РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ ОБРАЗОВАНИЯ

АКАДЕМИЯ ПЕДАГОГИЧЕСКИХ И СОЦИАЛЬНЫХ НАУК МОСКОВСКИЙ ПСИХОЛОГО-СОЦИАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ

С. С. Новикова

СОЦИОЛОГИЯ:

ИСТОРИЯ, ОСНОВЫ,

ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ

в РОССИИ

Москва — Воронеж

2000

Главный редактор:

Д. И. Фельдштейн

Заместитель главного редактора:

С. К. Бондырева

Члены редакционной коллегии:

Ш.А. Амонашвили, М.И. Кондаков, А.Г. Асмолов, В.И. Лубовский, А.А. Бодалев,

В.Я. Ляудис, В.П. Борисенков, Н.Н. Малафеев, И.В. Дубровина, 3.А. Малькова,

Л.П. Козина, Н.Д. Никандров, А.И. Подольский, В.В. Рубцов, В.А. Сластенин, В.Д. Шадриков

Рецензенты:

зам отдела истории социологии института социально-политических исследований РАН, доктор философских наук, профессор В.П. Култыгин,

зав кафедрой философии и социологии РГАФК, доктор философских наук, профессор В.И. Столяров

Редактор: В.Е. Сазонов

Новикова С.С.

Н73 Социология: история, основы, институционализация в России. - М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2000. - 464 с. (Серия «Библиотека сту­дента»).

Рекомендовано Координационным Советом по психологии Министерства общего и профессионального образования РФ к использованию в вузах и школах РФ в качестве учебно-методической литературы

© Московский психолого-социальный институт, 1999.

© Издательство НПО «МОДЭК» Оформление. 1999.

ВВЕДЕНИЕ

Для более полного уяснения сущности социологии необходимы подробный анализ теоретических и социаль­но-экономических предпосылок ее появления как особой самостоятельной области научного знания, выявление ус­ловий зарождения, закономерностей ее появления, пери­одизации и наиболее характерных особенностей развития в различные исторические эпохи, а также самобытных черт, которые эта наука приобретает в конкретно-истори­ческих условиях отдельных стран.

Книга построена таким образом, чтобы одновременно показать и процесс институционализации социологии как науки в России, обратив при этом особое внимание на мировые предпосылки и условия ее возникновения, и. одновременно с этим, рассмотреть основной категориальный аппарат социологии как науки об обществе. Такой подход позволяет наиболее полно раскрыть сущность составляющих социологию понятий через рассмотрение изменений взглядов понимания тех или других ее катего­рий. Так как все основные понятия, объект и предмет исследования формировались в процессе развития социо­логической мысли, поэтому требуется рассмотрение всего этого в историческом плане.

Предлагаемая вниманию читателя книга представляет собой монографию, адресованную прежде всего студен­там вузов и учащимся старших классов средней школы, а также учителям и преподавателям, всем тем, кто интере­суется социальной и политической проблематикой. Монография состоит из четырех глав. В первой главе излагается все то, что составляет об­ласть истории социологии, излагаются исторические предпосылки возникновения социологии и процесс ин­ституционализации социологии в России.

Во второй главе представлены объект и предмет соци­ологии, рассмотрены основной категориальный аппарат социологии, ее структура и функции.

В третьей главе изложены знания об обществе как социальной системе в целом и подробно рассмотрены основные элементы данной системы - личность и социальные общности.

Наконец, в четвертой главе рассмотрены существую­щие виды и формы социальных связей, позволяющие индивидам объединяться в социальные общности, обес­печивать совместную деятельность индивидов в таких об­щностях, объединяя их в функциональное целое, способ­ное к устойчивости и развитию.

Монография охватывает не все, а лишь основные по­нятия теоретической социологии, которые используются в ходе изучения и преподавания социологии. Несмотря на то, что работа носит не чисто научно-популярный харак­тер, в ней дается углубленное рассмотрение тех или иных понятий, она доступна самому широкому кругу читателей.

Автор не ставил перед собой задачу выведения новых истин, сделана попытка рассмотрения как можно больше­го количества значимых (существующих) точек зрения по рассматриваемым в работе вопросам для более углублен­ного ознакомления с предметом изучения.

Автор будет признателен тем, кто выскажет свое мне­ние о данной монографии, даст свои замечания и пожела­ния относительно ее содержания и формы изложения.

Глава 1

ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ СОЦИОЛОГИИ КАК НАУКИ

1.1. Мировые социально-экономические и другие предпосылки возникновения социологии как науки

На возникновение и развитие любой социальной науки, предметом изучения которой выступает общест­венная жизнь, в первую очередь влияет наличие общест­венных потребностей в решении тех или иных задач, возникающих в социальной системе, а также теоретичес­ких предпосылок, обеспечивающих соответствующий уровень научного анализа.

Во многом становление социологии как самостоятель­ной науки связано с глубокими изменениями мировоз­зренческого характера, происходившими в Европе в конце XVIII — начале XIX веков, когда социальные изме­нения приобрели глобальный характер. Это было время перехода от средневекового сословно-монархического устройства к новым формам организации экономической и политической жизни. Происходил процесс становления совершенно нового общества, утверждавшего торжество прав и свобод человека, духовную, экономическую неза­висимость и автономность гражданина, оно шло на смену общества нормативного порядка, феодально-абсолютист­ского устройства, для которого была характерна жесто­чайшая тоталитарная регламентация экономической, об­щественно-политической и духовной жизни людей. Су­щественное расширение границ прав и свобод человека, увеличение возможностей выбора пробудили интерес людей к знанию основ жизни социальной группы, соци­альной общности, социальных процессов и явлений с целью наиболее рационального и эффективного исполь­зования обретенных прав и свобод.

В свою очередь, развитие свободной конкуренции в экономике, политике, духовной сфере также поставило в прямую зависимость результативность деятельности пред­принимателей и политиков от умения использования зна­ний о конкретных социальных механизмах, настроений и ожиданий людей и т.п. К середине XIX в. потребности социального развития и внутренняя логика эволюции науки об обществе с острой необходимостью стали требо­вать новых подходов, формирования нового типа соци­альных знаний. Возникновение социологии было ответом на потребности формирующегося гражданского общества. Можно отметить следующие теоретические и социально-экономические предпосылки и условия возникновения социологии как науки: возникновение и развитие частных общественных наук (политической науки, науки о праве, политической экономии), достижения в области естество­знания, разочарование в рационалистических теориях XVIII века после Великой Французской революции, зарождение и развитие эмпирических социальных исследований, а также ряд социально-экономических предпосылок. Рассмотрим их подробнее.

Возникновение и развитие частных общественных наук (политической науки, науки о праве, политической экономии)

Основы политической науки были заложены еще древ­негреческим философом Аристотелем (384-322 гг. до н.э.) в его знаменитом труде «Политика». В связи с этим мно­гими учеными (например, Н.И.Кареевым) созданная Аристотелем политическая наука называлась просто по­литика, хотя это не совсем было правомерным, так как термин политика (греч. politika — государственные или общественные дела, polis — государство), как отмечает С.И.Ожегов, — это «деятельность органов государствен­ной власти и государственного управления, отражающая общественный строй и экономическую структуру страны, а также деятельность общественных классов, партий и других классовых организаций, общественных группиро­вок, определяемая их интересами и целями» [180. С.552].

На творчество Аристотеля большое влияние оказал его учитель Платон (427-347 гг. до н.э.), который первым создал целостное произведение по общественным вопро­сам — «Государство». Но Аристотель был решительным противником Платона, особенно его представлений об идеале общественного устройства, изложенного в работе «Государство», и более реалистического его проекта в «Законах». Несмотря на это, творчество этих двух наибо­лее выдающихся мыслителей прошлого наложило свой отпечаток на все развитие европейской культуры и циви­лизации.

В своих трудах они впервые, в противоположность теологическим концепциям^[1] происхождения государствен­ной власти, культивируемым в странах Древнего Востока и Египта, выдвигают идею естественного происхождения государства и государственного управления. Одновремен­но с этим они выступают и против представлений софис­тов о возникновении государства в результате «общест­венного договора». Одними из первых они делают анализ социальной структуры общества. Большое внимание в своих трудах они уделяют проблеме политического гос­подства, анализируют различные виды государственного устройства.

Обосновывая идею естественного происхождения го­сударства, Платон писал: «Государство возникает... когда каждый из нас не может удовлетворить сам себя, но во многом еще нуждается... Испытывая нужду во многом, мно­гие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь: такое совместное поселение и получает у нас название государства...» [197. С.110-111]. Таким образом, по мнению Платона, «его (государство) создают наши потребности» [197. С. 111], среди которых «первая и самая большая потребность — это добыча пищи для существования жизни... Вторая потребность — жилье, третья — одежда и так далее» [197. С.111].

Человек не в состоянии самостоятельно обеспечить удовлетворение своих главных потребностей без помощи других, поэтому, по Платону, государство возникает как естественное разделение труда (или социальных функ­ций): одни, правители (философы), полностью заняты управлением, другие, воины (стражи) — укреплением мощи государства, а третьи, работники (ремесленники, крестьяне и все виды предпринимателей) — производст­вом товаров (материальных ценностей) и их обменом.

