, 1999. -P. 259-263.
[170] Бичурин Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в древние времена. –Т.II. -С.264
[171] Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи древней Евразии. – СПб., 2005. - С.39
Ghirshman R. Les Chionites-Hephtalites. –P.74-80; Мандельштам А. М. К вопросу о кидаритах//КСИЭ/АН СССР. –М.., 1958. –Вып.30. -С.68-69
[173] Маркварт Й. Ираншахр. - С.115 – 117.
[174] Кляшторный С.Г., Ставинов Д.Г. Степные империи древней Евразии. - С.39.
[175] Кабанов С.К. К вопросу о столице кидаритов//ВДИ. - 1953. - №2. – С. 201 – 206; Он же. Археологические данные о истории Нахшеба в III – IV веках // ВДИ. - 1956. - №2. – С. 163 – 174; Гумилев Л.В. Эфталиты и их соседи в IV в.//ВДИ. – 1959. - №1. – С. 133.
[176] Маршак Б.И. К вопросу о восточных противниках Ирана в Vв.//Страны и народы Востока. -М., 1971.-Вып. 10.-С. 62.
[177] Фрай Р. Наследие Ирана. – М., 1972. _ С. 414; Луконин В.Г. Кушано-сасанидские монеты. – С. 16 – 33.
[178] Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи древней Евразии. – С. 40.
[179] Пигулевская Н.В. Сирийские источники по истории СССР. – С. 34 - 35.
[180] Тревер К.В. Кушаны, хиониты и эфталиты по армянским источникам. – С. 133-134.
[181] Гафуров Б.Г. Таджики. – Кн. 1. – С. 246, 257.
[182] Ghirshman R. Les Chionites – Hephtalites. – P. 11 – 14.
[183] ас-Саалиби. Шахнаме. – С. 150, 243, 253; Гардизи. Зайн ал-ахбар. – С. 27.
[184] Луконин В.Г. Древний и раннесредневековый Иран. – С. 225-230, 233-234.
[185] Толстов С.П. Периодизация древней истории Средней Азии//КСИИМК/АН СССР.-М..,1949.-Вып. 28.-С. 24-25.
[186] Балъами. Таърих-и Табари//Рукопись НБТ им. Фирдоуси. - №161. – Л. 138а – 138б; Фирдоуси. Шахнаме. – М., 1984. –Т.V. – С.291-299, 375-377; «Восточный поход» Варахрана V в «Шах-наме»// «Таджикистан: сегодня и завтра» (Матер.научно-практич.конф., посвящ. 10-летию независимости РТ).-Душанбе, 2001.-С.19-21.
[187] Егишэ. О Вардане и войне армянской. – С. 31, 35-36, 127, 179, примеч. 32; Пигулевская Н.В. Сирийские источники по истории народов СССР. -С.43-45; Тер-Мкртичян Л. Х. Армянские источники о Средней Азии. -С.50-55; Маршак Б.И. К вопросу о восточных противниках Ирана. – С.63.
[188] Егишэ. О Вардане и войне армянской. – С. 35-36, 178; Тревер К.В. Кушаны, хиониты и эфталиты по армянским источникам. – С. 136; Тер-Мкртичян Л.Х. Армянские источники о Средней Азии. – С. 50-51, 55.
[189] Егишэ. О Вардане и войне армянской. -С. 127.
[190] Фирдоуси. Шахнаме. -М., 1989. -Т. VI. -С. 6-7.
[191] Enoki K. On the Nationality of the Ephthalites. - P. 24-25; Балъами. Таърих-и Табари//Рукопись НБТ им. Фирдоуси- №161. -Л. 139б; ал.-Йакуби. Таърих/Пер. на перс.яз. М.И. Ояти. -Тегеран, 1347. -Т. I. -С. 201; ал.-Масъуди. Мурудж аз-захаб ва маодин-ал-джавахир. –Бейрут, б.г.и.-Т.1. -С.289; Фирдоуси. Шахнаме. -Т.VI.-С.55.
[192] История древнего мира. -М., 1989. -Кн. 3. -С. 258.
[193] Балъами. Таърих-и Табари//Рукопись НБТ им. Фирдоуси- №161. -Л. 139 а -143б; Фирдоуси. Шахнаме. -Т. VI. -С. 7-26, 582.
[194] История древнего мира. -Кн. 3. -С. 258; Пугаченкова Г.А., Ртвеладзе Э.В. Северная Бактрия-Тохаристан: Очерки истории и культуры. -С. 131.
