Методика скоростного улучшения любого уровня владения русским языком, разработанная Михаилом Шестовым.
Demonstrational Version
Данное методическое пособие предназначенно для детей и взрослых, выходцев из России, постоянно проживающих в Америке. Является настольной книгой для лиц, которые испытывают трудности в изучении или совершенствовании английского или других иностранных языках; или поддержании на должном уровне качества владения родным языком. Многие, желающие быстро усовершенствоваться в английском, к сожалению, не отдают себе отчета в том, что:
а) предложения, которые "генерирует" человек, при общении на родном языке за рубежом, на 50% состоят из сокращений и идиом, которые переводу на иностранный язык практически не поддаются и
b) практически во всех современных учебниках недостаточно понятно разъяснены многие термины и понятия, жизненно необходимые при изучении иностранного языка. Михаил Шестов считает, что для того, чтобы быстро и эффективно улучшить свой уровень владения иностранным языком, необходимо научиться поддерживать на должном уровне родной!
Темы, обсуждаемые в данной книге Михаила Шестова, широко используются им в ходе обучения "новых американцев" современному разговорному и письменному английскому языку. Краткий "Курс Обновления Уровня Владения Русским Языком", который был разработан автором с целью устранить "белые пятна" в познаниях, имеющиеся у 95%(!) соотечественников, многократно ускоряет и облегчает изучение любого иностранного языка (особенно, если работа над ним сочетается с изучением секретов "интеллектуальной машинописи" по-русски и по-английски по Системе Шестова).
© Copyright 1996, 1997 by Michael Shestov. All rights reserved. Reproduction and transmission -- whether in whole or in part; whether in electronic, mechanical, or other form; whether by photocopying, recording, printing, information storage system, retrieval system, or other means -- without prior written permission from Michael Shestov is strictly prohibited.
ВВЕДЕНИЕ
Вначале было слово высказанное, потом - написанное. Значит, вначале был звук, потом - буква, во всяком случае, в языках, у которых письменность - буквенная (по-научному - знаковая) в отличие от иероглифической (то есть такой, где понятия отражаются рисунками; по-научному - пиктограммами). Так вот, чтобы научиться ориентироваться в море нашего письменного русского языка, нужно запомнить главное - что вначале был звук, а потом - буква.
Этот закон особенно поможет нам в изучении орфографии и грамматики русского языка, которые, как это ни покажется странным человеку, говорящему на современном русском, полностью зависимы от фонетики и фонологии (это разделы языкознания, изучающие звуки). Только от фонетики не столько современной (и в первую очередь не от неё, хотя она тоже накладывает свой отпечаток на правописание), сколько исторической. Самое важное - никогда не забывать, что язык - это не какая-то застывшая форма, а сложный, подвижный организм, который так же зависит от нас, как и мы - от него. И всё, если мы будем помнить это основное правило, встанет на свои места. Вот хрестоматийный пример для первого класса: почему “жи” - ”ши” пиши с буквой “и”? Да потому, что в далёком прошлом буквы (вернее, звуки) “ж” и “ш” были только мягкими и за ними звучало “и”. Таким образом, уже на этом примере из первого класса, мы можем сделать вывод, что ничего необъяснимого в русском правописании нет и лучше объяснить правила, чем механически заучивать их. Поэтому мы попытаемся дать в нашей краткой методике не столько свод правил, сколько их разъяснение. А поскольку, для нас важно научиться грамотно писать не только слова, но и предложения, и сложные синтаксические целые (проще говоря - логически выдержанные абзацы), мы в этой работе выделим три основных раздела:
1/ лексическая орфография и морфологическая грамматика;
2/ синтаксис и пунктуация;
3/ стилистика (в основном - стиль деловых бумаг).
1. ЛЕКСИЧЕСКАЯ ОРФОГРАФИЯ И МОРФОЛОГИЧЕСКАЯ
ГРАММАТИКА
Лексема - по-гречески “слово”, таким образом, в разделе “лексической орфографии” мы займёмся правилами написания слов как таковых, без их связи в предложении, а вот когда перейдём к разделу “грамматика” - там нас уже будут интересовать различные формы написания слов.
Итак - орфография лексики. Чтобы понять её основные законы, нужно совершить небольшое путешествие в прошлое.
Как появился наш алфавит? Появился он так: в IX веке, два болгарина - Кирилл и Мефодий, проживавшие в Греции, понесли славянскому народу Слово Божие. Понесли его в Восточную Европу, к Днепру, населённому тогда древнерусской народностью. Эта общность сложилась уже к девятому веку, и входили в неё нынешние белорусы, русские и украинцы. Говорили они примерно одинаково. Кирилл и Мефодий, путешествуя по Древней Руси, прислушивались к речи восточных славян и на основе известной им азбуки - греческой - составили новый алфавит для россиян. Составляли его по слышимым звукам: если находилась для них соответствующая буква - оставляли греческую, если не находилась - придумывали новую, похожую. Так у нас появились многие гласные - а, о, и длинное, и короткое. Не было у нас тогда буквы “я” - она появилась из носового звука “en” (такой звук и сейчас есть, например, в польском языке), не было “у” - был носовой “on”; зато были звуки “ь” и “ъ” - это, кстати, когда-то были гласные, обозначающие очень короткий звук, звучащий и сейчас во многих безударных слогах, где на месте ударных пишется “о” или “а”. Но буква “ъ” звучала и в других местах, “а” и “о” звучали полностью во всех слогах - как ударных, так и безударных. Тогда у наших далёких предков существовал ещё один фонетический закон - закон открытых слогов - то есть каждый слог оканчивался на гласную! Поэтому слово “садъ”, например, так и звучало, как “сад” с твёрдым согласным “д”, в отличие от сегодняшнего “сат”, где на конце звучит глухое “т”. Просто после “д”, произносился короткий (по-научному - редуцированный) гласный “ъ” (назывался он “ер”), а мягкий “ь” (ерь) звучал на конце и в середине слов, если согласная была мягкая. Он так и остался для обозначения мягкости звука - “дверь”, “моль” и пр. Закон открытых слогов касался, конечно же, не только концов слов, но и слогов внутри слова. Отсюда - и наши исконно русские “огородъ”, а не “градъ”, “молоко”, а не “млеко”, “голова”, а не “глава”. Большинство этих слов пришли к нам от южных славян во времена Кирилла и Мефодия из старославянского языка и получили широкое распространение у нас, так как первыми книгами, которые получила Русь, были книги церковные, и переводились они с большим применением слов заимствованных, принесённых нашими южными соседями. Тогда уже и началась “путаница” с гласными “а” и “о”, с некоторыми буквами, которые мало отражали исконные звуки древнерусского языка, но частенько использовались в языке церковнославянском, то есть - старославянском!
Со времён Кирилла и Мефодия и их учеников русский алфавит значительно изменился. Исчезли носовые звуки, появились “я” и “у”. В начале нашего века был отменён “ер” (твердый знак) там, где он давно не слышался; в конце XVIII века, Карамзин изобрёл новую букву “ё”. Кстати, эта буква интересна тем, что она уже подчиняется не фонетическим канонам создания алфавита, а морфологическим законам правописания - ибо буква “ё” звучит как “о” после мягкой согласной, но звучит в тех вариантах, где “е” чередуется с “ё”, как в ударном, так и в безударном положении, например “чёрт” - “черти”, “полёт” - “лётчик” - “летать”, “чёрный” - “чернь”. То есть, буква “ё” была изобретена тогда, когда мы писали, в основном, не так как слышим, а так, как пишется морфема в её наиболее чётком фонетическом варианте. Это и есть морфологический закон русской орфографии.
Что же это за морфологический закон и как его применять на практике?
МОРФОЛОГИЧЕСКИЙ ЗАКОН ЛЕКСИЧЕСКОЙ ОРФОГРАФИИ
Сначала разберёмся, что такое “морфема”. “Морфема” - это значимая часть слова. К таким “значимым” частям относятся корень, суффиксы, приставки. Отдельно стоят в языке окончания - они значимы, как говорится, “грамматически”, то есть указывают на определённый падеж, если это существительное; или время, если это окончание глагола, или род у существительного, прилагательного, числительного и т.п.
Но что же значит - значимая часть? В корне всё понятно - во всех однокорневых словах - предположим - “сад”, “садовый”, “приусадебный”, или “вид”, “видел”, “завидный”, “видео” - корни “сад” и “вид”, безусловно, имеют ясно выраженный смысл. Но вслушайтесь в наши приставки и суффиксы - они ведь тоже полны смысла! Вот, например, приставка “пере” - означает переизбыток чего-го: “переел”, “переспал”, “переработал”. Другой смысл этой приставки - “что-то пересечь” - “перебежать”, “пересмотреть”, “передатчик”. Кстати, “пере” - чисто русская приставка и у неё есть старославянская сестричка “пре” - “пресытиться” (“пересытиться”), “прекратить” (“перекоротить”) и пр. Совершенно другой смысл имеет приставка “при”. Она, по значению, адекватна предлогу “при” - “находиться при чем-то, при ком-то” - “прибрежный”, “приставка”; или же означает “немного”, “чуть-чуть” - “приударить”, “прикоснуться”, “призадуматься”. Таким образом, если научиться видеть смысл приставки, её, по-научному выражаясь, семантическую нагрузку, уже не будешь путать “при” и “пре”! Равно как и с суффиксами, тоже можно научиться обращаться и видеть за ними не просто непонятные буквенные сложения, а живой смысл.
