Владимир Леви

ИСПОВЕДЬ ГИПНОТИЗЁРА В трёх книгах

На день, когда нагрянет испытанье, на час, когда решается судьба, на миг отчаянья, на праздник боли, на участь, если Бога нет,— прими, а если есть и веришь,— не отвергни — на жизнь, в которой нет черновиков, на вдох, на распрямление, на вырост, на право быть собой, на детский смех, на встречу долгожданную, на счастье — прими и сохрани, и передай — на холода, на переход пустыни, на зов бессмертия...

КНИГА ПЕРВАЯ

ДОМ ДУШИ

МОСКВА

«СЕМЬЯ И ШКОЛА» 1993

ВЛАДИМИР

Л Е В И

ИСПОВВДЬ ГИПНОТИЗЁРА

ББК 88 Л36

„3030200000-004 ПлпГ1 „л Л----К94(03)-93 Подписное

ISBN 5-88539-009-6 (кн. 1) ISBN 5-88539-008-8

В. Леви, текст, 1993

"Семья и школа", оформление, 1993

Невидимка ищет себя

Правило из исключения

...Перешвыривая прибрежные камушки, набегают волны. Медленно, словно оставляя за собой право еще подумать, отходит плавучий дом. Смотрите, прощайтесь...

Еще различима поседевшая пристань и дорога с провожа­ющими, они уже смотрят в другую сторону: букашечные ребятишки, собачонка, деревья... Виден ветер, один ве­тер... Отчаливающий корабль Времени...

КАК СМОТРЕТЬ НА ЧАСЫ

Авторы пишут, чтобы с кем-нибудь познакомиться. Хотя бы с собой.

«..Бы защитите докторскую, получите руководство отделе­нием психбольницы, заведование кафедрой или еще ка­кое-нибудь повышение. Вам дадут писательский билет. Внимание общества довершит свое черное дело, и вы не­поправимо изменитесь: несмотря на интерес к человече­ской природе, вам будет наплевать на чьи-то болезни... Что вы думаете о моем характере и интеллекте по этому письму?»

Написанное живет жизнью самостоятельной. Как фото­графия — дверца в другое измерение. Видишь не только себя, но и пространство, в которое заключен, и его движе­ние.

... — Алло. Извините, я вас, кажется, разбудил. Извините, доктор. Я хотел задать только один вопрос...

Звонят рано утром. Встречают и провожают на ули­це, подходят в кино, в театре, на выставках, в ресторанах, в частных домах, во время прогулок и в местах общего пользования. «Как чудесно, что я вас встретил, вы уж из­вините, пару вопросов насчет дочки... Ничего-ничего, я подожду...»

Все в порядке,— говоришь ты себе,— все так должно быть. Никто из этих людей не обязан знать, что он не один на свете и что в сутках только 24 часа.

... — Я ждала этого разговора целую вечность, но когда вы взглянули на часы...

Во время приема часы нужно держать перед собой так, чтобы взгляд мог упасть на них незаметно.

С некоторых пор, выходя из дома, ежедневно вынимаешь из почтового ящика толстую пачку писем и прочитыва­ешь, что успеваешь, в метро, автобусе или в такси. Кла­дешь на стол, в надежде между приемами и сеансами ус­петь пробежать еще пару строчек, а может быть, исхит­риться что-то и черкнуть. В перерыве, за чашкой чаю — еще, по дороге домой — еще. Письма постепенно заселяют твой дом...

«...Сейчас я, кажется, разобралась во всех тонкостях чело­веческих взаимоотношений. Но мне все так же хочется по­веситься».

«...В первом письме я просил вас помочь мне подойти к психологии. Теперь я хочу попросить вас о другом, Влади­мир Львович. Помогите мне написать диплом».

«...На портфеле я написал: «Чем хуже — тем лучше!» Со всеми учителями перессорился».

Читать письма — почти то же самое, что вести психотера­певтический прием, где человека необходимо слушать. Люди — это те же книги, говорю я себе, но читать их труд­нее — не захлопнешь, если не нравятся.

«...Как не допустить ошибок при подборе кадров? Прини­маю — кажется, нормальный человек. Через два-три меся­ца выясняется — принял шизофреника. А если их четыре-пять, а то и более?..»

«...Конфликтная ситуация является для меня высоко под­нятым бревном. Самостоятельно снизить это бревно не удается».

«..Бот уже несколько лет я неудержимо хочу обладать гип­нозом».

«...Теперь за дело. Значит, так. Как бы ни было трудно и не­приятно, на танцы — только трезвым».

Пять раз в жизни я писал письма авторам, поразившим меня своим талантом и человечностью* Преисполненный благодарностью, просил о немногом: дочитать мое письмо до конца, если можно, ответить хоть парой слов...

Из этих писем четыре осталось без ответа. Осведомив­шись по случаю о судьбе одного, узнал, что оно полетело в мусорную корзину нераспечатанным. Было очень обидно. Лишь много лет спустя выяснилось, что любимый мой автор не вскрывал писем от читателей принципи­ально. Они мешали ему работать. Человек огненный, без­мерно отзывчивый, он себя знал: развернешь— пиши пропало, подставишься любой отраве, начнешь отвечать, не на бумаге, так мысленно. Делать что-либо, экономя себя, он не умел. Надо было дописать задуманное, он до­горал...

На одно получил ответ. С любезностью, сдобренной ошибками правописания, мой кумир благодарил меня за понимание его исключительной занятости и подтверждал, что на все вопросы, мною задаваемые и сверх того, можно найти исчерпывающие ответы в его сочинениях. Непри­личная описка, размашистый автограф.

Узнал позже — в доме у него нечто вроде филиала пси­холечебницы. Тяжелобольная жена, двое дефективных де­тей.

Еще одно письмо к знаменитости переписывал не еди­ножды, присовокупляя новорожденную поэму (адресат — прекрасный поэт); перечитывал, устыжался, рвал на клочки, писал снова. Вышло, наконец, так гениально, что об отправлении не могло быть и речи. Не помышлял тогда, что через несколько лет у нас состоится встреча по его надобности. Совсем другой человек оказался передо мной, не похожий на того, которого я так обожал, прини­мая его и его писания за одно. Не хуже, не лучше, просто иной.

Я уже начинал догадываться, что это закономерность.

«...Мне кажется, психопатия не болезнь, а неосознанная специальность».

«...Сейчас много говорят о женственности. Но как это­го добиться? У меня в городе нет знакомых женщин, не с кого брать пример. Поэтому я вынуждена обратиться к вам».

«...В своих книгах вы дали много советов краснеющим. А что делать бледнеющим?»

За не очень еще долгую свою жизнь автор успел надавать столько советов и краснеющим, и бледнеющим, что если

8

бы он сумел выполнить хоть тысячную долю из них сам, он давно бы стал совершенством и не имел нужды писать книги.

«...Но в вашей книге разобраться я не смогла, тем более что она была у меня в руках только один день и 56 страниц кем-то выдрано... Совершенно не владею собой, совсем одинока... А тут еще эта проклятая щитовидная железа... Вам пишут, наверное, очень многие, но поймите — мне не к кому больше обратиться...»

«...И еще расскажите мне про гипноз, про систему йогов, про борьбу самбо и каратэ. Я буду очень ждать».

«..JB редакции мне ваш адрес не дали, в связи с чем произошел очередной сердечный приступ. Как же до­биться вашего приема? Я приезжий, в Москве у меня много родственников, все больные и занятые...»

«..Два года назад вы любезно разрешили мне написать вам о своей жизни. Все это время ежедневно стучала на машинке, сегодня закончила, ровно на пятисотой страни­це. Правда, за это время случилось много других событий, так что придется, наверное, писать продолжение. Сообщи­те, пожалуйста, когда и где...»

«Лечу к вам из далекого Забайкалья. Не будете ли вы так любезны заблаговременно заказать мне номер в гос­тинице, чтобы мне не пришлось затруднять вас ночев­кой...»

«...Вы моя последняя надежда. Если вы мне не поможете...»

Надежда не бывает последней. Но существует закон Неуч­тенных Последствий, он же принцип джинна, выпущенно­го из бутылки. Счастье кузнеца, который сам же его кует. Каждому, кто живет и действует, знакомо напряженное положение, выражаемое формулой: «За что боролись, на то и напоролись».

