или
Песнь акына о нибелунгах, парадигмах и симулякрах
(Философия в России: парадигмы, проблемы, решения)
© Гринько Валентин Сергеевич, 2007-2013
Содержание:
Введение
Раздел 1. Проблема институциональной парадигмы философии вообще и философии в России
Глава 1. Возникновение философии: некоторые проблемы интерпретации процесса
§ 1. Мифология как предпосылка развития философии, как ее основной, аборигенный (исконный) пласт
§ 2. Структурно-антропологическая концепция мифологии: роль мифа в бытии человека
Глава 2. Эндогенный пласт философии вообще
§ 1. Основные проблемы философии российской национальной отечественной духовной традиции (ФРОНДТ)
Глава 3. Экзогенный (оккупационный) пласт философии, его основные черты вообще и в России в частности
Глава 4. Диалектика бытия в современной «единой» парадигме философии
§ 1. «Я есмь путь и истина и жизнь…» Онтологизация эпистемологии и - vice versa?
§ 2. Обыденный аспект философской картины универсума
§ 3. Научно-концептуальные аспекты философской картины универсума
1. Конкретно-онтологический структурный аспект философской картины универсума
2. Конкретно-онтологический субстанциальный аспект философской картины универсума
3. Координационный конкретно-онтологический подход
4. Основные направления социально-исторического аспекта философской картины универсума
5. Основные направления аксиологического подхода: к вопросу об онтологических корнях морали
Раздел 2. Философия в России и социальный универсум: актуальные проблемы социальной онтологии
Глава 1. Человек, общество, универсум в пространстве и времени
Глава 2. Общественное бытие – центральная категория современной социальной философии
§ 1. Материальное производство
§ 2. Духовное производство
§ 3. Функциональные ниши
Глава 3. Философия истории. Социальная революция (общая теория социального конфликта)
Глава 4. Борьба и мир: к вопросу о месте России в глобальных (геополитических) процессах
Выводы и рекомендации
Библиография
Введение
В силу ряда особенностей, в России поиски национально-политической духовной идентичности на самом высоком уровне абстракции – философском – не прекращались и, скорее всего, не прекратятся никогда. Запечатленная разнообразными памятниками, история этих поисков впечатляет[1]. Однако чем больше находится находок и предложенных решений, тем больше возрастает и множество новых проблем, предстающих то грубо, зримо, то очень неявно. И есть ли этому предел?
Антонио Грамши, авторитетный на Западе марксист и глубокий мыслитель вообще, подвергая умственному взору геополитические процессы в универсуме, как они ему представлялись в средине ХХ век из фашистских застенков в Италии, о происхождении национально-политической идентичности России в сравнении с некоторыми иными мощными геополитическими силами писал:
«В России совершенно иные отправные начала: политическая и хозяйственно-торговая организация была создана норманнами (варягами); религиозная – византийскими греками; в последующее время немцы и французы несут европейский опыт в Россию и придают новый плотный костяк русскому историческому "студню". Национальные силы инертны, пассивны и восприимчивы, но, может быть, именно поэтому они полностью ассимилируют иностранные влияния и самих иностранцев, русифицируя их. В более близкий исторический период происходит обратное явление: элита, состоящая из наиболее активных лиц, энергичных, предприимчивых и образованных, выезжает за границу, усваивает культуру и исторический опыт более передовых стран Запада, не теряя при этом и наиболее существенных черт собственной национальной культуры, то есть, не порывая духовных и исторических связей со своим народом; завершив таким образом свою интеллектуальную подготовку, они возвращаются на родину, принуждая (подчеркнуто нами. – В.Г.) народ к насильственному пробуждению, к ускоренному движению вперед, перескакивая через этапы (другой перевод: "сжигая за собой мосты"[2] ). Различие между этой элитой и импортированной немецкой (Петром Великим, например) состоит в том, что она носит, по существу, народностно-национальный характер: ее не может захлестнуть инертная пассивность русского народа, поскольку она сама является энергичной русской реакцией именно на эту историческую инертность»[3].
Из этой широко на всех языках известной в узких кругах цитаты проглядывала вначале неявно, а потом все более отчетливо проблема: так ли это? Была ли вообще некая «инертная пассивность русского народа» как таковая вообще? Действительно ли во благо «инертную пассивность русского народа», российский студень (в английских переводах – protoplasm, протоплазма), некая элита конфессионально-политических сталкеров-возвращенцев, сжигая за собой мосты, цементировала варяжской (норманнской и византийской) духовной арматурой, таща за собой в светлое будущее по сценариям, созданным вовне? В современной ситуации в России факторы византиецентризма в становлении духовной идентичности и варяжского воздействия в государственном строительстве с попытками придать им славянско-русский окрас a priori и de facto полагаются за благо. Философия так же партийна, как и две тысячи лет тому назад, можно добавить, пристрастна и личностно заужена. Кому партийна в России наука о наиболее общих законах, скажем так, познания универсума?
Важным аспектом философского осмысления универсума и места в нем России представляется и проблема соотношения языка и реальности, а шире сказать – кантовская проблема феноменов и ноуменов. Наверное, в любом обществе существуют табуизация, функционализация, ограничения в употреблении определенного стиля речи, например, так называемого мата в русском языке, но так называемый мат (аллегорическое интенционирование определенных табуизированных высказываний) в ненаучных вариантах стилей русской речи применяется для приближенно адекватного, эскизного, описания неадекватных ситуаций.
Заведомо функционализированое, а тем более табуизированое речевое воздействие – инструмент порчи, сглаза, каковым могут быть не только ругательства, но и комплименты. То есть – инструмент манипуляции сознанием, иногда рассчитанной на долговременное действие, на самообслуживание. Отсюда вытекает диффамация и табуизация опасных для заведомо считающихся истинными, научными, нарративными концепций постановок многих креативных неявных реальных проблем.
Нам представляется существенным то обстоятельство, что язык описания действительности, применяемый субъектом речевого и есть наиболее адекватное отражение действительности субъектом. Ограничения как на стили, так и на содержание речевой (языковой, а, следовательно, познавательной) деятельности, соответственно, ограничивают адекватность как отражения самой действительности, так и её преобразования, что относится и к деятельности научной, в том числе и в сферах философского обобщения при описании реальных картин универсума.
В ходе изучения таких проблем возникла мысль теоретически разобраться со студнем, историей России, ее духовными источниками и ресурсами и прочими аналогичными вопросами, например, с народным героем, костромским крестьянином Иваном Осиповичем Сусаниным, заведшим в гибельное болото отдельных представителей цивилизованного Запада, благородно шедших к нам с очередным спасением. Нет ответа, откуда взялся и кому служил создатель учения о просвещенно-абсолютистской державе Феофан Прокопович, который возглавлял «ученую дружину» Петра I[4]. Идеалы, ведшие Наполеона Бонапарта в Россию – еще более благородного цивилизатора, двести лет спустя шедшего в Россию с образцовой, самой демократической, пожалуй, конституцией гражданского общества, были заведомо отвергнуты на фундаменте отнюдь не самых передовых представлений. В чем тут дело?
Попытки сводить философию в России к одной единственно верной доктрине или к чему-то такому, «чтобы не хуже, чем на Западе», напоминают составителю прочитанный в юности рассказ лауреата Сталинской премии писателя Виктора Некрасова[5], изданный в его редком сборнике во времена уже хрущевские, если не брежневские.
Творческий стиль Виктора Некрасова известен тем, что автор знаменитой книги «В окопах Сталинграда» как бы не любил сочинять вымышленные сюжеты и писал в основном только правдивые рассказы о “себе”. Во вспомнившейся зарисовке речь идет о том, как в Киев к Некрасову в гости приехал нормальный и какой-то знаменитый итальянский писатель, да еще и коммунист. На киевских базарах итальянцу очень понравились дешевенькие «малюнкы»[6] с, казалось бы, примитивными сюжетами. Козакы, дивчата, русалкы, зэлэни гайи (рощи), кони, ставкы (пруды), лэбэди, – исполненные наивных, казалось бы, идиллий пастельные пасторали, как считалось, в украинском народном вкусе. Точь-в-точь такая художественная продукция, как в дооперац-Ы-онном бизнесе знаменитой троицы (конкретно этим бизнесом занимался, кажется, Трус) из фильма «Операция “Ы” и другие приключения Шурика». Восхищенный итальянец настойчиво намеревался купить некоторые из них. Признав в покупателе иностранца, продавцы в страшном испуге сразу куда-то прятались с товаром, наотрез отказываясь продать свои шедевры. Удалось, однако, приобрести отдельные произведения и, насколько помнится сюжет, после покупки довольный итальянец тут же стал выказывать бурную итальянскую радость своему русскому другу-писателю. Поняв свою ошибку, продавцы в ужасе обратились к сопровождающему итальянца Виктору Некрасову с просьбой помочь им уговорить иностранца вернуть купленные картины. Одним из аргументов был примерно такой: «Да мы ему нарисуем настоящие картины, пусть он нам вернет этот базарно-криминальный ширпотреб». Вот они, наглядные признаки тоталитарного государства! Уж с точки зрения иностранца, даже западного коммуниста, явные, наверное.
