Российская академия наук Институт психологии

ПСИХОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕКА В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

Том 6

Духовно-нравственное становление человека в современном российском обществе

Проблема индивидуальности в трудах отечественных психологов

(Материалы Всероссийской юбилейной научной конференции, посвященной 120-летию со дня рождения С. Л. Рубинштейна, 15-16 октября 2009 г.)

Издательство «Институт психологии РАН» Москва - 2009

Ответственные редакторы: А. Л. Журавлев, М.И. Воловикова, Т.А. Ребеко

УДК ББК П

159.9

88

86

П 86 Психология человека в современном мире. Том 6. Ду­ховно-нравственное становление человека в современном российском обществе. Проблема индивидуальности в тру­дах отечественных психологов (Материалы Всероссийской юбилейной научной конференции, посвященной 120-летию со дня рождения С.Л. Рубинштейна, 15-16 октября 2009 г.) / Ответственные редакторы: А. Л. Журавлев, М. И. Волови-кова, Т.А. Ребеко. - М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2009. - 412 с.

ISBN 978-5-9270-0173-6 УДК 159.9

ББК 88

Данный сборник научных трудов - материалы Всероссийской юбилейной научной конференции, посвященной 120-летию со дня рождения выдающегося отечественного психолога Сергея Леони­довича Рубинштейна (1889-1960). Представленные материалы являются тематическими и посвящены обсуждению вопросов духовно-нравственного становления человека в современном российском обществе и проблемы индивидуальности в трудах отечественных психологов.

Материалы Всероссийской юбилейной научной конференции (том 6) изданы при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), грант №09-06-14 080г

© Институт психологии Российской академии наук, 2009

ISBN 978-5-9270-0173-6

СОДЕРЖАНИЕ

Часть 1

Духовно-нравственное становление человека в современном российском обществе

1.1. Теоретические проблемы нравственной и этической психологии

В. П. Андронов, Т.Д. Андронова
Духовно-нравственое развитие личности в свете православного
религиозного опыта 7

Л. Н. Антилогова

Психологические факторы развития нравственного сознания личности 13

С.А. Барсукова

Совесть как предмет психологического исследования 21

Ю. В. Бусова

Проблема определения понятия «духовность» в науке 27

Т.П. Войтенко

К вопросу об «андеграунде» 30

М. И. Воловикова Опыт построения курса «Основы нравственной психологии»

для студентов-психологов 39

А. А. Гостев

«Миры образов» в интегральном образе реальности:

некоторые духовно-нравственные и метафизические аспекты 43

Т.И. Дрынкина

Нравственный аспект организационного поведения 50

Е.А. Коломиец

Психология «русского гуманизма» как методологическая основа теории
самореализации личности 58

М. Ю. Колпакова

Роль диалога в духовно-нравственном становлении человека 63

А. А. Костылева, Е.Н. Костылев
Философско-психологические основания эмпирических исследований
духовности 66

И. К. Макогон, С. Н. Ениколопов
Актуальные проблемы изучения моральных эмоций 74

Н.В. Марьясова

Духовность личности как социокультурный феномен 77

И. А. Николаева

Природа и генезис личностных ценностей 85

Л. М. Попов, Ю. Н. Устина
Проблемы этической психологии: предмет и методы 92

П. Н. Устин

Этическая культура как проявление духовно-нравственного

становления человека 100

Л. Ф. Щербина

Отечественная традиция психологической помощи 106

1.2. Эмпирические исследования духовно-нравственных процессов
в современном российском обществе

Л. С. Акопян

Представления младших школьников о добре и зле 114

А. М. Борисова

Праздник как сложный психологический феномен 116

А. С. Герасимова

Отношение студентов вуза к нравственным нормам учебной деятельности 121 Л. Л. Дикевич

Динамика нравственных представлений у подростков и молодежи

(на примере Смоленского региона) 128

A. М. Еремина

Влияние социально-психологической зрелости группы на становление
нравственного самоопределения старшеклассников 136

B. А. Зобков

Самооценка как нравственный регулятор поведения и деятельности 143

Г. В. Иванченко, Н.В. Кошелева, Е. Н. Осин Имплицитные концепции личности атеиста и верующего

в постатеистическом обществе 145

Н. Г. Капустина

Духовно-нравственное становление детей 6-11 лет в современном

российском обществе 152

C. А. Козлов, О. В. Сулимина

Диагностика психологических особенностей студентов как первооснова
развития личности в образовательном процессе 159

С. А. Котова

Особенности духовно-нравственной самореализации педагогов
в досуговой сфере жизни 165

О. А. Куприна

Проблема духовного формирования студентов психологического
факультета посредством экзистенциального подхода 171

Г. Н. Ларина

Представления современной молодежи о свободе личности 177

И. Л. Матасова

Особенности ценностных представлений учащихся различных
возрастных групп 184

О. А. Миненко

Особенности духовно-нравственного становления будущих психологов

в условиях современного общества 191

А. В. Морозов, Л. Е. Радченко
Влияние средств массовой информации на духовно-нравственное
становление человека в современном российском обществе 198

Л. Ш. Мустафина

Особенности социальных представлений о совести в разных группах
учащейся молодежи 204

Э.Н. Ольшевская

Психологическое содержание когнитивного компонента морального
сознания студентов 206

Д. В. Погонцева

Внутренняя/духовная красота в представлениях современной молодежи 213

Т. Б. Рязанова, В. В. Ефремова
Представления об идеалах у современных подростков с различной
направленностью 215

Т. А. Серебрякова Проблема развития ценностного отношения личности к миру

в психологических исследованиях 219

М. Б. Сивкова

Нравственные аспекты межличностных конфликтов в среде подростков 225

Т. В. Скутина

Конфликтная компетентность и развитие общения со сверстником
в подростковом возрасте: этические аспекты 231

О. В. Сулимина

Особенности духовных ценностей студенческой молодежи с различным
отношением к религии 238

О. В. Сучкова

Нормативно-ценностный компонент религиозности как фактор
безопасного поведения молодежи 240

С. В. Тихомирова

Роль традиции в духовно-нравственном становлении молодого человека 246

А. С. Чернышев

Актуализация представлений о свободе в структуре мироощущений

и поведении современных подростков и юношей 250

1.3. Вопросы духовно-нравственного воспитания

Е.А. Азарова

Христианский гуманизм как методологическая основа образования
и воспитания личности: о взаимодополняемости науки и религии
в народосберегающих технологиях 258

Л. И. Акатов

Практико-ориентированный психолого-педагогический подход

как фактор позитивного влияния на самоопределение старшеклассников

(ретроспективный взгляд) 264

С. Н. Башинова, М. Г. Матвеева, Э. Э. Ульянова
Проблемы духовно-нравственного становления дошкольников
в образовательных учреждениях 272

А. И. Белкин

Психологические аспекты конструирования символической идентичности
средствами неинституциональной изобразительной деятельности 274

Н. Я. Большунова

Фрагмент работы по социокультурному развитию старших дошкольников
(на материале восприятия рассказа А. А. Платонова «Цветок на земле») 281

О. У. Гогицаева

Духовно-нравственное воспитание младших школьников на основе

осетинских этнокультурных традиций 288

Т. В. Кожановская, В. В. Спасенников
Мировоззренческая и эмоциональная направленность в анализе поведения
и духовно-нравственном воспитании личности 291

Е. О. Матвеева

Интеграция научных идей С. Л. Рубинштейна в педагогику детского чтения 297 С. А. Месникович

К вопросу духовно-нравственного становления студентов 302

О. В. Петрушина
Психологическая безопасность образовательной среды
и духовно-нравственное становление личности воспитанников
интернатных учреждений как условие их успешного жизнеустройства 305

Е. Ю. Стрижов

Нравственно-психологический подход в оценке надежности личности 312

Н.В. Федяева, И. А. Гудь
Духовно-нравственное становление ребенка в современном российском
обществе: семья-дитя-социум 319

А.А. Чернова

Проблемы духовно-нравственного развития и воспитания детей
и подростков в современном обществе 325

Г. В. Шейнис

Духовно-нравственное становление человека во взаимодействии

с природой 331

Л. В. Яссман, О. Ю. Яссман
Психологическое здоровье как критерий духовной эволюции человека 337

Часть 2

Проблема индивидуальности в трудах отечественных психологов

Л. Р. Ахмадова

Индивидуальные особенности подростков с отклоняющимся поведением 346 Д. С. Бурдаков

Проблема взаимосвязи индивидуальных стилей саморегуляции,

психической напряженности и функциональной межполушарной

асимметрии 348

A. Ю. Голубева

Анализ индивидуальных проявлений в смысловой структуре образа

личного прошлого 355

B. Н. Егорова

Гармоничность индивидуальности как предиктор стрессоустойчивости
педагогов 358

Л. З. Зарипова

Проблема познания индивидуальности в трудах М. М. Троицкого,

В. М. Бехтерева и А. Ф. Лазурского 364

Д. С. Корниенко Психогенетическое исследование взаимосвязей свойств психодинамического и личностного уровней интегральной

индивидуальности 371

В. А. Москвин, Н. В. Москвина
Проблема индивидуальности в трудах отечественных психологов
и дифференциальная нейропедагогика 374

И. А. Новикова

К проблеме исследования индивидуально-типических особенностей
личности 382

Т. А. Ребеко

Телесные повреждения как попытка восстановления способности
к индивидуальной любви 390

Н. Н. Сафукова

Понятие «Я-концепция» личности в отечественной психологии 392

А. Н. Стражкова
Условия актуализации и развития ответственности как свойства
индивидуальности 398

Т. И. Чиркова

Проблемы преподавания дифференциальной психологии 404

Часть 1

ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОЕ СТАНОВЛЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ

1. 1. Теоретические проблемы нравственной и этической психологии

Духовно-нравственное развитие личности в свете православного религиозного опыта

В.П. Андронов, Т.Д. Андронова (Саранск)

К

ризис в современной гуманитарной науке свидетельствует о не­обходимости поиска новой парадигмы, выходящей за границы естественнонаучного подхода, что, в свою очередь, предполагает обращение к истокам нашей культуры, расширение категориального аппарата и источниковой базы психологии и педагогики. Ее освоение становится особенно важным в связи с теми процессами, которые про­исходят с человеком в современном российском обществе. Он потерял смыслообразующие ценности, растратил духовный опыт прошлых поколений, ориентирован все в большей степени на материальный ус­пех, а не на нравственное воспитание и духовное совершенствование.