Если через месяц не придет ответа, тот шестиклассник будет считать, что я его предал.

ЦВЕТОК ЧЕЛОВЕКОВЕДЕНИЯ

Потребность писать можно отнести к более древней по­требности — говорить.

Пишущий обращается к Невидимке.

В 7 лет я написал первый рассказ — про охоту на леопар­да; придумал себе заодно и брата, которого не хватало. До сих пор считаю этот рассказ самым удачным своим про­изведением.

Писал книги во время ночных дежурств, в промежутках между обходами, вызовами, урывками сна, партиями в шахматы и всем прочим, чем занимаются врачи и не врачи...

Мне возвращали рукописи с терпеливыми увещевания­ми, что не надо смешивать мозг с политической геогра­фией («Страна памяти», «Королевство эмоций», «Государ­ство потребностей»), не стоит также описывать работу ду­ши в стихах.

'... Что ж, коли так, перепиши, редактор, мозги мои перепаши, как трактор,

• у каждой буквы выверни карман. А я за это дело, по знакомству,

• на высший суд отдам тебя потомству, " я памятлив, как всякий графоман...

Варианты, написанные уже без надежды и в страшной спешке, вдруг нравились. В сигнальных экземплярах об­наруживалась масса нелепостей, пошлостей— полный букет авторской непригодности для жизни на этом свете.

«Ну что ж, как-нибудь переживем, будем считать это ошибкой молодости. Еще не поздно начать сначала».

С обложки смотрит чья-то чужая, антиврачебная физио­номия. Думают, что это ты. Так тебе и надо.

Начались письма...

Они-то и убедили меня, что Невидимку-читателя инте­ресует не красота слога, не знания, даже не советы, как жить, хотя все это может и пригодиться... Невидимка ищет в книге себя.

Если красота не воспринимается, тем хуже для красоты. Если знание не нравится, тем хуже для знания.

Пытался объяснить, что человековедение — не набор ре­цептов и не свод формул, а многомерная ткань, океан, ко-

10

торый везде; что человеку не чуждо ничто нечеловеческое; что суть всюду...

В чем суть цветка? И можно ли добраться до нее, обры­вая лепестки, один за другим?..

НЕСЧ. ЛЮБОВЬ И ДРУГОЕ

Часто выступаю.

Обычная программа: нечто вроде лекции о том, как быть собой. Плюс зрелище — сеанс для иллюстрации.

Зал человек на семьсот. После сеанса закрываешь глаза и видишь... глаза. Ищущие, сияющие, полные мысли, пус­тые, недоверчивые, слишком доверчивые... Дня три еще потом они следят за тобой, спорят, о чем-то спрашивают...

Горка записок начинает расти с первой минуты. На все ответить не успеваю, но все уношу с собой. Мини-письма.

Первым делом отсеиваю стандартные, дежурные:

Верители вы в телепатию?

Как вы относитесь к йогам (Фрейду, лечению биополем, гипнотизеру Р., летающим тарелкам, своей жене)?

Можно ли полюбить под гипнозом?

Как попасть к вам на прием?

Встречи можно превращать и в исследования. Бывают аудитории и по тысяче человек, это уже статистически представительно.

Задается вопрос:

ЧЕГО ВЫ ХОТИТЕ ОТ САМИХ СЕБЯ?

Или:

В ЧЕМ ВАМ МОГЛА БЫ ПОНАДОБИТЬСЯ ПО­МОЩЬ ВРАЧА-ПСИХОЛОГА?

(Психотерапевта или психолога, лучше не психиатра.)

Отвечать прошу короткой запиской.

Раскладываю по темам, разделам, рубрикам...

РАЗНОЕ, или Несбытотдел. Всевозможные недоумения, недопонимания, недо....

Что же все-таки у вас за специальность?

Либо непонятливость, либо выступавший был недоста­точно убедителен.

Л нам и так хорошо!

(Почерк нетрезвый.)

Крепкий мужчина, могучим нажимом прорывал бумагу,

11

желает избавиться от робости перед тещей, а также стать гениальным. Кто-то поскромнее мечтает

хоть один раз выиграть в Спортлото.

Хочу быть молодой.

Как избавиться от желания иметь деньги?

Очаровательная наивность, пыльные шуточки, знаки скепсиса, недоверия... Ну чего ты пристал, зачем лезешь в душу без приглашения? Неужели не понимаешь, что на­ши желания лежат в сферах недосягаемых? Забыл, что ли, что есть невезение, старость, болезни, которые не вылечи­ваются? А тысячи прочих неустройств и несчастий, а все бытовое, все безумие неотложностей — о чем разговор?..

Я хочу слишком многого.

Один дает понять, что ему не о чем с тобой толковать (зачем же вообще отвечать? Или не вполне убежден?); дру­гой не понял вопроса; третий понял слишком буквально.

Мне хотелось бы получить трехкомнатную квартиру на троих, с мужем и сыном.

Избавиться от лысины. Волосы!!

Это серьезно.

Помочь маме. Стареет, теряет память.

Понять своего ребенка.

Наконец-то по делу.

Избавиться от чувства ревности.

Еще... целое общество по борьбе с ревностью.

«Разучиться краснеть» — в каждой аудитории пяток, а то и десяток, но каждый уверен, что краснеет один он в целом свете.

Обобщенно:управлять своими эмоциями!

Кто не желает?..

Но как различны желания. Один

хотел бы быть сдержаннее, другой —

быть абсолютно невозмутимым, третий —

страстно влюбиться! Страстно желать!! Быть агрес­сивным!!!

Не так просто отделить наш Несбытотдел от Отдела Реальных Запросов. Еще труднее понять, где кончает­ся Приспособление и начинается Самоусовершенство­вание.

Непритязательное

«не бояться зубного врача» — трижды, это еще мало.

12

Хочу, чтобы у меня хватило силы отречься от соблазнов и сосредоточиться на работе.

В самую точку, подписываюсь.

Всяческий САМОКОНТРОЛЬ (главы и тома Книги Жизни):

преодолеть свою лень,

бросить курить,

не терять последовательности мысли в разговоре,

бросить пить.

Редкая записка. Легионы желающих бросить пить обыч­но почему-то об этом умалчивают либо утверждают, что им и так хорошо.

Вылечиться от заикания.

Избавиться от бессонницы.

Избавиться от сонливости.

Похудеть с помощью самовнушения. Можно?

Да, можно. Но как насчет низкокалорийной диеты и по­вышения физической активности?..

Больше знать.

Научиться мыслить.

Хочу меньше думать.

А если соединить?.. «Думать меньше, да лучше?»

РАБОТА. САМООРГАНИЗАЦИЯ И РАБОТОСПО­СОБНОСТЬ.

Быть постоянно в состоянии вдохновения!

Прекрасно, но для этого придется и

уметь отдыхать в условиях постоянного шума,

сохранять энергию, неутомимость, деловой тонус,

научиться расслабляться на службе.

Неплохая идея. Но... Не описка ли?.. Может быть, «нау­читься не расслабляться на службе?»

Работать непринужденно.

Требуют от себя большего те, кто и так работает лучше других.

Уметь экономить время.

Быть собранным, знать, что делать каждую минуту.

Все во всем. Связь, всеобщая связь. Рубрики мои трещат, рвутся, сквозят.

Победить страх перед работой в форме обычной лени с искусными самооправданиями на каждый случай.

Повысить объем оперативной памяти— могу запоми­нать и вспоминать только в неответственных спокойных ситуациях.

Чем заказчик моложе, тем заказ основательнее.

13

САМОУСОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ.

Хочу перекроить себя сверху донизу. Верю в возмож­ность, не хватает реальных знаний. Нужна система поня­тий, переходящая в систему приемов. Все до сих пор прочи­танное неудовлетворительно. 18 лет, студент.

Осторожней насчет системы понятий, а особенно систе­мы приемов.

Тоже общее:

не думать о смерти.

А почему бы и не подумать?

Впрочем, кажется, это случай невроза...

Однословная:

остроумнее!

ОБЩЕНИЕ.

Хотелось бы научиться по возможности глубже анали­зировать отношения с мужем, а не воспринимать все по­ложительные и отрицательные факты семейной жизни как цепь само собой разумеющихся событий. Цель— по возможности исключить стихийность в отношениях.