Вот, например, суффикс - “ость” - “беременность”, “порядочность”, “расторопность”, - все эти слова, к своему основному значению, при помощи суффикса получают добавочное значение основательности, и какого-то свойства. А ведь слово “свойство” и “суффикс “ость” - родственники! Восходят они к некому своему прадедушке - слову “ость” (отсюда, кстати, “остов”), а если заглянуть ещё дальше, то к слову - “ст” - отсюда наш современный “стол”, “стул”, “стойка”, “становление” - да и мало ли ещё появилось корней и суффиксов из этого древнего “ст”! Если заглянуть вглубь каждой морфемы, то она наверняка подскажет нам древнее слово, имевшее когда-то свой самостоятельный смысл. Но, к сожалению, некоторые из них совсем потеряли его и сейчас кажутся нам бессмысленными, служебными, но язык, по-прежнему, держится на них как в словообразовании, так и в правописании. И для нас, если мы хотим писать правильно, всё-таки более разумным будет умение разглядеть эти морфемы, уловить их смысловую нагрузку, чем просто зазубрить правила. Это и интереснее, да и, в общем-то, больше соответствует психологическим основам письма на родном языке.
Попробую раскрыть это на примере наших исконных знаменитых открытых слогов с “о”. Посмотрите - мы давно не произносим полностью - “молоко” или “огород”, но если они так пишутся, то будьте уверены - когда-то, когда Кирилл и Мефодий с учениками бродили по российским землям, люди так и говорили - нараспев, полностью произнося круглое “о”. Ибо создавался алфавит, следуя фонетике! А теперь, если вы или ваши родственники вышли из вологодских или жителей, или же росли в восточных областях Украины, то вам нет ничего более простого, как вспомнить мамин и папин говор (или, на худой конец, дедушкин-бабушкин) - и всё встанет на свои места. Дело в том, что знаменитое вологодское и киевское “оканье” ставит “о” в безударном положении только там, где оно действительно стояло исторически! Киевлянин всегда скажет “мо-оло-око-о”, но никогда не произнесёт - “мо-олыш”, ибо в праиндоевропейском языке древний слог “мал”, всегда был с буквой “а”. И заимствованное слово с “а” окающий человек никогда не скажет с “о” в безударном положении. Если в старославянском “град” писался с “а”, то, стало быть, и “гражданин” никак не станет “грожданином”, но вот “горожанин” в Москве станет “гаражанином”, а в вологодской деревне так и останется с круглыми “о” во всех слогах. Так что попробуйте, если вас смущает что-то в слове, передразнить свою вологодскую тётушку - и историческое чутьё языка в большинстве случаев подскажем вам, как правильно написать слово с безударным “о”. Если вам этого мало, поставьте безударную гласную под ударение, “возродите” неясную морфему - и всё встанет на свои места.
Но, к сожалению, не всегда. Даже в исконно русских словах. Наше литературное “акающее” произношение всё-таки проникает в орфографию. Ещё в прошлом веке,Николай Васильевич Гоголь называл своих земляков “козаками”, а мы уже почти век пишем “казак”. Когда-то и такие слова, как “паром”, “карман”, “калач”, писались с “о” - “корман”, “колач”, “пором”. Сейчас, поскольку они совсем утеряли связь с древними корнями, обуславливающими безударное “о”, и поскольку нет других слов, которые бы заставляли их корни-морфемы держаться за историческое “о”, мы отдали дань “аканью” и пишем эти слова по-новому. Кстати, слову “колач” ещё можно отыскать родственников - он из одной семьи с “колесом” - от слова “коло” – круглый. Что же касается других слов, то их этимология (происхождение) для автора этой работы на данный момент загадка. Но, как бы там ни было, таких слов, принадлежащих древнерусскому языку и потерявших своё исконное “о”, совсем немного. В основном исконно русские слова тяготеют к написанию через “о”, имеют уйму братьев и сестёр - однокоренных слов и почти все проверяются ударением.
Кроме фонетического написания “а” в редчайших случаях в корнях исконнорусских слов есть немного примеров фонетических написаний, которые касаются такой морфемы, как приставки, оканчивающейся на “з” и “с”: ”без -/бес-”, “воз- /вос-”, “из-/ис-”, “низ-/нис-”, “раз-/рас”, “через-/черес”. Смотрите, мы пишем перед глухим согласным в корне “под-твердить”, хотя слышим “пот-твердить”, “под-сказать”, “от-кликнуться” и “от-дать”, но “бездумный” ”-бессменный”, “возразить”-”воспитать”-”воскликнуть”, “избежать”- ”истребовать”; низложить”- ”ниспровергнуть”, “разбежаться”-”рассказать”, “чрезмерный”-”чересчур”. Приставка “раз” вообще имеет четыре варианта: “раз/роз-рас/рос”. Под ударением она пишется с “о” - “розвальни” - но “развал”, “расстаться”- ”роспись”. Вариант “рос” - с ударением на приставке бывает крайне редко, практически здесь приставка уже потихоньку сращивается с корнем и не имеет особого влияния на морфологический закон правописания - здесь уж никто не спутает и напишет “о”. Во всех остальных случаях “раз/рас”, как и другие приставки со “свистящими” на конце, подчиняется фонетическому написанию и является, на самом деле, редким исключением, если - не редчайшим, поскольку раньше эти приставки писались морфологически: например - “раздать” писалось как “розъдать”, и все остальные приставки с “з” на конце вовсе не изменяли своему звонкому “з”. Это фонетическое написание - самое необъяснимое в нашем языке и, на взгляд автора этой работы, может быть объяснено только тем, что “с” длинное и “з” длинное - наиболее удобно произносимые сочетания для русской фонетики, вернее - один звук, в то время, как два “т” в том же слова “подтвердить” - это всё-таки два звука. Но если принять такое объяснение, то следует предположить, что когда-нибудь приставки, оканчивающиеся на “з”, могут получить ещё один вариант – с “ж” перед “ж” и с “ш” перед “ше”, ибо такие слова, как “возжелать” или “расшибить” - с длинным “ж” и “ш”. Пока же мы просто запомним, что “раз-/рас”, “из-/ис-”, “воз-/вос-” и пр. - исключения из морфологического правила правописания в угоду фонетическим законам нашего языка.
Есть и еще некоторые, так называемые “фонетические” правописания - это “ы” вместо “и” в корнях после приставок на согласный: “изыскать” - “подытожить”, “предыстория” и пр. Здесь, однако, смысл фонетического правописания объяснить проще. Буква “ы” вообще исконно не является русским звуком, среди лингвистов до сих пор ходят споры - существует ли в русском языке звук “ы”, или это только вариант звука “и”. Таким образом, ставя это “ы” перед корнем, мы не нарушаем морфему, как не нарушаем её, когда вместо безударного “е” ставим под ударением “ё” (“лётчик” - “летать”). Точно так же не нарушается морфема, когда после произносящихся когда-то мягко “ж” и “х” мы-таки в корне ставим “и” - то есть мягкий вариант одной и той же фонемы (звука) “и”. Так же, мы не ставим “ы” после иноземных приставок “суб”, “транс”, "контр” - так как эти приставки еще не слились с корнем и звучат несколько отдельно: “суб-интернациональный”, “транс-индоевропейский”, “контр-ингрига”, “межъинститутский”, “сверхъизвестный”.
В некоторых учебниках к фонетическим написаниям относят и написание вариантов корней “равн”-”ровн”, “зар”-”зор”, “блис”-”блес”, “мак”-”мок”. Но вряд ли эти написания сейчас являются фонетическими, ибо они уже настолько разошлись в значениях, что их и однокоренными назвать в строгом смысле слова нельзя. В самом деле - “блистательный” и “блестящий” - это слова разных стилей, разных смысловых оттенков, как и “равн” - ”ровн” - “равняться”, “равный” или “ровница”-”ровный”. Когда-то они были почти одинаковыми по значению, но их нынешнее “традиционное” фонетическое написание только лишний раз подтверждает, что первоначально любая орфография была фонетической, а потом эволюционно перешла в морфологическую (в данном случае - в русском языке); подтверждает то, что когда оформлялись правила однообразного написания слов, корни “равн”-”ровн”, “мак”-”мок” и тому подобные, уже произносились по-разному. И это говорит о том, что они расходятся в значении. А новые фонетические написания говорят о том, что и сейчас язык остаётся подвижным организмом, меняющимся. И единственно верное правило в использовании его как в устной, так и в письменной речи - это воспитание в себе чувства языка, знания его.
Как бы там ни было, с русскими словами жить в ладу достаточно просто. Они, как правило, сами подсказывают свою морфему, они имеют немало родственников, они, опять же, близки нашей системе произношения.
Гораздо капризнее для написания заимствованный слой языка, слова-пришельцы из других языков. Они подвергаются сразу двойному прессу: с одной стороны тяготеют к такому написанию, которое соответствовало бы их написанию и произношению на своём родном языке, а с другой стороны, упорно подвергаются влиянию русского языка и частенько пишутся не так, как произносятся. Классический пример - французские заимствования типа “кашне”, “интерьер”, “тире”, где наше “е”, перед которым мы привыкли смягчать согласную, упорно звучит как “э”. Но со временем эти слова “акклиматизируются” в русском и уже мы не говорим “пион-эр” - а просто произносим “пионер”, не произносим “тэхника”, а спокойно выговариваем - “техника”. Чем дольше слово живет в нашем языке, тем больше оно похоже на ”нормальное” русское слово. Это, в первую очередь, касается старославянизмов, которые мы давно не считаем чужими, заимствованными. А греческие и древнееврейские имена, пришедшие в наши святки вместе с Христианством! Сколько раз приходилось слышать, что “Маша” - замечательное русское имя, а ведь оно не только не русское, даже не славянское, а древнейшее еврейское! Вот так слово обживается. С обжившимся проще - оно подчиняется фонетическим законам нашего языка, морфологическим законам правописания, благодаря подвижности ударения, приобретает возможность быть проверенным. Хуже с новыми заимствованиями, они коварны и требуют в первую очередь памяти - как зрительной, так и механической. Проще тем, кто ориентируется в иностранных языках - им легче увидеть фонетические особенности заимствованного слова в его родной стихии. Ну вот, например, кто знает, что слова “террариум”, “терраса”, “территория” происходят от латинского “терра” - ”земля” - вряд ли напишет это слово с одной буквой “р” в корне. Даже слово “терракотовый” не вызовет у него сомнения.
