WWW.DISUS.RU

БЕСПЛАТНАЯ НАУЧНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

 

Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 8 |
-- [ Страница 1 ] --

ФГОУ ВПО «СИБИРСКАЯ АКАДЕМИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ»

АНО «Центр социально-политических исследований и проектов»

ОБЩЕСТО И ЭТНОПОЛИТИКА

материалы Международной научно-практической Интернет-конференции 1 апреля – 15 июня 2009 года

БЕЗ РЕДАКТОРСКОЙ ПРАВКИ

В печатном выарианте обязательно редактура и корректура.

Новосибирск 2009

Издается в соответствии с планом учебно-методической работы СибАГС

ББК 66.3(2)5я431

О-285

Рецензенты:

В.Н. Руденкин — профессор, доктор политических наук, Уральский государственный университет им А.М. Горького;

О.А. Богатова — профессор, доктор социологических наук, Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарева.

Под редакцией

доцента, кандидата политических наук Л.В. Савинова

Общество и этнополитика: материалы Международной научно-практической Интернет-конференции. 1 апреля – 15 июня 2009 года / Под ред. Л.В. Савинова.— Новосибирск: СибАГС, 2009.— ХХХ с.

ISBN

В сборник вошли материалы участников Международной научно-практической Интернет-конференции «Общество и этнополитика», организованной в рамках научного направления Сибирской академии государственной службы.

В представленных материалах содержится информация теоретико-методологического и практико-исследовательского характера о сущности, содержании и специфике этнополитики и этнополитических процессов в современном мире и России.

Сборник предназначен для специалистов, занимающихся проблемой изучения этнополитики и этнополитических процессов, а также всех интересующихся данной проблематикой.

ISBN

ББК 66.3(2)5я431

© СибАГС 2009

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И МЕТОДОЛОГИИ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ 7

ЮРИЙ ИРХИН 7

МЕТОДОЛОГИЯ АНАЛИЗА ЭТНИЧЕСКОГО МЕНТАЛИТЕТА В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ 7

ОЛЬГА ОЖЕГОВА 12

ДМИТРИЙ ОВЧАРОВ 12

К ВОПРОСУ О МЕТОДОЛОГИИ VERSTEHEN: ПРИКЛАДНЫЕ СТРАТЕГИИ ИССЛЕДОВАНИЯ ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ 12

АРУШАН ВАРТУМЯН 17

РЕГИОНАЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЭТНОПОЛИТИКИ: МЕТОДИКИ СРАВНИТЕЛЬНОГО АНАЛИЗА 17

ЛАРИСА ХОПЁРСКАЯ 21

ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ КАК СОСТОЯНИЕ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ 21

РУБИН САЙФУЛЛИН 26

ВЛИЯНИЕ ПОПУЛЯЦИОННОГО ФАКТОРА НА ГЕНЕЗИС ПОЛИТИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ 26

СЕРГЕЙ КУЗНЕЦОВ 32

АНАЛИЗ КРИТИЧЕСКИХ ТОЧЕК В РАЗВИТИИ ЭТНИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ 32

АЛИНА МОЛДОКЕЕВА 38

СУВЕРЕНИЗАЦИЯ КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС СОВРЕМЕННОСТИ 38

ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В РОССИИ И МИРЕ 43

АЛЕКСАНДР ГРОНСКИЙ 43

КОНСТРУИРОВАНИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ СУБЪЕКТНОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ БЕЛОРУССКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ 43

НОРАЙР АСРАТЯН 48

ОСОБЕННОСТИ ЭТНОСОЦИАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ В МНОГОНАЦИОНАЛЬНОМ ГОРОДЕ 48

ЭРКИНБЕК РАКИМБАЕВ 51

СИСТЕМА НАРОДОВЛАСТИЯ КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ 51

АБДИЛАШИМ ИСРАИЛОВ 56

ПОДГОТОВКА И ПЕРЕПОДГОТОВКА НАЦИОНАЛЬНЫХ КАДРОВ НА СЕЛЕ – ВЕЛЕНИЕ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ 56

КАЙРЛЫ ОСПАНОВ 62

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНАЯ ДЕМОКРАТИЯ КАК СПОСОБ СОХРАНЕНИЯ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ СТАБИЛЬНОСТИ В КАЗАХСТАНЕ 62

АЛЕКСЕЙ ПОЛТОРАКОВ 66

МЕЖДУНАРОДНАЯ МИГРАЦИЯ КАК ФАКТОР ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ 66

АЛЕКСЕЙ ЧЕСНОКОВ 71

ОСОБЕННОСТИ ИММИГРАЦИОННЫХ ТРЕНДОВ В СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ В СЕРЕДИНЕ 2000-Х гг. 71

ЕКАТЕРИНА САМСОНОВА 75

ЕКАТЕРИНА ЮДИНА 75

ПРОБЛЕМА МЕЖНАЦИОНАЛЬНОЙ ТОЛЕРАНТНОСТИ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ МОЛОДЕЖИ ТУЛЬСКОЙ ОБЛАСТИ 75

ГУЛЬМИРА УРАНХАЕВА 80

К ВОПРОСУ О ПЕРИОДИЗАЦИИ ФОРМИРОВАНИЯ ПОЛИТИКИ РЕГУЛИРОВАНИЯ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ В РЕСПУБЛИКЕ КАЗАХСТАН 80

РУБИН САЙФУЛЛИН 84

ПРОГНОЗ РАЗВИТИЯ РОССИИ НА ОСНОВЕ БИОСОЦИАЛЬНОГО ПОДХОДА 84

ВЛАСТЬ И ЭТНОПОЛИТИКА 90

МАРАТ БИЕКЕНОВ 90

РОЛЬ АССАМБЛЕИ НАРОДА КАЗАХСТАНА В РАЗВИТИИ ИНСТИТУТА ПАРЛАМЕНТАРИЗМА 90

ЖАННА КЫДЫРАЛИНА 94

ПОЛИТИКА ИДЕНТИЧНОСТИ В КАЗАХСТАНЕ 94

ОЛЬГА ТУМАНОВА 98

НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ В СОВРЕМЕННОМ ДЕМОКРАТИЧЕСКОМ ГОСУДАРСТВЕ 98

ЕЛЕНА МАКЛАШОВА 101

ЭТНИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ФЕДЕРАТИВНОГО ГОСУДАРСТВА: ГРАНИЦЫ ИНТЕРЕСОВ ВО ВЛАСТНОМ ПРОСТРАНСТВЕ 101

ЕВГЕНИЙ САЛЬНИКОВ 104

ЭТНОПОЛИТИЧЕСКАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ СИСТЕМЫ МОРАЛЬНО-ЭТИЧЕСКИХ НОРМ РОССИЙСКОЙ МИЛИЦИИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ 104

СВЕТЛАНА ФЕДОСОВА 108

НАЦИОНАЛИЗМ И КСЕНОФОБИЯ КАК ИСТОЧНИКИ ЭКСТРЕМИЗМА 108

КУЛЬТУРА И ЭТНОПОЛИТИКА 112

ЕЛЕНА МАКРУШИЧ 112

ФЕНОМЕН ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ ПОЛИТИКИ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ: К ВОПРОСУ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ 112

ВЛАДИМИР ПРИМИН 117

МЕЖКУЛЬТУРНЫЙ ДИАЛОГ В ПОЛИЭТНИЧНОМ ОБЩЕСТВЕ 117

ПАВЕЛ ЛЕНЬО 122

МИХАИЛ ЗАН 122

ЭТНОЯЗЫКОВОЙ ЛИБЕРАЛИЗМ УКРАИНЫ В КОНТЕКСТЕ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРАКТИКИ СТРАН ЦЕНТРАЛЬНО-ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ 122

СЕРГЕЙ КАЗНАЧЕЕВ 127

МАРИНА ЦЫПЛИНА 127

МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫЙ БРАЧНЫЙ СОЮЗ КАК ИНСТРУМЕНТ РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОГО ЭТНОСА 127

АЛЕКСАНДР БУШЕВ 130

ТРАНСЛЯЦИЯ НАЦИОНАЛЬНЫХ ЦЕННОСТЕЙ И МЕЖЭТНИЧЕСКОЙ ЭМПАТИИ В ОБРАЗОВАНИИ 130

ЭМИР ТУЖБА 136

ВИКТОРИЯ МУХА 136

ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ АСПЕКТЫ ГРУЗИНО-АБХАЗСКОГО КОНФЛИКТА 136

УМИТКАН МУНАЛБАЕВА 140

ЭТНОСОЦИАЛЬНЫЙ ФАКТОР КАЗАХСТАНСКОГО РАЗВИТИЯ 140

АЛЕКСЕЙ КОЧЕРГИН 146

ПРОБЛЕМАТИЗИРУЯ ПРАВОВОЙ СТАТУС ЭТНОКУЛЬТУРНЫХ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОБЪЕДИНЕНИЙ 146

ВАЛЕНТИНА МАТВИЕНКО 150

ЮЛИЯ ЕСИКОВА 150

ТРАДИЦИОННЫЕ И ИННОВАЦИОННЫЕ МОТИВЫ ЭТНОНАЦИОНАЛЬНОГО СОЗНАНИЯ КАК ФАКТОРЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СТАБИЛЬНОСТИ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА 150

