«Ответственный редактор:
И.М. Семашко Гендерные проблемы в общественных науках. Отв. ред. И.М. Семашко. М., 2001. 264 с. ...»

Очевидно, следует подумать о том, что мы понимаем под понятием «семейная жизнь». Она включает как социально-психологи­ческие компоненты, так и организацию ведения домашнего хозяйства. Проблема «второй смены» работающих женщин достаточно широко освещена в печати, здесь можно отметить определенное сходство в положении женщин в обеих странах, однако, стратегия решения этой проблемы различна. В отечественной политике акцент делался на расширение сферы обслуживания, которая должна была облегчить труд женщин. В Канаде же, где сегодня самый высокий в мире уровень сервиса, акцент делался на техническом оснащении ведения домашнего хозяйства, поэтому сегодня здесь домашний труд женщин максимально автоматизирован. Разделение домашнего труда между женщинами и мужчинами в обеих странах выглядит следующим образом.

Таблица 3

Распределение домашней работы
между мужчинами и женщинами, %

Индикаторы

1) всегда женщина; 2) обычно женщина; 3) вместе; 4) обычно мужчина; 5) всегда мужчина; 6) приглашаем других людей.

Страна	Россия						Канада
Вид домашней работы	1	2	3	4	5	6	1	2	3	4	5	6
Стирка белья	46,4	17,9	3,9	0,3	0,2	0,9	20,1	15,2	29,9	12,1		0,3
Небольшой ремонт	0,3	0,2	0,6	31,0	32,4	5,2	0,4	0,3	27,1	21,2	20	15,3
Забота о больных	10,7	15,3	38,0	0,8	0,2	1,6	11,8	15,8	43,5	10,1	0,5	25,1
Покупка продуктов	18,0	23,5	21,4	3,2	0,2	2,0	14,3	18,1	35,1	4,2	5,1	4,0
Приготовление пищи	23,1	28,9	13,9	1,3	0,4	1,4	19,3	20,1	30,3	8,3	4,3	3,2

Сохраняется традиционное разделение социальных ролей мужчин и женщин в ведении домашнего хозяйства. В то же время наблюдается тенденция к совместному участию в выполнении домашней работы. В канадском обществе эта тенденция выражена более рельефно, что связано с двумя факторами: технической оснащенностью домашнего труда (мужчины легче выполняют обязанности по дому, если за них их осуществляет машина). Уровень жизни канадцев позволяет им широко пользоваться бытовой техникой, в России лишь небольшое число семей может позволить себе приобретение современной бытовой техники.

Немаловажное значение имеют традиции организации быта. Канада развивается по пути рационализации всех видов деятельности, в том числе и домашней. Рационализм касается и такой бытовой детали как приготовление еды, существует даже афоризм: «Макдональс — это образ жизни». Сокращение времени на приготовление пищи происходит за счет широкого использования полуфабрикатов, готовых обедов (в Канаде нет собственно «канадской» национальной кухни). В России традиции иные, в сознании россиян укоренился стереотип: «домашнее всегда лучше магазинного», наши соотечественники ценят хорошие национальные кухни. Финансовые возможности в настоящее время не дают россиянам в полной мере реализовать свои потребности, но от этого затраты времени на приготовление пищи не меньше, а больше (обработка продуктов подсобных хозяйств), поэтому негативная оценка влияния работы женщины на семейную жизнь у россиян связана с тем, что они оценивают, прежде всего, бытовую сторону семейной жизни.

Положительной тенденцией является постепенное разрушение стереотипов о муже только как о добытчике, жене — хранительнице очага, поскольку увеличивается значимость участия мужчин в семейной жизни.

Таблица 4

Распределение мнений о влиянии
рабочей загруженности мужчины на ситуацию в семье, %

Семейная жизнь страдает, ес­ли мужчина много работает	Россия		Канада
	М	Ж	М	Ж
Полностью согласны	6,5	14,4	9,1	9,2
Согласны	33,2	25,8	45,7	50,6
Скорее нет, чем да	31,7	25,9	18,7	23,3
Не согласны	20,0	21,2	20,4	13,8
Полностью не согласны	3,7	4,7	4,8	1,4
Затрудняюсь ответить	4,9	8,2	1,3	1,7

Гендерное разделение респондентов существенно не влияет на оценки. Канадцы по сравнению с россиянами в большей степени ценят семейную социальную роль мужчин, при этом эта роль не ограничивается финансовой поддержкой семьи, а расширяет границы участия мужчин во всех сферах семейной жизни.

Следует заметить, что в российском обществе зреет социальный заказ на мужчину-воспитателя. В 1999 г. нами было проведено социологическое исследование среди нижегородских школьников по теме «Гендерная социализация»xxx. Конструируя модель социальных ролей в своих будущих семьях, юноши, наряду с материальным обеспечением семьи, в число обязанностей отца включили воспитание детей (54% респондентов), а также уборку квартиры — 42%. При этом более половины респондентов (из полных семей) доверяют свои проблемы и помогают матери, отцу же — только 9%, (и из них 11% девочки). Как можно заметить, подрастающее поколение в России испытывает потребность в отцовском воспитании. С социально-психологической точки зрения в этой проблеме выделяется два аспекта. Первый — мы живем в обществах, воспитанных матерями. Плохо это или хорошо? Ответ неоднозначный, но тенденция мужского инфантилизма в нашем обществе прослеживается достаточно четко. Социально-психоло­гическое самочувствие мужчин и уровень их адаптивности в период реформ показали, что мужчины в меньшей степени, чем женщины устойчивы к социальным катаклизмам. Наличие патриархатной ментальности пола в сочетании с низкой адаптивностью к социальным перегрузкам вызвали у некоторой части мужчин социальный стресс, который выразился в высокой смертности, в активном ведении саморазрушительного образа жизни. Представляется необходимым менять сознание мужчин прежде всего в формировании у них моральной ответственности за воспитание детей. Дети чувствуют недостаток именно мужского воспитания.

Второй аспект проблемы заключается в том, что усложнение воспроизводства жизни общества породило множество социально-психологических проблем, и подрастающему поколению необходимо не только материальное обеспечение и передача профессиональных навыков, но и обучение социальным навыкам жизни в усложнившейся морально-психологической атмосфере информационного общества. К сожалению, мы должны констатировать, что патриархатное разделение обязанностей в семье сегодня не может обеспечить передачу подобных навыков детям. Только коалиционное участие мужчин и женщин во всех институтах воспроизводства может создать новый качественный уровень социальной системы.

Изменение роли отца в обществе можно отнести к цивилизационным гендерным процессам. Так, в американской литературе отмечается, что, характерный для 1940–1960-х годов образ отца — авторитетного, заботящегося о материальном благополучии семьи, ограничивающего свое внимание к ребенку тем, чтобы не допустить излишней материнской опеки, символизирующего власть в воспитании ребенка, постепенно трансформируется в отца, который заботится о ребенке наравне с матерью. В 1961 году М. Мид указывала на то, что роль «американского отца» начала меняться в сторону его большей вовлеченности в семейные дела. В 1967 году она писала: «Мы являемся свидетелями эволюции к новому стилю отцовства, когда молодые отцы в полной мере разделяют заботу о ма­леньких детях с матерями, принципиально отличаясь от своих де­душек и все больше напоминая мужчин в первобытных обществах»xxxi.

Отцы больше внимания уделяют физическому воспитанию, разрешают делать что-то рискованное, меньше упрощают язык, луч­ше готовят ребенка к жизниxxxii.

Отношение американцев и американок к институту отцовства прошло несколько этапов в своей все еще продолжающейся эволюции: от традиционной, зачастую, авторитарной роли отвлеченного от реального общения с детьми кормильца (1950 г.) через образ незаменимого отца, отсутствие которого приводило к крайне негативным и необратимым последствиям в развитии ребенка до сбалансированного типа 1980–1990 гг. — отца как равноправного и равноценного (но не обязательно приравниваемого к матери) участника процесса социализацииxxxiii.

В связи с этим российским средствам массовой информации, учреждениям образования и культуры необходимо обратить внимание на формирование нового образа отца и его роли в воспитании детей.

