Утверждаю
Проректор по научной работе СПбГУ,
________________________
Проф. Н.Г.Скворцов
15 октября 2009 г.
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО НАУКЕ И ИННОВАЦИЯМ
Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
«Санкт-Петербургский государственный университет»
УДК: 141
Код ГРНТИ: 02.91.00,
УТВЕРЖДАЮ
Проректор по научной работе СПбГУ, д.с.н.,
профессор Н.Г. Скворцов
“____” октября 2009 г.
М.П.
ОТЧЕТ
По работам, выполненным в рамках контракта 02.741.12.2012
«Организационно-техническое обеспечение проведения международной научной школы для молодежи «Platonopolis: философское антиковедение как междисциплинарный синтез философских, исторических и филологических исследований» в рамках федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы по программному мероприятию 2.1 – I очередь «Организация и проведение всероссийских и международных молодежных научных конференций и школ» по лоту, шифр лота 2009 - 2.1 - 206 – 036.
Вид отчета: итоговый
Руководитель проекта: ______________(д.ф.н.,профессор,Светлов Р.В..)
Реферат
Отчет 211 с., 2 ч., 338 источников.
Ключевые слова: ФИлософское антиковедение, междисциплинарные иССледования, история античной культуры
Целью выполнения проекта являлось обеспечение эффективного освоениия молодыми исследователями и преподавателями лучших научных и методических отечественных и мировых достижений в области философского антиковедения как междисциплинарного синтеза философских, исторических и филологических исследований на основе углубленного изучения общей концептуальной роли платонизма в формировании и становлении традиции античной философской рациональности и - в частности - проблемы истоков философского идеализма.
Подходы проекта основаны на стремлении продолжить и закрепить тенденцию к привлечению широкого числа молодых специалистов к философским и междисциплинарным исследованиям в сфере истории античной культуры, представить максимально широкие возможности для ознакомления с результатами научных исследований, дать площадку для выступления с творческими сообщениями представителям молодого поколения ученых, провести мастерк-лассы ведущих специалистов в данной исследовательской области, представить результаты деятельности школы научной общественности.
Общая подготовка Летней молодежной научной школы "Platonopolis" заключалась: в формировании научной тематики и согласовании сроков проведения мероприятия, разработке форм и методов работы, подготовке информационных документов, определение требований к оформлению тезисов. Была осуществлена рассылка информации по электронным каналам и размещение информации в сети INTERNET.
Происходило оповещение о мероприятии вузов, научных организаций, прием и рецензирование тезисов, формирование программ устных и стендовых докладов, информирование докладчиков.
Методологическая база научных докладов, представленных на Школе базировалась на следующих моментах:
Использовалась сравнительно-историческая методология, при которой происходила реконструкция платоновского дискурса в его оригинальном историческом развитии. Существенным элементом этого подхода стало постоянное сравнение с полученным результатом конкретно-исторических восприятий платоновской и, шире, античной философии и культуры.
В исследованиях использовался историко-философский анализ, базирующийся на концепции диалектики истории идей, анализе их филиации и судьбы на различных исторических этапах бытования европейской мысли.
Дополняли историко-философский и сравнительно-исторический анализ герменевтический и историко-генетический методы.
Непосредственным предметом изучения стал широкий круг текстов Платона, Аристотеля, их античных комментаторов, ранних отцов Церкви и многих других мыслителей и деятелей культуры на них. Активно использовались работы современных ученых, касающихся атрибуции научной методологии с точки зрения ее античных «корней».
Вся указанная методология активно дополнялась компаративистскими подходами.
Областями применения достигнутых результатов являются:
1. Фундаментальные исследования. По результатам школы могу быть подготовлены предложения по формированию тематики текущих научных исследований в области.
2. При изучении современного состояния науки: школа дает достоверную информацию о текущем состоянии и перспективах исследований в области истории древней философии
3. При компаративистских и междисциплинарных исследованиях: результаты деятельности школы могут учитываться в процессе разработки мероприятий научных сообществ, осуществляющих деятельность в смежных областях знания.
4. В образовательных процессах: результаты можно использовать при составлении программ курсов и специальных курсов по широкому спектру гуманитарных наук: философии, истории философии, культурологи, истории и др.
Таким образом, проведенная летняя школа стала важным событием с точки зрения обогащения научных знаний в фундаментальных областях истории философии, культурологии, истории культуры. Она способствовала повышению престижа Петербургской гуманитарной науки, объединению творческих и научных усилий специалистов смежных дисциплин, дала определенный толчок для развития научного творчества молодых ученых – как кандидатов наук, так и аспирантов и студентов.
Результаты работы будут способствовать оптимизации образовательных программ и курсов как в высшей, так и средней школе. Построение новых линий научной коммуникации и создание исследовательских групп, которое происходит благодаря проведенной Школе, так же способствуют оптимизации научных исследований, как с организационной, так и с финансовой точек зрения. Приобретенные молодыми исследователями навыки позволят им в будущем еще более эффективно заниматься научно-учебной деятельностью
Полученный в результате деятельности Школы опыт изучения античной науки и культуры показывает, что лишь интегративный подход способен дать решения большинства поставленных задач. Никого уже не удивляет необходимость применения сравнительно-исторических или лингво-герменевтических методик для изучения наследия античной философской мысли. В свою очередь диалектика историко-философского процесса помогает понять целый ряд сложных вопросов при изучении политических и историософских взглядов античных мыслителей.
