WWW.DISUS.RU

БЕСПЛАТНАЯ НАУЧНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

 

Pages:     || 2 |
-- [ Страница 1 ] --

СТЕНОГРАММА

Круглого стола

«ТРАДИЦИИ И КАЧЕСТВО ОБРАЗОВАНИЯ»

на конференции Общероссийского народного фронта

«Строительство социальной справедливости»

28 марта 2013 года

ЧАСТЬ II

СОЙФЕР В.А.:

– В течение первого тайма мы обсуждали проблемы средней школы. У нас, в общем, нет такого жесткого ограничения, нас, как сказал Андрей Александрович, отсюда не выгонят, но какое-то чувство меры нам надо тем не менее иметь. И в этом смысле хотелось бы обсудить некоторые проблемы, которые стоят перед высшей школой. Я напомню темы, которые были озвучены, это «Качественное профессиональное образование как шаг к успешности в жизни», «Подготовка кадров для реальной экономики», «Совершенствование системы подготовки кадров высшей квалификации». Это очень актуальные темы, их надо обсудить. Я предложил бы сначала слово Виктору Антоновичу Садовничему.

САДОВНИЧИЙ В.А.:

– Спасибо, Виктор Александрович. Коллеги, я не готовился специально с докладом, но хочу о некоторых проблемах высшей школы сказать. Но прежде всего о позитиве. Университеты и высшая школа сейчас все-таки другая, чем была, скажем, еще 10-15 лет назад, она сделала очень приличные шаги вперед.

Какие неоспоримые успехи достигнуты за последние 10 лет высшей школой? Первое – все-таки финансирование высших учебных заведений стабилизировано. Конечно, не достаточно, но стабилизировано. Каждый вуз имеет программу развития, фактически каждый вуз имеет какой-то маяк. Далее, выделены вузы, которые получили особую поддержку. Хотя этот процесс должен быть подвижным, нельзя фиксировать раз и навсегда, что только эти вузы. Но все-таки на первом этапе выделены вузы – они по-разному называются: федеральные, национально-исследовательские и другие, – которые получили дополнительную поддержку.

Я могу сказать (со стороны ведущих вузов здесь присутствует несколько ректоров), что мы сейчас оснащены оборудованием, которому завидуют многие зарубежные университеты, и они ставят задачу – приехать поработать на нашем оборудовании. Это плюсы. И, конечно, мотивация поступления в высшие учебные заведения серьезной части (те, кто хочет посвятить себя науке) сейчас выше. Есть все: есть те, кто поступает и кто хочет просто диплом, но все-таки мотивация выше.

Но все-таки, наверное, мы собрались, чтобы поговорить о проблемах или о каких-то недостатках. Я бы подчеркнул, что очень резонансным было явление так называемого мониторинга и списка неэффективных вузов. Я думаю, что в целом это правильное движение, надо отсекать этот хвост – создание немыслимого числа филиалов, подтягивание вузов, в том числе негосударственных, до уровня, который отвечает уровню образования и 3200 филиалов вузов, в том числе негосударственных, в России быть не должно, это факт.

Но подход чисто наукометрический, когда было ограниченное число критериев и ровно по этим критериям оценивалась позиция того или иного вуза, мне кажется, вызвал в обществе резонанс. И здесь, на мой взгляд, были допущены просчеты. Мы уже говорили в кулуарах, что фактически, согласно этому мониторингу, все педагогические вузы оказались неэффективными или на грани этого. Даже наш ведущий педагогический вуз оказался неэффективным.

Неэффективным оказался РГГУ – Гуманитарный университет – и вузы культуры и так далее. Я считаю, что если мы будем принимать фотографию, сделанную аппаратурой, где всего 5 или 10 пикселей, то мы лицо не увидим, мы увидим несколько точек. Но если исследование проведено так, что мы видим 400 или 500 пикселей, то мы увидим портрет вуза. Мне кажется, что задача мониторинга состоит в том, чтобы все-таки увидеть истинный портрет вуза, его историю, его назначение, его место. И, конечно, при продолжении этих проектов абсолютно необходимо учитывать те ошибки, которые были допущены при первом мониторинге.

Повторяю, я не отрицаю в целом, что подобную работу надо вести, но особое внимание надо обратить на пед. вузы. Коллеги – практики и учителя – говорят, что, может быть, через 10 лет в школе может просто не оказаться учителя, и это серьезный вопрос, который мы должны себе задать.

Теперь второе движение из той же оперы – это обсуждение системы высшей аттестационной комиссии, ВАК, и дальнейшей аттестации научно-педагогических кадров, то есть защиты кандидатских и докторских диссертаций.

Если человек не погружен в эту историю и он послушает и увидит все, что сейчас говорится и пишется, то может сложиться полное впечатление, что у нас все – научные жулики, мошенники, у нас нет системы науки, нет системы аттестации, нет достойных ученых, а все сделано путем мошенничества и нечестности. Это, конечно, не так. Я считаю абсолютным перекосом, абсолютным самобичеванием, когда мы на основании каких-то там выбранных фактов делаем выводы, что вообще вся эта система непригодна, ее надо сломать, чтобы построить новую.

В частности, сейчас обсуждается вопрос, чтобы степень кандидата наук стала называться PhD, а степень нашего доктора наук должна уйти, так как в других странах этого нет. На самом деле, это копирование некоторой западной системы. Действительно, во многих странах есть PhD и нет уже доктора, и, в общем, на этом аттестация заканчивается. Хочу сказать, что это не очень точно.

Во-первых, и PhD в большинстве стран – это ниже, чем наша кандидатская, и поэтому если переименовать кандидатскую в PhD, мы в целом в мире понижаем наш уровень кандидата наук. Есть 2-3 страны, где уровень PhD выше, чем наша кандидатская, – Америка и Китай, но, в принципе, это не есть ориентир. В каждой стране своя система. Я считаю, что переименовывать не нужно, хотя бы по той причине, что есть закон о русском языке, который запрещает применять иностранные термины, если есть русский аналог, а у нас есть такой аналог – кандидат наук.

Второе – это устранение степени доктора наук. Я считаю это абсолютно неправильным, это наше национальное богатство – доктор наук. Это человек, который открыл новое научное направление, он ценит свое имя и он сделал для науки… и, конечно, ликвидация или какой-то удар по этому институту, нашему научному богатству, безусловно, принесет ущерб.

С другой стороны, конечно, совершенствование системы ВАК должно быть, и мы здесь предлагаем разумный подход, чтобы вообще все вопросы оценки научного вклада того или иного соискателя, неважно какого уровня, брало на себя профессиональное сообщество. Мы, наверное, все более менее понимаем, что если Ученый совет требовательный, если председатель Ученого совета – абсолютно служитель науки, ну как можно в таком совете защитить работу, переписанную или списанную где-то в другом месте. Я себе это представить даже не могу, про математику тут и говорить нечего, но даже в гуманитарных… Это все зависит от совести и честности профессионального сообщества. Поэтому надо перекладывать больше ответственность за это на профессиональное сообщество.

Мы предложили (было совещание у Дмитрия Анатольевича два дня назад, и Андрей Александрович участвовал), и я предлагал, передать в виде эксперимента вопрос об окончательной защите кандидатской или докторской диссертации Ученым советам ведущих университетов. Другое дело, сколько таких в пилотном проекте будет участвовать. По крайней мере, Московский университет и, наверное, другие ведущие университеты вполне могут взять на себя эту ответственность. Это ответственность, потому что если будет рекламация диссертаций данного университета, то понятно, что он принесет себе непоправимый ущерб, его не будут ценить. Это, наверное, было бы правильно.

Ну и как в первом вопросе, так и во втором у меня есть тезис, который я предлагаю произнести на завтрашнем нашем собрании. Мне кажется, что надо прекратить вот эту волну самобичевания и самоуничтожения нашей науки, нашей системы образования, да и нашего достоинства. Ведь такой подход оскорбляет тех ученых, которые честно работают в науке, которые много сделали, которые сделали нашу страну могучей. Мы не должны забывать, что в целом наша страна одна из самых могучих в научно-техническом отношении. И даже сегодняшняя ситуация (можно это тоже подчеркнуть) в мире… смотрите, что в Европе, смотрите, как терзает весь мир, а мы более менее устойчивы, слава богу. Мы живем, это заслуга в том числе и нашей науки, наших ученых и вообще руководства страны.

Я думаю, что позиция уничтожать себя, выгодна не нам. Она, скорее, выгодна нашим конкурентам и так далее. Думаю, что вот такой подход нужен.

Из практических вещей – я хочу сказать, что, безусловно, то, что поставлено в повестке дня, должен быть усилен контакт или взаимодействие университетов и работодателей. Мы много об этом говорим, есть разные подходы у разных университетов, но все-таки культуры отношения наших университетов с работодателями мы не наработали. Давайте зададим вопрос, а для кого же тогда мы работаем? Мы выпускаем хороших специалистов, многие из них, видя, что у них нет определенного места, уезжают в другие страны, их охотно берут. В Америке есть лаборатории, где говорят только по-русски, там нет необходимости говорить на английском, просто там все наши.

Таким образом, получается, что мы готовим в значительной части поток не для нашей страны. Это происходит от того, что промышленность, работодатели должны иметь тесный контакт и думать и о своем будущем, а мы должны думать о будущем наших выпускников. Есть разные формы отношений работодателей и университетов. Я думаю, они сегодня тоже прозвучат. Но общий рефрен высшего образования, что если мы не будем делать системных ошибок, – таких как мы сделали при организации бесконечного числа университетов и их филиалов, таких как мы сделали при создании 3600 Ученых советов в России – и не будем бросаться в другую крайность, наша система высшего образования все-таки не плохо смотрится даже в мире.

