Понятийно-терминологический аппарат образовательного законодательства

Земляная Татьяна Борисовна,

ИНИМ РАО, zemlyanaya

Павлычева Ольга Николаевна,

ИНИМ РАО, olganik78

Аннотация

В статье обозначены требования, которые должны соблюдаться для обеспечения единства терминологического поля и стабильности в употреблении терминологии в российском образовательном праве. При этом соблюдение данных требований подкреплено конкретными правовыми примерами. Представлено сравнительное исследование понятий «образовательная деятельность» и «просветительская деятельность», определено их соотношение. Изучено смысловое значение термина «образование». Рассмотрены отличительные черты категорий «Дистанционного обучения» и «Электронного обучения», а также других понятий, встречающихся в законодательстве об образовании.

Ключевые слова: Терминоведение, Термин, Терминология, Терминополе, Юридический термин, Номинация, Терминологизация, Терминоэлемент, Терминоединица, Наука, Образование, Образовательная деятельность, Педагогика, Тезаурус, Понятийный аппарат науки, Понятийный аппарат педагогики, Образовательная терминологическая система, Научная (научно-исследовательская) деятельность, Просветительская деятельность, Воспитание, Дистанционное обучение, Электронное обучение, Дистанционные образовательные технологии, Транстерминологизация

Abstract

The article indicates requirements to be observed for support of integrity of a terminological field and stability in terminology use in the Russian educational law. Observance of these requirements is supported by concrete legal examples. Comparative research of concepts of "educational activity" and "enlighten activity" was presented and their correlation was determined. Semantic meaning of the "education" term was studied. Distinctive features of "Remote Learning" and "eLearning" categories as well as other concepts occurring in the educational legislation were considered.

Keywords: Terminology Science, Term, Terminology, Terminological Field, Juridical Term, Nomination, Term Formation, Terminological Element, Terminological Unit, Science, Education, Pedagogics, Thesaurus, Conceptual Apparatus of Science, Conceptual Apparatus of Pedagogics, Educational Terminological System, Scientific (research) activity, Enlighten Activity, Upbringing, Remote Learning, eLearning, Remote Educational Technologies, Term Transformation

Безусловно, правовые понятия и соответствующие им термины имеют некоторые существенные, обусловленные юридической природой и только им присущие черты, отличающие их от понятий, используемых в иных сферах повседневной жизни. Т.В.Кашанина отмечает, что «правовые понятия - это сгустки знаний человека о государственно-правовых явлениях общественной жизни. Они несут в себе больше теоретической энергии по сравнению с другими элементами, деталями правовой нормы, потому что в них заключена концентрированная информация о реальной действительности»^[1].

Требования, предъявляемые к правовой терминологии, позволяют обстоятельно, полно и объективно учитывать вопросы, возникающие при употреблении терминов в нормативном тексте.

В условиях современного развития языка закона, значительного усложнения терминосистемы и структурного построения законодательного текста, по нашему мнению, возникает необходимость учитывать особенности терминосистемы конкретной отрасли права и выработки специальных требований, связанных с использованием специальной юридической терминологии в тексте отраслевого закона.

Для обеспечения единства терминологического поля и стабильности в употреблении терминологии в российском образовательном праве должны соблюдаться следующие требования:

1. В тексте правового акта, регулирующего образовательные отношения необходимо отразить тождественность понятия и выражающего его термина^[2]. В данном случае такая тождественность подразумевает сходность, идентичность этих двух категорий.

Например, термин «обучающиеся (выпускники) с ограниченными возможностями здоровья» соответствует одноименному понятию, раскрываемому как общая мысль о предметах и явлениях действительности, отражающая их единые и существенные признаки, связи и отношения: к обучающимся (выпускникам) с ограниченными возможностями здоровья относятся лица, имеющие недостатки в физическом и (или) психическом развитии.

Применяя термин «обучающиеся (выпускники) с ограниченными возможностями здоровья», правоприменитель представляет понятие в соответствующей знаковой форме, где термин выступает его носителем, высшим символом, концентрирующим в себе основные его признаки: «…К обучающимся (выпускникам) с ограниченными возможностями здоровья относятся лица, имеющие недостатки в физическом и (или) психическом развитии (глухие, слабослышащие, слепые, слабовидящие, с тяжелыми нарушениями речи, с нарушениями опорно-двигательного аппарата и другие, в том числе дети-инвалиды, лица, обучавшиеся в XI (XII) классе по состоянию здоровья на дому, в оздоровительных образовательных учреждениях санаторного типа для детей, нуждающихся в длительном лечении, находившиеся в лечебно-профилактических учреждениях более 4 месяцев)» ^[3].

Нерасторжимая связь юридических понятий и соответствующих им терминов должна выражаться, прежде всего, в их взаимной зависимости, поскольку существование юридического термина невозможно без научно разработанного понятия. Так, термин «ученичество» не имеет дефиниции и не раскрывается ни в нормах образовательного законодательства, ни в нормах трудового права. Но, используемый на протяжении не одного десятка лет, данный термин выступает носителем понятия «ученичество», представляющего собой правовые отношения работодателя с лицом, ищущим работу, либо с работником в рамкам ученического договора. И в этой связи становится понятным его применение в нормах Трудового кодекса, например, когда речь идет о времени ученичества (ст. 203 ТК РФ), его формах (ст. 202 ТК РФ) или оплате (ст. 204 ТК РФ).

В свою очередь, всякое понятие должно быть логически проанализировано и определено. Если юридические понятия определены недостаточно ясно, терминология любого законодательного акта будет несовершенна. Требование тождественности выражения законодательной мысли несовместимо с тем, чтобы термин обозначал понятие с расплывчатым или неустоявшимся содержанием. «Для законодательства неприемлемо положение, при котором вначале возник термин, а затем соответствующее ему понятие. То или иное понятие приобретает правовые качества лишь тогда, когда оно фиксируется в законодательном акте с соответствующим терминологическим обозначением»^[4].

Безусловно, законодательный текст является органичным сочетанием терминологического массива и вспомогательной лексической системы языка. Но термин, полностью отражающий определенное понятие, должен играть в тексте закона самостоятельную роль в соответствии со своей смысловой наполненностью.

2. Другим немаловажным требованием к использованию юридического термина в трудоправовом тексте является его однозначность. Однозначность терминов свидетельствует об упорядоченности, а, следовательно, и высокой информативности терминосистемы. В целом, в образовательном законодательстве данное требование исполняется.

Наиболее простым способом реализации требования однозначности термина является его определение непосредственно в тексте закона, но, как показывает практика, такого рода способ применяется далеко не всегда. Например, в образовательном законодательстве отсутствует легальное определение понятия «образовательная деятельность».

Данный термин представляет собой один из видов деятельности, направленный на усвоение лицом теоретических знаний и связанных с ними умений и навыков в различных сферах общественного сознания.

Поэтому, при уяснении истинного значения многозначной терминоединицы в контексте нормативно-правового акта, необходимо выбирать из всех возможных вариантов такой, который отвечает смыслу конкретной правовой нормы. Это «нужное» значение термина необходимо устанавливать логически из общего смысла всего предложения в целом путем сопоставления с другими словами нормативного текста либо с помощью уточняющего прилагательного или целой фразы (например, внеурочная образовательная деятельность; лицензирование образовательной деятельности).

Отсутствие точного легального определения ведет к многозначности трактовок и в результате ошибок в правоприменительной практике.

Так, указанный термин трактуют и как складывающуюся совокупность действий людей, направленная на культурное оформление и социализацию собственных склонностей, способностей  и интересов за пределами урочных занятий^[5]. Совершенно очевидна ошибочность такой трактовки, слишком широко трактующей понятие «деятельность» и при этом заужающей понятие «образование».

Многие организации, занимаясь образовательной деятельностью, называют такую деятельность просветительской. На наш взгляд, просветительская деятельность является частью образовательной, представляет собой процесс распространения знаний и соотносится с последней как частное с общим.

Дополнительные сложности для понимания вызывает законодательство Российской Федерации в сфере образования, которое уже значительно устарело и не отвечает потребностям времени.

