В. А. Якушин

Субъективное вменение и его значение в уголовном праве

Якушин В.А. Субъективное вменение и его значение в уголовном праве. - Тольятти: ТолПИ, 1998, стр 296.

I8ВN-5-230-16466-7

В монографии с учетом и на основе достижений в области философии и психологии, теории права и уголовного права раскрывается многофункциональное значение субъективного

вменения, показываются его объективные и субъективные основы, раскрываются обстоятельства, влияющие на его пределы.

Содержание

От автора........................................................................... 4

Глава 1. Понятие и природа субъективного вменения.....6

§1. Субъективное вменение — правовой принцип

в уголовном праве............................................................ 6

§2. Субъективное вменение как стадия правоприменения.. 28 Глава II. Юридические и нравственно-этические аспекты

субъективного вменения.............................................. 47

§1. Предписания уголовно-правовых норм и различные

уровни их реализации - юридическая основа

субъективного вменения............................................... 47

§2. Механизм субъективного вменения........................... 78

§3. Нравственно-этические аспекты субъективного

вменения....................................................................... 95

Глава III. Основания субъективного вменения............. 115

§1. Понятие вины и её форм в уголовном праве............. 777

§2. Объем и степень вины при субъективном вменении. 155 §3. Значение мотива и цели в субъективном вменении.. 170

Глава IV. Пределы субъективного вменения................ 201

§1. Понятие и характеристика пределов субъективного

вменения...................................................................... 201

§2. Обстоятельства, влияющие на пределы

субъективного вменения и их классификация............ 233

Глава V. Ошибка и ее влияние на пределы субъективного

вменения.....................................................................242

§1. Понятие ошибки и классификация ошибок

в уголовном праве........................................................ 242

§2. Виды ошибок и их значение для субъективного

вменения...................................................................... 262

От автора

Субъективное вменение, как комплексная, интеграционная пробле­ма, не была предметом специальных научных исследований. Она вос­принималась философами и психологами, социологами и юристами как хорошо известная и понятная данность. Между тем, это давно известное понятие в действительности оказалось нераскрытым. Лишь отдельные аспекты этой комплексной проблемы рассматривались уче­ными попутно, при изучении прежде всего субъективной стороны со­става преступления - вины, мотива, цели, эмоциональных составляю­щих. Они освещались в работах Б.С.Волкова, Ф.Г.Гилязева, В.Ф.Ки­риченко, И.Я.Козаченко, М.И.Ковалева, В.В.Лунеева, А.В.Наумова, В.Г.Макашвили, Р.И.Михеева, Б.С.Никифорова, А.И.Рарога, К.Ф.Ти­хонова и др.

Поскольку проблема субъективного вменения затрагивает интере­сы государства, в лице его правоприменительных органов, и непос­редственно касается прав и свобод человека, совершившего социаль­но значимое деяние, ее исследование, особенно в период реформиро­вания уголовного законодательства, приобретает исключительно большое значение ибо содействует укреплению законности и право­порядка в стране.

Разумеется, что субъективное вменение, как комплексная, интег­рационная проблема при своем исследовании требует и интеграцион­ных усилий различных отраслей научного знания - психологии, тео­рии права, философии, теории управления и т.д. В силу этого автор никоим образом не претендует на исчерпывающее освещение всей этой проблемы.

В монографии предпринята лишь попытка раскрыть многофунк­циональное значение субъективного вменения, его содержание, юри­дические и нравственно-этические аспекты, показать вину как осно­вание, а мотив и цель как необходимые элементы субъективного вме­нения и подчеркнуть их значение для квалификации содеянного и оп­ределения собственно уголовно-правовых последствий.

В монографии рассматриваются обстоятельства влияющие на пре­делы (границы) субъективного вменения, дается их классификация и подчеркивается практическая значимость.

Особое место, в рамках обстоятельств, влияющих на пределы субъективного вменения, принадлежит ошибке лица, при совершении им социально значимого деяния. В монографии показывается значе­ние ошибки для субъективного вменения.

4

В работе содержатся предложения по совершенствованию уголовного законодательства и практики его применения.

Глава 1. Понятие и природа субъективного вменения.

§1. Субъективное вменение — правовой принцип в уголовном праве

Понятие "вменение" давно известно науке и практике. Достаточ­но сказать, что еще Гегель широко использовал его в своем фунда­ментальном труде "Философия права".' Оно часто встречается в тру­дах ученых по уголовному праву дореволюционной и современной России.2 Его использует уголовно-процессуальное законодательство нашей страны.3 Науке известны различные сочетания данного поня­тия с другими словами, Н.С.Таганцев, например, в своих работах упоминает о "физическом вменении" и "фактическом вменении", выделяет "объективный характер вменения".4 У Гегеля встречается словосочетание "судебное вменение", "субъективный момент вмене­ния".5 В современной уголовно-правовой науке часто используются словосочетания "объективное вменение" или "субъективное вмене­ние".6

Общим для всех этих словосочетаний, в которых ключевым явля­ется термин "вменение", является то, что личности, совершившей со­циально значимое деяние, предъявляется что-то. На обыденном уров­не это может быть, например, вменение обязанности что-то выпол­нить.

Вменение и особенно субъективное вменение - проблема, которая актуальна не только для юристов, но и для медиков, психологов, фи­лософов. Она находится на стыке ряда наук и как таковая может быть представлена как философско-психолого-правовая проблема.

' Гегель Г. Философия права. М., Мысль, 1990, с. - 162, 163, 173 - 175 и др.

2 См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. М., Наука, 1994, ч. 1, с. -15, 26, 153, 224 и др.; Сергеевский Н.Д. Русское уголовное право. С.-Петербург, 1910, с. -258, 261, 265 и др.; Пусторослев П.П. Русское уголовное право. Юрьев, 1907, с. - 346 и др.: Фельдштейн С.Г. Психологические основы и юридическая конструкция форм виновности в уголовном праве. М., 1903, с. - 35 и др.; Карпушин М.П., Курляндский В.И. Уголовная ответственность и состав преступления. М., 1974, с.- 61; Михеев Р.И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве. Изд-во Дальневосточ. ун-та, 1983, с. - 67 и др.

3 УПК РСФСР п. 1 ст.213, п.п.2 и 6 ст.222

4 Таганцев Н.С. Указан, работа, с. - 223

5 Гегель Г. Указ. соч., с. - 174, 162

Исключительную теоретическую и практическую значимость дан­ная проблематика имеет в уголовном праве. В этом нет ничего уди­вительного, поскольку уголовное право затрагивает коренные, наи­более значимые интересы личности, совершившей общественно опас­ное деяние. Отсюда чрезвычайно важно знать, что такое субъектив­ное вменение, что является его основанием и каковы пределы ущем­ления интересов личности, ограничения ее прав и свобод и т.д.

Понятие "субъективное вменение" в уголовно-правовой литера­туре трактуется неоднозначно. Одними учеными оно рассматривает­ся как процесс по установлению обстоятельств дела, имеющих уго-ловно-правовое значение, в ходе расследования преступления и за­вершающийся установлением вины и ее сущности.'

Другие под субъективным вменением понимают какой-то резуль­тат указанного процесса. Это своего рода уголовно-правовая оценка совершенных действий, "предъявление счета" за содеянное со сторо­ны соответствующих органов в виде квалификации, определения вида и размера наказания за него. "Субъективное вменение, - говорит А.В.Наумов, - элементарнейшее условие правильной социально-по­литической оценки человеческого поведения вообще и преступного, в частности".2

Третьи под субъективным вменением понимают уголовно-право­вой принцип.3 Как принцип его понимает порой и следственно-су­дебная практика.4

Следует отметить, что не все ученые склонны рассматривать субъективное вменениекак уголовно-правовой принцип. "Принцип субъективного вменения в буквальном его понимании, - писали М.П. Карпушин и В. И. Курляндский, - должен быть отвергнут так же,

' См.: Тихонов К.Ф. Понятие вменения по советскому уголовному праву. В кн.: Личность преступника и уголовная ответственность. Саратов, 1979, с. -38, 44 и др.

2 Наумов А.В. Реализация уголовного закона. Волгоград, 1983, с. - 81

3 См.: Михеев Р.И. Указ. соч., с. - 41, 55, 56, 160; Костарева Т.А. Квалифицирующие обстоятельства в уголовном праве. Изд-во Ярославского гос. ун-та, 1993, с. -160,166; Якушин В.А. Вопросы субъективного вменения в уголовном праве. В кн.: Проблемы совершенствования законодательства России. Ульяновск, 1993, с. - 32

См.: Постановление Пленума Верховного Суда СССР по делу "Д". Бюллетень Верховного Суда СССР, 1989, № 3, с. - 27

как принцип объективного вменения".' С учетом такого подхода в науке, объективное вменение допускалось на практике и чаще за пре­ступления, совершаемые по неосторожности. Социальная действи­тельность давала и дает этому множество примеров. В таких услови­ях исследовать проблему субъективного вменения в должном объеме сложно, но необходимо. Тем более, что "...в современных государ­ствах на смену объективному вменению пришло субъективное вме­нение".2

Это закономерный процесс. Субъективное вменение в уголовном праве - достижение цивилизации. Действительность ранних обще­ственно-экономических формаций не слишком баловала человечество гуманным отношением к лицам, совершившим социально-значимые поступки. Уголовное право лишь в примитивной форме, да и то при­менительно к свободным гражданам, отражало основы субъектив­ного вменения при разрешении уголовных дел3. Эта "линия" просле­живалась в эпоху буржуазных и социалистических революций. Дос­таточно сказать, что УК РСФСР 1926 года прямо "узаконивал" объек­тивное вменение. В ст.7 кодекса подчеркивалось, что меры социаль­ной защиты применяются не только в отношении лиц, совершивших общественно опасные действия, но и к лицам "... представляющих опасность по своей связи с преступной средой или по своей прошлой деятельности..."4.