Использование подобной методологии позволило участникам научного мероприятия прийти к ряду важных теоретических результатов. В частности, это касается истории формирования и институализации феномена научной школы в древнем мире. Именно Академия Платона стала первой в истории европейской культуры институцией, которая обладала четкой научно-дидактической программой. Развитие опыта Академии, происходившее в дальнейшем в Ликее Аристотеля и в таких научных и общекультурных институтах как позднейшие эллинистическо-римские Мусейоны и Библиотеки, формирование в их рамках системы «свободных искусств», все это создала базу для дальнейшего развития европейской научной рациональности и, одновременно, духовной культуры. С другой стороны, Академия представляла собой некоторое синкретическое целое, где невозможно однозначно отделить друг от друга элементы литературного образования и литературной критики, формирование математического идеала (под влиянием пифагорейцев) «правильно» науки, трактовку философии как божественного неистовства и формирование диалектики как методологии научной рациональности. В сочинениях Платона и сохранившихся фрагментах его непосредственных преемников мы обнаруживаем интерес к таким существующим в современности самостоятельно дисциплинам, как химия, физика, физиология, биология, психология, филология. В связи с этим изучение первой институции европейской науки, ее влияния на современную ей и позднейшую культуру, ее место в широком историко-философском и историко-культурном контексте было невозможно без интегративного подхода к различным методологиям изучения истории мысли. И это еще раз подтвердило правильность избранной научной стратегии Школы «Платонополис».
С другой стороны, задачей необычайной важности являлся анализ тех институциональных и содержательных изменений, которые происходили в античной философии и религии в целом и в античном платонизме в частности, на рубеже античности и средневековья. Нет никаких сомнений, что в этот период закладывались духовные и структурные основания позднейшей европейской истории, особенно важные для отечественной культуры.
С третьей стороны серьезное внимание уделялось рассмотрению места платонизма и в целом античной философии в «переходную эпоху» между Античностью и Средними веками. Одной из важнейших задач научного изучения истории т.н. «переходных эпох» является определение границ, в рамках которых мы можем говорить об обусловленности нового культурного явления некоторыми историческими предпосылками, или «культурными соседями» в исторической и географической системе координат. Простейший и наиболее распространенный способ решения этой задачи – обнаружить текстуальные и, следовательно, идейные истоки новой традиции, показать ее фактическую зависимость от некоторых исторических паттернов и групп текстов. Достаточно ознакомиться с современными изданиями текстов эпохи Поздней Античности и Патристики, а особенно – с типичной манерой комментирования их современными исследователями. Наиболее распространенным элементом научного комментирования является поиск параллельных мест из текстов, которые могут рассматриваться как источники для публикуемого автора. Подобный поиск безусловно необходим, поскольку он показывает смысловой и фактический контекст исследуемого текста, а если учитывать специфические «правила цитирования», распространенные в прошлом, эти комментарии серьезно расширяют наше понимание публикуемого материала. Текст становится полифоничным и более многогранным.
Тем не менее, такой способ комментирования имеет и потенциально слабую сторону: он ориентирует читателя (и исследователя) на рассмотрение традиции, а не новаций в историко-культурном процессе. Прекрасно осознавая, что в вопросе о новациях мы можем объективно научно говорить лишь о необходимых, а не достаточных условиях появления новых духовных явлений, мы, тем не менее, можем рассмотреть этот процесс как открытую систему, формирующуюся и развивающуюся в процессе исторического взаимодействия (диалога) с периферийными для этого явления факторами. Таким образом, важнейшей задачей деятельности научного коллектива являдось комплексное рассмотрение на богатом материале эпохи Поздней Античности и Раннего Средневековья актуальных и объективных форм становления новых типов ментальности и культуросозидающих доктрин, в том числе таких традиционных тем, как:
- Смена античного космоцентризма средневековым теоцентризмом;
- Формирование концепции креации. Античные и раннесредневековые доктрины созидания;
- Идея знания как активной преобразующей силы («гносис», «ведающая вера», теургия)
- Роль системообразующих для античной философии учений (особенно платонизма) в истории воззрений I-V вв.
Вместе с тем были рассмотрены проблемы, которые не всегда оказывались в фокусе исследовательского интереса, хотя они, на наш взгляд, не менее существенны для понимания исследуемого периода:
- Антропологические представления позднеантичной философии и религиозная антропология в раннем христианстве;
- Этнические черты в позднеантичной мысли и проблема самоидентификации ранней христианской философии;
- Метафизическая психология в неоплатонизме и раннем христианстве;
Рассмотрение этих тем позволило увидеть реальную историю формирование европейского типа культуры, а также проанализировать закономерности «переходных периодов».
По результатам школы подготовлен сборник «Platonopolis : философское антиковедение как междисциплинарный синтез философских, исторических и филологических исследований"» (см. Приложение).
СОДЕРЖАНИЕ
Введение…………………………………..…………………………………...…..9
1. ПРОВЕДЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНОЙ ШКОЛЫ……………….13
1.1. Подготовка и проведение Школы.…………..……………….……..................13
1.2. Теоретические результаты проекта...................................................................13
Заключение………………………………………………..……..………….........22
Список использованных источников………………………………23
ПРИЛОЖЕНИЕ……………………………………………………………………….45
Введение
VI-я Летняя молодежная научная школа «Platonopolis : философское антиковедение как междисциплинарный синтез философских, исторических и филологических исследований"», организуется и проводится Платоновским философским обществом (Санкт-Петербург) и Советом молодых ученых С.-Петербургского государственного университета в рамках долгосрочной научно-исследовательской программы "Универсум Платоновской мысли" и ставит целью развитие опыта и популяризацию результатов историко-философской научно-педагогической деятельности в России. Главная идея данного мероприятия состоит в том, что в его основе лежат не просто история философии, история, классическое языкознание в узком смысле этих понятий. Идея философского антиковедения подразумевает совершенно иной взгляд на историю духовной культуры Древней Греции и Рима. А именно: осмысление того, что феноменальный мир начала европейской культуры является не просто исходной точкой, но и фактором, предопределяющим развитие духовного самосознания народов (и не только европейских) всех последующих эпох. Проект был направлен на углубленное изучение общей концептуальной роли платонизма в формировании и становлении традиции античной философской рациональности и - в частности - проблемы истоков философского идеализма.