Эта притча к тому, что, может, самое ценное в нас для всего мира – наша, казалось бы, примитивная, простота. В ней, может, и есть вся высшая экзотика, а, глядишь, и вселенская глубина. И только иногда наши гости, непредвзятые иностранцы, видят в ней символ безмерной сложности универсума. Настоящую стоящую философию. Потому что со стороны виднее.
Поэтому, на наш взгляд, философия в России действительно уникальна и действительно универсальна. Универсальный – от слова универсум. «Универсум (лат. universum, summa rerum) – философский термин, обозначающий “мир как целое” или “всё сущее”»[7]. Можно только добавить, что universum – наверное, слово составное: uni versum, то есть: единства разнообразие. Такой диалектический – универсальный и уникальный – характер понимания российской отечественной национальной парадигмы институциональной философии может быть подчеркнут и в конкретном определении ее как философии российской отечественной национальной духовной традиции (сокращенно – ФРОНДТ).
Таким образом, предлагаемое исследование представляет подчас в именительном, но достаточно наглядном виде основные проблемные и содержательные пункты состояния и развития одного из ярчайших духовных феноменов универсума – философии (и непосредственно связанных с ней явлений) в России. Тем не менее, в рамках представленного мнения наше исследование имеет своей целью рассмотреть определенные возможности обновления понимания философии в рамках парадигмы «философия в России»[8], которая в значительной части своего содержания отождествлялась с парадигмой «русская философия» и понималась как таковая. Поскольку парадигма «философия в России» как термин заранее прямо охватывает не только аспект парадигмы «русская философия», постольку в рамках рассмотрения оказались вопросы, напрямую связанные с рассмотрением содержания основных структур философии в России вообще как таковой в некотором сравнении с аналогичными образцами в других краях мира.
Раздел 1
Проблема институциональной парадигмы философии вообще и философии в России
Глава 1
Возникновение философии: некоторые проблемы интерпретации процесса
Философия – термин многозначный. Все мы теперь немножко инженеры, химики, биологи... Некоторые гуманитарии уже даже от компьютера не шарахаются, как от чумы. На бытовом уровне подчас глубоко вникаем в сложные вопросы пользования холодильником, мобильником, микроволновкой, лазерным проигрывателем, коммуникациями мегаполиса. Но есть и профессионалы.
Есть и профессиональная, институциональная философия, философия как таковая, со своей сложной разветвленной парадигмой. В чем ее суть? Каков ее генезис?
Любая техника приходит и уходит, а философия остается как вечное исследование непреходящего. В известном смысле «все люди — философы»[9], – писал тот же А. Грамши, авторитетный на Западе мыслитель-марксист, представитель страны, где господствующей конфессией является католицизм. При этом, по мнению проницательного в вопросах информационных процессов А.Грамши, весьма существенным является вопрос о том, какое же мировоззрение будет подлинно: «то, которое утверждается логически, как интеллектуальный акт, или то, которое вытекает из реальной деятельности каждого, которое заключено в его делах?»[10]. Решение этого вопроса переходит к философии и основывается на особенностях ее как особого рода интеллектуальной деятельности и на отношении к ней ее сознательных или невольных носителей.
Философия, сообщает Грамши, во-первых, может выступать как такая «интеллектуальная деятельность, которая свойственна лишь определенной категории ученых-специалистов или профессиональных философов»[11].
Во-вторых, она может обнаруживать себя как «стихийная» философия, свойственная всему миру, «в самом минимальном проявлении любой интеллектуальной деятельности», «в житейском здравом смысле, во всем комплексе народных верований, суеверий воззрений, образов жизни и действий» уже заключено определенное мировоззрение. «По своему мировоззрению человек всегда принадлежит к определенной группировке, и именно к той, в которую входят все социальные элементы, разделяющие тот же, что и он, образ мысли и действий. Люди являются конформистами, им свойствен тот или иной конформизм; это всегда люди-масса, или люди-коллективы. Вопрос в следующем: к какому историческому типу относится данный конформизм, данные люди-масса, элементом которой человек является?»[12]. Кстати, в старом, 1957-1959 годов издания, русском трехтомном переводе текстов Грамши в соответствующем месте вместо термина “конформизм” (conformismo) стояло “система соответствия”. Тоже верно.
Следовательно, какую бы мы суперфилософию извне ни позаимствовали, мировоззрение у нас будет зависеть от коренной местной массы, менталитет которой определяется локальными социально-географическими условиями, прописанными в генофонде поколений и поколений аборигенов. Не отсюда ли во многом и обломовщина у аборигенов и только Штольц, русский, но немец, несет на себе черты житейской пассионарности? Другое дело, действительно ли так называемая обломовщина (может, не совсем в гончаровском представлении) – это национальное бедствие? Может быть, литераторы, мыслители не разглядели в ней конструктивных черт, и просто шли на поводу у заряженной бродячими по Европам призраками иных, внешних, идеалов элиты, сжигающей за собой родимые мосты? Соответственно, в предлагаемой работе нами представлена попытка разобраться и в этих ситуациях.
Во многих странах[13] под институционализированной (институциональной, общей, национальной в широком смысле) философией вообще как действительной учебной или научной дисциплиной понимается конвенционально систематизированная парадигма, содержащая явные и неявные установки по поводу концепции конкретного национального духовного богатства, унаследованного народом данной страны от предков, переработанного в ходе исторического опыта народа в соответствии с результатами этого опыта и принимаемого как нечто не подлежащее существенной ревизии, а то и как святое, заветное.
Все остальные философские системы называются с уточнением. Так, в Англии, (генеральная) философия, вообще, (general philosophy) – это прежде всего институционализированная философия, разработанная англичанами, в том числе профессиональными философами (в особенности, почему-то котируется утилитарист-меркантилист Иеремия Бентам, которого в наших даже подробных курсах иногда не так-то легко найти); континентальная философия (continental philosophy)– это философские системы стран континентальной Европы (исключая её славянские и некоторые другие течения); [древне]восточная (orient philosophy) философия – философия Востока с древности и до наших дней, древняя философия (ancient philosophy)– это философия Греции и Рима; или просто по названию: средневековая философия; лингвистическая философия; «философия жизни»; Фейерабенд; и т.п.; примерно такой же принцип разделения философии действует в США.
У нас в России все не совсем так. Пример тому, скажем, – международный русскоязычный современный, как подчеркнуто в названии, объемистый философский словарь[14], где действительно современные, особенно западные, философские течения представлены избирательно, видимо, по пристрастиям авторов, а восточные, в том числе и древневосточные – вполне обстоятельно. Значит, древневосточная философская мудрость современна всегда даже в Лондоне и в Париже? Значит, значит. Даже мандала - которая, исходя из определения, данного в словаре, «в своей основе является зрительной конструкцией… символизирует психику, в частности, принцип самости, стремление к целостности, гармонии и мира и сознания»[15], и т.п.? Но почему только восточная философия современная вечно, тем и хороша, (несмотря на?) умозрительность конструкций, а западная хороша тем, что вся из себя передовая? Чем же хуже философия отечественная, имеющая не менее древнюю истории и не менее зрительные многозначные конструкции[16] ? Не хуже, пишут, например, в своих трудах В.М. Кандыба, Д.В. Кандыба[17] и др., и многие из авторов почти с ломоносовской настойчивостью пытаются доказать.
Ричард Рорти описал путь западных интеллектуалов: «От религии через философию к литературе» (так и называется публикация)[18]. В блестящем эссе блестящего мыслителя тем не менее никак не упоминается: ни русским именем, ни эпизодом Россия. Разве что Маркс один раз. Но этот замечательный мудрец иудейского происхождения (крещен в возрасте 7-и лет) вообще родился в политически офранцуженой Наполеоном области немецкого государства, основную часть жизни прожил в Лондоне, хотя бывал и в Марокко, и еще кое-где, и все это впитывал и осмысливал. А его глубокое, но искаженное в горячечных мозгах левых радикалов русской секции социалистического интернационала (и не только в них!) учение наконец-то пытаются постичь адекватно и у нас, ища, где бы найти его изложение размером максимум в аспирантскую шпаргалку для кандминимума по философии. Так многие философы из-за рубежа знают населенный мир, в котором живут: без России. А в России постичь искупительную (по Рорти, у нас ее чаще называют абсолютной) истину[19] через философию как самодовлеющую интеллектуальную тенденцию практически не получилось уже почти в первой половине 19 века. Пушкин – уже наше всё, включая философию. Гениальный, тем и достающий всех иной раз до печенок, Евгений Евтушенко, еще будучи гражданином только СССР, комаров по лысине размазав, подытожил в прелюдии к поэме «Братская ГЭС»: «Поэт в России – больше, чем поэт»… Такие, как Евтушенко – всяко!!! Но, разумеется, не все поэты России – одинаково «больше, чем». И не только в России. Столица независимой Украины Киев – мать (!) городов русских. Великий Кобзарь, светоч украинского народа[20] Тарас Шевченко в своих гениальных поэтических прозрениях признавался: «Я так, я так ее люблю, Украину, мой край убогий, что прокляну святого бога и душу за нее сгублю!»[21]. Есть над чем задуматься. Ему вторит Великий Каменяр Иван Яковлевич Франко, преподавший в прекрасной поэме «Моисей» тяжкие заботы и работы вождя народа: «Народе мiй замучений, розбитий, мов паралiтик той на роздорожжу, людським презирством, нiби струпом, вкритий! Твом будущим душу я тривожу…»[22]. Почему наши отечественные Моисеи ТАК, как показано в поучительнейшей поэме знаменитого Каменяра, о своем народе не думают? А озабочены, судя по всему, только тем, какие новые восхитительные иноземные штучки имплантировать в ненавистный студень отечественного тела? Почему?