Изменение статуса женщины, без сомнения, ведет и к изменению статуса мужчин. В связи с этим небезинтересным представляется мнение россиян и канадцев о предназначении женщины.

В основе патриархального сознания лежит стереотип о реальном предназначении женщины — воспитывать детей, обустраивать дом. Респондентам было предложено высказать свое отношение к этому утверждению.

Таблица 5

Распределение мнений о предназначении женщины, %

Семейное положение	«Работа — это хорошо, но женщина реально хочет быть дома и воспитывать детей»
	Россия		Канада
	согласны	не согласны	согласны	не согласны
Семейные	57,8	22,5	17,5	53,4
Вдовы (цы)	56,4	14,7	43,3	25,4
Разведенные	53,7	21,7	15,3	51,8
Одинокие, живущие отдельно	57,5	24,5	22,2	59,2
Одинокие, не бывшие в браке	54,3	19,1	11,3	67,4

У россиян независимо от семейного положения наблюдается усиление патриархальных настроений, хотя среди семейных около четверти респондентов не согласны с тем, чтобы мир женщины был ограничен домом. Канадский менталитет менее патриархален, респонденты высказываются за расширение привлечения женщин в профессиональную сферу, при этом мнение семейных и разведенных более радикально; у одиноких, не состоящих браке существует патриархатный идеал семейных отношений. Вместе с тем, необходимо учитывать внутреннюю мотивацию участия жен­щин в общественном труде: материальную — необходимость поддерживать семью; духовную — путь к независимости, хотя в обществе, в котором деньги выступают технологией достижения целей человеческого существования, эти два мотива имплицитно взаимосвязаны.

С утверждением «Женщина должна работать для поддержания семьи» в целом согласны и россияне, и канадцы, независимо от семейного положения.

Таблица 6

Распределение мнений о
финансовой функции работы женщин, %

Семейное Положение	«Женщина должна работать для поддержания семьи»
	Россия		Канада
	согласны	не согласны	согласны	не согласны
Семейные	98,0	1,2	66,1	10,6
Вдовы (цы)	99,4	–	65,6	5,4
Разведенные	94,7	–	76,5	8,2
Одинокие	97,5	–	84,6	11,5
Одинокие, не замужем	89,4	–	77,2	7,1

Россияне, испытывающие социальную усталость от экономического, политического, психологического прессинга, видят в работе мужчин и женщин только средство поддержания семьи. Если в семье имеет работу хотя бы женщина — это уже хорошо.

Для сравнения приведем данные 1991 г.xxxiv В 1991 году только 7,4% опрошенных указали, что хотели бы оставить работу при идеальном стечении обстоятельств, то есть при отсутствии экономической необходимости. Процент мужчин-респондентов, которые высказались за то, чтобы их жены оставили работу невелик, хотя достаточно высокий — 17,7%; 92,5% респондентов женщин изъявили желания участвовать в общественном производстве и 82,3% респондентов хотели, чтобы их жены работали, даже если не будет экономической необходимости.

Социально-экономические условия, особенности рынка труда требуют от женщины финансовой поддержки семьи, как в Канаде, так и в России. Кризисное состояние российской экономики обостряет эту необходимость. Но в целом общественное мнение обеих стран рассматривает работу женщин как средство достижения независимости.

Таблица 7

Распределение оценок социальной функции работы женщин, %

Семейное положение	«Работа дает женщине путь к независимости»
	Россия		Канада
	согласны	не согласны	согласны	не согласны
Семейные	55,7	23,3	44,4	28,6
Вдовы (цы)	67,7	8,1	45,2	42,0
Разведенные	66,0	14,3	50,6	24,1
Одинокие (без детей)	40,0	25,6	46,2	30,7
Одинокие, но бывшие в браке	60,6	16,0	46,1	49,3

Каковы же реальные пути решения проблемы совмещения женщинами домашних и профессиональных обязанностей, обеспечения финансовой независимости, а также поддержания семьи? Решение данной проблемы заложено в закономерностях развития рынка труда; его цикличные колебания напрямую связаны с усилием или ослаблением патриархальных установок в сознании людей, а также с идеологической работой средств массовой информации. Напряжение на рынке можно снять, вернув женщину в семью или предложив ей работу на полставки. В российском общественном сознании в 80–90-е годы работа на полставки представлялась как идеальное решение проблемы «женщина и работа». Об этом свидетельствуют результаты исследования, проводимого в России в 1986, 1991 гг. «Человек на предприятии, куда?» под руководством Иос Блумса, научного сотрудника Амстердамского университета. Исследование было репрезентативным в отношении состава населения. По данным этого исследования 41,1% мужчин и 42,2% женщин в 1986 году поддерживали идею неполного рабочего дня для хозяйки дома. Эта позиция не изменилась к 1991 году: 41,6% мужчин и 44,4% женщин по-прежнему считали, что женщине лучше работать неполный рабочий деньxxxv.

Опыт зарубежных стран, в том числе и Канады показывает, что в условиях рыночной экономики работа на полставки не только не решает проблему совмещения домашних и профессиональных обязанностей женщиной, но и наносит огромный вред женскому профессиональному участию в общественном производстве. Работа на полставки выгодна работодателю, а не женщине. Канадские экономисты-феминисты глубоко изучили влияние «работы на полставки» на положение женщины на рынке труда. В Канаде сегодня 70% работающих на полставки — женщины, но здесь само развитие таких рабочих мест выступает стратегией предприятий и государства, влияет на реструктурирование экономики и создание рабочих мест. Данная политика выгодна прежде всего предприятию, позволяя более гибко снижать расходы и избегать проблем управления. Работа на полставки дает государству возможность решить проблему безработицы, так как работающий на полставки, уже не безработный. Для женщин осуществление политики «работы на полставки» на рынке труда имеет негативные последствия:

1) работа на полставки не предполагает экономической независимости женщины. Она укрепляет представление о том, что именно женщины являются ответственными за семейные обязанности и подтверждает идею отказа государства от заботы о детях;

2) работа на полставки представляет собой переходную позицию к статусу безработного, а не к позиции полной занятости;

3) существует представление, что работающие на полставки менее квалифицированны, чем работающие на полную ставку;

4) работа на полставки отрицательно влияет на карьеру женщин.

Идеальный вариант, с точки зрения россиян 80–90-х годов — совмещение профессиональных и домашних обязанностей — став реальностью в условиях рынка, может оказать негативное влияние на социальный статус женщин, их конкурентную способность на рынке труда.

Российский опыт осуществления равенства полов создал противоречивую ситуацию во взаимодействии гендерных статусов. Женщины повысили свой социальный статус, получая образование и участвуя в общественном производстве. Однако, примерно одинаковое участие мужчин и женщин в материальном обеспечении семьи породили такое явление как женское главенство в семье. Так, согласно уже названному опросу среди школьников, более половины подростков (из полных семей) указало, что главой семьи у них является мать, так как она решает все семейные проблемы, только четверть назвали отца главой семьи, и столько же указали на то, что мать и отец равны в семейных отношениях.

Женщинам в России было трудно достичь высших руководящих должностей, однако на средней позиции они было наравне с мужчинами. Такая ситуация воспитала в женщинах самостоятельность, лидерские качества. Не случайно российские женщины достаточно быстро стали включаться даже в такой мужской вид деятельности, как предпринимательство. Этот процесс проходил и проходит очень противоречиво. В течение 5 лет, с 1993 по 1998 гг., мы проводили социологические исследования методом интервью среди Нижегородской лиги женщин-предпринимателей, в опросах участвовало 25 предпринимательниц. Сравнительный анализ данных исследования показывает динамику социально-пси­хологического самочувствия женщин, занятых в бизнесе, которое проявляется в уровне удовлетворенности личности своим экономическим и социальным статусами, степенью духовного удовлетворения от работы и семейных отношений. Анализируя данные этого исследования, необходимо учитывать и изменения отношения общества к профессии предпринимателя. В начале реформ разброс оценок предпринимательской деятельности был очень большой — от «преступников» до «интеллектуалов». В настоящее время предпринимательство конституировалось как профессия, и отношение к этим людям стало более однозначным.

