WWW.DISUS.RU

БЕСПЛАТНАЯ НАУЧНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

 

Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 10 |
-- [ Страница 1 ] --

УДК 159.9

ББК 88.2

З 86

Рецензенты:

доктор психол. наук, профессор Н. Н. Данилова;

Директор Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН, академик И. А. Шевелев

доктор психол. наук, профессор В. В. Шульговский

З 86 Зорина З. А., Полетаева И. И.

Зоопсихология. Элементарное мышление животных: Учеб­ное пособие. — М.: Аспект Пресс, 2001.— 320 с. ISBN 5-7567-0135-4.

Учебное пособие посвящено элементарному мышлению, или рассудоч­ной деятельности — наиболее сложной форме поведения животных. Впервые вниманию читателя предложен синтез классических работ и новейших данных в этой области, полученных зоопсихологами, физиологами высшей нервной деятельности и этологами. В пособии нашло отражение содержание лекцион­ных курсов, которые авторы в течение многих лет читают в Московском Государственном университете им. М. В. Ломоносова и других вузах. Обшир­ный список литературы предназначен для желающих самостоятельно продол­жить знакомство с проблемой.

Пособие предназначено для студентов и преподавателей биологических и психологических факультетов университетов и педагогических вузов

УДК 159.9

ББК 88.2

ISBN 5-7567-0135-4 ©«Аспект Пресс» 2001.

Посвящается памяти нашего учителя –

Леонида Викторовича Крушинского

Предисловие

Отличительная особенность этого учебного пособия состоит в том, что оно посвящено описанию преимущественно одной, но важной и фундаментальной функции мозга животных — элементарному (довербальному) мышлению, которое называют также «разумом», «рассудочной деятельностью», «разумным» или «рассудочным по­ведением».

Исследование рассудочной деятельности животных важно не толь­ко само по себе, но еще и потому, что оно тесно связано с пробле­мой происхождения психической деятельности человека в процессе эволюции. Представления о зачатках мышления животных и об уров­нях его сложности всегда были предметом дискуссии и до сих пор продолжают вызывать разногласия. Вместе с тем к настоящему вре­мени накоплено огромное количество фактов, которые убедительно свидетельствуют о том, что некоторые формы элементарного мыш­ления имеются у достаточно широкого круга позвоночных. У бли­жайших родственников человека — человекообразных обезьян — в той или иной степени присутствуют элементы всех наиболее слож­ных когнитивных функций человека: обобщения, абстракции, усво­ения символов, а также преднамеренность коммуникаций и элемен­ты самоузнавания. Очевидно, изучение физиологии высшей нервной деятельности и зоопсихологии невозможно без усвоения этой суммы знаний, что, в свою очередь, диктовало необходимость написания данного учебного пособия.

Весь комплекс современных знаний о мышлении животных офор­мился в результате усилий специалистов разных направлений на протяжении всего XX века. Первоначально пальма первенства принадле­жала, несомненно, зоопсихологам и сравнительным психологам, ко­торые заложили основы представлений об интеллекте животных. С се­редины 30-х годов по инициативе И. П. Павлова в работу включились физиологи высшей нервной деятельности. В 70—90-е годы существен­ный вклад в понимание этой проблемы внесли и этологи, поскольку именно они подробно изучили поведение многих видов животных в естественной среде обитания.

Особенно интенсивно эти работы развиваются, к сожалению, за пределами России. В последнее десятилетие одна за другой появились монографии, посвященные разным аспектам высших когнитивных функций и мышления животных. В новейших зарубежных руковод­ствах по поведению животных (Domjan, 1993; Manning, Dawkins, 1998; Pearce, 1998), пока не переведенных на русский язык, эта область исследований получает все более полное освещение. Многие иссле­дования российских ученых в этих книгах практически не упомина­ются, равно как и в отечественной учебной литературе сколько-ни­будь полное и систематизированное освещение этой области знаний отсутствует.

Принципиальная новизна данного пособия заключается в том, что в нем обобщены современные представления о мышлении жи­вотных и сделаны доступными для изучения студентами разных специальностей и разного уровня подготовки. Оно может быть использо­вано при изучении таких дисциплин, как сравнительная психология и зоопсихология (специальности 52. 100 и 02. 04. 00), физиология выс­шей нервной деятельности (специальность 03. 00. 13), этология и пр.

В книге достаточно подробно описаны те многообразные методи­ческие приемы, использование которых привело к современному по­ниманию проблемы разума животных (тесты на элементарную рассу­дочную деятельность животных, предложенные Л. В. Крушинским, выбор по образцу, обучение обезьян языкам-посредникам и др.). Осо­бое внимание уделяется тем конкретным ситуациям, когда поведе­ние животного выходит за рамки выполнения наследственно обус­ловленной видоспецифической программы или использования ре­зультатов той или иной формы индивидуального опыта.

В пособии дана характеристика развития рассудочной деятельнос­ти позвоночных животных с разным уровнем структурно-функцио­нальной организации мозга. Наряду с описанием экспериментов на грызунах и голубях (имеющих достаточно примитивный мозг), рас­сматриваются результаты многочисленных исследований на более слож­ных животных — хищных млекопитающих, низших и человекообраз­ных обезьянах (в этом ряду строение и функция их мозга усложня­ются). Помимо данных, полученных на обычных лабораторных объектах, приведены подробные итоги последних экспериментов на врановых птицах. Они интересны тем, что представляют собой одну из вершин эволюционного развития в классе птиц и известны особой пластичностью поведения в естественной среде.

Весомый творческий вклад в разработку проблемы рассудочной деятельности, или мышления, животных внес наш учитель Леонид Викторович Крушинский (1911—1984) — ведущий отечественный спе­циалист в изучении поведения животных. Ему принадлежит ориги­нальная концепция нейробиологических основ рассудочной деятель­ности, которая органически связана как с классической этологией, так и с генетикой поведения. По мере появления новых работ в обла­сти изучения сложных когнитивных функций животных, проводи­мых в том числе и в созданной им лаборатории, представления Лео­нида Викторовича получают убедительные подтверждения.

В пособие включена глава, где рассматриваются основы нейрогенетики и генетики поведения, на которых базируются современные представления о психической деятельности животных. Более детально эти проблемы изложены в нашем учебнике «Основы этологии и гене­тики поведения» (Зорина, Полетаева, Резникова, 1999).

Основу настоящего пособия составил спецкурс «Рассудочная де­ятельность животных как эволюционная предпосылка мышления че­ловека», который З. А. Зорина с середины 80-х годов читает на кафед­ре высшей нервной деятельности биологического факультета МГУ, а с конца 90-х и в некоторых других вузах (факультет психологии МГУ, Псковский педагогический университет и др.).

В помощь тем, кто заинтересован в более углубленном изучении проблемы, в пособии приводится подробный список первоисточников.

Для облегчения восприятия текста книги в каждой главе мы особо выделяем определения и выводы. Кроме того, для терминов, не име­ющих устоявшихся русских эквивалентов, мы в скобках приводим ан­глийское название. В конце книги дан словарь терминов (Глоссарий).

Значительная часть фактов, представленных в этой книге, полу­чена благодаря экспериментальным исследованиям наших коллег по лаборатории физиологии и генетики поведения биологического фа­культета МГУ, основанной Л. В. Крушинским, — Л. С. Бондарчука, Б. А. Дашевского, Л. П. Доброхотовой, Т. С. Калининой, О. Ф. Лазаре­вой, Н. В. Маркиной, Л. Н. Молодкиной, Е. И. Очинской, М. Г. Плескачевой, Н. В. Поповой, Н. П. Поповой, Л. Г. Романовой, А. Ф. Семиохиной, А. А. Смирновой, И. Б. Федотовой, Д. А. Флесса, О. О. Якименко.

Мы сердечно признательны И. В. Равич-Щербо, благодаря дру­жеским советам и настойчивости которой появилась эта книга, а так­же Н. А. Григорьян и В. В. Шульговскому за консультации и доброжела­тельную критику.

Выражаем глубокую благодарность И. А. Шевелеву и Н. Н. Данило­вой, нашим рецензентам, за внимательное ознакомление с рукопи­сью и благожелательные отзывы. Благодарим А. А. Смирнову, О. Ф. Лазареву и М. Г. Плескачеву за участие в написании ряда разделов книги, а также Н. Ф. Еремина за помощь в подготовке рукописи к изданию.

Наши исследования последних лет стали возможны благодаря финансовой поддержке фондов РФФИ (гранты 95-04-11099-а 97-04-62069-и и 98-04-48440-а), Университеты России (1992-1997), ISFJKE-100, «Фундаментальные проблемы естествознания и техники» Министерства образования РФ (№ 97-10-277), Швейцарского национального научного фонда (IР№ 051224), а также NATO Science Programme, Cooperative Science & Technology Sub-programme Collobo-rative LinKage Grant № 97-5824.