Феномен Моисея, casus Mosi, поучителен еще и тем, что Моисей не прибегал к прямым внешним заимствованиям, а тем более к сталкерским, с вилянием хвостиком перед цивилизованной публикой, набегам, а мог бы; – ведь, согласно Преданию, он был усыновлен дочерью фараона и получил наивысшее для того времени образование – по специальности, скажем так, высокопоставленный жрец египетский. Своему народу Моисей демонстрировал очевидно имманентный самом избранному народу характер сакральной доктрины – «Торы», полученный непосредственно свыше, только с верностью заветам которой этот народ ждет успех. Так же свыше явлены и имманентны самом народу корни «Корана» Мухаммеда, Пророка Аллаха, но этот путь открыт для всех. Аналогично происхождение Третьего Завета, которым является «Книга Мормона. Новые свидетельства об Иисусе Христе». Народы России лишены такого имманентного феномена своей истории, а внешние доктрины раньше или позже оказываются несовместимыми с историческими интересами России.
В России во все времена стремились познать искупительную истину исторически доступными средствами, особенно старались литераторы, чем и прославились, но люди больше познавали ее через свою деятельность и жизнь, свой практический и житейский опыт миссионерски стремились передать другим, чтоб те меньше мучились, воспользовавшись готовеньким результатом. Что, в принципе, Рорти вообще осуждает в завершении: да не смеет брать на себя сие сложное занятие добывания искупительных истин просто человек хоть немножко мыслящий, но не компетентный в философии, потому, что сапоги должен тачать сапожник. В Европе. А в России на бескрайние до сих пор тысячи километров человек сам себе и сапожник, и пирожник, и биндюжник. А то мы потом опять до слез наудивляемся, почему опять что-то не так получилось. Нечему удивляться: ИХ пирожник НАМ сапоги тачал. Увы, нас чьи-то истории мало трогают. У советских собственная гордость. Пока гром не грянет, нам всякие Гекубы, или, там, Кассандры – не авторитет. А гроза пройдет – тем более чего суетиться?… «Любить свой родной край, свою республику – это значит, между прочим, знать и ценить народные песни, былинный эпос, танцы. – писал Ю.В. Андропов еще на заре своей политической картеры, и не отказался от высказанного на больших постах, дважды перепечатывая свои партизанские заметки в сборниках избранных произведений. – … Замечательные песни народов нашей страны, воспевающие ратные подвиги богатырей, прославляющие народную стойкость в борьбе против иноземных захватчиков, подчас молодежи вовсе неизвестны[23].»
Нам представляется своевременной и актуальной постановка вопроса об основаниях национальной институциональной философии на мудрости, обычаях и образовательных, методологических, научных традициях многонационального по происхождению, этническому и культурному составу народа нашего российского отечества.
М.Н. Громов считает, что «изучение философского процесса с самых ранних форм, в максимальной полноте охвата и предельно адекватно подлинному бытованию мысли в разнообразии жанров, интенций, способов выражения, объективизации идейного содержания в разнообразии памятников культуры» должно стать нормой истории отечественной философии (См.: История философии: Запад, Россия, Восток. Кн.1. М.: ГЛКШ, 1995. С.446). И на самом деле. Что можно иметь в виду? Многочисленные предания, поверья, орнаменты, мелодии, ритмы, обычаи, нравы, храмы, памятники, деревни и прочие способы устройства поселений, методы выбора места и обустройства жительства, одежда, пища, добыча средств существования, традиционная и сакральная кулинария, традиционная и сакральная медицина и много всего всякого интересного остального. Наша постоянная, повседневная мандала.
Ведь в их основе всегда есть определенная, может, невербальная концепция, а, следовательно, философия.
Лирический вождь России Сергей Есенин в своем философском, к сожалению, мало известном и малодоступном широкой публике, манифесте «Ключи Марии» (здесь Мария означает архетип, душу как пневму) пишет: «Орнамент – это музыка. Ряды его линий в чудеснейших и весьма тонких распределениях похожи на мелодию какой-то одной вечной песни перед мирозданием. Его образы и фигуры какое-то одно непрерывное богослужение живущих во всякий час и на всяком месте. Но никто так прекрасно не слился с ним, вкладывая в него всю жизнь, всё сердце и весь разум, как наша древняя Русь, где почти каждая вещь через каждый свой звук говорит нам, знаками о том, что здесь мы только в пути, что здесь мы только «избяной образ», что где-то вдали, подо льдом наших мускульных ощущений, поет нам райская сирена и что за шквалом наших земных событий недалёк уже берег.
Прежде чем подойти к открывшимся нам тайнам орнамента в слове, мы коснемся его линий под углами разбросанной жизни обихода. За орнамент брались давно. Значение и пути его объясняли в трудах своих Стасов и Буслаев, много других, но никто к нему не подошел так как надо, никто не постиг, что ….на кровле конек – есть знак молчаливый, что путь наш далек (Н.Клюев)»[24]. По существу, Есенин всегда всем нутром глубоко чует, сердцем берет мысль, что конек на крыше русской избы символизирует, заменяет объединяющую категории вечного становления бытия целую теоретическую вербальную систему академичной философии. Но философски прямо выражаться он не берется, а, скорее, хочет ее выразить сам, в ареале собственного национального лиричного менталитета. Чувствуется, что его тянет на мысль, на теоретические споры, в защиту, хотя бы, позиций собственных и позиций своих имажинистских собратьев, окруженных пролеткультом или другими некрестьянско-кулацкого происхождения изысками, но он, наверное, по-расейски стыдится абстрактного теоретизирования, может быть, еще и потому, что она, мысль, на языке тупой науки тут же профанируется и теряет всю свою полновесную метафизичность, трансцендентность. «Правда, – пишет великий классик русской литературы, а, следовательно, и философии века, – любой, на моржовом клыке нацарапанный миф является равноправным уравненьем с тем еще преимуществом, что алгебраическая абракадабра заменена там наглядной символикой простонародного мышленья»[25]. Наверное, поэтому Есенин – поэт: и как великий поэт он глубоко и национально мыслит образами, символами, мифами. Он пользуется прекрасным видением этой мысли в стихотворении своего друга и соратника Н.Клюева.
Было (и есть) такое многотомное издание: История философии народов СССР. В таком случае русская философия должна быть и философией, и историей философии русского народа. А там есть русские философы – и многие юродствующие – с философскими системами внешнего происхождения или случайного житейского дуновения, а народа как такового – нет. Что, русский народ – не народ, что ли, то есть не исторический субъект? И что это за народ?
Может, эта проблема станет яснее, если мы рассмотрим, что такое русская философия в натуре, то есть именно что такое то, что каким либо способом включалось в состав очерков русской философии, или интуитивно в ней предполагалось. Многим иностранцам иногда приходится объяснять, что русский и российский – слова со своим отличным значением каждое. Не доходит. Оба слова у них – Russian, и всё тут.
Один из выдающихся представителей отечественной политической философии А.С.Панарин, говоря о судьбе «русской духовной традиции как великого суперэтнического текста» призывает: «Защитникам нашей большой традиции – а без нее нет и не может быть самостоятельной большой России – предстоит выработать адекватную стратегию. Она состоит не в том, чтобы заниматься национальным самовосхвалением, призывать к духовно-политической изоляции и пестовать “исконное”. По существу, она состоит в том, чтобы заново переосмыслить современные проблемы глобализирующегося универсума с позиций нашей большой духовной традиции, сформулировать альтернативные варианты ответа на мироустроительные вопросы нашей эпохи, не сверяясь с западными “мэтрами”, помня их партийно-цивилизационную пристрастность и ограниченность, их новый “цивилизационный расизм”»[26].