Основным мотивом обращения к предпринимательской деятельности является стремление к экономической независимости. Однако, на протяжении 5 лет появился и другой мотив — самореализация и самовыражение.

За 5 лет расширились и сферы предпринимательской деятельности. Так, если в 1993 г. женщины в основном занимались торговлей, в 1998 г., наряду с торговлей, индустрией моды, издательской деятельностью, мелкой промышленностью.

Занятие бизнесом дает женщинам экономическую свободу, но они осваивают чисто мужскую профессию, играют на чужом гендерном поле. При этом за последние годы существенно изменилось отношение мужей к предпринимательской деятельности женщин. Если в 1993 г. большинство респондентов (90%) указывали, что загруженность на работе по 10–12 часов отрицательно влияет на их семейную жизнь, и они испытывали неприязненное отношение мужей к их деятельности, то в 1998г. мужья в основном поддерживают их предпринимательскую деятельность.

На вопрос анкеты: «Поддерживают ли вас мужья?» 42% респондентов ответили утвердительно; «Скорее да, чем нет» — 25% и «Скорее нет, чем да» — только 4%.

Около половины женщин отмечают, что муж является тем человеком, который помогает им решить деловые и психологические проблемы. Женщины, обретая экономическую независимость, наравне с мужчинами становятся кормильцами семьи; добиваясь успеха в своей карьере, женщина обеспечивает прежде всего семью. Мужчины вынуждены по-новому воспринимать социальный статус своих жен, преодолевая в своем сознании патриархальные установки и стереотипы. Все женщины-предпринимательницы указывают, что данный процесс проходил и проходит очень болезненно для мужчин.

Социально-психологические барьеры приходится преодолевать женщине и в работе с партнерами-мужчинами. Однако, более половины опрошенных женщин отмечают, что отношения с партнерами-мужчинами строятся на равных началах, все зависит от человека, в то же время четверть опрошенных замечают снисходительное отношение к ним со стороны мужчин, что вызывает у женщин чувство дискомфорта. Правда, треть из них успешно пользуются тем, что они женщины.

Положительной тенденцией является тот факт, что большинство женщин (87%) получают удовлетворение от своей работы. Стремление женщин занять равные с мужчинами социальные позиции обусловлены и тем фактом, что женщины получают равное с мужчинами образование. Наиболее противоречивым полем про­фессиональной деятельности в гендерном аспекте является политика. Представляется, что этот социальный институт, который сегодня переживает наиболее кризисное состояние, претерпит в будущем серьезные изменения. Информационное общество дол­жно в первую очередь трансформировать систему социального тестирования прохождения во власть. Женское российское сознание еще не определило своего мнения о женщинах-политиках, так как функционирующие во всем мире женщины-лидеры либо играют более жестко, чем мужчины на политической арене, либо обслуживают политические интересы мужчин. Выработка гендерной коалиционной модели власти — это задача общества в XXI веке.

Однако, можно говорить о росте социальных властных притязаний современных девушек. Данный феномен проявляется в устойчивом стремлении девушек получить высшее образование по престижным профессиям — юрист, экономист, журналист, государственный служащий.

С гендерной точки зрения, госслужба, являясь властным социальным институтом, должна представлять собой чисто мужскую структуру. Однако, данные кадрового состава Нижегородской ад­министрации показывают, что более половины (63%) работников — женщины. На первый взгляд может быть отмечен процесс феминизации госслужбы, но более углубленный анализ показывает, что женщины занимают в ее иерархии вторые и третьи позиции (начальники отделов, ведущие специалисты).

Женщины сохраняя свои традиционные вторые роли в данном социальном институте, выполняют функции, связанные с кропотливой, рутинной работой. Означает ли данный факт, что женщины не ориентированы на руководящую, творческую работу?

Оценивая региональные управленческие ресурсы, мы провели исследования среди студенток Волго-Вятской академии государственной службы (ВВАГС) по теме «Мотивизация поступления в ВВАГС» (исследование проводилось методом анкетного опроса по репрезентативной квотной выборке — было опрошено 120 студенток всех курсов факультета ГМУ).

Более половины опрошенных студенток (59%) целенаправлен­но готовились к поступлению в ВВАГС, при этом большая часть из них получила углубленное довузовское образование: специальные школы, лицеи, гимназии. Респондентки в основном ориентированы на изучение гуманитарных предметов, т.к. они ими легче усваиваются. Однако, треть респондентов не видят сложностей в усвоении как точных, так и гуманитарных предметов. Ведущим мотивом поступления в ВВАГС является высокая социальная оценка профессии государственного служащего — 82% считают её престижной. По мнению большинства опрошенных (72%), руководящие посты в структурах государственного и муниципального управления мужчины и женщины должны занимать в равной степени. Подобная феминистская позиция объясняется по меньшей мере двумя причинами: с одной стороны, в студенческой среде происходит интенсивное разрушение гендерных стереотипов о социальных статусах мужчин и женщин, с другой, имеет место некий юношеский максимализм и инфантилизм: студентки, в большинстве еще не имея собственной семьи, не знают сложностей совмещения профессиональных и домашних обязанностей.

Следует отметить, что более половины респонденток считают возможным для себя занять руководящие посты, треть же не уверены в том, что у них будет такая возможность. Более уверены в этом вопросе студентки 1-го и 3-го курсов. По мере взросления, получения образования, знакомства с реальной деятельностью госслужбы студентки более реально оценивают свои возможности карьерного роста.

Тем не менее, достаточно четко фиксируется тенденция к стремлению занять высокие социальные позиции в органах управления студентками ВВАГС. Критическая позиция указывает на разрушение гендерных стереотипов в студенческой среде.

Можно с полной уверенностью предположить, что при благоприятных условиях трудоустройства эта тенденция проявится в более четкой, осознанной стратегии карьерного роста. В связи с этим возникает ряд проблем рефлексивного характера. Прежде всего, при каких условиях женщина может занять руководящий пост в госслужбе? Какие барьеры стоят на ее пути? Одним из основных барьеров выступают полоролевые стереотипы, так называемый «стеклянный потолок», который проявляется в социальной ментальности пола. Традиционно, к деловым качествам женщин относят трудолюбие, аккуратность, послушность, но отнюдь не ум, творчество, решительность, ответственность. Многочисленные исследования способностей мужчин и женщин не подтверждают содержание данных стереотиповxxxvi. При этом в научной литературе не указывается такой важный гендерный феномен, как рост поколенческой образованности женщин, что не наблюдалось в предыдущем столетии. Данный гендерный феномен проявляется в повышении качества образования, полученного женщинами, и усилении статусно-социальных претензий. Так, согласно опросу среди нижегородских школьников в образ «девочки» респонденты включили такое качество, как умение хорошо учиться и помогать мальчикам в учебе. Стремление получить высшее образование у девочек устойчиво, при этом они стараются получить качественное образование. Все выше сказанное указывает на тот факт, что в будущем женщины будут активно стремиться занять руководящие посты в органах госслужбы.

Представляется, что постепенное изменение гендерного пласта нормативно-ценностной структуры общества снимет «половую» окраску с профессии руководителя, сделает ее чисто функциональной.

В настоящее время активное привлечение женщин на руководящие посты в государственном управлении представляется проблематичным. Нельзя не отметить такой аспект обозначенной те­матики как имидж госслужбы: феминизация руководящего состава органов государственного управления будет ослаблять образ «властности» госслужбы в массовом сознании населения. Несмотря на то, что гендерное сознание россиян достаточно эмансипировано, глубинные символы коллективного бессознательного связывают понятие «власть» с мужским началом.

Государственная служба имеет хороший фемининный ресурс, однако гендерные процессы в кадровой политике должны быть разумно сбалансированы. Необходимо уменьшать барьеры на пути карьерного роста женщин, преодолевая полоролевые стереотипы, оценивая функциональную значимость человека независимо от пола. Коалиционная тенденция в гендерном взаимодействии должна найти свое выражение и при определении руководящего состава органов государственного управления.

