вна

Винокуров И.В. – Парапсихология. Энциклопедия загадочного и неведомого

Астрель Москва 2005

УДК 001.94.97 ББК 20.3 -В49

Подписано в печать 02.02.2005. Формат 84x108 '/п Усл. печ. л. 22,68. Тираж 7 ООО экз. Заказ № 1784

Общероссийский классификатор продукции ОК-005-93,том 2; 953000 — книги, брошюры

Санитарно-эпидемиологическое заключение № 77.99.02.953.Д.0ОО577.02.04 от 03.02.2004

Винокуров, И. В.

В49 Парапсихология / Игорь Винокуров. — М.: Олимп: ACT: Астрель, 2005. — 487,[9]с: ил. — (Энциклопедия загадочного и неведомого)

ISBN 5-17-028119-6 (ООО «Издательство ACT»)

ISBN 5-7390-1364-Х (ООО «Агентство «КРПА Олимп*)

ISBN 5-271-10843-0 (ООО «Издательство Астрель»)

Книга знакомит читателя с необычными способностями человека, существование которых строго-настрого «запрещено» наукой. Когда же они проявляются, невзирая ни на какие «табу», не только ученые, но и простые смертные иногда теряют душевное равновесие. «Этого просто не может быть!» — пораженные, восклицают и те и другие. Значит, бывает то, чего не может быть...

Возможно ли предвидеть и изменить будущее? Правда ли, что людей облучают психотронными генераторами? Как привлечь в казино «госпожу удачу»? Чем опасны изреченные предсказания? Ответы на эти и многие другие столь же интригующие вопросы читатель найдет в этой книге.

УДК 001.94.97

ББК 20.3

ISBN 5-17-028119-0 (ООО «Издательство ACT») ISBN 5-7390-1364-Х (ООО «Агентство «КРПА Олимп») ISBN 5-271-10843-0 (ООО «Издательство Астрель.)

© ООО 'Агентство 'КРПА Олимп», 2005

© Оформление. ООО 'Издательство Астрель», 2005

содержанпе

От автора

ЖИВОТНЫЙ МАГНЕТИЗМ И ЕГО МАГИЧЕСКОЕ ОЧАРОВАНИЕ 5

Внемозговыс носители психического: истоки концепции 9

О тождестве нервного и электрического начал 17

Предтечи месмеризма 21

Месмер и его теория животно-магнетического флюида 28

Постмесмеризм, 48

Неомесмеризм 62

От «грозоотметчика» Гальвани — к грозоотметчику Попова 79

Электромагнитная гипотеза мысленного внушения 92

Нейтринная гипотеза телепатии 121

Психоэнергетические концепции телепатического процесса 128

Можно ли взвесить душу? 134

ЧТО И КАК ИЗУЧАЕТ ПАРАПСИХОЛОГИЯ 152

Что изучает парапсихология 154

Как она это делает 163

Знопсихокинетические исследования 181

Что такое гомосфера 189

Изучение феномена дальнодействия на живых объектах.... 193

«Мозговое телевидение», ясно- и дальновидение 205

Телекинез на неживых объектах 223

Можно ли мысленно вызвать сбой в работе компьютера? 233

Пси-явления в повседневной жизни 244

После смерти — что? 249

ОЧЕВИДЦЫ ГРЯДУЩЕГО 260

Как изучают спонтанные пси-события 261

Феноменология спонтанных случаев 265

Статистическая психофизиология спонтанных случаев 273

Кто «автор» пси-события 276

Как сбываются сны 278

Как оправдываются предчувствия 284

Что могут предвещать таинственные голоса 286

Чему предшествуют привидения 289

Как исполняются предвидения 291

Можно ли избежать беды? 293

Чему быть, того не миновать 305

Чем опасны изреченные предсказания 312

СКВОЗЬ БАРЬЕРЫ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ 321

Привидения и нелады со временем 322

Необычайные соприкосновения с будущим 325

Странные контакты с прошлым 332

ЧЛО: хрональные эффекты 351

Полтергейст: рассказ о «потерянном» времени 354

Перемещенные» лица 355

Перманентные паранормальные объекты 360

Врсмя: эксперименты и наблюдения парапсихологов 362

ЗЕМЛЯ, КОСМОС И АНОМАЛЬНЫЕ ЯВЛЕНИЯ 366

Космический флюид и зет-излучение Солнца 367

Солнечно-земные корреляты спонтанных пси-явлений 382

Гелиогеофизичсские факторы экспериментально наблюдаемых пси-явлений 392

Пси в казино: «лунный эффект» 401

Космоземные корреляты «приземных» проявлений феномена НЛО 407

Парапсихология и астрология 415

Закон минимума активности 427

ПАРАПСИХОЛОГИЯ: ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ 432

Позиция ученых „ 434

Глазами «облучаемых» 442

Суждения отцов Церкви 469

от автора

Вот уже более сорока лет автор этой книги наблюдает становление поразительно древней области знания, ныне известной как парапсихология, пси-хотроника, биоэнергоинформатика. Ранее это называлось месмеризмом, магнетизмом, психическими исследованиями, психизмом и т. п. Все они так или иначе соотносятся с главным объектом внимания лой книги, а именно — с теми противоречащими так называемому здравому смыслу необычными способностями человека, право которых на существование столь безапелляционно отвергается академической наукой. Но Природа берет свое и раз за разом демонстрирует удивленным ученым настолько немыслимые, с их точки зрения, возможности человека, что потрясенные мужи, бывало, в панике покидали лабораторию, где на их глазах только что свершилось нечто, по их мнению, абсолютно невероятное, то есть чудо.

Вместе с тем, как заметил еще Августин Блаженный (354—430), чудо отнюдь не противоречит законам Природы, — оно лишь свидетельствует, что мы пока недостаточно полно познали их. Со временем одни чудеса, по мере проникновения в законы мироздания, получали разумное объяснение, другие, связанные главным образом с природой самого человека, так и продолжали оставаться непостижимыми. Но людям всегда было свойственно любопытство, и они издревле занимались сбором и осмыслением чудес подобного рода. Возможно, в надежде, что их труды когда-нибудь пригодятся в будущем. Копилка фактов полнилась год от года и со временем стала своего рода банком чудес, из которого целые поколения исследователей могли черпать бесценные сведения о предмете своего интереса. О том, как (применительно к двум типам феноменальных явлений) создавалось это уникальное и невидимое непосвященными хранилище, я рассказал в книгах «Призраки и привидения* и «Полтергейсты».

Во второй половине прошлого века ученые стали столь часто встречаться с чудесами медиумизма, что и сами не заметили, как втянулись в их изучение. Об этом этапе психических исследований, непосредственно предшествующем современным парапси-хологическим, повествует моя книга «Духи и медиумы».

И наконец, книга «Парапсихология», которую читатель держит в руках, вобрала в себя долгий и мучительный путь ошибок, заблуждений, гонений, открытий и озарений, который привел исследователей парапсихологических чудес к современному пониманию их невообразимо сложной природы.

Я не хочу предопределять выводы, которые сделает читатель, ознакомившись с содержанием этих книг. Буду рад, если они заставят хотя бы задуматься над тем, что картина мира, в котором мы живем, отнюдь не так проста и однозначна, как она нередко рисуется в школьных и даже вузовских учебниках.

животный магнетизм п его магическое очарование

Может быть, уже завтра физика, работающая со «се более и более тонкими измерительными приборами, докажет, что то, что мы сегодня воспринимаем просто как напор душевной силы, есть все же нечто вещественное, есть доступная созерцанию тепловая волна, нечто от электричества или от химии, энергия, допускающая взвешивание и измерение... Возможно, возможно таким образом, что мысли Месмера о творчески изучающейся жизненной силе суждено еще вернуться в мир.

С этим столь современно звучащим, но относительно давним пророческим высказыванием Стефана Цвейга, писателя, наделенного особым даром проникновения в природу и свойства души человека, отечественный читатель смог познакомиться еще в 1932 году. Именно тогда в ленинградском издательстве «Время» вышел одиннадцатый том его Собрания сочинений. В нем под общим заглавием «Врачевание и психика» представлены три художественно-исторических исследования: «Месмер», «Мери Бекер-Эдди» и «Зигмунд Фрейд». Выделенное курсивом высказывание, приведенное в начале раздела, содержится в очерке, посвященном Францу Антону Месмеру (1734—1815), создателю месмеризма — учения, названного его именем.

Однако насколько обоснованно предположение Цвейга, что учению Месмера еще суждено вернуться в мир? Разве ко времени написания очерка об отце месмеризма последнее перешло в мир иной и было предано забвению? Отнюдь нет! Весь парадокс состоит в том, что отдельные элементы этого учения получили путевку в жизнь задолго до рождения его основателя, что позволяет говорить о «месмеризме» домесмеровской эпохи. Месмер же привнес в воззрения древних стройную систему, облек ее в понятия, доступные его современникам и не чуждые долгой череде их последователей, включая современных; он же, в процессе целительской практики, показал действенность своего учения — его, как говорят сейчас, прикладную значимость. Другое дело — споры о том, за счет чего происходит исцеление.

По этому вопросу еще во времена самого Месмера сложилось два взаимоисключающих мнения, благополучно доживших практически в своем первозданном виде до наших дней. Стоит отметить, что все оппоненты Месмера и его последователей не отрицают целебный эффект месмеризма, но дают ему иное объяснение: исцеление происходит исключительно под влиянием воображения пациента. Этот суровый приговор был вынесен в 1784 году, почти за шестьдесят лет до того, как в лексикон ученых были введены понятия внушение и самовнушение, которыми и стали объяснять целительные силы месмеризма.

