История философии: Запад - Россия - Восток.

Книга 4: Философия XX В.

уч. для ВУЗов.

под ред. Н.В. Мотрошиловой.

М., 1999.

448 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА 1

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ (Н.В.Мотрошилова) 3

Основные темы и проблемы экзистенциалистской философии 3

Человек в эпоху социального кризиса 4

Существование человека и его сущность 6

Бытие человека ибытие мира 9

Человек как уникальное существо и власть усредняющего начала 11

Бытие между жизнью и смертью 13

Немецкий экзистенциализм 15

Философия Карла Ясперса 15

Жизнь и сочинения 15

Основные понятия философии К. Ясперса:

экзистенция, всеобъемлющее, философская вера 16

Философская вера. Понимание философствования

у Ясперса 20

Ясперс об истории и "осевом времени" 22

Философия Мартина Хайдеггера 28

Жизнь и сочинения 28

Основные идеи философии М. Хайдеггера 30

Начала и истоки 30

Время, история, жизнь, бытие (становление

концепции Хайдеггера) (И.А.Михайлов) 32

Феноменология и онтология 34

Проблематика бытия в философии Хайдеггера 37

Аналитика Dasein 37

Проблема времени 41

Проблема метафизики (после "Бытия и времени") 44

Бытие и ничто. Бытие и ужас 46

Проблемы бытия, техники, языка у позднего

Хайдеггера 47

"Поворот" (Kehre) 47

Проблема вещи. Проблема языка 49

Хайдеггер о проблеме гуманизма 51

Французский экзистенциализм 55

Параллели и истоки 55

Французское неогегельянство 55

Феноменологический экзистенциализм во Франции 57

М. Мерло-Понти 58

Жан-Поль Сартр 61

Жизнь и сочинения 61

Специфические особенности философии Сартра 63

Феноменологические и экзистенциалистские истоки 64

Образы и идеи литературных произведений Сартра 66

Философская онтология Сартра 70

"Критика диалектического разума" 73

Альбер Камю 76

Основные проблемы и идеи философии Камю 77

Абсурдный человек 77

Философия Камю в контексте экзистенциалистской

мысли 80

Философская анатомия бунта 84

Эмманюэль Левинас (И. С. Вдовина) 88

ГЛАВА 2

ПЕРСОНАЛИЗМ (И.С.Вдовина). 94

ГЛАВА 3

ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ (А. М. Руткевич) 104

М. Шелер 104

Биологическая антропология 114

Культурная антропология 125

Философская антропология и персонализм 134

ГЛAВA4

РЕЛИГИОЗНАЯ ФИЛОСОФИЯ В XX ВЕКЕ 144

Введение (Н.В. Мотрошилова) 144

Ориентации и переориентации религиозной философии 146

"Поворот к человеку": классическое и

неклассическое в религиозной философии 149

Католические философы (Н.В. Мотрошилова) 151

Этьен Жильсон 151

Жак Маритен 156

Жизнь и сочинения. Антиномии бытия и свободы

человеческой личности 156

"Интегральный гуманизм" Ж. Маритена 158

Габриэль Марсель 162

"Экзистенциальный поворот" и критика

научно-технической цивилизации 162

Проблема добра и зла, общечеловеческих ценностей

в католической мысли и философия Г. Марселя 165

Споры вокруг сущности и судеб науки и техники

(Тейяр де Шарден, Габриель Марсель) 167

Пуллахская школа 172

Католическая мысль Латинской Америки

о путях "освобождения" 175

Протестантские мыслители: жизнь, сочинения и идеи 177

Карл Барт (В. Дитрих) 177

Философские аспекты диалектической теологии

К. Барта (Н.В. Мотрошилова) 178

Рудольф Бультман (В. Дитрих) 181

Дитрих Бонхоффер (В. Дитрих) 184

Пауль Тиллих 186

Жизнь и сочинения Тиллиха (В. Дитрих) 186

Пауль Тиллих: онтологические и экзистенциальные

мотивы философии протестантизма (Н.В. Мотрошилова) 187

Рейнгольд Нибур (В. Дитрих) 190

Альберт Швейцер (А.К. Гусейнов). 192

Этика - основа культуры 196

Этика и мистика 199

" Чистая совесть" - изобретение дьявола 201

Мартин Бубер (Н.В. Мотрошилова) 204

ГЛАВА 5

ФИЛОСОФСКАЯ ГЕРМЕНЕВТИКА (н.В. Мотрошилова) 208

Предыстория 208

Г. Г. Гадамер 209

Исследования античности и поиски новых

герменевтических парадигм 210

Основные идеи и понятия герменевтики Гадамера 212

Поль Рикёр (И.С. Вдовина) 217

ГЛАВА 6

ФИЛОСОФИЯ ТЕХНИКИ XX В. (Г.М. Тавризян) 225

ГЛАВА 7

НЕОМАРКСИЗМ 238

Дьердь (Георг) Лукач (М.А. Хевеши). 238

Взгляды раннего Лукача (10-20-е годы) 238

Воззрения Лукача 30-60-х годов 241

Франкфуртская школа (Н.В. Мотрошилова) 247

Основные идеи и этапы развития критической теории

общества Хоркхаймера, Адорно, Маркузе 250

ГЛАВА 8

КОММУНИКАТИВНЫЕ ТЕОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО

ДЕЙСТВИЯ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ 61

Ю. Хабермас (Н.В. Мотрошилова) 261

Жизненный путь и сочинения. "Феномен" Хабермаса 261

Отношение Хабермаса к критической теории

общества и марксизму 264

"Структурные изменения общественности" и

исследования Хабермасом гражданского общества 267

"Познание и интерес" (1968). "Пересечение" идей

Хабермаса и Апеля (А.М. Руткевич) 268

Основные понятия и идеи теории коммуникативного

действия Хабермаса 273

"Жизненный мир" в концепции Хабермаса 278

Разработки и уточнения последних лет: Хабермас

о возможности синтеза герменевтической и

аналитической философии 279

Никлас Луман (О.В. Посконина) 287

Жизненный путь, сочинения и основные идеи 287

"Аутопойесис" - важнейшая категория системной

парадигмы 291

Общество как коммуникативная система 293

ГЛАВА 9

ФРАНЦУЗСКАЯ ФИЛОСОФИЯ 50-90-Х ГОДОВ 298

Структурализм 298

Клод Леви-Стросс (Н.В. Мотрошилова) 298

Структурный психоанализ Жака Лакана (Н.Б. Маньковская) 302

Мишель Фуко 310

Отношение Фуко к структурализму (С.Н. Табачникова) 310

От "археологии" медицины и гуманитарных

наук к археологии знания (Н.В. Мотрошилова) 313

Работы и идеи Фуко второй половины

70-80-х годов (С.Н. Табачникова) 319

Жак Деррида (Н.В. Мотрошилова) 327

La differance. Грамматология 327

"Деконструкция" метафизики 329

Деррида о Хайдеггере. Философия и искусство 333

Французский постмодернизм (Н.В. Мотрошилова) 339

ГЛАВА 10

ФИЛОСОФИЯ НАУКИ XX В. (А.Л. Никифоров) 350

Предмет философии науки 350

Логический позитивизм ( "Третий позитивизм" ) 352

Фальсификационизм К. Поппера 359

Концепция научных революций Т. Куна 364

Эпистемологический анархизм П. Фейерабенда 369

ГЛАВА 11

АНГЛО-АМЕРИКАНСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ПОСЛЕДНИХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ 374

Философия анализа (А.Ф. Грязнов). 374

Проблема сознания в новом контексте 378

Новые аргументы элиминативизма 378

"Интенциональная позиция" Д. Деннета 380

"Переоткрытие сознания" Д.Сёрла 382

Концептуальный анализ сознания Э. Кенни 385

Философский анализ и метафизика 387

Философский анализ: классика и современность 390

Хилари Патнэм (Л.Б. Макеева) 392

Прагматизм Ричарда Рорти (И.Д. Джохадзе) 397

ГЛАВА 12

ТЕНДЕНЦИИ И ДИСКУССИИ ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ ПОСЛЕДНИХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ XX ВЕКА 402

Введение (Н.В. Мотрошилова) 402

Критика "модерна" и "постмодернизм" (Н.В. Мотрошилова) 407

Современные философы о "проекте модерна" 407

Этапы дискуссий о модерне в философии (Ю. Хабермас) 409

Главные установки и идеи постмодернизма

("проект постмодерна") 412

Дискуссии в социальной философии и этике 421

Этика покаяния, ответственности, единства

человечества (Н.В. Мотрошилова). 423

Дискуссия между "либералами" и "коммунитаристами" в социальной философии

и этике (Л.Б. Макеева) 425

"Теория справедливости" (Джон Роулс) (Л.Б. Макеева) 427

Этическое обоснование права (Рональд Дворкин)

(Н.В. Мотрошилова) 429

Философия и этика коммунитаризма (Л.Б. Макеева,

Н.В. Мотрошилова) 432

Коммуникативная теория общества и

рациональности. Этика дискурса (Н.В. Мотрошилова) 435

Глава I

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ

ОСНОВНЫЕ ТЕМЫ И ПРОБЛЕМЫ

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИСТСКОЙ ФИЛОСОФИИ

Европейская философия обратилась к проблеме человека в эпоху

Возрождения и на заре нового времени. Но мыслители XX в. сочли

необходимым осуществить новый поворот к проблематике человека,

причем именно к теме его существования. В результате родилась экзи-

стенциально-персоналистская философия XX в.