Опыт, накопленный на протяжении двух тысячелетий сущест­вования христианской культуры, содержит тонкие и интересные наблюдения и обобщения, отражающие глубинные структуры психи­ческой жизни человека. Идеи включения духовно-религиозного опыта в систему научного познания осознаются и некоторыми отечествен­ными психологами и педагогами (Братусь, 1994, 1995; Василюк, 2003; Гостев, 2001; Гостев, Елисеев, Соснин, 2002; Дворецкая, 2000; Ели­сеев, 2002; Зинченко, 2001; Невярович, 1997; Ничипоров, 1994; Бим-Бад, 1998; Слободчиков, 2007; Соснин, 2002).

Можно выделить несколько наиболее важных аспектов изуче­ния православного религиозного опыта, определяющих проблемы духовно-нравственного развития личности. Одной из центральных проблем обсуждения в святоотеческих православных учениях яв­ляется путь достижения глубинных качественных преобразований личности. Главный принцип здесь - «чистые сердцем Бога узрят». Иными словами, «очищение» личности, ее духовное совершенст­вование является предпосылкой познания истины (Осипов, 1997). Тем самым в качестве необходимого условия познания вводится новое измерение - этическое, что не всегда учитывается академической психологией.

У религии и науки - разные ориентиры в познании. Наука утверж­дает рациональный, рассудочный путь познания истины, религия считает, что истина - это «вера в высшей степени ее основательности». Отличие науки от веры заключается в свободе от всяких религиозных стеснений, наука в действительности не признает «чуда» и «открове­ния», в противном случае она не была бы верна своим собственным «предпосылкам». Верующий признает и чудо, и откровение.

Ориентация на рациональное знание на личностном уровне соот­носится святоотеческой традицией с понятиями гордости и прелести. Развитие гордости теснейшим образом связано с приобретением новых знаний и «прямо пропорционально» им. «Знание надмевает», -утверждает апостол Павел. Для верующего человека Бог и Истина - од­но и то же. Гордость и тщеславие выстраивают барьер между истиной и ее исследователем. Гордый человек не признается в своих ошибках, а, значит, склонен обманывать и себя и других. Соответственно, для такого психолога закрыта возможность адекватного познания пси­хического мира другого человека, ибо не исправен его собственный «познавательный аппарат». Т. е. основным принципом познавательной деятельности, согласно святоотеческой традиции, является принцип неразрывной связи глубины познания и уровня нравственно-духов­ного развития познающей личности. Только высоко нравственная личность способна познать истину; только святому, как утверждает христианское вероучение, она открыта непосредственно, без органи­зации особого исследования и использования специальных процедур.

Идея самосовершенствования в этическом отношении как условия достижения истинности познания составляет основной стержень всей православной святоотеческой традиции. В то же время она остается недоступной для академической психологии, отодвинувшей на зад­ний план проблему «власти внутренней» - власти человека над собой, своими душевными слабостями и недостатками. Усилиями Паисия Величковского, оптинских старцев, святителей Игнатия Брянчани-нова, Феофана Затворника и других подвижников XVIII-XIX столетий, этот опыт самопознания и «самоделания» вновь стал доступен широ­кой научной общественности, обусловив возможности его изучения и освоения современной психологической наукой (Архиеп. Федор (Поздеевский), 1911; Иеромонах Серафим (Роуз), 1991; Ильин, 1993; Иоанн Дамаскин, 1894; Свт. Феофан Затворник, 1991; Творения Свя­тителя Игнатия, 1998).

В лоне религии с момента ее зарождения непрерывно осуществля­лась практическая деятельность по формированию духовно зрелой личности. Результат этой деятельности проявляется наличием в исто­рии России множества святых - ярких образцов духовно-нравственно развитых личностей.

Святоотеческая психология неотделима от самой практики ас­кетической жизни и во всей полноте была доступна только стоикам православного подвижничества - великим святым прошлого (см. Зарин, 1996). Другими словами, форма существования психологичес­кого знания всегда была сугубо индивидуальной. Психологические воззрения не были глубоко отрефлексированы, так как для реального нравственного совершенствования такая «детальная рефлексия» была излишней. Они не были тщательно описаны в четких психологических категориях, как это требуется в современной науке. Передача знания осуществлялась непосредственно - от учителя к ученикам, в боль­шей степени личным примером, нежели посредством развернутых описаний. То же, что записывалось, во всей полноте можно понять, лишь проникнув в тот культурно-исторический контекст, в котором создавалось это знание, открыв для себя личность его автора. Глав­ными доступными источниками научного изучения психологических данных, накопленных в практике православного подвижничества, являются Священное Писание и творения святых отцов. При реализа­ции духовно-нравственных ресурсов религиозной мысли в познании и формировании личности следует учитывать символичность, алле­горичность, иносказательность описания святоотеческой практики (Епископ Николай (Охридский), 1993).

В связи с этим чрезвычайно важной и сложной задачей является перевод описания данных, накопленных в русле истории подвижни­чества, на язык собственно психологии. Это, в свою очередь, предпо­лагает нахождение принципа святоотеческой психологии, способного организовать всю совокупность эмпирических сведений, накоплен­ных многовековой аскетической практикой, в систему понятий.

Таким принципом, как следует из анализа трудов православных мыслителей, может стать принцип «троического единства» (соот­ношения сущности и ипостаси в Святой Троице) и его отражение как на уровне отдельного человека, так человеческого рода в целом. При психологической разработке этого принципа необходимо учи­тывать базовое положение богословия - человек является «образом и подобием Божием». Так, например, святитель Дмитрий Ростовский считал, что в человеке ум соответствует Богу Отцу, слово - Богу Сы­ну, дух - Святому Духу (Архиеп. Макарий, 1868, с. 455). Святитель Григорий Палама указывал, что душа тройственна по образу Святой Троицы. Архимандрит Керн пишет: «Человек в своей духовной струк­туре и жизни отражает внутритроичную жизнь Божества» (Архм.

Киприан (Керн), 1996, c. 355). Таким образом, введение принципа «троического единства» позволяет использовать категориально-по­нятийные богословские разработки по выявлению соотношения сущности и ипостасей божественного применительно к анализу строения человека - его телесной, душевной и духовной структур.

Духовное бытие, таким образом, существует там, где начинается освобождение человека от чужой и, главное, своей собственной само­сти. Как способ, как образ бытия в целом духовность открывает чело­веку путь к любви, совести и чувству долга; к праву, правосознанию и государственности; к искусству и художественной красоте, к очевид­ности и науке, к молитве и религии. Только духовность может указать человеку, что есть подлинно главное и ценнейшее в его жизни; дать ему нечто такое, чем стоит жить, за что стоит нести жертвы.

Наряду с добродетелями и личностными совершенствами, у че­ловека могут возникать состояние, называемое православной ант­ропологией грехопадением (Архм. Лазарь, 2000). В психологическом плане - это деформация, нарушение человеком в себе иерархии со­ставляющих его структуру: на первое место выходит низшая часть человека - его плотское начало, подчиняющая себе и «душу» и «дух», которые становятся слугами тела и пытаются реализовать свои уст­ремления лишь в различных формах организации «телесно-физичес­кой» жизни. Преподобный Максим Исповедник прямо описывает это как переворот внутренней структуры на 180 градусов. Он отмечает, что до грехопадения дух человека находил пищу в Боге, душа питалась духом, а тело жило душою. Человек был направлен вверх - к Богу. После грехопадения эта направленность изменилась: дух стал жить за счет души, душа - за счет тела, а тело - за счет поглощения бездуш­ной материи, в которой и обретает себе смерть. Вечная бессмертная часть нашего существа оказалась подчинена временной и смертной. Это случилось тогда, когда человеком была нарушена заповедь о воз­держании и необходимости контролировать свои низшие проявления высшими (Зарин, 1996).

Для психологической науки очевидна мысль о том, что нельзя высшее, духовное подчинять низшему, бессознательному, что, собст­венно, и составляет суть «перевернутого человека».