Глава 1. ВВЕДЕНИЕ

Основные представления и понятия науки о поведении животных в целом, а также связанные с изучением мышления животных в особен­ности. Краткая характеристика основных направлений науки о пове­дении и вклад каждого из них в изучение проблемы мышления живот­ных. Некоторые классификации форм поведения, в том числе позволя­ющие выделить мышление животных как самостоятельное явление. Наиболее распространенные определения мышления человека и основ­ные направления в изучении мышления животных. Подчеркивается, что все проявления мышления животных являются лишь элементами и зачатками соответствующих функций человека, что заставляет использовать для их обозначения более корректный термин «рассудоч­ная деятельность».

1.1. Основные направления науки о поведении животных

Поведение животных изучают биологи разного профиля, а также психологи, поэтому исследования существенно различаются по сво­им теоретическим предпосылкам и методическим подходам, а также по вниманию к тем или иным сторонам поведения. Столь же нерав­нозначен вклад разных специалистов в анализ проблемы рассудоч­ной деятельности (мышления) животных. Однако постепенно все эти первоначально разрозненные исследования находят точки соприкос­новения и сливаются в единую современную науку о поведении жи­вотных. Эта наука пока еще не имеет «устоявшегося» названия. Иног­да ее называют этологией, однако это представляется нам не вполне корректным. Дело в том, что существующее понятие «этология» отно­сится только к видоспецифическим формам поведения, практически лишь в малой степени касаясь обучения во всех его разнообразных формах и еще меньше — зачатков мышления (см. 2.11). Нередко упот­ребляют другое название — нейробиология, объединяющее широкий комплекс наук (его границы установить пока еще трудно), нацелен­ных на вскрытие общебйологических закономерностей поведения животных. Наконец, существует термин нейронауки (neurosciences) — результат интеграции сведений, полученных в смежных областях зна­ний о мозге и поведении.

В изучении поведения животных выделилось несколько самостоя­тельных, исторически сложившихся направлений. Это зоопсихология и сравнительная психология, бихевиоризм, физиология высшей нервной деятельности, гештальтпсихология, этология и генетика поведения.

Во второй главе их связь с проблемой элементарного мышления животных рассмотрена более подробно.

Зоопсихология — направление отечественной психологии, изучаю­щее проявления, закономерности и эволюцию психического отражения у животных разного уровня развития. Предметом исследований зоопсихо­логов является происхождение и развитие (фило- и онтогенез) психи­ческих процессов у животных, а также предпосылки и предыстория чело­веческого сознания. Большой фактический материал, накопленный зоо­психологией, изложен в учебнике К. Э. Фабри (1976), а также в работах его учеников (Дерягина, 1986; Мешкова, Федорович, 1996).

Примерно такие же задачи имеет и сравнительная психология — направление исследований, в которых сопоставляются способности к обучению животных различных эволюционных ступеней развития (см.: Ярошевский, 1997). Сравнительно-психологическими в иностранной научной литературе обычно называют исследования способностей животных к обучению и рассудочной деятельности, проводящиеся в условиях лаборатории.

Бихевиоризм (от англ. behavior — поведение) — основанное Дж. Уотсоном направление американской экспериментальной пси­хологии. Согласно его радикальной концепции все поведение живот­ного (и человека) сводится к комплексу секреторных и мышечных ре­акций организма на внешние стимулы (концепция «стимул-реакция»).

Бихевиоризм не занимается анализом происходящих в мозге про­цессов, а делает акцент на возможно более точной регистрации пове­дения и его количественном анализе. «Обучение», «интеллект», «пред­ставления» — эти понятия бихевиоризм намеренно игнорирует.

Физиология высшей нервной деятельности (ВНД) — основанное в начале XX века И. П. Павловым научное направление, связанное с объективным изучением физиологических основ психики (в том числе и человека) методом условных рефлексов. Со временем содержание этого понятия претерпело существенные изменения.

В настоящее время предметом физиологии ВНД считается экспери­ментальное исследование закономерностей и нейрофизиологических механизмов поведения, процессов обучения и памяти.

Исследования реализуются, как правило, на основе комплексно­го подхода — использования нейрофизиологических, нейрохимичес­ких, молекулярно-биологических методов (Симонов, 2000).

Психофизиология — пограничная область психологии, примыка­ющая к физиологии высшей нервной деятельности. Она ориентирова­на на установление корреляций между психическими явлениями, или состояниями, о которых узнают по словесному отчету либо другой произвольной реакции субъекта, и физиологическими процессами (вегетативными и двигательными реакциями), которые регистрируют объективными методами.

Психофизиология — направление, исследующее преимуществен­но человека, поскольку только он может дать отчет о своих субъек­тивных переживаниях и психическом состоянии. Цели, методы иссле­дования и понятийный аппарат психофизиологии в целом те же, что и у физиологии высшей нервной деятельности. Несмотря на то что термин имеет более узкое значение, существует ошибочная тенден­ция употреблять его вместо термина «высшая нервная деятельность».

Этология (от греч. ethos — нравы, характер) — наука о поведении особи в естественной для данного вида среде обитания. Она сформиро­валась в 30-е годы XX века на базе зоологии и эволюционной теории.

Ее основатели — австрийский исследователь Конрад Лоренц (1903— 1989) и голландец, всю жизнь проработавший в Великобритании, Ни­колас Тинберген (1907—1988). Этология развивалась в тесном контакте с физиологией, популяционной генетикой, генетикой поведения и др. Возникнув как направление описательное, связанное преимуществен­но с изучением «врожденных» действий, этология превратилась в цело­стную концепцию, включающую анализ поведения в онто- и филоге­незе, изучение его механизмов и приспособительного значения.

Гештальтпсихология — направление, возникшее в 20-е годы в Гер­мании и подобно бихевиоризму пытавшееся создать антитезу методу интроспекции (см. Глоссарий в конце книги).

Первичными элементами психической деятельности гештальтпсихо­логия считала не отдельные ощущения, а целостные образы — гештальты (gestalt), которые характеризуются константностью и устойчивостью.

В основе этого направления лежал тезис о несводимости гештальта к сумме составляющих его частей, о значении целостного восприятия зрительного поля в структуре психической деятельности, о роли опери­рования целостными зрительными образами. В отличие от рассмотрен­ных выше направлений именно гештальтпсихология в период своего возникновения была непосредственно связана с разработкой проблемы мышления, и именно благодаря ей произошел решительный перелом в экспериментальном изучении интеллекта животных. Один из наиболее известных гештальтпсихологов — Вольфганг Келер (1925) — первым доказал наличие элементов мышления («инсайта») у животных.

Генетика поведения. Феномен наследования особенностей поведе­ния животных, хорошо известный тем, кто так или иначе постоянно наблюдает за ними, был интуитивно понятен многим ученым доволь­но давно.

Направление, получившее название генетики поведения, с самого своего зарождения занималось анализом генетических механизмов пове­дения и, в частности, когнитивных способностей животных и человека.

Генетика поведения, или, как ее иногда называют теперь, «гене­тика мозга» — направление нейробиологии, исследующее физиоло­гические основы процессов поведения генетическими методами. Вклад генетики поведения в понимание сложных форм поведения животных базируется на использовании генетических моделей тех или иных ког­нитивных процессов (подробнее см. гл. 9).

1.2. Классификации основных форм поведения

Поведение животных бесконечно разнообразно по своим формам, проявлениям и механизмам. В настоящее время накоплен большой материал, который характеризует поведение как совокупность разных форм приспособительной деятельности.

Существующие в настоящее время системы классификации пове­дения многообразны, так как число критериев, которые могут быть положены в ее основу, практически безгранично.

Классификация Д. Дьюсбери (1981), частично переработанная ав­торами, подразделяет поведение на три основные группы — индиви­дуальное, репродуктивное и социальное.

Индивидуальное поведение включает разнообразные акты, направ­ленные на выживание и жизнеобеспечение отдельной особи:

  • Локомоция — перемещения животного в пространстве, необхо­димые для выполнения практически любых приспособительных функций.
  • Манипуляционная активность — совокупность действий особи с предметом, направленная на его адекватное использование в приспособительной деятельности. Составляет необходимый ком­понент пищевого, гнезд остроительного, исследовательского, орудийного, а также других сфер поведения животного. Пред­ставляет собой систему определенным образом интегрирован­ных элементов разного иерархического уровня. Сложность этой системы определяется не только морфологическими особенно­стями эффекторов (например, развитие кисти у обезьян или превращение передних конечностей в крылья у птиц), но так­же и общим уровнем организации поведения и психики животного (Дерягина, 1986).
  • Исследовательская активность — комплекс реакций, которые знакомят животное с окружающей средой или источником раз­дражения и создают основу для «индивидуального программи­рования поведения» (Тинберген, 1963).
  • Кормовое (ила пищедобывательное) поведение — сложный, иерар­хически организованный многоуровневый комплекс двигатель­ных актов, направленных на отыскание, схватывание, удержа­ние добычи и последующее манипулирование с ней. В кормовом поведении действия с наследственно обусловленной видоспецифической программой тесно переплетены с действиями, приоб­ретенными в результате индивидуального приспособления к среде. На пищедобывательных реакциях основано большинство мето­дик изучения высшей нервной деятельности животных.
  • Поведение, направленное на поиск оптимального температур­ного режима, которое обеспечивает процессы терморегуляции.
  • Защитное поведение, связанное с поисками убежища, избега­нием опасностей, охраной детенышей.
  • Гигиеническое поведение направлено на поддержание чистоты тела, а также осуществление уринации и дефекации.
  • Игра — совокупность специфически ювенильных проявлений всех форм поведения взрослого животного, характерная глав­ным образом для молодых особей (Фабри, 1976; 1993), или та форма деятельности, «в которой складывается и совершенству­ется управление поведением на основе ориентировочной дея­тельности» (Эльконин, 1997).
  • Орудийная деятельность — особая категория индивидуального поведения, когда одни предметы окружающей среды исполь­зуются для воздействия на другие в качестве средств, повыша­ющих эффективность поведения в какой-либо сфере жизнеде­ятельности или даже уровень всего поведения в целом (Фабри, 1980). Это, несомненно, важная категория поведения, особен­но в связи с проблемой разума животных. Однако она не столь универсальна, как рассмотренные выше, потому что к исполь­зованию орудий прибегают относительно немногие животные, причем в определенных и достаточно редких ситуациях.