Работа организации мероприятия началась в мае 2009 г. Было подготовлено информационное письмо с приглашением к участию слушателей и лекторов, а также проведена работа по согласованию участия зарубежных партнеров и членов оргкомитета мероприятия. В качестве приоритетных тем для формирования тематики докладов и курсов была выдвинута концептуальная роль платонизма в формировании и становлении традиции европейской и русской философской рациональности и - в частности - проблемы истоков философского идеализма в аспектах эпистемологии, этики платонизма и его космологической психологи, а так же античный гностицизм в контексте культуры позднего эллинизма.
Работа выполнялась в один этап.
Потребителями результатов работы мероприятия стали специалисты всех уровней в философии, истории философии, классической филологии, культурологи, политологии и др. гуманитарных дисциплин.
Были проведены аудио и видеозаписи выступлений и лекций, а также подготовлен сборник материалов VI-й международной Летней молодежной научной школы «Platonopolis : философское антиковедение как междисциплинарный синтез философских, исторических и филологических исследований"», более 10 а. л.
Деятельность школы была представлена на ряде сайтов: Совета молодых ученых СПбГУ, Санкт-Петербыргского Платоновского философского общества, Русской Христианской гуманитарной Академии, Академии исследования культуры и др. Материалы о Школе были опубликованы в сентябрьском и октябрьском выпусках журнал «Санкт-Петербургский университет». Планируется публикация критического обзора школы в журнале «Вестник РХГА», выпуск 4 за 2009 г.
С содержательной стороны можно говорить о многих важных аспектах, рассмотренных на школе: Одним из них, в частности, стал вопрос о «метафизичности» философствования Платона, разрешение которого позволяет пролить свет на значительную часть тем, приоритетных для настоящей школы. Общий итог обсуждения можно представить следующим образом.
Если не вдаваться в тонкости различения бытия и сущего, то общее мнение представителей неклассической европейской философии о Платоне как метафизике можно выразить следующим образом:
1. Платон удваивает реальность, создавая концепцию идеального бытия и даже идеального мира. Таким образом формируется огромная, давящая на человека сфера должного, омертвляющая живую экзистенцию его жизни.
2. Платон схематизирует сущее, выстраивая иерархию от бывания (становление, которое есть почти небытие) до бытия и того, что даже выше его – идеи блага.
3. Для Платона истина — это подлинная вещь (идея); с точки зрения классификации XIX-XX вв. он может быть назван объективным идеалистом.
4. Вслед за своим учителем Сократом Платон становится моральным ригористом, полагая этику безусловно фундированной его концепцией идеального мира.
5. Платон — религиозный философ; в связи с этим некоторые вещи он воспринимает как совершенно самоочевидные — в частности, идею бессмертия индивидуальной души и загробного воздаяния. Все это делает его философию доктринальной и догматической. Последнее же обстоятельство стало причиной того, что платоновские диалоги для его учеников превратились в боговдохновенный текст.
Ограничимся этими пятью характеристиками и посмотрим, как все обстояло на самом деле.
1. Тексты Платона (по крайней мере зрелого) ориентированы на ту предметную сферу, которой они посвящены. Обычно он достаточно точно маркируются во вводных частях. Так, в «Тимее» пифагореец Тимей заявляет, что рассказ о воспринимаемом Космосе слишком трудное занятие, поэтому он ограничиться правдоподобным мифом. Точно так же к «Федре», переходя к изложению своей концепции души Сократ отказывается рассказывать о ее идее, полагая это дело божественным, но соглашается поведать о том, чему она подобна (окрыленная упряжка). С другой стороны, в «Софисте» или «Пармениде» с самого начала дается понять, что методом изложения будут аподиктические рассуждения.
Предмет связан со способом изложения — об этом Платон писал в том же «Федре». Именно поэтому, говоря о бытии как становящемся, воспринимаемом (а здесь у Платона переплетены по сути две предметные сферы — душа и физическая реальность; недаром позже Аристотель будет считать психологию частью физики), он выбирает язык метафоры и даже мифа — пусть этот миф имеет внешние наукообразные рамки, как в «Тимее». Но миф и есть в каком-то смысле развернутая метафора. Он «оплотняет» смысл, внося в него телесную, а значит пространственную размерность. Именно поэтому в данных текстах Платон не ограничивается указаниями на чистое бытие или на «самое само», но и показывает, где оно расположено: там, в занебесной сфере, за пределами области вещей, рожденного.
В аподиктических же сочинениях данное удвоение подвергается критике («Софист», «Парменид») и выясняется, что нельзя говорить об идеях как о том, что существует отдельно от вещей. К данному предмету невозможно подходить топологически. Мнение (миф) и знание (диалектика, аподиктика) оказываются двумя способами сказывания самого бытия и, вместе с тем, двумя взаимосвязанными формами его восприятия.
2. В связи с этим мы видим, что в аподиктических диалогах бытие Платон рассматривает во всей полноте его определений, а не только как нечто идеальное и оформленное. В «Пармениде» в число определений бытия входит даже множественность (причем бесконечная!) время, движение и соприкосновение. В «Софисте» же бытие определяется как способность оказывать и претерпевать воздействие, которая усматривается нами через общие виды собственно бытия, движения, покоя, тождества, различия. Несомненно, что внимательное чтение «Софиста» заставляет нас отказаться от мифа о Платоне как создателе онтологической иерархии.