Необходимо учитывать особую трудность изложения экзистенци-

альной философии, которая проистекает из ее аморфности и плю-

ральности. К экзистенциальной философии в широком смысле

атого слова целесообразно относить философские учения и направ-

ления, в которых акцент сделан на проблеме человека, его существо-

вания, развития его личности, отношения человека к природе, обще-

ству, другим индивидам, к культуре, Богу и религии. К такому широ-

ко понятому экзистенциально-персоналистскому движению можно при-

числить целый ряд учений и направлений XX в., о которых уже шла

или еще пойдет речь, - экзистенциализм, в том числе религиозный,

персонализм, философскую антропологию, герменевтику (в этом учеб-

нике им посвящены специальные главы). В данной главе выделена

для более обстоятельного анализа собственно экзистенциалистс-

кая философия, или экзистенциализм'. Само название этого направ-

ления выражает его программу: заменить классическую "филосо-

фию сущностей^' (essentia) философией человеческого суще-

ствования (existentia). И хотя сегодня экзистенциализм как направ-

ление (никогда не бывшее однородным и единым) принадлежит исто-

рии, он остается философской классикой XX в. - его изучают в уни-

верситетах, колледжах, сочинения выдающихся представителей экзи-

стенциализма всегда находят заинтересованных читателей.

Корни экзистенциально-антропологического поворота уходят еще

в XIX столетие, когда некоторые философы и писатели (например,

Кьеркегор, о котором речь шла в кн. 3 этого учебника) сделали воп-

рос о человеке и его существовании главным пунктом своего размеже-

вания с философией и культурой прошлого.

Самые ранние по времени формы экзистенциального философство-

вания в XX в. - это учения русских философов Н. А. Бердяева и

Л. И. Шестова, испанского писателя М. де Унамуно (1864-1936).

После первой мировой войны получил широкое распространение не-

мецкий экзистенциализм, основатели которого К. Ясперс (1883- 1969)

и М. Хайдеггер (1889-1976). Писатели и философы Ж.-П.Сартр

(1905-1980), А. Камю (1913-1960), Г. Марсель (1889-1973) пред-

ставляют французскую ветвь экзистенциализма. К экзистенциализму

был близок также испанский философ X. Ортега-и-Гассет (1883-

1955).

Анализ экзистенциалистской философии в данном разделе постро-

ен следующим образом. Сначала эта философия и ее основные идеи

рассматриваются в контексте ее эпохи, затем исследуются те идеи и

концепции, которые можно считать характерными для всего направ-

ления. После этого более подробно рассматриваются произведения и

специфические идеи выдающихся философов, которых правомерно

отнести к экзистенциализму.

Экзистенциалистская философия XX столетия, которая, как и вся-

кая философия, тесно связана со своей эпохой, несет на себе печать

нашего драматического, конфликтного века.

Человек в эпоху социального кризиса

Центральная проблема, на которой сосредоточивают свое внима-

ние наиболее крупные философы, обычно относимые к экзистенциа-

лизму, а также к персонализму, философской антропологии, - это

проблема жизнедеятельности и мироощущения индивида в обществе,

переживающем глубокий кризис.

Экзистенциалисты констатировали широкое распространение тра-

гических, болезненных чувств и умонастроений индивида. Но они

видели смысл философии не только и не столько в констатации, а тем

более не в увековечивании настроений страха и покинутости. Им пред-

ставлялось, что философия обязана помочь человеку, охваченному

трагическими умонастроениями, если не преодолеть их - что в прин-

ципе невозможно, - то, во всяком случае, искать и находить свое Я,

смысл своей жизни в самых трагических, "абсурдных" ситуациях.

К. Ясперс после второй мировой войны опубликовал цикл работ,

посвященных проблеме атомной войны и будущего человечества, а

также анализу социальной и духовной ситуации, сложившейся в ФРР.

И он не один раз предупреждал, что современному миру грозит опас-

ность, которой не знало прошлое: может быть прервана многотысяче-

летняя история человечества. Перед философией нашей эпохи К. Яс-

перс ставил весьма ответственную и срочную задачу - убеждать че-

ловечество, отдельных индивидов, партии и их идеологов в том, что

настоятельно необходимо использование "высших возможностей че-

ловеческого бытия" в борьбе с охватившим людей отчаянием.

Разумеется, связь экзистенциальной философии человека с эпохой

и ее событиями неоднозначна, внутренне противоречива. Так, один из

основателей немецкого экзистенциализма, М. Хайдеггер, в 1933 г. не

сумел разглядеть суть фашизма и его идеологии, согласившись при-

нять от национал-социалистов пост ректора Фрейбургского универси-

тета. Однако очень скоро он отошел от дел, почти не публиковал сво-

их работ. К чести же других лидеров экзистенциализма надо отме-

тить, что они всегда занимали активную антифашистскую позицию.

(Французский экзистенциализм приобрел особое влияние в годы вто-

рой мировой войны, причем Ж.-П. Сартр, А. Камю, С. де Бовуар

были не только активными участниками, но и идеологами движения

Сопротивления в своей стране.) И не случайно именно в военный и

послевоенный периоды родились наиболее значительные произведе-

ния французских экзистенциалистов.

В драматических и философских произведениях Ж.-П. Сартра пе-

риода войны предметом страстного, заинтересованного разбора слу-

жила ситуация, сложившаяся во Франции и других оккупированных

нацистами странах Европы. Ж.-П. Сартр призывал к сопротивлению

фашизму, и, несмотря на мифологическую символику поставленной в

оккупированном Париже пьесы "Мухи" (в основу ее положен древне-

греческий миф об Оресте), призыв был хорошо понят читателями и

зрителями. Одновременно сложившаяся во время войны ситуация слу-

жила Ж.-П. Сартру и другим экзистенциалистам трагическим пово-

дом для выявления самого смысла человеческого существования, сути

процессов нравственного выбора, отношения к смерти и т.д., т.е. для

постановки проблем, которые экзистенциалистско-персоналистская

философия с самого начала ставила в центр философствования.

Роман А. Камю "Чума", написанный уже после войны, также со-

держит в себе это двойное измерение. Речь идет, с одной стороны, об

алжирском городе Оране, на который, как повествует А. Камю, в

194... г. обрушилась чума. Чиновники муниципалитета упрямо отка-

зываются признать болезнь чумой - намек на политиков, долгое вре-

мя "закрывавших глаза" на коричневую чуму фашизма, а заодно и на

всякое будущее благодушие правителей и подданных перед лицом на-

зревающих социальных катастроф. В образе доктора Риэ, берущего

на себя тяжесть ответственности в борьбе с чумой, Камю воплотил

черты тех, кто решился на активное сопротивление фашизму. Сам

Камю отмечал, что явное содержание "Чумы" - это борьба европей-

ского Сопротивления против нацизма. Но он, с другой стороны, впол-

не определенно расширял историко-ситуационные рамки борьбы че-

ловека с "чумой", так же, как и Сартр, придавал трагическим обстоя-

тельствам, бунту и сопротивлению характер человеческой судьбы для

обозримого периода истории.

Последние страницы "Чумы" - рассказ о том, что горожане, праз-

днуя конец эпидемии, готовы сразу же и забыть о ней. Доктора Риэ

это тревожит. Надо предупредить людей: "...микроб чумы никогда не

умирает, никогда не исчезает... он может десятилетиями спать... и,

возможно, придет на горе и в поучение людям такой день, когда чума

пробудит крыс и пошлет их околевать на улицы счастливого города",

- таким предостережением А. Камю завершает "Чуму" ^

Наиболее крупные из экзистенциалистских философов были вы-

разителями резко критического отношения к обществу отчуждения, к

реакционным социально-политическим режимам. Они чаще всего ста-

новились защитниками широко понятых демократии, прав и свобод

личности (и потому встречавшееся в популярных работах советского

времени причисление, скажем, экзистенциализма к реакционно-кон-

сервативным буржуазным концепциям по меньшей мере необъективно).

Экзистенциальная философия как идейное течение в философии и

литературе XX в. последовательно выдержана в трагико-драматичес-

ких, а порою и в пессимистических тонах. Его пытаются сдержать,

преодолеть представители религиозных экзистенциальных направле-

ний - ведь вера в Бога, по их мнению, все-таки подает надежду

человеку. Но и их работы наполнены трагическими образами, рисую-

щими отчаянную ситуацию современного человека. Главные символы

художественных произведений экзистенциалистов (и даже названия

многих из них: "Тошнота", "Мертвые без погребения" Сартра, "По-

сторонний", "Чума", "Бунтующий человек" Камю) призваны пере-

дать трагико-драматические состояния человеческого существования.

В качестве основных категорий человеческого бытия в них

выступают забота, покинутость, отчужденность, абсурд,

страх, ответственность, выбор, смерть и др.