Рисунок. Соотношение образовательной и просветительской деятельности

Таблица. Сравнение понятий «образовательная деятельность» и «просветительская деятельность»

	Образовательная деятельность	Просветительская деятельность
Стандарт, определенный государствами – участниками стран СНГ	Процесс передачи и освоения социально-культурного опыта, сориентированный на формирование комплекса способностей к его обогащению	Разновидность неформального образования, совокупность информационно-образовательных мероприятий по пропаганде и целенаправленному распространению научных знаний и иных социально значимых сведений, формирующих общую культуру человека, основы его мировоззрения и комплекс интеллектуальных способностей к компетентному действию (к практической деятельности «со знанием дела»)
Федеральное законодательство России	Целенаправленный процесс воспитания и обучения в интересах человека, общества, государства, сопровождающийся констатацией достижения гражданином (обучающимся) установленных государством образовательных уровней (образовательных цензов) – Закон РФ «Об образовании» для целей только этого закона	Определение просветительской деятельности не содержится

Юристы по данному вопросу высказывают различные точки зрения, в том числе и такую, что разовые семинары, лекции и иные мероприятия, упомянутые в Положении о лицензировании образовательной деятельности как не требующие лицензирования, не считать образовательной деятельностью. Мы полагаем, что такая позиция не соответствует действующему российскому законодательству, поскольку указанное Положение содержит следующую формулировку: «Не подлежит лицензированию образовательная деятельность в форме разовых лекций, стажировок, семинаров и других видов обучения, не сопровождающаяся итоговой аттестацией и выдачей документов об образовании и (или) квалификации...». Иными словами, российское законодательство считает, что разовые лекции и семинары тоже являются одной из форм образовательной деятельности. Такой же позиции придерживаются и авторы.

Оптимальное выражение термина в языке закона достигается в том случае, когда с данным термином связано четкое и достаточно исчерпывающее представление о соответствующем понятии, одинаковое у всех заинтересованных лиц.

Но не всегда в текстах образовательно-правовых актов достигается единое представление о термине.

Например, говоря об образовательных услугах использует различные термины: «услуги в системе образования^[6] », «услуги в области образования^[7] », Приведенные выше термины различны по своему содержанию и несут разную смысловую нагрузку, хотя приводят к единому конечному результату – перечню услуг, связанных с получением знаний и умений. Термин «услуги в области образования» по своему содержанию является более широким в сравнении с термином «услуги в системе образования», так как услуги в области образования могут предоставляться и вне системы образования.

Наряду с другими требованиями законодательной техники однозначность и максимальная точность информации в правовых документах достигается за счет использования терминов с четким и строго очерченным смыслом. Например, Губаева Т.В. и Пиголкин А.С. среди других требований к языку и стилю нормативного акта выделяют логическую последовательность изложения мысли законодателя, ее смысловую завершенность, единообразие способов формулирования предписаний, употребление слов и выражений в прямом и непосредственном их значении^[8].

Однако при всей очевидности этого требования в нормах образовательного права встречаются термины, содержание которых следует лишь из контекста, а при единичном упоминании не дает правоприменителю полного представления о нем (Например, термин «университетский комплекс»).

Между тем, выбор слов должен осуществляться с таким расчетом, чтобы можно было четко определить уровень обобщенности высказывания и достичь информационной полноты. В действительности далеко не все термины, используемые в образовательном праве, имеют четкий однозначный смысл.

Показателен в этом смысле термин образование, который, встречаясь во многих нормативных актах не всегда имеют смысл, вложенный в него Законом Российской Федерации от 10 июля 1992 года N 3266-1 «Об образовании». Так, п.п. 1-2 «Типового положения об образовательном учреждении для детей дошкольного и младшего школьного возраста» утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 19 сентября 1997 г. N 1204 говорят об образовании, как о «преемственности между дошкольным и начальным общим образованием, оптимальных условий для охраны и укрепления здоровья, физического и психического развития воспитанников и обучающихся».

Осложняется проблема еще тем, что в научной деятельности в области образования существует множество трактовок данного термина, зачастую не стыкующихся с тем, которое содержится в законе.

При определении понятия "образование" делаются попытки актуализировать внутреннюю форму слова образование — "создание образа"^[9].

В достаточно, емкой и четкой форме выражена суть этих изменений в "Новом социально-философском словаре": "Если на предшествующем этапе развития отечественной педагогики взгляд на приобретение знаний, умений, навыков в процессе образования страдал определенной механистичностью, и образование чаще рассматривалось просто как сопутствующее звено воспитания, то на современном этапе образование понимается как плодотворный процесс соединения знаний с качествами личности, вследствие чего эти знания и сформированное на их базе мировоззрение, нравственно-эстетическая культура приобретают индивидуализированный образ, личностное своеобразие, т. е. глубоко внедряются в структуру личности и позитивно преображают ее"^[10]. В другом источнике эта мысль выражена в весьма категоричной форме: "Человек становится тем, что он есть,... только благодаря образованию". И далее: "Формирование нравственного облика человека в процессе образования представляет собой его воспитательную функцию"^[11].

Таким образом, как отмечают Б. М. Бим-Бад и А. В. Петровский, в настоящее время образование начинает рассматриваться в качестве "главного инструмента культурной преемственности поколений", "преодолевается отношение к знаниям, умениям и навыкам как целям образования". "Обучение и воспитание суть стороны единого процесса образования. Обучение предполагает усвоение знаний, умений и навыков... Воспитание предполагает усвоение ценностей..."^[12].

Итак, в приведенных высказываниях отражается новый статус образования, вследствие которого происходит изменение соотношения основных категорий педагогики — "воспитание" и "образование".

Многозначность термина означает, что данное слово употребляется для обозначения нескольких понятий. Как было показано выше традиционно считается, что термин образование служит для обозначения двух понятий — "целенаправленный процесс овладения знаниями, умениями и навыками" и "совокупность систематизированных знаний, умений и навыков как результат целенаправленного процесса овладения ими". Наличие этих значений у термина легко подтверждается контекстным анализом: в выражениях продолжить образование, возобновить образование, закончить образование, траектория образования и других речь идет о процессе; в выражениях получить образование, дать образование, и других — о результате.

Перенос названия с действия на его результат относится к числу наиболее распространенных метонимических явлений, но связанные одним именем понятия при этом отражают явления разной природы и разного порядка, т. е. с точки зрения системы понятий они разноуровневые. На важность выделения процессуальной и результативной сторон понятия "образование", поскольку "они дают две принципиально различные — динамическую и статическую — базовые модели понимания"^[13], уже указывалось рядом ученых. Хотя необходимо отметить, что в реальном употреблении слова бывает трудно определить, к какому именно понятию оно относится, особенно когда одинаково значимы и процесс, и результат.

Однако анализ употребления слова образование показывает, что оно имеет и другие смысловые значения. Так, если значение "целенаправленный процесс овладения знаниями..." подчеркивает субъектность процесса, то формулировка значения "целенаправленный процесс воспитания и обучения" имеет как субъектную, так и объектную направленность, т. е. действие требует объекта — образование взрослых, технология образования, концепция образования и др. По существу это тоже два разных понятия, которые обозначаются одним словом и которые в понятийной системе науки достаточно давно сосуществуют, хорошо осознаются и широко применяются, хотя в словарно-энциклопедических других источниках одно из них не закреплено в форме общепризнанной дефиниции.

В последнее время ряд авторов сделали попытку выделить еще одно значение термина образование. В. С. Безрукова в авторском "Словаре нового педагогического мышления" определяет его следующим образом: "специально организованная и целенаправленная система воспитания и обучения человека, обеспечивающая его развитие. Под образованием также понимается вся совокупность знаний, навыков и умений, полученных человеком в этой системе, и достигнутый уровень его развития"^[14]. Б. С. Гершунский настаивает на том, что "в наиболее общем виде образование может и должно рассматриваться в следующих четырех аспектах:

• образование как ценность;
• образование как система;
• образование как процесс;
• образование как результат"^[15].

Выделение образования как системы автор обосновывает тем, что взаимосвязь и взаимозависимость всех звеньев и ступеней образования позволяет говорить о целостности образовательного пространства^[16].

