СЕВЕРО-КАВКАЗСКАЯ АКАДЕМИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ

ЦЕНТР СИСТЕМНЫХ РЕГИОНАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

И ПРОГНОЗИРОВАНИЯ ИППК ЮФУ и ИСПИ РАН

ЮЖНОРОССИЙСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ

ВЫПУСК 62

М.В. Джеваков

РЕСПУБЛИКА КАЛМЫКИЯ

ВО ВНУТРЕННЕЙ РЕГИОНАЛЬНОЙ ГЕОПОЛИТИКЕ РОССИИ

ОТВЕТСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР

И.П. ДОБАЕВ

РОСТОВ-НА-ДОНУ

ИЗДАТЕЛЬСТВО СКНЦ ВШ ЮФУ

2010

ББК _________

Д

Рецензенты:

Бадмаев В.Н., доктор философских наук, профессор

Черноус В.В., кандидат политических наук, профессор

Д	Джеваков М.В. Республика Калмыкия во внутренней региональной геополитике России / Отв. ред. И.П. Добаев. – Ростов-на-Дону: Издательство СКНЦ ВШ ЮФУ, 2010. – _ с.

В монографии на примере Республики Калмыкия рассматриваются вопросы внутренней региональной геополитики России в эпоху глобализирующегося мира. Предлагаются меры по укреплению геополитического потенциала российского приграничья.

Адресуется ученым-экологам, политологам, регионоведам, всем тем, кто интересуется заявленной проблемой.

Д-01(03) 2008. Без объявл.

ISBN 978-58-7872-371-8

© Джеваков М.В., 2010

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ ……………………………………………………………………….

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ РЕГИОНАЛЬНЫХ АСПЕКТОВ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

1. Этапы становления и развития классической и современной геополитики ………………………………………………………………
2. Концептуализация региональной геополитики в РФ …………………...
3. Основные подходы к комплексному анализу региональных геополитических процессов в современной России……………………

ГЛАВА 2. ВНУТРЕННЯЯ ГЕОПОЛИТИКА РОССИИ В РЕСПУБЛИКЕ КАЛМЫКИЯ: УГРОЗЫ И РИСКИ ДЛЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

1. Геополитическая характеристика Республики Калмыкия: внешние и внутренние угрозы …………………………………………………….....
2. Современные политические процессы в Республике Калмыкия: риски для национальной безопасности ….………………

3. Стратегии по укреплению региональной геополитики России в Республике Калмыкия...……………………………………………………

ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………………….... БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ
ЛИТЕРАТУРЫ ………………………………………………..………………..

ПРИЛОЖЕНИЯ …………………………………………………………...…...

ВВЕДЕНИЕ

В условиях глобализации мирового политического и экономического ландшафта, сопровождающегося новыми вызовами для развития личности, общества и государства, необходимо переосмысление государственной геополитики в области обеспечения национальной безопасности, где особое значение должно быть уделено региональной составляющей. Причем в условиях интенсифицировавшихся информационных, миграционных, экономико-технологических потоков геополитические проблемы приобретают особую остроту для приграничных территорий, «контактных зон», пространств, находящихся на перекрестке взаимодействий цивилизаций.

Фактор приграничности, актуализировавшийся в свете прогнозов о практической неизбежности «осыпания» России по пограничью, для многих ее регионов стал решающим в обеспечении суверенитета и территориальной целостности всего государства. В этом контексте особого внимания заслуживает региональная геополитика российского государства на Юге России.

Юг России в силу своего уникального геополитического и геокультурного положения исторически выделялся высокой интенсивностью этнокультурных, межрелигиозных контактов на протяжении всей своей многовековой истории. Здесь «встречались», контактировали, взаимодействовали различные этносы и культуры, сохраняя при этом собственную идентичность. Это связано как с особыми природно-географическими условиями, «месторазвитием», так и сложившейся социально-коммуникационной ролью региона.

Местоположение ЮФО в геополитическом пространстве России уникально. Округ связывает в единую систему морские и сухопутные границы России с новыми независимыми азиатскими и европейскими государствами (Казахстан, Азербайджан, Грузия, Туркмения и Украина), а также с Ираном, Турцией, Болгарией и Румынией. Через Юг России проходит важнейший коммуникационный коридор РФ со странами Средиземноморья, Ближнего и Среднего Востока. Не случайно на рубеже XX – XXI вв. этот регион стал объектом стратегических интересов ведущих мировых держав.

Вместе с тем, Юг России в общественном сознании утвердился как едва ли не генетически конфликтогенный и нестабильный регион России. Этот стереотип опирается на очевидный историко-событийный ряд: Кавказская война XIX века, Гражданская война, депортация и геноцид народов, межэтнические конфликты, депрессивная экономика, терроризм. При всем этом необходимо отметить, что пространство Юга России, отличающееся наличием комплекса сложных проблем и противоречий: геополитических, экономических, этнополитических, социальных, территориальных, религиозных, в то же время характеризуется укорененностью региона как органичной части России.

Отдельного внимания в данном контексте заслуживает субъект ЮФО -Республика Калмыкия, имеющая для Российской Федерации определенное геополитическое значение. На ее территории пересекаются стратегические транзитные транспортные пути, связывающие Европу с Азией, Север с Югом. Калмыкия выступает также контактной зоной христианской, исламской, буддийской цивилизаций, и имеет выход к побережью Каспийского моря, в акватории которого открыты достаточно большие запасы нефти и газа, представляющие ресурсный интерес не только для России, но и для ряда ведущих мировых государств, стремящихся поставить основные запасы мировых природных ресурсов под свой контроль. Исходя из данных обстоятельств, Калмыкия стала одним из стержневых регионов в прикаспийском и северокавказском геополитическом пространстве. В современных условиях Калмыкия также играет роль пограничного рубежа, обеспечивающего защиту национально-государственных интересов России на южном направлении.

Все это требует серьезного научного анализа проблем национальной безопасности России на региональном уровне на основе использования положительно зарекомендовавшего себя в мировой практике метода, базирующегося на постулатах внутренней региональной геополитики.

Геополитический подход, представляющий универсальный интерес и несомненную ценность для российской политологии в целом, особенно незаменим для исследования ситуации на Юге России. На основании этой методологии можно не просто изучать многомерные и многофакторные процессы, но и активно справляться с серьезными вызовами национальной безопасности и территориальной целостности РФ, исходящими из этого региона, что является важной практической стороной вопроса.

Впервые понятие внутренней геополитики оформилось во французской школе геополитики. «Отцами-основателями» этого научного направления выступили де ла Блаш, Ив де Лакост, Д.Б.Жиблан и др. Они же сформулировали и понятие «внутренняя геополитика», по которому в это определение включаются взаимоотношения центра государства с его перифериями, конфликты внутри страны по вопросам распределения власти и т.д.

В России модели внутренней геополитики разрабатывали К.С. Гаджиев, Д.В. Доленко, М.Б. Ильин, В.А. Колосов, Р.Ф.Туровский и др. Так, К.С. Гаджиевым в его работах был разработан анализ проблем внутренней геополитики касательно отдельных регионов^[1]. Д.В. Доленко внес значительный вклад в развитие политической науки в виде создания оригинальной научной школы изучения территориальных аспектов политики и геополитики. М.Б. Ильин в своих работах анализировал и сопоставлял различные типы политической ментальности, анализировал возможности их синтеза^[2]. В трудах В.А. Колосова исследуются теоретические и прикладные проблемы политической географии, в том числе и в региональном аспекте^[3]. Р.Ф. Туровский в своих работах затрагивал политическую регионалистику, политическую географию, региональную политику^[4].

Применительно к Югу России эти вопросы конкретизировали Р.Г.Абдулатипов, В.А. Авксентьев, В.Х. Акаев, А.К. Алиев, К.С. Гаджиев, В.В. Дегоев, А.Г. Дружинин, А.Г. Дугин, З.А. Жаде, Э.М. Магарамов, З.А. Махулова, Г.А. Мурклинская, В.Н. Панин и др.^[5]

Содержательному анализу этнополитических процессов в регионе, состоянию региональной политической культуры, проблемам регионоведения и внутрирегиональной геополитики посвящены работы М.А. Аствацатуровой, Ю.В. Васильева, Г.С. Денисовой, И.П. Добаева, И.А. Иванникова, С.А. Кислицына, В.Н. Коновалова, А.В. Понеделкова, А.М. Старостина, В.В. Черноуса, Д.Ю. Шапсугова и др.

