Книга подполковника запаса, кандидата исторических наук Красноярова Виктора Алексеевича, является своеобразным путеводителем, как по улицам Кронштадта, так и по историографии процесса который получил во всемирной истории название: "Кронштадтский мятеж", она снабжена большим числом иллюстраций. Следует сразу предупредить читателя, что автор относится к событиям с интересом человека, предки которого оказались по разные стороны кромки кронштадтского льда. Потому опираясь на архивные документы, он приложил максимум усилий, для объективного изложения материала. Волею судьбы автору служить пришлось в 27 мотострелковой дивизии, правопреемницы 27 стрелковой дивизии штурмовавшей Кронштадт в 1921г. Упор в книге сделан на событиях в Кронштадте и вокруг него. Но она может стать основой для фундаментального исследования по истории города начала ХХ века или костяком для повествования об известном советском военачальнике маршале М.Н. Тухачевском, руководителе штурма Кронштадта.

Отрывки из этой книги были опубликованы на страницах кронштадтской газеты Котлин и ограниченным тиражом выпущены отдельной брошюрой под названием "Ликвидация". О "Кронштадтском мятеже" написаны сотни статей, десятки книг, но окончательную точку в разгадке причин того загадочного восстания ставить рано.

В мире все взаимосвязано. А потому воздействие процессов друг на друга нельзя исключать. Все зависит лишь от степени взаимоотношения. Хотим мы этого или не хотим на нас оказывает влияние историческая память прошедших поколений. Пускай, нет уже в живых свидетелей того или иного события, но память о нем жива, она незримо присутствует в нашем подсознании. В переломные моменты истории мы вольно или невольно обращаемся к этой памяти, это помогает найти пути решения проблемы, впрочем, не всегда самые лучшие. Кроме того, есть и безмолвные свидетели событий: памятники, здания, сооружения и т.д., порой бесформенный камень веками лежащий у дороги может напомнить людям очень о многом. Отображение этих свидетелей неотъемлемая часть повествования.

Кронштадтский бумеранг.

1921/1937 год.

"Кронштадтские события явились как бы молнией, которая осветила действительность ярче, чем, что бы то ни было".

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т.43, с.138

События марта 1921г. в Кронштадте привлекали внимание исследователей на протяжении всех последующих лет. Они стали как бы фокусом, в котором сконцентрировались все те противоречия, которые раздирали Россию, истерзанную войнами и революциями. Объективность рассмотрения этого вопроса не отделима от реалий того времени и представляет целый пласт отечественной истории.

По выражению известного экономиста Струмилина С.Г. в условиях гражданской войны: "Советское государство в лице своих заградительных отрядов вело прямую борьбу с оружием в руках против олицетворяющего частную собственность мешочника. И теперь это уже ни для кого не секрет, мешочник в этой борьбе вооружен был такой силой, перед которой оказались совершенно недостаточны методы военного коммунизма. Мешочник вооружил лозунгом "свободной торговли" даже форты Кронштадта".i

В действительности такого лозунга кронштадтцы не выдвигали, дело тут в другом. Планеты, перемещаясь вокруг солнца, в каждый конкретный период времени имеют свой вектор движения, но все они имеют замкнутые орбиты. Иногда, крайне редко, наступает момент, называемый парад планет, когда все они выстраиваются в одну линию. Только в этот короткий миг они движутся в одну сторону, хотя и по разным орбитам. В марте 1921г. произошел тот редчайший случай, когда пути Кронштадтских моряков не зависимо от партийности и бывших офицеров, старшим из которых, несомненно, был генерал Козловский, совпали.

Этот очевидный факт большинство мятежников даже не заметило, а многие исследователи не хотят этого признать до сих пор. Возможно, кронштадтцы не усмотрели этого потому, что в своем движении были чуть-чуть впереди не только офицеров, но и многих политических лидеров, только вот лошадь тоже движется впереди кучера, который ею управляет. А когда осел бежит за морковкой висящей перед его носом, ему вообще невдомек, что на самом деле он везет не только телегу, но и нахала держащего в руках удочку, со сладким лакомством на крючке. Не догнать ему эту морковку и, слава Богу, иначе он попадется на эту наживку уже по настоящему.

Однозначно можно сказать, что как не были поняты идеи "Кронштадтского мятежа" подавляющим большинством населения страны, так необъяснимы до сих пор очень многие вопросы связанные с ним.

И дело тут вот в чем. Если сделанные вами во время отпуска фотографии оказались не похожими на открытки, предоставленные вам тур оператором, не расстраивайтесь, реальная картина все же была несколько иной, чем на изображениях и совсем другой, чем вы видели на полотнах великих художников. На вашем фото могут доминировать посторонние предметы. Но есть и достоинство любительской фотографии. На снимках очень часто появляются кроме исторических шедевров еще и изображения ваших родных и близких, причем порой крупнее объектов всеобщего интереса. Фото, это ваша точка зрения на данный объект, открытка - точка зрения профессионала, но и она далека от реальности. Это всего лишь взгляд через специальное устройство, порой после особой обработки или ретуши, так сказать художественная фотография, либо эксперимент проведенный в лабораторных условиях, где инородные воздействия минимальны.

Но главная суть в том, что даже профессиональный фотоаппарат в первую очередь подчиняется законам оптики, а человек подвержен законам логики и жизненному опыту. К тому же наблюдая за объектом, вы мысленно делаете не одну, а сотни, если не тысячи фотографий, правда, все они отображаются только в вашем мозгу.

К тому же во время отпуска у вас может не оказаться времени или желания занять нужную позицию. А в жизни это может иметь принципиальное значение. Взгляните на цифру "8" в учебнике по математике. Верхняя и нижняя петельки кажутся одинаковыми. А теперь переверните книгу. Не трудно заметить, что в этом случае верхняя петелька будет больше нижней. Почему мы не заметили этого сразу? Просто мозг скорректировал полученную информацию и сделал свои выводы. Если бы этого не было, мы смотрели бы на мир совсем другими глазами.

Например, на фотографиях не редко стены дома отклонены от вертикальной линии, хотя на самом деле они вовсе не собираются падать, да и фотограф тоже стоял ровно, просто находился он слишком близко от снимаемого объекта, вот на изображении и кажется, что дом того и гляди, рухнет. Важна не только точка зрения, но и сектор обзора. Чем шире сфера наблюдения, тем сложнее переложить ее на плоскость фотографии без искажений.

Попробуйте рассмотреть небоскреб с расстояния вытянутой руки или муху на другой стороне улицы. Малейшее отклонение от вертикали приведет к искривлению изображения. В этом можно убедиться, не делая фотографий достаточно посмотреть на мелкий объект через увеличительное стекло, а на крупный через перевернутый бинокль. То есть, результат зависит не только от исходных данных, но и от способа их обработки.

Кронштадт в фокусе противоречий.

"Чтобы прямо не лгать, надо стараться не лгать отрицательно".

Л. Н. Толстой

Не даром говорят, что самый опасный враг, бывший друг. Увы, история знает не мало случаев неверности друзей и измены союзников. В бизнесе товарищи тоже сначала компаньоны затем конкуренты. Последовательность хода событий происходивших тогда в Кронштадте достаточно хорошо изучена и почти не вызывает споров ни у историков, ни у социологов. Седьмой год в России шла кровопролитная война и, хотя наиболее ожесточенные сражения были уже позади, в стране в связи с экономической разрухой возрастала напряженность. Правда, большевики считали разруху следствием войны, а их противники результатом некомпетентного управления страной.

В феврале 1921г. в крупных городах и, прежде всего в Москве и Петрограде, прошли забастовки рабочих. Кульминацией событий в Петрограде стала демонстрация на Васильевском острове 24 февраля. В Кронштадте о событиях в Петрограде узнали с некоторым запозданием и в связи с тем, что информация была крайне противоречивой, решили выслать делегацию для выяснения обстановки.

По возвращению делегатов брожение среди матросов усилилось, результатом возмущения стало принятие 28 февраля резолюции противоречащей сложившемуся в стране положению вещей.^[1] С целью переломить ситуацию на следующий день в Кронштадт прибыл председатель Всероссийского центрального исполнительного ко­митета (ВЦИК) Михаил Иванович Калинин, т.е. президент (!). Причем, как сейчас принято говорить, с супругой.

Разрядить обстановку ему не удалось, а сам он чуть не стал заложником. Власть фактически уже была в руках заговорщиков. К марту 1921г. в Кронштадте имелся богатый опыт революционной борьбы. Поэтому нет ни чего удивительного, что "мятежники" без единого выстрела пришли к власти в городе крепости. 2 марта ревком легализовался в лице президиума собрания.

Переговоры противоборствующих сторон велись, но быстро зашли в тупик. 5 марта Кронштадту был предъявлен ультиматум,ii а штурм был назначен на 7 марта, но затем перенесен на 8 марта (день открытия Х съезда). Штурм, в связи с недостатком сил, изначально был обречен на провал. Лишь подтянув к Кронштадту наиболее боеспособные части, усилив их членами коммунистической партии, вплоть до делегатов съезда крепость удалось взять. Таким образом, короткое по времени существование мятежного ревкома, позволило достаточно точно изучить хронологию происходящих тогда событий. Однако, ответить на главный вопрос: как в колыбели революции могли произойти такие события однозначно не удалось до сих пор. Возникла и еще масса вопросов.

Особенно остро, события обсуждались на переломном этапе нашей истории, в конце восьмидесятых, начале девяностых годов прошлого столетия. Основной постулат этой версии отнюдь не пугает своей новизной: считать события марта 1921г. в первую очередь трагедией – ударом судьбы для всех ее участников, на чьей бы стороне они не оказались. Потому как каждый в отдельности принимает решение сам, вот только страдают, все вмести, оттого, что постановления отклоняют другие. А потому: И флот, и лёд, и эшафот, смешались весной 1921г. в одно целое.