Репродуктивное поведение связано с образованием брачных пар, выведением потомства и его воспитанием (его рассмотрение не вхо­дит в нашу задачу).

Социальное поведение включает все типы взаимодействий живот­ных в сообществе, диапазон которых очень широк. Одни животные ведут исключительно одиночный образ жизни, большинство других образует разнообразные по численности (до многих тысяч особей) и уровню сложности сообщества. Многие виды в течение года перехо­дят от одиночного к общественному образу жизни. Такие переходы характерны для многих видов птиц, некоторых грызунов и хищных млекопитающих (волки).

Один из аспектов социальных взаимоотношений животных связан с пробле­мой высших когнитивных функций. Речь идет о структуре индивидуализиро­ванных сообществ, все члены которых различают друг друга «в лицо» и слож­ность организации которых зависит от уровня рассудочной деятельности вида (Крушинский, 1986; Гудолл, 1992).

Проявление всех форм поведения находится под влиянием суточ­ных, сезонных и других биологических ритмов.

Другие классификации поведения. Наиболее часто употребляемые классификации поведения подробно рассмотрены в фундаменталь­ном руководстве Р. Хайнда «Поведение животных» (1975, гл. 2). Назо­вем некоторые из них.

  • По непосредственным причинам, вызывающим тот или иной пове­денческий акт. Например, все виды активности, частота или интенсивность которых достоверно повышаются под действи­ем мужского полового гормона, можно объединить и обозна­чить как «половое поведение самца». Подобно этому все виды взаимодействия самцов с соперниками могут быть описаны как «агонистическое поведение».
  • По функциям — группировка различных форм поведения в за­висимости от той роли, которую они играют в жизни животно­го. Этот способ позволяет выделить такие категории, как угро­за, ухаживание, добывание пищи и т. д.
  • По происхождению в филогенезе — широко используется этологами при рассмотрении проблем эволюции поведения в част­ности эволюции собственно инстинктивных действий. В ее ос­нове лежит тщательное сравнительное изучение поведения ви­дов с разной степенью родства.
  • По способу формирования в онтогенезе — одна из важнейших и наиболее распространенных. Учитывает особенности проявле­ния данного поведенческого акта в процессе индивидуального развития. Согласно этой классификации поведение традицион­но подразделяют на врожденное (инстинктивное) и приобретен­ное в результате научения. Это приближается к принятому в физиологии ВНД выделению двух видов деятельности — ус­ловно- и безусловнорефлекторной. Врожденное поведение обес­печивает приспособление особи к условиям среды, обычно характерным для вида в целом. Приобретенное поведение — способ индивидуального приспособления особи к меняющим­ся условиям среды.

Классификация форм поведения, предложенная Л. В. Крушинским.

Практически в любом исследовании поведения возникает вопрос о том, является ли данный поведенческий акт врожденным или приоб­ретается в процессе накопления индивидуального опыта. Для точного ответа на вопрос о соотношении врожденных и приобретенных ком­понентов в поведении требуется специальный анализ с применением генетических методов и депривационных экспериментов (воспитание в изоляции от действия тех или иных факторов внешней среды). Ответ в каждом конкретном случае особый, причем наибольшие трудности возникают, когда речь идет о сложных когнитивных функциях (соот­ношение влияний генотипа и среды на психические особенности чело­века, а также на некоторые признаки поведения животных рассмотрено в гл. 9). Зачастую само деление на «врожденное» и «приобретенное» про­изводится совершенно неправомерно. Например, во многих случаях, когда поведенческий акт сформировался без явного участия ассоциа­тивного обучения, его относят к категории врожденных, следуя прими­тивной логике дихотомического подразделения. Однако это далеко не всегда верно, поскольку, во-первых, не все индивидуальные приспособительные поведенческие реакции есть результат обучения, и, во-вто­рых, если для появления поведенческого акта не требуется обучения, это еще не значит, что он осуществляется по готовой генетической программе. Здесь мы сталкиваемся с довольно распространенным вари­антом смешения понятий. Объяснение этому дает классификация форм поведения, предложенная Л. В. Крушинским (1986). Она соединяет в себе два критерия: 1) способ формирования в онтогенезе, 2) принципиаль­ные нейробиологические механизмы, лежащие в основе осуществления дан­ного поведенческого акта. Используя эти критерии, Л. В. Крушинский выделил три основные категории поведенческих актов.

  • Поведение, которое строится по наследственно обусловленной программе и не требует для своего развития специального обу­чения или тренировки. В целом соответствует врожденным, или инстинктивным, действиям.
  • Поведение, которое формируется постепенно, по мере накоп­ления индивидуального опыта. Это различные формы привыка­ния и обучения.
  • Поведение в новой для животного ситуации, на основе экст­ренного принятая им решения, без предварительного обучения и при отсутствии соответствующей наследственной программы. К этой категории относится элементарная рассудочная деятель­ность (мышление) животных.

Реальное поведение животного представляет собой сложное пере­плетение названных компонентов. В ряде случаев сходные по внешне­му выражению действия могут различаться по их соотношению.

Индивидуальное приспособление животного к условиям среды может осуществляться двояко: обучение дает ему возможность при­способиться к постоянно действующим, несколько варьирующим, но знакомым факторам среды, а благодаря различным видам мышле­ния, или рассудочной деятельности, животное может ответить экст­ренной и адекватной реакцией на непредвиденные изменения при­вычных условий, что практически невозможно достичь лишь на осно­ве навыков и привычек, приобретенных научением.

Как подчеркивает Л. В. Крушинский (1986), особая приспособительная роль элементарной рассудочной деятельности состоит в «обес­печении адаптивной реакции уже при первой встрече с новой ситуацией».

В современной науке явления, которые относятся к элементарной рассудочной деятельности, остаются наименее изученными, тем не менее их описание, анализ и интеграция в общую систему знаний о когнитивных процессах очень важны. Дело в том, что элементарное мышление животных в большей степени, чем другие когнитивные процессы, например, пространственная память, родственно невербальному мышлению человека.

Исследование элементарного разума животных поможет психологам найти ключ к пониманию интеллекта человека.

1.3. Мышление человека: Определения и классификация

Прежде чем переходить к описанию проявлений мышления жи­вотных, напомним, как психологи определяют мышление человека.

Мышление — это опосредованное и обобщенное отражение дей­ствительности, в основе которого лежит произвольное оперирова­ние образами и которое дает знание о наиболее существенных свойствах, связях и отношениях между объектами окружающего мира.

Мышление представляет собой самую сложную форму психичес­кой деятельности человека, вершину ее эволюционного развития, поэтому разные авторы в своих определениях делают акцент на раз­ных сторонах этого многогранного процесса. Психолог О. К. Тихоми­ров (1984), суммируя существующие мнения, определял мышление как познавательную деятельность, продукты которой характеризуются обобщенным, опосредованным отражением действительности. Эта дея­тельность подразделяется на разные категории в зависимости от того, в какой степени эти обобщения и средства новы для субъекта, от степени активности самого субъекта и т. д.

Психолог А. В. Брушлинский (1983) подчеркивал, что мышление — это прежде всего «отыскание и открытие существенно нового».

По мнению С. Л. Рубинштейна (1958; 1989), разумное поведение должно быть адекватно ситуации и целесообразно использовать соотно­шения между предметами для опосредованного на них воздействия. Такое целесообразное поведение должно быть новым для данного индиви­дуума актом и достигаться не вслепую, случайно, а в результате по­знавательного выделения объективных условий, существенных для дей­ствия. Он подчеркивал также, что мышление не сводится к функ­ционированию уже готовых знаний; оно должно быть раскрыто прежде всего как продуктивный процесс, способный приводить к новым зна­ниям (1958, с.55).

Н. Н. Данилова (1997) предлагает рассматривать мышление как «про­цесс познавательной деятельности, при котором субъект оперирует раз­личными видами обобщений, включая образы, понятия и категории. Появ­ление речи изменило функции мозга человека — появился новый ап­парат кодирования информации с помощью абстрактных символов. Речь — не только средство общения, но и аппарат мышления, нали­чие которого существенно усложняет его структуру. Суть мышления — в выполнении некоторых когнитивных операций с образами, состав­ляющими внутреннюю картину мира. Эти операции позволяют ее до­страивать и делать более совершенной».