СОЙФЕР В.А.:

– Спасибо, Виктор Антонович. Я хочу напомнить, что у нас и стол называется «Традиции и качество образования». И в этом смысле поддержание традиций, которые имеют у нас уже практически трехвековую историю, – это очень важно для дальнейшего нашего движения. Хотелось бы предоставить слово Боровской Марине Александровне, ректору Южного Федерального Университета.

БОРОВСКАЯ М.А.:

– Спасибо за возможность поучаствовать в такой работе. Мне приятно, что на ростовской земле проводится такое сегодняшнее мероприятие. Мне кажется, что именно традиции и высшей школы и системы образования – это такой объединяющий рефрен, который мы должны сегодня поддержать. И действительно вспомнить о тех традициях, которые нам сегодня дороги и которые хранят в себе те новые, безусловно, точки роста, которые могут помочь нам в сегодняшних условиях.

Я хотела бы, обращаясь немножко к вопросу трудоустройства выпускников, обратиться как раз к тем исследованиям, которые сегодня и Министерство образования и вузы, и различные центры социологический исследований периодически проводят. Хочу обратить наше с вами внимание на тот факт, что сегодня крупные компании, которые заняты в реальном секторе экономики, порядка от 3 % до 10 % затрат в своей деятельности относят на повышение и переквалификацию специалистов, которых получают из рынка образовательных услуг. Это достаточно серьезные суммы отвлечений. Сегодня крупные компании создают у себя корпоративные университеты, создают системы переподготовки и обучения, пытаются заложить новый тренд в подготовку специалистов. Где-то это, наверное, вызвано недоверием к системе высшей школы или к системе подготовки специалистов, где-то это вызвано нежеланием услышать и понять обоюдные интересы.

На сегодняшний момент мы понимаем, что от государства в виде государственного задания мы получаем достаточно большой объем средств и финансирования, который опосредованно, через подготовку специалистов, должен пойти, по сути, на поддержку и финансирование тех компаний, которые работают и являются потребителями тех выпускников, которых выпускают сегодня вузы. И те компании, которые идут на такой диалог, уже сегодня получают от вузов совершенно отличные условия взаимодействия. Я думаю, что и руководители вузов, и все, кто имеет отношение к вузовской науке, поддержат меня, потому что мы говорим о том, что учебные планы мы готовы уточнять, корректировать.

К нам обращаются работодатели и говорят: «Добавьте в учебный план конструирование, проектирование, и мы будем брать этих специалистов». И те работодатели, с кем нам удается выстроить такие отношения, уже понимают, что это действительно контактная форма и форма не просто кадровой поддержки, а это форма решения тех технологических задач, потому что задача модернизации кадров без качественного трудового ресурса не возможна.

Говоря на сегодняшний момент о трудоустройстве выпускников и возвращаясь к традициям высшей школы, я хочу вспомнить о той традиции, которая сегодня относится к красным дипломам, к студентам, которые действительно имеют такой уровень подготовки, который отмечен университетом соответствующим дипломом, повышающим или отражающим соответствующее качество. Мне кажется, что эта традиция системой работодателей незаслуженно забыта или не берется во внимание.

Я бы хотела обратить наше с вами внимание на то, что – да, идет реформа высшей школы, проходит целый ряд шагов и этапов, по которым образовательные учреждения и Высшая школа проводит те преобразования, которые необходимы. Я хочу здесь выявить, наверное, положительное качество мониторинга, который был проведен, потому что (обращаюсь лично к своему университету) в результате мониторинга 14 филиалов Южного Федерального университета попали в число неэффективных.

Я хочу сказать, что это позволило нам обратить внимание на взаимодействие с местными властями (на тех территориях, где находятся эти филиалы) и понять, что эти филиалы – или часть концепции и стратегии Южного Федерального университета, тогда они нужны нам как полноценная сетевая структура Южного Федерального университета; или они не выполняют свои задачи, в силу кадровых проблем, в силу удаленности или неравномерного распределения с теми филиалами или вузами, которые есть на этих территориях. В результате чего нам удалось все-таки подойти к этому грамотно и выработать концепцию, в результате которой в 8 филиалов мы обратились с поддержанием и встроили их в концепцию развития Южного Федерального университета. К сожалению, 6 филиалов пришлось подвергнуть оптимизации и последующему закрытию.

Я хочу сказать, что этот шаг был сделан министерством не сегодня, а еще в 2009 году решением коллегии было наше внимание обращено на эту оптимизацию, которая необходима. Поэтому мы отвечаем за подготовку качественного трудового ресурса не только по основному месту, где находятся и действуют образовательные программы, – мы отвечаем за это на всей территории, где находится вуз со своей сетью филиалов. Поэтому мне кажется, что осознание этой ответственности позволило нам как-то по другому выстроить и саму программу, и концепцию развития университета. Поэтому я склонна видеть в этом для вуза больше момент положительный, хотя, безусловно, есть страх, есть переживания, есть желание соответствовать всем показателям. И очень хотелось бы, чтобы не только на экономических показателях все-таки замыкался смысл деятельности образовательного учреждения. Все-таки главная наша задача – на базе мощной научной школы обеспечить качественную подготовку выпускников и специалистов, которые действительно окажутся востребованы в современной экономике.

И здесь я бы хотела обратить внимание на те подходы, которые существуют в высшей школе. Сегодня серьезно реформирована система стипендиальной поддержки и обеспечения. И здесь мы полагаем, что те решения в части стипендий для студентов 1 и 2 курсов позволяют нам серьезно поддержать ребят на первых годах обучения, когда они действительно нуждаются в большей степени в фундаментальных и системных знаниях.

А дальше начинается действие как раз того научного механизма, без которого высшая школа не может работать. В рамках программ, грантов, концепций, научных исследований, которые есть в фундаментальной и прикладной части вуза, студенты должны быть вовлечены в эти исследования. Насколько мы сегодня готовы им предоставить эти научные площадки? Да, мы работаем над этим и пытаемся вступать во взаимодействие с работодателями, пытаемся эту систему выстраивать. Это серьезный, сложный механизм взаимодействий. Я думаю, что сегодня с представителем от работодателей как раз мы сможем здесь немного обменяться мнениями на этот счет.

Но я бы хотела, уважаемые коллеги, обратить наше с вами внимание в рамках сегодняшнего заседания, связанного с Общероссийским народным фронтом, что специалистов-студентов, которые получают и имеют красные дипломы, надо все-таки поддержать отдельно. Студент в течение 5 лет или 4 лет обучения в вузе, подтвердивший свое право на получение красного диплома, должен осознать этот социальный лифт и понять, что этот социальный лифт позволит ему найти и трудоустроиться в обществе на каких-то дополнительных позициях. Мне хотелось бы, чтобы работодатель понимал этот посыл системы высшей школы, что наличие красного диплома – это большой, серьезный, систематический труд, который ведет этого ребенка, этого студента по пути освоения знаний. Он дает совершенно новый отдельный подход, и вузы сегодня, мне кажется, серьезно работают с такого рода контингентом.

Виктор Антонович говорил, что траектория вузами – в части олимпиады и отбора детей со стороны школ – уже задана. Она существует, и мы сегодня пытаемся эту траекторию реализовывать. Но она, к сожалению, рвется, когда студент выходит за пределы университета. Он выходит и остается один на один со своими знаниями. Да, вузы сегодня пытаются выстроить систему трудоустройства, сопровождения выпускников. Но эту систему строить в отрыве от экономики и от того общества, которое потребляет и принимает ребят на работу, невозможно.

Я бы хотела, обращая наше внимание, сказать, что у нас есть Указ Президента, подписанный в 2005 году, № 11131, который включает в себя требования по замещению вакантных должностей в государственных службах и муниципальных учреждениях. Этот указ требует трехлетнего стажа молодого человека на предмет… и если квалификационные требования соответствуют, то он 3 года находится в резерве, ожидая такого трамплина. Если мы с вами сегодня обсудим и готовы будем предложить в рамках нашего обсуждения, вариант, связанный с тем, что студентам, имеющим красные дипломы, срок такого ожидания надо сократить, предложить им меньший срок. То есть тогда они в течение 2 лет будут иметь социальный лифт, который отличает их от ребят, не имеющих подобного рода преференций со стороны вуза. Хотелось бы, чтобы красный диплом действительно стал той преференцией на рынке труда, которую можно было бы поддержать. Спасибо.

СОЙФЕР В.А.:

– Спасибо, Мария Александровна. Давайте предоставим слово представителю работодателей. Бахметьев Виталий Дмитриевич, заместитель генерального директора по коммерции ООО Магнитогорский Металлургический Комбинат.

БАХМЕТЬЕВ В.Д.:

– Заметьте, я по коммерции, персоналом не занимаюсь. Но так как я присутствую за этим круглым столом и являюсь доверенным лицом, хотел бы подискутировать немного. По поводу того, что прозвучало в адрес работодателей, что мы не принимаем – мы принимаем, но, наверное, не всех. История работы Магнитогорского меткомбината, я всю жизнь отработал там, прожил, родился, как и все топ-менеджеры Магнитки. Да у нас, наверное, других-то и нет – мы все прошли одну школу, тогда это был институт, сейчас это университет, и считаем, что на сегодняшний день мы отдаем приоритетность нашему вузу.

Также было сказано про начальную школу, про среднюю школу. Так у нас на Магнитке было принято – во все времена основные производства берут шефство над всеми школами города. Мы являемся градообразующим предприятием, мы покрываем где-то 80 %, 56 школам мы оказываем шефскую помощь. Мы начинаем со школьной скамьи работать с ребятами, с 8, 9, 10 класса рассказываем про комбинат, потому что прекрасно понимаем, что они потом оканчивают институт и поступают незнамо куда, приходят на производство и результата никакого нет.