3. Истина у Платона — это не вещь, а, буквально, одна из трех монад, которые как бы лежат в преддверии блага — соразмерность, прекрасное, истина, — и через которое благо неким образом сказывается для нас. Перечисление этих монад показывает, что истина имеет непосредственное отношение к образу жизни того, кто взыскует блага, к некоторому экзистенциальному состоянию, а не к лицезрению истинного предмета. Припоминание в таком случае — не узрение эйдосов, но видение в их свете. Чистое бытие с гносеологической точки зрения — та «система мер и весов», которая делает бытие воспринимаемым нами. Именно поэтому знание «истины самой по себе» в диалоге «Парменид» рассматривается как нечто абстрактное, если оно не сопряжено со всем спектром знаний, рождаемым правильным рассуждением.
4. То, что считают моральным ригоризмом Платона рождается из полемики вокруг этических установок, развернувшихся еще во время Пелопонесской войны. В то время, когда значительное число афинян полагало философию (софистику) виновной в гибели империи, основанной Фемистоклом, Кимоном и Периклом, Платон старался доказать, что проповедь Сократа была направлена не на разрушение традиционного нрава, а на прояснение его. Конечно, Платон стремится говорить о должном, но это должное является итогом многосторонних обсуждений и тщательного испытания самого себя («Познай самого себя!» — экзистенциальный имепратив философии Платона), а не доктринерством.
5. Философия Платона имеет религиозный характер, и ряд положений он вводит действительно догматически. Трудно ждать от человека, жившего в V-IV вв. до н.э. рассуждений в стиле эпохи «сумерек богов». Тем не менее боги Платона — это не столько «аполлонийское начало» в гипертрофированном виде. Божественное неистовство, изображаемое в своих разнообразных видах платоновским «Федром», неистовство, физиологический механизм которого раскрывается «Тимеем», доказывает, что религиозный дух Платона питался и от дионисийского истока греческого духа.
В завершении необходимо добавить, что Платон не создавал философской системы; есть ряд вопросов, которые вновь и вновь поднимаются им в диалогах, и часто он дает на них весьма различающиеся ответы. Превращение философии Платона в «платонизм» — это результат деятельности Академии, деятельности, которую следует рассматривать отдельно.
Представляется, что выведение Платона в качестве родоначальника классического типа философствования, столь решительно преодолеваемого Ницше, Марксом или Хайдеггером, было вызвано скорее привходящими, чем содержательными причинами: вплоть до настоящеговремени Платон воспринимается в том виде, колторый ему придала средневековая схоластика и философия XVII-XVIII вв. На самом деле в ряде случаев он куда ближе к современной философской проблематике, чем это обычно принято считать.
1. ПРОВЕДЕНИЕ МЕРОПРИЯТИЯ.
1.1. Подготовка и проведение Школы.
Работа выполнялась в один этап.
Была осуществлена общая подготовка Летней молодежной научной школы. «Platonopolis». При этом завершалось формирование научной тематики и согласование сроков проведения мероприятия. Была произведена разработка форм и методов работы, подготовка информационных документов, определение требований к оформлению тезисов. Была осуществлена рассылка информации по электронным каналам и размещение ее в сети Интернет.
Происходило оповещение о мероприятии вузов, научных и общественных организаций не только Санкт-Петербурга, но и других научных центров России. Осуществлялся прием и рецензирование тезисов. Была сформирована программа устных и стендовых докладов, было налажено информирование докладчиков. Подбор учебного материала, оттисков статей, утверждение учебного плана школы
Велась работа над утвержденными темами для каждого участника, подготовка докладов для участия исследователей, экспертиза кратких научных сообщений слушателей школы. Разрабатывались механизмы проверки эффективного освоения молодыми исследователями и преподавателями материалов, представленных на Школе, продолжалось формирование базы данных о молодых ученых – участниках конференции/школы на сайте Платоновского общества http://www.plato.spbu.ru/. Были подготовлены и распечатаны раздаточные материалы (прежде всего тезисы, тексты выступлений, различный аналитический материал) для участников и слушателей Школы.
Сама Школа проходила в период с 19 по 25 августа: было выслушано 15 развернутых докладов и два цикла лекций, ряд коротких сообщений. В целом в заседаниях приняло участие более 80 человек. Были показаны видеофильмы, проводились презентации ряда изданий на тему истории античной философии и культуры, в частности, альманаха «Akademia», вып.7, книги Томаша Слезака «Читая Платона», других изданий. Происходила аудио и видеозапись лекций. Местом проведения школы стали помещения Русской Христианской Гуманитарной Академии, оборудованные необходимой техникой.
По окончании Школы была осуществлена подготовка к публикации в издательстве «Академия Исследования Культуры» сборника статей, написанных по материалам докладов, прозвучавших на Школе (рукопись прилагается).
1.2. Теоретические результаты проекта
Наиболее общую проблематику завершившегося проекта составило исследование концептуальной роли платонизма в формировании и становлении традиции европейской и русской философской рациональности и - в частности - проблемы истоков философского идеализма - в аспектах эпистемологии, этики платонизма и его космологической психологи, а так же античного гностицизма в контексте культуры позднего эллинизма. В проблемное поле исследования входили вопросы взаимовлияния платонизма и христианства, парадигмы метафизического осмысления результатов научного знания на различных этапах его становления вплоть до наших дней, сравнительный анализ античных и современных космологических теорий; роль и значение фигуры Сократа для формирования европейской философско-этической рефлексии.
Оригинальную исследовательскую задачу проекта составило освещение исторического места платонической эпистемологии, этики и психологии в становлении европейской и русской философии, а также так называемых "сократических проблем" в историко-философской и обще-культурологической традиции, поставленные в течение всей последующей истории мысли и исследовавшиеся в том числе в связи с приближающимся 2410-летием со дня казни Сократа. В центре преимущественного внимания проекта находились классические, постклассические и современные историко-философские интерпретации диалогов Платона и сочинений его последователей.