Моделью человека как такового для экзистенциальных философов

стал помещенный в пограничную - на грани жизни и смерти - ситу-

ацию отчаявшийся и страдающий человек. Можно спорить с этими

философами, доказывая, что неправомерно придавать всеобщее значе-

ние поведению человека в стрессовой - пограничной - ситуации. Но

вряд ли правильно отказывать философу, писателю в праве изучать,

выявлять сущность человека на основе его поведения в экстремальной

ситуации. Что же, пользуясь этой моделью, сумела разглядеть в чело-

веческой сущности экзистенциалистская философия? И что она реко-

мендовала индивиду делать в пограничной ситуации? Это вопросы,

которые отнюдь не отпали с утратой экзистенциализмом или персона-

лизмом их былой популярности. Отчуждение и страх в современном

мире не исчезли, а усилились. Потому и размышление над поставлен-

ными проблемами имеет прямое отношение к человеческой судьбе.

Существование человека и его сущность

Трагико-драматическая тональность произведений экзистенциали-

стов, по существу, не приглушается, когда анализ перемещается на

почву философских абстракций. Но вот то обстоятельство, что экзис-

тенциалистская.философия человека есть сложное и абстрактное уче-

ние, заслуживает быть отмеченным. Ибо эти мыслители протестовали

против "диктата" философских абстракций над "жизненным миром"

действующего, страдающего человека, однако они сами, будучи фило-

софами, не смогли отрешиться от "стихии всеобщего", неотделимой от

философии. Философские сочинения экзистенциалистских мыслите-

лей трудны для понимания никак не меньше, чем классические произ-

ведения философии. Правда, эти философы нередко пытались "пере-

вести" свои идеи на язык художественных образов, более близкий и

доступный обычному человеку. Но и их художественные сочинения,

где господствуют символические иносказания, шифры, где "живут" и

"действуют" персонализированные идеи и ценности, понять также

нелегко. Для них нужны вдумчивые и терпеливые читатели, не просто

следящие за сюжетной линией, но именно озабоченные судьбами и

проблемами человеческого бытия. Такие читатели, как правило, нахо-

дятся, и их немало. Экзистенциальный философ и писатель пригла-

шает их к напряженному, но захватывающему и жизненно важному

диалогу. О чем же он? Прежде всего, конечно, о человеческом су-

ществовании и его уникальных особенностях.

Ж.-П. Сартр в работе "Экзистенциализм - это гуманизм" поясня-

ет специфику существования человека следующим образом. При изго-

товлении вещи человек предварительно формирует ее идею. Ремес-

ленник, изготавливающий нож, исходит из своих представлений о том,

что такое нож и какой именно нож сейчас надо сделать. Сущность

здесь как бы предшествует существованию вещи. Принципиально иным

образом обстоит дело с человеком. Человеческое дитя рождается, уже

существует, но ему еще предстоит обрести человеческую сущность,

стать человеком. Итак, в мире человека существование предшествует

сущности. Разделяя экзистенциализм на два основных направления

- христианское (Г. Марсель, К. Ясперс) и атеистическое (М. Хай-

деггер, А. Камю), Ж.-П. Сартр себя относил к последнему. Утверж-

дение атеистических экзистенциалистов: бога нет, бог умер - не пов-

торяемые вслед за Ницше фразы, рассуждает Сартр, а исходный пункт

для развертывания важнейших философских тезисов и обращенных к

реальному человеку нравственно-практических выводов.

Человек делает самого себя, постепенно обретает свою

сущность, изначально уже обладая существованием, - в атом

и состоит первый принцип сартровского экзистенциализма,

из которого вытекают многие важные следствия: нет заданной челове-

ческой природы; никакая внешняя сила, никто, кроме данного инди-

вида, не способен превратить его в человека. Индивид должен сделать

это сам. И именно он несет ответственность, если его превращение в

человека в подлинном смысле так и не состоится. (Как мы увидим,

Сартру возражал Камю, который считал, что человеческая природа

многое детерминирует в жизни и поведении индивида.)

Несмотря на различия подходов, философы-экзистенциалисты вну-

шают читателю здравую и очень важную идею индивидуальной

ответственности человека за все, что происходит с ним са-

мим и с другими людьми. Человек - своего рода "проект", кото-

рый живет, развертывается, реализуется или не реализуется, и про-

цесс обретения индивидом человеческой сущности длится всю его жизнь,

не теряя остроты и драматизма.

Ж.-П. Сартр предвидит возможные возражения против своей кон-

цепции - например, апелляцию к силе обстоятельств: обстоятельства

были против меня - я не служил и не служу тому делу, к которому

предназначен, не встретил людей, которых можно было бы любить, и

т. д. Для экзистенциализма, отвечает на это Сартр, нет способностей

человека, его тяготения к какому-либо делу вне их проявления. И

если человек никого и никогда не любил, ни к кому не проявил дру-

жеского расположения, значит, таких качеств нет и не было в его

индивидуальном "проекте". Быть в пути, т. е. постоянно заботиться

об обретении своей сущности, - истинно человеческий, хотя и нелег-

кий, полный драматизма удел.

Какой же рисовалась экзистенциалистам, персоналистам реальность

действия индивида на социальной арене? Несмотря на значительный

разброс мнений, их позиции содержат немало общего. Прежде всего,

экзистенциальные философы считали необходимым выступить про-

тив веры в некий заранее гарантированный (приписывались ли

гарантии богу, абсолютному духу, законам истории) прогресс, кото-

рый якобы осуществляется сам собою, помимо усилий, действий от-

дельных людей. Эту веру философы XX в. считали не просто наив-

ной, но и исключительно опасной.

X. Ортега-и-Гассет писал, что идея прогресса усыпила в европей-

це и американце то радикальное чувство опасности, которое и являет-

ся субстанцией человека. Ибо если человечество прогрессирует с неиз-

бежностью, из этого вроде бы вытекает: мы можем перестать быть

настороже, отбросить все заботы, освободить себя от всякой ответ-

ственности и предоставить возможность человечеству неотвратимо ве-

сти нас к совершенствованию и к наслаждению. Человеческая история

оказывается, таким образом, лишенной всякого драматизма.

Мир экзистенциалистски ориентированного индивида - это сво-

бода, на которую человек обречен. Причем на сколько-нибудь гаран-

тированную опору индивиду рассчитывать не приходится. Человек

свободен, он и есть свобода, пишет Сартр. Свободный выбор индиви-

да - его удел, ответственность и его трагедия. Ситуация личностного

выбора - излюбленная тема экзистенциальной философии. В класси-

ческой философии, конечно, тоже шла речь о выборе, а порой - о

побуждениях и мотивах деятельности индивидов. Но по большей час-

ти интерес философов-классиков был сосредоточен на познаватель-

ных аспектах деятельности. В XX в. центр внимания философов явно

переместился. Правда, оли тоже обращаются к познавательным сто-

ронам деятельности человека, но вот его сущность, проявляющуюся в

реальном существовании, усматривают главным образом не в рацио-

нальных познавательных и познаваемых моментах.

Возьмем описание экзистенциалистами личностного выбора в си-

туации фашистской оккупации и сопротивления - на этом примере

они любили пояснять смысл категорий "экзистенция" и "выбор". (И

не забудем о том, что слову "сопротивление" они придавали весьма

широкое значение, усматривая в нем человеческую судьбу и свободу

человека. А. Камю так перефразировал знаменитое cogito, "я

мыслю", Декарта: я бунтую, следовательно, мы существуем.

Участники молодежного движения социального протеста в странах

Западной Европы и США в 60-х годах любили ссылаться на подобные

рассуждения экзистенциалистов, чьими идеями они были вскормлены.)

Человек решает вопрос о том, покориться ли фашизму или встать

в ряды движения Сопротивления. Какую роль играют здесь размыш-

ление, расчет - словом, рациональные моменты? Пожалуй, мини-

мальную, считают экзистенциалисты. Речь ведь идет не о "всезнаю-

щих" ученых, а об обычных людях - а "трезвый расчет" их скорее

склонял бы к коллаборационизму, особенно в первые годы войны, в

занятой фашистами Франции, где еще не созрело массовое движение

Сопротивления. Но те люди, которые выбрали сопротивление, дей-

ствовали вопреки расчету, который чаще всего, даже в нетерпимых

ситуациях, "советует" не рисковать жизнью и ее благами. Они, конеч-

но, могли рассчитывать и рассчитывали на помощь и верность других

людей - на коллективную солидарность, на успехи антифашистской

борьбы во всем мире. Это экзистенциалисты готовы признать. Однако

именно в те дни и часы, когда человек в пограничной ситуации смот-

рит в лицо смерти, главную опору, подчеркивали эти философы, он

должен найти в самом себе, в своей экзистенции - только тогда его

верность сопротивлению будет прочной. И так, продолжают экзистен-

циальные философы, обстоит дело в любой ситуации, когда человек

борется за свободу, за свое сокровенное Я (свою экзистенцию), когда

идет наперекор самым неблагоприятным обстоятельствам.

Бытие человека, в центр которого помещено главное в нем - ин-

дивидуальная сущность, т. е. экзистенция, в свою очередь становит-

ся первоосновой картины мира, создаваемой представителями экзис-

тенциалистско-персоналистских направлений. Говоря философским

языком, акцент переносится на онтологию, а в онтологии -

на бытие человека.