Конечно, такой опыт, как наш, он далеко не на всех предприятиях, но хотелось бы, чтобы так было везде. Если в целом сказать о металлургическом сообществе (все-таки я металлург, хотя имею опыт работы и в горной отрасли – работал в Кузбассе, в угольной компании), металлурги сегодня очень много инвестируют в свое техническое перевооружение. Если опять взять пример Магнитки, мы являемся лидерами в этом направлении, – мы вложили за 10 лет порядка 10 миллиардов долларов.

Мы одно из старейших предприятий, нам 80 лет, и когда мы говорим про Северную Магнитку, имеем в виду Северосталь, никто же не говорит, что Южная Магнитка – это южная Северосталь, потому что за счет трудов наших дедов, отцов это было построено, и мы были вынуждены сегодня так инвестировать в свое развитие, потому что мы просто отставали, мы не нагоняли их.

При этом, вводя новые мощности, мы прекрасно понимаем – если не будет подготовленных специалистов, кто на них будет работать? Я 6 лет руководил ремонтным предприятием на Магнитогорском меткомбинате, и сегодня механик – это уже не тот механик. Это не механик с кувалдой идет на ремонт, а это идет уже мехатроник, это уже идет специалист уровня, не ниже инженера.

Если говорить сегодня о составе оборудования, которое приобрел не только Магнитогорский меткомбинат, но и все металлурги России приобретают, – там уже с кувалдой делать нечего, там уже уровень должен быть совершенно иной. Поэтому мы прекрасно понимаем и инвестируем в это направление, но наша основная задача – это сохранять рабочие места, расширять рабочие места, улучшать условия достойного труда.

Мы не можем сегодня сказать, что мы не вкладываем, – мы вкладываем, конечно, в персонал и будем вкладывать. У нас сегодня есть наш политехнический вуз, есть колледж, где готовят нам рабочие специальности, но мы работаем по заказу. Мы не можем взять всех, мы берем только тех, кого мы заказали. Если мы заказали сегодня 450 специалистов, мы их забираем всех, и, конечно, приоритет мы отдаем отличникам. Но, к великому сожалению, не всегда отличник потом себя проявляет на производстве. Понятно, что на производстве немного другие правила, отличаются от института. Но при этом у нас есть программа адаптации. Пришел молодой человек, пришел молодой специалист, – мы отслеживаем весь период его работы на предприятии, и если есть какие-то сложности, непонимание, мы стараемся ему помочь, потому что мы прекрасно понимаем, что дальнейшая наша работа зависит… как правильно говорят, кадры определяют все.

Сегодня идет реформирование высшего образования, оно, наверное, затрагивает все предприятия, не только металлургов. Но к великому сожалению, металлурги сегодня … машиностроительной отрасли Российской Федерации. Все, что мы сегодня приобретаем, мы приобретаем импортное оборудование, и мы прекрасно понимаем, что не заказывают сегодня то же металлургическое оборудование на Уралмаше, на ЮМЗ, там на самом деле исчезают рабочие места, пропадают специалисты этого уровня.

Если вы вспомните первые разливочные машины – это был проект Уралмаша. И наши первые разливочные машины стоят на Магнитке, а сегодня мы уже приобретаем немецкие машины. Уралмаш уже не может выиграть те процедуры выбора поставщика, потому что он дает хуже условия и хуже оборудование. Наверное, присутствует проблема подготовки конструкторов.

Но при всех наших положительных моментах, хотелось бы еще раз обратить внимание на то, что же нам все-таки мешает в нашей слаженной работе с высшими учебными заведениями, я говорю конкретно о нашем городе. Наверное, тем специалистам, которые приходят на наше предприятие и вообще на предприятия черной металлургии, не хватает производственного опыта. Если вспомнить времена социализма, когда мы каждое лето, будучи студентами, разъезжались по лучшим предприятиям по всей стране. Мы, студентами изучали опыт работы других предприятий черной металлургии, бывали везде. Это была производственная практика, стабильно 1,5-2 месяца была ознакомительная, технологическая практика, и работали непосредственно на рабочих местах.

Сегодня, конечно, этого нет. Во-первых, вузам не хватает денег. Мы-то принимаем, мы берем около 2000 студентов к себе на практику. Это наш опыт, но есть же опыт и других предприятий. Они этого уже не видят и считают, что догма, то что делают на Магнитке, наверное, это неправильно. Надо все-таки больше ездить по стране и не только, надо выезжать за рубеж. Конечно, сегодня денег таких нет. Хотелось бы, чтобы этот вопрос как-то отражался, и было больше возможности финансирования в части производственной практики для вузов. Это первое.

Второй момент. В любом случае, приходят ли на производство с красным диплом или с синим дипломом, все начинают с рабочей должности, так принято на всех ступенях. Какой бы у тебя не был красный диплом, если ты сегодня придешь в коллектив, то не сможешь руководить даже бригадой. У нас есть стандарты, что производственным мастером может стать человек, имеющий высшее образование и отработавший год на рабочей должности. Начинается проблема – «корочек» нет, человек не подготовлен. Начинаем того же с красным дипломом опять переучивать какой-то период времени. Понятно, что там немного другой уровень, там хватает буквально месяц каких-то навыков и он уже получает, допустим, удостоверение сталевара. А хотелось бы, чтобы они уже приходили с рабочими «корочками», и, соответственно, имея какие-то навыки, уже могли спокойно вставать и руководить бригадой.

Все эти ступени роста на сегодняшний день, конечно, сложны, потому что сегодня есть конкуренция. Мы берем все, что заказываем, но при этом мы понимаем, что та текучка, которую мы добились на комбинате (вы не поверите, у нас всего лишь 2,5 %, у нас всего 500 человек работающих пенсионеров на 25000), – понятно, что она сегодня не дает перспективы роста для молодежи. Но есть и другие направления, где можно заниматься этими делами.

На сегодняшний день нас устраивает все, но в любом случае мы человека доучиваем. Мы вынуждены это делать, потому что уровень технологии сегодня таков, что даже те учебные программы, которые заложены сегодня для подготовки инженера, они уже отстали от того оборудования, которое стоит сегодня у нас.

Мы говорим об учебнике истории, но сегодня нет нормальных учебников и в технических вузах. Не потому что там кто-то неправильно все истолковывает, а просто потому что технология шагнула намного вперед. Мы сегодня пытаемся уже изучать третье поколение производства чугуна, изучаем. А пока сидим на доменном процессе, и то еще не все до конца прописано.

Поэтому это тоже является проблемой не только для историков, но и для технических вузов. Если оценить в целом – реформирование высшего образования, конечно, нужно, и сегодня правильно сказал Виктор Антонович, что проблем нет. Сегодня наши институты оснащены тем оборудованием. По крайней мере, приобретая новый стан (мы, за последние 5 лет взяли 2 новейших немецких стана), мы в обязательном порядке спонсируем наш университет оборудованием, чтобы они могли учить студентов на этом оборудовании. Но так же здесь есть проблема – мы спонсируем из чистой прибыли. Если мы вкладываем в развитие учебного заведения, то по крайней мере нам должна назад возвратиться себестоимость, чтобы мы не платили 20 % чистой прибыли. Это не такие большие деньги, мы вытянем, а вот малые предприятия этим заниматься не будут, потому что у них нет на это денег.

Уважаемые коллеги, спасибо, что выслушали меня. Я не буду оправдываться за всех работодателей России, но металлурги Российской Федерации работают с высшими учебными заведениями на должном уровне. Спасибо.

СОЙФЕР В.А.:

– Спасибо, Виталий Викторович. Коллеги, нам надо договориться о регламенте, потому что количество желающих выступить довольно большое. Я предлагаю все-таки стараться в пределах 3 минут, основные тезисные вещи изложить.

КУПРИНА Я.В.:

– Здравствуйте, уважаемые коллеги! Куприна Яна Владимировна, депутат законодательного собрания Пензенской области, учитель Высшей категории. Вы знаете, в Пензенской области больше нет Педагогического университета. Остался Пед. институт, который вошел в состав Пензенского государственного университета. Будут ли педагоги – сами понимаете. В нашем регионе не хватает педиатров, неонатологов. О какой, в общем, тогда демографии, о каком росте показателей младенческой смертности мы можем говорить. Это все понятно. И статус учителя, статус работника культуры, статус работника здравоохранения, зарплата, о которой мы сегодня не говорим…

По долгу службы сталкиваюсь с тем, что приходят люди и говорят: «Нет молодых специалистов в системе ЖКХ, в строительстве, в промышленности». Почему? Спрашиваю работодателей, говорят: «А он зачем мне нужен? Он план читать не умеет». В чем здесь вопрос – то ли в том, что образование оторвано от жизни реальной, или еще в чем-то? Я вам хочу задать не два вопроса русской интеллигенции «Кто виноват?» и «Что делать?», а третий вопрос – с чего начать?

Так как диалог должен быть конструктивным, существует такое мнение, что нужно изменить процентное соотношение практики и теории в вузах, вплоть до 70 и 30. Я настолько рада, что есть представители бизнеса, которые готовы учить выпускников, которые готовы с ними работать. Давайте их привлекать.

И, наконец, третий вопрос, – давайте наконец заработают настоящие целевые направления. Здесь у меня такой вопрос к представителям вузов и бизнеса – кто к кому должен идти, работодатель должен иди к вузу или вуз должен идти к работодателю. Вот такие три вопроса. Спасибо.

СОЙФЕР В.А.:

– Спасибо. Пожалуйста, представьтесь.

– «Деловая Россия», глава отделения социального предпринимательства, представляю частный средний бизнес и малый тоже. Мы тут выслушали крупный бизнес, выслушали вузы. Я правильно понимаю, короткая реплика по поводу диссертаций. Поймите правильно, знаете, как в журналистике – если человек выбирает журналистику, он получает бедность в обмен на влияние. Любой ученый – властитель умов, и любой бизнес, который заработал деньги, хочет к нему прикоснуться, пусть даже за деньги. Простите их за это.