Сам же Месмер, его прямые ученики и отдаленные последователи приписывали эффекты месмери-ческого исцеления действию животного (живого, жизненного, оживленного. — И. В.) магнетизма, который, как указывал Месмер, способен «непосредственно излечивать нервные болезни», причем и, когда пациент и магнетизер разделены значительным расстоянием. Более того, исцеление про-Г. если пациент даже и не подозревает, что » оказывается магнетическое воздействие. Но случае терапевтический эффект месмеричес-.ечения никоим образом нельзя приписать ни "жснию (самовнушению) пациента, ни вну-со стороны магнетизера. Такой вывод стано-еще более очевидным, когда в качестве магнетизируемого выступает животное и даже растение.

Таким образом, если исцеление произошло не благодаря психотерапии и не само по себе, но все зк под воздействием магнетизера, оно обязано некоему исходящему от целителя фактору. Месмер назвал его целебным магнетическим флюидом1. Современные исследователи именуют этот фактор по-разному: они говорят, например, о биополе, о материи психики, о психической материальной сущности, о некоей биофизической структуре, несушей в себе информацию о психическом состоянии человека. Иначе говоря, речь идет о гипотетическом материальном носителе психики, психического, способном выйти за пределы породившего его организма, в частности мозга, затем какое-то время вести относительно самостоятельное внетелесное су-шествование в иной среде обитания и, при взаимодействии с другим живым организмом, оказывать влияние на его поведение и функциональное состояние. Другими словами, имеется в виду «такая реальность, которая, будучи вполне материальной, одновременно обладает свойством психического» (доктор психологических наук В. Н. Пушкин, 1980). Эта же реальность может лежать в основе так называемого внемозгового субстрата или носителя психики, психического. Его поисками человечество занято вот уже по меньшей мере несколько тысячелетий, в XX же веке они особенно активизировались.

Флюид - жидкость, истечение. От лат. Пиісіїк - текучий.

Сколь странным это ни покажется, но в том же 1932 году, когда российский читатель смог ознакомиться с пророческим предположением С. Цвейга о том, что «мысли Месмера о творчески излучающейся жизненной силе суждено еще вернуться в мир», два исследователя — профессора Л. Л. Васильев (Ленинград) и С. Я. Турлыгин (Москва) — занялись выяснением физической природы мысленного внушения, то есть телепатии. Работы велись отнюдь не по их личной инициативе, а по заданию и в интересах Наркомата обороны СССР — на государственной основе, с целью возможного практического применения полученных результатов. Вопрос был поставлен достаточно серьезно, и это говорило лишь о том, что идею Месмера о существовании, говоря современным языком, внемозгового носителя психического разделяло, по существу, высшее политическое, а также военное руководство страны. Идея эта столь же жива и в наши дни, несмотря на то что в истории науки имя Месмера поминают почти исключительно в связи с историей психо-, гипно- или магнитотерапии, а его учение рассматривается как хрестоматийный пример научного заблуждения, подобного учениям о теплороде или флогистоне, отвергнутым современной наукой. Оно объявлено ложным и мертвым: это, дескать, лжеучение.

Но это в теории. В реальной же жизни все оказалось значительно сложнее. Сам ученый уже отошел, как говорится, в мир иной — и давно, но созданное им «лжеучение» продолжает жить. Оно не только живо, но и систематически плодит своих явных, тайных и невольных приверженцев; последние иногда и не подозревают об истоках своих откровений и о личности того, кто их породил.

Идеи Месмера, сам дух его учения достаточно глубоко укоренились как в общественном, так и в ввввшвдуадьном сознании и даже проникли в лек-

свку ввдных государственных деятелей. Ведь не случайно хе бывший президент США Ричард Никсон, 1ГИГ1И сообщению газеты «Известия» от 5 апреля ВМ года, на встрече с американскими коррсспон-жятамн после своего визита в СССР заявил, что Елышн «может многое внушить людям, у него жи-втый магнетизм»...

В чем же причина поистине магического очарования идей Месмера, их столь мощного воздействия на умы его современников, и на нас — отдален-вых потомков? Почему они столь глубоко западают в ваши души? Не потому ли, что оказались созвучны вжим-то очень уж сокровенным чаяниям человечества? А может быть, весь секрет обаяния идей Месмера заключается в их истинности? Ведь идея о возможности мысленного влияния на расстоянии, опосредованного неким носителем, имеет весьма и весьма протяженную историю. Познакомимся же с тем, как и когда она возникла, какой долгий, сложный и мучительный путь прошла, пока не стала едва ли не краеугольным камнем современной парапсихологии.

Внемозговые носители психического: истоки концепции. Уже в проблесках первобытной культуры, в мифологических, магических и религиозных воззрениях древнего человека присутствует несокрушимая вера в возможность оказывать мысленное влияние на расстоянии. Эта же вера в своей первозданной сущности проходит сквозь ряд всех последующих социально-культурных и естественно-научных наслоений, занимая отнюдь не последнее место и в менталитете современного человека.

По-видимому, истоки идеи о возможности оказывать мысленное воздействие на расстоянии следует искать в особенностях мышления первобытного человека, который, начиная отличать себя от окружающей природы, наделял каждый ее живой и неживой объект своего рода двойником — душой. При этом окружение выступало как скопление произвольно действующих душ, а душа самого человека представлялась ему как бы его призраком, двойником, способным временно (сон, обморок) или навсегда (смерть) покидать бренное тело. Выделяясь из объятого сном тела, душа перемещается во времени и пространстве, вступая в общение с другими душами. Впечатления блуждающей души при ее возвращении в тело воспринимаются спящим как сновидения или откровения.

Одна из особенностей человеческого мышления состоит в том, что любое, в том числе и мысленное, влияние на расстоянии представляется невозможным, если отсутствует посредник, носитель дистантного воздействия, той или иной природы. Именно здесь коренятся истоки представлений о субстанциональной, доступной конкретно-чувственному восприятию душе. Такие представления влекли за собой поиски ее видимого образа. Уже само происхождение слова «душа» — от глагола «дуть» и существительного «дух» — указывает на дуновение, дыхание как образ души. Ведь и латинское anima означает прежде всего «воздух», «ветер» и лишь затем — «жизнь», «душа». Да и по христианским воззрениям Бог, создав Адама из глины, «вдохнул» в него душу в виде «пара»; говорят и о «воспарении» души после смерти. Согласно же народным верованиям, пар, дым, облачко или ветер как образ души — это не столько бесплотный дух, сколько какое-то полуматериальное, весьма эфемерное тело, которое как бы растворяется и исчезает в воздушном пространстве. В процессе поиска видимого образа души со временем сложилось убеждение, что из человеческого тела выделяется особая светящаяся в темноте субстанция. Она признавалась за видимое проявe «мировой души» и сближалась, а иногда и ввввавхтвлялась со светом или пламенем. Подобные предстаатения известны с незапамятных времен. О ввлвмой в темноте субстанции знали еще древние вкпсы. халдеи и египтяне, затем о ней стало известно евреям и другим позднейшим народам.

Учение о всеобщей одухотворенности — гилозо-взм. понимающее под душой движущее начало всех венки, одушевляющее все сущее, оставило глубокая след в сознании человечества. Гилозоизм рассматривал природу как единое наделенное жизнью витериальное целое. Человек же выступал как составная часть этого целого, а его душевная жизнь — как воспроизведение жизни Космоса и по материалу, и по способу организации. Согласно этому учению, единое пронизывающее все тела Вселенной материальное начало образует ее «душу». Душа же всякого живого человека есть часть этой вселенской «души». Когда человек умирает, его душа возвращается к своему целому — к этой всеобщей «душе». Д\ша человека материальна, она — частица или искорка общей субстанции Космоса. Активность и подвижность — свойства как живых, так и косных одушевленных тел. По мнению Фалеса Милетского (640—550 до н. э.), янтарь и магнит потому притягивают другие тела, что обладают душой, от которой исходит притяжение, поскольку лишь одушевленные тела способны вызвать движение. Всеобщую одухотворенность допускали, с теми или иными оговорками, и некоторые известные мыслители как давнего, так и относительно недавнего прошлого, например Гильберт, Робине, Фехнер, А. Я. Данилевский (гипотеза биогенного эфира), В. И. Вернадский (учение о ноосфере), П.. А. Флоренский (концепция пневматосферы). Однако наибольшим успехом представления о всеобщей одухотворенности пользовались в XV—XVI веках, в связи с возрождением древней идеи одушевленного мирового флюида, посредством которого человек, как считалось, способен воздействовать на себе подобных на каком угодно расстоянии. Истоки этой древней идеи, испытавшей несомненный отблеск эзотерических знаний совсем уж седой старины, следует искать в недрах цивилизаций, возникших в странах Востока за несколько тысячелетий до нашей эры.

В Китае и Индии, в Иране и Японии, в Тибете и на Гималаях до сих пор сохранены следы древнего учения, согласно которому движущей силой всех высших начал являются особые субтильные колебания, вибрации, звуки или ритмы не физической, но духовной природы: «Их не услышать ухом, но только сердцем, их не произнести устами, но только мозгом». Например, одно из древнейших на Земле философских учений — йога — использовало представление о пране, по существу очень близкое европейским античным и позднейшим представлениям о пневме (о последней чуть позже). Прана — это нечто большее, чем просто дыхание, нервная энергия, жизненная сила, мыслительные способности, интеллект или воля. Все это — лишь модификации праны. Равноценными пране можно считать представления о жизненных энергиях Ци, Ки или Чи, практерные для ряда стран Востока. Подобные же редсташтения нашли отражение и в сознании некоторых античных мыслителей.