Исключить?.. Вряд ли. Включить — можно.

Я хотела бы быть менее обидчивой, покончить с раздра­жительностью.

НРАВСТВЕННОЕ САМОУСОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ.

Хочу стать менее эгоистичным.

Быть терпимее, сохранять юмор в семье.

Научиться дарить радость, перестать быть занудой.

Вы отвечаете друг другу лучше, чем я.

Написавший «я хотел бы стать искренним» — уже искре­нен.

Научиться любить людей. Не умею ни получать, ни да­вать тепло. Уже много лет пустой манекен, фальшивый актер. Внешний успех. Лгу всем, не могу лгать себе.

Признающиеся в таком бывают удивительно симпатич­ными. Нередко приходят с побочными симптомами, в ви­де депрессии или алкоголизма.

Хочу научиться не завидовать другим людям.

Уже надежда... Уже почти получается...

Хотел бы быть приветливым с человеком, вызывающим антипатию.

А это как понимать? Возлюбить или стать вежливым? Самоусовершенствование или Приспособление?..

Всяческая УВЕРЕННОСТЬ.

Хочу избавиться от боязни разговора с малознакомыми людьми.

14

Хотела бы более уверенно чувствовать себя со своим зна­комым.

Перестать бояться собак.

Хочу чувствовать себя уверенно в коллективе.

Не бояться себя.

Неуверенные не хуже и не лучше уверенных. Но вопию­щая несправедливость распределения...

Хочу избавиться от наглости, перестать быть хамом —

таких нет, галлюцинация, но:

хочу быть более уверенным в себе в построении личного счастья.

знать себе цену в отношениях с противоположным по­лом.

ЛЮБОВЬ, многоликая любовь, всяческая любовь. Сюда вместе с самопожеланиями ревнивцев, соискателей со­вместимости и многих не по делу краснеющих стягивают­ся всевозможные подтексты и полуподтексты:

Очень хочу стать проницательной в общении с...

Приобрести артистизм, непринужденность манер и чуть-чуть нахальства.

Помогите, пожалуйста, в несч. любви.

Достичь хоть небольшой привлекательности при крайне невыигрышных внешних данных.

Быть менее раздражительной и больше любимой.

Второе, вероятно, зависит от первого? Или наоборот?..

Отвлечься от свободной любви.

-?..

Перестать краснеть при исполнении супружеских обя­занностей.

— ?!

Найти совместимого человека, верную, самоотвержен­ную спутницу жизни, любящую готовить и с веселым ха­рактером.

Для одной спутницы достоинств не многовато ли?

Хочу научиться любить. Хорошо общаюсь, но любить не могу.

Научившись любить, почему-то разучиваются общать­ся. А я все твержу, что уметь любить и уметь общаться — одно и то же.

Хочу быть любимым.

Не хочу никого любить.

Полюбить своего мужа.

Я прошу вас помочь в несч. любви.

Пожалуй, довольно?.. Уже повторения.

15

ПОИСК КРЕДО И СМЫСЛА ЖИЗНИ.

Понять или почувствовать, зачем живу. Уйти от ярост­ного ощущения бессмысленности существования.

На записке следы губной помады. Почерк круглый, весе­лый, немного детский. Фауст женского пола.

Всегда и при всех обстоятельствах сохранять жизнера­достность.

Найти лекарство от скуки. Перепробовал все. Для твор­чества не хватает веры.

Еще один, в роде мужском.

Простите, что отвечаю длинно. Не примите за сума­сшествие: хочу осчастливить мир. Понимаю фантастич­ность и чудовищную скромность возможностей, но не мо­гу дышать спокойно... В практическом выражении хоте­лось бы стать врачом-психологом, не по званию, а по сути...

ПРИЗВАНИЕ. А где адрес, телефон?..

СОБАКА, КОТОРУЮ ЗОВУТ ИСКЛЮЧЕНИЕ

Вспомнился анекдотический эпизод. По поводу дела одно­го из своих пациентов я сидел, ожидая очереди, в юриди­ческом учреждении. Открывается дверь кабинета, в ней показывается рассерженная молодая особа и любезно вы­проваживающий ее пожилой юрист.

— Я же вам объясняю, гражданочка дорогая. Специалист по изнасилованию в кабинете напротив.

Ничего не поделаешь, век узкой специализации...

...Странная повторяющаяся история, говорю я себе, странная и повторяющаяся. Ты психиатр, врач-психолог, психотерапевт и так далее. Кое-что узнал, кое-кому помог, хочешь помогать дальше. Пишешь статью, пишешь кни­гу — «что», «почему» и «как». Излагаешь, кажется, ясно, до­ступно: читай, осмысливай, действуй. Вам плохо? Объяс­няю почему. Рассказываю, что и как делать, чтобы стало насколько возможно лучше. Не получается?.. Объясняю еще, показываю...

Идут письма.

Вот — ура, браво! Дошло!.. Подействовало, помогло!.. Вот — дошло чуть-чуть... Но вот — одно, другое, третье... После очередной статьи о том, как избавиться от чрез-

16

мерной застенчивости, после целой книги — для них, для застенчивых, для любимых в первую очередь! — идут письма. От кого бы думали? От застенчивых. Все от них же. Да, я читал, великолепно, спасибо огромное, все по­нятно, замечательные советы... А теперь, дорогой, скажите мне, как же избавиться от застенчивости? Умоляю, от­ветьте.

Вот тебе на.

Особый случай, который ты не сумел учесть?.. Нет. Со­вершенно типичный.

Плохой читатель? Не умеет читать, не желает осмысли­вать?

Нет, не дурак.

Парадоксальная слепота?.. (Один увидит лишь фразу, относящуюся, по его мнению, лично к нему; другой, из-за сверхзаинтересованности, не заметит и книги...)

«Ну а теперь МНЕ скажите... МНЕ помогите».

Это написано обо всех и для всех — КРОМЕ меня. Ведь лично МЕНЯ в этом мире еще не встречалось, ведь я как раз тот, которого никто на свете не понял.

Ведь пишут о том, что бывает КАК ПРАВИЛО. И сове­ты дают— как ПРАВИЛО, и у всех правильно все вы­ходит. Только у меня не выходит. Я — не правило. Я — Ис­ключение!.. Кроме меня, кроме меня! Не хочу, не могу быть правилом— черт возьми, это было бы даже неин­тересно! Это было бы страшно! Этого просто не может быть!.. Не хочу на полочку!.. Дайте мне узкого специали­ста— по моим личным, единственным в мире пробле­мам! Уникального специалиста по моей исключитель­ности!

Да, он действительно Исключение. И вы — Исключение. И я — Исключение.

Зачем-то, как правило, мы умираем; почему-то, как пра­вило, хотим быть исключениями из этого правила. Как и из многих других.

Вот здесь, здесь зарыта собака.

Мои ночные санитары приходят тихо, не спросясь, убрать излишки стеклотары, промыть сосуды, счистить грязь.

Они работают неслышно. Пот проступает, как роса.

17

Я вижу, что из жизни вышло. Я слышу чьи-то голоса.

«Послушайте... Скажите, кто вы?., Откуда голоса звучат?..» Они заговорить готовы, но не решаются. Молчат.

Когда кончается работа, подходят медленно ко мне и смотрят медленно. И кто-то мурашки гонит по спине.

Взглянув на доску расписаний, уходят. Остается ночь, наполненная голосами, которым некому помочь.

Встань, Адам!

Как и зачем принуждать себя жить

...Я сплю и вижу сон, что я сплю и вижу сон, что я сплю и вижу сон...

...Выпуститеменя, я не хочу, не хочу этой слепой беско­нечности, не хочу спать и видеть сон, что я не хочу спать и видеть сон, что... Отпустите же, отпустите... Я сознаю, что мне снится мое зародышевое сознание, вполне сознаю, я эмбрион сейчас, да, мы все, в сущности, эмбрионы, не бо­лее того, до конца, а впрочем... Я не хочу, слышите вы там, кто бы ни были, что бы ни ожидало меня — пустите!.. Я не хочу оставаться зародышем, но и рождаться допрежь своего времени не желаю, я не хочу спать, но пуще того не хочу просыпаться. Я пребываю в судороге несогласия с со­бою самим, и эту свою судорогу ненавижу до беспредела и беспредельно люблю. Ой, что это наплывает темное, светлое, жгучее, нежное, невероятное... Это я, это я, я, я-а-а-а-а!!!..