Теперь по поводу образования хочу сказать одну вещь. Когда бизнес вводит в свои корпоративные программы обучение сотрудников, это не социальная ответственность, это необходимость. Крупные компании, может быть металлурги, могут это завязать как социальную ответственность. И, в принципе, учитывая, что они платят не из себестоимости продукции, а из чистой прибыли, это логично.

Исходят из этого, мы тут бурно обсуждаем стандарты школы: какой учебник истории нужен и так далее. Это вещь безумно важная. Но при этом применительно к вузам мы создали рейтинг. Понятное дело, что топ 10, он подходит, но надо уже говорить не о рейтинге, а об обновляемых стандартах по целому ряду профессий. А в ином порядке на сегодняшний момент происходит следующим образом, говорю, как эксперт: в прошлом году в Москве была выставка туристической отрасли, соответственно, отраслевой союз, представляющий туристическую отрасль, пришел на выставку и сказал: «Мы хотим взять», потому что оборотистость сотрудников очень большая – девушки устраиваются на работу, выходят замуж и так далее. Пришло 10 вузов и сказали: «Да, конечно, забирайте у нас», но проблема в том, что только в МГУ и еще в одном вузе есть английский язык, а у остальных нет. Представьте, туристическая отрасль, а на языке не говорят. Поэтому если уж говорить, обновляем стандарты по всем профессиям, начиная от связей с общественностью и заканчивая металлургами и так далее. Вот о чем я хотел сказать. Спасибо.

СОЙФЕР В.А.:

– Спасибо. Сейчас Владимир Стефанович Вагин, ректор Ростовского Государственного строительного университета.

ВАГИН В.С.

– Быстро готов ответить на те вопросы, которые прозвучали. Во-первых, должен сказать, что наш вуз как раз является победителем программ поддержки стратегической программы развития вуза и поддержки студенческого самоуправления. И этот подход позволил нашему вузу сделать существенный рывок вперед как в обеспечении материально-технической базы, так и в подготовке переподготовки преподавателей, соответственно, набора студентов и авторитета вуза.

Я тезисно хотел бы сказать так. Первое – все-таки нам нужно говорить об образовательной толерантности. Вуз находится посередине между школой и работодателем, и вуз говорит: «Кого вы к нам приводите? Они после школы неподготовленные, они ничего не умеют». Тут же разворачиваются в другую сторону, там сидит работодатель и говорит: «Кого вы к нам привели? Они ничего не знают и ничего не понимают». Я всегда при этом задаю вопрос, а давайте вспомним послевоенное время. Люди отвоевали 5 лет, пришли в гимнастерках в вузы, и через 20 лет у нас полетели ракеты в космос, создалась база шикарная. Откуда эти люди были? Потому что к тому, кто плохо знал что-то, к нему отнеслись по-человечески, его научили. А у нас все больше учителя в школе и преподаватели в вузе становятся контролерами. Придет сессия, я с тебя спрошу и посмотрю, что ты там умеешь и что ты там можешь. Точно так же и в школе, придет экзамен – я посмотрю. А надо же учить! Надо с душой относиться к людям. Поэтому тезис о толерантности образовательной я бы хотел преломить. Во-первых, в отношении к школе – вузы не должны уходить от школы, вузы должны работать в школе.

И я рад, что у нас в МГУ один подход к этому, у нас есть малые академии. Я уже 10 лет малые академии культивирую в вузах, в которых я являюсь ректором. Это дети 6-11 классов, которые приходят у нас в Академию Архитектуры, в Академию Инженерную, в Академию Информационную, и они уже профессионально заточены. И они готовы идти к нам, участвуют в большом конкурсе и поступают к нам именно на эти специальности.

Работодатели – это стратегические партнеры. У нас сейчас уже более 500 договоров со стратегическими партнерами. Я планирую, что их будет 2500, и тогда мы решим вопрос профориентационный. Мы – строительный вуз, и набирать людей с улицы, которые случайно выбрали нас из пяти вузов, проходя мимо, – это абсурд. Мы должны брать профессионально ориентированных детей. И если из 2500 стратегических партнеров предприятий Южного Федерального округа каждый ко мне направит по одному ребенку своего сотрудника, я буду четко уверен, что это профессионально ориентированные дети. Они придут, и у них будет обеспечена практика, у них будет обеспечено потом и трудоустройство.

Взаимоотношение между вузами и работодателями должно строиться именно на этой основе. Нужно работать с работодателями, нужно работать со школами, а не ставить друг другу вопросы и друг друга критиковать.

Теперь по отличникам. Проблема красных дипломов вузов – это проблема золотых медалей в школе. Это единая политика, где и там и там это ничего не значит. Вероятнее всего, в школах отменили золотые медали из-за того, что… как говорили: «Чем выше аул, тем выше ЕГЭ», и здесь, чем меньше знаний, но больше возможностей и больше золотых медалей.

Наверное, исходя из этого нельзя делать какие-то четкие указания, что раз у тебя красный диплом, значит ты будешь иметь какие-то вот такие вещи, потому что тогда начнут эти красные дипломы штамповаться. Мой учитель физики (я сам по образованию физик, окончил наш родной РГУ) говорил: «Володя, для того чтобы шевелить мозгами, в голове нужно иметь немного пустоты». Поэтому когда мы смотрим на инженеров, то мы всегда должны понимать, что именно хороший инженер – это тот, кто 3, 4, 4, 5. Он каждый раз будет думать, как ему выкрутиться из той ситуации, которую ему дает жизнь. И это специфика именно профессионально ориентированных вузов.

Я бы хотел сказать, что наше Министерство чуть-чуть забыло о специализации. У нас сейчас появляются громадные вузы, в которых мы готовим от швей до чуть ли не полета в космос. Это все в рамках одного вуза. Но, наверное, по инженерным направлениям все-таки нужно сохранять специализацию, и о ней нужно говорить. Если я представляю строительный вуз, то мы и должны готовить строителей. И не должны мы ради того, чтобы быть университетом – семь каких-то еще направлений, обязательно тянуть по 25 человек с собой. У меня 700 человек-строителей по направлению и по 25 человек еще по 4-5 направлениям, которые я должен тянуть ради того, чтобы сохранить статус университета. Для чего? Для чего эта широта подготовки? Должна быть специализация, я сторонник этого и думаю, что это и экономически целесообразно в условиях подготовки кадров.

Я работал много лет ректором горно-металлургического СКГМИ и знаю Норильский Никель, и Кольскую компанию, и Медную компанию. Металлурги очень хорошо работают с вузами, но я думаю, что строители тоже сейчас начинают хорошо работать, потому что у них есть заказы, у них есть деньги. Спасибо.

СОЙФЕР В.А.:

– Сейчас слово Андрею Владимировичу.

ТАМОНОВ А.В.:

– Спасибо большое за слово. Хотелось бы поддержать представителя «Деловой России» и представителя Пензы. Я тоже занимаю позицию, что красные дипломы, скажем так, изжили себя и девальвировали. Не то что их надо отменять, но доверять им так, как доверяли раньше – понятно, что сейчас им никто не доверяет. Причин этому много – начиная от недоброкачественного образования в отдельных вузах, которые, как та ложка дегтя, портит всю бочку меда, так и то, о чем говорили. Действительно серьезный разрыв в стандартах образования в вузах, особенно это касается региональных, конечно, вузов, не касаюсь центральных и той реальной жизни, которая есть. Как представитель тоже работодателей, прекрасно понимаю, что для того, чтобы подготовить себе специалиста, большинство работодателей вынуждены открывать профильные кафедры в таких вузах, присылать туда своих профессоров, присылать туда своих сотрудников и готовить специалистов под себя, тогда можно обеспечить качество выпускника достойное входного в ту или иную организацию. Это путь правильный, но, наверное, все-таки не может стать массовым во всех вузах, в том числе региональных. Да, там, где есть такие крупные работодатели, как Магнитка и так далее… другие-то можно сделать, но если речь идет о поддержке множества малых компаний, малого бизнеса, среднего бизнеса – путь, мне кажется, немного тупиковый. Поэтому здесь, может быть, было бы правильно пойти по пути… то, что Министерство пыталось сделать в сфере рейтингования вузов, но подойти к этому, может быть, более комплексно, провести комплексный аудит вузов, где учитывать не только обобщенные, универсальные критерии для всех вузов – педагогические, медицинские, технические, единые, – а все-таки подобрать эти критерии по специфике вузов. Для каждой специфики это должны быть свои критерии. И конечно же, здесь при таком аудите обязательно необходимо смотреть и на те учебные планы, которые есть: это учебные планы 1960 годов или это учебные планы сегодняшнего времени; насколько эти учебные планы не просто обновлялись, а насколько они соответствуют современным технологиям, насколько они обеспечены подготовленными преподавателями? Потому что если преподаватели не знают современных технологий, чему они могут научить студентов? Если преподаватели будут обучены – прекрасно, эти учебные планы, даже современные, уже можно внедрять в жизнь.

При таком комплексном аудите, конечно, смотреть те диссертационные советы, которые работают в этом вузе. Не секрет, что в части вузов работают диссертационные советы совершенно не по той специализации, за которую отвечает вуз. О каком качестве диссертационного совета может идти речь, если он совершенно не по профилю, специалисты в нем не профильные. Это опять же та самая вторая ложка дегтя в эту бочку меда, и уже неприятности в области квалификации.

При таком аудите, конечно, смотреть на ту научную работу, которая в этом вузе проводится именно опять же по специфике. Если это гуманитарный – давайте сравнивать с другими гуманитарными вузами и количество публикаций, и мировой уровень этой науки в этом вузе.

