valign=top >

АНДИЙСКИЕ ЯЗЫКИ

СРЕДИ ЯЗЫКОВ

НАРОДОВ ДАГЕСТАНА

Andi Among Other Dagestan Languages

Д А Г Е С Т А Н С К И Й Г О С У Д А Р С Т В Е Н Н Ы Й У Н И В Е Р С И Т Е Т

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

Проблемная научно-исследовательская лаборатория

«СЕМАНТИКА И КОГНИТИВНОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ ЯЗЫКОВ»

АНДИЙСКИЕ ЯЗЫКИ СРЕДИ ЯЗЫКОВ

НАРОДОВ ДАГЕСТАНА

МАТЕРИАЛЫ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКОЙ

КОНФЕРЕНЦИИ-ПРЕЗЕНТАЦИИ

6-8 июня 2011года

Махачкала 2011

Данный документ подготовлен на средства гранта, полученного в рамках реализации Совместной Программы Европейского Союза и Совета Европы для Российской Федерации "Национальные меньшинства в России: Развитие языков, культуры, СМИ и гражданского общества". Мнение автора данного документа не отражает официальную позицию Совета Европы или Европейского Союза"

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

АНДИЙСКИЕ ЯЗЫКИ СРЕДИ ЯЗЫКОВ НАРОДОВ ДАГЕСТАНА МАТЕРИАЛЫ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ЯЗЫКОВЕДОВ

(6-8 июня 2011г.) – Махачкала, 2011

Редакционная коллегия:

д.филол.н., проф. П.А.Магомедова (ответственный редактор); д. филол.н., проф. Н.Э. Гаджиахмедов; д.филол.н., проф. Д.С.Самедов; д.филол.н., проф. М.И. Магомедов; д.филол.н., проф. Р.Ш. Халидова; доктор филологии, профессор Лионского университета Денис Крэссель (Франция); д.филол.н., проф. А.Г.Гюльмагомедов; к.филол.н. М.А.Алисултанова (ответственный секретарь)

Сборник по материалам Научно-практической конференции включает в себя статьи и тезисы докладов по актуальным вопросам как бесписьменных языков аваро-андо-цезской группы, так и по проблемам разных языковых уровней дагестанских литературных языков.

СОДЕРЖАНИЕ

Магомедова П.А. (Махачкала, Дагестан). Возрождение культуры андийского этноса через возрождение языка (об осуществлении Проекта №145 Совместной Программы Совета Европы «Национальные меньшинства в России: развитие языков, культуры, СМИ и гражданского общества»)

Magomedova P.A. Revival of the Andi Culture through the Revival of Their Language.

Абдуллаева И.А. (Махачкала, Дагестан). Каузация в ахвахском языке.

Абдулмуслимова П. М. (Махачкала, Дагестан). Пространственные и непространственные отношения, выражаемые адэссивом в аварском языке.

Абдусаламова С.Г. (Махачкала, Дагестан). Суффиксация и словосложение как основные способы образования новых слов (на материале андийского языка).

Аваков С. А. (Дербент, Дагестан). Валентностная характеристика звукоподражательных глаголов.

Алиева З.М. (Махачкала, Дагестан). О лексике чамалинского языка.

Алиева Ю.И. (Махачкала, Дагестан). Критерии определения наречий в современном аварском языке.

Алисултанова М.А. (Анди, Дагестан) Проклятия и благопожелания андийцев.

Алиханова Л.Г. (Махачкала, Дагестан). К вопросу о лексическом (компонентном) составе фразеологических единиц со значением пространства в аварском языке

Алиханова Л.Г. (Махачкала, Дагестан). Числовая символика в аварских фразеологических и паремиологических единицах

Ахмедилова А. М. (Махачкала, Дагестан). Пространственные падежи серий 5 и 6 в цезском языке.

Барамидзе Ц.(Тбилиси, Грузия) Оценочный момент языковой ситуации на Северном Кавказе.

Галбацова С.М. (Махачкала, Дагестан). Репрезентация концепта «долг» в аварской языковой картине мира (на материале фразеологизмов и паремий).

Крэссель Д. (Лионский университет, Франция). Исключительные падежные рамки в северном диалекте ахвахского языка.

Ландер Ю.А. (Москва), Меретукова З.Б. (Майкоп). Семантическая сопряженность и атрибутивные конструкции (андийские языки, адыгейский язык)

Ландер Ю.А. (Москва). Удинская цепочечная деепричастная конструкция.

Магдилова Р.А. (Махачкала, Дагестан). Концепт декъ «дорога» в арчинской языковой картине мира.

Магомедов М.А. (Махачкала, Дагестан). Происхождение названия (микротопонима) макъасда «матлас».

Магомедова Х.М. (Махачкала, Дагестан). Образная структура пословиц и поговорок аварского языка.

Маллаева З.М. (Махачкала, Дагестан). Типология дейктических систем аваро-андийских языков.

Маллаева З.М. Функционирование интерэссива аварского языка в идиоматических выражениях.

Паскеро Ж. (Лионский Университет, Франция). Непространственные употребления пространственных падежей в каратинском языке.

Саидова П.А. (Махачкала, Дагестан). Сравнительная характеристика лексики аваро-андийских языков

Сиражудинов Р. М. (Махачкала, Дагестан). Парадигматические отношения в годоберинском языке.

Сулейманова Д.И. (Махачкала, Дагестан). Сельскохозяйственная терминология (на материале ботлихского языка).

Халидова Р.Ш. (Махачкала, Дагестан). Морфологическая характеристика диалектов каратинского языка.

Халимбекова М.К. (Махачкала, Дагестан). Лексические средства выражения формул обращения в лезгинском речевом этикете.

Харчиева М.Р. (Махачкала, Дагестан). Об одной структурной особенности КФЕ андийского языка.

Shikhalieva S. (Махачкала, Дагестан). Ergative in complement constructions in Daghestan languages.

МАТЕРИАЛЫ КОНФЕРЕНЦИИ

________________________________________________________________

Магомедова П.А.

ВОЗРОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ АНДИЙСКОГО ЭТНОСА ЧЕРЕЗ ВОЗРОЖДЕНИЕ ЯЗЫКА

(об осуществлении Проекта №145 Совместной Программы Совета Европы «Национальные меньшинства в России: развитие языков, культуры, СМИ и гражданского общества»)

(ДГУ, Махачкала)

Андийские языки составляют ответвление аваро-андо-цезской подгруппы нахско-дагестанской языковой семьи, в составе которой обнаруживают наибольшую близость с аварским. По генетическому признаку андийские языки можно подразделить на следующие языки а) андийский, ботлихский, годоберинский, б) ахвахский, каратинский, в) багвалинский, тиндинский, чамалинский. К цезским (дидойским) языкам аваро-андо-цезской группы относятся 5 языков: цезский, хваршинский, бежтинский, гинухский и гунзибский языки. Следовательно, аваро-андо-цезская подгруппа имеет в своем составе 13 бесписьменных и 1 аварский (письменный) языки.

Целью Проекта, осуществляемого нами при финансовой поддержке Совета Европы было создание и проведение комплекса мероприятий, способствующих сохранению, развитию и изучению андийского языка как гаранту процветания культуры андийского этноса.

Цель определила основные задачи проекта:

1. разработка и обеспечение необходимой материально-технической и методической базы для реализации цели проекта;
2. формирование научной базы для широкого удовлетворения языковых интересов андийского общества в целом (в том числе языковой и коммуникативной компетентности андийцев);
3. внедрение новых технологий, направленных на создание представительного корпуса текстов андийского языка, электронного андийско-русского словаря, справочных таблиц и др.;
4. обработка и систематизация андийской лексики на основе качественного анализа зафиксированной на письме живой речи андийцев, текстов различных жанров, произведений андийского фольклора (сказок); перевод полученных андийских текстов и материалов к андийско-русскому словарю на электронные носители;
5. подготовка и создание популярных тиражируемых продуктов на андийском языке для различных возрастных групп населения в целях как сохранения и развития языка этноса, так и развивающего обучения языку;
6. подготовка и создание на базе филологического факультета и факультета иностранных языков нашего университета «инкубатора национальных кадров» по подготовке высококвалифицированных специалистов по языкам нацменьшинств Дагестана (в том числе этнических андийцев);
7. в целях объединения усилий научных, творческих и гражданских слоев общества в решении задачи по сохранению, развитию и изучению андийского языка как гаранту процветания культуры андийского этноса, а также живому открытому диалогу между компетентными представителями национальных меньшинств подготовить и провести Научно-практическую конференцию-презентацию результатов Гранта «Андийские языки среди языков народов Дагестана»

По последним данным андийцы - самая многочисленная народность из всех бесписьменных языков, однако язык, на котором говорит андийский этнос до сих пор функционирует как разговорно-бытовой. На сегодняшний день большинство бесписьменных языков аваро-андо-цезской группы имеет опубликованные лексикографические справочники (годоберинско-русский, чамалинско-русский, ахвахско-русский, багвалинско-русский и др. словари), чего нельзя сказать о собственно андийском языке: словари и различного рода справочники отсутствуют (за исключением небольших научных исследований по проблемам языков андийской группы); не разработаны основы письменности андийского языка, нет элементарного учебника для обучения андийскому языку; нет ни одного периодического издания на андийском языке; незафиксированные на письме ценнейшие произведения андийского устного народного творчества обречены на исчезновение и будущим поколениям, скорее всего, они будут не доступны.