Интеллект. Термин «интеллект» употребляют как в широком, так и в узком смысле. В широком смысле интеллект — это совокупность всех познавательных функций индивида, от ощущения и восприятия до мышления и воображения, в более узком смысле интеллект — это собственно мышление. Выделяют три функции интеллекта в позна­нии человеком действительности:

  • способность к обучению;
  • оперирование символами;
  • способность к активному овладению закономерностями окружа­ющей среды (Психологический словарь, 1996).

А. В. Леонтьев (1972) видит отличительную особенность интеллек­та в том, что «в дополнение к отражению отдельных вещей возникает отражение их отношений и связей (ситуации). Это отражение проис­ходит в процессе деятельности, которая по своей структуре является двухфазной», т. е. предполагает действия в соответствии с некоторым планом и потому включает достижение промежуточной цели.

Формы мышления человека:

  • наглядно-действенное, базирующееся на непосредственном вос­приятии предметов в процессе действий с ними;
  • образное, опирающееся на представления и образы;
  • индуктивное, опирающееся на логический вывод «от частного к общему» (построение аналогий);
  • дедуктивное, опирающееся на логический вывод «от общего к частному» или «от частного к частному», сделанный в соответ­ствии с правилами логики;
  • наиболее сложной формой является абстрактно-логическое, или вербальное, мышление.

Если некоторые формы мышления человека могут осуществлять­ся без участия речи, то последняя неразрывно связана с речью (вто­рой сигнальной системой). Именно благодаря ей мышление человека становится обобщенным и опосредованным.

Принято считать, что процесс мышления осуществляется с по­мощью мыслительных операций — анализа, синтеза, сравнения, обобщения и абстрагирования. Результатом процесса мышления у человека являются понятия, суждения ч умозаключения.

Мышление человека и рассудочная деятельность животных. В книге показано, какие из упомянутых мыслительных операции можно обнару­жить у животных и какая степень сложности этих операции им присуща.

Для выбора критериев точного определения тех актов поведения животных, которые действительно можно считать зачатками мышле­ния, особое внимание, как нам кажется, нужно обратить на форму­лировку нейропсихолога А. Р. Лурия (1966). Его определение понятия «мышление» (применительно к человеку) позволяет более точно разгра­ничить этот процесс с другими типами психической деятельности и дает надежные критерии для выявления зачатков мышления у животных.

Согласно А. Р. Лурия, «акт мышления возникает только тогда, ког­да у субъекта существует соответствующий мотив, делающий за­дачу актуальной, а решение ее необходимым, и когда субъект ока­зывается в ситуации, относительно выхода из которой у него нет готового решения — привычного, т.е. приобретенного в процессе обучения или врожденного».

Иными словами, речь идет об актах поведения, программа выпол­нения которых должна создаваться экстренно, в соответствии с усло­виями задачи, и по своей природе не требует подбора «правильных» действий методом «проб и ошибок».

Критериями наличия у животных зачатков мышления могут быть следующие признаки:

  • «экстренное появление ответа в отсутствие готового решения» (Лурия, 1966);
  • «познавательное выделение объективных условий, существен­ных для действия» (Рубинштейн, 1958);
  • «обобщенный, опосредованный характер отражения действи­тельности; отыскание и открытие существенно нового» (Брушлинский, 1983);
  • «наличие и выполнение промежуточных целей» (Леонтьев, 1979).

Исследования элементов мышления у животных проводятся в двух основных направлениях, позволяющих установить, имеется ли у них:

  • способность в новых ситуациях решать незнакомые задачи, для которых нет готового решения, т. е. экстренно улавливать струк­туру задачи («инсайт»)(см. гл. 4);
  • способность к обобщению и абстрагированию в виде формиро­вания понятий и оперирования символами (см. гл. 5, 6).

Вместе с тем во все периоды изучения этой проблемы исследова­тели пытались ответить на два одинаково важных и тесно связанных друг с другом вопроса:

1. Каковы высшие формы мышления, доступные животным, и ка­кой степени сходства с мышлением человека они могут дос­тигать? Ответ на этот вопрос связан с изучением психики ан­тропоидов и их способности к овладению языками-посредни­ками (гл. 6).

2. На каких этапах филогенеза возникли первые, наиболее про­стые зачатки мышления и насколько широко они представле­ны у современных животных? Для решения этого вопроса не­обходимы широкие сравнительные исследования позвоночных разных уровней филогенетического развития. В этой книге они рассмотрены на примере работ Л. В. Крушинского (см. гл. 4, 8).

Как мы уже упоминали, проблемы мышления до недавнего вре­мени практически не были предметом отдельного рассмотрения в пособиях по поведению животных, высшей нервной деятельности, а также зоопсихологии. Если же авторы затрагивали эту проблему, то старались убедить читателей в слабом развитии их рассудочной дея­тельности и наличии резкой (непроходимой) грани между психикой человека и животных. К. Э. Фабри, в частности, в 1976 году писал: «Интеллектуальные способности обезьян, включая антропоидов, ог­раничены тем, что вся их психическая деятельность имеет биологи­ческую обусловленность, поэтому они неспособны к установлению мысленной связи между одними лишь представлениями и их комбиниро­ванием в образы» (выделено нами. —Авт.).

Между тем за последние 15—20 лет накоплено огромное количе­ство новых и разноплановых данных, которые позволяют точнее оце­нить возможности мышления животных, степень развития элемен­тарного мышления у представителей разных видов, степень его бли­зости к мышлению человека.

К настоящему времени сформулированы следующие представле­ния о мышлении животных.

  • Зачатки мышления имеются у довольно широкого спектра ви­дов позвоночных — рептилий, птиц, млекопитающих разных отрядов. У наиболее высокоразвитых млекопитающих — чело­векообразных обезьян — способность к обобщению позволяет усваивать и использовать языки-посредники на уровне 2-лет­них детей (см. гл. 6, 7).
  • Элементы мышления проявляются у животных в разных фор­мах. Они могут выражаться в выполнении многих операций, таких как обобщение, абстрагирование, сравнение, логичес­кий вывод, экстренное принятие решения за счет оперирования эмпирическими законами и др. (см. гл. 4, 5).
  • Разумные акты у животных связаны с обработкой множественной сенсорной информации (звуковой, обонятельной, разных видов зрительной — пpoстранственной, количественной, геометрической) в разных функциональных сферах — пищедобывательной, оборонительной, социальной, родительской и др. Мышление животных — не просто способность к решению той или иной задачи. Это системное свойство мозга, причем чем выше филогенетический уровень животного и соответствующая струк­турно-функциональная организация его мозга, тем большим ди­апазоном интеллектуальных возможностей оно обладает.

РЕЗЮМЕ

Для обозначения познавательной (когнитивной) деятельности человека существуют термины — «разум», «мышление», «рас­судок», «разумное поведение». Употребляя эти же термины при описании мышления животных, необходимо помнить, что сколь бы сложны ни были проявления высших форм поведения и психики животных в рассмотренном ниже материале, речь может идти только об элементах и зачатках соответствующих мыслительных функций человека. Термин Л. В. Крушинского «рассудочная деятельность» позволяет избежать полного отож­дествления мыслительных процессов у животных и человека, существенно различающихся по степени сложности.

1. Какие направления биологии исследуют поведение животных?

2. На каких принципах основаны классификации поведения жи­вотных?

3. Какие вопросы стоят перед учеными, изучающими мышление животных?

4. Каковы основные направления в изучении мышления живот­ных?

Глава 2. ИСТОРИЯ ИССЛЕДОВАНИЙ МЫШЛЕНИЯ ЖИВОТНЫХ

Эволюция представлений о «разуме» животных — от альтернативы понятия «инстинкт», объединяющей все формы индивидуально-приспособительной деятельности, до современных концепций, расценивающих элементарное мышление животных как особую ее форму, отличную от способности к обучению. Основные тенденции становления эксперимен­тального и сравнительного подходов к изучению высших психических функций животных. Вклад различных направлений науки о поведении в решение этой проблем. Краткие персоналии исследователей, внесших су­щественный вклад в ее решение (Л. В. Крушинский, Н. Н. Ладыгина-Котс, В. Келер, Л. А. Фирсов и др.).

Становление представлений об элементарном мышлении (рассу­дочной деятельности) животных и ее проявлениях в разных сферах поведения имеет достаточно длинную историю. На всех этапах разви­тия науки вопрос о наличии мышления у животных, степени его раз­вития и роли в психике и поведении решался неоднозначно.

2.1. Донаучный период накопления знаний. Представления о «разуме» и «инстинкте» животных в трудах естествоиспытателей XVIII — первой половины XIX века

Представления человека о поведении животных развивались вме­сте с его общими знаниями о природе. Во всех сферах своей деятель­ности с древнейших времен человек в той или иной степени зависел от животных, и поэтому для него было важно понимать закономерно­сти их поведения. Задолго до первых научных исследований в этой области у людей постепенно накапливались эмпирические знания о повадках и образе жизни животных, об основах их взаимодействия в сообществах. В процессе одомашнивания диких животных формирова­лись и первые представления о наследственной основе поведения, по­скольку одновременно с хозяйственно полезными морфологически­ми признаками человек производил отбор и по полезным признакам поведения, таким как отсутствие агрессивности, «контактность», по­слушание, сторожевое поведение и т.д.