Бытие человека и бытие мира

Развернутую концепцию этого рода впервые создали немецкие эк-

зистенциалисты. Предвосхищением онтологического поворота в экзи-

стенциально-персоналистическом философствовании можно считать

русскую философию начала XX в., особенно работы Н. Бердяева,

Л. Шестова, С. Франка. Правда, в то время они были почти неизвес-

тны на Западе. Зато большую популярность обрела вышедшая в 1927 г.

книга М. Хайдеггера "Бытие и время", где был разработан специфи-

ческий проект экзистенциалистского учения о бытии (онтологии). В

целом ряде работ 20-30-х годов К. Ясперс предложил свой вариант

онтологии. Впоследствии, опираясь на разработки немецких мыслите-

лей, Ж.-П. Сартр создал обновленное понимание бытия (особенно в

книге "Бытие и ничто"). Еще раньше новые, неклассические вариан-

ты онтологии, повлиявшие на экзистенциалистов, разрабатывал Э. Гус-

серль (1856-1938) - основатель феноменологического направления,

на протяжении всего столетия сохраняющего большое влияние в фи-

лософии.

Почему же особое внимание философов разных направлений при-

влекло учение о бытии? И как это увязать с поворотом к человеку?

Ведь в философии XX в., в отличие от традиционной отнологии, не

мир, не природа, а человек становится проблемной точкой отсчета.

Философы XX в. стали решительно пересматривать внутрифилософ-

ские приоритеты прошлого. Они возражали тем представителям клас-

сической отнологии, которые отталкивались от самостоятельного бы-

тия мира и от него двигались к пониманию человека, поставленного в

зависимость от мира. В таких случаях, говорили они, философия и

превращалась в "философию вещей", а человек чаще всего также рас-

сматривался как вещь. Не менее категорическими были возражения

против тех направлений классической философии, где на первый план

выдвигались логика, гносеология, теория идей: господство "филосо-

фии идей", утверждали сторонники "новой онтологии", превращает

человека в своего рода познавательную машину.

В противовес классическому онтологизму и гносеологизму пред-

ставители новых направлений XX в. считали необходимым действи-

тельно сделать человека центром филосфии. Ведь сам человек есть,

существует, является бытием, притом бытием особым. Фи-

лософы-классики рассматривали "бытие" как предельно широкое (че-

ловеческое) понятие о мире и в то же время считали бытие независи-

мым от человека. Кант пытался преодолеть это противоречие. В кан-

товском учении философы XX в. особенно высоко оценивали ту идею,

согласно которой мир мы видим исключительно сквозь призму чело-

веческого сознания. Вещи мира, сам мир существуют в себе, совер-

шенно независимо от сознания, но "в себе" они нам, людям, не явле-

ны. Поскольку же мир, вещи и процессы мира являются людям, по-

стольку результаты его осознания уже неотделимы от человека. К

этим тезисам Канта присоединяются не только феноменологи, экзис-

тенциалисты, персоналисты, но и представители многих других на-

правлений. Однако в отличие от классической и даже кантовской мысли,

центром антропологической философии XX в. является не

учение о разуме, не гносеология и логика, а онтология. Цент-

ром же "новой онтологии" становится не некое изолирован-

ное сознание человека, а сознание, точнее, духовно-психичес-

кое (сознание и бессознательное), взятое в неразрывном един-

стве с человеческим бытием. Этот новый смысл и вкладывается в

традиционное понятие экзистенции, существования как особого бы-

тия, которое становится базовой категорией экзистенциалистской он-

тологии.

Итак, путь феноменолога, экзистенциалиста, персоналиста - не

путь от Sein, бытия вообще, не от мира как бытия к бытию человека,

как это было в классической онтологии. Избирается обратный путь -

от человеческого существования, т. е. от экзистенции, к миру, как он

видится человеку и "выстраивается" вокруг него. Такой подход пред-

ставляется философам XX в. предпочтительным с точки зрения не

только реалистической (ведь по-другому, говорят они, человек и не

осваивает мир), но и гуманистической: в центр ставится человек, его

активность, его уникальность, возможности свободы, открываемые са-

мим бытием.

Человек как уникальное существо и власть

усредняющего начала

В подтверждение тезиса об уникальности челосеческого существа

экзистенциальные философы прежде всего приводят онтологические

аргументы. Место, которое определенный индивид в каждый данный

момент занимает в бытии, совершенно неповторимо. Каждый человек

исполняет миссию истины. Там, где находится мой глаз, не находится

никакой другой; то, что видит в реальности мой глаз, не видит другой.

Мы незаменимы, мы неповторимы, так рассуждал X. Ортега-и-Гас-

сет. И с этим нельзя не согласиться.

Верно и то, что человек ищет, должен искать и выражать свое

неповторимое, уникальное Я. На это настраивала индивида и класси-

ческая мысль. Но она, по мнению философов XX в., чаще всего опре-

деляла Я через то, чем оно не является; она нередко сводила Я к не-Я

в различных ипостасях последнего.

И еще одно важнейшее обстоятельство: и в философских системах

XX столетия, как и прежде, сущность Я определяется через соотнесе-

ние с какими-либо проявлениями мира вне человека. Но в отличие от

классической философии, сама противоположность человека и мира

воспринимается так, что не-Я, т. е. нечеловеческое, становится симво-

лом отчужденного и безусловно враждебного мира. Камю сравнивает

не-Я с глухой и прочной стеной, противостоящей человеку, - равно-

душной, неустранимой, опасной. Потому в Я живет и будет жить по-

стоянный страх перед не-Я, перед миром и другими людьми. И все же

человек обязан заставить себя жить и творить самого себя. Такова

обращенная к индивиду программа экзистенциальной философии: стра-

шиться, опасаться всего того, что есть не-Я (т. е. мир вне человека),

противостоять ему, бунтовать против него.

Этот подход к миру как абсолютно враждебному по отно-

шению к Я в философии XX в. обосновывается на разных уровнях

рассуждения и во множестве философских идей. Так, разбирая кате-

горию "повседневное бытие-вместе-с другими", ранний Хайдеггер счи-

тал самым важным ввести "экзистенциал", который он обозначал на-

писанным с прописной буквы немецким неопределенно-личным мес-

тоимением "Man" и разъяснял через понятия "усредненность", "вы-

равнивание" и т. д. Экзистенциальная философия в данном отноше-

нии была и до сих пор остается реакцией на тенденцию стандартиза-

ции, которая стала особенно мощной в XX в. и проявилась в самых

разных областях - в производстве, повседневном быту, в идеологии

и культуре.

В советской литературе Хайдеггера подчас критиковали следую-

щим образом: Man - категория, которую можно отнести к капитали-

стическому обществу; Хайдеггер же придает ей абстрактный внеисто-

рический смысл. Но экзистенциалист применяет подобный прием по

принципиальным соображениям, ибо полагает, и с полными на то ос-

нованиями, что необходимость - и опасность - уподобления, усред-

нения заключает в себе всякое, в сущности, человеческое совместное

бытие. Действительная ограниченность хайдеггеровской концепции Man

состоит в том, что повседневное бытие человека вместе с другими людь-

ми Хайдеггер поначалу рассматривал сугубо негативистски. Он не видел

богатства его противоречивых аспектов: ведь мы учимся от других и

учим их; они влияют на нас - мы влияем на них; а главное: не иначе,

чем в общении с другими, мы отстаиваем, развиваем, познаем свое Я,

а они - свое Я. Одним словом, взаимодействуя с другими людьми,

человек не только идет навстречу общему, всеобщему, усредняющему,

но и обнаруживает индивидуально-неповторимые черты своей личнос-

ти, своего бытия, борется за них, закрепляет их. Общее - совсем не

обязательно "среднее", "неопределенно личное". Общим достоянием

людей становятся ведь не только стандарты, стереотипы, шаблоны, но

оригинальное, творческое, уникальное - то, что значительно "выше

среднего". Это поняли другие философы XX в., которые - подобно

М. Буберу - показали плодотворность диалога, общения Я и Ты, не

отрицая, впрочем, и опасностей для Я, вытекающих из общения лю-

дей. Итак, повседневности бытия вместе с другими присуща сложная

объективная диалектика. Сводить же ее к усредненности значит упро-

щать совместное бытие, бытие общения и взаимодействия. Но вообще

отрицать определенную власть Man, т. е. усредняющего начала, над

социальным бытием людей было бы необъективно: достаточно вспом-

нить, как легко каждый из нас подпадает под влияние стереотипов и с

каким трудом от них освобождается.

Многие течения философской мысли XX столетия остро ощущали

и фиксировали власть "среднего", "массового" шаблона и стандарта

над жизнью и культурой. (Примером может служить блестящее сочи-

нение испанского философа X. Ортега-и-Гассета "Восстание масс".)

При этом одни философы, испытывая страх перед усилившейся "мас-

совизацией" всех сторон жизни, отстаивали, вслед за Ницше, элитар-

ные идеалы. Другие пытались анализировать "массовизацию" жизни

и культуры в ее реальной противоречивости. Экзистенциализм, пер-

сонализм расположены, пожалуй, где-то посредине: они считают власть

Man опасной, но видят в ней главную неискоренимую черту совмест-

ного бытия людей - такую же неизбежную как жизнь или смерть

индивидов.