Общество развивается, а за ним совершенствуется и законодатель­ство в интересах человека. Каково же отношение практики к пробле­мам субъективного вменения?

В целях выяснения этого нами было произведено анкетирование 159 экспертов в трех регионах России - Марийской и Чувашской рес­публиках, а также в Ульяновской области. Характер их деятельнос­ти, стаж работы в правоохранительных органах и уровень их обра­зования виден из данных приложенной таблицы.

На вопрос о том, что они понимают под субъективным вменени­ем, мы получили следующие ответы.

' Карпушин М.П. Курляндский В.И. Указ. соч., с. - 61

2 Ковалев М.И. Право на жизнь и право на смерть. Государство и право. 1992, №7, с.-69-70

3 См.: Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран. М„ 1984, С.-24-25, 27-30

4 Уголовный Кодекс РСФСР 1926 года. М., 1950, с. -5

Что это усмотрение судьи - ответило 36 экспертов. Из них: два прокурора, 6 заместителей прокурора, 5 следователей прокуратуры, 1 председатель суда, 14 народных судей, 6 следователей МВД и 2 ад­воката.

Наибольшее количество экспертов ответило, что под субъектив­ным вменением понимают наличие вины в деянии лица, что позволя­ет его привлекать к уголовной ответственности. Такой ответ дали 8 прокуроров из 13,25 заместителей прокурора из 43,9 следователей прокуратуры из 18,6 председателей различных судов из 9,19 судей из 47; 11 следователей милиции из 26. Интересно, что положительно ответившие на эти два вопроса эксперты имеют относительно непро­должительный стаж работы в правоохранительных органах. В пер­вом случае - 44,4%. а по второму вопросу - 30,1% от числа всех-поло-жительно ответивших соответственно на эти вопросы проработало в органах от 1 года до 5 лет.

Значительное число экспертов ответило, что под субъективным вменением следует понимать основополагающее начало в уголовном праве (принцип уголовного права), согласно которому привлекать лицо к уголовной ответственности возможно лишь тогда, когда фак­тические, социальные и юридические обстоятельства совершенного деяния нашли отражение в психике виновного. В том числе 5 проку­роров, 13 их заместителей, 5 следователей прокуратуры, 14 народ­ных судей и 3 следователя милиции.

Наименьшее количество ответов падает на предложенный нами экспертам вариант, который, как мы полагаем, в большей мере отве­чает понятию субъективного вменения как стадии правоприменитель-ной деятельности, практической линии реализации принципа субъек­тивного вменения. Так, ответили, что субъективное вменение это кон­статация у лица, совершившего деяние, различных форм психическо­го проявления, как результат отражения в психике лица самого дея­ния и связанных с ним обстоятельств, и предъявление на этой основе уголовно-правовых требований, влияющих на квалификацию деяния, установление вида и размера наказания. Положительно ответило:

2 прокурора, 2 их заместителя, 1 следователь прокуратуры, 1 предсе­датель суда, 2 судьи и 1 следователь МВД. При этом двое, из всех ответивших положительно, имеют стаж работы в правоохранитель­ных органах от года до 5 лет, трое - от 5 до 10 лет и три человека имеют стаж более 20 лет. Все имеют высшее юридическое образова­ние, а 5 из 9 окончили университеты.

Анализ ответов экспертов на поставленный вопрос о том, что они понимают под субъективным вменением, подтверждает наше пред­положение о том, что значительная часть правоприменителей не чет­ко представляет для себя этот институт. А ведь речь идет о фундамен­тальном явлении в уголовном праве, основе основ. Достаточно ска­зать, что 22,6% от числа экспертов отождествляют субъективное вме­нение с усмотрением судьи, 14,5% отождествляют его с процессуаль­ной деятельностью по установлению фактических обстоятельств дела, 19,5% - с квалификацией преступлений, 49,7% - с виной.

Одна из главных задач уголовной политики состоит в том, чтобы "...сформулировать основные принципы уголовного права и уголов­ного правосудия...".' К сожалению, субъективное вменение, как уго­ловно-правовой принцип, не был предметом пристального внимания ученых и не рассматривался в должном объеме ни в общетеоретичес­кой, ни в уголовно-правовой литературе. Имеется лишь несколько статей, специально посвященных этому вопросу.2

Данный принцип не только не разработан в теоретическом плане, но и не закреплен непосредственно в законодательстве. Поэтому вряд ли можно согласиться с утверждением о том, что "принцип субъек­тивного вменения принят действующим законодательством...".3 Меж­ду тем вопрос о закреплении правовых идей непосредственно в зако­не - чрезвычайно важный вопрос. Правильно указывал А.М.Василь­ев, что необходимо различать правовые категории и категории пра­ва.4 Точно так же необходимо различать и принципы. Есть понятие "правовые принципы" -категория, не закрепленная в законе, и есть понятие "принципы права" - категория, закрепленная в норме пра­ва. Как хорошо подметил Н.А.Беляев: "Всякий принцип права есть

' Ковалев М.И. Соотношение уголовной политики и уголовного права. Сов. гос-во и право, 1979, № 12, с,- 67

2 См.: Тихонов К.Ф. Понятие вменения по советскому уголовному праву. В кн.: Личность преступника и уголовная ответственность. Изд-во Саратов. ун-та, 1979, с.-38, 44-48; Михеев Р.И. Уголовная политика и проблема субъективного вменения. В кн.: Проблемы советской уголовной политики. Владивосток, 1985, с. - 74-82

3 Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. М., Наука, 1987, с.-24

4 См.: Васильев А.М. Категория права. М., 1976, с. - 91-93

правовой принцип, но не всякий правовой принцип есть принцип права".'

Мы солидарны с мнением М.Л.Якуб о том, что руководящие идеи становятся принципами уголовного права или процесса лишь по­стольку, поскольку законодатель найдет необходимым воплотить их в законе, и лишь в тех пределах, в которых он воплотил их в право­вых нормах".2 При этом, правда, хотелось бы обратить внимание на четыре обстоятельства. Во-первых на то, что идеи, имеющие исклю­чительно важное значение для отрасли права или права в целом, но не закрепленные в законе, могут быть принципами, но не принципа­ми права, а правовыми принципами. Во-вторых, закрепление прин­ципов в законе может осуществляться различным путем: непосред­ственно, через уголовно-правовые нормы иного назначения, и ком­бинированно. В-третьих, между этими сторонами-идеями и их зак­реплением в законе может существовать и обратная связь, когда социальные ценности, отраженные в праве "...становятся правовыми идеями, принципами права, находят в нем свое как бы "второе рож­дение"."3 И, в-четвертых, и правовые принципы, и принципы права являются основой деятельности всех субъектов социальной действи­тельности, но сила их обеспечения различна. Поскольку нарушение принципа права есть, по сути, нарушение закона, то на это наруше­ние реагируют соответствующие субъекты, например, правоохрани­тельные органы. В то же время и сам законодатель не может принять норму или закон, противоречащий принципу права. Что же касается правовых принципов, то они могут быть, к сожалению, на­рушены без каких-либо правовых последствий. Что часто, к приме­ру, проявляется в отношении принципа субъективного вменения.

' Беляев Н.А. Уголовно-правовая политика и пути ее реализации. Изд-во Ленингр. ун-та, 1986, с. - 32. Некоторые ученые отождествляют эти понятия. не видят разницы между ними. что представляется ошибочным. См.. например. Фефелов П.А. Уголовно-правовой механизм и проблема специфических принципов. - В кн.: Проблемы совершенствования законодательства по укреплению правопорядка и усиление борьбы с правонарушителями. Свердловск.1982, с. - 48

2 Якуб М.Л. О понятии принципа уголовного права и уголовного процесса. Правоведение,1976,№ 1, с. - 56

3 Кудрявцев В.Н. Право и поведение. М., 1978, с. - 99. Он же: Правовое поведение: норма и патология. М., 1982, с. - 29

В юридической литературе отмечается, что непосредственное закрепление правовых принципов в законе имеет как положитель­ные, так и отрицательные моменты. На наш взгляд, положительное заключается в том, что закрепленные в законе принципы: участвуют непосредственно в регулировании общественных отношений; не по­зволяют "отклоняться" как законодателю, так и правоприменителю, а это имеет обратную связь в виде оценки их деятельности со сторо­ны общества по многим аспектам'; их регулятивная функция обеспе­чивается законом; они быстрее и более полно осознаются населени­ем. Относительно последнего обстоятельства, В. П. Казимирчук отме­тил, что "...имеет место существенное различие между относительно слабым знанием правовых норм и довольно прочным знанием об­щих принципов права".2 Разумеется, что уровень знаний правовых принципов зависит от множества факторов: возраста, образования, социального положения личности, от того, к какой отрасли права относится тот или иной принцип и т.п.

Однако имеются и отрицательные моменты факта закрепления принципов в законе. И это проявляется не только в том, что при их формулировании в законе упрощается содержание этих принципов, обедняются уголовно-правовые идеи.3 Не менее важно значение, как мы полагаем, и в том, что, если они "отработали" и не соответствуют объективной реальности, то они, коль закреплены в законе, будут не определять, а сдерживать развитие процессов, происходящих в жиз­ни, станут тормозом общественного прогресса. У правовых принци­пов последнее обстоятельство отсутствует, поскольку они не закреп­лены в законе. В этом преимущество правовых принципов над прин­ципами права.