На события марта 1921г. влияли очень многие факторы. Тем не менее, на основе имеющихся данных можно составить достаточно полное представление о сути вершащихся тогда событий и найти основные вехи этого движения.

Принципиально значение для рассмотрения поставленных в этой главе вопросов имеют статьи И.М. Шишкиной и М.А. Лурье.iii В связи с частым обращением к содержанию этих работ в дальнейшем сноски по ним опущены.

По меньшей мере, имеется две официальные версии Кронштадтских событий, значительно отличающихся друг от друга. Первая была выдвинута большевиками в ходе мятежа и со временем отшлифована господствующей идеологией и вторая, в определенной степени озвучена в "Известиях Кронштадтского Рев­кома" и взята на вооружение российскими эмигрантами, западными историками и современными демократами. Согласно первой версии события марта 1921 г. в Кронштадте это контрреволюционное выступление организованное эсерами, меньшевиками, анархистами и белогвардейцами при поддержке иностранных империалистов, и по второй версии это стихийное выступление матросов, солдат и рабочих Кронштадта, преддверье "Третьей русской революции".iv Эти версии до сих пор остаются доминирующими, хотя многие исследователи акцентируют внимание читателей на ту или иную деталь.v

В результате число вариантов значительно возрастает, но их суть в принципе остается прежней. История не считается точной наукой. Однако, в математике возможна неоднозначность решений, в истории ее допускать нельзя, так как результаты могут оказаться непредсказуемыми.

Например, в ходе дискуссии журналисту М. Кузнецову была высказано такое замечание: “Автор умышленно проявляет "незнание" дела, когда безапелляционно и навязчиво дважды (!) заявляет, что “мятеж не заговор эсеров и меньшевиков в союзе с белогвардейцами и иностранным капиталом, а естественная реакция гарнизона крепости, пролетариата города на ошибочную экономическую политику коммунистической партии в 1918-1921г годах, акт поддержки движения Петроградских рабочих”.vi Однако на этот выпад М.И. Калинин дал ответ еще в марте 1921г.: "А кто 3 года не давал возможности русским рабочим и крестьянам приступить к мирному хозяйственному строительству? Если кто поработал над созданием голода, холода и хозяйственной разрухи, так это меньшевики, эсеры, поддерживающие все контрреволюционные восстания, неустанно раздувающие пламя Гражданской войны".vii Политику большевиков, разумеется, можно считать ошибочной, но она привела их к победе. К тому же пройти исторический путь повторно можно лишь теоретически.

Как это не парадоксально большинство фактов, которыми оперируют обе стороны, совпадают, но им дается разная оценка. В принципе можно считать, что добросовестные историки действовали по принципу: "Факты не прикосновенны, но комментарии свободны". Вот только насколько они свободны? Так или иначе, на них давит груз господствующей идеологии, общественного мнения, семейного воспитания и т.д. Скорее всего, истина лежит, где-то рядом, но не исключено, что ее тут нет вовсе.

Только за первые десять лет после марта 1921г. у нас в стране вышло в свет более четырехсот пятидесяти публикаций на эту тему.viii В общей сложности по этому вопросу написаны десятки монографийix. Кроме специализированных произведений, брошюр, и глав книг, отдельные вопросы касающиеся Кронштадтских событий марта 1921г., регулярно появлялись в периодической печати.x Но окончательную точку в этом деле ставить рано.

Известны только вдохновители, руководители и исполнители. Нет ни заказчиков, ни организаторов, а быть может и посредников.

За рубежом Кронштадтские события тоже весьма интересовали исследователей. Акцент был сделан на воспоминания участников,xi которые в значительной степени грешат измышлениями, и тем самым прикрывают недостаток информации. К тому же активный участник событий не может быть вполне объективным. Эмоции накладывают свой отпечаток на сознание. Но используют западные специалисты далеко не все публикации. Так как, хотя статей связанных с Кронштадтскими событиями, опубликовано великое множество, особенно в 1921г., основная их часть содержит больше вымыслов, чем фактов. Газета "Правда" подчеркивала: "Западноевропейская печать точно спустила с привязи всех своих собак. Более разнузданной, более дикой кампании против Советской России не велось еще никогда за все время революции. Это был какой-то шабаш ведьм, какая-то оргия буржуазной лжи, клеветы, подлогов, фальсификации. Самая необузданная фантазия журналистов, подкормленная золотой энергией работала лихорадочно".xii

Следует заметить, что большевики очень удачно цитировали "вражьи публикации", особенно те которые явно не вязались с действительностью.xiii Пытались это делать и "Известия…" ВРК. В газете даже появилась рублика: "Как они лгут". Но использовали они ее лишь трижды, на большее, очевидно, не хватило фактов.

Тем не менее, не успели большевики расследовать причины событий марта 1921г. в Кронштадте, а эсерами в Праге по горячим следам уже была опубликована книга “Правда о Кронштадте”.xiv Такая оперативность не случайна. Кронштадтские "идеологи в основном выступали именно как составители, широко черпая готовые формулы и целые публицистические блоки… из… арсеналов социалистических партий".xv Эсеры, даже если они не принимали участия в выработке политики ревкома, в ней быстро разобрались.

Книга базируется на 15 номерах "Известия Временного революционного комитета матросов, красноармей­цев и рабочих г. Кронштадта", которые использовали и наши популисты периода перестройки - источник, прямо скажем сомнительный. Поэтому даже на западе, книга вызвала неоднозначную реакцию. А.А. фон Лампе, близкий сподвижник Врангеля, записал тогда в своем дневнике: "Я перечел “Правду о Кронштадте”– вот размазанные по эсеровской роже сопли. Вся книга полна восторга. Как великодушны были матросы, как они всех щадили, полна оправданиями, что ни дай Бог, чтобы подумали, что матросы были под влиянием белых офицеров, полна обидой на большевиков, но совершенно не учитывает почему “не хорошие победили, хороших”. И далее фон Лампе невольно приходит к выводу, что в этот момент: "В России может быть только две власти – монархическая и коммунистическая, или вернее, власть абсолютная и все решающая сама и по-своему! А с интеллигентской психологией далеко не уедешь, что мы блестяще доказали на себе же!" xvi

Тем не менее, книга стала основой для большинства последующих публикаций. Надлежит заметить, что откровенной, неприкрытой лжи, по сравнению с эмигрантскими газетами там было не много, хотя злости было более чем достаточно.

И это понятно. В газете ревкома, бесстыдной дезинформации тоже не много. Трудно врать, когда события происходят не за тридевять земель, а у себя под боком. Но если повнимательнее почитать, то и тут жажда выдать желаемое за действительное явно просматривается. В первом же номере кронштадтцев порадовали, что в Петрограде всеобщее восстание, затем обнадеживали, что "на помощь Кронштадта идут восставшие народы… Украины и Сибири", а главное изощрялись в запугивании, мол, дескать, всех при поражении перестреляют. И слова "кровь" и "расстрел" стали доминантами.

Сразу заметим, что Гражданскую войну нельзя выиграть, т.к. проигрывает весь народ. Но победили в ней все же большевики, которые сумели привлечь на свою сторону больше вооруженных сторонников, чем все остальные партии вместе взятые, не говоря уже о беспартийных лидерах. А потому делиться властью ВКП (б) не только не хотело, но и не могло. Иначе следовало бы признать свою победу напрасной. Это совершенно открыто заявил комиссар Кузьмин в самом начале мятежа: “Я в вашем распоряжении. Вы даже може­те меня расстрелять, если захотите. Но если вы посмеете поднять руку на правительство, большевики будут бороть­ся с вами до последнего”.xvii Этого не могли не понимать участники восстания, но большинство из них были поставлены перед свершившимся фактом.

С шулерами играть опасно, особенно трудно играть картами с полосатой рубашкой. Их даже кропить не нужно. Внимательный человек без труда заметит, что положение полосок на разных картах чуть-чуть отличается. Кронштадтские моряки играли картами, которые были у них на руках, даже не подозревая, что карты крапленые.

"Следует подчеркнуть, что “Кронштадтский сюжет” вообще-то был, не очень популярен среди белой эмигра­ции: уж больно скорый и конфузливый конец случился, потом эти хамы, эти “клешники” так несимпатичны... да и красный флаг к тому же, вместо трехцветного... "xviii

Максимальный интерес западные исследователи проявили в 50-60-е годы, что было обусловлено обострением идеологической борьбы на международной арене.

Уже в 50-х годах в Западной Европе и в Соединенных Штатах вышел целый ряд увесистых монографий на эту тему. Тут выступили Исаак Дейчер, Б. Волин, Е. Поллак, а также осевшие на Западе быв­шие русские Д. Катков, Е. Петров-Скиталец и др.

В Англии, Франции, Италии и США опубликовано немало книг и статей.xix Этому же вопросу уделено большое внимание и в работах по истории СССР и КПСС.xx

Не все они имели прямое отношение к событиям. Книга американца Е. Петрова-Скитальца "Кронштадтский тезис для свободного русского правительства",xxi не представляет интереса в разработке истории вопроса, лишь пропагандирует взгляды лидеров мятежа.