Наблюдения за дикими и прирученными животными способство­вали появлению первых представлений об особенностях их психологии, вырабатывались приемы дрессировки. Укреплялась уверенность в том, что во многих случаях животные проявляют сообразительность, т.е. обнаруживают зачатки разума.

По мере накопления фактов о сложности и целесообразности по­ведения самых разных животных росло стремление не только пре­увеличивать их разумность, но и приписывать им чисто человеческие свойства — сознание, волю, любовь, злобу и т.п. Такой подход к оценке поведения животных называется антропоморфическим (от anthropos — человек, morphe — форма). В той или иной степени он нередко обнару­живается и теперь. Одна из актуальных задач современной науки о поведении — преодоление антропоморфизма.

С появлением и развитием естествознания (еще с середины XVIII века) оформилось подразделение поведения животных на две категории. Одну из них назвали «инстинктом» (от лат. instinctus — по­буждение). Это понятие появилось в трудах философов еще в III веке до н.э. и означало способность человека и животных выпол­нять определенные стереотипные действия в силу внутреннего по­буждения. Вторую категорию явлений называли «разумом», но этим термином обозначали не собственно разумные поступки (как в насто­ящее время), а любые формы индивидуальной пластичности поведе­ния, в том числе и те, которые обеспечиваются обучением (тенденция сводить понятие «разум животных» к более простым процессам отча­сти сохраняется и по сей день).

Характерный для того периода развития науки подход к поведе­нию животных можно найти в трудах французского натуралиста Ж. Бюффона (1707—1788). В книге «Всеобщая и частная естественная история» (1810) он попытался систематизировать данные не только о морфологических особенностях разных видов животных, но и об их об­разе жизни, нравах и привычках. Ученый выступил с критикой антро­поморфического подхода в трактовке поведения животных. Описывая поразительные по сложности ритуальные действия общественных насе­комых, Бюффон подчеркивал, что они являются механическими. В тру­дах Бюффона нет описаний тех форм поведения, которые можно было бы отнести к собственно разумным. Однако при описании «естествен­ной истории» отдельных видов он указывал, что одни животные «ум­нее других», т.е. допускал различия в их умственных способностях.

Бюффон выступил против применения понятия «разум» к более элементарным формам поведения животных и тем самым способствовал созданию основ классификации отдельных форм поведения.

Одно из первых научных определений инстинкта дал немецкий ученый Г. Реймарус (1694—1768). Он допускал наличие у животных действий, которые можно сопоставить с разумным поведением че­ловека. Реймарус, так же как и его современники и предшественни­ки, включал в эту категорию прежде всего способность к подража­нию и обучению.

2.2. Ф. Кювье об «уме» и инстинкте животных

Систематическое изучение поведения животных начинается с сере­дины XIX века. Одним из первых экспериментальное исследование и сравнительную оценку некоторых его проявлений провел директор Парижского зоопарка Фридрих Кювье (1773-1837), брат знаменитого палеонтолога Г. Кювье. В своей работе Кювье стремился опираться на систематические наблюдения за животными в привычной для них среде обитания, однако доступными для него были в основном обитатели зоопарка. С ними Кювье даже проводил некоторые эксперименты. Осо­бую известность получили его опыты с бобрами, воспитанными в неволе в изоляции от сородичей. Они сыграли существенную роль в понимании природы инстинкта. Кювье обнаружил, что бобренок-сирота успешно строил хатку, несмотря на содержание в неподходящих для этого условиях и на отсутствие возможности научиться таким дей­ствиям у взрослых бобров. Вместе с тем Ф. Кювье удалось зафиксиро­вать и немало других, не менее важных, но не получивших столь же широкой известности фактов. На основе наблюдений за животными в Парижском зоопарке он описал и сопоставил поведение млекопита­ющих нескольких отрядов (грызунов, жвачных, лошадей, слонов, приматов, хищных), причем многие из них стали объектом научного исследования впервые.

Ф. Кювье собрал многочисленные факты, свидетельствовавшие об «уме» животных, и попытался проанализировать их в поисках гра­ницы между «умом» и инстинктом, а также между умом человека и «умом» животных. Кювье отметил разную степень «ума» у животных. Он не использовал четких критериев «умственных способностей», тем не менее многие характеристики в дальнейшем подтвердились с по­мощью точных методов исследования. Например, Кювье ставил гры­зунов ниже жвачных только на основании того, что они не отличают человека, который за ними ухаживает, от остальных. В отличие от грызунов, жвачные животные хорошо узнают своего хозяина, хотя могут и «сбиться», когда тот меняет одежду. По мнению Кювье, хищ­ные и приматы (их называли тогда «четверорукими») «обладают, ка­жется, таким умом, который только может быть у животных....По-видимому, орангутан обладает наибольшим умом». Следует отметить, что Кювье принадлежит одно из первых и во многом точное описание повадок орангутана и некоторых других обезьян.

Оценивая удивительные по «целесообразности» и «разумности» действия животных, например постройку хаток бобрами, он указывал, что такие действия совершаются не целенаправленно, а как прояв­ление сложного инстинкта, в «котором все слепо, необходимо и неиз­менно; тогда как в уме все подлежит выбору, условию и изменяемости».

Таким образом, вклад Ф. Кювье в развитие науки о поведении заключался в следующем:

  • он впервые показал возможность проявления инстинкта в ус­ловиях изоляции от типичных для вида условий среды;
  • попытался провести границу между «умом» и инстинктом;
  • дал сравнительную характеристику «ума» представителей раз­ных таксономических групп (хотя использовал для этого не­подходящие критерии).

2.3. Влияние эволюционного учения Ч. Дарвина на исследования поведения. Книга Дж. Роменса. «Канон Ллойда-Моргана»

Решающее значение для возникновения и развития сравнитель­ных и экспериментальных исследований поведения и психики живот­ных имели труды Ч. Дарвина (1809—1882). Его учение о происхожде­нии видов путем естественного отбора позволяло анализировать эво­люционные аспекты поведения и не только обогатило эмпирические знания, но и углубило теоретические представления ученых, а также определило использование сравнительного метода в этой области.

В работах «О выражении ощущений у животных и человека» (1872; см.: 1953), а также «Инстинкт» и «Биографический очерк одного ребенка» (1877) Дарвин впервые использовал объективный метод изу­чения психики, хотя и реализованный в форме наблюдения, а не экс­перимента.

На большом фактическом материале Дарвин тщательно проана­лизировал репертуар выразительных движений у человека и живот­ных, главным образом приматов. Обобщая результаты этого сравне­ния, Дарвин пришел к выводу, что проявления ощущений у живот­ных и человека имеют много черт сходства: «Некоторые формы выражения эмоций человека, такие как вздыбливание волос под вли­янием крайнего испуга или оскаливание зубов во время приступа ярости, едва ли можно понять, если не предположить, что некогда человек существовал в более примитивном и звероподобном состоя­нии. Общность некоторых способов выражения эмоций у различных, но близких видов, как, например, движение одних и тех же мышц во время смеха у человека и различных обезьян, представляется более осмысленным, если предположить, что они происходят от одного предка» (Дарвин, 1953). На этом основании он пришел к выводу об общности происхождения обезьян и человека, т.е. их родстве и пре­емственности.

Дарвин впервые применил принцип объективного анализа к таким психическим явлениям (выражение эмоций), которые до того момента считались наиболее субъективными.

Собранные Дарвиным многочисленные сведения о поведении жи­вотных в естественных условиях и в неволе позволили ему четко вы­делить три основные категории поведения — инстинкт, способность к обучению и «способность к рассуждению». Он определял инстинкты как акты, которые выполняются одинаково многими особями одно­го вида, без понимания цели, с которой эти действия производятся. Вместе с тем Дарвин полагал, что зачатки разума («способность к рассуждению» — reasoning) также присущи многим животным, как инстинкты и способность к формированию ассоциаций (т.е. к обуче­нию). Разницу между психикой человека и высших животных, как бы она ни была велика, он определял как разницу «в степени, а не в качестве» (1896).

Представление Ч. Дарвина о том, что психическая деятельность человека — лишь один из результатов единого процесса эволюцион­ного развития, стимулировало применение сравнительного метода в психологии, в частности сбор данных о чертах сходства психики жи­вотных и человека.

Таким образом, вклад Ч. Дарвина в проблему мышления живот­ных состоит в следующем:

  • впервые было введено представление о трех составляющих по­ведения и психики животных (инстинкт, обучение, рассудоч­ная деятельность);
  • учение Ч. Дарвина способствовало применению сравнительного и эволюционного подхода в психологии.

Одним из первых к проблеме сходства психики животных и чело­века обратился друг и единомышленник Дарвина Джон Роменс (1848— 1894). Наибольшую известность получила его книга «Ум животных» (1888), где он выступил как натуралист, стремившийся доказать един­ство и непрерывность развития психики на всех уровнях эволюционно­го процесса. Материалом для этого послужили многочисленные на­блюдения сложных проявлений поведения у животных разного фило­генетического уровня (как позвоночных, так и беспозвоночных). Среди множества приведенных примеров поведения позвоночных Роменс выделял «разумные». По его мнению, отличительной особенностью «разумных» действий было их влияние на приспособление животного к новым условиям существования.