Вместе с тем, совершенно очевидно, что вопросы внутренней региональной геополитики применительно к Российской Федерации разработаны крайне неравномерно и в целом недостаточно. Что касается Республики Калмыкия, то ситуация в ней с точки зрения геополитического рассмотрения ранее не исследовалась. В современной исследовательской практике затрагивались лишь отдельные вопросы данной проблемы^[6]. Настоящее исследование призвано, в определенной степени, наполнить соответствующим содержанием образовавшуюся научную лакуну.

Глава 1. Теоретико-методологические проблемы исследования региональных аспектов геополитических процессов в современной России

1. . Этапы становления и развития классической и современной геополитики

За последние полтора десятилетия резко возросла активность использования геополитических методов исследования и терминологии, проникающей во все сферы не только политической, но и социально-общественной жизни. Все большую роль геополитические представления играют в принятии политических решений. Геополитика является одним из влиятельнейших интеллектуальных направлений ХХI века, определяющих характер исследований в таких областях, как внешнеполитическая, внешнеэкономическая и военная стратегия государств, национальные интересы, анализ и прогнозирование локальных и глобальных международных конфликтов.

В то же время, следует отметить, что остаются неразработанными ряд актуальных проблем. Так, в большинстве работ отечественных авторов акцент делается на исследовании и популяризации преимущественно западных геополитических представлений, включая классические и современные. При этом важными проблемами остаются фрагментарность отечественных геополитических исследований и одновременно слабая разработанность таких ее принципиальных вопросов, как систематизация и историческая периодизация.

Вместе с тем, неоднозначность теоретической интерпретации предмета геополитики затрудняет полноценное изучение геополитической мысли в целом, а отечественной ветви, в частности. Без теоретического осмысления объективной геополитической реальности и геополитики с позиции современных методологических, в том числе географических, представлений, как видится, невозможно понимание содержания геополитической мысли, принципов и направлений ее развития и исследования.

Отсутствие общепринятого определения геополитики связывается с относительной молодостью этой научной дисциплины и сложностью объекта ее изучения. Ученые считают, что такая неопределенность проистекает из паранаучного характера геополитики, перемешивающей реальные факты и концепции, уже изучаемые экономической и политической географией, политологией, теорией международных отношений, военной стратегией и т.д., с не верифицируемыми мифологическими конструкциями и идеологическими установками.

Изобретение самого термина «геополитика» связано с именем шведского профессора и парламентария Рудольфа Челлена (1846—1922), изучавшего систему управления, которая способствовала бы созданию сильного государства и пришедшему к выводу (в 1916 году) о необходимости органического сочетания пяти взаимосвязанных между собой элементов политики: экономополитики, демополитики, социополитики, кратополитики и геополитики.

Предтечами геополитики, как науки, считаются Геродот и Аристотель, Н. Макиавелли и Ш. Монтескье, Ж. Боден и Ф. Бродель. При этом ее не следует считать достижением исключительно европейской цивилизации. Созвучные идеи можно обнаружить, например, у китайского мыслителя Сунь Цзы еще в VI в. до н. э., оставившего описание шести типов местности и девяти типов пространства, которые должен знать стратег для успешного ведения военной политики^[7]. Интересные и имеющие отношение к геополитике суждения высказывал арабский философ Ибн Хальдун (XVI век), который связывал между собой духовные силы человеческих объединений (социальных общностей в современной терминологии) - их способность или неспособность к сплочению и борьбе за завоевание и сохранение могущественной империи — и те импульсы, которые исходят из природной среды. Однако собственно наука «геополитика» появляется в конце XIX в., когда немецкий географ Фридрих Ратцель (1844—1904) и его ученики создали дисциплину, призванную изучать отношения между географией и политикой, основываясь на положении страны, занимаемом ею пространстве и ее границах. Великими являются те народы, полагал Ф. Ратцель, которые обладают чувством пространства. Следовательно, границы могут подлежать сужению или расширению, в зависимости от динамизма рассматриваемого народа. Во времена Третьего рейха подобные идеи привели соотечественника Ф. Ратцеля — Карла Хаусхофера (1869—1946) к опасной теории «жизненного пространства», что в значительной степени впоследствии дискредитировало научный статус геополитики.

Рассматривая геополитику в ее историческом развитии, ученые чаще всего выделяют три этапа:

1 этап – предыстория геополитики (с глубокой древности, с VI века до н.э., когда появились первые письменные свидетельства геополитических идей, до конца XIX века). На этом этапе геополитической науки еще не существовало, но имели место отдельные геополитические идеи: о противостоянии Суши и Моря, Азии и Европы, варваров и Эллады, принуждения и свободы (Геродот), о борьбе олигархии и демократии, о стремлении к гегемонии, как причине войны (Фукидид), о выборе места под постройку столицы (Цицерон), об удержании захваченной территории, о значении армии в политике (Макиавелли), о Земле, как живом организме (Риттер).

2 этап – классика геополитики (с конца XIX века до окончания Второй мировой войны). В это время были сформулированы определение, предмет геополитики, формировалась ее терминология и методология, появились первые методологически проработанные и тщательно аргументированные теории. На данном этапе геополитика определила свое место в системе наук (между географией и политологией) и свое положение по отношению к государственной политике, претендуя стать государственной доктриной. Одновременно геополитика стала институализироваться. Начали издаваться геополитические труды, научные монографии, выходить специализированные геополитические журналы, вокруг которых объединялись ученые – геополитики, образовывались кружки и геополитические организации, вступавшие в определенные отношения с другими общественными и государственными организациями. В некоторых странах началось преподавание геополитики как учебной дисциплины, а в Германии был даже поставлен вопрос о присвоении ученых степеней по геополитике. Этот период характеризуется также формированием классических школ геополитики: германской, английской, французской, американской, русской, итальянской, японской^[8].

3 этап – современная геополитика. Этот этап начался после Второй мировой войны и отмечен перестройкой мирового порядка и появлением ООН, созданием ракетно-ядерного оружия – оружия огромной разрушительной силы, переформированием научных школ геополитики в соответствии с новыми реалиями (американская, европейская, российская, китайская, индийская), бурным развитием геополитической теории, особенно в связи с изменением политической карты мира в начале 1990-х годов.

Обычно слово «геополитика» употребляется в двух значениях — узком и широком. В узком значении - это обладающая собственным методом, исследовательской традицией и научной «классикой» дисциплина, изучающая зависимость государственной политики, прежде всего – внешней, от географических факторов. Слово «геополитика» составлено из двух греческих корней: «гео»— земля и то, что связано с землей, «политикос»— то, что связано с «полисом» — государством, гражданством. В широком смысле это понятие обозначает сознательно проводимую или спонтанно формирующуюся политику государств, в той степени, в которой она связана с географическими и территориальными факторами. Предполагается, что геополитика как научная дисциплина изучает, прежде всего, геополитику в широком смысле слова.

При этом одна часть ученых стала рассматривать понятие «геополитика» как псевдонаучный неологизм, служащий для попыток оправдания стремлений к изменению европейского порядка, как орудие власти, пропагандистский инструмент. Другие, не отрицая в целом сам термин, высказывают серьезный скептицизм относительно его инструментальных возможностей. Третьи полагают, что геополитика способна давать определенные научные результаты, но лишь в очень узкой сфере, отражающей взаимовлияние политики и пространственно-географических характеристик государств или их союзов. Четвертые высказывают мнение, в соответствии с которым геополитика должна рассматриваться не как наука или дисциплина, а лишь как метод социологического подхода, связывающего географическую среду и международную деятельность государств. Наконец, есть такие ученые, которые считают, что геополитика — это не наука, а нечто гораздо более сложное^[9].

Как аналитическая дисциплина геополитика преодолевает традиционный географический и экономический детерминизм за счет расширения набора базисных факторов, определяющих поведение государств в международных отношениях. Новейшая геополитика, в отличие от формационного подхода, делает упор на устойчивость культурно-генетических кодов и архетипов, роли менталитета и нравственных ценностей в противостоянии внешним вызовам.

Столь же многочисленны попытки определить содержание самого термина «геополитика». Первичное и наиболее общее определение квалифицирует ее как изучение отношений между державной политикой государства и теми географическими рамками, в которых она осуществляется. При этом широко распространенной является точка зрения, в соответствии с которой разница между геополитикой и политической географией заключается в том, что политическая география обычно определяется как наука о территориальной расстановке политических сил внутри какого-либо географического пространства — страны, области, региона, штата, избирательного округа и т.д. Геополитика же связана с отношениями между пространственно-географическими единицами — странами, регионами, континентами. Однако такое определение, по нашему мнению, может быть справедливым лишь отчасти. В геополитику составной частью входит и элемент внутренней политики государства, и, прежде всего, ее региональные аспекты. В свою очередь, данные политической географии широко используются в международной стратегии государств. Неслучайно Р. Челлен, например, рассматривал геополитику, главным образом, как средство для привлечения внимания политических деятелей к роли географических характеристик в управлении государством. К подобному определению склонялся и К. Хаусхофер. Поэтому приведенное выше определение вряд ли является исчерпывающим.

