Муниципальное образовательное учреждение
средняя общеобразовательная школа №1 п. Чунский
Медико – санитарное обслуживание
заключённых в лагерях Западного участка БАМа
(1945 – 1961 гг.)
«История Прибайкалья»
(важные исторические события на территории района)
Работу выполнила Козырева Анастасия,
ученица 7 «а» класс, МОУ СОШ №1
п. Чунский, ул. 50 лет Октября, 9 –А.
Руководитель: Плющенкова Р.А.,
п. Чунский
2011 г.
План
I Введение
1) Актуализация темы исследования.
2) Источниковая база (обзор официальных и неофициальных источников информации).
3) Цель и задачи исследовательской работы, методологическая основа, временные и территориальные рамки объекта исследования.
4) Использование данной работы.
II Основное содержание
1. Спецгоспитали и санчасти для военнопленных японцев (1945 - 1949 гг.).
2. Состояние медицинского обслуживания заключённых в лагерях на трассе Тайшет - Братск – Усть - Кут (1948 –1953 гг. и- 1961 гг.) из официальной информации, материалов устных бесед, мемуарных свидетельств, воспоминаний свидетелей того времени и описание реальных событий в художественных произведениях.
III Заключение
Основные выводы и обобщения
IV Cловарь
V Библиография
VI Приложение
Введение
За рекой Чуною лес стоит стеною,
Меж колючих вышек встали лагеря.
Только всё, что было – было не со мною.
Но об этом помню, будто как вчера.
(С.К.Плющенков)
Актуальность данной темы исследования.
С начала 90 – х годов прошлого столетия начинается новый этап в истории нашей Родины. На смену коммунистической пришла иная идеология. Изменилась система ценностей, переосмысливаются исторические события, раскрываются неизвестные и малоизученные страницы советской истории.
Санитарно - медицинское обслуживание заключённых периода 1945 – 1961 гг. на трассе Тайшет – Лена одна из недостаточно изученных «страниц» и малоизвестна для современной общественности. Это связано с закрытостью до недавнего времени информации на эту тему в архивах нашей страны, а так же запретом на освещение темы об участии военнопленных японцев и спецконтингента (осужденных по 58 статье) в строительстве БАМа, в литературе, СМИ и научных исследованиях.
Интерес к данной теме проявляется не только потому, что ещё недавно она была закрытой. Горькая участь сталинских лагерей распространилась на все сферы советского общества, почти в каждой семье были пострадавшие от сталинских репрессий и системы ИТЛ Прибайкалья, всегда считавшееся местом каторги и ссылки, а в 40 – 50 годах ставшей территорией страны, поглотившей миллионы безвинных человеческих жизней. Здесь существовало множество «истребительно – трудовых лагерей»: Ангарлаг, БАМлаг, Бодайбинлаг, Китойлаг, Озёрлаг, Тайшетлаг и другие.
Данная работа охватывает рамки двух периодов истории деятельности медицинских учреждений Тайшетлага (затем ставшим «Озёрным» № 7) и Ангарлага:
1. Период 1945 – 1949 гг. – это период использования военноленных японцев на строительстве железнодорожной трассы Тайшет – Братск (лагерь №7 - спецлагерь - «Тайшетлаг» ) - и десятки колонн вдоль железной дороги.
2. Период 1948 - 1961 гг. – использование в основном спецконтингента
В конце 80 - х и в 90 –е годы прошлого столетия (начало демократизации общественной жизни) в печати стали появляться материалы справочного характера об исправительно – трудовой системе советских лагерей, а также серии публикаций другого плана: мемуары в документальной или художественной форме, повествующие личные ощущения, впечатления и свидетельства бывших узников лагерей.
Основой данной работы являются информационные источники и практическая работа с архивными документами, с живыми свидетелями событий того времени.
Историография
В процессе написания данной работы все источники информации были разделены на 2 группы:
1 – официальные: архивные материалы (партийная документация, справки, распоряжения, отчёты, докладные записки, протоколы собраний, приказы, сметы, другая документация);
2 – неофициальные: воспоминания, письма свидетелей того времени, (С,К, Евстигнеева, Э.В. Махарадзе, ответы на запросы из архивов), справочные пособия, мемуары и художественных произведения: А. В.Жигулина, Б.Д. Четверякова, А.И. Солженицына, А.Э. Лиепы, Ю.О. Домбровского и др.
Интересным источником являются фотодокументы из личного архива бывших заключённых, например, богатый фотоматериал В.П. Абламского.
В фондах Братского архива хранятся документы о строительстве магистрали Тайшет – Братск – Лена: материалы Западного управления строительства БАМа, управления Ангарстроя и руководства Ангарского ИТЛ. Например, годовой отчёт Западного управления Байкало – Амурской железнодорожной магистрали за
1947 год по основной деятельности, где имеются сведения о расходах на содержание военнопленных по «Ангарстрою».
Значимое место в изучении ГУЛага заняли справочники и монографии:
1. Яковлев Б.А. «Концентрационные лагери СССР», изданный в Мюнхене в 1955году.
2. Чёрная книга коммунизма: преступления, террор, репрессии/С.Курта, Н. Верт, Ж.- Л. Панне. – М.: «Три века истории», 2001.
3. Наумов А.В. Тюрьмы и лагеря Иркутской области. – Иркутск, 2004.
4. Важные сведения при исследовании темы медицинского обслуживания были найдены в «Справочнике по ГУЛагу» Жака Росси - издание французского исследователя по истории советской пенитенциарной системы. Автор, прошедший лагеря и тюрьмы СССР, в сборнике представил многие постановления советского правительства, а так же расшифровку специфических терминов по тюремно – лагерной тематике, включая медицинскую.
В отдельную группу отнесены исследования по лагерной тематике регионального характера Афанасова О.В., Еланцевой О.П., Коневой Г.Ф., Кузнецова С.И., Мухина Л.С., Наумова А.В., Плющенкова С.К., Селезнёвых Е.С. и Т. А. и других.
В автореферате О.В. Афанасова « История Озёрного лагеря Иркутской области (1948 – 1963)» в четвёртой главе освещается проблема медицинского обслуживания невольников и их выживания в условиях жесточайшего лагерного режима.
Исследовательские труды О.П. Еланцевой раскрывают структуру отдельных лагерных управлений БАМлага, структуру строительства БАМа, рассматривают лагерные комплексы и лагерные отделения как единицы, составляющие систему лагерей СССР, дают численный состав подневольных и вольнонаёмных строителей БАМа из некогда секретных архивных документов.