Сама по себе эта мысль не нова, и если речь идет о "совокупности взаимодействующих преемственных образовательных программ и государственных образовательных стандартов различного уровня и направленности; сети реализующих их образовательных учреждений независимо от их организационно-правовых форм, типов и видов; органов управления образованием и подведомственных им учреждений и организаций"^[17], то для этого понятия существует достаточно устойчивый и нормативно закрепленный в Законе РФ "Об образовании" термин система образования.

Вместе с тем ряд употреблений термина образование действительно наводит на мысль, что ограничивать его семантику только двумя, или даже тремя, значениями, о которых шла речь выше, нельзя, ср.: развитие образования, реформа образования, экономика образования, децентрализация образования и др.

Очевидно, что термин образование употреблен здесь не в значении "процесс овладения..." и даже не в значении "процесс воспитания и обучения", тем более не "совокупность знаний...". Обращает на себя внимание также то, что все явления, обозначенные этими словосочетаниями, имеют социальную значимость. На первый взгляд может показаться, что термин выступает здесь синонимом термина система образования, однако при замене ощущается утрата какого-то важного компонента. Таким образом, можно предположить, что термин начинает приобретать еще одно значение, т. е. соотноситься с еще одним понятием, и в этом значении термин употребляется в тех контекстах, где речь идет о возрастании социальной значимости образования, об образовании как социальном институте.

В последнее время появилось много работ и публикаций, посвященных этой проблеме. Такие ученые, как Б. М. Бим-Бад, Б. Л. Вульфсон, Б. С. Гершунский, Г. Е. Зборовский, А. В. Петровский и другие, рассматривали различные ее аспекты. В этих работах отмечается, что образование "становится одним из самых значительных и динамичных элементов социальной инфраструктуры"^[18], "ведущим социогенетическим механизмом, обеспечивающим опережающее развитие качества человека и качества общественного интеллекта"^[19]. Стало очевидным, что успешное решение очень многих социальных проблем (контроль безработицы и регулирование занятости населения, переподготовка и переобучение работников в связи с повышением интеллектоемкости многих видов труда и др.) возможно только через образование, что обусловливает необходимость создания системы непрерывного образования.

Б. С. Гершунский отметил, что понятие "образование как социальный институт" вполне правомерно ассоциируется с понятием "система"^[20], однако сам социальный институт образования не сводится к системе образования.

Как указывает Г. Е. Зборовский, "любой социальный институт включает в себя: а) определенную сферу деятельности и общественных отношений; б) учреждения для организации совместной деятельности людей и группу лиц в них, уполномоченных выполнять социальные, организационные и управленческие функции и роли; в) нормы и принципы отношений между... членами общества, включенными в орбиту действия данного социального института; г) систему санкций...; д) материальные средства (общественные здания, оборудование, финансы и др.)"^[21].

Социальный институт образования отвечает всем этим требованиям, и система образования является его организационной формой. Как социальный институт образование оформилось достаточно давно. В советский период широкое употребление получили термины просвещение "система общеобразовательных учреждений в стране"^[22] (26, с. 1071) и народное образование "система воспитательных, учебных и культурно-образовательных учреждений и мероприятий и органов управления ими в стране"^[23], значение которых очень близко значению "образование как социальный институт". Но образование понималось при этом как средство подготовки молодых к жизни, поэтому ядром системы образования была школа, а "ключевой фигурой — учитель".

С изменением качества общественного труда, повышением его интеллектоемкости, обусловленными бурным развитием науки и техники, компьютерных и телекоммуникационных технологий, образование становится непременным спутником человека на протяжении всей его жизни, а "ведущим звеном" становится высшее образование^[24].

В современном лексиконе близкое, практически синонимичное значению "образование как социальный институт" значение имеет словосочетание сфера образования, однако закрепиться за этим понятием в качестве термина у него меньше шансов, поскольку термин образование имеет ряд преимуществ, главные из которых однословность и большая терминологичность.

Еще одно немаловажное, на наш взгляд, в условиях вхождения России в мировое образовательное пространство обстоятельство, оказывающее влияние на развитие значений термина образование, связано со сближением его семантики с семантикой английского, а по существу интернационального термина education, который также имеет три основных "измерения" — "as institution, as process and as product (как институт, как процесс и как результат)"^[25].

Изменение социального статуса образования и связанные с ним процессы и явления в сфере образования требуют всестороннего и глубокого научного осмысления и обоснования, что предъявляет новые требования к науке, обслуживающей эту специфическую интегративную, междисциплинарную область знания и практической деятельности.

Право оперирует сложными, многогранными и специфическими понятиями. Точность их выражения в языке закона достигается в том случае, если с данным термином связано четкое и достаточно исчерпывающее представление о соответствующем понятии, одинаковое у всех, кто его применяет. Однозначность термина означает не одно единственное значение слова или словосочетания, а его одинаковое восприятие и единообразное толкование.

Отступление от требования однозначности порождает проблему полисемии в образовательном праве.

Указанная проблема наиболее ярко выражена при использовании законодателем термина «дистанционные образовательные технологии» (ДОТ), когда с одним термином связывается несколько значений:

1) Дистанционное обучение обеспечивается применением совокупности образовательных технологий, при которых целенаправленное опосредованное или не полностью опосредованное взаимодействие обучающегося и преподавателя осуществляется независимо от места их нахождения и распределения во времени на основе педагогически организованных информационных технологий, прежде всего с использованием средств телекоммуникации^[26] ;

2) Под ДОТ понимаются образовательные технологии, реализуемые в основном с применением информационных и телекоммуникационных технологий при опосредованном (на расстоянии) или не полностью опосредованном взаимодействии обучающегося и педагогического работника^[27] ;

В обоих случаях сам процесс описан по-разному. Первое определение, по нашему мнению более соответствует действительности. Так как во втором определении нет чёткого определения, что именно с методической точки зрения понимается под ДОТ. Это вводит в заблуждение многих педагогов, которые начинают использовать ДОТ в образовательном процессе, сводя его к электронной переписке с учеником или к передаче материалов лекций на диске с последующим on-line или off-line тестированием.

С этой точки зрения интересен европейский образовательный термин «E-learning». Существует определение этому термину, которое дали специалисты ЮНЕСКО: «обучение с помощью Интернета и мультимедиа». E-learning вначале зарождался как система поддержки дистанционного образования. Но надо иметь в виду, что E-learning не просто удаленное получение знаний. Оно предполагает использование учебного материала и обязательное общение студента и преподавателя через Интернет (как в форме видеоконференции в режиме on-line, так и интерактивным способом). Электронное образование — это возможность смешанного обучения (объединяющего очный и виртуальный сценарии), которое стало основной формой взаимодействия преподавателя и студента. В данном случае присутствует электронная компонента образования (компьютер, Интернет, информационные технологии) и то, что непосредственно поддерживается общением человека с человеком.

Термин E-Learning появился всего несколько лет назад, но уже с успехом используется в более 2000 международных корпораций. Под E-Learning подразумевается обучение персонала компании или отдельных специалистов при помощи современных технологий. Системы обучения строятся как на базе ранее созданной IT инфраструктуры компании, так и "с нуля".

В нашей стране этим термином иногда заменяют словосочетание «дистанционное обучение», подразумевая то использование ИКТ и Интернет-технологий в образовательном процессе при всех формах обучения (в очной в том числе), то общение педагога и студента в режиме on-line и off-line, то обеспечение студента кейсом с необходимым набором учебных материалов для самостоятельного изучения с последующим on-line тестированием. По аналогии существуют похожие термины M-learning – использование мобильного телефона в обучении, U-learning (от ubiquities learning) – повсеместное, вездесущее обучение и т.д. Никакой методической базы под этим понятием пока нет.

Ряд педагогов также проводят знак равенства между ДОТ и термином «электронное обучение». Этот термин часто употребляют в сочетании с предыдущим (E-learning), понимая под ним фактически то же самое – «передачу знаний и управление процессом обучения с помощью новых информационных и телекоммуникационных технологий». Если обратиться к корням слова «электронное», то стоит вспомнить, что электроника – это раздел электротехники, наука об использовании электрических устройств. Следовательно, использование в любом образовательном учреждении в учебном процессе на очной лекции компьютера с презентацией, транслируемой на экран, интерактивной доски, веб-камеры и других средств электроники тоже можно назвать электронным обучением.