ГДЕ ВЗЯТЬ ТОНУС?

В. Л.*

Мне скоро 30, и из этих 30 лет я могу насчитать едва ли 30 дней, проведенных в нормальном человеческом само­чувствии. Эти 30 счастливых дней я наскреб из редких минут и часов бодрости; все остальное вялость, хрониче­ская усталость с мучительными стараниями пересилить себя, подавленность физическая и моральная. Чего стоит один только утренний подъем... Стыдно признаться, но иногда я просто плачу от бессильной злобы на себя. Ведь если бы не эта дохлость, я бы, возможно, добился кое-чего в жизни. Учителя в школе считали меня незаурядно спо­собным, особенно к математике; у меня и сейчас неплохая память. Но к систематическим занятиям из-за своего то­нуса, вернее, из-за отсутствия я не способен, институт пришлось бросить. Армию едва дотянул. Работаю сейчас в какой-то конторе, отсиживаю часы.

Не стану перечислять, что я перепробовал для измене­ния своей проклятой натуры— наверное, все... Питаюсь нормально, стараюсь есть больше фруктов, витаминов. Не худ и не толст, на вид, кажется, вполне нормальный муж-

* Здесь и далее начала писем ко мне обозначаются моими инициа­лами. В конце вместо подписи точка в скобках— (.). Начала моих ответов — (!), окончания — также(.).

20

чина. Терапевты и невропатологи признают меня здоро­вым. (Один сказал, правда, что-то о «астеническом синд­роме» и «астенической конституции», хотя я не астеник по телосложению). Советы обычные, вам и мне хорошо изве­стные: «возьмите себя в руки», «не валяйте дурака» и т. п. Один врач обвинил даже в симуляции, тут уж я не удер­жался (...) Ходил к эндокринологу — думал, каких-нибудь гормонов не хватает. И опять: вполне здоров, больше оп­тимизма, зарядка и прочее. Зарядка, зарядка. Посмотрели бы вы на это зрелище: ворочаю себя, как мешок. После та­кой зарядки хочется утопиться. Свежий.воздух иногда действует ободряюще, но где его взять? Ведь я живу в большом промышленном городе. Аутотренинг? Успокаи­вает. Но вялость еще хуже, после занятия хочется глубоко уснуть, что иногда и происходит. Тонизирующие средства совершенно не действуют. Если бы я дал себе волю, то, на­верное, валялся бы сутками с сигаретой в зубах. Забыл до­бавить, что курю, бросить мог бы, но не нахожу нужным. Полтора года некурения ничего, кроме мук, не дали.

Говорил с одним психологом. Он выслушал мою полу­торачасовую исповедь и сказал: «Вы замечательно нор­мальный и уравновешенный человек, вы исключительно интеллектуальны. (Еще пяток комплиментов — слегка за­тошнило.) По-моему, вам просто неинтересно жить, вас съедает скука. Не хватает увлеченности, горения, страсти. Может быть, сделать зигзаг, сменить профессию, образ жизни? Может быть, стоит влюбиться?»

Что я мог ответить? Неинтересно жить?.. Неинтересно. Но не потому, что не интересна жизнь, а потому, что я не могу СООТВЕТСТВОВАТЬ ее интересное™ — я сам не интересен жизни, не интересен себе. В коротеньких про­светах нормального тонуса все вспыхивало, интересен бьш каждый миг, каждая травинка.

Не хватает увлеченности? Не хватает. Но я же знаю, что увлеченность с неба не падает, на блюдечке не подносится. Я бы нашел сотни увлечений — было бы ЧЕМ увлекаться: я имею в виду «чем» внутри себя — то горючее, которое во мне не горит, а гниет. Сменить профессию? Никакой про­фессией не сотворишь из бревна человека. Образ жизни? Да попади я и в рай, он будет мне адом. И в аду хуже не станет, поскольку и так хуже некуда. «Зигзаги» делал — ив командировках, и в попытках охоты, рыбалок и турпохо­дов... Лучше не вспоминать. Влюбиться по рецепту? Да по­звольте, я же и так люблю свою жену, страстно люблю, но

21

не могу соответствовать. Вы меня понимаете?.. В постели все в порядке, дело совсем в другом. Съедает скука?.. Съе­дает, да, потому что я вкусный. Вкусный для скуки, пони­маете ли. Страшно нудный тип, а между тем друзья нахо­дят, что иногда могу быть и остроумным.

Надо жить и работать, в скором времени ожидается при­бавление семейства.

Неужели я обречен на это полусуществование до конца жизни? Иногда подумываю: не лучше ли ускорить конец, чем так мучиться?.. Где взять тонус?(.)

Из типично моих. Когда больше не к кому. Когда диагноза либо нет, либо бесполезен. Болезни бездомные, болезни безымянные и неуловимые. Здоровье, прячущееся в болезнь.

0)

Вас, конечно, не удовлетворит ни о чем, в сущности, не

говорящий диагноз «астено-депрессивный синдром», или «астено-депрессивная конституция», который и я мог бы поставить вам, имея в виду хронически пониженный то­нус. Вряд ли утешит и сообщение, что таких, как вы, мно­го и чересчур много, что вы образчик довольно распрост­раненного типа-Тип не есть обреченность. Есть люди всю жизнь тол­стые, как бы ни питались, как бы ни жили; есть и всегда худые; есть добродушные, беззаботные, и есть всегда тре­вожные или злобные. Это конституция, тип, склад инди­видуальности — целый комплекс практически постоян­ных свойств.

Но законсервированных, всю жизнь одинаковых людей очень и очень мало. Гораздо больше тех, кто толст или худ в зависимости от питания и двигательного режима; безза­ботен или тревожен в зависимости от обстоятельств; добр или зол в зависимости от отношений... Однако одни легче толстеют, другие легче худеют; одни легче влюбляются, другие легче приходят в ярость. Это тоже можно назвать «конституцией»: склонностью, тенденцией к определенно­му состоянию, к преобладанию того или другого.

Так же и с тонусом: неизменная, постоянная бодрость или вялость — крайняя редкость; но заметна почти у каж­дого та или иная склонность. Проявление склонности зависит от образа жизни. Генетики уже давно выяснили, что у всех организмов

22

есть наряду с активно действующими генами еще и мно­жество подавленных, не проявляющихся или слабо прояв­ляющихся. Это относится и к организму в целом. В боль­шинстве случаев, казалось бы, за сложившимся типом та­ится другой, как бы теневой, конституция как бы спящая или дремлющая— имеющиеся, но нереализуемые воз­можности. Мне приходилось не раз наблюдать, как чело­век по тем или иным причинам переходит из одного типа в другой (увы, не всегда в лучший). Отчасти удалось изме­нить и тип собственный, об этом чуть погодя...

Таков и ваш случай: для вас ВОЗМОЖНО иное жизнен­ное состояние, вы это сами знаете, оттого и мучаетесь. Ес­ли бы у вас не было в активе хотя бы этих 30 бодрых дней, если бы совсем не было с чем сравнивать, вы бы и не жа­ловались, а считали, что живете нормально, были бы глу­боким флегматиком, только и всего...

Мозг мозга. Начнем с физиологии?..

Тонус имеет центр. В глубине мозга, в самой его сердце­вине, находится «мозг мозга». Главный энергетический регулятор, дозирующий расход внутренних сил; пульт, по­дающий напряжение для всех приборов и систем орга­низма.

У вас активность «мозга мозга» по большей части де­ржится вблизи нижнего предела.

Почему, отчего?

Нехватка неких рабочих веществ? Наличие лишних, по­давляющих — внутренних ядов?.. И то, и другое?..

От чего мы зависим. Биохимия мозга зависит от сол­нечных протуберанцев и направления ветра. От прирож­денных свойств нервных клеток. От того, чем мы дышим; от того, что и как всасывается в органы пищеварения, а значит, и от самих органов пищеварения, и, конечно, от того, что вы едите и пьете. От того, что и как выводится — от работы органов выделения: почек, кожи, кишечника, легких, соединительной ткани. От количества и качества крови — питания, которое получает мозг...