' См.: Гонтарь И.Я. О критериях оценки работников органов внутренних дел в борьбе с преступностью. Сов. государство и право, 1986, № 9, с. - 83;

Коган В.М., Кригер Г.А., Носкова Н.А. Опыт изучения эффективности уголовно-правовой борьбы с поборами. Сов. государство и право, 1987, № 6, с. -84-87; Бонк Е.Л. Общественное мнение и профилактика правонарушений. - Правоведение, 1984, № 2, с. - 40-43; Пурис А.О. Общественное мнение в правоприменении в условиях развитого социализма. Автореферат канд. диссертации. МГУ, 1983, с. - 6

2 Казимирчук В.П. Социальный механизм действия права. Сов. государство и право,1970, № 10,с. - 39

' См.: Келина С.Г. Кудрявцев В.Н. Принципы советского уголовного права. М„ Наука, 1988, с.-33

12

Несмотря на то, что эти категории принципов различны по свое­му "правовому статусу" их природа, сущность и функциональное назначение едины. Поэтому в наших дальнейших рассуждениях, при рассмотрении этих сторон принципов, они порой представлены как синонимичные категории. Тем не менее мы отмечаем, что субъектив­ное вменение является правовым принципом, а не принципом уго­ловного права, поскольку он не нашел непосредственного закрепле­ния в уголовном законодательстве.

Ранее приведенный тезис, что принцип субъективного вменения закреплен в законе, основывается, видимо, на том, что его отожде­ствляют с принципом вины или подменяют принципом личной и ви­новной ответственности.' Такое предположение наглядно подтверж­дается, например, текстом комментария к ст.5 теоретической модели УК, которая озаглавлена - "Принцип виновной ответственности". В комментарии к данной статье сказано, что она "...закрепляет тради­ционный для социалистического права принцип субъективного вме­нения...".2

При всей важности и значимости принципа личной и виновной ответственности, иначе его называют принцип виновности или ви­новной ответственности3 (лучше бы было сказать ответственности при наличии вины, ибо в предложенной редакции получается, что вина существует у ответственности), его нельзя отождествлять с прин­ципом субъективного вменения.

Вина, принцип вины, точно так же, как и другой принцип - прин­цип личной ответственности, являются очень важными, существен­ными элементами принципа субъективного вменения. "Концентри­рованным выражением этого принципа в советском уголовном пра­ве, - пишет Р.И.Михеев, - является принцип вины".4 И далее утверж­дается, что принцип субъективного вменения - системный принцип. в котором принцип личной ответственности получает концентриро­ванное выражение.5 Эти концентрированные выразители принципа

' См.: Келина С.Г. Некоторые направления совершенствования уголовно-правового законодательства. Сов. государство и право. 1987, № 5, с. - 66;

Кузнецова Н.Ф. Цели и механизм реформы уголовного кодекса. Государство и право, 1992, с. - 82; Костарева Т.А. Указ. соч., с. - 186

2 Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования, М., Наука, 1987, с. - 24

2 См.: там же

4 Михеев Р.И. Уголовная политика и проблемы субъективного вменения. В кн.: Проблемы советской уголовной политики. Владивосток, 1985, с. - 75

5 См.: там же, с. - 77

13

гуйъективного вменения далеко не исчерпывают его полностью, а тем Долее каждый из них не может рассматриваться как его синоним или единственная возможность его реализации. Достаточно сказать, что субъективное вменение касается не только субъекта преступления, но и субъекта правоприменительной деятельности, он раскрывает не только вину, но и институт вменяемости, действие законов во време­ни и пространстве и т.д. Иначе говоря, принцип субъективного вме­нения, в отличии от принципа вины, который, разумеется, является основой принципа субъективного вменения, служит основнымсубъек-тивным основанием уголовной ответственности, пронизывает все институты уголовного права, имеет, образно говоря, "сквозное" уго-ловно-правовое значение.

Что же из себя представляет принцип субъективного вменения? Впервые в уголовно-правовой литературе понятие этого принципа было дано Р.И.Михеевым. Он писал, что под принципом субъектив­ного вменения в уголовном праве понимается выражение в юриди­ческих нормах основополагающих философско-этических, социаль­но-политических, нравственно-идеологических и иных духовно-цен­ностных идей, концепций правовых категорий и юридических инсти­тутов, отражающих в концентрированном виде мировоззрение об­щества.'

Как видим, это достаточно полное и емкое определение не содер­жит ни одного слова о вменении, требовании и т.д. Данное определе­ние в большей мере подходит к определению принципов права вообще. А если сравнить его с тем определением, которое было дано Г.А.Кригером, то это предположение переходит в уверенность. "Прин­ципы права, - пишет Г.А.Кригер, -...это вытекающие из социально-экономической природы и закрепленные в праве идеологические и нравственные начала (руководящие идеи), направляющие регулятив­ную и охранительную функцию права и определяющие характер ос­нования и объем государственного принуждения и иных мер воздей­ствия, необходимых для обеспечения успешного развития господству­ющих общественных отношений".2

' См.: Михеев Р.И. Уголовная политика и проблемы субъективного

вменения. В кн.: Проблемы советской уголовной политики. Владивосток, 1985, с.-75

2 Кригер Г.А. Место принципов советского уголовного права в системе принципов права. Сов. государство и право. 1981, № 2, с. -102

Представляется, что дефиниция конкретного принципа, а не прин­ципа вообще, тем более не его законодательное, а научное определе­ние, с одной стороны должна вбирать в себя какие-то общие положе­ния, подчеркивающие его отношение к классу общих ила всеобщих категорий, а с другой - указывать предназначение и функциональ­ную роль этой категории.

Как видим, в определении Г.А.Кригера это есть, хотя он дает об­щее понятие принципа права, а в определении Р.И.Михеева есть лишь первая часть (что включает в себя принцип субъективного вменения), но нет другой части, хотя он и дает определение конкретного прин­ципа.

При этом, разумеется, нельзя смешивать правовые принципы

(принципы права) с функциями права, его целями и задачами.'

В этой связи хотелось бы отметить одну неточность, которую до­пускают некоторые ученые при характеристике принципов. Принци­пы подчас отождествляются с общими положениями, которые содер­жатся в нормах Общей части. По мнению А.М.Ораздурдыева "...в качестве принципов должны быть рассматриваемы такие положения уголовного права, которые характеризуют всю его Особенную часть и в одинаковой мере отличают исключительно все его нормативные предписания. К числу таковых, прежде всего, относятся положения, сформулированные в нормах Общей части уголовного права...".2 Далее, правда, автор отмечает, что получается слишком большое число принципов "...ведь Общая часть состоит из 68 статей", поэто­му вряд ли правильно каждое положение Общей части объявлять принципом уголовного права, "...хотя в общем-то и эта идея не ли­шена известной доли здравого смысла".3 В последующих рассужде­ниях автора этот "здравый смысл" обосновывается.4 Некоторые уче­ные отождествляют с принципами права, например, общие начала назначения наказания.5

' Фефелов П.А. Понятие и система принципов советского уголовного права. Свердловск, 1970, с. -11

2 Ораздурдыев А.М. Введение в Общую часть уголовного права. Ашхабад,

1990.С.-26

3 См.: там же, с. - 27

4 Там же, с.-27-31

5 Назначение наказания, его эффективность и освобождение от уголовной ответственности и наказания. Иркутск, 1978, с. - 26; Курс уголовного права, М„ 1976,т.3,с.-123

Действительно, ст.2 УК РФ 1960 года подчеркивала, что уголов­ное право исходит не только из принципов, но и из общих положе­ний. Они, как правило, относились ко всем составам преступлений и закреплялись в Общей части УК. Однако нельзя отождествлять прин­ципы уголовного права и общие положения. Принципы являются основными положениями, они выражают сущность отрасли права или системы права в целом, разрешают ее коренные вопросы. Принципы, как отмечает М.Л.Якуб, имеют руководящее значение не только в отношении норм Особенной части, но и норм, закрепляющих общие положения.' Соотношение принципов и общих положений в свете материалистической диалектики можно и нужно рассматривать как соотношение общего и отдельного. В качестве общего выступает пра­вовой принцип, в качестве же отдельного - общее положение уголов­ного права.

Изложенное позволяет сделать вывод о том, что принцип субъек­тивного вменения представляет собой основополагающее начало, закрепляющее основные философские, нравственно-этические, соци­ально-правовые положения, в соответствии с которыми правовая доктрина и законодательство формируются и строятся таким обра­зом, что юридическая оценка совершаемых лицом деяний и примене­ние правовых мер воздействия за него допускается лишь тогда, когда имеющие правовое значение обстоятельства деяния охватывались сознанием лица, его совершившего, и были предусмотрены законом.

Каков по своему статусу принцип субъективного вменения? Ка­кой это принцип - общеправовой, отраслевой или еще какой-то? Из­вестно, что в юридической литературе высказано множество сужде­ний как в отношении количества, так и правового статуса принци­пов права (правовых принципов). Так, например, Н.И.Загородников, наряду с общими принципами права (демократизма, гуманизма и т.д.), выделял специальные принципы, "...присущие именно уголовному праву, раскрывающие качественные особенности... характерные чер­ты именно этой отрасли права".2 Выделяют специальные принципы

' См.: Якуб М.Л. О понятии принципа уголовного права и уголовного процесса. Правоведение, 1976, № 1, с. - 62

2 Загородников Н.И. Принципы советского уголовного права. Сов. гос-во и право, 1966, №5, с. - 66

и другие ученые.'