Наиболее точной можно признать формулировку Роберта И.В. Термин «дистанционное обучение (дистантное обучение, распределенное обучение)» –«процесс передачи знаний, формирования умений и навыков при интерактивном взаимодействии как между обучающим и обучающимся, так и между ними и интерактивным источником информационного ресурса, отражающий все присущие учебному процессу компоненты (цели, содержание, методы, организационные формы, средства обучения), осуществляемый в условиях реализации средств ИКТ»^[28].

Таким образом, законодатель и все авторы-исследователи, останавливаясь на понятии «дистанционные образовательные технологии», вычленяют в процессе дистанционного обучения и научно обосновывают такие составляющие, как:

процесс обучения;

участники процесса;

компоненты учебного процесса (цели, содержание, методы, организационные формы, средства обучения);

средства ИКТ.

Язык закона основан на литературной речи. Поэтому он не может быть лишен неотъемлемых свойств естественно-языковой системы, в частности - явления многозначности. Но эти свойства в полной мере должны обеспечивать определенность и точность законодательных предписаний.

3. Среди требований, предъявляемых к юридическим терминам образовательного права, необходимо выделить требование доступности понимания термина в законодательном тексте. При этом данное требование не должно наносить ущерб полноте и точности формулирования нормативных положений. Понимание юридических терминов зависит от четкости их определения в нормативных актах. Доступность понимания зачастую обеспечивается законодателем путем введения норм-дефиниций.

Конструирование дефиниций (от лат. defini-tio) в образовательном законодательстве – прием законотворческой техники, выполняющий закрепительно-ограничительную функцию, сущность которого – создание нормативно-ориентирующих определений юридических терминов. Фиксируя в дефинициях образовательно-правовые понятия, законодатель устанавливает тем самым пределы образовательно-правового регулирования. Однако законодательное определение юридического термина не может оставаться неизменным, оно подвержено естественным корректировкам, соответствующим различным этапам развития образовательного законодательства.

Законодательные дефиниции представляют собой краткое определение какого-либо понятия, отражающего существенные признаки предмета или явления, толкование слова. Они являются обобщенным наименованием юридического понятия, имеющего точный и определенный смысл, отличаются смысловой однозначностью и функциональной устойчивостью.

Значимость законодательных дефиниций состоит в том, что законодатель дает юридическому термину одно-единственное определение, которое должно вобрать в себя все существенные для применения соответствующей нормы признаки, то есть такие, которые носят регулирующий характер, имеют правовое значение^[29].

Например, специальный термин «аспирант» раскрывается в результате его дефинирования в п.п. 2, 5-7 ст. 19 Федерального закона «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» от 22 августа 1996 года N 125-ФЗ., а термин «гранты» в ч.7 ст.2 ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике» (ред. от 27.12.2009). Потребность в четких нормативных дефинициях становится особенно ощутимой, когда доступность понимания термина ограничена.

Но следует заметить, что не всегда удается законодателю обеспечить соответствие данному требованию в содержании образовательно-правовых норм, что вполне объяснимо, поскольку в юриспруденции используются сложные и специфические понятия техники, медицины и других специальных отраслей знания с их особой терминологией. Явление «переосмысления терминов одной области знания в другую»^[30] принято называть транстерминологизацией. Явление транстерминологизации для русской юридической терминологии связано прежде всего с развитием науки и техники, с появлением новых отраслей права, призванных регулировать самые различные области деятельности человека (экологическое право, хозяйственное право и др.). Внедрение транстерминов в нормативное поле образовательного права в связи с этим было неизбежным.

Примерами специальной лексики, которая входит в терминологические системы языка других наук и областей знаний являются такие термины, используемые в образовательном праве, как «повышение психологической компетентности всех участников образовательного процесса^[31] », «программа интерактивного типа ("мультимедиа") для ЭВМ»^[32] ; «профессиональный подбор на рынке труда»^[33] и другие.

4. Унифицированности юридической терминологии способствует требование общепринятости используемого термина в нормативных текстах образовательного права. С целью исключения терминологического разнобоя необходимо привести в соответствие терминологию нормативных документов, принятых до принятия ФЗ «Об образовании» и внесения в него последующих изменений (см. например, Постановление Верховного Совета СССР от 10 апреля 1990 г. N 1420-1 «О неотложных мерах по улучшению положения женщин, охране материнства и детства, укреплению семьи» (в ред. Федерального закона от 24.08.95 N 152-ФЗ).

5. В числе требований к использованию терминологии образовательного права необходимо выделить ее нормированность. Данное требование предполагает соответствие термина лексическим, грамматическим и стилистическим стандартам государственного языка в Российской Федерации. Языковые стандарты в нашей стране могут быть представлены совокупностью словарей, куда, по мнению специалистов, «обязательно входят орфографический, орфоэпический, этимологический, стилистический, фразеологический, цитатный словари, словарь синонимов, а также ряд словарей, отражающих специфику национальной лингвистической традиции»^[34]. Для разрешения проблемы, связанной с языковыми стандартами в Российской Федерации, в качестве варианта в правовой науке уже предлагалось сформировать подобный свод словарей^[35]. Но в настоящее время данная проблема не нашла своего логического завершения и остается открытой.

Аспектом нормированности термина является его соответствие существующим научным нормам современного русского литературного языка. Стоит полагать, что при отсутствии языковых стандартов государственного языка РФ требование нормированности может рассматриваться именно с этой позиции. В связи с этим отдельные термины образовательного права, применяемые в особой стилистической форме, отличающейся от общеустановленных правил русского языка, необходимо рассматривать как профессиональные термины.

Например, в соответствии с правилами русского языка множественное число образовательно-правовых терминов «ученик», «аспирант», имеет форму «ученики», «аспиранты». Однако, в нормах образовательного права приходится сталкиваться с формулировками, идущими вразрез с требованиями нормированности терминологии, являются сложные составные понятия «детский сад присмотра и оздоровления», «детский сад общеразвивающего вида с приоритетным осуществлением», «детский сад для детей предшкольного (старшего дошкольного) возраста».

В соответствии с требованиями нормированности указанные языковые обороты нельзя признать правильными. Для специалистов в области образовательного права приведенные понятия не вызывают вопросов, поскольку за весьма длительный период своего существования достаточно прочно прижились в образовательно-правовом понятийном поле и используются как своего рода штампы. Несмотря на это, полагаем, что с учетом правил русского языка данные формулировки требуют уточнения.

6. Обязательным требованием, предъявляемым к использованию юридической терминологии в законодательном тексте, является лаконичность формулировки термина. Языковые конструкции, используемые в тексте закона, должны быть кратки, понятны и лингво-юридически грамотны. Известно, что правовой тезаурус наряду с однословными терминами содержит целый блок терминов, состоящих из нескольких слов. Не является исключением наличие терминов в виде сложных языковых конструкций и в образовательном праве.

Проанализируем на предмет соблюдения указанного требования, такие образовательно-правовые языковые конструкции как «образовательное учреждение дополнительного профессионального образования (повышения квалификации) специалистов^[36] », «общественная аккредитация высших учебных заведений^[37] », «организованная перевозка группы детей^[38] ».

Семантическая основа данных юридических терминов выражена сочетанием слов, связанных единой смысловой нагрузкой. Взаимосвязанные компоненты в составе данного термина условно можно разделить на основной («образовательное учреждение профессионального образования»; «аккредитация учебных заведений»; «перевозка детей») и дополнительный («дополнительного»; «общественная»; «высших»; «организованная»; «группы»). Дополнительные компоненты в составе данных терминов - это уточняющие прилагательные и существительное («группа»), которые четко характеризуют основной компонент, расширяя его семантическую амплитуду.

Таким образом, требование лаконичности формулировки юридического термина в нормативном тексте должно проявляться не только в максимальном уплотнении словесных единиц в языковой конструкции термина, но и с учетом наличия неразрывных смысловых компонентов содержания юридического термина, дабы не нарушить нить соответствия термина и понятия.

Вместе с тем, использование сложных составных языковых конструкций в текстах законодательных образовательно-правовых актов нередко приводит к значительным осложнениям на практике.