Г.Ф. Конева – врач – терапевт, начинавшая свою трудовую деятельность в 1957 году в Новочунской лагерной больнице №2, в своей летописи «Вчера, сегодня, завтра…» рассказывает о коллегах, о состоянии медицинского обслуживания в 1957 – 1961гг. в больницах Чунского района.
Монография доктора исторических наук Иркутского государственного университета С.И. Кузнецова «Японцы в сибирском плену (1945 – 1956 гг.)» на основе документальных материалов отечественных и зарубежных архивов подробно освещает подневольный труд и лагерную жизнь (в том числе в спецгоспиталях) японцев на железнодорожной трассе Тайшет – Братск.
Л.С. Мухин в сборник «Озёрлаг: как это было» включил подробные воспоминания бывших узников о санитарно – медицинской деятельности лазаретов Озёрного лагеря. Это воспоминания Т.Н. Барышниковой, Д.А. Быстролетова, Х.В. Волович, Б. А. Дьякова, П.И.Набокова, М.И.Павлова, Е.А.Рудаковского, А. Марината и других.
С.К. Плющенков, занимался исследованием истории строительства железнодорожной магистрали «Тайшет – Лена» в 1938 – 1961 гг. (собирал сведения в архивах Братска, Тайшета и Усть - Кута). Совместно с Л.С. Мухиным он составил карту расположения колонн по трассе железной дороги от Тайшета до Усть – Кута, написал цикл стихотворений о лагерном быте (сборник «Под созвездием Ангарстроя», Братск, 1996г.). Результаты своих изысканий публиковал на страницах районных и областных газет, в журнале «Карта».
Тайшетские краеведы Е.С. и Т.А. Селезнёвы проделали кропотливую работу по сбору материалов о прошлом своего города, включая и лагерный период. Результаты их исследований обобщены в цикле брошюр о Тайшете, где имеются сведения о спецгоспиталях и о содержании в них военнопленных японцев.
Итак, за последние десятилетия накоплен опыт в изучении региональных аспектов истории лагерей на строительстве Западного участка БАМа и, в частности, темы о санитарно – медицинском обслуживании заключённых Озёрлага и Ангарлага.
Но следует отметить, что тема данной краеведческой работы недостаточно изучена: сведения в различных источниках разбросаны и даются отдельными фрагментами.
Таким образом, есть необходимость дополнения и обобщения информации по выбранной теме.
Цель - изучить состояние санитарно – медицинского обслуживания в лагерях строившегося Западного участка БАМа в 1945 – 1961 гг.
Для достижения данной цели необходимо решить следующие Задачи:
- изучить информацию в различных литературных источниках и документах;
- рассмотреть основные этапы функционирования лагерных медицинских учреждений;
-проанализировать и систематизировать собранный материал;
- осветить различные стороны медицинского обслуживания невольников.
Методы: 1. Краеведческий поиск. 2. Работа с литературными и документальными источниками. 3.Устные беседы с очевидцами событий того времени. 4 Анализ и обобщение собранного материала.
Данная краеведческая работа может заинтересовать старшеклассников, педагогов – историков, людей старшего поколения, стремящихся узнать правду о трагических страницах отечественной истории.
II Основное содержание
… Сказать правду об интернировании японцев, о жизни и работе военнопленных на строительстве железной дороги
Тайшет – Братск – это одна из страниц нашей общей истории
Марков А.В. – председатель Иркутского областного
отделения Общества Россия – Япония.
1. Спецгоспитали и санчасти для военнопленных японцев
(1945 – 1948 - нач. 1949гг.)
А.И. Солженицын, перечисляя этапы и потоки сталинских репрессий, упоминает и о японских военнопленных: «В 1945 году, хотя война с Японией не продолжалась и трёх недель, было забрано множество пленных для неотложных строительных надобностей в Сибири…»*8 и не только. На территории Иркутской области к концу 1945 года находилось от 50 до 70 тысяч интернированных японцев (шифровки Генштаба Красной армии и архив Иркутского УВД дают соответственно разные цифры).*13
«Согласно постановлению ГКО №9858 сс от 23 августа 1945 г. из японских военнопленных были сформированы отдельные рабочие батальоны (ОРБ) по 1000 человек, которые подчинялись наркомату обороны»*13. В систему лагерей военнопленных входили и специальные госпитали, которые перемещались вместе с лагерными отделениями. Например, в Тайшетлаге эти передвижения происходили параллельно со строительством железнодорожного пути «Тайшет – Братск», в котором участвовали военнопленные японцы.
Спецгоспитали создавались вблизи крупных лагерей. Для них силами тех же военнопленных строились бараки или приспосабливались имеющиеся помещения.
Медперсоналом госпиталей были военные медики Министерства внутренних дел (МВД) или вольнонаёмные работники.
Создавая спецгоспитали, руководство МВД не скрывало, что их главная задача состоит в том, чтобы сохранить японцев как дешёвую рабочую силу на строительстве и восстановлении народного хозяйства.
Начальник госпиталя № 3370 в Тайшетском лагере подполковник Н.А. Ващинский говорил своим подчинённым: «Сохранение рабочей силы для строительства БАМа – важнейшая наша задача. Роль госпиталя в этом исключительно важна»*13.
«Иркутской области было 4 крупных спецгоспиталя для японских военнопленных: № 1218 в Иркутске, №1942 в Зиме, № 3915 в Тулуне и № 3370, находившийся в разное время в п. Квиток, на ст. Топорок, на ст. Чукша, п. Новочунка. Кроме того, в Тайшетлаге были лазареты №1 и №2, а также оздоровительное отделение. По горькой иронии после «оздоровления» на кладбище этого отделения отправилось 612 японцев – больше, чем из какого - либо другого госпиталя».*13 В своих отчётах руководство госпиталя №3370 указывало различные причины смертности японцев: несвоевременная доставка больных из лагерных отделений (сюда свозились больные со всех 50 лагерных отделений трассы Тайшет – Братск).
В спецгоспиталях для военнопленных японцев были те же трудности, что и во всей стране в послевоенное время: отсутствие медикаментов и донорской крови, скудное питание для больных, дефицит квалифицированных опытных кадров.