ТАТЬЯНА КОВАЛЬ 155

ОБРАЗ РОДИНЫ В ЗНАЧЕНИИ «РОДИНА-МАТЬ»: ПАТРИОТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС 155

МИХАИЛ ХЛЕБНИКОВ 160

СОЦИАЛЬНО-ЭТНИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ГЕНЕЗИСА РУССКОЙ КОНСПИРОЛОГИИ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА 160

МУХАБАТ ШАРАФУТДИНОВА 167

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ДРАМАТУРГИЧЕСКИХ И ЭПИЧЕСКИХ ЭЛЕМЕНТОВ В РОМАНЕ А.ЧУЛПАНА «НОЧЬ И ДЕНЬ» 167

ОСОБЕННОСТИ ЭТНОСОЦИАЛЬНЫХ И ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ В СИБИРИ 173

ДМИТРИЙ МИХАЙЛОВ 173

ИСТОКИ АЛТАЙСКОГО НАЦИОНАЛИЗМА 173

ЛЕОНИД САВИНОВ 177

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЭТНОПОЛИТИКА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ВОЗМОЖНОСТИ И ОГРАНИЧЕНИЯ (НА ПРИМЕРЕ НОВОСИБИРСКОЙ ОБЛАСТИ) 177

СЕМЕН ДЬЯЧКОВСКИЙ 182

ЭТНОПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В РЕСПУБЛИКЕ САХА (ЯКУТИЯ) В УСЛОВИЯХ РЕФОРМИРОВАНИЯ ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ 182

ЕВГЕНИЙ АНТРОПОВ 186

ДИНАМИКА ЭТНОСОЦИАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ В ФОРМИРОВАНИИ ПЕРВОЙ ДЕСЯТКИ НАЦИОНАЛЬНОГО СОСТАВА СФО 186

ВАСИЛИЙ МАРХИНИН 190

МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ЮГРЕ: ИНФОРМАЦИОННЫЕ И КОММУНИКАЦИОННЫЕ СОСТАВЛЯЮЩИЕ 190

ЭТНОПОЛИТОЛОГИЯ: ТВОРЧЕСТВО МОЛОДЫХ 194

СЕРГЕЙ КОБА 194

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС В ПРОГРАММНЫХ ДОКУМЕНТАХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ 194

ЛЮДМИЛА ХИРЬЯНОВА 198

СТАРООБРЯДЧЕСТВО В УСЛОВИЯХ АТЕИСТИЧЕСКОЙ ПРОПАГАНДЫ (НА МАТЕРИАЛЕ БЕЛГОРОДСКОГО РЕГИОНА) 198

АЙВИКА МУШИЧ-ГРОМЫКО 202

ФИЛОСОФСКО-ПРАВОВЫЕ ВЗГЛЯДЫ В ФИЛОСОФСКОЙ СИСТЕМЕ И. КАНТА – НЕПРЕХОДЯЩЕЕ НЕОБХОДИМОЕ 202

АЛЕКСЕЙ БЕЛОУС 206

РУССКАЯ ИСТОРИЯ КАК ФИЛОСОФСКАЯ ПРОБЛЕМА В ТВОРЧЕСТВЕ К.Д. КАВЕЛИНА 206

ЕКАТЕРИНА ЯЦЕМИРСКАЯ 209

КРИСТИНА ГУЛЕВСКАЯ 209

ПРОБЛЕМА ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ ЭТНИЧЕСКОЙ И НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ 209

ИВАН АНИСИМОВ 212

КРИСТИНА ГУЛЕВСКАЯ 212

ФОРМИРОВАНИЕ ОБРАЗОВ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ КАК ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИЙ ФАКТОР 212

ТАТЬЯНА БАЙРЫМОВА 217

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДИСКУССИЯ ВОКРУГ ПРОБЛЕМЫ ОБЪЕДИНЕНИЯ РЕСПУБЛИКИ АЛТАЙ И АЛТАЙСКОГО КРАЯ (ПО МАТЕРИАЛАМ ГАЗЕТНЫХ ИСТОЧНИКОВ) 217

КЛАВДИЯ ДЕЙНЕГА 222

ФЕНОМЕН НАСИЛИЯ В ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИХ КОНФЛИКТАХ (НА МАТЕРИАЛАХ КОНФЛИКТА В ЧЕЧЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ) 222

НАТАЛЬЯ ДАНИЛОВА 224

МУНИЦИПАЛЬНАЯ ЭТНОПОЛИТИКА В г. НОВОСИБИРСКЕ: РЕАЛИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ 224

КИРА КИРЧЕНКО 227

УПРАВЛЕНИЕ МЕЖЭТНИЧЕСКИМИ ОТНОШЕНИЯМИ В НОВОСИБИРСКОЙ ОБЛАСТИ (НА ПРИМЕРЕ НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫХ АВТОНОМИЙ) 227

МАКСИМ ТУДУПОВ 230

СУЩНОСТЬ, СОДЕРЖАНИЕ И СПЕЦИФИКА УПРАВЛЕНИЯ МЕЖЭТНИЧЕСКИМИ ОТНОШЕНИЯМИ В РЕСПУБЛИКЕ БУРЯТИЯ 230

ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И МЕТОДОЛОГИИ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

ЮРИЙ ИРХИН

профессор кафедры политологии и политического управления Российской академии государственной службы при Президенте РФ

доктор философских наук, профессор

Москва, Россия

МЕТОДОЛОГИЯ АНАЛИЗА ЭТНИЧЕСКОГО МЕНТАЛИТЕТА В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ

Этнос (др. греч. – вид, порода, народ) – исторически образовавшаяся группа людей, объединенная общим происхождением, судьбой, языковыми, культурными и психологическими признаками; обладающая комплексом обычаев, укладом жизни, хранимых и освященных традицией и отличаемых ею от таковых других групп. Этнические системы характеризуются языковыми, религиозными, культурными, юридическими единствами. При анализе этноса учитываются: этногенез, быт, традиции, язык, ментальность и др.

Для анализа этнических систем используются три основные концепции этничности:

1) примордиализм – психологические, иррациональные объяснения феномена этничности, роль врожденной связи человека со своей этнической группой;

2) конструктивизм – утверждает социальный характер происхождения и природы этничности, которая рассматривается как форма организации культурных различий в обществе;

3) инструментализм – обращает внимание на физические и культурные характеристики этнической группы как некий ресурс (инструмент), при помощи которого группа людей может выдвигать и реализовывать свои интересы, выступает как средство политического действия, сознавая его выгодность для себя.

В мире существует более 5 тыс. этносов. Однако государств гораздо меньше – всего около двухсот, включая примерно пятьсот образований государственного типа в федеративных государствах (национальные республики, автономные республики, автономные области, автономные округа, автономные территории и др.). В современных условиях, некоторые этносы (не имеющие государственности) ставят вопросы о создании соответствующих независимых государственных образований; другие – о повышении своего статуса внутри федераций; третьи – о вхождении в более крупные государственные образования при сохранении культурно-национальной автономии. Некоторые этносы используют свою “сопричастность” к цивилизациям, что укрепляет статус первых.

Цивилизации, религии и их доля в валовом мировом продукте

Цивилизация Религия 1950 1970 1980 1992 2008
Западная Протестантизм, католицизм 46 53 48,6 48,9 42,9
Конфуцианская Конфуцианство, буддизм, синтоизм 6,4 12,6 14,9 18 18
Арабо-исламская Ислам (суннизм, шиизм) 2,9 4,6 6,3 11 12
Латиноамериканская Католицизм 5,6 6,2 7,7 8,3 9,3
Православная Православие 16 17,4 16,4 6,2 8,2
Индуистская Индуизм, буддизм 3,8 3 2,7 3,5 4,5
Африканская Христианство, ислам, культы 0,2 1,7 2 2,1 2,1
Другие 1 1,1 1,4 2 1

В России в последние годы действует тенденция к ее укреплению как федерации, к укрупнению субъектов (с 89 в 2000 г. до 83 к 2009 г.), вхождению или объединению автономных округов в состав краев (бластей). Так, 7 дек. 2003 г. более 90% жителей Пермской обл. и Коми-Пермяцкого АО проголосовали за объединение этих субъектов РФ в “Пермский край”. 17 апр. 2005 г. состоялся референдум по объединению Красноярского края, Таймырского (Долгано-Ненецкого) АО и Эвенкийского АО (“за” - 60%). 16 апр. 2006 г. на референдуме по объединению Иркутской обл. и Усть-Ордынского Бурятского АО. (90 и 98% высказались за объединение). 11 марта 2007 г. на референдуме по объединению Читинской обл. и Агинского Бурятского АО в “Забайкальский край” положительно проголосовало более 90%.

Важную роль в этногенезисе играет менталитет. Его учет существенен при анализе этнических процессов.

Менталитет, ментальности – (отлат. mens, mentis, mentalis – умственный, рассудительность, образ мыслей, душевный склад – и alis – другие) – совокупность социально-психологических установок, автоматизмов и привычек сознания, формирующих способы видения мира и представления людей, принадлежащих к той или иной социально-культурной, этнической общности. Менталитет представляет имплицитные структуры психического склада нации, народа, этноса генетически и социально укорененные в сознании и сфере бессознательного многих поколений людей, в своих основах постоянные, а потому представляющие наиболее общее содержание, объединяющее в себе различные исторические эпохи в развитии национальной (этнической) истории и культуры.