То же самое можно сказать и об узком понимании термина «геополитика», когда оперирующие им имеют в виду споры между государствами по поводу территории. Вольно или невольно напрашивается сомнение в операциональности любого из имеющих хождение определений. И оно, думается, вполне естественно. Дело в том, что в эпоху постиндустриальной революции разрушаются практически все традиционные императивы «классической геополитики». Современное мировое пространство все труднее характеризовать как «межгосударственное» — с точки зрения способов его раздела, принципов функционирования социальных общностей, ставок и вызовов нынешнего этапа всемирной истории. Представители одного из новых направлений в политической науке — социологии международных отношений — обращают внимание на то, что сегодня из трех главных принципов, на которых базировались классические представления о международных отношениях — территория, суверенитет, безопасность — ни один не может больше считаться незыблемым или же полностью адекватным новым реалиям. Феномены массовой миграции людей, потоков капиталов, циркуляции идей, деградации окружающей среды, распространения оружия массового уничтожения и т. п. девальвируют привычные представления о безопасности и государстве, национальном интересе и политических приоритетах. Еще раньше (в 1962 г.) известный французский ученый Р. Арон указал на другой важный недостаток «узкого» понимания геополитики — его способность легко вырождаться в идеологию.

Вот почему в последние годы все более влиятельным становится гораздо более широкое толкование геополитики — как совокупности физических и социальных, материальных и моральных ресурсов государства, составляющих тот потенциал, использование которого (а в некоторых случаях даже просто его наличие) позволяет ему добиваться своих целей на международной арене. Одним из его представителей является Пьер Галлуа — французский генерал, преподаватель Сорбонны и Коллеж де Франс, автор целого ряда книг о международно-политической стратегии. Его работы посвящены теоретическому осмыслению проблем геополитики с позиций новейших достижений человеческого знания и технического прогресса, с позиций состояния мира на пороге нового тысячелетия.

Анализ сложившихся в России представлений о геополитике позволил выделить основные их типы, часто пересекающиеся между собой. Геополитика интерпретируется: 1) на основе разграничения с политической географией; 2) как политика в пространстве; 3) как наука о зависимости политики от географических факторов; 4) как управление геопространством; 5) как отношения субъектов и геопространственных объектов геополитики; 6) как наука о «географических организмах»; 7) как политическая борьба в географическом выражении; 8) основываясь на понятии поля; 9) как наука о глобальной политике при отрицании значимости пространственных факторов; 10) как глобальный уровень политической географии; 11) как релятивистская область исследований, универсальное определение которой невозможно; 12) как особый метод исследования, основанный на понятии пространственной границы.

Почти каждый из выделенных типов представлений имеет определенные подтипы, а все вместе составляют 4 класса: геопространственный, политический, политико-пространственный и релятивистский. Вместе с тем, каждое конкретное представление основано либо на «объективистском», либо на «субъективистском» подходе.

В процессе исследования классической геополитики было выделено несколько этапов в ее развитии. Примечательно, что этапы разных порядков могут «перекрываться», так как изменения разных параметров геополитической реальности и геополитической мысли не сразу и не во всем сказывались на конкретных представлениях ввиду их инерционности и многофакторности. В целом, подробная периодизация является многоуровневой. При этом различные типы и направления геополитической мысли сосуществуют друг с другом одновременно, и изменения в политической жизни или в научной картине мира не означают полной и быстрой их замены, а лишь меняют приоритеты и акценты.

При этом в геополитике, как и во всякой науке, особенно социально-гуманитарной направленности, периодически появляется огромное количество идей, часто сомнительного содержания. Так, широкую известность приобрела идея американского адмирала А.Т. Мэхэна (1840 -1914) об антагонизме морских и сухопутных государств и о мировом господстве морских держав, которое может быть обеспечено путем контроля над серией опорных пунктов вокруг евразийского континента. Не меньшую известность получил «геополитический императив» английского географа и политического деятеля X.Д. Макиндера (1861 - 1947), согласно которому тот, кто правит Восточной Европой, правит Срединной землей, кто правит Срединной землей, тот правит Мировым Островом, кто правит Мировым Островом, тот господствует над миром. Однако немногие из цитирующих сегодня этот «императив» обращают внимание на то, что уже такие авторитеты в геополитике, как, например, современник Макиндера - К. Хаусхофер, достаточно критически относились к его взглядам. Еще в большей степени эта критичность характерна для современных специалистов в геополитике - в частности, таких как Ив Лякост.

Любопытно, что «классический» императив Макиндера был поставлен под сомнение и опровергнут в рамках самой классической же геополитики. Так, американский исследователь Николас Дж. Спайкмен в работе «Американская стратегия в мировой политике. Соединенные Штаты и баланс силы» (1942) сформулировал имеющее стратегическую нагрузку понятие «Римленд», которое, как он утверждал, значительно точнее известного «Хартленда». Спайкмен доказывал, что если географически Хартленд и существует, то, во-первых, его неуязвимость серьезно нарушена развитием стратегической авиации и других новейших средств вооружений. А, во-вторых, вопреки прогнозам Макиндера, он не достиг того уровня экономического развития, который дал бы ему возможность стать одним из наиболее передовых регионов мира. Решающая борьба как в Первой, так и во Второй мировой войне, утверждал Спайкмен, развернулась не в зоне Хартленда и не за его обладание, а на берегах и землях Римленда. Мировое господство, поэтому не зависит от контроля над Восточной Европой и, вопреки афоризму Макиндера, «судьбы мира контролирует тот, кто контролирует Римленд».

Однако следует помнить, что даже самые сомнительные идеи и теории работают на создание определенной базы любой научной дисциплины и, таким образом, являются тот питательной средой, в которой возникают действительно реальные идеи.

Формирование геополитологии в России шло с некоторым запозданием. Отсутствие демократических традиций, авторитарный и монархический характер государственной власти в России (особенно в дореформенный период) серьезно ограничивали и сдерживали возможности становления и развития политических исследований. Примечательно в этом отношении высказывание известного доктора права, заслуженного профессора Московского и Петербургского университетов XIX в. П.Г. Редкина, отмечавшего, что «науки политические тогда были признаваемыми нашим правительством, как и большею частью прочих европейских правительств, весьма опасными для спокойствия государств. Употребление политических знаний смешивали тогда с их злоупотреблением по той простой причине, что часто видели их злоупотребление там, где было только их употребление. А всякие политические рассуждения были нетерпимы не только в книгах и повременных изданиях, но и в самых тесных кружках, в частной, семейной жизни»^[10].

«Почему царскому правительству до проведения радикальных реформ середины XIX века изучение политических наук, в частности, в юридических вузах страны, казалось излишним», - спрашивал автор в одной из своих лекций, прочитанных студентам Московского университета в 1863/64 академическом году. И тут же отвечал: - да потому, что «в благоустройстве нашего государства не было ни малейшего сомнения, когда все, казалось, было в совершенном порядке, когда извне смотрели на нас со страхом, смешанным с благоговейным уважением, чужеземные правительства, завидуя прочности, твердости, непоколебимости наших государственных учреждений, нашему могуществу, обилию наших материальных сил; когда всякое малейшее участие в государственной деятельности обусловливалось чиновничеством, состоянием на государственной службе»^[11].

В развитии геополитической мысли Росси можно выделить следующие этапы:

1) на протогеополитическом этапе это была мысль лишь практического и обыденного уровней. Для возникновения более-менее глубокой абстрактно-теоретической геополитической мысли необходимым условием было развитие философского склада мышления, что получило толчок в связи с принятием Древней Русью христианства;

2) на домонгольском этапе сформировалась удельная концепция, но обострился и вопрос о духовном и политическом единстве Руси, ее самостоятельности и значимости на международной арене. Известными авторами геополитических идей того времени стали митрополит Илларион, Феодосий Печерский, Нестор Летописец, Даниил Заточник, Серапион Владимирский;

3) конец XIII – начало XVI вв. – эпоха национальной московской централизации, ставившая и вопрос о мировом значении объединяющейся Руси, как наследницы Византии и субъекте мировой геополитики. В самом конце этого периода выделяются такие яркие авторы, как Иосиф Волоцкий и особенно Филофей Псковский, сформировавший концепцию «Третьего Рима». Эта идея одной из первых открыла череду идеальных геополитических образов, с которыми российские мыслители отождествляли Россию;

4) на этапе Московского царства (XVI-XVII вв.) наряду с утверждением имперской идеи были более четко сформулированы основы панславянской идеологии и поставлен вопрос об укреплении военной и морской силы русского государства. Среди мыслителей-геополитиков этой эпохи – И. Пересветов, Симеон Полоцкий, Ю. Крижанич, А.Л. Ордин-Нащокин, А.И. Лызлов, патриарх Никон.