Один из врачей майор медицинской службы Беринский на собрании работников госпиталя № 3370 в июне 1949г. говорил: «Плохо обстоит дело с питанием больных. Часто крупы заменяются овощами, причём мороженными. Нигде в учебниках не написано, что больных надо кормить такими продуктами; не измеряется температура больным. За последнее время в госпитале не стало ходовых медикаментов, нет даже вазелина». *13
Сами японцы рассказывали, что санитарно – гигиеническое состояние лагерей было таким, что заболевания, тифом, сыпной лихорадкой, пневмонией и туберкулёзом стали обычным явлением. Следствием этих болезней стал большой процент смертности – свыше 10% во многих лагерях для пленных японцев. В госпитале на станции Чукша от туберкулёза умерло 25 человек*13.
Причиной травмирования и смерти многих японских военнопленных стали несчастные случаи на производстве (особенно на лесоповале), на транспорте и в быту. Равнодушие лагерных властей усугубляло тяжёлое положение японцев. Ослабленные тяжёлой работой и недостаточным питанием, они часто заболевали и умирали (от дистрофии, простуды, т. д.), от таких болезней, которые считались легко излечимыми в нормальных условиях.
Очень ослабленных (доходяг) на лесоповале оставляли на весь день кострожогами:
Стужа – будто Северный полюс,
Аж трещит мороз по лесам,
Мой напарник – пленный японец
Офицер Кумаяма – Сан.
А.В. Жигулин, «Кострожоги»*8
Самая высокая смертность была зимой 1945 – 1946 гг. из – за общей неподготовленности к принятию большого количества военнопленных, плохого питания и низкого медицинского обслуживания, непривычных климатических условий Сибири и т. д. Первоначально японцы жили в палатках, которые привезли с собой из Манчжурии. Питались запасами риса и консервов, тоже привезённых с собой.
Японцы свидетельствовали, что по прибытии в лагерь проводился «чрезвычайно поверхностный медосмотр» в санчасти лагерного отделения. Затем примерно раз в месяц проводились формальные медосмотры. Главным показателем была годность к работе. Существовала классификация по физическим возможностям – «годен к тяжёлой работе» и «годен к лёгкой работе». Но во многих случаях такую классификацию даже не пытались делать и направляли на тяжёлые работы всех подряд. Редко проверялись хронические заболевания. Лишь военнопленные с высокой температурой (38 С) признавались больными. Были среди пленных японцев такие, кто злоупотреблял доверием медиков и искусственно вызывали высокую температуру, – нагревали камень в печи, оборачивали носовым платком, зажимали под мышкой и шли к врачу. Этого было достаточно, чтобы на короткое время освободится от тяжёлой работы на лесоповале и на строительстве железной дороги. Вскоре «каменную болезнь» научились лечить, заставляя «пациента» подпрыгнуть десять раз с поднятыми руками.
О нехватке специалистов – медиков и отсутствие инструментария в спецгоспиталях и лазаретах говорят такие записи по Тайшетлагу: «Причину смерти японского военнопленного установить не удалось, поскольку из - за отсутствия инструментов невозможно было произвести вскрытие». «Като Юкинори, 1924 г. рождения, солдат, причина смерти – менингит (по заключению японского врача)»* («Восточно – Сибирская правда». – 1985. – 5 февр.).
По данным С.И. Кузнецова на кладбище 116 км захоронено 9, на120 км - 26, в Новочунке – 196 японских военнопленных. («Карта захоронений военнопленных японцев на территории Иркутской области».1992г.).
Необходимо сказать, что к началу 1948 г. положение в лагерях военнопленных японцев улучшилось. Г.Х. Яруллов – бывший узник Озёрлага вспоминал: «Пленных японцев кормили хорошо, они питались и жили в отдельном бараке, загороженном колючей проволокой. У них была своя столовая, свои повара, свой лазарет, им помогал Красный Крест»*17.
Несмотря на трудности послевоенного времени, большинство советских врачей добросовестно выполняли свой профессиональный и человеческий долг, помогали больным военнопленным японцам, а многим спасли жизнь.
А.А. Самигулин – председатель директоров ОАО «Чунский лесопромышленный комбинат», вспоминает, когда ему было лет 5, у него «отказали ноги». Родители отвезли его в лагерную больницу в Новочунку, затем в д. Захаровка, которые славились своими замечательными врачами, среди которых были столичные профессора. Заболевание было серьёзным и Александру пришлось провести в больнице более полугода. Но с тех пор проблемы с опорно – двигательным аппаратом больше не возникало.
В 1989 году от имени Всеяпонской ассоциации бывших военнопленных «Медали мира и гуманизма» были вручены бывшим врачам и медсёстрам, в том числе благодарности, хирургу Т.В. Конопелько №7 – го лагерного отделения и фельдшеру М. И.Гусевой госпиталя № 3370 п. Новочунка.*8
2. Состояние медицинского обслуживания заключённых в лагерях на строящейся железнодорожной магистрали Тайшет – Братск – Усть – Кут ( 1948 –– 1961гг.).
… Дорога, дорога…
Последние силы
Злодейка цинга
Отнимала весной
И свежим песочком
Желтели могилы
На чёрных полянах
За речкой Чуной
А. Жигулин, «Дорога»
В соответствии с приказом МВД СССР «По секретной инструкции № 001443 от 07. 02. 1948 г.» было создано 15 лагерей особого режима, где содержались «особо опасные политические преступники» в количестве около 2000» («Чёрная книга коммунизма» с.233). Все спецлагеря были замаскированы под невинными условными названиями Степлаг, Горлаг, Речлаг, Камышлаг, Песчанлаг, Озёрлаг и т. д.
Советское руководство решало сложнейшие задачи – скорейшего восстановления разрушенного хозяйства страны и возведение «великих строек социализма», начатое до войны. Сталинские репрессии решали задачу не только пополнения армии подневольной дешёвой рабочей силы, но и задачу избавления от явных противников сталинского режима. В 40-х гг. центрально запланированная смертность достигла 80%. Принцип сознательного уничтожения (расстрелы) продолжал действовать до начала 60-х гг.*20.
«В течение 1949г. был сформирован особый лагерь №7 на трассе ж/д Тайшет – Братск «Озёрный» на месте бывшего Тайшетлага (начальник С.К. Евстигнеев). Сюда были переведены заключённые из следственных тюрем страны и часть узников Ангарлага. В Тайшете находился лазарет №1, лазарет №3 - на 51 км, лазарет №4 – на 76км, лазарет №2 на 116 км, в Ангарлаге : на 316 км (385 заключённых), на 428 км (3573 з/к), на 504 км (603 з/к), 698 км – (430 з/к0, а на 380 км имелась центральная больница (512 з/к)». Это данные на конец 1950 г. (журнал « Карта», №17 -18, 1997г. – г, Рязань).