Так, термин специальное образование понимается как дошкольное, общее и профессиональное образование, для получения которого лицам с ограниченными возможностями здоровья создаются специальные условия. Специальное образование обеспечивает таким лицам получение образования в соответствии с их способностями и возможностями в адекватной их здоровью среде обучения в целях адаптации (реинтеграции) в общество, в том числе приобретения навыков самообслуживания, подготовки к трудовой деятельности и семейной жизни.

Вместо употреблявшихся ранее или употребляющихся в настоящее время в иных случаях понятий «дефект», «аномалия», «отклонение» и других вводится понятие «недостаток». Он может быть физическим или психическим и должен быть подтвержден психолого-медико-педагогической комиссией в отношении ребенка и медико-социальной экспертной комиссией в отношении взрослого (достигшего возраста 18 лет).

Уточняются понятия «физический недостаток» и «психический недостаток». Под первым понимаются подтвержденные в установленном порядке временный или постоянный недостаток в развитии и (или) функционировании органа (органов) человека либо хронические соматическое или инфекционное заболевания.

Психический недостаток—подтвержденный в установленном порядке временный или постоянный недостаток в психическом развитии человека, включая нарушение речи, эмоционально-волевой сферы, в том числе аутизм, последствие повреждения мозга, а также нарушение умственного развития, в том числе умственная отсталость, задержка психического развития, создающие трудности в обучении.

Сложный недостаток определяется как совокупность физических и (или) психических недостатков, тяжелый недостаток — как подтвержденный в установленном порядке физический или психический недостаток, но выраженный в такой степени, что обра­зование в соответствии с государственными образовательными стандартами (в том числе специальными) является недоступным. В таких случаях возможности обучения ограничиваются получением элементарных знаний об окружающем мире, приобретением навыков самообслуживания, элементарных трудовых навыков или получением элементарной профессиональной подготовки.

Тем самым закон отрицает используемое руководителями и специалистами органов управления образованием, руководителями образовательных учреждений понятие «дети, не подлежащие обучению». Педагогическая практика, деятельность ассоциаций родителей, имеющих детей с нарушениями эмоционально-волевой сферы и поведения, глубоко умственно отсталых, с синдромом Дауна, а также детей со сложными нарушениями развития, свидетельствуют о том, что такие дети в пределах их возможностей вполне обучаемы.

7. Формирование терминологического поля образовательного права и функционирование отдельных терминов предусматривает необходимое соответствие требованию системности терминов. Данное требование вытекает и из общего свойства понятийного аппарата образовательного права, поскольку термин выступает его неотъемлемой составной единицей.

Соотносимые с понятиями термины объединяются в устойчивые, применяющиеся на протяжении многих лет системы, в которых каждый термин и группы терминов выполняют классификационную функцию. Как писал Д.А. Керимов «система - это сложная целостность, возникшая в результате объективного, закономерного процесса соединения составляющих ее элементов»^[39]. Механизм системообразования в праве и его особенностях применительно к образовательному праву и образовательному законодательству подробно исследован в работе М.В.Молодцова, где подчеркивается, что объединение терминов в образовательном праве происходит на основе их взаимосвязанности и взаимозависимости, что обусловлено системными свойствами законодательства^[40].

Составляющие части терминологической системы можно выделить по правовым институтам образовательного права. Термины отдельных правовых институтов образовательного права зависят друг от друга, находятся в своего рода «связке», поскольку смысл одного из них раскрывается через другой.

Например, в рамках института субъектов образовательного права, чтобы проанализировать значение термина «студент (курсант) среднего специального учебного заведения^[41] » или «студент высшего учебного заведения^[42] », необходимо, прежде всего, определиться с базовым термином «студент». Чтобы охарактеризовать такую разновидность учебного заведения, как «образовательное учреждение дополнительного профессионального образования (повышения квалификации) специалистов^[43] », необходимо четко представить себе, что представляет собой термин «образовательное учреждение»; либо при характеристике такого термина как «обыкновенная учебная виза», сначала необходим анализ понятия «учебная виза^[44] ».

Наличие совокупности устойчивых связей между терминами обеспечивает сохранение их основных свойств при различных внешних и внутренних изменениях, образуя тем самым терминологические цепочки отдельных правовых институтов. Примерами терминологических цепочек могут быть: договор на образовательные слуги — отчисление, перевод на другой факультет, образовательный процесс, дистанционное обучение и др.

Составные части отдельных терминологических подсистем не могут существовать обособленно друг от друга. В едином отраслевом терминологическом поле где-то они соприкасаются и пересекаются. Именно на стыке терминов различных терминологических цепочек возникают проблемы правового регулирования. Например, образовательное законодательство неоднократно использует термин «образовательная деятельность» в нормах института договора на образовательные услуги, в нормах института лицензирования образовательной деятельности, а также стандартизации образования.

Наличие некоторых особенностей юридического текста нередко приводит к трудностям, возникающим в процессе семантической интерпретации термина. Так, зачастую ставят знак равенства между терминами «компоненты образовательных стандартов» и «государственные образовательные стандарты». В настоящее время эти термины вытесняются термином «федеральные государственные образовательные стандарты».

Таким образом, налицо факт сочетания и пересечения терминов в правовом понятийном пространстве, когда семантическая основа термина изменяется в зависимости от субъекта - участника образовательного отношения.

8. Любому юридическому термину должна быть присуща стилистическая нейтральность. Экспрессивная окраска, так характерная для слов литературного языка, не должна быть свойственна термину. «Языковые конструкции, применяемые при составлении закона, должны придавать изложению логичность, последовательность, связность, системность. Речь законодателя должна быть рассчитана, в первую очередь, на логическое восприятие, а не на эмоции»^[45]. Тем не менее, экспрессивно окрашенные термины присутствуют в нормах современного образовательного законодательства.

Но было бы неверным упрекать законодателя в том, что такие термины, как «психический недостаток», «сложный недостаток», «тяжелый недостаток» и некоторые другие, прочно вошли в тезаурус образовательного права.

Наличие экспрессивной окраски данных терминов обусловлено их семантикой, и такой термин не может иначе донести свой истинный смысл до правоприменителя.

9. Характерным требованием к использованию юридической терминологии в законодательном тексте является их максимально четкое дефинирование. Если юридический термин нуждается в пояснении, то необходимо наличие правовой дефиниции. Отсутствие четких дефиниций терминов образовательного права порождает невозможность правильной интерпретации текста закона. Определение термина должно быть адекватным понятию, так как термин выступает его носителем. Термин должен соответствовать объему выражаемого им понятия. Одновременно определение термина должно по возможности указывать на его место среди других терминов в понятийном аппарате.

Например, правовая дефиниция «академия», отражает в полной мере аналогичное понятие, предусматривающее «- высшее учебное заведение, которое: реализует образовательные программы высшего и послевузовского профессионального образования; осуществляет подготовку, переподготовку и (или) повышение квалификации работников высшей квалификации для определенной области научной и научно-педагогической деятельности; выполняет фундаментальные и прикладные научные исследования преимущественно в одной из областей науки или культуры; является ведущим научным и методическим центром в области своей деятельности…»^[46]. С другой стороны, данная дефиниция позволяет рассматривать совместительство как разновидность учебного заведения. Нормативные дефиниции, по мнению большинства ученых, способствуют более ясному пониманию юридических терминов. Но данная позиция не является бесспорной. По утверждению А.А.Ушакова, «определения, даваемые терминам в самом законе, и тем более посредством актов нормативного толкования, имеют и отрицательную сторону. Ведь они удлиняют и загромождают законодательство. В этом отношении уточнение того или иного понятия созданием нового термина положительно отличается от описательных определении»^[47].

Думается, что целесообразность той или иной дефиниции в нормах образовательного права обусловлена несколькими причинами. Минимальное количество дефиниций в образовательно-правовом акте действительно приводит к его лаконичности и точности, в этом следует согласиться с вышеуказанной позицией. Но такая правовая конструкция является эффективной и приемлемой лишь в том случае, когда лицо, для которого предназначена конкретная норма, будет являться специалистом в области образовательного права. В образовательно-правовых отношениях зачастую принимают участие непрофессиональные правоприменители, которым неизвестны значения отдельных терминов.

Не каждый аспирант может знать, что основания для отчисления из аспирантуры^[48]. И в этом случае совершенно очевидно, что дефиниции в большей степени способствуют правильному пониманию и применению закона, а значит, улучшают качество и весь механизм правового регулирования.