Андийский язык среди других бесписьменных языков аваро-андо-цезской группы оказался в самом «плачевном» состоянии. Языковая среда многонациональной республики не дает возможности носителям «малых» языков сохранять и развивать их; в школах ведется образование на русском языке, в качестве родного преподают аварский язык, в условиях всеобщей глобализации возникла необходимость защиты самобытности и культурного наследия андийского этноса.

Наш проект отвечает современным приоритетам в лингвистике - описывать в ближайшее время бесписьменные языки, находящиеся под угрозой исчезновения. В этой связи не вызывает сомнения перспективность комплекса мероприятий, направленных на решение проблем по сохранению, развитию и изучению андийского языка как гаранта процветания культуры аборигенного этноса многонационального Дагестана.

Первоочередная проблема, которую необходимо было решить в ходе реализации проекта, - письменная фиксация и хранение фрагмента корпуса андийского языка, куда могли бы войти тексты различных стилей и жанров. При решении данной проблемы был привлечен весомый научный потенциал ученых и компетентных информантов, которые подвергли андийский язык подробному анализу, существенно восполнив пробел в дагестановедении. Результаты исследовательской части Проекта нами зафиксированы на вебсайте ДГУ (письменно зафиксированный андийско-русский словарь с текстовым приложением). Любому пользователю представятся новые возможности для поиска примеров при изучении андийского языка– они будут использованы для решения исследовательских задач, а также в качестве справочника, станет возможным проведение новых, более широких и системных исследований по данному языку и близкородственным языкам. Это мероприятие позволило не только получить письменно зафиксированный корпус бесписьменного языка, но и создать научно-образовательную среду для развития языковой компетенции андийцев.

Проект придерживается девиза – «язык этноса для самого этноса», т.е. проект был призван решить (частично!) проблему практического использования андийского языка среди говорящих на нем, сохранения живой андийской речи. С этой целью были реализованы мероприятия, направленные на различные слои населения:

1) для подрастающего поколения андийцев (детей дошкольного и младшего школьного возраста) – было создано иллюстрированное издание «Сказки народов мира на андийском языке» - 9,3 п.л. (Печатные издания в горном Дагестане все еще являются популярными и доступными в сравнении с электронными ресурсами, т.к. большинство коренных андийцев не имеет компьютеров и доступной интернет-связи); для них же была подготовлена и записана на CD-дисках профессиональная постановка «Сказок народов мира на андийском языке». Такого рода издания способствуют созданию сенсорно-обогащенной, культурной и эмоционально-значимой среды для развития ребенка как условия самореализации в духе самобытного андийского устного народного творчества в сравнении с фольклором других народов. Изучению языка в контексте культуры с применением разнообразных процедур обращения к языковому сознанию этноса будут способствовать и СД-диски с записями некоторых сказок в ролевом озвучивании, которые прилагаются к изданию.

2) для взрослого населения было создано и растиражировано печатное приложение на андийском языке к районной газете «Гьудуллъи» («Дружба»). Программу процедур по реализации данного мероприятия и фактическую его подготовку осуществлял наш партнер – Администрация муниципального образования «Ботлихский район» и редакция газеты «Гьудуллъи».; 3) с целью консолидации сил различных слоев гражданского общества, ученых-лингвистов, культурологов, этнографов проводится сегодняшняя Научно-практическая конференция-презентация «Андийские языки среди языков народов Дагестана».

Представители андийского этноса глубоко понимают необходимость сохранения и развития языка, так как благодаря языку развивается вся культура меньшинства и испытывают необходимость в финансовой и интеллектуальной поддержке своих инициатив на государственном уровне.

А в письменной фиксации нуждается, прежде всего, лексический фонд (этнолексика) андийского языка, так как он наиболее изменчив и активен к изменениям в обществе (давление языка большинства). Представители этнических андийцев, не проживающие в местах компактного существования, нуждаются в средствах (инструментах), позволяющих проводить общение с детьми на андийском языке, причем это общение должно быть интересным для детей, воспитывающим их в духе самобытной андийской культуры. Одним из таких инструментов на первых порах может стать иллюстрированное издание «Сказки народов мира на андийском языке».

Наш Проект был не в силах решить проблемы всех андийских бесписьменных языков, но мы сделали попытку - поставить начало первому этапу возрождения одного из бесписьменных языков как гаранту возрождения культуры на территории Дагестана.

Magomedova P.A.

Revival of the Andi Culture through the Revival of Their Language

This Project aims to become a part of a comprehensive program «Revival of the Dagestan Ethnic Minorities’ Cultures through the Revival of Their Languages». The support of this program will contribute to promotion and implementetion of this program in Dagestan and beyond.

The overall objective is to create and conduct a complex of actions aimed to preserve, develop as well as to study the Andi language which is considered an indispesable condition for the Andi ethnic minority’s development.

The overall objective of the Project detemined the following specific objectives that it aims to achieve:

-to work out and provide the necessary facilities and equipment and a data base for the implementation of the Project;

-to form scientific basis to meet the interest of the Andi people (including language and communicative competence of the Andi) ;

-to adopt new technologies aimed to create representatative corpus of texts in Andi, to compile an electronic Andi-Russian Dictionary, reference tables, etc.;

-to systematize the Andi vocabulary on the basis of qualitative analysis of the

1) recorded oral speech of the Andi, 2) texts of different genres, 3) the Andi folklore (tales), 4) written translations of the obtained Andi texts, and 5) material for Andi-Russian Dictionary in electronic format;

-to publish circulating editions in Andi for different age groups designed both to preserve and develop the language of the ethnic group and to promote its acquisition;

-to recruit and train, on the basis of the Faculty of Philology and the Faculty of Foreign Languages of the Dagestan State University, skilled ethnic personnel capable to train and retrain highly-qualified specialists in the field of developing the languages of Dagestan minorities (the Andi included) – «Incubator of Ethnic Specialists» under the Dagestan State University;

-to prepare and hold an online conference «Andi Among Other Dagestan Languages» (Botlikh – Makhachkala – Moscow TV space bridge) aimed to promote an open dialogue between competent representatives of ethnic minorities and to unite the efforts of people of different occupations in their move to preserve, develop and study Andi. It is surely one of the necesary conditions for the development and prosperity of the Andi culture.

According to the latest data the population of the Andi amounts to over 40,000. Half of them live in Botlikh and Khasavyurt regions of Dagestan, the rest of them settle in Makhachkala, Kisilyurt, Kaspiysk and others. A smaller part of the ethnic group resides in Chechen towns and villages (Shali, Vedeno, Mokhety) as well as in various Russian cities. The language the Andi speak is still nonliterate. It functions in the oral informal form aimed to communicate everyday phenomena. Today the majority of nonliterate languages of the Avar-Andi-Tsez group have lexicographical reference books published (Godoberian-Russian Dictionary, Chamal-Russian Dictionary, Akhvah-Russian Dictionary and others). Unfortunately, there are neither dictionaries nor reference books of Andi (except some scientific study into the Andi languages’ problems). The writing system is not worked out either and there are neither textbooks on Andi nor Andi mass media. If things don’t change, the valuable folklore literature is doomed to extinction. Moreover, modern innovative technologies of education and educational computer programs prove ineffectual in respect of nonliterate languages. Compared to other languages of the Avar-Andi-Tsez group the position of the Andi language is least advantageous. The language environment of the multinational republic deprives the ethnic minorities of the opportunity to preserve and develop their native languages. The situation is worsened by the fact that school subjects are taught in Russian and only Avar is chosen to be taught as native language. The additional factor is the process of globalization which causes the necessity to protect the originality and cultural heritage of the Andi ethnic group.

Relevance of the Project relates to modern linguistic priorities which involve describing as soon as possible nonliterate languages that are under threat of extinction. That’s why the necessity to take steps aimed to preserve, develop and study the Andi language is beyond doubt. It will secure the prosperity of this aboriginal ethnic group of the multinational republic.

Recording and preservation of the of the language corpus including texts of different >

The project’s motto is “The ethnic minority’s language should serve the people”. So, the project is aimed to solve the problem (at least partly!) of practical use of Andi by people speaking it and preservation of the living language. To pursue this objective the following measures intended for various strata of society will be taken: 1) for young generation – creation of illustrated edition “Folktales of the Peoples of the World in Andi” (Print editions are still popular in mountainous Dagestan compared to electronic resources as the greatest part of the native Andi have no computers and the access to the Internet); 2) for adults – publication of appendix in Andi to the Botlikh regional newspaper “Гьудуллъи” which will reflect the problems of Andi people; 3) for researchers and intellectuals – conduct of on-line conference «Andi Among Other Dagestan Languages».

The Project also intends to solve the problem of training the ethnic minorities’ language researchers and teachers by means of creating favourable conditions for formation of linguistic competence of the Andi and other ethnic minorities («Incubator of Ethnic Specialists» under the Dagestan State University).

One of the most serious problems to be addressed by the Project is consolidation of efforts of different strata of the civil society, including Andi people proper, linguists, experts in literature, ethnography and others, all of whom aim to implement the overall objective of the project.

The needs of target groups are numerous and our project cannot meet them all. It is nevertheless may secure revival of the nonliterate language which may guarantee the revival of its culture on the territory of Dagestan. This experiment thus will cause to life other projects aimed to revive the languages of other ethnic minorities in Dagestan.