В «Озёрлаг» были доставлены не только осужденные по 58 – й статье – «спецконтингент» ( так называемые «балтийцы», «западники», люди разных национальностей - Ноев ковчег) Они прибыли достраивать железную дорогу «Тайшет – Братск» и далее до ст. Лена. В. П. Абламский - фотограф из Харбина, арестован в 1946 г. на 10 лет, работал на строительстве трассы. Он воспоминает: «… писали, что её комсомольцы делали. А какие комсомольцы – всем ведь известно. Мошка была страшная. Мы накрывались телогрейкой, когда ели, но не помогало. От укусов опухали… Зимой морозы достигали -56. Но в лагере существовала пословица «На трассе дождя нет», т.е. работали в любую погоду… На 011 меня настигла дистрофия. Я - по размерам крупный - работал без устали. А как можно обойтись 650 граммами хлеба. Меня направили в больницу в Братск…. Заодно и подлечили пупочную грыжу. После на лесоповале жёг костры»*17.
Режим в спецлагерях был гораздо суровее, чем в обычных ИТЛ, с более жёстким лимитом использования рабочей силы - освобождение по болезни можно было получить при температуре не ниже 38°С (в ИТЛ – 37,5°С), длительность рабочего дня -10 часов. Политическим («контрикам») давали пониженные нормы питания от 1100 до 1300 калорий, но при условии безупречного поведения и выполнения плана работы на 100%. (норма Всемирной организации ООН по здравоохранению - 3100 – 3900 калорий в сутки). Суточная норма питания: хлеб -450г – 650 г, каша – 50 г, рыба – 60г, картофель 250 г, овощи 200г, растительное масло – 9г (мясо, сахар, жиры, макароны и т.д. отсутствуют). Сроки отбывания наказания - от 5 до 25 лет на принудительных физических работах.
Медперсонал Озерлага состоял в основном из заключённых. Наиболее распространёнными болезнями среди лагерников были дистрофия, авитаминоз, туберкулёз, венерические заболевания, язва желудка, гипертония, цинга.
Бадью в барак цинговый приносили.
И густо поднимался хвойный пар.
И доктор заставлял нас пить насильно
Густой смолистый вяжущий отвар.
(А. Жигулин, сборник «За рекой Чуною»*8)
Тайшет был «воротами» Озёрлага и его западной точкой, здесь происходила сортировка «этапов» людей. Отсюда заключённых отправляли по лагпунктам (колоннам) на восток, на «трассу» «Тайшет – Лена», которую называли «трассой смерти». Почти каждый день происходила сортировка людей по статьям. Потом прибывал свежий этап. Сюда прибывали политические, уголовники, «бытовики», власовцы, изменники родины, националисты всякой масти… Люди через пересылку текли, как в реке вода…Порядочные люди – политические - чувствовали себя не на месте, а негодяи - уголовники и предатели вели себя нагло»*17
Этап заключённых после прибытия в Тайшетскую зону сразу отправляли на санобработку (прожарка одежды (вошебойка), стрижка, мытьё в бане). Затем в бане положено было мыться по инструкции один раз с десять дней.
Дм. Быстролётов: «И вот мы в бане, голые жмёмся в клубах холодного пара. Наше тряпьё сдано в прожарку, так, что скамьи пустые. Уже начали зверствовать три урки - парикмахера, уже амбулаторный санитар…раздаёт мыло и мажет лобки вонючей жидкостью. Образовалась очередь к столу начальства (полковник в шинели, пожилой опер и женщина – врач – заключённый в белом халате)» - начинается комиссовка с проверки года рождения, места рождения, статьи и срока. Если по статье за шпионаж - то первая рабочая категория. На таких осмотрах – комиссовках давали категории трудоспособности:
- узники I и II категории – на основных работах,
- III -я– инвалидная – на лёгких работах,
- IV - для неработающих инвалидов – для лагерного обслуживания.
Борис Сопельняк в книге «Смерть в рассрочку» пишет: «Прежде чем отправить знаменитую певицу Л.А. Русланову в исправительно – трудовой лагерь, решили вопрос просто – следователь, а не суд - из Лефортовской тюрьмы запросил справку о состоянии её здоровья. Особое совещание утвердило предложенный следователем срок. В справке указывалось «При освидетельствовании здоровья заключённой Руслановой Лидии Андреевны оказалось, что она имеет хроническое воспаление желчного пузыря и печени, катар и невроз желудка, вегетативный невроз. Годна к лёгкому труду» А раз годна, то получайте, Лидия Андреевна, 10 лет исправительно – трудового лагеря, само собой с конфискацией имущества»*23.
Кроме Л.А. Руслановой в разное время на строительстве трассы БАМа трудились писатели Б. А. Дьяков, Ю.А. Домбровский, А.В. Жигулин, Ю.Ф. Краснопевцев, П. Набоков, Б.Д. Четвериков, А. Чабиа, композитор Ю.Хайт, муж Л. Руслановой генерал – майор В.В. Крюков и др.
Дм. Быстролётов - бывший узник сталинских лагерей, доктор права и медицины, художник, в рассказе «Записки из живого дома» (Сборник воспоминаний «Озёрлаг: как это было», с.111 – 137) даёт собственную оценку ужасной действительности за колючей проволокой. Он стал свидетелем омерзительных сцен грабежа и торговли категориями трудоспособности в медраспределителе на лагерной пересылке, когда врач - зечка Юлдашева «людей с золотыми коронками и чемоданами, в основном иностранцев» срочно приказывала помещать в стационар. Там их «уговаривали» распрощаться с имуществом в обмен на дополнительное питание, ложные диагнозы и установления инвалидности. Потом обманутые попадали в лапы других грабителей из другой смены, которые тоже хотели поживиться. Таким образом, переделывались решения: одни кладут в больницу, другие выписывают*17.
Дм. Быстролётов передаёт морально – психологическую обстановку больницы Озёрного: «Каждый день лагерные ворота открывались, и в зону въезжали санки с тяжелобольными, а за ними тащились ряды легкобольных… Потом начинали укладывать больных по двое на кровать, просто рядами на пол… Это были тяжелейшие больные… и то и дело выносили умерших»*17.