Аристотель также считал, что «всякое государство — продукт естественного возникновения» [13. С.378]. Вы­сказанная Аристотелем мысль о том, что исторически развитие идет от семьи к общине (селению), а от него — к государству (городу, полису^[2] ) [см.: 13. С.377-378], правда, при оговорке, что все-таки государство по природе явля­ется первичным, по сравнению с семьей и каждым из нас, так как целое всегда предшествует части [см.: 13. С.379], значительно опередила аналогичную теорию Ф.Энгельса о происхождения государства из семьи.

Существующие государственные устройства, по мне­нию Аристотеля, не соответствовали своему назначению и, для того чтобы отыскать государственный строй, кото­рый может дать людям полную возможность жить соглас­но их стремлениям, им была проделана большая теорети­ческая работа. При написании трактата «Политика» он использовал знания, почерпнутые как из личного наблю­дения, так и из работ своих предшественников. О хоро­шем знании истории государственного строя полисов можно судить по тому, что при его непосредственном участии была создана обширная серия в 158 монографий, содержащих очерк истории и современного состояния строя различных государств.

В своем трактате Аристотель обстоятельно разбирает сколько существует видов государственного устройства: какие они и в чем заключаются их различия; какие быва­ют разновидности, сочетания данных видов государствен­ного устройства; возможные варианты перехода одних в другие; раскрывает зависимость законов от форм государ­ственного устройства; какие бывают государственные перевороты и их причины; какими средствами самосохра­нения обладают все виды государственного устройства; ищет наиболее приемлемый, наилучший вариант государ­ственного устройства и пытается решить проблему власти в государстве, выясняя, кто должен властвовать в государ­стве. Для этого им были подвергнуты анализу как сущест­вовавшие государственные устройства, так и оставшиеся только в проектах.

Несмотря на свою незавершенность, отмеченную еще в XII в. (ок.1260 г.) старинным переводчиком «Политики» на латинский язык Вильгельмом фон Мёрбеке [см.: 13. С.779], по мнению немецкого историка философии Э.Целлера, данный трактат был самым важным текстом по политической науке как времен античности, так и более поздних времен [см.: 13. С.759]. Он стал прообразом всех последующих произведений подобного рода, уже на­чиная с работ Цицерона. Определенное влияние он ока­зал на римских и византийских юристов-кодификаторов. Позже на высказанные Аристотелем идеи опираются и неоднократно цитируют многие известные ученые, такие, как Н.Макиавелли, Т.Гоббс, ДжЛокк, Ш.Л.Монтескье, Ж.Ж.Руссо, Ж.А.Кондорсе и др. [см.: 13. С.759].

Но, к сожалению, в трудах Платона и Аристотеля государство полностью совпадает с обществом, поэтому созданная ими политическая наука, т.е. наука о государ­стве, рассматривала только явления государственной жизни, в связи с чем она не могла претендовать на значение общего учения об обществе. Ю.Н.Давыдов, про­ведя детальный анализ творчества Аристотеля, отмечает, «что то, что Аристотель называет «полисом», а в наших переводах обозначается словом «государство», на самом деле мыслится им в качестве общества как такового» [62. С.61].

Как писал Н.И.Кареев: «Если от греков мы унаследова­ли политику как учение о государстве, то римляне завещали нам юриспруденцию как учение о праве» [95. С. 1].

В словаре С.И.Ожегова мы находим следующее опре­деление права — это «совокупность устанавливаемых и охраняемых государственной властью норм и правил, ре­гулирующих отношения людей в обществе, а также наука, изучающая эти нормы» [180. С.575], а для дофеодального и феодального общества — «совокупность традиционно сложившихся неписаных правил поведения, санкциони­рованных государством» [180. С.575]. В «Юридической энциклопедии» указано, что изучением права как особой системы социальных норм занимается одна из общест­венных наук — юридическая наука (англ. jurisprudence) (правоведение, юриспруденция) [см.: 319. С.503].

Если говорить о возникновении науки о праве, то необходимо вспомнить Древний Рим. В Древнем Риме, в отличие от Древней Греции, за всю его тысячелетнюю историю не были созданы какие-либо значительные со­циальные теории. На формирование древнеримской фи­лософии большое влияние оказала древнегреческая фило­софия, в связи с чем в ней не содержалось каких-либо мыслей, которые не встречались бы в философии Древ­ней Греции. Но зато в Древнем Риме был создан наиболее совершенный для того времени правовой строй — респуб­лика (510-509 гг. до н.э.), основанный на праве частной собственности.

Острая политическая борьба (выступления рабов, сельского плебса^[3], покоренных народов), происходившая в Риме, обусловила процветание в нем права, которое служило защите интересов рабовладельцев. Вопросы госу­дарства, права и морали занимали в идеологии рабовладельцев Древнего Рима первое место. Сущность римского права заключалась в закреплении законодательным путем эксплуатации рабов и беднейших слоев свободного насе­ления.

Наиболее значительным теоретиком Древнего Рима был Цицерон. Марк Туллий Цицерон (Cicero) (106-43 гг. до н.э.) — римский оратор и государственный деятель, тео­ретик риторики^[4], писатель — главной целью своей дея­тельности считал философское просвещение римлян путем популяризации греческой философии. Свои первые теоретические трактаты, по примеру Платона, Цицерон назвал «О государстве» и «О законах» (54-51 гг. до н.э.), в них он рассматривал проблему государства. Но, в отличие от Платона, он изучал действительное Римское государст­во и стремился сделать его идеальным, пытаясь открыть возможные способы его усовершенствования. Им разра­ботано оригинальное учение о нравственных и граждан­ских обязанностях. Его роль политика в последний пери­од существования республиканского Рима очень велика.

Цицерон продолжает развивать дальше мысль Аристо­теля о естественном праве и в одной из судебных речей говорит о нем следующее: «Итак, судьи, существует вот какой не писанный, но естественный закон, который мы не заучили, не получили по наследству, не вычитали, но взяли у самой природы, из нее почерпнули, из нее из­влекли; он не приобретен, а прирожден; мы не обучены ему, а им проникнуты: если нашей жизни угрожают какие-либо козни, насилие, оружие разбойников или не­другов, то всякий способ самозащиты оправдан. Ибо мол­чат законы среди лязга оружия и не велят себя ждать, если тому, кто захочет ожидать их помощи, придется постра­дать от беззакония раньше, чем покарать по закону» [292. С.223-224]. В ХVII-ХVIII вв. дальнейшая разработка и широкое распространение идеи «естественного права» на­ходят свое отражение в произведениях Дж. Локка, Ж.Ж.Руссо, Ш.Л.Монтескье, Д.Дидро и др.

Определения закона, данные Цицероном в диалогах «О государстве» и «О законах», в дальнейшем получили широкую известность. В диалоге «О государстве» написа­но: «Истинный закон — это разумное положение, соот­ветствующее природе, распространяющееся на всех людей, постоянное, вечное, которое призывает к испол­нению долга, приказывая; запрещая, от преступления отпугивает; оно, однако, ничего, когда это не нужно, не приказывает честным людям и не запрещает им и не воздействует на бесчестных, приказывая им что-либо или запрещая» [291. С.64]. А во втором диалоге отмечено, что закон «есть заложенный в природе высший разум, велящий нам совершать то, что совершать следует, и запре­щающий противоположное. Этот же разум, когда он укре­пился в мыслях человека и усовершенствовался, и есть закон» [291. С.94].

Дошедшие до нас сочинения Цицерона являются также важным источником сведений об эпохе граждан­ских войн в Древнем Риме. Но, как отмечает Д.Маркович, значение Цицерона как теоретика права намного больше и поэтому его даже можно назвать «предтечей социоло­гии, если изучение права рассматривать как исследование одного из важнейших явлений классового общества» [160. С.9]. Уже на протяжении многих веков сочинения Цице­рона продолжают оказывать влияние на правовое мышле­ние Запада.

Большой интерес представляет издание Свода законов Юстиниана в Римской империи, одного из первых из­вестных в мировой практике свода законов. Свод зако­нов, как отмечено в «Юридической энциклопедии», это «официальное систематизированное полное собрание действующих нормативных актов, представляющее собой объединенные в одном издании и расположенные в опре­деленном порядке (систематическом, хронологическом или ином) действующие в государстве нормативные пра­вовые акты» [319. С.403]. Византийский император Юстиниан 1 (482 или 483-565 гг.) правил с 527 по 565 гг., во времена расцвета восточно-римской цивилизации. Юстиниан принял активное личное участие в проведении ряда централизаторских политических и правовых реформ.

В начале 528 г. Юстиниан учреждает государственную комиссию юристов из 10 специалистов под руководством известного юриста Трибониана. Перед комиссией была поставлена цель — составить сборник римских конститу­ций, для того чтобы заменить устаревшие законы и устра­нить имеющие место в законодательстве противоречия. В апреле 529 г. работа комиссии была окончена и создан­ный ей «Кодекс Юстиниана» (Codex Iustinianus), состоя­щий из 12 книг, был обнародован. «Кодекс Юстиниана» представлял собой систематизацию императорских конституций, при этом даты издания всех конституций и имена даровавших их государей были сохранены. После принятие и издания Кодекса все не вошедшие в него конституции, а также прежние сборники законов и от­дельные акты утратили свою юридическую силу. Этим было положено начало системной работы по кодифика­ции римского права.