10. Ограниченное использование терминов, выраженных устаревшими словами, таюке является необходимым условием образовательно-правового текста. Необходимо, по возможности, отказываться от употребления в законодательном тексте устаревших и активно не используемых в литературном языке слов и словосочетаний, не нарушая при этом устойчивости и стабильности юридического терминологического поля.

Предлагаемая медицинским контекстом терминология часто используется образовательным правом за неимением своей собственной: «детский дом-интернат для детей с физическими недостатками^[49] », «детский дом-интернат для умственно отсталых детей^[50] »; «дети с отклонениями в развитии»^[51] и т. п. В настоящее время становится понятным, что в педагогической и социальной сфере медицинские термины неприемлемы как диагнозные, некорректные, ущемляющие достоинство взрослых, детей и их родителей, а также как не отражающие особых потребностей этих лиц в образовании, особенностей и возможностей их социального адаптирования. Наиболее продуктивным в этом смысле представляется термин, предложенный еще в конце 70-х гг. английскими специалистами: «дети (лица) с особыми образовательными потребностями^[52] ».

Современная специальная педагогика исходит из того, что о недостатке, отклонении в развитии можно говорить там и тогда, где и когда возникает несоответствие возможностей данного человека (в том числе и ребенка) общепринятым социальным ожиданиям, школьно-образовательным нормативам успешности, установленным в обществе нормам поведения и общения, т. е. когда налицо ограничение социальных возможностей. Поэтому специальная педагогика и образовательное законодательство пользуется такими терминами, как лица с ограниченными возможностями (жизнедеятельности); применительно к обучающимся -- лица с особыми образовательными потребностями, так как ограничение возможностей участия человека с отклонениями в развитии в традиционном образовательном процессе вызывает у него особые потребности в специализированной педагогической помощи, позволяющей преодолевать эти ограничения, затруднения. В этом контексте недостаток, ограничение возможностей выступают как переменная величина трудности педагогического воздействия, а не как неотъемлемая личностная характеристика такого человека. В современной юридической и социальной сфере за рубежом все шире используется термин лица с ограниченной трудоспособностью (вместо термина «инвалиды»). Это понятие позволяет рассматривать данную категорию лиц именно как нуждающихся в различного рода социальной помощи, юридической защите, являющихся в то же время в определенной степени трудоспособной и равноправной частью социума. Термин «инвалид» кроме медицинского диагноза (недееспособен) несет в себе негативный социальный смысл. За рубежом термин «инвалид» применяется исключительно к лицам с тяжелыми физическими нарушениями и в основном в узкопрофессиональном (медицинском) контексте.

Т.о. термин «дети с особыми образовательными потребностями» - должен вытеснить из широкого употребления термины "аномальные дети", "дети с нарушениями в развитии", "дети с отклонениями в развитии" и конкретизирующие их термины (дебил, идиот, даун, спастик, алалик, дизартрик и др.) как термины, указывающие на ненормальность, неполноценность человека. Подтверждая отказ общества от деления людей на полноценное большинство и неполноценное меньшинство, данный термин закрепит смещение акцентов в характеристике этих детей с недостатков, нарушений, отклонений от нормы на фиксацию их потребностей в особых условиях и средствах образования, указывает на ответственность общества за выявление и реализацию этих потребностей.

Термин "дети с особыми образовательными потребностями" используется как в широком социальном, так и в научном контексте. В научном контексте данный термин важен потому, что он ориентирует исследователей на "проницаемость" границ между науками об аномальном и нормальном ребёнке, так как детьми с особыми образовательными потребностями могут быть как дети с психофизическими нарушениями, так и дети, не имеющие таковых. В последнем случае особые образовательные потребности могут быть обусловлены социокультурными факторами. Несмотря на то, что данный термин появляется в России позже, чем в США и странах Западной Европы, его введение в обиход отечественной науки нельзя квалифицировать как прямое заимствование западного термина "дети с особыми нуждами" ("Children with Special Needs").

Содержание термина "дети с особыми образовательными потребностями" отражает традиционное для отечественной дефектологии понимание ребёнка с нарушениями в развитии как ребёнка, нуждающегося в "обходных путях" достижения тех задач культурного развития, которые в условиях нормы достигаются укоренившимися в культуре способами воспитания и принятыми в обществе способами массового образования. Современные научные представления позволяют выделить общие для разных категорий детей с нарушениями психофизического развития особые образовательные потребности. В аспекте времени начала специального образования - потребность в совпадении начала целенаправленного обучения с моментом определения нарушения в развитии ребёнка. Так, если нарушение слуха или зрения выявлено в конце первого месяца жизни ребёнка, то и специальное обучение должно начинаться в первые месяцы жизни. Крайне опасна ситуация, когда после выявления первичного нарушения в развитии все усилия взрослых направлены исключительно на попытку лечения ребёнка, реабилитацию только средствами медицины.

В аспекте содержания образования - потребность во введении специальных разделов обучения, не присутствующих в содержании образования нормально развивающегося ребёнка (например, занятия по развитию слухо-зрительного и зрительного восприятия речи у глухих, слабослышащих и позднооглохших детей, разделы по социально-бытовой ориентировке для слепых, слепоглухих и умственно отсталых детей, разделы по формированию механизмов сознательной регуляции собственного поведения и взаимодействия с окружающими людьми и др.).

В аспекте методов и средств обучения - потребность в построении "обходных путей", использовании специфических средств обучения, более дифференцированном, "пошаговом" обучении, чем этого требует обучение нормально развивающегося ребёнка (например, использование дактилологии и жестовой речи при обучении глухих, рельефно-точечного шрифта Брайля при обучении слепых, значительно более раннее, чем в норме, обучение глухих детей чтению и письму и т.п.).

В аспекте организации обучения - потребность в качественной индивидуализации обучения, в особой пространственной и временной организации образовательной среды (так, например, дети с аутизмом нуждаются в особом структурировании образовательного пространства, облегчающем им понимание смысла происходящего, дающем им возможность предсказать ход событий и планировать своё поведение).

В аспекте границ образовательного пространства - потребность в максимальном расширении образовательного пространства за пределы образовательного учреждения.

В аспекте продолжительности образования - потребность в пролонгированности процесса обучения и выход за рамки школьного возраста.

В аспекте определения круга лиц, участвующих в образовании, и их взаимодействия - потребность в согласованном участии квалифицированных специалистов разных профилей (специальных психологов и педагогов, социальных работников, врачей разных специальностей, нейро- и психофизиологов и др.), во включении родителей проблемного ребёнка в процесс его реабилитации средствами образования, созданными специалистами.

Складываются подходы к дальнейшей дифференциации понятия "особые образовательные потребности". Выделяются такие термины, как "особые образовательные потребности разных категорий детей с нарушениями психофизического развития"; "общие образовательные потребности разных категорий детей применительно к одним и тем же задачам и этапам развития"; "варианты особых образовательных потребностей конкретных детей по отношению к разным этапам развития и индивидуальным образовательным маршрутам" и др.

В Письме Министерства образования и науки РФ от 18 апреля 2008 г. № АФ-150/06 «О создании условий для получения образования детьми с ограниченными возможностями здоровья и детьми-инвалидами» развитие интегрированного образования рассматривается как одно из наиболее важных и перспективных направлений совершенствования системы образования детей с ограниченными возможностями здоровья. Организация обучения детей с ограниченными возможностями здоровья в образовательных учреждениях общего типа, расположенных, как правило, по месту жительства ребенка и его родителей, позволяет избежать помещения детей на длительный срок в интернатное учреждение, создать условия для их проживания и воспитания в семье, обеспечить их постоянное общение с нормально развивающимися детьми и, таким образом, способствует эффективному решению проблем их социальной адаптации и интеграции в общество.