Некоторые ученые предлагают трехзвенную структуру принципов - общие, межотраслевые и отраслевые.2 Отдельные ученые-юристы выделяют даже принципы отдельных институтов права.3 Некоторые специалисты предлагают одновременно и иные пути соотношения принципов. Выделяют главные и вспомогательные, второстепенные принципы.4 Вследствие такого подхода к принципам права вообще и принципам уголовного права, в частности, набирается достаточно большое число правовых принципов (принципов права). Например, в классификации А.Б.Сахарова их 14, в перечне М.А.Скрябина - 13, в системе А.М.Ораздурдыева - 10.

Что это? Достоинство или недостатки нашей теоретической мыс­ли и правовой системы, что существует обилие руководящих идей? Почему выделяют принципы разных уровней? И можно ли вообще говорить, например, об общеправовых принципах, межотраслевых и отраслевых или это методологически неверно?

Нам представляется, что большой беды в том, что выделяются принципы разных уровней нет. Проблема в другом - что положено в

' См.: Например. Демидов Ю.А. Основные принципы советского уголовного права. Вопросы борьбы с преступностью. М., 1969, Вып.9, С.-22;

Он же, О закономерностях развития и принципах советского уголовного права. - Правоведение. 1968, №2, с.-85-86; Сахаров А.Б. О принципах социалистического уголовного права. Правоведение, 1969, №4, С.-59-60;

Скрябин М.А. Общие начала назначения наказания и их применение к несовершеннолетним. Изд-во Казан.ун-та, 1988, с.-11; Ораздурдыев А.М. Введение в Общую часть уголовного права. Ашхабад, 1990, с.-37; Фефелов П.А. Понятие и система принципов советского уголовного права. Свердловск,

1970 и др.

2 См.: Кригер Г.А. Место принципов советского уголовного права в системе принципов права. Сов. гос-во и право, 1981, № 2, с. - 102; Кващис В.Е. Принципы советской уголовной политики. Вопросы борьбы с преступностью. М., 1981, Вып. №35, с.-29

3 См.: Социальный механизм уголовно-правового воздействия. М. Наука. 1983, с. - 57; Смирнов О.В. Основные принципы советского трудового права. М., 1977 г., с. - 55; Кругликов Л.Л. Смягчающие и отягчающие ответственность обстоятельства в уголовном праве. Воронеж. 1985, с. - 55: Дуюнов В.К., Цветинович А.Л. Дополнительные наказания: теория и практика. Фрунзе, 1986; Скрябин М.А. указ.работа, с. - 15: Цветинович А.Л. Дополнительные наказания. Изд-во Сарат.ун-та. Куйбышев-филиал, 1989, с. - 25-27

4 См.: Демидов Ю.А.. Фефелов.П.А. Указ.работы

основу деления их на такие уровни. Так, в уголовно-правовой литературе отмечается, что "...принципы права в зависимости от ха­рактера и содержания (подчеркнуто нами. - В.Я.) обычно подразде­ляются на общие правовые...отраслевые...".'

Вряд ли можно согласиться с подобными суждениями. Характер и содержание принципов положены в основу их видового, а не уровне-вого деления. Мы полагаем, что выделяют различные уровни прин­ципов не по их характеру и содержанию, а потому, что они отражают различные сушностные моменты права и сферу проявления этой сущ­ности. Давно известно положение о том, что процесс познания идет от сущности одного порядка к более глубокой сущности, к сущности другого порядка.

Различные уровни принципов права отражают лишь уровни раз­личных сущностных моментов. И чем глубже сущность, тем выше уровень принципа права, ее отражающего и воплощающего.

Нет, видимо, большой беды и в том, что различные ученые выде­ляют различные виды и различное количество принципов. Принци­пы - объективно-субъективная категория. Их объективность состо­ит в том, что они отражают объективно существующие и действую­щие закономерности природы и общества. Энгельс писал, что "...прин­ципы верны лишь постольку, поскольку они соответствуют природе и истории".2

Однако принципы имеют и субъективное начало. Это категории, которые формулируются людьми и как таковые являются продуктом сознания человека, отражением не только объективного, но и субъек­тивного - мировоззрения, нравственных и этических начал личнос­ти.

Этим объясняется и то, что различные ученые выделяют неодина­ковое число и неодинаковые виды принципов. А одни и те же прин­ципы относят к разным уровням принципов. Принцип ответственно-

' Скрябин М.А. Общие начала назначения наказания и их применение к несовершеннолетним. Изд-во казан.ун-та, 1988, с. -11. См.: там же Советское уголовное право. Часть Общая. М., 1982, с. -17

2 Маркс К. Энгельс Ф. Соч., т.1, с. -151

сти за вину, например, одни ученые относят к общеправовым прин­ципам'. другие - к межотраслевым2, а третьи - к отраслевым3.

Так каков же статус субъективного вменения? Наши исследова­ния, научные работы других юристов приводят к выводу о том, что принцип субъективного вменения - межотраслевой принцип. Хотя в юридической литературе имеется и другое мнение на этот счет. Так, например. Р.И.Михеев считает, что "принцип субъективного вмене­ния - общий принцип социалистического уголовного права"4. Бук­вально через две страницы сделан несколько иной вывод. "Принцип субъективного вменения, - подчеркивает Р.И.Михеев, - относится к числу специально-отраслевых, а именно - уголовно-правовых"5.

Нам представляется, что принцип субъективного вменения явля­ется основополагающим началом не только для уголовного права, но и для уголовного процесса6, административного, гражданского, трудового и других отраслей права. Как мы уже отмечали, в УПК существуют правовые нормы, предусматривающие вменение, уста­новление виновности лица, а административное и гражданское зако­нодательство применяются лишь тогда, когда имеется, например, вина лица. Справедливости ради следует отметить, что не все юристы счи­тают, что в гражданском праве ответственность наступает при нали­чии вины. При этом приводится пример о причинении вреда источ­ником повышенной опасности. Это исключение лишь подтверждает

' См.: Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Социалистическое право. М., 1973, с. - 60-61

3 См.; Базылев Б.Т. Юридическая ответственность (теоретические вопросы). Изд-во Красноярск.ун-та, 1985, с. - 55-69; Малеин Н.С. Неотвратимость и индивидуализация ответственности. Сов. гос-во и право, 1982, № 11, с. - 50-58

' См.: Например, Скрябин М.А. Указ.работа, с. -11

4 Михеев Р.И. Уголовная политика и проблемы субъективного вменения. В кн.: Проблемы советской уголовной политики. Владивосток, 1985, с. - 75

5 Там же, с. - 77

6 См.: Петелин Б. Вина как объект доказывания. Сов.юстиция, 1982 г., с. -18-19; Он же, Доказывание вины по уголовно-процессуальному законодательству. Правоведение, 1986, № 3, с. - 76; Он же О криминалистической теории установления вины. Государство и право, 1993, № 5, с. -113-119; Флетчер Д.Ж. Презумпция невиновности. Сов.гос-во и право, 1989, № 11, с. - 11; Миньковский Г.М. Петелин Б.Я. О понятии вины и проблемах ее доказывания. Гос-во и право, 1992, № 5, с. - 56-62

общее правило. Тем более, что принцип вины "срабатывает", но чуть позже - при регрессном иске.

Не все ученые принимают градацию принципов права (правовых принципов) по уровням. Так, Б.В.Здравомыслов, автор соответству­ющей главы учебника Уголовное право. Общая часть, М., 1994 год, пишет: "разделение принципов на общие правовые и специальные (отраслевые), а тем более выделение еще и межотраслевых принци­пов необоснованно, если исходить из самого понятия принципа от­расли права".' Еще более аргументирована эта позиция у С.Г.Кели-ной и В.Н.Кудрявцева.2

Принцип субъективного вменения, точно так же, как и другие пра­вовые принципы (принципы права), имеет самостоятельное значение, но при этом он тесно связан с другими принципами и вместе с ними образует целую систему принципов, а это предполагает их взаимо­связь, взаимообусловленность, согласованность содержания и форм реализации. Благодаря многообразию принципов право может ре­шать различные задачи, выполнять многообразные функции, ставить перед собой ближайшие и отдаленные (перспективные) цели.

В связи с тем, что правовые принципы по своей природе являются объективно-субъективными категориями, отражающими существен­ные, закономерные связи явлений общественной жизни, вряд ли пра­вомерно ставить вопрос о том, что могут быть какие-то критерии отбора, выделения их в качестве принципов.3 Мы не можем согла­ситься с высказыванием о том, что можно и нужно выработать кри­терии для отбора принципов. Критерий один - они должны отражать сущность закономерности. Хотя в природе принципа и есть субъек­тивные начала, но они заключаются не в его генезисе, а в форме его выражения на основе познанной, "вскрытой" закономерности. Гегель подчеркивал: "Чтобы знать, в чем состоит закон природы, мы долж­ны постигнуть природу, ибо эти законы верны, ложными могут быть

' Уголовное право. Общая часть. М., Изд-во Юрид.лит-ра, 1994, с. - 14

2 См.: С.Г.Келина, В.Н.Кудрявцев. Указ.работа, с. - 61-63

3 Кригер Г.А. Место принципов советского уголовного права в системе принципов права. Сов.гос-во и право, 1981, № 2, с. -104

лишь наши представления о них".' Субъективное начало принципа не порождает, а лишь отражает сущность закономерности и опреде­ляет форму ее выражения. Кроме того. о каких-то критериях отбора принципов нельзя говорить еще и потому, что: "Принципы, - писал Ф.Энгельс, - не исходный пункт исследования, а его заключитель­ный результат;...".2

Каково же предназначение правовых принципов? Мы полагаем, что отчасти оно отражается в самом понятии принципа. В литерату­ре даются различные понятия правового принципа. Одни ученые оп­ределяют его как несущую конструкцию "...вокруг которой форми­руются его нормы, институты, отрасли и вся система...," ? Другие под ними понимают "...исходные нормативно-руководящие начала, ха­рактеризующие его основы, закрепленные в нем закономерности об­щественной жизни".5 Третьи трактуют принцип как "...основные на­чала, его отправные идеи, которые обладают универсальностью, выс­шей императивностью и особой общезначимостью;...".4 Даже беглый анализ этих определений показывает многофункциональное предназ­начение принципов. Глубоко прав был А.М.Васильев, утверждая, что можно выделить три стадии (а отсюда и сферы проявления, - В.Я.) осуществления идей-принципов: правовая теория, система правовых норм, правопорядок.5 В этом проявляется аксиологическая (ценнос­тная) характеристика правовых принципов (принципов права).'