Сейчас нелегко проследить пути миграции того «ревнего учения в Европу, однако известно, что Пифагор, Эмпедокл и Демокрит имели непосредственную связь с культурой и наукой Востока. Так, Пифагор (VI век до н. э.) в своем сочинении «Гармония сфер» утверждал, что каждое небесное и поднебесное тело, все живое и сущее производят при 2ижении особые звуки, ритмы или вибрации, согласно их природе. Эти вибрации создают всеобиваа гармонию, в которой каждый элемент входит составной частью в единое целое.

Другой выдающийся представитель античной мыс-ж — Эмпедокл (490—430 до н. э.) объяснял психическую деятельность механическим взаимодействием одушевленных материальных начал: реальное движение физических элементов порождает психические проявления. Главнейшая космическая сила выражена в принципе сродства, стремления подобного к подобному. Эмпедокл подарил нам и гипотезу «истечений»: вещи, находясь в непрерывном движении, испускают волны тонких «истечений», проникающих в «поры» других предметов; когда же «истечения» попадают в «поры» органов чувств, возникают ощущения.

Демокрит (около 460—370 до н. э.) разделял взгляд Эмпедокла о необходимости физического контакта раздражителя с органом чувств для возникновения ощущений. Свою атомистическую теорию он распространяет на объяснение физических, телесных и душевных явлений. По Демокриту, в беспредельном пространстве движутся неделимые и непроницаемые частицы — атомы. Им присущи такие качества, как твердость, тяжесть, плотность. Среди всех атомов наиболее подвижны легкие и шарообразные атомы огня, которые образуют душу. Ощущения возникают при непосредственном контакте атомов и органов чувств, поэтому глаз и ухо как бы осязают; В отличие от Эмпедокла, Демокрит анализирует происхождение не только ощущений, но и образов, которые отличаются от «истечений» тем, что по форме соответствуют своему источнику на всем пути следования от вещей к душе. Каждый образ, утверждал Демокрит, имеет свой прообраз во внешнем мире; он был убежден в существовании таких прообразов у сновидений и других фантастических построений.

Подобно Демокриту, Эпикур (341—270 до н. э.), объясняя происхождение знания о вещах, придерживался гипотезы атомных «истечений»: отделяясь от своего носителя, образ (эйдола) проникает в органы чувств, мышление же есть не что иное, как дальнейшая переработка этих образов внутри тонкой материи души. Однако Эпикур, в отличие от Демокрита, полагал, что вещество, дарующее телу жизнь и психику, неоднородно: он считал, что более грубые и более нежные субстанции души располагаются по все возрастающим степеням тонкости. По Эпикуру, материал души состоит из четырех элементов: огня, пневмы, ветра и еще одного безымянного элемента — носителя проявлений психического. Эпикур представлял душу как состоящее из тонких частиц тело, очень похожее на ветер, с какой-то примесью теплоты.

Таким образом, Эпикур, описав четыре субстанции души, оставил без названия одну из них — носитель психического; он лишь сказал о «неизъяснимо тонкой материи, имя которой он назвать не может». Тит Лукреций Кар (99—55 до н. э.), последователь Эпикура, дал название этой субстанции — дух (animus), в отличие от души (anima). Излагая, обосновывая и развивая учение Эпикура, Лукреций создает поэму «О природе вещей». В ней душа рассматривается как одна из разновидностей материи. Тело, по Лукрецию, состоит из более грубой материи, душа же отличается легкостью, тонкостью и подвижностью; ее фундаментальная способность — давать ощущения за счет восприятия «истечений» органами чувств; поэтому все ощущения, в том числе и дистантные, например зрительные и слуховые, — род осязания. Согласно Лукрецию, предметы непрерывно испускают образы, которые, вылетая с большой скоростью, толкают перед собой атомы воздуха, входящие в соприкосновение с глазом, проникающие сквозь зрачок и вызывающие зрижшные ощущения. Действие магнита Лукреций также объясняет материальными «истечениями»:

Стало быть, камень магнитный своим истеченьем толкает Эти опилки железные и от себя отгоняет...

Ученики и последователи Аристотеля — перипатетики — рассматривали душу как вещество и движение, поскольку, согласно Теофрасту (371—286 до н. э.), трудно представить, чтобы душа не имела движении: ведь и мы говорим о «малейших движениях души». Вскоре душе приписали собственный, сугубо материальный носитель, способный продвигаться только во внутрителесном пространстве, не выходя за его пределы. Таким носителем стала считаться пнев-ча. или квинтэссенция (то есть «пятая субстанция»).

В IV веке до нашей эры Зенон основал школу стоиков. Для нас интересен первый этап развития этого учения, когда было выработано понятие о пневме как о первоначале всего сущего — пневма стала первоосновой, разряжающейся и сгущающейся в вещи и мысли. Космос рассматривался стоиками как единое целое, состоящее из множества разновидностей огненного воздуха — пневмы, одной из которых является душа. Согласно учению стоиков, мировая пневма идентична мировой душе — «божественному огню». При своем рождении человек посредством дыхания захватывает внешнюю пневму, под влиянием которой его внутренняя, вегетативная (питательная) пневма превращается в психическую. Когда в III веке до нашей эры Герофил и Эразистрат открыли нервы, последние стали рассматриваться как проводящие пневму каналы.

Текло время, столетия сменялись столетиями, но пневма и для Галена (129—199 н. э.) все еще оставалась материей и инструментом души. Великий врач подразделял пневму на жизненную и психическую; последняя производится и хранится в заднем желудочке мозга, полагал он. Согласно Галену, нервные пути — это русло, по которому течет подобная подогретому воздуху пневма. Однако, в отличие от своих предшественников, Гален сделал одно принципиально важное допущение: он приписал пневме способность «вылета» за пределы организма для взаимодействия с внешним воздухом, уподобления его себе и создания «внешнепневматического» придатка, посредством которого органы чувств, например глаз, «касаются» того или иного удаленного предмета, то есть как бы «осязают» его. Поэтому каждому органу чувств присуща своя особая пневма: зрительная — светообразна, слуховая — воздухоподобна.

По странной прихоти судьбы на рубеже нашей эры движение европейской мысли в прослеживаемом направлении приостанавливается на протяжении почти полутора тысячелетий. Достаточно сказать, что и спустя шестнадцать столетий после Лукреция английский физик и придворный врач Уильям Гильберт (1544-1603) в книге «О магните, магнитных телах и о большом магните — Земле» (Лондон, 1600) все еще объясняет электрические явления «истечениями», а магнетизм рассматривает как особую силу, напоминающую силу «одушевленного существа».

Однако утверждать, что мыслители напрочь потеряли интерес к этой проблеме, все же нельзя. Они делали определенные попытки понять, какова природа носителя: материальная или духовная? Например. Плотин (204—269 н. э.), в отличие от Галена, любой психический акт рассматривал как действие чисто духовное. В его философии эманации находит место и таинственное влияние одних людей на других. Незадолго до Плотина приобрели известность взгляды Филона (около 25—54 н. э.), согласно которым человек состоит из трех элементов: духа,

: -. тела. Последнем} лает жизнь дыхание потусторонней божественной силы; это-то дыхание и есть мневма в понимании Филона.

Эстафету в развитии представлений о сущности психического перенимают мыслители стран Востока. Так. в III веке нашей эры арабский врач Плин утверждал, что душа человека обладает силой воздействия на другие души, создавая в них равновесие (вызывая выздоровление) или уничтожая его (порождая болезнь). Иранский врач Рази (864—925) в сочинении «О зрении и о том, что оно не обуславливается исходящими из глаз лучами» выступил против галеновского объяснения зрительного акта. Знаменитый Ибн Сина, или Авиценна (980—1037), признавал возможность воздействия одного человека на другого на расстоянии. Для.Авиценны пневма — это тггучая субстанция, зарождающаяся из парообразных частей четырех соков организма, субстрат всех жизненных и психических явлений.

Таковы в общих чертах истоки всех последующих юедставлений о сущности психического и возмож-<1Й природе его внемозгового субстрата (носителя).

О тождестве нервного и электрического начал. В „ередине нашего тысячелетия, в эпоху Возрожаения, возобновилось движение европейской научной мысли, направленной на познание сущности психического. Это движение складывалось из трех направлений. В недрах первого началось развитие идей, которые в конечном счете воплотились в представление о сугубо идеальной природе психического. Второму направлению мы обязаны современными представлениями о материальной природе нервного процесса. В рамках третьего продолжилась разработка воззрений о возможности выхода психического акта вовне, за пределы породившего его организма; иными словами, это направление было ориентировано на поиск внемозговы.х психоструктур, внемозгового субстрата (носителя) психического.

Второе и третье направления какое-то время развивались бок о бок, иногда даже сливаясь друг с другом. Как правило, они основывались на одних и тех же фактах, толкование которых и составляло особенность того или иного из них. Здесь мы обозначим схему развития второго направления, а затем подробно займемся третьим — от эпохи Возрождения до наших дней.

