На правах рукописи
Дианов Сергей Александрович
Политический контроль в Пермском крае
в 1919 – 1929 гг.
Специальность 07. 00. 02 – Отечественная история
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Пермь
2007
Работа выполнена на кафедре новой и новейшей истории России ГОУ ВПО «Пермский государственный педагогический университет»
| Научный руководитель: Официальные оппоненты: Ведущая организация: | доктор исторических наук, профессор Суслов Андрей Борисович доктор исторических наук, профессор Сибиряков Игорь Вячеславович кандидат исторических наук, доцент Обухов Леонид Аркадьевич ГОУ ВПО «Пермский государственный технический университет» |
Защита состоится 14 ноября 2007 г. в 15.00 часов на заседании диссертационного совета К.212.189.01. по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата исторических наук при Пермском государственном университете по адресу: 614990, Пермь, ул. Букирева, 15, корпус 2, ауд. 419.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Пермского государственного университета.
Автореферат разослан 11 октября 2007 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета,
кандидат исторических наук, доцент А.В. Колобов
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. В условиях демократического развития общества не ослабевает интерес к осмыслению опыта советского периода в контексте всей истории России. Современное молодое поколение граждан России воспринимает гарантированные Конституцией Российской Федерации демократические права и свободы как нечто должное и неизменное. В памяти же старшего поколения наших сограждан еще живы призраки ГУЛАГа, безраздельная власть коммунистической партии и культ личности советских вождей. Подавление любого инакомыслия, расправа с оппозицией, запрет гласности и политического плюрализма – все это было бы невозможно без использования властными органами механизмов политического контроля.
Политический контроль – это обязательное условие формирования, укрепления и существования тоталитарного режима. Стремление правящей элиты партии большевиков удержать бразды правления в своих руках порождало организацию тотальной слежки за поведением, словами и мыслями советских граждан. В то же время система политического контроля была призвана способствовать сокрытию значительной, все увеличивающейся массы фактов о реальном социально-экономическом положении страны, подменяя их дезинформацией, с целью формирования у населения нужных режиму представлений.
Следует, однако, подчеркнуть, что политический контроль является особенностью не только тоталитарных режимов, это качество любого государства, приобретающее размах по мере его развития. Сущностные различия в методах его проведения определяются наличием или отсутствием правового поля и степенью его соблюдения властными структурами.
В современной политической жизни очевидным образом проявляется стремление ряда российских политиков к возврату авторитарных методов управления обществом. Задача ответственных граждан – защитить Конституцию РФ от посягательств политических сил, стремящихся к изменению ее фундаментальных положений, и не допустить возврата общества к тоталитарному прошлому. Одним из средств решения этой задачи является объективный анализ исторических событий, демонстрирующий опасность использования инструментов авторитарного политического контроля.
Актуальность диссертационной работы вызвана и тем, что в отечественной литературе региональный аспект политического контроля практически не изучен. Рассмотрение проблемы борьбы с инакомыслием в российской провинции в 1919–1920-е гг. еще только становится предметом специального исследования.
Объектом исследования является система политического контроля в Пермском крае в 1919–1929 гг. и ее институты.
Предметом исследования являются процессы становления, организационного оформления и деятельности институтов политического контроля – органов государственной безопасности, партийных комитетов РКП(б), органов политической цензуры и квазиобщественных организаций – в Пермском крае.
Территориальные рамки. Под Пермским краем в исследовании понимается территория в границах Пермской губернии, которая существовала до ноября 1923 года. После ухода белогвардейцев-колчаковцев из Перми постановлением НКВД РСФСР от 15 июля 1919 года территория Пермской губернии подверглась существенному сокращению в размерах. Из нее была выделена Екатеринбургская губерния в составе пяти уездов. В Пермскую губернию, в свою очередь, вошли: Пермский, Кунгурский, Осинский, Оханский, Усольский и Чердынский уезды. По постановлению ВЦИК РСФСР от 5 января 1921 года к Пермской губернии был присоединен Сарапульский уезд Вятской губернии.
В результате реформы административно-территориального деления на Урале губернии и уезды ликвидировались; образовывались области и округа. По решению ВЦИК РСФСР 3 ноября 1923 года была образована Уральская область, в состав которой вошла и территория Пермской губернии. Постановлением Президиума ВЦИК от 12 ноября 1923 года на территории бывшей Пермской губернии были образованы четыре округа: Пермский, Кунгурский, Верхне-Камский и Сарапульский с территориальным подчинением их Уральской области[1]. До начала 1930-х гг. территория Пермского края более изменений не претерпевала.
Хронологические рамки исследования охватывают период с июля 1919 года по 1929 год. Нижняя хронологическая граница связана с уходом белогвардейцев-колчаковцев с территории Пермского края, становлением органов советской власти. Верхняя хронологическая граница исследования обусловлена переломным характером исторических явлений, имевших место в 1929 году: сосредоточение власти в руках И.В. Сталина, свертывание новой экономической политики, начавшаяся коллективизация сельского хозяйства и политика «ликвидации кулачества как класса», вызревание новых пенитенциарных концепций и т.д. Указанные явления символизировали начавшийся процесс оформления в СССР тоталитарной политической системы. Политический контроль, сформировавшийся к этому времени как система, становится структурным элементом политической системы страны. В 1930-е гг. вместе с последовательным развитием тоталитарной системы происходил процесс эволюции политического контроля.
Степень изученности проблемы. В советской историографии проблема политического контроля за населением России практически не изучалась. Существовавший в течение семидесяти лет тоталитарный режим не нуждался в афишировании своих механизмов, форм и средств, направленных на политическое и идеологическое подавление любой формы инакомыслия и общественного протеста.
Вместе с тем в работах советских историков все же содержался сильно идеологизированный материал, позволяющий современникам приблизительно оценить масштабы системы тайного политического контроля. Речь, в частности, идет о монографиях и публикациях советских историков, предметом рассмотрения которых являлась деятельность органов ВЧК–ОГПУ и партийных комитетов РКП(б) в области борьбы с «контрреволюционной» или «антисоветской» деятельностью политических партий, общественных организаций, фракционных группировок внутри РКП(б) и отдельных граждан[2]. Выходили работы, освещающие данную тематику и по Пермскому краю[3]. В то же время об органах советской политической цензуры было не принято писать в официальной отечественной литературе вплоть до начала 1990-х гг.
На рубеже 1980-х – 1990-х гг. некоторые исследователи предприняли попытку переосмысления отдельных аспектов системы государственного политического контроля на Урале. Так, А.Б. Суслов в своей диссертации[4] уже достаточно критически рассматривал одиозные оценки советских историков, писавших об успехах борьбы партийных комитетов и ВЧК–ГПУ с «мелкобуржуазными течениями и группировками» внутри РКП(б) и «политическими банкротами» – эсерами и меньшевиками. Кроме того, А.Б. Суслов ввел в научный оборот большое количество ранее закрытых секретных архивных документов о деятельности партийных комитетов Урала, местных партийных контрольных комиссий, статистические данные об исключенных коммунистах за фракционную «подрывную» работу и т.д.
Большой вклад в развитие комплексного анализа деятельности уральских партийных контрольных комиссий внес И.В. Сибиряков[5]
. Это исследование отличает, прежде всего, богатый фактический материал, раскрывающий особенности организационного строительства партийных КК в округах Уральской области, эволюцию форм и методов политического контроля внутри рядов РКП(б), сотрудничества партийных КК с органами ГПУ в деле борьбы с «фракционерами». Следует также отметить введение Ю.В. Сибиряковым в научный оборот значительного количества ранее закрытых архивных документов.
Только в 1990-е гг. в связи с демократическими преобразованиями в России и, как следствие, открытием архивов стали появляться исследования, посвященные непосредственно политическому контролю. Первым отечественным исследователем, который ввел в научный оборот понятие «политический контроль», а также разработал ряд методологических подходов к его исследованию стал петербургский историк В.С. Измозик[6]. По его мнению, под политическим контролем следует понимать систему регулярного сбора и анализа информации различными ветвями государственного аппарата о настроениях в обществе, отношении различных его слоев к действиям властей, о поведении и намерениях экстремистских и антиправительственных групп и организаций. Политический контроль всегда включает несколько основных элементов: сбор информации, ее оценку, принятие решений, учитывающих настроения общественных групп и призванных воздействовать в нужном для властей направлении, а также политический сыск и репрессии при наличии угрозы (реальной или мнимой) государству и обществу[7]. Согласимся с предложенным В.С. Измозиком определением политического контроля и отметим, что в настоящем исследовании в точности используется эта формулировка.