Дм. Быстролётов, работавший «доктором» в лагере, вспоминал, что глубокое впечатление оставил один молодой бандеровец, страдавший распространённым и запущенным туберкулёзом лёгких. «Его родители из последних сил собирали посылочки для томящегося в заключении сына, но их отнимал нарядчик, здоровый, сытый власовец: при вольном начальнике выдаст посылку в руки, а за углом барака отнимет всё до последнего белого сухаря. Жалобы оперу и начальнику не помогали, напротив, после каждой такой жалобы нарядчик зверски избивал непокорную жертву. Доведённый до отчаяния, больной ударом камня убил грабителя и вот теперь рыдал у меня на руках, и его кровь лилась изо рта прямо на мой номер АД 245. Да это был ад…»*17.
О решении проблемы нехватки медперсонала в лагерных больницах Дм. Быстролётов рисует такой эпизод:
- Кто здесь врач?
- Эстонец, бывший эсэсовец. Он не медицинский врач, а биолог. Славный малый.
- Гм… Эсэсовец – биолог работает врачом, а вы, русские врачи, валяетесь на нарах?!
- Он – инвалид, а у нас у всех рабочие категории, ждём отправки на трассу. Потом в лагпунктах, возможно, устроимся».
Подобную ситуацию встречаем в рассказе А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича»: «Как это делается только в лагерях, Степан Григорьевич (новый доктор) посоветовал Вдовушкину объявиться фельдшером… и стал Вдовушкин учиться делать внутривенные уколы на тёмных работягах да на смиренных литовцах да эстонцах…»*22
Писатель из Ленинграда Б.Д. Четвериков в мемуарном произведении «Всего бывало на веку» вспоминал: «…И мне по всем правилам поставили в документах специальность фельдшера! Это великое дело! Я два года из всего отведённого десятилетнего срока работал в санчасти. Работа напряжённая, но всё – таки не лесоповал. А ведь мне перевалило за 50, не мальчик!»*26
Так решалась кадровая проблема в лагерных больницах.
Важным объектом любого лаготделения являлась санчасть – основная единица медицинского обслуживания заключённых. Санчасть подчинялась одновременно начальнику данного лагеря и начальнику соответствующего отдела УЛага.
Практику установления категорий описал Б.Дьяков, рассказав, как главврач больницы
« единолично устанавливал категории трудоспособности… кого, на какой работе использовать: осматривал десна, изучал зады, выслушивал (скорее делал вид, что выслушивает) сердце, лёгкие. Потом молча показывал мне (я записывал в формуляре) один или два пальца, а то коротко, то резко выпаливал: р-р работ, н-н неработ. Определяющим для него были не дёсны, не сердце и не лёгкие, а статья и срок»*6.
С 1943 года медпомощь заключённым стала оказываться в зависимости от приговора.
Лимит использования рабочей силы (или лимит освобождения от работы) для осужденных по политической статье был более высоким. Освобождение по болезни могли получить при температуре не ниже 38 С. *19
Иван Денисович Шухов не получил освобождения у фельдшера Вдовушкина: «Что ж ты поздно так? А вечером почему не пришёл? Ты же знаешь, что утром приёма нет. Список освобождённых уже в ППЧ. Но всё – таки протянул руку с термометром… Видишь ни то, ни сё: 37 и 2. Было бы 38, так каждому ясно. Я освободить тебя не могу»*22.
За превышения лимита освобождения начальник лагеря мог дать « взбучку» врачу.
Врач – хирург - профессор Н.Д. Флоренский был известен во всех лагерях трассы «Тайшет – Лена». Каждый заключённый, кого необходимо было оперировать, хотел попасть к Флоренскому.
Б. Дьяков вспоминал: «Оперировать меня обещал старший хирург Николай Дмитриевич Флоренский. Сухопарый, в очках, он день и ночь не покидал корпуса, здесь же и спал. В ординаторской лежали на шкафу скатанные в трубочку чертежи. Над ними Флоренский иной раз просиживал всю ночь».
П. Набоков, работавший в лагере фельдшером, повстречал «немало неординарных личностей и классных специалистов всех направлений медицины», знал он и Флоренского Н.Д., который в неволе продолжал заниматься научными изысканиями, и для лечения переломов придумал прибор «ретрактор», который по его чертежам смастерил заключённый - слесарь (с. 96 – 97, Л.С. Мухин*17).
От произвола, который ощущался в Тайшетском пересылочном лагере каждодневно, мог пострадать любой человек, в том числе и медработник.
Яруллов Г.Х. вспоминал: «Однажды врач Жданкина и офицер Царёв пошли без охраны выгонять всех воров (уголовников) на работу, те их поймали, заставили съесть по 2 булки «гальянового» хлеба и выпить по полведра воды – попробовать, одним словом, паёк зека»*17.
Были случаи, когда уголовники проигрывали доктора в карты; хотя бы за то, что медработник не шёл на поводу, когда выпрашивали наркотические вещества. При подходящем случае били и калечили, так как медперсонал в сталинских лагерях состоял в основном из таких же бесправных и беззащитных невольников.
Важным аспектом выживания заключённых в условиях лагеря являлось оказание своевременной квалифицированной медицинской помощи. Однако, уделяя основное внимание соблюдению режима и выполнению производственного плана, лагерное начальство отводило медобслуживанию второстепенную роль. В особлаговский период часто медучреждения испытывали нехватку медикаментов и инструментария. В протоколе партсобрания больницы №1 от 31.07. 1951г. сообщалось, что клиника мало обеспечена барием, глюкозой, морфием, ватой, шприцами. Совершенно отсутствуют рентгеновские плёнки и реактивы для лаборатории. Всё это не могло не отразиться на высокой смертности среди больных, которые поступали, как правило, в тяжёлом состоянии. В 1951 году в июне в больнице №1 умер 31 заключённый, в июле - 21 * 2.