Возрождение учения о пневме связано с именем итальянского философа Бернардино Телезио (1509— 1588), полагавшего, что теплота и холод, как два противоборствующих принципа, лежат в основе Природы. Производя движение и жизнь, теплота служит материальным носителем возникающих в организме психических явлений. Божественная же пневма, считал Телезио, воплощаясь в развитии мира, посредством легких, артерий и мозга становится материалом души — особым тонким веществом, обозначенным лукрециевским понятием animus — дух.

Великий Везалий (1514—1564), анатом, своим трактатом «О строении человеческого тела» (1543) немало способствовал сокрушению авторитета Га-лена в анатомии и медицине, однако в вопросе о природе психического стоял на позициях Галена. «Животные духи», которые, согласно Везалию, вырабатываются в желудочках мозга и являются носителем психического, это всего-навсего лишь переименованная «психическая пневма» Галена.

Пожалуй, именно Декарт (1596—1650) первым стал рассматривать «животные духи» как носители скорее нервного, а не психического начала. «Животные духи», по Декарту, — это тела, которые очень малы и движутся очень быстро; никаких других свойств они не имеют, но способны отражаться от поверхности мозга подобно световому лучу. Ошушения же возникают благодаря движению «животных духов». Следуя Декарту, английский врач

Г. Унллис (1621 — 1675) полагал, что носителем нервного процесса являются особые «анимальные (животные, живые. — И. В.) частицы», природа которых сходна с природой света. Эти частицы распространяются по нервам лучеобразно, отражаясь и преломляясь средними частями мозга, созданными по-аобно системе оптических зеркал. Немецкий астроном Иоганн Кеплер (1571 — 1630) в работах по психофизиологии зрения определяет последнее как чувственную деятельность раздражимой и наполненной «зрительным духом» сетчатки. «Зрительный дух» для Кеплера — это очень тонкое вещество, разлагающееся под действием собранного хрусталиком света. Гипотезу об «эфирной» природе нервного процесса поддержал сам Ньютон (1642—1727), сформулировав вопрос: не является ли процесс, происходящий в зрительных нервах, вибрацией частиц эфира? Вопрос был поставлен в его знаменитой «Оптике», которая была написана не позднее 1687 года, а издана в 1704 году.

Таким образом, в XVII веке часть мыслителей переходит от воззрений на психическое как на некую вещественную субстанцию к поискам субстанциональной природы нервного процесса, однако база для современного понимания последнего была заложена лишь в XVIII столетии. Замечательный русский физиолог И. М. Сеченов (1829—1905) в книге «О животном электричестве» (Спб., 1862) отметил: «Было время — и оно прошло еще очень недавно — когда главнейшая, почти исключительная задача электрофизиологии заключалась в том, чтобы доказать тождество так называемой нервной силы с электрической». По мнению Сеченова, истоком учения о животном электричестве следует считать мысль о тождестве нервного начала с электричеством. Первым ее высказал лейпцигский профессор Гаузен (1693—1743), трактовавший «животный дух» как электричество. Де Соваж в 40-х годах XVIII века признавал тождество «нервного флюида» и «электрической материи», а Пристли в 70-е годы того же столетия предположил, что действующее в нервах начало есть электричество, «преобразованное жизненным действием».

Первое время мысль о том, что сила, действующая в нервах, тождественна электрической, была, по свидетельству Сеченова, весьма шатка, «потому что составилась на основании очень поверхностных аналогий между двумя агентами». Однако ее укреплению весьма способствовало сделанное 6 ноября 1780 года знаменитое наблюдение итальянского врача и физика Луиджи Гальвани (1737—1798) над сокращением нервно-мышечного препарата лягушачьей ноги при его соприкосновении с металлом. Свой «Трактат о силах электричества при мышечном движении» Гальвани издал только в 1791 году. Понятие «нервный флюид» он заменил равноценным ему «электрическим флюидом», употребляя, наряду с последним, и словосочетание «нервно-электрический флюид». Чешский физиолог Йиржи Прохазка (1749—1820) все еще нерешительно отнес введенное им (вместо «животных духов», «соков», «флюидов» и прочих субстанций, которыми объясняли природу нервных процессов) понятие «нервной силы» к категории электрических явлений.

Представление о тождестве нервного и электрического начал получило всеобщее признание благодаря исследованиям Маттеуччи 1837—1840 годов и окончательно укрепилось после работ известного немецкого философа и физиолога Э. Дюбуа-Реймо-на, опубликовавшего в 1848—1849 годах двухтомные * Исследования по животному электричеству». Уже в 1862 году Сеченов под «животным электричеством» понимал «электродинамическую деятельность нервов и мышц (учение о животном электричестве в тесном смысле) и явления электрического раздражения этих органов», то есть все тр, что составляет предмет иссясаяввввя электрофизиологии в ее современном

Таков долгий путь торжества мысли о тождестве треного начала электрическому. Она зародилась в рамках второго направления, ориентированного на выяснение природы психического, но привела, в сяду отражения реальных закономерностей функци-онмрования одного из материальных субстратов психической деятельности, к обнаружению электрической природы материального нервного процесса.

Предтечи месмеризма. Месмеризм — типичный продукт европейской мысли, европейского способа мышления. В его — месмеризма — истоках, напомню, лежала древняя идея одушевленного мирового флюида. Ее возрождение состоялось на рубеже XV—XVI веков и стало толчком, который дал начало третьему направлению движения европейской научной мысли, ориентированного на познание природы психического в русле поиска его внемозго-вых структур. Одним из основополагающих этапов этого направления стало рождение месмеризма.

Флюид, о котором идет речь, мыслился как нечто среднее между бренным телом и возвышенной душой, как нечто «полуматериальное» — в виде пара, газа, корпускул, животного (жизненного) духа, — способных отделяться от человеческого тела и вести относительно самостоятельное внетелесное существование. Флюид представлялся как вездесущая тончайшая жидкость, которая проникает во все тела и таким образом способствует их связи, общению друг с другом, поддерживая мировую гармонию. Наблюдения над способностью магнитов притягивать и отталкивать привели к мысли, что, возможно, такие чувства, как симпатия и антипатия, тоже имеют магнетическую природу. Такое представление способствовало допущению возможности влияния одного живого существа на другое на расстоянии, подобно дистантному влиянию магнита.

Первым ученым, давшим понятное для своего времени объяснение магнетического влияния людей друг на друга, был флорентийский врач Марцилиус Фицин (1433—1499), профессор философии. Он утверждал, что магнетическая связь между людьми осуществляется посредством какого-то духа или пара, который передается от одного человека к другому; этот процесс подчиняется желанию, вниманию и воле. Несколько позже взгляды Фицина поддержал и развил итальянский философ Пьетро Помпонац-ци (1462—1525). Он полагал, что сила магнетического воздействия у разных людей разная — от очень большой до почти полного ее отсутствия — и зависит от воли человека, живости его воображения, силы желания, степени доверия, а также от передачи некоего тонкого «пара», соединяющего одного человека с другим.

Знаменитый немецкий философ Агриппа Нет-тесгеймский (1486—1535), изучивший древние языки, оккультные науки и пользовавшийся славой крупного волшебника и мага своего времени, утверждал, что существует чисто физическое действие одного человека на другого на расстоянии. Воздействие это, считал он, часто производится помимо желания людей, посредством какого-то рода исходящего от них излучения. Подчеркивая огромное значение сильного желания и страсти для воздействия на окружающих, сам Агриппа «передавал», по его словам, свое собственное влияние посредством всепроникающего флюида, воздействуя исключительно желанием, вниманием и волей.

Выдающийся философ, врач, физик и алхимик своего времени Парацельс (1493—1541) уже стремится осовременить несколько наивные, по его мнению, взгляды древних на сущность влияния на расстоянии. Его природу он связывал с естественными — электрическими и магнитными — феноменами, по аналогии их проявления. Соединив элементы так

iпты щип рационального знания с алхимически-bbl астрологическими и оккультными представлениями. Параиельс создал понятную для его време-

ва концепцию взаимного влияния живых существ вв расстоянии. «Человек может, — утверждал ученый. — передавать свои мысли другому человеку, »:v г м> он симпатизирует, на любом расстоянии либо воздействовать на душу другого человека таким образом, чтобы влиять на его поступки».

Согласно концепции Парацельса, человек как микрокосм несет в себе нечто, поступающее от небесных тел. Это — тонкое вещество, элемент, обладающий магнитным (магнетическим) свойством. Каждой части тела соответствует своя планета, влияющая на подлежащую ее ведению часть посредством всепроникающего эфира. Металлы также обладают особыми свойствами, но не сами по себе: их свойства определяются планетами, поскольку каждой из них соответствует свой металл. Каждый металл способен вызывать как болезнь, так и исцеление через двойной поток «хорошего» и «плохого» флюида, который течет от планет к металлам. Этот универсальный магнетический элемент, присущий человеческому телу, подобно магнетическому элементу магнита, подчиняется законам полярности. Человек в целом представляет собой магнит: голова — положительный полюс, ноги — отрицательный, то же — живот — спина и каждый орган человеческого тела. В теле здорового человека, полагал Парацельс, все время циркулирует двойной ток магнетических флюидов. Своим положительным полюсом он поглощает тот планетарный эфир, который поддерживает в нас ум, мысль, память и рассудок, а отрицательным — вещества, восстанавливающие силы, тело и кровь.

Человек, по Парацельсу, состоит из двух независимых частей — материальной и духовной. Еще одна наша часть — астральная — зависит от магнетического элемента, с которым находится во взаимодействии. Астральная часть не есть нечто нематериальное, это — «квинтэссенция» (пятая субстанция), состоящая из живых материальных частиц, представляющих собой «животный (или жизненный) дух», посредством которого живые существа влияют друг на друга на расстоянии. Именно такого рода воздействием объясняются непроизвольно возникающие у людей чувства симпатии или антипатии друг к другу.