Разумеется, объективный исследователь большой традиции большой России может оставаться и конфессионально и политически пристрастным приверженцем одного из потоков, составляюших масштабный спектр интенсивной духовной активности в России. Как нам представляется, в рамках представленной им талантливой работы русский народ, мистически убежденный в высшей справедливости и истинности своего православного текста, сидит и ждет, медленно запрягает в своей справедливой изгойности, пока его совсем уж до ручки не доклюет жареный петух западных реформ. И тогда, вместе со всем остальным обиженным Западом миром, русский народ, наконец, наверное, поедет. И, наверное, мало тому проклятому Западу не покажется. Истинные ценности будут вновь восстановлены и установлены.
А нельзя ли как-то поспокойнее жизнь устроить? Без революций и гражданских войн, тем более уж точно глобального масштаба? Каждый день в рамках глобального contract social вести житейскую битву, микровойну существования, если не сказать бытия, маленькую революцию за свои интересы, а не передоверяться единодержавному и очень одинокому в своих царственных эмпиреях царю как воплощению и гаранту интересов многочисленных обиженных и слабых «малых сих» против малочисленных, но редких по своему нахальству «самоуверенных сих»? Никто не дасть (из выражения: "Зъйысты вона зъйисть, та хто ж иый дасть") нам спокойно жить в рамках такой вот национальной духовной традиции. Лишь тот достоин счастья и свободы кто каждый день сражается за мир, кажется, так?
Стихийно или сознательно, но наверняка наши геополитические соседи и конкуренты уже всё просчитали и стратегию разработали. И видно, что основная мысль этой стратегии в конечном счете сводится к одному из требований «У-цзин» – семи канонов военного искусства древнего Китая: «Побеждать больших тигров, не сражаясь». Как это удалось Черчиллю, организовавшему отвод нападения Гитлера на Великобританию путем повышения активности в переориентации экспансии Гитлера на Восток.
Совет уверенного в своей правоте мыслителя не сверяться с не к ночи будь помянутыми «западными мэтрами» сразу лишает инноваторов российской национальной адекватной стратегии существеннейшего ресурса информации и инструментария, если не сказать больше, заставляет гордых партизан отважно идти по рельсам навстречу вражескому поезду, не сворачивая с желдорпути.
Учась, учась и учась, а тем более у самого Ленина, у него же и можно и обнаружить интересную, многим запоминающуюся мысль: «История знает превращения всяких сортов; полагаться на убежденность, преданность и прочие превосходные душевные качества – это вещь в политике совсем не серьезная. Превосходные душевные качества бывают у небольшого числа людей, решают же исторический исход гигантские массы, которые, если небольшое число людей не подходит к ним, иногда с этим небольшим числом людей обращаются не слишком вежливо»[27]. А тем более в современной манипуляционной геополитике.
Многие наши соотечественники, впервые ступив на землю загнивающего капитализма из развитого социализма и даже ныне, из развивающегося капитализма в развивающийся глобальный банковский коммунизм, испытывали так называемый «культурный шок».
Аккуратность, чистота и порядок, царящие на общественных площадках цивилизованного Запада, по сравнению с оными в Отечестве, доводят наших соотечественников до благоговейного, парализующего страха, вплоть до того, что боятся даже пошевелиться, чтобы не нанести какого-либо малейшего ущерба своим «недостойным поведением (происхождением)» священным объектам блистательной западной культуры. При некоторых крупных аэропортах за границей, говорят, созданы даже специальные краткосрочные реабилитационные центры специально для «русских» визитеров.
Знакомясь с философской культурой современного Запада, многие отечественные философы также испытывают шок не меньший, но философский: «Вот, мол, где настоящая философия, а не то, что у нас... квасной совок!» А между тем этот квасной совок в своих разных ипостасях жил и, как пишут даже новейшие учебники, побеждал в последней ипостаси аж восемьдесят лет! И еще не раз не тут, так там, не так, так иначе себя покажет. И, разумеется, это не меркантилизм, скажем, Иеремии Бентама, в связи с каковым приходит в голову какая-то странная связь между копейкой и церковью...
На Западе и в США нас, насколько известно, в основном не по языческому коньку на кровле, а больше по иконам, по Достоевскому, по Толстому, по Чехову, по Вл.С.Соловьеву представляют. В Индии некоторые знатоки древних текстов считают прароссиян обитателями древнейшей северной страны эпических мудрецов Риши, откуда, мол, и термин Россия. Но Индия у нас экзотика.
Здесь ли главная цепь, чтобы вытащить всю нить понимания основ отечественной российской философии? Думается, что главная цепь в нашей универсальности. То есть, не пора ли подключать к освоению российской духовной традиции Западом и нас, других нормальных советских людей, реальных героев и действующих лиц новейшей великой отечественной литературы, а не ригористических придумок некоторых иногда всегда юродствующих наших великих писателей о величии любых, но только не аборигенных духовных традиций?..
Как ни пытались наши исторические предводители избрать нам в качестве духовного ресурса то византийское православие, то кровавое окно в Россию для протестантской Европы, то марксистский деизм в качестве наконец-то единственной и универсальной науки о высочайшей всемирно-исторической миссии пролетариата, мы потаенно оказались чем-то сродни японцев: они терпимы ко всем течениям, но верны одному завету предков – синто, высшему пути. Адекватна ли информационная база зарубежных интеллектуалов, а то и геополитиков о нас, о нашей национальной философии? И насколько сознательно адекватна именно такая база, какой они рисуют свое ее понимание в нашем воображении? В чем синто России?
Можно вкратце отметить, что информационная проблема вообще состоит еще и в том, что в той или иной информации, поступающей к субъекту, всегда наличествует несколько пластов смысла: прямой (феномен, явление); скрытый (сущность, эссенция); вкладываемый источником по своему разумению и воле; получающийся у источника независимо от его воли; воспринимаемый субъектом прямо; воздействующий на субъект косвенно; добавим физический, химический, электрический, психический – проанализируйте с этой точки зрения хотя бы ситуацию «В.В.Жириновский[28] в прямом эфире»: электромагнитные и аналогичные колебания, воспринимаемые нами из «ящика», В.В.Жириновским не являются; а также дефолтный – по умолчанию, т.е. никто ничего не передает, никто ничего не воспринимает, но информация, скажем, как пласт смысла, образуемый всей совокупностью действующих обстоятельств, тем не менее поступает довольно активно: «Чапай думает» (находится в контакте со всей вселенной). Когда лидер либерально-демократической партии России, доктор философских наук, профессор и прочая, и прочая В. В. Жириновский, выступая по телевидению, утверждает, что, будучи избранным Президентом РФ в 2016 году, он установит виселицы на центральных площадях столицы и будет чуть ли не лично вешать по 5-6 преступников каждый день, ошибутся те, кто воспримут эту информацию 1:1, а не аллегорически. Еще Ленин писал: «Злоупотребление словами – самое обычное явление а политике»[29]. Тот же В. В. Жириновский проникновенно поет (речитативом) популярные песни, например, «Не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна…» А между тем еще Ф.И. Тютчев писал: «Москва, и град Петров, и Константинов град – вот Царства Русского заветные столицы! Но где его предел и где его границы?» Таким образом, геополитические и художественные социороли человека (в данном случае великолепного политика) могут внешне очень не совпадать, но иметь некое сущностное единство, описанное, к примеру, А.С.Пушкиным в набросках к «Фаусту». Богатство смыслов русской речи состоит и в том, что образы, эстетическая, а в данном случае алефейская[30] иллюзия[31], фантазмы об обступающем нас универсуме, спонтанно возникающие или создаваемые у слушателей В. В. Жириновского, совсем не однозначно видоизменяются и истолковываются в образы, понятия, эмоции и т.п. 1:1 адекватно уровню владения богатством смыслов живого великого русского языка во всех его оттенках и формах бытования. И в принципе, скорее всего автором сообщения практически всегда становится и является не источник информации, а приемник, пользователь, его ее освоение[32], а то и понимание и есть сама информация любого происхождения в деле. «“Черный квадрат на белом фоне” Казимира Малевича – символ того, сколь неисчерпаемы … смыслы, которые могут открываться человеческому сознанию в самых простых … изобразительных формах»[33]. Даже если спросить у творца информации, что он имел в виду, выдавая ее в универсум, то отдельный честный автор вполне может ответить так, как поется у Окуджавы: «А он отвечает: Ах, если б я знал это сам»…
В связи с этим ожидание адекватного восприятия «прямого» смысла информации подчас весьма недальновидно: следует хорошенько подумать, в каком виде изложенная мысль окажется понятой адекватно – в виде ли логических суждений или четких политических программ, в виде ли притч, частушек, орнаментов, образов, намеков или даже прямого, в расчете на локальные особенности восприятия, ее искажения.
Особенно актуально это для оценки содержания, структуры, идейного богатства национальной философии в России.