Кстати, все проходили в школе иностранные языки, но мы не умеем пользоваться этими пусть достаточно отрывочными и забытыми знаниями. Тому, кто любит раздумывать над происхождением слова, орфография даётся значительно легче, чем тому, кто просто бездумно заучивает правила. Вот, например, среди заимствований в русской языке много таких слов, как “дуэль”, “вуаль”, “пируэт”, “тротуар”, “бенуар” и пр. Что в них общее? Да то, что в середине корня присутствует совсем нехарактерное и даже диковатое для русского языка сочетание “уа”. Как его писать? Ведь можно написать и “воаль”, “пиреет” - да мало ли, как может оформиться в голове незнакомое слово! Но вспомним, что во французском языке, из которого к нам и пришли эти слова, есть такое сочетание гласных “уа”-”уэ”. Достаточно разглядеть в слове его родословную - и оно вроде как уже и не чужое!
Давайте приведём несколько подобных примеров, и можно будет уже смелее ориентироваться в заимствованиях. Мы говорили о коварстве старославянизмов, особенно прочно засевших в русском языке. Но стоит нам прочувствовать, что старославянизмы, как слова из церковной лексики, как правило, по значению и стилю несколько “выше”, простых русских слов, (“нейтральных”, как их называют), - и станет понятно, что эти слова пишутся с “а” в безударном положении, имеют частое сочетание двух согласных, одна из которых - сонорная (сонорные - это звуки “м”, “л”, “р” и “н”). Увидим окончание на -”ос” - “космос”, “хаос”, “термос” - и никогда не напишем на конце “а”, потому что вспомним, что в древнегреческом это окончание звучит только как -”ос”. Но тут важно не спутать греческие слова с латинскими, которые оканчиваются на -”ус”: синус, косинус, тонус... - но, впрочем, здесь уже звучание разное и орфографические трудности практически не возникают. Если в начале слова слышится “о” или “а” - посмотреть - если оно русское - то тогда в нём точно пишется “о”, ибо начальное “а” в русском языке звучит только в словах, образованных от междометий - “ахать”, “аукаться”, “акать”. А вот распространённые заимствования, как правило, начинаются с “а”. Таких слов, как “орангутанг”, “олигофрен”, “обсерватория”, “оракул” немного, и они выделяются среди всевозможных “аптек”, “акул”, “апрелей”, “абажуров”, “автоматов”, “аббревиатур” и прочих “акающих” иноземцев своей определенной вычурностью и редким использованием.
К сожалению, чем больше приводишь примеров различных заимствований, тем сложнее сориентироваться сразу, тем путаннее, на первый взгляд, получается объяснение их орфографии. Не пугайтесь! Ведь все приведённые примеры, в общем-то, даны не для того, чтобы их заучивать, а именно для того, чтобы понять, что многообразие в данном случае - лишь единообразие для тех или иных пластов. Совершенно не нужно каждый раз вдумываться в то, какое это слово - заимствованное или русское, из латинского оно языка или греческого. Как правило, большинство слов при письме само ложится на бумагу и не требует рассуждения над ним. Но есть у каждого из нас свой камень преткновения, над которым мы каждый раз раздумываем, пишем его по несколько раз в разных вариантах (а это, кстати - один их прекраснейших способов справиться с орфографией для людей с хорошей зрительной и механической памятью) - но это слово так нам и не даётся! Над таким словом и надо поразмышлять.
Я приведу только два примера подобных слов, доставляющих многим хлопот. Первое из них - “чересчур”. Беда не в том, что мы всегда спотыкаемся на правиле фонетического написания приставки с конечной “з” или “с”. Беда в том, что “ч” в силу своих фонетических особенностей кажется нам звонкой согласной. Ведь редко кто сомневается, как писать - “рассказ” или “разсказ”. Но вот это коварное “ч” заставляет многих задуматься. Однако “ч” - это звук, состоящий как бы из двух звуков - “т” и “ш”. Такие звуки называются африкатами - к ним ещё принадлежит и “це - состоящее из “т” и “с”. Звонкой пары к этим звукам в нашем языке нет - они бы должны звучать как “дж” и “дз” (“дз”, кстати, есть в белорусском), что и создает определенные трудности. Вспомним, что “ч” - всё-таки глухой, а перед глухой согласной пишем “с”, и слово “чересчур” будет написано верно.
А вот второй пример - он из области лексики, а не фонетики. Мы частенько путаемся в двух словах и их производных - “колос” и “колосс”. Почему - “колосящееся поле”, но “колоссальных размеров жук”? Да потому, что “колос” и “колосс” - совершенно разные слова. Они даже звучат с ударением на разных слогах! “Колос” - слово, существующее в русском языке издревле, а “колосс” - заимствование, причём исторически это - название огромной статуи на острове Родос в Греции. То есть “колосс” - это что-то великое, огромное, ну а “колос” - просто часть злакового растения.
Вот эти два примера, думается, подскажут, что главное для орфографии слов - найти их этимологический (происхожденческий) уровень, суметь разобраться - что за корень в нём, что за суффикс, преффикс (приставка), насколько они срослись друг с другом, какие буквы стояли в них издревле - и тогда вы практически не будете ошибаться в написании.
В этой части мы не затронули правописание окончаний, ибо это правописание касается больше грамматических принципов русского языка, о которых речь поведем дальше. Но прежде, чем закончить эту часть, надо сказать ещё несколько слов о так называемых прописных буквых, которые тоже нередко являются камнем преткновения в отфографии. Попытаемся лишь вкратце обрисовать основные законы употребления больших букв на письме. Первое правило для прописных букв - обозначение начала предложения, наверное, не требует объяснения. Эта функция чисто синтаксическая - чтобы увидеть периоды текста, его отдельные части. Нас же интересуют прописные буквы, означающие имена собственные, ибо основное правило для написания слова с большой буквы очень простое - если это понятие - имя собственное, принадлежащее кому-то конкретному (Мария, Пётр - их, конечно, много, но каждый раз это отдельно взятая Мария или отдельно взятый Пётр, конкретные люди с конкретной судьбой, с конкретным именем). Соответственно, с большой буквы пишутся и названия различных организаций, если это название принадлежит конкретной организации как таковой: сравните - научно-исследовательский институт - или же - Научно-исследовательский институт охраны здоровья матери и ребёнка - это название института, следовательно, и пишется оно с большой буквы. Любопытно, что в церковной литературе слово “Бог”, “Господь” и даже местоимения, относящиеся к нему - “и создал Он небо и землю” - пишутся с большой буквы, ибо для людей верующих Бог - один, и это, так сказать, его имя, в то время как для атеиста “бог” или “божество” - лишь понятие, а не наименование, следовательно, и пишется оно в атеистической литературе с буквы строчной. Для языкового обозначения, с точки зрения орфографии, это всё равно что “Хлюпик” - прозвище и “хлюпик” - обозначение людей с определёнными чертами характера. То есть, чтобы определить, с какой буквы писать то или иное слово, важно лишь разобраться - является ли оно названием, именем или же понятием - и в соответствии с этим, писать его либо с прописной, либо со строчной буквы.
Продолжая тему орфографии или правильного написания слов, мы займёмся их местом в тексте во взаимодействии с другими словами, то есть его грамматическими формами.
МОРФОЛОГИЧЕСКАЯ ГРАММАТИКА
Грамматика, в данном случае, так же будет интересовать нас с точки зрения орфографии. Мы сейчас займёмся такой особенностью русского языка, как изменение форм слов в зависимости от их сочетания с другими словами в предложении. Этот раздел так же, как и написание слов как отдельных лексем (по-гречески - “слово”), подчиняется морфологическому принципу русской орфографии.
В этом разделе, оставив в покое “значимые” части слов (корни, приставки и суффиксы), мы займёмся окончаниями (или по-ученому - “флексиями”). Они не имеют, на первый взгляд, никакого смысла, но попробуйте произнести фразу: “Графиня изменившееся лицо бежать пруд” - и вы ничего не поймёте. Но вот мы меняем окончания и получается: “Графиня с изменившимся лицом бежит к пруду“ - и всё становится понятным. Именно окончания - “я”, “им”, “ом”, “ит”, “у” - делают понятной нашу речь.
Конечно, одними окончаниями понятной речь не сделаешь. У флексий есть помощники - предлоги, союзы, а также синтаксический строй языка - принятый порядок слов в предложении и наиболее правильное по смыслу расположение этих предложений по абзацам. Этот аспект языка больше относится к логике, к умению излагать свою как письменную, так и устную речь и имеет отношение к так называемому “синтаксису целого текста”. Его нелегкие законы, его составляющие - “сложное синтаксическое целое”, стиль - мы оставим на последнюю главу, где нас будет интересовать стилистика деловых бумаг. Пока же, обратим внимание на то, что даже такие вещи, как способы связи между отдельными предложениями, сложное синтаксическое целое, строфы и строки - это та же грамматика. А грамматика - это тоже служанка орфографии. И, кстати, наоборот - орфография, как вы сами понимаете - точно так же является служанкой грамматики.
Грамматика, к слову сказать, - страна необъятная. Но попробуем нарисовать хотя бы приблизительную, схематическую её картину. Как мы уже сказали, надстроечная её часть - это логически связанный текст - эта провинция будет называться “синтаксисом целого текста”. За ней идёт синтаксис как таковой - это умение строить предложение. На всякий случай, несколько хрестоматийных примеров синтаксических каламбуров: “Следы оставляют тайны” или “Окно закрывает шкаф”. Путаница происходит в первую очередь по вине самой главной части грамматики - морфологии - так уж случилось, что в нашем винительном падеже второго склонения существительные неодушевленные по форме совпадают с именительным падежом. Вот и получается, не пойми чего - то ли окно закрыто шкафом, то ли шкаф - окном? Но есть правило, что в подобных спорных случаях предложение должно употребляться без “инверсии” - то есть недопустима постановка сказуемого-глагола перед подлежащим, и, соответственно, чтобы путаницы не было, в таких случаях нужно пользоваться классической формой русского предложения: подлежащее, сказуемое, а за ним - прямое дополнение в винительном падеже (как известно, прямое дополнение всегда и стоит в винительном!). А вот вам пример другого рода “синтаксического каламбура”: “Казнить нельзя помиловать”. От того, где в этом предложении будет поставлена запятая, зависит жизнь человека. Дело в том, что в этой короткой фразе целых два предложения, кстати, однородных (предложения, как и его члены, тоже могут быть однородными!). Соответственно, запятая призвана разделить эти два предложения, а значит, и решить судьбу того, кого, либо нельзя казнить, либо, сами понимаете, помиловать.