Грех - это момент разлада, распада духовной жизни, что находит свое выражение в понятии «страсти». Страсти, связанные с телесно-потребностной сферой, становятся центром психического мира челове­ка. В христианской антропологии страсть понимается как несвободное состояние сил человека, отражающее единичный интерес, чрезмерно разросшийся в ущерб другим и подчиняющий себе волю человека. Примером этого является алкоголизм, когда человек полностью по­рабощен одной страстью - стремлением к выпивке, а все остальные устремления задавлены этой страстью. Православное учение сводит все многообразие страстей к восьми главным, которые разделяются на телесные и душевные: «чревоугодие», «блуд», «сребролюбие», «гнев», «печаль», «уныние», «тщеславие», «гордость». Страсти опираются, по словам Максима Исповедника, на неправильное употребление вещей. Т. е. не пища является злом, а чревоугодие, не деторождение, а блуд, не деньги, а сребролюбие, не слава, а тщеславие, «а если так, то нет в природе зла, кроме злоупотребления, которое случается от невнимания ума к действиям естественным». Он подчеркивает, что «пища создана для двух потребностей - для питания и врачевания», поэтому «принимающие ее не с этими намерениями, употребляют во зло данное Богом на пользу, осуждаются как сластолюбцы. И во всех вещах неправильное употребление есть грех» (Зарин, 1996, с. 240-241). Источник греха - в поврежденности духовной стороны человека.

Страсти являются духовной болезнью личности, или, на языке психологической науки, - психопатологией. Прельщенный страстью человек теряет возможность управления своей психикой, не способен адекватно воспринимать окружающую действительность.

Утрата духовного компонента у человека неизбежно приводит к технократизации его мышления. Оно становится рассудочным, бездуховным, стремится достигать цели любыми средствами, не ут­руждая себя размышлениями о соразмерности «целей» и «средств», руководствуется внешними по отношению к человеку и его ценностям целями, игнорирует категории веры, нравственности, совести, добра, справедливости и правды.

В святоотеческой традиции выделяются основания типологиза-ции личности (Елисеев, 2002). Так, вслед за святителем Феофаном Затворником, возможно выделение трех вариантов: 1) душа полно­стью подчинена потребностям тела и является обслуживающим его агентом; 2) душа полностью подчинена потребностям духа и обслужи­вает их; 3) душа живет сама собой, пренебрегая и телом и духом (Свт. Феофан Затворник, 1991, с. 42). Два первых альтернативных варианта соответствуют двум крайним типам личности, которые характеризу­ются взаимно перевернутыми иерархиями соотношения духа, души и тела. Главный выбор человеческой жизни - это выбор направления движения, определяющий тип формирующейся личности.

Важным аспектом, возникающим при анализе эмпирических психологических знаний, содержащихся в творениях святых отцов, является проблема символизма, утверждающего, что внешние об­стоятельства жизни человека являются символами, отражающими его внутренние духовно-нравственные состояния. Идея символизма, взятая в качестве принципа, задает ориентиры в анализе и интер­претации психологических данных в духе святоотеческого опыта. Для религиозных мыслителей явления природы, предметы внешнего мира выступают как отблеск иной реальности. Следует также иметь в виду, что символизация мира отцами создается не анализом поня­тий, а непосредственно провидческой интуицией (откровениями). Поэтому необходимо соблюдать особую осторожность в анализе и ин­терпретации психологического материала, содержащегося в свято­отеческой традиции.

Другим общепсихологическим понятием, активно разрабаты­ваемым в рамках православной психологической мысли, является понятие воли. В свое время преподобный Серафим Саровский, опи­раясь на святоотеческий опыт, утверждал наличие в человеке трех видов воли: 1) «воля Божия всесовершенная и спасительная»; 2) «воля собственно человеческая, если не пагубная, то и не спасительная», 3) «воля бесовская - пагубная».

Святоотеческая психологическая традиция смещает акцент со второго вида воли на первый, указывая путь «совершенствования в добре». И это придает ей практическую значимость в аспекте изуче­ния личностного и духовного развития человека. Психологическая наука своей методологией, концептуальным аппаратом и методами измерения пока не может проникнуть в мир переживания духовно-религиозной реальности.

Литература

Архиеп. Макарий. Догматическое богословие. СПб., 1868.

Архиеп. Федор (Поздеевский). Смысл христианского подвига. Свято-Троицкая

Сергиева Лавра, 1911. Архм. Лазарь. Грех и покаяние последних времен. О тайных недугах души.

М., 2000.

Архм. Киприан (Керн). Антропология св. Григория Паламы. М., 1996.

Братусь Б. С. Психология. Нравственность. Культура. М., 1994.

Василюк Ф. Е. Молитва и переживание в контексте душеподчинения. МПЖ. № 3. 2003. С. 25-43.

Гостев А. А. Образная сфера в познании и переживании духовных смыслов. М.: Гуманит. издат. центр ВЛАДОС, 2001.

Гостев А. А., Елисеев В. А., Соснин В. А. Святоотеческая мысль как источник историко-психологического анализа // Современная психология: со­стояние и перспективы исследований. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2002. С. 39-67.

Дворецкая М. А. Святоотеческая психология: программа курса и конспект лекций. СПб.: Питер, 2000.

Зарин С. М. Аскетизм. По православно-христианскому учению. М.: Академия, 1996.

Елисеев В. А. Тринитарное богословие как источник возникновения понятия личности // Актуальные проблемы истории психологии на рубеже ты­сячелетий. М.: Академия, 2002. С. 77-87.

Епископ Николай (Охридский). Символы // К Свету. М., 1993. № 17. С. 16-45.

Зинченко В. П. Размышления о душе и ее воспитании // Вопросы философии. 2001. № 2, 3. С. 15-34, 32-45.

Иеромонах Серафим (Роуз). Душа после смерти. М., 1991.

Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта. М.: Наука, 1993.

Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. СПб., 1894.

Начала христианской психологии: Учебн. пособ. для вузов / Под ред. Б. С. Бра-туся. М.: Академия, 1995.

Невярович В. Терапия души (Святоотеческая психотерапия). Воронеж, 1997.

Ничипоров Б. В. Введение в христианскую психологию. М.: Академия, 1994.

Осипов А. И. Путь разума в поисках истины. М.: Академия, 1997.

Педагогический энциклопедический словарь / Под. ред. Б. М. Бим-Бад. М.: Научное изд-во Большая Российская Энциклопедия, 2002.

Преподобные оптинские старцы. Житие оптинского старца схиархимандрита Варсонофия. Изд-е Введенской Оптиной Пустыни, 1995.

Свт. Феофан Затворник. Что такое духовная жизнь и как на нее настроиться.

СПб., 1991.

Слободчиков В. И. Христианская психология в системе психологического зна­ния // Московский психотерапевтический журнал. 2007. № 3. С. 35-67.

Соснин В. А. Психология религии: американский опыт // Психологический журнал. 2002. № 2. С. 118-127.

Творения Святителя Игнатия. В 6 т. М., 1998.

Психологические факторы развития нравственного сознания личности

Л.Н. Антилогова (Омск)

В

отечественной психологии сложился взгляд на развитие нравст­венного сознания как неотделимого от развития личности в целом. При этом необходимо заметить, что говорить о развитии нравственно­го сознания следует в двух аспектах: во-первых, когда осуществляется процесс формирования и воспитания личности, характеризующийся освоением человеком моральных норм, их обобщением, интериори-зацией и формированием внутренних моральных инстанций, а также усвоением образцов нравственного поведения, нравственных ценнос­тей и смыслов культуры, форм деятельности и жизнедеятельности; во-вторых, когда уже достигнут определенный уровень развития человека, когда он становится способным к развитию и совершенство­ванию существующей системы моральных норм и ценностей, в целом культуры, частью которой он сам является.

Тот и другой аспекты объединяет то, что у человека появляется возможность выбора, которая способствует эффективной регуляции его жизнедеятельности, реализации принятых им ценностей и смыс­лов, целей и мотивов, т. е. всего значимого для человека.

Большинство отечественных психологов разделяют положение о том, что развитие нравственного сознания личности предполагает «последовательное усвоение индивидом образцов, представленных в нравственных нормах, принципах, идеях, в соответствующем пове­дении конкретных людей. Наиболее высокий уровень нравственного развития, к которому стремится воспитание, является способность человека ориентироваться не на внешние, а на внутренние нормы поведения» (Божович, Конникова, 1975, с. 85).

В русле исследуемой нами проблемы мы подразумеваем под по­нятием «развитие» многогранный и многоуровневый социально-де­терминированный процесс, в ходе которого на основе постепенного возникновения и разрешения противоречий осуществляется соци­ализация индивида, происходит формирование его ценностного отношения к окружающей действительности.

Развитие нравственного сознания представляет собой, по сути, превращение одних качественно своеобразных форм нравственного развития в другие, более совершенные. Узловыми пунктами этого процесса является построение качественно новых психологических образований - функциональной системы, представляющей собой единство нравственных знаний и морального опыта, сочетание нравственных знаний, чувств и привычек. Критерием усвоения моральных образцов является действие человека в соответствии со своими нравственными принципами, т. е. превращение нравст­венных убеждений в мотив.