Этой же цели посвящена статья П.Е. Нэвелла "Кронштадтское восстание" в английском ежедневнике "Социалистический лидер" №9 1971 и приурочена к его 50-летию.xxii Автор рекомендовал советскому народу брать пример с “доблестных повстанцев” 1921 года, „восстать против “диктатуры коммунистов” во имя “свободы”

Исследования западных специалистов по целому ряду причин не привлекали пристального внимания советских ученых. На Западе в основном опираясь на довольно узкую историческую базу, но порой затрагивали вопросы, по разным причинам не находившим отражения в книгах отечественных историков. В то же время, по их мнению "советские издания, которые, зачастую являются сугубо пропагандистской литературой, при внимательном их изучении помогли пролить свет на некоторые наиболее существенные проблемы". Определенную трудность, для западных исследователей представляет языковой барьер, что порой в значительной степени искажает смысл не только отдельных фраз, но многих понятий. Так член Временного революционного комитета, Романенко — содержатель аварийных доков на западе становится сторожем.xxiii Есть предлог вспомнить также о сложности восприятия ими специфики русского характера и его истории. Впрочем "искать, то, что полезно" наши приверженцы мятежного ревкома тоже умеют.xxiv

Вопрос о забастовках в крупных городах России в феврале 1921г. никогда не представлял собой тайну за семью печатями. Он не только освещался в газетах того времени, но и подробно комментировался в работах посвященным событиям февраля-марта 1921г. Особенно скрупулезно отнесся к их описанию Семанов С.Н. в монографии "Ликвидация антисоветского кронштадтского мятежа 1921г. – М. – Наука. - 1973". Однако популистами 90-х этот вопрос в погоне за сенсацией был представлен как некое откровение.

Или было забыто, что в методологии изучения прошлого есть важнейшие принципы историзма и объективности, т.е. строгого учета исторических условий, в которых происходили те или иные события. Эту эпоху, сложную, драматичную, пора изучать по публикуемым документам и материалам, а не по перестроечной беллетристике, целью которой стало создание комплекса неполноценности у целого народа.

Отчасти это им действительно удалось, ведь забастовки при Советской власти явление крайне редкое, но не уникальное. Такие события, имели место и до и после 1921г. В то же время им уделялось самое пристальное внимание. Вопрос решался на уровне самого правительства и ЦК правящей партии. Для локализации недовольства и ликвидации насущных проблем направлялись видные партийно-правительственные деятели. В частности в Петроград и Кронштадт был направлен председатель Всероссийского центрального исполнительного ко­митета (ВЦИК) Михаил Иванович Калинин. По современным понятиям это президент страны. Этот факт настолько приелся, что совершенно упускается из виду.

Однако, достоинством советских исследователей, является их опора на архивные источники. В то время как западные советологи и наши популисты девяностых годов постоянно жаловались на их недостаток. Между тем, зав. отделом использования документов ЦГА ВМФ В.Н. Гудкин - Васильев в докладе на конференции посвященной событиям марта 1921г. в Кронштадте заявил, что "документов непочатый край, а берут лишь малую часть, не желая копать глубоко и серьезно, вот и получается поверхностный материал". Т.е. не из-за секретности, а из-за собственной не любознательности.

На что журналист Кузнецов парирует: “Это, вообще-то говоря, намеренная и не совсем чистоплотная попытка ввести присутствующих в заблуждение. Все материалы о мятеже не берут не потому, что не хотят их брать, а потому, что не показывают".xxv

И тут он прав. Документы действительно не показывают до тех пор пока их не найдешь по каталогу, а затем не закажешь. К тому же, нужный документ может быть подшит в неподходящим месте. Времена поиска самородков очень быстро проходят, приходится просматривать тонны совершенно не интересных для вас бумаг. Другое дело, что часть фондов была, а некоторые и до сих пор остаются закрытыми. В то же время в странах "традиционной демократии", таких фондов ничуть не меньше.

Попробуйте, например, покопаться в архивах спецслужб. Особенно это сложно сделать в Великобритании. Например, до сих пор закрыты фонды о репатриации советских граждан после второй мировой войны. Но если вы и найдете интересующую вас информацию, то далеко не факт, что вам позволят ее опубликовать. Например, отрицание холокоста, запрещено во многих странах. В современной Европе можно получить вполне реальный тюремный срок за утверждение, что в ряде гитлеровских концлагерей не существовало газовых камер. А вот ставить нашу страну, больше всего пострадавшую от фашистов на одну ступень с ними можно. А ведь холокост это главным образом трагедия одного из наших народов. И в газовых камерах гибли наши граждане. К тому же вполне объяснимая ситуация, противоречит понятию "свободы слова" в том воззрении, которое принято у нас.

Кроме того, простому российскому исследователю поработать в западных архивах явно не удастся из-за отсутствия финансирования или наличия языкового барьера, не говоря уже о присутствии запретных тем. Все происходит как в анекдоте времен "перестройки": "У собаки цепь сделали длиннее, и лаять разрешили сколько угодно, но миску отодвинули подальше".

В целом, крайне сложно сказать, когда легче было поработать в наших архивах: в период застоя или сейчас. Если прежде часть фондов была попросту засекречена, то теперь не меньшая часть элементарно закрыта по причине аварийного состояния здания, ремонта, переезда, дефицита кадров и т.д., что крайне не своевременно.

В былые времена у популистов было мало шансов в соперничестве с учеными мужами. Истинно научные труды в до перестроечный период подвергались строгому отбору. Квазинаучные вообще имели слабые шансы быть опубликованными. Свобода слова и гласность дала прекрасные возможности "акулам пера" продемонстрировать свои возможности, особенно на страницах газет. Порой годами оттачивающий свое мастерство, где-нибудь в заводской многотиражке мало кому известный журналист моментально превращался в маститого знатока самых различных областей знаний. Особенно доставалось старушке истории. Тут действовали по принципу: "История слишком серьезная наука, чтобы доверять ее историкам".

Популисты играли белыми, а в грязной игре тот, кто первым выкинул компромат, тот имеет больше шансов на победу. Хотя делать выводы по отдельному факту, все равно, что давать долгосрочный прогноз погоды по народным приметам. Отдельные совпадения давали популярность, а отсутствие серьезного анализа возможность оправдаться введением "вновь открывшихся обстоятельств".

Возражения историков, мало кого пугали. Новоиспеченные "знатоки" играли на своем поле и воевали своим же оружием. Достаточно было найти сомнительный факт и тут же в оборот вводилось дерзкое предположение. Порой это делалось достаточно умело. А если учесть, что в газетах делать сноски с указанием первоисточников как-то не принято (еще бы газетные строки денег стоят), то можно не слишком утруждать себя архивными данными. Достаточно лишь намекнуть, что они есть.xxvi Ну, а скандалы журналистов никогда не пугали. Можно даже сказать, что это не издержки их профессии, а ее двигатель.

История объект настолько огромный и многогранный, что из нее порой вычеркивают или наоборот вставляют монолитные страницы, главы и даже целые тома. Ее пишут и переписывают не только потому, что появились новые факты, а потому, что изменилось само общество или его хотят изменить новые заказчики. Принцип: "Факты не прикосновенны, но комментарии свободны", не так безобиден, как это кажется. Комментарии как минимум должны соответствовать фактам. Т.е. основная проблема комментатора лишь отделить факты от комментариев предшественников, а не искажать сами факты.

Наука не торжество веры, а результат познания. Не смотря на все зигзаги в развитии, она движется вперед. Вот только где кончается развитее и начинается мутация? Перед ответственным историком в той или иной степени встает дилемма изнасилованной женщины: что лучше придать факт огласки, чтобы осудить виновного или промолчать, чтобы не запятнать репутацию, причем не свою, а своего отечества. Увы, самый достоверный факт может быть превратно осмыслен. Ибо: "Какова пава, такова ей и слава", а "худая слава пройдет - никто замуж не возьмет". Еще хуже, когда неизвестно: "Толи он украл, толи у него украли?" В общем, дело связано с воровством. История же не должна быть оружием раздора.

От суда истории не уходил ни один тиран, ни один святой. Только суд может быть: Божий, безгрешный, праведный, гуманный, справедливый, правый. А также законный, легитимный, непорочный, честный. А может быть суд строгий, грешный, реакционный, ретроградный. Или безвинный, противоправный, мракобесный. И тут далеко не обязательно будут слушать наравне защитника с обвинителем. Суд истории не суд присяжных. Их могут пригласить, но свидетелей позовут лишь желанных. Суд истории редко бывает беспристрастный, ведь от него зависят судьбы миллионов людей. И тут прав тот, кто имеет больше прав. На суде правда имеет исключительное значение, однако, каждый считает единственно верной свою правду. И никогда заранее нельзя сказать будет ли этот суд истории последним. Как говорил английский писатель Джордж Оруэлл: "…Кто контролирует настоящее, контролирует прошлое". Но "кто контролирует прошлое, контролирует будущее".

Извращение истории дезориентирует и обессиливает нас. СССР погиб в информационной войне. Кампания чернения советского периода страны плавно переродилась в борьбу идеологии с наукой. При Советской власти в России было две беды: бездорожье и разгильдяйство, теперь опять как при Гоголе дураки и дороги. Дураков в Советском Союзе тоже хватало, но это нас обычно раздражало. Пропагандой из таких граждан бывшего СССР делают кретинов. И в этой войне события марта 1921г. в Кронштадте играют далеко не последнюю роль.

Период перестройки охарактеризовался глобальной переоценкой ценностей, пересмотром многих доминирующих десятилетиями воззрений. Затронул этот процесс и Кронштадтские события марта 1921г. В первую очередь дискуссия выплеснулась на страницы популярных научных и публицистических журналов.xxvii И после этого информация посыпалась как из рога изобилия. Газетные статьи придали дискуссии более жесткий характер.