5) XVIII в. – петровско-екатерининский («имперский») этап связан с реализацией многих геополитических устремлений страны, европеизацией и сопряженной с ней тенденцией научного исследования геополитических вопросов, а также расколом геополитической мысли на консервативную и радикально-западническую. Формирование имперской структуры и потребность в первичной геополитической информации дали толчок географическому изучению страны и смежных территорий. В обосновании политического устройства страны начинают использоваться физико - и социально-географические факторы. Однако отдельные геополитические идеи еще не начали складываться в стройные концепции. Вопросов геополитики в этот период касались В.Н. Татищев, А.И. Остерман, М.М. Щербатов, С.Е. Десницкий, Я.П. Козельский, В.Ф. Малиновский, А.Н. Радищев, Н.М. Карамзин, Н.И. Панин, Г.А. Потемкин и ряд других авторов. Благодаря трудам Г.В. Крафта, Х.Н. Винцгейма и Е.Ф. Зябловского возникает отечественная политическая география, ставшая впоследствии основой для формирования классической геополитики. В целом, к началу XIX в. были заложены философско-политические основания многих развитых впоследствии отечественных геополитических концепций, хотя выработка геополитических идей оставалась еще уделом небольшого круга исследователей. Причем сама тема часто была для них второстепенной;

6) начало следующего этапа связано с войной 1812-1815 гг., оказавшей значительное влияние на развитие общественной и геополитической мысли и изменившей геополитическое положение России в Европе, как и мировой порядок вообще. Много интеллектуальных исканий вызвало осмысление итогов Отечественной войны 1812 г. Развернулась и подпольная деятельность декабристов, внесших свои идеи. С 1830-х гг. возникает движение славянофильства, обостряются геополитические противоречия с Англией и Францией. Все активнее развиваются политическая география, военная геостратегия и революционные геополитические идеи;

7) середина – начало 90-х гг. XIX в. На этом этапе произошел ряд значительных изменений в жизни страны, сказавшихся на развитии геополитической мысли: внутренние реформы изменили геополитические характеристики государства, выход России к важнейшим «естественным рубежам» на Востоке и Юге и переворот в политической географии Балкан изменили геополитическое положение страны; неудачи в Крымской войне подтолкнули развитие общественного геополитического сознания; появление новых средств коммуникации повлияло на переоценку геостратегических характеристик пространства; начало действовать Русское Географическое общество. Произошла активизация колониального раздела Востока, что направило российскую внешнюю политику в сторону Туркестана и Дальнего Востока. Это привело в 1860-х гг. к обострению англо-русских противоречий. Складываются основные направления геополитических исследований;

8) 1890-е – начало XX в. Изменения предыдущего этапа стали одним из важнейших факторов геополитики России. Европа вошла в период противостояния двух блоков государств. Оформилась геополитическая мысль «классического» типа, а в конце этапа возник и сам термин «геополитика». Появились работы, в которых геополитическая тематика заняла основное место, что подготавливало почву для становления геополитики как самостоятельной отрасли исследований.

Важно отметить два сформировавшихся в течение всего периода сквозных подхода к обоснованию геополитических идей – исторический и географический. В названном периоде сложилось несколько основных, переплетающихся между собой исследовательско-тематических программ, то есть комплексов проблем, ставившихся в центр исследований: военно-геостратегическая, нацеленная на вопросы военного противоборства и безопасности страны (П.А. Языков, Д.А. Милютин, Н. Батезатул, Н.Н. Обручев, Н.П. Михневич, И.С. Блиох, Л. Костенко, Р.А. Фадеев, А.Е. Снесарев), включая оценку роли военно-морского могущества (В.Ф. Головачев, С.А. Скрягин, Е.Н. Квашин-Самарин); историко- и политико-географическая, ставившая на первый план задачу выявления форм и закономерностей территориально-политической организации общества в истории и современности (К.И. Арсеньев, К.М. Бэр, Н.М. Ядринцев, Г.Н. Потанин, А.И. Воейков, П.П. Семенов-Тян-Шанский, В.П. Семенов-Тян-Шанский, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский); этнокультурная или цивилизационная, ориентированная на изучение России, как цивилизации и этнокультурного мира во взаимодействии с другими мирами (Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев, В.И. Ламанский, Л.И. Мечников, П.А. Кропоткин) и политико-социологическая, направленная на политический и философский анализ актуальных геополитических проблем и стратегий развития страны (П.И. Пестель, Н.П. Огарев, А.И. Герцен, М.А. Бакунин, Ф.И. Тютчев, П.Я. Чаадаев, Б.Н. Чичерин, Л.А. Тихомиров, С.Н. Южаков, К.А. Скальковский, Г.Н. Трубецкой, Д.И. Менделеев, М.М. Ковалевский, А.Е. Вандам, И.И. Дусинский).

Сюда же можно отнести и теоретический аспект пролетарского интернационализма (В.И. Ленин, И.В. Сталин, Л.Д. Троцкий). Особым направлением стало государственно-прагматическое, связанное с непосредственной организацией геополитической деятельности государства, то есть с практическим уровнем геополитической мысли (Н.Н. Муравьев-Амурский, С.Ю. Витте, А.М. Горчаков, П.А. Столыпин).

На все вышеуказанные направления наложили отпечаток споры славянофилов, западников и государственников, у которых были и свои предпочтения. Славянофильское крыло предпочитало цивилизационную, в то время как западническое – политико-социологическую программу исследований. Особую роль в становлении геополитической мысли сыграл географический детерминизм. В определенной мере развитие геополитической мысли стимулировалось и тем, что многие российские мыслители учились в Западной Европе. Но, касаясь вопроса заимствования западных теорий, следует помнить предостережение И.С. Трубецкого. Он писал: «Значительная часть русской интеллигенции, превозносящая романо-германцев и смотрящая на свою Родину как на отсталую страну, которой «многому надо поучиться» у Европы, без зазрения совести пойдет на службу к иностранным поработителям и будет не за страх, а за совесть помогать делу порабощения и угнетения России. Прибавим ко всему этому и то, что первое время приход иностранцев будет связан с некоторым улучшением материальных условий существования, далее, что с внешней стороны независимость России будет оставаться как будто нетронутой и, наконец, что фиктивно-самостоятельное, безусловно, покорное иностранцам русское правительство в то же время будет несомненно чрезвычайно либеральным и передовым. Все это, до известной степени закрывая суть дела от некоторых частей обывательской массы, будет облегчать самооправдание и сделки с совестью тех русских интеллигентов, которые отдадут себя на служение поработившим Россию иностранцам»^[12].

Говоря о геополитической мысли в XIX в., нельзя не упомянуть и, относительно распространенное в то время, понятие «территориальная политика», которое имело некоторое смысловое сходство с современной нам «геополитикой» и являлось ее ранним, но более узким аналогом. Это означает, что геополитика как особая, хотя и неразвитая дисциплина существовала в России уже к середине XIX в. Среди внешне-геополитических программ политических партий в предвоенный период (1905-1914 гг.) выделены 4 типа: европейская сторонников Антанты, евроазиатская сторонников Антанты, прогерманская (сюда же отнесем нейтралистскую) и интернационалистическая;

9) советский период. Его можно охарактеризовать как самый противоречивый. Отмечено, что как его начало, так и завершение характеризуются мягким и во многом положительным отношением к геополитике. Это совпадало с периодами некоторой либерализации и модернизации общества (НЭП, Оттепель, Перестройка). В СССР в латентном виде продолжали существовать и старые геополитические направления – «славянофильское», «милютинское» и «евразийское». В советской науке реальные геополитические исследования сталкивались с рядом трудностей. Дискуссия о единой географии затормозила развитие политической географии. Во всех науках была опасность обвинений в геополитических воззрениях, географическом детерминизме и приверженности буржуазным концепциям.