15 декабря 530 г. учреждается новая комиссия, в нее входило уже 16 человек, это были как практики, так и теоретики, руководил ей также Трибониан. В процессе работы комиссии были изучены труды римских юристов примерно пяти предыдущих столетий. Кроме этого, перед комиссией Юстинианом была поставлена задача выде­лить самые общие принципы римского права [см.: 68. С.12].

Итогом проведенной работы стало создание правовых сборников названных «Digesta sen Pandectae», в переводе на русский язык — «Дигесты» (лат. digesta, от digerere — располагать в порядке), или иначе «Пандекты» (от греч. pandektes — всеобъемлющий; лат. pandectae), в которых были систематически расположены краткие извлечения из законов и сочинений юристов и имевших силу законов [см.: 319. С.117, 312]. 16 декабря 533 г. работа над «Дигестами» была закончена, о чем было доложено в сенате, и с 30 декабря «Дигесты» вступили в законодательную силу [см.: 68. С. 13]. «Дигесты» стали своего рода энциклопе­дией римской юриспруденции, состоящей из 50 книг. О их фундаментальности говорит уже то, что они содержали около 9200 отрывков из 2 тыс. работ 39 известных юрис­тов I-V вв. [см.: 68. С.13]. При этом в большинстве случаев, составителями даны конкретные ссылки на ис­пользованные труды, а порой даже и разделы этих трудов. Одну треть «Дигест» (около 2500 отрывков или цитат) составлял материал, заимствованный из работ Ульпиана (Domitius Ulpianus) (ок.170-228), префекта претория при Александре Севере, одну шестую — из работ Павла (Iulius Paulus) (III в.). Кроме этого, извлечения из сочинений Папиниана (595 фрагментов) [см.: СЭС. С.965] составля­ли одну восемнадцатую часть всего объема «Дигест», Юлиана — двадцатую, Помпония и Цервиция Сцеволы — двадцать пятую. Гая — тридцатую, Модестина — сорок пятую и т.д. [см.: 68. С. 11, 13].

В ноябре 533 г. Трибониан, совместно с двумя другими правоведами, публикует «Институции» (Institutiones), ко­торые так же, как и «Дигесты», стали иметь силу закона. Институциями (от лат. institutio — наставление; англ. institutions) в Древнем Риме назывались элементарные учеб­ники права, в которых приводилось систематическое из­ложение основных начал юриспруденции [см.: 319. С.185].

Кодификация римского права продолжалась и после смерти Юстиниана. Обобщенные и систематизированные указы Юстиниана были изданы как «Новеллы» (Novellae). Из трех дошедших до нас сборников первый был состав­лен в 556 г., а два других вышли во второй половине VI в. [см.: 319. С.404]. Самый большой из этих сборников со­стоит из 168 новелл на греческом языке [см.: 222. С.36].

В средневековой Европе, возможно, уже в XII в., был создан знаменитый «Свод цивильного права» (Свод граж­данского права) (Согрик 14145 сМИк), представлявший собой систематизированное изложение византийского права VI в. Свод состоял из четырех частей: первая часть — «Кодекс Юстиниана», вторая — «Дигесты», третья — «Институции», четвертая, условно-дополнительная, — «Новеллы» [см.: 68. С.5].

Римское право представляло собой «стройную разрабо­танную систему норм, регулировавших различные виды имущественных отношений, вещных прав» [228. С.1127]. Во многих феодальных и буржуазных государствах римское право легло в основу гражданского, а частично уголовного и государственного права [см.: 68. С.7]. Рецепция римского права, т.е. заимствование, присвоение и усвоение его, в средние века многими странами Западной Европы оказало огромное влияние как на правовое, так и на социальное развитие Европы. Разработанные в римском праве правовые формы товарообмена впоследствии были приспособлены к потребностям буржуазного способа производства [см.: 284. С.520]. Римское право было одним из источников Кодекса Наполеона 1804 г., который в свою очередь, став образцо­вым сводом законов буржуазного общества, лег в основу кодификаций многих государств мира. Русское право также имеет определенные, хотя и слабые, точки соприкоснове­ния с римским правом [см.: 222. С. 12].

Ф.Энгельс отмечал, что римское право как «первое всемирное право общества товаропроизводителей... с его непревзойденной по точности разработкой всех сущест­венных правовых отношений простых товаровладельцев (покупатель и продавец, кредитор и должник, договор, обязательство и т.д.)» [314. С.311], было взято за основу в континентальной Западной Европе. Причину живучести и рецепции римского права в западных буржуазных стра­нах он объяснял следующим образом: «Римское право является настолько классическим юридическим выраже­нием жизненных условий и конфликтов общества, в ко­тором господствует чистая частная собственность, что все позднейшие законодательства не могли внести в него никаких существенных улучшений» [315. С.412].

Многими важнейшими определениями, предложен­ными римскими юристами, в той или иной форме, уче­ные пользовались на протяжении многих веков, а некото­рые продолжают функционировать и в настоящее время. Например, буржуазная теория права заимствовала у рим­ского права деление права на публичное (ius publicum) и частное (ius privatum) право. Под публичным правом по­нимались правовые нормы, которые регулировали дея­тельность государственных органов, а также отношения между гражданами и органами государства [см.: 228. С. 1081], а под частным правом — регулирующие отноше­ния, обеспечивающие частные интересы индивидов [см.: 228. С. 1487]. В настоящее время профессия юриста требу­ет усвоения многих терминов и понятий, унаследованных из римского права, — республика, империя, сенат, кон­ституция, мандат, магистратура, эвикция, виндикация и т.д. [см.: 222. С.5].

Таким образом, с полным на то основанием, можно говорить о том, что зарождение юриспруденции (от лат. juris-prudentia — правоведение) — юридической науки, совокупности наук о праве, началось в Древнем Риме. Но, несмотря на то, что юриспруденция является обществен­ной наукой, она не наука об обществе, а только об одном из явлений общественной жизни — праве.

Развитие капиталистических отношений, расширение производства, торговли и т.п. стимулировали развитие различных отраслей социальных знаний, в том числе вы­зывали потребность в экономических знаниях. Полити­ческая экономия, как отмечает С.И.Ожегов в «Словаре русского языка» (М., 1990), это «наука, изучающая обще­ственные отношения в процессе производства и распределения материальных благ, а также экономические зако­ны, управляющие этими отношениями» [180. С.552].

Предшественником политической экономии выступил меркантилизм. Меркантилизм (фр. mercantilisme; от лат. — mercari — торговать; от итал. — mercante — торговец) — это экономическое учение и экономическая политика раннего периода капитализма, сущность которых заклю­чалась в активном вмешательстве государства в хозяйст­венную жизнь в интересах торговой буржуазии — купцов. Согласно меркантилизму, благосостояние создается не за счет производства товара, а в результате развития обраще­ния товаров (внешней торговли) и накопления капиталов внутри страны.

Сущность политики меркантилизма заключалась в ак­тивном протекционизме. Протекционизмом (фр. protectionnisme, от лат. — protectio — букв. прикрытие) называ­ется экономическая политика государства, направленная на защиту и ограждение национальной экономики от иностранной конкуренции. Она реализуется путем фи­нансового поощрения развития отечественной промыш­ленности (для того времени, в первую очередь, мануфак­турного), стимулирования экспорта и ограничения им­порта, либо введением высоких пошлин на определенные ввозимые товары, либо ограничением (иногда полным запрещением) ввоза того или иного товара, а также под­держкой экспансии^[5]

торгового капитала (напр., вывоз ка­питала, кабальные займы) и рядом других мер.

Основными представителями раннего меркантилизма (последняя треть XV — сер. XVI вв.) были У.Стаффорд в Англии и Г.Скаруффи в Италии. Разработанная ими тео­рия денежного баланса обосновывала политику государ­ства, направленную на накопление и увеличение денеж­ного богатства чисто законодательным путем, т.е. с помо­щью государства. Так, например, Уильям Стаффорд (Stafford) (1554-1612) считал, что основной формой богат­ства являются деньги.

Для позднего меркантилизма, достигшего своего наи­высшего развития в XVII в, характерно было связывание роста общественного богатства с активным торговым ба­лансом. Основные представители позднего меркантилиз­ма — английский экономист Томас Мен (Mun) (1571-1641), французский экономист Антуан де Монкретьен (Montchretien) (ок.1575-1621), итальянский экономист А.Серра. Главный принцип, выдвинутый ими, заключался в следующем: покупать дешевле, а продавать дороже [см.: 228. С.792]. Термин «политическая экономия» впервые употребил Монкретьен в 1615 году [см.: 228. С.827].

Экономическая наука в средние века развивалась также в лоне так называемой камералистики. В XVII-XVIII вв. в германской экономической литературе каме­ралистика (нем. Kameralistik, от позднелат. camera — дворцовая казна) означала совокупность административ­ных и хозяйственных знаний по ведению камерального, в узком смысле слова дворцового, а широком — государст­венного хозяйства. Камеральными науками назывался специальный цикл административных и экономических дисциплин, которые преподавались в ХVII-ХVIII вв. в университетах Германии и других европейских странах, а со 2-й пол. XIX в. также и в университетах России [см.: 228. С.532].