Хоронили узников по инструкции: до погребения дежурный конвоир (вахтёр) должен «совершить над умершим экспертизу»: если у покойника золотые зубы, их выламывали и направляли в администрацию, разбивали череп деревянным молотком и протыкали грудь штыком или раскалённым металлическим прутом в области сердца для предотвращения побега. «Лишь после этого покойник считался истинно мёртвым. Затем к большому пальцу правой ноги мертвеца привязывали бирку» (с. 155, по воспоминаниям А. Манината*17), на которой был записан простым карандашом № личного дела, ФИО, статья и дата смерти. Тот же № наносился на колышке «на месте погребения» около зоны. До 40-х годов хоронили голыми или в наихудшем казённом белье, обычно без гроба (ящика) иногда в мешке. Присутствовали два санитара, нарядчик и оперативник, в исключительных случаях присутствовали несколько товарищей умершего по разрешению начальника лагпункта.
В лагере №7 часто происходили случаи травматизма на производстве. Нередко невольники специально калечили себя. Саморубы (чаще всего отрубали 3-4 пальца левой руки, иногда кисть или обе, реже ногу) и мастырки (cм. приложение) заключённые использовали для того, чтобы избежать принудительного тяжёлого труда, или попасть в инвалидный лагерь или инвалидный дом собеса, реже попасть на попечение семьи. Членовредительство жестоко наказывалось администрацией «за порчу госимущества», наказывая карцером, а с конца 30-х годов стали судить по 58 – 14 за «контрреволюционный саботаж», и в протоколе допроса записывалось: «в целях саботажа социалистического строительства»*20.
Попасть «в больничку» хотя бы на три дня для большинства невольников означало не только лечение, но и возможность избежать окончательного истощения. В подобной ситуации оказался А. Жигулин: «Несмотря на сравнительно лёгкую работу, я всё – таки чувствовал, что скоро свалюсь. Однажды после 12 км жаркой пробежки на лесопросеку я подошёл к бочке с водой. Разбил ковшом толстый лёд и вдоволь напился леденящей зубы и горло воды. Потом несколько раз вдохнул морозный 40 – градусный воздух. К вечеру у меня уже сильно болело горло, было больно глотать, я почувствовал жар.. Выстояв длинную очередь к врачу, я попал в нашу маленькую, коек на 5, лагерную больницу. Врач обнаружил у меня чудовищную фолликулярную ангину и температуру за 40… О, прекрасные 10 – 12 дней в маленькой больнице! Я лежал и отдыхал, сколько хотел. Было чисто, тепло и уютно. И ежедневно по несколько раз, уходя в туалет, я скалывал с окошек лёд, большие куски, и сосал их, чтобы продлить ангину. Антибиотиков, конечно, не было, был только стрептоцид. Держать заключённых в больнице больше 12 дней не разрешалось, и на 13 день доктор выписал меня в барак, дав освобождение от работы ещё на 3 дня»*9
Пребывание в больнице предусматривало несколько лучшее питание. Однако в воспоминаниях Г.Х. Яруллова (С. 241) читаем: «Однажды я попал в оздоровительный лагерь в Анзёби. … Нас лечили от дистрофии, давали хвойный настой и цинготное блюдо: 10 – 12 штук зелёного горошка с овсяной кашей. Давали японский «гальяновый» хлеб 750 граммов. Его даже лошади не ели. Имел этот хлеб интересное свойство: 750 г съешь, и 750 г вон выходили наружу золотыми зёрнышками, желудок такой хлеб не усваивал. Осенью ели капустные листы до отвала. Нас называли «фитилями». Было хорошо, что на работу не ходили. После незначительной поправки нас отправили в глубинку на будущую трассу»*17.
Медучреждения часто испытывали перебои со снабжением, особенно зимой, когда доставка продуктов задерживалась из – за поломки транспорта, снегопадов, заносов на дорогах. Тогда для приготовления пищи для больных могли использоваться недоброкачественные продукты: мороженые овощи, пересоленная селёдка, сырой хлеб.
Наступает 5 марта 1953 года. Произошедшие после смерти Сталина перемены не затронули по существу принципы деятельности лагерных медицинских учреждений. По-прежнему распределялись категории трудоспособности, лимиты освобождения от работы и лечение в зависимости от статьи и срока оставались до конца 60 – х годов.
В первое постсталинское время содержание заключённых улучшилось, и появились послабления в порядках (номера заключённые могли не носить, были сняты решётки с окон, бараки не стали запирать на замки, разрешалось переписка с родственниками и получение посылок, труд стал оплачиваться и нормироваться – введён принцип «зачётов»). «Красный крест» ряда стран слал посылки с медикаментами и продуктами своим гражданам. Но затем, когда республиканские МВД не справились со своими функциями, восстанавливается руководство МВД СССР ( начало 60-х вторая половина 60-х), режим в лагерях вновь ужесточается: принудительный характер труда (для политических исключительно физического труда), заведомая неясность норм питания и норм смертности для разных категорий заключённых – это общая черта всех документов МВД *20.
По воспоминаниям Галины Филаретовны Коневой, в центральной больнице №1 в 1957 г. Озёрлага улучшилось питание, появились дефицитные лекарства, открылся ларёк. В Озёрлаге к концу 1957 года функционировало 3 больницы. Кроме этого при каждом лагподразделении имелись амбулатории и стационары. В больницу № 2 п. Новочунка в 1957 году, куда прибыли после окончания Томского мединститута супруги Коневы, к тому времени на территории зоны (лагпункт 038) на 116 – 119 км уже не было ни одного в/п японца. Много было среди заключённых по 58-й статье прибалтов: латышей литовцев, эстонцев, другой категорией были «бытовики». Новочунская больница, только что открывшаяся, была на 10 коек. К концу 1958 г - на 25 коек.
В больнице №2 был хирургический корпус, инфекционный, терапевтический и главный (амбулаторный). Аптека была за территорией зоны. Главврачом был Гусев Юрий Константинович - хирург, медицинский штат состоял из 6 или 7: Марцвеладзе В.Е. – хирург, Гвоздева В.Г. - стоматолог, Конева Г.Ф. – терапевт, Конев Г.В. фтизиатр – инфекционист. Лаборантом жена начальника лагпункта Конопля М.И. была Конопля Валентина Ивановна*10.
Все врачи в Новочунской больнице работали вольнонаёмные, так как после массового освобождения 1954 – 156 гг. попали под амнистию и освободились врачи, осужденные по 58 статье. Больше всего в Новочунской больнице №2 было терапевтических больных. Но находились в терапевтическом корпусе и заключённые после инсульта, и психически больные, и даже один с онкологией. «Те, кто не туберкулёзный – всех в « терапию» - такой был принцип деления больных в больнице №2. Больных доставляли с трассы Тайшет – Братск. Питание, по словам Г.Ф.Коневой, было хорошим.