Следует особо подчеркнуть, что в работах В.С. Измозика содержится богатый фактический материал, добытый из архивов ФСБ, ГАРФа, РГАСПИ и др. В соавторстве с другими известными отечественными исследователями В.С. Измозик разрабатывает теоретическую базу политического контроля в масштабах РСФСР[8].
Одновременно к частным сюжетам этой проблемы обратились и другие российские исследователи, которые в 1990-е годы в серии научных публикаций предприняли попытку рассмотреть предметные области политического контроля[9]. Е.М. Балашов выдвинул гипотезу о привлечении местными партийными комитетами РКП(б) Петроградской губернии института агитаторов-пропагандистов к организации политического контроля за настроениями крестьян в годы Гражданской войны и нэпа[10]. На основе приведенных в указанной публикации архивных документов Е.М. Балашов делает вывод, что агитаторы в своей деятельности стремились выявить и охарактеризовать тенденции в политических настроениях сельских жителей, руководствуясь как инструкциями губкома РКП(б), так и собственными политическими взглядами. Е.А. Сикорский, в свою очередь, предложил рассмотреть вопрос о месте органов советской власти в системе политического контроля над населением РСФСР в 1918–1920 гг. Речь шла о деятельности местных советов (волисполкомов, уездисполкомов, военкоматов и др.) по сбору секретной информации о политических настроениях населения, в частности Смоленской губернии[11].
Следует отметить и наличие публикаций о политическом контроле, сужающем его сущность. Так, А.С. Смыкалин в своей статье заявил о перспективности «пристального внимания» к изучению системы «тайного» политического контроля[12]. Однако свел систему политического контроля всего лишь к эпизодам перлюстрации гражданской корреспонденции и деятельности в этом русле военных цензоров. Несмотря на это, данную публикацию все же можно считать попыткой разработки отдельного аспекта политического контроля – органов военной цензуры в годы Гражданской войны.
Все перечисленные выше исследования, посвященные разнообразным аспектам системы политического контроля, преследовали цель показать ее действенность в масштабах РСФСР. Вместе с тем вплоть до начала 2000-х гг. региональный аспект системы политического контроля комплексно практически не изучался.
Начало комплексного изучения специфики функционирования системы политического контроля в российской провинции положила диссертация курского историка В.И. Демина[13]. Автор предпринял попытку показать направления и механизмы деятельности местных органов ВЧК–ГПУ, РКП(б) и Главлита по установлению контроля над политическими настроениями населения Курского края и реализации конкретных мер по борьбе с гражданами, не согласными с официальной идеологией. Использование значительного количества местного архивного материала делает выводы автора аргументированными и заслуживающими признания. Подчеркнем также и то, что В.И. Демин впервые из всех указанных выше исследователей изучил события вплоть до 1945 года. Несмотря на столь широкие хронологические рамки, ему удалось в целом отразить специфику системы политического контроля в отдельно взятом регионе во времена нэпа, в 1930-е гг. и в годы Великой Отечественной войны. Эта диссертация продемонстрировала другим исследователям перспективность изучения регионального аспекта системы политического контроля.
При рассмотрении процесса строительства органов государственной безопасности Советской России в 1918–1929 гг. можно опереться на фактический материал и статистические данные, содержащиеся в работах Л.А. Боевой[14], О.Г. Капчинского[15], Л.П. Рассказова[16], А.М. Плеханова[17]. Особо отметим недавно вышедшую в тираж монографию сибирского историка А.Г. Теплякова[18]. В ней подробно анализируются принципы строительства чекистского аппарата на территории Сибири, оперативная работа, психология, быт и нравы провинциальных чекистов. Большая заслуга А.Г. Теплякова и в том, что он обозначил принципы организации агентурно-осведомительной сети ОГПУ в районах Сибирского региона и методики ее использования в отношении политических противников советской власти. Пермский историк Е.А. Кобелева, в свою очередь, впервые предприняла попытку изучения процесса становления и направлений деятельности Пермской губЧК в период «военного коммунизма»[19]. Отдельная глава ее диссертации также посвящена методике преследования пермскими чекистами представителей политической оппозиции, которые пытались противостоять диктатуре большевиков. Некоторые вопросы, связанные с принципами функционирования партийных контрольных комиссий в губерниях РСФСР, методики их борьбы с «фракционерами» и оппозицией, раскрыты в работах Г.Л. Олеха[20], Т.А. Абраковой[21], А.Б. Суслова[22]. Следует отметить и недавнюю работу российского исследователя К.Н. Морозова[23], в которой содержится большой фактический материал об этапах борьбы партийных комитетов РКП(б) и органов ВЧК–ГПУ с политической оппозицией – партией социалистов-революционеров во времена нэпа.
В процессе изучения деятельности органов политической цензуры как института системы политического контроля можно опереться на работы А.В. Блюма, Т.М. Горяевой, М.В. Зеленова[24], диссертационные исследования Н.Н. Клепикова и Г.А. Бондаревой[25]. Следует добавить, что А.В. Блюм стал первым среди отечественных ученых, кто попытался не только изучить механизм деятельности цензурных органов, но и рассмотреть их функционирование во взаимодействии с партийными и карательными институтами власти. В то же время Н.Н. Клепиков впервые рассмотрел специфику становления и деятельности местных органов политической цензуры на примере губерний Европейского Севера. Уральский исследователь Г.И. Степанова в своей публикации также одной из первых предприняла попытку рассмотреть проблему, связанную с принципами осуществления политического контроля за печатным словом на территории г. Екатеринбурга (Свердловска)[26].
Выдвинув гипотезу о том, что в число институтов политического контроля в Пермском крае следует включить квазиобщественную организацию «Союз воинствующих безбожников» (далее: «СВБ»), автор обратился к работе Н.И. Музафаровой[27]. На сегодня это единственная монография, на страницах которой раскрываются организационные аспекты деятельности «СВБ» в округах Уральской области, приводится большое количество статистического материала, конкретные примеры гонений активистами «СВБ» представителей религиозных организаций и верующих граждан. Публикаций, посвященных деятельности «СВБ» в целом по РСФСР в 1920-е гг. также немного. В качестве примера можно отметить публикацию В.В. Жижкова[28], где исследователь, в частности, обращает внимание на тесное взаимодействие «СВБ» с органами ОГПУ в деле организации акций по борьбе с религиозными организациями и их духовным влиянием на творческую интеллигенцию СССР.
Следует также отметить труды зарубежных историков, в которых содержится весьма неплохой теоретический и фактический материал по проблемам, связанным с формированием в Советской России тоталитарного режима[29].
Таким образом, анализ историографической ситуации позволяет утверждать, что, несмотря на публикацию указанных выше монографии и статей, посвященных системе политического контроля в РСФСР в 1918–1920-е гг., данная тема требует дальнейшей разработки.
Принимая во внимание актуальность и степень изученности темы, сформулируем цель диссертации: комплексное исследование деятельности институтов системы политического контроля в Пермском крае в 1919–1929 гг., направлений, методов и результатов их работы.
Задачи исследования:
– рассмотреть основные этапы становления и развития институтов политического контроля в Пермском крае, основные организационные изменения, произошедшие в них за данный период;
– исследовать направления деятельности институтов политического контроля на региональном уровне;
– проанализировать взаимоотношения партийных комитетов РКП(б), органов политической цензуры, квазиобщественных организаций и органов государственной безопасности (ЧК–ГПУ) в реализации задач политического контроля за населением Пермского края;
– выявить тенденции, общее и особенное в функционировании региональных институтов политического контроля;
– на материалах Пермского региона показать место и роль каждого из них в системе политического контроля в российской провинции;
– обозначить методы и результаты деятельности институтов системы политического контроля в Пермском крае по борьбе с политической оппозицией, контрреволюционными организациями и советскими гражданами, не согласными с официальной идеологией.
Методологическая основа исследования. Методологической основой исследования стали традиционно применяющиеся в исторической науке принципы и методы. В первую очередь следует назвать принципы историзма и научной объективности. Применение принципа историзма в изучении системы политического контроля предполагает выяснение причин и тенденций формирования ее основных институтов в Пермском крае в 1919–1920-е гг., направлений их деятельности, роли и места в общественной жизни региона с учетом динамики политической ситуации в целом по стране. Под научной объективностью понимается видение предмета исследования в реальности, вне зависимости от субъективных наслоений, содержащихся в источниках, оценочных суждениях историков.