Стороны, отстаивающие диаметрально противоположные мнения, по своей сути лишь озвучивали мысли своих предшественников. Это мешало поиску истины. Известный советский историк Л. Н. Гумилев указывает: «Одной из пагубных для научного мышления ошибок являются предвзятые мнения, которые, будучи некогда высказаны как гипотезы, в дальнейшем принимаются как непререкаемые истины. Сила давности парализует критику, и ложное мнение укореняется, искажая историческую правду».xxviii

Оппонентов можно было условно разделить на приверженцев и противников мятежного ревкома. Что касается рядовых участников событий, то обвинители склонны были причислить их к жертве, которую вожаки принесли на алтарь истории, а поборники ревкома, ставили знак равенства между ними и главарями этой авантюры. Даже те из них, кто, казалось бы, говорил "правду", на самом деле принес своему Отечеству новою трагедию.

Достаточно вспомнить тяжелые девяностые годы прошлого столетия, которые привели не только к развалу единого государства, но и к невероятному падению экономики, последствия которого ощутимы до сих пор. Вместо ожидаемого "второго пришествия" нэпа страна погрузилась в экономический хаос, анархию, разгул преступности. Поэтому людские потери в девяностые годы были соизмеримы с потерями в Гражданской войне, хотя не было ни крупномасштабных боевых действий, ни эпидемий, ни голода. Был лишь разгул самобичевания, превзошедший все разумные пределы, а потому впервые за полсотни лет смертность превысила рождаемость.

То, что негативные эмоции отрицательно влияют на организм, вам скажет любой нормальный врач, но вот, сколько людей свели в могилу постоянные стрессы, сколько младенцев не появилось на свет от беспросветной жизни вам не скажет никто. При этом безысходной судьба порой только, кажется. Жителю мега полиса достаточно выйти во двор, чтобы убедиться, что легковых автомашин там теперь больше чем детских колясок. Но мы этого не замечаем. Народ просто зациклился на явных и мнимых проблемах.

Впрочем, не любой негативный факт заслуживает внимания популистов. Например, в "Известиях…" Кронштадтского ревкома регулярно из номера в номер, как заклинание повторяется словосочетание коммунисты-бюрократы. Казалось бы факт достойный констатации. Однако и западные социологи, и наши популисты его фактически игнорируют и это не случайно. К сожалению, бюрократы были всегда. Приходится только удивляться, как быстро они появились при Советской власти под зорким оком общественности. Тем не менее, в начале двадцатых годов советская бюрократия была в зачаточном состоянии и расценивалась как пережиток прошлого. Вспомним «Стихи о Советском паспорте» В. Маяковского.

Я волком бы

Выгрыз бюрократизм.

К мандатам

почтения нету.

К любым

чертям с матерями

катись

любая бумажка.

Но эту...

В общем, с бюрократией боролись всеми доступными методами, даже стихами. Она расцвела махровым цветом намного позже. Поэтому, пожалуй, нет ничего удивительного в том, что НЭП способствовал быстрому восстановлению разрушенного войной хозяйства, а приватизация (прихватизация) отбросила нас в развитии на десятилетия.

Частный способ производства, о котором говорят, уже вторую сотню лет мог бы сам себя отстаивать. Но дело тут не только в бюрократии и ее родной сестре коррупции. Во время нэпа была проведена денежная реформа, которая была сориентирована не на заморские доллары, а на родной червонец и инфляция тут же заглохла. Монополия внешней торговли была уготовлена для развития страны, а не для экспортеров сырья. Потому в истории того времени воспет нэпман, а не олигарх. К тому же для многих политиков у нас в стране даже не народ или население, а электорат. А если учесть еще и массу посредников при реализации продукции, то сейчас получается как при царе-батюшке: "Один с сошкой, семеро с ложкой". Как это ни странно то, что Советскую Россию долгое время не признавали наиболее развитые страны пошло на пользу нашим нэпманам, ведь это почти полностью исключало конкуренцию. В то же время в 90-е годы нашу легкую промышленность уничтожила не западная, а турецкая, китайская и польская конкуренция.

С момента возникновения Кронштадтского мятежа, в Советской литературе утверждалось, что мятеж проходил под флагом, провозглашения "свободы торговли". Этого ни на западе, ни среди наших популистов вроде бы никто и не заметил. А ведь в резолюции принятой кронштадтцами об этом нет ни слова. Мало того, узнав о том, что Ленин тоже считает лозунг "свободы торговли" основным в их движении кронштадтцы возмутились и впервые (за два дня до штурма) подвергли Ильича критики:

"Как-то во мнении рабочих и крестьян разграничивалось по­нятие о Ленине, с одной стороны, и о Троцком и Зиновьеве — с другой.

Если не верили ни одному слову Зиновьева и Троцкого, то доверие к Ленину еще не было потеряно…

Он нахо­дится у них в плену и должен клеветать так же, как и они. А с другой стороны, и сама политика партии такова, что про­ведению ее в жизнь препятствует Кронштадт, требующий не «свободной торговли», а подлинной власти Советов".xxix

Заметив, что публикация не вызвала возмущения на следующий день были напечатаны статьи "Торговый дом Ленин, Троцкий и К°" и "Что дала коммуна". Но это было уже за день до штурма.

В день штурма газета опубликовала статью "Социализм в кавычках". Где говорилось: "Хитрой пропагандой вовлекались в ряды партии дети трудового народа и сажались там, на цепь суровой дисциплины. Почувствовав силу, коммунисты постепенно отстранили от власти сперва социалистов других направлений, а затем оттол­кнули от кормила государственного корабля самих рабочих и крестьян, продолжая управлять в то же время страной их име­нем".

От чьего имени взял власть Ревком, остается тайной. Показать свое истинное лицо вожаки Кронштадтской братвы так и не успели. И, слава Богу!

Известная резолюция, названная Г. Зиновьевым "эсеровски черносотенной"xxx была принята 28 февраля. Кронштадтские партийные и советские власти эффективных действий организационного, а тем более, репрессивного характера не предприняли. Надежда была на приезд М.И. Калинина. Его выступление оказалось недостаточным, чтобы переломить обстановку. Тут сказалась и предварительная подготовка главарей восстания, которые не только пригласили своих единомышленников из других частей,xxxi но и вывели матросов на митинг вооруженными.xxxii

Акты репрессивного характера властями не были предприняты, и после проведения митинга. Как раз наоборот начались аресты коммунистов.

В этих условиях партийная школа, чекисты Особого отдела, ревтрибунал и часть вооруженных коммунистов без боя покинули крепость. 3 марта на один из фортов прибыл Э.И. Батис. "Известия Временного революционного комитета..." по этому поводу 5 марта сообщила следующее: "АРЕСТ НАЧАЛЬНИКА ПУБАЛТА... Пытавшийся пробраться на форт “Тотлебен” начальник Политического (Управления) Балтфлота Батис задержан нашим патрулем и доставлен в Кронштадт. Вмес­те с ним задержано еще несколько коммунистов". Сопровождавших его 47 курсантов отпустили.xxxiii

Пока не были отключены телефоны, попытки переговоров предпринимались с их использованием. В том числе вел переговоры комиссар Морских сил Республики Сладков Иван Давыдович (1890 — 1922). После отключения телефонов для этого использовалось радио. Однако сами по себе переговоры представляли большую трудность - большинство требований Кронштадтской резолюции были просто не осуществимы в 1921г., не зависимо от того какая партия не была бы у власти. Да и сам лозунг "Вся власть советам, а не партиям" по своей сути направлен против любой власти, т.к. беспартийная власть уже в те годы была невозможна.

"«Вся власть Советам, а не партиям»—такой ярлык нацепила на себя контрреволюция,—писал в мар­те 1921 года Е. Ярославский.—Милюков—сподвиж­ник всех белых правительств и белых генералов, начи­ная с Корнилова, капиталисты и помещики, —русские и иных наций—во главе с французским банком, ле­вые и правые эсеры, меньшевики и анархисты, домо­владельцы и лавочники, спекулянты и махновцы — все они объединились сейчас под этим лозунгом".xxxiv

Мятеж под таким лозунгом обязано было подавить любое правительство, каким бы партийным билетом не прикрывались его члены. Тем более она не соответствует реалиям нашего времени. К тому же резолюция, провозглашавшая свободу слова партиям, и лозунг отнимавший у них власть противоречили друг другу. Тем более не подходил этот лозунг для партии, отстоявшей свою власть не в предвыборных прениях, а на полях сражений. В. И. Ленин указывал, что для решения исторических задач диктатуры про­летариата необходима длительная и упорная борьба. «Без партии, железной и закаленной в борьбе, без партии, пользующейся доверием всего честного в данном классе, без партии, умеющей следить за настрое­нием массы и влиять на него, —— вести успешно такую борьбу невозможно».xxxv Эта формула справедлива, не зависимо оттого, чьи интересы защищает эта партия, и какой метод борьбы она избрала.

Между тем, попытки мирного решения вопроса были предприняты обеими сторонами во время первого штурма. 9 марта 1921г. по южной группе войск выходить приказ №76/оп:

"Во время наступления на Кронштадт в ночь с 7 на 8 марта с.г. батальон Московских курсантов, ворвавшись в крепость, вместо того, чтобы силой оружия действовать против мятежников, пытался воздействовать на них словами убеждения и тем самым дал возможность окружить и разоружить себя, сопротивляющимся угрожали расстрелом на месте. Прорвавшаяся [из окружения] часть курсантов преследовалась артиллерийским и ружейным огнем.

Приказываю:

1) Всем командирам, комиссарам и коммунистам в будущем во время наступлений и штурма крепости не допускать никаких разговоров или переговоров с мятежниками не подчиняющихся подчинять силой оружия.

2) Всех агитаторов и провокаторов задерживать и препровождать в штаюжгруппы, при малейшей попытке бежать или сопротивляться мятежников расстреливать на месте.

