«Ученый. Философ. Творец»
Заседание, посвящённое столетию со дня рождения Д.И. Блохинцева, первого директора ОИЯИ, Почётного гражданина города
Прислонов. Н.Н.
11 января исполняется 100 лет Д.И. Блохинцеву - знаковой личности в нашей дубненской истории. К моменту приезда в Дубну Дмитрий Иванович уже был человеком, который руководил крупными научными коллективами и проектами. В частности, он в послевоенные годы возглавлял научно-исследовательский центр - Лабораторию «В», который и сейчас существует в Обнинске, где велись работы по атомной тематике и, прежде всего, связанные с созданием первых атомных подводных лодок, созданием атомных реакторов. Он возглавил работы по созданию первой атомной электростанции в нашей стране, за что был удостоен звания Героя Социалистического Труда.
Таким образом, Д. И. Блохинцев приехал в Дубну человеком, обладавшим большим опытом научно-исследовательской деятельности, имевшим свое имя в отечественной и мировой науке. Впоследствии, когда ученые ОИЯИ впервые вышли на европейские научные центры и стали участвовать в научных конференциях, имя Блохинцева заблистало на научном небосклоне наряду с крупнейшими учеными того времени, которые были в Европе в области ядерной физики.
Благодаря тем широким научным контактам, которые он имел в нашей стране, он пригласил сюда в институт видных ученых, которые возглавили лаборатории ОИЯИ. В числе их были Н.Н. Боголюбов, И.М. Франк, Г.Н. Флеров и многие другие ученые.
Ему принадлежит огромная заслуга в том, что он сумел в новых современных условиях (во второй половине 50-х годов) активно участвовать в прорыве нашей науки в мировую научную среду, обеспечивать этот прорыв создавший Дубне имя международного центра.
Д.И. Блохинцев был общественной личностью с точки зрения его активного участия в общественно-политической деятельности города и страны. Об этом мало кто говорит сейчас, но он в свое время являлся членом городского комитета партии, депутатом городского Совета, неоднократно входил в состав Московского областного комитета партии, избирался делегатом XXII съезда КПСС. Это был человек, который сконцентрировал в своей личности не только огромнейший талант ученого, но и огромнейший талант поэта и художника. В этом году выпущен календарь, посвященный 100-летию со дня рождения Д.И. Блохинцева. Он составлен из его картин, которые он нарисовал в различные годы. Это первое в истории такое издание, до этого были отдельные иллюстрации в книгах и т.д. Дмитрий Иванович оставил интересные записи, воспоминания, которые в свое время были изданы, поскольку ему также принадлежала огромная заслуга в создании нашего атомного щита.
Сегодня у нас в гостях ученики Дмитрия Ивановича, они смогут рассказать о жизни, научной деятельности и человеческих качествах Д.И. Блохинцева. Я хочу представить слово ученику Дмитрия Ивановича – Барбашову Б.М., его биографу, инициатору очень многих научных конференций, которые последние годы после смерти Дмитрия Ивановича проходили в нашем городе и нашей стране.
Барбашов Борис Михайлович, доктор физико-математических наук
Дмитрий Иванович родился 100 лет тому назад в 1908 г. в Москве в семье тогда студента Петровской сельскохозяйственной академии, теперь академии им. К.Д. Тимирязева. Успешно учился, занимался, будучи мальчиком, техникой.
У него была явная склонность к техническому конструированию. Он и его окружение интересовались ракетостроением. Времена были тяжелые, и литературы особенно не было на эту тему, и он вступил в переписку с К.Э. Циолковским. У меня есть документ – ответ К.Э.Циолковского на запрос Димы Блохинцева прислать книгу. Очень оригинальный ответ Великого ученого. Он, действительно, выслал эту книгу, называется «Механизм Вселенной». Вот что Циолковский ему отвечает 16 мая 1925 г.: «Могу выслать вам несколько книг наложенным платежом на 3 руб. А пока посылаю бесплатно книжку «Механизм Вселенной». Эту книгу я не продаю, так как ценность ее безгранична. Неловко брать гривенник за бесконечность». Поскольку «Механизм Вселенной» касался именно бесконечной Вселенной, вот такой ответ был дан Циолковским.
Он начал работать простым рабочим после окончания школы. С детства у него проявились способности к технике, конструированию, к несложным расчетам. И, по-видимому, эти наклонности дальше бы развивались, если бы в то время он не познакомился со знаменитыми работами английского физика Резерфорда по расщеплению атомных ядер. В последствие, он сам говорил, почему это привлекло его внимание. Он хорошо понимал, что для ракет того времени нет достаточно хорошего топлива, а в ядерной физике он видел или подозревал такую возможность получения необычайного источника энергии.
Под влиянием работ Резерфорда он решает поступить в Московский университет на физический факультет. Хотя сначала планировал поступать в Военно-воздушную академию им. Н. Жуковского, чтобы дальше продолжать заниматься ракетами. Поступить в университет, как он пишет, было непростой задачей, поскольку до этого учился в школе, потом в техникуме, и требовалась подготовка. Тем не менее, экзамены он выдержал и поступил на физический факультет университета в 1926 г. И здесь расцвел его талант, интуиция физика. Молодой Блохинцев быстро прогрессирует, готовится к теоретической физике. В начале 30-х годов, будучи еще студентом, он пытается самостоятельно делать работы.