Особое методологическое значение для исследования имеет концепция тоталитаризма, представленная в трудах Х. Арендт, Р. Арона, М. Джиласа, З. Бжезинского и др.[30] Эта концепция получила развитие и в работах отечественных исследователей, предметом изучения которых стали вопросы становления, эволюции и характеристики основных этапов советского тоталитаризма[31]. Автор считает, что использование тоталитарной модели формирует теоретические рамки для конкретно-исторического исследования, способствует пониманию политического контроля населения как неотъемлемой составляющей тоталитарного общества. На этапе становления большевистской диктатуры в Советской России в 1917–1929 гг.[32] политический контроль становится гарантом поддержания коммунистической доктрины в массах и защиты режима от посягательств со стороны реальной и потенциальной оппозиции.
Кроме того, наше понимание исторических процессов, характерных для мирового сообщества в XX столетии, во многом связано с концепцией модернизации, развитой такими отечественными историками, как В.А. Красильщиков, О.Л. Лейбович, В.В. Алексеев, И.В. Побережников и др.[33]
Важно подчеркнуть, что автор не склонен придавать абстрактным теоретическим концепциям универсальный характер, а также применять их для непосредственного толкования исторических фактов.
Применительно к нашему исследованию важным представляется постулат о том, что в 1920-е гг. в Советской России начался социалистический цикл модернизации, который завершился лишь в 1980-е гг. Движущими факторами модернизации стали стремление большевистского руководства к состязанию с западным «буржуазным» миром и социалистическая идея, которая оправдывала, служила ориентиром и обладала мобилизирующей силой. Сложившаяся в пореволюционное десятилетие система институтов власти была призвана осуществлять эффективный контроль над всеми сферами жизни советского общества. Институты системы политического контроля – органы госбезопасности, партийные комитеты ВКП(б), органы политической цензуры и подконтрольные власти общественные организации – были призваны в кратчайший срок превратить социалистическую идею и советское государство в эффективные средства модернизации общества.
Использовались также и такие общенаучные методы исследования, как системный подход и генетический метод, методы комплексного анализа и синтеза исторических фактов и явлений, индукции и дедукции. Так системный подход предполагает целостное исследование сложных систем, состоящих из подсистем и элементов. Например, институты политического контроля в Пермском крае можно рассматривать как единство взаимосвязанных элементов, как части сложного целого – системы политического контроля в РСФСР. Вместе с тем, с помощью системного метода можно изучать общество как сложноорганизованную систему, элементами которой, в частности, являются социальные структуры.
В исследовании применялись также и специальные исторические методы – описательный, документально-иллюстративный, историко-сравнительный и метод исторической реконструкции.
Источниковая база диссертации представлена несколькими крупными группами источников. К первой группе относятся материалы правительственных органов Советской России. Они представлены опубликованными нормативно-правовыми документами СНК и ВЦИК РСФСР–СССР[34]. Эти источники дают возможность отследить поворотные моменты в процессе нормативно-правового регулирования направлений деятельности институтов системы политического контроля. К этой же группе можно отнести материалы пленумов и резолюций конференций ЦК РКП(б). Так, в резолюциях партийных конференций ЦК РКП(б), в частности, отражались эпизоды внутрипартийной борьбы в 1920-е гг.[35]
Вторая группа источников представлена делопроизводственной и отчетной документацией партийных комитетов РКП(б) и советских органов власти Пермского края. Она содержит в наиболее сжатом виде информацию о деятельности различных государственных, общественных и партийных учреждений, в частности, позволяет проследить, как разрабатывался комплекс конкретных мероприятий по борьбе с политическими противниками и внутрипартийной оппозицией в регионе. Основная масса этих материалов не опубликована, а с некоторых лишь недавно снят гриф секретности. Во-первых, это секретные формы отчетности партийных комитетов РКП(б) – анкеты, доклады, записки, отчеты, отправляемые ими в Уральский обком, Пермский губком, окружные комитеты РКП(б).
Во-вторых, это «личные» письма секретарей Пермского губкома РКП(б), окружкомов РКП(б) Пермского края в Секретариат ЦК РКП(б) на имя И.В. Сталина, где также приводилась информация о политических настроениях населения региона, статистические данные о результатах борьбы с меньшевиками и эсерами в кооперации и на производстве, сведения о контрреволюционной работе духовенства, сектантов. Основной массив этих материалов содержат фонды Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), а также Государственного общественно-политического архива Пермской области (ГОПАПО).
В-третьих, это материалы партийных контрольных комиссий Пермского края и Свердловской области. Данный информативный источник раскрывает механизмы действенности системы политического контроля внутри РКП(б), то есть в отношении членов коммунистической партии. Кроме того, представляется возможным раскрыть перипетии внутрипартийной борьбы в парторганизациях Пермского края.
В-четвертых, это материалы деятельности органов политической цензуры на Урале, которые находятся в Государственном архиве Свердловской области (ГАСО. Ф. р-233).
Небольшие по объему материалы, подтверждающие факт деятельности окрлитов в Пермском крае, содержатся в фондах Государственного архива Пермской области[36]. Использование данных материалов позволяет, в частности, выявить специфику политического контроля окрлитов над периодической печатью в округах Пермского края. Переписка редакторов местных газет с окрлитами Перми и Кунгура, Уралоблитом проливает свет на границы открытости всей информации в целом для широкой общественности. С этой же целью были привлечены и документы о чистках библиотечных фондов библиотек Пермского края.
Документы, раскрывающие сущность и результаты деятельности «Союза воинствующих безбожников» в Пермском крае также находятся в фондах ГАПО. На примере деятельности Пермского окружного совета «СВБ» можно проследить формы и методы осуществления политического контроля над «контрреволюционным» духовенством и массами верующих. Эти архивные материалы позволяют определить степень зависимости Союза безбожников от Уралобкома ВКП(б).
Третью группу источников диссертации составляют опубликованные работы руководителей ВЧК–ОГПУ Ф.Э. Дзержинского[37] и М.Я. Лациса, которого без преувеличения можно назвать идеологом создания системы политического контроля в РСФСР. В отличие от коллег в своих работах и выступлениях он не скрывал главной задачи ВЧК: борьбы с «контрреволюционерами», то есть со всеми гражданами и организациями, кто не разделял взгляды и идеи большевиков[38].
Четвертой группой источников стали материалы органов ВЧК–ГПУ–ОГПУ: приказы, распоряжения, инструкции, циркуляры, формы отчетных материалов. Часть этих документов на сегодняшний день опубликована[39]. Ценность этой группы источников заключается в том, что анализ их содержания дает возможность исследователю разобраться в тонкостях секретной работы чекистов по сбору информации о политических настроениях социальных групп, внедрения секретных сотрудников в антиправительственные партии и организации.
К этой же группе опубликованных источников относятся и обзорные еженедельные, ежемесячные сводки ВЧК–ОГПУ о политико-экономическом положении РСФСР–СССР[40]
. Они комплектовались на базе копий секретных форм, присылаемых в информотдел ВЧК из регионов местными ЧК–ГПУ. Здесь содержалась информация о политических настроениях крестьян, рабочих, служащих; приводились факты контрреволюционных действий со стороны представителей духовенства, сектантов и т.д.
Большую ценность представляют неопубликованные документы, находящиеся в архивах Пермского края и Свердловской области. В первую очередь следует отметить секретные информационные бюллетени и сводки особого и секретно-оперативного отделов Пермской губЧК, секретно-оперативной части губотдела ГПУ. Эти документы содержат огромный фактический материал, отражающий результаты чекистской системы политического контроля – политические настроения пермского крестьянства и рабочих, служащих, красноармейцев, «обывателей» и духовенства, данные о ликвидации «белогвардейских банд», сведения о количестве взятых на учет и под негласное наблюдение социалистов (эсеров, меньшевиков и пр.), а также данные о внедрении секретных сотрудников в социальную среду.
Информативным источником являются и «личные» закрытые письма руководителей губотдела и окротделов ОГПУ по Пермскому краю в вышестоящие инстанции – ПП ОГПУ по Уралу, информационный отдел ОГПУ в Москву. Эти материалы позволяют обозначить приблизительные масштабы системы чекистского политического контроля в регионе, уровень выполнения пермскими чекистами директив вышестоящих инстанций, политическое сознание руководства региональных органов госбезопасности.
Вместе с тем в источниковедении последние 10–15 лет остается спорным вопрос о критике этой группы источников. Действительно, рассекреченные и публикуемые в настоящее время материалы органов государственной безопасности отнюдь не содержат «абсолютной истины» и требуют профессиональной научной критики. Сегодня ни для кого уже не секрет, что нередко чекисты фальсифицировали результаты своей работы, пользовались заведомо ложными доносами, с целью возбудить «громкие дела» и доказать свое рвение для продвижения по служебной лестнице[41]. Это обстоятельство побуждает, в свою очередь, критично подойти к анализу достоверности текста секретных сводок, информационных бюллетеней, обзоров и докладов, комплектуемых пермскими чекистами.