§ 1. Мифология как предпосылка развития философии, как ее основной, аборигенный (эндогенный, исконный) пласт
В программах современных учебных пособий по курсу философии, в программах университетских курсов, академических исследований по философии стало всё больше уделяться внимания первоосновам как самой философии, так и того исконного, на чьей базе она, наряду с другими духовными проявлениями человека в соответствующих фантазмах[34]. Фантазм как понятие не совсем обычное явление в философии, но в перспективе, на наш взгляд, имеет статус солидной философской категории в аспекте теоретико-познавательном, как первичный продукт познавательной деятельности проявившегося Я человека, появляющийся сразу после завершения нулевого (и не только по завершении), витального – биологического цикла. И действительно: разве можно чем-то ограничить полеты человеческого – а он является КОСМИЧЕСКИМ существом – воображения? Тем более, что так хочется реализовать вернейшую формулу Ленина о сознании не только отражающем, но и творящем универсум. В боги захотелось, хотя они мы и так уже есть, о чем я уже упомянул со ссылками на авторитетные источники.
В этой связи, как нам представляется, чем основательнее в рамках соответствующего представительства предмета говорится о конкретно-дисциплинарном аспекте так называемой метамифологии – о проблеме происхождения и содержания самого мифа, тем более высоким достоинством обладает материал.
Фридрих Ницше, как напоминает в своей статье С.А.Азаренко, усмотрел в (примордиальном – первичном, первобытном) мифе жизненные достоинства всякой культуры (в широком смысле этого понятия). Культура, по Ницше, может развиваться лишь в очерченном примордиальным мифом горизонте. Болезнь современности – историческая болезнь, и состоит она, по Ницше, именно в разрушении этого замкнутого и вечно бы возвращающегося горизонта избытком истории, то есть под знаком всё новых и новых, гроздью и россыпью, ценностных символов, новоиспеченных мифов современности.
Предфилософскую, в рамках первого аборигенного пласта составляющую в истории философской мысли того или иного народа можно вкратце охарактеризовать и в рамках пропедевтической метамифологии (науки о происхождении и сущности мифов). Аборигенный пласт можно отнести к платоновской линии в философии. Платон, опираясь на достижения аборигенной греческой мысли и её мифологической разработанности создавал дедуктивным путем универсальную философскую модель именно умозрительного характера, хотя до наших дней дошли от его имени только его диалоги – опять же, практически художественные произведения.
Рассмотрим основные позиции философской метамифологии – гуманологии – философии, того, что нам известно как бы о предфилософском и внефилософском состоянии философии, более позитивно, абстрагируясь от всех многочисленных школ, но опираясь на основные.
Термин гуманология походя внедрен нами с коллегой М.Ю.Мартыновым в рецензии на революционную, особенно по тем временам, книгу И.Т.Касавина «Познание в мире традиций», где был определен в таком контексте: «Гносеолога-философа интересует не только само предметное содержание знания, не только то, как объект отражается в знании в форме понятий, идей, принципов, фактов и пр., но, напротив, то, как именно происходит познание с точки зрения конструируемых субъектом средств. Акцент переносится на познавательные средства человека, а сама гносеология в этом случае становится частью общего учения о человеке и формах его деятельности (гуманологии в широком смысле)»[35].
В других публикациях, с другими соавторами[36], мы дополняли это определение, уточняли, что под гуманологией прежде всего мы имеем в виду науку о духовных исканиях человечества, то есть подчас скучную научную систематизацию многочисленных у человечества философских, религиозных, юстициарных (так мы с целью отличия от юридических исканий, от сутяжничества, называем искания высшей социальной справедливости, социального идеала) и т.п. движений, течений, откровений, в том числе их генезис, содержание и судьбу. Надо же дать второе дыхание прекрасной, в принципе, науке со страшным названием «научный атеизм». Религиеведение – термин очень узкий уже сам по себе. А в метамифологических терминах имеется очень много системных, интересных и плодотворных, но иногда не совсем удовлетворяющих кардинальные дальнейшие вопросы теорий.
«Миф, – пишет С.А.Азаренко, – (греч. mythos – слово, речь, предание) – язык описания, оказавшийся, благодаря своей исконной символичности, удобным для выражения вечных моделей личного и общественного поведения, неких сущностных законов социального и природного космоса. Миф является базисным феноменом человеческой культуры. Начало современной интерпретации мифа восходит к 1725 году, к книге Джамбатиста Вико “Основания новой науки об общей природе наций”»[37] (Подчеркнуто нами – В.Г.). Замечательное определение, но, к сожалению, из статьи не узнать, откуда берется и что такое в философском смысле, к примеру, подчеркнутое нами в этом замечательном определении.
Исконная символичности у нас далее в рамках структурно-антропологической концепции генеалогически уточнена в общей части и систематизировна в качестве виртуальных свойств примордиального менталитета. Вечные модели – у нас далее представлены как архетипы мифа. Базисные феномены также получили свое место на генеалогическом мировом древе метамифологии.
Д.В.Котелевский дал определение фантазма в качестве некоего психоаналитического, затем околоэстетического «момента действия фантазирования», но всё же! А откуда и почему он, момент, берется, – на такие вопросы структурно-антропологическая концепция отвечает просто: в генотипе, и уточняет как.
В разработку вопросов метамифологии, происхождения, смысла и интерпретации мифа, как видим, вложили свои лепты очень многие раскрученные и навороченные товарищи всемирного философствующего сообщества. Было много школ, направлений именно по мифу, в том числе даже специально по отдельным сведениям о легендарных событиях мировой истории, рассматриваемым как адекватный или неадекватный миф.
Воссоздать на базе современных знаний о духовных, витальных, физических факторах бытия интегральную картину универсума, да еще и в кратком изложении, стремятся на базе мифа многие мыслители. Очень стараются, и в рамках скромных усилий некоторых из них получилось, что философия – только узкая часть процесса развития знания от фантазма до ноу-хау, пользующаяся засушенными до понятий, мумифицированными до алгебраических формул, до виртуально-информатикационной пыли мифами. В самой философии архетипы (структуры) мифа в основном представлены категориями и понятиями.
Существующее многочисленное количество теорий происхождения и сущности мифа и мифологии как одного их первых исторически социализированных продуктов творчески отражающего универсум субъекта можно свести к трем основным. Рассмотрим их.
1. Поп-марксистская концепция по названию может быть произведена от слов Франца Меринга, одного из биографов Карла Маркса, возмущавшегося, что «попы марксистского прихода», «сионские стражи марксизма» восторженно изображают Маркса, которому ничто человеческое не чуждо, «скучным примерным мальчиком»[38]. Или даже вообще от всем известного слова поп-культура по названию места, где эта культура господствует, как нигде. В ее рамках утверждается, что мифы, а на их основе и религия – а «всякая религия является не чем иным как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, – отражением, в котором земные силы принимают форму неземных»[39], – как нечто социально ничтожное, возникли в результате страха первобытных темных людей перед лицом непонятных и ужасных, отвергнутых партией и ее вождями, явлений, в основном наблюдаемых в природе, обществе, в практике межчеловеческих отношений, через психику, особенно на Западе и от Запада у наших братских латиноамериканских, азиатских, африканских народов[40].
Эту концепцию мифа как продукта невежеств, суеверия и прямого обмана, выгодного правящим классам и подлежащего уничтожению любыми средствами, вообще-то разработали французские просветители (Вольтер: «Если бы бога не было, его надо было бы выдумать для черни», вроде как говаривал он; Дидро; Фонтенель; Гольбах; Монтескье и пр.). Поп-марксисты, дополнительно использовав некоторые плохо переведенные с немецкого языка высказывания в трудах Ф.Энгельса, действительно превратили высказывания Маркса о религии как о вздохе угнетенного создания, духе бездушных порядков, сердце бессердечного мира, опиуме народа в слоган «Религия – опиум для народа», в фактический брэнд Союза воинствующих безбожников СССР. Особенно велики в этом заслуги руководителя этого Союза Ем. Ярославского.
Многие активисты Союза в центре и на местах в цикле полит-просветительских, антирелигиозных и историко-партийных трудов славно потрудились над искоренением религиозного дурмана в самом передовом обществе. Они объявили исходные установки своей концепции непогрешимой научной истиной и широко использовали их в популярной массовой атеистической пропаганде.
Как ныне представляется, на их взгляд, она раз и навсегда освобождала людей от самого главного порабощения – духовного. Она внушала массам буквально мичуринский оптимизм: человек – полный хозяин везде, в том числе, что человек стоит над природой. Мифологическая, читай, религиозная, картина универсума должна быть преодолена в пользу научной и напрочь забыта как продукт мрачного наследия темных веков эксплуатации, как происки ЦРУ, как ненужный сор, как «черный ящик» как мрачное пятно нашего непросвещенного исторического прошлого на всё более светлеющем фоне нашего прекрасного грядущего. Красиво и заманчиво. Но ваша свобода – всегда чья-то неволя. И принцип этот очень материалистичен, фактически закон сохранения материи. Чья свобода? Замечательного пролетариата. Чья неволя? Проклятой буржуазии.