Гипотеза о наличии у животных элементов разума всегда существовала в массовом сознании в эмпирическом, бытовом понимании этого термина. Собранный Дж. Роменсом обширный материал, на первый взгляд, вполне отвечал этому представлению, но был весьма неоднороден: наряду с вполне достоверными наблюдениями было приведено и много непроверенных. Ана­лиз его «коллекции» с современных позиций показывает, что часть их сле­дует рассматривать как иллюстрации проявления инстинкта, а многие дру­гие правильнее было бы относить к «охотничьим рассказам» и «анекдотам». В книге упоминалось, что крысы «сообразили» воровать яйца особым спо­собом: одна крыса обнимает яйцо лапами и переворачивается на спину, а другие тащат ее за хвост. Однако за более чем 100 лет интенсивного изуче­ния поведения крыс в лаборатории никому не удалось наблюдать ничего похожего.

Работа Дж. Роменса при всей своей неоднозначности представляла собой первую попытку обобщить факты разумного поведения животных и прочно привлекла внимание к этой проблеме.

Большую роль в выработке критериев, необходимых для надежно­го разделения разных форм поведения, сыграли работы (преимуще­ственно теоретические) английского психолога Конвея Ллойда-Моргана (1852—1936). Он одним из первых обратился к проблеме соотно­шения инстинктов и обучения в поведении животных. Рассматривая возможность изменения инстинктов под влиянием индивидуального опыта в книге «Привычка и инстинкт» (1899) и тщательно отграни­чивая все унаследованное, инстинктивное от индивидуально приоб­ретенного, Ллойд-Морган в то же время обращал внимание на посто­янное переплетение этих компонентов в поведении животного.

Ученый обратил внимание, что наследуются не только инстинк­ты, но и способность к усвоению определенных видов индивидуаль­ного опыта, т.е. указал на существование биологической предрасполо­женности к определенным видам обучения (см.: Зорина и др., 1999). Ему принадлежит также инициатива экспериментального исследования процесса обучения у животных, успешно реализованная в дальней­шем Э. Торндайком. Считается, что именно после посещения лекций Ллойда-Моргана в Гарвардском университете в 1896 году его талант­ливый ученик Торндайк начал свои эксперименты (см. 2.4.1).

Ллойд-Морган выступал против антропоморфизма в трактовке феноменов поведения животных. Он автор «правила экономии», изве­стного как «канон Ллойда-Моргана».

Согласно «правилу экономии» «то или иное действие ни в коем случае нельзя интерпретировать как результат проявления какой-либо высшей психической функции, если его можно объяс­нить на основе наличия у животного способности, занимающей более низкую ступень на психологической шкале».

Это положение особенно важно при анализе и трактовке сложных форм поведения животных, при решении вопроса о том, можно ли их считать проявлениями разума.

В работах К. Ллойда-Моргана были сформулированы следующие положения, важные для развития науки о поведении, в частности о зачатках мышления:

  • имеет место взаимодействие инстинкта и приобретенных пове­денческих реакций;
  • существует биологическая предрасположенность к некоторым формам обучения;
  • при изучении мышления животных необходимо следовать «пра­вилу экономии».

2.4. Объективные методы изучения поведения и психики животных

Следующий этап в изучении поведения животных, и в частности наиболее сложных форм их психики, был связан с введением объек­тивных методов исследования в противовес господствовавшему в пси­хологии человека методу интроспекции — описанию психики на осно­ве самонаблюдения. Появляется целый комплекс близких, но само­стоятельных дисциплин — зоопсихология, экспериментальная и сравнительная психология, физиология высшей нервной деятельнос­ти; особое положение в этом списке занимает бихевиоризм. Сравни­тельная психология сопоставляет различные ступени психического раз­вития животных разного уровня организации. Такие исследования по­зволяют пролить свет на возрастание сложности психики животных в эволюционном ряду.

2.4.1. И. П. Павлов - основоположник учения о высшей нервной деятельности

Физиология высшей нервной деятельности, заложившая фунда­мент изучения физиологических основ психических явлений (подроб­нее см. 3.2), начинает формироваться в первом десятилетии XX века. В этот период практически параллельно Э. Торндайк в США разрабаты­вал основы экспериментальной психологии, а в России Иван Петрович Павлов (1849—1936) создавал новое направление в физиологии — учение о высшей нервной деятельности, целью которого было объек­тивное изучение психики животных и человека.

В основе учения И. П. Павлова лежал рефлекторный принцип, а «эле­ментарной единицей» всех проявлений высшей нервной деятельности был признан условный рефлекс (см. 3.2).

Первоначально Павлов считал условный рефлекс аналогом психо­логического термина «ассоциация» и рассматривал его как универсаль­ный приспособительный механизм.

В дальнейшем метод условных рефлексов действительно послужил одним из основных способов объективного изучения физиологических механизмов поведения и психики животных. Эта сторона научной деятельности И. П. Павлова широко известна, однако она не исчерпы­вает ни его реальных интересов, ни тех разносторонних работ, кото­рые проводились в его лабораториях. Так, наряду с углубленными исследованиями особенностей формирования условных рефлексов животных и человека в норме и патологии, в лаборатории И. П. Павлова как при его жизни, так и впоследствии проводился анализ и «безусловнорефлекторной деятельности» (т.е. инстинктов, хотя этот термин физиологи павловской школы почти не использовали). В той или иной степени были затронуты также проблемы онтогенеза поведения (опы­ты С. Н. Выржиковского и Ф. П. Майорова, 1933) и начались работы по генетике высшей нервной деятельности (подробнее см. гл. 9). Одна­ко менее всего известны эксперименты сотрудников павловской ла­боратории, которые внесли определенный вклад в исследование про­блемы мышления животных (подробнее об этом см. в 2.7).

2.4.2. Сравнительная характеристика обучения животных методом «проб и ошибок» в исследованиях Торндайка

Английский ученый Эдвард Торндайк (1874-1949) наряду с И. П. Павловым считается основателем научного метода исследова­ния процесса обучения у животных в контролируемых лабораторных условиях. Он первым из психологов применил к изучению психики животных экспериментальный подход. Такой подход несколько ранее был предложен немецким ученым Вильгельмом Вундтом (1832—1920) для изучения психики человека в противовес господствовавшему в тот период методу интроспекции, основанному на самонаблюдении.

Э. Торндайк в своих исследованиях применил метод так называе­мых «проблемных ящиков» (идея была подсказана К. Ллойдом-Морга­ном, который видел, как собака научилась открывать задвижку садо­вой калитки; см. рис. 3.5). Животное (например, кошку) помещали в запертый ящик, выйти из которого можно было, только совершив определенное действие (нажать на педаль или рычаг, открывающие задвижку). После множества «проб» (достаточно беспорядочных дви­жений), которые в своем большинстве бывают неудачными, т.е. «ошиб­ками», животное, наконец, совершает нужное действие, а при по­вторных помещениях в этот ящик выполняет его каждый раз быстрее и чаще.

По Торндайку, исходным моментом поведенческого акта являет­ся наличие так называемой проблемной ситуации, т.е. таких внешних условий, для приспособления к которым у животного нет готового двигательного ответа (т.е. видоспецифического инстинктивного акта). Решение проблемной ситуации определяется взаимодействием орга­низма как единого целого со средой. Выбор действий животное осущест­вляет активно, а формирование действий происходит путем упражнений.

В книге «Интеллект животных» (1898) Торндайк утверждал, что решение задачи является интеллектуальным актом.

Решение задачи появляется как результат активных действий индивида благодаря последовательному перебору различных манипу­ляций.

На основе экспериментальных данных Торндайк сформулировал ряд законов организации поведения при решении животным задач, основанном на «пробах и ошибках». Эти законы долгое время служили важной теоретической базой экспериментальной психологии.

Своими работами Торндайк положил начало объективному изу­чению поведения. Введенные им в практику лабораторного исследо­вания методы (в том числе и метод «проблемных ящиков») позволяли количественно оценивать ход процесса научения. Торндайк первым ввел графическое изображение успешности выработки навыка — «кри­вую научения» (см. рис. 3. 4Б).

Переход к строгой количественной оценке действий подопытного животного сделал Торндайка основоположником экспериментальной психологии животных. Он был первым, кто сопоставил скорость обу­чения у представителей разных таксономических групп (позвоночных и беспозвоночных). Его данные впервые свидетельствовали, что в це­лом скорость формирования простых навыков у всех млекопитающих приблизительно одинакова, хотя обезьяны обучаются несколько быс­трее других животных. Этот факт впоследствии был многократно под­твержден (Воронин, 1984) и оказал важное влияние на выбор объек­тов и направлений будущих исследований. Предполагалось, что коль скоро все позвоночные обучаются приблизительно одинаково быст­ро, то, по-видимому, закономерности и механизмы этого процесса целесообразно изучать на более доступных лабораторных животных — крысах и голубях. Многие десятилетия они были основными объекта­ми экспериментов, которые именовались «сравнительными», хотя на самом деле таковыми не являлись. Закономерности, обнаруженные при анализе процесса обучения у крыс и голубей, исследователи пе­реносили на всех представителей классов млекопитающих и птиц в целом. В следующих главах мы приведем примеры того, что во многих случаях такой перенос совершенно неправомерен.