Преподавателем Блохинцева был профессор С.И Вавилов. Есть фотография С.И. Вавилова с группой студентов, среди которых Блохинцев Д.И., Франк И.М., впоследствии наш дубненский ученый и почётный гражданин города, академик. Такая творческая атмосфера привела к тому, что Дмитрий Иванович в начале 30-х годов издает свои собственные работы по физике: «Физика металлов», «Физика твердого тела», готовит диссертацию по этой тематике.
Также он работал с немецким профессором, который по соответствующей стипендии (в то время это было возможно) приехал в Москву работать в группе профессора Тамма. Он стал работать с молодым Блохинцевым, ими была сделана важная интересная работа, вошедшая в анналы теоретической физики. Фамилия этого профессора из Германии Нордхейм. После прихода к власти Гитлера, он эмигрировал в США.
Научная карьера Блохинцева началась с того, что сразу он стал соавтором и создателем работы с таким уже известным физиком. Далее готовилась кандидатская диссертация и при ее защите за те результаты, которые он получил, ему было присвоено звание доктора физико-математических наук. Он молодым закончил аспирантуру в университете и стал здесь преподавать. В 1935 г. он уже стал профессором и до конца жизни он оставался профессором Московского университета (по совместительству).
Многие поколения физиков, учась в МГУ, слушали его лекции, работали под его руководством. Следует отметить его лекции по квантовой механике. В результате этих лекций он написал монографию «Основы квантовой механики». Эта книга оказалась знаменита, она выдержала до двух десятков изданий, как у нас, так и за рубежом. По этой книге учились многие поколения.
Д.И. Блохинцев был в рядах ведущих физиков страны, одновременно был консультантом Украинской академии наук (был приглашен туда как совместитель), работал в МГУ и Московском физическом институте им. Лебедева.
Чем он занимался до войны? Это работа над развитием интерпретации и уточнения вопросов квантовой механики. А когда грянула война, он, будучи в эвакуации, решил изменить тематику своих исследований. Его заставил это сделать долг, чтобы быть полезным фронту, стране. Он занялся акустикой, чтобы, используя соответствующие приборы, заранее слышать гул вражеских самолетов. Но теоретически эта отрасль была недостаточно развита. И вот Блохинцев со свойственной ему фундаментальностью подошел к решению этой проблемы. Вывел свои уравнения в акустике, так они теперь и называются – уравнения Блохинцева. С помощью них[ ему удалось достигнуть многого в акустике. А именно: развивить акустику движущих сред. Что это значит? Допустим, вы летите в самолете. Вне самолета возникает очень сложный звук. Если он будет слышен внутри кабины, то полет будет невыносимым. Акустика возникает от движения тела в воздухе или от быстрого движения воздуха, охватывающего это тело. Это есть акустика движущихся сред. Такая проблема, как шум винта самолета, не была изучена до конца. Все это удалось сделать Д.И. Блохинцеву, и это было существенно в период войны. Его работы были высоко оценены. Это был его вклад в борьбу страны с фашистами.
Сразу после войны перед страной встала другая огромная проблема. В 1945 г. американцы взорвали бомбу у себя, потом в Японии. Перед нашей страной стояла задача создания атомного оружия. Д.И. Блохинцев меняет свою тематику и специализируется в области исследования ядерных проблем. Вскоре он назначается директором лаборатории «В». А теперь эта лаборатория разрослась до Физико-энергетического института в г. Обнинске. Тогда это все было в первоначальном состоянии и, начиная с 50-го года, этот Обнинский институт развивался под руководством Д.И. Блохинцева и многих других там работающих физиков.
Одной из задач было создание первой в мире атомной электростанции, которая была пущена в эксплуатацию в 1954 г. Блохинцев, будучи директором этого института, руководил теоретической стороной расчетов и экспериментов.
Из своих личных воспоминаний я могу сказать, что в 1953 г. я появился у Блохинцева, как дипломник. Подчеркиваю, что он был профессором МГУ, и я оказался у него дипломником. Он предложил мне приехать в Обнинск. По моим впечатлениям, в 1953 г. это было абсолютно закрытое место, т.к. институт вел исследования не только в области мирного применения атомной энергии, но и, понятно, там делалось многое другое. Это место было огорожено высоким забором. Территория была огромная, она охватывала часть лесопарка. Жилось там неплохо, работало много выпускников университета, никем не были притесняемы. Была там хорошая библиотека.
В 1956 г. на базе ряда лабораторий Академии наук в Дубне создается Объединенный институт, и правительство решает рекомендовать Д.И. Блохинцева на должность директора первого в стране международного института.
Дело осложнялось тем, что институт должен быть международным. К работе в этом институте привлекались ученые, инженеры из стран народной демократии. Поэтому условия требовалось создать непростые для проживания, научной работы этих людей и советских специалистов. В это сложное время, в 1956 г., Блохинцев возглавляет этот институт. Он развивался, завоевывал международный авторитет, здесь работало и сейчас работает много ученых из других стран, здесь велись исследования в области мирного атома. Никаких военных задач не ставилось. Д.И.Блохинцев был у колыбели создания института и оставался его директором до 1965 г. Далее его на этом посту сменил академик Н.Н.Боголюбов, а Дмитрий Иванович возглавил Лабораторию теоретической физики и работа на этом посту до конца своей жизни.