В вышеупомянутом Письме Министерства образования и науки РФ рассматриваются, по сути, вопросы организации инклюзивного образования, хотя употребляется термин «интегрированное обучение». Понятие «интегрированное обучение» уже по значению, чем «инклюзивное образование». «Интеграция означает приведение в соответствие потребностей детей с психическими и физическими нарушениями с системой образования, остающейся в целом неизменной: массовые школы не приспособлены для детей инвалидов (причем ученики с инвалидностью, посещая массовую школу, не обязательно учатся в тех же классах, что и все остальные дети). Инклюзия – это наиболее современный термин, который толкуется следующим образом: это реформирование школ и перепланировка учебных помещений таким образом, чтобы они отвечали нуждам и потребностям всех без исключения детей»^[53].

В условиях становления социального государства и формирования гражданского общества в Российской Федерации наиболее перспективной формой образования для лиц с ограниченными возможностями является именно инклюзивное образование. Инклюзия становится «новым кодовым знаком для обозначения стремления к преодолению неравенства, обретения свободы и нового качества жизни»; «понятие инклюзии по содержанию означает демократическую акцию включения индивида или группы в более широкое сообщество с целью приобщения к определенному действию или культурному процессу. Это относится к включению лиц с ограниченными возможностями здоровья в общий поток образовательного процесса, помощь в преодолении географических неудобств и экономических различий»^[54].

Инклюзивное образование предполагает обучение детей с особыми образовательными потребностями в рамках общеобразовательной школы без какой-либо их дискриминации, обеспечение равного отношения ко всем обучающимся, обучение детей с ограниченными возможностями по стандартам, предусмотренным для учеников с обычными образовательными возможностями, вместо создания упрощенных стандартов обучения, что имеет место в настоящее время. «Принцип инклюзивного образования означает, что: 1) все дети должны быть включены в образовательную и социальную жизнь школы по месту жительства; 2) инклюзия означает включение кого-либо с самого начала, а не интеграцию, которая означает возвращение кого-либо назад; 3) задача инклюзивной школы – построить систему, удовлетворяющую потребности каждого; 4) в инклюзивных школах все дети, а не только дети с инвалидностью, обеспечиваются такой поддержкой, которая позволяет им быть успешным, ощущать безопасность и уместность»^[55]

Декларация российского государства как правового и социального требует определенных усилий по внедрению в российскую правовую систему гуманитарных ценностей. Принципы инклюзивного образования, закрепленные в важнейших международных документах о правах человека, в том числе в Конвенции о правах инвалидов, подписанной в настоящее время Российской Федерацией, должны быть постепенно внедрены в систему специального образования России. Поэтому, необходимо законодательно закрепить термин «образование лиц с ограниченными возможностями здоровья» – как систему обучения и воспитания лиц с ограниченными возможностями, исключающих их дискриминацию, обеспечивающих равное отношение ко всем учащимся путем создания специальных условий для обучения в рамках системы общего образования, либо – в специализированных коррекционных образовательных учреждениях».

В тесной связи со специальным образованием часто употребляется термин реабилитация. Согласно определению Комитета экспертов Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), «реабилитация -- это применение целого комплекса мер медицинского, социального, образовательного и профессионального характера с целью подготовки или переподготовки индивидуума до наивысшего уровня его функциональных способностей». Это определение адекватно тому, которое принято и в англоязычной педагогике. В то же время в других странах (франкоязычные, испаноязычные) чаще используется термин реадаптация. Термин «реабилитация» является производным от термина «абилитация». Применительно к детям раннего возраста с отклонениями в развитии целесообразно применять термин абилитация (от лат. habilis -- быть способным к чему-либо), так как в отношении раннего возраста речь может идти не о возвращении способности к чему-либо, утраченной в результате травмы, болезни и пр., а о первоначальном ее формировании.

В результате сложного многоэтапного процесса, который включает в себя анализ всей структуры отрасли, всестороннюю проверку ее понятий и соответствующих им терминов, происходит изъятие из текста законодательного акта терминов, выраженных устаревшими словами и замена одних терминов другими. Юридические термины, являясь носителями информации о конкретном понятии, несут основную смысловую нагрузку в ее передаче. Поэтому в тексте закона очень важно соблюдение терминологического баланса, предусматривающего сочетание традиционных, устоявшихся юридических терминов и терминов, вводимых вновь. Как правило, такое терминологическое обновление объясняется объективной потребностью.

Постепенно такие «устаревшие» термины будут вытесняться в результате отмены нормативных актов или внесения в них изменений. С другой стороны, чем более длительным будет этот процесс, тем большие трудности испытает правоприменитель, поскольку всякий раз он должен проводить своего рода «правовую экспертизу» на предмет оценки тех или иных норм.

11. В образовательно-правовом тексте необходимо ограничить использование иноязычной терминологии. Данное требование выдвигается большинством ученых по поводу всех законодательных актов в целях защиты отечественной терминологической " системы, прекращения процесса злоупотребления иностранными терминами.

Тем не менее, полный отказ от употребления терминов, заимствованных из других языков, неприемлем. По мнению Т.В.Губаевой и А.С.Пиголкина «заимствованные слова с их непривычным обликом весьма удобно использовать для маскировки недостаточно ясных либо сомнительных идей. Разумеется, такое употребление заимствований в языке закона недопустимо — беспорядочное внедрение новых иностранных слов в законодательные акты не должно служить прикрытием дефектов правотворчества. Но не следует избегать иностранных слов, если они способствуют точности выражения»^[56]. Следует согласиться с приведенным мнением, поскольку в ряде случаев лишь точно выбранный термин способен полностью отразить смысл и содержание носимого понятия.

Так, в российском образовательном праве термин «нострификация» закрепился как носитель самостоятельного устойчивого понятия^[57]. Термин "нострификация" означает признание и установление эквивалентности документов иностранных государств об образовании и ученых степенях и званиях.

Подписание Россией Болонского соглашения и, как следствие, ее интеграция в единое общеевропейское образовательное пространство стали причиной переориентации российских образовательных стандартов нового поколения на общеевропейские требования. Более того, условия Болонского соглашения способствуют росту международных контактов в академической сфере. В ходе таких контактов специалисты сферы образования и науки неизбежно сталкиваются с культурными реалиями и новыми специфическими терминами в рамках той или иной отрасли знаний. В результате это может привести к нарушению профессиональной коммуникации. Причиной таких несоответствий можно назвать расхождения в лингвокультурном содержании используемых терминов, в частности, специалистами сферы образования.

В этой связи задача лингвистов и законодателей будет носить не только фундаментальный, но и прикладной характер.

В частности, они имеют уникальную возможность помочь представителям науки и образования в изучении терминологии данной отрасли знаний и, следовательно, в повышении успешности процесса межкультурной коммуникации.

Образовательное право представляет собой целостное системное образование. Степень организации, логика построения нормативного материала определяются системой отраслевых базовых понятий (категорий). С.С.Алексеев писал: «Интеллектуальное единство отрасли связано с тем, что отраслевые понятия, отраслевые конструкции образуют единый, четко налаженный механизм, стройную, во всех своих подразделениях согласованную систему, координированную в одних и субординированную в других образующих ее составных частях»^[58].

Процесс правового регулирования требует управления. Для этого «необходимо увидеть его «встроенным» в более общее (родовое) понятие, попытаться распространить на частное характеристики общего или выделить специфическое, особенное. Этому мешает очевидная неопределенность ряда категориальных юридических понятий»^[59].

Подводя итог, следует отметить, что оптимальная языковая форма образовательно-правового термина достигается при наличии всей совокупности проанализированных требований. Термин образовательного права должен адекватно выражать волю законодателя, и вместе с тем быть понятен непрофессиональному правоприменителю.