Ну, так вот, приведённые выше примеры - примеры из второй “провинции” грамматики - из области синтаксиса простого и сложного предложения. Этой стороной русского языка мы займёмся в разделе пунктуации. Там же, мы поподробнее обратимся и к предлогам, как помощникам грамматических форм слов в русском языке. Здесь же только для любопытствующих скажем, что подчинённая, служебная роль отведена предлогам не во всех языках. И вообще, все языки в отношении грамматики удивительно непохожи. На белом свете существует огромное количество грамматических форм и способов выражения связей между словами в тексте. Каждый из этих способов имеет своё название: излюбленный в русском языке способ выражения грамматической формы с помощью изменения окончания, а иногда - и определенных суффиксов - как, например, в глаголах - это “аффиксация”. Другие корни в других падежах и видах глаголов (такие есть и в русском языке: “я” - но “мне”, “мною”, “мы”, но “нас”, “нами” и пр., “взять” - но “брать”, “искать”, но “найти”) - это “суплетивизм” и так далее. И языки, по излюбленным способам выражения грамматических форм, делятся между собой. В индоевропейских языках преобладают аналитический и синтетический типы грамматики. Аналитический тип предпочитает разделять лексическое значение слова и его аналитическое (грамматическое) значение. В русском языке примером такого типа может служить форма сложного будущего - несовершенного вида - “буду идти”, “буду надеяться”, “будем посмотреть” (шутка - заметили; как неестественно в такой форме смотрится глагол совершенного вида?). Аналитические формы очень распространены в романо-германской группе языков - там о падежах, склонениях, временах говорят артикли, служебные (модальные) глаголы, предлоги, частицы. Русский язык тяготеет к синтетическим типу, когда значение слова и его грамматическая форма заключаются в одной “лексеме” (дверь-дверью-двери, бежать-бегу-бежал). Но не чурается наш язык и смешанного типа грамматического выражения, когда о падеже можно судить и по окончанию, и по предлогу. Даже один из наших падежей называется предложным, ибо без оного не употребляется: он отвечает на вопрос - “о ком?”, “о чём?” - “о человеке”, “о людях”, - используется и с другими предлогами - “в машине”, “на машине”.
Сейчас мы займёмся синтетическим типом русского языка.
ЧАСТЬ РЕЧИ
Морфологическая грамматика русского языка несказанно сложна и в то же время, требует особо чёткого умения ориентироваться в ней. Будучи хорошо “подкованным” лишь в лексической орфографии, можно полностью заблудиться в чащобе наших склонений, спряжений, совершенных, несовершенных видов глаголов, в различных употреблениях числительных, местоимений и прочих “значимых частей речи”. Так вот, сначала мы и разберёмся - что же это такое часть речи.
Часть речи - это то же слово. Только с точки зрения такой науки, как морфология, повторим ещё раз - части науки о языке, которая занимается закономерностями употребления слов в различных связях друг с другом. Поэтому с морфологической точки зрения “окно”, “кино”, или “кашпо” - это не понятия, обозначающие “прорубленное в стене отверстие для освещения” или “заведение, где показывают кинофильмы” или же сам “кинофильм” в просторечии, или, опять же не “подвесной цветочный горшок”. С точки зрения морфологии всё это - существительные, неодушевлённые, конкретные, среднего рода, второго склонения. Равно как слова “солнечный” и “сумрачный”, с точки зрения смысла - совершенно противоположные понятия, а вот для морфологии они близки - оба прилагательные, оба мужского рода, оба качественные. Ну и так далее. Я позволю себе лишь перечислить наши части речи, ибо для орфографии не столь важна сущность их разделения - интуитивно она воспринимается любым человеком, для которого русский язык - родной, а научное определение в этом смысле малопродуктивно.
Части речи русского языка делятся на “значимые” или “знаменательные”, которым свойственно полное смысловое, понятийное значение. Они обозначают явление, или вещь, предмет, или свойство предмета - ну, в общем, понятны и вне своего “речевого состояния”. К значимым частям речи относятся: существительные, прилагательные, числительные, местоимения, глаголы, наречия, категории состояния. (Категория состояния - наиболее непонятная часть речи, ибо её не проходят или, по крайней мере, не проходили в школе - к ней мы вернёмся через несколько абзацев).
Есть ещё в русском языке такие нестандартные “знаменательные” части речи как причастие и деепричастие - это даже не части речи, а некие средние формы между двумя частями речи. Причастие - это переходная форма от глагола к прилагательному, а деепричастие - переходная форма от глагола к наречию. Кстати, постепенно они всё больше теряют свою связь с породившим их глаголом и всё больше становятся прилагательным или наречием. У причастий есть ещё и такое интересное свойство, как “субстантивация” - превращение в существительные - оно присуще и прилагательным. Вот посмотрите, как причастие может переходить в другую часть речи: “Трудящиеся на заводе люди называются рабочими”. Здесь “трудящиеся” - классическое причастие, потому что оно имеет свойства глагола: во-первых, залог - действительный, а во-вторых - обладает способностью управлять стоящим за ним существительным - сравните - “человек, который трудится на заводе” - попробуйте-ка сказать - “рабочий на заводе человек” - неправильно! надо говорить - “работающий на заводе человек”, ибо “рабочий”, в данном случае, прилагательное и управлять стоящим за ним существительным не может. Кстати, вот один из способов разделения причастия от прилагательного - вместо причастия попробовать подставить словосочетание “который + глагол” - прилагательное такого насилия над собой не потерпит, а причастие выдержит спокойно. Такого рода упражнения отнюдь не бесполезны - дело в том, что в правописании причастий и прилагательных как раз и встречается немало трудностей, в таких, например, случаях, как написание одного и двух “н” (“н” и “нн”) в суффиксах или слитно-раздельное написание предлогов. Для того чтобы разобрать эти сложные случаи, мы и остановились на причастиях столь подробно. Итак, “трудящийся на заводе человек” постепенно превращается просто в “трудящегося человека”, который работает на заводе. О, здесь “трудящийся” уже точно прилагательное, потому что для того чтобы прибавить управляемую раньше бывшим причастием форму “на заводе”, надо добавлять подчинённое предложение или же - новое причастие - “трудящийся человек, работающий на заводе”! А дальше - того больше - мы уже просто говорим: “Трудящийся с завода такого-то” - тут даже предлог поменялся, ибо полностью поменялся грамматический смысл слова, хотя форма его та же - “трудящийся”. Но это уже не причастие, и не прилагательное даже, а чистой воды существительное - оно уже само требует своего глагола: “трудящийся пошёл”, “трудящиеся решили, что трудиться им надоело!” Попробуйте поиграть такими словами, которые имеют свойство прыгать из одной части речи в другую - и вы увидите, насколько неожиданны их судьбы. Вот, например, “будущее” и “прошедшее” - но “на будущий год” и “в прошедшее десятилетие”, “грядущее” - и “что день грядущий мне готовит?” А сколь любопытны, почти близнецы, - “мороженое восьмого холодильника”, “мороженое мясо” и “замороженное в холодильнике шампанское!” Вот эти-то коварные близнецы и заставляют нас внимательней отнестись к свойствам различных частей речи, так сильно похожих друг на друга. Но, как и обещали, им мы посвятим отдельную главу, а сейчас займёмся ещё одними сиамскими близнецами - наречиями и деепричастиями. “Сиамскими” здесь сказано не случайно, ибо они, как и коварные причастия и прилагательные, имеют свойства не только быть похожими, но ещё и переходить друг в друга и сращиваться. Этот процесс перехода деепричастий в наречия ещё более сложен, ещё более неуловим и поэтому ещё более коварен.
Итак, деепричастия. Это что ещё за фрукт? Это такая форма глагола, которая имеет одновременно свойства и глагола, и наречия. Свойства наречия - тоже неизменяющаяся форма, а глагольные категории у деепричастия это - залог, вид, время и способность управлять существительным с предлогом и без него: “Увидев кошку, мышь умчалась”. “Поработав над диссертацией, он решил отдохнуть”. “Плача от горя, она краем глаза следила за реакцией окружающих”.