В критике такого рода источников полезно использовать методологические принципы, сформулированные школой «Анналов» (М. Блок и др.). Академик Н.Н. Покровский, интерпретируя эти принципы при анализе в качестве источника сводки 6-го отделения ГПУ, подчеркивает, что наиболее достоверны содержащиеся в документе сведения, противоречащие основному направлению его тенденциозности, а наименее достоверны – совпадающие с ним[42]. Подобный подход, в частности, применил в своем исследовании и петербургский историк Н.А. Ломагин[43]
.
Для оценки степени объективности материалов ЧК–ГПУ, а также и материалов партийных комитетов РКП(б) Пермского края вполне применим традиционный источниковедческий принцип проверки достоверности сведений документа путем привлечения других документов.
Наконец, пятая группа источников представлена местной периодической печатью (пермская газета «Звезда» и кунгурская газета «Искра»). Отметим, что этот источник малоинформативен применительно к настоящему исследованию. Нет сомнения, что пресса в 1919–1929 гг. отражала взгляды правящей партии, поэтому основное внимание при анализе данного вида исторического источника уделялось констатации отдельных событий (политические кампании в регионе по преследованию властями эсеров и меньшевиков, партийные чистки) и анализу статистических сведений.
В целом же источниковая база для данного исследования, несмотря на фрагментарность отдельных групп источников, весьма обширна и вполне достаточна для решения поставленных задач.
Научная новизна диссертации определяется в первую очередь тем, что она является первым комплексным исследованием, посвященным изучению системы политического контроля в Пермском крае, а также одним из первых исследований, раскрывающим вопрос о масштабах борьбы с инакомыслием в провинции.
На конкретном историческом материале впервые рассмотрен вопрос о становлении и характере деятельности органов политической цензуры (гублит-окрлит) в Пермском крае в 1920-е гг. Впервые в качестве института политического контроля рассматривается деятельность местной квази-общественной организации «Союза воинствующих безбожников».
При раскрытии вопроса о месте и роли местных органов государственной безопасности (ЧК–ГПУ) в системе политического контроля за населением региона впервые обозначены механизмы их деятельности в области политического сыска, каналы сбора секретной информации о политических настроениях социальных групп.
Автором произведена типология основных подходов к рассмотрению данной проблемы в научной литературе. С источниковедческой точки зрения, новизна диссертации состоит в том, что в научный оборот вводится значительное количество ранее не использовавшихся в исторических исследованиях архивных документов.
Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования содержащегося в ней материала, положений и выводов в научной работе (подготовка обобщающих трудов по политической истории Пермского края, истории политических репрессий в российской провинции, по истории политических репрессий на Урале, истории органов ВЧК–ОГПУ, истории органов политической цензуры), в учебно-методической работе (включение материалов диссертации в лекционные и специальные курсы, использование их при проведении семинарских занятий) и в просветительской деятельности (подготовка публикаций в СМИ, разработка экспозиций выставок и т.д.).
Апробация работы. Содержащиеся в диссертации концептуальные положения, общие и частные выводы апробированы в научных публикациях, выступлениях на региональных, межвузовских и всероссийских научных конференциях. Основные результаты исследования изложены в десяти научных публикациях общим объемом 2,6 п.л.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, приложений.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновываются актуальность и научная значимость темы, территориальные и хронологические рамки исследования, определяются объект и предмет исследования, формулируются цель и задачи работы, характеризуются методологические принципы, новизна и практическая значимость диссертации, даются историографический и источниковедческий обзоры.
В первой главе – «Формирование системы политического контроля ВЧК–ОГПУ на территории Пермского края» – рассматривается выполнение органами ВЧК–ОГПУ функции политического контроля над населением и в отношении политической оппозиции. В главе обозначаются методы, формы и результаты политического контроля чекистов, анализируются взаимоотношения органов государственной безопасности с другими структурами, осуществляющими политический контроль.
В первом параграфе «Становление чекистской системы политического контроля в масштабах РСФСР» исследуется процесс формирования политического контроля органами ВЧК–ОГПУ в Советской России в 1919 – 1929 гг. В масштабах РСФСР политический контроль чекистов над населением страны берет свое начало летом 1918 года. Постепенно его институты появляются и утверждаются в провинции.
Чекистский политический контроль отличало в первую очередь неперсонифицированность: ни одна социальная группа не была застрахована от слежки, негласной «разработки» и репрессий.
Органы государственной безопасности представляли собой в сознании народных масс образ «глаз и ушей» советской системы. Вербовка осведомителей воспринималась обывателями как обычная, повседневная мера, необходимая для поддержания существования системы. ВЧК через средства массовой информации открыто призывала всех «сознательных» советских граждан на службу в качестве своих агентов.
Следует подчеркнуть, что политический сыск, соответствующие технические и психологические средства находились в наличии исключительно в распоряжении ВЧК–ОГПУ. Ни партийные комитеты, ни иные советские организации, также задействованные в сфере политконтроля, не конкурировали в этой сфере с ВЧК.
Система комплектования секретной информации о политических настроениях населения страны находилась в постоянном «движении», шлифовке, совершенствовании. Сводки ВЧК–ОГПУ стали в итоге отражать приблизительную картину положения дел в уезде, губернии–области, крае и в стране в целом.
Во втором параграфе «Контроль за политическими настроениями населения региона в деятельности чекистов» анализируется методика организации секретной информационной работы чрезвычайными комиссиями Пермского края, выявляются свидетельства формирования и деятельности аппарата осведомления, рассматриваются основные формы секретной отчетности.
После ухода войск белых с территории Пермского края в первой половине июля 1919 года секретно-оперативный отдел Пермской губЧК, выполняя директивы секретного отдела ВЧК, принялся в спешном порядке за работу по организации секретной сети осведомления. Первые результаты работы аппарата осведомления в Пермском крае датируются августом 1919 года, когда появляются формы комплектации секретных сведений – информационные бюллетени и сводки «А». Анализ бюллетеней и сводок позволяет сделать вывод, что политическая ситуация в регионе в 1919–1921 гг. была крайне напряженной. Данные осведомителей о фактах антисоветской агитации среди крестьян, рабочих, служащих приходили в секретно-оперативный отдел губЧК из всех уездов Пермского края. Ответные действия со стороны губЧК принимали порой репрессивный характер. За лицами, уличенными в контрреволюционной и антисоветской агитации, устанавливалось негласное наблюдение, велась их «разработка». Как правило, далее следовал арест и заключение под стражу. Нередко применялась практика заложничества, особенно в случае, если не удавалось захватить «бандитов».
Не менее важным объектом политического контроля губЧК становились органы местной власти Пермского края: исполкомы, милиция, военкоматы, лесничества и другие учреждения. Почти в каждом информационном бюллетене за 1919–1921 гг. можно обнаружить факты злоупотреблений и проступков членов исполкомов волостей губернии, сведения о проникновении в исполкомы «шпионов Колчака» и т.п.
Кроме данных, получаемых от осведомителей, губЧК активно внедряла еще один механизм политического контроля – перлюстрацию. До марта 1921 года перлюстрацией корреспонденции и писем занимался Пермский отдел военной цензуры, почт и телеграфа. Позже эта структура была реорганизована в военно-цензурное отделение (ВЦО), а год спустя перлюстрацией занимался отдел политконтроля Пермского ГПУ.
В период нэпа чекисты не сократили объем информационной работы. Наоборот, системе комплектования секретной информации о политических настроениях групп населения стало уделяться еще более пристальное внимание. Анализ форм секретной отчетности окружных отделов ГПУ позволил обнаружить конкретные факты деятельности осведомителей, которых отныне именовали «информаторами». В «личных письмах», «политпартсводках», «внутренних бюллетенях» приводились сведения информаторов о происках врагов советской власти – кулаков, нэпманов, духовенства, «бывших» – в кооперации и на производстве. В среде рабочих пермских заводов фиксировалась антисоветская агитация, призывы к саботажу и даже к расправе над коммунистами. На селе главным врагом советской власти считалось духовенство. Информаторы окротделов ОГПУ предоставляли большое количество сведений о священниках, ведущих среди крестьян религиозную пропаганду, тем самым отталкивая последних от социалистической идеи. В советских учреждениях функцию информаторов осуществляли, в частности, созданные «Бюро содействия», состоящие из членов ВКП(б). Таким образом, чекисты добились привлечения коммунистов к слежке и доносительству за коллегами по работе.
Важно подчеркнуть, что адресатами секретных сводок пермской губЧК и окружных отделов ГПУ в 1919–1929 годы являлось три десятка представителей политического руководства страны. Таким образом, сама система замыкалась на вождей – правящую партийную элиту. Это обстоятельство, в частности, также подтверждает наличие в 1920-е гг. тенденций к формированию тоталитарности режима.