Работы Торндайка впервые позволили экспериментально разде­лить различные формы индивидуально приспособительного поведе­ния. Первоначально предполагалось, что поведение животного в «про­блемном ящике» будет служить демонстрацией разумного решения задачи.

Торндайк показал, что в основе этого поведения лежит более про­стой процесс — обучение методом «проб и ошибок».

Таким образом, вклад Э. Торндайка в экспериментальную психо­логию состоит в следующем:

  • он одним из первых разработал метод изучения поведения в эксперименте, который надолго вошел в научный обиход;
  • сформулировал законы обучения, ввел количественные оцен­ки этого процесса и способ его графического отображения;
  • впервые дал сравнительную характеристику способности к обу­чению животных разных видов;
  • показал, что в основе поведения, которое можно расценить как проявление разума, во многих случаях лежат другие, более простые по своей природе процессы;
  • благодаря исследованиям Торндайка успешно развиваются со­временные направления экспериментальной сравнительной психологии.

2.4.3. Бихевиоризм. Работы Дж. Уотсона, Б. Скиннера и других

Создателем бихевиоризма (от англ. behavior) был американский ученый Джон Уотсон (1878-1958). Он выдвинул радикальную для сво­его времени (начало XX века) идею о том, что предметом психологии животных и/или человека должно быть только такое поведение, проявления которого можно зарегистрировать и оценить количест­венно. Этот подход еще более жестко и решительно, чем подход Торн­дайка, исключал применение интроспекции к изучению психики, а также попытки антропоморфических трактовок поведения животных с привлечением понятий «воля», «желание», «сознание» и т.п.

Основные положения бихевиоризма Дж. Уотсон четко сформули­ровал в программной статье в 1913 г. «Психология глазами бихевиориста». Он утверждал:

  • поведение построено из секреторных и мышечных реакций организма, которые в свою очередь детерминированы действу­ющими на животное внешними стимулами;
  • анализ поведения следует проводить строго объективно, огра­ничиваясь регистрацией внешне проявляющихся феноменов;
  • основным содержанием экспериментальной психологии явля­ется регистрация реакций в ответ на строго дозированное и контролируемое раздражение.

Эти положения произвели настоящий переворот в эксперимен­тальной психологии. Впоследствии они были дополнены и расшире­ны другими исследователями. Наиболее сильно течение бихевиоризма затронуло развитие американской психологии.

Жесткая концептуальная схема бихевиоризма породила целый ряд новых, специфичных для него терминов (см. 3.2.2.3). Именно бихевиористы были сторонниками упомянутой выше тенденции исследовать поведение только двух видов лабораторных животных — белой крысы и голубя. Они активно отстаивали тезис, что исследования психики дол­жны сводиться к изучению поведения, прежде всего к анализу связей между стимулами и возникающими на их основе реакциями (принцип «смежности» (contiguity) стимула и реакции). На долгие десятилетия формула «стимул-реакция» (S-R) стала рассматриваться как уни­версальная основа для интерпретации поведения.

Бихевиористы (последователи Дж. Уотсона) сознательно отбрасы­вали возможность того, что какие-то «промежуточные переменные», например процессы переработки информации в нервной системе, можно оценить путем регистрации поведения.

Сформулированные Уотсоном принципы получили очень широ­кое распространение и дальнейшее разноплановое развитие (см.: Ярошевский, 1997). Большой вклад в развитие бихевиоризма внес амери­канский исследователь Берхаус Ф. Скиннер (1904-1990). Он создал один из наиболее известных ныне методов изучения инструменталь­ных, или оперантных, условных рефлексов (так называемая скиннеров-ская камера, см. 3.2, рис. 3.6).

В процессе развития бихевиоризма появились экспериментальные факты, выводы из которых вступили в противоречие с основными догмами этого учения. В частности, Э. Толмен (см. 2.4.4) сформулиро­вал новую концепцию (необихевиоризм), допускавшую существова­ние физиологических процессов, которые опосредуют проявление реакции на стимул. Она послужила основой для последующего изуче­ния когнитивных процессов (см. 3.4).

В настоящее время убежденных сторонников «чистого» бихевиориз­ма практически не осталось. Используя высокоточные приемы количе­ственного анализа поведения (создание которых несомненно относится к заслугам бихевиоризма), современные экспериментальные психологи базируются в своих исследованиях на знаниях, накопленных наукой о поведении в целом. Как мы уже упоминали, эта тенденция — синтез научных направлений в общую теорию поведения, была основной в развитии науки о поведении второй половины XX века (см. также 2.9).

Отсутствие межвидовых различий в способности к элементарному обучению побуждало исследователей к поиску и созданию более слож­ных моделей его изучения. Исследования Биттермана (Биттерман, 1973; Bitterman, 1965), Харлоу (Harlow, 1949; 1958), Л. Г. Воронина (1984) и др. позволили обнаружить более высокие уровни организации условнорефлекторной деятельности (см. гл. 3).

Проблема мышления животных находилась за пределами ос­новных интересов бихевиористов хотя бы потому, что крысы и голуби, главные объекты их исследований, давали не слишком много пищи для ее анализа. Тем не менее исследования дифферен­цированного обучения голубей способствовали выявлению способнос­ти животных к обобщению — одной из основных операций, со­ставляющих суть мышления (см. гл. 5).

Вместе с тем, по мере накопления данных о наиболее сложных формах поведения животных, некоторые из бихевиористов (Epstein, Premack, Shusterman и др.) предпринимали попытки их трактовки в терминах теории «стимул-реакция», подобно тому как приверженцы павловского учения о высшей нервной деятельности пытались объяс­нять сходные факты как совокупность условных рефлексов. Примеры такого подхода мы рассмотрим в соответствующих разделах.

2.4.4. Когнитивные процессы у животных. Исследования Э. Толмена и И. С. Бериташвили

Психологическую концепцию американского исследователя Эд­варда Толмена (1886-1959) иногда называют необихевиоризмом. Она основывается на признании целенаправленности в поведении живот­ного. Толмен выдвинул представление о том, что животное учится выявлять, «что ведет к чему», причем то, что оно усваивает, может и не обнаруживаться внешне, в виде какой-либо деятельности («реак­ции»), но хранится в памяти в форме представлений или образов.

На основе экспериментов по обучению крыс в разных типах лаби­ринтов Толмен пришел к выводу, что схема Дж. Уотсона «стимул-реакция» недостаточна для описания поведения, поскольку при этом оно сводится к совокупности элементарных ответов на стимулы и как таковое теряет свое своеобразие. Для объяснения получаемых резуль­татов он выдвинул представление о том, что, находясь в лабиринте, животное обучается выявлять смысловые связи между элементами сре­ды (стимулами). Так, в разных типах экспериментов по обучению крыс он показал, что животные усваивают информацию об общих характе­ристиках экспериментальной камеры или лабиринта, хотя сначала это никак не сказывается на поведении.

С точки зрения Толмена, в процессе обучения животное приобре­тает знания (cognition) обо всех деталях ситуации, сохраняет их в форме внутренних представлений (infernal or mental representations) и может использовать в «нужные» моменты. У животного форми­руется некая «когнитивная карта», или «мысленный план», всех характеристик лабиринта, а затем по нему оно строит свое поведе­ние. «Мысленный план» может создаваться и в отсутствие подкреп­ления (латентное обучение; см. 3.4.2).

Придерживаясь в целом бихевиористской схемы «стимул-реакция» для объяснения своих данных, Толмен ввел представление о так называемых промежуточных переменных, т.е. внутренних процессах, которые «вклиниваются» между стимулом и ответной реакцией, оп­ределяя характер ее течения. К промежуточным переменным он отно­сил, в частности, мотивацию и формирование мысленных (внутрен­них) представлений. Сами эти процессы, по его мнению, могут быть исследованы строго объективно — по их функциональному проявле­нию в поведении.

Предположение Толмена о существовании у животных некоего «процесса представления» согласовывалось с данными, ранее полу­ченными американским психологом У. Хантером (Hunter, 1913). Для исследования такой способности он предложил метод отсроченных реакций, который позволял оценить, в какой степени животное спо­собно реагировать на воспоминание о стимуле в отсутствие этого ре­ального стимула (см. 3. 4.1).

Представления Э. Толмена лежат в основе практически всех совре­менных исследований когнитивных процессов у животных. Основные результаты его исследований были изложены в монографии «Целе­направленное поведение животных и человека» (1932). Д. Мак-Фар-ленд (1988) пишет, что он во многом опередил свое время и что его можно считать отцом современного когнитивного подхода в изучении поведения животных. Это особенно ясно из обзора работ, в которых проводится анализ формирования пространственных представлений у животных (O'Keefe, Nadel, 1978; Nadel, 1995; см. 3.4.3).