За прошедшие 20–30 лет подверглись изменению и представления об образах «идеальных мужчин и женщин»: идеальная женщина по-прежнему должна быть красивой, но при этом и образованной, имеющей свои интересы. Женщины хотели бы видеть мужчин, умеющими выражать свои чувства, быть более «чувствительными к другим людям», понимающими запросы женщины, «воспринимающими женщин как равных». Судя по опросам, сами мужчины достаточно хорошо разбираются в том, что женщины хотели бы изменить в них, хотя и не всегда согласны с этим. Мужчина новой эпохи (New age) — порядочный, чувствительный, либеральный — и этим привлекательный для женщинxxxvii. Стереотипы маскулинности и фемининности постепенно разрушаются в общественном сознании, наблюдается тенденция к андрогинным чертам характера у мужчин и женщин.

Размышляя о тенденциях развития гендерных процессов на пороге XXI века, можно сделать следующие выводы:

1. Гендерные процессы в прошедшем столетии проходили в направлении сокращения социальной дистанции между мужчинами и женщинами.

2. На траекторию этого процесса влияли следующие факторы:

а) привлечение женщин к общественно-полезному труду; рас­ширение сферы их социальной жизнедеятельности,

б) активные действия феминистских организаций в западных странах и уравнительная идеология в социалистических обществах конституировали «работающую женщину» как реального субъекта общественной жизни.

3. Взаимодействие социальных статусов мужчин и женщин представляет собой «сообщающиеся сосуды»: при повышении статуса мужчин, снижается статус женщин, и, наоборот.

4. Уровни социальных статусов мужчин и женщин зависят от цикличности экономического развития: периоды кризиса снижают статус женщин, повышают статус мужчин, в периоды стабильности происходит незначительное повышение статуса женщин при снижении статуса мужчин.

5. Противоречивое развитие гендерных процессов проявляется в сфере «работа-дом» и в совмещении профессиональных и семейных обязанностей.

6. Разрешение этого противоречия лежит в сфере организации семейной жизни; оптимизация совмещения семейных и профессиональных обязанностей зависит от:

а) организации дошкольного воспитания,

б) технологической оснащенности бытовой жизни,

в) рационализации физиологического воспроизводства жизнедеятельности человека (приготовление пищи, забота о здоровье и т. д.).

7. Усиление патриархальных взглядов в российском гендерном сознании вызвано кризисной ситуацией. Они отражают не глубинные полоролевые стереотипы россиян, а ситуационные социальные установки, в которых преобладает эмоциональный компонент. Традиционное профессиональное участие в общественной жизни выработало у россиянок позитивное ценностное отношение к оплачиваемой работе не только как финансовой поддержке семьи, но и способу самореализации. Формы и методы развития рыночных отношений в нашей стране блокируют профессиональные возможности женщин. Комплексная ценность работы превращается в однозначную функциональность — финансовую под­держку семьи.

8. Наблюдается гендерное изменение в профессиональной стратификации общества. Наиболее закрытыми для женщин остаются институты власти.

9. Трансформации подвергается и нормативно-ценностная структура общественного сознания: формируются новые полоролевые модели поведения мужчин и женщин в обществе.

И.В. Грошев

Мужское и женское:
коды гендерного конфликта

«Гендерный конфликт — есть вечная драма нашей жизни…»

Г. Зиммель

Проблема конфликтов (социальных, производственных, межличностных, коммуникативных и др.) является фундаментальной для каждого общества, так как они присущи всем его стратам и явлениям. Разработка проблематики конфликта на уровне гендер­ных отношений предполагает его анализ как нормы социальных отношений в обществе.

Проблема гендерных различий становится все более актуальной и значимой в исследованиях различного рода. Сегодня гендер, то есть «социально организованные отношения между полами», «социальные отношения полов», «социальный пол» (в отличие от биологического) считается ключевым понятием для анализа общественных отношений. И это не случайно. Имеющиеся данные доказывают, что социальные отношения между полами, их тип и характер влияют на предрасположенность общественных систем к тому или иному типу связей между людьми, а также к тому или иному типу взаимодействия между индивидом и обществом.

Введение в научный оборот понятия «гендер» переводит анализ сравнительных характеристик «мужского» и «женского» с биологического уровня на уровень социальный, при одновременном отказе от идеологизированного постулата о природном назначении полов. Исходя из этого, понятие «пола» по многим параметрам принадлежит к числу таких же социально окрашенных понятий, как понятия «класс» и «нация». Одна из виднейших представительниц гендерного подхода, американский историк Джоан Скотт, отмечала, что «…понятие “гендер” имеет первоочередное значение при описании отношений в обществе, отношений власти и конфликтности… оно структурирует как восприятие, так и конкретную, а на ее основе — символическую, организацию любой формы социальной жизни»xxxviii. Можно заключить, что широкое рас­пространение гендерных исследований оказывает и будет оказывать значительное воздействие на эволюцию общественных норм и представлений об отношениях между полами в обществе.

Конечно, проблемы гендерной дифференциации, асимметрии, взаимоотношений полов нельзя назвать открытием исследователей новейшего времени.

Метафизика пола, то есть экзистенциально-метафизические качественные различия между мужским и женским началом, издавна привлекали внимание представителей различных мировоззренческих ориентаций: Платон, Аристотель, Тенг Юцзе, Ибн Араби, Иоанн Скот Оригена, Альфонс Франсуа де Сад, А. Бёме, А. Шо­пенгауэр, О. Вейнингер, З. Фрейд, Вл. Соловьев, Б. Вышеславский, С. Булгаков, В. Розанов, Н. Бердяев, Мирча Элиаде, Алитер Кроули, Юлиус Эвола, П. Флоренский и другие предлагали своеобразный способ объяснения причин и теологии различия людей по признакам половой принадлежности и причин возникновения конфликта между полами.

Исследования отношений полов с позиции гендерного конфликта просматривается в виде отчуждения между двумя началамиxxxix и теоретизирований о различии между «мужским» и «женским» вообще. О коренном несоответствии между ними писали еще древнекитайские мыслители, рассматривая взаимодействие ИНЬ (олицетворение всего «женского») и ЯН (обозначение основы всего «мужского»), как проявления единого Дао в главных его сущностяхxl. Китайские мудрецы одними из первых указали на то, что мужское начало имеет активное духовно-творческое содержание, а женское — пассивную, материально-чувствительную основу и что каждый человек содержит в себе ИНЬ и ЯН одновременно.

О мужском и женском, как о несоответствующем одно другому и потому влекущемся друг к другу, сказал Платон, ссылаясь на древнегреческие мифыxli, что позднее легло в основу двух направлений в мировой философии пола. Представители первого (Сад А.Ф., Соловьев В., Шопенгауэр А., Фромм Э. и др.) рассматривали, вслед за Платоном, конфликт между данными началами, как нечто негативное и мешающее людям быть счастливыми, высказываясь о несоответствующих качественных атрибутах мужско­го и женского начала, подчеркивая при этом множество атрибутов данного гендерного конфликта. А потому эти совсем непохожие друг на друга философы предлагали самые разные способы для его преодоленияxlii. Всех представителей этой тенденции объединяет страстное желание помочь человечеству преодолеть конфликт между полами и стать счастливее хотя бы в сфере гармонизации взаимоотношений между мужским и женским началами.

Представители второго направления в метафизике пола (Кьеркегор С., Ницше Ф., Фрейд З., Вейнингер О. и др.) считали невозможным преодоление конфликта между мужским и женским началамиxliii. По их мнению этот конфликт является имманентной и метафизической необходимостью существования человечества в его современном виде, с которой оно вынуждено примириться. Поскольку конфликт имманентен не только человеческому существованию, но и Бытию вообще, то его преодоление неминуемо приведет к исчезновению современного человека, которого нужно изучать в качестве человека отчужденногоxliv. Интерпретация фрейдовской метапсихологии в аспекте исследуемой проблемы позволяет рассматривать гендерный конфликт через самоотчуждение личности в рамках Я-Оно; Я-сверхЯ и Оно-сверхЯ, являющейся важнейшей его предпосылкой и позволяющей сформировать более углубленное и систематизированное понимание конфликта мужского и женского начал.