И конечно же, смотреть те контакты с работодателями, которые есть. Взаимодействует ли этот вуз с профильными ассоциациями, привлекает ли он к преподаванию профессионалов с того или иного бизнеса, организовывает ли он для своих студентов массовые практики и стажировки, потому что, действительно, одной из проблем является то, что, когда выпускник приходит на производство, в научный центр или куда-то, для него это совершенно другой мир, он говорит: «Я и не знал, что это все так». И когда образование уже с третьего курса начинает приводить ребят и начинает, может быть, каждый день, может быть, раз в неделю показывать им ту работу, в которой он будет работать, человек, студент уже на третьем-четвертом курсе реально оценивает и себя как специалиста в этой области, он уже реально понимает, хочет он быть этим специалистом или нет. Если хочет, он начинает серьезно учиться и готовить себя, чтобы быть этим специалистом. А если не хочет, он сразу ищет другие сферы, где себя применить. Знаете, такое даже не трудоустройство, а профориентация где-то посередине. И тут важен, конечно, вот этот контакт с работодателями, вот эта практика и стажировка.

И конечно, те профильные кафедры, где они могут создаваться, они, наверное, тоже должны создаваться под задачи крупных работодателей.

Кроме такого аудита, который нужно провести в вузах, мне кажется, здесь важная задача должна быть еще, конечно, у надзорных органов, для того чтобы это не просто прошло разово – оценили и все, а все-таки чтобы это был регулярный контроль за качеством выпускников. Не знаю, может быть, это вызовет большую дискуссию, но введение того же ЕГЭ для выпускников, мне кажется, это вполне можно рассматривать как один из критериев качества выпускников. Это опять же обратная связь с теми же профессиональными ассоциациями. Готов ли бизнес сказать, что «да, ваши выпускники хорошие» или нет.

И если все-таки вернуться к красному диплому…

СОЙФЕР В.А.:

– Андрей Владимирович, давайте завершим эту тему, потому что регламент. К красному диплому можно бесконечно возвращаться.

ТАМОНОВ А.В.:

– Просто речь была о том, какие преференции могут быть. Буквально последнее предложение. Преференциями при красном дипломе могут быть: поступление в аспирантуру более льготное или вообще без экзаменов, и, по сути, все…

СОЙФЕР В.А.:

– …и переход на светофор на красный свет. Вот такая преференция. Коллеги, вот Михаил Николаевич Стриханов. Пожалуйста.

СТРИХАНОВ М.Н.:

– Уважаемые коллеги, коротко, чтобы действительно не задерживать. Во-первых, правильно, Виктор Антонович, полностью согласен, что последние годы государство уделяло университетскому сектору особое внимание, и это, естественно, заслуга нашего Президента. И присутствующий здесь Андрей Александрович Фурсенко… Ну, такой выбор был сделан, и университеты действительно оснащены, как хорошие мировые лаборатории.

Второе. Насколько я понимаю, в планах Правительства повышение зарплаты преподавателей вузов до 200 % к 2018 году. Это тоже важнейший, на мой взгляд, показатель. Кстати, это взвешенный, как вы понимаете, показатель, и одну треть из требуемых затрат, которые надо для этого достать, достает сам вуз. Это сразу приводит к оптимизации структуры вуза: кто из преподавателей действительно реально нужен вузу, кто нужен работодателю и так далее.

По работодателям. Говорим давно, но на самом деле существуют уже опробованный инструментарий, и есть хорошие примеры. Например, по многим отраслям имеются профессиональные стандарты, гармонизированные с ними образовательные стандарты. И, в принципе, существует анализ, который показывает, что по многим специальностям, которые у нас выпускаются, есть такой коэффициент – сколько требуется и сколько выпускается. Так вот этот коэффициент колеблется от долей единицы до сотен. То есть понятное дело, что в этом деле надо наводить порядок, в том смысле, что выпускать того и сколько нужно.

Региональный дисбаланс существует, и это важнейшая проблема, крупные университеты, выпускники, региональные предприятия. Поэтому для того чтобы выпускник поехал на региональное предприятие, наверное, нужны дополнительные усилия университетов, создание филиальной сети, может какие-то другие… Обязательно, если нет распределения, мы должны использовать какие-то другие механизмы, какие-то мобильные траектории, которые позволят человеку, который закончил, скажем, столичный вуз, отправиться в Магнитогорск или еще куда-то.

Возникают важнейшие проблемы с новым Федеральным законом «Об образовании». Скажем, по аспирантуре. Это теперь третья ступень высшего образования. Мы, прямо скажу, очень мощно боролись за то, чтобы успешность аспирантуры все-таки определялась защитой диссертации. Но сейчас, как вы знаете, после окончания аспирантуры, даже если диссертация не защищена, выдается диплом. Я думаю, что все осознают проблему в том, что сама перспектива защиты у нас становится под вопросом.

Далее. Вопросы о выборности ректоров, назначении и выборности. Тоже надо бы это обсудить как-то в каком-то сообществе. Есть и плюсы и минусы у этого дела. Понятное дело, что существуют некие академические свободы и воля коллектива, но существуют значительные средства, которые выделяются университету и за которые несет ответственность ректор. Думаю, что баланс, который сейчас существует в законодательстве, он правильный.

Очень важный вопрос – вопрос со студентами первого курса. Мы доучиваем примерно семестр, МИФИ доучивает семестр или два семестра, для того чтобы уровень студента соответствовал тому уровню, который был, скажем, 10 лет назад. Какие возникают механизмы решения? Первое – курирование школ тем или иным способом. Скажем, создаются сетевые школы, которые курируют разные вузы. Далее – возможен вариант, когда школа является структурным подразделением университета. Понятно, что законодательство в этом деле не отлажено, финансирование не совсем понятно, как будет в этой школе происходить.

Проблемы СПО, СПО при вузах. Не сильно понятно, какая зарплата. Они как бы остались и не в СПО и не в высшем образовании. Я думаю, это те проблемы, которые можно решать. Спасибо.

СОЙФЕР В.А.:

– Спасибо Михаил Николаевич. Пожалуйста, Анатолий Александрович, ректор МГТУ им. Баумана.

АЛЕКСАНДРОВ А.А.:

– Много есть что сказать, тем более я пришел сюда с той самой секции работодателей, и не могу не ответить моим коллегам, особенно Андрею Владимировичу, моему большому другу. Я хочу консолидироваться с Виктором Антоновичем в том, что шельмование и самобичевание надо заканчивать. Даже часть этого разговора за этим столом – это результат вот этого самобичевания.

С другой стороны, Виктор Антонович, я хочу сказать, что мы с вами виноваты в этом, ведущие университеты. Мы, уверенные в своей состоятельности, не очень громко говорим на эту тему, а уже это принимается за чистую монету, как оно, в принципе, и есть. И смотрите, что происходит. Когда мы говорим о связи университета и работодателя, здесь возникает масса коллизий, даже сегодня за этим столом.

Со всей убедительностью хочу сказать, что Бауманский университет владеет этим вопросом. У нас есть технологии, в том числе уникальные, которых нет ни в одном вузе страны. У нас не то что отраслевые кафедры – у нас есть отраслевые корпоративные факультеты. Их пять, они на ведущих предприятиях страны, таких как: «Алмаз-Антей», Корпорация «Энергия», «Корпорация Машиностроения» и другие.

Вообще в университете, а тем более в Бауманке, не иметь такого взаимопроникновения с промышленностью – это абсурд, мы перестанем существовать, и наш выпускник перестанет стоить столько, сколько он стоит сегодня. Но когда мы подходим к обсуждению таких вопросов, должно быть, в первую очередь, взаимоуважение.

Почему каждый считает, что он имеет право судить футбол и понимает в нем полностью? Почему каждый считает, что он все понимает в военном деле, и мы завтра захватим Джомолунгму, или еще что-нибудь? Почему, когда мы начинаем рассуждать об образовании, мы совершенно безапелляционно получаем менторские поручения «вы должны сделать так», «вы должны сделать этак»? А может, спросить нас: «Вы знаете, нам нужно вот это, это и это. Как, вы считаете, этого можно достичь?» или «Что нужно сделать, для того чтобы ваш выпускник мог у меня к этой самой ракете колеса приделать?» Вот это был бы разговор. И в этом главное.

Ведь у нас должен быть главным принцип «давай сделаем вместе». Тогда у нас будет что-то получаться, потому что до абсурда иногда доходит. Вот Лена (выпала фамилия из головы, «Деловая Россия», активная девушка такая, черноволосая) выступает: «Вот мы столько предложений, вот мы уже столько говорим о малоэтажном строительстве, а до сих пор ни в одном университете России не открылось ни одного факультета, который занимается малоэтажным строительством». Строители тут же проглатывают кирпич, потому что ну если я могу строить Эйфелеву башню, то что, я вот это не построю? А если сельские туалеты будем строить – мы должны открыть факультет, строящий сельские туалеты? До абсурда нельзя доводить эту ситуацию.

Безусловно, понятно, что русский мужик не перегнув не выправит. Мы в одну сторону качнемся, в другую сторону качнемся. Здесь когда речь идет об образовании, понимаешь, что это все-таки достаточно инерционная система и ее нельзя корежить просто, ее можно править. И сегодня мои коллеги говорили, что за последние 10 лет вузы изменились до неузнаваемости. Мы не могли мечтать 10 лет назад о том состоянии, в которое мы сегодня попали. И это же не по щучьему велению, это же кошмарными усилиями.

И сегодня мы все запинаемся, когда говорим, и я запинаюсь, и не буду… прямо так и скажу – вот это усилие нашего министра Андрея Александровича. И это непростые усилия – как он нас гонял и драл, как мы с ним спорили! А в итоге мы сегодня имеем совсем другой вуз.