Магнетическое исцеление, считал Парацельс, это не чудо, не колдовство, а просто еще недостаточно изученное явление: «Я утверждаю ясно и открыто, на основании произведенных мною опытов с магнитом, что в нем сокрыта тайна высокая, без которой против множества болезней ничего сделать невозможно». Он пробует лечить металлами, и небезуспешно, не только нервные и психические, но и телесные заболевания.

Голландский естествоиспытатель Ян Баптист ван Гельмонт (1577—1644), последователь Парацельса, особое внимание уделял древней медицине и философии. Свой первый труд по магнетизму он публикует в 1616 году. Отражая нападки иезуитов, утверждавших, что магнит — от дьявола, и защищая взгляды Парацельса, Гельмонт излагает в нем свою довольно сложную для его времени теорию. Он признает существование повсюду, в том числе и в человеке, материи и действующего, активного начала. Последнее — не материально, оно подобно злому или доброму гению, это — «архитектор», над которым довлеет «фермент». Гельмонт отрицает в магнетизме дьявольское участие, поскольку нельзя же относить все не изученные человеком силы к дьявольским. Он считает, что живой (животный) магнетизм имеет физическую природу, а потому проявляется повсюду — он не нов, ново лишь название.

Под магнетизмом Гельмонт понимал то скрытое

ивнвяктвае. которое тела оказывают друг на друга

ж явсгтоянии — своим притяжением или отталки-шшш. что происходит за счет «эфирного духа», явввяыя пронизывает все тела и связывает их друг с лрупж. Человек, полагал Гельмонт, обладает сизая, посредством которой он по своему желанию «: называть значительное влияние даже на очень -:ь:с тела. Желание есть главная и определяющая сила, она бесконечна в Создателе и конечна в Его создании, но может быть в той или иной мере._:.г.-:;:на препятствием. Эта сила велика или мала • зависимости от воли того, кто ее посылает, а ее действие может быть ослаблено тем, на кого она -аправлена.

Врач Роберт Флюдд (1554—1637) признавал су-шествование первоначального всепроникающего духа. Душа человека, полагал он, есть лишь часть этого вселенского духа, которому свойственно двойное — центробежное и центростремительное — движение. Человеку как микрокосму также свойственны эти два вида движения: центростремительному соответствует симпатия, центробежному — антипатия. Как и Па-рацельс, Флюдд считал, что всякое тело, в том числе и человеческое, имеет свою звезду, например, магниту соответствует Полярная звезда. Человек по-лярен по нескольким направлениям, из них главное — справа налево; правая половина тела положительна, левая — отрицательна. Эти полярности порождают два тока, которые и взаимно пересекаются внутри человека, и излучаются наружу. Между двумя центростремительно излучающими людьми возникает симпатия, центробежно — антипатия. Подобные взаимодействия возможны не только между людьми, считал Флюдд, но и между человеком и животным, человеком и растением и даже между человеком и минералом.

Из всех предложенных до Месмера концепций магнетического влияния наиболее разработанным,

2.5

по свидетельству историков месмеризма, стало учение Джона Максвелла — небогатого и скромного английского врача, лечившего, по слухам, самого короля Карла II. Биография Максвелла не сохранилась, его учение было мало кому известно. О нем знают лишь по его единственному труду «Магнетическая медицина», изданному в 1679 году.

Согласно Максвеллу, все души — инструменты, управляемые провидением. Каждая душа образует соответствующее себе тело, находящееся у нее в подчинении. Для более тесного единения души с телом во время его формирования образуется еще некоторая среда, названная Максвеллом «жизненным духом», который распределяет естественные потребности организма по соответствующим органам. Расположение органа в первую очередь зависит от разума, во вторую — от души, сформировавшей для себя потребное ей тело, и в третью — от универсального, то есть вселенского, или космического, духа, который управляет всеми душами. Нисходящий с небес чистый универсальный дух и есть родоначальник того «жизненного духа», который наличествует в каждом живом существе, обеспечивая их размножение. Организм живет, пока «жизненный дух» располагается в нем в определенной симметрии. Все, что находится в теле, содержит в себе часть этого «духа». Все телесные выделения связаны с убылью «жизненного духа», поэтому при заболеваниях надо стремиться эту убыль восполнять.

Поскольку, считал Максвелл, универсальный дух вездесущ и почти не связан с телом, то тот, кто умеет соединять свое бренное тело с духом, обладает могуществом, которое следует предпочесть всем сокровищам мира.

По Максвеллу, душа располагается не только в видимом теле, но и вне него. Тело же излучает телесные лучи благодаря душе, которая дает им энергию. Излучает и все тело в целом, и его отдельные час-

.ixe выделения. Последние состоят в духов-«ик, ш «лучистой», связи с выделившим их те-нвв, мяв бы они и находились от него очень дале-

ia. несколько лет до выхода в свет «Магнетичес-в медицины» Максвелла близкую, но физически врвкяггированную гипотезу предложил сэр Исаак Случилось ло в 1675 голу, когда великий физик представил одну из своих статей Королевскому обществу, в которое входили виднейшие ученые Англии. В ней он высказывал мысль о том, что Вселенная заполнена универсальной всепроникаю-икм средой — эфиром. Одна из форм последнего, а именно та, что связана с гравитацией (то есть с тяготением, притяжением), наполняет наш «жизненный дух», а потому управляет движением и размножением всего живого. Эта ньютоновская идея впоследствии была развита Ричардом Мэдом в его изданном в 1736 году «Трактате относительно влияния Солнца и Луны на человеческие тела и о болезнях, вызванных этой причиной».

К началу второй половины XVIII века все эти гипотезы и идеи постепенно аккумулируются во Франции и, обогащенные теорией и практикой Месмера, продолжают свое победное шествие. По-видимому, одним из первых французских провозвестников флюидической концепции был доктор медицины и профессор физиологии Лека, который в 1767 году издал в Париже свой «Трактат об ощущениях». Согласно Лека, связующим звеном между духом и телом является некий тонкий флюид, который возбуждает мускулы и передает ощущения мозгу. Тот же флюид под влиянием импульса воли излучается наружу, воздействуя на нервы другого человека. Флюид передает мысль, поэтому последней не требуется в «голом» виде покидать тело, в котором она родилась, чтобы оказать действие на тело другого человека; согласно Лека, флюид выступает в качестве своего рода носителя мысли, или, по современным представлениям, мысленной информации. Свой флюид Лека назвал «животным» (живым, жизненным). Этот «животный флюид» способен излучаться («истекать лучами») и вызывать во флюиде других людей «эмоции, изменение свойств, значительный переворот в зависимости от созвучия или диссонанса». Однако частная, не претендующая на универсальность, к тому же физиологически ориентированная концепция Лека осталась практически незамеченной его современниками.

...Спустя всего семь лет после выхода в свет трактата Лека на магнетической сцене Европы возникает исполинская фигура доктора медицины Венского университета Франца Антона Месмера, человека, чье воздействие на умы современников оказалось столь значительным, что его до сих пор продолжаем испытывать и мы, их отдаленные потомки. Но об этом — в последующих частях моего повествования.

Месмер и его теория животно-магнетического флюида. О самом Месмере и о созданном им учении на русском языке написано непозволительно мало, его труды никогда не переводились в России. Последнее объясняется, скорее всего, тем, что с его воззрениями образованные люди знакомились на языке оригинала, а необразованные и так знали, что один человек может «сглазить» другого или, наоборот, снять «порчу».

С другой стороны, многое из того, что напечатано у нас о Месмере, принадлежит.перу противников его учения, а потому не отличается беспристрастностью. Критикуя некоторые моменты месмеров-ской концепции и целительской практики, в ряде случаев вполне справедливо, особенно тогда, когда эффект исцеления возможно приписать скорее психотерапевтическому, нежели магнетическому воздействию, оппоненты Месмера, в том числе и совре-

гредко умалчивают о том, что вступает в

кчве с их представлениями о механизме рзжжггвия магнетических процедур, — иног-схьно. в силу крайнего предубеждения, но

5 *а»лг случаев невольно, просто из-за незнания э—~у Вот достаточно свежий тому пример.

В газете «Новый взгляд» за 10 декабря 1994 года яякчатан обширный очерк Михаила Шойфета «Бессмертный флюид». Как следует из контекста, слову «вессмертный» придан ироничный смысл, это не-чю вроде Кошея Бессмертного... Очерк направлен -- :_.:е-:чание флюидической концепции Месмера — «наивной и плоской теории флюида», кото-: гелнимировали современные экстрасенсы, заменив термин «флюид» на «биополе» и «энергию».

Следует сказать, что автор очерка «Бессмертный фюоид» — опытный психотерапевт, известный гипнолог и гипнотизер, положивший много сил на возрождение такого необычного и очень старого жанра, как эстрадный гипноз, всегда пользующегося жадным вниманием публики. Я как-то раз побывал на одном из выступлений Шойфета в конце 1980-х годов — зрелище явно не для слабонервных, и весьма впечатляющее! Задолго до начала толпы желающих осаждали кассу, лишние билетики спрашивали еще на дальних подступах к Дому культуры, где должно было состояться представление, и если бы не московский журналист Виктор Травин, прихвативший меня с собой, я вряд ли пробился бы в зал. Однако Михаил Шойфет, встретив Травина, провел его вместе со мной в зрительный зал через сцену. Когда же Михаил пригласил желающих подвергнуться гипнозу выйти на сцену, туда ринулось ползала, и мы с Виктором заняли освободившиеся места. Шойфет давал представление мастерски, на одном дыхании и без единой осечки! Правда, по его окончании меня долго не покидало тягостное чувство: видеть, до какой степени глубоко один человек способен подчинить себе другого, было нелегко.