Но и это еще не все: мозг связан с мышцами; в «мозг мозга» непрерывно идут импульсные и химические сиг­налы о том, как им, мышцам, живется-можется, что им надо и чего от них можно ждать.

И эта связь очень важна, ибо мышцы — и слуги мозга и в немалой мере энергоснабженцы, через обратную связь. Мышца — действующее продолжение мозга, дальше мышцы способна действовать только мысль.

23

...Ну, так что же?.. Картина не так уж проста, не правда ли? Зависимостей страшно много, и все обоюдные. На то­нус влияет все, тонус влияет на все. Какое-то звено не сра­батывает — вот и порочный круг... Но какое же? Где круг начинается? Как его разорвать?..

Продолжать искать некую таинственную болезнь, чтобы потом найти еще более таинственное лекарство?..

А вот что очевидно. Вам не хватает того, что делает жизнь жизнью, — ДВИЖЕНИЯ.

Организм ваш пребывает в застое. В глубокой инерции. В самоотравлении малоподвижностью. Тело ваше почти не работает. «Мозг мозга» не получает необходимой сти­муляции. И никакое питание поэтому не идет впрок, а на­оборот, становится источником внутренних ядов. Что-то к этому добавляет и отравление табаком, что-то — отравле­ние скверными мыслями...

Не спешите разочаровываться. Сейчас вы услышите то, что уже многократно слышали. Возможность новой жизни зависит от того, как отнесетесь вы к старым истинам.

Пять минут назад. «Новое — хорошо забытое старое».

Мы очень хорошо забываем собственную Природу. Пе­рестав жить, как жили тысячи и миллионы лет, — истори­чески всего минут пять назад, — перестав в связи с появ­лением денег, автомобилей, телевизоров и т. д. жить по Природе, а короче говоря, быть собой, мы тут же забыли, как это делается. Как есть, как спать, как дышать, как двигаться...

Но не забыли о том наше бедное тело и наша глупышка психика. Стараются нам напомнить. Бьются изо всех сил. Что-то лопочут на языке наших болезней, недомоганий, всяческих отклонений... А мы тупы и глухи. Не вспоми­наем...

Насилие необходимо. Глупо ошибаются те, кто думает, будто следовать Природе — значит ни к чему себя не при­нуждать, а повиноваться только своим желаниям. Давайте вспомним: произвели нас на свет вовсе не по нашему за­явлению об уходе из чрева, а путем грубого физического насилия. Вспомним: спасаться от голода, холода и врагов, бегать, бродить целыми днями, сражаться, лезть в ледя­ную воду, карабкаться на скалы — все это отродясь дела­лось далеко не по доброй воле. Вспомним: зачем нам ноги и плечи, позвоночник и мощный таз, зачем это изобилие малонужных мускулов и скрипучих связок? Зачем столь-

24

ко горючего адреналина в крови? Да все затем же: чтобы выдерживать вынужденные нагрузки. Необходи­мость природного насилия предусмотрена нашей гене­тической программой — и мы испытываем в нем потреб­ность, хотя и не осознаем ее. Нам нужны напряжение и борьба.

Перегруженность недогруженностью. Говорим: стресс, чертов стресс, нас достают, видите ли, эмоциональные пе­регрузки. Да, все так. Но какой стресс и какие перегрузки, позвольте спросить? Знаете ли вы, какой самый взрывча­тый материал в мире? Скука! Отсутствие настоящего стресса, даваемого природной борьбой за жизнь, а не теле­фонными звонками, домашними скандалами и руганью в очередях. Перегрузки — от недогрузок... А знаете ли, поче­му так тяжело ехать в переполненном транспорте в часы «пик»? Толкотня, духота, давка. Но главное— неподвиж­ность: нельзя повернуться, изменить позу, нельзя под­прыгнуть, толкнуть!.. Конечно, нельзя! Но хочется!..

Спорт. Спросим себя— зачем?.. Не затем ли в основе, чтобы заполнить вакуум, образовавшийся в результате ис­чезновения вынужденных нагрузок? До спорта ли пахарям и охотникам, воинам на войне, пастухам в горах?

Массовый современный факт, наш с вами факт вот ка­ков: мы физически недогружены; мы дьявольски стесне­ны в движениях; мы неудержимо переедаем; мы всячески отравляем свою кровь, свой мозг и свою душу; мы ленивы и избалованы; мы духовно обеднены.

Первая формула здоровья. Так что же? «Назад в пе­щеру»?..

Ну нет. Те прелести невозвратны... Но ясно одно: если в условиях резкого снижения природного насилия мы хо­тим жить полноценно, если не хотим физически и психи­чески деградировать, нам остается лишь заменить Приро­ду: принуждать себя к активности — физической и духов­ной.

Формула здоровья: равновесие желания и принуждения.

Приверженцы и пренебреженцы. По отношению к свое­му телу и здоровью можно выделить две крайности, два «лагеря» (как и во всем). Приверженцы и пренебрежен­цы — назовем так.

Позиция пренебреженцев: человек — не животное. Чело­век — духовное существо и должен к тому стремиться. На­до жить духовно, надо мыслить и общаться на высочай­шем уровне. Тело этому мешает. Тяжкая обуза, обитель

25

греха и страдания. Не за что любить тело и нечего с ним считаться, ну его к черту, плевать на него. Все равно ни­когда не знаешь, что тебя ждет, все равно неизбежно бу­дешь болеть, стареть... Так пропади же пропадом все эти зарядки, беги трусцой, водные процедуры, аутотренинги и режимы питания. Будем жить интересной духовной жиз­нью.

Проверено: ничего не выйдет.

Ну вот и к делу. Чтобы преодолеть инерцию, надо при­ложить силу. Чтобы иметь тонус, надо работать. Иного нет.

Сначала понять. Не стоит злиться на себя тупо. Сперва попробуем себя понять, а потом решим, злиться или не злиться.

Не будем требовать от себя невозможного и в результате помышлять об уходе из жизни.

Обычнейшее возражение втянутых в порочный круг ас­тении: «Чтобы иметь тонус, надо работать? А где взять то­нус, чтобы работать?» Начните без тонуса. Через «не могу». Преодолейте инерцию. Некоторое время помучайтесь — тонус придет. «А если не придет?» Придет. «Пробовал — не приходит. Делается еще хуже, валюсь с ног...»

Значит, не пробовал.

Как вы работаете? Что именно делаете для своего тону­са? И главное: сколь регулярно и продолжительно?

Всю жизнь себя пересиливаете?.. Но скажите, положа ру­ку на астению: из прожитых 30 лет посвятили ли вы хотя бы 30 дней целиком и исключительно врабатыванию в но­вый энерготонус? Провели ли вот так, целенаправленно, хотя бы один отпуск?

Уверены ли, что установили точные границы между своей астенией и своей ленью? По своему опыту знаю, как это трудно. Много, слишком много раз переходил из лен­тяев в астеники, из астеников в депрессивники, из депрес-сивников в Лучше-не-Вспоминать...

Тонус — слагаемые. Если вы жалуетесь на свой тонус, но, несмотря на это:

1) ежедневно двигаетесь, физически работаете любым способом — копаете ли землю, играете ли в настольный теннис — примерно в два раза больше, чем вам хочется (а это значит, округляя, в два раза меньше, чем можете), и притом хоть единожды разогреваетесь до пота;

2) едите что хочется — раза в два меньше, чем можется (или примерно в полтора), то есть следуете своим естест-

26

венным желаниям, но не до полного насыщения, не до от­вала; и точно так же

3) относитесь к интимным общениям;

4) проводите на свежем воздухе хотя бы 14 часов в неде­лю (лучше всего по 2—3 часа ежедневно или, хуже, только полные выходные);

5) спите и пьете (минус алкоголь) ровно столько, сколь­ко хочется;

6) по крайней мере через день— прохладные купания или ежедневные (а лучше два раза в день) интенсивные обтирания и самомассаж;

7) и наконец, раз в день, а лучше 2—3, в течение 5 минут в состоянии полного покоя и расслабления занимаетесь самовнушением (спокойствие, уверенность, бодрость), то вы тем самым уже делаете ВСЕ ОТ ВАС ЗАВИСЯЩЕЕ для своего тонуса.