На всем протяжении административной работы он продолжал оставаться замечательным ученым, делал много интересных и важных работ, которые вошли в сокровищницу физической науки. Дмитрий Иванович пользовался огромным авторитетом среди сотрудников института, есть у него ученики, последователи.
Хочу отметить, что это был разносторонний человек, не просто увлеченный ученый. Он был общественным деятелем, замечательно рисовал, был поэтом, не чуждым разных веяний, движений, оставил о себе прекрасные воспоминания, которые отображены в книге, вышедшей к 100-летию со дня его рождения. Эта книга специальная, с интересными фотографиями Блохинцева. Она содержит в себе автореферат его работ, написанным самим Блохинцевым в конце жизни. Таким образом он подвел итог своей деятельности, прореферировал ряд казавшихся ему важных работ. Он написал к ним некие комментарии, учитывая, что они были давно или недавно написаны. Этот автореферат издатели назвали «Мой путь в науке». Так что эта книга может восприниматься как путь в науке Дмитрия Ивановича.
Прислонов Н.Н.
Хочу предоставить слово Евгению Павловичу Шабалину, он расскажет о том совершенно новом направлении, которое привнес Дмитрий Иванович в ОИЯИ. Это импульсивные реакторы на быстрых нейтронах, которые дали начало целому направлению развития физики.
Шабалин Е.П., Лауреат Государственных премий СССР и России
Как уже сказал Б.М. Барбашов, он руководил строительством первой атомной станции, участвовал в разработке термоядерной бомбы, так называемой «слойки Сахарова», и параллельно с Арзамасом им было поручено изучить возможности создания такой бомбы и какой мощности она может быть создана. Как раз ФЭИ доказал, что эта бомба бесперспективна и их перестали делать. Сделали только несколько штук, а потом прекратили. Затем стали делать другие бомбы, в которых имплозия термоядерного вещества достигалась за счет излучения от ядерного взрыва, а не за счет ядерного взрыва.
Будучи директором физико-энергетического института Дмитрий Иванович занимался реакторами на быстрых нейтронах. Единственный в мире реактор работает в нашей Дубне под названием ИБР-2. Все знают эту высокую красную трубу, которая стоит в лесу на правом берегу. Это первый и единственный реактор и, наверное, никто больше не будет строить таких реакторов.
Дмитрий Иванович Блохинцев на семинаре в 1955 г. в Обнинске предложил идею нового вида ядерного реактора - импульсного реактора периодического действия или пульсирующего реактора. Есть снимок диаграммы, которые Дмитрий Иванович показывал в Министерстве среднего машиностроения на заседании высокой коллегии в присутствии самых великих людей, чтобы доказать необходимость строительства этого реактора.
Эта идея была нарисована мною и другими людьми. Представим себе обычную лампочку и диск с прорезью. Когда диск вращается, то лампочка через прорезь выдаёт импульсный поток света на фотоэлемент. На экране осциллографа получаются импульсы. Примерно, так работает кинопроектор. Так работали раньше обычные реакторы. Он работал все время, а через определенный «прерыватель» проникали пучки нейтронов, которые были нужны физикам. Дмитрий Иванович предложил включать эту лампочку тогда, когда нужны импульсы - реактор должен работать импульсивно и не нужно светить все время лампочкой. Поэтому, вместо того, чтобы иметь мощность реактора 1,5 тыс. мегаВатт, нужно было иметь мощность реактора порядка 50-100 мегаВатт. Здесь можно было обойтись мощностью реактора всего несколько килоВатт. Когда Д.И.Блохинцева пригласили быть директором ОИЯИ, он сказал: «Я как приданное беру с собой идею импульсного периодического реактора, и мы будем его здесь строить». И реактор был построен в 1960 г.
Интересны картины Дмитрия Ивановича. Есть ряд картин, в которых видно, как Дмитрий Иванович образно пытался соединить в своем мозгу, в своих идеях микро- и макромир. Т.е. у него были идеи метател и метагалактик. На самом деле галактик много, и в любом месте, в любой момент Вселенной может взорваться новая другая Вселенная. Эти идеи о связи микро- и макромиров он увидел при пуске этого реактора. Дело в том, что при пуске видно на графике показатели амплитуды импульса мощности, которые наблюдается на осциллографе, и показатели вероятности событий. Сначала импульсы были широко разбросаны, люди смотрели на осциллограф и в какой-то момент не видели импульсов. И становилось странно, как же так? Реактор работает, а импульсов нет, что же будет дальше? А вдруг следующий импульс будет такой, что взорвется вся вселенная вместе с нами. Было немного страшно. Но потом, когда мощность стала расти, то все вернулось на свои места. Вероятность взрыва стала маленькой.