В работе О. Вейнингера «Пол и характер»xlv автор впервые в рамках историко-философской интерпретации попытался изложить и логически систематизировать коренные расхождения между мужским и женским началами, между мужскими и женскими экзистенциально-метафизическими атрибутами, приводящими к отчуждению между «мужским» и «женским» и возникновению гендерного конфликта. При этом О. Вейнингер опирается на идеализированные модели «мужского» и «женского», игнорируя существование в реальной жизни женщин с чертами мужественности и мужчин, обладающих хоть в какой-то степени характеристиками женственности.

Таким образом, Бытие, порождая компоненты действительности, включая мужское и женское начала, вызывает их несоответствие друг другу, а значит и самому Бытию. Процесс эскалации гендерного конфликта можно представить следующей схемой: 1ый глобальный акт порождения  предшествует 2ому гендерному отчуждению-несоответствию,  которое порождает 3ье противоречие,  являющееся универсальной предпосылкой 4ому гендерному конфликту. Значит конфликт между мужским и женским началами — всего лишь отдельный экзистенциальный феномен отчуждения в глобальных онтологических масштабах, имеющий универсально-онтологический статус, имманентный человеческому бытию, в том числе и в рамках половых контактов. Другими словами, гендерный конфликт в виде отчуждения и несоответствия между мужским и женским началами — это экзистенциально-метафизический атрибут человека, как разумного и потому уже отчужденного существа, требующий диалектико-логического исследования, с учетом экзистенциально-метафизических качеств «мужского» и «женского».

Изменение роли гендерного анализа различных социальных процессов, в том числе и конфликтов, в немалой степени связано с усилением значения индивидуальности в реалиях общественной жизни, так называемой персонализацией. В такой ситуации авторитет традиционных, внешних по отношению к личности, инстанций нормирования и регуляции социального поведения ставится субъектом под сомнение. При этом сложившиеся социальные институты демонстрируют «культурный лаг», пытаясь сохранить наработанные каналы и технологии взаимодействия со своими элемен­тами и другими институтами. Тем не менее, проблемы, связанные с гендерной асимметрией и гендерной дифференциацией общественного бытия и сознания становятся все более злободневными. Представляется, что гендерная составляющая, осознаваемая ранее в виде горизонтального (и в этом смысле — второстепенного) параметра традиционных социальных расслоений и измерений (социального слоя, класса и т.п.), ныне — вместе и одновременно с возрастной составляющей — начинает претендовать на статус измерения вертикального.

О достижениях и недостатках способов рассмотрения гендерной проблематики с позиций основных моделей традиционных теорий, включая и теории конфликта — сказано не много. Первые попытки анализа теории конфликта с опорой на теорию социальной конструкции гендера и теорию гендерных систем не нашли интенсивного развития, а имеющиеся отдельные попытки заполнить лакуны, существующие в знаниях по этой проблеме, — единичны. Следовательно, представляется актуальным рассмотрение конфликта, связанного в своей концептуальной основе с традиционной метафизикой пола, как одной из самых актуальных разновидностей осмысления человеческого существования через гендерную его призму, в которой находят свое отражение различные социальные аспекты гендерной культуры общества, влияя на этот универсальный феномен человеческой жизнедеятельности.

«Гендерный конфликт», «гендерные отношения», «гендерный подход» — в основе данных понятий лежит взаимосвязь мужчин, женщин и среды, взаимосвязь двух культур, которая отражает не опыт пола, а опыт рода, где женский социум выступает в качестве части человечества. Не существует женщин вообще или мужчин вообще, не существует общества вообще: всегда существует только конкретно-историческое общество, конкретно-исторические мужчины и женщины. Характер их взаимодействия всегда историчен, то есть обусловлен конкретным местом и временем. При этом, хотя любое взаиморасположение людей неизбежно обретает свою пространственную форму, однако содержания, которые эту форму наполняют, зависят от других содержаний, а вовсе не от пространства. Поэтому отношения между мужчинами и женщинами, характер их взаимодействия, содержательная направленность гендерного конфликта зависят, прежде всего, от социальных и культурных факторов, более широких, чем частная сфера мужской и женской психологии.

Для понимания сущности гендерного конфликта как конфликта двух культур имеют значение работы известного немецкого философа и социолога Г. Зиммеля, который трактует культуру как утонченную, наполненную разумом форму жизни, результат духовной и практической деятельности. Культурная эволюция, согласно Г. Зиммелю, представляет бесконечный процесс возрастания ценностного содержания жизни. Многочисленные идейные течения и движения в рамках каждой из культурных эпох неуловимым образом сходятся к одной идее, наиболее полно воплощающей дух эпохи. Г. Зиммель называет такую идею «центральной точкой всей системы мира». Иными словами, суть гендерного конфликта по Г. Зиммелю состоит в том, что женская культура, стремясь к расширению и развитию собственных культурных форм, пытается, вместе с тем, остаться внутри объективной (мужской) культурыxlvi, овладеть ее ценностями и видами деятельности. Согласно Г. Зиммелю женщине в условиях существования мужской культуры все сложнее развивать ценности своей собственной культуры, перспективу развития которой мужчины не способны дать в принципе. По мнению Г. Зиммеля, «... только самостоятельное женское начало, то есть вычленение специфически женского... и придание ему самостоятельности реального и идеального обра­за»xlvii в данном мужском обществе, есть путь к их собственно конфликтному взаимодействию, то есть к возможности не уничтожать, а регулировать отношения между мужской и женской культурами, что, возможно, и приведет к развитию общества в целом.

Г. Зиммель подчеркивает, что нельзя говорить об истинности мужской культуры, ее «правильности» или доминировании над женской. Нельзя определять ценность одной культуры, если нет противоположной, необходимо осознание разных культур и их отнюдь не гармонического существования, осознание их различия, а также уяснение того, что мужская культура не может существовать без женской культуры. Только в сравнении можно увидеть отличие и идентифицироваться, полагаясь и соотносясь с этими отличиями. Не вытеснение мужским женского и наоборот, а жизненное требование противоположного, что не означает пассивной терпимости к этому противоположному. Борьба, постоянная конфликтность, наблюдаемая в данном взаимодействии, означает абсолютное стремление к единству целого, как единству противоположностей. Данное единство создается не равенством без различий. Конфликт этих разностей, по мнению Г. Зиммеля, позволяет женщине постичь сущность в ней женского, а мужчине — мужского, достичь уверенности в своей идентификации. «Человек, — пишет он, — достигает уверенности в своей собственной сущности благодаря тому, что он признает сущность вне его как ему подобную и «закономерную»xlviii. Сходная мысль высказана И.В. Соловьевым: «Истинное соединение предполагает истинную раздельность соединяемых»xlix.

Общая схема развития культуры — это бесконечное порождение жизнью новых культурных форм, которые, окостеневая, становятся тормозом дальнейшего развития, а потому «сносятся» жизнью и заменяются новыми формами, обреченными пережить ту же судьбу. Отсюда — универсальность конфликтов: содержания и формы, души и духа, субъективной и объективной культур.

Не существует бесполой культуры, она не нейтральна, она не может объективно существовать и развиваться без выявления различий между мужчинами и женщинами. Гендерный конфликт — это столкновение и одновременно взаимодействие двух культур (женской и мужской), протекающее не в некоем абстрактном обществе, а в конкретной социальной среде, с ее социокультурными условиями, что определяет значимость, актуальность и перспективность его исследования. Более того, как отмечают некоторые исследователи, наблюдается тенденция замены им классового конфликтаl.

Межполовые взаимоотношения в современной культуре и среде, за редким исключением, рассматриваются не как целостный объект или явление — всякий раз это взгляд, принадлежащий либо мужчине, либо женщине. Объективизированное рассуждение делает вполне понятным, что такая тенденция в самоинтерпретации наивна и ни в коем случае не избавляет от конфликтности. Попытка вывести конфликтность из внутреннего во внешний план приводит лишь к более сложной конфликтной структуре, практически не оставляя надежды на адекватное разрешение, то есть стремление к упрощению личной ситуации стратегически приводит только к ее усложнению и расширению захватываемого ею (культурой, средой) социального контекста.