Командующий Юж. группой Седякин

Военком Лепсе

Начальник штаба Юж. группой Малиновский xxxvi

В тот же день в "Известиях..." ревкома появляется статья ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ БЕЛЫМ ФЛАГОМ, где в частности говорилось:

"...Вчера, 8 марта, из Ораниенбаума вышли красноармейцы с белым флагом по направлению к Кронштадту. Видя идущих парламентеров, от нас верхом выехали им навстречу двое на­ших товарищей, предварительно сняв с себя оружие.

Один из них вплотную подъехал к группе противника, а второй остановился на некотором расстоянии.

Едва нашим парламентерам было сказано несколько слов, как коммунисты набросились на него, стащили с лошади и увели с собою. Второй же товарищ успел уехать в Кронштадт".

Впрочем, парламентер, член ревкома Вершинин мог сам спровоцировать захват. Западные историки заверяют, что "по свидетельству красного курсанта, Вершинин … призывал объединить усилия против еврейских и коммунистических угнетателей, настаивал на выборах настоящей, революционной власти в форме свободных советов".xxxvii Аналогичные слова есть в сборнике документов 1931г.,xxxviii но отечественными исследователями они не муссируются, ведь пар­ламентеры могли быть евреями или коммунистами.

Перед вторым штурмом были изданы приказы,xxxix категорически запрещавшие какие-либо переговоры с мятежниками. Не смотря на это такие переговоры, если судить по воспоминаниям Н.Н. Кузьмина и П.Е. Дыбенко все же велись:

"Часто мятежники действовали с коварством и применяли обманные маневры в отношении красноармейцев в уличных боях. Так, засевшие в Машинной школе вывесили белый флаг, но когда красноармейцы подошли без выстрела принять их капитуляцию, по ним из окон открыли пулеметный огонь. В другом случае, когда мятежники согласились вести переговоры о сдаче, но когда представитель подошел к мятежникам, по нему был предательски открыт огонь".xl

Не подчинился строгому приказу и Климент Ворошилов, неудачная попытка ведения переговоров, чуть было не стоила ему жизни.xli Однако, не смотря на явное недоверие, возникшее между враждующими сторонами, переговоры спасли жизни сотням, а может быть даже тысячам человек. Но, об этом молчат. "Вакуум заполнить нечем... В результате родилась своя "оригинальная" концессия: нет правых и виноватых, все ведь одним миром мазаны... нетерпимы, жестоки, кровожадны, мира не хотят конфликт разрешают только кровью".xlii С этим суждением нужно покончить. И для этого нужно установить истину. Поэтому историк Кравцов до самой смерти не переставал твердить: "Заговор, заговор!" Приводит "доказательства" существования белогвардейского заговора, находит "еще один документ, подтверждающий заранее спланированный заговор".xliii Пожалуй, принципиальное значение в этом споре сыграла статья Семанова С.Н. "Изменились времена, – изменился автор". М. Кузнецов почему-то считает, что историк кается.xliv

В ней он пишет: "Документы сохранились прекрасно, источники оказались обильными и многообразными. По обычаям того времени материал приходилось делить на три группы: то, что можно опубликовать, что трудно опубликовать... и что публиковать никак уж нельзя".^[2] "Отношение мое тогда к мятежу как к историческому явлению было сугубо отрицательным. В этом смысле оно в итоговой оценке совпадало с ленинским... Понимание пришло позже... Вот почему я счел себя нравственно обязанным предупредить читателя, что многие оценки событий вокруг Кронштадта станут теперь существенно иными..."

Действительно, в последующих его публикациях акценты были значительно смещены, тем не менее, факты упрямая вещь. Суть осталась прежней: "Мятеж всегда кончается неудачей, в противном случае это звучит иначе".xlv Но главное в его публикации – это призыв оппонентов к глубокому изучению вопроса.

Призыв историка был услышан, а потому дискуссия не прошла даром. Было опубликовано несколько сборников документов.xlvi Примечательно, что сборник "Кронштадт 1921" и "Кронштадтская трагедия 1921г." составлены коллективами авторов имеющих, в значительной степени разные взгляды на эти события, а потому и подборка документов сильно отличается.

Семанов не только приветствовал выход сборника "Кронштадт 1921", он издал свою новую книгу. Вот только каяться Семанову не в чем. Три десятка лет с момента опубликования его книги о ликвидации Кронштадтского мятежа не прошли для автора даром. Теперь это уже не только подающий надежды историк, но и известный публицист. Новая книга названа "Кронштадтский мятеж", т.е. выражает понятие более обширное, чем его ликвидация.

Теперь это уже не просто найденный в грязи самородок, это побывавший в руках опытного ювелира драгоценный камень, положенный на алтарь науки. Не беда, что камень потерял в объеме и весе, он засверкал всеми своими гранями, радует глаз собственным блеском. Пускай в книге используется меньше фактов, чем ее предшественницах, но они скрупулезно подобранны и тщательно расставлены по местам. Конечно, для специалиста в работе не хватает ссылок на первоисточники, но для широкого круга читателей это излишество, отвлекающее от чтения. К тому же в серьезной работе они занимают не мало места, а это дополнительные расходы при публикации.

Таким образом, книга больше научно-популярная, предназначенная для широкого круга читателей, чем научная, которую могут осилить лишь специалисты. Она не столь навязчиво пропагандирует идеи автора, чем ее предшественницы, но более доходчива. К тому же популярная историческая наука в настоящий момент в большем почете, чем академическая.

Следует заметить, автор шел на большой риск. Алмаз твердый, но хрупкий драгоценный камень. При огранке он может разлететься на сотни осколков, которые все вместе не стоят цены самородка.

Посему ни о каком раскаянии не могло быть и речи. В целом отношение автора к мятежникам не изменилось. Он с удовольствием процитировал издателя "Смены вех" Н.В. Устрялова, о том, что Кронштадтский мятеж мог лишь породить керенщину в кубе и тут же замечает: "Времена Керенского омерзительны, но разве лучше «военный коммунизм», с его чрезвычайками, концлагерями и "трудовой повинностью"? Конечно, "оба худшие". И делает вывод: "Настало время писать объективно и только так".

В результате досталось и мятежникам и космополитам. Не отрицая ошибок большевиков еще в своих предыдущих работах, теперь Семанов обратил внимание на "многочисленные антисемитские выступления. И это не случайно, т.к. среди Петроградской организации РКП (б) и карательных органов их было значительное число". К этому вопросу прямо или косвенно автор обращается на протяжении всей книги.xlvii Быть может, именно это он и имел в виду, когда писал, что "многие оценки событий вокруг Кронштадта станут теперь существенно иными..." Есть и еще один четкий штрих. По его мнению: «Кронштадтские моряки, солдаты гарнизона, тамошние рабочие, все граждане несчастного города-крепости совершили совокупный подвиг для своей страны. Именно их выступление положило конец „военному коммунизму». xlviii Пожалуй, это лишь совпадение. Переход к нэпу уже давно назрел.

В то же время, автор прошел долгий путь в поисках истины и не его вина, что тайна Кронштадтской трагедии до сих пор не раскрыта. Для этого придется покопаться не только в документах ВЧК, которые долгое время были наглухо закрыты, но и в архивах белой эмиграции, далеко не все из которых доступны. Кроме того, не менее тщательно, чем наши сохраняются тайны западных спецслужб. Уж они то, явно не всегда гармонируют с понятием "традиционной демократии". Да и что там греха таить: работы В.И. Ленина давно пора почитать, не "из-под палки", не те которые рекомендовали политорганы, а те которые соответствуют избранной вами тематики. Впрочем, не смотря на то, что труды В.И. Ленина изучал целый институт (и не один) вряд ли они все опубликованы. Сие просто было невозможно в первую очередь по политическим причинам, да и нет возможности собрать все работы.

Плодом дискуссии стал, и выход в свет книги "За что был расстрелян Кронштадт".xlix Две трети ее объема составляют статьи из газеты "Известия Временного революционного комитета матросов, красноармей­цев и рабочих г. Кронштадта". Безусловно, любопытный источник, но, к сожалению далеко не бесспорный. Очевидно, что эти источники столь подробно не освещали, потому, что там слишком много противоречий. Они дают широкий простор для дискуссий. К тому же книга “Правда о Кронштадте” уже рассматривала на своих страницах все наиболее важные статьи.l

М. Кузнецов в конечном итоге тоже вынужден признать, что мятежники далеко не безгрешны. "Были среди них люди всякие. Были и не просто недовольные политикой партии, а и люто ненавидевшие коммунистов и не упускавшие возможности позлее отомстить им за красный террор… были подлецы и подонки, любители ловить рыбу в мутной воде. Но не они правили бал! Идеи восстания, его дух чисты и благородны".li

Не будем спорить, энтузиасты, несомненно, тоже были. Отметим только, что "крикуны и демагоги" даже в силу своего характера, всегда на виду, для этого достаточно вспомнить лихие девяностые годы. В.И. Ленин предупреждал об этом еще в 1921г.: "Наш лозунг: долой крикунов! Долой бессознательных пособников белогвардейщины, повторяющих ошибки несчастных кронштадтцев весны 1921 года! К деловой практической работе, умеющей понять своеобразие теку­щего момента и его задачи! "lii

И Рой Медведев заранее предупреждал: "Нельзя идеализировать участников Кронштадтского восстания, но и нельзя считать их врагами. Не нужно думать, что все их лозунги были верны, но часть, несомненно. Однако верные лозунги нельзя механически переносить в сегодняшний день…"liii К тому же форма и содержание призывов не всегда соответствуют друг другу. М.И. Калинин, выступая в апреле 1921г. по поводу принятой в Кронштадте резолюции признал, что по форме она "не контрреволюционна, но по содержанию – ничего более контрреволюционного и представить нельзя. Ибо здесь вопрос шел не о словесной резолюции: под флагом резолюции свергалась коммунистическая Советская власть, открывалась дорога, щель для проникновения генералов..."liv

Само по себе антисоветское выступление в колыбели революции авантюра. Особенно трудно это сделать на многотысячном митинге, когда необходимо бороться с такими корифеями митинговой борьбы как Калинин, Кузьмин и др. Но в отличие от большинства мятежей, главари Кронштадтских событий 1921 оказались по натуре не бандиты, а жулики или мошенники. К власти они пришли не пролив крови. Не было ни многочисленных убийств, ни погромов, ни грабежей, как во время событий 1905, 1906 и 1917 гг. Их этому, вероятно, "научила" Гражданская война. Однако отметим, что войны и революции по своему течению аналогичны эпидемии некоего социального заболевания, которое искажает общественное сознание и в первую очередь обостряет психоз толпы.