Другой важной задачей проекта было исследование эпохи возникновения и начального становления христианства, что сделать невозможно в отрыве от проблем его взаимоотношений с платонизмом и неоплатонизмом. Более того, «линейный» и монистический стиль современного космогонического мышления («христианский историзм»), столь характерный для современной культуры, как было показано, сформирован именно при непосредственном участии средне- и поздне-платонических идейных конструкций, предопределивших интеллектуальный горизонт европейской мысли. С нашей стороны внимание было направлено на переводы и публикации философских трактатов того времени, содержащих в себе огромное богатство мысли, но, к сожалению, остающихся в большой мере недоступными широкому отечественному читателю (Нумений из Апамеи, Ориген, Никомах, Гераклион-гностик и др.). Однако программа проекта включала также исследования и более поздних периодов платонических интерпретаций, развиваемых вплоть до наших дней (русский платонизм, М.Хайдеггер, Х.Л.Борхес) в самом широком философско-литературном диапазоне.
ХХ столетие стало эпохой, когда стремление бросить вызов всевозможным традициям в сфере философии само стало традицией. Несмотря на то, что во многих случаях подобный вызов остался всего лишь не подкрепленной ничем претензией, мы можем констатировать, что философия - особенно во второй половине столетия - стремительно изменила свой характер. Это касается как стиля мышления, так и сферы приложения ее результатов. В связи с этим многократно подвергались переосмыслению и многие историко-философские реалии. Задачей настоящего проекта являлась в том числе попытка оценить новации, привнесенные прошедшими столетиями в историю идей. Эта оценка имела два аспекта. Во-первых, необходимо было уяснить, насколько переоценивалось наследие Платона, насколько же сохранялся тот образ платонизма, который господствует в европейской мысли со времен Фомы Аквинского. Во-вторых — определить, выступают ли современные формы философствования чем-то действительно абсолютно новым, или же можно обнаружить их предпосылки в том проблемном поле, которое было сформировано платоно-аристотелевской традицией, и которое во многом определяло развитие западноевропейской интеллектуальной культуры на протяжении тысячелетий.
По итогам исследовательской деятельности можно утверждать, что творчество основателя Академии было универсальным, более универсальным, чем творчество какого-либо иного из последующих европейских мыслителей. Ни один из европейских "энциклопедистов" (подобных Аристотелю или Гегелю) не создал ничего похожего на диалоги Платона, которые формируют скорее не концепцию, а проблемное поле, до настоящего момента являющееся горизонтом европейской мысли. Действительно, сколько раз не пытались воссоздать учение Платона, всегда обнаруживались уязвимые места подобных реконструкций. Господствовавшее наиболее длительное время представление о Платоне как родоначальнике метафизического идеализма, творце теории мира идей (ведущее свое происхождение даже не столько от Аристотеля, сколько от средневековых споров реалистов и номиналистов), до настоящего момента наполняющее многочисленные учебники по истории философии, легко опровергаемо самим текстами Платона. Столь же ограниченной выглядит гегелевская трактовка философии Платона как ставящей во главу угла проблематику логики понятий. Мы не станем уже упоминать теософской интерпретации Платона, поисков свидетельств о мистериальных концепциях Древней Академии или модернистского толкования Платона как мыслителя, для которого процесс диалогического философствования, то есть создания принципиально амбивалентного с точки зрения формального критерия истинности текста, являлся философией как таковой.
И, вместе с тем, любая из таких интерпретаций провоцируется текстами Платона. Они крайне неоднозначны и не подводимы ни под один из известных европейской культуре жанровых и содержательных образцов текстов. Вспомним, что Платоновские диалоги представляют один из первых исторических примеров литературной (именно литератур- ной) прозы, живость которой придают жизненность событий, о коих идет в них речь. Ни один из философских диалогов, которые писались после Платона, не может быть поставлен рядом с ними, прежде всего из-за риторической надуманности их персонажей, представляющих определенные точки зрения, но не жизненные установки. В том-то и состоит особенность самых "метафизичных" текстов Платона, что их участники не олицетворяют некие концепции, но сами живут согласно вполне конкретным жизненным позициям, которые и могут быть представлены только персонифицированно. Когда (отчасти не без влияния Аристотеля), Платона упрекают в метафизичности и абстрактности его этической позиции, причем ссылаются при этом на якобы тоталитарную социальную программу "Государства", забывают, что история о попытке Платона реализовать свои идеи в Сиракузах - один из многочисленных мифов, сложившихся вокруг фигуры основателя Академии. Философствование участников диалогов исходило не из отвлеченных принципов, но из жизненной реальности. Во времена Платона философия еще не превратилась в особую сферу духовной деятельности, имеющую собственную проблемную историю, язык и, в результате, мировоззренческую ограниченность, которая подчас становится условием т.н. "профессионализма". Поэтому на примере бесед героев Платона можно видеть, как эмпирия непосредственного существования ставит человека перед необходимостью задаться общими вопросами, то есть начать акты "идеации". Практическое требует теоретической деятельности, но переход от первого ко второму далеко не прост. Зато совершение этого перехода, осуществляемое в диалогах Платона позволяет увидеть, как практический интерес может обернуться формированием теоретического горизонта сознания. Данный переход тематизирован в творчестве Платона через отношение мнения и умопостижения. Мнение и умопостижение - не просто технические термины, в которых развивалась платоновская эпистемология. Сложившиеся в элеатской школе, проработанные диалектикой софистов, осмысленные Сократом, в учении Платона они фиксируют центральную проблему философствования. Действительно, существуют две очевидности: первая - это очевидность непосредственного "бывания", опыта, который называется "житейским", который связан с традицией и "общим мнением". Это - то, что известно и привычно, однако принадлежит нам лишь постольку, поскольку мы сталкиваемся с жизненными, социальными ситуациями, с волей иных людей и т.