Родоначальником классической буржуазной полит­экономии является английский экономист Уильям Петти (Petty) (1623-1687). В 1662 г. вышло его сочинение «Трак­тат о налогах и сборах». Он уже считал, что основой экономической и политической мощи государства высту­пает не денежная политика, а производство, что сфера производства — это основной источник богатства. В этой своей работе У.Петти первым попытался сформулировать трудовую теорию стоимости.

В эпоху становления капитализма политическая эко­номия становится уже самостоятельной наукой, отражав­шей интересы передовых слоев буржуазии в период ее прогрессивной борьбы против феодализма. В конце XVIII — первой половине XIX вв. буржуазная политическая экономия достигла своего наивысшего развития в трудах выдающихся представителей английской классической буржуазной политической экономии — Адама Смита (Smith) (1723-1790) и Давида Рикардо (Rikardo) (1772-1823), установивших, что хозяйственная жизнь подчиня­ется законам, не зависящим от воли людей.

А.Смит являлся идеологом промышленной буржуазии мануфактурного периода. В 1776 г. вышел его труд «Ис­следование о природе и причинах богатства народов», который выступил своего рода идеологическим манифес­том промышленной буржуазии. А в 1817 г. выходит работа Д.Рикардо «Начала политической экономии и податного обложения».

Историческая заслуга А.Смита и Д.Рикардо заключа­лась в том, что они положили начало трудовой теории стоимости. А.Смит разработал основные категории трудо­вой теории стоимости. Он уже понимал, что стоимость товаров определяется количеством труда, затраченного на их производство. Поэтому он осознавал, что источником богатства является труд. Впервые им сделан вывод, что буржуазное общество делится на три основных класса: наемных рабочих, капиталистов и земельных собственни­ков, что, по мнению А.Смита, соответствовало делению всего национального дохода на три части: заработную плату, прибыль с капитала и ренту.

Появление новой самостоятельной науки — полити­ческой экономии — стало новым шагом в познании об­щества и его закономерностей.

Н.И.Кареев в своей работе «Введение в изучение со­циологии» (СПб., 1897) отмечает, что, «кроме государст­ва, права и народного хозяйства, в жизни общества мы наблюдаем еще явления, которые не могут быть подведе­ны ни под одну из этих трех категорий. Это — явления духовной культуры общества, язык, нравы и обычаи, ре­лигиозные верования общества, его миросозерцание, его литература и искусство. Наше общее представление об обществе было бы весьма односторонним, если бы мы ограничили себя при его рассмотрении только тремя упо­мянутыми точками зрения: даже соединение политичес­кого, юридического и экономического отношения к об­ществу не может еще дать полного представления о том, что такое общественная жизнь» [95. С.2].

В своей речи на заседании «Исторического Общества» при Петербургском университете 18 февраля 1898 г. по случаю сотой годовщины со дня рождения О.Конта Н.И.Кареев повторяет, что «общественные явления изу­чались и раньше возникновения мысли о социологии, но предметом этого изучения делалась лишь та или другая сторона социальной жизни человека, а не вся совокуп­ность общественных явлений, взятая в ее целом. Еще древние греки создали политику как науку о государстве, а римляне — юриспруденцию как науку о праве, и новая Европа прибавила к этим двум наукам политическую экономию, изучающую народное хозяйство, но все это было изучением лишь отдельных сторон общественной жизни человека» [97. С.7]. Мысль о необходимости созда­ния новой науки, по его мнению, принадлежит О.Конту: «Конт первым высказал мысль о необходимости такой науки) которая сделала бы своим предметом общество со всеми совершающимися в нем явлениями, в том числе и культурными, и вместе с этим указал на существование между всеми явлениями, совершающимися в обществе, известного «консенсуса» (consensus), т.е. взаимодействия» [97. С.7].

К становлению социологии привело не только возник­новение и развитие общественных наук, но и внесение в историю философского начала. Философия истории, высту­пая одним из разделов философии, была связана с интер­претацией исторического процесса и исторического по­знания и была направлена на изучение истории общества. И хотя философия истории продукт XVIII в., все же ее элементы были присущи и творчеству ряда философов античности, высказывающим определенные представле­ния о прошлом и будущем человечества, и творчеству мыслителей Средневековья, считающих главной движу­щей силой истории внеисторическое божественное про­видение. Только с эпохой Возрождения связано начало формирования светской философии истории. Особо здесь следует отметить теорию исторического круговорота Джан Баттиста Вико [Viko] (1668-1744), которую он обо­сновывает в своем главном труде «Основания новой науки об общей природе наций», написанном в 1725 г. Дж. Вико считается основоположником философии исто­рии Нового времени.

Французский философ-просветитель, математик и по­литический деятель Жан Антуан Никола Кондорсе [Kondorcet] (1743-1794) в своей книге «Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума» (1794) развил концепцию исторического прогресса, в основе которого лежал разум. В XVIII — первой половине XIX вв. филосо­фия истории выступала в основном в качестве общей теории исторического развития. Передовые ученые того времени начали задаваться вопросом о существовании законов применительно к исторической жизни человече­ства. Они стремятся уловить закономерность в общем ходе истории, которая уже тогда начала рассматриваться как постепенное совершенствование человеческого рода.

Представители классической философии истории выдви­нули и разработали много важных идей — теорию про­гресса, проблему единства исторического процесса и много­образия его форм, исторические закономерности и т.д.

Достижения в области естествознания

На возникновение теоретической социологии большое влияние оказали и естественнонаучные предпосылки. Следует отметить ряд важных открытий в области естест­вознания, следовавших друг за другом, которые сущест­венно подорвали старый, метафизический взгляд на при­роду и повлияли на изменение взгляда на мир в целом. При этом особо следует выделить первую треть XIX в., когда естествознание вступило в полосу бурного подъема, в результате чего была подготовлена почва великим от­крытиям второй трети XIX в. Расшатывание метафизичес­кого понимания природы было положено уже в XVIII веке многочисленными открытиями ученых-естествоис­пытателей различных стран, подкрепляющими и допол­няющими друг друга. Кратко остановимся на взглядах, на наш взгляд, наиболее важных для возникновения социо­логии, некоторых передовых ученых, начиная с XVIII в.

Михаил Васильевич Ломоносов (1711-1765), первый рус­ский ученый- естествоиспытатель мирового значения, своими многочисленными открытиями внес огромный вклад в науку о природе: развивал атомно-молекулярные представления о строении вещества, сформулировал принцип сохранения материи и движения, описал стро­ение Земли, объяснил происхождение многих полезных ископаемых и минералов и т.д.

Иммануил Кант (Kant) (1724-1804), немецкий фило­соф, родоначальник немецкой классической философии, и Пьер Симон Лаплас (Laplace) (1749-1827), французский астроном, математик, физик, своей космогонической^[6] ги­потезой подорвали метафизические взгляды на происхож­дение и строение вселенной.

В 1755 г. И.Кант анонимно издает свое наиболее вы­дающееся произведение «докритического периода» «Все­общая естественная история и теория неба». Цель работы заключалась в том, чтобы «найти то, что связывает между собой в систему великие звенья Вселенной во всей ее бесконечности; показать, как из первоначального состоя­ния природы на основе механических законов образова­лись сами небесные тела и каков источник их движения...» [91. С.117]. Свои взгляды И.Кант излагает в виде гипотезы, предоставляя читателю самому оценить ее до­стоинства и недостатки.

Как и предшествующие ему сторонники учения о ме­ханическом происхождении мироздания (Эпикур, Лукреций, Левкипп и Демокрит), он считал, «что первоначаль­ным состоянием природы было всеобщее рассеяние пер­вичного вещества всех небесных тел, или, как они их называют, атомов» [91. С. 123]. Но, в отличие от указан­ных философов, выводивших наблюдаемый в мироздании порядок из слепого случая, И.Кант отмечал, «что материя подчинена некоторым необходимым законам» [91. С.124]. Дальше он уточняет: «Представив мир в состоянии про­стейшего хаоса, я объяснил великий порядок природы только силой притяжения и силой отталкивания — двумя силами, которые одинаково достоверны, одинаково про­сты и вместе с тем одинаково первичны и всеобщи. Обе они заимствованы мною из философии Ньютона» [91. С.131].

В 1796 г. во Франции П.Лаплас самостоятельно, неза­висимо от И.Канта, сформулировал математические вы­воды из подобной гипотезы, благодаря чему она получила почти всеобщее признание. В историю данная гипотеза вошла под названием канто-лапласовой теории [см.: 86. С.35].

П.Лаплас является автором классических работ по не­бесной механике (динамика Солнечной системы в целом и ее устойчивость и др.) — «Трактат о небесной механике» (т. 1-5, 1798-1825) и теории вероятностей — «Аналитичес­кая теория вероятностей» (1812). Огромное значение кос­могонической гипотезы заключалось в том, что она устра­нила метафизические утверждения о «первом толчке».

Далее кратко рассмотрим выдающиеся достижения в конкретных областях знаний.

В геологии. Чарльз Лайель (Лайелл) (Lyell) (1797-1875), английский естествоиспытатель, один из основоположни­ков актуализма в геологии, дал описание истории земли. В своем главном труде «Основы геологии» (т. 1-3, 1830-1833), в противовес «теории катастроф» Жоржа Кювье (Cuvier) (1769-1832), отрицавшей развитие в природе и саму идею развития, он развил учение о медленном и непрерывном изменении земной поверхности под влия­нием постоянных геологических факторов (вода, температура и т.д.) и доказал, что в истории земли не участвовали никакие сверхъестественные силы.