Выделяемые в этот период подэтапы в целом совпадают с периодами отношения к геополитике в СССР, что вполне закономерно:

а) с конца 1910-х. Среди течений геополитической мысли этого периода наибольшей известностью пользуется евразийство (П.Н. Савицкий, Н.С. Трубецкой, Г.В. Вернадский, Л.П. Карсавин). В нем разрабатывались 3 темы исследований: особенности геополитики и территории (П.Н. Савицкий), «многонародная нация» (Н.С. Трубецкой), новая русская идеология и идеократическое государство. Евразийцы одними из первых стали широко употреблять и термин «геополитика». Среди других эмигрантских авторов можно отметить И.Л.Солоневича, И.А.Ильина, Н.А. Бердяева, Г.П. Федотова, Н.В. Устрялова, Н. Корнилова, А.Н. Прокофьева-Северского, хотя часть из них продолжала оформлять свои взгляды уже на послевоенном этапе. В СССР в это время отношение к геополитике как науке было довольно положительным и характеризовалось лишь методологической критикой. Сформировалась концепция «осажденной крепости». Среди советских авторов на этом и следующем этапе геополитических вопросов касались В.И. Ленин, Н.Д. Кондратьев, А.Е. Снесарев, А.А. Свечин, М.В. Фрунзе, Л.Д. Троцкий, В.Э. Дэн, А. Радо, А.Л. Чижевский, В.И. Вернадский;

б) с 1934 г. резко ухудшается отношение к западной геополитике, которая подвергается резкой идеологической критике (Е.В. Тарле, И. Звавич), нарастают опасения новой большой войны;

в) с 1945 г. оформляется идея «прорыва» капиталистического окружения, теряет актуальность концепция «социализма в отдельно взятой стране». Антигеополитическая критика переключается на США. Значительный вклад в осмысление геополитических вопросов тогда внесли А.И. Витвер и Б.Н. Семевский;

г) с конца 1950-х гг. возникает «трещина» биполярности (разрыв с КНР, которая начинает рассматриваться как возможный союзник НАТО), важным фактором становится ядерное оружие, возрождается идея «мирного сосуществования», формируется «доктрина Брежнева». Здесь можно отметить работы В.Д. Соколовского, А.Г. Милейковского, П.М. Алампиева, И.М. Маергойза и ряда других авторов;

д) в 1970-е годы ракетно-ядерный паритет приводит к элементам сотрудничества с США и разрядке напряженности, возрождается и активизируется политическая география «второй волны». Рост морского могущества страны активизирует исследования Мирового океана. Геополитические вопросы рассматривались, в частности, Л.Н.Гумилевым, С.Г. Горшковым, С.Б. Слевичем, Б.С. Хоревым, Ю.Д. Дмитриевским, В.С. Ягьей;

е) с начала 1980-х начинают меняться некоторые приоритеты. На военную мысль оказала влияние концепция возможного возникновения «ядерной зимы». Процесс распада социалистической системы и либерализация общественных отношений в СССР приводят к росту геополитических исследований и их легализации. Рубежным событием стала первая конференция по политической географии 1986 г. в Баку. В целом в советский период в географии сложилось несколько геополитических тем: политическая карта мира, административно-территориальное устройство, типология стран, межимпериалистическое соперничество, политизация экономической географии, политико-географическое страноведение, критика западных концепций;

10) Постсоветский период можно охарактеризовать как первый этап нового большого периода в развитии отечественной геополитической мысли. Актом официальной институционализации политологии можно считать постановление ГКНТ СССР от 4 ноября 1988 г. за № 386 «О номенклатуре специальностей научных работников», куда были внесены специальности по политическим наукам. По приказу ВАК при СМ СССР за № 1 от 25 января 1989 г. номенклатура, утвержденная ГКНТ, была принята к руководству всеми органами аттестации научных и научно-педагогических кадров.

Постановление ГКНТ и приказ ВАК открыли путь к созданию инфраструктуры, необходимой для становления и развития полити­ческой науки, а также соответствующей системы образования. Осенью 1990 г. в ВАК был создан первый экспертный совет по политическим наукам, тогда же стали появляться и специализированные диссертационные советы по политологии.

С современных позиций возможно выделить лишь микроэтапы ее развития:

а) 1991-1993 гг. Основной чертой этого этапа стало «возрождение запретного направления» в связи с резким изменением международной геополитической ситуации и либерализацией общественных отношений в стране;

б) 1994-1996 гг., охарактеризовавшиеся некоторым охлаждением в российско-американских отношениях. Начали оформляться несколько идеологических и функциональных направлений геополитической мысли. Внимание исследователей привлекли новые отношения с Западом и Востоком, складывающийся мировой порядок, геополитическое положение страны и ряд обострившихся геополитических проблем;

в) 1997-2000 гг. Геополитика как дисциплина твердо встает на ноги. Одна за другой выпускаются монографии, появляются первые самостоятельные учебники по геополитике. Все больший интерес стали вызывать геополитические аспекты глобализации и макрорегиональных исследований. Появляются теории о «конце цивилизации», о том, что либеральная модель западной цивилизации является последней высшей стадией развития мировой системы. Расширились и геополитические исследования регионов России;

г) 2001 г. ознаменовался рядом важных событий. Теракты в Нью-Йорке с последовавшей глобальной «контртеррористической операцией» несколько изменили отношения России и США. Произошел разрыв договора по ПРО. Это нашло отражение и в геополитической мысли. Продолжилось формирование геополитической науки (защита ряда кандидатских и докторских диссертаций по геополитике в 2000-2003 гг., особенно регионального уровня).

Среди современных интегральных направлений в геополитической мысли можно выделить неоевразийство, неонационал-большевизм, русский национализм, неозападничество, консенсусное, государственно-патриотическое, коммунистическое, геополитику взаимодействия, геополитический позитивизм и др. Одновременно развивается и ряд функциональных направлений геополитической мысли: демографическая, миграционная, историческая, теоретическая, геоэкономическая, военно-стратегическая, этноконфессиональная, культурно-цивилизационная, институциональная, информационная, экологическая, морская, идеологическая, криминологическая, нормативная, сакральная и ряд других.

Геополитологи России сегодня активно разрабатывают широкий круг вопросов, которые связаны с осмыслением специфических черт политической среды и «человека политического», их влияния на развитие общества и его отдельных компонентов; с анализом основных тенденций современного мирового политического процесса и перспектив глобальных социально-политических изменений; с совершенствованием понятийно-категориального аппарата и методологического инструментария политической науки; с развитием технологии и техники эмпирических политических исследований, способов и методов политической мобилизации. Значительное место в политологических исследованиях занимают вопросы, связанные с российской проблематикой (особенности отечественной политиче­ской традиции, социокультурные основания политического процесса в стране, особенности взаимодействия государства и общества, власти и бизнеса и др.). Если для 1990-х гг. был характерным акцент на разработку таких проблем, как демократия, парламентаризм, партийные системы и партии, политические режимы, политические элиты и политическое лидерство и т.п. (то есть сферы собственно политических институтов и отношений), то в последние годы в предметное поле политологии все более заметно стало включаться исследование проблем отраслевой политики (экономической, социальной, национальной, экологической, молодежной, энергетической, финансовой, транспортной и других ее видов). Другим заметным явлением стал отход от исключительно европоцентристского видения, преобладавшего на этапе становления политической науки в России, и утверждение многовекторности в характеристиках традиций, оснований и направлений мировой политической мысли и мирового политического процесса. При этом свое безусловное значение сохраняют всемерный учет достижений зарубежной политологии, объемное осмысление принципов и механизмов взаимосвязей всего того, что диктуется непреложной логикой исторических императивов, и всем тем, что вытекает из оснований отечественной политической традиции.

Развитие политической науки во всех странах имеет свои особенности. Они определяются спецификой политической жизни, характером существующих политических проблем, уровнем развитости науки, а также - и это очень важно учитывать - сложившимися традициями анализа политических процессов. Развитие российской школы геополитической мысли с самого начала шло во многом другими путями, чем на Западе. В частности, в ней не сложилось устойчивой дихотомии континентальных и океанских держав. Для нашей страны на первый план выдвигалась внутриконтинентальная поляризация сил, а стремление к морю обусловливалось выгодами торговли и противодействием всем врагам, будь то континентальным или морским. Не чужд России на протяжении почти всей ее истории был сакральный, духовный подход к осмыслению мировых геополитических реалий, идея мессианства. Оценка геопространственного и цивилизационного своеобразия России также проходит красной нитью через всю историю отечественной геополитической мысли. Важной проблемой, однако, остается теоретическая разработка геополитики, однозначное определение понятий и категорий. Молодость отечественной геополитической науки и современная противоречивость подходов способны оказать положительное влияние на научный поиск, а, значит, и на развитие геополитической науки в целом.