Однако вернемся к Месмеру, жизненный путь которого Шойфет излагает достаточно точно во всем том, что касается внешней стороны дела. Вот что он пишет о Месмере (привожу с некоторыми сокращениями): «Франц Антон Месмер — личность глубоко незаурядная и заслуживает того, чтобы о нем рассказать подробно. Месмер, сын епископского егеря, родился 23 мая 1734 года в Ицнанге на Боденском озере. Для дальнейшего образования перебрался в Вену, где, изучив теологию, стал доктором философии. Став доктором двух наук, он удостаивается еще и степени доктора медицины, его докторский диплом собственноручно подписан светилом, профессором и придворным медиком Ван-Свитеном. Получив новый диплом, Месмер не торопится с врачебной практикой и в качестве ученого охотнее следит за новейшими открытиями в области геологии, физики, химии и математики, философии и прежде всего музыки. Итак, Месмер — обладатель четырех дипломов, профессиональный врач, музыкант, юрист и философ, образованнейший человек своего времени и один из богатейших людей Вены. Но этого далеко не достаточно'было беспокойной натуре Месмера. Он, музыкант-меценат, музицирующий с Леопольдом Моцартом и его гениальным сыном, маленьким Вольфгангом Амадеем, даже их удивлял своей искусной игрой на фисгармонии. Месмер сам играет как на клавире, так и на виолончели, первый вводит стеклянную гармонику. Вскоре музыкальные вечера в доме Месмера начинают считаться в числе излюбленнейших в Вене, где каждое воскресенье появляются Гайдн, Моцарт и в дальнейшем Бетховен. Его дом на Загородной улице, 261, становится одним из самых изысканных уголков искусства и науки.

Так бы, вероятно, и дальше протекала жизнь

если бы однажды он не узнал о случае исцеления одной больной при помощи В роли целителя выступил друг Месмера — иезуит астроном Гелль, к которому обра-жтом 1774 года приезжий иностранец с боль->м женой. Геллю было неважно, оказы-уагнит целебное действие или нет, он синего дело было изготовить магнит соответ-нцей формы и приложить к больной. Об этом целительстве он и сообщил Месмеру. Послелога всегда был готов испытать новые методы и поэтому попросил друга держать его в курсе результатов лечения. Вскоре, узнав, что при наложении магнита у больной рези в желудке прекратились, Месмер всерьез заинтересовался этим методом лечения. Решив применить такой способ врачевания, он попросил Гелля изготовить ему такие же магниты. С этого эпизода начинается вхождение Месмера в анналы истории медицины.

После целого ряда успешных исцелений он приобретает в Вене заслуженную известность. Обратив внимание, что при групповом лечении эффективность воздействия магнитов увеличивается, Месмер отступает от принятых стереотипов и начинает лечить новым методом, для чего собирает в группы пациентов вокруг наполненного водой деревянного чана («бакэ») со множеством ручек. Каждый из пациентов держался, за одну из ручек или за соседа. Месмер прикасался своим «магическим» жезлом к чану, при этом, как ему казалось, передавая свои «флюиды», вследствие чего люди начинали смеяться, плакать, некоторые даже галлюцинировали. И все это, как он считал, от воздействия «животного магнетизма», якобы порождаемого водой, текущей по железным ручкам чана. Во время лечения все было обставлено, как в театре, с декорациями и прочими аксессуарами. Звучала волшебная музыка, курились благовония, разряженные женщины исто-

аромат духов и запах взволнованной плоти, ав и помпезность этого ритуала делали свое люди, поверив в чудо «флюида», исцелялись, ась в специфическом сноподобном состоянии. > увлекся магнетизацией, что уже магнетизи-- -г :- и заставляет больных купаться в ней И даже.- Он магнетизирует путем натирания фарфоровые чашки и тарелки, одежду и кровати, магнетизирует зеркала, чтобы они потом отражали флюид, магнетизирует музыкальные инструменты, чтобы в колебаниях воздуха передавалась дальше целительная сила. Но эксперименты с людьми уже не вполне удовлетворяют его, он берется за кошек и собак, наконец, магнетизирует деревья в своем парке. Все фанатичнее проникается он идеей, что можно (как сегодня Чумак с биополем) передавать магнетическую энергию путем проводов, наполнять ею бутылки, собирать в аккумуляторы.

Едва лишь получило огласку целебное действие его магнитов, как молва о всемогуществе Месмера распространилась по всей стране. Паломники со всех мест устремились к чудодейственному волшебнику. Его приглашают в замки, о нем пишут газеты, в богатых салонах Вены о его методе спорят: кто возносит до небес, а кто — поносит на чем свет стоит, но равнодушных нет — все хотят испытать действие магнита или просто узнать о нем. Не прошло и года, как Месмер начал лечить, а его слава уже пересекла границы Австрии. В результате этого бесспорного успеха Месмер впервые получает официальное признание (28 ноября 1775 года) Баварской академии наук, которая торжественно избирает его своим членом. Когда его сеансы достигли полного триумфа. Месмер неожиданно для себя начинает ощущать сперва затаенную, а затем и откровенно проявляющуюся враждебность ученых Баварского университета В Вене растет брожение, перерастающее в сопротивление его магнетическим сеансам, в прессе возникают статьи, высмеивающие его метод, и в довершение ко всему его стали обвинять в знахарстве и шаманстве. В связи с разразившимися скандалами, повествование о которых мы опускаем, профессор Штерк, как глава медицинского ведомства в Австрии, дает, по поручению императрицы, приказ «положить конец этим обманам». Австрийское правительство предписывает Месмеру покинуть страну. Так, силой государство отнимает у магнетизера власть над его паствой. Оказавшись в безвыходном положении, Месмер принужден немедленно прервать лечебные сеансы и выехать во Францию.

В Париже события повторяются роковым образом по австрийскому сценарию: сначала шумный успех, слава, а затем, после разбирательства, учиненного Парижской академией наук, полный разгром, затем унижение и выдворение за пределы Франции. Эти события, запущенные колесом фортуны, начали стремительно развиваться после того, как споры вокруг Месмера достигли наивысшего накала. Чтобы погасить разгоревшиеся страсти, Людовик XVI учредил для изучения месмеризма две комиссии, в которых приняли участие видные ученые. В первую входили пять членов академии наук — председательствовал известный астроном Байи — и четыре профессора медицинского факультета Парижского университета. Во вторую комиссию входили пять членов Королевского медицинского общества. Каждая из комиссий опубликовала свой доклад, в которых категорически отрицалось существование «флюида».. Приведем заключение одной из комиссий академии наук: «Воображение без магнетизма вызывает конвульсии... Магнетизм без воображения не вызывает ничего».

В докладе другой комиссии, возглавляемой Байи, говорилось: «...Криз продолжает развиваться, взгляд больной замутняется, недвусмысленно свидетельствуя о полном смятении чувств. Вслед за проя этого веки больной прикрываются, дыха-коротким и прерывистым, грудь взды-ввускается, начинаются конвульсии и рез-льные движения конечностей или все-в. У чувственных женщин последняя стадия, самого сладостного из ощущений, часто за-конвульсиями. Это состояние сменяет-с* авлюстью, подавленностью, когда чувства как бы - - -. ••: :- сон...» Вывод доклада содержал утверж-леввкг «Магнетическое лечение, безусловно, опас--•: нравов».

Нал: знать нравы того периода, чтобы предста-мгп> себе всю мощь обрушившейся на Месмера кри-• • :- аморальности его методов. Дело в том, что в медицине того времени не допускалось и мысли, чтобы врач, тем более по отношению к слабому волу, физически прикасаясь к пациенту, вызывал у -?его чувства. Месмер же делал пассы, касаясь тела -.зщиентки, при этом удерживал ее колени своими. Нет ничего удивительного в том, что у женщин культуры XVIII века, воспитанных в воздержании даже мыслей, такая форма общения воспламеняла чувства. Надо полагать, что сегодня даже от просмотра тесятков сексуальных фильмов ни наши, ни тем более французские женщины реагировать так не стали В те же фарисейские времена прикосновения к телу было вполне достаточно, чтобы у женщин, находящихся в гипнозе, вызывался криз.

Итак, после десяти лет неотступного к себе внимания, подвергшийся несправедливым нападкам и потерявший в результате этого миллионное состояние, Месмер покидает Париж. В 1793 году он возвращается в Вену, где прошли лучшие его годы — в почестях и любви. Но и там он не находит покоя:

еГО ВЫЗЫВаЮТ В ПОЛИЦИЮ. пnипn^ШMnx.IaвьIP_rpм(x^

высылают в Швейцарию. Там, нищий, в полной безвестности, доживая свою жизнь, он все еще продолжает лечить. Но вот новый всплеск внимания к

Месмеру: Берлинская академия наук, разбираясь с очерёдным магнетизером, вспоминает об авторе теории магнетизма и посылает к нему эмиссара с приглашением прибыть в Берлин, чтобы помочь определиться с проблемой магнетизма. Но он, 80-летний старик, отказывается, ибо устал от преследований и страстей. В конце концов Месмер возвращается к Боденскому озеру, где прошли его счастливые годы, и там заканчивается его жизнь». На этом Михаил Шойфет завершает жизнеописание отца месмеризма.