В третьем параграфе «Борьба ВЧК–ГПУ–ОГПУ с оппозицией в Пермском крае» освещается процесс борьбы пермских чекистов с политическими противниками советской власти. Политический сыск в пореволюционное десятилетие приобретал характер системы, включающей в себя выявление с помощью негласных методов лиц, чей образ мысли и деятельность представляли собой опасность для советского государственного строя, пресечение такого поведения, а также предотвращение подобных явлений в будущем. Информационные материалы губЧК и окротделов ОГПУ Пермского края позволяют условно обозначить несколько объектов политического сыска в регионе: белогвардейские организации и их пособники, местные группировки социалистических партий (эсеры, меньшевики, анархисты), религиозное движение, оппозиционное движение в рабочей среде на предприятиях.
Исследование показало, что вплоть до 1923 года в информационно-отчетных материалах губотдела ГПУ существовала рубрика «белогвардейские организации». В 1919–1922 гг. пермские чекисты борьбе со шпионами белых уделяли едва ли не главное внимание. Практически во всех уездах губернии находили белогвардейские организации и их пособники. Особое внимание секретно-оперативного отдела губЧК было приковано к «возвращенцам» –гражданам, бежавшим в Сибирь и Дальний Восток вслед за белыми армиями. В 1922 году уездные политбюро продолжали информировать губЧК о вновь прибывших лицах «из Сибири». Окончание Гражданской войны, переход к нэпу, оформление уголовного законодательства СССР в конечном итоге привело к тому, что как объект политического сыска белогвардейские организации и их пособники прекратили существование. Отдельные группировки, состоявшие из бывших офицеров белой армии и тревожившие налетами советские учреждения, обозначались как «белобандиты» и их действия квалифицировались уже как бандитизм.
Борьба с религиозным движением в Пермском крае занимала в деятельности органов госбезопасности также одно из ведущих мест. В первую очередь велась «разработка» представителей православной церкви, именуемых в сводках «тихоновцами». Исследование показало, что пик противостояния чекистов и «тихоновцев» пришелся на 1923–1924 гг. Отметим, что на стороне духовенства нередко оказывались представители сельской интеллигенции, в частности учителя. Мусульманские организации Пермского края также попадали под надзор секретного отделения губотдела ГПУ. Гонениям подвергались и сектантские организации, действовавшие на территории края: «скопцы», «истинно-странствующие христиане», «хлыстовцы», «красноверы».
Необходимо отметить, что представители социалистических партий составляли особый объект политического сыска. Задействовав мощный аппарат осведомления, чекисты информировали власть о фактах «подрывной» работы противников большевистской диктатуры, знали их точную численность и место дислокации. Кроме того, с целью разработки конкретной «антисоветской» организации чекисты активно внедряли в ее состав осведомителей, причем им нередко удавалось завербовать самых активных членов этой организации. Для полной победы над бывшими политическими конкурентами привлекались и видные члены социалистических партий, разочаровавшиеся в своих прежних убеждениях. «Ликвидационное» движение приносило не меньший успех, чем работа осведомительной сети. Репрессии против оппозиции имели цель устрашения и предупреждения нежелательных для власти выступлений в какой-либо форме.
Во второй главе – «Политический контроль в деятельности партийных органов РКП(б) – ВКП(б) в Пермском крае» – рассматривается место и роль партийных комитетов в системе политического контроля в Пермском крае в 1919–1929 гг. Отдельное внимание уделено деятельности местных партийных контрольных комиссий, которые осуществляли политический контроль в отношении членов РКП(б) – ВКП(б).
Руководители коммунистической партии, развивая систему политического контроля через использование каналов органов ВЧК–ОГПУ, одновременно привлекали и партийные комитеты РКП(б)–ВКП(б) к организации собственных каналов сбора политической информации о настроениях в обществе, намерениях оппозиционных советской власти общественных организаций и религиозных течений.
В первом параграфе «Каналы сбора политической информации о настроениях в обществе» рассматриваются внутрипартийные структуры, которые были призваны выявлять факты инакомыслия и оппозиционности к власти в среде рабочих, крестьян, служащих и «обывателей». Анализ секретных информационных материалов партийных комитетов РКП(б) – ВКП(б) Пермского края позволил обозначить эти структуры: волостные ячейки коммунистической партии, агитаторы-пропагандисты, партийные информаторы и информактивы.
В период Гражданской войны основным поставщиком информации о политических настроениях населения Пермского края являлись руководящий аппарат исполкомов местных советов, инструктора укомов РКП(б), а также направляемые губернским комитетом РКП(б) в уезды и волости агитаторы-пропагандисты. Следует отметить, что агитаторы выполняли не только задачу идеологического просвещения населения. В своих отчетах в губком РКП(б) они были обязаны предоставлять информацию о политическом состоянии волостных и сельских советов, информацию о социальном составе советов, о проценте кулаков и «враждебного элемента», проникавшего путем перевыборов в советы. Все сведения стекались в информационно-статистический отдел Пермского губкома РКП(б), где комплектовались формы секретной отчетности.
Во времена нэпа система партийной информации претерпевает коренные изменения. На смену агитаторам и разъездным инструкторам укомов РКП(б) приходит институт партийных информаторов.
В Пермском крае процесс создания института партийных информаторов прошел в несколько этапов:
Первый этап: 1921 год – сер. 1920-х гг. На этом этапе по инициативе информационно-статистического подотдела губкома РКП(б) в каждом уездном или районном комитете партии учреждалась должность партийного информатора. В обязанность информатора входила задача сбора сведений о политических настроениях рабочих и крестьян данной местности, их отношении к партии большевиков и Советам, а также реакция на мероприятия новой экономической политики (продналог, торговля и пр.). Еженедельно информатор отправлял секретную анкету в информационно-статистического подотдел организационно-инструкторского отдела пермского губкома РКП(б).
Второй этап: сер. 1920-х – 1927 гг. В это время происходит привлечение к информационной работе рядовых членов ячеек ВКП(б), в частности в деревне. Так материалы оргсовещания партработников Пермского округа содержали инструкцию «Обязанности коммуниста в деревне», которая регламентировала обязанности члена деревенской ячейки ВКП(б) по повседневной работе с беспартийными массами крестьян:
Предоставление ежемесячных закрытых писем секретарей окружных комитетов ВКП(б) в Уралобком ВКП(б) становилось одной из первоочередной задач.
Третий этап: 1928–1929 гг. После того, как руководство Уралобкома ВКП(б) выразило явное неудовлетворение опытом работы парткомов в деле «информации и статистики», 10 января 1928 года на заседании секретариата Уралобкома ВКП(б) было принято постановление «О создании информактива» с целью создания в каждой партийной ячейке ВКП(б) на предприятии или в деревне, а также в райкомах ВКП(б) «информактива» из одного или нескольких коммунистов – «информаторов».
Процесс создания информактивов растянулся фактически на год. 19 июля 1928 года в письме «Всем секретарям окружкомов ВКП(б)» секретарь Уралобкома ВКП(б) Н.М. Шверник указывал коллегам на следующие моменты: значительное ухудшение постановки информационной работы в ОК ВКП(б), неудовлетворительное качество сводок, отчетов, провалы в работе по созданию информактивов. «В Пермском и Тагильском округах в ряде районов ограничивались формальным выделением в ячейках информаторов, никаких практических указаний о работе информактива не давалось…», – писал Н.М. Шверник[44]. В Кунгурском и Сарапульском ОК ВКП(б) информактивы сработали не лучшим образом, отмечалось ухудшение качества их работы. Руководство Уралобкома ВКП(б) неоднократно подчеркивало окружным и районным комитетам ВКП(б) важность работы информаторов с целью изучения мнений масс о важнейших политических кампаниях, а также о внутрипартийном положении.
Помимо информационной работы партийные комитеты (райкомы, укомы, окружкомы) ВКП(б) выступали инициаторами применения репрессий в отношении выявленных реальных и потенциальных врагов советской власти. Органы ЧК–ГПУ получали санкцию парткомов на арест граждан, нелояльных режиму.
Во втором параграфе «Деятельность органов партийного контроля по реализации задач политического контроля в отношении членов коммунистической партии» освещается деятельность партийных контрольных комиссий в Пермском крае. Исследование показало, что и сама партия большевиков стала объектом политического контроля. Необходимо подчеркнуть, что партийные комитеты на сравнительно короткий период времени превратились в относительно самостоятельный институт политического контроля.