Процесс развития нравственного сознания личности, как и всякое другое развитие, имеет свою логику, свои закономерности, свои ка­чественно своеобразные этапы; носит непрерывный, не всегда плавно протекающий характер, иногда сопровождающийся отдельными спадами или стабилизацией конкретных личностных проявлений (самооценка, мотивы, уровень притязаний); данный процесс осущест­вляется одновременно с развитием личности, ее индивидуальности и продолжается в течение всей жизни человека на всех возрастных этапах. «Период зрелости, - как совершенно справедливо замечает

А. И. Анцыферова, - не может рассматриваться как конечное состо­яние, к которому направлено развитие и которым оно завершается. Чем более зрелой в социальном и психологическом смысле становится личность, тем более возрастает и ее способность к дальнейшему развитию» (Анцыферова, 1981, с. 5).

Нравственное сознание личности развивается под влиянием как внешних, так и внутренних факторов, которые тесно связаны между собой. Общепризнанным в психологии является отнесение физиологических и психических к внутренним факторам, а природ­ных и социальных - к внешним.

Мы остановимся на роли внешних факторов в развитии нравст­венного сознания личности. К ним мы относим социальную среду, семью как микросреду, общение, деятельность, средства массовой информации.

Как известно, нравственное сознание личности, ее поведение и отношения с другими людьми, в конечном счете, обусловлены вли­янием той социальной среды, в которую включена данная личность и частью которой она является. При этом человек - не пассивный элемент этой среды, он также влияет на нее, и в этом взаимодействии и осуществляется процесс развития нравственного сознания.

Под социальной средой понимают «сложную систему явлений, условий и отношений, которые окружают личность и оказывают активное (непосредственное или косвенное, стихийное или сознатель­ное) воздействие на ее сознание и поведение» (Лихачева, 1985, с. 87).

Рассматривая окружающую среду в качестве фактора развития нравственного сознания личности, следует иметь в виду, что она, как правило, оказывает на развитие сознания человека противоречи­вое воздействие, что связано с наличием определенных противоречий, моральных коллизий в реальной жизни, в конкретной нравственной среде. Это могут быть противоречия в системе моральных ценностей, норм той среды, в которой непосредственно формируется сознание личности, или противоречие системы моральных ценностей, су­ществующих на макроуровне, и тех моральных ценностей, которые культивируются на уровне микросреды, ближайшего окружения личности.

Кроме того, личность в процессе своего становления непрерыв­но меняет социально нравственные среды и одновременно может быть включена в целый ряд микросред, влияние которых на нее оказывается часто неоднозначным, разнонаправленным и проти­воречивым. В различных социальных условиях, под воздействием разного ближайшего окружения и под влиянием отличающихся друг от друга воспитательных воздействий нравственное сознание личности приобретает различную направленность: коллективистскую или индивидуалистскую, эгоистическую или альтруистическую.

Микросреда, характер ее функционирования, взаимодействия людей между собой определяют в основе своей интериоризацию и реализацию существующей в обществе морали. В сфере микросреды функционируют те механизмы, от которых зависит нравственная направленность личности. В качестве такой микросреды выступает, прежде всего, семья, которая оказывает большое формирующее вли­яние на развитие нравственного сознания личности.

Значимость семьи в формировании исследуемого нами феномена заключается, прежде всего, в том, что в семье происходит разви­тие речи ребенка. Подражая речевым образцам взрослых, индивид одновременно заимствует образцы нравственных представлений, чувств, оценок, ценностей. Подобные образцы, как онтогенетически наиболее ранние, становятся значительным внутренним фактором, определяющим поведение ребенка. Это особенно ярко проявляется в ситуациях нравственного выбора: в данных условиях индивид иден­тифицирует себя с усвоенными образцами и в соответствии с их ха­рактером осуществляет свой выбор. Данные различных психологичес­ких исследований подтверждают предположение о доминирующем влиянии семьи на формирование нравственного сознания детей. Так, например, Ю. М. Ковальчуком (Ковальчук, 1986) установлен высокий коэффициент (0,98) корреляционной связи между уровнем нравст­венного сознания учащихся и уровнем педагогичности семейных условий.

Рассматривая социальный фактор как важный феномен развития нравственного сознания личности, возникает вопрос: каков механизм этого воздействия? По справедливому замечанию С. Попова, «только благодаря деятельности возможно подлинное воздействие социальной среды на сознание личности» (Попов, 1979, с. 21), поскольку в процессе деятельности происходит накопление личностью нравственного опы­та, оценочного отношения к действиям других людей, утверждение ее морально-волевых качеств, усложнение и обогащение нравственного мира личности.

Таким образом, деятельность выступает также фактором развития нравственного сознания личности. «Если под деятельностью разу­меть, - как справедливо замечает А. А. Бодалев, - активность человека, направленную на достижение определенных, осознаваемых им целей с помощью усвоенных им в обществе способов и стимулируемую столь же определенными мотивами, то деятельностью будет не только работа хирурга, живописца, но и взаимодействие людей друг с другом в форме общения» (Бодалев, 1988, с. 119-120).

Действительно, вступая в общение друг с другом, люди тоже пре­следуют какую-то цель: сделать другого человека единомышленни­ком, помочь определиться во взглядах, удержать от безнравственного поступка и т. д. Любая совместная деятельность, как известно, невоз­можна без общения, последнее не только способствует организации и развитию деятельности, но и ее обогащению, поскольку в процессе общения возникают новые связи и отношения между людьми, которые оказывают определенное влияние на формирование различных форм общественного сознания, в том числе нравственного. Следовательно, общение можно рассматривать в качестве фактора развития нравст­венного сознания личности. Как верно замечает А. А. Бодалев, умалять значение такого фактора как общение, по основным характеристикам к предметной деятельности не относящегося, было бы несправедливо, поскольку оно оказывает на развитие психики человека сильнейшее влияние (там же).

В отечественной психологии установлено, что развитие сознания ребенка, в том числе нравственного, начинается с общения с близ­кими ему людьми, в процессе которого у индивида рождаются такие структурные элементы нравственного сознания, как представления и чувства. «Каждое регулируемое ситуацией общения жизнедействие новорожденного, - замечает Н. К. Гасанова, - есть не только действие, направленное на тот или иной предмет, но акт сочувствия, совмест­ного бытия с другим человеком. Одобрение, сочувствие, недоволь­ство и даже безразличие, эмоционально окрашивающее общение, впитываются ребенком, образуя внутреннюю меру его собственных действий... Как мышление начинается не с овладения логикой и ее правилами, так и становление содержания нравственного сознания начинается не с овладения категориями этики, а с усвоения пред­метных отношений людей, лежащих столь же в основе нравствен­ного, сколь и физического, эстетического и прочего развития, они (отношения) составляют общую основу целостности психического развития индивида» (Гасанова, 1982, с. 24).

Психическое развитие ребенка, по справедливому замечанию А. В. Петровского, осуществляется в процессе усвоения им не вербаль-но выраженных норм, а самих способов общения (Петровский, 1981, с. 57). Вот почему важен для становления нравственного сознания личности тот человек, который входит в круг общения индивида. В одном случае индивид в процессе общения с другими людьми усва­ивает общечеловеческие ценности, опыт нравственных отношений, вырабатывает убеждения и нравственные идеалы, в другом - может под воздействием общения приобщиться к совершенно противопо­ложных ценностей, деградировать в моральном плане.

Общение оказывает влияние на развитие всех сфер нравственного сознания личности: рациональную, эмоциональную, волевую. Обме­ниваясь всевозможными знаниями, в том числе и в области нравст­венности, человек сверяет свои нравственные взгляды, убеждения с позицией партнера и нередко корректирует, изменяет их. И если партнер по общению является высоконравственным человеком, он оказывает благоприятное воздействие на личность общающегося и рациональную сферу его сознания. В противном случае в нравст­венном сознании также возможны изменения, но они не всегда будут носить положительный характер.

Не меньшее значение общение имеет и для развития эмоциональ­ной сферы сознания человека, формирования его чувств. Какие пере­живания по преимуществу провоцируют общающиеся с человеком люди, оценивая его дела и облик, откликаясь так или иначе на его обращение к ним, какие чувства проявляются у него, когда он видит их дела и поступки, все это оказывает сильнейшее влияние на вы­работку в сознании личности устойчивых эмоциональных ответов на воздействие определенных сторон действительности - явлений природы, социальных событий, групп людей и т. д.

Столь же значимое влияние оказывает общение и на развитие волевой сферы нравственного сознания. Привыкнет ли человек быть собранным, настойчивым, решительным, смелым, целеустремлен­ным, или у него будут преобладать противоположные качества - все это в большей мере определяется тем, насколько благоприятствуют выработке устойчивых качеств те конкретные ситуации общения, в которых человек изо дня в день оказывается.

Общение является обязательным условием и необходимой предпо­сылкой развития у человека комплекса как более простых, так и более сложных нравственных качеств, делающих его способным жить среди людей. Являясь важным фактором развития нравственного сознания личности, общение предполагает обязательно и некоторый результат - изменение поведения человека. Протекая в условиях социального контроля, осуществляемого на основе существующих в обществе моральных норм, образцов поведения, регламентирующих взаимодействие и взаимоотношения людей, общение способствует закреплению устойчивых форм нравственного поведения личности.