Нам представляется, что этот правильный подход вытекает из самой этимологии понятия "принцип". Она раскрывает его основное предназначение. Разумеется, что это касается и принципа субъектив­ного вменения.

В словаре русского языка принцип определяется, во-первых, как основная идея какой-нибудь теории, науки, а во-вторых, как взгляд

' Гегель Г. Философия права. М., Мысль, 1990, с. - 57

2 Маркс К. Энгельс Ф. Соч., т. 1, с.- 151

3 Явиг Л.С. Общая теория права. Л., 1976, с. - 151

5 Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1981, т. 1, с. -98

4 Теория государства и права. Ленинград, 1987, с. - 285

5 См.: Васильев А.М. О правовых идеях-принципах. Сов.гос-во и право, 1975, № 3, с. - 15; Он же: Правовые категории. М., 1976, с. - 218

6 См.: Кузнецов А.В. Понятие и социальная ценность основополагающих принципов советской уголовной политики. Вопросы борьбы с преступностью. М., 1984, Вып. №40, с.-8

на что-нибудь, убеждение.' Таким образом, предназначение принци­па субъективного вменения, как основополагающей идеи, как мы полагаем, прежде всего в том. что на его основе (разумеется, как и на основе других принципов) должна формироваться уголовно-право-вая доктрина. Это тем более так, потому что принципы являются пер­выми компонентами понятийного ряда правовых категорий.2 Они -начало и исходный пункт права как явления. В этой связи мы не мо­жем согласиться с мнением о том; что '...на более высоком уровне (чем принципы. - В.Я.) в иерархии правовых понятий следовало бы поместить цели (задачи) данной правовой системы или отрасли пра­ва, поскольку именно цели и задачи определяют предназначение дан­ной правовой отрасли или системы в целом",3 Сами цели и задачи отрасли или системы права должны исходить из каких-то основ, ру­ководящих начал, идей, то есть исходить из принципов.

Предназначение принципа субъективного вменения при форми­ровании уголовно-правовой доктрины прежде всего в том, что на его основе должны формулироваться, определяться задачи и цели уго­ловного права, вырабатываться основные направления уголовно-правовой политики, намечаться формы и методы ее реализации. На основе и с учетом принципа субъективного вменения должен форми­роваться категориальный аппарат уголовного права, должна пред­лагаться система видов наказания и т.д.

К сожалению, зачастую наука, исходя, видимо, из сиюминутных интересов, вносит такие предложеуйя в свою уголовно-правовую концепцию, а порой и в проекты уголовного законодательства, что они вызывают настороженность, ибо разработаны и внесены без учета принципа субъективного вменения. Так, в минюстовском, 1994 г., проекте У К РФ (см. ст. 14) давалось такое понятие преступления, что

' См.: Краткий толковый словарь русского языка. М., Изд-во "Русский язык", 1985,с.- 153

2 См.: Васильев А.М. Правовые категории. М., 1976, с. - 222

3 Келина С.Г., Кудрявцев В.Н. Указ.соч.. с. - 24. Подобную позицию разделяют и авторы учебного пособия "Судоустройство в Российской Федерации". См.: Магомедов А.М., Сергеев А.И., Швецов В.И. Судоустройство в Российской Федерации. М., 1995, с. - 54. В связи с этим вопросом С.С.Алекссев правильно подметил, что слово "принцип" означает нечто ведущее, исходное - то, что имеет главенствующее, руководящее значение".-Алексеев С.С. Право и наша жизнь. М.: Юрид-лит-ра. 1978, с.-85

на его основе к уголовной ответственности можно было бы привлечь лиц. действующих в состоянии необходимой обороны, крайней не­обходимости и т.д. Более того, мы полагаем, что отказ от признака общественной опасности при характеристике преступления, затруд­нял бы усвоение многих институтов и прежде всего института вины, подталкивал бы к пересмотру таких устоявшихся научно-правовых понятий, как объект преступления, объективная сторона состава пре­ступления и т.д. Мы полагаем, что подобные новеллы неудачны. Вряд ли их нужно приветствовать.' Глубоко прав был И.И.Гальперин, когда писал: "Решительный отказ от формального понятия преступ­ления и признание того, что преступление - прежде всего деяние об­щественно опасное, имеет принципиальное значение".2

Значение принципа субъективного вменения, как впрочем и лю­бого другого принципа в уголовном праве, не исчерпывается тем, что на его основе формируется (по крайней мере должна формироваться) уголовно-правовая доктрина. Принципы играют и другую роль. В политическом словаре отмечается, что принцип - это не только ис­ходное положение науки, но и основное положение в политике3. При­менительно к уголовно-правовой политике это прежде всего означа­ет, что принцип субъективного вменения необходимо учитывать, им руководствоваться в процессе правотворческой. законодательной деятельности.4 Как подчеркивает Н.И.Загородников, уголовная по­литика "...предполагает закрепление в нормах уголовного права об­щих начал уголовной ответственности, ответственность за конкрет­ные преступления в целях борьбы с преступностью и предупрежде­ния преступлений".5

Применительно к нашему времени - периоду реформирования уго­ловного законодательства России - это означает, что формулирова­ние уголовно-правовых понятий, определение уголовно-правовых

' См.: Не жестокость наказания, а его неотвратимость. Рос.газ. за 22 июня 1994, с. - 1-2

• Гальперин И.М. Уголовная политика и уголовное наказание. В кн.:

Основные направления борьбы с преступностью. М., 1975, с. - 48

3 См.: Политический словарь. Под ред. В.Н. Понамарева. М., 1958. Госполитиздат, с. - 450

1 В своем письме к Конраду Ф.Энгельс говорил, что на социальную жизнь...решительное действие оказывае! законодательство, которое являете? политическим актом..." Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.. т.37, с. - 420

5 Загородников Н.И. Советская уголовная политика. М., 1979, с. -14

институтов, принятие кодификационных актов должно базировать­ся на принципе субъективного вменения, исходить из него. Разумеет­ся, что не в каждой уголовно-правовой норме будет проявляться прин­цип субъективного вменения. Это невозможно, да и не нужно. При этом важно другое - чтобы ни одна норма не противоречила принци­пу субъективного вменения, не шла вразрез с ним. В общетеоретичес­кой литературе правильно подчеркивается, что правотворческая де­ятельность современного цивилизованного государства должна ис­ходить из определенных принципов, основных идей, организацион­ных начал.'

К сожалению, ни УК РСФСР 1960 года, ни обсуждаемые много­численные проекты У К, ни вновь принятое уголовное законодатель­ство не учитывали и не учитывают в должной мере принцип субъек­тивного вменения при формулировании тех или иных понятий и ин­ститутов и изложении их в законе. Это подтверждается множеством фактов. Например, тем как сформулирован институт множественно­сти в УК РФ или как понимается неоднократность хищений. В каче­стве примера можно проанализировать последнее. В соответствии с ч.2 примечания к ст. 158 и п. "б" ч.2 ст. 162 УК РФ неоднократным будет считаться такой разбой, которому предшествовал факт совер­шения любого хищения указанного в ч.2 примечания, например, при­своения или растраты (ст. 160 УК РФ). Первое преступление - пре­ступление средней тяжести, и вдруг оно "превращается" в неоднок­ратный разбой со всеми вытекающими отсюда уголовно-правовыми последствиями. Лицо привлекают к ответственности не за тяжкое, а за особо тяжкое преступление, хотя фактически неоднократного раз­боя не было. Его умыслом неоднократность совершения нападений. с целью хищения чужого имущества, не охватывалась. (Подчеркнуто нами В.Я.) Это наглядный пример игнорирования принципа субъек­тивного вменения в процессе правотворчества.

Без учета принципа субъективного вменения была сформулиро­вана ч.2 ст.20 УК РФ. То. что законодатель предусмотрел уголов­ную ответственность с четырнадцати лет лишь за незначительный круг тяжких и наиболее распространенных, а значит и осознаваемых этими несовершеннолетними преступлений, заслуживает одобрения.

' См.: Комаров С.А. Общая теория государства и права. Лекции, схемы, определения. М., 1995, с. - 161

Однако, как бы вне поля зрения законодателя остались некоторые составы особо тяжких и тяжких преступлений - бандитизм, посяга­тельство на жизнь сотрудника правоохранительного органа и др., если преступление несовершеннолетних сопряжено с совершением этих деяний. Как квалифицировать подобные деяния? В законе, к сожале­нию, об этом ничего не сказано.