Месмера не стало 5 марта 1815 года, однако его последователей, а также недоброжелателей и оппонентов можно встретить и в наши дни, не говоря уже о давних и не столь давних временах. Так, в некоторых работах по истории месмеризма содержатся упреки Месмеру в заимствованиях у своих предшественников. Например, Дюрвилль в 1898 году обвинил Месмера в плагиате у Джона Максвелла: основатель месмеризма, воспользовавшись тем, что Максвелл был скромен и небогат, а созданное им учение не было широко известно, якобы попросту присвоил его. В 1900 году Крок безосновательно утверждал, что Месмер целиком повторил концепцию Парацельса. Сходные мысли высказывались и позже: в 1956 году в «Журнале исторической медицины» была опубликована статья Патти, название которой говорит само за себя: «Медицинская диссертация Месмера и ее заимствования у Мэдовской «О влиянии Солнца и Луны».

Конечно же у такой сложной и многогранной личности, как Месмер, и у созданного им учения просто обязаны быть как сторонники, так и противники. Они были всегда, лишь число их колебалось со временем. Ряды сторонников нельзя сказать чтобы редели. Сторонники уходили, но не в лагерь противников, а в мир иной. Уходили, подготовив себе преемников. Иногда же невольные последова

возникали сами по себе, даже и не чьи идеи они развивают, что, правда, дашь в более отдаленные от Месмера вре-

же упреки в заимствованиях, адресо-Месмеру, необоснованны. Основатель мес-будучи одним из самых образованных уче-I своей эпохи, просто не мог не знать о трудах вх предшественников. Он лишь воспринял и раз-те их рациональные моменты, которые способ-води построению его всеобъемлющей концеп-универсального (вселенского, космического, эго) флюида, составной и далеко не осново-эщей частью которой было учение о целеб-анм животно-магнетическом флюиде, до сих пор вызывающее ожесточенные споры среди ученых и в публике.

Не надо забывать, что в XVIII веке, веке энциклопедистов и рационалистов, все еще процветали суеверия, а непонятные, но очевидные факты влияния человека на человека объяснялись магией, чародейством и колдовством: последняя колдунья была сожжена в 1782 году. Месмер же предложил гипотезу взаимного влияния людей друг на друга, которая выглядела и физично, и физиологично, и рационально: он утверждал, что существование флюида столь же реально и материально, как, например, действие магнита, не отождествляя, однако, последнее с действием животного магнетизма. Такая позиция находила самый живейший отклик в рационально мыслящих кругах европейского общества, поскольку была созвучна его рационалистическому настрою.

Нечто подобное произошло и в СССР в начале 1960-х годов, когда в центральной печати появились сообщения о феномене кожного зрения Розы Кулешовой и почти одновременно в издательстве Академии наук Украины вышла книга Б. Б. Кажинского

«Биологическая радиосвязь» (Киев, 1962). Ведь по тому времени парапсихология в СССР считалась разновидностью мистики, а телепатия толковалась в Большой Советской Энциклопедии как «антинаучный, идеалистический вымысел». Однако эти два события позволили преодолеть традиционно давнее отрицание парапсихологических феноменов, поскольку, как и во времена Месмера, они или отражали реальность с позиций новых фактов (феномен магнетического исцеления, феномен кожно-оптичес-кого зрения), или давали известным фактам, например магнетическому исцелению или телепатии, новое объяснение (гипотеза целебного магнетического флюида, электромагнитная гипотеза телепатии). В массовом сознании подобные подходы соотносились не с мистикой и оккультизмом, а с исследованиями на переднем крае науки и потому воспринимались весьма сочувственно, в отличие от негативной реакции содружества ученых — как во времена Месмера, так и в наши дни, но тому есть свои причины, на которых я сейчас на стану останавливаться.

Но вернемся к Месмеру. Не очень обоснованным представляется и мнение некоторых старых авторов, например Ю. Охоровича (о нем речь пойдет несколько позже), который в 1887 году высказался в том плане, что полный курс учения Месмера так никогда и не был опубликован, что древняя теория нервного, жизненного, или магнетического, флюида, якобы переработанная коллективными трудами его косвенных учеников посредством сомнамбулических откровений, прямо противоречит его доктрине, известной только его прямым ученикам. Все это — лишь легенда. Учение Месмера было опубликовано как им самим, так и его прямыми учениками после смерти учителя. Вот эти издания: медицинская диссертация Месмера «О влиянии планет» (Вена, 1766), его «Мемуары об открытии животного

•ома* (Париж, 1779) и «Исторический очерк ^Нршв, связанных с открытием животного магне--тем» • Париж, 1781). В 1828 году прямые ученики Пеки ра издали в Париже сборник трудов своего *тмля. «Памяти Ф. А. Месмера, доктора медици-» В самом начале 1970-х годов труды Месмера там вновь переизданы в Париже стараниями извес-таюго французского парапсихолога Р. Амаду.

Как известно, свою целительскую практику Мес-акр начал в 1774 году с использования магнита. Что же заставило его приобщиться к методу лечения, -;. - - :•' звестного как магнитотерапия, а уже в 1776 году :-;;:ти от него, обратившись к целительному потенциалу животного магнетизма? Дело в том, что еще в его успешно защищенной медицинской диссертации «О влиянии планет», изданной в 1766 году, содержались предпосылки, заставившие Месмера вначале заняться магнитотерапией, но вскоре переключиться на животно-магнетический метод лечения пациентов. В своей диссертации он доказывает, что Солнце, Луна и планеты влияют как на организм в целом, так и на его отдельные органы и части, особенно на нервную систему. Это влияние осуществляется посредством всепроникающего флюида, действие которого сходно с действием магнита, но не тождественно ему, а потому может быть названо животным (живым) магнетизмом, который есть сила, опосредующая действие небесных тел на живые тела. Человек, пропитанный магнетической силой, утверждал Месмер, способен ее излучать. Эту особую силу человек черпает из Вселенной. Насыщаясь ею, он становится источником, способным оказывать мощное магнетическое влияние на других людей даже на расстоянии.

Однако теорию следовало проверить практикой, что Месмер и сделал в 1774—1776 годах. Он нашел, что и сам является мощным источником животно-магнетического флюида, значительно превышающим

целебное действие «минерального» магнетизма, исходящего от обычного магнита. Отбросив «минеральный», Месмер сосредоточил все свое внимание на животворном животном магнетизме, доведя искусство передачи пациентам «личного магнетизма» до совершенства. Со временем таких умельцев стали называть магнетизерами.

Одним из наиболее действенных приемов передачи пациентам своего целебного магнетизма Месмер считал так называемые магнетические или мес-мерические пассы, способ, широко используемый и современными экстрасенсами, когда целитель, не касаясь пациента, проводит руками вдоль его тела, «подпитывая» своей «энергией», «корректируя биополе» или «выводя» из тела пациента «порчу». Месмер же у своих пациентов вызывал криз — особого рода истерический припадок, выражавшийся в пронзительных криках, безудержном смехе или плаче, в подергиваниях отдельных частей тела и в конвульсиях (стоит отметить, что, вопреки мнению М. Шой-фета, отнюдь не всегда конвульсия или криз свидетельствуют о наступлении «самого сладостного из ощущений»). Месмер считал, что каждая нервная болезнь должна быть искусственно доведена до высшей точки своего развития — криза, чтобы тело могло исцелиться. Буйствующих, впавших в криз пациентов переносили в устланный коврами и перинами «зал кризов», где больные, придя в себя, освобождались от своих недугов.

Подобного же рода состояния, истероидные по своей природе, телезрители не раз могли наблюдать во время трансляций массовых сеансов экстрасенсов, демонстрирующих свое искусство на пациентах, заполняющих зрительные залы и даже целые стадионы; некоторые из исцеляемых начинали с бешеной скоростью вертеть головой, размахивать руками, вращать туловищем, что-то выкрикивать, и все это — с автоматизмом хорошо отлаженной иг

пора предоставить слово самому Месме-гребне славы, в 1779 году, он издает свои «Мемуары об открытии животного маг-в которых излагает 27 положений, наибо-ино отражающих суть его концепции. Приво-гйшие из них: «1). Существует взаимодействие между небесны-яв телами. Землей и всеми населяющими ее живыми существами.

2). Некая жидкость (флюид. — И. В.), разлитая вовсюду так, что совершенно не оставляет пустого иространства, чья тонкость может быть сравнена с небытием и которая по своей природе способна воспринимать, передавать и сообщать все влияния движения, служит вспомогательной (промежуточной. — //. В.) средой при этом взаимодействии1...

8). Живое тело ощущает это изменчивое влияние активного начала, которое, проникая непосредственно в субстанцию нервов, приводит их в действие.

9). Человеческое тело имеет свойства, сходные со свойствами магнита. В нем также различают противоположные полюсы, которые могут передаваться, меняться и разрушаться.

1 Это положение разделяют и некоторые современные авторы. Например, английский биолог и парапсихолог Дж. Рэндолл в статье «Пси-явления и биологическая теория», напечатанной водном из номеров «Журнала Общества психических исследований» за 1971 год, обосновывает следующий выдвинутый им постулат: «Наличествующую во Вселенной сущность, отличную от материи, но способную с ней взаимодействовать, назовем пси-фактором».