IV. Our Project is relevant to the objectives and priorities of the joint programme “Minorities in Russia: developing languages, culture, media and civil society” as it aims to preserve and develop the principal medium of Andi culture – the language which at present is facing the threat of extinction. The applicant possesses all the necessary scientific resources for the implementation of the Project. The financial support is expected from the Council of Europe's contribution sought in this application.

Activity 1. Preliminary preparation (selection, analysis and systematization of Andi Etnic vocabulary) and creation of Andi electronic corpus (Andi-Russian dictionary with recorded text appendix). Upon completion it will be placed on the web-site of the Dagestan State University. As a result all scientists will have the chance to find necessary material when they research the Andi language. This corpus may suit the purposes of researchers in the study of language and be used as a reference source. Thus, the corpus will make it possible to carry out a larger, more systematic analysis of Andi and other related languages. Of course, this activity may take more than a year but the applicant by means of empirical method has gathered a lot of materials on Andi ethnic vocabulary which she hasn’t systematized yet. Summing up, this activity will help to record the corpus of this nonliterate language, on the one hand, and to create favorable conditions for the development of the Andi’s language competence.

Activity 2. Publication of the illustrated edition for children and pupils “Folktales of the Peoples of the World in Andi” (4-5 pages). It will help to create emotionally and culturally rich environment which is beneficent for the process of upbringing aimed to educate a person well aware of the originality of his culture, knowing its folklore and capable of defining its distinctive character compared to the folklore of other cultures. The idea of language study in the context of culture will be promoted with the help of CD records of some tales played out by graduates and postgraduates of the Faculty of Philology and Faculty of Culture who know their native language to perfection. Sequence of the preparation and execution steps of activity 2: 1) setting the objectives of the activity; 2) recruiting the implementation body and specifying where applicable the role of each partner in the activities; 3) the choice of folktales which have to include Dagestan, Russian, European and Asian tales; 4) to make all the preparations necessary for word-for-word translation of these cultural texts into Andi; 5) professional translation, correction and editing of the tales oriented to preserve their linguistic and cultural peculiarities; 6) decorating the edition of the “Folktales…” with illustrations and pictures; 7) recording of some tales played out by students; 8) copying this edition to circulate it; 9) presentation of the “Folktales…” and announcing the results of the poll about the benefit of these tales.

Activity 3. Publication of the monthly periodical appendix to the regional newspaper “Гьудуллъи” (1 page which will cover issues of social and political life of the Andi). The appendix will be published in Botlikh Region of Dagestan. Preparation and execution of the activity will be carried out by the partners of the Project – Botlikh municipality and the editorial board of “Гьудуллъи”. We intend to conduct the presentation of the appendix on the conference.

Activity 4. Creation of the “Incubator of Ethnic Specialists” under the Dagestan State University made by students, postgraduates, high school teachers, lecturers and instructors of higher educational establishments, all of whom are representatives of ethnic minorities (of course, among them there are the Andi). Training of linguists to be (in future we also plan to train Andi journalists and mass media workers under the Journalistic Department) will be carried out on the basis of Dagestan literary languages’ teaching methods. A special group of linguists and teaching methods specialists will work out special courses of topical problems of nonliterate languages and thei research problems. These courses will be delivered in ethnic groups of the Faculty of Philology. Unfortunately, we won’t be able to receive the results produced by these courses as they will take more than one year. So, these results will build up the follow-up project devoted to the introduction of innovative technologies into the process of ethnic minorities’ languages teaching.

Activity 5. The final point of the work plan is online conference «Andi Among Other Dagestan Languages» (Botlikh – Makhachkala – Moscow TV space bridge). It will include representation of the “Folktales…” and the “Appendix…” and sum up the results of all the activities. The materials of the conference will be placed on the web site of the University.

Абдулаева И.А.

КАУЗАЦИЯ В АХВАХСКОМ ЯЗЫКЕ

(ДГПУ, Махачкала)

«Каузативная дериватема встречается в языках практически всех известных семей, что не удивительно, учитывая первоочередную значимость причинных отношений в человеческой жизни» [Мельчук 1998: 379].

Бесписьменный ахвахский язык, относящийся к аваро-андо-цезской группе языков, в этом отношении не составляет исключения. В нем представлены каузативные формы, функционирует как морфологический, так и лексический каузатив. Каузативные формы составляют корреляцию некаузативным, т.е. существуют параллельные ряды каузативных и некаузативных форм.

Морфологический каузатив, «как правило, стремится выражать наиболее общее и наиболее неопределенное значение, допускающее в различных прагматических контекстах целый ряд интерпретаций – быть причиной, заставить, приказать, настоять, пригласить, предложить, попросить, разрешить, дать…и т.п.» [Мельчук 1998: 390].

В отличие от морфологического, в лексическом каузативе в самом значении заложена каузативность, обозначающая определенное воздействие одного лица (предмета) на определённое действие или состояние другого, например: глагол убивать является по смыслу только каузативным.

Основное значение каузатива – это значение побуждения к действию. В ахвахском языке выделение морфологического каузатива связано с наличием формальных показателей в его составе. При морфологическом образовании каузатива используются базовый глагол в инфинитиве и вспомогательные глаголы. Более распространенно образование морфологического каузатива при помощи глаголов т1онулъ1а «заставлять» и бит1рулъ1а «направлять» «указывать». Кроме них, в ахвахском можно еще выделить несколько глаголов с такой же функцией. К ним относятся полисемантические глаголы белълъурулъ1а «оставлять», отурулъ1а «пустить», «пускать», гъванурулъ1а «гнать» (бешахъурулъ1а т1амини «заставили работать», хъварурулъ1а т1амини «заставили писать», бетурулъ1а т1ани «заставили бегать», касурулъ1а отари «бегать пущена (заставлена)», ххонулъ1а гъванири «загнали (заставили) косить», турулъ1а белълъари «довели до гниения»).

По сравнению с глаголами бит1рулъ1а «направлять» и т1нулъ1а «заставлять» каузативное значение в других глаголах проявляется не в столь категоричной, а в смягченной форме. Возможно это связано с тем, что другие глаголы имеют не насильственное или активно-принудительное значение воздействия субъекта на другое лицо или предмет, а пассивно-вспомогательное или опосредованное вмешательство в совершение того или иного действия.

В ахвахском языке, как и в других кавказских языках, морфологический каузатив может быть выражен синтетически (специальными формантами) или аналитически. Синтетические каузативы имеют в своем составе долгие гласные и этим отличаются от некаузативных форм, а при образовании вторых используются вспомогательные глаголы бит1рулъ1а «направлять, указывать», т1онулъ1а «заставлять». Постепенно аналитические формы каузатива могут стягиваться и такие стяженные формы также можно рассматривать как синтетические. Стяженные синтетические формы каузатива отличаются от исходных аналитических форм, тем что морфологическое образование синтетического каузатива может сопровождаться морфонологическими изменениями в структуре основного и вспомогательного глаголов, Ср. гурулъ1а бит1рулъ1а (делать + заставлять) - гу(рулъ1а) (би)т1рулъ1а (аналитическая форма) – гут1рулъ1а (стяженная синтетическая форма). Значение морфологического каузатива в инфинитиве выражается специальной морфемой –: (гьаригурулъ1а «видеть» - гьаригрулъ1а «показать», ункунулъ1а «есть, кушать» - ункнулъ1а «кормить»). В формах прошедшего времени показателем каузатива служит –, а значение настоящего времени каузатива передается морфемой –.

некаузатив каузатив

Инфинитив. ункунулъ1а «поесть» – ункнулъ1а «накормить»

Прош. вр. ункани ункни

Дееприч. наст.вр ункене ункне

Причаст. ункадаве ункдаве

Будущее вр. ункува унква

Одни глаголы располагают только аналитической формой каузатива, другие – только синтетической; большинство глаголов располагают и той и другой формой: гьаригрулъ1а «показать» - гьаригорулъ1а т1ани – гьаригот1ани «заставили показать»; бекъ1орулъ1а «известить» - бекъ1орулъ1а т1ани – бекъ1от1ани «заставили известить».

При образовании каузативных глаголов инфинитив основного глагола выступает в усечённой форме, т. е. выпадает суффикс (или составляющий суффикса). Вспомогательный каузативный глагол бит1рулъ1а «направлять» тоже теряет начальный классно-числовой показатель –би. Аналогичное явление наблюдается и в родственном аварском языке. По предположению М.М. Нурмагомедова, «видимо, чтобы не помешать огласовочному принципу словосложения, характерному аварскому языку (боржине гьабизе - боржин(е)+(гь)абизе - боржинабизе «заставить полететь») [Нурмагомедов 2004: 66].

При образовании аналитической формы каузатива базовый глагол выступает в форме инфинитива перед вспомогательным каузативным глаголом бит1рулъ1а «направлять», т1онулъ1а «заставлять» (г1едиг1лорулъ1а вут1рулъ1а «поторопить (заставить поторопиться)», г1рулъ1а бит1рулъ1а «заставить плакать», ч1амуч1илъилрулъ1а бит1рулъ1а «довести до скукоты»).