д. Оценки же и алгоритмы выстраивания своего поведения по отношению к окружающему отчуждены; они не "наши", будучи привиты нам социальной средой, "общепринятым" (бунт против которых сам показывает зависимость от "общего мнения"). В число отчужденного попадает даже чувственность, ибо и она обусловлена социальными реалиями, как это показывалось не раз, особенно в наше время. Все это и является "мнениями", меняющимися, собственно, помимо нашей воли, приходящими извне, обладающими своими, внеположными нам закономерностями. Они минимально субъективны, неиндивидуальны, хотя в глазах философа имеют вид крайнего субъективизма. Вторая очевидность - очевидность умопостижения. Самый показательный пример - Парменид, провозгласивший вопреки всему, данному человеческому сознанию непосредственно, завершенность и единство сущего в акте чистой мысли о нем. Умопостигаемое властно вытесняет чувственное как недействительное, абстрактное и "не-свое". В этом плане умопостижение, несмотря на всеобщность своих форм, принципиально личностно. Здесь говорится только то, что "выведано" индивидуумом в самом себе, вне зависимости от того, насколько это противоречит привычному для здравого рассудка мнению. Поэтому умопостижение относится к мнению как к "пустословию", к речи беспредметной и, по сути, бессмысленной. Различение мнения и умопостижения может привести не только к концепции разных познавательных способностей, но и к разведению их по предмету. Именно тогда и возникает фантом "мира идей", приписанный Аристотелем Платону, в реальности, однако, впервые зафиксированный лишь в творчестве Филона Александрийского. Как мы видим, анализ умопостижения и мнения является не просто гносеологической проблемой. С ним связана онтологическая тематика, причем связана настолько тесно, что мы можем утверждать: последняя выявляется именно при рассмотрении отношения мнения и умопостижения. Многосмысленность глагола-связки "есть", которая приводит и к вопросу о Едином-Благе в платонизме, и к категориальному анализу сущего в аристотелизме и стоицизме, и к принципу "эпохе" в скептицизме, также производно от вопроса о том, в каком смысле мы говорим о сущем: как о высказанном в мнении, или же как о мыслимом.
Нет особой необходимости напоминать, что тема умопостижения и синтетического или же антитетического отношения с мышлением чувственной непосредственности будет одной из определяющих для становления современной философии. С ней связано само различение рационализма и эмпиризма, столь существенное для новоевропейской мысли. Наконец, выявление единой языковой основы для мнения и умопостижения становится одним из фундаментов для философии XX столетия. Итак, Платон - начало философствования. Мы не хотим спорить с теми, кто утверждает "начальность" досократической мысли. Нет сомнения, что без Гераклита и Парменида не было бы Академии. Однако досократиков мы все равно воспринимаем через посредство Платона и Аристотеля. Даже когда доказывается глубинность и фундаментальность их философии, это происходит в противопоставлении Академии и Ликею (ср. Ф. Ницше, М. Хайдеггер). Так что отсчет идет все равно от Платона и его традиции.
Если мы обратимся к отечественной рефлексии по поводу платоновской философии, то следует признать, что в отечественной историко-философской науке платонизм только становится предметом пристального исследования. Конечно, можно назвать такие фундаментальные работы, как "История Античной Эстетики", "Античный Космос и современная наука" А.Ф.Лосева, разработки коллектива греко-латинского кабинета, осуществляемые в течение многих лет под руководством Ю.А.Шичалина, труды А.И. Сидорова, П.П.Гайденко, И.Д.Рожанского, М.А.Солоповой, М.С.Петрова, Е.В.Афонасина, др. Можно вспомнить, что уже в XIX столетии в России существовала мощная историко-философская традиция изучения и интерпретации платонизма. Мы имеем в виду работы В.С.Соловьева, С.Н.Трубецкого, П.П. Блонского, А. Гилярова. Однако это ничтожно мало в сравнении с корпус платоноведческих трудов в зарубежной науке.
Между тем, платонизм был представлен в русской культуре с первых веков ее существования - уже по той причине, что Русь восприняла христианство в его византийском варианте, на теоретическое же обоснование православия платонизм - хотя бы как теоретический инструментарий - оказывал значительное воздействие. Знаком был и сам Платон, как "эллинский мудрец", являющий "некую правоту перед Богом" языческой философии. (Правда, до середины XVIII столетия Платон в отечественной культуре скорее упоминался, чем сколь-либо серьезно осмысливался. Широкое научное, культурное и общественное внимание относится в основном к XIX-XX столетиям: первый сравнительно полный "русский Платон" - то есть перевод его диалогов на русский язык - появился лишь в 1780-1785 годах в исполнении Иоанна Сидоровского и Матвея Пахомова.). Но даже в XVIII столетии, когда российская мысль уже находилась под влиянием немецкого и французского Просвещения, восприятие Платона оставалось в рамках стандарта "вечной философии" - возвышенной метафизики в духе школы Вольфа, нагруженной стереотипной моральной проблематикой. Ситуация изменилась в середине XIX столетия, когда начала складываться русская философия как таковая - то есть тогда, когда мысль стала прежде всего видеть проблемы, а не излагать некие мудрые, ученые ответы на вопрошания о бытии. Происходившая тогда переоценка философских установок и ценностей предполагала и возвращение к началам - то есть к античной философии. И если Аристотель отечественной культурой в массе ее рассматривался как предтеча "латинства" и западной цивилизации, особенно в аспекте успехов ее конкретных наук, то Платон всегда связывался с духовностью, причем в самых глубинных ее основаниях.