10). Свойство живого тела, делающее его способным к восприятию влияния небесных тел и к противоположному воздействию окружающих земных предметов, побудило меня, своим сходством со свойством магнита, назвать его животным магнетизмом1.

11). Описанные таким образом сила и действие животного магнетизма могут быть сообщены другим одушевленным и неодушевленным телам, которые, однако, способны к этому в различной степени...

23). По установленным и применяемым мною правилам, из приведенных фактов легко увидеть, что этот принцип (животный магнетизм. — И. В.) может непосредственно излечивать нервные болезни».

Согласно Месмеру, посредством животного магнетизма можно влиять на людей с очень большого расстояния. Это действие может быть усилено и отражено зеркалами — подобно действию света, а также собрано, сконцентрировано и перенесено. Свой космический флюид (универсальную, или вселенскую, жидкость) Месмер определяет как вещество, как еще более тонкое, более распыленное состояние материи, чем «эфир физиков». Как и последний, флюид сам по себе не обладает никакими особыми свойствами, но дает возможность проявляться некоторым свойствам тех тел, через которые прони

тему как воздух проводит звук, а «эфир

1 Перевод словосочетаний magntisme animal (фр.), animal magnetism (англ.) как животный магнетизм не совсем верно передает их смысл. Правильнее было бы говорить о живом (оживленном) или жизненном магнетизме, однако в силу исторической традиции я буду использовать выражение «животный магнетизм». Любопытно, что, например, в английском языке одно из значений слов gravitation и magnetization означает «притяжение», слово magnetic переводится и как «магнитный», и как «притягивающий», «притягательный», «привлекательный», «магнетический». Одно из значений слова magnetism — «личное обаяние», «привлекательность». Слово magnetize переводится и как «намагничивать(ся)», и как «привлекать», «гипнотизировать» (Месмер и его последователи магнетизировали). Отсюда и выражения: «магнетический взгляд», «магнетическая личность», «магнетическое влияние». Одним словом, влияние идей Месмера закрепилось и на языковом уровне.

Вавразом. концепция Месмера заключает с. вомимо космологического, еще два основ-мьных принципа: физический и фи. О первом в 1813 году писал извест-атель Месмера Л. Делюз (1753—1823) в в Париже книге «История критики живот-

ВВВ1И III I II

волагает, что на магнетических сомнамбул смотреть «как на в высшей степени чувстви-магнитную стрелку. Всякое движение мыс-жв а мозгу магнетизера отзывается на сомнамбулах ваш. во крайней мере, ощущается ими». Делюз счи-что феномены магнетического «притяжения», очевидные и чаще наблюдаемые, чем фено-«отталкивания», особо способствовали умозак-гниям по аналогии: рука пациента «притягива-» к приближающейся руке магнетизера и следует зв его движениями — магнит, приближенный к па-ввкнту, вызывает те же движения. Подобные наблюдения, по Делюзу, определили выбор словосочетания «животный магнетизм», который неудачен не более чем термин «электричество», принятый в отношении к известным явлениям, не имеющим ничего общего с янтарем (electron). По аналогии с резонансом двух настроенных в унисон инструментов, продолжает Делюз, магнетический флюид передает психические вибрации подобно тому, как звуковые вибрации передаются сотрясениями воздуха. Делюз отмечает, что «хотя очень трудно объяснить, каким образом магнетический флюид может передаваться из одного помещения в другое, большинство магнетизеров уверены в этом. Однако звук и свет проходят громадные расстояния, хотя мы и не постигаем скрытную силу, дающую импульс распространению этого движения даже через другие тела». Заключает этот тезис Делюз следующим образом: «Происходит нечто аналогичное тому, Что мы наблюдаем относительно железа намагниченного и ненамагниченно-го: когда мы проводим несколько раз намагниченным железом над ненамагниченным в одном направлении, первое сообщает второму своего рода движения или качества. Я не даю объяснения, но делаю сравнение». Чтобы объяснить различные явления «передачи», то есть «действие на расстоянии», Де-люз настаивает на необходимости допустить физическое действие, названное «испусканием флюида».

Что же касается физиологической стороны мес-меровской концепции, то вкратце она сводится к следующим положениям. Нервная материя вообще, а серое вещество мозга в особенности способны воспринимать влияние вибраций космического (мирового) флюида непосредственно, помимо органов чувств. У животных эта «чисто мозговая» чувствительность дополняет и замещает их несовершенные органы чувств, образуя род бессознательного опыта, то есть инстинкта. У человека же эта способность проявляется лишь в состоянии обычного и особенно сомнамбулического сна вследствие притупления нормальных чувств и отсутствия заглушающих их сознательных идей. «Если возможно, — писал Месмер, — что мы подчинены непрерывному влиянию других существ и перемен в окружающих нас явлениях вообще, то станет понятной возможность предчувствий и других аналогичных явлений». В состоянии же магнетического криза, считает Месмер, чувства сомнамбул не ограничиваются расстояниями, — кажется, что им открыта вся природа.

Биофизический, выражаясь современным языком, механизм «передачи» Месмеру представляется следующим: наряду с чисто чувственным воздействием, которое передается через воздух или «эфир» и воспринимается внешними органами чувств, то же самое «движение мысли» одновременно, видоизменяясь в веществе мозга и нервов, сообщается тому шишочгу флюиду, с которым нервное вещество со-гтггеет как бы единое целое, и может, независимо посредства воздуха и светового «эфира», - - - с-раняться на неопределенно большие расстояние и передаваться другому человеку. В состоянии. -'улического сна импульсы окружающей ма-:-оепринимаются не внешними органами чувств, -г-:мо и непосредственно нервно!! субстанцией», " -;. внутреннее чувство становится единствен-янм органом восприятия; непосредственные впечатления нервного вещества, будучи освобождены от.- ;:<а внешних чувств, «становятся ощутимыми уже тстому, что они обособлены». Для общения чело-зека с человеком нужно войти во взаимное дове-: - г — раппорт. Действию двух существ друг на друга -.лагоприятствует род согласования, лада, делающий *;*зг более восприимчивым к вибрации той же категории.

Таковы в самых общих чертах основные положения концепции Месмера.

...Суровый приговор животному магнетизму был зынесен, как известно, в 1784 году. Он был жестоко осужден, целебные эффекты — а они, несмотря

вопиющую пристрастность комиссий и Парижской академии наук, и Королевского медицинского общества Франции, все-таки были зафиксированы — приписали влиянию исключительно воображения. Наблюдения, которые легли в основу решения комиссий, основывались на обследовании пациентов Деслона, последователя Месмера, лечившего животным магнетизмом. Месмер же предлагал другой — более строгий и более научный — способ доказательства: сравнить результаты исцеления 24 больных, лечившихся по его методу, и других 24 больных, лечившихся общепринятыми тогда способами. Его предложение не было принято.

Вот выдержка из протокола комиссии академии наук, подписанного, в частности, В. Франклином,

А. Лавуазье и некоторыми другими «бессмертными»: «Комиссия, признав, что животно-магнетический флюид не доступен ни одному из наших пяти чувств, что он не оказал ни малейшего влияния ни на одного из ее членов, ни на больных, которых комиссия подвергала его влиянию, — наконец, доказав положительными опытами, что воображение без магнетизма вызывает конвульсии, а магнетизм без воображения не вызывает ничего, единогласно пришла к следующим заключениям по вопросу о существовании и пользе магнетизма: ничто не доказывает существования животно-магнетического флюида, следовательно, это несуществующее вещество не может приносить пользы. Болезненные последствия, наблюдаемые во время публичного лечения, происходят от прикосновений, от возбужденного воображения и от механической подражательности, заставляющей невольно повторять то, что нас поражает».

Когда вчитываешься в эти строки с позиции наших дней, становится ясно, что иного приговора просто не могло быть: Месмер с самого начала был обречен. Ведь даже в настоящее время выявление «экстрасенсорной» составляющей воздействия целителя на пациента представляет собой невообразимо сложную задачу: об этом знает лишь тот, кто понимает, сколько путей и факторов «паразитного» воздействия на пациента следует пресечь, прежде чем останется искомый «экстрасенсорный». Среди разных видов «паразитного» воздействия труднее всего отсечь воздействие психологическое, оказываемое самой обстановкой «экстрасенсорного» целительства: здесь следует учитывать установки и ожидания пациента, авторитет целителя в глазах больного, роль «воображения», то есть внушения и самовнушения, и множество прочих тонкостей, о которых ни Месмер, ни его оппоненты даже не подозревали. В общем, если бы Месмеру пришлось доказывать существование животно-магнетического флюида, причем

1ым способом, комиссиям наших дней, трал с еше более разгромным счетом, со временем последователи Месмера, не убедительной критики со стороны оп-пришли к выводу, что для доказательства :• тно-магнетического («экстрасенсорного», еского, мысленного) воздействия необхо-оозлать специальный метод. Задача, как ин-гуально, так и технически, оказалась непо-н для XIX века, ее решение было перенесе-• век XX. О том, как она решалась, будет сказа-всколько позже. Сейчас же замечу, что лишь в >м столетии, особенно начиная со второй его (ны, стали накапливаться полученные в дос-ю строгих экспериментах факты, подтвержда-правоту Месмера в том отношении, что человек действительно способен оказывать влияние на расстоянии, иногда значительном, как на своих со-аржтъев, так и на другие живые существа, принад..пне к миру животных и даже растений. Однако вопрос о физической природе такого воздействия на расстоянии и сейчас остается почти столь же темным, как и во времена Месмера.