В основе национального менталитета лежат образы, знания и верования, сливающиеся в представления о мире или “национальную (этническую) картину мира”, которые вкупе с доминирующими потребностями и архетипами создают иерархию ценностей, идеалов, эталонов, “кодексы поведения”. В этих компонентах должны отражаются чаяния, устремления всей или, по крайне мере, большинства членов нации. В модели национального менталитета выделяются его две взаимосвязанные структурные составляющие: национальная идея и национальный прототип.

“Ментальное” находится как бы между осознанным, отрефлексированным (то есть формами общественного сознания – религией, идеологией, моралью, эстетикой и т.д.) и неосознаваемым (бессознательным) в коллективной, а отчасти – и в индивидуальной психике людей. Ментальные этнические ценностные ориентации - это матрица, на основании которой кристаллизуется этническая культура. Менталитет отражает национальный способ видеть мир и действовать в определенных обстоятельствах.

Уровни менталитета

1. Первый слой металитета – привычные бытовые отношения, ритуалы, социальные нормы, ценности, оценки; во многом нерефлексируемый обыденный мир социальных взаимодействий с его устоявшимися традициями.

2. Второй слой – уровень социокультурных сопряжений; характеризует культуру конкретной социальной общности, специфику этой культуры и ее адаптивные способности.

3. Третий слой – отражает социумный или макросоциальный уровень. Он формируется естественной и целенаправленной реакцией людей на деперсонифицированные, символические и функциональные социальные образования – политику, власть, государство.

4. Четвертый слой менталитета характеризует этнокультурную ориентацию вовне, одновременно обращенную внутрь себя. Речь идет о всеобъемлющей национальной (этнической) идее, а также связанных с ее генезисом состояниях сознания.

Менталитет, создаваемый этнической общностью

Этническая ментальность – первая ступень формирования национального менталитета; если национальный менталитет – это мировоззрение, то этническая ментальность – это мироощущение. Считается, что национальный менталитет – атрибут нации, этническая ментальность – атрибут народности, которая еще не прошла все ступени развития, позволяющей ей стать нацией.

Этнический менталитет – это своеобразная система распространенных этнических образов, стереотипов, отчасти генетически закрепленных, отчасти бессознательных, коллективных, устойчивых к изменению, это глубинный классификационно-оценочный эталон, с помощью которого осуществляется понимание этнических объектов в их сходстве между собой и отличии от других, он выступает конструктором определенных моделей поведения, чувствования и мышления различных этносов.

Модель национального менталитета

В основе национального менталитета лежат образы, знания и верования, сливающиеся в представления о мире или “национальную (этническую) картину мира”, которые вкупе с доминирующими потребностями и архетипами создают иерархию ценностей, идеалов, эталонов, “кодексы поведения”. Менталитет как компонент психического склада нации должен нести в своей структуре наиболее яркие и показательные, интегральные структурные элементы. В этих компонентах должны отразиться чаяния, устремления всей или, по крайне мере, большинства членов нации. В модели национального менталитета выделяют его две взаимосвязанные структурные составляющие: национальная идея и национальный прототип.

Национальная идея – это квинтэссенция менталитета; образ идеального национального общества. По национальной идее во многом можно судить обо всем национальном менталитете в целом. Национальный прототип представлен в национальном менталитете как квазиличность – личность, не связанная с конкретным, реально существующим индивидом, но представленная в сознании других людей наподобие реальной личности. Помимо положительных образов менталитет содержит и отрицательные образы. В целом, образы идеального общества и национального прототипа – это не только идеальные цели, на которые ориентируется большинство членов нации, но и представления о деятельности и способах достижения этих целей. В этническом менталитете отображается взгляд большинства членов нации на то, каким должен быть окружающий мир и представление о том, каким должен быть человек.

Российскими этнологами (А.Р. Аклаев, Ю.В. Арутюнян, Л.М. Дробижева и др.) разработаны принципы анализа этнических конфликтов.

Схема учета конфликтогенных факторов и превенторов этнического конфликта

Уровень Возможные конфликтогенные факторы Возможные превенторы
Глобальный Структуры, неадекватные международной системе. Изменения в международном порядке.
Государственный Этническая стратификация. Слабая экономика. Авторитарное правление. Нарушение прав человека. Политика консоциации (федерализма) автономизации. Содействие социально-экономич. и культурному развитию. Легитимация правления путем демократизации. Правовое и социально государство, мониторинг и защита соблюдения прав человека.
Общественный Слабые общества. Слабые системы коммуникаций. Поляризованные межгрупповые установки. Укрепление структур национального гражданского общества. “Круглые столы”, тренинг-семинары, развитие межкультурных контактов и диалога. Работа в кросс-культурном аспекте.
Индивидуальный Радикальные и экстремистские лидеры. Низкая культура межэтнических отношений. Слабое правовое регулирование межэтнических отношений и т.д. Укрепление позиций умеренных лидеров. Развитие культуры межэтнических отношений. Совершенствование правового регулирования и т.д. Снижение предрассудков. Примирительные комиссии.


Анализ этнической ментальности играет важную роль при рассмотрении причин и нахождении способов регулирования этнических конфликтов.

ОЛЬГА ОЖЕГОВА

профессор кафедры социологии, социальной политики и регионоведения Поволжская академия государственной службы имени П.А. Столыпина

доктор социологических наук, профессор

Саратов, Россия

ДМИТРИЙ ОВЧАРОВ

доцент кафедры гуманитарных наук Энгельсского технологического института Саратовского государственного технического университета

кандидат технических наук, доцент

Саратов, Россия

К ВОПРОСУ О МЕТОДОЛОГИИ VERSTEHEN: ПРИКЛАДНЫЕ СТРАТЕГИИ ИССЛЕДОВАНИЯ ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ

Этноконфессиональная принадлежность выступает составляющей достаточно заметного оттенка современной мировой и российской социокультурной ткани. Этот феномен представляет собой аморфное образование, с одной стороны трудноопределимое, а с другой – легко узнаваемое во многом. Теории и дискурсы, которые стремятся узаконить политику, исключающую людей из «общества» на основе критериев этноконфессиональной несовместимости создают заметное настроение социокультурной атмосферы России начала XXI столетия. Этноконфессиональная нетерпимость как общественный феномен вписывается в повседневные практики насилия, презрения, унижения, дискриминации.

Авторская презумпция содержит уверенность в том, что повседневный жизненный опыт людей позволяет утверждать, что они создают вокруг себя не столько мир материальных объектов, сколько мир человеческих взаимоотношений, включающий в себя систему социального поведения, которая регулируется обычаями, традициями, нормами, характерными для определенных национальных, культурных и религиозных сообществ. Более того, именно повседневность «провозглашает» нормой индивидуальное и групповое стремление к сохранению «своей» или «нашей» идентичности, уклонение от смешения, метисации, захвата «чужими». Пока существуют границы личности, будут сушествовать и границы общности этих личностей.

Исследовательские стратегии этноконфессиональной принадлежности как повседневного опыта имеют свои особые содержательные характеристики, которые исчерпывающим образом встраиваются в методологию Verstehen[1]. Этничность и религиозность как реальности человеческого бытия отличается тем, что действующие субъекты в разной мере наделяют свои действия смыслом этнорелигиозных констант. Очевидно, что если исследователь-практик принимает точку зрения Verstehen, то для него каждая из человеческих ситуаций становится уникальной через специфический социальный опыт, особые переживания, которые в совокупности складываются в специфический «жизненный мир». Именно этот мир, как «особое», становится объектом полевых социологических исследований.

Очевидно, что если существуют границы жизненного мира человека, существует критерии, по которым одна часть социума становится его частью, а другая фиксируется во вне. Не ставя своей целью выработку законченной методологии социально-философского изучения бинарной оппозиции «Свой – Чужой», мы выстроили концептуальную схему исследования на идее использования проективных вербальных техник. По мнению ряда исследователей (С. Климова, В. Ольшанский, Г. Татарова, А. Бурлов), адекватным инструментом изучения содержания социальных представлений, формирующихся на базе установок и стереотипов, выступает методика неоконченных предложений.

Одним из главных преимуществ данной методики является то, что при помощи неопределенного стимула «человек формирует характерные для него способы мышления, настроения, потребности»[2]. Здесь обнаруживается поле смыслов повседневной реальности. Основной специфической особенностью данного метода является сложность получения с его помощью репрезентативных данных. Этот «недостаток» – основной минус большинства «мягких» методов. В данном случае, как отмечает, например, С.Г. Климова, из-за вероятности проявления практически неограниченного количества вариантов ответов многие обобщенные показатели либо очень малы, либо вовсе существуют в единственном числе. Количественные характеристики (например, всевозможные абсолютные и относительные частоты каких-то феноменов) весьма нестабильны и нерепрезентативны[3], что ограничивает сферу применения метода. С учетом такой ситуации применение метода наиболее оправдано при изучении либо однородных, либо диаметрально противоположных социальных групп.