Врачи работали с 8 утра и до 15 часов, затем на дежурство до утра заступали фельдшеры (медбратья). Они делали все процедуры, даже внутривенные инъекции.
Г.Ф. Конева вспоминает случай с больным Трегубовым, у которого был абсцесс лёгкого, ей пришлось «повозится c ним больше месяца». Чтобы его после излечения не отправили снова на трассу, он извалялся ночью голым в снегу, и заново началось лечение (см. «мастырка»)*10.
Конев Г.В. кроме своих врачебных обязанностей выполнял работу замполита лагпункта, так как его обязали сразу по приезду пройти курсы политработников. Еженедельные занятия кружка ВКП (б) строго проверялось лагерным начальством.
Были случаи нападения уголовников на врачей. Если бы не помощь медбратьев - «прибалтов» – из невольников лагпункта 038, неизвестно, чем бы всё закончилось.
В 1960 штаб перевели в Чуну и всех врачей тоже. Начальником лагерной больницы, где располагались три корпуса: хирургический, терапевтический и туберкулёзный лагпункта 019, стала Г.Ф. Конева, муж - фтизеологом. Галина Филаретовна и сейчас помнит, как она боялась ходить к 6 часам утра в лагерную столовую, чтобы снять пробу. Не успокаивали ни часовые с собаками, которые круглосуточно дежурили на вышках по всему периметру зоны, ни высокие лагерные заборы с несколькими рядами проволоки, ни яркие прожектора на каждой вышке часового.
В 1961 году зоны стали ликвидироваться и всех заключённых с зон 019 и 038 эшелонами повезли до ст. Потьма («Дубровлаг» в Мордовию)*10.
В хрущёвское время, как и прежде в лечебницах спецлагеря №7 ощущалась нехватка медицинского оборудования и медикаментов, случались перебои с продуктами. Неизменными оставалось отношение администрации к больным.
После массового освобождения политических заключённых в середине 50 – 60 -х гг., (освободились и медики – узники, из которых комплектовался медперсонал Озёрного) острее стала ощущаться нехватка врачебных кадров, больше стали привлекать вольнонаёмных врачей.
Изменение режима, общее улучшение содержания невольников в хрущёвский период изменили картину заболеваемости в Озёрном. Среди заключённых уже не было повальной дистрофии, авитаминозов и других болезней, вызванных полуголодным существованием. Однако к концу 1960 г. широкое распространение получили венерические заболевания и туберкулёз. Это, по-видимому, было связано с прибытием в лагерь большого количества уголовников. По - прежнему оставался высоким уровень производственного травматизма и смертности, так как лагерное руководство не уделяло внимание вопросам безопасности на производстве, оставался минимум внимания медицинскому обслуживанию зеков. Главным было выполнение производственных планов, политзанятия, соблюдения лагерного режима.
Платон Иосифович Набоков, журналист, драматург, сценарист, поэт, отбывавший срок в в Озерлаге, был фельдшером (лепилой), вспоминал, что в начале 55 –го года приехала «Высокая медицинская комиссия из центра», всех оприходовала - фамилии и срок, а у большинства от 25 и 5, да и исчезла, как сон, «как утренний туман», ибо её из «центра» никто не присылал. Переполох. А к концу 55 –го или в 56 – м прибыли в Озерлаг представители ООН с подробным списком зеков, конечно с разрешения Хрущёва. И пришлось полковнику Евстигнееву «отстегнуть» иностранцев»*17.
На железной дороге «Тайшет – Лена» в 50 –е годы до начала 60-х заключённые достраивали участок Тайшет – Братск: участвовали в развитии инфраструктуры придорожных посёлков Вихоревка, Анзёби, Чуна и др. Здесь строили вокзалы, больницы, магазины, клубы, столовые жилые дома, работали на заготовке и переработке древесины.*2
C 1953 г., в связи с реорганизацией ГУЛага, лагерь был переименован в БАМлаг.
« Силами заключённых был построен в конце 40-х - 50-х годах Чунский деревообрабатывающий комбинат (ДОК – 0 19 колонна), который обеспечивал потребности железной дороги Тайшет – Лена в пиломатериалах, сборных домах, а также поставлял лесопродукцию на «великие стройки социализма» Сталинградскую ГЭС, Главного Туркменского канала и др.»*. 2
Большой вклад внесли заключённые в строительство Братской и Усть- Илимской ГЭС. Они очищали ложе будущих водохранилищ, прорубали просеки под линии электропередач.
Возведённая железная дорога «Тайшет – Лена» и другие объекты «великих строек социализма» стали своеобразными памятниками миллионам погибшим узникам ГУЛАГа.
Спустя полвека родственники погибших в сталинских лагерях пытаются найти хотя бы безвестные могилки, чтобы поклониться праху близких людей. Так, после долгих поисков латышская писательница Лиепа Анита Эдгаровна нашла могилу своего отчима латышского офицера, отбывавшего срок в Норильске, затем в Ангарлаге и погиб в Озерлаге (умер от воспаления лёгких). Недалеко от Тайшета на месте массовых захоронений, А. Э Лиепа и местные краеведы, установили символическую мраморную плиту.
Мамаладзе Ирма Викторовна (г. Москва) в июне 2010 года побывала в п. Заярск – на месте бывшей территории управления Ангарлага, где предположительно находилось захоронение её отца. В настоящее время старый Заярск затоплен Братским водохранилищем, однако, по словам Ирмы Викторовны, она выполнила свой долг, разыскав место гибели своего отца.
Кто поведает потомкам,
Как тянули магистраль?
Как лупили по печёнкам,
Как скучали по девчонкам,
Затаив в душе печаль?
Сосчитать ли те могилки,
Что легли вдоль полотна,
Как порожние бутылки,
Что летят из – под «горилки»
Из раскрытого окна?
С.К. Плющенков «50 лет Ангарстрою».
Библиография
1. Амирэджиби Чабиа. Дата Туташхия.-М., 1990. - С.10.
2. Афанасов О.В. История Озёрного лагеря Иркутской области (1948 – 1963 гг.). Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук.-Иркутск, 2001. - С. 19 – 23.
3. Большая Российская энциклопедия. Т. 8. – М., 2007. - С. 143.
4. Доднесь тяготеет: Выпуск I. Записки вашей современницы. Сборник./ /Сост. С.С. Виленский. – М., 1989. - С. 260 – 262, 301 -303.