Историческое развитие отечественной геополитической мысли неоднозначно, многопланово. Многие противоречащие друг другу идеи и концепции развиваются параллельно. Как наука, стремящаяся найти практический выход для теории, геополитика развивается в зависимости от спроса на ее исследования. Проблемы, появившиеся у нашей страны с наступлением современной эпохи, и активизировавшиеся мировые политические процессы носят, по-видимому, долгосрочный характер. Потому вряд ли в ближайшем будущем произойдет резкий спад интереса к геополитическим исследованиям, хотя можно ожидать их более четкой структуризации и формирования единого научного сообщества в этой области. Однако в дальнейшем, в случае стабилизации геополитического положения и решения основных задач снижение интереса к концептуальной геополитике неизбежно. В этом случае будущность отечественной геополитики как науки будет зависеть от того, насколько глубоко на нынешнем этапе будут разработаны ее теоретический фундамент и прикладные функции.

1.2. Концептуализация региональной геополитики в РФ

В сложившихся на современном этапе развития цивилизации условиях, при все более усиливающихся процессах глобализации качественно изменяются факторы геополитики. По словам Б. Бади и П. Бирнбаума, национальное государство устарело, уступает часть своих полномочий субнациональным (региональным) и трансграничным центрам силы^[13]

. Появляются, либо «возрастают в цене», вовлекаются в сферу геополитики вопросы, которые ранее признавались исключительной сферой государств. Стирается отчетливая грань между внутренней и внешней политикой, между полномочиями государства и негосударственных акторов, отдельными институтами гражданского общества. Для современной России, например, актуальны вопросы сохранения государственного единства и преодоления сепаратизма, обеспечения национальной безопасности, трансграничного сотрудничества регионов.

Следовательно, необходим научный термин, который синтезировал бы направления анализа проблемы на стратегическом и субгосударственном уровнях, а также участия суб- и трансгосударственных регионов в политике. Такими свойствами обладает термин «внутренняя геополитика», в узком смысле разработанный М.В. Ильиным и В.Л. Цымбурским. Данное понятие оформилось во французской научной школе. По определению Д.Б.Жиблана, внутренняя геополитика включает в себя взаимоотношения центра государства с его перифериями, конфликты внутри страны по вопросам распределения власти, сети влияния территориальных групп интересов, геостратегическое положение регионов внутри государства^[14].

Итак, внутренняя геополитика направление научных знаний, которое исследует модели строения политического пространства стран, выявляет факторы геополитического положения и развития регионов, а также предлагает меры по управлениям территориальным развитием государства. Значение внутренней геополитики признано в общей теории политической науки. А.И. Соловьев отмечает, что «геополитические принципы повсеместно применяются и для анализа внутриполитических процессов»^[15]. В центр внимания Соловьев относит проблемы взаимоотношений центра и периферии, воздействия районирования на электоральные процессы, административно-территориальный статус этнических меньшинств. Д.В. Доленко относит к числу внутренних геополитических процессов дезинтеграцию и интеграцию, сепаратизм и поддержание территориальной целостности, взаимоотношения центра и регионов, стратегическое положение приграничных регионов^[16].

Концептуальные контуры внутренней геополитики разработали Ф.Ратцель, С. ван Валкенбург, Т. Хегерстранд, Э.Шилз^[17]. На материале регионов России модели внутренней геополитики создавали В.А.Колосов, Н.С.Мироненко, Р.Ф.Туровский, М.В.Ильин, К.С.Гаджиев, А.С.Макарычев, Д.В.Доленко^[18].

В этой связи актуальным представляется теоретический анализ основных определений понятия «регион», как одного из самых трудноуловимых понятий в современных общественных науках, и поэтому нами применены различные подходы к раскрытию его сущности.

В самом общем виде регион представляет собой «большую область, группу соседствующих стран или территорий, районы, объединенные по каким-либо общим признакам»^[19]. Это достаточно широкое определение конкретизируется и трансформируется специфическим образом в различных науках. Имеется множество самых разнообразных интерпретаций региона - от философского его осмысления как особого мира с присущим только ему менталитетом, традициями, мировоззрением и мироощущением до формально-юридического понимания его, как законодательным образом ограниченной субнациональной единицы. Известны историческая, геополитическая, экономическая трактовки региона; предпринимаются и попытки объединить несколько таких его ипостасей, создать синтетическую дефиницию.

Так, например, экономисты определяют регион как хозяйственно-экономическую общность, географы подразумевают под ним административно-территориальную единицу, краеведы – историко-культурную область, культурологи рассматривают регион как культурно-цивилизационное, духовно-нравственное пространство. Общим для всех определений является ссылка на исторически обусловленный процесс формирования региона (в административном смысле или в виде территориально-поселенческой единицы).

В географической интерпретации под понятием «регион» понимается природный комплекс, состоящий из земли, воздуха, флоры, фауны и населения, взаимозависимое друг с другом, и составляющее определенную характерную часть земной поверхности^[20].

Т.А. Чичканова предлагает рассматривать регион как субъект исторический и как «всю остальную Россию», кроме столиц, ставя, таким образом, знак равенства между регионом и провинцией^[21].

Историко-культурные границы региона могут не совпадать, а в большинстве случаев и не совпадают с административными границами. Регионами России называют такие обширные территории, как Урал, Сибирь, Центр, Верхнее, Среднее и Нижнее Поволжье, включающие в свой состав несколько национально-территориальных и территориально-административных образований. По мнению А.В. Даринского, выделение достаточно крупных регионов, объединяющих область, края и республики, осуществляется по комплексу факторов, в первую очередь, «по общности географического положения, исторических судеб, близости национального состава населения, его культурных традиций, природных условий и связанного с ними направления экономического развития и характера хозяйственной деятельности»^[22].

Известны и другие подходы к трактовке понятия регион, например, в определении, предложенном исследователем Л.Рэмхельдом. Он предполагает, что регион, как «сверхтермин», включает в себя ряд основополагающих признаков: общую (определенную) территорию; определенное население; общность истории; общность природных условий; общность решаемых проблем, а все остальное зависит от тех задач, которые решает сам исследователь^[23].

В политологии понятие «регион» рассматривается, исходя из фактора власти, действующей в определенных территориально-административных границах, т.е. это часть территории государства с относительно самостоятельной политической властью^[24].

В свою очередь, интересное суждение высказывает исследователь Д.В. Доленко, называя «регион» крупным «территориальным союзом внутри страны, который может быть юридическим лицом». Называя любую территорию политическим регионом, он указывает на два варианта их развития: «сверху» регулирующими действиями центра и «снизу» путем объединения уже существующих государственных образований в единое целое. В данной формулировке отражена взаимосвязь таких элементов регионалистики, как особая территория, политическая власть, правовое пространство^[25].

Более объемное определение понятию «регион» дает политолог В.В. Харамушин, считающий «регионом» значительную территорию, наделенную административно - государственным статусом, имеющую легитимную систему политической власти, единое правовое пространство. В этой формулировке отражены такие элементы регионалистики, как теория, политическая власть, правовое пространство^[26].

С точки зрения формально-юридической трактовки, регион представляет собой субъект федерации или иной субнациональной единицы, чьи права и обязанности определены конституцией или иными законами. Исходя из этого, применительно к России, можно сказать, что «регион» - это часть территории РФ, обладающая общностью природных, социально-экономических, национально-культурных и иных условий^[27].

Таким образом, регион – это наиболее устойчивая историко-географическая единица, обладающая рядом константных признаков (социально-экономический, историко-культурный, географический и др.), которые позволяют раскрыть ее своеобразие по отношению к другим регионам. Следовательно, в отличие от провинции, термин «регион» имеет статус научного понятия.

Региональной политикой можно считать лишь такую систему намерений и действий, которая реализует интересы государства в отношении регионов и внутренние интересы самих регионов методами и способами, учитывающими природу современных региональных процессов, и которая осуществляет все это преимущественно в структуре меж- и внутрирегиональных связей.

Региональная политика - это целостное и самодостаточное звено политической основы общества, без которого последнее, а также каждый человек в отдельности и природная среда могут лишь случайно и без гарантированного успеха существовать на каждой конкретной территории, оставаясь «наедине» с государством, его экономической, внешней, внутренней и иной политикой.

При этом надо учитывать тот фактор, что региональные различия в России уникальны для мировой практики. Различия повседневной культуры и повседневных ценностей населения регионов России можно объяснить как исходя из геоклиматических, конфессиональных, исторических, этнических, цивилизационных концепций развития, так и из современной экономической, социальной и политической ситуации.

Важнейшая функция региона – обеспечение оптимальных условий хозяйствования и проживания населения, воспроизводство трудовых, инфраструктурных, природных ресурсов с учетом потребностей людей. Регион, по сути, является той значимой (и социальной, и экономической, и географическо-климатической) мезосредой, которая в интересах своего активного (нередко пассивного) развития влияет на все стороны функционирования людей, подчиняя их интересы своим, тем самым, вынуждая людей менять образ жизни, вносить заметные изменения в семейно-бытовые, национальные отношения, социокультурную сферу. Ценностные ориентации населения региона находятся во взаимозависимой связи с уровнем и качеством жизни в регионе. Под уровнем жизни населения понимаются обеспеченность его необходимыми материальными благами и услугами; достигнутый уровень их потребления и степень удовлетворения разумных (рациональных) потребностей.