Деепричастия очень похожи на наречия обстоятельства образа действия - они ведь тоже, несмотря на всю свою глагольность отвечают на вопрос: “как?” - ”каким образом?” - “плача”, “крича”, “изнемогая”, “разговаривая”, “обдумывая”, “исключая”. А вот теперь, попробуйте вычислить - где наречие, а где причастие в предложениях: “Он делал эту работу шутя”. “Шутя и каламбуря, он делал эту работу”. Так вот - в первом предложении “шутя” - наречие, а во втором - уже деепричастие. А почему? А вот почему: если в первом предложении уже совсем утратилось глагольное значение действия слова “шутя”, то во втором видно, что он работал и между тем шутил и разговаривал. То есть “шутя” здесь имеет прямой смысл исходного глагола “шутить”, а в первом предложении “шутя” уже ближе по значению к наречию “легко” - он делал эту работу “легко”. Вот вам и один из самых верных способов различить наречие и деепричастие: если вы видите смущающее вас слово, попробуйте сказать предложение по-другому - если у вас получится предложение с двумя однородными сказуемыми - “он шел, разговаривая” - “он шёл и разговаривал” - значит, перед вами – деепричастие. Если же такое предложение не получается: “они идут, не спеша” - “они идут и не спешат” - “Не спеша, они подошли к дому” - “медленно они подошли к дому” - значит, перед нами уже наречие. Различать эти две части речи необходимо, ибо от того, какая перед нами часть речи - наречие или деепричастие, зависит и слитно-раздельное написание некоторых их них, и пунктуационные моменты - где надо ставить запятую, а где не надо. Деепричастие, а тем более - деепричастный оборот - отделяются запятой, а наречие, или деепричастие, уже слившееся с наречиями, запятой не отделяется. Здесь надо тонко чувствовать - имеет ли бывший глагол смысловой остаток “действенности” - звучит ли деепричастие, как дополнительное “предложение”, или это просто обстоятельство, отвечающее на вопрос: “как”: “сидя”, “стоя”, “не спеша” и пр. Вот посмотрите: “Он встретил её стоя” - ”стоя” - наречие, а “Стоя возле знамени, он не шелохнулся” - здесь “стоя” имеет статус деепричастия.
Деепричастия коварны ещё и тем, что имеют свойство переходить и в такие части речи, как предлоги и союзы. Вот вам известнейшей пример - “несмотря на…” - и “не смотря на...”. Сколько раз это словосочетание становилось камнем преткновения: где здесь предлог, где - деепричастный оборот? Как писать эти слова - вместе? раздельно? Ставить ли запятую? Так вот, запомните, в предложении “Несмотря на благоприятную погоду комбайны вышли в поле” запятая не ставится! Почему? Да потому что здесь предлог “несмотря на”! Потому что комбайны не могут смотреть на погоду! Потому что здесь “несмотря на” можно заменить другим предлогом - “вопреки”! А попробуйте поставить слово “вопреки” в предложении “Не смотря на него, она прошла мимо”. Не “вопреки” же ему она прошла мимо, а именно не смотря, не глядя в его сторону! Так что, каждый раз надо уметь различать части речи, особенно такие, которые порой походят друг на друга - чтобы видеть их функцию в предложении, в речи, в тексте; чтобы, соответственно, правильно написать их и правильно расставить знаки препинания. Вот ещё один пример к этим словам: слово “благодаря” - то же деепричастие, превратившееся в предлог: “благодаря хорошему урожаю мы проживём в этом году покойно”. - Ни в коем случае не ставьте здесь запятую, так как если “благодаря” выступает в роли деепричастия - а это бывает крайне и крайне редко, оно ни в коем случае не станет управлять дательным падежом стоящего за ним существительного и прилагательного! Сам глагол благодарить - переходный, то есть управляет винительным падежом, значит и деепричастие будет переходным: “Благодаря его, кланяясь, она бочком продвигалась к выходу” - вот вам употребление “благодаря” в качестве деепричастия!
А сейчас - сложности в написании деепричастий и причастий, а потом - обещанный рассказ о категориях состояния.
Итак - “енн”, “нн” или же “н”? Как разобраться в этом? И как разобраться, когда писать “не” слитно, а когда отдельно от слова, которое является то ли прилагательным, то ли причастием? Сразу скажем, что “не” с прилагательным пишется всегда вместе, если только не предполагается противопоставления в контексте - “этот путь не долгий, а короткий”. “Долгий ли этот путь?” “Нет, не долгий”. В любом другом случае - “недолгий” пишется слитно, потому что это – просто слово, указывающее на качество какого-либо предмета, а это качество может быть любым - шар может быть и большим, и небольшим, река может быть и глубокой, и неглубокой. А вот с причастиями - дело другое. Они же образованы от глаголов, следовательно, и употребляются как большинство глаголов. А глаголы разве пишутся с “не” слитно? Значит, и причастию пристало писаться с “не” отдельно: не развивающийся, не пивший, не евший, не насыщенный. Но не всегда, не всегда причастие пишется с “не” отдельно! Здесь для причастий начинают действовать законы прилагательных - если оно как бы сращивается с приставкой “не”, становится словом, приближающимся к прилагательному - то, соответственно и “не” уже стремится слиться с ним. Чаще всего “не” выступает отдельно в распространённых деепричастных оборотах, которые выглядят как бы дополнительным “предложением”. “Человек, который не смотрел вдаль” - “человек, не смотрящий вдаль”, “Конь, которого не взнуздали вовремя” - “не взнузданный вовремя конь” - видите? - Чем больше у причастия признак “действенности”, “глагольности” - тем дальше оно от прилагательного - и тем вернее оно подчиняется глагольным законам! А лишь отходит от них, и начинаются метаморфозы - “невзнузданный конь”, “ненасыщенный раствор”, “неизменяющиеся формы глагола”, но при этом - “муж, не изменяющий жене”.
В общем, пока у вас ещё не выработалось чёткое чутье на “семантический”, смысловой аспект слова в предложении, постарайтесь запомнить главное: причастие в составе причастного оборота пишется с “не”, как правило, раздельно и, наоборот, причастие, стоящее перед существительным, как говорится в науке - “определяемым словом” - как правило, пишется с “не” слитно, так как в такой форме - вне причастного оборота - оно уже приближается к прилагательному по своей смысловой нагрузке. То же самое, кстати, происходит и с деепричастиями: пока они не отошли от глаголов, пока они ещё управляют стоящими за ними существительными и прилагательным, то есть пока они - больше деепричастные обороты (как будто отдельные, подчинённые предложения), они, соответственно, пишутся с “не” отдельно. Чем ближе они к наречиям, тем больше у них “обстоятельственного” смысла - тем больше вероятности, что “не” может писаться и вместе - “нехотя”, “несмотря”, “невзирая” и пр. Но - смотрите: не глядя, не шутя, - это тоже уже наречия. Наречия вообще имеют свойство писаться то так, то эдак - и чаще всего они сливаются с приставками и частицами в том случае, если значимая часть уже без этого предлога или частицы практически не употребляется. Посмотрите - деепричастие “хотя” - именно деепричастие, а не предлог! - у нас уже не употребляется, смысл его как бы затуманен, и соответственно “нехотя” - то есть, без особой охоты - уже употребляется в слитном написании.
Но это всё дела семантические, смысловые. А вот проблема написания “енн”, “нн” и “н” - уже морфологическая, ибо всё это - совершенно разные суффиксы, употребляемые в создании разных частей речи - причастий и прилагательных.
Начнём с причастий. Смущающие нас суффиксы “енн” и “нн” (а также “т”), являются у причастий единственным способом образования страдательных форм прошедшего времени: нас будут интересовать суффиксы “енн” и “нн”: “просмотр-енн-ый”, увид-енн-ый”, “купл-енн-ый”, “встро-енн-ый”, “растревож-енн-ый” и пр., а также: “сказа-нн-ый”, “сдела-нн-ый”, “услыш-анн-ый”, “связа-нн-ый”. (Суффикс “т” нас в данном случае не интересует, но вот на всякий случай его примеры: “сшитый”, “прибитый”, “тёртый” и пр.) Для причастий других залогов, другого времени и пр. существуют иные суффиксы - вш-, -ущ/ющ, ом/ум, но они нас в данном случае также не интересуют. Для нас важно, что суффикса с одним “н” у причастий нет. Следовательно, если возникает сомнение, как пишется слово, надо определить часть речи - и если причастие, значит в нём точно два “н”.
А вот у прилагательных, более древних образований, и чаще нелитературных образований (ибо причастия присущи в основном письменной речи) - и форм, и способов образования гораздо больше.
В языкознании есть такие понятия, как “продуктивные” и “непродуктивные” морфемы. Продуктивные - это такие, при помощи которых образуется наибольшее количество слов, относящихся к одному разряду, или же к одной и той же части речи. В создании различных частей речи в нашем языке наиболее продуктивным способом является аффиксация - то есть образование их при помощи аффиксов - чаще всего суффиксов - этих маленьких, мало значащих семантически, но много значащих грамматически кусочков слова. Так вот, в прилагательных таких продуктивных суффиксов достаточно много. Среди них - “ын/ин”, “ов/ев”, “ск/еск”, “анск/енск” и коварный “енн”. Поэтому мы и пишем “государственный” через два “нн”, “ведомственный” - тоже. Но есть у нас и непродуктивные суффиксы “ан/ян” - кожаный, полотняный, ветряной*
_________________
*Здесь есть “знаменитые” исключения: оловянный, стеклянный, деревянный, которые пишутся с двумя “н”! [footnote]
Что же касается таких слов, как “странный”, “длинный”, “коренной” и пр. - эти слова образованы как раз с суффиксом “н”, а не “нн”. Суффикс “н” является продуктивным и в общем-то сомнений в написании практически не вызывает, ибо ставится сразу после корня - и как слышится, так и пишется- “тёмный”, “грязный”, “сумрачный”, “горный” и пр. После корня он ставится, если корень оканчивается на согласную. Что же касается “странного”, “длинного”, “коренного” и пр. - эти корни оканчиваются на согласную - только согласная эта - “н” - поэтому и получается два “н” - “длин-а”-”длин-н-ый”, “стран-а”-”стран-н-ый” (посмотрите, как интересно проследить этимологию, происхождение этого прилагательного - оно образовано от старославянизма - “стран”, которому в русском языке соответствует слово “сторона” - и, следовательно, “странный человек” - это как бы “сторонний”, не от мира сего человек!), “корен-ь”-”корен-н-ой”. Но - обратите внимание - наиболее старые прилагательные, особенно те, которые означают цвет - синий, зелёный - у которых вроде “н” есть в корне - образованы вообще без суффикса, просто корнем + окончанием! И, в общем-то, чем старее слово, тем меньше в нём изысков: “большой”, “малый”, “живой”, “чужой”, “милый” - эти слова самые древние - и в них и суффиксов никаких нет! Так что, обращайте внимание на то, какое перед вами слово - чем оно древнее, тем ближе к своем звучанию оно и пишется. Ведь и словообразовательные морфемы, суффиксы когда-то тоже писались так, как слышались - вспомните, мы говорили о фонетическом принципе создания алфавита и письменности во времена Кирилла и Мефодия. И суффиксы сами когда-то были значимыми словами, просто это было так давно, что большинство из них совсем утеряли этот смысловой пласт полной лексемы (мы говорили о суффиксе “ость”.). Тем не менее, кое-где этот смысловой пласт разглядеть пока можно - например, в таких приставках, как “перед”, “меж”, “над” и пр. Морфемы же, потерявшие свою лексическую смысловую значимость, стали просто способом для создания новых слов, а, следовательно, они всё более и более отдалялись от своей первоначальной фонетической структуры и получали грамматическую. Вот мы и путаемся теперь - где “енн”, где “н”. Но, во всяком случае, “енн” более присущ словам более современным, а “н”, как и “ан/ян” - словам подревнее. Чем слово современнее, тем более оно “грамматично” и менее “фонетично”, ибо подчиняется уже больше языковой “математике”, законам сложения слов не по смыслу, а по грамматическим канонам. Поэтому-то причастия вообще не имеют старых (непродуктивных) суффиксов, они более однообразны в своём написании и, соответственно, вызывают у нас меньшее смущение. Что же касается прилагательных, то только историческое чутьё языка (а оно бывает не только врождённым, но и приобретённым - если человек задумывается над этимологической стороной своей речи) поможет нам научиться безошибочно видеть входящие в них морфемы и их верное написание.