На подготовительном этапе исследования нами была проведена этимологическая концептуализация ментальных оппозиций «Человек – Люди», «Свой – Чужой», «Толерантность – Интолерантность», а также изучена классификация, охватывающая диапазон проективных методик: методики дополнения, методики интерпретации, методики структурирования, методики изучения экспрессии, методики изучения продуктов творчества.

Нас заинтересовал метод неоконченных предложений (составляющая часть методики дополнения), так как в целом можно рассчитывать на то, что эта методика сбора информации позволяет получить реакции респондентов, минимально искаженные влиянием исследователя. Респондент вынужден говорить «своими словами», в результате чего при завершении предложения обнажается тезаурус, которым он оперирует в повседневной жизни, и в который вмещается его жизненный опыт.

Объектом исследования оказались неоднородные этнические группы с преобладанием этнических русских. В группах также были грузины, татары, абхазы, евреи, украинцы, белорусы, армяне, черкесы, казахи и респонденты, затрудняющиеся определить свою этническую принадлежность, либо определяющие ее в пользу одного из родителей.

Для изучения оппозиции «свой – чужой» в качестве инструмента сбора информации было составлено 16 неоконченных предложений, структурированных по 4 блокам, которые обозначали логику анализа эмпирического материала.

Блок А «собирал» непосредственно вызываемые главным стимулом реакции, которые в свою очередь раскрывали структуру изучаемого образа. Блок Б «погружал» образ в определенные контексты, характеризующие его свойства как целого и позволял рассмотреть этот образ в конкретных социальных контекстах. Блок В «определял» расположение изучаемого феномена относительно других социальных стереотипов. Блок Г «выявлял» полярность эмоционального заряда, который несет в себе образ.

Благодаря такому структурированию неоконченных предложений, была обозначена плоскость анализа эмпирического материала. Для сбора эмпирических данных была применена методика опроса посредством анкеты и раздаточного материала-таблицы. Фиксировались пол, возраст, гражданство, место учебы/работы, а также национальность не только респондента, но и его родителей, и родителей родителей, т.е. бабушек и дедушек по отцовской и материнской линии; также предлагалось обозначить национальность «второй половины» (если она есть) по той же схеме и национальность детей (если они есть). Сам опрос проходил аудиторно 11 раз по 25 – 30 человек. Всего было опрошено 285 человек. Респондентам раздавались анкеты, время заполнения не ограничивалось, что позволяло испытуемым в процессе заполнения давать более развернутые ответы.

Традиционно считается, что проективные вербальные техники должны исключать длительные размышления, в процессе первого же контакта с аудиторией участники-респонденты изъявили прямо противоположные желания: либо «хорошенько подумать», либо не выполнять задание, так как «на ум ничего не приходит, а думать не хочется». В этой ситуации мы сочли необходимым просить «нежелающих» респондентов письменно аргументировать свое нежелание. 30% респондентов, размышлять над оппозицией «Свой – Чужой» просто отказались, мотивируя так: 1-й вариант ответов: Я об этом не думаю. 2-й вариант ответов: Все это чувствую, но сказать не могу. 3-й вариант ответов (возмущенно): Как можно так о людях! Это антигуманно! У 45% респондентов, наибольшую трудность вызвали предложения, где предлагалось поразмыслить над образом «чужой»:1-й вариант: И так понятно, сегодня – свой, завтра – чужой. 2-й вариант: Для меня все «свои», они же люди! 3-йвариант (раздраженно): Не вижу необходимости дальше напрягать мозги, мне это не интересно.

На первом этапе анализа всех анкет использовалась процедура разделения текстов окончания предложений на элементарные обоснования респондента. На втором этапе только в 25% анкет (71 респондент) по каждому смысловому блоку происходило объединение всех схожих по смыслу элементарных обоснований в группы. Проведенные глубинные интервью с респондентами, чьи анкеты составили блок из 25%, позволили выявить характерные элементы образа[4].

В ходе анализа было выделено три типа образа «Своего» и три типа образа «Чужого», что в свою очередь составило три типа оппозиции «Свой – Чужой». Первый из них является наиболее распространенным. Он включает в себя следующие характеристики: «Принципы взаимности» – определения, которые говорят о том, что «свой» – это тот, кого люблю, хорошо знаю, кому верю/доверяю, кого считаю родным (как правило – семья), и обязательно эти чувства должны быть взаимны. «Чужой» – это тот, кого не люблю, не знаю, кому не верю/не доверяю, кто не может быть родным. Респонденты полагают, что эти же чувства «чужие» испытывают и к ним.

Второй тип оппозиции наименее распространенный – это тип ярко выраженной толерантности к своим, интолерантности к чужим; открытости для «своих» и закрытости для «чужих» по этноконфессиональным признакам. Он включает в себя следующие характеристики: «Свой» это – русский, христианин(православный), человек моей национальности, национальностей моей семьи, татарин, мусульманин, тот, кто чтит нашу культуру, похож на меня национальным характером. «Чужой» это – не русский, не христианин(не православный), человек не моей национальности, не татарин, не мусульманин, тот, кто не чтит нашу культуру, тот, кто не похож на меня. В этом типе оппозиции встречались наиболее оскорбительные и унизительные для представителей различных этнических культур выражения и эпитеты.

Третий тип оппозиции – нечто среднее между первым и вторым, так как в нем на общем фоне первого типа присутствует средне выраженная интолерантность. Он включает в себя следующие характеристики: «Свой» это – тот, кого люблю и включаю в свой круг, но «чужой» не должен навязчиво стремиться стать «своим», хотя «чужие» так же, как и «свои», могут быть умными и глупыми, верными и неверными.

Выстроенные в итоге типы образов и оппозиций, безусловно, являются конструктами, которые в чистом виде встретить в сознании людей нельзя. В реальности они представляют собой сильно ограниченные модификации, подтипы, которые отличаются друг от друга различной степенью выраженности того или иного элемента, но, тем не менее, во всех вариантах прослеживается единение по смысловому блоку (Г – эмоциональный заряд). Это всего лишь одна пара предложений, направленная на точное установление места стереотипа в психологической структуре личности и прояснение его некоторых функциональных особенностей. Итак, чувство комфорта, уюта, искренности, «своей тарелки» респонденты ощущают среди «своих», и, напротив, среди «чужих» – дискомфорт, опасность, чувство собственного превосходства, хотя и любопытство, но желание быть со «своими», так как с «чужими» – не «в своей тарелке».

Важно отметить, что респонденты, как правило, в размышлениях о «своих» подспудно (это было выяснено точно при экспертных интервью) ориентировались на конкретных людей и жизненные ситуации. А вот размышляя о «чужих», в большей степени строили интеллектуальные конструкции.

Особенность полученных с помощью метода неоконченных предложений данных заключается в возможности многократного возвращения к первичной информации, используя различные основания классификации и возможности приложения к этим данным различных теоретических моделей, выстроенных в ходе других исследований[5]

.

Главным аргументом при обращении нашего исследовательского интереса к феномену этноконфессиональной принадлежности была «бризантность» национальных и религиозных отношений, коррелирующих с агрессивностью в оппозиции «свой – чужой». Интересен эффект разочарования и даже испуга, когда «свой» по целому ряду признаков оказывется чужим по религиозному предпочтению, например русский оказывается не православным, а протестантом, свидетелем Иеговы, мусульманином, кришнаитом и т.п. Мы предполагаем, что это происходит из-за необходимости выстраивать новую демаркационную линию личного жизненного пространства, так как «писанным» законам уже не удается связать внутренний мир индивида. Именно поэтому широко проявляется унилатеральная форма социального контроля, то есть каждодневные конфронтирующие действия в ответ на девиации, которые просто не могут восприниматься как бытийные потребности представителями «чужих» этнических культур или конфессиональных групп.

АРУШАН ВАРТУМЯН

главный редактор научного журнала «Региональные политические исследования»

доктор политических наук, профессор

Армавир, Россия

РЕГИОНАЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЭТНОПОЛИТИКИ: МЕТОДИКИ СРАВНИТЕЛЬНОГО АНАЛИЗА

Органы государственной власти многих субъектов федерации на основе российского законодательства создают свои концепции и программы этнополитики, стабилизации этнических отношений. Подобные программы часто принимаются и на муниципальном уровне. Важно, чтобы при всем многообразии этнических проблем три уровня политики: федеральный, региональный и муниципальный имели единые концептуальные основы. Такие программы разработаны и действуют в Москве, республиках: Кабардино-Балкарии, Коми, Башкортостане, Дагестане, Удмуртии; краях: Краснодарском, Ставропольском; областях: Ростовской, Оренбургской, Саратовской, Самарской и других регионах[6].

Например, в Саратовской области сложилась система региональной этнополитики. Она включает в свою нормативную основу долгосрочную «Концепцию национальной политики Саратовской области», а также среднесрочные (пятилетние) программы социального и национально-культурного развития региона[7]. Данные документы разрабатывались комиссией во главе с губернатором области. В комиссию вошли не только руководители органов власти и местного самоуправления, но и руководители национальных объединений, ученые-этнологи, деятели культуры, представители религиозных общин, журналисты.