Следовательно, существует либо мужской, либо женский взгляд на проблему гендерного конфликта, как конфликта двух культур, каждый из которых содержит ряд подходов к анализу различий и противоречий между мужчинами и женщинами. Представители одного направления в качестве главного компонента выделяют специфические признаки пола, определяющие социальный статус мужчин и женщин в обществе; другого — рассматривают факторы, влияющие и на формирование определенных типов поведения, и на социальные роли мужчин и женщин. В этой связи анализируются в основном конфликты по поводу половых ролей, рассматриваются возможности для устойчивого взаимодействия мужчин и женщин, что в свою очередь способствует устойчивости общества в целом. Для третьих конфликт половых ролей есть составная часть более глубокого гендерного конфликта. Поэтому не существует того общечеловеческого идеального метода взаимодействия полов, который позволил бы уравнять мужчин и женщин и разрешил бы данный гендерный конфликт.

Конфликт между мужской («объективной») и женской («субъективной») культурой — суть гендерного конфликта, который, в свою очередь, есть суть и основа взаимодействия мужчин и женщин.

Существующая в обыденном сознании общая «гендерная картина мира» разделяется на более или менее самостоятельные, замкнутые сферы, несущие имплицитные обыденные «концепции» и образующие своеобразную основу системы координат для оценки отношений мужчин и женщин, социального своеобразия их ролей и позиций в обществе. Речь идет о следующих метафизических феноменах: половое влечение, страх, внешняя красота, половая мораль и связанные с ней эротические игры, рассудок, степень духовности личности, отношения, социальная иерархия, статус и т.д. Такая система координат формируется в процессе социализации под влиянием различных факторов — семьи, ближайшего окружения, образования, средств массовой информации, а также религии, идеологии, искусства, науки и т.п. — то есть под влиянием того культурного контекста, в котором происходит интериоризация образцов половой дифференциации. Явная или скрытая роль каждого института социализации в формировании того или иного гендерного конфликта, — совершенно различна.

Большинство научных теорий, посвященных анализу противо­речий между мужчинами и женщинами, определяют конфликтность данного явления специфическими признаками пола. Так, представители теории функционализма Талкотт Парсонс и Роберт Бэйлс говорят о позитивной роли дифференциации половых ролей. Дифференциация ведет к четкой установке на половые роли: мужчина выполняет инструментальную роль, то есть поддерживает в основном финансовую связь семьи с внешним миром, женщина выполняет экспрессивную роль, значение которой заключается в регулировании взаимоотношений внутри семьиli. Придерживаясь своих ролей, мужчины и женщины достигают согласия. Несмотря на противоположности, коими являются мужчины и женщины, они могут разнообразно взаимодействовать с учетом выполнения предназначенных им ролей. Конфликты, которые могут возникать, внутренне не противоречат устойчивости данного взаимодействия, точно так же как в обычном праве «система казусов» внутренне не противостоит «систематизации» и даже может стать ее средствомlii. Если же конфликт ведет к разрушению, то суть его заключена в нарушении норм и правил, приписываемых соответственно мужчинам и женщинам.

Представители теории конфликта высказывают иную точку зрения: дифференциация полов не может привести к единству и устойчивости, основываясь на общепринятой норме и ценности. По мнению представителей теории конфликта и ряда сторонников неомарксистских и неопсихоаналистских теорий, конфликт полов — это конфликт между господствующей (мужской) и зависимой (женской) культурами.

Причины господства и подчинения, составляющие существенную черту гендерного конфликта, исследовались в различных направлениях. Долгое время основная причина усматривалась в том, что один пол более приспособлен для выполнения определенной роли, чем другой. Подобный вывод строился на идее о существовании врожденных различий между мужчинами и женщинами. Фрейдизм, привлекший особое внимание к данной проблеме, видел конфликт полов именно в биологических характеристиках человека. «Анатомия — это судьба» — эти слова З. Фрейда предопределили устойчивое мнение о врожденности конфликтных особенностей у женщин. Это по Фрейду, объясняется особым честолюбием и завистью, испытываемой женщиной к мужчине из-за пениса; отсюда присущее женщине чувство неполноценности, ревность и тщеславие, как проявление сугубо женских черт. З. Фрейд подчеркивал, что женское начало некоторым таинственным образом соотносится с мазохизмом. Наконец, чисто женской чертой является страх потери любви, соответствующий страху кастрации у мужчин. Представители фрейдизма утвердили в общественном сознании идею о том, что предпочтение оказываемое женщиной мужскому началу, есть ее самозащита от женских мазохистских стремлений. «Поскольку, согласно психоаналитической теории, психологические установки формируются после сексуальных, утверждения, касающиеся специфически женской основы мазохизма, имеют далеко идущее значение. Они влекут за собой постулат, согласно которому женщины вообще или, по крайней мере, большинство из них, в сущности желают занимать подчиненное и зависимое положениеliii. Этим определяется природа и роль женщины по отношению к норме, которая является мужской. Однако многочисленные исследования этого вопроса показали, что нормы полового разделения далеко не универсальны в разных человеческих обществах.

Открытый 3. Фрейдом социальный феномен массовых сублимаций можно считать последствием существующего в обществе гендерного конфликта. И главный его фактор — духовная культура, в первую очередь в виде морали и религии. В рамках бессознательного 3. Фрейд вскрывает две несоответствующие друг другу тенденции — Эрос (влечение к жизни в форме сексуальности) и Танатос (влечение к смерти в форме агрессивности). Подавление Эроса из-за культурного несоответствия и отчуждения между мужским и женским началами приводит к вспышкам агрессивных или самоагрессивных импульсов Танатоса, что способствует эволюции конфликта между полами и отчуждению индивида от социальной среды.

Видимо в каждом обществе определенным образом зафиксированы роли мужчин и женщин, но это не обязательно ведет к господству и подчинению, к абсолютной и изначальной связи, между анатомией и судьбой (по Фрейду). Вывод об изначальности и естественном происхождении конфликта половых ролей, таким образом, скорее относится к конфликту сложившихся представлений.

Вопрос о естественной биологической основе подчиненности женщин был на протяжении почти всего XX в. предметом не только интенсивной теоретической борьбы, но и объектом практической государственной политики. Согласно концепции В.А. Гео­дакянаliv дифференциация полов есть средство, с помощью которого природа обеспечивает выживаемость биологических систем. Система делится на две части: одна (мужской пол) должна обеспечивать изменчивость генофонда, необходимую для ее эволюции и приспособления к изменениям внешней среды, другая (женский пол) — сохранение изменяющегося генофонда, то есть устойчивость, стабильность системы. Поэтому мужская часть популяции отличается от женской бльшим разнообразием параметров, бльшей степенью отклонений от средних величин и т.д. Но, в ХХ веке роль женщины довольно часто менялась, подтверждая таким образом то, что биологические причины, лежащие в основе господства мужчин над женщинами не имеют глубоких оснований.

Проблематику господства рассматривает известный исследователь феминистской практики К. Видон в своей работе «Феминистская практика и постструктуралистская теория». Он отмечает, что в господствующей патриархальной культуре «природная и социальная роль женщины определяется отношением к норме, которая является мужской. Это находит яркое выражение в общепринятом использовании терминов «человек» и «он» для описания всего человечества»lv.

Многие исследователи отмечают, что в самом соотношении — мужчина-женщина — очевидна дискриминация и в установлении иерархической подчиненности терминов. Так, И.С. Кон пишет: «Лингвисты давно уже заметили, что, хотя в системе бинарных оппозиций (мужское-женское; хорошее-плохое) обе категории коррелятивны, их семантический статус неодинаков: одна категория выглядит более важной, отправной... тогда как вторая кажется производной, “маркированной”, ее значение определяется через первую, немаркированную категорию, например, в оппозиции “мужчина-женщина” немаркированной категорией бывает мужчина, а в оппозиции “взрослый-ребенок” — взрослый. Это правило действует и при соотнесении разных социальных идентичностей: представителям “высшей” немаркированной категории приписывается большая степень свободы и индивидуальной вариабельности поведенияlvi.