Заметим, что массовые беспорядки известны с незапамятных времен. И, как правило, они сопровождаются многочисленными погромами, поджогами, убийствами и прочими проявлениями стихийности. Ничего подобного в марте 1921г. в Кронштадте не отмечено. Хотя без "реквизиций" не обошлось. К 4 марта в Кронштадте были распущены все штрафные подразделения, а затем двери местных тюрем раскрылись и перед уголовным элементом. Разгоряченная сотнями ведер выпитого спирта анархо-уголовная «вольница» мутным потоком разлилась по Котлину. При прямом попустительстве мятежных властей она буквально терроризировала мирное на­селение города. За короткий срок в Кронштадте было разграблено имущество около 3 тысяч семей, «Клешники» хватали все, что подвернется под руку: одежду, обувь, посуду, самовары, швейные машины...lv

Поэтому, уже в первом же номере "Известий…" было объявлено что, "Временный Революционный Комитет запрещает всякие самочинные обыски в городе и доводит до всеобщего сведения, что удостоверение на право обыска дается за подписью председателя и секретаря Временного Революционного Комитета и без печати линкора «Петропавловск» не действительны". Как был организован комитет речь еще впереди. Только обманутым солдатам от этого не легче. Именно им пришлось отстреливаться, прикрывая бегство этой шайки.

Что самое важное, их поначалу и обманывать не пришлось. Советская власть переживала глубокий кризис, и ответить за это отдельные члены коммунистической партии, даже самые высокопоставленные были не в силах.

Между прочим, линкоры "Петропавловск" и "Севастополь" в Октябрьском вооруженном восстании не участвовали. "Бунтующая матросня – это совсем не те матросы, которые были надежной опорой Смольного, штурмовали Зимний… Это людское сырье оказалось податливым материалом для организаторов мятежа".lvi Кузнецов же явно пытается подменить социальный состав, годом призыва на военную службу. Он, даже не охватывает весь гарнизон, так как кроме плавсостава, составлявшую от 5 до 15 % личного состава гарнизона, его основу составляли матросы учебных подразделений, т.е. новобранцы и солдаты артиллерийских и пехотных частей. К тому же даже на линкорах матросы были совершенно обновлены.lvii Наиболее активные большевики ушли на фронты Гражданской войны, были выдвинуты на партийную и советскую работу.

Только за 1918-1920гг. с кораблей флота ушло более 40 тыс. человек,lviii а всего ушло около 75 тыс. моряков. lix

Лучшие ушли остались худшие. "Выбывшие были заменены в значитель­ной мере случайными элементами, среди которых было довольно много ла­тышских, эстонских и финских моряков, относящихся к своей службе как к вре­менному занятию".lx И не только. Позже Петриченко подтвердил, что многие его товарищи по оружию крестьяне из южных областей,lxi т.е. украинцы. А среди них было не мало и петлюровцев и махновцев.lxii

Почти 80% личного состава Балтийского флота были выходцы из крестьян. По данным других авторов в составе флотских и других частей Кронштадтского гарнизона аж 90%.

До 10 тыс. его военнослужащих прибыли из мест, где активно действовали врангелевские и деникинское войска или махновцы.lxiii Новобранцы с "анархо-бандитскими" настроениями.lxiv Значительная часть матросов были набраны Советской властью из добровольцев. В 1918г. пополнение набирало – бюро по найму, для этого достаточно было только подать заявление и подписать договор.lxv Таким образом, постепенно личный состав менялся. Как известно, для взрыва ядерной бомбы, необходима критическая масса урана, плутония и т.п., в противном случае при соблюдении мер безопасности боезаряд хранится годами. Взорваться может и заряд меньшей массы, но в этом случае его нужно инициировать. Есть основания полагать, что число неблагонадежных элементов действительно приблизилось к критической отметке, но без событий в Петрограде социальный взрыв мог и не произойти. В то же время, нельзя исключить и умышленной концентрации неблагонадежных элементов на важном стратегическом направлении.

Кроме того, за годы фактического бездействия флота произошли качественные изменения и в психологии личного состава.lxvi Уже к 1920г. на первый план во флотской массе выдвигается фигура т.н. "клешника" – крикуна, демагога, лодыря, не имевшего ничего общего с участником октября 1917г.lxvii Как раз накануне кронштадтского мятежа в газете “Красный Балтийский флот” появился острый фельетон, где в частности говорилось:

Был в пехоте водоносом,

Теперь служит он матросом,

Пол аршинный носит клеш

И твердит всегда: “Даешь!”…

А работать для него —

Хуже нету ничего.

…

Следи, братва, за лежнем строго:

У нас во флоте таких много.lxviii

И что ж тут удивляться. На многие присланные команды "был лишь список по фамилиям — кто, что, откуда — ничего не известно".lxix В солдатской среде было много бывших белых солдат-кубанцев, не говоря уже о военнопленных, присланных для работы. Не мало было также моряков, хоть и бравших Зимний, но под черными знаменами анархистов, обожженных гражданской войной, прошедших школу батьки Махно, интервенцию и еще не весть что. Тот же Петриченко восторгался идеями Петлюры.lxx

Не все западные историки обходят вопрос об изменении социального состава Кронштадта. Тем не менее, считают факты, приведенные Советскими учеными преувеличенными или "неубедительными статистически" и полагают, что эти изменения не позволяют считать, что Кронштадтские моряки 1921г. перестали быть "красой и гордостью революции".lxxi Мол, бунтари были всегда. Из-за них "Кронштадт заработал репутацию очага революционного экстремизма".lxxii И в этом есть своя правда: достаточно вспомнить 1825, 1905-1906 и 1917гг.

Сочинение П. Авриха “Кронштадт 1921”, изданное в Нью-Йорке в 1970 году, не подвергает сомнению данные советских историков. Однако он стоит на оценке мятежа с точки зрения своей концепции "вечно бунтарского духа" против насилия власти центрального правительства, как наиболее характерного для исконно-стихийного анархизма Кронштадтцев.lxxiii

А английский историк И. Дейчер вообще утверждает, что "восставшие моряки Красного флота были руководимы анархистами".lxxiv Но ему возражает знаток анархизма Эврич Пол заверяя, что в это время в Кронштадте "видные анархисты сошли со сцены".lxxv Тем не менее, анархисты перепечатывали, распространяли и содействовали принятию Кронштадтских резолюций".lxxvi Да и в целом понятие анархист не только принадлежность к определенной партии, но и черта характера.

Английский историк Жд. Катков считает, что их программа и тактика были свободны от "руководства со стороны профессиональных политиков и интеллектуалов".lxxvii Примерно такой же точки зрения придерживается американский историк Е. Поллак. Он считает, что трудно подтвердить или отрицать физическое присутствие в Кронштадте эсеров, меньшевиков, белогвардейцев или людей, которые им симпатизировали, но "если бы восстание было успешным, они могли бы обратиться к партии эсеров за политическим руководством".lxxviii Скорее всего, это лишь благие пожелания. С "Петропавловска" 6 марта 1921г. была отправлена радиограмма: "Вся власть советам, а не партия": "Наше дело правое. Мы за власть советов, а не партий, за свободно избранных представителей трудящихся. Советы, которыми управляет коммунистическая партия, всегда оставались глухи к нашим нуждам и стремлениям".lxxix Формально говоря, позиция отчасти сродни той, которую в девяностые годы вели популисты призывающие голосовать "против всех". На деле, воплотив в жизнь этот лозунг, "мятежники" подрывали лишь власть коммунистов.

Интересно, что лозунг «Советы без коммунистов», то есть без диктата партии впервые выдвинул атаман Зеленый. Кроме того, в Сибири призывали к "Советам без коммунистов".lxxx Этот лозунг аукнулся громом Кронштадтского восстания матросов в марте двадцать первого.lxxxi Любопытно, что к Начальнику Берегового Отдела Кронштадтско­го порта капитану 1-го ранга Зеленому П.А., когда бежал Ревком, перешли в подчинение все мятежные части.