Концепция и среднесрочные программы региональной этнополитики, судя по позитивному опыту Саратовской области, Ставропольского края и других территорий, должны включать меры в трех направлениях;

  1. создание нормативно-правовой базы и общественно-политических механизмов управления этническими отношениями;
  2. текущие меры социально-экономического характера по повышению качества жизни народов в местах их расселения;
  3. меры по развитию ценностей духовной культуры: российского патриотизма, межэтнического согласия, толерантности.

По каждому направлению определен перечень практических мероприятий с указанием сроков исполнения, источников и объемов финансирования, ответственных исполнителей. Например, по первому из названных направлений проводится курс равного доступа к представительству народов в органах власти, к образованию; выравнивались правовые диспропорции в социаль­ном обеспечении, вызванные профессиональной и статусной структурой групп. По второму направлению реализуются меры предупреждения и снижения безработицы, выравнивания уровня доходов, защиты прав беженцев и вынужденных переселенцев. Третье направление включает в себя развитие сети национальных дошкольных учреждений и школ, укрепление их материальной базы, улучшение обучения и воспитания детей, управление персоналом в сфере культуры и образования.

В регионах, где велика возможность этнополитических конфликтов, приоритетны другие императивы политики. М.И. Цапко отмечает, что управление этническими процессами в Ставропольском крае в основном направлено на: ограничение этнической миграции, регулирование этнических процессов в рамках специальных региональных программ, оперативное вмешатель­ство в случаях возникновения этнического конфликта[8]. Такой тип политики объективно необходим. Но полномочия региональных органов государственной власти в сфере административно-правового воздействия на участников этнического конфликта ограниченны, а федеральный перечень предметов регулирования неполон. Поэтому необходимо принять федеральный закон, устанавливающий конкретизированные полномочия субъектов РФ в сфере этнических вопросов.

Институциональная система этнополитики на уровне региона может включать не только органы государственной власти субъекта федерации (в т.ч. министерства либо департаменты по национальной политике, межведомственные комиссии), но и научно-консультационные экспертные советы, структуры гражданского общества (НКА, землячества, национальные объединения, зарубежные неправительственные организации, религиозные объединения, представителей СМИ). Взаимодействия госструктур с гражданским обществом по вопросам этнополитики могут координироваться через Ассамблею народов региона, Общественную палату при главе региона.

Представляет интерес методика сравнительного анализа этнополитики на уровне регионов России, разработанная В.И. Мукомелем на основе количественных методов[9]. Его выборка составила 29 регионов, где живет 55% населения страны. Автор применяет индексы эффективности и развития инфраструктуры политики. Он выделяет «блоки» этнополитики: законодательство, программы политики, механизмы и практики, институциональные основы, финансирование.

Прежде всего, В.И. Мукомель полагает, что этнополитика децентрализуется, роль органов государственной власти регионов растет за счет федеральных органов. Важнейший мотив проведения этнополитики на региональном уровне - поддержание социально-политической стабильности.

Закон о национальных отношениях создан лишь в Волгоградской области. В Кабардино-Балкарской республике та же задача решена путем выделения в «Кодексе КБР об административных правонарушениях» ответственно­сти за нарушение порядка использования языков народов республики; нарушение сохранности, норм использования и охраны объектов культурного наследия; нарушение законов о репатриантах. Татарстан и Коми кодифицировали этнические права в законах о НКА.

Чаще же всего законодательство субъектов РФ регулирует этнические отношения в нескольких разрозненных актах: законах о языке, о культуре, об образовании, об административно-территориальном устройстве, местном са­моуправлении, связях с соотечественниками за рубежом, с диаспорой.

Законы о языке и об образовании в ряде регионов допускает возможность использования в официальной сфере языка этнических меньшинств в районах их компактного проживания (Башкортостан, Марий Эл, Удмуртия, Саха (Якутия). В Адыгее узаконено получение образования национальными группами на родном языке в местах компактного проживания.

Региональные программы этнополитики могут оформляться двумя путями: принятием законов субъектов РФ либо подзаконных актов органов исполнительной власти. Понятно, что первый путь демократичнее и дает более сильные ресурсы этнополитики. Такова ситуация в КБР, Коми, Удмуртии, Краснодарском крае; Амурской, Оренбургской, Пермской, Ростовской, Са­марской, Саратовской, Тверской, Томской и Тульской областях. В 16 регионах приняты концепции региональной этнополитики, отчетливо выражающие цели, задачи и приоритеты, механизмы осуществления курса. В 11 регионах законы и концепции отсутствуют, нормативная база ограничена подзаконными актами.

В.И. Мукомель выделил три модели реализации региональной этнополитики: комплексные программы (Оренбургская, Пермская области); специальные программы (14 субъектов федерации); сочетание комплексных и специальных программ (9 регионов). Комплексные программы действуют в Оренбургской, Пермской и Самарской областях с 1993-1994 гг. непрерывно. Специальные программы предпочтительны, если спектр мероприятий политики очень разнороден. Сочетание обоих типов программ чаще всего означает признание изъянов первоначальной комплексной программы. Предпочтителен вариант комплексной целевой программы, что позволяет региону концентрировать финансовые средства и координировать усилия акторов политики, корректировать курс, контролировать расходование средств.

Институциональные основы этнополитики в регионах тоже разнообразны. Они делятся на три варианта: ведомство с правами министерства региональной администрации; межотраслевые ведомства с теми же правами; соподчиненное подразделение (департамент, отдел, комиссия и проч.). В большинстве регионов болезненна проблема взаимодействия разных органов ис­полнительной власти. Иногда ее решают, создавая межведомственные комиссии по национальной политике (Краснодарский край, Волгоградская область, Москва) либо комиссии по узкоспециальным аспектам этнополитики (Дагестан, Коми). Или же вопросы национальной политики включаются в более широкий предмет ведения (консультативные советы в Пермской и Саратовской областях).

Важно также учитывать в институциональных основах политики наличие консультативного органа при главе региона и поста регионального Уполномоченного по правам человека, ведение мониторинга этнических отношений структурами исполнительной власти региона. Успешно развиваются институциональные основы этнополитики в республиках Чувашия и Коми, Краснодарском и Ставропольском краях; Волгоградской, Оренбургской, Пермской, Самарской, Саратовской, Астраханской областях. Очень слаба институциональная основа этнополитики в Амурской, Воронежской, Тульской областях.

Финансовые ресурсы региональной этнополитики оцениваются В.И. Мукомелем по следующим чертам: детальность и конкретность финансирования; соответствие масштабов финансирования принятым программам; финансовая дисциплина; транспарентность бюджета и отчета об исполнении его статей, величина текущего финансирования из регионального бюджета; размеры привлеченных средств из бюджетов других уровней и внебюджетных источников. Лишь в 9 из 29 регионов национальная политика выделена особой строкой в бюджете.

Практическая этнополитика в регионах. Она может оцениваться по индикаторам: наличие центров межнационального общения, поддержка региональной властью этнокультурных мероприятий; поддержка программ СМИ в сфере этнополитики; развитие и поддержка этнического образования.

Эффективность региональной этнополитики определяется совокупными усилиями всех ее акторов - органов государственной власти, МСУ, неправительственных организаций. Ключевое значение имеет сбалансированность компонентов политики.

ЛАРИСА ХОПЁРСКАЯ

профессор Киргизско-Российского славянского университета

доктор политических наук, профессор

Бишкек, Киргизская Республика

ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ КАК СОСТОЯНИЕ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ

Целью доклада является доказательство тезиса о том, что этнополитический конфликт является состоянием этнополитической системы, при котором между элементами системы существует определенный дисбаланс. При его доказательстве автор опирается на классическую модель политической системы Д.Истона и Г.Алмонда, для описания которой используются такие понятия как «внешняя и внутренняя среда», «вход», «выход», «черный ящик», «обратная связь», акторы, функции, связь. Г.Алмонд обозначил сложность внутренних связей между элементами политической системы, баланс между которыми зависит от степени политической активности общества и адекватности ответов правительства на выдвигаемые обществом или отдельными социальными группами острые вопросы[10], конкретизировав таким образом исходную модель политической системы Д.Истона[11]. В то же время, несмотря на то, что Д.Истон поставил проблему «как различные типы политических систем … отличаются типами своих входов и выходов, своими внутренними процессами и обратными связями?»[12], ни он, ни Г.Алмонд никак не прояснили вопроса о природе, структуре и характере требований, предъявляемых политической системе.

С нашей точки зрения, это объясняется тем, что целями их исследований были определение степени демократичности политических систем и условий обеспечения стабильности демократических политических систем, присущих западным обществам и отличающихся политической гомогенностью (национальным единством). Совершенно иная ситуация складывается при анализе «незападных обществ», главной характеристикой которых является отсутствие или слабость национального единства. Л. Пай, давший характеристику политического процесса «незападного типа», отметил, что «политический процесс характеризуется отсутствием интеграции среди участников»[13]. По мнению У.Коннера, нельзя «преуменьшать, а то и вовсе игнорировать проблемы, вытекающие из фактора этнической неоднородности общества»[14].