Морфологический каузатив в ахвахском языке можно получить практически от любого глагола, присоединяя непосредственно к глагольному корню специальный суффикс или вспомогательный глагол. При образовании каузатива меняется не столько его лексическая семантика, сколько синтаксическая, т.е. создается переходная пара непереходному, например: ункунулъ1а «поесть» - ункнулъ1а «накормить», гьаригурулъ1а «видеть» - гьаригрулъ1а «показывать», гуч1урулъ1а «проснуться» - гуч1рулъ1а «разбудить» и т.д.

Показатель каузатива имеет привилегированное положение и в структуре глагола – присоединяется непосредственно к корневому согласному, вклиниваясь между ним и другим посткорневыми морфемами: Все остальные элементы, функционирующие до показателя каузатива непосредственно за корневым согласным, перемещаются в постпозицию.

Каузативный суффикс сохраняется в глагольной парадигме, как при словоизменительной, так и при словообразовательной, но немного видоизменяясь.

Вспомогательный каузативный глагол в ахвахском языке в одних случаях грамматикализовался, а в других формах не успел грамматикализоваться (стать морфемой каузатива). Этот глагол в глагольной системе языка принимает активное участие в образовании сложных глаголов с каузативным значением.

В синтаксическом плане каузатив имеет свою специфику. В зависимости от каузатива меняется актантная структура предложения. Как замечал Бокарев А.А., «отличительной особенностью таких предложений, в которых сказуемыми являются понудительные глаголы, образованные от переходных, является наличие особого члена, выражающего объект понуждения («заставить кого») и оформляемого местным падежом 1 серии» и далее «…субъект не сам производит действие, направленное на объект, а понуждает другое лицо произвести также действие, или создает ему условия для этого, просит его или допускает совершить такое действие и т.п.» [Бокарев 1949: 62].

Исследуя семантику и синтаксис аварского глагола, Магомедова П.А. считает, что «при каузативах воздействия не происходит изменения в транзитивном характере конструкции, повышение либо понижение актантной валентности предиката» [Магомедова 2006: 76].

О каузативах, образованных от фактитивных одновалентных глаголов, и об их переходе в разряд агентивных с прибавлением дополнительного актанта (т.е. о превращении одновалентных непереходных глаголов в двухвалентных переходных) пишет З.М. Маллаева [2007: 342].

В зависимости от каузатива меняется актантная структура предложения в ахвахском языке:

1. а) Мик1е ункани «Ребенок поел» (букв. ребенок (абсолютив) поел (аорист);

б) Илоде мик1е ункни «Мать накормила ребенка» (букв. Мать (эргатив) ребенка (абсолютив) накормила (аорист);

а) Има воххари. «Отец обрадовался» (букв. отец (абсолютив) обрадовался(аорист); б) Мик1елоде има воххри «Дети обрадовали отца» (букв. дети (эргатив) отец (абсолютив) обрадовали (аорист)).

2. а) Гьудусссве эша вунулъ1а г1аза хъварари. «Он написал заявление об уходе» (букв. Он (эргатив) об уходе заявление (абсолютив) написал (аорист).

В этом предложении субъект сам производит действие над объектом. Объект пассивен и физически и психически.

б) Началник1ессве гьудуссуге эша вунулъ1а г1аза хъварри. «Начальник (эргатив) он (локатив) об уходе заявление (абсолютив) заставил написать (аорист). Здесь субъект воздействует на волю объекта, принуждая его совершать действие. При физической активности субъекта имеет место пассивность его воли. Получается, что объект здесь выполняет и фактитивную и агентивную функции одновременно. Пассивный объект имеет форму абсолютива, активный – локатива.

а) Гьудуссуде лълъени ц1арари «Он выпил воду» (букв. Он (эргатив) вода (абсолютив) выпил (аорист).

б) Тохтороссуде гьудуссуге лълъени ц1арри «Врач заставил его выпить воду» (букв. врач (эргатив) он (локатив) вода (абсолютив) заставил выпить (аорист).

в) Деде гьудуве ц1ц1ардо «я его напоил» (букв. я (эргатив) он (абсолютив) заставил пить (причастие в функции предиката-аориста).

«Каузативы передают семантику действия субъекта, направленного на несколько объектов сразу. При этом объекты выстраиваются в линейный ряд, в соответствии с производимым над ними субъектом действием. Активное действие первого объекта предполагает участие в действии воли объекта» [Маллаева 2007: 342].

Возвращаясь к аналитической форме каузатива, образованной сочетанием инфинитива основного глагола с финитной формой глагола т1онулъ1а «заставить», например: гурулъ1а т1онулъ1а «заставить делать», бешахъурулъ1а т1онулъ1а «заставить работать», необходимо отметить, что с помощью глагола т1онулъ1а может быть образована также каузативная форма от исходных каузативных глаголов: гьаригорулъ1а т1онулъ1а «заставить показать», бикь1орулъ1а т1онулъ1а «заставить убить» и т.д. Например: Имоде дене ц1ц1ессва микъи гьаригорулъ1а т1ани. «отец (эрг.) меня (номинатив) заставил гостю (датив) дорогу (номинатив) показать». В данном случае число актантов доходит до четырех.

В ахвахском языке можно выделить три типа значений каузативов: а) заставить делать что-л.; б) разрешить, позволить делать что-л.; в) приказать, заставить делать что-л.

В первом значении «заставить делать что-л.» употребляется форма каузатива, образованная сочетанием инфинитива и функционально вспомогательных глаголов т1нулъ1а, бит1рулъ1а: мачунулъ1а т1нулъ1а «заставить рассказывать», гьаригрулъ1а т1нулъ1а «заставить показать», хьвадилрулъ1а т1нулъ1а «заставить ходить», гурулъ1а бит1ари «заставил совершить» и т.д.

Во втором значении «разрешить, позволить делать что-л.» употребляется форма каузатива, образованная сочетанием инфинитива и функционально вспомогательных глаголов отурулъ1а «пускать», белълъурулъ1а «оставлять»: хьвани бету отурулъ1а «букв. разрешить коню бегать», яше жрулъ1а итурулъ1а «букв. разрешить девочке учиться», рик1ал1и бухь му отурулъ1а «позволить ключам потеряться», охьу отурулъ1а «разрешить продать».

В третьем значении «приказать, заставить делать что-л.» может употребляться форма каузатива, образованная сочетанием инфинитива и функционально вспомогательных глаголов букърулъ1а «гнать», гъванурулъ1а «гнать»: бешахъурулъ1а мигъил1а гъванурулъ1а «заставить работать в поле» (букв. выгнать работать в поле»).

В функции вспомогательных глаголов выступают многозначные глаголы. По мнению З.М. Маллаевой, именно наличие множества значений и позволяет применять их в функции вспомогательного глагола [Маллаева 2007: 346].

Таким образом, можно заключить, что в исследуемом ахвахском языке представлены синтетические и аналитические каузативные формы. Синтетические формы маркируются специальным показателем – долгим гласным. В образовании аналитических форм каузатива принимают участие многозначные глаголы.

Литература

Бокарев А.А. Синтаксис аварского языка. –М.-Л., 1949.

Магомедова П.А. Семантика и синтаксис аварского глагола (опыт семантической интерпретации синтаксиса). – М., 2006.

Маллаева З.М. Глагол аварского языка. – Махачкала, 2007.

Мельчук И.А. Курс общей морфологии. Т II. -М., 1998.

Муталов Р.О. Глагол даргинского языка.- Махачкала, 2002.

Нурмагомедов М.С. Структура глагола в аварском языке. – Махачкала, 2000.

Абдулмуслимова П. М.

Пространственные и непространственные отношения, выражаемые адэссивом в аварском языке

(ИЯЛИ ДНЦ РАН, Махачкала)

Система местных падежей аварского языка располагает разнообразными формантами, выражающими пространственные отношения. Их можно разделить на форманты, выражающие определенное место нахождения предмета в пространстве по отношению к другому предмету, и форманты, выражающие двигательные состояния относительно ориентира. К первым в аварском языке относятся: формант -тI-, выражающий нахождение предмета на поверхности, на горизонтальной плоскости; формант -д-, выражающий нахождение предмета на поверхности, на вертикальной плоскости; формант -хъ-, выражающий нахождение предмета вблизи ориентира, формант -лъ- и форманты -б-, -в-, -й-, -р-, (т.е. меняющиеся классные показатели), выражающие нахождение внутри ориентира; формант -кь-, выражающий нахождение под ориентиром.

К второй группе относятся: формант -а-, выражающий отсутствие приближения или удаления; формант -е-, выражающий приближение к ориентиру; форманты -а-, -са-, выражающие удаление от ориентира, и формант -н-, выражающий движение через ориентир.

Адэссив (локатив серии на -хъ или локатив второй серии по принятой в авароведении терминологии) имеет в аварском языке широкое распространение. Он занимает второе место по распространенности после суперэссива. Первичным пространственным значением адэссива является выражение локализации «у», «возле», «вблизи» ориентира, например: кIалтIухъ «у порога», гIурухъ «у реки», хIорихъ «у пруда», колохъ «возле хутора», нуцIцIихъ «возле двери», вацасу-хъ «у брата», инсухъ «у отца», например: Нижер рукъ гIурухъ буго. «Наш дом у реки (находится)». При переводе на русский язык, в ряде случаев, наблюдается несоответствие между пространственными предлогами русского языка и соответствующими пространственными падежами дагестанских языков, например: Зодихъ цогидаб цIва дий баккиларо. (Гьудуллъи 2/ 2002, с. 54). «На небе (букв. «у неба, около неба») другая звезда для меня не появится».