В целом белая эмиграция на "мятежников" не обиделась. К тому же любому добросовестному исследователю, очевидно, что для идейного оформления платформ, вовсе необязательно, чтобы лидеры политических партий принимали непосредственное участие в этих событиях. Они могли готовить и управлять восстанием со стороны. Милюков тогда заметил, что против Советской России сложился "общий антикоммунистический фронт от кадетов до эсеров.lxxxii

Сходство между взглядами мятежников и некоторыми положениями меньшевиков и эсеров признал и Аврих.lxxxiii Кстати, свобода совести, слова, печати, собраний, союзов; всеобщее избирательное право; независимый суд; бесплатная передача крестьянам земель государственных, удельных, кабинетских и монастырских и даже право стачек имели место в программе кадетов. Тем не менее, большинство западных историков, да и отчасти отечественных исследователей пытаются представить Кронштадтский мятеж как стихийное движение, лишенное организованной подготовки.lxxxiv Между тем, в любом политическом движении, гораздо важнее выявить не инициатора, а организатора процесса. В то же время, по мнению Дэниелса даже после ареста видных коммунистов 2 марта, еще не было ясно, что движение было восстанием против Советской власти.lxxxv Е. Поллак тоже утверждает, что "Конференция 2 марта не имела помыслов о восстании".lxxxvi При этом они по существу, отрицают и всякую подготовку до 2 март.

Напрасно. Факт запугивания делегатов смело признают эсеры в книге "Правда о Кронштадте".lxxxvii Признает это и член ревком Вальк.lxxxviii 11 марта 1921г. фактическую узурпацию власти Ревкомом, методом запугивания и обмана, вынуждена была признать газета мятежников в статье "КАК СОЗДАЛСЯ ВРЕМЕННЫЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ КОМИТЕТ". Приведем лишь отрывки из статьи:

"Представители власти растерялись, а некоторые из них оставили город. Поэтому вполне понятно, что охрану, как самого здания, так и делегатов от каких-либо эксцессов с чьей-либо стороны пришлось взять на себя команде линейного корабля “Петропавловск”".

Кузьмин "говорил о двойственном положении, которое занял Кронштадт, о патрулях, двоевластии, об опасности со стороны Польши, о том, что “на нас смотрит вся Европа”, уверял, что в Петрограде все спокойно; подчеркнул, что он в руках делегатов, что делегаты могут, если им угодно расстрелять его; и заключил свое выступление заявлением, что если делегаты хотят вооруженной открытой борьбы, то она и будет – коммунисты от власти добровольно не откажутся, и будут бороться до последних сил".

"После удаления с собрания… Кузьмина, Васильева и коменданта крепости... поступает внеочередное заявление тов. делегата линкора "Севастополь" о том, что по направлению к зданию собрания движется 15 подвод с винтовками и пулеметами…

В самый последний момент тов. председатель сообщает, что на собрание двигается отряд в две тысячи человек, после чего собрание, взволнованное и возбужденное, расходится в тревоге из здания Дома просвещения".

Как "шутка, повторенная дважды, превращается в глупость", так и мифическая угроза, может посеять панику. Даже "Известия Ревкома" это не скрывала. Свидетели этого спектакля были, конечно, еще откровеннее.

Например, Н.А. Михеев (секретарь патркомиссии Кронштадтской морской базы и крепости) поведал, что "Во время бурных дебатов", вбежал провокатор сообщил о движении коммунистов с пулеметами. Петриченко тут же заявил, что ввиду тревожного положения президиум совещания предлагается считать "Временным ревкомом".lxxxix

Настораживает еще одна важная деталь: в этой же статье говорилось, что "с разрешения и ведома исполкома, согласно опубликованному в «Известиях» распоряжению, в Доме просвещения (бывшем Инженерное училище) собрались делегаты "от кораблей, воинских частей, мастерских и профессиональных союзов, по два человека от каждой организации. Всего собра­лось свыше трехсот человек". Однако через два дня "на собрание прибыло 202 делегата".xc Так куда же делись более ста делегатов? Ответ лежит на поверхности делегатов-сторонников РКП (б) арестовали.

"Доминирующая роль Петриченко с первых часов восста­ния — его подпись под резолюцией “Петропавловска”, выступление на Якорной площади, руководство делегат­ским собранием 2 марта и Временным революционным комитетом — дает возможность предположить, что он начал действовать еще до начала мятежа. Доказатель­ством может послужить и заявление одного из членов ВРК, сказавшего: “Мы приказали отпустить Калинина 1 марта”, то есть за день до образования ВРК Петричен­ко и его товарищи уже отдавали приказы". Уже 28 февраля собрание вели С. Петриченко и П. Перепелкин, и на нем обсуждалась резолюция принятая затем 1 март на новом собрании. В тот же день в два часа дня на Якорной площади состоялся общий митинг. Этот митинг также был подготовлен руководителями мятежа разославших телефонограммы по частям и кораблям петроградской морской базы с приглашением принять в нем участие. xci

Тут же после митинга вечером 1 март по линии постов были разосланы телефонограммы, где утверждалось, что "Партия коммунистов удалена от власти и управляет ВРК".xcii Жд. Катков отвергает подлинность телефонограммы за подписью В. Яковенко, направленной во все части Балтийского флота и крепости. Причем отвергается на том основании, что она не упоминается в документах опубликованных на западе, или каким-либо "автором из числа восставших".xciii На самом деле уже вечером 1 март шли аресты.xciv

Кроме того, в многотысячном городе практически невозможно знать всех людей в лицо, особенно тех, кто совсем недавно прибыл в гарнизон. Поэтому главари заговора имели возможность провести на собрание столько сторонников, сколько им нужно, а противников отфильтровать заранее. Васильев, например, был арестован по пути на делегатское собрание и присутствовал там под караулом.xcv

Но статья от 11 марта уже не могла вызвать открытого возмущения после ареста наиболее активных коммунистов и неудачного штурма крепости. Да и сам ревком вовсе не был сформирован на собрании делегатов, а лишь объявил о своем существовании в лице президиума собрания.

Кто возглавляет их движение, кронштадтцы узнали лишь за пять дней до падения крепости. 12 марта 1921 г. газета Ревкома писала: " Коммунисты распространяют слухи о том, что в составе Временного Революционного Комитета находятся белогвардей­ские генералы, офицеры и поп... Чтобы раз и навсегда покончить с этим, доводим до вашего сведения, что Временный Революционный Комитет состоит из следующих пятнадцати членов:

1) Петриченко — ст[арший] писарь линкора "Петропавловск"

2) Яковенко — телефонист Кроншт[адтского] района службы связи

3) Ососов — машинист линкора "Севастополь"

4) Архипов — машинный старшина

5) Перепелкин — гальванер линкора "Севастополь"

6) Петрушев — старшина-гальванер линк[ора] "Петропавловск"

7) Куполов — старший лекарский помощник

8) Вершинин — строевой линкора "Севастополь"

9) Тукин — мастеровой электромеханического завода

10) Романенко — содержатель аварийных доков

11) Орешин — зав[едующий] 3-ей трудовой школой

12) Вальк — мастер лесопильного завода

13) Павлов — рабочий минных мастерских

14) Байков —зав[едующий] обозом Упр[авления] Строит[ельства] крепости

15) Кильгаст — штурман дальнего плавания.

Вот наши генералы Брусиловы, Каменевы и про[чие]".

В то же время статьи газеты "Ле Матэн", заранее показывают "уверенность в том, что произойдет" в Кронштадте,xcvi а это свидетельствует о существовании контрреволюционного заговора, планируемого белогвардейцами при поддержке союзников. А по сообщению корреспондентов Дейли геральд еще в январе 1921г. Савинков сообщил им планы белой эмиграции о восстании в Кронштадте.xcvii

Компартия направила в Петроград и его морской фор­пост Михаила Ивановича Калинина, который, если говорить формально являлся главой государства, т.е. президентом. Ему предстояла сложная задача. Накануне "в Петрограде был общефлотский митинг в морском корпусе. Зиновьев был встречен не дружелюбно, не давали ему говорить, только Калинину удалось внести успокоение, в конце концов, была принята резолюция Петросовета…"xcviii

Проведение митингов в этот день стало традицией, связанной с годовщиной февральской революции. Понимая, что настроение матросов критическое Калинин хотел локализовать конфликт и по прибытии в Кронштадт настаивал на проведении митинга в морском манеже, где не могли поместиться все желающие, но это ему не удалось. На свою беду Калинин не мог решить назревших вопросов, поэтому речь его часто прерывали выкриками.xcix К тому же "мятежники", демонстративно прибыли на митинг с оружием, еще до начала митинга заняли лучшие места, затем выпустили на трибуну своих единомышленников и су­мели протащить необходимую им резолюцию. М. И. Калинин выступил трижды. Но из 16 тысяч собравшихся лишь Калинин и комиссар Балтфлота Н.Н. Кузьмин, выступали против резолюции. Заметим, что в 1917г. в Кронштадте митинги происходили ежедневно, а потому у местной "братвы", был богатый опыт их проведения в нужном им русле.

Заметим, что злополучная резолюция прошла не в Петрограде где происходили забастовки и мнимый расстрел. Там матросы, не смотря на скептическое отношение к Зиновьеву, все же остаются верными Советской власти. Резолюцию принимают в разогретом слухами Кронштадте. Т.е. был использован принцип игры в неисправный телефон. Первостепенное значение имело и прибытие сторонников движения со всей губернии, которых заранее оповестили циркулярной телефонограммой.

Очевидно, тогда многим вспомнился май 1917г., когда кронштадцы фактически отказались подчиняться Временному правительству. Но митинговая демократия в городе-крепости закончилась тут же после прихода к власти ревкома. "Кронштадтское Вече" так больше ни разу и не собиралось. Даже после получения ультиматума Троцкого Якорная площадь оставалась пустой.

Единственным отзвуком митинговой демократии стал первый номер газеты ревкома с текстом принятой резолюции. Очевидно, полный текст ее основная часть кронштадтцев увидела впервые, потому, что на широкой площади не только услышать, но и как следует разглядеть выступающих проблематично. Вскоре сама резолюция стала историей. Ее подменил лозунг "власть советам, а не партиям", который не только противоречил здравому смыслу, но фактически перечеркивал резолюцию. Лозунг был озвучен эсером-максималистом Ламановым, как раз в тот день, когда должны были состояться выборы в советc и не был нововведением. Лозунг в различной интерпретации пытались уже реализовать Петлюра, атаман Зеленый и батька Махно. И вот он с новой силой прогремел в Кронштадте.