Одной из важнейших проблем нам видится проблема принципиальной несовместимости требований, предъявляемых сегментами неоднородного (полиэтничного) общества «на входе» политической системы, и принципиальной несовместимости реакций сегментов на политические решения «на выходе». Возникает вопрос, как отразить в модели политической системы эту ситуацию? С нашей точки зрения, для этого необходима модификация классической модели политической системы путем выделения ее этнического среза (или измерения) и построения модели этнополитической системы. Необходимость включения в анализ этнического измерения политической системы вызвано тем, что требования, исходящие от сообществ, позиционирующих себя в качестве этнических, отличаются от требований других акторов (политических партий, групп интересов и т.п.).

Это отличие заключается в том, что «на входе» требования и поддержка «классических» акторов направлены на изменение отдельных параметров политической системы с целью ее усовершенствования, а требования и поддержка этнических акторов направлены на создание институтов и утверждение режимов, обеспечивающих особый статус отдельных этнических групп в политической системе. В своей наиболее радикальной форме такие требования (например, лозунг «Грузия для грузин!») способны разрушить саму политическую систему.

Использование термина «этнополитическая» в названии системы фиксирует основное отличие этой модели от классической, которое заключается в выделении в составе системы особого класса элементов, приводящих ее в состояние «самовозмущения» и потенциально способных довести систему до кризиса и разрушения «изнутри», а не в результате воздействий среды. Это принципиальный момент, поскольку Д.Истон достаточно подробно анализирует возмущающие воздействия среды и ответного поведения системы, отмечает, что отдельные элементы системы могут иногда осуществлять действия, способствующие разрушению предшествующего состояния равновесия, но даже не делает предположения о возможности «самовозмущения» политической системы, т.е. возмущения, исходящего от элементов самой системы.

Такими элементами, с нашей точки зрения, являются этнополитические концепции как определенный способ понимания, трактовки каких-либо явлений и носители этих концепций - акторы, которые в соответствии с концепциями определяют свое место в социальной и политической системе. Причем концепции могут быть четко сформулированы и позиционированы в качестве самостоятельных политических документов, а могут находиться в неявной форме и вычленяться из отдельных политических деклараций и тезисов, научных трудов, публицистических и художественных произведений, отражающих установки группового сознания. Этнополитические концепции выполняют функцию мобилизации акторов, т.е. приведения их в активное состояние, сосредоточения их сил и средств для достижения цели. Они достаточно четко фиксируются в политических лозунгах («Россия для русских!)», и требованиях, содержащихся в политических обращениях (например, требования исключительного права на приватизацию и участие во власти представителей определенной этнической группы).

Все, принимающие и поддерживающие эти лозунги и требования, т.е. и отдельные индивиды, и группы, выступают акторами этнополитической системы. Акторы характеризуются не только степенью организованности, статусом, осознанностью коллективных действий, объемом ресурсов и формами политического поведения (легитимными, отклоняющимися или радикальными), но и типами интеракций, к которым относятся конфронтация, компромисс, коалиция (союз) и консенсус. Эти типы взаимодействий, в свою очередь, определяются степенью совместимости концепций, которые могут ставить взаимоисключающие цели, иметь некоторое совпадение позиций, совпадать по принципиальным вопросам и основываться на полном согласии относительно целей, различаясь в выборе форм их достижения. Признание того, что концепции выступают своего рода маркерами идентичности акторов, позволяет прогнозировать возможные конфликты между акторами, а также предвидеть степень их остроты, поскольку «в целом каждый конфликт достигает своей окончательной формы лишь тогда, когда участвующие элементы с точки зрения организации являются идентичными»[15].

Власть, которая находится в центре этнополитической системы, также обладает определенной концепцией этнической политики как системы взглядов, принципов и приоритетов своей деятельности. Эта концепция может представлять собой самостоятельный правовой документ или «прятаться» в контексте нормативных актов, политических решений и предпринимаемых властью действий по отношению к различным этническим группам. Помимо концепции власть располагает правом на насилие, материальными, организационными и символическими ресурсами, позволяющими ей реализовывать свою концепцию. Акторы на «входе» этнополитической системы не только предъявляют свои требования или оказывают поддержку, но и демонстрируют апатию или неприятие власти, ее институтов, нормативных актов и концепции этнической политики. Причем, неприятие власти влечет за собой блокировку принимаемых ею решений и предпринимаемых действий «на выходе». Ответом на блокировку, как правило, выступает, использование насилия со стороны власти.

Система может быть сбалансированной только при условии совместимости этнополитических концепций, точнее, совместимости зафиксированного в них отношения к этничности, которое в полиэтничном обществе должно носить аксиологический характер. При этом признание самоценности этничности должно распространяться на все этнические группы государства, иными словами этнополитическая система может быть сбалансированной только при условии достижения и соблюдения этнополитической справедливости, понятой как равенство граждан, отличающихся этнической идентичностью, и этнических групп в целом в политико-правовой, социально-экономической и культурной сферах общественной жизни. Именно ощущение и осознание несправедливости как несоответствия между реальным положением и статусом становятся главным мобилизующим фактором на индивидуальном и групповом уровнях и выступают основой формирования этнополитических концепций этнических акторов.

Вывод о необходимости введения аксиологического измерения в анализ этнополитических конфликтов подтверждается результатами новейших конфликтологических исследований[16]. Их обзор позволяет выделить главное:

  • этнополитический конфликт определяется как тип внутригосударственного затяжного социального конфликта, в основе которого лежит чувство и осознание несправедливости по отношению к этнической группе со стороны государства и/или других этнических групп;
  • конфликт не имеет эффективного силового решения, которое воспринимается как новая несправедливость и может только усилить стремление к справедливости;
  • конструктивное урегулирование этнополитического конфликта возможно только при условии его трансформации, т.е. долгосрочной миротворческой деятельности, которая в отличие от технологий прекращения и разрешения конфликтов, уделяет равное внимание результатам, процессам и структурам и которая ставит целью устранить все формы прямого и культурного насилия.

По нашему мнению, процесс достижения сбалансированности этнополитической системы по смыслу и фактически совпадает с процессом трансформации конфликта и содержательно представляет собой процесс построения институционального порядка справедливости в полиэтничном обществе. Принципиально важно, что трансформация конфликта – это процесс, в котором создаются не только структурные, институциональные, но и ценностные условия для изменения идентичности, воспринимаемой в качестве личностной и групповой идентификации в целостной системе. Возможность актуализации (доминирования) различных типов идентичности создает основу для трансформации этнополитической концепции, поскольку именно идентичность составляет ядро этнополитической концепции (включающей объяснения и оценку прошлого и видение настоящего и будущего) каждого актора. Трансформация идентичности акторов, например, переход от доминирования этнической идентичности (титульной или диаспорной) к региональной, а затем к общероссийской или к общемусульманской, влечет и изменение их этнополитических концепций, а, следовательно, и изменение степени дисбаланса всей этнополитической системы. Отказ этнических акторов от пропаганды и защиты концепции титульной нации и принятие концепции гражданской нации, равно как и изменение концептуальных установок власти (от концепции «безэтничного» демократического общества до концепции «полиэтничной нации»), в конечном счете, выступают интегральными индикаторами трансформации конфликта или степени сбалансированности этнополитической системы.

РУБИН САЙФУЛЛИН

доцент кафедры истории Камской государственной инженерно-экономической академии

кандидат политических наук

Набережные Челны, Россия

ВЛИЯНИЕ ПОПУЛЯЦИОННОГО ФАКТОРА НА ГЕНЕЗИС ПОЛИТИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ

Важной частью этнополитических исследований является выяснение генезиса этнополитических конфликтов. Сегодня все большее признание получает подход, согласно которому конфликт вообще и этнополитический конфликт, в частности, рассматривается как многоуровневое и многофакторное явление. Такой подход характерен для концепции Д. Сэндоула[17], привлекающего для изучения конфликтов, в том числе, социобиологические методы исследования. Фактически это означает, что Сэндоул использует междисциплинарный и полипарадигмальный подходы. Важность использования для исследования политических конфликтов социобиологических методов и полипарадигмального подхода подчеркивается отечественными специалистами[18].

Социобиология и выделившаяся в ее рамках биополитика, основываясь на двойственной биосоциальной природе человека, изучают биологические основы социального поведения живых существ и на этой основе широко используют биологические модели для объяснения поведения человека. Однако за рамками внимания этих дисциплин остается исследование влияния на социально-политические процессы, в том числе, на возникновение и развитие конфликтов, биологической составляющей некоторых человеческих общностей, прежде всего, этнических. Сегодня все больше исследователей склоняется к мнению, что этнические общности также обладают двуединой биосоциальной природой. Биологическая часть природы этноса проявляется, например, в его популяционной структуре, расово-антропологическом составе составляющих этнос популяций и других характеристиках. Есть основания полагать, что динамика изменения популяционной структуры этносов, их расово-антропологическая структура (далее эту динамику и эту структуру для краткости мы будем называть популяционным фактором) влияет как на возникновение и развитие политических конфликтов, так и в целом на социально-политические процессы. Правомерно в этой связи поставить вопрос о конкретных механизмах этого влияния, что важно для выяснения генезиса конфликтов и их прогнозирования. Однако такая исследовательская задача в рамках социобиологии, биополитики и этноконфликтологии пока даже не ставилась.