Для большей конкретизации пространственной локализации адэссив употребляется в сочетании с послелогами пространственной семантики, например: кIкIалахъ жаниб накIкI лъун буго «в ущелье (внутри ущелья расположился туман)».

Выражая близкое расположение двух предметов, адэссив не уточняет, соприкасаются ли эти предметы или разделены некоторым расстоянием. Подобная семантическая дифференциация может быть выражена с помощью послелогов или контекстуально.

В образовании адэссива в аварском языке исследователи отмечают некоторый разнобой. Адэссив имен существительных во множественном числе располагает тремя формами.

1. Первая форма образуется от слов с формантами множественного числа -ал или -дал, переменою конечного согласного суффикса множественности -л на показатель местного падежа на -хъ или на -бахъ, например: хIор-ал «пруды» – хIор-ахъ «у прудов», рукъз-ал «дома» – рукъза-бахъ «у домов» и т.д.

2. Вторая форма адэссива образуется от формы множественного числа с окончанием -би; при этом гласный элемент -и суффикса множественности -би перед суффиксом адэссива -хъ заменяется гласным -а, например: роса-би «села» – роса-бахъ «у селений», хъала-би «крепости» –хъала-бахъ «возле крепостей» и т. д.

3. Третья форма адэссива образуется от детерминированной основы множественного числа, например: генитив – хурза-ба-зу-л «полей» – адэссив – хурза-ба-зу-хъ «у полей», гIалимза-ба-зу-л (ген.) «ученых» – гIалимзабазухъ (адэсс.) «у ученых» и т. д.

Локативу второй серии местных падежей аварского языка в андийских соответствует локатив четвертой серии, представленный материально близкими формантами -хъ и -х (багвалинский язык). Как отмечает З. М. Магомедбекова «развитие семантики серии -хъ, как видно, шло следующим образом:

1. Конкретно-локальное значение «около», «при»;

2. Инструмента действия;

3. Общения: спросить, сказать, смотреть;

4. Мены, купли-продажи. Первые два значения в языках уже утрачиваются, а последние два еще держатся [Магомедбекова 1967: 63].

Семантика расположения объекта в непосредственной близости с ориентиром, в тесном контакте с ним является для серий местных падежей дагестанских языков скорее исключением, нежели правилом.

В близкородственном ахвахском языке З. М. Магомедбекова [1967: 64] выделяет две серии локативных падежей, соответствующие аварской серии AD. В статье «Локативные падежи в аварско-андийских языках» [1987: 86-92] З. М. Магомедбекова указывает на то, что в андийских языках, в отличие от аварского (в котором серия на -х\-гь утрачена) функционируют две серии со значением расположения «у», «около», «вблизи» ориентира. На современном этапе развития андийских языков обе серии (на -х\-гь и на -хъ) имеют одинаковую семантику. Однако «видно, что функции этих серий в каком-то плане отличались. Различались они, по-видимому, по расстоянию предмета в пространстве, по непосредственному или опосредованному контакту» [Магомедбекова 1987: 90].

Таким образом, есть все основания предположить, что исторически и аварский и андийские языки различали семантику «вплотную, в полном контакте с ориентиром» и «около, без контакта с ориентиром». Ныне аварский язык утратил одну из этих серий (а именно – серию на -х\-гь), а андийские языки сохранили обе серии, но произошла семантическая нивелировка некогда существовавшей дифференциации между ними.

В современном аварском языке семантика AD и семантика CONT выражаются слитно формой адэссива (эссива второй серии), для различения семантики AD и CONT нужна лексическая поддержка. Однако, здесь следовало бы отметить, семантика расположения объекта на вертикальной поверхности ориентира – формант -да, безусловно, содержит и семантику расположения в непосредственной близости от ориентира, в тесном контакте с ориентиром. Поскольку удержаться на вертикальной поверхности, в отличие от горизонтальной поверхности, можно только при наличии тесного контакта. Так что падеж, отмеченный нами в аварском языке как суперэссив I с таким же правом можно назвать и контэссивом, т.е., здесь имеет место сочетание двух пространственных семантик в одной форме.

В современном аварском языке исследователи отмечают тенденцию использовать местные падежи для выражения абстрактных отношений, а послеложные конструкции – для выражения пространственной семантики.

На базе пространственных отношений у форм адэссива впоследствии развились непространственные значения. Адэссив разумных существительных в аварском языке маркирует роль актуального посессора. Например: Дир вас эбелалъухъ вуго. «Мой сын находится у матери».

Актант, оформленный адэссивом от разумного имени существительного, выражает не пространственную семантику, а актуальное обладание.

Объект восприятия при глаголах зрительного восприятия (балагьизе «смотреть», бер тIамизе «смотреть», хал гьабизе «наблюдать») и слухового восприятия (гIенеккизе «слушать», гIин тIамизе «слушать», «прислушиваться») выражается формой адэссива, например: Духъ балагьун тIубараб сагIат бана дица. «Я ждал тебя целый час».

В функции объекта адэссив может употребляться и с глаголами чувственного восприятия, такими как: урхъизе «тосковать», ракI щвезе «скучать», чара тIагIине «страдать», ракI унтизе «страдать», гIодизе «плакать», рокьи ккезе «полюбить» и т.д., напр.: Духъ ракI щун букIараб куцха дир. «Как же я по тебе скучал».

В функции обстоятельства цели адэссив, как правило, употребляется с глаголами движения, напр.: Дун метер радалго гьоболлъухъ ине ккола. «Я завтра с утра должен идти в гости».

В функции обстоятельства причины адэссив употребляется с глаголами: босизе «взять», бичизе «продать», хисизе «обменять», кьезе «дать», напр.: Баркала кIудияб дур гIакьлуялъухъ, халкьалдехун бугеб дур рокьиялъухъ. «Спасибо большое за твой ум, за твою любовь к народу».

Адэссив употребляется также в идиоматических выражениях, при этом наблюдается нейтрализация пространственной семантики, например: гьирихъ хьвадизе «заниматься перевозкой зерна на ослах», букв. «за мешком ходить»; гьурмахъ балагьичIого «невзирая на лица», букв. «у лица не смотря»; гIадахъ босизе «обратить внимание», «принять к сведению»; кIалухъ яхъизе «испортить репутацию», «стать популярной в отрицательном значении», букв. «во тру снять» и т.д.

По всем аваро-андийским языкам существуют семантические ограничения, накладываемые на имена при образовании форм местных падежей. Так, например, в багвалинском языке М. А. Даниэль отмечает следующие особенности функционирования местных падежей: локализация POSS сочетается только с названиями живых существ; локализация INTER (в единственном числе) и локализация IN - только с названиями неодушевленных предметов. Локализация CONT сочетается с большинством неодушевленных имен только в синтаксической функции – когда она в составе пространственной формы кодирует аргумент глагола, ср., например, глагол heri «бояться» < кто: NOM; кого: CONTESS > управляющий контэссивом [Даниэль 2001: 142].

В аварском языке в зависимости от одушевленности \ неодушевленности ориентира, семантика передаваемая формой адэссива варьирует. Если ориентир представлен неодушевленным объектом, то данная серия выражает, как и в большинстве дагестанских языков, семантику расположения в неопределенной близости к неодушевленному ориентиру, например: къадахъ «у стены», гIурухъ «у реки», солбохъ «возле угла», «на углу» (без конкретизации наличия или отсутствия контакта). Если ориентир представлен одушевленным объектом, то данная серия выражает семантику пребывания вместе с ориентиром, например: баба-хъ «у матери», дада-хъ «у отца», васасухъ «у сына» и т.д.

Семантические (или обстоятельственные падежи) в отличие от синтаксических (абстрактных или грамматических) падежей выражают некоторый смысл – но выражение этого смысла всегда связано с некоторой синтаксической ролью.

Исследуя именное словоизменение в дагестанских языках, А. Е. Кибрик писал: «Если ограничиваться только грамматическими падежами, дагестанские языки имеют системы довольно скромного размера, соизмеримые с другими языками Европы. Прославленное богатство падежных систем дагестанских языков обязано многочисленным пространственным формам имени, иногда достигающим трех дюжин. Однако в отличие от грамматических падежей, не имеющих систематических корреляций между формой и функцией, пространственные формы имеют явную внутреннюю структуру и представлены на формальном и семантическом уровне как комбинации единиц. На этом основании применительно к ним желательно расщепить категорию падежа на две категории: собственно падеж как это сделано в предыдущем разделе, и пространственные формы, состоящие из направительных падежей и категории локализации» [Кибрик 2003: 201].

Проблема квалификации местных (пространственных, или семантических) падежей: считать их падежами или послеложными сочетаниями? – является одним из активно дискутируемых вопросов дагестановедения.

Падежные функции, как известно, связаны с тем фактом, что «падеж в большинстве языков оказывается главной (и практически единственной) словоизменительной синтаксической категорией имени; собственно, словоизменение имени (= склонение) и его изменение по падежам в традиционной грамматической терминологии фактически являются синонимами. … В сущности, падеж является смешенной семантико-синтаксической категорией, семантические аспекты употребления которой могут быть то более, то менее отчетливы – в зависимости от конкретной падежной граммемы и от организации падежной системы в целом» [Плунгян 2002: 163-164].