Эту ситуацию Блохинцев описывает в книге «Рождение мирного атома». Там он пишет: «Когда я думаю о жизни микромира, наши нервы не выдержали бы подобного хаоса. Мы нуждаемся в некотором порядке на земле, в море, в атмосфере и в обществе. Ни одно живое существо, не в состоянии выдержать слишком частых и резких перемен». В другой главе он поэтично описывает первый выход на мощность: «Кто-то пишет в тетради: период около минуты, нарастает звук щелкуна. Это уже не отдельные капли редкого дождя, это веселый бойкий дождик, рассыпающийся звоном по крыше. Реактор пошел. Ожил тяжелый металл и теперь рвется в самое сердце атома. Сотни тысяч и миллиарды нейтронов рождаются, и вновь захватываются в ничтожные доли секунды. Началась цепная реакция. Спокойнее стали реакции, а нашем атомном котле, обуздав неистовый атом плутония. Впервые в мире реактор заработал в сверхкритическом режиме – пунктирная линия маленьких атомных взрывов. Мы как бы дразнили прирученную атомную бомбу тысячу раз в минуту. Огоньки пересчета красной ленты самописца, пулеметная стрекотня анализаторов и ползущая лента чисел. Позднее вечером пустили реактор на полную мощность».
Дмитрий Иванович сравнивал этот реактор с тигром в клетке. Далее было развитие этого реактора (ИБР-30), и в конце концов был построен реактор, который работает сейчас – ИБР-2. Есть фотографии, где отражены моменты работы на строительстве реактора, момент пуска. На пульте находилось 30 человек, это не положено по технике безопасности. Это было 31 год назад и год назад мы праздновали 30-летие.
Сейчас делают упор на то, что Дмитрий Иванович придумал принцип импульсного реактора, но я считаю, что не это главная его заслуга. На мой взгляд, главная его заслуга состоит в том, что, благодаря, Дмитрию Ивановичу состоялся этот импульсный реактор. И состоялась эта эволюция реакторов в Дубне, которая продолжается до сих пор. Он смог увидеть большую перспективу этого реактора, благодаря сочетанию его глубокого теоретического ума и практического напора, при помощи которого он мог повлиять на людей. Так же, как в свое время И.В. Курчатов говорил, что без Берии не было бы атомной бомбы, то мы можем сказать, что без Блохинцева не было бы ни одного импульсного реактора, которыми так гордится наша страна. Сейчас работает последний вариант магнитного отражателя реактора.
В выпущенном к юбилею ученого календаре, о котором уже говорили, только 12 картин Дмитрия Ивановича, а на самом деле их около 50. В свое время Дмитрий Иванович просил меня сделать копии со всех его работ. Любимая моя картина это мальчик, стоящий на скале и наблюдающий за Вселенной. У него есть несколько картин, где написаны формулы. Есть пейзажи, портреты его родных.
Не всем картинам Дмитрий Иванович давал названия. Он много путешествовал, бывал в горах. Есть картины православно-христианского направления, иллюстрации к роману Б.Пастернака «Доктор Живаго». Его любимая картина-«Конь». Он написал стихи к этой картине.
Вопрос: Были ли у Д.И.Блохинцева дети и унаследовали ли они его талант?
Шабалин Е.П.: У Блохинцева трое детей. Дочь Татьяна Дмитриевна живет постоянно в Дубне и работает в ОИЯИ. Старший сын Леонид Дмитриевич работает в Московском университете. Младший сын уехал работать в Америку.
Барбашов Б.М.: В книжке «Рождение мирно атома», которую вам подарил Шабалин Е.П., есть замечательная фраза, что когда была пущена в ход первая атомная станция в Обнинске, то, он говорит, что утром люди смогли приготовить себе завтрак на электроэнергии, выработанной этой станцией.
Прислонов Н.Н.
Сегодня здесь у нас присутствуют представители гимназии № 11. Возглавляет эту делегацию Ирина Александровна Цыброва, преподаватель информатики. Ребята сейчас занимаются одним интересным делом. Они хотели бы увековечить память Дмитрия Ивановича Блохинцева созданием специального сайта, посвященного великому ученому. А вообще замах у них еще больше. 11 школа -самая молодая школа- они хотели бы, чтобы их гимназия носила имя Д.И.Блохинцева.
Цыброва И.А.
Мы пришли на ваш вечер, чтобы больше узнать о Дмитрии Ивановиче. Мы с ребятами, действительно, создаем сайт, посвященный Д.И.Блохинцеву, его работам, истории. Какие-то материалы у нас есть, но нам нужна помощь, т.к. очень мало информации. Только благодаря вам мы узнаем все больше и больше.
Исаев Петр Степанович, доктор физико-математических наук, ветеран ОИЯИ.
Я расскажу вам об атмосфере, в которой мы жили и работали. Телевизионные и газетные сведения дают весьма искаженное впечатление.
Десятилетие 1956-1965 г.г. – я бы назвал золотым десятилетием Дубны. Не только потому что ОИЯИ руководил Д.И.Блохинцев. Для Института это было время становления, развития и активной работы по фундаментальным исследованиям в области физики элементарных частиц и ядра. Институт вырос не пустом месте, а на базе двух крупнейших институтов Советского Союза- Института ядерных проблем и Электрофизической лаборатория Академии наук СССР.
Я назвал это десятилетие золотым для ОИЯИ ещё потому, что оно включает в себя годы мирового его лидерства по энергиям ускоренных частиц. Тогда у нас были два ускорителя, самые крупные в мире. Ни в США, ни в Европе таких ускорителей не было. Это были годы признания высокого научного авторитета ОИЯИ и, наконец, огромный интерес к его деятельности как со стороны крупных политических деятелей как стран-участников Объединенного института, а так же Америки, Великобритании, Франции, ФРГ, Канады, Италии.