Но этот совсем другой вуз, он просто так сам себе не нужен. Когда мы начинаем красные дипломы рядить, судить – кто купил его, кто его… Пойдите купите красный диплом Бауманского университета! И я посмотрю.

Вторая ситуация – мой красный дипломник, он себе место найдет везде. Их разбирают с третьего курса по единицам. И я даже своим приятелям из малого, среднего, да и большого бизнеса не могу подарить ни одного выпускника, потому что он опаздывает. Говорит: «Дай мне троих, дай мне четверых» – «Их разобрали уже на третьем курсе». И это так во многих университетах, на самом деле.

Сейчас проблема в другом – как найти этот оптимум. С одной стороны, наше образование отличается… Почему на русском языке говорят в этих лабораториях? Потому что мы даем фундаментальное образование, и оно в корне отличается от любого другого. А вот это сегодняшнее образование, я имею в виду сиюминутное… Вот мне нужно отвертку, мы приготовили отвертку; шлиц поменялся, куда денется этот бедный ребенок? А мы должны нашего студента научить усваивать знания, добывать знания и сохранять их – научить его быть самообучающейся системой. Обучаться молодой человек должен всею жизнь, до седых волос. Это понятно, как божий день.

И вот эту систему переквалификации мы должны делать опять-таки вместе. Сегодня говорили про историю очень красиво и хорошо. Я напомню: война, 1942 год (вот сидит наш председатель, я сейчас про него буду рассказывать), еще со Сталинградом неясно ничего, мы проигрываем войну – в это время в Самаре открывается Авиационный институт; 1943 года, опять-таки тот же Сталинград, только-только разобрались – в Бауманском университете восстановили полный курс обучения. А что это значит? Это профессоров и студентов вернули из окопов и посадили за парту, понимая, что человек, вооруженный головой, и правильно заточенной головой, он намного важнее и сильнее для государства, чем человек просто с ружьем.

Поэтому когда мы говорим об образовании сегодня… А страна стоит на очень серьезном пороге – мы, по сути, стоим на пороге реиндустриализации. Если мы это не сделаем, ничего у нас не будет завтра. И все, что мы говорим о модернизации, о чем-то другом, – это будет пустыми словами. Чтобы это сделать, прежде всего должны выйти в промышленность, в экономику молодые люди, успешные молодые люди. Мы не имеем права, не смеем разучиться уметь готовить успешных людей. И это наша главная задача.

Их невозможно сейчас посчитать, сколько нужно конкретно, как порой нам экономисты предлагают. Нам предлагают, говорят: «Нам не нужны литейщики сегодня (это я не про вас), прокатчики и так далее». Я не буду их сегодня выпускать – завтра я не сумею этого сделать просто.

Сколько вешать в граммах, никто не знает сегодня. Поэтому давайте этой задачей заниматься не будем. А вот оптимизацией учебного процесса мы должны заниматься все-таки опираясь на мнение работодателя, безусловно. Критерии, по которым мы должны подходить к конечным оценкам своего выпускаемого специалиста, мы должны делать, безусловно, с работодателями.

Как это сделать? Коллеги, ну мы знаем это не хуже, чем вы, честное слово. Давайте вместе, вы нам свои знания даете, мы вам – свое знание и умение. Вместе у нас точно получится. Если мы будем стоять по разные стороны баррикады – не получится ни у нас, ни у вас.

Все, извините за эмоциональность. Задело немножко.

СОЙФЕР В.А.:

– Спасибо большое. Коллеги, все выступят. Это первое. Второе – заседать будем еще 20 минут. Поэтому, пожалуйста, вам слово.

ВАРЛАМОВ К.В.:

– Спасибо, Виктор Александрович. Меня зовут Варламов Кирилл, я генеральный директор компании «Naumen». Мы занимаемся разработкой программного обеспечения. Компания – одна из ведущих в России, признана в позапрошлом году самой быстрорастущей компанией в области разработки.

По поводу связи вузов и бизнеса хочется сказать, как работодателю. На самом деле, связь эта очень нужна, и я считаю, что вузы должны идти к бизнесу, то есть инициатива должна быть со стороны вузов. Во-первых, они получают государственные деньги на образование. А во-вторых, хорошо, если вы – крупный бизнес, типа «ММК», и у вас есть возможность прийти и сверху договориться с вузом. Если вы средний бизнес, если вы малый бизнес… Например, мы в Екатеринбурге были вынуждены создать уральский IT-кластер – ассоциацию IT-компаний, для того чтобы пойти и договориться с Уральским федеральным университетом. Дальше, конечно, было легко, потому что мы нашли хороших людей, которые нас выслушали.

И, вообще говоря, образовательные стандарты позволяют для федерального вуза менять до 50 % того, что принято специальностью, а для обычного вуза – 25 % от состава курса. Я посмотрел внимательно, что было утверждено на уровне федеральных образовательных стандартов специальностей, то, что было подписано Андреем Александровичем. Там, действительно, по IT-специальностям достаточно плотная нарезка, и, в принципе, при желании можно обучить человека тому, чему ты хочешь. То есть там можно, изменяя часть, сделать те специальности, которые нужны.

Говорили про практику – что да, нужно больше практики, про красные дипломы. У нас есть такой устойчивый термин, как синдром отличника, и мы стараемся таких людей не брать на работу. Это просто диагноз, и мы их не берем. То есть не всегда у людей с красным дипломом синдром отличника, но зачастую именно так. Они не могут ничего делать на работе, они могут только существовать в определенных рамках, при одной системе. Спасибо.

СОЙФЕР В.А.:

– Пожалуйста. Вот коллега давно уже ждет слова. Только просьба придерживаться регламента.

МАХМУДОВ В.Л.:

– Я пару минут буквально. Моя фамилия Махмудов Владислав Леонидович, я представляю Попечительский совет детского дошкольного учреждения № 22 города Батайска и родительскую общественность.

Мне приятно присутствовать на данном мероприятии. Вопросы, которые были затронуты, очень правильные, своевременные и нужные. Я целиком поддерживаю сказанное, но хотелось бы остановиться на следующем, возвращаясь к вопросу, который был в самом начале. Невозможно сделать полноценным гражданином специалиста без любви к родине, без патриотизма. Почему – потому что можно платить хорошие деньги на предприятии выпускнику того или иного вуза, но если мотивация у этого специалиста будет основана только на деньгах, то всегда найдется другой работодатель, который сможет перекупить просто-напросто этого выпускника. И мы это все прекрасно видим.

Ситуация такая, что мы столкнулись с тем, что мы вынуждены, конечно, приглашать из-за рубежа, может быть, даже наших специалистов, платить более высокие гонорары за его деятельность. И Ростовская область, конечно, имеет положительный опыт, а это именно воспитание с дошкольных учреждений, это воспитатели, которые буквально за скромную зарплату воспитывают патриотические чувства у детей, проводят экскурсии, приглашают различных интересных людей, которые рассказывают об истории края. И, конечно, было бы большим упущением, если этот гражданин, маленький ребенок, у которого уже сформировалась любовь к родине, к родному краю, попадая в школу, читает учебники истории, которые меняют его понятия. А далее он, попадая в вуз и видя то, что происходит вокруг, у него меняются, конечно, ценности и ориентация ценностная, и такая ситуация будет вполне возможна. Поэтому я считаю, что патриотизм все-таки должен воспитываться именно с дошкольных учреждений, и поддержка воспитателей, в том числе и финансовая, она должна быть. Об этом, к сожалению, пока не было сказано.

Еще хотелось бы обратить внимание, учителя и педагоги прекрасно со мной согласятся, – сейчас назрела проблема психологической помощи в школах, введение психолога. Почему – потому что мы прекрасно видим, что жизнь очень серьезная, стрессов у родителей очень много, у большинства из них. И поэтому, приходя домой, они, к сожалению, мало уделяют ребенку внимания. Интернет: родителям проще, конечно, отправить ребенка – «иди, посиди в чатах, посмотри»… И негатива, который оттуда идет, очень много. И дети очень взвинченные, взбудораженные приходят в школу. Конфликты межличностные. Поэтому психологи обязательно нужны в школах. Я так вижу и так считаю. И тем не менее их роль как воспитателей тоже будет в этом плане. Я думаю, многие со мной согласятся. У меня все. Спасибо.

СОЙФЕР В.А.:

– Спасибо. Пожалуйста.

БЕЛОЦЕРКОВСКАЯ Е.:

– Спасибо огромное. Екатерина Белоцерковская, город Екатеринбург, учитель начальных классов (наверное, основа всего образования). Я так долго ждала, чтобы вы дошли до нашего угла.

Сегодня очень много слов прозвучало о неэффективных вузах. Но согласитесь, что в образовании есть и неэффективные школы, куда не хотят родители отдавать своих детей.

Это так, преамбула. А вопрос вот в чем. Мы сейчас создаем в обществе такую провокационную ситуацию: чтобы ребенку поступить в первый класс, достаточно иметь прописку, принадлежащую к определенному образовательному учреждению. Все с этим столкнулись, правильно? Что у нас происходит в городе? Я уже в декабре заявляла эту проблему, но воз и ныне там. У нас просто родители идут и покупают прописку около эффективного образовательного учреждения.

Что происходит дальше? Образовательное учреждение, которое имеет некий статус, оно завалено детьми первоклассниками. А неэффективное учреждение так и остается без детей. Понимаете? То есть пропиской мы никакую проблему не решили.

И какая у нас получается ситуация? В Екатеринбурге было принято решение: оказывается, проще в таких перспективных гимназиях начальную школу закрыть и принимать детей с пятого класса, как в гимназию. Но система, которая уже создана в этих эффективных школах, и отсутствие текучки кадров – об этом никто не подумал, и не подумал, куда деть этих учителей, которые эффективно работают и к которым хотят идти учиться дети. Этим пунктом проблему учебы ребенка поблизости к своему дому мы не решили вообще, а только, мне кажется, усугубили.