Что касается восприятия платонизма как философии в узком смысле данного слова, то она традиционно восхвалялась, как одно из высочайших, если не высочайшее достижение европейского интеллекта. Вместе с тем, можно согласиться с П.П. Блонским, что понимание Платона и его последователей происходило обычно сквозь призму неоплатонизма. В частности, идея "двух миров", мира идей и мира чувственного становления, отождествление Единого и Блага, рассуждения о платоновском понимании " материальности" - все это вызвано неоплатонической интерпретацией диалогов Платона. К этому мы должны добавить, что не только понимание Платона, но и неоплатонизм рассматривался через некоторые стереотипы, выработанные арабским западноевропейским средневековьем. В первую очередь это касается перенесения на взаимоотношения платонизма и аристотелизма схоластического спора об универсалиях. Для античности то, что Боэций назовет "универсалией" - лишь структурные аспекты понятия (родовое как таковое, видовое как таковое и т.д.), вне понятия не существующие. Поскольку в христианской теологии понятия выступали орудиями творческой деятельности Божества, возникал вопрос о статусе их существования. При ответе на него альтернативой было либо признание универсалий "вещами", пребывающими как в божественном разуме, так и в сущих, и в человеческом сознании - либо же отказ признания их "вещами", превращая универсалии в гносеологические фикции. Между тем античность в данном вопросе была ближе средневековому "концептуализму", стремившемуся растворить вопрос об универсалиях в собственно познавательной проблематике. Для платонизма, как об этом свидетельствует известное место из Порфириева "Вступления" к "Категориям" Аристотеля, род, вид, собственный, случайный признаки - чисто гносеологическая тематика. Сами же понятия (точнее - эйдосы как "чистое бытие") не обладают особой топологией в сравнении с чувственным сущим. Отделение чувственного от интеллектуального является особенностью человеческого познания, поэтому и нельзя утверждать, что этому разделению соответствует онтический дуализм. Как только мы отказываемся от перенесения споров об универсалиях на античность, мы понимаем, что рассуждения об удвоениях реальности в неоплатонической традиции - устойчивая историческая мистификация. Многообразие "космосов" в неоплатонизме - это порядок тех форм, в которых дано нам бытие, но не порядок особых "метафизических мест". Той же мистификацией является и концепция "Эманации" как некоего почти природного процесса, путем которого Единое создает все. Внимательное рассмотрение неоплатонических текстов показывает, что об эманации можно говорить только по отношению к афинской школе, да и там - не истечение, но логико-метафизический процесс.
Впрочем, подобные заблуждения были характерны не только для отечественной культуры, но и для большинства исследований XIX столетия. Мы рады отметить, что отрадным исключением на данном фоне является небольшая работа П.Д.Юркевича "Разум по учению Платона и опыт по учению Канта", оставшаяся не оцененной современниками. Удивительно точная, хотя и внешним образом парадоксальная, интуиция фундаментальной близости Платона и Канта, проводящаяся здесь, делают эту работу, пожалуй, украшением отечественного философского платоноведения.
Не менее показательно отношение русской философии к собственно неоплатонизму. Так, обращение к имени Плотина в текстах XIX столетия представляется достаточно случайным. Однако у того же В.Соловьева мы видим массу концепций, близких неоплатоническим: творение-отпадение, панэнтеизм, единое и т.д. После публикаций переводов "Эннеад" в журнале "Вера и разум" (переводы под ред. А.Малеванского) происходит как бы "переоткрытие" Плотина и философы начала нашего столетия - от Н.О.Лосского до П.Флоренского указывают на неоплатонизм и как на теоретический источник, и как на своеобразных предвосхитителей современной им религиозно-философской проблематики.
Нельзя забывать о том, что русская культура в это время самоопределялась также по отношению к религиозному сознанию. Вопрос этот инспирировался и внутренними причинами (впрочем, мы не станем углубляться в вопрос о религиозности русского сознания в целом), и внешними (вспомним об известном периоде фактического запрета на светскую философию). Божество платоников есть божество метафизическое - вот лежащий на поверхности вывод наших авторов. В этом смысле платонизму могут быть найдены многочисленные внешние соответствия более современной эпохе - например, спинозизм. Означает ли это, что "философская религия" платонизма сродни "деизму" и близким к нему концепциям Нового Времени? Нет, вывод отечественных авторов не столь однозначен. Они признают живое религиозное отношение, которое сквозит во многих диалогах Платона и сочинениях его последователей. Однако обращения к богам у самого основателя Академии часто выступают всего лишь своего рода благочестивой канвой философствования. Во-вторых, "метафизический" смысл божества в платонизме явно отличается от христианского понимания природы Бога.
Фактически платонизму предъявляется «обвинение» в том, что сфера божественного выступает в данной школе лишь средством для прояснения единства сущего. Бог - идеал, к которому стремится все, и, одновременно, скрепа для сущих. Он един и благ, но не потому, что таков живой опыт человеческого общения с высшей сферой, а потому, что нездраво мыслить высочайшее начало множественным, а также потому, что мир, скрепляемый богом, также един. В "вину" платонизму вменяется и свободно сочетающийся с принципом единоначалия (или генотеизма) политеизм: признание законности многочисленных народных культов. Это еще более подтверждается творчеством неоплатоников. Возводя все к единой Причине Причин, последние, тем не менее, потратили немало труда, доказывая субстанциальность, не-кажимость наличия множества божеств, как действующих в космосе, так и сверхкосмических. В общем, отечественные авторы тонко чувствовали "пелагианский" привкус философской религии платонизма: убеждение, что философствование есть высшая форма религиозного отношения и вера в то, что для богоуподобления прежде всего требуются собственные усилия. Столь внимательное отношение к платонической теологии свидетельствует, что Платон для русской культуры являлся не просто философом, но и автором определенной мировоззренческой программы, оспорить которую представлялось необходимым и Владиславлеву, и Верещацкому, и Корелину, и другим. В чем здесь дело?