В биологии. Жан Батист Ламарк (Lamarck) (1744-1829), французский естествоиспытатель, предшественник Ч.Дарвина, разработал теорию эволюции органического мира (ламаркизм). В своей работе «Философия зоологии» (1809) он решительно выступил против господствовавшей в то время метафизической идеи вечности и неизменнос­ти биологических видов. Им была сформулирована пер­вая целостная концепция эволюции живой природы.

В химии. Джон Дальтон (Дольтон) (Dolton) (1766-1844), английский химик и физик, создатель химического атомизма, раскрывающего внутреннее строение вещества. В 1801 и 1803 гг. открыл газовые законы, названные его именем (законы Дальтона). Дж. Дальтон первым сначала теоретически предсказал, а затем с помощью эксперимен­тов открыл у атомов такие специфические свойства, как «атомный вес», способность соединяться в кратных отно­шениях. Ему впервые удалось органически связать старую идею об атомах с опытными данными химического ана­лиза, подобные попытки в свое время предпринимались М.В.Ломоносовым. Соединение общетеоретических представлений о строении вещества с непосредственно наблюдаемыми в лаборатории эмпирическими данными привело к тому, что естествоиспытатели начала XIX века признали важность роли теоретического мышления для развития естествознания. Химики, доказав, что лежащий в основе химической атомистики^[7] один и тот же закон кратных отношений, применим как к неорганическим, так и к органическим веществам, тем самым уничтожили искусственно придуманный метафизический разрыв между живой и неживой природой.

Фридрих Вёлер (Wohler) (1800-1882), немецкий химик, в 1824-1828 гг. искусственным путем получил из неорга­нических веществ первое органическое соединение — мо­чевину, нанеся этим сокрушительный удар по метафизике и витализму [см.: 86. С.217]. Во второй трети XIX в. синтез органических веществ достиг уже невиданного размаха. Во многом это было обусловлено запросами крупной химической промышленности, заинтересован­ной в расширении своей сырьевой базы. Расширение сырьевой базы за счет замены естественных химических продуктов искусственными, синтетическими неизбежно

вело к стимулированию изучения химических превраще­ний веществ. В результате чего было синтезировано много разных веществ, получение которых раньше считалось невозможным без участия «жизненной силы».

В физике. Шло расшатывание основ метафизического учения о «невесомых жидкостях» (например, о теплороде) и «жизненных силах». Исследуя малоизученные формы движения, ученые постепенно накапливали факты, кото­рые неопровержимо вели к признанию взаимной связи форм движения, способных превращаться друг в друга. В первой трети XIX в. особенно большие успехи были до­стигнуты в области изучения электрических явлений, до этого эта область физики находилась в зачаточном состо­янии. В XIX в. в связи с потребностью наладить новую технику связи как в военных, так и в промышленных целях перед учеными на первый план выдвигается вопрос об изучении динамического электричества — электричес­кого тока и его законов.

Гемфри (Хамфри) Дэви (Дейва) (Devy) (1778-1829), анг­лийский физик и химик, один из основателей электрохи­мии. Открыл химическое действие электрического тока (явление электролиза). В 1807-1809 гг. получил электро­лизом калий, натрий, стронций, кальций, барий, магний. Это положило начало изучению связи между химически­ми и электрическими явлениями, т.е. между такими об­ластями явлений природы, которые до этого были мета­физически разорваны между собой.

Никола Леонор Сади Карно (Carnot) (1796-1832), фран­цузский физик и инженер, один из основателей термоди­намики, в своей основной работе «Размышления о движу­щей силе огня и о машинах, способных развивать эту силу» в 1824 г. сформулировал так называемый второй принцип термодинамики.

В астрономии. Урбен Жан Жозеф Леверье (Le Verrier) (1811-1877), французский астроном. Основные труды по­священы теории движения больших планет, устойчивости Солнечной системы. В 1846 г. на основании исследований отклонения планеты Урана от того пути, по которому ей следовало двигаться в силу законов ньютоновской меха­ники вокруг Солнца, сделал предположение, что сущест­вует некая, пока еще неизвестная, планета, которая, воздействуя на Уран, заставляет его двигаться не так, как если бы ее не было. Строго учитывая требования законов механики Ньютона, У.Леверье точно вычислил в какой момент времени и в каком месте небесного свода данная планета окажется, где ее и можно будет найти при помо­щи телескопа. В этом же году немецкий астроном Иоганн Готфрид Галле (Са11е) (1812-1910) в указанное время, в указанном месте, направив туда трубу телескопа, обнару­жил неизвестную до того времени планету, которую на­звали Нептуном. Открытие новой планеты потрясло весь ученый мир, так как это было открытие, сделанное, как о нем говорили, «на кончике пера» [см.: 86. С.229].

Особо следует отметить три великих открытия в есте­ствознании второй трети XIX в., которые оказали наи­большее влияние на необходимость появления новой науки об обществе — социологии, это создание клеточной теории, открытие закона сохранения и превращения энергии и создание эволюционной теории в биологии.

Среди открытий того времени, сделанных в области изучения живой природы, в первую очередь следует отме­тить создание клеточной теории. В 1838-1839 г.г. ее выдви­нули, обосновали и развили немецкие ученые — биолог Теодор Шванн (Schwann) (1810-1882) и ботаник Маттиас Якоб Шлейден (Schleiden) (1804-1881). Справедливости ради следует отметить, что первые основы этой теории были заложены еще в 1827-1834 гг. русским ботаником П.Ф.Горяниновым и в 1837 г. чешским биологом Я.Пуркине.

Т.Шванн на основании собственных исследований, изучении структуры животных тканей (хряща, спинной струны), а также исследований клеток растений М.Шлейдена и ряда других ученых в своем классическом труде «Микроскопические исследования о соответствии в структуре и росте животных и растений» (1839) впервые сформулировал основное положение об образовании кле­ток и клеточном строении всех организмов.

С помощью проведенных Т.Шванном и М.Шлейденом исследований было доказано единство строения жи­вотных и растений и сделан вывод, что «существует общий принцип развития для самых различных элемен­тарных частей организма и что этим принципом развития является клеткообразование» [302. С.306-307].

Благодаря этому стало возможным объяснение роста и развития живых существ, а также была доказана тесная связь обоих царств органической природы, так как законы развития растений и животных были тождественны. Этим была разрушена метафизическая перегородка, кото­рая разделяла до этого обе области живой природы.

Производственная практика выступала основным ис­точником развития науки в области естествознания, при­ведшим к открытию закона сохранения и превращения энергии. Первый проект универсального парового двига­теля — первой в мире двухцилиндровой машины непре­рывного действия — был разработан в 1763 г. русским теплотехником Ив.Ив. Ползуновым (1728-1766), но, к сожа­лению, осуществить этот проект ему не удалось. В 1774-1784 гг. английский изобретатель Джеймс Уатт (Watt) (1736- 1819) изобрел паровую машину с цилиндром двойно­го действия. Созданный им универсальный тепловой двига­тель был первым и до конца XIX в. оставался практически единственным универсальным двигателем. Этот двигатель сыграл большую роль в переходе к машинному производст­ву, в прогрессе промышленности и транспорта.

Идею сохранения количества движения во всем мире высказывал в свое время еще Декарт. М.В.Ломоносовым была обоснована идея всеобщего закона сохранения мате­рии и движения. Дальнейшей конкретизацией, развитием и обогащением общего положения о сохранении движе­ния, а также его экспериментальным обоснованием стало открытие закона сохранения и превращения энергии.

В 40-х годах XIX в. идея единства форм движения (так называемых «сил» природы) и их взаимной превращаемости прочно пустила корни в естествознании. Учение об энергии в это время разрабатывали многие выдающиеся естествоиспытатели в разных странах: в Германии — Р.Майер (1814-1878) и Г.Гельмгольц (1821-1894), в Анг­лии — Дж.Джоуль (1818-1889) и У.Р.Гров, в Дании -Кольдинг и т.д.

Юлиус Роберт Майер (Мауег) (1814-1878), немецкий естествоиспытатель и врач, в 1842 г. первым сформулиро­вал закон сохранения и превращения энергии и теорети­чески рассчитал механический эквивалент теплоты. Джеймс Прескотт Джоуль (Joule) (1818-1889), англий­ский физик, экспериментально обосновал закон сохране­ния и превращения энергии и определил механический эквивалент тепла. Герман Людвиг Фердинанд Гельмгольц (Helmholtz) (1821-1894), немецкий ученый, в 1847 г. впервые математически обосновал закон сохранения и пре­вращения энергии, показав его всеобщий характер.

Открытие и обоснование закона сохранения и превра­щения энергии нанесло решающий удар по всей метафи­зической и идеалистической концепции «сил» и по всему метафизическому учению о «невесомых жидкостях».