Анализ процедуры и результатов партийных чисток в Пермском крае в 1920-е гг. позволяет обозначить следующую тенденцию. В течение всего изучаемого периода времени партийные контрольные комиссии следили за нравственным обликом коммунистов: за их поведением, за уровнем их атеистической грамотности и воспитания, за психологической устойчивостью к алкоголизму и дебоширству. Однако постепенно, по мере развертывания этапов внутрипартийной борьбы, отмечается ужесточение требований к политическому облику коммуниста. Требование единомыслия в рядах РКП(б) и беспрекословного служения генеральной линии партии означало активное внедрение ее правящей верхушкой принципа демократического единства по отношению к рядовым членам. Важно подчеркнуть, что к концу 1920-х гг. эта тенденция принимает все более суровый характер. Рассмотренные эпизоды процесса преследования в Пермском крае коммунистов по политическим мотивам дают основание говорить о том, что если к «мясниковцам» в первой половине 1920-х гг. были применены по тем временам относительно либеральные меры (выговоры, предупреждения, переброски в другую местность, переводы на менее ответственные участки работы), то уже к «троцкистам», «правоуклонистам» и другим «оппозиционерам» были применены предельно жесткие меры вплоть до исключения из партии, а также уголовного преследования.
Третья глава – «Советские и общественные институты политического контроля в Пермском крае» – посвящена структурам, созданным в 1920-е гг. и выполняющим «вспомогательную» функцию указанным выше институтов системы политического контроля. Речь идет об органах политической цензуры (Главлите, гублите, улитах, окрлитах) и подконтрольной власти общественной организации «Союз воинствующих безбожников».
В первом параграфе «Становление органов политической цензуры как института советской системы политического контроля» рассмотрен процесс формирования и деятельности органов политической цензуры в Пермском крае. Подчеркнем, что гублит и окрлиты являлись органами советской власти и функционировали в качестве структурных единиц отделов народного образования. Главной целью деятельности этого института являлось осуществление политического контроля за культурной жизнью региона. Дошедшие до нас в ограниченном количестве архивные материалы позволяют утверждать, что уже в первой половине 1920-х гг. политический контроль за печатью и массовыми зрелищами на Урале достиг впечатляющих масштабов. Ни одна книга, периодическое издание или зрелищное мероприятие не допускалось к массовому читателю или зрителю без визы «Окрлит». Функция окрлитов в округе была возложена на заведующих окружными отделами народного образования, а в губернских городах – на уполномоченного Уралоблита. Окрлиты Пермского края совместно с отделом политконтроля окрГПУ, выполняя директивы вышестоящих органов, производили чистки книжных фондов краевых библиотек, изымая из оборота идеологически не выдержанную литературу и дореволюционную периодическую печать. При этом в формулировках цензоры содержались политические мотивы изъятия: «черносотенная литература», «кадетско-эсеровская литература», «контрреволюционная литература». Вместе с тем, прошедшие цензуру продукты массовой культуры, идейно выдержанные и рисующие идеалы коммунизма, нередко становились невостребованными населением Пермского края.
Органы политической цензуры стремились не афишировать свою деятельность, все их циркуляры выходили под грифом «Секретно». Создавался некий ореол таинственности. Однако в отличие от реально «закрытой» от масс работы органов ОГПУ деятельность окрлитов на деле не являлась тайной для той же местной интеллигенции, которая в творческом процессе страдала от вмешательства цензоров.
Во втором параграфе «Союз воинствующих безбожников» как квазиобщественный институт политического контроля» анализируются организационное оформление, формы и результаты практической деятельности подконтрольной власти общественной организации «Союза воинствующих безбожников» как института политического контроля.
С середины 1920-х гг. начинается новое ужесточение партийной политики в отношении конфессий, в первую очередь тех, кто имел существенное влияние на мировоззрение советских граждан. На примере деятельности пермского окружного совета «Союза воинствующих безбожников» прослеживаются формы и методы осуществления политического контроля над контрреволюционным духовенством и массами верующих. Официально на всех мероприятиях «безбожники» действовали сугубо от своего имени, их ячейки не являлись дополнением органов советской власти. Однако эта автономия была лишь видимой. На деле «Союзы безбожников» осуществляли задачи, которые ставили перед ними партийные комитеты. Темпы борьбы «безбожников» с «контрреволюционной» деятельностью представителей религиозных культов задавались Уралобкомом ВКП(б). Подобная квазиобщественная сущность СВБ прикрывала в глазах населения главного виновника гонений на церковь и верующих – партийные комитеты ВКП(б). Вместе с тем нельзя не заметить такую любопытную ситуацию, когда, создав подобную структуру идеологического контроля, партийные комитеты РКП(б) при этом сами отчасти становились объектом контроля. Речь идет о коммунистах и членах их семей, которые отправляли религиозные обряды.
Следует подчеркнуть, что кроме «безбожников» политический контроль осуществляли и ряд других подконтрольных власти общественных организаций: профсоюзы, комсомол, творческие союзы и т.д. Однако в отличие от безбожников, деятельность которых была направлена на решение конкретной задачи, эти организации в большей степени действовали, ориентируясь на целевые группы.
В заключении подведены основные итоги проведенного исследования.
Одним из следствий монополизации большевиками власти в 1918 году стало создание системы политического контроля в Советской России. Необходимость такого контроля обусловливалась тем, что власть стремилась подавить любое инакомыслие, формировать нужные ей представления среди населения, а также регулярно получать сведения о реальных политических настроениях социальных слоев и поведении оппозиционно настроенных личностей и групп. В масштабах РСФСР политический контроль населения берет свое начало летом 1918 года. Постепенно его институты появляются и утверждаются в провинции.
В Пермском крае система политического контроля формировалась в 1919–1929 гг. Политический контроль в регионе осуществляли местные органы ВЧК–ГПУ–ОГПУ, партийные комитеты РКП–ВКП(б), партийные контрольные комиссии ЦКК–РКИ, органы политической цензуры (гублит, окрлиты) и отдельные подконтрольные власти общественные организации.
Каждый из рассмотренных в исследовании институтов политического контроля в Пермском крае преследовал цель предупредить и подавить возможные формы общественного протеста в регионе. Исследование позволило обнаружить и имевшие место конфликты между институтами политического контроля: партийным органом и чрезвычайной комиссией, Главлитом и руководством «Союза безбожников». Можно сделать вывод, что институты политического контроля не всегда могли действовать согласованно.
В целом их деятельность позволяла к рубежу 1920-х–1930-х гг. сформировать ряд несущих конструкций тоталитарной системы, а также оказать действенную помощь власти в реализации задач сталинской модернизации.
В приложениях сконцентрирован вспомогательный текстовой материал к третьей главе: впервые введенные в научный оборот автором секретные циркуляры органов политической цензуры (Главлита, Уралоблита и окрлитов Пермского края).
Основные положения диссертации изложены
в следующих публикациях:
1. Дианов С.А. Контроль за политическими настроениями населения Пермского края в 1919–1923 годах // Вестник Новосибирского государственного университета. – 2007. – Т. 6, вып. 1: История. – С. 183–187 (ведущий рецензир. научный журнал, определ. ВАК).
2. Дианов С.А. Складывание системы политического контроля и национальный вопрос (на материалах Татбашбюро Пермской губернии РКП(б) 1919–1923 гг.) // Диалог культур и цивилизаций: тезисы VI Всероссийской научной конференции молодых историков. – Тобольск: ТГПИ им. Д.И. Менделеева, 2005. – С. 99–101.
3. Дианов С.А. О месте и роли ГубЧК в формировании системы политического контроля (на примере деятельности Пермской ГубЧК в 1919–1921 гг. // История. Право. Образование: материалы II региональной научной конференции молодых историков. Ч.1. Нижний Тагил, 21–22 февраля 2006 г. / отв. ред. Е.Г. Неклюдов. – Нижний Тагил: Нижнетагильская государственная социально-педагогическая академия, 2006. – С. 125–129.
4. Дианов С.А. Место аппарата осведомления в системе политического контроля в период «военного коммунизма» // Диалог культур и цивилизаций: тезисы VII Всероссийской научной конференции молодых историков. – Тобольск. ТГПИ им. Д.И. Менделеева, 2006. – С. 83–85.
5. Дианов С.А. К вопросу о специфике восприятия населения Урала институтом губернских чрезвычайных комиссий в период «военного коммунизма» // Емельяновские чтения: материалы I межрегиональной научно-практической конференции (Курган, 19–20 апреля 2006 г.). – Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2006. – С. 109–110.
6. Дианов С.А. К вопросу о специфике функционирования аппарата осведомления ГПУ в Пермском крае в период нэпа // Строгановское историческое собрание: материалы конференции историков и краеведов Пермского края (16 июня 2006 г.) / под ред. С.Г. Шустова. – Пермь: Прикамский социальный институт, 2006. – С. 127–132.