у^

Бытие между жизнью и смертью

Экзистенциальная философия повернула внимание совре-

менной культуры к проблеме смерти. "Быть или не быть" инди-

виду - тема в философии человека XX в. еще более популярная, чем

во времена Шекспира. А. Камю в "Мифе о Сизифе" заявил, что место

центрального философского вопроса должна занять проблема само-

убийства. И он видел свою гуманистическую задачу в том, чтобы по-

мочь человеку, который находится на грани отчаяния, на грани само-

убийства, сохранить жизнь.

Чем ему способна помочь философия? Во всяком случае, рассуж-

дает Камю, не благодушно-оптимистическими уверениями в том, что

жизнь прекрасна - к ним отчаявшийся человек скорее всего отнесет-

ся без всякого доверия. Бессмысленны, безнравственны и те концеп-

ции философии прошлого, согласно которым человек живет в лучшем

из миров. Камю заявляет, что мир этот абсурден; он подобен действи-

ям Сизифа, поднимающего, по наказанию богов, камень на гору, с

которой тот снова должен покатиться вниз... И все-таки жизнь даже в

ситуации абсурда - ценность, равной которой у человека нет. Но это

жизнь, всегда "пограничная" со смертью.

Жизнь на грани смерти, утрата и поиск смысла жизни - ситуа-

ции, которые в философии и литературе XX в. исследовались глубже

и тщательнее, чем прежде. К сожалению, в нашей философии долгое

время господствовало пренебрежительное отношение и к этим пробле-

мам, и к их осмыслению - как будто они не заботят абсолютно каж-

дого человека. Каждый переживал смерть близких, многим в разгар

жизни и всем на ее исходе приходилось или еще придется смотреть в

глаза смерти. Всякий человек обязательно задумывается о смерти.

Жизнь индивида может быть наполнена смыслом, но может вдруг

утратить для него этот смысл. Достойно умереть, когда приходит

смерть, бороться с нею, когда есть шанс жить, помогать другим лю-

дям в их именно смертной борьбе - это великое и нужное любому

человеку умение. Ему учит сама жизнь. Жизнь и смерть человека,

смысл жизни - это вечные темы искусства и философии.

Однако в классической мысли и в современной философии тема

смерти занимает разное место; смерть оценивается существенно по-

разному. "...Самое страшное из зол, смерть, не имеет к нам никакого

отношения, так как, когда мы существуем, смерть еще не присутству-

ет; а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем", - писал,

выражая мироощущение и ценности своей эпохи, древнегреческий фи-

лософ Эпикур^. В современной экзистенциалистской философии

жизнь часто определяется как "бытие к смерти". В какой-то

степени это верно - едва родившись, человек "устремляется" к смер-

ти. И смерть в любой момент может оборвать нить жизни... Можно,

да и нужно понять людей, чьи мысли и чувства - под влиянием лич-

ных и социальных переживаний - повернулись, в основном, к про-

блеме смерти.

Это бывает не только в случаях индивидуальной социальной пато-

логии (параноидальной одержимости идеей самоубийства), но и в си-

туациях, не так уж редко выпадающих на долю вообще-то здоровых

людей, в ситуациях конфликтного выбора, отчаяния, причем нередко

совпадающих с высокими духовно-нравственными порывами личнос-

ти. И все же, рассуждая о человеческом бытии одновременно реалис-

тически и гуманистически, правомерно усомниться в теоретической и

нравственной справедливости определения сущности жизни человека

как бытия к смерти. Человеческая жизнь (да и жизнь вообще) посто-

янно развертывается не просто через противоположность, через "уст-

ремленность" к смерти, а скорее через противодействие ей. И человек

в нормальном состоянии ориентируется именно на жизнь. Он научил-

ся полагаться на ее силу. О смерти же он мыслит и заботится скорее в

крайних, действительно "пограничных" между жизнью и смертью си-

туациях - но даже и в них человек способен не только и не просто

отдаться "бытию к смерти", а либо проявлять огромную волю к жиз-

ни, либо сознательно жертвовать своей жизнью во имя высоких прин-

ципов, во имя жизни других людей.

Экзистенциалистская философия оправданно исходила из того, что

близость, угроза смерти чаще всего заставляет людей задуматься о

смысле и содержании прожитой жизни, "повернуться" от быта, от

повседневности к самому бытию, к собственной экзистенции - сущ-

ности, которая едина с существованием. Это предположение отнюдь

не беспочвенно, и писатели-экзистенциалисты умели остро и ярко ос-

мысливать ситуации на грани жизни и смерти. По существу, герои их

главных произведений помещены в пограничные ситуации. (Примеры

- пьесы Сартра; повесть А. Камю "Посторонний"; повесть С. де Бо-

вуар "Самая легкая смерть" - сильный и жесткий рассказ об умира-

ющей матери и т. д.) Такой поворот не был случайным: он свидетель-

ствовал о наступлении эпохи, когда пограничная ситуация стала не

только индивидуальной, но и социальной, более того - общечелове-

ческой проблемой.

Наиболее полно и ярко проблематика пограничной ситуации ока-

залась разработанной в философии К. Ясперса.

НЕМЕЦКИЙ ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ

Философия Карла Ясперса

Жизнь и сочинения

Карл Ясперс^ родился 23 февраля 1883 г. в Ольденбурге, где окон-

чил гимназию. В 1901- 1902 гг. он начал изучать право в университе-

тах Гейдельберга и Мюнхена, но затем увлекся медициной, которой

до 1908 г. учился в Берлине, Гёттингене и Гейдельберге. Решение за-

няться медициной было не в последнюю очередь продиктовано тем,

что Ясперс в молодости (впрочем, и до самой смерти) страдал редкой

и неизлечимой болезнью легких. Знание медицины и наблюдение за

своим организмом помогли Ясперсу прожить восемьдесят шесть лет.

Не исключено, что болезнь, протянувшаяся через всю жизнь, позво-

лила Ясперсу глубоко прочувствовать смысл пограничной ситуации

- понятия, поставленного им в центр философствования. Специали-

зировался Ясперс в психиатрии. В 1909 г. он защитил диссертацию на

тему "Ностальгия и преступление". После окончания учебы Ясперс

работал ассистентом в психиатрической клинике в Гейдельберге, при-

чем "на общественных началах", что помогало ему прежде всего сооб-

разовывать степень занятости в клинике со своим слабым здоровьем.

С 1916 по 1921 г. он был экстраординарным профессором психиатрии

в Гейдельберге. В 1913 г. вышла из печати первая часть "Общей пси-

хопатологии", а в 1919 г. - труд "Психология мировоззрений", во

многом отражавший влияние Дильтея.

С 1921 по 1937 г. Ясперс был в Гейдельберге профессором филосо-

фии. В 30-е годы были созданы многие его выдающиеся философские

работы: "Духовная ситуация времени" (1931); "Философия" (В 3 т.,

1931 -1932); "Разум и экзистенция" (1935); "Ницше. Введение в понима-

ние его философствования" (1936); "Декарт и философия" (1937); "Фи-

лософия экзистенции" (1938). После прихода нацистов к власти в жиз-

ни Ясперса наступили тяжелые времена. Он был женат на еврейке, что

предопределило гонения и преследования. Ясперс был исключен из уни-

верситетского Совета, а в 1937 г. до положенного срока уволен на пенсию.

С 1943 г. существовал запрет на публикацию произведений философа.

Жизнь Ясперса и его жены оказалась под постоянной угрозой. Прекрати-

лась дружба с Хайдеггером. После окончания войны Ясперс, вновь став-

ший профессором философии, принял участие в восстановлении нор-

мальной работы Гейдельбергского университета, руководствуясь про-

граммой университетской реформы, которую он начал разрабатывать

еще в 30-х годах. В 1948 г. он переселился в Базель, в университете

которого преподавал до 1961 г. После войны Ясперс написал значи-

тельные философские произведения, такие как "Философская логика.

Т. 1. Об истине" (1947); "Философская вера" (1948); "Происхождение

и цель истории" (1949); "Разум и антиразум в нашу эпоху" (1950);

"Введение в философию" (1950); "Великие философы" (1957); "06

условиях и возможностях нового гуманизма" (1962). Он также создал

монографии о Шеллинге (1955), Николае Кузанском (1964).

Ясперс был либерально, гуманистически настроенным мыслителем.

Он оказал глубокое влияние на формирование демократических по-

рядков и нового общественного сознания в послевоенной Германии.

Этому способствовали его социально-политические работы "Вопрос о

вине" (1946); "Атомная бомба и будущее человека" (1958); "Свобода

и воссоединение" (1960); "Куда идет ФРГ?" (1966). Умер Ясперс 26

февраля 1969 г.

Философия Ясперса весьма популярна в современном мире. Уче-

ние Ясперса - непременный предмет преподавания в университетах

всего мира. Ему посвящаются симпозиумы, коллоквиумы. Междуна-

родное ясперсовское общество систематически проводит конгрессы,

издает ежегодники, монографии, посвященные Ясперсу. Издается (в

Швейцарии) Собрание его сочинений, его наследие. Из публикаций

последних лет особенно интересна переписка Ясперса с X. Арендт и с

М. Хайдеггером.