Большое значение имело также появление эволюцион­ного учения великого английского естествоиспытателя-новатора Чарльза Роберта Дарвина (Darwin) (1809-1882). 24 ноября 1859 г. в Лондоне вышел основной труд Ч. Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора или сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь». Тираж этой книги разошелся в течение одного дня, что для тех лет был случай невиданный. Отношение к книге было неоднозначно, одни восхищались этой кни­гой, а другие — злобно бранили [см.: 3. С.10]. В этом своем труде, в основе которого лежали обобщенные ре­зультаты собственных наблюдений во время пятилетнего кругосветного путешествия на корабле «Бигль» (1831-1836), достижений современной ему биологии и многове­кового практического опыта сельского хозяйства по раз­ведению культурных растений и домашних животных, были вскрыты основные факторы эволюции органическо­го мира. Ч.Дарвин показал, что в качестве движущей силы прогрессивной эволюции животного мира выступают — изменчивость, наследственность и естественный отбор. В 1868 г. выходит следующий труд Ч.Дарвина «Изменение домашних животных и культурных растений» (т. 1-2), в котором приводится дополнительный фактический мате­риал к основному труду. А в 1871 г. вышла знаменитая его работа «Происхождение человека и половой отбор», в которой была высказана и обоснована гипотеза естествен­ного, природного, а не божественного происхождения человека, гипотеза происхождения человека от общего с современными человекообразными обезьянами предка.

Историческое значение исследований Ч.Дарвина за­ключалось в том, что он опроверг господствующие в то время в биологии религиозно-идеалистические представ­ления о «творческих актах», а также подорвал религиозно-идеалистическую, креационистскую^[8] «теорию» происхож­дения видов К.Линнея и Ж.Кювье, в основе учения кото­рых лежало представление о живой природе, разных видах растений и животных как всегда постоянных и неизменяемых. Он установил и доказал, что биологические виды изменяются, что между видами существует преемствен­ность, а возникающие в природе уклонения в видовых признаках наследуются. Также своим учением он доказы­вал, что современная живая природа, все биологические виды, в том числе и человек, появились в результате закономерного процесса постепенного развития, который длился миллионы лет.

Эволюционная теория Ч.Дарвина противостояла реак­ционной «теории катастроф», внезапных изменений Ж.Кювье, отрицавшей развитие в природе и саму идею развития. В своем труде «Рассуждение о переворотах на поверхности земного шара» (1821) Ж.Кювье, проанализи­ровав полученные до него и им самим данные об ископа­емых организмах (окаменелостях), установил закономер­ную связь между определенными видами ископаемых и геологическими формациями, в отложениях которых они были найдены, что позволило установить закономерную историческую последовательность в образовании геологи­ческих слоев в земной коре. Но, несмотря на то, что он своим открытием фактически обосновал исторический взгляд на природу, он решительно выступает против идеи развития, выдвигая свою «теорию катастроф». По этой теории, на поверхности земли периодически происходили катастрофы или катаклизмы. Морское дно внезапно под­нималось, а суша опускалась, в результате чего все живое на суше гибло погребенное водой, в свою очередь все живое в воде, оказавшись на суше, также погибало. Поэ­тому, по мнению Ж.Кювье, количество имевших место в истории земли геологических эпох и периодов соответст­вовало такому же количеству катастроф, произошедших на поверхности земли [см.: 86. С.224].

Эволюционизм получил широкое распространение не только в биологии, он стал одним из ведущих направле­ний общественной мысли того времени. Опираясь на представление о единстве законов истории природы и истории человека, о единстве метода естественных и об­щественных наук, он подрывал провиденциалистские объяснения развития. Спроецирование теории эволюции на сферу общественной жизни породило многочисленные версии социал-дарвинизма. А принципы биологической эволюции многие ученые начали использовать для обо­снования различных концепций социальной эволюции.

Прогресс естествознания в первой половине и середи­не XIX в. в странах Западной Европы был обусловлен бурными темпами развития капиталистического произ­водства, в первую очередь крупной промышленности, на­чавшимися после победы французской буржуазной рево­люции конца XVIII в. и утверждения капиталистического строя. Интересы развивающегося материального произ­водства, запросы технического прогресса с неизбежнос­тью вели к развитию естествознания. Например, откры­тие закона сохранения энергии и возникновение термо­динамики были обусловлены технической потребностью, практической заинтересованностью в более рациональ­ном использовании силы пара, а именно, повышении коэффициента полезного действия паровой машины. Раз­витие химической атомистики сначала было обусловлено запросами крупной химической промышленности в необ­ходимости контроля химического производства и разра­ботки рациональных способов химической технологии, а во второй трети XIX в. — в потребности расширения сырьевой базы за счет замены естественных химических продуктов искусственными, синтетическими. В основе биологического учения Ч.Дарвина лежало теоретическое обобщение селекционной практики растениеводов и жи­вотноводов. Таким образом, естественнонаучные откры­тия ученых первой половины и середины XIX в. в значи­тельной степени зависели от социально-исторической об­становки и технике экономических условий развития каждой страны, а также от научной связи с учеными других европейских стран.

Все вышеперечисленные и другие открытия, сделан­ные учеными в области естествознания, подводили к со­ставлению совершенно иной картины мироздания и исто­рического прогресса человечества, нежели та, которая господствовала до этого. Объективное значение великих открытий естествознания первой половины и середины XIX в. заключалось в раскрытии всеобщей связи явлений природы. Они доказывали, что как в живой, так и в неживой природе происходят развитие и превращение разнообразных форм движущейся материи.

Великие открытия естествознания послужили естест­веннонаучной основой для создания нового, диалектико-материалистического мировоззрения, что было осущест­влено в середине XIX в. основоположниками марксизма.

Данные открытия легли также в основу созданного О.Контом, Г.Спенсером и Э.Дюркгеймом учения об об­ществе, основанного на принципах биологии, — «органи­ческой теории развития общества».

Разочарование в рационалистических теориях XVIII века после Великой Французской революции

В век Просвещения общество рассматривалось как продукт человеческого договора, человеческого изобрете­ния. Поэтому и на государство смотрели как на своего рода механизм, сооруженный людьми, а потому вполне доступный любому необходимому усовершенствованию, исходящему от человеческого разума [см.: 289. С. 183]. Мыслители того времени, как писал В.М.Хвостов, «пита­ли глубокое убеждение в разумности мироздания и были уверены в способности человеческого разума все понять в природе и уложить в логические схемы, а затем и устроить жизнь людей ко всеобщему благополучию» [289. С.181]. Великая Французская революция была грандиозной по­пыткой претворения в жизнь рационалистических планов переустройства общества.

По этому поводу Н.И.Кареев написал следующее: «В XVIII столетии не было социальной науки, ее место зани­мала политическая метафизика; под знаменем идей этой метафизики совершился один из величайших историчес­ких переворотов, какие мы только знаем, — Французская революция. Исход этого события, на которое возлагалось столько радужных надежд, привел к самому мрачному разочарованию, выразившемуся в той культурной реак­ции, которая проявилась с такой силой в первые десяти­летия нашего века» [97. С. 10].

Революционная программа, даже в самой Франции, была реализована не полностью. Поэтому многие после революции разочаровались в возможности силы разума. Отношение современников к Великой Французской рево­люции было неоднозначно. Революция всколыхнула мир­ные слои интеллигенции. Обещанное ею «Царство Разу­ма» так и не наступило. На смену радужным иллюзиям, с новой силой, пришел горький скепсис. С новой силой возникла потребность в проведении реалистического ана­лиза и оценке как существующего общества, так и его прошлого и будущего.

Способ осуществления анализа зависел от классовой позиции того или иного мыслителя. Для первой трети XIX в., как отмечает И.С.Кон, в общественно-политичес­кой жизни Западной Европы имели место три главных ориентации, а соответственно этому и три группы мысли­телей, которые не только воплощали разные интеллекту­альные традиции, но и выражали интересы разных обще­ственных классов: консерваторы-традиционалисты (или реакционные романтики) (Эдмунд Берк (1729-1797), Луи де Бональд (1754-1840), Жозеф де Местр (1754-1821) и др.), буржуазные либералы-утилитаристы (Иеремия Бентам (1748-1832), Джеймс Милль (1773-1836) и др.) и уто­пические социалисты (Клод Анри де Рувруа Сен-Симон (1760-1825), Шарль Фурье (1772-1837), Роберт Оуэн (1771-1858)) [см. подробнее: 124. С.13-17].

Всех их объединяло одно — отрицательное отношение, резкое выступление против рационалистических идей XVIII столетия. Но если первые при этом проповедовали возвра­щение опять к средневековому миросозерцанию, то послед­ние, наоборот, «стремились прокладывать новые пути для человеческой мысли и человеческой жизни» [97. С.11].

Консерваторы-традиционалисты откровенно негатив­но относились к Великой Французской революции и ее результатам, идеализируя гармонию и порядок феодаль­ного средневековья.

Родоначальник философии утилитаризма^[9] И.Бентам руководящим принципом поведения утверждал принцип полезности. Выдвинутая им теория полезности критичес­ки относилась ко всем отношениям прошлых эпох, кото­рые мешали развиваться буржуазии. И.Бентам резко вы­ступал против учений об естественном праве и об общест­венном договоре. Допуская возможность проведения частичного реформирования, усовершенствования суще­ствующего общества, либералы решительно выступали против всякого рода революционных действий.

Интересные мысли высказывали представители утопи­ческого социализма. Многие передовые мыслители того времени критиковали нарождавшийся капиталистический строй, предпринимали попытки как-то объяснить катак­лизмы и на этой основе предвосхитить характер будущего общества, но при этом они принципиально расходились в предлагаемых методах. Данный вопрос достаточно широ­ко освещен в литературе, и мы на нем подробно останав­ливаться не будем.