Воздействие общения на развитие нравственного сознания осу­ществляется через такие функции, как коммуникативную (обмен информацией между общающимися), интерактивную (организация взаимодействия между индивидами), перцептивную (процесс вос­приятия друг друга партнерами по общению и установление на этой основе взаимопонимания). Не умаляя значение первых двух функций общения, остановимся на последней, поскольку в ней, на наш взгляд, более всего заключен нравственный аспект.

Взаимопонимание, которое включает в себя перцептивная функ­ция общения, может выступать в двух формах: 1) понимание мотивов, целей, установок партнеров по взаимодействию; 2) принятие и разде­ление этих целей, мотивов, установок. Во втором случае понимание позволяет не просто согласовывать действия, но и устанавливать особого рода отношения, выражающиеся в таких нравственных чувствах, как любовь, дружба, симпатия.

В ходе познания другого человека одновременно осуществляется несколько процессов: эмоциональная оценка другого, попытка понять мотивы его поступков, основанная на этом стратегия изменения, как его поведения, так и своего собственного. Направленность на дру­гого человека, умение чувствовать чужое «ты», как свое собственное «я», является, на наш взгляд, важным критерием развития нравствен­ного сознания человека.

Сформированная в личности направленность на человека спо­собствует выбору наиболее соответствующих особенностям другого человека способов взаимодействия с ним; если в этой направленности проявляется отношение, отвечающее моральным нормам, то такое отношение порождает ориентировку, прежде всего, на положитель­ные качества в другом человеке, что способствует формированию и развитию нравственной стороны личности, ее сознания, раскрытию личностного потенциала человека.

Однако следует отметить, что у человека может быть устойчи­вая ориентированность и на отрицательное в других людях. Под­тверждением тому является личность Ивана Грозного, о котором историк В. О. Ключевский писал: «Он был восприимчивее к дурным, чем к добрым, впечатлениям, он принадлежал к числу тех недобрых людей, которые охотнее замечают в других слабости и недостатки, чем дарования и добрые качества» (Ключевский, 1957, с. 190). В этом случае, естественно, развитие нравственного сознания тормозится или приобретает уродливые формы. Вот почему важно, какой человек окажется рядом с ребенком, когда происходит формирование его личности и сознания.

Чтобы взаимодействие одного человека с другими людьми оп­тимально способствовало нравственному развитию личности, оно должно, по нашему мнению, от начала до конца отвечать принципу требовательности к другому человеку и уважения к нему. Причем требовательность и уважение должны быть инструментированы таким образом, чтобы стимулировать развитие всех сфер его нравст­венного сознания. А чтобы помочь человеку продвинуться вперед в его нравственном развитии, задача помогающих ему в этом лиц за­ключается, прежде всего, в том, чтобы своими воздействиями на него в процессе общения они максимально способствовали активации его внутренних ресурсов, благодаря которым индивид сам на высоком нравственном уровне мог успешно справляться с самыми разными жизненными проблемами.

Нельзя не выделить и такой фактор нравственного сознания личности, как средство массовой информации (СМИ). Они способны оказывать как позитивное, так и негативное влияние на исследуе­мый феномен. Так, постоянное приобщение человека к восприятию представленных на телевизионных экранах художественных образов, воплощающих в себе лучшие гуманистические, общечеловеческие качества: доброту, справедливость, трудолюбие, скромность, совест­ливость, - помогает индивиду в правильном выборе им моральных ценностей и идеалов, формировании эмпатии, являющейся основой построения гармоничных отношений с другими людьми.

«Засилие» же на голубых экранах фильмов-ужасов, боевиков, филь­мов с элементами насилия не только оказывает отрицательное влияние на нравственное становление личности, способствуя развитию у нее агрессивных, человеконенавистнических чувств, но нередко приводит к деформации психики в целом, особенно неокрепшей детской.

Негативное влияние СМИ на психику человека в этом случае за­ключается в том, что, обладая способностью проникать не только в со­знание, но и подсознание личности, средства массовой информации способны, как свидетельствуют данные исследований (Пронин, 1996), оказывать одурманивающее, наркотическое воздействие, поскольку в этом случае человек даже не замечает фактора воздействия, а пото­му не способен обдумать навязываемые ему шаблоны и стереотипы, сопоставить их с собственной системой нравственных ценностей до того, как они, минуя рассудок, займут в этой системе свое место. Вот почему в настоящее время все настойчивее звучит мысль об исклю­чении из программ телевидения материалов, негативно влияющих на психику и здоровье людей.

Таким образом, социальное окружение человека, деятельность, общение, семья, средства массовой информации являются важны­ми факторами формирования и развития нравственного сознания личности.

Литература

Анцыферова А. И. К психологии личности как развивающейся системы // Психология формирования и развития личности. М.: МГУ, 1981. С. 3-18. БодалевА.А. Психология о личности. М.: МГУ, 1988.

Божович Л. И., Конникова Г. Е. О нравственном развитии и воспитании детей //

Вопросы психологии. 1975. № 3. С. 78-93. Гасанова Н. К. Проблемы морального становления личности // Психология

личности: теория и эксперимент. Сборник научных трудов. М.: АПН

СССР, 1982. С. 20-26.

Ключевский В. О. Сочинения. М.: Наука, 1957. Т. 11.

Ковальчук Ю. М. Психологические условия формирования нравственного сознания учащихся 3-х - 4-х классов: Автореф. дис.... канд. психол. наук. Киев, 1986.

Лихачева Л. С. Моральная индивидуальность личности и нравственное вос­питание // Нравственное воспитание в системе формирования нового человека: Сб. науч. трудов. Свердловск: УрГУ, 1985. С. 82-91.

Петровский А. В. Личность в психологии с позиций системного подхода // Вопросы психологии. 1981, № 1. С. 57-66.

Попов С. И. Сознание и социальная среда. М.: Наука, 1979.

Пронин В. В. СМИ как фактор формирования массовой культуры // Проблемы культуры городов России. Омск: Изд-во ОмГТУ, 1996. С. 6-8.

Совесть как предмет психологического исследования

С.А. Барсукова (Пенза)

П

сихология потребления, ориентирующаяся, прежде всего, на ма­териальные, а не на духовные ценности потерпела крах и привела к серьезному социально - экономическому кризису во всем мире. В индивидуальном же сознании духовный кризис выражается в утрате идеалов и смысла жизни. Именно в ситуации переоценки традици­онной системы ценностей и происходит нравственное становление молодого человека. Поэтому на современном этапе развития общества необходимость в психологическом анализе таких духовно-нравст­венных явлений, как совесть, и ее роль в становлении личности ощущаются с особой остротой.

М. И. Воловикова, на основе многолетних исследований правового сознания, приходит к выводу о глубокой взаимосвязи данного фено­мена у россиян с нравственным сознанием и, прежде всего с совестью (Воловикова, 2002). Н. В. Марьясова при исследовании основных параметров духовности соотечественников, выявила, что совесть определяется респондентами как важнейшее качество, проявляюще­еся в сложных этических ситуациях, и имеет определяющее значение для достижения счастья (Марьясова, 2008).

На эмпирическом уровне этот феномен многократно описан в истории науки. Разнообразие трактовок совести обусловлено ее феноменальной сложностью: уже в античном афоризме совесть пред­ставлена как «основа, зритель и судья добродетели», что указывает на онтологические, гносеологические и аксиологические аспекты данного феномена. В зарубежной психологической науке совесть изучалась в психологии сознания (В. Джемс), психоаналитических (З. Фрейд, К. Г. Юнг, Э. Фромм, Э. Нойманн и др.), гуманистических (А. Маслоу, В. Франкл, А. Лэнгли и др.) концепциях, в концепции раз­вития нравственного сознания (Л. Колберг и др.). Но психологические механизмы совести в отечественной науке исследованы слабо.

Анализ литературных данных позволил нам выделить несколько этапов в становлении понимания данного феномена отечественными психологами.

В 40-50-е гг. ХХ столетия, интерес к явлениям духовно-нравст­венного уровня был обусловлен взглядами философско-этического характера, представленного в работах С. Л. Рубинштейна.

Специального психологического исследования проблемы совести С. Л. Рубинштейном не проводилось, но анализ его работ позволяет сделать определенные выводы по данному вопросу. Особый интерес для нас представляют рассуждения Сергея Леонидовича о различиях между понятиями «этика» и «мораль». Автором отмечается, что меж­ду жизнью и любой моральной системой закономерно возникают противоречия, так как «мораль - это всегда ограничение жизни» (Рубинштейн, 2003, с. 76). А специфический характер нравственности состоит, с его точки зрения, «во всеобщем, общечеловеческом соотно­сительном характере моральных положений, которые не существуют только применительно к жизни одного данного человека» (Рубин­штейн, 2003, с. 78). И поэтому этику (нравственность) Рубинштейн рассматривает с онтологической позиции как проявление высшей ступени бытия. «Этическое для нас никак не сводится к морали в смыс­ле морализирования, в смысле нравоучения со стороны; проблема этического - проблема самой сущности человека в его отношении к другим людям» (Рубинштейн, 2003, с. 78).