В отечественной физиологии сходные представления развивал Иван Соломонович Бериташвили (или Беритов, 1884—1974), создатель Ин­ститута физиологии Грузинской АН и известной грузинской нейрофизиологической школы. Еще в конце 20-х годов Бериташвили начал оригинальные экспериментальные исследования способности живот­ных к отсроченным реакциям. На их основе была создана гипотеза о «психонервных образах», согласно которой поведение собаки, постав­ленной в ситуацию решения задачи, определяется не действующими в данный момент стимулами, а мысленными представлениями о них, или их образами. Исследования и взгляды И. С. Бериташвили (1974), как и Э. Толмена, во многом опередили время, хотя его эксперименты были больше похожи на наблюдения, а результаты не всегда могли быть обработаны количественными методами. Труды школы И. С. Бери­ташвили, наравне с работами Толмена, стоят у истоков современных исследований когнитивных процессов у животных. Ученики Бериташви­ли (А. Н. Бакурадзе, Т. А. Натишвили и др.) исследуют нейрофизиоло-гические механизмы отсроченных реакций у животных и закономер­ности пространственной памяти (Натишвили, 1987). В них подтверж­дается его гипотеза о существовании у животных «психонервного процесса представления».

Продолжение и развитие положения И. С. Бериташвили получили в уни­кальных исследованиях Я. К. Бадридзе (1987). Он проанализировал онтогенез пищевого поведения волка — весьма трудного для экспериментальной работы животного. Длительные и подробные наблюдения за становлением рассудочной деятельности этого животного проводились как в условиях полусвободного со­держания, так и в природе. В настоящее время исследования Бадридзе связаны с разработкой проблемы реинтродукции редких и исчезающих видов млекопитающих в Грузии. Одно из необходимых условии решения таких задач автор видит в точном знании поведения животных в естественных условиях и, в частности, их реакции на человека и элементы антропогенной среды, которые, по его данным, осуществляются с участием различных форм элементарного мышления.

2.5. Сравнительная психология и зоопсихология в России

В России основоположниками научного изучения психической активности животных были К. Ф. Рулье (1814-1858) и В. А. Вагнер. Основанное ими направление получило название зоопсихологии. Оно изучало проявления, закономерности и эволюцию психики животных. Осо­бое внимание уделялось происхождению и развитию психики в онто- и филогенезе, а также выявлению возможных предпосылок и преды­стории человеческого сознания. Развитие этой области психологии неразрывно связано также с работами Н. Н. Ладыгиной-Котc, Н. Ю. Войтониса, Г. 3. Рогинского, К. Э. Фабри.

2.5.1. «Объективный биологический метод» изучения поведения животных в трудах В. А. Вагнера

Владимир Александрович Вагнер (1849—1934) внес большой вклад в сравнительное изучение природы инстинктов и разработку самой методологии «биопсихологических», по его терминологии, исследо­ваний. Хорошо известны, например, его работы о «строительном» поведении десятков видов пауков, городской ласточки и других жи­вотных. Эти работы принесли Вагнеру большую известность как есте­ствоиспытателю. Он был также блестящим лектором и педагогом.

В докторской диссертации «Биологический метод в зоопсихоло­гии» (1902; см. 1997) Вагнер сделал первую сводку своих работ по психологии животных. Он подчеркивал огромное значение зоопсихо­логии в поиске путей эволюции психических способностей в живот­ном мире — эволюции, которая приводит в конце концов к понима­нию генезиса нашего собственного «Я». «Объективный биологичес­кий метод» Вагнера отвергал изучение психики человека как пути к пониманию психики животных. Основные идеи диссертации были за­тем развиты в работе «Биологические основания сравнительного ме­тода», где ученый анализировал специальные методологические под­ходы к предмету исследования:

  • филогенетический подход, в соответствии с которым особенно­сти инстинктов данной группы животных следует оценивать в сопоставлении с поведением видов — ближайших родственни­ков исследуемого; на основе такого сравнения можно просле­дить последовательную эволюцию инстинктов у разных групп животных;
  • онтогенетический подход, в соответствии с которым происхож­дение инстинкта можно понять, анализируя его индивидуаль­ные проявления и развитие у отдельной особи; это, по его мнению, важно для понимания эволюционных изменений ин­стинктивного поведения.

В. А. Вагнер был одним из первых русских ученых, пытавшихся анализировать проблему индивидуально-приобретенного поведе­ния и его роль в жизнедеятельности животных. Согласно традици­ям своего времени он называл его «разумом», включая в это по­нятие результаты научения, накопление опыта в форме ассоциаций и подражание.

Вагнер отмечал, что, поскольку индивидуально-приобретенное поведение всегда связано с биологически важными ситуациями, про­вести границу между ним и врожденным поведением трудно, но в этом могут помочь предложенные им критерии (Вагнер, 1997):

  • анатомо-физиологический;
  • онтогенетический;
  • биопсихологический.

Однако применение анатомо-физиологического критерия сразу же привело самого автора к ошибочному заключению. Он утверждал, что «разумные» способности есть только у животных, обладающих корой, хотя уже в то время были известны многочисленные факты успешно­го обучения разных видов беспозвоночных животных. Способность к обучению позвоночных со слабо развитой корой также свидетельству­ет об ограниченности подобного критерия. Возможно, что именно здесь лежат истоки бытовавшего вплоть до недавнего времени пред­ставления о том, что у птиц преобладают инстинктивные формы по­ведения, а способность к обучению ограничена, поскольку у них прак­тически отсутствует новая кора.

Онтогенетический критерий предполагает, что развития инстинк­тов, как такового, не происходит. Инстинкты, по Вагнеру, имеют последовательные возрастные стадии, которые сменяют друг друга, тогда как «разумные» способности развиваются постепенно.

Биопсихологический критерий оценивает возможность животного выбирать, какое из действий совершить: «разумные действия» отож­дествляются с таким выбором (в противоположность жесткости ин­стинктивных движений). Кроме того, в отличие от инстинкта, «разум­ные» действия могут быть очень сложными и осуществляться доста­точно редко. Следует отметить, однако, что этот критерий нельзя считать удачным, потому что (как уже было известно в начале XX ве­ка и хорошо известно сейчас) многие инстинктивные действия отли­чаются большой сложностью, содержат много элементов, жестко со­единенных между собой, и могут осуществляться, например, всего один раз в год, занимая совсем небольшой промежуток времени. В ка­честве примера можно привести многие эпизоды поведения птиц в период размножения.

В. А. Вагнер полностью отрицал способность животных к каким бы-то ни было проявлениям зачатков разума в прямом смысле этого слова. Он считал, что эти явления можно вполне объяснить формированием навыков. Он подробно проанализировал полученные В. Келером (гл. 4) первые экспериментальные доказательства того, что индивидуально-приспособительная деятельность животных не ограничивается только способностью к обучению и включает также элементы разумных ре­шений. Отдавая должное методам В. Келера, Вагнер, тем не менее, считал его выводы неверными (и в этом ошибался!). Столь же оши­бочной была и его оценка способности животных к обобщению по признаку сходства, обнаруженная Ладыгиной-Котc (1925) в экспе­риментах на шимпанзе (см. 5.4).

Свои выводы и общетеоретические заключения Вагнер строил на основе наблюдений, многие из которых были поистине замечатель­ными. Однако он не был экспериментатором, и это, возможно, опре­делило характер многих его выводов. В. А. Вагнер отказывал животным в наличии у них зачатков разума, он также считал, что способность к научению как таковая не является особой формой поведения. Сооб­щества социальных насекомых, в частности шмелей, он рассматри­вал как специальную форму симбиоза (!). Это, как мы знаем, также не соответствует действительности, и уже в то время социальная струк­тура сообществ перепончатокрылых была известна.

Работы Вагнера оказали существенное влияние на развитие отечественной науки о поведении. Введенный им «объективный биологический метод» был воспринят и получил широкое применение в работах отечественных зоопсихологов.

Этот метод использовали Н. Н. Ладыгина-Котc (1935; 1959), Н. Ю. Войтонис (1949), Н. Ф. Левыкина (1947), Н. А. Тих (1955; 1970), Г. 3. Рогинский (1948), С. Л. Новоселова (1997), К. Э. Фабри (1976). Эти ученые изучали психику человекообразных обезьян с точки зрения биологических предпосылок антропогенеза, возникновения и разви­тия человеческого сознания (см.: Фабри, 1976; 1993). Объектами их исследований были манипуляционная активность и орудийная дея­тельность, сложные навыки и интеллект, стадное поведение обезьян как предпосылка зарождения социальности и языка человека.

2.5.2. Зоопсихологические исследования Н. Н. Ладыгиной-Котс

Особый вклад в исследование поведения и психики животных внесла Надежда Николаевна Ладыгина-Котс. Своим главным учите­лем Надежда Николаевна считала Ч. Дарвина. В своих исследованиях

Н. Н. Ладыгина-Котс (1889-1963) с ее воспитанником шимпанзе Иони.

эволюции психики она применяла сравнительно-психологический метод, сопоставляя особенности поведения животных разного филогенетического уровня — высших и низших обезьян, птиц и мле­копитающих разных видов, антропоидов, а также детей. По ее ини­циативе при Дарвиновском музее была организована зоопсихологическая лаборатория.



Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 10 |
 




<
 
2013 www.disus.ru - «Бесплатная научная электронная библиотека»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.