Исходя из формальной логики, приведенную часть закона следу­ет понимать так, что если и совершается в этом возрасте какое-то иное преступление, то уголовная ответственность за него наступает лишь тогда, когда в нем как бы содержится одно из указанных в ч.2 ст.20 У К РФ преступлений. Несовершеннолетний, иначе говоря, от­вечает за фактически наступивший результат - один из тех, что ука­зан в законе, хотя умысел его был направлен на другое, более тяжкое

преступление.'

На первый взгляд, это совершенно правильная оценка действий

виновного. Однако, если на нее посмотреть с позиций и с учетом принципа субъективного вменения, то такая квалификация, при та­кой редакции ч.2 ст.20 УК РФ представляется неправильной, оши­бочной. Не учитывается, в частности, то обстоятельство, что при та­кой редакции нормы некоторые виды неоконченной преступной дея­тельности вообще не должны получать правовую оценку.

Формально нельзя, например, привлекать к уголовной ответствен­ности несовершеннолетнего за приготовление к нападению и за само посягательство на жизнь государственного или общественного дея­теля (потерпевший не пострадал), так как буквальное содержание закона разрешает привлекать к ответственности лишь за оконченное преступление и только за то, которое указано в ч.2 ст.20 УК РФ. Кро­ме того, умысел несовершеннолетнего в данном примере был направ­лен на совершение тяжкого преступления, а закон прямо не предос­тавляет возможность привлекать к ответственности за покушение на убийство вместо покушения на жизнь государственного или обще­ственного деятеля. Следственно-судебная практика, идя в подобных ситуациях по пути привлечения несовершеннолетних к уголовной ответственности за покушение на убийство, по сути дела, дает рас-

' См.: Комментарий к уголовному кодексу РСФСР. М., Юрид.лит., 1984, с. - 23

ширительное толкование закона, а если сказать точнее, то допускает объективное вменение. Более того, если несовершеннолетний во вре­мя посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля действовал со взрослым, то при существующей практике ква­лификации действий несовершеннолетнего разрушается институт соучастия.

В процессе правотворчества (законодательной деятельности) пред­назначение правового принципа (принципа права) должно проявлять­ся не только в том, чтобы на его основе формулировались нормы и институты права, но и в том, чтобы была их согласованность, взаи­мосвязь и взаимообусловленность как в рамках Обшей или Особен­ной чауги У К, так и между ними. В этом проявляются свойства права вообще и уголовного права, в частности, как специфического соци­ального феномена.' "В современном государстве, - писал Ф. Энгельс, - право должно не только соответствовать общему экономическому положению, не только быть его выражением, но также быть внутрен­не согласованным выражением, которое не опровергло бы само себя в силу внутренних противоречий".2

Это взаимодействие, взаимосвязь, взаимообусловленность право­вых норм и институтов особенно важна для Общей части уголовного права, поскольку они отражают общие, наиболее важные положения этой отрасли права. К сожалению, довольно часто правило о взаи­мообусловленности норм нарушается. Взять, к примеру, нормы о месте и времени совершения преступления. Казалось бы, не сложный вопрос. И взаимосвязи этих институтов законодатель не придавал большого значения, поскольку тогда, когда совершается простое еди­ничное преступление никаких сложностей, проблем о соотношении этих норм не возникает.

Однако вопрос о месте и времени совершения преступления, о их взаимосвязи сразу же всплывает, когда совершается продолжаемое или длящееся преступление или когда между совершенным деянием и наступившим последствием имеется пространственно-временной раз­рыв, в пределах которого принимается иной закон или действует во­обще иная правовая система. Данная проблема особенно актуальна тогда, когда соприкасаются несколько систем уголовного законода­

' См.: Келина С.Г., Кудрявцев В.Н. Указ.работа, с. - 30 2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.37, с. - 418

тельства. Поскольку не исключена возможность, что в России будет действовать несколько уголовных кодексов - кодексов субъектов Рос­сийской Федерации (в ходе обсуждения проектов УК России идеи высказывались и обсуждались, например, З.А.Астемировым' и П Н.Панченко2) или содружества независимых государств (СНГ), то эта проблема актуальна и сегодня не только в теоретическом, но и практическом плане.

Приведем только один пример того, как предполагалось "решить" проблему взаимосвязи места и времени совершения преступления в новом уголовном кодексе. В п.2 ст.9 проекта УК, подготовленного Минюстом и ГПУ при Президенте России, отмечалось: "Временем совершения преступления признается время наступления последствий (разрядка наша. - В.Я.), а в случаях, когда ответственность установ­лена за сам факт совершения предусмотренного законом действия (бездействия), время совершения этого действия (бездействия)."3 Как видим, за основу определения времени, да и места совершения пре­ступления, авторами проекта был взят период (территория) наступ­ления общественно опасных последствий.

В таком подходе вроде бы ничего особенного нет. Но это на пер­вый взгляд. В действительности же возникает проблема привлечения к уголовной ответственности за продолжаемые, длящиеся и сложные преступления, за неоконченную преступную деятельность (например. за приготовление или покушение на объект, которому в данных кон­кретных условиях вред причинить нельзя - "негодный объект"). Воз­никает при этом проблема привлечения к уголовной ответственнос­ти соучастников при неудавшемся или распавшемся соучастии. В пос-

' См.: Беляева Н.В. Обсуждение проекта УК России на заседании координационного бюро по проблемам уголовного права. Сов. гос-во и право, 1992,№3,с.- 142

2 См.: Панченко П.Н. Правоохранительная деятельность: Проблемы "деполитизации" и ее гарантий. Гос-во и право, 1993, №9. с. - 46-47. Достаточно подробно рассмотрен этот вопрос в статье А. В.Наумова - Источники уголовного права. См.: Уголовное право: новые идеи. М., 1994, с. -5-7

3 Проект. Уголовный кодекс Российской Федерации (Общая часть). М., 1994, с. -16. Эту позицию разделяет М.И.Ковалев. См.: М.И.Ковалев К вопросу о теории уголовного кодекса. Сов.гос-во и право, 1988, №5, с. - 78;

Н.Д.Дурманов. См.: Н.Д.Дурманов. Советский уголовный закон. М., МГУ, 1967, с. - 27; Я.М.Брайнин. См.: Я.М.Брайнин.Уголовный закон и его применение. М., МГУ, 1967, с. - 156

леднем случае, по сути дела, будет господствовать акцессорная докт­рина соучастия, ибо при таком понятии места и времени совершения преступления самостоятельная ответственность соучастников факти­чески исключается. При таком подходе проблема места и времени при соучастии возникает и тогда, когда исполнитель совершает преступ­ление в одном месте и в период действия более сурового закона, чем тот, который, например, действовал во время совершения действий интеллектуального пособника или подстрекателя и в другом месте.

Мы полагаем, что такой бы рассогласованности в понимании ме­ста и времени совершения преступления не было бы, если бы соответ­ствующие уголовно-правовые нормы формулировались на основе принципа субъективного вменения. Именно учет этого принципа по­зволил авторам Основ уголовного законодательства 1991 года, а за­тем и уголовного кодекса России, принятого в 1996 году, сформули­ровать правило: "Преступность и наказуемость деяния определяют­ся законом, действовавшим во время совершения этого деяния. Вре­менем совершения деяния признается время осуществления обществен­но опасного действия (бездействия) независимо от времени наступ­ления последствий."'

Рассогласования между нормами и институтами уголовного пра­ва не будет лишь тогда, когда правовые положения в них будут сфор­мулированы на основе научных данных о психологии личности, ко­торой адресуются нормы, что и будет отражать одну из сторон прин­ципа субъективного вменения в них.

§2. Субъективное вменение как стадия правоприменения

Предназначение принципа субъективного вменения не исчерпы­вается только тем, что на его основе и с учетом его формируется уго-

' Основы уголовного законодательства Союза ССР и республик. Известия за 20 июля, 1991, с. - 2; УК России. М. 1996, с. - 5. Эта позиция разделяется многими учеными-криминалистами. См..например, Малков В.П. Совокупность преступлений. Казань, 1974, с. - 191; Николаев З.А. Квалификация преступлений, совершенных на территории иностранных государств. Правоведение, 1993, №2, с. - 105; Головлев Ю.В. Подборка откликов на опубликованный проект УК. Гос-во и право, 1992, №6, с. - 93.

Компромиссную позицию по этому вопросу занимает Э.Т.Борисов. См.:

Квалификация продолжаемых и длящихся преступлений, совершенных на территории нескольких союзных республик. В кн.: Совершенствование уголовного законодательства и практика его применения. Красноярск. 1989. с.-57

ловно-правовая доктрина и осуществляется процесс правотворчества, законодательная деятельность. Не менее важное, но значительно чаще проявляемое, предназначение его в обеспечении правопорядка.' В этой своей сфере жизнедеятельности принцип субъективного вмене­ния проявляется двояко, имеет двухсторонний характер.

С одной стороны, он адресован гражданам и дает им гарантию в том, что если ими не будет совершаться общественно опасное деяние, что если оно и совершается, но к нему нет соответствующего психи­ческого отношения в определенных формах, что если такое деяние не предусмотрено уголовно-правовой нормой, то никто не может быть привлечен к уголовной ответственности и подвергнут уголовному наказанию. Это исключительно важное направление "работы" прин­ципа субъективного вменения.