Это понятие дополняется условиями жизни, труда, быта и досуга населения, состояния его здоровья, образования, природной среды, т.е. характеристикой качества жизни населения.

Помимо различий в определениях, проистекающих из множественности существующих отраслей научного знания, необходимо указать и на особенности исследовательских подходов в рамках одной и той же предметной области. Так, употребление термина «регион» в исследованиях международно-политического характера не является устоявшимся; каждая научная школа, изучающая международные отношения, по-своему трактует феномен современного регионализма и, таким образом, наполняет понятие региона собственным смыслом и содержанием.

Например, в реализме концепция региона связывается с необходимостью укрепления чьих-то геополитических позиций, попытками сбалансировать влияние конкурирующей державы, созданием системы коллективных отношений для защиты общих экономических интересов. Институционалисты говорят о ведущей роли сильных и эффективных институтов в появлении региональных общностей; иногда формирование транснациональных регионов объясняется здесь внутренними процессами в участвующих государствах, взаимодействием властей различных уровней. Постмодернисты интерпретируют регионализм как вид социальной рефлексии, отталкивающийся от преобладающих в настоящий момент (и способных видоизменяться под воздействием взаимной адаптации) представлений об идентичности и чувстве территориальной общности; часто и регион трактуется как «конструируемое» или «воображаемое» явление, не могущее быть оторванным от определённого социально-политического контекста^[28].

Наиболее продуктивным представляется следование конструктивистской парадигме, достоинство которой состоит, прежде всего, в том, что она делает понятие «регион» гибким, адаптируемым и подлежащим множеству интерпретаций в зависимости от контекста проблемы. Одна из возникших здесь позиций заслуживает, на наш взгляд, самого тщательного рассмотрения - подход к выделению региона на основании тех представлений о его границах, которыми руководствуются субъекты международных отношений при проведении своей региональной политики. Степень субъективизма, связанная с таким подходом, в действительности далеко не так высока, как это может на первый взгляд показаться. При условии, что представления о том, какая территория должна восприниматься как единая, ложатся в основу конкретных политических действий, они вполне способны изменять конфигурацию пространства даже в том случае, если ранее не наблюдалось достаточно серьезных объективных предпосылок для его восприятия как целостного. Таким образом, сама концепция региона, включающая в него те или иные территории, будучи «принятой к исполнению», например, руководством ведущих держав, опосредованно - через комплекс внешнеполитических мероприятий - ведет к увеличению взаимозависимости пространств, полагающихся регионом.

Границы региона могут изменяться даже при анализе одним наблюдателем одной ключевой проблемы. На деле же таких проблем несколько, а наблюдателей - множество. Неустранимая множественность точек зрения на одну и ту же реальность заставляет предположить невозможность существования «правильной» точки, позволяющей полностью наблюдать эту реальность. Множественность критериев для определения региональных границ обусловлена, прежде всего, наличием целого ряда субъектов, способных влиять на ситуацию на некотором пространстве, очерчиваемом каждым из них в соответствии с конкретными преследуемыми ими интересами; более того, для ряда субъектов таких связанных с территорией интересов может быть сразу несколько. При этом один и тот же субъект может вести себя разным образом в соответствии с различными (и порой - конфликтующими) логиками в каждой из таких «подсистем интересов», что вынуждает его, пользуясь словами известного политолога А. Салмина, решать «в некотором роде «шизофренические» задачи совмещения изначально гетерогенных логик в собственном поведении»^[29].

Ведущим, жизненно важным интересом России ныне стало недопущение необратимой территориальной дезинтеграции государства. Главным же интересом каждого региона - блокирование необратимого распада сферы, сбалансированность социальных, экономических, природоресурсных и иных отношений; обеспечение на этой основе стабильного и согласованного развития всех элементов локализованной сферы, соответствующего потребностям человека, общества и природы. При этом подразумевается, что кроме общеэкономического, общесоциального и иного общего потенциала есть мощный внутрирегиональный потенциал, который можно реализовать исключительно на местном уровне - и это одна из первейших задач региональной политики и самих регионов, и государства.

Региональная политика, намечаемая и проводимая самими регионами, - это то, что должно делаться для согласованного и взаимно неразрушающего развития всех элементов пространственно локализованной сферы на конкретной территории и с учетом местных условий.

Государственная региональная политика призвана обеспечить дееспособность региональной политики на местах.

Учитывая современные трансформации, представляется убедительным утверждение о том, что геополитическое восприятие действительности в современной России реализуется на нескольких проблемных уровнях: глобальном, континентальном, региональном и локальном, каждому из которых соответствуют определенные пространственно-географические рамки и применительно к которым создаются различные геополитические концепции.

Особенно острую теоретическую актуальность и практическую значимость имеет в настоящее время такой аспект проблемы, как геополитические трансформации на Юге России, который представляет собой один из самых сложных в геополитическом отношении макрорегионов.

В политическом плане южный регион состоит из нескольких крупных частей: Северный Кавказ и Предкавказье, в состав которого входят Ставропольский, Краснодарский края и Ростовская область. Однако в этом вопросе существует ряд противоположных подходов. Так, ряд авторов включает в данный регион как территории, занимаемые северокавказскими национальными республиками Российской Федерации, так и территории Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краев. Другая часть ученых исходит из чисто этнодемографических критериев, ограничивают его территориями, заселенными коренными горскими народами, политически оформленными в национальные республики. В этом плане, как правило, от Северного Кавказа отделяют Южно-Русский регион, составляющий Предкавказье, в который, включают Краснодарский и Ставропольский края, а также Ростовскую область, а иногда также Волгоградскую, Астраханскую области и Республику Калмыкия. Это в некотором роде переходная зона, по ряду признаков тяготеющая к коренной России, а по другим - к Северному Кавказу. Ведь геополитическое значение того или иного региона, по мнению В.М. Юрченко, характеризуется долговременными факторами воздействия территориально-пространственных и других особенностей его положения на международные процессы. Геополитический анализ, с одной стороны, оперирует крупномасштабными пространственно-географическими категориями, связанными с изучением макрополитических процессов; с другой - способствует более глубокому осмыслению внутриполитических проблем в их региональном и глобальном контексте^[30].

Юг России в современных условиях играет весомую роль на цивилизационном и геополитическом уровнях. Это регион, где сплелись и смешались геополитические, социально-экономические, этнокультурные проблемы и противоречия; регион, где сосуществуют и активно взаимодействуют различные социокультурные и цивилизационные ориентации; регион, который интенсивно втягивается в процессы глобализации, модернизации и трансформации; регион, который в постсоветский период оказался в эпицентре сложнейших событий, процессов и обстоятельств.

Происходящие на Юге страны процессы, в основном, обусловлены геополитическими факторами, связанными, прежде всего, со стремлением мировых держав обеспечить господство на историческом плацдарме между Западом и Востоком, установить контроль над природными ресурсами региона, а также прогнозировать ход развития процессов, имеющих выраженные исламистские и сепаратистские тенденции. Ведь по мнению исследователей, причин возросшего геополитического значения Юга России несколько: регион стал рассматриваться как огромная кладовая природных ресурсов, прежде всего углеводородного сырья; он может стать важным транснациональным транспортным узлом по линии «Восток - Запад» и «Север - Юг»; с геополитической точки зрения, регион рассматривается как самое уязвимое, «мягкое подбрюшье» России; регион может стать «русскими Балканами» или скрепляющим звеном «евразийского пояса нестабильности»; он превратился в один из важнейших центров мировой политики, где соседствуют и сталкиваются локальные, региональные и глобальные интересы^[31].

Не случайно ученые и политики называют Юг России «солнечным сплетением Евразии» или «мягким подбрюшьем России» - это жизненно важный для существования целостности Российской Федерации и в то же время один из наиболее уязвимых сегментов российского геополитического пространства. Еще более полутора столетий назад большинство европейских политиков пришли к заключению, что Кавказ является для России «ахиллесовой пятой». Утверждалось, что именно туда следует наносить прицельный удар, чтобы свалить Россию.

При этом в постсоветский период Юг России фактически оказался в эпицентре сложнейших событий, процессов и обстоятельств. Политическую жизнь здесь наполнили конкретным смыслом процессы деконструкции сложившегося социального порядка, распад одних и формирование новых идентичностей, нагруженных не только этническим и региональным, но и геополитическим содержанием.