Формально лозунг не был направлен ни против коммунистов, ни тем более против Советской власти. Но у руля находилась ВКП (б), с явным устремлением к монополии власти, а после Кронштадтской авантюры монополия стала фактом. Да и не могло быть иначе. Организованное сопротивление монополизму было сломлено в ходе Гражданской войны, а ставка на беспартийность могла быть лишь тактическим приемом.

Белая пресса заполняется многочисленными обращениями к западным правительствам, в которых выступают видные представители эмиграции, в т.ч. Врангель убеждает французских дипломатов, что Кронштадтские моряки продолжают его белое дело, которое не удалось ему самому.ci

О захвате власти путем заговора говорит и тот факт, что статья "За что мы боремся",cii появилась только после обстрела Кронштадта тяжелой артиллерией. Или может быть, власть-то взяли, но зачем забыли? Мало того. Выходит, что морячки лишь через неделю поинтересовались, зачем она им нужна?

Пришлось все раскладывать по полочкам. В статье "Этапы революции" говорилось: " Угнетенный народ, опекавшийся жандармами и полицией Николая, свалил прогнивший трон царя.

Вся богатая и бедная Россия радовалась свободе.

Капиталисты и помещики были довольны, что, наконец, они смогут, не делясь с царем и его приспешниками, больше класть в свой карман, по-прежнему уворовывая труд у рабочего и крестьянина.

Надеялись прочно усесться на шею тружеников, околпачив последних в Учредительном собрании…

Терпение лопнуло, и дружным напором моряков, армии, рабочих и крестьян в октябре 1917г. буржуазия была отбро­шена в сторону.

Казалось, трудовой народ вступил в свои права. Но полная шкурников партия коммунистов захватила власть в свои руки, устранив крестьян и рабочих, во имя которых действовала…

Зоркий часовой социальной революции — Кронштадт не проспал. Он был в первых рядах февраля и октября. Он первый поднял знамя восстания за Третью Революцию трудящихся.

Самодержавие пало. Ушла в область преданий Учредилка. Рушится и комиссародержавие…

Вы, первые жертвы Третьей Революции, Революции Труда, дали пример непоколебимой стойкости в борьбе за свое право".ciii

Вот так потихонечку вожаки заговора выкладывали на стол свои кропленые карты. Нужно ведь как-то объяснить, что Кронштадт всего лишь "часовой". А раз так, то поднимется и вся армия. Необходимо втолковать это тем, кто так до падения крепости и не понял, что же произошло.

Если верить показаниям Перепелкина на допросе, он тоже был пешкой в этой игре. Будучи избранным в Ревком, он лишь подчинялся общему потоку событий: "Как намечали ход событий, мое желание было одно — переизбрать советы, захват пристани, посылка караула к собранию на Якорную площадь — объясняю, не стремление к захвату Власти, а чисто шкурнический страх обезопасить самих себя".civ Но в этих словах есть криминал: Перепелкин послал караул на Якорную площадь, якобы охранять митинг (от кого?), не понимая, или отказываясь понимать, что собравшиеся люди теперь находятся не под охраной, а под конвоем. Умалчивает он и тот факт, что уже 28 февраля он вел собрание вместе с С. Петриченко.cv Учитывая, что Перепелкин руководил агитационным отделом Ревкома, принижение своей роли в событиях выглядит не убедительно.

Не позволяют начисто отрицать подготовку выступления и документы, которые выявил П. Аврих. В частности приводится документ из русского архива Колумбийского университета ("Докладная записка по вопросу об организации восстания в Кронштадте" под грифом сов. секретно). Во всяком случае не вызывает сомнения, что планы оказания поддержки ожидаемому мятежу в Кронштадте готовились внутри Национального центра. В конце концов, ясно, что центр намеревался использовать мятеж в своих целях.

Имеются неопровержимые доказательства, что революционный комитет вошел в соглашение с центром после подавления мятежа и после того, как некоторые его члены нашли прибежище в Финляндии, и нельзя исключить возможности существования давнишних связей.cvi

Данные отечественной историографии о деятельности мятежников 28 февраля – 1 марта неопровержимо свидетельствуют о целенаправленной организации выступления его главарей. Невольно подтверждают это и апологеты мятежного ревкома, заверяя, что Степан Петриченко "сколотил вокруг себя группу… Стали готовить собрание команды, писали резолюцию".cvii

Поспешность же в организации мятежа объясняется, по всей вероятности, стремлением использовать благоприятную обстановку, возникшую в связи с "волынкой" в Петрограде.

Другим широко распространенным тезисом на западе является почти полное отрицание, какой либо роли белогвардейских элементов в движении, особенно выступают против т.н. "белогвардейской версии" мятежа. Т.к. "привыкшие к белогвардейским генералам во время Гражданской войны, большевики и тут объявили, что Кронштадтский мятеж – дело рук белогвардейских генералов".cviii

Другие авторы, также считающие полным абсурдом белогвардейское руководство Кронштадтским мятежом. Считают, что эта версия придумана, чтобы обмануть массы.cix Наиболее пространно этот тезис развивает Е. Поллак в книге "Кронштадтское восстание". Он считает, что перешедший на сторону мятежа, генерал Козловский был "старым, хилым, больным человек, без последователей и влияния".cx "Большинство граждан, не понимавшие роли Козловского, видевшие и читавшие только про Петренко,cxi думали, что Петроградские газеты неправильно освещают события".cxii

Но ни Ленин, ни Советские исследователи не считали, что белогвардейские элементы были главными руководителями. Однако это не значит, что они вовсе не принимали в нем участия. "За спинами эсеров и меньшевиков уже обнажили клыки бывшие царские генералы".cxiii Где находились "бывшие генералы" не уточнялось. А вот из офицеров был сформирован штаб внешней и внутренней обороны, они настаивали на активных действиях. В апреле В.И. Ленин заявил: "Белогвардейские военспецы в Кронштадте, ряд спецов, а не один Козловский, разрабатывали план десанта в Ораниенбаум, план, испугавший колеблющуюся меньшевиков и эсеров – беспартийную массу".cxiv

Наконец, почти все заседания ревкома происходили при участии белогвардейских военспецов, которые по тактическим соображениям формально не входили в состав РВК, дабы показать, что этот орган является истинно народным.cxv

На западе обычно это игнорируют. Лишь Аврих согласился, что большинство военспецов, по-видимому, отдали себя в распоряжение, мятежникам оказывая им помощь техническими советами. А 2 марта Козловский сказал большевикам: "Ваше время прошло. Теперь я буду делать то, что нужно". И далее Аврих показывает, как военспецы планировали военные операции.cxvi

Однако кинорежиссер Г. Никулин во время очно-заочного круглого стола заявил: "Раз Агранов не нашел “белогвардейского заговора”, то кто же “ставит события с ног на голову”, кто “продолжает лукавить”?cxvii В первую очередь лукавит Агранов. Чекист просто расписывается в своем бессилии или пытается запутать следствие. Доклад начинается так: "При падении восставшего Кронштадта большая часть членов мятежного Ревкома, весь Штаб Крепости и большинство активных участников восста­ния бежали в Финляндию. Важнейшие деятели движения ускользнули, та­ким образом, из рук следствия". Хотя в секретном докладе особоуполномоченного при президиуме ВЧК Агранова говорилось: «Кронштадтское движение возникло стихийным путем и представляло собой неорганизованное восстание матросской и рабочей массы... Следствием не установлено, чтобы возникновению мятежа предшествовала работа какой-либо контрреволюционной организации среди комсостава или работа шпионов Антанты. Весь ход движения говорит против такой возможности».

Тем не менее, на поставленный вопрос ответ у Агранова, который специально занимался расследованием сути событий, есть.

"Следствием установлено, что, в общем, подавляющее большинство ком­состава согласилось участвовать в мятеже добровольно, без какого бы то ни было давления со стороны Ревкома… Штаб проявлял лихорадочную деятельность, что немало поражало всех привыкших раньше видеть штаб крепости вя­лым и сонным… Высшая власть была сосредоточена в Ревкоме, всецело вла­девшем политической частью; оперативная же часть сосредоточилась в штабе обороны… Единодушие высшего комсостава крепости указывает на то, что они прекрасно знали и понимали друг друга, благодаря чему в ходе восстания быстро наладился их боевой аппарат".cxviii Т.е. и тут и там работа шла достаточно слаженно, это ли не доказательство наличия организации. Кроме того, начальник 1 Специального отдела ВЧК еще 20 декабря 1920г. докладывал: "Единственное, что ему не удается, это завербовать осведомителей из комсостава".cxix Недостаток прямо скажем решающий. Особенно если учесть, что члены позднее сформированного ревкома в большинстве своем если не были командирами и начальниками, то имели с бывшими офицерами непосредственный контакт по роду деятельности, особенно Петриченко, Яковенко, Романенко и Куполов.

К тому же имел ли Агранов задачу разобраться в сути событий? Если судить по результатам освещения проблемы в отечественной и зарубежной литературе, то, скорее всего, нет. Как Кронштадтские события марта 1921г. так и убийство Кирова, которое тоже расследовал Агранов, остались окончательно запутанными. Есть не мало темных мест и в истории самоубийства Маяковского. К тому же главная военная прокуратура в 1955 году отказалась посмертно реабилитировать Агранова, несмотря на очевидную надуманность обвинений. В нем видели не столько жертву, сколько палача - "человека замешанного в массовых репрессиях".