Но, оказывается, пролетариат, уничтожив старую буржуазию, создает новую из собственной среды, да еще с такими пережитками богатого давнего и свежепрошедшего прошлого, что старой буржуазии и не снилось.
«Черный ящик» замифологизированности, в свою очередь, опирается на соответствующую поп-марксистскую концепцию психики в рамках дихотомии «основного вопроса философии», обнаруженного у Энгельса. Есть у Энгельса такая незавершенная, на полуслове заброшенная работа «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». Само название этой работы с неявной подкачкой вождистских установок для некоторых стало до сих пор тоже непогрешимой теорией.
А между тем именно в этой работе Энгельс сам (ранее он подписался в этом же совместно с Марксом в «Нищете философии») писал: «Особенно со времени огромных успехов естествознания в нашем столетии мы становимся всё более и более способными к тому, чтобы уметь учитывать также и более отдаленные естественные последствия по крайней мере наиболее обычных из наших действий в области производства и тем самым господствовать над ним. А чем в большей мере это станет фактом, тем в большей мере люди снова будут не только чувствовать, но и сознавать свое единство с природой и тем невозможней станет то бессмысленное и противоестественное представление о какой-то противоположности между духом и материей, человеком и природой, душой и телом, которое распространилось в Европе со времени упадка классической древности и получило наивысшее развитие в христианстве»[41]. А это кто писал: «Бытие есть вообще открытый вопрос, начиная с той границы, где прекращается наше поле зрения»[42] ? Подчеркнуто мною. – В.Г.).
Человеческое, слишком человеческое прочтение истины было у нашего прежнего советского руководства и его философских консультантов.
В рамках непогрешимой, как само пролетарское происхождение большевистских вождей, теории происхождения и роли в человеческой культуре мифа мифы рассматриваются как нечто вредное для человека, как таковое нечто, от чего необходимо как можно в более короткие исторические сроки избавиться в лучшем случае и в том числе путем культурной революции. Или путем революционной самозащиты от всяких злостных читателей вне генеральной линии партии.
Как мы смеем предполагать, просто одни мифы, отжившие, но привычные, часто произвольно заменялись новыми, подчас нежизнеспособными, о последней перспективе новых мифов хорошо писал Г. Лебон[43].
Но причём здесь вообще-то мифы? Хотя бы Шеллинга почитали, не говоря уж о Джамбатисте Вико.
2. Интересную концепцию создал великий мыслитель XX века А.Ф. Лосев. Она представляет собой концепцию «абсолютной мифологии – абсолютной диалектики»[44] и в основном изложена в работе «Диалектика мифа»[45].
Мифология понимается А.Ф. Лосевым как «развернутое магическое имя»[46] бога, «смое сам»[47], постигаемое человечеством в своем бытии посредством особых интеллектуальных интуиций (созерцаний, медитаций откровений) у некоторых его выдающихся представителей, осознающих свои образы, получаемую в них информацию, благодать, как высокое откровение от высших сил универсума. Далее образы развиваются путем переложения такой своеобразной информации в речи, тексты, доступные людям, и воспитание священного трепета перед их глубинной истинностью активистами, адептами, фанатами, жрецами этого откровения, доходя до савонаролизма.
Бог есть преображенный в бытие сам универсум, постигаемый человеком, как искрой божьей, как носителем потенциальной божественности, в виде того или иного все более содержательного «имени» бога, мифа о себе самом как о целостном вселенском организме, содержание и форма которого соответствуют актуальным условиям его бытия и экспоненциально расширяется по мере раскрытия бесконечности бытия и бога, по мере накопления социального опыта.
Имяславие – есть такое целое, хотя и очень немногочисленное и замкнутое философско-религиозное течение внутри русско-православной доктрины, основывающееся на идеях А.Ф.Лосева о Боге[48].
3. Более практична и технична, учитывающая даже достижения генетики и других наук или их многочисленных производных, концепция мифа, разработанная философской школой структурной антропологии. Основные имена представителей этой школы: Э. Дюркгейм, К. Леви-Стросс, К.-Г. Юнг[49], Г.Хубер (G.Huber) и др.[50]
Эта концепция разрабатывается Вашим покорным слугом в парадигме ФРОНДТ под названием гуманологии. Ее основы представлены в следующем разделе.
§ 2. Структурно-антропологическая концепция мифологии: роль мифа в бытии человека
На наш взгляд, эта концепция нисколько не противоречит принципам адекватной марксистской философии, а в определенной степени является как бы частным случаем, конкретизацией «абсолютной мифологии» А.Ф.Лосева и строго опирается на убедительные достижения современных естественных и гуманитарных наук.
В рамках структурно-антропологической концепции мифологии целесообразно исходить из определения, что, в самом внешнем поверхностном определении мифы – это простые или сложные экзотерические (открытые, для всех) или эзотерические (закрытые, тайные, для заранее отобранных и подготовленных посвященных), как правило, анонимные рассказы в жанре притчи, оды, баллады или других высоких видов словесного художественного творчества, в аллегорических (т.е. образных, символизированных, иносказательных, многозначных, многосмысловых, иногда говорят – амбивалентных) формах повествующие, как хорошо определено у С.А.Азаренко, о существенных, законодательных, коренных вопросах бытия, существования, жизни людей в универсуме, и удовлетворяющие их биосоциально предопределенным, врожденным, предусмотренным как сходу действующие определенные представления в каждом индивидууме автономного человеческого сообщества, гносеологическим, т.е. познавательным потребностям. В этой связи нельзя не затронуть вопроса о легенде. Кратко можно сказать, что легенда представляет событие, ставшее поводом и для мифа, но само по себе архетипным не являющееся.
Мифы в человеке предопределены в развитии его как вида с загадочного момента его образования (что является открытой проблемой), то есть в филогенезе, когда в каждой клеточке вещества уже записан прототип человека – генотип человека в широком смысле, включающий:
- собственно генотип человека в узком смысле – набор расово-биологических потенциальных черт каждого индивидуума (скелет, мускулатура, цвет волос и пр.);
- архетип человека – набор предпосылок, потенциал духовного развития человека; как бы косточки, мускулатура, скелет его духовного (многие мистики говорят – астрального) тела, его виртуальные наклонности[51].
В индивидуальном развитии в конкретных условиях социальной и природной среды, то есть в онтогенезе прототипные, а в особенности, архетипные начала, предопределенные в исходной степени генотипом, формируют фенотип – совокупность всех «внешних» конкретных признаков и свойств организма[52].
Архетипные факторы с необходимостью проявляются в виде способности к образотворчеству, начинающейся с неопределенных заготовленных к определенному наполнению и развитию фантазмов еще у младенца на уровне реализации генетически предусмотренной программы, все более и более совершенствующейся и усложняющейся. Результаты генетически запрограммированного духовного развития наиболее выразительны в философии.
Философия является наукой (знанием и постоянным его совершенствованием) о конструкции универсума в его мега, макро, микро уровнях и наиболее значительных их частях, важных для жизнедеятельности человека.
Эти состояния нужно и можно представить себе абстрактно, то есть в каких-либо емких, укладывающихся в мышление, категориях. Идеально.
Что такое идеальное – тоже проблема. «Fr Hegel ist der Denkproze, den er sogar unter dem Namen Idee in ein selbstndiges Subjekt verwandelt, der Demiurg der Wirklichen, das nur seine uere Erscheinung bildet. Bei mir ist umgekehrt das Ideelle nichts anderes als das im Menschenkopf umgesetzte und bersetzte Materielle»[53], – писал Маркс в «Предисловии ко второму изданию “Капитала”», а именно: «Для Гегеля процесс мышления, который он под именем идеи превратил в самостоятельного субъекта, есть демиург действительности, которая является лишь его внешним проявлением. У меня же наоборот идеальное есть не что иное как материальное, преображенное и осуществленное в человеческой голове» (Перевод наш. – В.Г.). Не «пересаженное и преобразованное и т.п.», как в официальном переводе этого места[54], а, пожалуй, именно нечто другое, поскольку в обоих случаях у Маркса употреблены глагольные формы с корнем “setz”, а именно глаголы, которые в немецком языке означают много чего.
Что касается того, как происходит преображение и осуществление, – именно на этот вопрос, на наш взгляд, как раз и отвечает более конкретно структурно-антропологическая концепция мифологии (гуманология), задевающая в этой части фундаментальные проблемы гносеологии. В этом ракурсе более подходит одно из значений (нелюбимого многими из-за его, типа, излишней надуманности) слова «виртуальное». Виртуальность по определению, данному, скажем, в одном из авторитетных западноевропейских словарей по философии, есть «сила, которая стремится себя осуществить»[55] или «сила, стремящаяся реализоваться» и «предполагает нечто больщее, чем просто логическую возможность»[56]. Самое то. Смое сам, по А.Ф.Лосеву[57]. Но не будем сильно настаивать на виртуальном и виртуальности.