Действительно, после распада Советского Союза геополитическое значение южного региона для России резко возросло, т.к. с точки зрения геополитики Южный регион России представляет собой крайне важный стратегический узел. Геополитическое положение Юга России является важнейшим фактором развития народов данного региона. Юг России является как бы связующим звеном между Европой и Центральной Азией. Это регион тесного соприкосновения двух миров - мусульманского и христианского - во всем многообразии их конкретного проявления. Его геополитическое значение обусловлено конкретно-историческими и территориально-пространственными характеристиками региона, который превратился в самый сложный с точки зрения обеспечения национальной безопасности России.

Кроме того, Юг России обеспечивает выход к системе трех морей - Каспийскому, Черному и Азовскому, а через Азовско-Черноморский бассейн - в Средиземноморье, к Гибралтарскому проливу и Суэцкому каналу.

Закавказские государства имеют здесь основные экономические транспортные и транзитные пути с Россией, дублировать которые практически не представляется возможным. Юг России напрямую граничит с Турцией - членом блока НАТО. Плодородные земли Ставропольского и Краснодарского краев, ресурсы осетровых Каспийского побережья, запасы нефти и газа - все это находится в Южном регионе. Кроме того, геополитическое положение Юга России делает высокодоходными и высокозначимыми коммуникационные системы и транспортные узлы (международные морские порты и аэропорты, железные дороги, федеральные автотрассы).

Значение южного региона связано с перспективами освоения его энергетических ресурсов. Об этом подчеркивается в докладе Госдепартамента США, представленном американскому Конгрессу. В докладе, в частности, отмечается, что, «имея потенциальные запасы почти в 200 млрд. баррелей нефти (около 27,5 млрд. тонн), Каспийский регион может стать наиболее значимым игроком на мировом нефтяном рынке в следующем десятилетии». По оценкам Министерства энергетики США, экспорт нефти из Каспийского региона к 2015 г. может достичь 2-4 млн. баррелей в день, или около 100-200 млн. тонн в год.

Приведем в этой связи прогноз развития глобальных тенденций, представленный в Докладе Национального разведывательного совета США «Мир после кризиса. Глобальные тенденции – 2025: меняющийся мир»^[32], где отмечается, что США сохранят свои лидирующие позиции, несмотря на кризисные явления. Нетрудно, в этой ситуации спрогнозировать политику «лидирующего» государства в условиях роста влияния энергетической геополитики в мире.

Необходимо обозначить своеобразную историческую матрицу геополитических закономерностей, наиболее ярко проявляющихся на Юге России. Она определяется рядом элементов.

Во-первых, необходимо определить геополитические интересы, т.к. они являются глубокими побудительными моментами политической деятельности, конструирующими геополитическую действительность и направляющими политическую активность субъектов геополитики. Собственно геополитические интересы в регионе, как представляется, вытекают из двух групп интересов – обеспечение безопасности России, как геополитического субъекта и его самодостаточного поступательного развития. Таким образом, геополитика России в политическом процессе региона призвана обеспечить, во-первых, контроль Российского государства над занимаемым им пространством (Югом России), а во-вторых, сделать действенными свой контроль, влияние, присутствие в тех районах земного пространства, примыкающих к региону, которое позволяет осуществлять самодостаточное развитие.

Во-вторых, с гипотетической потерей Россией контроля над данным пространством его приобретет другой субъект. Не случайно в исторической ретроспективе именно этот регион традиционно являлся ареной самых жестоких военных конфликтов между Российской империей, с одной стороны, и Турцией, Ираном - с другой. Действия последних активно поддерживала Западная Европа^[33]. На сегодняшний день о своих интересах в этом регионе заявили, открыто или завуалировано более 30 государств, включая такие как США, Германия, Франция, Турция, Иран, КНР, Япония и другие^[34].

К.С. Гаджиев справедливо замечает: «Большинство народов, населяющих Россию, как островки в русском море, не могут существовать отдельно от нее; другие, отделившись, неминуемо погибнут, поглощенные соседями. Более того, все эти народы были объектом притязаний со стороны своих более могущественных соседей и нередко служили в качестве разменной монеты в их политических и военно-политических играх»^[35].

В-третьих, важным параметром является объем пространства Юга России (времени, территории). Исходным с геополитической точки зрения, как представляется, является тезис о том, что Юг России занимает «уникальное стратегическое положение на Евразийском континенте, обладает запасами сырья и ресурсов». Другими словами, Юг России занимает пространство, которое является основным источником потенциала региона.

Сегодня приходится констатировать, что на геополитическом уровне стратегическое значение Юга России трудно переоценить. И поэтому он является притягательной геополитической зоной - местом соперничества между многими государствами. Его характеристики определяются значимым обстоятельством: это пространство, где разграничиваются и взаимодействуют Запад и Восток как культурно-цивилизационно-географические образования.

В связи с изложенным можно утверждать, что потеря федеральными властями действенного контроля за этим пространством означает и утрату потенциала, что, несомненно, отразится на состоянии безопасности страны. Местонахождение региона на пересечении «силовых» линий мировой политики резко поднимает геополитическое значение территории. По мнению А. Здравомыслова, одна из главных причин конфликтности региона, обусловлена тем, что Юг России является своеобразным «перекрестием геополитических целей»^[36]

.

В-четвертых, геополитические преимущества на Юге России получает тот субъект, который контролирует ключевые географические пространства и точки в регионе. В силу этого особые опасения вызывает позиция и деятельность Турции. Турецкие организации стремятся обеспечить благоприятные условия для оказания выгодного им воздействия на развитие политической и экономической ситуации в регионе в целом, в том числе и путем создания влиятельного лобби, ориентированного на Анкару. Немаловажное значение в этом отношении придается подготовке специалистов в турецких учебных заведениях. Министерство национального образования Турции ежегодно тратит на эти цели до 80 млн. долларов. Также оказывается финансовая поддержка деятельности исламистских группировок Чечни и Дагестана, ведется широкая пропаганда идей создания на Северном Кавказе основ исламского государства. Негативно сказывается на ситуации на Юге России деятельность протурецки ориентированных властей в Грузии и Азербайджане.

На наш взгляд, традиционные представления о геополитике, как противостоянии сил Суши и Моря в борьбе за «хартленд», который отождествляется в основном с территорией России, отражают лишь одну сторону данного явления и не охватывают всего ее содержания. В борьбе за глобальное геополитическое влияние различные геополитические субъекты могут по разному подходить к выбору тех пространств, овладение которыми может, по их мнению, решить главную задачу – победить в борьбе за мировое господство. Такое представление вносит значительные коррективы в классическое понимание относительно местонахождения ключевого пространства. Исходя из этого, можно, по нашему мнению, сделать следующий вывод: в каждом геостратегическом регионе существуют свои «хартленды» и «римленды», и главным для геополитики становится их определение.

С нашей точки зрения, в общероссийском масштабе Юг России представляет собой так называемый «римленд», а, следовательно, можно утверждать, кто обладает влиянием в этом регионе, в той или иной мере влияет на ситуацию во всей России, в закавказских республиках, и в более широком ракурсе - в Турции, Иране. Поэтому во всем мире более чем достаточно сил, заинтересованных в расшатывании стабильности, в ослаблении позиций России в этом регионе.

В-пятых, важным фактором России, как любого геополитического субъекта, является территориально-политическая целостность. Для обеспечения безопасности России требуется ее геополитическое единство, дисперсность же населения в его этнических составляющих и имеющие место этнократические тенденциии разрушают ее пространственное единство. Гипотетическим результатом реализации этой опасности будет превращение России в аморфное государство с ориентацией ее отдельных конфедеративных частей на другие геополитические субъекты, с разрушением в соответствии с этим единого геополитического и этнополитического пространства, с возможными необратимыми последствиями.

Негативным результатом снижения уровня безопасности может даже стать исчезновение государства как геополитического субъекта, либо его частичный распад за счет выхода из его состава отдельных частей. При этом снижение уровня безопасности может проходить постепенно и к тому же латентно. В силу этого особенно важно отслеживание уровня безопасности для России как федеративного государства, в силу ее полиэтничности, поскольку ее субъекты уже обладают некоторыми атрибутами государственности, которые при их разрастании могут привести к фактической, а затем и юридической самостоятельности. На Юге России эти процессы неизбежно усиливаются за счет возникновения межэтнического противостояния, которые могут служить, как в качестве источника сепаратистских тенденций, так и их фоном.

Очевидно, что путь построения субъектов федерации, основанный на этнократических принципах, не только тупиковый, но и разрушительный. Без решения этнических проблем сформировать российскую государственность, адекватную потребностям сохранения единства страны и обеспечения ее безопасности, невозможно.