Мы полагаем, что аксиологическая значимость данного принци­па заключается не только в том, что он выступает гарантом граждан от необоснованной уголовной репрессии, но и в том, что он форми­рует и укрепляет позитивные начала в личности: ответственное от­ношение к обществу, природе и самому себе, взвешенность при при­нятии решений, должного, в соответствии с требованиями права, по­ведения и т.д.

Представляется, что своей другой стороной при обеспечении пра­вопорядка принцип субъективного вменения адресован правоприме-нительным органам. Н.А. Беляев совершенно правильно отмечает, что на основе принципов определяется направление деятельности "...правоприменяющих органов и организаций... по... избранию спра­ведливых и целесообразных мер воздействия... в отношении лиц, признанных виновными в совершении преступлений."2 На основе принципа субъективного вменения можно наиболее полно осуще­ствить демократические начала во взаимоотношениях! между граж­данами и государством в лице его правоохранительных органов. И оно касается прежде всего того, чтобы ни один невиновный не был бы осужден, а ни один преступник не избежал бы ответственности.

' В этой связи совершенно правильно пишет Е.А. Лукашева: "Правовые принципы - это ведущие начала не только формирования правовой системы. Они являются определяющей ценностной основой реализации правовых норм." - Лукашева Е.А. Социалистическое правосознание и законность. М.,

1973, с.- 108

' Беляев Н.А. Уголовно-правовая политика и пути ее реализации.

Ленинград, ЛГУ, 1986, с. - 23

Действительность показывает, что принцип субъективного вме­нения при обеспечении правопорядка порой не только не является основой и руководством для деятельности правоохранительных ор­ганов, а игнорируется или невольно нарушается ими. По данным И.Л. Петрухиной 56% всех ошибок, связанных с неправильным установ­лением доказывания, приходится на субъективную сторону.'

По нашим данным из 1802 извлечений по уголовным делам, опуб­ликованных в Бюллетенях Верховного Суда Российской Федерации (и РСФСР) с 1978 по 1997 год включительно (без учета 64 примеров из обзора судебной практики в Бюллетенях 1997 года) по причинам неправильного установления признаков субъективной стороны (вина,

мотив, цель) состава преступления приговоры были отменены в 193 случаях, а изменены в 231 случае.

Правоохранительные органы, как субъекты правопорядка, чаше всего обеспечивают правопорядок посредством правоприменитель-ной деятельности. Правоприменительная деятельность, в основе ко­торой лежит правоприменение, - сложное и многогранное явление, неоднозначно трактуемое в юридической науке. То она рассматри­вается как второе средство (после правотворчества) регулирования общественных отношений2, то представляется специфической фор­мой реализации права3, то раскрывается как разновидность индиви­дуально-правового регулирования общественных отношений соот­ветствующими органами4 и т.д. Думается, что это несерьезные рас­хождения в понятии данного явления. Каждая из приведенных харак­теристик правоприменения есть лишь ее срез, какая-то грань.

Все эти и другие характерные черты правоприменения подчерки­вают лишь главное, основное в этом явлении. А оно состоит в том, что Правоприменительная деятельность - это властная, управленчес­кая деятельность5 уполномоченных на то органов, организаций и лиц, призванная продолжить в казуальной форме правовое регулирова-

' См.: Право и социология, М., 1978, с. - 269

2 См.: Алексеев С.С. Проблемы теории государства и права. М., 1987, с. - 359;

Он же: Общая теория государства и права. М., 1981, т. 1, с. - 322

3 См.: Алексеев С.С. Проблемы теории государства и права. М., 1987, с. - 357

4 См.: Фаткуллин Ф.Н. Проблемы теории государства и права. Казань,

1987,с.-296;РешетовЮ.С. Реализация норм советского права. Системный анализ. Казань, 1989, с. - 62

5 См.: Лазарев В.В. Социально-психологические аспекты применения права. Казань. 1982, с. - 123

ние путем разрешения конкретных дел на основе реализации право­вых предписаний норм и идей-принципов. "Правоприменительная деятельность, - писал А.М. Васильев, -как часть общественной прак­тики имеет решающее значение для реализации правовых идей - прин­ципов (подчеркнуто нами. - В.Я.) и конкретизирующих их юриди­ческих норм, для устойчивого правопорядка."21

В процессе правоприменительной деятельности по претворению в жизнь положений развитых правовых систем (уголовное право отно­сится к таковым) правовые принципы неотделимы от юридических норм, они существуют и функционируют в единстве с ними, конкре­тизируются в них, но в то же время играют и самостоятельную роль "...в качестве высоко значимых регулятивных элементов (подчеркну­то нами.-В.Я.) в структуре права." И как таковые они способны "... определять линии судебной или иной юридической практики (под­черкнуто нами. - В.Я.)...".2

Мы полагаем, что из этих положений следует вывод о том, что принцип субъективного вменения и нормы, в которых он конк­ретизируется, определяют не только содержание, но и форму, и уров­ни реализации правовых норм. Если говорить о формах реализации этого принципа, то она может выступать как стадия, разновидность (подвид) правоприменения и называться "субъективное вменение". Это и есть определяемая принципом субъективного вменения специ­фическая линия судебной или иной юридической практики. Осуще­ствляется субъективное вменение в пределах правоприменения. Это вид, отдельная линия правоприменения, осуществляемая в рамках уго­ловного права уполномоченным на то органом.

Как известно, Правоприменительная деятельность многогранна и многоаспектна.3 Она представляет собой целую систему действий, существующих ради воплощения в жизнь тех предписаний, которые закреплены и выражены в нормах права. В юридической литературе выделяют не только различные виды, но и различные способы при-

' Васильев А.М. О правовых идеях-принципах. - Сов.гос-во и право, 1975, №3, с.- 18

2 Алексеев С.С. Общая теория права. М„ 1981, т. 1, с. - 261. В этой связи вряд ли можно согласиться с мнением, что "...есть нормы-принципы...не реализующие конкретные варианты человеческого поведения,..." -Правоприменение в советском государстве. М., 1985, с. - 22

менения права "...организационно-распорядительный, правосудия, общественно-юрисдикционный.административно-юрисдикционный, следственный, контрольно-надзорный и т.д."'

Нетрудно заметить, что можно выделить и иные, как виды, так и способы правоприменительной деятельности. Все определяется тем, какой классификационный признак положен в основу деления пра­воприменения на виды и способы осуществления. Мы полагаем, что, с учетом характера и направленности, правоприменительная деятель­ность может быть подразделена на два основных типа.

Первый тип правоприменительной деятельности характеризуется тем, что субъекты правоприменения, наделенные властными полно­мочиями и осуществляющие их, управляют подчиненными им звень­ями, структурами, образующими в своей совокупности систему орга­на правоприменения. Например, утверждение правительства, форми­рование комитетов Госдумы самой Госдумой.

Второй тип правоприменительной деятельности характеризуется тем, что субъекты правоприменения на основе предоставленных им полномочий устанавливают юридические факты, конкретизируют права и обязанности объекта правоприменения, конкретизируют меру ответственности в рамках норм права и т.д. При этом в процессе пра­воприменения не изменяется норма права, а уточняются условия ее применения.

Второй тип правоприменительной деятельности можно подразде­лить на два основных вида. Первый вид связан с процедурой уста­новления юридических фактов. Этот вид правоприменения носит вспомогательный характер. Это своего рода процедурно-процессу­альная форма правоприменения2.

Второй вид правоприменения - это действия по разрешению на казуальном уровне вопросов о правах и обязанностях предусмотрен­ных правовой нормой материальной отрасли права.

Процессуальные действия в системе правоприменительной деятель­ности выполняют двоякую функцию. С одной стороны, с помощью этого вида деятельности обосновывается законность и целесообраз­ность применения норм материального права3, а с другой - "...су-

' Алексеев С.С. Проблемы теории государства и права. М., 1987, с. - 361

2 См.: Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1981, т. 1, с. - 336; Фаткуллин Ф.Н. Проблемы теории государства и права. Изд-во Казан.ун-та. 1987, с. - 298

3 См.: Горшенев В.М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обшестве. М.. 1972. с. - 190-191

ществование подобных норм является психологической преградой на пути чрезмерной относительной самостоятельности сословия право-

применителей"'.

Субъективное вменение как элемент, подвид правоприменитель­ной деятельности прослеживается в обоих ее видах. Но если у про­цессуалистов субъективное вменение выступает в качестве действий по установлению факторов, доказывающих и подтверждающих как фактическую, так и психическую принадлежность тех или иных об­стоятельств к совершенному преступлению (в плане обратной связи это понимается как основа деятельности по презумпции невиновнос­ти), то у "материалистов" это действие по оценке фактических обсто­ятельств совершенного деяния и выборе тех из них, которые нашли отражение в психике лица, его совершившего и, в свете требований нормативных предписаний норм материальной отрасли права, мо­гут быть предъявлены этой личности надлежащими на то органами.

Субъективное вменение в рамках процессуальной деятельности, в том числе и такой его аспект как презумпция невиновности, является предметом науки уголовного процесса и заслуживает самостоятель­ного научного исследования2. Поэтому при всей значимости этой сто­роны субъективного вменения, как действия в рамках процессуаль­ной деятельности, она не является предметом нашего внимания. Нас интересует "материальный" спектр субъективного вменения и в даль­нейшем, говоря о правоприменении, мы имеем ввиду применение норм

материального права.

В связи с тем, что в юридической литературе выделяют стадии

правоприменения, правоприменительной деятельности, возникает вопрос о том, на какой стадии правоприменения осуществляется субъективное вменение. Без рассмотрения стадий правоприменения ответить на этот вопрос будет сложно. В общетеоретической и уго-ловно-правовой литературе высказаны различные суждения как в отношении количества, так сути и названий стадий правопримени­тельной деятельности.