5. Домбровский Ю.О. Собрание сочинений: В 6 Т. Т. 6. С. 157 - 170, 353.
6. Дьяков Б.А. Пережитое. – М., 1987, - С. 611 – 639.
7. Еланцева О.П. Обречённая дорога: БАМ : 1932 – 1941 гг. – Владивосток, 1994. – 187с.
8. Жигулин А.В. За рекой Чуною: Стихи.- Иркутск, 1988. -С. 10 – 11, 39 – 40, 49 – 51.
9. Жигулин А.В. Чёрные камни. – М., 1989. – 240 с.
10. Конева Г.Ф. Вчера, сегодня, завтра… (Об истории здравоохранения в Чунском районе.) - п. Чунский, 2004. - С. 4, 20.
11. Краснопевцев Ю.Ф. Реквием разлучённым и павшим. - Ярославль, -1992, 249 с.
12. Кузнецов И.И. Маршалы, генералы и адмиралы 1940 года. - Иркутск, 2000. -С. 208.
13. Кузнецов С.И. Японцы в сибирском плену (1945 – 1956). – Иркутск, 1997. - С. 78 – 86.
14. Лиепа А.Э. Эксгумация. - Рига., 1908. - С. 332.
15. Наумов А.В. Тюрьмы и лагеря Иркутской области. – Иркутск, 2004. – С. 155 – 157.
16. Независимый альманах «Конец века». -1991. - С. 323 – 335 (1 – 12).
17. Озерлаг: как это было. Сборник. / Сост. Л.С. Мухин. – Иркутск, 1992. - 462с. - С.111 -137, 238 – 245, 366 -385 ( воспоминания Дмитрия Быстролетова, Г.Х. Яруллова, П.И. Набоков).
18. Реабилитирован посмертно. Вып., 1, 2. – 2- е – изд. – М., 1989. – С. 269, 347 - 372.
19. Репрессии. Как это было. / Сост. Кулиш Т.Г. – Иркутск, 2010.
20. Росси Жак. Справочник по ГУЛАГу. В двух частях. - М.: «Просвет», 1991.
21. Селезнёва Т.А., Селезнёв Е.С. «Тайшет - город, рождённый Транссибом». Брошюра 4: «Лагерное прошлое Тайшета». – Тайшет, 2000.
22. Солженицын А.И. Рассказы. – М.: Центр «Новый мир», 1990. – С. 7 – 122.
23. Сопельняк Борис. Смерть в рассрочку. – М., 1998. - С. 310.
24.Судебный отчёт по делу антисоветского «право – троцкистского блока». Полный текст стенографического отчёта. -М., 1938. - 708 с.
25. Чёрная книга коммунизма: преступления, террор, репрессии./ С. Куртуа, Н. Верт, Ж. – Л. Панне. – М., 2001. - С. 233.
26. Четвериков Б.Д. Всего бывало на веку. – Ленинград, 1991. - С. 110 – 111.
27. Яковлев Б.А. Концентрационные лагери СССР. – Мюнхен, 1955 – С. 185 – 187 (ксерокопия книги прислана из Парижа С.К. Плющенкову в конце 90 гг.).
Газетные и журнальные публикации
1. Плющенков С. АнгарЛАГ («Ангарстрой»): Строительство № 120 НКВД СССР: организационный момент. «Карта». - Рязань, 1997. - № 17 -18, - С. 100- 105.
2. Плющенков С. Дело по отчуждению колхозных земель…// Чунский край. – 2009. - №18.
Неопубликованные документы:
1. Письмо С.К. Евстигнеева С.К. Плющенкову от 25. 04. 1992г.
2. Письмо С.К. Плющенкову из УВД Иркутской области от 25.02. 1994 г.
3. Письмо С.К. Плющенкову из УВД Иркутской области от 26. 08. 1994 г.
4. Письмо И.В. Мамаладзе С.К. Плющенкову г. Москва от 6.07. 2010 г.
Информаторы:
- Галина Филаретовна Конева – 1932 г. рожд., пенсионерка, Почётный гражданин Чунского района, 50 лет работала в здравоохранении.
- Александр Александрович Самигулин – 1949 г. рожд. – председатель совета директоров ОАО «Чунский Лесопромышленный комбинат».
Словарь
БАМ – Байкало – амурская магистраль, начало строительства – 1933 г. Должна была соединить Тайшет с Комсомольском – на Амуре.
Балтийцы – офицеры эстонской, латышской и литовской армий, сражавшиеся за независимость своей территории.
Бирка - фанерная дощечка, которую по инструкции привязывали к большому пальцу правой ноги мёртвого заключённого с № личного дела.
Горилка - самогонка или спирт.
Интернирование - принудительно, под конвоем доставленные военнопленные.
Репрессированные – массово сосланные, арестованные или расстрелянные.
Саморуб – лицо, нанёсшее себе увечье, чтобы избежать принудительного труда.
Спецлаг – специальный комплекс, система лагерей принудительного труда с особо строгим режимом для политических заключённых.
Цинга - заболевание дёсен от недостатка витаминов, которое приводит к выпадению зубов.
Приложение
1. Стихотворение С.К. Плющенкова «Рецепт».
2. Портрет писателя Б.А. Дьякова.
3. Портрет писателя Б.Д. Четверикова.
4. Две фотографии А.П. Абламского.
5. Письмо из МВД СССР от 20.08. 1994г.
6. Письмо из МВД СССР от 25.02 1994г.
7. Письмо от Евстигнеева С.К. из г. Братска, пер. Пурсей, 5, кв. 1.
8. Письмо от Мамаладзе И.В. из г. Москва от 6 июля,2010г.
9. Три ксерокопии из «Справочника по ГУЛАГу» Ж.Росси (ч.1, М.
Выводы и обобщения
1. Изучив тему о состоянии санитарно – медицинское обслуживании на строительстве Западного участка БАМа (1945 – 1961 гг.), прослеживаются несколько этапов советской карательной политики.
2. Реформирование пенитенциарной системы в разные годы не затронули по существу принципы и условия деятельности лагерных медицинских учреждений.
3.Вплоть до начала 60 – х годов в больницах за колючей проволокой действовал принцип различных норм медицинского обслуживания в зависимости от статьи наказания.
4. Проблема выживания узников в сталинских лагерях и в послесталинское время всегда оставалась закрытой по причине того, что квалифицированная медицинская