Семантические функции падежей в современной лингвистике обычно связывают с семантической и синтаксической «ролью» имени в составе определенной ситуации. Поэтому падеж в современной лингвистике определяется как грамматическая категория, выражающая различные синтаксические (и / или семантические) роли имени [Плунгян 2002: 164].

Язык – это система, а система есть целостный объект, который состоит
из элементов, находящихся во взаимных отношениях. При
рассмотрении языка как системы необходимо принимать во внимание тот
факт, что разные языки выполняют одни и те же функции, однако их элементы (составляющие структуру языка) функционируют по-разному. Для реализации одной и той же языковой функции в разных языковых системах существуют свои особенности ее выполнения - чаще всего разными языковыми единицами.

Как отмечает И. А. Мельчук: «Граница между семантическими и синтаксическими падежами является достаточно зыбкой, и существует обширная переходная зона. Некоторые падежи в некоторых языках, действительно, могут быть чисто синтаксическими; но чаще встречается такая ситуация, когда падеж в одних контекстах выражает некоторый смысл, а в других – нет (например, там, где его появление определяется синтаксическими свойствами управляющей лексемы). С другой стороны, синтаксический падеж может приобретать семантические функции – например, в составе особой конструкции. Таким образом, противопоставление синтаксических и семантических падежей не следует считать слишком жестким и статичным; во многих случаях более целесообразно говорить о синтаксических или семантических УПОТРЕБЛЕНИЯХ некоторого падежа, чем о синтаксическом или семантическом характере этого падежа в целом. Тем не менее, несмотря на все оговорки, данное противопоставление оказывается очень полезным при обсуждении проблематики, связанной с категорией падежа» [Мельчук 1998: 327-328].

На наш взгляд, т.н. «пространственные» падежи в аваро-андийских языках по выполняемым им синтаксическим функциям, вполне можно причислить к «нормальным» синтаксическим падежам.

Литература

1.Кибрик А. Е. Константы и переменные языка. – Санкт-Петербург: Алетейа, 2003.

2. Магомедбекова З. М. Ахвахский язык. Тбилиси, 1967.

3. Магомедбекова З. М. Локативные падежи в аварско-андийских языках // Падежный состав и система склонения в кавказских языках. Махачкала, 1987. - С. 86-92.

4. Мельчук И. А. Курс общей морфологии. Том II. Часть вторая: Морфологические значения. – М.: “Языки русской культуры”. – Вена: WSA, 1998.

5. Плунгян В. А. О специфике выражения именных пространственных характеристик в глаголе: категория глагольной ориентации // Исследования по теории грамматики. Вып. 2: Грамматикализация пространственных значений в языках мира. – М., 2002

Абдусаламова С.Г.

Суффиксация и словосложение как основные способы образования новых слов

(на материале андийского языка)

(ДГУ, Махачкала)

Андийские языки распространены в юго-западной части Дагестана, в Ботлихском, Цумадинском и Ахвахском районах. Выделяют две группы говоров: верхнеандийскую, которая включает в себя андийский, гагатлинский, рикванинский, чанхойский и зилойский говоры, и нижнеандийскую, включающую мунибский и кванхидатльский говоры. В диалектологическом отношении андийские языки сильно дифференцированы, несмотря на это, андийские языки в целом образуют непрерывную цепь языков и диалектов, довольно плавно переходящих в друг в друга. Максимальное расхождение наблюдается между андийским и ахвахским языкам.

Суффиксальное словообразование имен существительных в андийском языке

Недостаточно полно изученным разделом в грамматике андийского языка является словообразование, поэтому в данной статье хотелось бы уделить ему особое внимание. Словообразование – это раздел лингвистики, в котором изучаются методы создания новых слов на материале слов уже существующих. В каждом языке есть свои способы словообразования. Вместе с тем, речь, как последовательность звуков, предполагает определенные ограничения на возможности создания новых слов, которые выражаются в том, что в любом языке эти возможности в целом сводятся к ограниченному количеству способов. Ограниченность способов словообразования объясняется ограниченностью уровней языковой системы (лексика, грамматика, фонетика) и ограниченностью ее ярусов в их сочетании при необходимости создать новое слово. Словообразование – образование новых слов (дериватов) от однокорневых слов и возникшее в результате этого формально-семантическое соотношение между дериватом и его производящим словом. К основным словообразовательным процессам относятся аффиксация (префиксация, суффиксация и т.д.), словосложение, конверсия и некоторые другие. Андийский язык относится к агглютинативно-синтетическому типу языка с элементами аналитизма, т.е. в андийском языке доминирующим типом словоизменения является агглютинация различных формантов, каждый из которых несет только одно значение. В андийском языке грамматическое значение выражается не в слове, а в предложении. Слова андийского языка с точки зрения морфологической структуры делятся на слова, имеющие формы словоизменения и не имеющие форм словоизменения. Также как и в аварском языке, среди словообразования в андийском языке основным способом является суффиксация.

Суффиксальный способ словообразования является основным способом пополнения разряда имен существительных. Суффиксация служит способом образования существительных разных семантических групп: абстрактных имен, терминов родства, названий конкретных предметов и т.д. В андийском языке выделяют продуктивные, малопродуктивные и непродуктивные суффиксы. К продуктивным аффиксам относятся: -ол: даргинолув (даргинец) > даргин-ол (даргинцы); гьарчlчlолъи (кумык) > гьарчlчlолъ-ол (кумыки); -лъир: има (отец) > има-лъир (отцовство); бигьа (легко) > бигьа-лъир (облегчение); -ссуб: адлу (порядок) > адлу-ссуб (беспорядочный, невоспитанный); гьакъкъу (комната) > гьакъкъу-ссуб (бездомный); -чи: дарам (торговля) > дарам-чи (торговец); тукан (магазин) > тукaн-чи (продавец в магазине); -хъан: мицlцlи (язык) > мацlцlу-хъан (доносчик); кечlи (песня) > кечlи-хъан (певец); чlугьи (гордость) > чlугь-хъан (гордец).

К малопродуктивным аффиксам относятся следующие суффиксы: -кьеру: има (отец) > има- кьеру (свекр); ила (мать) > ила- кьеру (свекровь); -агу: бужур (надежда, вера) > бужурол-агу (нечаянно); -кlи: еши (девочка) > еш-кlи (кукла).

К непродуктивным суффиксам относятся: -бол: лъин (волос) > лъини-бол (волосы).

Суффиксальное словообразование имен прилагательных

Суффиксы принимают участие в образовании прилагательных различных семантических групп со значениями признака (свойства) предмета, назначения, времени, места, пола; мотивирующими основами выступают субстантивы, глаголы, местоимения, наречия:

-луб/-уб: гьекl-уб (чужой) < гьекlа (человек); гьол-уб (их) < гьоб (это); се-луб (чей-то, мн.ч.) < себ (один); -гасси: ден-гасси (такой, как я) < ден (я); гьенеб-гасси (вот такой) < гьенеб (вот); мочlил-гасси (как дети) < мочlил (дети); -сси: дуй-сси (предназнначенный для тебя) < дуй (тебе); -бициб: лълъенди-бициб (наполненный водой) < лълъен (вода); -иб/ййиб: бих-иб (купленный) < бихиду (брать, покупать); гьоба-ййиб (придвинутый) < гьоба (сюда); мичlи-ййиб (уменьшенный) < мичlи (маленький); босо-ййиб (крашеный) < босо (цвет); беххула-ййиб (удлиненный) < беххула (длинный). В андийском языке также представлены единичные суффиксы образования прилагательных: -ло: себ-ло (другой) < себ (один); -кlоб: чlоб-кlоб (какой угодно) < чlоб (любой).

Суффиксальное словообразование глаголов

Глагольные суффиксы по сравнению с аффиксами существительных и прилагательных менее разнообразны, но, тем не менее, они не лишены внимания. В андийском языке выделяют следующие суффиксы: - (л)лду/-ду/-дду: бал’иб (ученый) > бал’иду (читать); буртlа (богатый) > буртlа – лду (разбогатеть); беххула (длинный) > беххулай-дду (удлиннить); хев (дела) > хев-ду (делать, возиться); гьири (красный) > гьри-ллду (покраснеть); мицlцlи (язык) > мицlцlай-ду (делать сладким); гьаркlу (глаз) > гьаркlуй-ду (глазить).

-ххоллу: абдал (дурак) > адал-ххолу (сводить с ума); бечlугу (пустой) > бечlу-ххоллу (опустошать). -инну/-унну: битом (мокрый) > бит-инну (мокнуть); гьаркlу (глаз) > гьарчl-инну (смотреть); гьалтlи (работа) > гьалтl-унну (работать).

Суффиксальное словообразование местоимений и наречий

В местоимениях представлено ограниченное количество суффиксов: -нигу/дигу: дэн (я) > дэн-нигу (я сам); мэн (ты) > мэн-нигу (ты сам); биссил (вы) > бисси-дигу (вы сами); ищщил (мы) > ищщи-дигу (мы сами); -боло: имгъи (кто) > им-боло (кто-то); ибгъи (что) > иб-боло (что-то).