Видимо нет какой-либо универсальной, единственной причины естественного происхождения мужского господства. Не случайно, эта проблема находится в центре внимания исследователей. Единственно абсолютным фактом, признаваемым всеми, является доминирование, господство мужчин по отношению к женщинам. Этот факт и делает гендерный конфликт полиморфным и всеохватывающим. Исследование этого конфликта, по нашему мнению, должно заключаться не только или не столько в изучении причин сложившегося господства мужчин над женщинами, а в рассмотрении самого процесса конфликтного взаимодействия двух культур, которое позволит не только найти направления и формы, ведущие к познанию друг друга и освобождению как женщин, так и мужчин, но и отойти от войны полов к конструктивному конфликтному взаимодействию.

В наши дни гендерный конфликт является чрезвычайно сложным социокультурным феноменом, так как характер и объем социальных связей принципиально изменились в результате изменений социально-культурной среды человеческой жизнедеятельности. Вместо прежнего представления о мужской гомогенной и монолитной культуре пришло осознание существования другого культурно-ценностного мира, с присущими ему социальными проявлениями. В новом социуме возникла особая культурная ситуация. По мнению В.Н. Кириллиной «… в одном “пространстве” сознания “толпятся” различные духовно-культурные спектры, сосуществующие в диалогическом общении людей, в повседневном сознании каждого современного человека»lvii. Следовательно, индустриальная современность разрушила структуры коммуникативной рациональности традиционного общества, сферы трансляций социальных традиций мужского мира и его культуры, аккумулирующих ее нормы и ценности, соответствующие поведенческие стереотипы индивидуального и коллективного действия. А поэтому, разнообразие возможностей, открывающихся перед человеком, а также ценностный сдвиг в самосознании, выражающийся в осознании ценности социально-культурного многообразия, дуальности «жизненных миров» как продуктов многообразия локальных практик, коммуникативного опыта множества людей, как мужчин, так и женщин, делает «естественную» регуляцию социальных форм взаимодействия невозможной. И, естественно, автономная в социально-структурном отношении группа обретает связь с социальным целым посредством ведения социального диалога в ходе социокоммуникативного взаимодействия различного уровня.

Исследуя взаимозависимость между мужским и женским, а также те причины, что лежат в основе гендерного конфликта, можно обозначить существование трех типов гендерного конфликта: по­зитивный, негативный и нулевой. Используя гегелевскую диалектическую логику «вещи в себе» и «вещи для себя» диалектический взаимопереход этих типов конфликтов от одного к другому может быть представлен в виде условной арифметической шкалы, по образу той шкалы, которую продемонстрировал В. Розанов в работе «Люди лунного света», но с несколько иным содержанием. Позитивный гендерный конфликт вызывает у индивидов взаимное влечение и симпатию. Негативный — соответствует отсутствию влечения вплоть до взаимной неприязни. Нулевой — адекватен отношению индифферентности между представителями разных начал. Но, каким бы не был тип гендерного конфликта, в том обществе, где он осознается на уровне общественного сознания, быстрее и конструктивнее осуществляется переход от «войны» полов к конструктивному регулированию конфликтов.

В связи с этим, рассмотренные выше существующие подходы к объяснению причинно-следственных оснований гендерного конфликта, а также его выход из латентной стадии позволят обществу не только осознать его объективность, но и антиципировать средство преодоления данного конфликта; осуществлять, используя различные меры и социальные институты, его диагностику, что, в свою очередь, позволит выработать стратегию и тактику регулирования конфликтно-гендерного взаимодействия; признать органическую связь дискурсивного характера теоретического знания, а также перехода к «рефлексирующей политике» общества по отношению как к мужскому, так и к женскому полу, суть которой не в «силовой» аргументации, а в превентивном учете интересов существующей противоположной стороны. Все это поможет преодолеть стагнацию в жизни общества, его депрофессионализацию, увидеть основу его устойчивого развития, десоциализацию личности, а также утвердить новую парадигму равенства полов, смысл которой не в призыве к борьбе против мужской (в основном) или женской власти, но за общее освобождение мужчин и женщин. Это не означает стирания «грани» между полами. Равенство прав понимается и как равенство права на различия и их реализацию. И возвращаясь к мысли Г. Зиммеля, вынесенной в эпиграф — гендерный конфликт вечен, а формы взаимодействия могут быть различны. Главное — поиск новых, адекватных, приемлемых и объединительных форм взаимодействия.

Клецина И.С.

Гендерная проблематика
в работах российских психологов

Гендерные исследования в области психологии в нашей стране — это совсем новое и пока еще слабо разработанное научное направление. До начала 90-х годов в отечественной психологии почти совсем не публиковались работы, которые можно было бы рассматривать как предпосылки гендерных исследований. Как за­метил И.С. Кон, это время в психологической науке можно определить, как период «бесполого сексизма»lviii. Дело, по-видимому, в том, что в советской России совсем не развивалась такая отрасль науки, как психология пола, то есть именно та область психологии, на теоретические и эмпирические разработки которой могут опираться гендерные исследования. В учебной и научной психологической литературе тех лет практически не использовались понятия «пол», «половые различия», «маскулинность-фемининность». Не раскрывались эти понятия в «Кратком психологическом словаре», опубликованном под редакцией А.В. Петровского и М.Г. Яро­шевского в 1985 году. В массовом учебнике «Общая психология» для педагогических институтов (1977) рассматривались психические свойства и отношения, но половые различия нигде, ни в каком контексте не упоминались. Раздел учебника «Возрастная и педагогическая психология» (1979), посвященный подросткам, содер­жит параграф «Особенности отношений мальчиков и девочек», однако представленная в нем информация носит характер общих педагогических рассуждений, да и сам текст занимает всего одну страницу.

Несмотря на тщательное избегание учеными-психологами проблем пола и межполовых отношений единичные публикации, посвященные этим проблемам все же появлялись. Прежде всего, это работы И.С. Кона и Б.Г. Ананьева. В учебном пособии И.С. Кона «Психология юношеского возраста» (1979) целая глава посвящена взаимоотношениям юношей и девушек и их психосексуальному развитию. В 1981 году в журнале «Вопросы психологии» была опубликована статья И.С. Кона «Психология половых различий», где был представлен обзор и анализ зарубежной литературы по данной проблеме. Б.Г. Ананьев в своем теоретико-эксперименталь­ном психологическом исследовании о человеке обосновал необходимость изучения половых характеристик, как первичных свойств человека. В его книге «Человек как предмет познания» (1969) есть глава «Половой диморфизм и психофизиологическая эволюция человека», правда в основном речь здесь идет не столько о психологических характеристиках человека, сколько о его психофизиологии. В работах учеников Б.Г. Ананьева — Н.А. Розе, Г.И. Акинщиковой, Е.И. Степановой — также чаще рассматривались половые различия в психофизиологической сфереlix. Можно назвать всего несколько исследователей-психологов, опубликовавших в рассматриваемый период работы, относящиеся к направлению «психология пола». Т.А. Репина изучала различия между мальчиками и девочками в общенииlx, работа В.В. Абраменковой посвящена изучению половой дифференциации в межличностных отношениях в группах детейlxi, В.Е. Каган исследовал полоролевые установки и стереотипы мужественности-женственности у подростковlxii, И.И. Лунин изучал культурно-исторические аспекты психологии полаlxiii, а Т.И. Юферева — образы мужчин и женщин в сознании подростковlxiv.

В указанных исследованиях были получены результаты, свидетельствующие о различиях в психологических характеристиках и особенностях поведения детей и подростков разного пола, однако причины половых различий либо совсем не объяснялись (так как предполагалось, что эти различия естественны), либо объяснялись стереотипами маскулинности-фемининности, доминирую­щими в общественном сознании, и исторически сложившимися формами взаимодействия мужчин и женщин. Так, например, в работе В.В. Абраменковой приводятся следующие рассуждения относительно полученных результатов: «Подлинной причиной обнаруженных различий является не половая принадлежность, взятая сама по себе, а те различия в социальном статусе и полоролевой позиции, которые заданы исторически сложившимися в культуре формами взаимоотношений у мужчин и у женщин, нашедшие свое отражение в поведении современных детей. В связи с этим корректнее было бы говорить не о прямом влиянии пола на проявление межличностных гуманных отношений в детской группе, а о влиянии исторически сложившегося способа общения и взаимоотношений индивидов в зависимости от их половой принадлежности»lxv.