Опора на онтологические основания в понимании нравственных феноменов позволила С. Л. Рубинштейну выйти на разделение быто­вой и бытийной морали. Описывая бытовой тип морали, он говорит об ориентации человека на нормы непосредственного окружения и о том, что данные нормы подвержены разрушению, если человек выходит за привычные жизненные рамки. В понимании второго типа морали он сближается с точкой зрения экзистенциальных философов (М. Хайдеггера, Ж. Сартра, К. Ясперса и др.) и выходит на ее относи­тельность и абсолютность, на ее обобщенный характер отношения к жизни в целом. Взаимосвязь морали и ответственности С. Л. Ру­бинштейн рассматривает более широко, как ответственность за все «содеянное и все упущенное». Заканчивая свою последнюю работу «Человек и мир», С. Л. Рубинштейн пишет: «Смысл человеческой жизни - быть сознанием Вселенной и совестью человечества» (Ру­бинштейн, 2003, с. 232).

Таким образом, на наш взгляд, в качестве теоретико-методологи­ческого основания исследования психологических механизмов функ­ционирования совести могут выступать следующие положения С. Л. Ру­бинштейна. Во-первых, так как феномен совести относится к сфере нравственного, то и его следует рассматривать, прежде всего, с онто­логической позиции, в контексте высшей ступени бытия. Во-вторых, при анализе вопросов формирования совести, необходимо исходить из того, что человек - эта открытая система - имеет положение субъ­екта активности, отражающего способность оказывать воздействие на окружающий мир и на себя. В-третьих, высший уровень нравствен­ного развития человека проявляется через сознательную саморегуля­цию, соотношение определения и самоопределения, свободы и необхо­димости, долга и влечения в поведении и ориентации на образец-идеал, когда должное становится предметом его личных устремлений.

Однако, существовавшая в общественном сознании в советский период социологизация и идеологизации морали как формы об­щественного сознания, препятствовала дальнейшему сближению этической и личностной проблематики, несмотря на ряд глубочайших принципов субъектного подхода к данным вопросам, высказанных Рубинштейном. Для отечественной психологии советского периода было характерным стремление к пониманию и описанию личности в контексте социального пространства. Как следствие данной позиции, совесть в психологической литературе упоминалась лишь в социоцен-трическом контексте. А формирование совести сводилось к процессу интериоризации социально-культурных нормативов, принятых в дан­ной общественной группе. В 50-60-е годы в работах Б. Г. Ананьева, А. Г. Ковалева, В. Н. Мясищева, К. К. Платонова, П. М. Якобсона и др. появляются отдельные высказывания о совести в контексте проб­лемы морально-нравственного развития человека. Проблематика соотношения морального и нравственного, положенная в работах С. Л. Рубинштейна, не находит здесь свое отражение. Эти понятия пока еще употребляются как синонимы, а совесть выступает в ка­честве феномена, позволяющего реализовать долг личности перед обществом. Так, например, К. К. Платонов в работе «Об изучении психологии учащихся» говорит о совести как о моральном качестве личности, как о самооценке поступков с позиции усвоенных норма­тивов поведения (Платонов, 1961). А. Г. Ковалев определяет совесть как эмоционально-оценочное отношение личности к собственным поступкам и поступкам других людей, за поведение которых лич­ность несет ответственность как член коллектива (Ковалев, 1960). Но в таком случае мы не можем говорить об универсальности совес­тных проявлений. И характеристики внутреннего мира человека, их уникальность уходят на второй план при анализе феноменально­го поля данного явления, уступая социальным аспектам личности. Тем не менее, указанные работы дают нам возможность наметить определенные линии анализа интересующего нас явления. Интерес для нас представляет то, что совесть определяется как психологичес­ки сложное образование в духовной жизни человека, выраженное в форме нравственного отношения и нравственного чувства. Особое внимание уделяется взаимосвязи совести с такими личностными образованиями, как самосознание и ответственность.

Для реализации целей и задач нашего исследования мы предпри­няли попытку рассмотреть взгляды отечественных авторов, которые специально посвятили феномену совести свои работы.

О. П. Рылько в работе «Становление чувства совести у подростка», опираясь на основные положения теории отношений В. Н. Мясище-ва, отмечает, что, будучи отношением, совесть становится чертой характера. Но, так же как и исследователи предыдущих лет, автор отождествляет понятия совести и долга, определяя совесть, как «глу­бокое осознание и переживание личностью нравственных норм и требований общества» (Рылько, 1972, с. 43).

В дальнейшем, практически в течение двадцати лет, совесть не привлекала отечественных психологов в качестве объекта иссле­дования. Впервые понятие «совесть» встречается в психологическом словаре 1985 г. под редакцией А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского и обозначается как одно из выражений нравственного самосознания личности, проявляющееся как в форме рационального осознания нравственного значения совершаемых действий, так и в форме эмо­циональных переживаний (Петровский, Ярошевский, 1985, с. 825). В последующих изданиях в основном излагается данная трактовка.

Во второй половине 90-х годов ХХ в., в период переориентации общества на личность и общечеловеческие ценности, наступает свое­образная эпоха «нового времени» в понимании значимости духовно-нравственных психологических исследований. И появляются работы, где совесть выступает предметом психологического исследования.

В диссертациях С. В. Монахова (Монахов, 2002) и В. В. Комарова (Комаров, 2003) предприняты попытки представить психологическую концепцию совести. Проведя теоретико-методологический анализ, авторы пришли к выводу, что совесть - это сложное структурное ка­чество, включающее ряд компонентов, гармоничное взаимодействие которых имеет большое значение для развития личности. Но в данных работах не разводится понимание морально должного и нравственно принятого. И, как следствие, социоцентрическая парадигма не дает возможности исследователям при анализе совести и ее структуры выйти за границы процесса социализации личности. Так, В. В. Кома­ров определяет совесть как меру значимости нравственной ценности в ситуации морального выбора. А в структуре совести выделяет такие компоненты, как: честь, долг, достоинство, справедливость. С. В. Мо­наховым определены когнитивный, мотивационный и поведенческий компоненты совестливости. Основу когнитивного компонента, с его точки зрения, составляет познание социально-нравственных норм, регулирующих поведение и становление этического сознания.

Ответы на вновь возникшие вопросы отечественные психологи пытаются найти в работах по экзистенциально-гуманистической психологии (Р. Мэй, А. Маслоу, Г. Олпорт, К. Роджерс, В. Франкл и др.). Все чаще современные авторы обращаются к работам отечественных философов конца XIX - начала ХХ века В. С. Соловьева, И. А. Ильина, Н. А. Бердяева, М. М. Бахтина, Н. О. Лосского, Г. И. Гурджиева и др. Гуманизация отечественной психологии дала возможность поставить ряд ключевых взаимосвязанных вопросов, насущных для общества в целом. Среди них - проблема свободы и ответственности, саморе­ализации, одиночества, совести и т. д.

В последние годы публикуются и журнальные материалы, где авторы С. А. Герасимов, Т. А. Дронова, В. X. Манеров, Н. Н. Ниязбаева, В. В. Симонов, В. Д. Шадриков и др. размышляют о природе совести, о ее роли в духовно-нравственном развитии человека.

Особенностью данных подходов является то, что совесть признает­ся компонентом духовности личности, выступая в качестве механизма нравственной самореализации, и понимается обобщенно, как поиск добра. Отмечается связь совести с проявлениями индивидуальности человека. В числе наиболее значимых показателей совести упомина­ется субъектность. Но в данных определениях находит отражение либо какой-то компонент, входящий в структуру совести, либо одно из проявлений совести, либо механизм ее действия. Тем не менее, мы можем констатировать, что проблема совести входит в современную отечественную психологию.

Рассматривая совесть в качестве предмета психологического ис­следования, мы считаем необходимым представить данный феномен с точки зрения целостности бытийной и бытовой морали, сущности личности и ее существования. Так как совесть не может быть сведена к какой-то частной психической реакции, а своими истоками и общим результирующим действием обнаруживает свою принадлежность ко всем аспектам человеческого бытия, мы рассматриваем данный феномен с онтологической позиции. И следовательно, совесть - это не исполнение должного, а самовыражение индивидуальности и сущ­ности человека.

Анализ различных подходов к определению индивидуальности в отечественной психологии позволяет заключить, что на современ­ном уровне развития психологического знания совесть, как проявле­ние индивидуальности человека, можно определять через: особенное, общее и единичное; рассматривать с позиции закономерного целого; характеризовать через взаимоотношения разнообразных свойств и уровней ее организации, выявлять различные системообразующие ее факторы и их взаимодействие.

Понимание же сущности человека остается мало проработан­ным в психологии. Ключевым моментом, в котором проявляется сущность человека, с нашей точки зрения, является выбор и приня­тие решения, основанное на способности человека к обособлению и отождествлению себя по отношению к Другому. Определяя совесть как проявление сущности человека, мы можем говорить о ее потенци­альной универсальности, дающей возможность человеку к трансцен-дированию.