27 марта 1958 г. Дубну посетил генеральный секретарь ООН, 14 мая 1958 г. Дубну посетил Фредерик Жолио Кюри, лауреат Нобелевской премии, а 13 ноября 1958г. английский физик Джон Кокрофт. 24 февраля 1959 г. ОИЯИ принимает премьер-министра Великобритании Дж. Макмиллана и сопровождающих его лиц. В конце июня 1959 г. институт посетила группа американских губернаторов, а в октябре 1959 г. группа западногерманских предпринимателей. В конце 60-го в ОИЯИ побывал генеральный директор ЦЕРНа Джон Адамс. ЦЕРН – это такой же институт, как и наш, но это институт капиталистических стран. Он расположен в Женеве, на берегу Женевского озера, на границе между Швейцарией и Францией. Он был создан раньше, и по его образу и подобию создавался наш институт социалистических стран. В период с 1956 по 1965 годы директором был Блохинцев, я прошу вас об этом помнить. Побывали многие группы ученых из Америки, ФРГ, Канады, Австралии, Голландии. Два американских физика – Стенли Томпсон и Шерли Гарольд, посетили ОИЯИ в конце августа 1958 г.
4 октября 1957 г. был запущен в небо первый в мире искусственный спутник Земли с массой 83,6 кг. По этому поводу во французской газете «Фигаро» была опубликована карикатура. Разговаривают двое. Один говорит: «Вы умеете говорить по русски?». «О, да, конечно». «Скажите что-нибудь». «Пи, пи, пи». Таким был голос первого спутника Земли, который весь мир, затаив дыхание, слушал по радио. Через месяц был запущен второй спутник, весом уже 500 кг. В небе летал красавец ТУ-104, всегда вызывающий огромный интерес у пассажиров. Когда он первый раз прилетел в Америку, американцы подали трап, который не доставал до люка. И они там долго бегали, чтобы спустить пассажиров. Это был позор американской техники.. В апреле 1958 г. успешно совершил испытательный полет по маршруту Москва -Иркутск-Петропавловск-Москва 75 местный самолет ИЛ-18. 15 мая 1958 г. был запущен третий искусственный спутник Земли весом 1,5 тонны. 20 сентября 1958г. вступила на полную мощность Иркутская ГЭС. В июле 1959 г. появился ТУ-154. Это далеко не полный список всех научно-технических достижений нашей Родины. В те годы не редко цитировались слова И.В. Белинского: «Завидуем внукам и правнукам нашим, которым суждено видеть Россию в 1940 г., стоящую во главе образованного мира, дающего законы и науки, и искусства, и принимающую благоговейную дань уважения от всего просвещенного человечества». В то время не только какая-либо отдельно взятая страна Западной Европы, но даже все страны Западной Европы вместе взятые, не могли повторить достижения Советского Союза. Только две страны в мире, США и СССР, могли позволить себе такое «расточительство» в освоении космоса, авиации, атомной энергетике, электронике, в области фундаментальных исследований по физике элементарных частиц и ядра. Именно совокупность всех этих крупных достижений и была причиной всеобщего интереса к нашей стране в целом и к ОИЯИ в частности.
Первый директор ОИЯИ Д.И. Блохинцев, удивительно яркая и притягательная личность, удачно сочетал в себе большого ученого, дипломата и политика. Он был доступен и демократичен. Его научные взгляды, его решение теоретических проблем, часто соприкасались с философскими выводами, обобщениями.
Он обладал большой свободой научной мысли и прививал свои методологические взгляды своим ученикам: Б.М. Барбашову, А.В. Ефремову, которые сегодня возглавляют в Лаборатории теоретической физики большие научные направления
.
После пионерских исследований М.Г.Мещерякова, после его экспериментов по выбиванию протоками ядер «дейтронов», Дмитрий Иванович выдвинул идею существования «флуктонов». Научные интересы Блохинцева в дубненский период его жизни были широки и исключительно глубокие по содержанию. Они касались самых основ теории элементарных частиц, их структуры и т.д.
Оценка значимости собственной роли в науке у тех, которые знают этого человека, и самого человека, часто различается. Мы ценим его за одно, а он говорит о том, что мало кто знает. И в том самом автореферате, о котором говорил Борис Михайлович, есть такие строки. В 1978 г. Дмитрий Иванович писал: «Я придаю важное значение своей работе о соотношении фундаментальных и прикладных наук, в которой, в сущности, рассматривается более глубокая проблема – проблема особенностей человека как биологического существа. Основная идея такова. Первая особенность – человек запрограммирован как любомудр. Любознательность составляет основу отрыва человека от остального животного мира. Вторая особенность - способность передавать свои знания следующему поколению в расширенном виде.(Т.е. если мы знаем знаний n, то наше поколение знает уже больше-n+1.Примечание Исаева П.С.) Третья особенность – неодолимая потребность в эмоциональном контакте с внешним миром. Отсюда возникновение религии и искусства».