Русская философская мысль второй половины ХIХ - начала ХХ столетия - это мысль, которая еще находится в процессе самоопределения, поиска наиболее адекватной формы самоутверждения. Поэтому любая целостная концепция могла восприниматься ею как альтернатива, а тем более это касается платонизма. Но есть и еще одна причина для такого заинтересованно критического анализа религиозной стороны платонической метафизики. В лице последней отечественная мысль столкнулась с явлением особого рода. Так, в творчестве Гилярова явно признается тот факт, что Платона невозможно рассматривать как представителя какой-то специфической точки зрения. В известном смысле его учение впервые показывает те горизонты культуры, которые нам кажутся привычными и обжитыми. «Платоническая любовь», «вечная философия» и т.д. - все это впервые звучит в платоновских текстах. Но мало того, что Платон был первым. Платонизм - это целый мир, который вполне можно представить как задачу или образец для нашего научного дискурса Однако в ряде своих фундаментальных установок он не сводим к христианскому миросозерцанию (или к тому, что отечественные философы понимали под христианским миросозерцанием). Восприятие мира (Космоса) как дома, отстаивание его принципиального единства, столь же принципиальный, особенно заметный у неоплатоников необычайно последовательный и глубочайший трансцендентизм в понимании Начала, способность принять и оправдать практически любую традицию - вот некоторые из таких установок.
Результаты обсуждения представлены в виде сборника: «Platonopolis : философское антиковедение как междисциплинарный синтез философских, исторических и филологических исследований"». Содержание сборника:
1. Тихонов А.В. Биография как причина различия историко-философских исследований
2. Соколова М. И. Пайдейя в платоновском «Государстве»: социальное и абсолютное.
3. Авксентьевская М.В. Эволюция методов перевода в контексте античной философии языка
4. Воронова Е.М. Особенности понимания структуры слова, пифагорова числа и числа у Платона в философии имени П.А.Флоренского.
5. Поздняков С.Н. Платон и древнеиранская религиозная традиция о бессмертии души: к проблеме кросс-культурного взаимовлияния
6. Левченко Е.В. Схоластический «ум-дух» как порождение странствия «разумной души»: теологическое толкование мыслей Платона
7. Федчук Д.А. Истина в философии и трансцендентность
8. Мурский В. В. Платон и становление философии как системы
9. Гончаров И.А. Миф о бюрократической рациональности и соотношение знания и власти в античной философской и политической мысли.
10. Серов Н.В. Две логики науки.
11. Смагин Ю.Е. Древняя медицина и философское наследие: исторические коллизии.
12. Бирюков Д.С. Пс.-Дионисий Ареопагит о причастности и причинности
13. Курдыбайло Д.С. «Надо жить играя». Об онтологии игры в диалогах Платона
14. Мурский В.В. Феномен ослепления светом истины (На примере платоновского Государства и Нараянии)
15. Смагин Ю.Е. Б.Мандевиль о природе аффектов
16. Светлов Р.В. дфн проф. СПбГУ Античная этика и позднеантичная теургия.
17. Каптен Г. Антиоригенизм в системе Максима Исповедника.
18. Светлов Р.В. Буддизм и неоплатонизм: к вопросу о некоторых параллелях.
19. Цыб А.В. Интуитивные и рациональные основания «истинного гносиса».
20. Castle L. The Problem of Choice in Greek Mythology
Текст сборника прилагается (см. Приложение).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Проект позволил достаточно эффективно осваивать новые тенденции и явления в развитии научных и методических программ в области философского антиковедения как междисциплинарного синтеза философских, исторических и филологических исследований. Научный коллектив, принимавший участие в проекте получил серьезный интеллектуальный стимул для дальнейшего совершенствования своих научных навыков. Междисциплинарные исследования позволили многим молодым ученым и преподавателям получить новый опыт в деле рассмотрения античного и, в частности, платоновского культурного и философского наследия. Поставленные на Школе вопросы стали хорошим заделом для дальнейшей научной деятельности Санкт-Петербургского Платоновского философского общества.
Обобщая результаты междисциплинарного проекта, следует очертить проблемную область для дальнейших исследжований:
- Современные тенденции в философском антиковедении.
- "Платон" — как знак, как миф и как концепт.
- Платонизм и современная философия — о возможности со- или противопоставления.
- Различия в культурных традициях и образах мира западноевропейской и российской цивилизации на примере восприятия платонизма как целостного философского и культурного явления, базисного для европейской культуры в целом.
- Особенности историографии платонизма в западной и российской науке.
- Комплексный образ платонизма в культуре Западной Европы и России.
- Определение новых сфер интердисциплинарных исследований: на стыке истории философии, истории идей, культурологии, истории литературы, историографии.
- Идеи к новой методологии междисциплинарных исследований, базирующейся на плюралистической модели: взаимодополнения различных информационных полей и операционных баз.
- Историография платоноведения в западноевропейской и российской науке XIX-XX столетий, особенности набора персоналий и текстов, которые исследовались; место платоноведения в общем массиве историко-философских и историко-культурных текстов.
- Место, которое занимали рецепции античного платонизма в культуре Западной Европы и России.
- Роль платонизма в истории европейской и российской литературы XIX-XX столетий.
- Роль платонизма в формировании европейского идеала научности.
- Степень влияния платонизма на формирование политических доктрин Западной Европы и России XIX-XX столетий.
- Специфика традиций в восприятии платонизма - через западное и византийское средневековье соответственно.
- Формы и степени влияния западноевропейской науки и культуры на российское платоноведение и восприятие платонизма в XIX-XX столетиях.
Список использованных источников