КАТЕГОРИЯ СОСТОЯНИЯ
Эта часть речи, в общем-то, не столь сложна с точки зрения правописания. Мы хотим коснуться её в первую очередь потому, что, во-первых - невероятно интересно наблюдать за тем, как в языке складывается новая часть речи, за которой и не все исследователи признают право самостоятельности, а во-вторых, она представляет некоторые трудности в синтаксическом плане.
Если по-простому, то категория состояния - это как бы слово-предложение. Дело в том, что предложения, состоящие из одного слова в русском языке довольно распространённое явление; и, тем не менее, такие предложения, как правило, - либо неполные, смысл которых можно понять лишь в контексте, либо просто назывные: “Он”. “Солнце”. “Это - он”. “Видно солнце”. А вот категория состояния - это такая "штука", которая сама по себе уже говорит всё о том состоянии, которое хочется передать пишущему или говорящему. Вот вам образчик этих слов-предложений: “Весело!”, “Солнечно!”, “Жаль...”, “Можно?”, “Грустно...” Что это за словечки такие, которые вполне заменяют нам целое предложение?
Эти словечки - хотя они и перешли из разных частей речи - тем не менее, все они - родственники наречий, только, так сказать, наречия, вырвавшиеся из-под влияния других частей речи. Ибо наречия по большому счёту отвечают на вопрос - “как делается то-то и то-то?” - “Вместе весело шагать”, “Он грустно глянул на неё” (у наречий вообще-то много вопросов - как? каким образом? где? - но все эти вопросы - обстоятельственные - то есть выражают обстоятельства, при которых свершаются те или иные действия). Категория же состояния отвечает на довольно нелепый вопрос: “Каково?” (не “каков”, “какова” и пр. - ибо это вопрос укладывается и в понятие краткого прилагательного) - а именно “Каково?”
Между прочим, категория состояния - "штука" мистическая. Она происходит от загадочного “Нечто”, с которым связаны практически все безличные предложения: “Светает”, “Смеркается”, “Дождит” - кто светает? - “Оно, нечто, Некий высший дух делает так, что становится светло” - недаром в прошедшем времени у нас: “светало”, “смеркалось”, “дождило” - средний род. По сути своей, все безличные предложения - те же категории состояния! Ибо “категория состояния” по наиболее принятой сейчас концепции Е.М. Галкиной-Федорук - это те слова, которые используются в качестве сказуемого безличного предложения. Соответственно, и эти глагольные формы, которые мы назвали выше - и такие предложения, как “Жаль...”, “Грех!”, “Мне грустно, оттого, что весело тебе” - это все предложения со сказуемым - категорией состояния.
“Мистический” смысл категории состояния мы, конечно же, уже давно не улавливаем, хотя первые безличные предложения во всех, кстати, языках (как в немецком - “Es scheint”, “Es regnet”) относились к некой сверхъестественной силе. Сейчас же категория состояния - наиболее употребимая форма для выражения мысли в научных, деловых бумагах. Вот, например: “Известно, что тела при нагревании расширяются”. “Настоящим удостоверено, что товарищ такой-то провёл ночь на балу у Сатаны” и пр. Категория состояния (в которую мы позволяем себе занести и безличные глаголы) как бы “десубьектизирует” текст, делает его более объективным. Нужна она также для различения в той же научной работе собственных мыслей, которые уже кем-то выработаны, разработаны и т.п. Но эти свойства категории состояния важны для нас будут в главе, касающейся стилистики деловых бумаг, здесь же мы лишь сообщили читателю, что такая часть речи существует и тоже несёт немалую нагрузку для выражения мыслей, особенно в письменной речи.
Трудности в написании конструкций категории состояния, как отдельной части речи, не существует. Её возникновение - чисто семантическое, смысловое, практически это неизменяемая часть речи, и все её грамматические категории относятся к тем частям речи, от которых категория состояния происходит. Например, если это - бывшее наречие, произошедшее от прилагательного, то оно имеет степени сравнения: “Ему грустно, а ей - грустнее”, “Ей хорошо - а ему - ещё лучше”. Когда категория состояния выступает в роли сказуемого, то оно имеет и форму времени: “Ей весело сейчас, зато ему будет весело потом”. “Смеркается - смеркалось - будет смеркаться”. “Грех тебе было по саду гулять!” “И сейчас можно, и потом будет можно!” “Было лень, теперь - охота”. Как видите, категория состояния, как наиболее позднее образование в языке, имеет аналитические формы грамматического выражения. То есть это лишний раз подтверждает, что чем моложе слово, словообразование, часть речи в нашем языке, тем более “математичны” его грамматические формы, чем же оно древнее, тем эти формы более сращены с корнем и не так видны суффиксы, префиксы, постфиксы и прочие “аффиксы”... Но зато они легче тем, что ближе стоят к закону “как слышится, так и пишется” и на самом деле вызывают очень мало сомнений в своём написании. Остальные знаменательные части речи - существительные, прилагательные, числительные, местоимения - будут рассмотрены в разделе, посвященном грамматическим категориям, выражающимся флексиями (окончаниями).
СЛУЖЕБНЫЕ ЧАСТИ РЕЧИ
Эти части речи - и не слова вроде как. Они никогда не бывают членами предложения, не несут свою смысловую нагрузку, они лишь соединяют, объединяют слова в предложении, в речи, в тексте. И, тем не менее - они - полноправные члены нашей речи. Пример тому мы приводили: “Графиня изменившееся лицо бежать пруд” - здесь из бессмыслицы слов возникает предложение не только при помощи “королевы-флексии”, но и при помощи предлогов - “с” изменившимся лицом“ и “бежит “к” пруду. Правда, в телеграфном “стиле” мы позволяем себе упускать предлоги, но тоже не все, а лишь те, которые угадываются. Попробуйте понять смысл предложения “Благодаря Пете мы поедем на Кавказ” без предлогов: “Пете мы поедем Кавказ” - то ли “к” Пете, то ли вообще этот Петя непонятно откуда взялся! Никуда нам не деться от предлогов! И от умения ими пользоваться зависит красота, понятность, грамотность нашей речи. Остановимся на предлогах подробнее.
Самое забавное, а вернее, самое закономерное - то, что все предлоги тоже были когда-то словами. Древнейшие предлоги называют первообразными. Они практически утратили свою семантическую нагрузку: например,
“без”/”безо”, “в”/”во”, “до”, “для”, “за”, “из”/”изо”,
“к”/”ко”, “над”/”надо”, “о”/”об”/”обо”, “от”/”ото”, “по”, “под”/”подо”,
“перед”/”передо”/”пред”, “при”, “про”, “с”/”со”, “у”, “через”/”чрез”,
“сквозь”, “между”/”меж”/”промеж”/”промежду”, “ради”.
Даже в этих старичках мы кое-где видим их старое значение. Особенно в предлогах “перед”, “под“, “испод“. Остались еще такие слова, как “передок” или просторечное “перед”, “под” - “испод”, “исподнее” - здесь-то “под” - корень! “Сквозь” - остался корнем в таких словах как “сквозить”, “сквозной”. В общем, многие из наших “первообразных” предлогов были полноценными словами и занимали своё законное место в речи древних славян. То, что и они - бывшие значимые лексемы, подсказывает нам, как пополняется набор предлогов в нашем языке. Есть среди них немало бывших наречий: “навстречу”, “против”, “поперёк”, “окрест”, есть - бывшие деепричастия: “начиная”, “кончая”, “несмотря на”, бывшие существительные - “вследствие”, “по причине”, “путём”, “в виду”, “со стороны”... Только в отличие от существительных, от которых они создавались, они сейчас не меняют свою форму - поэтому мы и пишем - “в течении реки” (здесь “течение” - существительное) - но “в течение определенного времени”. Для нас ориентация в таких “производных” предлогах - чаще всего образованных от существительных - очень важна, так как они занимают большое место в официально-деловой речи. Поэтому очень важно запомнить, как они пишутся. У них довольно сложная орфография, которая опять-таки связана в первую очередь с тем, утеряли ли они в той или иной степени свою значимость как отдельные слова, или же превратились в одно слово.