Очевидно, Дмитрий Иванович в течение всей своей жизни инстинктивно ощущал в себе присутствие этих принципов, и только в последние годы своей жизни мог все это четко сказать. Он говорил: «Ученого характеризуют не титулы, а деятельность. Особенность этой деятельности – творчество, ибо наука тоже искусство. Поэтому ученый должен быть человеком с широким спектром знаний».
У Дмитрия Ивановича был синтетический подход, если можно так выразиться, к фундаментальным исследованиям. Наука, философия и искусство у него сливались в одно – любомудрие. О науке и искусстве уже говорили. Я расскажу о философии. У Дмитрия Ивановича есть большое число философских работ, посвященных анализу основных понятий. Я напомню о двух его ранних работах 1934 г. Тогда Блохинцев и Гальперин написали работы «Борьба вокруг законов сохранения и превращения энергии» и «Гипотеза нейтрино и закон сохранения энергии». Когда был открыт нейтрино в 1932 г. думали, что нарушается закон сохранения энергии. Вот тогда Блохинцев критиковал людей, которые стояли на этой точке зрения. А вот в конце своей жизни он уже считал, что надо бы проверить эти законы в микромире. И из ревностного защитника законов сохранения энергии он превращается в пропагандиста их не - сохранения.
А теперь три эпизода из жизни. Недавно вышла книга Хабарова «Этот фатальный месяц октябрь». На эту книгу обратил моё внимание сотрудник ЛЯП В.А.Богач. В этой книге написано, что автор в тонюсенькой папочке из нескольких документов за 1945-1946 г.г. обнаружил письмо старшего лейтенанта Власова, который писал Берии. В письме лейтенант сообщал о том, что в поезде он случайно познакомился с капитаном, который оказался очень грамотным человеком: до войны окончил два высших учебных заведения, в том числе физико-математический и, что он знаком с ядерной физикой и мог бы участвовать в работах по созданию советской атомной бомбы (1946 г.). Далее автор сообщает, что его знакомый в конце войны или сразу после нее, был осужден, находился в местах заключения. И Власов (автор письма ) просит Берию дать возможность его знакомому проявить себя на этом поприще. Его знакомого звали Александр Исаевич Солженицын. На письме нет никаких данных или пометок о том, дошло оно до адресата или нет. Но, судя потому, что произошло потом, это письмо до Берии дошло и сработало. А.И.Солженицына разыскали, доставили в Москву в Бутырку.
Хабаров отмечает, что летом 1946 г. с ним встречался ученый- физик Д.И.Блохинцев, впоследствии известный тем, что стал одним из создателей первой атомной электростанции в мире, а в 1956 г. стал первым директором Объединенного института. Блохинцев, отмечается в книге, после встречи с Солженицыным дал заключение о возможности его использования на работе на одном из объектов первого главного управления. Мы знаем, что судьбе было угодно, чтобы талант А.И.Солженицына проявился на другом поприще. Не исключено, что тогда Солженицын, может быть, и сам отказался от предложенной ему работы. Не удивителен ли тот факт, что Блохинцев, встретив незнакомого ему заключенного, проникся к нему доверием с первого взгляда и дает ему положительную рекомендацию. Дмитрий Иванович никогда не упоминал об этом эпизоде. Я хотел написать письмо Солженицыну и спросить, помнит ли он это.
И ещё одна интересная деталь о Д.И. Блохинцеве. Моему земляку поэту Егору Исаеву (мой однофамилец и где-то в пятом колене наши отцы были братьями) была присуждена Ленинская премия за цикл стихов и поэму «Суд памяти», «Дань памяти» и т.д. Дмитрий Иванович обратился с просьбой ко мне организовать встречу с ним. Осенним вечером в 70-х годах в Москве такая встреча состоялась. Нас было четверо: Дмитрий Иванович, его жена Нина Андреевна, Егор Исаев и я. Е.Исаев с большим подъемом читал свои стихи и отрывки из поэм. Он много помнит. И прекрасный декламатор. Нина Андреевна записывала его голос на магнитную пленку. Она говорила, что у нее собралась большая фонотека известных деятелей искусства. В течении вечера пили перцовку (домашнюю настойку «Московской водки» на красном перце) – чудесная вещь. Много говорили о проблемах поэзии, физики, литературы. Начали мы около 6 часов вечера, а закончили около 12 ночи. Это был удивительно интересный литературно-интеллектуальный вечер.
На физическом факультете МГУ в 1949 г. я, будучи студентом, слушал лекции Дмитрия Ивановича по квантовой механике. Лекции были интересными, язык яркий, образный.
Однажды, когда надо было убедить студентов в исключительной сложности математических вкладок, он, не делая на доске, сказал: «Тут солдат со шпагой не пробьется». Нам все было понятно. Я сдавал ему экзамен по квантовой механике, получил «5». Каково же было мое удивление, когда, вскоре после назначения Дмитрий Ивановича директором ОИЯИ, я увидел его на улице Дубны на велосипеде. Ничего удивительного в этом не было, но он ехал, не держась за руль. Скрестил руки на груди и держался спокойно, ровно, поглядывал по сторонам. По лицу видно было, что эта езда доставляет ему огромное удовольствие. Тогда ему было 48 лет.