Согласованность со своей совестью позволяет человеку осущест­вить себя в своей уникальности, т. е. самоосуществиться. И произойти это может лишь при условии, если человек способен выйти из интер­персонального плана действительности в трансперсональный план реальности. При анализе феномена совести отчетливо просматри­ваются два основных аспекта: процессуальный и результативный. Трактуя совесть с точки зрения процесса самоосуществления, мы выходим на проблему объективации внутренней сущности человека в соотнесении с такими явлениями, как «свобода» и «ответствен­ность». В результативном аспекте совесть как самоосуществление - это исполненность, реализованность человека в контексте бытия, в его движении к «добру».

Рассмотрение проблемы совести именно в данном контексте позволит нам выйти на более современную антропоцентрическую парадигму исследования и раскрыть истинные механизмы ее функ­ционирования на разных уровнях духовно-нравственного развития. Так как известно, что любые изменения в социуме оказываются безуспешными, если они не находят опору в жизни человека и не под­крепляются адекватными изменениями в его внутреннем мире.

Литература

Воловикова М. И. Личность как субъект становления нравственного и право­вого сознания // Психология индивидуального и группового субъекта / Под ред. А. В. Брушлинского и М. И. Воловиковой. М.: Пер Сэ, 2002.

Герасимов С. А. Совесть как феноменология духа // Московский психотера­певтический журнал. 2007, № 3. С. 26-35.

Дронова Т. А. Совесть как психологический феномен сознания // Мир пси­хологии. 2007, № 3. С. 121-127.

Ковалев А. Г. Психология нравственных чувств подростка // Проблемы вос­питания в педагогике. Л., 1960. С. 87.

Комаров В. В. Совесть как фактор нравственной саморегуляции личности: Дис.... канд. психол. наук. Тамбов, 2003. С. 163.

Краткий психологический словарь / Под ред. А. В. Петровского, М. Г. Яро-шевского. М., 1985.

Манеров В. X. Совесть: теоретическая плюралистичность и феноменологи­ческое многообразие // Диалог отечественных светской и церковной образовательных традиций. Сборник докладов Покровских чтений.

2004-2005 гг. С. 53.

Марьясова Н. В. Духовность личности: возможности ее психологической диагностики. Хабаровск, 2008. С. 151.

Монахов С. В. Психологические условия развития совестливости на рубе­же подросткового и юношеского возраста: Дис.... канд. психол. наук.

М., 2002. С. 186.

Ниязбаева Н. Н. Экзистенциальные аспекты совести и ее воспитания // До­стояние нации. 2005, № 4. С. 193-196. Платонов К. К. Об изучении психологии учащихся. М., 1961. Рубинштейн С. Л. Человек и мир. СПб., 2003.

Рылько О. П. Становление чувства совести у подростка: Дис.... канд. психол.

наук. Л., 1972.

Шадриков В. Д. Покаяние как фактор формирования совести // Психология. Журнал высшей школы экономики. 2006, № 4. С. 3-13.

Проблема определения понятия «духовность» в науке

Ю.В. Бусова (Москва)

Н

есмотря на широкий диапазон исследований сущности понятия «духовность» в научной литературе, до сих пор нет однозначной его трактовки. Нет универсальной (или хотя бы общепринятой) дефини­ции этого понятия и в современной философии и психологии в России.

Так, в Философском энциклопедическом словаре отдельные статьи «Духовность» и «Духовное» отсутствуют. Про «дух» сказано, что ду­ша (как понятие жизненной энергии человека) есть носитель духа, подтачивающего ее силы. Но вместе с тем дух сохраняет и защищает жизнь, возвышает, совершенствует («одухотворяет») телесную дея­тельность ее.

Духовность, с философской точки зрения (Декарт, Кант, Гегель), едина, так как является отражением единого духа и вместе с тем мно­голика, так как включает в себя возможные проявления этого духа в природе, культуре, человеческой душе.

С. Л. Франк связывает духовность со смыслом жизни. Как одухот­воренное универсальное начало мироздания определяют духовность Н. Федоров, С. Булгаков, П. Флоренский, В. Соловьев.

А. Ф. Лосев, Н. О. Лосский видят духовность как внутренние ду­ховные абсолюты, нравственные ценности личности. Сторонники когнитивного подхода стремятся выявить рациональную сторо­ну духовности (К. Поппер, Г. Спенсер, П. Я. Гальперин, М. С. Каган, М. К. Мамардашвили, Д. Белл).

Понятие «духовность» как ценностное содержание сознания использовали в своих работах М. М. Бахтин, Д. С. Лихачев, А. Ф. Лосев, Ю. М. Лотман, В. Г. Федотова.

Таким образом, в философской науке мы видим разные подходы к пониманию духовности, и отсюда - отсутствие единого определения этого понятия.

В отечественной психологии проблема духовности полу чила освещение в работах классиков психологии - Л. С. Выготского, Л. И. Бо-жович, А. Н. Леонтьева, С. Л. Рубинштейна.

В современной российской психологической науке она является предметом рассмотрения в исследованиях К. А. Абульхановой-Слав-ской, Б. С. Братуся, А. В. Брушлинского, Ф. Е. Василюка, В. В. Гостева, Д. А. Леонтьева, В. П. Зинченко, В. Д. Шадрикова, В. А. Пономаренко и других авторов.

Феномен духовности с религиозной точки зрения активно рас­сматривает в своих исследованиях христианская психология, осно­вателем которой выступает Б. С. Братусь. Религиозное направление имеет четко заданные границы: в нем духовное выступает только как божественное откровение: Бог есть дух. А жизнь духовная - это жизнь с Богом и в Боге.

В работе А. Я. Канапацкого духовность определяется как сущност­ная черта человека, предопределяющая его бытие и утверждающая человека в его «онтологической истинности» (Канапацкий, 2004, с. 40). Обобщая представленные в психологической литературе определения духовности, автор характеризует ее как сложно организационную, целостную, саморазвивающуюся и открытую систему, представ­ленную социально-психологическими образованиями, социальной активностью, способностями и потребностями, душевными и ин­теллектуальными состояниями, ориентацией на решение смыс­ловых проблем, стремлением к высшему идеалу и сфере трансцен­дентного.

Духовность - это устойчивое, по сути, подвижно-динамическое, по характеру, и нелинейное, по системной организации иерархичес­ких взаимовлияний и связей всех элементов духовной реальности, идеально-смысловое образование, способное производить в человеке личностные эффекты и преображения.

Н. В. Марьясова рассматривает духовность как систему отношений человека к миру и себя в мире, т. е. как определенную программу поведения, являющуюся составной частью целостной самоактуали­зирующейся личности, проявляющуюся в виде определенного миро-отношения и определяющую приоритет высших духовных ценностей над витальными (Марьясова, 2004, с. 3). Говоря о духовности, она выделяет, прежде всего, нравственный строй личности, ее способность руководствоваться в своем поведении высшими ценностями социаль­ной, общественной жизни, следовать идеалам истины, красоты, добра. Соответственно нравственность оценивается как одно из измерений духовности человека (там же, с. 4).

И. М. Ильичева рассматривает духовность как особую сторону бы­тия человека, специфическую форму отражения объективного мира, дополнительное средство ориентации в нем и взаимодействия с ним, говорит о принципиальном единстве материального и духовного при кажущейся их независимости (Ильичева, 2003, с. 6).

Таким образом, в научной психологии существует несколько отли­чающихся точек зрения на то, что следует понимать под духовностью.

Однако описанные подходы к понятию духовности при всем их разнообразии позволяют выделить некоторое инвариантное яд­ро, представленное во всех вышерассмотренных определениях этого феномена.

Духовность рассматривается как высшая подструктура человека; подчеркивается ее интегрирующая, системообразующая функция в формировании целостности психического мира личности; обосновы­вается основополагающая роль духовности как регулятора поведения и деятельности человека, его взаимоотношений с другими людьми. В качестве важнейших психологических характеристик духовности выделяются ценности и ценностные ориентации, ответственность за свои поступки и поведение.

Литература

Братусь Б. С. Начало Христианской психологии. Учебное пособие для вузов.

М., 1995.

Ильичева И. М. Психология духовности: Автореф. дис.... канд. психол. наук.

СПб., 2003.

Канапацкий А. Л. Онтологическая истинность духовности: Автореф. дис.... канд. психол. наук. Уфа, 2004.

Марьясова Н.В. Духовность в контексте психологического анализа: лич­ностный аспект: Автореф. дис.. канд. психол. наук. Хабаровск, 2004.

К вопросу об «андеграунде»

Т. П. Войтенко (Калуга)

П

роблематика исследований человека как субъекта занимает одну из ведущих линий в современной психологической науке, особенно отечественной. Интерес исследователей обусловливается представлениями о возможности - с помощью категории субъек­та - целостного подхода к изучению психики человека. В последние десятилетия субъектная проблематика стала привлекать внимание очень широкого круга авторов. Однако экстенсификация исследо­вательского пространства привела не столько к развитию, сколько к запутыванию представлений в этой ключевой для современной психологической науки области. Множественные разрывы и проти­воречия отмечаются не только на «верхних этажах» теоретических построений, но и на уровне исходных определений. Полемика развер­тывается вокруг различения представлений о субъекте, субъектности и субъективности, выделения критериев субъекта (субъектности), соотношения понятий «субъект» и «личность».

В настоящей работе сделана попытка раскрыть причины сложив­шейся ситуации и обозначить возможные пути ее конструктивного разрешения.