Перейдем к анализу философских идей Ясперса.

Основные понятия философии К. Ясперса:

экзистенция, всеобъемлющее, философская вера

Философия К. Ясперса заметно отличалась от других разновидно-

стей экзистенциалистской философии, например хайдеггеровской, своей

приверженностью рационализму, науке, демократии. Правда, и Яс-

перс критически оценивал некоторые центральные идеи классической

рационалистической философии (например, не принимал ее самоуве-

ренный сциентизм). Их результатом, по мнению Ясперса, стало па-

губное "раздробление" мира, невнимание к целостности бытия и, как

следствие, пренебрежение метафизикой как учением о первоосновах

универсума. Ясперовская философия энергично пролагала путь к но-

вой метафизике, которой вменялось в обязанность сосредоточиться

вокруг трех основных проблемных сфер, очерчиваемых категориями

"всё" (das All), "изначальное" (das Urspriingliche) и "одно" (das Eine).

"Всё" наличного бытия - это миф, наша "изначальность" - это

экзистенция, "одно" - это трансценденция ^'. В разъяснении этих

категорий, охватываемых ими сфер и их единства состоит, по Яспер-

су, главная задача философии. Одновременно ее выполнение имеет

практический, смысложизненный характер. Мир надо осмыслить, чтобы

ориентироваться в нем. "Высвечивание экзистенции" (Existenzerhel-

lung) нужно нам, индивидам, чтобы обрести свою сущность. Транс-

ценденции, ее "откровению" придается смысл религиозно-нравствен-

ного спасения, приобщения к вечности.

Ориентирование в мире, пишет Ясперс в работе "Философия",

необходимо разделять на научно-исследовательское и философское.

Объективное познание мира наукой принципиально важно для чело-

веческой жизни. "Без него невозможно никакое философское ориен-

тирование в мире"". Вместе с тем философское ориентирование необ-

ходимо и для науки и для практики, ибо оно предупреждает против

превращения какой-либо определенной картины мира, которую в тот

или иной момент предлагают науки, в абсолютную и окончательную.

"Высвечиванию экзистенции" принадлежит, по Ясперсу, уникаль-

ная роль в человеческой жизни. Но что такое экзистенция в понима-

нии Ясперса? 06 экзистенции, подчеркивает философ, можно гово-

рить тогда, когда возникает решимость поставить поистине философ-

ский вопрос: что противостоит целостному бытию мира? Яснерс отве-

чает на вопрос так: ему противостоит особое бытие. "Это бытие и есть

я сам в качестве экзистенции. Она - и есть я, поскольку я не станов-

люсь объектом. В ней я знаю себя в качестве независимого - правда,

при этом я не могу видеть того, что называю своим Я. Но исходя из

такой возможности я живу; только осуществляя ее, я есть я сам....Итак,

не мое наличное бытие есть экзистенция, но человек в наличном бы-

тии - возможная экзистенция". Наличному бытию (Dasein) - в от-

личие, скажем, от раннего Хайдеггера, Ясперс не придает решающего

категориального значения. "Наличное бытие", или "здесь-бытие", эм-

пирично, подвержено смерти. <Экзистенция не знает смерти, а стоит

лишь под знаком взлета и падения. Наличное бытие эмпирически

"здесь" (da), а экзистенция налична только в качестве свободы>^.

Экзистенциалистов не раз упрекали в непроясненности понятия

"экзистенция". Для таких упреков есть некоторые основания. Их можно

предъявить и Ясперсу, который одним из первых употребил понятие

"Existenzphilosophie" - философия экзистенции. Он сам отмечал (на-

пример, в своей "Философской автобиографии"), что начиная с ран-

них своих работ разрабатывал экзистенциальную философию, ее глав-

ные темы и понятия - вопросы о мире, данном человеку, о неизбеж-

ных для человека пограничных ситуациях (смерть, страдание, вина,

борьба), об основных чертах эпохи. Но центральным понятием была,

конечно, экзистенция. Осознавая необычность и трудность освоения

этого понятия, философ вновь и вновь предпринимал настойчивые

попытки с разных сторон подступиться к "экзистенциальной" стороне

человеческой сущности. И если мы попытаемся без предубеждения

вникнуть в смысл раздумий Ясперса, то поймем, что под эгидой слова

"экзистенция" речь идет о проблемах, имеющих для индивида и чело-

вечества глубинный жизненный смысл. Философ-экзистенциалист го-

ворит человеку: твоя истинно человеческая экзистенция лишь тогда

"налична", когда ты действуешь как свободное существо, когда не

даешь самому себе и другим людям превратить себя в объект манипу-

лирования; экзистенция сопряжена с поисками непреходящего

смысла бытия, с заботой о наличном бытии (Daseinssorge). Этот

мотив найдет развитие и в философии Хайдеггера.

Экзистенция, поясняет далее Ясперс, высвечивается в

ситуациях заботы и страдания - и в особенности в погранич-

ной ситуации. Пограничная ситуация - именно такая, в которой "я

не могу жить без борьбы и страданий", в которой я "неизбежно беру

вину на себя" и мыслю о "неизбывности смерти". Ситуация эта, по

словам Ясперса, подобна нерушимой стене - мы наталкиваемся на

нее, мы не в состоянии ничего изменить; стена становится единой с

нашим наличным бытием. Ситуация, в которую человек помещен, всегда

имеет какие-либо определенные границы: индивид - это мужчина

или женщина, человек молодой или старый; жизненные шансы и обсто-

ятельства его жизни уникальны, но тоже ограничены. А определен-

ность границ, подчеркивает Яснерс, резко контрастирует с идеей о

человеке вообще, о неограниченности его сил и возможностей, что

вызывает в индивиде тревогу и беспокойство. Здесь - через смерть,

страдание, борьбу, вину - проявляет себя "специфическая историч-

ность" отдельных пограничных ситуаций. Беспокойство и тревога,

диктуемые конкретной историчностью, перерастают в открытый общий

вопрос о бытии мира и моем бытии в нем. "Всеобщее, которое всегда

остается таковым, вплавлено в сознание экзистенции; все мировой бытие

- как ставшее, находящееся в процессе становления и возможное в

будущем - видно в абсолютной историчности. Сознание бытия в погра-

ничной ситуации исходя из исторической экзистенции индивида уг-

лубляется до сознания исторически являющегося бытия как такового"^.

Но такая "бытийная глубина экзистенции", по Ясперсу, в погра-

ничной ситуации вовсе не дана индивиду просто и непосредственно.

Необходимо специальное прояснение, высвечивание историчности си-

туации. А вот здесь самое главное - не перепоручить "высвечивание"

кому-нибудь другому, не "делегировать" другим сугубо единичные,

ситуационные, мои и ваши вину, боль и страдание. Тут-то и нужно

сохранить уникальную свободу, как и "тревогу, связанную со способ-

ностью к выбору'"". Необходимо учитывать, добавляет Ясперс, что во

всякой единичной ситуации уникальна и неповторима комму-

никация с другими людьми, "схватывание" индивидом своего Я,

своей самости через коммуникацию. Еще во "Всеобщей психопатоло-

гии" Ясперс проанализировал проблемы и трудности коммуникации

врача и больного и пришел к выводу о том, что наилучший вид их

общения - экзистенциальный: врач подходит к больному не как к

объекту манипуляции, а как к личности с неповторимой судьбой". В

дальнейшем тема коммуникации станет для Ясперса центральной. Яс-

перс вводит понятие "любящая борьба", или "любовь-борьба"

(liebender Kampf)'^. Это "не слепая любовь", поясняет философ; лю-

бящая борьба ставит другого под вопрос; человек трудно и мучитель-

но постигает, наряду со своей, и другие, "чужие" экзистенции. Осо-

бые препятствия на пути коммуникации - догматизм, предрассудки,

застывшая мораль, эгоистическая гордыня.

Итак, экзистенция "высвечивается" через отнесение человека к бы-

тию, к другим людям (т. е. через коммуникацию). Но главное в экзи-

стенции, по Ясперсу, это свобода. Вот почему экзистенция необнару-

жима в предметно-вещном мире, подчиненном необходимости. Сама

суть экзистенции - свобода, неподвластность объективизации, ове-

ществлению.

Говоря о свободе, философы и ученые имели обыкновение связы--

вать ее главным образом с объективным познанием, осмыслением. Меж-

ду тем, по Ясперсу, свобода обеспечивается "не в мышлении, но в

экзистировании, не в ее анализе и вопросах о ней, но в ее осуществле-

нии..." Когда человек говорит: "я могу", "я не могу", то было бы

неверно сводить все дело к конкретным случаям и проверке физичес-

ких или духовных возможностей сделать или не сделать нечто. Ибо в

смысле трансцендентальной свободы возможно предложение: я могу,

ибо я обязан; в смысле экзистенциальной свободы: я могу, ибо я дол-

жен. Это "мочь" относится уже не к фактическому осуществлению

цели в мире, но к внутреннему или внешнему действию... Здесь - та

необусловленность этого "мочь", которая в сознании изначальной сво-

боды не знает никаких границ ".

Через пограничную ситуацию, экзистенцию и свободу человек, со-

гласно Ясперсу, может "пробиться" к другому, не физическому, а ду-

ховному миру. Собственно, к этому миру ведет уже простое утверж-

дение: "Бог есть". "Во всех потерях остается единственное: Бог есть" ".