Философ, или просто человек познающий, осуществил в своей голове бытие, пусть будет – материального универсума. Но как сделать эти субъективные, абстрактные, внутренние и не сходу наглядные, необозримые, структуры бытия, тем не менее являющиеся объектами всеобщего праздного любопытства либо практического интереса, понятными, вербальными, операбельными, практичными, а тем более с прогрессом, то есть с умножением, усложнением, углублением знания?
Здесь помогает древнейшее занятие: изъяснение вопросов любой сложности с помощью символов и притч. Образцами такого жанра, разъясняющего коренные узлы человеческого бытия в живых, ощутимых формах, являются притчи евангельские. Священные писания народов, содержащие боговдохновенные тексты – вообще наилучший источник аналогий в преподавании конкретных философских и любых других проблем. Для нас в России таким источником чаще всего является «Библия, или Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета».
Представленные здесь на нескольких страницах краткие эпистемологические тезисы структурно-антропологической концепции мифологии (гуманологии) составлены с опорой на первые же образные мысли Библии, а также на вводные идеи Евангелия от Иоанна:
«Вначале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы»[58],
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков»[59]. (В греческом тексте Слово – Логос. Подчеркнуто мной. – В.Г.).
Психологические аспекты развертывания и развития способностей человека освещаются, к примеру, в рамках генетической эпистемологии Жана Пиаже (в СССР и в России – практической педагогической школы психологии у П.Я.Гальперина, В.В.Давыдова и др.).
В рамках структурно-антропологической концепции кратко укажем на узловые пункты и основные вехи создания одной лишь цепочки наглядной эпистемологической композиции, скажем, при изложении философских проблем.
Базовая схема представляет изначальный, нулевой (и абстрактно чистый) цикл «Знания0 – Позна[ва]ния0» (– небытие, ничто, нечто)[60], который происходит примерно по такой цепочке.
1. Фантазм.
Процесс пошел. Явились в бытие, уже дышим, начинаем улыбаться, проявили свое Я.
Вновь образовавшийся индивид, уникальный коллектив человеческих клеток, упакованный генетическим материалом в количестве до (1-5)*105 генов в кольцевой молекуле ДНК, содержащей 4,6*106 оснований[61], начал работать.
С предопределенного генетической программой фантазма еще в «воображении» новорожденного младенца начинается неопределенное спонтанное эпистемологическое творчество, развиваемое далее с учетом рамок «чистой доски», то есть для предопределенных социальными и естественными условиями воздействий, врожденных познавательных возможностей, воспринимаемых по ходу чаще всего как некое «неявное знание».
Пример тому – то же восприятие телевизионных изображений как реальной информации о реальных объектах, а не как электромагнитных колебаний в рамках специального технического изделия – аппарата телевизора. Это работают могущественные и многообразные врожденные, рудиментарные, основанные на витальности способы общения – восприятия информационных потоков и взаимного обмена ими.
Правда, некоторые считают любой вид проявления человеческих способностей, отрицающий гегемонию правил классической логики, низким, недостойным человека занятием. Следует подчеркнуть, что люди были, есть и будут есть как телесные, витальные и пока очень мало духовные существа. Тем более, что, согласно духовно возвышенным человеческим исканиям, настоящая духовность предполагает интеллект вовсе не логический, а как минимум астральный.
Мы же всем человечеством сообща даже язык земных животных не в состоянии постичь, а ищем контакта с инопланетянами.
2. Образ: распознавание внутренним взором внешних знаков от самых примитивных до очень сложных. Начинается субъективное понимание и объяснение извне («объективное»). Арифметика.
3. Понятие: анализ, обработка, хранение, использование информации или информационного фрагмента. Алгебра.
4. Суждение: элементарная ячейка познавательного процесса, содержащая какое-либо утверждение. История.
5. Притча: ясное наглядное, желательно остроумное изображение познавательной ситуации в живых динамичных подробностях. Литература.
6. Миф: целостная концепция по поводу существенной познавательной ситуации. Миф – лучшее объяснение. Мышление.
7. Имиджмейкерство: попытка доказательно воспроизвести понимание преподанной познавательной ситуации в адекватных формах (экзамен – одна из форм имиджмейкерства; студент иногда не может изложить вопроса, но демонстрирует его вполне добротное понимание). Активное мышление. Видимо, фраза, что джентльмены понимают друг друга без слов, имеет серьезную биогенетическую подоплеку.
8. Эпос: целостная доктрина масштабов отдельной научной дисциплины, представленная в вербальной или символической материальной форме – буквами, иероглифами и т.п. Ум.
9. Целостное Зрелище: внутреннее созерцание гносеологической картины. Мудрость.
10. Познание [определенной фрагментарной картины с лакунами, вызывающее дальнейшую необходимость удовлетворения познавательной потребности знания целостной картины интересующего нас объекта]. Новый, на новом витке спирали, уровень познавательной деятельности. Гений.
Начинается второй цикл и вообще цепная термоядерная реакция познавательной активности:
Знание1,2,....n. Результат позна[ва]ния, включающее определенное знание из предыдущего познавательного процесса, а также параллельных познавательных и других форм жизнедеятельности познающего субъекта, неявное знание, и т.п. – Новый виток познавательной активности.
Итак, начинающееся с «порожнего» (с простых, биогенетически предопределенных познавательных предпосылок вновь и вновь постоянно образующегося субъекта познания) через «полное» (т.е. готовые к непосредственному прямому применению биологически же предопределенные познавательные возможности, типа обоняния, осязания. болеощущения, зрения, слуха и т.п.) и «пустое» (предопределенные биогенетически же готовые информационные базы получаемого знания, пополняемые познавательным материалом от спонтанно впитываемых фантазмов, развития образотворчества и т.д. вплоть до построения субъектом в своем эпистемологическом виртуальном поле более-менее адекватного и практичного, и целостного объекта, миропонимания) наполнение Словом, Логосом является одним из чудес Творца, постичь которые до максимально возможной степени – неотъемлемая цель Его удивительного создания.
От безвидности и пустоты через наполнение Логосом – информацией слова и дела – таков путь познания.
Таким образом, все люди в той или иной степени являются имиджмейкерами, если не гипнотизерами, а вообще-то творцами как для самих себя, так и для партнеров по бытию.
Правда, понятие имиджмейкер – тоже широкое. Имидж личности, сделанный в США, как правило часто вовсе не зависит от качеств самой личности, а, опирается на финансовую поддержку заинтересованных в имидже-продукте лиц и обеспечивающей раскрутку, то есть измеряется буквально материально-технически при помощи рейтинга.
В конечном счете, как и в рамках более стратегической концепции А.Ф.Лосева, всё наше знание об объективном универсуме, об есть миф[62], даже точная наука математика есть просто очень сконцентрированный, очень конденсированный миф. Всё наше знание, в конечном счете есть спонтанный творческий фантазм нашего я, предопределенный прежде всего временем и местом.
Например: a+b=b+а. Ни одно a никогда никогда и нигде не равно ничему другому. Как так?! Достаточно сказать: хотя бы постольку, поскольку оно написано в иное время, другим веществом, на другом месте. Вот вам, бабушка, и Юрьев день величия Гераклита, сказавшего, по дошедшим до нас сведениям[63] : «Панта реи[64]. В одну и ту же реку нельзя войти дважды».
Тождественность конвенциональна, то есть, условна и обязана подчас неявно присутствующей системе договоренностей[65] (парадигм, конвенций), умолчать о которых и не пробуждать вопросов о них – задача мифотворческого работника, в том числе создателя убедительных и лучше бы господствующих теорий[66].
Далее К.Г. Юнг и его школа вычленили в гомогенном мифотворчестве целый ряд[67] :
1) виртуальных сфер пребывания субъекта отражающей (мифотворческой) деятельности;
2) виртуальных сюжетов всякой мифологии;
3) виртуальных свойств примордиального аборигенного менталитета;
4) ряд половозрастных циклов социализации (воспитания и т.п.);
5) виртуальных периодов развития сознания.
1) Виртуальные сферы пребывания субъекта отражающей (мифотворческой) деятельности:
социальная иерархия и ее причины; ценностные ориентации примордиального сообщества с кодексом «правильного» поведения; сакральная иерархия; компендиум духов; компендиум божеств; сакральная практика; сакральные сооружения; сакральная квази-виртуальная культура: обычаи, ритуалы, празднества, установления по вопросам рождения, жизни, смерти, посмертной участи; сакральная кулинария[68], включая охоту, собирательство и труд по приготовлению продовольствия; пищевые запреты, обязательства и рекомендации.