В образовании наречий в андийском языке выделяют следующие суффиксы: -ла, -лъи, -ха, - ду, -чlу, -акку(-кку), -рий, -хъи, -боло, -хъе, -гьи, - дило. В качестве производящих основ выступают субстантивы, адъективы, числительные, глаголы, деепричастия и собственно наречия. Производные наречия объединяются в различные семантические группы в зависимости от их словообразовательного значения: наречия места: -(л)ла: кlол (рот) > кlол-ла (во рту), гьаркlу (глаз) > гьаркlу-лла (в глазу); - ха: гьекlол (чужие) > гьекlуха (у чужих); -лъи: рокlо (сердце) > рокlор-лъи (в сердце); -лдди: гьегеб (это) > гьегелдди (туда) [аблаут]; -ни: тукан (магазин) > тукан-ни (в магазин); -ду: рей (улица, двор) > рей-ду (во дворе, на улице); -боло: инугъи (где) > ину-боло (где-то).

наречия времени: -лъи: релъо (ночь) > релъо-лъи (каждую ночь); -акку: сун (вчера) > сун-акку (со вчерашнего дня); -рий: охходдоро (утром) > охходдоро-рий (на утро); -‘ла: лъал (день) > лъал’ла (в обед).

наречия образа действия: -кку: чlоблъу (где хочешь) > чlоблъу-кку (откуда хочешь); гьелълъу (там) > гьелълъу-кку (оттуда); -лхъи: беххула (длинный) > беххулло-лхъи (в длину); -дило: гьиндже (сейчас) > гьинджер-дило (до сих пор);

наречия меры и степени: -къа: гьебгу (этот же) > гьебгу-къа (столько же); -гу: гьегекъ’ол (так) > гьегекъ’ол-гу (так же);

наречия со значением неопределенности: -лехъе: имагъи (куда) > има-лехъе (куда же); -ригьи: бигьугу (много) > бигьу-ригьи (долго).

Словосложение как один из способов образования новых слов в андийском языке

Другим способом образования новых слов является словосложение. Словосложение – процесс и правила образования слов путем сложения одной или более основ. Чаще всего сложные слова образуются: - соединением двух самостоятельных слов; - соединение самостоятельной основы с асемантической единицей; - соединением двух асемантических основ. В андийском языке словосложение является одним из наиболее продуктивных способов образования новых слов. В андийском языке выделяются сложные слова, характеризующиеся рядом признаков: 1) Сложное слово выступает как целостная семантическая единица, которая выражает только одно понятие (цlадицlатоб – «сгоревший»); 2) Компоненты сложного слова невозможно отделить друг от друга посредством вставки между ними других слов (гьуцlцукlутlуlнниб – «собранный, аккуратный»); 3) Основное большинство композитов входит в одно семантическое поле, т.е. обозначает однотипные предметы и явления бешен-къелъин – «постель».

Словосложение в именах существительных

Словосложение представлено в именах существительных, прилагательных, наречиях и глаголах. По типу грамматической связи между компонентами различают сложные субстантивы двух типов: сочинительные и подчинительные. Композиты-существительные сочинительного типа группируются на: 1) сложные имена, оба компонента которых употребляются как самостоятельные лексические единицы: кькьуру-кlутlунниб «новомодный» (букв. «закрученный-забитый»); цlара’и-цlа «посуда, кухонная утварь» (букв. «посуда-огонь»); рергьан-роххел’ «радость» (букв. «радость-удача»); 2) сложные слова, оба компонента которых лишены реального значения: гьуя-гьарай «кошмар». Композиты-существительные подчинительного типа выделяют сложные имена, вторые компоненты которых не обладают самостоятельным лексическим значением: хан-патччщагьи «король» (хан – король + патччщагьи «?»); адлу-мизан «порядок» (адлу – порядок + мизан «?»); агьлу-джиннати «тухум» (агьлу – тухум + джиннати «?»). Часть сложных существительных образуется специфически – путем удвоения какого-либо субстантива. Встречаются повторы нескольких моделей: 1) когда к основе существительного, начинающегося на гласную, присоединяется согласная «м»: орси-морси «деньги и тому подобное» (орси – деньги); 2) основа удваиваетсяс изменением анлаутного согласного: чингил – мингил «тарелка и тому подобное» (чингил – тарелка); ххуча-муча «книга и тому подобное» (ххуча – книга). Среди сложных имен существительных различают также композиты, образованные на звукоподражательной основе. Редупликация звукоподражательных комплексов: шир-шири «шуршание» (подражание шума бумаги); гьигьири «хихиканье» (иммитация хихиканья); гьар-гьари (подражание дрожанию); пар-пари (подражание втеру).

Словосложение в именах прилагательных

Исходя из принадлежности компонентов к той или иной части речи, прилагательные-композиты делятся на несколько видов: 1) композиты, состоящие из субстантива и прилагательного: рокlо-рерцlцlом «добросердечный» (рокlо-сердце + рерцlцlом-чистый); ллали-бечlедир «черный, как копоть» (ллали – копоть + бечlедир – черный); цlцlервул’ом «известный» (цlцlер – имя + вул’ом – ушедший); 2) прилагательные, образованные посредством основ глагола и причастия: бичlо-цlатоб «испорченный» (бичlо – испортился + цlатоб – сгоревший); 3) наречия и прилагательные: илълъувул’ом «спокойный, тихий» (илълъу – внутрь + вул’ом – ушедший); 4) асемантической единицы и самостоятельной основы: чlо-чlоб «любой» (чlо – «?» + чlоб – любой). Сложные адъективы образуются посредством редупликации:

1) повторение основы без изменения: шуб-шуб «лучшее»;

2) повторением основы с изменением инлаутного согласного: бещща-бекькьа «крепкий».

Словосложение в наречиях

Словообразование наречий является одним из наиболее продуктивных способ образования новых слов. Среди композитных наречий выделяют следующие модели:

1) существительное + существительное: гьекькьер-рагьал «по углам, каждый угол» (гьекькьер – угол + рагьал – край);

2) наречие + суффикс –ло: онщщи-онщщило «потом, позже» (онщщи – пока, сначала);

3) наречие + асемантическая единица: гьинлъи-чlурлъи «в крови» (гьинлъи – в крови + чlурлъи - «?»);

4) числительные + основы других частей речи: себ-себригьи «иногда» (себ – один + ригьи – время). В андийском языке также представлены редуплицированные структуры наречий: 1) наречия, образованные при помощи редупликации основы: бокьу-бокьу «между, по слоям» (бокьу – между);

2) редупликация, образованная посредством удвоения основ наречий времени или места: щщела- щщела «когда-нибудь» (щщела – завтра); лълъеру-лълъеру «рядом» (лълъеру – близко).

Словосложение в числительных

Среди числительных-композитов выделяют числительные:

1) от 11 до 19, образованные посредством основы гьоцlогу «десять» + название единицы: гьоцlолъи лъобгу «тринадцать», где лъобгу – «три»;

2) от 100 до 200, где основным элементом словосложения является бешенугу (сто), бешену –чlецlолгу «стодвадцать»;

3) образованные путем повторения основ: себ-себ «по одному», чlе-чlе «по два»;

4) состоящие из двух (иногда и трех) стоящих рядом основ числительных: себ-чlе инчи «одно-два яблока».

Словосложение в глаголах

Сложные глаголы в андийском языке предусматривают лексические единицы, состоящие из двух отдельных элементов. Так различают следующие виды глаголов-композитов: 1) глаголы, образованные посредством двух самостоятельных глаголов гьарчlи-архинну «узнать, выяснить, спросить» (букв. «посмотреть + открыть»); вол’о-вукькьнну «приодеться, нарядиться» (букв. «одеться + обуться»); 2) компонентами глагола-композита являются инфинитив+субстантив рокlо-бигьайду «успокоить» (букв. «сердце+облегчить»). Определение места словообразования в общей модели языка, а точнее, определение его связей с другими частями этой модели представляет собой определенную проблему. Словообразование в андийском языке до сих пор является не до конца изученным разделом грамматики.

Литература

1. Алиева З.М. – Словообразование в чамалинском языке. Махачкала, 2002.
2. Алисултанова М. А. – Лексика андийского языка. Автореф. Махачкала, 2010.
3. Алиханов С.З. – Словообразование в аварском языке. Махачкала, 1994
4. Гудаева Т.Е. – Ботлихский язык: грамматический анализ, тексты, словарь. Тбилиси, 1962.
5. Церцвадзе И.И. – Андийский язык. Языки народов СССР, т. IV. Тбилиси, 1964.
6. www.wikipedia\\http: yazikoznanie.slovoobrazovanie\.ru

Аваков С. А.

Валентностная характеристика звукоподражательных

глаголов

(Филиал ДГПУ, Дербент)

Описание содержательной валентности включает в себя определенные количества мест, открываемых предикатом, и выявление категориальных признаков аргументов способных замещать эти места. Среди аргументов глагола обычно выделяют обязательные и факультативные. Наиболее распространенной является точка зрения, согласно которой факультативная валентность проявляется только в поверхностной структуре, в глубинной же структуре все элементы, зависимые от глагола, являются одинаково обязательными. К факультативным относятся аргументы, однозначно предполагаемые семантикой глагола. Обязательные в содержательном плане аргументы в плане выражения могут быть как обязательными так и факультативными. Критерием их разграничения служит прием опущения – если после опущения компонента предложение остается грамматичным, то опущенный компонент является факультативным.