Для философии, однако, этого недостаточно. Философия должна пере-

ходить от "высвечивания экзистенции" к глубочайшей метафизике, где

главной категорией Ясперс делает "всеобъемлющее" (Umgreifende).

Цель этой категории - объединить в неразрывное целое мир и

человека, материально-предметное и духовное. "Всеобъемлющее -

это либо бытие в себе, которым мы охвачены, либо бытие, которое

и есть мы. Бытие, которое охватывает нас, называется миром и тран-

ценденцией. Бытие, которое есть мы, называется наличным бытием,

сознанием вообще, духом, называется экзистенцией" ". Объяснение

того, что такое всеобъемлющее, - это и есть ясперовская

онтология мира и человека, аналитическое выявление много-

образия оттенков бытия и его единства. Вопросы, которые здесь

ставятся и разрешаются - коренные философские темы: как бытий-

ствуют мир, дух, сознание и как они объединяются именно благодаря

бытию. В ответе на них, по Ясперсу, - торжество разума, который

способен не только познать отдельные вещи, состояния, но и раскрыть

всеобъемлющие связи этого мира. "Уже десятилетия назад, - отме-

чал Ясперс, - я говорил о философии экзистенции... Сегодня я прежде

всего назвал бы философию философией разума, ибо мне представля-

ется настоятельно необходимым акцентировать эту древнейшую сущ-

ность философии. Если разум будет потерян, будет утрачена и фило-

софия. Ее задачей с самого начала было и остается обретение разума,

преобразование разума - и именно разума в собственном смысле...

который не попадает в тупик ограниченностей рассудка" ^.

Ясперс вместе с тем высоко вознес не только разум, но и веру.

Однако понятие "вера" он подверг существенному преобразованию,

отличив "философскую веру", с одной стороны, от "веры открове-

ния", а с другой - от знания.

Философская вера. Понимание философствования

у Ясперса

Отличие веры от знания пояснено на примере Джордано Бруно и

Галилея. Оба, казалось бы, попали в одинаковое положение. Суд инк-

визиции под угрозой смерти требовал отречения от их научных и фило-

софских убеждений. Бруно был готов отречься лишь от некоторых по-

ложений, но отнюдь не главных для него; он умер мученической смер-

тью. Галилей отрекся от фундаментальных тезисов новой физики - от

учения о вращении Земли вокруг Солнца. Различие тут, по Ясперсу,

существенное. Оно есть различие между истиной-верой, которая стра-

дает от отречения, и истиной, которую отречение не затрагивает.

Философская вера и есть вера в истину, исходя из кото-

рой я живу. Она есть только потому, что я становлюсь с нею иден-

тичным. По своей внешней форме она является исторической, по фор-

ме своего объективного выражения она не общезначима, но безуслов-

на. Истина, правильность которой я могу лишь доказать, существует

вне меня самого: она всеобщезначима, неисторична, безвременна, но

не безусловна, ибо относится к предпосылкам и методам познания

конечного. И человек вряд ли захочет умереть за правильность, кото-

рая доказуема. В другом положении мыслитель, который верит в то,

что от положений его веры нельзя отречься: тогда пострадает сама

истина. Ни одна всеобще-безличная истина не может требовать от че-

ловека, чтобы он стал мучеником. Только когда он им становится - и

именно как Бруно: не из мечтательного энтузиазма, не из чувства

противоречия моменту времени, но после длительного самоопределе-

ния - то это и есть признак подлинной веры, уверенности в истине.

Однако и пример Бруно, по Ясперсу, необычен. Ибо философия

имеет обыкновение концентрироваться не в положениях, которые при-

нимают вид познавательных, но в мыслительных связях, которые про-

низывают жизнь в целом. И если Сократ, Боэций, Бруно суть святые в

философии, то они отнюдь не являются великими философами. Но они

- достойные всяческого уважения люди, сохранившие философскую

веру посредством мученичества. Философскую веру, разъясняет Яс-

перс, ни в коей мере нельзя понимать как нечто иррациональное. (По-

лярность рационального и иррационального только запутывает понятие

экзистенции, как и понятие философской веры.) Однако философская

вера - это знание, которое тесно связано с незнанием. Последнее -

через философскую веру - наталкивается на бытие за пределами мыс-

ли, на нечто трансцендентное. И все-таки философская вера, вера мыс-

лящего человека, во все времена существует только в связи с осознани-

ем, с рациональным знанием. Философская вера хочет сама себя "выс-

вечивать". Философствуя, я ничего не принимаю таким, каким оно мне

кем-то или чем-то навязывается. Вера способна и должна становится

светлее, сознательнее, должна развиваться благодаря сознанию.

Философскую веру Ясперс отличает от "веры откровения". Фило-

софия, в отличие от веры откровения, не занимается пропагандой, но

оставляет каждого человека как такового свободным в его решениях.

Философия не вещает и не увещевает. В философии встречаются сво-

бодные люди как путешественники судьбы: "Философская вера имеет

собственный источник. Но она оставляет откровение как возможность,

значимую для других, хотя сама не может понять откровение. Фило-

софская вера хочет не вражды, а обсуждения, не изоляции, а комму-

никации, не насилия, а либеральности"^.

Ясперс отличал философию и, соответственно, философскую веру

от науки и, соответственно, научного знания и познания. При этом

Ясперс не был врагом разума, науки и научности, но был их крити-

ком. Он признавал, что естествознание, математика нуждаются в зна-

ниях, которые - после их интерсубъективной проверки - становятся

общезначимыми, обязательными, принудительными. Но возражал

против того, чтобы такое точное научное знание становилось эталоном

знания как такового, а его исследование превращалось в главный или

даже единственный предмет философии. Ибо, во-первых, в других

науках (исторических, политических и т. д.) подобные знания едва ли

возможны '*. И "если за науку выдают мир принудительной всеобщез-

начимости, то проваливаются в пустоту..."^. Во-вторых, кроме "при-

нудительного" знания в познавательный мир входят такие феномены

как недостоверность, вероятность или невероятность^. Исследовате-

ли с определенным правом отмечают, что предпосылкой для критики

науки и научности служит у Ясперса созданный самим мыслителем

образ лишь "принудительного", общезначимого научного знания, не

отвечающий современному пониманию, которое отводит большую роль

в науке гипотезам, вероятностному знанию^.

Тем не менее ригористический образ науки и научности был нужен

Ясперсу для того, чтобы утвердить свое понимание философии как

особого вида знания-веры, отличного от науки и научности. Если ис-

тина в науке может быть отделена от человека, то философская исти-

на от человека неотделима. Она помогает понять человеческое суще-

ство и человеческий мир глубже, чем это способны сделать все науки

вместе взятые. Однако было бы неправильно, замечает Ясперс, пре-

увеличивать значение философии и всякого теоретического знания для

практической деятельности человека и человечества. Принимает ре-

шение, действует и несет за это ответственность сам человек ^. Но

философия также имеет важные практические функции.

Идеи и категории философии Ясперса, на первый взгляд абстрак-

тно-метафизические, тем не менее близко соприкасаются в работах

философа с коренными экзистенциальными вопросами, такими как

жизнь, смерть, смысл жизни, выбор, судьба, ответственность, и с со-

циально-политическими проблемами, такими как демократия, закон-

ность, права и свободы личности. "Обособление философского мыш-

ления - как якобы спекулятивного, мечтательного, утопического...

- от мышления о реальности... я считаю ложным"".

Пример связывания философии с политикой - участие Ясперса в

осмыслении послевоенного состояния Германии, о чем раньше уже

отчасти шла речь. Сделавши понятие "вины" одной из категорий своей

экзистенциальной философии (и различив криминальную, политичес-

кую, моральную и метафизическую вину), Ясперс в послевоенной Гер-

мании был одним из тех, кто остро и бескомпромиссно поставил воп-

рос о "немецкой вине". В отличие, например, от Хайдеггера (который

сотрудничал с фашистами и никогда публично в том не покаялся),

Ясперс ничем не запятнал себя в годы гитлеризма. Более того, как

отмечалось, он подвергался преследованиям, был отлучен от препода-

вания и лишен возможности публиковать свои работы. А вот после

войны, настаивая на необходимости покаяния нации, признания и осоз-

нания "немецкой вины", Ясперс включал в число виноватых и самого

себя - уже потому, что сохранил жизнь, когда миллионы людей встре-

тили насильственную смерть. Он говорил: "мы виноваты", "наша вина".

"За двенадцать лет с нами произошло что-то, что было как бы пере-

плавкой нашей сущности... То, что мы выжили, это как чудо... И мы

хотим заслужить спасенную нам жизнь" ^. Для философии Ясперса

характерны подобные конкретно-исторические размышления о совре-

менной истории, тесно связанные с социально-философскими диагно-

зами "нашей эпохи", а эти последние - с самыми широкими фило-

софско-историческими обобщениями.