7. Дианов С.А. Место органов госбезопасности (ВЧК–ГПУ) в протекании политического процесса на территории Западно-Уральского региона в переломные эпохи // Уральские Бирюковские чтения: сб. науч. и научно-популярных статей. / Науч. ред. проф. С.С. Загребин. – Вып. 4. Город как феномен культуры. Часть 1. – Челябинск: Изд-во «Абрис», 2006. – С. 127–133.
8. Дианов С.А. Агитация как механизм политического контроля на территории Западного Урала в период «военного коммунизма» // Ученые записки Нижнетагильской социально-педагогической академии. Общественные науки / отв. ред. Е.Г. Неклюдов. – Нижний Тагил, 2006. – С. 119–124.
9. Дианов С.А. «Союз Безбожников» как институт советской системы политического контроля над населением Советской России в период нэпа (на материалах Пермского округа) // Материалы VIII Всероссийской научной конференции молодых историков. – Тобольск: ТГПИ им. Д.И. Менделеева, 2007. – С. 129–132.
10. Дианов С.А. Политический контроль партийных комитетов ВКП(б) в Пермском крае в 1919–1929 гг. // Строгановское историческое собрание: материалы 2 конференции историков и краеведов Пермского края (27 апреля 2007 г.) / под ред. С.Г. Шустова. – Пермь: Прикамский социальный институт, 2007. – С. 38–46.
[1] См.: Материалы по Пермской области к Уральской исторической энциклопедии. Выпуск 1. Пермь, 1994. С. 56.
[2] См.: Долгополов Ю.Б. Война без линии фронта. М, 1981; Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР (1917–1925 гг.): В 2 кн. М., 1980; Гусев К.В., Полушкина В.А. Стратегия и тактика большевиков в отношении непролетарских партий. М., 1983; Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции. М., 1975; Москаленко И.М. Органы партийного контроля в период строительства социализма (задачи, структура, методы деятельности контрольных комиссий 1920–1934 гг.). М., 1981; Софинов П.Г. Карающая рука советского народа: К 25-летию ВЧК–ГПУ–НКВД. 1917–1942. М., 1942; Он же. Очерки истории Всероссийской чрезвычайной комиссии (1917–1922 гг.) М., 1960; Парфенов В. Разгром «левых эсеров» в Москве. М., 1940; Чигиринский Б.М. Руководство органами ВЧК–ГПУ в период разгрома внутренней контрреволюции начала 20-х годов // Партийные организации Нижнего Поволжья в борьбе за социализм. Волгоград, 1975. С. 176–185 и др.
[3] См.: Андреев К.Н. Борьба Пермской большевистской организации за ликвидацию последствий колчаковщины. Молотов, 1951; Капцугович И.С. История политической гибели эсеров на Урале. Пермь, 1975; Классовая борьба на Урале (1917–1932 гг.). Об опыте руководства партийных организаций борьбой трудящихся против буржуазии города и деревни. Свердловск. 1974; Коротаев Ф.С. Коммунисты Урала в борьбе за единство рядов РКП(б). Пермь, 1968 и др.
[4] См.: Суслов А.Б. Борьба уральских организаций РКП(б) с мелкобуржуазными группами и течениями в 1919–1927 гг.: Дис. … канд. ист. наук: 07.00.01. Пермь, 1989.
[5] См.: Сибиряков И.В. Роль органов партийного контроля в нравственном воспитании коммунистов в 1921–1925 гг. (На материалах Уральской области): Дис. … канд. ист. наук: 07.00.01. М., 1990.
[6] См.: Измозик В.С. Глаза и Уши Режима. (Государственный политический контроль за населением Советской России в 1918–1928 гг.). СПб., 1995; Он же. Перлюстрация в первые годы советской власти // Вопросы истории. 1995. № 8. С. 26–35; Он же. Политический контроль и сыск: методологические аспекты // Политический сыск в России: история и современность. СПб.: Изд-во СПбУЭФ, 1997. С. 8–17; Он же. Политический контроль в Советской России. 1918–1928 гг. // Вопросы истории. 1997. № 7. С. 32–53; Он же. Первые советские инструкции по перлюстрации // Минувшее: Исторический альманах. 21. СПб: Athenaeum; Феникс, 1997. С. 155–159; Он же. В «зеркале» политконтроля. Политический контроль и российская повседневность в 1918–1928 годах // Нестор. 2001. № 1. С. 233–302.
[7] Измозик, В.С. Политический контроль и сыск: методологические аспекты // Политический сыск в России: история и современность. СПб., 1997. С. 10; Он же. Жандармы России. Политический розыск в России. XV–XX век. М.; СПб., 2002. С. 5.
[8] См., например: Измозик В.С., Павлов Б.В. Руководство РКП(б) и организация советской цензуры // Цензура в России: история и современность. Сборник научных трудов. Выпуск 1. СПб.: Изд-во Российской национальной библиотеки, 2001. С. 102–111.
[9] См.: Старков Б.А. Политический сыск как объект исторического изучения: методология, историография, источниковедение // Политический сыск в России: история и современность / Отв. ред. В.С. Измозик и др. СПб.: Изд-во СПбУЭФ, 1997. С. 18–25; Лебина Н.Б. Политический сыск и российская повседневность // Там же. С. 26–31; Рожков А.Ю. Политический контроль в Красной Армии (1928–1924) // Там же. С. 298–309; Шинкарчук С.А. Контроль партийных органов за настроением населения Советской России в конце 1920-х гг. // Там же. С. 355–360; Калинина Ю.В. Организация политического контроля над моряками Балтийского флота (1919–1920) // Известия РПГУ им. А.И. Герцена. Аспирантские тетради. № 11 (32). СПб., 2007. С. 93–96.
[10] Балашов Е.М. Настроения крестьян в годы гражданской войны и нэпа по докладам партийных агитаторов 1919–1925 годы // Нестор. 2001. № 1. С. 9–26.
[11] Сикорский Е.А. Советская система политического контроля над населением в 1918–1920 годах // Вопросы истории. 1998. № 5. С. 91–100.
[12] Смыкалин А.С. Тайный политический контроль в первые годы советской власти (1917–1920-е гг.) // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета: научно-методический журнал. 2005. № 13. С. 79–88.
[13] Демин В.И. Борьба партийно-государственных органов с инакомыслием в советской провинции: 1917–1945 гг. (На материалах Курского края): Дис. … канд. ист. наук: 07.00.02. Курск, 2005.
[14] Боева Л.А. Деятельность ВЧК–ОГПУ по формированию лояльности граждан политическому режиму (1921-1924 гг.). М., 2003.
[15] Капчинский О.И. Госбезопасность изнутри. Национальный и социальный состав. М., 2005.
[16] Рассказов Л.П. Карательные органы в процессе формирования и функционирования административно-командной системы в советском государстве (1917–1941 гг.). Уфа, 1994.
[17] Плеханов А.М. ВЧК–ОГПУ: Отечественные органы государственной безопасности в период новой экономической политики. 1921–1928. М., 2006.
[18] Тепляков А.Г. «Непроницаемые недра»: ВЧК–ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг. М., 2007.
[19] Кобелева Е.А. Место и роль органов ЧК в процессе становления Советского государства. 1918 – начало 1922 гг. (На материалах Пермского Прикамья): Дис. … канд. ист. наук: 07.00.02. Пермь, 2005.
[20] Олех Г.Л. Кровные узы. РКП(б) и ЧК/ГПУ в первой половине 1920-х гг.: механизм взаимоотношений. Новосибирск: НГАВТ, 1999; Олех Г.Л. Партийная машина РКП(б) в начале 20-х гг.: устройство и функционирование. Новосибирск, 1995.
[21] Абракова Т.А. Органы партийно-государственного контроля в системе губернской власти в 1923–1929 гг. (На материалах Нижегородской губернии): Дис. … канд. ист. наук: 07.00.02. – Н. Новгород, 1999; Она же. «…Сообщаю потому, что все это вредно для нашей партии…» (граждане и контрольная комиссия Губкома) // Общество и власть. Российская провинция. 1917 – сер. 30-х гг. Т.1 / Сост. А.А. Кулаков, Л.П. Колодникова, В.В. Смирнов. М.: Институт истории РАН, 2002. С. 367–375.
[22] Суслов А.Б. Уральские контрольные комиссии ВКП(б) в борьбе с троцкистско-зиновьевской оппозицией // Проблемы и тенденции развития Верхнекамского региона: история культура, экономика: Материалы докладов республиканской научно-практической конференции. Березники. 1992. С. 49–50.
[23] Морозов К.Н. Судебный процесс социалистов-революционеров и тюремное противостояние (1922–1926 гг.): этика и тактика противоборства. М., 2005.