Субъектами звукоподражательных глаголов являются живые существа, которые и производят действие – издают те или иные звуки. Это могут быть названия животных или имена людей. Модификации субъектов возможны лишь на лексико-семантическом уровне [Алиева 1997: 121]. Так, например, звукоподражательный глагол bellen «лаять», «тявкать» можно употребить не только по отношению к собакам, но и в выражении: Der Magen bellt vor Hunger. «В желудке урчит (от голода)». По мнению М. Д. Степановой и Г. Хельбиг «валентность в самом общем смысле предусматривает необходимое или возможное контекстуальное окружение слова, контекстуальные связи слова, контекстуальные отношения между различными частями речи в предложении на семантическом и синтаксическом уровне, контекстуальную сочетаемость слов как семантических и\или синтаксических партнеров в предложении» [Степанова, Хельбиг 1978: 138].

Большая часть звукоподражательных глаголов является одноактантной: miauem (wer?) die Katze мяукать (кто?) кошка. Есть и двухактантные глаголы: Knurren (wer? auf wen?)рычать (кто? на кого?).

Актанты это «лица или предметы, в той или иной степени участвующие в процессе» [Теньер 1988: 121]. Актанты, как правило, выражены существительными, и они непосредственно подчинены глаголу-сказуемому. Глаголы обладают разным числом актантов. Более того, один и тот же глагол не всегда имеет одно и то же число актантов. Глаголов без актантов вообще мало в любом языке. Еще меньше их среди звукоподражательных глаголов. Нам удалось обнаружить лишь несколько звукоподражательных глаголов без актантов, это следующие: нем. es donnert, англ. thunder; нем. es blitzt, англ. it's lightening; нем. es braust, англ. brew. Звукоподражательные глаголы без актантов выражают процесс, который развертывается сам по себе, и в котором нет участников. Чаще всего, это глаголы, обозначающие атмосферные явления.

В качестве безактантного может функционировать и звукоподражательный глагол rappeln «греметь», «стучать» в одном из значений: Bei ihm rappelt’s im Kopf в значении: «У него не все дома».

К одноактантным относятся звукоподражательные глаголы, имитирующие шум, возникающий при движении различных предметов, например, нем. rasseln, англ. rattle, русс. громыхать;имитирующие шорох, шелест, треск или хруст, издаваемые различными предметами; звуки шороха и шуршания, возникающие в результате трения сухих мелких предметов друг о друга: англ. rustle, нем. rascheln русс. шелестеть, шуршать.

Звукоподражательные глаголы нем. klirren англ. rattle «бряцать», «звенеть», «дребезжать», нем. knarren, англ. creak, нем. scharren,англ. scrape, scratch, нем. schlurren «шаркать ногами» и др., имитирующие диссонантные звучания, возникающие при трении или быстром соприкосновении предметов друг с другом также характеризуются одноактантной структурой.

Глаголы, имитирующие хриплые звучания, возникающие при работе некоторых механизмов, а также похожие на звуки, издаваемые животными и людьми, имеют также одноактатную структуру, например, многозначный звукоподражательный глагол нем. schnarren, англ. rattle «трещать (тж. о дятле)»; «жужжать», «картавить», «говорить резко (отрывисто)».

Звукоподражательные глаголы, передающие звуки, издаваемые мелкими птицами, а также похожее звучание голоса человека и урчащие звуки, обнаруживают, как правило, одноактантную структуру. В качестве актанта выступает субъект, издающий соответствующие звуки. Например: Die Jungschwalben girren; «Молодые ласточки воркуют».

Звукоподражательные глаголы, имитирующие звуки, издаваемые животными и человеком, могут быть одноактантными и двухактантными, в зависимости от контекста. Напр., гл. raunen «шептать», «журчать», может быть: а) одноактантным: Der Bauch raunte. «Ручей журчал». Die Studenten raunten ganz leise. «Студенты шептали совершенно тихо»; б) двухактантным: Der Fluss raunte sein Lied. «Река нашептывала свою песню».

Различные языки прибегают к разнообразным средствам для обозначения каждого актанта. В языках, использующих склонение, первый актант получает форму номинатива. Второй актант, как правило, стоит в аккузативе. В языках без склонения первый и второй актанты обычно не различаются. Приходится прибегать к фиксированной позиции актантов, а именно присвоить каждому из них постоянное место, с которым должна быть связана функция субъекта или объекта. Именно так обстоит дело в английском языке, где позиция перед глаголом позиция субъекта, позиция после глагола предназначения для объекта.

Звукоподражательные глаголы переходной семантики обладают, как правило, двухактантной структурой, например: нем. knipsen,англ. punch, «щелкать», «компостировать», нем. schlurfen англ. shuffle «хлебать», «шаркать ногами», «шаркать туфлями» schrfen «задевать», «скрести», «царапать», schlurren «шаркать ногами», «шаркать туфлями» и др.

Звукоподражательных глаголов с двухактантной структурой гораздо меньше одноактантных. Последние наиболее характерны для немецкого языка: munkeln «перешёптываться»; tuscheln «шушукаться», «шептаться»; dibbern, brummen «бубнить» (in den Bart brummen «бубнить себе под нос»); suseln «шелестеть (о листьях и т. п.)», «нашёптывать (сладким голосом)», «лепетать»; raunen «шептать», «нашёптывать»; zischeln «шептать (зло)», «шипеть», «шушукаться», ins Ohr zischeln «шептать на ухо».

Поскольку звукоподражательные глаголы в большинстве своем многозначны, то один и тот же глагол (в зависимости от того, в каком значении он употреблен) может обнаружить безактантную, одноактантную, двухактантную и даже трехактантную структуру. Если сопоставить актантную структуру предложения с семной структурой звукоподражательного глагола, то можно обнаружить такую закономерность: семная структура глагола задает актантную структуру предложения. Слово, попадая в различные контексты, взаимодействуя с другими словами, семантически обогащается, что, в свою очередь приводит к расширению его сочетательных возможностей.

Литература

1. Алиева С. А. Функционально-семантический анализ звукоподражательной лексики в современном русском языке: Дис. … канд. филол. наук. Махачкала, 1997.

2. Степанова М. Д., Хельбиг Г. Части речи и проблема валентности в современном немецком языке. М., 1978.

3. Теньер Л. Основы структурного синтаксиса. М., 1988.

Алиева З.М.

О ЛЕКСИКЕ ЧАМАЛИНСКОГО ЯЗЫКА

(ИЯЛИ ДНЦ РАН, Махачкала)

Более половины из функционирующих на территории Дагестана языков относятся «к категории так называемых бесписьменных: на этих языках нет письменных памятников, нет печатного слова и литературных традиций, системы школьного обучения на родном языке и родному языку. Их язык – это средство локального, замкнутого, внутреннего общения: родная речь функционирует лишь на бытовом, разговорном уровне. Языки этих народностей – а их 18! – более всего, собственно, и нуждаются в общественном интересе и внимании, социальной, гуманитарной поддержке и заботе, бережном отношении, реальной охране и защите от угрозы исчезновения»^[1].

Чамалинский язык – один из этих 18. Он входит в андийскую подгруппу аваро-андо-цезской группы дагестанских ветви иберийско-кавказских языков, является бесписьменным и функционирует как бытовой. Имеет два диалекта: гакваринский, куда входят говоры селений Верхнее и Нижнее Гаквари, Агвали, Цумада, Ричаганих, Гадыри, Кванхи и гигатлинский одноаульный, который значительно отличается от остальных. При общении с другими народностями чамалинцы пользуются аварским и русским языками.

Носители чамалинского языка занимают крайний запад Среднего Дагестана по склонам левобережья Андийского Койсу (в Цумадинском районе в 22 населенных пунктах) и юго-восточную часть Чеченской Республики по южному скату Андийского хребта в долине реки Кенхинка (в восьми населенных пунктах Шатоевского района). Чамалинцы проживают также в равнинной части Дагестана – в переселенческих селах и прикутанных хозяйствах Бабаюртовского, Кизилюртовского, Кизлярского, Хасавюртовского районов. Определенная часть носителей языка расселена по городам Дагестана и в других республиках. В условиях интенсивной миграции населения трудно установить точное число говорящих на чамалинском языке – можно лишь приблизительно подсчитать. Общее их число составляет примерно 12 тыс. человек.

Начало исследованию чамалинского языка было положено во второй половине XIX века. Первые материалы по чамалинскому языку сообщает Услар П. К. в своем письме к Шифнеру А. А. (I890: I2–2I), рассматривая его как наречие андийского языка (I890: I9).Эти материалы сводятся к перечислению числительных(I–II и названия десятков до сотни). Трудно сказать, по какому диалекту записывал числительные П. К. Услар, но по ряду особенностей, прежде всего, фонетических они напоминают собой числительные гигатлинского диалекта, хотя и значительно отличаются от них.

Более подробные материалы приведены в книге Эркерта Р. «Die Sprachen des Kaukasischen Stammes» («Языки кавказского корня») (Wien, I895). Даны отдельные фразы (всего 55) по гигатлинскому диалекту чамалинского языка в сравнении с языками тиндинским и ботлихским. Но материал, приведенный Эркертом недостоверен и полон ошибок. Несовершенная и непоследовательная транскрипция делают факты языка совершенно неузнаваемыми. Бокарев А.А. отметил что, «при их неполноте и несистематичности, сводят научное значение его описания чамалинского языка на нет» (I949: 8).

Pages:     |

1

| 2 | 3 | 4 | 5 |