Очевидно, богом было определено, что Дмитрий Иванович принадлежит к числу всесторонне одаренных и гармонично развитых духовно и физически лиц. Только после многих встреч с Дмитрием Ивановичем в различных житейских ситуациях мне стало понятно, что он ведет себя как человек, которому ничего человеческое не чуждо. Он был прост в обращении и собеседник никогда не чувствовал, что их может разделять дистанция огромного размера. Он любил вести беседы не спеша.
И ещё одно интересное воспоминание. В мае 1966 г. делегация нашей лаборатории (он уже тогда был директором нашей лаборатории) поездом отправилась в Болгарию на научную конференцию. В Киев приехали утром. Дмитрий Иванович спросил меня, сколько мы здесь будем стоять. Оказалось, около 20 минут. «Пойдем, поищем буфет.» -сказал Д.И.Блохинцев. Мы вошли в здание вокзала, нашли буфет. Буфетчица стояла к нам спиной и что-то перекладывала с полки на полку. Кроме нас никого не было. Дмитрий Иванович обратился к ней: «Вы не могли бы порекомендовать нам что-нибудь закусить». «А вы не видите, что я занята?» - довольно ворчливо ответила она. «Видим, но мы с поезда, немного спешим». Она повернулась к нам, увидела нас в помятых, видавших виды спортивных костюмах, да еще небритых и еще в более грубой форме сказала: «А мне-то какое дело, что вы спешите, поищите другой буфет». Дмитрий Иванович не стал слушать до конца и сказал: «Пойдем отсюда». Отойдя на десяток метров, сказал мне спокойно, без досады, даже с чувством веселого удовлетворения: «Чертовка, я ведь мог испортить ей не только настроение, но и карьеру». Он был Герой Социалистического Труда и вообще мог ее «стереть с лица Земли». Имя Дмитрия Ивановича было исключительно популярно в стране, и народ считал, что он академик. Остается загадкой, почему он не был избран академиком АН СССР. Независимо от этого имя первого директора ОИЯИ, руководителя первой в мире атомной электростанции, автора ряда научных монографий, большого числа научных работ, замечательного педагога всегда будет стоять в первых рядах выдающихся физиков ХХ столетия.
Вопрос: Как относились к Дмитрию Ивановичу сотрудники лаборатории, каким он был руководителем?
Барбашов Б.М.: Дмитрий Иванович был любим, атмосфера в лаборатории была спокойная, никакого прессинга на людей не оказывалось. Конечно, он был требователен, но никогда ногами на человека не топал.
Прислонов Н.Н.: Но все равно власть-то все-таки как-то приходилось применять. Как это выражалось с Дмитрием Ивановичем?
Барбашов Б.М.: Он с нами строго разговаривал, при этом уважительно относясь к человеку.
Шабалин Е.П.: Мне не приходилось с ним общаться, как с непосредственным руководителем, он был у меня научным руководителем работ. Дмитрий Иванович всегда был очень одухотворенным, окрыленным, знал, что мы идем по правильному пути. Умел понять, в чем проблема и найти правильные пути решения, подхода к человеку.
Прислонов Н.Н.: А вот такое понятие, как начальственная чванливость?
Барбашов Б.М.: Нет, такого не было.
Прислонов Н.Н.: Довольно часто он приходил в Горком партии по общественным делам. Для него была характерна простота в обращении. Эта простота проявлялась во внешней одежде. Мне запомнилась его светло-коричневая замшевая куртка, немного стоптанные туфли, коричневый берет и его коричневый портфель, который был с ним во всех путешествиях, во всех его делах, спокойная твердая походка. Удивляло – академик, а так просто одет и просто держится.
Два учебных заведения созданы в нашем городе по его инициативе. Это филиал МЭИ, который стал филиалом МИРЭА, НИЯФ МГУ. Им еще была выпестована 8-я школа. Говорят, что он этот проект отбирал из многих проектов, которые предлагали. Есть фотография, где Дмитрий Иванович, довольный сделанным делом, выступает на митинге, посвященном открытию школы.
Я отношусь к числу тех людей, которые видели его в последний день, в последний час его жизни. Он умер зимой, в январе 1979 г., на лыжне. В тот день я со своими ребятишками катались на лыжах на холмах, и мы обогнали Дмитрия Ивановича. Поздоровались и проследовали дальше в сторону «третьих холмов». Но он, как потом оказалось, до этого места не доехал. Утром, придя на работу, я узнал, что Дмитрия Ивановича не стало. Это была огромная потеря.
Я хотел бы прокомментировать еще одну сторону деятельности учёного. Уже как о философе. Дмитрий Иванович заложил еще одну очень интересную традицию в нашем городе. Нужно было набраться определенной смелости по тем временам, чтобы выйти с инициативой проводить философские конференции «Наука и религия». В октябре прошлого года (2007 г.) проведена такая конференция по инициативе его учеников вновь состоялась, и в этом отношении Дубна с легкой руки Дмитрия Ивановича задает определенный тон осмысления процессов, которые происходят в обществе на стыке научного и религиозного мировоззрений. Кстати, в некоторых его работах, которые связаны с философией, этот элемент постоянно присутствует. Он открыто об этом не говорит. В изданном реферате особенно это ярко выражено.