Сюда же входит сфера сакральной магии. Сакральная магия – источник и основной идейный центр технического прогресса человечества, поскольку магия означает стремление получить задуманный результат воздействия очень экономными усилиями, во всяком случае сокращенными и непрямыми, не в поте лица своего непосредственно, а с опорой на мощный, сакрального характера, но вполне, как оказывается, доступный энергетический ресурс; Иисус Христос, отвечая на вопросы своих учеников о причинах их неудачи с изгнанием беса указал на важнейший энергетический ресурс человека: «по неверию вашему; истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас; сей же род (неверие. – В.Г.) изгоняется только молитвою и постом»[69]. Вера в себя, в царство Божие внутри вас – вот источник телекинеза, ибо ничего, а тем более элементарный телекинез, не будет невозможного для вас с верою. И, как варианты древней сакральной магии, могут быть названы современные модные ее виды – экстрасенсорика (медитации и пр.).
2) Виртуальные сюжеты всякой мифологии, иногда тоже называемые архетипами, но мифа:
космогонические; теллурогонические; теогонические; ойкуменогонические; биогонические с вариациями: зоогонические; вегетациогонические; антропогонические с вариациями: этногонические; феминогонические; социогонические; расогонические; элито- или политогонические; ксеногонические; натурогонические с вариантами на темы происхождения детей, размножения, семьи и брака, огня (Прометей), труда, камня и почвы, металла и орудий, рек и воды, гор и неба, сокровищ (вещественных и духовных ценностей), неба и мечты, охоты и животных, кочевья и оседлости, ремесла, пастушества и земледелия, растениеводства и животноводства, греха, кощунства, святости, спасения, «этого» и «иных» миров; о конкретных бытовых, социальных, географических, природных, климатических, астрономических особенностях, ситуациях и системах, мечтаниях и отношениях, экстремальных ситуациях и выборе в них поведения; о войне, о враге, о вере, об обязанностях и законах, о ценностях, об источниках силы и могущества, о красоте, о постыдном, о благородстве, и т.п.
Красочно изложенные и отшлифованные в ходе исторической деятельности конкретных сообществ людей, системы таких архетипных мифов составили священные эпосы многих народов.
Правда, некоторым народам пришлось отказаться и даже проклясть свое прошлое ввиду перехода под ксеногенное оккупационное мировоззренческое мифологическое начало, ставшее, тем не менее, буквально своим, из-за чего многие новоиспеченные христиане или мусульмане чувствуют себя святее папы римского, наместника бога на земле, или более значительными, чем сам Мухаммед, пророк Аллаха, и отвергают, как ересь традиционные толкования Корана, исходящее от аборигенных народов, именно создавших ислам.
К таким народам, утратившим самородную, коренную, гомогенную мировоззренческую идентичность, относятся практически все русскоязычные ныне народы. Прекрасно ее сохранили и активно использовали в качестве источника духовной энергии для выживания и процветания, например, японцы, израильтяне, китайцы, индийцы.
3) Виртуальные свойства аборигенного примордиального (от латинского словосочетания primo – первостепенный, order – важность, порядок, значение), то есть первостепенной значимости, непременно присутствующего, менталитета.
К таким свойствам относятся и качества первобытной аборигенной мифологии (в том числе у аборигенных народов нашего Великого Отечества) или, как их еще называют, характерные черты мифологического сознания.
Первым и исходным фактором, непреходящей чертой человеческой духовной деятельности фетишизм – выделение из окружающего универсума каких-либо объектов действительности и поклонения им. Только что родившийся ребенок, улыбаясь или плача, уже выделяет нечто и оценивает (исток аксиологии!) его эмоционально.
Вместе с тем фетишизм – это залог разграничения Я (субъекта) и не-Я (объекта) с соответствующим масштабом превалирования одной из сторон этой двоицы в восприятии; это и причина непреодолимой границы Канта между вещами самими по себе и вещами для нас, в нашем представлении.
Табуизм отмечает сакральный, а, следовательно, непререкаемый, заветный запрет на совершение тех или иных действий, продиктованный в принципе реальным опытом раскрытия архетипа человека в рамках онтогенеза.
Холизм – отсутствие разделения на субъект и объект; рудиментарный эстетизм – образный, конкретно-чувственный характер представлений о универсуме вообще; составляют в тех или иных пропорциях такую черту как синкретизм – слитность всех элементов духовной культуры, без подразделения их на сферы веры, права, морали, частной жизни, своего рода соборность, органичная социальная коммунистичность, естественное идейно-политическое единство общества.
Антропоморфизм, т. е. наделение индивидуумом внешнего универсума в своих искренних представлениях о нем «человеческими» свойствами: дышать, грустить, думать, идти...
Близок к антропоморфизму гилозоизм – витализация практически любого вещества или предмета, почитание их как живых, чувствующих, страдающих.
Специалисты также выделяют и наделяют богатой содержательной спецификой анимизм – веру в особых духов важных сфер среды обитания, и аниматизм – полагание, что все предметы живые, у них есть душа, которая, в особых условиях ее обработки, может выйти из тела погулять по Вселенной.
Отсюда тотемизм – почитание объектов действительности, особенно из животного и растительного мира в качестве предков, прародителей человека (библейский миф в качестве исходного материала человека называет красноватую глинистую землю – эдому, откуда и адам – человеческий род, первочеловек); и зоолатрия – культ животных, как правило, тотемных или просто священных, типа коров в Индии.
Кстати, в третьеримском по происхождению, следовательно, экзогенном (и что бы это значило?), гербе РФ можно указать как факторы тотемизма или зоолатрии несколько классов животных, а косвенно – даже растения и предметы.
Помимо культа – то есть обязательных действий с сакральным згачением, появляется магия (и ее виды ведовство, волхвовство, кудесничество и т.п.), то есть деятельность по достижению желаемых целей опосредованными, экономными средствами, при поддержке могущественных таинственных субъектов или путем подключения к бесконечным энергетическим ресурсам универсума.
Именно из магии, как мы отмечали выше, на наш взгляд, берет свое начало развитие техники: техника не совсем магия, но ресурсы экономит хорошо, а тем более с развитием и совершенствованием ее средств. Маркс называл орудия труда, технику органами человеческого мозга, овеществленной силой знания.
И, наконец, шаманство, волхвовство, кудесничество. Здесь начинается интегральная профессионализация духовной деятельности.
4) Ряд половозрастных циклов мифологических сюжетов, целые циклы, посвященные важнейшим аспектам повседневной повторяющейся деятельности, выживания людей и рода.
К примеру:
правильное окормление потомства, духовное и физическое;
организация воспитания необходимых в процессе существования качеств, школа поэтапного формирования умственных действий, необходимых для адекватного функционирования индивидуума и социума, на базе рудиментарной генетической эпистемологии;
подготовка к самостоятельной жизни, к адекватному автономному плаванию;
учение о зрелости, старости, смерти, посмертной жизни и необходимых для этого ресурсов.
5) Масштабные виртуальные периоды развития сознания (самосознания, самоощущения, самовыражения – менталитета) этноса также достойны автономного выделения.
В их рамках явно присутствуют три основных элесента:
- предфилософский, то есть собственно мифологический, а при дальнейшем развитии гуманологический период с этапами:
космогонический – выработка мифологических концепций о внешнем мире; теогонический – происхождение высших сил универсума и его флуктуаций, антропогонический – осознавание себя людьми в универсуме;
героический – экспансивный этап, связанный с необходимостью расширять и защищать безопасность своего жизненного пространства с находящимися на нем ценностями;
земле- или хозяйство-устроительный – оборудование и эксплуатация своего жизненного пространства в оптимальных для своего времени формах, откуда произошли экономические (хозяйственные), политические (государство-строительные) и другие аналогичные направления;
сотериологический – начинаются поиски тайного и высшего смысла земного бытия человека;
- собственно философский – появление первых философов с традиционной философской проблематикой:
онтология включает поиск субстанций, того нечто, к чему сводится всё многообразие вещей;
гносеология – поиск правил мышления;
аксиология – определение критериев ценности и обоснование их: добро, зло, прекрасное, безобразное; грех (кощунство) и святость (доблесть) и т.п.;
история философии – возникает с проявлением самой философии, а иногда как раз и считается собственно философией как таковой, представленной хронологически в метаморфозах ее основных структурных элементов.
- постфилософский, или философиеборческий – возникает очень рано и продолжается всегда.
В его рамках философия может быть представлена единственной духовной основой бытия людей, а так как она постоянно сталкивается с проблемами, которые в рамках догматической сакрализации философии решать невозможно, возникает и философский нигилизм, вплоть до абсолютного ее отрицания, с последующим ее возвращением на уровне, скажем, даже эпистемологического анархизма или современной стадии феноменологии Э. Гуссерля.
Весь этот комплекс добросовестно, подчас на интуиции описанных учеными составляющих священную историю всякого народа структур был в полной мере представлен и у древнейших предков современного русскоязычного народонаселения России, и прежде всего у народа русского – весьма представительного народообразующего и государствообразующего этноса Российской Федерации.
В настоящее время возникло такое направление как гуманология – наука о духовных исканиях человечества.