Такие предлоги, как “посредством”, “ввиду”, “вроде”, уже не воспринимаются нами как отдельные слова - нет такой конструкции в русском языке, как “по средством”, не очень “по-русски” звучит и “в роде”. Предлоги - “в миру”, “в области”, “в целях”, “в смысле”, “на путях” - пока ещё воспринимаются как конструкция предлог+существительное. Тем не менее, особые сложности вызывают такие предлоги, как “за счёт” - но “насчёт”, “вследствие”, но “в течение”. Здесь смущает следующее: кажется, “в течение” употребляется как будто бы в неправильном падеже, хотя всё здесь правильно, потому что “в течении” - это как бы внутри “течения” - и здесь существительное вряд ли правомерно употреблять без управляемого “реки”, “в тёплом течении Гольфстрим”; в то время как предлог “в течение” образован от другого падежа и при создании этой конструкции отвечал на вопрос не “в чём?”, а “во что?” - то есть “за какое время?” Практически предложные конструкции такого типа правильней всего запоминать, ведь семантическая сторона здесь всё-таки выражена слабо, и главное - не путать предлоги с существительными, от которых они образованы. И ещё - кроме подобных предлогов - они называются по структуре “составными”, состоящими из нескольких слов, в нашем языке существуют “сложные” предлоги. Они состоят из двух первообразных предлогов и пишутся через дефис - черточку: “из-за”, “из-под”, “по-над” и пр.
Заканчивая наше повествование о частях речи в русском языке, обратимся к таким служебным частям речи, как союз, частица и междометие.
Союз организует связь между словами в предложении и между самими предложениями. В нашем языке существуют сочинительные союзы - соединяющие однородные слова и предложения. Однородность - это явление в языке, где слова или предложения не зависят друг от друга, а выступают в роли одинаково значимых равных частей: “Я пошёл, и он пошёл, и все пошли: и птицы, и звери, и рыбы, и люди”. Сочинительные союзы, кстати, могут не только соединять, но и разделять: “Я пошёл, а он побежал” - но он побежал не потому, что я пошёл, просто вот такой он - делает своё дело независимо от меня, только это дело противоположно моему, поэтому я и ставлю “а”. Другое дело - подчинительные союзы. Подчинительные союзы указывают на зависимость одного явления от другого - “он побежал, потому что за ним гнались”, “несмотря на то, что за ним гнались, он не побежал”. Подчинительные союзы чаще всего выступают в сложных - сложноподчинённых предложениях, но встречаются и в простых.
Правописанием и употреблением союзов мы займемся в синтаксисе.
Частицы - это неизменяемые служебные слова, которые вносят в нашу речь различные оттенки: уточнение, выделение, выражение различных эмоций. Есть и “грамматические” частицы, например: “-ся” после глагола обозначает его возвратность “на самого себя”, то есть на субъект действия: “он возвращается” - то есть “возвращает себя”, “он моется” - то есть “моет себя” и пр. Частица “-ся” всегда с глаголом пишется слитно. Кроме того, такие частицы, как “-то”, “-либо”, “-нибудь”, “-таки”, “-ка” через дефис после слова; частица “кое-” пишется через дефис перед словом: “кое-кто пошёл-таки куда-нибудь, то-то что-либо найдет!” С дефисом после слова пишется и “-с”: “ну те-с”, “да-с” и пр. Частица “-с” - устаревшая, практически не используется в нашем языке, Она обозначает подобострастие и образовалась от обращения “сударь”, полностью сокращенного до буквы. Кстати, “и”, “а” тоже могут становиться частицами, если не соединяют предложения или слова в предложении, а просто усиливают смысл сказанного: “И далась тебе эта жизнь!” “А” - королева начала стихотворной строки: “А роза упала на лапу Азора...”.
Частица “бы”, как и “ся”, имеет грамматическое значение - участвует в создании сослагательного наклонения глаголов - “пошёл бы”, “принес бы”, “сказал бы, чего бы то ни было!” В отличие от “-ся” она пишется всегда отдельно, поэтому необходимо хорошо различать по значению - где у нас частица “бы” в выражении “ что бы то ни было”, а где - подчинительный союз “чтобы”. В контексте они сильно различаются: то ли это “бы” просто усиливает слово “что”, то ли действительно перед нами - “чтобы”: “Чтобы мечта твоя исполнилась, иди и не оглядывайся, что бы ты ни слышал за спиной!” - попробуйте разобрать по членам это сложное предложение - и вы увидите, что союз “чтобы” членом предложения не является, а “что” - подлежащее, выраженное местоимением, только в данном случае с усилительной частицей “бы” и с соответствующим ей оборотом, включающим частицу “ни”. Трудности для написания в этом же аспекте имеют союзы “тоже” и местоимение “то” с частицей “же”. В подобных сомнительных случаях лучше всего попытаться либо разобрать по членам предложения трудную фразу, либо воспроизвести её без частицы: “Он пошёл домой, я тоже”. “То же, что и я, сделал и он”. В первом случае - “он пошёл домой, я то- “ - совершенная бессмыслица, во втором: “То, что и я, сделал и он” - смысл не утерян.
Частицы для делового стиля практически непригодны. Это относится к междометиям и звукоподражательным словам. Орфографических трудностей они практически не представляют, к тому же в официальной письменной речи не употребимы. Это - восклицания, звукоподражания, которые, как слышатся, так и пишутся - и нужны они для экспрессивной окраски языка художественной литературы и для устной речи, откуда они вошли в определённую часть письменной как создающие колорит. (Это “ну”, “ах”, “ой”, “гав-гав” и прочее.).
Гораздо важнее для письменного текста такой разряд служебных частей речи, как модальные слова, когда они выступают в качестве вводных конструкций. Модальные слова, в отличие от категории состояния, несут на себе функцию субъективации речи, то есть употребляются тогда, когда нам нужно высказать своё отношение, свою точку зрения по поводу излагаемого. “Может быть”, “вероятно”, “думается”, “несомненно”, “безусловно” - все эти вводные конструкции, несомненно, указывают на точку зрения автора работы. Все модальные слова в качестве вводных (да и вообще все модальные слова) выделяются в речи - либо запятыми: “Эта картина, несомненно, хороша”. Либо выступают в роли отдельного предложения: “Хороша ли эта картина? Несомненно!”
Таким образом, мы осветили части речи. Правда, подробно мы не останавливались на глаголах, существительных, прилагательных, местоимениях, так как разбор их с точки зрения правописания, в первую очередь, касается их основной грамматической части – флексии (окончания слова).
КОРОЛЕВА ФЛЕКСИЯ
Она может выражать всё что угодно: падеж и род, число и время, лицо и даже порой - одушевлённость-неодушевлённость. В зависимости от того, какова флексия у слова в его начальном варианте, оно принадлежит к тому или иному склонению (у прилагательных, существительных). Флексия разная у глаголов двух спряжений. Несомненно, она когда-то была чем-то семантически значимым. Но вот вам образчик исторического казуса: вы никогда не задумывались, почему у наших глаголов в прошедшем времени нет спряжения по лицам, зато они изменяются по родам? В настоящем времени: “я иду, ты идёшь, он идёт”, а в прошедшем: “я пошёл, он пошёл”, но зато -”она пошла”, а “оно пошло!” Забавно, не правда ли? А дело вот в чём: когда-то давным-давно была у нас сложная форма прошедшего времени - она называлась “аорист” - и составлялась от глагола “быть” + форма “партицип” (она и сейчас есть в немецком языке) и звучало это так: “я есмь пошёл, ты еси пошёл, а вот она есть пошла”... - “Еси-есть” исчезло, осталась только значимая часть аориста. Не случайно “л” у глаголов является не окончанием прошедшего времени, а суффиксом прошедшего времени. Окончание - это то, что меняется в зависимости от числа, рода, падежа, лица, соответственно, и в прошедшем времени окончание - это то, что стоит после суффикса “л” и означает род - “а” - для женского, “о” - для среднего и нулевая флексия (как называют отсутствие окончания вообще) - для мужского.
В общем-то, каждый человек не затрудняется в использовании грамматических форм своего языка, и большинство флексий для нас не являются коварными, незнакомыми. Мы будем заниматься только трудными, сомнительными случаями.
Начнём с существительных. Все мы знаем, что в нашем языке принято склонять существительные по трём типам склонения, в шести падежах - в школе мы их выучиваем по знаменитой присказке: “Иван - именительный, Родил - родительный, Девчонку - дательный, Велел - винительный, Тащить - творительный, Пеленку - предложный”. Был в русском языке ещё и звательный падеж (он остался, например, в украинском и в некоторых формах слов, которые стали междометиями, ”-о, боже!” - например- “боже” - это звательный от слова “Бог”). На самом деле падежи - это удобная грамматическая схема. Мы ясно можем отличить, например, винительный падеж одушевлённых и винительный неодушевлённых существительных мужского рода, умеем различать несколько окончаний, основных и вариантных, и в других падежах. Вот эти варианты окончаний и будут нас интересовать с точки зрения правописания.
Рассмотрим на примерах, что же такое винительный падеж для одушевлённых и неодушевлённых существительных мужского рода. Смысл разделения, конечно же, понятен: живые существа - это одушевлённые, неживые - неодушевлённые. Так случилось, что кое-где одушевлённость-неодушевлённость в нашем языке получила и грамматическое выражение. В первую очередь - для существительных мужского рода, если оно в именительном падеже имеет нулевую флексию. В таком случае, если оно одушевлённое, то в винительном оно имеет флексию “а” - “Я увидел человека”, но: “Я увидел дуб”. Кстати, ему полностью подчиняется прилагательное: “Я увидел высокого человека” - “Я увидел высокий дуб”. Грамматическое выражение одушевлённости-неодушевлённости имеют, кроме того, все существительные в винительном падеже, во множественном числе: “Я видел людей, разных животных, птиц”, но: “Я видел деревья, рощи, перелески”. Окончание винительного падежа одушевленных существительных совпадает с родительным.