Создание новой науки об обществе, предпринятое А.Сен-Симоном и О.Контом, по мнению Н.И.Кареева, «было одним из симптомов общего недовольства общест­венной философией XVIII в. после того практического испытания, какому она подверглась во время революции» [95. С.9]. Они оба стремились заменить используемый до этого при изучении общества метафизический метод ме­тодом научным, так как считали, что только научное исследование реальных явлений позволит найти выход из сложившегося критического положения в обществе [см.: 95. С.9],

Так как прежние философско-схоластические концеп­ции общественного устройства подверглись широкой критике, поэтому и возникла необходимость в создании науки об обществе, которая соответствовала бы методам естественных наук. Зарождение позитивизма в филосо­фии и социологии стало ответной реакцией на происшед­шие в обществе изменения.

Зарождение и развитие эмпирических социальных ис­следований

Становление социологии как самостоятельной науки и дисциплины подготавливалось не только в области тео­ретического мышления, в рамках социальной философии, философии истории, политической экономии, юриспру­денции и др., но и многовековыми традициями проведе­ния эмпирических социальных исследований. Социоло­гия, в отличие от других наук, дисциплина одновременно теоретическая и эмпирическая. Долгое время эмпиричес­кая и теоретическая социологии вели автономное сущест­вование. Это было обусловлено рядом причин.

Разработкой методологии и методики социальных эм­пирических исследований, начиная с XVII в. занимались в основном естествоиспытатели, математики (Дж. Граунт, Э.Галлей, Я.Бернулли, ПЛаплас, Ж.Фурье и др.) и госу­дарственные чиновники (Г.Кинг, Ч.Р.Давенант, Ж.Б.Кольбер. С.Вобан, В.Керсебум и др.), а создание и развитие теоретической социологии в XIX в. начали фи­лософы, если не по образованию, то по умонастроению (О.Конт, Э.Дюркгейм, Г.Зиммель, Ф.Тённис и др.). Также разрыв теории и эмпирии в период становления социоло­гии объясняется и тем, что если эмпирические исследова­ния были направлены на изучение злободневных проблем современного общества — бедности, преступности, положения трудящихся и т.д., то теоретическая социология ориентирована была только на прошлое, ее формирова­ние шло в основном в русле исторической социологии. Используемые социологами-теоретиками разного рода эволюционные схемы и сравнительно-исторический метод не требовали строго эмпирического подтверждения и вполне довольствовались некритическим сбором фактов для иллюстраций своих воззрений.

Первые народоисчисления, первые попытки количест­венного анализа социальных явлений и процессов начали предприниматься достаточно давно. Уже в глубокой древ­ности у большей части народов, о которых до нас дошли исторические известия, на первых порах возникновения государственных союзов перед правительством встала не­обходимость в сборе определенного рода данных о состо­янии управляемой страны.

Руководящим принципом многих государств того вре­мени были войны и грабежи, т.е. разрушение чужого имущества, а не создание своего. Это было связано с тем, что хозяйственная жизнь во многих государствах была еще не достаточно развита, поэтому войны и грабежи служили им основным способом приобретения жизнен­ных средств и пропитания. А так как государства древнего мира постоянно находились в состоянии борьбы друг с другом, то правительству необходимо было постоянно иметь сведения о количестве населения, способного к военной службе, для того чтобы знать, готовы ли они сами к наступлению и способны ли, в случае необходи­мости, защититься от соседей. Таким образом, знание числа лиц, способных к военным действиям, было необ­ходимым условием существования государства.

С другой стороны, для того чтобы иметь возможность отыскивать все новые и новые источники средств для покрытия постоянно растущих государственных расходов, а также для правильного распределения государственных налогов и повинностей среди населения, правительству необходимо было иметь сведения о производительности страны и доходах ее граждан, то есть знать, какими мате­риальными средствами оно располагает. Поэтому уже на самых ранних периодах образования государств потреб­ности практической политики обусловили необходимость знания военной и податной способности населения и начали собираться сведения, необходимые для целей уп­равления.

Дошедшие до нас исторические данные, в основном, правда, это лишь достоверные указания на их существова­ние, свидетельствуют о зачатках проведения эмпиричес­ких социальных исследований уже у древних восточных народов: египтян, китайцев, японцев, индусов, персов и евреев [см. об этом подробнее: 326. С.4-5, 65; 281. С.7-10; 196. С.5-7 и др.]. Более достоверные сведения мы встреча­ем в Библии, где неоднократно упоминается о первых многочисленных народоисчислениях у древних евреев. Так, например, перепись евреев сначала была произведе­на перед их приходом в Египет, затем перед выходом из Египта, далее народоисчисление было проведено Моисе­ем у Синая, а потом на границах Палестины и т.д.

В Древней Греции, уже во времена правления Солона (между 640 и 635 — ок. 559 до н.э.), существовала сложная система статистического учета доходов граждан. В 594 г. до н.э. им была проведена реформа, направленная на ускорение ликвидации пережитков родового строя. Глав­ная цель реформы заключалась в том, чтобы более или менее уравнять права и обязанности граждан, при этом главным критерием стало выступать не их племенное происхождение, а имущественное положение. В результа­те реформы все население было разделено на четыре разря­да, сословия в соответствии с имущественным цензом (лат. cesus, от censeo — делаю опись, перепись), представители которых стали пользоваться различными социальными пра­вами [см.: 281. С. 12; 301. С.16; 228. С.1243]. Для того чтобы знать, в какой разряд следует включать гражданина, в одних провинциях ежегодно, в других реже, все жители должны были сообщать властям сведения о своем имущественном положении [см.: 281. С. 12].

В Афинах с древнейших времен велся регулярный учет естественного движения населения, велась регистрация рожденных и умерших. После рождения все свободно­рожденные сразу вносились в официальные списки, затем юноши, достигшие 18 лет, заносились в списки способ­ных воевать, а по достижению 20 лет — в списки полноп­равных граждан полиса-государства [см.: 281. С. 13].

Очень богатый материал о практике проведения соци­альных обследований, наблюдений над общественной жизнью дает нам история Древнего Рима. Уже во времена правления Ромула, легендарного основателя и первого царя Рима (основан ок.754/753 гг. до н.э. братьями близ­нецами Ромулом и Ремом), велся учет и перепись населе­ния. Для того чтобы получить сведения о военных и финансовых силах своего государства, Ромул провел две переписи населения, первую — в начале своего царство­вания, а вторую — в конце [см.: 326. С.66; 281. С.18].

Шестой царь Древнего Рима Сервий Тулий (Servius Tullius) (правил с 578 по 534/533гг. до н.э.) провел гранди­озную реформу, способствующую упрочению государст­венности. Центуриальная реформа отменила племенные, кровнородственные признаки разделения и учета населе­ния и установила имущественные признаки. Этим было положено начало проведению периодических переписей населения Древнего Рима с указанием имеющегося иму­щества с целью определения его социального, политичес­кого, военного и податного положения в нарождающемся государстве [см.: 16. С.1198. 1013. 1067; 196. С.11-12; 281. С.18-19; 326. С.66 и др]. Падение империи привело к прекращению проведения эмпирических социальных ис­следований. И, к сожалению, богатый опыт государствен­ного сбора данных о населении, земле и имуществе рим­ского государства был утрачен,

Дошли до нас данные и о первых попытках научной обработки собранных официальных данных. Например, известная «таблица» римского юриста Ульпиана (ок. 170-228гг.), а также лежавшая в ее основе более древняя «таблица», свидетельствовали о том, что попытки устано­вить продолжительность жизни для разных возрастных групп с целью определения для каждого возраста пожиз­ненной ренты предпринимались уже в Древнем Риме [см.: 326,с.66; 305. С.16-17].

Как видно из вышеизложенного, переход от первобыт­ного строя к рабовладельческим отношениям, создание государств, а в связи с этим формирование политической организации общества, воинской службы, социальной и сословной структуры, появление товарно-денежных отно­шений, торговли, необходимость содержания государственного аппарата, собирания налогов и дани и т.д. — все эта требовало разнообразной и достаточно полной информации о населении, его составе и занятиях и т.п., необходимой для учета в процессе выработки политики властей, и неизбежно создало потребность в развитии эмпирических социальных исследований.

Если первые народоисчисления проводились воена­чальниками, то позже — специально для этого избранны­ми лицами (цензорами). Формы и способы проведения народоисчисления зависели от уровня развития государ­ства, они развивались и совершенствовались вместе с развитием государств. Так, например, скифский царь Ариантас, для получения сведений о численности своих воинов, приказал всем под страхом смертной казни в определенное место принести по наконечнику стрелы, а среднеазиатский государственный деятель, полководец, эмир с 1370 г. — Тамерлан (Тимур) (1336-1405), по пути из столицы своего государства Самарканда в Илийскую до­лину, совершая очередной грабительский поход, с этой же целью приказал каждому воину бросить по камню у под­ножия горы Тянь-Шань. Величина образовавшегося воз­вышения являлась своеобразным показателем численнос­ти подвластных воинов, готовых к войне. В более позднее время, а также в более развитых культурных государствах проведение народоисчисления представляло собой уже простейшие формы массовых опросов, при этом получен­ные результаты опросов письменно фиксировались в спе­циально для этого созданных списках, которые со време­нем стали представлять собой писцовые книги, и прово­дились через определенные промежутки времени [см.: 196. С.7].