...Все?? Да нет же, конечно! Семь слагаемых можно дове­сти и до 70, и до 700!

Это только минимум-миниморум. Реальнейшее из ре­ального. Но спросите себя, делаете ли вы ЭТО?

Если нет; если делаете, но не все; если не делаете, но...

Как говорят на Востоке, можно подогнать ишака к воде, но пить его и шайтан не заставит.

Ориентироваться и продолжать. Арсенал ОК* бесконеч­но богат и гибок. Для повышения тонуса к вашим услу­гам:

разные виды движения и спорта, всяческая гимнастика; упражнения хатха-йоги, солнечные и воздушные ванны; бани и сауны; самомассаж...

Все перечисленное и множество прочего в разнообраз­нейших сочетаниях. Уйма кажущихся пустяков, мелочей, частностей, каждая из которых может стать той крупин­кой, что перевесит чашу весов в пользу бодрости. Ели ли вы в больших количествах свежую морковь? Пробовали ли сочетать яблоки и орехи? Съедали ли по лимону через день? Дороговато?.. А по головке хорошего чеснока? Не способствует общению?..

Гуляли ли при луне в сосновом лесу?.. Полоскались в та­лой воде, как голубь, а потом энергичное растирание и бы­строе движение?..

* Оздоровительный Комплекс. Аббревиатура, удачно совпадающая с общеизвестным «о-кей» — хорошо, нормально, отлично, поря­док...

27

Потратили на овладение хатха-йогой год, и другой, и третий, как она того требует, — и без малейшего резуль­тата?..

Если «да», то позвольте не поверить. Не знаю ни одного человека, РЕГУЛЯРНО занимающегося хатха-йогой, ко­торый жаловался бы на свой тонус. Не бывает, исключено.

Воля к нездоровью. Ах вот оно что! «Все это мне тяжело, неприятно, неинтересно, наконец, скучно. Все это надо, а мне не хочется. У меня нет воли. Безнадежно, мне себя не заставить...»

Переведем:

«Я себя не знаю и знать не хочу. У меня нет опыта дви­жения к здоровью. Я не знаю вкуса настоящей свободы. Я боюсь шагнуть в неизвестное. Я предпочитаю стонать, жаловаться, скрипеть, гнить, заживо разлагаться, но не двигаться. Я и не хочу быть иным. Я все еще надеюсь полу­чить благодать задаром».

Отсутствие силы воли?.. Скорее, воля в другую сторону.

Не продолжил— не начал. Самопринуждение?.. Да! Мир новых желаний и радость отдыха. Обучение чувству меры. Самопринуждение развивает волю, как физический труд развивает мышцы.

Самопринуждение?.. Нет! Всего лишь начало — и про­должение.

Главная беда наша в том, что начало не про­должается. Отступление, поспешное отступле­ние!..

Начало не продолженное— не начало. Невозобновлен-ная попытка — попытка наоборот, вклад в копилку само­презрения. Нет, не безволие, а выбор образа жизни, осно­ванного на недоверии к жизни.

Все эти начинающие и бросающие подобны тем, кто, за­дав вопрос собеседнику, отворачивается и не слушает.

Кое-что из личного опыта. Заверяю вас, я не ас самопре­одоления, отнюдь не сверхчеловек. Победил себя далеко не во всем и далеко не в той мере, в какой это удается людям более организованного и систематического склада, в том числе и некоторым моим пациентам, по сравнению с ко­торыми я выгляжу образцовым «сапожником без сапог». Нет, не могу порекомендовать себя в качестве эталона примерного поведения. Но вкус целительного самопри­нуждения мне знаком.

В моей жизни было немало кризисов здоровья и того бо­лее — кризисов жизни, когда все казалось законченным на

28

самой печальной ноте... И было (и надеюсь, будут еще) не­сколько периодов, которые я назвал ВВ (Волна Возрожде­ния, Война Выкарабкивания, Вперед-Вперед— как вам понравится).

Расскажу вкратце только о двух.

Родился повышенно здоровым. Крупный, отлично сложенный, неугомонно подвижный. Превосходно разви­вался.

Война. Пожизненный рубец. Разлука с родными — ка­кой-то чужой эвакоинтернат — первая депрессия. Онемел на месяц, почти паралич. Далее голод и болезни, тяжелый рахит, дистрофия. Несколько состояний на грани смерти.

К шести годам как-то выправился, но уже был далеко не тем, чем обе/щал.

Школа и дом... Любимые мои родители, отчаянно необ­разованные, замороченные, как все родители, старались уберечь меня от болезней и несчастий. Старались, как по­нимали: перекармливали, перегревали, ограничивали по­движность.

С первого класса начал опять киснуть, болеть, хиреть, а с третьего вместе с родителями, увы, рыхлеть и толстеть. Вот фотография одиннадцатилетнего сутуловатого рохли с отвисшим животиком и пустым взглядом — неприятно и сейчас смотреть, тяжело вспоминать. Все было напереко­сяк, решительно все. Из этого времени я не вынес, кажет­ся, ничего, кроме отупелой тоски и комплексов. Впрочем, не буду неблагодарным, было и другое... Каждое лето я все же как-то вырывался на волю и сумел стать звездой напа­дения одной детской футбольной команды.

С 13 лет— первая ВВ. Спорт, спорт, спорт! Бег, гим­настика, коньки, лыжи, плавание, гантели, футбол, еще черт-те что — и бокс, бокс, бокс! Вот что я возлюбил. И ко­нечно, танцы. А еще играл на фортепиано, еще...

17-летний амбал, 'переполненный самоутверждением, ужасно гордился своими мускулами и талией и при вся­кой возможности и даже без таковой ходил на руках. Но начала уже заботить и недостаточная подвижность языка, и пустота в черепной коробке...

Следующий десяток лет я посвятил ВВ на интеллекту­альном уровне, а на физическом бессовестно транжирил добытое.

И вот опять месть забытой Природы, по счастью (имен­но так — по счастью), довольно рано приперла меня к сте­не. Неважная сосудистая наследственность; образ жизни

29

сидячий и аритмичный, курение, дурное питание (колба­сы, консервы!), плюс брошенный спорт, плюс нервная ра­бота, плюс еще многое-Уже в 28—30 лет узнал, что такое грудная жаба. Сначала просто «сдыхал», когда случалось поиграть в бадминтон или в любимый футбол. Сдавливало грудь, заходилось ды­хание... А потом вдруг обнаружил, что не могу пробежать и 30 метров, не ощутив холодный кол за грудиной; не мог больше играть и в волейбол, не мог быстро ходить, появи­лись сердечные боли даже в покое, поползла вниз умст­венная работоспособность... Таскал с собой валидол; была уже и плоховата кардиограмма, диагносцировали «ише-мическую болезнь»... В то время книга Гарта Гилмора «Бег ради жизни» не была еще широко известна; стенокардию лечили лишь химией и «покоем»...

И вот опять что-то во мне взбунтовалось: я понял, вер­нее, какой-то глубиной вспомнил: спасение в ДВИЖЕ­НИИ! В том самом движении, которого меня хочет ли­шить проклятая жаба... И долой табак! И да здравствует свежий воздух!..

Эта ВВ началась с жестокого поражения.

Бросив курить, оказался вышибленным из творческой колеи: за год некурения не сумел написать ни странички связного текста— ни толкового письма, ничего... Узкое место— зависимость, захватившая высшие умственные механизмы. Стыдно, унизительно, гнусно — курящие пи­сатели поймут, о чем речь. (Хотя знаю и некоторых бро­сивших с превеликим плюсом.) Моральный ущерб пере-веСил физическую прибавку — и пополз я в депрессию. Ре­шился на компромисс: отложить ВВ с курением до первой книги стихов, а пока... Постараться, насколько возможно, нейтрализовать вред табака обходными мерами. Отобрать свое на других фронтах.

Хватило ума не запрезирать себя.

Я узнал уже кое-что о Человеке — Изнутри, и не приме­нить из этого хоть чуть-чуть к себе было бы просто глупо.

Изменил питание. Подружился с водой и холодом. Стал фанатиком свежего воздуха. И — в моем случае главный фронт: начал РАСХАЖИВАТЬСЯ. Много и быстро хо­дить, ходить ТОЛЬКО БЫСТРО.