Для нас это свойство важно вот почему: в разговорной речи мы подчас отождествляем с одушевлёнными существительными некоторые неодушевлённые предметы - классически в этом отношении звучит слово “робот” - нередко мы так и говорим: “там, в магазине я видел робота” - это уже нам фантастика подсунула такое понимание этой машины, как живого существа. Правильно по законам русской грамматики для неодушевленных существительных следует говорит так: “Я видел робот, я видел роботы”. Такая же грамматическая “путаница“ происходит с одушевлёнными существительными, как “бациллы”, “микробы”, “бактерии”, а также с некоторыми животными, которых мы употребляем в пищу. Вот смотрите: если вы скажите: “Я люблю крабов” - получится, что вы любите крабов, как живых существ - тех, которые плавают в воде, двигают клешнями и пр. Если же вы любите их под майонезом, то всё-таки правильней сказать - “я люблю крабы (под майонезом)” - вы же не говорите в ресторане - “принесите зелени”, “вы говорите - “принесите зелень”, так же точно и крабы, когда они уже в салатнице, они, увы, не одушевлённые. Теперь попробуйте определить - как же правильно сказать: “это лекарство убивает вирусы гриппа”, - или “это лекарство убивает вирусов гриппа?” Правильней - “вирусы”. В то же время в научной речи, в биологии, употребление этого существительного как одушевлённого, имеет свой смысл: “Мы нашли вещество, убивающее этих микробов” - но это подходит для биологов, мы же, как и положено в литературной речи, будем говорить: “Ученые нашли вещество, убивающее эти микробы!”
В литературном языке, правда, употребимы формы винительного падежа одушевлённых существительных для названий игрушек, которые мы почти очеловечиваем, а также для слов, означающих неодушевлённые предметы, если они употребляются в переносном смысле: “Я там увидел почти всех “звезд” Голливуда!” Но здесь уже “звезда” получается одушевлённой! Существительное кукла (или куклы), игрушечных зайцев (или игрушечные зайцы) можно употребить и в винительном падеже неодушевлённой формы - это не будет противоречить правилам языка, особенно в официальных бумагах.
Что же касается вариативных форм некоторых падежей, главное, запомнить такую вещь - что язык наш сейчас имеет тенденцию к унифицированию, сокращению количества таких форм. Поэтому, если в разговорной речи ещё существуют такие варианты, как “а/ы” во множественном числе мужского рода: “шоферы-шофера”, “докторы-доктора”, “профессоры-профессора”, “инспекторы-инспектора” и пр. - есть надежда, что все эти слова в литературном звучании будут оканчиваться на “ы”. Так, уже считаются просторечными “шофера”, “инспектора” и пр. На “а” будут оканчиваться разве что наиболее древние слова - дома, бока, века, луга - да и то нет никакой гарантии, что и они не получают продуктивную флексию “ы/и”. Так что, если у вас вдруг возникнут сомнения в окончании, можете практически на сто процентов быть уверены - оно возникнет именно там, где продуктивное “ы/и” уже побеждает “а/я” - в противном случае вы попросту над словом не задумаетесь, например, “домы или дома”? А вот “редакторы-редактора”, “профессоры-профессора” - если колебания в написании этих вариантов возникли, значит, слово тяготеет к окончанию “ы/и”.
Теперь по поводу вариативных окончаний, как у существительных мужского рода первого склонения - “а/я” - основное, продуктивное, и “у/ю” - устаревшее. То, что “у/ю” - устаревшее, можно заключить из того, что оно особенно популярно во фразеологических оборотах - это фразы, которые получили смысл одного слова: с глазу на глаз, с миру по нитке, не до жиру. Поэтому “у/ю” - непродуктивная ныне флексия у существительных мужского рода, она может быть употребима только если не вызывает никаких сомнений! В противном случае - пишите “а/я” - не ошибётесь! Тем более что в этом родительном падеже мужского рода вариативные окончания практически везде параллельные - “стакан чаю” - “стакан чая”, “добавить перцу” - “добавить перца”. Есть, правда, устоявшиеся конструкции, близкие к фразеологизмам - например - “напустить холоду”. Хотя и “напустить холода” будет, в общем-то, правильно, только непривычно.
Основываясь на этих примерах, запомним следующее:
- в творительном падеже единственного числа существительных женского рода 2 склонения продуктивно окончание “ой/ей” - и непродуктивно (хотя употребимо) “ою/ею” - “межой-межою”, “судьбой-судьбою”, “луной-луною”;
- в предложном падеже единственного числа существительных мужского рода 1 склонения продуктивно окончание “е”. Здесь, правда, дела с непродуктивным “у” несколько сложнее. Дело вот в чём. Предложный падеж - самый “широкий” падеж, ибо он управляет большинством предлогов, которые выражают разное значение. Заметьте, кстати, такую особенность: большинство вариантов возникает у падежей, которые чаще всего используются с предлогами: родительный - у него тоже несколько предлогов - “без”, “у” - и предложный. Предложный падеж, в этом смысле, самый коварный. Он-то и порождает после “о” - продуктивное окончание “е” в мужском роде - “о лесе”, “о снеге”, “о годе”, “о бале”, а с другим предлогом появлялось “у” - “в лесу”, “на снегу”, “в году”, “на балу”. Формы с “у” пока полностью не перешли на продуктивное окончание “е”, но в большинстве своём “у” предложного падежа у существительных мужского рода неприемлемо в письменной речи - “в цеху”, “в отпуску”. Такие формы, как “в лесу”, “в бору”, может и останутся в качестве архаизмов. Кстати, вот вам пример, что даже такие формы, как “в лесу”, “в снегу” - непродуктивны - если дело касается более новых образований - ну, например, названий книг с этими словами - они приобретают тут же продуктивную флексию: “в “Лесе” Леонова”, “в “Горячем снеге” Бондарева!”
Теперь на заметку: самыми сложными в отношениях продуктивных и непродуктивных окончаний являются окончания множественного числа родительного падежа мужского и женского рода. Наиболее продуктивно здесь нулевое окончание для женского рода и “ов/ев” для мужского. Но здесь очень много исключений, так как практически нормативность продуктивного окончания не оформлена: “сплетен”, “графинь”, “девушек”, но “вожжей”, “свечей”, “саженей”. Тем не менее, более продуктивно здесь всё-таки нулевое окончание.
В мужском роде всё хорошо, пока дело касается простых слов, типа “шкаф”, “жираф”, “рукав” - там “ов/ев” чувствует себя прекрасно. Но есть некоторые семантические группы, которые нас смущают: вот, скажем, нулевое окончание “пара сапог”, - но “пара носков” - зато “пара чулок”, - но “пара башмаков”. Как тут разобраться? Разобраться тут пока трудно и такие вещи стоит просто запоминать. Конечно же, когда-нибудь продуктивный суффикс вытеснит большинство нулевых окончаний, но такие вещи, как “чулок”, “сапог”, скорее всего, останутся как архаизмы. И поскольку без них не обходится ни один язык, отдадим им дань и запомним. С нулевыми окончаниями мужского рода множественного числа употребляются такие слова, как обозначения “детёнышей”: “телят”, “собачат”, и даже похожих на детёнышей “маслят” (форма “опят” - неправильная, ибо если “гриб-маслёнок” в корне имеет “масл”, “а “ёнок” у него суффикс, так же как и у “телёнка”, “зайчонка” и т.п., то у слова “опёнок” суффикс “пён” - “пень” и значит, правильно говорить не “опят”, а “опёнков”). С нулевым окончанием в родительном падеже используются и названия некоторых народностей: “башкир”, “англичан”, “армян”, “грузин” (но при этом - “монголов”, “поляков”), некоторые единицы измерения - “ампер”, “вольт”, “гран”, “микрон” - но “дюймов”, “метров”, “миллиметров”, “килограммов“.
В письменной речи следует делать упор на законы продуктивности и унификации. Скажем, если вы учёный и пишите научный труд, и при этом вводите новый термин - постарайтесь использовать, склонять его так, как принято нормой у большинства существительных – ведь “ампер”, “гран”, “вольт” - это дань разговорным формам, а не письменной литературной речи.
Заканчивая нашу повесть о склонении существительных, хотим обратить внимание на такие коварные существительные, как несклоняемые существительные общего рода и существительные, колеблющиеся в роде.
С несклоняемыми существительными дело, в общем-то, затрудняется только в том случае, если их надо согласовывать с глаголом в прошедшем времени или прилагательным, которым оно определяется (на этим абсолютно не нужно задумываться при общении, например, на английском языке). Само слово в любом падеже звучит, как в именительном: “пони”, “кенгуру”, “колибри”, “пани”, “конферансье”. Главное, уметь определить их род, ибо от этого и зависит его согласование с другими словами. Обычно эти слова остаются в том роде, в каком они заимствованы - а они, как правило, все заимствованы. Вот “кенгуру”, например - мужского рода, а “авеню” - женского. “Бере” (сорт груши) - женского, потому что сама “груша” - женского рода, “медресе/у” - женского, потому что это “школа”. Но при этом, например, “кенгуру” может стать из мужчины - женщиной, если “самка-кенгуру” выкармливала кенгуренка”. Когда у слова начинается “двойная“ жизнь, оно становится существительным общего рода. Эти слова могут относиться то к женскому, то к мужскому роду. И, как правило, это вовсе не несклоняемые заимствования. Это слова типа “плакса”, “сирота”, “невежда”. Эти слова изменяются, но изменяются в зависимости от того, в каком контексте выступают: “здесь может быть и “несчастная сирота” - и “несчастный сирота”. При этом, такие существительные, как “молодой геолог Петрова” не допускают выражения: “молодая геолог”, хотя могут сочетаться с глаголом в женском роде: “Молодой геолог Петрова ушла в тайгу на рекогносцировку”. Слова общего рода больше относятся к эмоционально-окрашенной речи и в официальных стилях употребляются редко, к тому же в написании они не вызывают трудностей, а род их хорошо вычисляется из контекста. Что же касается существительных мужского рода в сочетании с женской фамилией, то употребление глагола прошедшего времени в женском роде, на данном этапе, является продуктивным даже в деловой официальной речи.