Все-таки должен быть статус гимназии, и все-таки должны быть общеобразовательные учреждения, которые имеют право принимать детей не только по прописке. Вот эта традиция.

А вообще, я в заключении хочу сказать, вы знаете, я – учитель, и я этим очень горжусь, потому что я учитель в пятом поколении. И я считаю, это традиция. Но от династий от педагогических – о чем мы не говорили, а нас много таких учителей, и здесь сидящих тоже, – качество образования и зависит: если я уже осознано выбираю эту профессию. Спасибо огромное.

СОЙФЕР В.А.:

– Спасибо вам большое за выступление.

– Я постараюсь уложиться очень быстро. В продолжение слов коллеги, я тоже представляю общее образование. Друзья, на сегодняшнем круглом столе я просто получил удовольствие, потому что столько важных тем – федеральные образовательные стандарты, предмет «Область и история», математика, проблемы высшего образования, связи с работодателями. Друзья, у меня одно очень большое опасение. Кто вам детей будет готовить, кто будет с ними работать, друзья? В сфере общего образования, за редким исключением, нет конкуренции среди педагогов по одной простой причине – потому что педагогов мало, их нет. Я сегодня готов оплачивать педагогам жилье и привозить – одного из Архангельска, второго из Москвы, выписываю фактически. И такая охота за головами идет во многих школах.

Друзья мои, мне представляется, что прежде чем мы будем говорить о предметных областях, о стандартах и о прочих вещах, мы должны сказать себе одну простую вещь – в течение пяти лет, если мы сейчас не примем каких-то кардинальных решений, через 5-10 лет в школах работать будет некому. А значит сегодняшний разговор просто бессмысленный.

К сожалению, это не вопрос просто повышения зарплаты, это вопрос какого-то, абсолютно существенного, изменения статуса учителя школы. Я с вами согласен частично в том, что качество школьного образования страдает, да. Но что происходит самое страшное – что мы выдаем слабого выпускника, он приходит в никакой педагогический вуз, потому что туда даже ЕГЭ… хоть как возьмут. Этот педагогический вуз, что бы он ни делал, он выпустит тоже слабого выпускника. И этот слабый учитель придет в школу и просадит ситуацию еще глубже.

Я призываю к одному – давайте мы, может быть, какую-то инициативу или еще что-то такое, но нужно что-то сделать, чтобы статус учителя поднять очень резко, существенно, чтобы выпускник или школьник просто захотел бы стать учителем. Не потому что пять поколений, а потому, что престижно, потому хочу. Мне кажется, это основа.

Коллеги, спасибо большое.

СОЙФЕР В.А.:

– Спасибо. Екатерина будете выступать?

ШИШАЦКАЯ Е.И.:

– Как хотите, я уважаю регламент. Я очень хочу, я приехала.

СОЙФЕР В.А.:

– Пожалуйста. Шишацкая Екатерина (я уже представил), доктор медицинских наук, Сибирский федеральный университет.

ШИШАЦКАЯ Е.И.:

– Добрый день, коллеги. Еще раз хочу сказать, что придерживаться регламента – это наше все, безусловно. Я хочу немножко вернуться к проблемам высшего образования. Школы… ну я просто там не работаю, я работаю в университете и в академическом институте, поэтому эта тема мне ближе.

Мне кажется, проводя параллель – ученик школы, ученик вуза, далее аспирант и ученый, молодой, а потом и немолодой, мы логически замыкаем цепь. И говоря о низком качестве науки у нас в стране сейчас (почему-то вдруг низком) и о низком качестве диссертационных работ – шумиха, которая уже, наверное, полгода поглощает нашу страну, мы, с одной стороны, говорим больше, чем надо. А с другой стороны, мы, наверное, меньше, чем надо, обращаем внимание на реальные, хорошие стороны вот этой ситуации, на нашу реальную действительную ситуацию по науке. Как Виктор Антонович сказал, наши кандидатские, наши докторские, наши ученые – это наше все.

На мой взгляд, несмотря на мой возраст, наши традиции академической науки и нашего образования – это не то, что мы сейчас должны резко критиковать и резко менять. Мы должны это поддерживать и финансировать – то, что у нас было много лет, а потом это как-то трансформировать, менять. Безусловно, надо менять процедуру защиты, безусловно, надо менять роль ВАК. Это естественно. Но это надо делать в рабочем порядке, без вот этих драматичных, я бы сказала, по последствиям мер.

И еще, наверное, минутку привлеку внимание присутствующих. У нас в стране была ситуация, когда благодаря информационному поводу остановили трансплантацию органов. Помните, это было? Это было много лет назад. И Валерий Иванович Шумаков, который присутствовал на моей кандидатской защите (я считаю, это, наверное, одна из главных вех в моей профессиональной биографии), он сам пришел на эту передачу, для того чтобы людям объяснить, что это неправильно. То, что мы сейчас кричим всей страной, что у нас все защиты и все диссертации какие-то все фальсифицированные, – для нас с коллегой, с Андреем Сергеевичем, это удивительно, как для профессионалов.

Давайте немного повернем вектор в сторону реальной ситуации, той, какая есть. Да, спекуляции есть, они есть и в этой области. Они везде есть, они всегда были и будут. Обратим внимание на реальное, то, что действительно в хорошую сторону изменилось. Как у нас действительно изменилась вся наука, изменилось высшее образование, благодаря финансированию, в первую очередь, благодаря той приборной базе, которая у нас сейчас есть. Это не кривя душой. Это действительно наше достижение.

Наверное, это главное на сегодняшний день в нашем образовании, несмотря на огромное количество действительно серьезных проблем. Спасибо.

СОЙФЕР В.А.:

– Спасибо. Пожалуйста, представьтесь.

ДОНЦОВ В.А.:

– Полковник Донцов Василий Александрович, директор Аксайского Данилы Ефремова казачьего кадетского корпуса.

Я скажу больше по первой части. Уже было сказано и про дошкольные учреждения, и про школы, но кадетское образование еще не прозвучало. Поэтому разрешите, я постараюсь быстренько.

У нас единственный казачий корпус в сельской местности во всей Российской Федерации. Он считается сельским, в Ростовской области, но это не помешало нам три года при проведении конкурса, объявленным Президентом Российской Федерации на лучший казачий кадетский корпус, быть среди победителей. Три года подряд! А в 2011 году нам было вручено переходящее знамя Президента Российской Федерации.

Я к чему это говорю? Вопросы, которые сегодня у нас прозвучали, – дополнительное образование, патриотическое воспитание, центры дополнительного образования (в последнее время много об этом говорится), у нас в казачьих кадетских корпусах сейчас это все собрано воедино. До обеда здесь как общеобразовательная школа, со всеми всероссийскими программами, после обеда – дополнительное образование. Только в нашем корпусе у меня 260 человек. У меня 26 кружков и секций. После обеда у детей есть кружки не только по выбору, но и обязательные – кружок танцев и самообороны. К тому же это еще и секции по этим моментам. Ребенок идет, занимается по выбору дополнительно – времени нет. Конкурс очень большой – 10-15 человек на место, иногда и больше. И вот я хочу задать вопрос, почему иногда со школ… вроде бы и рядом ростовские школы (ничего не хочу сказать), но почему-то родители пытаются… говорят: «Как вам сдать ребенка?» Я говорю: «Сдают вещи в камеру хранения» Но отдать – это в первую очередь.

Почему так? Значит, или где-то в школах недорабатывают. Я говорю: «Хорошие же школы» – «Нет, мы здесь».

Воспитание само собой, потому что здесь ребенок оторван от улицы. И у нас интернатское проживание, в субботу после обеда – увольнение, если не получил двойку и не имеешь нарушения. Фактически как в армии. Может, поэтому родители и идут.

Здесь прозвучал вопрос о патриотическом воспитании. Мы в основном стараемся на традициях казачества. И народ идет.

Сейчас решается вопрос о нашем участии на параде 9 мая на Красной площади. Если вопрос решится по поводу оплаты, мы уже буквально через два-три дня, фактически с первого числа, должны тренироваться на Красной площади. Это большая честь. И потом с последующей передачей единственного казачьего кадетского корпуса под Министерство обороны.

И вот почему сейчас общественность Ростовской области – казаки, родители – пишут письма, чтобы ни в коем случае не передавали? Потому что они боятся потерять одну единицу военно-патриотического воспитания, в которой патриотика именно на словах.

Проблемы у нас почему (сейчас об этом говорили коллеги) – ни в одном училище, ни в одном пединституте нигде не обучают педагогов для казачьих кадетских корпусов, а у нас тоже есть какая-то своя специфика.

Шесть лет мы бились-бились – спасибо, в декабре месяце принят Закон «Об образовании», где есть казачье кадетское образование. Раньше мы писали везде, поэтому спасибо большое, что в законе этот вопрос есть. Нас приравняли к суворовским и нахимовским училищам.

Но необходим какой-то центр. Сейчас этот вопрос решается тем, чтобы при институте повышения квалификации у нас в Ростове сделать как бы курсы для офицеров-воспитателей, для педагогов, которые идут в казачьи кадетские корпуса, потому что спрос есть, это необходимость.

База у нас оснащена. За те три года, когда мы были победителями конкурсов, мы заработали 6 миллионов: за третье место – 1 000 000, за первое – 3 000 000, за второе место – 2 000 000. И за счет этого мы оснастили свою базу так, что когда у нас в Аксайском районе проводили законодательное собрание, в комиссии при президенте сказали: «Ни в одной из школ района нет такого уровня оснащения, как в кадетском корпусе». Сейчас даже встал вопрос, что дети 40 дней не будут обучаться, когда мы поедем на парад на Красную площадь. Да, это проблема. Я выхожу на общевойсковое училище, где мы будем проживать, и говорю: «Предоставьте нам, пожалуйста, классы. Мы со своими педагогами можем обучать дистанционно. Дистанционное обучение и управление – это инновация, у нас есть аппаратура. Вы предоставьте классы, чтобы мы проводили занятия». Нам командование округа говорит: «У нас таких классов нет». А это высшее учебное заведение.