Десять лет тому назад А. В. Брушлинский, обращаясь к немного­численным исследованиям субъектности в советский период, очень метко назвал субъектную проблематику «андеграундом» диамата (официальной философии нашей страны, выступавшей методологи­ческой основой всей отечественной науки на протяжении ХХ столетия). Работа автора, написанная в разгар перестройки и снятия идеологи­ческих барьеров, заканчивается оптимистично: «Теперь мы обрели, наконец, свободу слова, мысли, творчества, совести, так что филосо­фия и наука... уже вышли из подполья» (Брушлинский, 2000, с. 13).

Разделяя настроение автора, заметим, однако, что глубина метафоры «андеграунда» себя не исчерпала. Она крайне актуальна и в настоящее время. Хотя теперь уже в ином ракурсе, открывающемся как вопрос об «андеграунде» самой субъектной проблематики (и шире - всей психологической науки).

Удерживая метафору, можно сказать, что вопрос об «андеграунде» психологической науки был поставлен еще в 1926-1927 гг. Л. С. Вы­готским в работе «Исторический смысл психологического кризиса». Критикуя эмпирический характер психологической науки, раскрывая его как причину «неразрешимого методологического противоречия», автор с предельной остротой говорит о необходимости для психологии «выяснять свои конечные посылки», о необходимости метафизики (Выготский, 1982, с. 378-389). Анализируя сложившиеся течения и делая вывод об отсутствии единой методологической платформы в психологической науке, он ставит вопрос, остающийся открытым и по сей день: «Где и как ее найти?» (Выготский, 1982, с. 375).

В субъектной проблематике, на наш взгляд, скрываются подсказки к ответам как на первую, так и на вторую часть этого вопроса. И клю­чевую роль здесь играют работы С. Л. Рубинштейна.

В своих поздних работах - фундаментальных философских трудах «Бытие и сознание», «Человек и мир» - С. Л. Рубинштейн дает крайне важное для нас понимание субъекта. А именно: он определяет субъ­ект как способ реализации человеком своей человеческой сущности [курсив Т. В.] в мире. И тем самым выводит на принципиальный -не только для субъектной проблематики, но и всей психологической науки - вопрос о том, «Что есть человек?».

Ответ на этот вопрос, раскрывающийся как антропологическая модель, составляет основу методологии всякого психологического исследования; в исследованиях субъектной проблематики он стоит особенно остро, определяя собой весь возможный содержательный результат. Вместе с тем ответ на него - в «андеграунде», причем часто и для самих исследователей.

Л. С. Выготский в своей методологической работе писал: «...Всякая психология имела свою метапсихологию. Она могла не осознавать этого, но от этого дело не менялось» (Выготский, 1982, с. 379). Пере­фразируя, можно сказать: всякое исследование в области субъектной проблематики имеет свою антропологическую модель - она может оставаться имплицитной для самого исследователя, но от этого дело не меняется. Сошлемся здесь и на В. А. Барабанщикова, утверждаю­щего: «Очевидно, что в психологии то или иное понимание челове­ка - „альфа" и „омега" любых конкретных исследований» (Барабан­щиков, 2000, с. 44).

Импликация антропологической модели приводит к полному методологическому произволу в научных исследованиях. Каждый ученый сам по себе, не отдавая в полной мере отчета, строит «своего человека» - и если эксплицировать эти модели и попытаться их сопо­ставить, то получится нечто несовместимое. Контекст одних иссле­дований задан моделью «биологического» человека, находящегося в плену инстинктов, других - моделью «социального» человека, полу­чающего свое оформление в результате различных воздействий среды, третьих - моделью «экономического» человека, ориентированного исключительно на получение выгоды, четвертых - моделью «само­достаточного» человека, имеющего врожденные интенции к саморе­ализации. Количество версий теоретически может приближаться к числу исследователей. Накопление в таких условиях эмпирических данных не может не приводить к противоречиям, ощущению полного хаоса и методологического тупика.

Итак, эвристичное определение субъекта С. Л. Рубинштейна (и вся «новейшая история» субъектной проблематики) выводит к узловой точке методологической уязвимости психологических исследований: отсутствию единой эксплицитной антропологической модели.

Ответ на вопрос «Где ее найти?» скрывается и в эпиграфе, взятом Л. С. Выготским к своему методологическому исследованию: «Камень, который отвергли строители, Тот самый, сделался главою угла» [Мтф., 21: 42]. А именно: христианское учение о человеке видится нам тем методологическим фундаментом, на котором наиболее органично могут быть выстроены исследования в области субъектной пробле­матики (равно как и все «здание психологической науки»). Данная методологическая позиция имеет целый ряд серьезных аргументов. Наши попытки последовательно и системно следовать ей привели к снятию многих противоречий, «наведению мостов» между очень далекими (на первый взгляд) исследованиями. Обозначим несколько таких сюжетов.

Понятие субъекта и субъектности

Понятие «субъект» (субъектность) - в своем исходном метафи-зико-онтологическом значении - тесно сопряжено с христианским догматом о тварном бытии. Сопряженность особенно явно просле­живается в истории философской мысли.

Согласно М. Хайдеггеру, давшему очень глубокий и полный ана­лиз обсуждаемого понятия в философии, субъект, subject (urn) - этот латинский перевод и истолкование греческого vno-iceifievov как sub (под) и jacio (класть основание) - означает буквально «положенное-под-основу» (Хайдеггер, 1993, с. 118).

В соответствии с каждой из трех частей перевода можно выделить три смысловых акцента в значении слова subject (urn):

• сущностности, принципиальности («положенное-под-ос­нову»);
• потаенности, неизвестности, неявности («положенное-под­основу»);
• несамодостаточности, подответности («положенное-под-нову» [кем-то]).

В античной философии дефиниция «субъект» имела, в основном, значение подлежащего как потаенного. Потаенная основа виделась во всем сущем, во всех вещах - слова «субъект» и «вещь» использо­вались как синонимы.

Христианская мысль дала четкий ответ на вопрос о том, что ле­жит в основе сущего. Причем ответ этот, как замечает М. Хайдеггер, давался «с позиции, принципиально возвышающейся над случайным человеческим мнением и блужданием», а именно: «Бытие сущего за­ключается в его сотворенности Богом, всякое сущее есть сотворенное сущее» (Хайдеггер, 1993, с. 113).

Метаморфоза понятия «субъект» произошла в философии Нового времени, - как следствие ее секуляризации. Понятие утратило свойст­во всеобщности и стало мыслиться как единичное и исключительное. Таким единственным и исключительным субъектом стал человек. Антропоцентрическая установка привела к смещению метафизико-онтологического ракурса философии на гносеологический. По словам М. Хайдеггера, сущее лишилось своего бытия и стало предметом по­знания, противостоящим познающему его субъекту (Хайдеггер, 1993,

с. 177-192).

Возвращение онтологического статуса понятию «субъект», равно как и поворот философской мысли к христианскому учению, начался с работ И. Г. Фихте. Идеи Фихте нашли свою преемственность в фи­лософии Ф. Шеллинга, а затем и Г. В.-Ф. Гегеля. На христианских основаниях стояла не только немецкая классическая философия Х1Х в., но и весь экзистенционализм, и русская зарубежная фило­софия ХХ в.

Итак, исходное - метафизико-онтологическое - значение понятия субъект как «положенного-под-основу» является непосредственно сопряженным с христианским догматом о тварном бытии. Опираясь на этот догмат, к истокам которого восходит целый ряд мощных течений философской мысли, мы определяем субъект как тварное начало [потаенно-подответную сущность]. Субъектность - тварность, характеристика субъектного бытия.

Характеристики субъекта и субъектного бытия

Имплицитную сопряженность с христианским учением о творе­нии мы находим в целом ряде представлений, сложившихся в совре­менной психологической науке вокруг субъектной проблематики. Покажем это, выделив три принципиальных момента, вытекающих из христианского догмата о тварном бытии, и раскрывая их, опираясь на работы В. Н. Лосского и В. В. Зеньковского.

О бытии как творении

Христианское учение говорит, что каждая вещь получала бытие свое - в определенное время - согласно Божественной мысли-воле-нию. Идеи-воления не тождественны вещам тварным; они отделены от тварного, как воля художника отделена от произведения, в котором она проявляется (Лосский, 1991, с. 74). Продолжая эту мысль, можно заключить: но идеи-воления Творца и присутствуют в бытии каж­дой сотворенной вещи - как художник присутствует в каждом своем произведении. Другими словами, понимание бытия как творения выводит нас к идее бытия как со-бытия.

В Божественном творении бытия христианское учение указывает на наличие различительной модальности: творение земли и неба отличается от творения растительного и животного мира, особо от­личительным является сотворение человека. Различная модальность Божественных идей-волений предустанавливала различия в бытии тварных вещей: разделяла их на разные категории, образующие при этом определенную иерархию (Лосский, 1991, с. 75).

Таким образом, христианская мысль о бытии как творении приво­дит нас: во-первых, к пониманию бытия как со-бытия, а во-вторых -к выделению уровней со-бытия.

О творении как призванности из небытия

Идея творения бытия из небытия отвергает безначальность бы­тия. Иначе говоря, все тварное существует во времени, находится в изменении, движении.