По-видимому, во многом это объясняется господством в современных западных обществоведческих науках конструктивистского и инструменталистского подходов к этническому феномену. Согласно этим подходам, этническая общность реально не существует, а носит «сконструированный» или функциональный характер. Л.Т. Яблонский объясняет отрицание реальности существования этносов и рас «реакцией на попытки неоправданно вольного установления причинных взаимосвязей между популяцией и этносом, что может быть использовано расистами»[19]. Разумеется, исследование влияния популяционного фактора на возникновение и развитие конфликтов предполагает установление таких причинных взаимосвязей. И при справедливости мнения Яблонского можно думать, что на Западе такие исследования не ведутся из-за боязни возможного расистского истолкования их результатов.

В отечественной этнографии исследованию популяционной структуры этносов уделялось достаточно большое внимание на страницах периодической печати[20]. Также эта проблематика затрагивалась в ряде монографий[21]. Однако почти все авторы предпочитали придерживаться мнения об этносе как о сугубо социальной общности, по-видимому, из-за боязни быть обвиненными в «биологизаторстве». Вероятно, в этом состояла одна из главных причин, из-за которой вопросы влияния популяционного фактора на социально-политические процессы в этих работах почти не затрагивались.

Рассматривал этнос как биосоциальную общность, на развитие которой влияют как социальные, так и природные (в том числе биологические) факторы, Л.Н. Гумилев, создатель пассионарной теории этногенеза. Одно из основных положений этой теории формулируется следующим образом: «… Этносы являются биофизическими реальностями, всегда облеченными в ту или иную социальную оболочку»[22]. В своих работах Гумилев исследовал влияние этногенетических факторов (одним из которых является популяционный фактор) на политические процессы, в том числе и в их конфликтологическом конспекте[23]. Как справедливо пишет К.Э. Аксенов, «теория этногенеза во многом базируется на анализе (и попытках объяснения. – Р.С.) именно политических явлений и процессов: войн, переворотов, государственного строительства, господства и подчинения и т.п.»[24]. И в поисках ответа на поставленный нами вопрос было бы логично обратиться к этой концепции.

Необходимо, однако, признать, что Л.Н. Гумилеву не удалось убедительно обосновать положения своей теории, что вызвало ее обоснованную критику[25]. Наибольшие возражения вызывает гипотеза Гумилева о мутационном генезисе пассионарности. Как пишет, например, П.В. Турчин, детали этой гипотезы «... основаны на явлениях, неизвестных или категорически противоречащих современной науке»[26]. Задача, очевидно, заключается в том, чтобы связать феномен пассионарности с хорошо известными современной науке явлениями.

По нашему мнению, в основе этого феномена лежит явление гетерозиса или гибридной силы. Как известно, гетерозис – это свойство гибридов первого поколения превосходить по жизнестойкости, плодовитости и другим признакам лучшую из родительских форм; у животных гетерозис наблюдается, например, при межпородном скрещивании. По-видимому, именно понятие жизнестойкость (жизнеспособность), определяемое как способность организма выживать и давать потомство при неблагоприятных условиях внешней среды, составляет биологическую основу понятия пассионарность. В человеческом обществе жизнеспособность приобретает социальный смысл. Жизнеспособный в социальном смысле человек и является пассионарием, способным достигать поставленных целей, стойко преодолевая возникающие при этом трудности.

Любой суперэтнос состоит из людей, относящихся к разным антропологическим, а иногда и расовым, типам. Можно думать, что пассионариями является некоторая часть детей, рожденных в смешанных в расово-антропологическом смысле браках. Таким образом, источником пассионарности служит биологическая энергия гетерозиса, имеющая своей основой расово-антропологическую неоднородность суперэтноса.

П.В. Турчин отмечает и положительные стороны теории Л.Н. Гумилева. Среди них наиболее плодотворной он считает гипотезу о существовании тесной связи между судьбой государства и его этнического ядра. То есть этния и полития, возможно, составляют одно динамическое целое. Это позволяет рассматривать формирование государства и этногенез как два аспекта единого динамического процесса[27]. Можно назвать этот единый процесс этнополитогенезом, подразумевая под этим термином коррелированность процессов этно- и политогенеза.

Гипотеза о существовании единого процесса этнополитогенеза позволяет по-новому взглянуть на генезис масштабных этнополитических и вообще социально-политических конфликтов. Согласно Л.Н. Гумилеву, фазы этногенеза переходят одна в другую через так называемые фазовые переходы, которые всегда являются глубоким кризисом[28], для которого характерно обострение всех внутренних конфликтов, часто принимающих вооруженный характер. Также «этнос, меняющий фазу развития, легко уязвим, и может стать жертвой соседа, если тот достаточно пассионарен»[29]. Принимая во внимание сформулированную выше гипотезу, глубокий кризис и уязвимость по отношению к внешним ударам структурообразующего этноса означают ослабление его государства, которое в период фазовых переходов также находится в глубоком кризисе. Но почему наступает фазовый переход? Гумилев в своих работах не дает исчерпывающего ответа на этот вопрос.

Кроме пассионариев он выделяет в структуре этноса еще два энергетических типа – гармоничных людей и субпассионариев. Согласно Гумилеву, этническая система становится восприимчивой к ударам извне, когда во время смены фаз нарушается оптимальное соотношение между энергетическими типами членов этноса[30]. При наличии же этого оптимального соотношения, что, очевидно, характерно для фаз этногенеза, «система почти неодолима»[31]. Это означает, что фазы этногенеза, в отличие от фазовых переходов, являются устойчивыми состояниями, для которых характерно отсутствие масштабных внутренних смут и успешная внешняя экспансия государства. Итак, сформулированный выше вопрос перешел в следующий: почему нарушается оптимальное соотношение энергетических типов в структуре суперэтноса, что и ведет к началу фазового перехода?

В конце каждой фазы антропологическая гомогенность (однородность) большей части составляющих суперэтнос этнических общностей достигает максимальной величины (в особенности, это справедливо для входящих в одну этническую общность пространственно близких популяций). Связано это с тем, что браки на протяжении фазы заключаются в основном в пределах этих общностей. Сказанное, хотя, видимо, и в существенно меньшей степени, справедливо и в отношении различных социальных слоев и групп (в особенности, для правящего слоя). Сравнительно малая проницаемость генетических барьеров, разделяющих различные этнические общности, способствует увеличению степени антропологической гетерогенности части составляющих эти общности популяций. Можно думать, что в конце фазы антропологическая гетерогенность популяций, занимающих противоположные края суперэтнического ареала, а также антропологическая гетерогенность различных социальных групп (прежде всего, правящей элиты и маргинальных слоев) становятся максимальными.

Характерное для конца фазы заключение браков преимущественно внутри этнических общностей и социальных групп при максимальной степени их антропологической гомогенности ведет к тому, что в конце фазы доля пассионариев среди новорожденных детей достигает минимального значения. Соответственно, доли гармоничников и, вероятно, субпассионариев увеличиваются. В определенном этническом возрасте суперэтноса, соответствующем окончанию фазы (началу фазового перехода), доля пассионариев в целом по суперэтносу становится ниже оптимального значения, доля субпассионариев – выше оптимального значения. Это означает начало фазового перехода и связанного с ним «глубокого кризиса».

Как отмечает Н.Н. Чебоксаров, в периоды социально-политических катаклизмов происходят усиление миграционной активности населения, социальная и этническая перетасовка населения, изменение политических границ, возрастают межэтнические и межрасовые контакты, рушатся генетические барьеры[32]. Усиление миграционной активности населения и разрушение генетических барьеров ведут к резкому росту числа брачных и случайных половых связей между представителями разных этнических общностей и социальных групп, различающихся между собой в расово-антропологическом плане значительнее, чем члены одной этнической общности или одной социальной группы. Вследствие явления гетерозиса это приводит к тому, что в суперэтносе в этот период увеличивается число родившихся детей-пассионариев. Можно думать, что через поколение (18-19 лет), когда эти пассионарии становятся взрослыми и вступают в социальную жизнь, доля пассионариев не только достигает оптимального для следующей фазы уровня, но и начинает его превышать. Возникший излишек пассионариев приводит к началу новых смут.

Описанный механизм лежит, по-видимому, в основе существования в мировой истории так называемых пассионарных волн – однопоколенных (18-19-летних) циклов эскалации политических конфликтов[33].

Таким образом, влияние популяционного фактора на генезис и течение политических конфликтов имеет место быть. Разумеется, было бы недопустимым редукционизмом видеть генезис политических конфликтов в действии только популяционного фактора. Однако и не учитывать его нельзя. По нашему мнению, конфликт вообще и этнополитический конфликт, в частности, есть результат сложного взаимодействия социально-политических и популяционного факторов.

СЕРГЕЙ КУЗНЕЦОВ

доцент кафедры информатики и математики Сибирской академии государственной службы

кандидат физико-математических наук, доцент

Новосибирск, Россия

АНАЛИЗ КРИТИЧЕСКИХ ТОЧЕК В РАЗВИТИИ ЭТНИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ

Конкуренция наследий и внутренняя борьба наследия в этносе являются стабилизирующими факторами развития этноса. С другой стороны застой в создании и модернизации наследия, нелинейный рост хаоса в зависимости от объема наследия являются дестабилизирующим фактором[34].