Я подумал, Министерство не может содержать свои вузы, а еще берут и кадетские.

Я к чему это говорю? Если где-то какую-то помощь – пожалуйста, если будет от вас зависеть… Хотя их сокращают уже, педагогические вузы, но где-то надо все равно обучать. У нас сейчас в регионе пытаются создать именно те вузы, чтобы обучали, потому что спрос есть в таких организациях, как кадетские корпуса, пусть не казачьи – у нас казачий край, но кадетских корпусов, их более 130 в России. Туда идут офицеры запаса (я сам полковник запаса), а специальной подготовки нет.

Спасибо.

СОЙФЕР В.А.:

– Спасибо. Пожалуйста, Анна Борисовна Бухало.

БУХАЛО А.Б.:

– Спасибо. Я очень коротко. Вы знаете, я заканчивала региональный вуз, поэтому мне достаточно приятно и я всегда поддерживаю ректоров ведущих вузов, потому что я понимаю, что такое выпускник регионального вуза и выпускник МГУ или МГТУ. Они действительно сильно отличаются.

Когда я, в свою очередь, устраивалась на работу (я устроилась на работу на 3 курсе и 4 года проработала инженером), я вот тут уже на своем опыте поняла, что красный диплом должен быть неким стандартом прихода на работу. Когда ты приходишь на 3 курсе… я была троечником, вуз меня научил учиться, а предприятие уже дало необходимые навыки. В этом, наверное, должно быть различие.

И когда мы говорим, что в вузе надо вводить какие-то точечные дисциплины, точечные направления, которые будут связаны, там, с малоэтажным строительством, с изготовлением отверток, – в этом нет необходимости, предприятие доучит выпускника, если оно действительно в нем нуждается.

На чем позитивном я хотела бы закончить? Вы знаете, когда я и все мои выпускники заканчивали вуз, мы выходили с одной простой мыслью – нам говорили: «Вы инженеры. А мы – экономисты!» Мы сегодня много раз говорили о статусе учителя. Сейчас статус инженера очень сильно изменился. Теперь мы всем с гордостью говорим: «Мы инженеры! А вы – экономисты». То же самое, возможно, будет с учителями, но только через пять лет.

Спасибо.

СОЙФЕР В.А.:

– Спасибо. Еще Марина Александровна попросила слово. Только просьба – очень компактно.

БОРОВСКАЯ М.А.:

– Я благодарная Анне Борисовне за последнее выступление, и, конечно, я очень благодарю всех коллег ректоров за свои достаточно хорошие и такие оптимистичные, как мне кажется, выступления.

Действительно, в структуре Южного федерального есть педагогический институт, и он вошел как самостоятельный до этого вуз. Но мне кажется, что таким шагом мы, наоборот, повышаем статус учителя. Мы говорим о том, что педагогика и подготовка специалистов педагогического профиля – это тоже задача Федерального университета. Это очень мощный шаг, и мне кажется, на сегодняшний момент это только повышает статус преподавателей, которые готовят сегодня учителей, и соответственно, способно повысить статус, безусловно, и подготовки специалистов.

Уважаемые коллеги, мне очень понравилось, когда в своем выступлении Анатолий Александрович, ректор МГТУ, сказал о том, что мы должны подчеркнуть, что готовить успешных людей – это задача высшей школы.

И если статус красного диплома сегодня выглядит таким грустным, как сказал представитель малого бизнеса, – вы же понимаете, что что-то не то происходит в обществе. Мы должны сегодня точно понимать, что подготовка успешных людей – это задача и системы образования и всего общества в целом. Именно успешные люди ориентированы на мощный, серьезный результат и в модернизации экономики тоже.

И вот это повышение статуса и самосознания, эта надбавка к набору компетенций, которые мы сегодня можем дать молодому человеку, – уверенность в завтрашнем дне. А если по статистике у нас 7 % ребят говорят, что да, красный диплом может быть мостиком, а другие говорят – нет, не может, – разве это правильный ориентир?

Поэтому я все-таки хочу, подводя итог, сказать о том, что, безусловно, подготовка успешных людей и правильная ориентация – это действительно задача системы образования и общества в целом. И мне кажется, что это тема как раз народного фронта, мы должны это понимать.

Спасибо большое.

СОЙФЕР В.А.:

– Слово предоставляется Андрею Александровичу Фурсенко.

ФУРСЕНКО А.А.:

– Меня сегодня так много хвалили, что я считаю, что я имею права минуты на три вступления.

Коллеги, я несколько реплик хотел. Первая прозвучала – что кто должен куда идти? Давайте исходить из того, что никто никому ничего не должен. Кроме чиновников, которые должны всем. Или мы находим взаимный интерес и мы понимаем, что это в наших общих интересах, – и тогда у нас все будет в порядке; или мы начинаем думать, кто должен сделать первый шаг. Тогда это будет ноль.

Вуз заинтересован не меньше, чем работодатель, но работодатель заинтересован не меньше, чем вуз. А больше всех заинтересован человек, который там учится, потому что это его жизнь. А у нас получается, что ни то, ни другое, ни третье.

Вот мы говорим о красном дипломе. На самом деле, Владимир Стефанович по поводу места для шевеления мозгов я, в принципе, согласен, это идея хорошая. Но посмотрите, к чему мы призываем. Мы призываем к тому, что не надо напрягаться, не надо трудиться в институте, надо немножко расслабиться, чтобы потом уже взять свое. Так не бывает. Или ты пашешь с первого дня…

Тут коллега (он ушел, по-моему) говорил про синдром отличника. Я не говорю. Необязательно быть отличником, не обязательно иметь пятерки везде и всюду (красный диплом, кстати, это не подразумевает). Я честно многу сказать, что я до красного диплома не дотянул и понимаю, что – не дотянул. И потом всю дорогу оправдывался, что тут не доработал – должен был дотянуть, тут не доработал – должен был бы дотянуть. И стремился добиться дальше.

Где я не дотянул во время учебы? Это не нормально, когда мы сами себя оправдываем, что не так важно учиться хорошо, потому что они, дураки, всю жизнь на это тратят, а мы, как говорится, воспитываем свободу творчества. В любой работе девять десятых – это пахота, независимо от того, гуманитарные это науки, точные науки, инженерные. От начала до конца. Может быть, красный диплом – это не самое удачное мерило, формула, но или мы будем уважать людей, которые пашут в вузе, и воспитывать уважение не только… Ну, уважение можно воспитать только при одном условии – если мы понимаем, что этот человек будет вознагражден за это, не только тем, что он больше знает, больше умеет, но и чем-то достаточно конкретным, потому что молодые люди, они должны иметь ориентиры. И когда выходят зарабатывающие десятки миллионов футболисты и говорят, что «я был двоечником», то это не очень хороший сигнал. Он не говорит при этом, как он пахал на тренировках. Вот он говорит, что он с двойки на тройку, а то, что он с утра до ночи занимался тренировками, он об этом не говорит.

И у кучи молодых людей возникает ощущение, что можно вот так выйти и все у тебя будет. Это очень страшно. Поэтому есть у нас ощущение, что красный диплом – не самое удачное мерило успеха, но давайте о другом говорить. Я думаю, что мы подозреваем, что это не мерило успеха не потому, что плохо хорошо учиться, а потому, что мы не верим в то, что эта учеба идет честно. Но тогда это вопрос не к диплому, тогда это вопрос вообще к нашему отношению – что в списывании ничего страшного нет, что взятку заплатить – ничего страшного нет.

Собственно говоря, я разговаривал с одним студентом (я прошу прощения, я выйду за регламент, но два слова все-таки скажу). Он мне рассказывал… хороший парень, кстати говоря, очень толковый парень. Он говорит: «У нас все в порядке Андрей Александрович. Я знаю, что мне потребуется вот этот предмет, этот и этот. А все остальные – на бюджет». Я говорю: «Что значит на бюджет?» – «Мы знаем, что этот зачет стоит 500 рублей, этот зачет стоит 1500 рублей». Я говорю: «Откуда ты знаешь, что эти предметы тебе не потребуются?» – «Я же понимаю, кем я буду». Я говорю: «Что ты знаешь о том, кем ты будешь через пять лет? Через пять лет твоя жизнь поменяется вот так. Это у тебя единственное время, когда ты можешь, когда у тебя есть время и возможность получить необходимую квалификацию и знания. Ты это размениваешь на бюджет, вешаешь на бюджет» – «Я об этом не задумывался».

Я предлагаю, когда мы говорим о том, чтобы повысить уважение к хорошему обучению, – нельзя, чтобы человек, который хорошо учится, считался «ботаником», над которым можно только издеваться.

Слушайте, у нас большинство моих ровесников, когда в каждой группе было 3-4 человека, которые, в общем, особо не учились. Мы все про них знали. И к ним отношение было такое – ничего плохого, но, в общем… потому что все остальные пахали, все остальные работали.

Сегодня, наоборот, есть 3-4 человека, которые учатся, на них показывают пальцем и говорят: «У человека беда случилась, не очень нормальный. Ну что поделаешь, надо к нему относиться со снисхождением».

Вот о чем шла речь, если я правильно понимаю. Я могу сказать, что, может, надо как-то по-другому формулировать, но формулировать надо. Надо воспитывать в институте, в школе уважение к труду. Правда? Ну надо же это делать.



Pages:     || 2 |
 




<
 
2013 www.disus.ru - «Бесплатная научная электронная библиотека»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.