Литература

1. абз. 2 подп. 8 п. 3 разд. 1 «Об утверждении статистического инструментария для организации Минздравсоцразвития России федерального статистического наблюдения за деятельностью учреждений социальной защиты населения». Приказ Министерства экономического развития Российской Федерации от 11 сентября 2009 г. N 196.
2. Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т., Т. 2. - М.: Юрид. лит., 1981.
3. Бардашкевич А.Н. Русский язык как объект правоотношений // Российская юстиция. 2000. № 4.
4. Безрукова В.С. Словарь нового педагогического мышления. - Екатеринбург, 1992.
5. Бим-Бад Б.М., Петровский А.В. Образование в контексте социализации // Педагогика. 1996. № 1.
6. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. А.М. Прохоров. М.: Сов. энциклопедия, 1993.
7. Byлъфсон Б.Л. Развитие образования в современном мире: (программа спецкурса) // Педагогика. 1995. № 6.
8. Гершунский Б.С. Россия: образование и будущее: (Кризис образования в России на пороге XXI века. - Челябинск, 1993.
9. Губаева T.B., Пиголкин А.С. Лингвистические правила законодательной техники // Проблемы юридической техники. – Нижний Новгород, 2000.
10. Зборовский Г.Е. Социология допрофессионального образования. - Екатеринбург, 1993.
11. Как готовить закон: научно-практическое пособие. – М.: Известия, 1993.
12. Кашанина Т.В. Правовые понятия как средство выражения содержания права. // Советское государство и право. 1981. № 1.
13. Керимов Д.А. Философские основания политико-правовых исследований. - М., 1986.
14. Коркунов В.В., Лернер Д. Основные понятия и термины в специальном образовании // Понятийный аппарат педагогики и образования. - Екатеринбург, 1995. Вып. 1.
15. Лебедев В.М. Современное трудовое право (Опыт трудоправового компаративизма). Книга первая. - М.: Статут, 2007.
16. Молодцов М.В. Система советского трудового права и система законодательства о труде. - М., 1985.
17. Новый социально-философский словарь / Под ред. В.Е. Кемерова. - Екатеринбург, 1993.
18. «О проведении государственной (итоговой) аттестации и приема в высшие учебные заведения и средние специальные учебные заведения граждан с ограниченными возможностями здоровья в 2009 году» Письмо Министерства образования и науки РФ от 18 марта 2009 г. N 06-275.
19. «О правилах дорожного движения» Постановление Совета Министров Правительства РФ от 23 октября 1993 г. N 1090.
20. «О ставках вознаграждения исполнителям за некоторые виды использования исполнения (постановки)» Постановление Правительства РФ от 17 мая 1996 г. N 614.
21. «Об утверждении Положения о профессиональной ориентации и психологической поддержке населения в Российской Федерации» Постановление Министерства труда и социального развития Российской Федерации от 27 сентября 1996 г. N 1.
22. Перечень типовых документов, образующихся в деятельности госкомитетов, министерств, ведомств и других учреждений, организаций, предприятий, с указанием сроков хранения. Утвержден Начальником Главного архивного управления при Совете Министров СССР Ф.М. Вагановым 15 августа 1988 года (в ред. решения Госналогслужбы РФ, Росархива от 27.06.1996, Приказа Минкультуры РФ от 31.07.2007 N 1182, с изм., внесенными Указаниями, утв. Росархивом 06.10.2000).
23. п. 1 Методики применения дистанционных образовательных технологий (дистанционного обучения) в образовательных учреждениях высшего, среднего и дополнительного профессионального образования Российской Федерации. Утверждена приказом Минобразования России от 18.12.2002 № 4452.
24. п. 1 ст. 16 «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» федеральный закон от22 августа 1996 года N 125-ФЗ.
25. п.п. 1-3 «Типовое положение об образовательном учреждении дополнительного профессионального образования (повышения квалификации) специалистов» утверждено Постановлением Правительства Российской Федерации от 26 июня 1995 г. N 610.
26. п. 2 Порядка использования дистанционных образовательных технологий. Утвержден приказом Минобрнауки России от «6» мая 2005 г. № 137.
27. п. 3 ст. 19 Федеральный закон «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» от 22 августа 1996 года N 125-ФЗ.
28. п. 4 «Рекомендации по совершенствованию деятельности образовательных учреждений для детей, нуждающихся в психолого-педагогической и медико-социальной помощи (ппмс-центров)» направлены письмом Минобрнауки России от 28.12.2007 N 06-1965.
29. п. 8 ст. 10 «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» Федеральный закон от 22 августа 1996 года N 125-ФЗ.
30. п. 34 «Об утверждении положения об установлении формы визы, порядка и условий ее оформления и выдачи, продления срока ее действия, восстановления ее в случае утраты, а также порядка аннулирования визы» Постановление Правительства РФ от 9 июня 2003 г. N 335.
31. п. 36 разд. V «Типовое положение об образовательном учреждении среднего профессионального образования (среднем специальном учебном заведении)» утверждено Постановлением Правительства Российской Федерации от 18 июля 2008 г. N 543.
32. п. 53 «Указания по заполнению в формах федерального статистического наблюдения показателя «Объем платных услуг населению», утверждены Приказом Министерства экономического развития Российской Федерации от 23 июля 2009 г. N 147.
33. Перспективы развития системы непрерывного образования / Под ред. Б.С. Гершунского. - М.: Педагогика, 1990.
34. Пиголкин А.С. Юридическая терминология и пути ее совершенствования. - Ученые записки ВНИИСЗ. Вып. 24. - М., 1971.
35. Положение о подготовке научно-педагогических и научных кадров в системе послевузовского профессионального образования в Российской Федерации (с изменениями от 16 марта, 27 ноября 2000 г., 17 февраля 2004 г.). Приложение к приказу Минобразования РФ от 27 марта 1998 г. N 814.
36. подп. 9 п. 3 разд. 1 «Об утверждении статистического инструментария для организации Минздравсоцразвития России федерального статистического наблюдения за деятельностью учреждений социальной защиты населения», Приказ Министерства экономического развития Российской Федерации от 11 сентября 2009 г. № 196.
37. «Порядок заполнения и представления формы федерального государственного статистического наблюдения N 8-ВЭС (услуги) «Сведения об экспорте (импорте) услуг во внешнеэкономической деятельности» утвержден Постановлением Росстата от 01.02.2006 № 5.
38. Прохоров А., Рузин В. О глубинной концепции образования // Вестник высшей школы. 1990. № 5.
39. Приказ от 2 декабря 2009 г. № 718 Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации. Федеральная служба по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека. «Об утверждении форм отраслевого статистического наблюдения и инструкций по заполнению форм».
40. Пряникова В.Г., Равкин 3.А. История образования и педагогической мысли: Учебник-справочник. - М.: Новая школа, 1994.
41. Роберт И.В. Теория и методика информатизации образования (психолого-педагогический и технологический аспекты): Монография. – М.: ИИО РАО, 2007.
42. Романов П.В., Ярская-Смирнова Е.Р. Политика инвалидности: социальное гражданство инвалидов в современной России. - Саратов, 2006.
43. Савицкий B.M. Язык процессуального закона. Вопросы терминологии. - М.: Наука, 1987.
44. Сравнительный анализ развития образования в России и ведущих странах мира: Статистич. обозрение // Сер. Высшая школа: сравнительные исследования, зарубежный опыт. Вып. 2. - М., 1994.
45. Суперанская А.В., Подольская Н.В., Васильева Н.В. Общая терминология: Вопросы теории. - М.: Наука, 1989.
46. Туранин В.Ю. Проблемы формирования и функционирования юридической терминологии в гражданском законодательстве РФ: дис... канд. юр. наук. - Белгород, 2002.
47. Ушаков А.А. Очерки советской законодательной стилистики. Учебное пособие. - Пермь, 1967.
48. Штинова Г.Н. Особенности понятийно-терминологической системы педагогики и образования. // Понятийный аппарат педагогики и образования. Сб. научных трудов. Вып.1. - Екатеринбург, 1995.
49. Ярская В. Инклюзия – новый код социального равенства // Образование для всех: политика и практика инклюзии. Сборник научных статей и научно-методических материалов. - Саратов, 2008.
50. The Encyclopedia of Education: 10 v. / Ed. by Lee С Deighton. V.l. MacMillan, S. 1., 1971.

---

^[1] Кашанина Т.В. Правовые понятия как средство выражения содержания права // Советское государство и право.-1981.№ 1.С. 38.

^[2] Пиголкин А.С. Юридическая терминология и пути ее совершенствования. - Ученые записки ВНИИСЗ. Вып. 24.- М., 1971. С. 23-29.

^[3] «О проведении государственной (итоговой) аттестации и приема в высшие учебные заведения и средние специальные учебные заведения граждан с ограниченными возможностями здоровья в 2009 году» Письмо Министерства образования и науки РФ от 18 марта 2009 г. N 06-275.

^[4] Савицкий В.М. Язык процессуального закона. Вопросы терминологии. - М.:Наука, 1987. С. 64.