Пробивание. Сперва, как и следовало ожидать, очень скоро наступал момент спазма, боли — и... Несколько раз пришлось останавливаться— казалось, вот-вот, сейчас — все... Боль ворчала, угрожала и скалилась. Но после какого-

30

то момента, который назвал ПОРОГОМ ПРОБИВАНИЯ, начинала слабеть. Съеживалась, отступала»

Уже не останавливался, лишь на время снижал скорость.

Новый уровень жизни. Так я снова начал вытаскивать свое тело из пассивной глухой защиты (она же самоубий­ство) — в активность, в полноценную жизнедеятельность.

Освобождение сосудов от трусливого сжатия. Прочистка капилляров и клеток. Включение в действие дотоле пре­ступно простаивавшей, заживо распадавшейся биотехни­ки. Переход на новый энергобаланс.

Теперь прохожу почти каждый день не менее 8—10 км вперемежку с бегом, и с непривычки угнаться.за мной сложновато. Стенокардия осталась далеко позади. Лыжи, плавание, велосипед— живу в радости движения и при всякой возможности с упоением играю в подвижные иг­ры. Контрастный душ, а зимой еще и снежные ванны. На моржа не тяну, но не могу передать вам, какое наслажде­ние растирать снегом обнаженное тело, какой праздник сосудов и торжество тонуса!

Теперь я знаю, что сердце, как волка, ноги кормят; что сосуды аплодируют скорости; что за час интенсивной ходьбы на открытом воздухе — ходьбы радостной, ходьбы до пота, до счастья — мозг платит тремя-четырьмя, а то и пятью-шестью часами прекрасного тонуса...

Нет, здоровье идеальным не стало. Но форма, в которой себя держу, позволяет работать по 12—14 часов в сутки.

Во время прогулок и гимнастики мозг мой не только от­дыхает, но и выполняет множество рабочих операций. Найти подход к сложному пациенту, ключ к решению ка­кой-то проблемы, найти слово, музыку — все это делается за столом лишь на 15—20 процентов, а остальное — в дви­жении. (Еще процентов пять-десять — лежа, в расслабле­нии.) Лучшими страницами, любимейшими мыслями, интереснейшими решениями я обязан двум своим друзь­ям: свежему воздуху и собственным мускулам. И когда пишу книгу или большое письмо, то, возвращаясь с про­гулки, обычно несу в голове несколько готовых страниц, которые останется лишь побыстрее перенести на бумагу. (Это письмо выхожено в парке «Сокольники»)

Пробивать снова. КАЖДЫЙ РАЗ сызнова! На каждом очередном сеансе спасительного движения! Разница меж­ду еще не втянувшимся и уже втянувшимся только в том, что для первого это тяжкий труд, для второго— ра­достный.

31

«Тело глупо», — сказал великий учитель здоровья Поль Брэгг. Тело глупо, сказал человек, исцеливший тел мно­жество, и свое в том числе.

И не согласиться нельзя: да, тело глупо. Тело упрямо, как упрямейший из ослов. Тело трусливо, капризно, ко­варно.

Но сказано это о теле, забывшем свою Природу.

Не будем неблагодарны. Тело податливо. Тело воспри­имчиво и внушаемо, как ребенок. Тело мудро — как зверь, как растение. Тело, знающее Природу, одухотворенное, — прекрасно и гениально.

Что делать сегодня. Вы вялы, у вас нет энергии? Вас гне­тет какая-то полусонливость, полусуетливость, полугнев­ливость-полуплаксивость? А вам надо жить, действовать, мыслить? Вам надо, надо и еще раз надо?.. А этому телу с его непонятной мудростью все до лампочки, да?.. Гасится мозг, приходят в бездействие самые нужные нервно-мус­кульные приборы, и — и...

Спать?.. Прямо вот так— взять да и завалиться?.. Если бы это было возможно в любой момент... И если бы после сна всегда прибегала к нам ожесточенная бодрость и ново­испеченная свежесть. И если бы во сне можно было бы за­одно, между делом, исполнять и наши многочисленные обязанности — о, тогда, пожалуй, и я бы не переставал спать... Стимуляторы? Это всему конец.

Но у нас есть ДВИЖЕНИЕ. У нас всегда есть в запасе движение! То единственное, чем мы можем ответить на всю неизбывность мировой глупости, в нас поселенной.

Не спать — значит двигаться. Не отдыхать — значит ра­ботать.

Отдыхать — значит работать!

...Гулять?.. Да, гулять! Если не в лес, то в парк, если не в парк, то на двор, на улицу, на бульвар! (Только подальше от загазованных магистралей). Ходить, бегать! Играть в мяч, играть во что угодно, лишь бы во что-то подвижное, бегать взапуски с ребятишками во дворе!

Э-э, не та комплекция, не тот возраст... Неудобно, да и не примут ребятишки, разбегутся, пожалуй... А по­том — вон погода какая... Хороший хозяин собаку не вы­гонит...

Ладно, погода... И впрямь, кошмарная слякоть. Оста­немся в четырех стенах.

Как двигаться у себя дома. Что сейчас на нас надето — пижама, халат, брюки, куртка?.. Снимем, снимем это уто-

32

мительное барахло. Останемся в трусиках либо в наилег­чайшем, наисвободнейшем спортивном костюме.

Откроем окно или форточку. Отодвинем подальше стол, стулья, что там у нас еще— к черту мебель, освободим жилплощадь для здоровья. Встанем свободно.

Прочь ужимчивые гримаски. Прочь скованность и брю-хосолидность. Приготовились?.. Начали!

..А ЧТО начали?..

Вот те раз...

Оказывается, мы не знаем, с чего начиналась жизнь. Мы стоим, мы мнемся, мы жмемся. Мы забыли, как можно двигаться. Ну чего там? Наклончики, приседания? Или ходьба на месте?.. Притоп-прихлоп?..

Учиться у тех, кто не забыл. Посмотрим на любого мла­денца — он еще не забыл, он нам подскажет. Вот приседа­ет, вот и топает-хлопает, вот и ползает, и кувыркается, и отжимается, и подтягивается... А посмотрите, сколько у него упражнений для брюшного пресса, для таза и спины; как вращает ногами в воздухе, подтягивает'пятку ко рту — чем не йога?.. А вот и прыжки «в партере»: упершись рука­ми в пол, отбрасывает ноги назад, и снова вперед, на кор­точки — прекраснейшее упражнение, разгонка крови...

Посмотрим на ребятишек, посмотрим и на спортсме­нов, посмотрим на балерин, на цирковых акробатов, по­смотрим, наконец, на обезьян в зоопарке или на своего собственного кота, когда он играет, — они еще не забыли, они помнят и дают вспомнить нам...

Вы так не можете?.. МОЖЕТЕ!

Все мы с детства имеем стремление подражать, копиро­вать, брать пример. Ну так что же, возьмем подборку жур­налов с комплексами разных упражнений, перефотогра­фируем, перерисуем, развешаем у себя перед носом?.. Нам подсказывают, демонстрируют, предлагают. Гантели, эс­пандеры, резиновые бинты, турник, кольца, трапеция, шведская стенка, всевозможные гимнастические станки и снаряды — натащим все это к себе в дом, во двор — что сможем! — насытим свою жизнь пособиями для движе­ния!..

Учиться у себя самих. Но и без всего этого — есть ли у нас, наконец, хоть капля воображения? Неужто нельзя представить, что мы ползем, прыгаем, прячемся, атакуем, прыгаем с ветки на ветку, катаемся по земле от счастья, тащим на себе что-то тяжелое и сопротивляющееся, бо­ремся за добычу, за жизнь, кого-то очаровываем, соблаз-

2 В. Леви, кн.1 33

яяем — неужели нельзя все это вспомнить? А мы... Сидеть, стоять, ходить кое-как? Рукой помахать, наклон враскоряку, побежать вприсядку — и все?..

Не ждать вдохновения. Если мы не в агонии и не в бес­сознательном состоянии, если сердце худо-бедно гоняет кровь!.. Если у нас хоть как-то двигаются ноги, руки, шея и поясница, даже при тяжком радикулите (хуже все равно некуда!), оседлаем-ка своего осла, не раздумывая, не кук­сясь, не ожидая прилива вдохновения,— да, НАСИЛЬ­НО! — заставим работать! Ну же, вот теперь-то и разо­злимся! «Баран, медуза, моллюск, спасайся от неподвиж­ности! Марш к здоровью!»