Таким образом, древние века и античный мир дают нам обширный материал о первых попытках осуществле­ния эмпирических социальных исследований, проведения наблюдений, опросов и подсчета населения, существен­ного элемента общества и государственной жизни, а также их имущественного состояния [см.: 196. С.11-12]. Проведение первых периодических переписей населения с указанием имеющегося у них имущества было направле­но на определение его социального, политического, воен­ного и податного положения в нарождающемся государ­стве.

Средние века, особенно первая их половина, дают нам значительно меньше материала о практике проведения социальных исследований. Наиболее значительным па­мятником Средневековья является «Книга страшного суда» (Domesdauy Book), содержащая материалы всеобщей поземельной переписи, проведенной в 1083-1086 гг. в Англии Вильгельмом Завоевателем [см.: 301. С. 17]. До нас дошло в подлиннике описание 34 графств того времени [см.: 326. С.68-69]. Название переписи отразило отноше­ние к ней народа, от которого требовалось не утаивать ничего, как на «Страшном суде». С XIII века церковь, как указывает А.И.Чупров, начала вести списки родившихся и умерших (diptycha mortuorum) [см.: 301. С. 18].

В эпоху Возрождения, в связи с развитием и активиза­цией торговых и международных товарно-денежных отно­шений, во многих торговых городах Италии и Голландии начинают развиваться различные виды учета и регистра­ции расходов-доходов, а также имеющихся в наличии материальных ценностей и трудовых ресурсов. С увеличе­нием риска морских перевозок возникает потребность в их страховании. Изучение и анализ полученных в резуль­тате всего этого массовых данных позволяли принимать те или иные необходимые практические решения.

В области экономики в то время господствовал мер­кантилизм. Для того чтобы более выгодно направлять собственную внешнюю торговлю, необходимо было иметь соответствующие сведения о других странах. Поэтому развитие международной торговли, начиная с XV в. в Италии, а затем в Бельгии и Голландии, с неизбежностью приводит к появлению потребности в знании быта и устройства других государств.

Только в середине XVII в. благодаря тому, что во всех феодальных государствах церковными приходами осу­ществлялась регистрация основных актов гражданского состояния, стало возможным появление научного эмпи­рического изучения социальных явлений. В то время при­ходские книги выступали единственным источником ко­личественных данных, но следует отметить, что собран­ная в них информация не всегда была полной и точной.

В XVII веке начинают закладываться основы эмпири­ческой базы социологии и ее методов познания. Источни­ками современной эмпирической социологии, так же, как и ряда других современных эмпирических общественных наук — демографии, экономической географии, отчасти истории, политической экономии и, конечно же, теорети­ческой статистики и разных ее областей, выступали «Statistica» (в латинской литерации), «Staatenkude» (в немецком оригинале), «Государствоведение» (на русском языке) и «политическая арифметика».

Но если для статистики как самостоятельной научной дисциплины XVII и XVIII вв. эти источники выступали начальным этапом ее собственной истории, то для других, в том числе и эмпирической социологии, они были предысторией, так как формирование их в качестве само­стоятельных отраслей знания началось лишь в XIX в.

Существительное «statistika», образованное от прилага­тельного statisticus, впервые употребил немецкий статис­тик, профессор философии и права Готфрид Ахенваль (Gottfried Achenwall) (1719-1772). Немцы сделали государ­ствоведение предметом университетского преподавания. Первоначально появившаяся во второй половине XVII в. в Германии новая университетская дисциплина имела латинское название «Notitia rerum publicarum», что позже стало соответствовать немецкому «Staatenkunde». Первый публичный курс государствоведения открыл профессор медицины и политики Герман Конринг (Conring) (1606-1681) в 1660 г. в маленьком университете в Брауншвейге — в Гельмштедте [см. о нем подробнее: 281. С.47-57]. Новая научная дисциплина занималась описанием фак­тов, касающихся политического устройства государства и его законов, основанных как на чисто личных наблюде­ниях, так и на знаниях, почерпнутых из достоверных источников, этим она качественно отличалась от мемуаристики путешественников, купцов и дипломатов XVI-XVII вв. Она представляла собой особый вид монографи­ческого исследования, поставив при этом перед собой задачу системно преобразовать уже имеющийся опыт описаний «достопримечательств» государств, но не осу­ществляя при этом никаких числовых измерений или математических операций над ними. Основная задача го­сударствоведения заключалась в изучении настоящего, а не прошлого состояния государства.

На становление и развитие немецкой школы «государ­ствоведения», или описательной статистики, большое влияние оказали также такие ученые, как Антон Фридрих Бюшинг (Busching) (1724-1793), Август Людвиг Шлёцер (Schlozer) (1735-1809) и др. Представителями этой школы был собран огромный информационный материал, разра­ботаны основные социальные показатели, касающиеся государственного устройства, по которым должно вестись описание государства, апробированы многие широко ис­пользуемые в настоящее время методы обработки эмпи­рических социальных данных [см.: 107. С.180].

Если за полтора столетия своего существования дис­циплина прошла лишь незначительную эволюцию (отно­сительно были расширены временные рамки описания, перечень описываемых стран, тематические варианты описания — географическое, экономическое, демографи­ческое, этнографическое, историко-юридическое), то позже наметились тенденции к отделению разных вари­антов описания государства, сдерживаемых до этого обя­зательностью полного описания отдельного государства. Началась дифференциация^[10]

предметных областей в эмпи­рическом обществоведении. В начале XIX в. процесс спе­циализации социального знания активизировался еще больше.

«Политическая арифметика» (греч. arithmus — число и politike — искусство управлять государством) занималась фактически тем же, собирала необходимые точные сведе­ния о государстве, но уже путем анализа массовых наблю­дений, т.е. используя числовое измерение. В отличие от «государствоведов», проводящих только многократные наблюдения за отдельными фактами, представители «по­литической арифметики» стали проводить наблюдение массовых событий, совокупностей, что было качественно новым этапом в развитии знаний об обществе. Большую роль в разработке методов количественного исследования социальных процессов сыграли такие английские «поли­тические арифметики» XVII в., как Джон Граунт (1620-1674), Уильям Петти (1623-1687), Эдмунд Галлей (1656-1742), Грегори Кинг (1648-1712), Чарльз Райт Давенант (1656-1714). Основателями «политической арифметики» являются современники и близкие друзья — Дж.Граунт и У.Петти.

Официальной датой рождения «политической ариф­метики» является 1662 г., дата появления сочинения Дж.Граунта, суконного фабриканта, позднее лорд-мэра Лондона [см.: 326. С.15], а также капитана городской милиции [см.: 107. С. 176], «Естественные и политические наблюдения над записями умерших города Лондона» (Natural and political Observations upon the bills of mortality of the city of London by captain John Graund) [см.: 301. С.32-33], хотя это название новая наука получила позже.

Свое название «политическая арифметика» новая наука получила по одноименной книге «Political Arithmetic» У.Петти^[11]

, которая писалась в течение 1671-1676 гг. и была посмертно опубликована только в 1690 г. [см.: 10. С.24].

Уильям Петти (Реtty) (1623-1687), будучи профессио­нальным врачом, внес в «политическую арифметику» эле­менты медицины (кроме этого, он был математиком, су­достроителем, изобретателем, землемером, музыкантом). Некоторый период времени он был профессором медици­ны в Оксфорде, а в 1651 г. получил должность врача при главнокомандующем английской армии в Ирландии. Позднее его профессиональные интересы изменились, и он начал заниматься экономикой и политикой. В связи с чем в истории он остался известен как родоначальник классической буржуазной политэкономии.

Многочисленные проекты и программы, разработан­ные У.Петти, как в опубликованных, так и рукописных работах, по поводу ряда социальных проблем характерных для Англии XVII в., сохраняют свое значение и для насто­ящего времени [см.: 10. С.56-57, 75-76].

Интересные программы были им предложены в облас­ти социального обеспечения и здравоохранения. У.Петти считал, что бедность, безработица и преступность это издержки неверной политики государства. Рассматривая проблему безработицы и пауперизма^[12], главные надежды в ее решении он возлагал на государство. В «Трактате о налогах и сборах» (1662), небольшой по объему брошюр­ке, об успехе которой свидетельствует то, что она четыре раза издавалась при жизни автора и два раза вскоре после его смерти [см.: 10. С.19], перечисляя и описывая разные статьи государственных расходов, У.Петти писал: «Ведь разрешение кому-либо нищенствовать — это более дорогостоящий способ содержания тех людей, которым закон природы не разрешает умереть с голоду, когда возможно найти пропитание. Помимо того, несправедливо допус­кать, чтобы кто-нибудь умирал с голоду в то время, как мы считаем правильным ограничить заработную плату бедняков, так что они ничего не могут отложить на время своей инвалидности и отсутствия работы» [194. С.16].

Особой заслугой У.Петти является и то, что он первым поставил вопрос о необходимости создания государствен­ной службы по сбору, хранению и распространению ко­личественных данных, с этой целью им был разработан подробный проект организации такого рода службы — своеобразного прообраза современных статистических служб и банков данных.