Варденга Генрих Людвигович, кандидат физико-математических наук, поэт, переводчик, директор музея истории науки и техники ОИЯИ
Я сожалею, что под непосредственным руководством Дмитрия Ивановича не работал. Я работал в ЛВЭ. Однажды в выходные дни мы поехали с нашим сектором в «Клетинский бор». Приезжаем и обнаруживаем, что там отдыхает Дмитрий Иванович со своими сотрудниками. У нас был с собой футбольный мяч и мы затеяли игру. Дмитрий Иванович говорит: «Давайте я с вами буду играть». И мы оказались с ним в одной команде. Я был в центре защиты, а он был правым защитником. Мы играли совершенно как мальчишки. Если он пропускал мяч, я на него покрикивал. Потом мы сели вокруг костра, варили кашу. Девушка из нашего сектора подбежала к Волге и набрала в купальную шапочку воды, подошла к Дмитрию Ивановичу (он был в плавках) и окатила его водой. Он все это воспринял совершенно запросто. Эта сцена дает представление, насколько он был прост и естественен в обращении со своими сотрудниками, подчиненными.
В продолжении перечисления его качеств хотелось бы рассказать, о чем никогда не говорится и не пишется, хотя вещь очень важная. Я приехал в этот город в марте 1962 г. в долгосрочную командировку, а с 1965 г. стал постоянным сотрудником. Все мы давали подписку в 1 отделе о том, что если нас или мы приглашаем в гости иностранных сотрудников, то мы должны сообщить об этом в 1-ый отдел, назвать фамилии, и, если нам разрешат, то только тогда отправляться в гости. Скажу честно, что я ни разу этого не сделал, а иностранных друзей у меня была масса. И не знаю ни одного человека, который бы сообщал в 1-ый отдел, или просил разрешение. Если бы был другой начальник, то такой ситуации не было бы, потому что на страже стояли соответствующие люди, а Блохинцев давал послабление. Он знал все эти правила игры, иначе не было бы таких успехов у института. При этом прекрасно понимал, сколько фальши и лжи вокруг было. В 2002 г. вышла книга «Физики-лирики», в которой есть и стихи Дмитрия Ивановича «Идеал».
Прислонов Н.Н.
Ещё одно воспоминание. В 1959г. появился в « Клетинском бору» пионерский лагерь «Волга». Мне там приходилось несколько раз отдыхать. Я сам педагог, а ещё по диплому и пионерский работник. Работал в лагерях и знаю, что не всякий директор крупного предприятия приезжал в пионерские лагеря на открытие лагеря, или смены, а я помню, что Дмитрий Иванович при всей его занятости довольно часто приезжал и выступал перед детьми. Иногда он привозил интересных людей из числа иностранных ученых, проводил встречи. Это тоже ярко характеризует личность руководителя. В этом огромном потоке научных, организационных дел находить возможность общаться с детьми. Вот показатель внимания, заботы о детях, о воспитании подрастающего поколения.
Доценко Л.И., первый директор городского Дома пионеров.
Дмитрий Иванович очень любил детей. Он очень хотел, чтобы был в институтской части Дом пионеров и он в 1962 г. появился. Меня назначили его директором. ОИЯИ предоставил под него целый коттедж. Началось переселение, ремонт, заработали кружки. Назначили руководителей, и институт им платил. Дмитрию Ивановичу это было интересно, он во всем меня поддерживал.
Стали готовиться к сорокалетию пионерской организации. И мы стали просить Дмитрия Ивановича, чтобы он стал председателем городской и пионерской организации. Он нам в ответ: «А что мне делать?». Я говорю, что когда будут сдавать рапорта, я подойду и сдам вам рапорт. Он отвечает: «Нет, я не подхожу, я очень лысый, я дам вам другого человека». Утром от него звонок: «Я хорошо подумал, берите А.М. Рыжова» (помощник директора, полковник КГБ). Рыжов пришел в военной форме, и мы ему сдавали рапорт. Мы пригласили людей из парткома, ЦК комсомола. У нас были космонавты, композиторы, спортсмены. На праздник пригласили и Дмитрия Ивановича. Он пришел без опоздания вместе руководителями из ОИЯИ, учеными. Ему в торжественной обстановке был повязан красный галстук.
Перед этим был довольно курьезный случай. По сценарию праздника 40 лучших пионерских звеньев должны нести факела от 8 школы к стадиону ОИЯИ. И когда стали согласовывать, то главный пожарник начальник ни в какую не соглашался на это. Даже А.М. Рыжов не смог помочь, хоть и был помощником директора ОИЯИ по режиму. Пожарник одно твердит: «Дубну сожгут». Я у него и спрашиваю, а кто нам может помочь. В ответ: «Только Блохинцев». Тогда я прибежала к Дмитрию Ивановичу, а у него было много людей. Я прошу секретаря: «Мне нужен Д.И.».Отвечают: «У него совещание». А у меня голос звонкий, пионерский. Вдруг открывается дверь, и Дмитрий Иванович спрашивает: «Чего надо пионерам?». Я ему все рассказала про пожарников, и Дмитрий Иванович дал указание пойти нам на встречу. И мы промаршировали, все 40 звеньев. И праздник получился.
Такие люди, как Дмитрий Иванович, никогда не забудутся. Это был такой человек, что когда с ним разговариваешь, сам себя академиком чувствуешь.