[195] История Узбекской ССР. -1955. -Т. 1. -С. 153; История Туркменской ССР. -1957. -Т.1. -С. 160; Кристенсен А. Иран в эпоху Сасанидов. -С. 318; Кухзад А.-А. История Афганистана. -Т.1. -С. 464; История Узбекской ССР. -1967. -Т.1. -С. 106; Машкур М.-Дж. Политическая история Сасанидов. -Т.1. -С. 67.
[196] Гафуров Б.Г. Избранные труды. -М., 1985. -С. 488.
[197] Тер-Мкртичян Л.Х. Армянские источники о Средней Азии. -С. 55.
[198] Пигулевская Н. Месопотамия на рубеже V-VI вв. н.э. (Сирийская хроника Иешу Стилита как исторический источник). -М.-Л., 1940. -С. 148-170.
[199] Мандельштам А.М. Материалы к историко-географическому обзору Памира и Припамирских областей//Тр. ИИАЭ/АН Тадж. ССР. -Сталинабад, 1957. -Т. 53. -С. 100, 131; Массон В.М., Ромодин В.А. История Афганистана. Т.1. -С. 204-205; История таджикского народа. -1964. -Т.II, Кн.1. -С. 35-36; Ганковский Ю.В. Народы Пакистана. -С.81-84, 89-96; Исоматов М.М. Ирано-Среднеазиатские взаимоотношения по «Таърих-и Табари». -С. 116 -118.
[200] Гафуров Б.Г. Таджики. -Кн.1. -С. 249-255; Ставиский Б. Я. Судьбы буддизма в Средней Азии (по данным археологии).-М., 1998. -С.10-12.
[201] История таджикского народа. -1998. -С.475
[202] Гафуров Б.Г. Таджики. -Кн. 1. -С.253.
[203] Массон В.М., Ромодин В.А. История Афганистана. -Т.1. -С.204-205; Синха Н.К., Банерджи А.Ч. История Индии. -М., 1954. -С.94; Медведев Н.М. Очерк истории Индии до XIII века. -М., 1990. -С.221-222
[204] Ганковский Ю.В. Народы Пакистана. -С.82-84
[205] Enoki K. On the Nationality of the Ephthalites. - P. 25-26
[206] Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии. -Т.II. -С.269
[207] Боровкова Л.А. Царство Гоачан и его взаимосвязи с государствами Гаоче, Яда, Жужань и Северная Вэй (460-542 гг.)//Краткая история уйгуров. -Алма-Ата, 1991. -С.83
[208] История таджикского народа. -1999. –Т.II. -С.218-219
[209] Кузьмина Е. Древнейшие этнические и культурные связи Ирана и Турана // Transoxiana. История и культура (Сб. ст.). - Ташкент, 2004. -С.127-128
[210] Ходжайов Т.К. К палеоантропологии древнего Узбекистана.-Ташкент, 1980.-С. 138, 146.
[211] Балъами. Таърих-и Табари//Рукопись НБТ им. Фирдоуси. -№161.- ЛЛ. 139а, 147б, 148а, 154 а ; ат-Табари. Таърих ут-Табари (Таърих ул-умам ва-л-мулук).-Бейрут, 1988.-Т.2. С.642 (на араб.яз.); ал-Хорезми. Перевод «Мафотих ал-улум»/Пер. на перс.яз. Х.Худайджам. –Тегеран,1347.-С.114; Ибн ал-Асир. ал-Камил фи-т-таърих.-Бейрут.,1965.-Т.1.-С.143 (на араб.яз.).
[212] Ртвеладзе Э.В., Сагдуллаев А. Памятники минувших веков.-Ташкент, 1985.-С. 92-93.
[213] Гафуров Б.Г. Таджики. –Кн.1.-С.261.
[214] Йакут ал-Хамави. Муъджам ал-булдан. –Бейрут, 1977. -Т. IV.-С. 422. (на араб.яз.).
[215] Балъами. Таърих-и Табари//Рукопись НБТ им. Фирдоуси.-№161.- ЛЛ. 148а, 154а.
[216] Гафуров Б. Г. История таджикского народа в кратком изложении.-М.,1952.
[217] Мандельштам А. О некоторых вопросах сложения таджикской народности в Среднеазиатском Междуречье// Советская археология -1954. -№ 2.-С.61.
[218] Негматов Н.Н. Государства Саманидов (Мавераннахр и Хорасан в IX-X вв.). –Душанбе, 1977.-С.234.