На какие научные разработки могли опираться отечественные исследователи, занимающиеся изучением проблем половой дифференциации? В рамках каких научных концепций они могли интерпретировать результаты эмпирических исследований? Таких теоретических работ было крайне мало. Во-первых, — это теоретические рассуждения о проблемах пола и межполовых отношений, представленные в классических психологических концепциях (работы З. Фрейда, К. Юнга, К. Хорни); во-вторых, — результаты теоретических изысканий, проведенных в русле такой научной дисциплины, как философия пола; в-третьих, — очень популярная в 70–80-е годы биологическая концепция полового диморфизма В.А. Геодакяна.

Взгляды З. Фрейда относительно проблемы половой дифференциации и психологических особенностей женщины отражают сугубо маскулинистскую позицию. В основе дифференциации мужского и женского лежат различия в проявлении комплекса кастрации у мальчиков и девочек, таким образом, структура фемининности, имеющая анатомические детерминанты, рассматривалась как вторичная и неполноценная. Женщины в психоанализе изображались завидующими мужской анатомии, пассивными, зависимыми, подчиненными, склонными к мазохизму, а мужчины — активными, стремящимися к власти и к контролю над миромlxvi.

К.Г. Юнг более детально описывает психологические различия между полами, образы мужчин и женщин конкретизируются благодаря использованию понятия архетипов анимы и анимуса. Тем не менее, психологические характеристики мужчин и женщин по-прежнему сконцентрированы в традиционных моделях маскулинного и фемининного поведения. Универсальная характеристика мужчины, по Юнгу, — сдержанность, рациональность, а маркированное, как женское, эмоциональное вытесняется. Женская суть связана с такими характеристиками, как прожектерство, дидактичность, склонность к безапелляционным прогнозам. Охваченная Анимусом-Логосом женщина легко утрачивает женственность, так же, как одержимый Анимой-Эросом мужчина — свою мужественностьlxvii.

Карен Хорни является признанным классиком в области женской психологии. Ей принадлежит значительный вклад в изучение проблемы психологических коррелятов полового диморфизма; сохраняя неизменными базисные психоаналитические парадигмы, она стремилась отыскать новые ракурсы рассмотрения женской психологии. Хотя работы К. Хорни способствовали расширению позитивных представлений о женщине, она, также как и ее предшественники, утверждала, что существуют некоторые врожденные психологические особенности, отличающие женщин и мужчин друг от друга. Так, врожденными, по ее мнению, являются: мужское самолюбие, женская заниженная самооценка, способность женщин любить и «отдаваться беззаветно»lxviii.

Теперь рассмотрим те идеи известных философов, которые могли быть значимы для решения проблем половой дифференциации и развития направления «психология пола». Проблемы пола рассматривались в работах таких отечественных философов, как В. Соло­вьев, С. Булгаков, Н. Бердяев, В. Розанов. Общим для всех работ является противопоставление психологических качеств мужчин и женщин. Так, по мнению С.Н. Булгакова, мужчины и женщины существенно различаются в психологическом плане: мужчина деятелен, логичен, полон инициативы; женщина инстинктивна, склонна к самоотдаче, мудра нелогической мудростью простотыlxix.

В работах русских философов подчеркивается роль женщины в культурном наследии. Так, Н. Бердяев пишет: «Сила женственности играла огромную, не всегда видимую, часто таинственную роль в мировой истории… Без влюбленности в Вечную Женственность мужчина ничего не сотворил бы в истории мира, не было бы мировой культуры»lxx. Способность женщины к культурному творчеству отрицается, а лишь признается ее роль как вдохновительницы мужчин для созидательной и творческой деятельности. Значимость женщины в культуре определяется только степенью ее влияния на мужчину.

О.А. Воронина подчеркивает глубинно патриархатные основы русской философии пола. По ее мнению, в русской философии существовал весьма своеобразный подход к восприятию и оценке дифференциации маскулинного и фемининного. Во-первых, в русской философии и теологии пола дифференциация мужского и женского начал рассматривается как метафизический или духовно-религиозный принцип; западная философия рассматривает такую дифференциацию, скорее, как онтологический или гносеологический принцип. Во-вторых, в русской философии расставляются иные культурно-символические акценты: то, что в европейской философской традиции ассоциируется с маскулинным началом (божественное, духовное, истинное), в России и русской культуре ассоциируется — через категорию любви — с фемининным началом. Можно было бы сделать вывод, что в России феминное начало оценивалось выше маскулинного, но ни у кого из философов фемининное начало не оценивается как самостоятельное или равное маскулинному, оно всегда выступает только как дополнительноеlxxi.

Таким образом, очевидно, что и философские представления, противопоставляя понятия «мужское» и «женское», отражают принцип дифференциации и поляризации полов. Однако главное, на что следует обратить внимание, — эти представления характеризуют не только дихотомию «мужского» и « женского», но и иерархичность и субординированность. Понятая таким образом половая дифференциация превращается в иерархическую стратификацию.

Рассмотрим теорию полового диморфизма. Она была сформулирована В.А. Геодакяном в 60-е годы. В общих чертах суть концепции сводится к тому, что процесс воспроизводства любой биологической системы включает в себя две противоположные тенденции: наследственность (консервативный фактор, который стремится сохранить неизменным у потомства все родительские признаки) и изменчивость (благодаря которой возникают новые признаки). Женское начало обеспечивает воспроизводство потомства, передачу характеристик и свойств от поколения к поколению, а мужской пол, как передовой отряд популяции, берет на себя функции столкновения с новыми условиями существования. Поэтому мужской пол более уязвим, а женский — обладает большей устойчивостью и жизнестойкостью к нежелательным воздействиям средыlxxii. Концепция В.А. Геодакяна описывает дихотомию мужского и женского, опирающуюся на «интересы» популяции. Как считает автор, его концепция в комплексном изучении человека может сыграть интегрирующую роль. Суть теории, по его мнению, заключается не в противопоставлении мужского и женского начал как «лучшего» и «худшего», а в их отношениях и взаимодополнительности, позволяющих приблизиться к пониманию половых различий.

Без психологической интерпретации данная концепция не может быть приложима к анализу развития и функционирования человека. Переносить прямо эволюционно генетические закономерности полового диморфизма на человеческую психологию и поведение неправомерно. Психика человека не развивается по законам биологической эволюции, человек, по сути, сам создает себе среду развития. В этой концепции в общем виде воспроизводится функционалистский подход к трактовке социальных ролей женщин и мужчин в обществе.

Можно отметить, что до 90-годов психологические работы, посвященные психологии пола, в основном были направлены на поиск различий в психологических характеристиках и особенностях по­ведения людей разного пола в различные возрастные периоды. Для обоснования полученных данных о половых различиях чаще всего использовались идеи, развиваемые в концепциях двух ученых: В.А. Геодакяна и К. Юнга. Опираясь на учение об архетипах, разработанное в аналитической психологии К. Юнга, половые различия объяснялись влиянием архетипов, как структур детерминирующих и сознание, и поведение мужчин и женщин. Но поскольку в анализируемый период отечественные ученые были хорошо знакомы с содержанием концепции В.А. Геодакяна, психологические различия между полами чаще объяснялись биологической обусловленностью. Такие посылки, конечно, не способствовали развитию идей гендерного подхода, но они невольно показывали неперспективность изучения психологических проблем пола и межполового взаимодействия в предложенном контексте.

Слабое и одностороннее развитие проблематики психологии пола в нашей стране в рассматриваемый период может быть объяснено и рядом объективных причин: отсутствием адекватных концепций для анализа проблем половой дифференциации; недостатком зарубежной психологической литературы; выраженным идеологическим противостоянием двух систем (социалистической и капиталистической), затрудняющим проникновение идей и теорий феминизма в Россию, как теоретических оснований для гендерных исследований.

С начала 90-х годов в отечественной психологии стали появляться работы, направленные на решение собственно гендерных проблем. Можно выделить следующие теоретические направления, в рамках которых отечественные исследователи проводят гендерно ориентированные изыскания: психология половых различий, женская психология, социально-конструктивист­ское направление. Рассмотрим теоретические основания и некоторые результаты эмпирических исследований, раскрывающие суть каждого из выделенных направлений.