Ясперс об истории и "осевом времени"

В послевоенные годы Ясперс, с одной стороны, с растущей трево-

гой предупреждал об опасностях той пограничной ситуации, в кото-

рую все человечество ввергло атомное оружие. С другой стороны, он

выдвинул идею "осевого времени", "осевой эпохи" (die Achsenzeit),

которую исторически связал с возникновением христианства и других

мировых религий и суть которой усматривал в следующем: "В эти

эпохи сложились все те основополагающие категории, с помощью ко-

торых мы сегодня мыслим; были заложены основные принципы миро-

вых религий, исходя из которых люди живут до сегодняшнего дня. В

этом смысле был сделан переход в универсальное" ".

В основе философии истории Ясперса лежит идея единства, цело-

стности исторического бытия человечества, которое имеет "единствен-

ный первоисток и одну цель" (S. 17, 31). Как познать и осознать этот

первоисток (Ursprung) и эту цель (Ziel)? Исторические дисциплины

и связанные с ними историко-философские концепции исходят из того,

что решение такой познавательной задачи возможно лишь на пути

объективного познания, подчиненного критериям научности. Ясперс

категорически отвергает подобный подход в самих его основаниях,

утверждая, что суть, цель, первоисток истории вообще неподвластны

объективистскому познанию.

Познавая отдельные факты и события, объективистская историо-

графия не способна ни охватить историю в ее широте, ни уловить

"решающее единство человеческой истории" (S. 18). Ясперс же пыта-

ется приблизиться к выполнению этих масштабных задач - и именно

с помощью понятия "осевое время", "осевая эпоха".

Другая тенденция философии истории Ясперса - попытка изба-

виться от опасностей европоцентризма и "христоцентризма". Будучи

христианским философом, Ясперс вместе с тем подчеркивает: христи-

анская вера не есть вера всего человечества (S. 19). Для него истори-

чески равновелики - ибо равно подпадают под понятие "осевая эпо-

ха" - все главные мировые религии, все "культурные круги", в кото-

рых они возникли и получили распространение. Поэтому поиски един-

ства истории связаны у Ясперса с отстаиванием многообразия, неот-

меняемого этим единством. Что же касается единства, то его Ясперс

выражает с помощью "основных категорий", понятий, духовных фе-

номенов, более или менее общих для мировых культур и имевших

свой первоисток в осевой эпохе (приблизительно между IX и III сто-

летиями до новой эры, когда "доистория" преобразовалась в осевое

время). К ним принадлежат: сознание, рефлексия, способность ста-

вить предельно широкие вопросы о бытии как целостности, о человеке

и его самости (Selbst), о силе и бессилии человека, о человеческом

существовании и его хрупкости, о вине, судьбе и спасении (S. 27).

Важнейшее свойство мысли осевого времени - преодоление мифоло-

гизма ("логос" в его борьбе против мифа), вытекающее отсюда ста-

новление образа "единого Бога" - вместе с одухотворением бытия.

Вот почему Ясперс называет осевую эпоху "священной историей".

Из ясперсовского изображения специфических особенностей мыс-

ли и сознания осевой эпохи ясно, что они родственны философской

вере. Ясперс это признает: время рождения и закрепления философ-

ской веры как раз и есть осевая эпоха ^. И все-таки определенное

первенство имеет единство самой эпохи, единство истории. Без этого

исходного единства не стало бы возможным в принципе родственное

толкование (герменевтика) истории, объединяющее рационализм и

религиозность.

Но в отличие от традиционного рационализма новое толкование

единства истории, о котором ведет речь Ясперс, не должно претендо-

вать на создание универсалий. "Ясперс утверждает нечто прямо про-

тивоположное. Великое в истории - всегда особое и единичное; что

до всеобщего, то здесь наталкиваешься лишь на общие места и на то,

что именуют исторически непреходящим... Основа единства покоится

на том факте, что люди благодаря духу и в процессе общения могут

развить универсальную способность взаимопонимания... Единство ис-

тории есть поэтому бесконечная задача" ".

Возникнув в осевую эпоху, единящие Европу, единящие человече-

ство понятия, ценности, духовные структуры долгое время сохраняли

свое влияние на умы и деяния людей. Но оно постепенно ослабевало.

Современная эпоха со всеми ее опасностями знаменует "исчезновение

общего европейского мира" - когда уже нет единого Бога, в которого

верят, нет солидарности людей одной веры, когда отсутствет осново-

полагающее знание, единящее людей, когда будущее становится нео-

пределенным.

Однако Ясперс не устает подчеркивать сложность, противоречи-

вость исторического процесса. Осевое время древности неповторимо.

^^^1

p^l..^

Но вот "замечательные духовные творения Европы 1500-1800 гг. -

творения Микеланджело, Рафаэля, Леонардо, Шекспира, Рембранд-

та, Гете, Спинозы, Канта, Баха, Моцарта" (С. 97) заставляют поста-

вить вопрос: не следует ли видеть в этом более близком к нам времени

"вторую ось" истории человечества? Ясперс дает отрицательный ответ

на поставленный вопрос. Он полагает, что различия между осевой

эпохой и Ренессансом весьма значительны, и прежде всего в двух

отношениях: вторая эпоха не питалась только собственными соками,

как первая; кроме того, она - явление чисто европейское "и уже по

одному этому признаку не может считаться второй осью" (там же). В

общем виде именно в вопросе о влиянии Европы на мировое развитие

в XIX и XX в. произошли коренные изменения: "Восприняв европей-

скую технику и национальные требования европейских стран, мир

стал европейским и с успехом обратил то и другое против Европы.

Европа - старая Европа - уже не является господствующим факто-

ром в мире. Она отступила перед Америкой и Россией... Правда, ев-

ропейский дух проник теперь в Америку и Россию, но это - не Евро-

па" (С. 98). Ясперс многое связывал с будущим объединением Евро-

пы, которое в наши дни стало реальностью.

Историческое развитие, в новое время инициированное именно Ев-

ропой, привело, согласно Ясперсу, ко многим опасностям. Ясперс,

например, подробно обсуждает опасности, исходящие от технического

мира и шире - от созданного человеком мира "второй природы":

человек лишается своих корней, его охватывает чувство бессилия и

собственной никчемности; он страдает от бездуховности окружающего

мира; его собственная "свободная духовность" оказывается под угро-

зой^. А это противоречит самой человеческой сущности. Ибо "чело-

век - такое существо, которое не просто есть, но которое знает, что

оно есть... оно есть существо, которое все еще свободно принимает

решения; человек есть дух, а специфическая ситуация человека - его

духовная ситуация" ^.

Подобно другим экзистенциалистским авторам, Ясперс требует при-

нять в расчет опасности, исходящие от слепой веры в научно-техни-

ческий прогресс. Такая вера, как и все слепые верования, коренным

образом отличается от веры философской. Ошибаются те, кто верит в

"прозрачность" и легкую управляемость как бы само собой прогресси-

рующего научно-технического мира и кто отказывается трезво взгля-

нуть в лицо глубочайшим опасностям, которые таит в себе техника.

Ведь человек все более превращается в средство, в объект, над кото-

рым господствуют^. Что или кто господствует над человеком? Вряд

ли это техника сама по себе. Ведь скрытые в технике силы и тенден-

ции господства, замечает Ясперс (в согласии с Хайдеггером), сами не

являются техническими. Над человеком господствуют те социальные

силы, которые распоряжаются техникой и власть которых становится

все более деспотической. Однако возможности такого господства ко-

ренятся в природе, "конституции" человека. Каков же выход? И воз-

можен ли он?

Ясперс снова и снова повторяет: спасение человека и человечества

возможно лишь на пути единства и коммуникации. А также - на пути

все более глубокого осмысления истории. Заключительный раздел книги

Ясперса "Истоки и цель истории" имеет примечательное название "Пре-

одоление истории". Принципиальная незавершенность истории вызы-

вает в человеке беспокойство и даже недовольство. И ему свойственно

желание как бы выйти за пределы исторического бытия, оставив где-

то в стороне трудности, противоречия, опасности, неотделимые от ре-

альной истории. Человек подчас пытается уйти от истории - куда

же? В мир "неподчинившейся человеку природы". Или в мир "вне-

временной значимости, истины" (S. 277). Или в сферу экзистенции

(ибо даже пребывая в истории, экзистенция позволяет преступить ее

границы, приближаясь к "безусловному" полю ответственности, вы-

бора, решения, понимания). Или в мир "высочайших творений" чело-

века, улавливающих "само бытие". "История, - говорит Ясперс, -

оказывается путем к надысторическому. В созерцании величия - в

сотворенном, свершенном, мыслимом - история светит как вечное

настоящее. Она уже не просто удовлетворяет любопытство, а стано-

вится вдохновляющей силой" (S. 279). Но вознесение над историей

оказывается заблуждением, если человек надеется уйти от истории.

"Основной парадокс нашей экзистенции, который заключается в том,

что только в мире мы обретаем возможность подняться над миром,

повторяется в нашем сознании, поднимающемся над историей. Нет

пути в обход мира, путь идет только через мир, нет пути в обход

истории, путь ведет только через историю". Человек, живя на едином

теперь земном шаре, "должен задать себе вопрос - какое место он

там займет и во имя чего он будет действовать" (S. 280).

Идеи Ясперса и других экзистенциалистов до сих пор злободнев-

ны. Глобальная историческая ситуация в наши дни стала погранич-

ной: возможны и гибель человечества, и его выживание. Человечество