Наиболее распространенной является точка зрения о том, что це­лесообразно выделять три основных стадии применения норм права

' Лазарев В.В. Социально-психологические аспекты применения права.

Изд-во Казан.ун-та, 1982, с. - 72

2 См.: Например, Савельев К.А. Презумпция невиновности и возвращение уголовных пел на дополнительное расследование. В сборнике

при решении любого юридического дела. К ним относят: 1) установ­ление и исследование фактических обстоятельств дела; 2) выбор и анализ правовых норм (по А.В. Наумову - установление правовых норм), подлежащих применению; 3) принятие решения (иногда назы­вают - решение дела по существу) с его оформлением в акте примене­ния права (документальное оформление).'

Некоторые ученые, наряду с указанными стадиями применения права, называют дополнительные стадии. По мнению А.П. Коренева это действия по исполнению акта применения правовой нормы2, а С.А. Комаров к таковым относит: 1) уяснение смысла и содержания нормы; 2) разъяснение нор мы права компетентным государственным органом или иным субъектом.3

В свою очередь, С.В. Курылев выводит из стадий применения права установление фактических обстоятельств дела.4 Некоторые ученые объединяют ряд стадий правоприменительной деятельности в одну. Например, П.Е. Недбайло и Я.С.Михаляк, объединяют стадии уста­новления фактических обстоятельств дела и выбора правовой нор­мы в единую исходную стадию применения права.5

Как уже отмечалось, среди юристов нет согласия и единого под­хода не только в отношении числа стадий правоприменительной де­ятельности, но и их сути, а так же названия стадий. Так, еще в 1947 году, а потом и в более поздних работах, М.Е. Строгович отмечал,

' См.: Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1982, т.2, с. - 330, 332; Он же:

Проблемы теории государства и права. М., 1987, с. - 373 (в этих работах автор выделяет и дополнительные стадии правоприменения: подготовка дела, выработка проекта решения, восполнение пробелов в праве и др.); Лазарев В.В. Применение советского права. Изд-во Казан.ун-та, 1972, с. - 39; Он же:

Социально-психологические аспекты применения права. Изд-во Казан.ун-та. 1982, с.-18-19 (автор выделяет и дополнительные стадии); Дюрягин И.Я. Применение норм советского права. Свердловск, 1973, с. - 45

2 См.: Коренев А.П. О совершенствовании правоприменения в административной деятельности милиции. - ТМВШМ, вып,2, М., 1978, с. -26; Он же Нормы административного права и их применение. М., 1978, с. -121

3 См.: Комаров С.А. Указ.работа, с. - 221

4 См.: Курылев С.А. Установление истины в советском правосудии:

Автореф.диссертации д.ю.н. МГУ. М., 1967, с.-6-7

5 См.: Недбайло П.Е. Применение советских правовых норм. М., 1960, с. -223; Теория государства и права. М., 1967, с. - 336

что применение имеет две стадии: юридическую и общественно-по­литическую оценку (квалификация преступления) и определение на­казания - само решение по делу.'

По мнению Е.В. Благова "...стадии применения права следует ис­кать в самом процессе вынесения решения".2 Иной подход противо­речит понятию применения права, в котором присутствует родовой признак, что это "...деятельность по разрешению юридического дела (подчеркнуто нами.-В.Я.)" Апоскольку "...разрешение уголовного дела включаетв себя два основных компонента: 1) юридическую оцен­ку (квалификацию) установленных фактических обстоятельств... и 2) определение уголовно-правовых последствий соответствующей оценки этих обстоятельств..., то стадиями применения норм уголов­ного права целесообразно считать: 1) квалификацию обстоятельств дела (общественно опасного деяния) и 2) определение ее уголовно-правовых последствий".' Из этого делается вывод о том, что ни уста­новление фактических обстоятельств дела, ни выбор уголовно-право-вой нормы нельзя считать стадиями правоприменительной деятельно­сти.

Дополнительными аргументами в пользу такого подхода Е.В.

Благов выдвигает то, что сторонники выделения установления фак­тических обстоятельств дела и выбора правовой нормы в качестве стадий правоприменения сами заявляют о том, что эти стадии есть необходимая предпосылка, условие правильного применения уго­ловного закона4; что применение права не сводится только к реше­нию5 и т.д. Отсюда "...правоприменение осуществляется после уста­новления фактов, и, следовательно, - делает вывод автор, - после­днее неспособно быть стадией первого".6

В то же время, видимо, прекрасно понимая, что, напрмер, квали­фикацию как стадию правоприменения нельзя "втискивать" только

' См.: Например, Строгович М.Е. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. М., 1955, с. - 64

2 Благов Е.В. Стадии применения норм уголовного права и процессуальная терминология. В кн.: Гарантии прав личности и проблемы применения уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Ярославль, 1989, с. -19

3 Там же

4 См.: Наумов А.В. Применение уголовно-правовых норм. Волгоград, 1973,

с. - 45,88

5 См.: Сабо И. Основы теории права. М., 1974, с. -122

6 Благов Е.В. Указ.работа, с. - 18

35

в рамки "материального" правоприменения, Е.В. Благов отмечает, что с одной стороны она является стадией применения нормы права, а с другой - "...может осуществляться независимо от применения уго-ловно-правовой нормы".' Например, при возбуждении уголовного дела должна быть указана статья, по признакам которой оно воз­буждается (ст. 112 УПК РФ).

Применение права, как проявление его реализации, сложный со­циально-психологический процесс, который стоит между правовы­ми предписаниями и объектом ихприменения, "Применение права, -пишет В.В. Лазарев, - выполняет посредническую роль между нор­мами и их основными адресатами".2 Из этого следует, что если нор­ма и ее предписания понимаются одним образом, то соответственно ему трактуется и правоприменение. Если же, существует иное много­аспектное понимание нормы и ее предписаний, то будут иными и по­среднические роли. (Мы специально не затрагиваем вопрос о звенно-сти норм, а оттеняем лишь их содержательные аспекты.) Мы полага­ем, что содержание, функции, а отсюда и стадии правоприменитель-ной деятельности, нужно выводить не только из того, что правопри­менение это властное, управленческое и т.д. действие по разрешению юридического дела, но и из того, каково содержание и функции пра­вовых предписаний элементов структуры самой нормы, которые на уровне правоприменения и предписывают посреднику (правоприме-нителю) как, что, когда и почему необходимо предъявить объекту применения права - тому конечному адресату, ради которого эти предписания и существуют. Такое влияние правовых предписаний на определение содержания и функций правоприменительной деятель­ности объясняется тем, что "...право в целом не находится где-то "меж­ду" государством и обществом, а охватывает всю социальную систе­му, выполняя как бы троякую роль: регулирует жизнь объекта уп­равления; определяет характер и параметры самого управления (под-черкнуто нами. - В.Я.); регулирует "внутреннюю жизнь" управляю­щего субъекта (государства и его органов)".3

Сторонники трехстадийного понимания применения права с дву­мя первыми стадиями действительно находятся в затруднительном

' Благов Е.В. Указ.работа, с. - 20

2 Лазарев В.В. Социально-психологические аспекты применения права. Изд-во Казан.ун-та, 1982, с. - 17

3 Кудрявцев Ю.В. Нормы права как социальная информация. М„ 1981, с.-12 36

пожении не потому, что этих стадий нет в природе правопримене-"ия а потому, что норма права у них "срабатывает" в целом. А "сра-йятывает" она при таком подходе действительно только тогда, когда на основе нормы во исполнение ее предписаний выносится решение. Ппи таком понимании реализации правовых предписаний нормы поавы те, кто утверждает, что ни установление фактов, ни выбор пра­вовой нормы к стадиям применения относить нельзя, т.к. норма в целом не работает. При этом аргументы, что нельзя применять нор­му по правилам дедуктивного силлогизма' и что "...доктрина, пред­ставлявшая правоприменение как логическое подведение конкретных отношений под абстрактные нормы, была сориентирована в основ­ном на схематический анализ конечной операции"2, и т.д. - не состо­ятельны, ибо норма в целом действительно не проявляет себя.

Сторонники реализации правового предписания, как проявления нормы в целом, понимают, что установление, например, фактичес­ких обстоятельств дела в реальности предшествует правоприменению, но надлежащего объяснения, почему она является стадией правопри­менительной деятельности, не дают. Так, С.С. Алексеев пишет:

"Установление фактических обстоятельств дела представляет со­бой в значительной степени подготовительную стадию в процессе применения права. Фактические обстоятельства являются той осно­вой, фактической базой, в отношении которой затем применяются юридические нормы"3 (разрядка наша. - В.Я.) Далее автор подчерки­вает, что компетентные органы имеют дело со множеством фактов, например, в уголовно-процессуальном праве "главный факт"и т.д.

Может быть в таких случаях при установлении, к примеру, фак­тических обстоятельств дела речь идет о применении норм уголовно-процессуального, а не материального права, о процессуальной пра­воприменительной деятельности? И, следовательно, при применении материальных норм таких стадий как установление фактических об­стоятельств дела и выбора уголовно-правовой нормы быть не может.

Отрицающие данные стадии правоприменения авторы ничего об этом не говорят. Однако подобный ход их рассуждений допустим.

' См.: Наумов А.В. Применение уголовно-правовых норм. Волгоград, 1973,

с.-46

2 Лазарев В.В. Социально-психологические аспекты применения права. Изд-во Казан. Ун-та, 1982, с. -16