Культурные образцы вместе с информацией и генной информацией образуют наследие этноса. Под наследием понимаем только те наследуемые или передаваемые сообщения, культурные образцы и генное здоровье этноса, которые уменьшают неопределенность (т.е. энтропию) у получателя наследия. Энтропию в этносе будем обозначать S, наследие - n [35]. Пусть k1(S), k2 (S) – коэффициенты прироста энтропии и наследия, L1(S) – коэффициент изменения энтропии в результате влияния наследия, L2(n) – коэффициент амортизации наследия. Рассмотрим следующую модель:

(1)

Функция L1(S) будем также называть функцией реакции этноса на возникшую проблему, соответственно, k2 (S) – функция энтропии, показывающая реакцию окружающей среды на вмешательство человека[36].

Рассмотрим частный случай системы (1) модель Холлинга[37] с и. Анализ этой модели наиболее исчерпывающе проведен в работе[38].

(2)

Полученная система для различных параметров A, E, D, p, C, M и B позволяет полностью описать все этапы развития этноса в терминологии Л.Н. Гумилева[39].

Особенностью этой модели является учет поведения коэффициентов при больших значениях энтропии. Слагаемое показывает скорость уменьшения хаоса в этносе под воздействием наследия, соответственно слагаемое - скорость роста наследия при решении проблем этноса. Обе величины ограничены при росте энтропии в этносе[40] [5].

Число параметров системы уменьшим с помощью замены переменных:

n (A/D)n; S (A/D)S; t (1/A)t; = c/A; = рD/A; = E/D; = M/B.

В новых безразмерных переменных система зависит от четырех параметров и имеет вид

(3)

Для полного качественного исследования необходимо разбить четырехмерное пространство параметров на области с различным типом динамического поведения, т.е. построить параметрический, или структурный портрет системы. Затем надо построить фазовые портреты для каждой из областей параметрического портрета и описать бифуркации, происходящие с фазовыми портретами на границах различных областей параметрического портрета. Построение полного параметрического портрета производится в виде набора “срезов” (проекций) параметрического портрета малой размерности при фиксированных значениях некоторых из параметров системы.

Параметрический портрет системы (3) при фиксированных и малых содержит 10 областей с различным типом поведения траекторий и представлен на рис. 1 [41].

Рис. 1. Параметрический портрет системы (3) при фиксированных и малых

На плоскости параметров (,) интегральные кривые могут иметь на фазовом портрете седлоузлы, устойчивые и неустойчивые узлы, седла и предельные циклы.

В системе возможны:

- одно устойчивое равновесие (области 1 и 5);

- один устойчивый предельный цикл (области 3 и 8);

- два устойчивых равновесия (область 2);

- устойчивый предельный цикл и неустойчивое равновесие внутри него (6, 7, 9, 10);

- устойчивый предельный цикл и устойчивое равновесие вне цикла (область 4).

В параметрических областях 7, 9, 10 область притяжения В2 равновесия ограничивается неустойчивым предельным циклом, лежащим внутри устойчивого. Наиболее интересно устроен фазовый портрет, соответствующий области 6 на параметрическом портрете. Детально он изображен на рис. 2[42].

Рис. 2. Фазовый портрет системы (3) для параметрической области 6.

Особый интерес для практики представляет, конечно, выработка критериев близости этническая системы к бифуркационным границам. Действительно, историкам хорошо известно свойство “буферности”, или “гибкости” процессов этногенеза. Этими терминами обычно обозначают способность этнической системы как бы поглощать внешние воздействия. Пока интенсивность внешнего воздействия не превышает некоторой критической величины, поведение этнической системы не претерпевает качественных изменений. На фазовой плоскости это соответствует возвращению системы (3) в устойчивое состояние равновесия или на устойчивый предельный цикл, параметры которого не сильно отличаются от первоначального. Когда же интенсивность воздействия превышает допустимую, этническая система “ломается”, переходит в качественно иной режим динамического поведения, например, этнос гибнет или переходит на новую фазу развития. Это явление соответствует бифуркационному переходу.

Так, например, в основе всех «оранжевых революций» лежит переход этноса через критическую точку своего развития. В этот период обостряются конфликты внутри- и межэтнические. Перед этносом возникает проблема выбора дальнейшего пути развития, т.е. возникает точка бифуркации.

Существуют общие закономерности оценки точки бифуркации этнической системы.

- Стихийные уличные акции. Следует отметить, что народ выйдет на улицу только тогда, когда появится реальная возможность смены власти.

- Важным условием существования критической точки является потеря доверия населения к власти. В Грузии накануне «революции роз» президенту Э. Шеварднадзе не доверяли около 75% населения. В Украине в марте 2004 года число не доверяющих правительству и Верховной Раде превышало число доверяющих на 39%, а у президента этот показатель составил 41%. Нечто подобное снова происходит в этих странах.

- Наличие широкой коалиции разнообразных политических сил, против существующей власти. Студенты и предприниматели, «западэнцы» и крымские татары, националисты и социалисты составляли социальную базу «оранжевой революции» на Украине.

- Во главе оппозиционной коалиции должен стоять авторитетный лидер. Причем, как показал опыт Украины (а ранее – Югославии), не обязательно, чтобы он обладал уж очень большой личной харизмой. Главное, чтобы он годился на роль символа перемен. Недостатки лидера могут быть компенсированы ближайшим окружением, вторыми, третьими номерами в оппозиционной иерархии. В грузинской «революции роз» «отвязанность» народного трибуна Михаила Саакашвили компенсировалась умеренностью людей системы: З. Жвания, Н. Бурджанадзе. В Украине наоборот, недостаточную харизматичность и радикализм Виктора Ющенко удачно дополняла пассионария «оранжевой революции» Юлия Тимошенко.

- Номенклатура и силовые структуры в ситуации, когда оппозиция демонстрирует силу и исход противостояния не ясен, колеблются, стремятся сохранить нейтралитет и, в конце концов, переходят на сторону сильнейшего.

Таким образом, революционные преобразования не являются целью сами по себе, а только временным экстремальный средством для обеспечения дальнейшего повышения обобщенной негэнтропии этнической системы.

Как было отмечено, каждый тип бифуркационных переходов имеет свои отличительные особенности, позволяющие судить об опасности такого перехода для этноса. Приведем некоторые общие критерии, свидетельствующие о приближении к опасной границе, но критическая точка относительно далеко. Если при уменьшении наследия или усилении хаоса происходит “застревание” этнической системы вблизи неустойчивой седловой точки, что выражается в очень медленном процессе установления порядка внутри этноса, слабым развитием культуры, низким уровнем образованности членов этноса, значит, система находится вблизи критической границы. Индикатором опасности служит также изменение формы колебаний объема наследия и хаоса. Если из близких к гармоническим, колебания становятся релаксационными, причем амплитуда колебаний увеличивается, то это может привести к потере устойчивости этнической системы и уничтожению этноса.

При значениях параметров, лежащих в области два, на фазовом портрете процесса этногенеза имеются два устойчивых равновесия В1 и В2, области притяжения которых разделены сепаратрисой седла С. Точка В1 - это равновесие в котором объемы наследия и энтропии взаимно регулируют друг друга. Если устремить в системе (3) 0 при этом равновесный объем наследия, где 1/ – максимальная скорость прироста наследия в отсутствии амортизации и при возможности решить все стоящие перед этносом проблемы, - максимальная скорость роста наследия этноса с учетом амортизации, – темп роста наследия этноса, ограниченный только возможностями ландшафта. В целом величина - потенциальный объем наследия этноса. При 0 равновесный объем энтропии в этносе, т.е. к максимальному объему. Таким образом, в равновесии В2 энтропия лимитируется не наследием, а некоторыми внешними факторами (враждебный этнос, природные катастрофы и т.п.), наследие же лимитируется возможностями ландшафта, вмещающего этнос.

Поведение процесса этногенеза при значениях параметров, лежащих в четвертой области, подобно поведению во второй области, с тем отличием, что объемы наследия и энтропии этноса, взаимно ограничивают друг друга, находятся не в стационарном состоянии, а в автоколебательном режиме сосуществования, соответствующем устойчивому циклу вокруг равновесия В1.

Интерпретация поведения системы при возмущении равновесия В1 в зависимости от значений параметров и начальных условий допускает три типа функционирования:

- неограниченный рост энтропии и асимптотическая стабилизация наследия на уровне ;

- устойчивое равновесие между наследием и энтропией в автоколебательном режиме;

- устойчивый предельный цикл.

При значениях параметров в областях первой и пятой процесс этногенеза не зависит от начальных условий: энтропия всегда неограниченно растет. При значениях параметров лежащих в области два и три, фазовое пространство процесса этногенеза распадается на две части: область притяжения устойчивого равновесия или устойчивого предельного цикла и область притяжения бесконечно удаленной точки, соответствующей неограниченному росту энтропии. Естественно интерпретировать область начальных условий, при которых процесс этногенеза сколь угодно долго остается в конечной части плоскости, как область нормально развития этноса, а границу этой области в фазовом пространстве как «опасную» для нормального развития этноса. Таким образом, нарастание энтропии в этносе указывает на опасность для нормального функционирования этноса.

Интересными получились следующие результаты:



Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 8 |
 



<
 
2013 www.disus.ru - «Бесплатная научная электронная библиотека»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.