[24] Блюм А.В. За кулисами «Министерства правды». Тайная история советской цензуры. 1917–1929. СПб., 1994; Горяева Т.М. «Исключить всякие упоминания о цензуре…»: Очерки истории советской цензуры. Минск, 1995; Зеленов М.В. Аппарат ЦК РКП(б) – ВКП(б), цензура и историческая наука в 1920-е годы. Нижний Новгород, 2000.
[25] Бондарева Г.А. Советская цензура зрелищ в период новой экономической политики. 1921–1929 гг.: Дис. … канд. ист. наук: 07.00.02. М., 2003; Клепиков Н.Н. Политическая цензура на Европейском Севере РСФСР/СССР в 1920–1930-е гг.: Дис. … канд. ист. наук: 07.00.02. Архангельск, 2005.
[26] Степанова Г.И. Политический контроль за печатным словом // Толерантность и власть: судьбы российской интеллигенции: Тезисы докладов международной конференции, посвященной 80-летию «философского парохода», 4–6 октября 2002 г., Пермь–Чусовой. Пермь: Изд-во ПРИПИТ, 2002. С. 140–143.
[27] Музафарова Н.И. Партийное руководство атеистическим воспитанием трудящихся на Урале в годы социалистического строительства (1917–1937). Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 1987.
[28] См.: Жижков В.В. Сопротивление антирелигиозной пропаганде как фактор оппозиционности русской интеллигенции (втор. пол. 1920-х гг.) // Толерантность и власть: судьбы российской интеллигенции: Тезисы докладов международной конференции, посвященной 80-летию «философского парохода», 4–6 октября 2002 г., Пермь–Чусовой. Пермь, 2002. С. 255–256.
[29] См.: Боффа Дж. История Советского Союза. Т. 1. От революции до второй мировой войны. Ленин и Сталин. 1917–1941 гг. М., 1994; Верт Н. История Советского государства. 1900–1991. М., 2003; Карр Э. История Советской России. Кн. 1: Том 1–2. Большевистская революция. 1917–1923. М., 1990; Пайпс Р. Коммунизм. М., 2002 и др.
[30] Арендт Х. Истоки тоталитаризма. М., 1996; Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993; Джилас М. Лицо тоталитаризма. М., 1992 и др.
[31] См.: Тоталитаризм и личность: Тезисы докладов международной практической конференции. Пермь, 12–14 июля 1994 г. Пермь, 1994. С. 3–18, 22–23, 61–62, 74–76, 141–143; Игрицкий Ю.И. Снова о тоталитаризме // Отечественная история. 1993. № 1. С. 3–17 и др.
[32] Бакунин А.В. Эволюция и этапы советского тоталитаризма // Тоталитаризм и личность. С. 3
[33] Красильщиков В.А. Вдогонку за прошедшим веком: Развитие России в ХХ веке с точки зрения мировых модернизаций. М.: РОССПЭН, 1998; Лейбович О.Л. Модернизация в России (к методологии изучения современной отечественной истории). Пермь, 1996; Алексеев В.В., Побережников И.В. Волны российских модернизаций // Опыт российских модернизаций XVII–XX века. М., 2000. С. 50–72; Побережников И.В. Переход от традиционного к индустриальному обществу: теоретико-методологические проблемы модернизации. М., 2006 и др.
[34] См.: Из протокола заседания СНК № 21 «О создании ВЧК» // Ленин и ВЧК: Сборник документов (1917–1922 гг.). М.: Политиздат, 1987. С. 23–24; Декрет ВЦИК «Об упразднении ВЧК и правилах производства обысков, выемок и арестов», 6 февраля 1922 года // Из истории Всероссийской чрезвычайной комиссии. 1917–1921 гг.: Сб. документов. М., 1958. С. 471–472, 474; Декрет СНК РСФСР «О печати» от 27 октября 1917 года // Цензура в Советском Союзе. 1917–1991: Документы / Сост. А.В. Блюм. М., 2004. XXII. С. 3–4; Положение о Главном Управлении по делам литературы и издательства (Главлите) // Там же. С. 32–33; Декрет СНК РСФСР от 9 февраля 1923 года «О создании при Главлите Комитета по контролю за репертуарами и зрелищами (Главрепертком)» // Там же. С. 39–40 и др.
[35] Положение о контрольных комиссиях // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК. Т. 2. 1917–1922. М.: Политиздат, 1983. С. 517–519; Об антисоветских партиях и течениях: Постановление двенадцатой Всероссийской конференции РКП(б). Москва. 4–7 августа 1922 года // Там же. С.587–593; Об итогах дискуссии и о мелкобуржуазном уклоне в партии: Резолюция тринадцатой конференции РКП(б). Москва. 16–18 января 1924 года // Там же. Т.3. С. 152–160; Об оппозиционном блоке в ВКП(б): Резолюция пятнадцатой конференции ВКП(б). Москва, 26 октября – 3 ноября 1926 года // Там же. Т. 4. С. 105–115; Ко всем организациям ВКП(б). Об антипартийных выступлениях лидеров оппозиции: Документы ЦК и ЦКК ВКП(б) об антисоветских выступлениях лидеров троцкистско-зиновьевского блока. 11–14 ноября 1927 года // Там же. Т. 4. С. 252–255 и др.
[36] См.: Государственный архив Пермской области (далее: ГАПО). Ф. р-118. Оп.1. Д. 447. Пермское окроно. Переписка с райисполкомами и другими организациями по политпросветработе. Ф. р-165. Оп. 1. Д. 2. Редакция газеты «Страда» Пермского округа. Ф. р-307. Оп. 1. Д. 1–2. Редакция газеты «Искра» Кунгурского округа.
[37] Дзержинский Ф.Э. О мятеже левых эсеров. Доклад Совнаркому. 8 июля 1918 г. // Дзержинский Ф.Э. Избранные произведения: В 2 т. М., 1977. Т. 1. 1897–1923. С. 176–179; Он же. Пять лет работы. Беседа с корреспондентом «Правды». 13 декабря 1922 г. // Там же. С. 296–298; Он же. Стенограмма выступления Ф.Э Дзержинского на 8-м заседании ВЦИК. 17 февраля 1919 г. // Из истории ВЧК (1917–1921 гг.): Сборник документов. М., 1958. С. 251–257; Он же. Приказ ВЧК. О карательной политике органов ЧК. 8 января 1921 г. // Там же. С. 222–227; Записка Ф.Э. Дзержинского в Политбюро ЦК РКП(б) «Об антисоветских группировках среди интеллигенции». 3 июня 1922 г. // Лубянка. Сталин и ВЧК–ГПУ–ОГПУ–НКВД. Январь 1922 – декабрь 1936. М.: МФД, 2003. С. 31–34 и др.
[38] См.: Лацис (Судрабс) М.Я. Два года борьбы на внутреннем фронте. Популярный обзор двухгодичной деятельности чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности. М., 1920; Он же. Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией. М., 1921.
[39] Из истории Всероссийской Чрезвычайной комиссии (1917–1921 гг.): Сборник документов. М., 1958; Ленин и ВЧК: Сборник документов (1917–1922 гг.). М.: Политиздат, 1987; ВЧК – ГПУ. Документы и материалы / Ред.-сост. Ю.Г. Фельштинский. М., 1995; Лубянка. Сталин и ВЧК–ГПУ–ОГПУ–НКВД. Январь 1922 – декабрь 1936. Под ред. акад. А.Н. Яковлева; сост. В.Н. Хаустов, В.П. Наумов, Н.С. Плотникова. М.: МФД, 2003.
[40] «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положении дел в стране. В 6 томах. 1922–1928. М.: ИРИ РАН, 2001–2002; Советская деревня глазами ВЧК–ОГПУ–НКВД. 1918–1939. Документы и материалы. В 4 т. Т.1. 1918–1922 гг. Т.2. 1923–1929 гг./ Под ред. А. Береловича, В. Данилова. М., 1998–2000.
[41] См.: Гимпельсон Е.Г. НЭП. Новая экономическая политика Ленина–Сталина. Проблемы и уроки. (20-е годы XX века). М., 2004. С. 124; Измозик В.С. Глаза и Уши Режима (Государственный политический контроль за населением Советской России в 1918–1928 гг.). СПб., 1995. C. 111
[42] Покровский Н.Н. Источниковедческие проблемы истории России XX века // Общественные науки и современность. 1997. № 3. С. 104.
[43] Ломагин Н.А. Политический контроль и негативные настроения ленинградцев в период Великой Отечественной войны: Дис. … док. ист. наук. СПб., 2005. С. 55.
[44] ГОПАПО. Ф. 2. Оп.5. Д. 76. Л. 116.