- НАЧАЛИ!!!

...Ну вот, помахали руками, словно птичка крылышка­ми, — но почему же так вяло, певдохновенно?.. А чуточку поэнергичней?! Покрутить головой, пошевелить ушами, повращать Шеей, чтобы потрещали, как хворост, заинде­вевшие позвонки!..

...Кое-что ПРОБИЛОСЬ, не так ли?.. Могу сказать по секрету, что вы совершили подвиг.

..А теперь вот что: сядем на пол, отдышимся.

Сели... Отдышались... А теперь задерем-ка повыше но­гу — попробуем как-нибудь водрузить ее вот на это плечо. Это уже элементы творческой йоги. Не получается? Вели­колепно! Ну а теперь — нога остается за плечом, а мы ее — в руку. Да-да, ноги в руки — не в эту? В другую!.. И вытя­гивать, да-да, распрямлять— рукой ногу! Выше, еще выше!..

Глупость требует осторожности. Чуточку тише, самую малость поосторожней... Видите ли, с глупым телом нужно быть... как бы сказать? Слегка обходительным. Дураки ведь шуток не понимают, они обидчивые. Мой, например, однажды, когда я слишком ретиво на него поднажал, зани­маясь с резиновым эспандером (после бессонной ночи, многочасовой неподвижности— сдача рукописи, цейт­нот...), выдал мне сердечную истерику, сбой, да какой... Не надо, не надо шутить с дураками. Обращаться с ними сле­дует, с одной стороны, вежливо, с другой — внушительно; с одной стороны, не идя на поводу, а с другой — не давая повода...

Мера и Постепенность.

Давайте себе время на адаптацию— при­способление к новым требованиям, оно же вышеупо­мянутое «пробивание». Раскисшие ваши мышцы должны

34

успеть встрепенуться, раскачаться, взыграть; залежалый жир— возгореться и принести жертву самосожжения; со­суды — умножить свою упругость и проходимость; капил­ляры — раскрыться, освободиться от застоявшейся мути; сердце— успеть напитаться освеженной кровью, развить ударную силу, наладить ритм. Всем клеткам тела нужно какое-то время, чтобы перейти на новый энергобаланс. Этот переход имеет свои графики, определяемые скоро­стями биохимических циклов. Клеткам мозга и «мозга мозга» тоже нужно успеть вжиться в новую ситуацию, со­образоваться с ней. Слишком быстро и сильно — плохо; слишком слабо и медленно— тоже плохо, не вклю­чишься...

Семь разминок как минимум. Спортивная разминка — вы наверняка с ней знакомы, хотя бы издали. Но есть p?i-минка— и разминка. Вы видели по телевизору, как раз­минаются футболисты, перед тем как выбежать на ноле? Это разминка легкая, поверхностная, главным образом для нервов и сухожилий. Когда я занимался боксом, уз­нал, что бывает разминка до пота: одной такой разминки новичку хватало на пятидневные боли в мышцах. И это была лить первая разминка, а дальше еще и еще.. Раз­минка тканевая, глубокая, до седьмого пота, воистину до седьмого. (Число <семь», кстати сказать, не зря так часто фигурирует в народной мудрости, это действительно ма­гическое число и для тела, и для души; очевидно, оно ка­ким-то образом запечатлено в генах: семь усилий подряд, большой цикл из семи рабочих циклов по всем, а потом --подведение черты, полный отдых, переключение.)

Не забудем же, что каждое упражнение, каждое трудное и новое движение— каждый подвиг повторять следуй не менее семи раз С ЧУВСТВОМ МЕРЫ.

Тайные компромиссы. Но как же ее узнать, эту меру? Предел нагрузки, предел резкости и напряжения? Как, ес­ли глухота к своему телу столь застарелая?

Слушайте. Просто слушайте.

И внимайте. Вот, слышно: болью в мышцах, стеснением дыхания, сердцебиением, дребезжанием в печени, еще чем-то — слышно, как, едва начав шевелиться, тело уже вопит: «Стой! Хватит! Больше не могу. Ой, мамочки род­ные, пощадите!..» Протест бурный, отчаянный. Страшно­вато.

Но слышно и другое— как оно где-то там, про себя, во глубине клеточек лопочет украдкой: «Ну, еще три-

2* 35

четыре движения вытяну, ну еще пять-шесть, может быть...»

Глупое-то оно глупое, но и хитрое тоже, а лени сколь­ко накоплено, а всевозможных сорных веществ— не­удаленных отбросов— какие помойки внутри, какие за­валы!.. И вы тоже будьте хитры: пойдите на компромисс. Остановитесь. Расслабьтесь. Но все-таки не сразу, как услышите вопль, а где-то на предполагаемой середине между началом протеста и тем крайним пределом, до которого еще далеко. (А если б спасались от настоящей ги­бели!..)

Говорю проще: в самые первые разы останавливайтесь пораньше, поближе. А потом — дальше. Перевести дух — и дальше.

Движение: приход радости. Вдруг или постепенно — ста­нет легче, спокойнее...

И в один прекрасный миг, воистину прекрасный, — ус­лышите, как тело обрадуется.

Почти во всех тканях — ив коже, и в клетчатке, и в сосу­дах, и в мышцах, и в слизистых оболочках — есть «прием­ники ада»: рецепторы боли и других отрицательных ощу­щений. Но в еще большем количестве разбросаны «прием­ники рая»— рецепторы положительных ощущений. Са­мых разных видов, масштабов, красок, тембров, оттенков... Будем признательны: в этом Природа не поскупилась, одарила нас щедрее, чем заслуживаем.

Двигаясь, следуйте не за неприятными ощущениями, а за ПРИЯТНЫМИ — ищите их, ориентируйтесь, опирай­тесь на них! Момент перехода усилия, напряжения, трудо­вой муки — в трудовое удовольствие, в радость напряже­ния, в наслаждение от усилия — чрезвычайно важ­ный, великий миг!

Ага, вот оно! Выдалось! Оказывается, этот давешний протест, этот писк и это хныканье были не предел вовсе, а лишь предупреждение о приближении к пределу. О приближении к приближению!..

Телу хорошо. Мышцам вкусно. Нервы поют песни сча­стья. Сосуды играют победный марш. Клетки ликуют и рукоплещут.

Это значит — предел отодвинулся. Это значит: тело нако­нец вспомнило свою Природу, свою изначальную мудрость.

Награда за труд!

Вот и пробилось. Теперь будет легко, будет радостно

36

продолжать — будет просто жалко, трудно не продол­жать. Теперь мы уже не на осле — на коне.

Используйте маятники. И тело, и мозг имеют разно­масштабные рабочие временные шкалы, графики, связан­ные с биохимией обменных процессов. У всех этих про­цессов природа колебательная: трата— восстановление, отклонение в минус — отклонение в плюс. Действие равно противодействию— так поддерживается подвижное рав­новесие.

Не в нашей власти устранить колебания, но мы можем в какой-то мере управлять их амплитудой и продолжитель­ностью. Можем в определенных пределах смещать точки устойчивого равновесия, регулировать уровни своего бы­тия.

Глубокое здоровое физическое утомление обязательно возвратится к нам в виде глубокого здорового тонуса. Но не сразу. Если, например, без привычки совершим большой пеший или лыжный поход, то после него, всего вероятнее, день-два, а то и три-четыре не почувствуем ни­чего, кроме разбитости. Однако — если только сами не ис­портим праздник какими-нибудь вредностями— тонус-ная награда все же придет — на второй день или на четвер­тый, на пятый... Тяжесть и разбитость сменятся легко­стью, звенящей упругостью. Будем же внимательны: это знак, что тело усвоило нелегкий урок и просит: «ЕЩЕ про­должать! Я уже могу больше!..»

Сперва заставим тело нас уважать. И подчинять­ся — «поставим» себя, как это приходится делать укроти­телям диких зверей. Ну а потом— если только не пере­жмем— получим от него то, что можно сравнить с лю­бовью.

Это и есть одухотворение плоти.

Втянувшись в высокотонусный режим, вы обнаружи­те интересную закономерность: двигательный покой, ранее безрадостный и бесплодный, теперь работает на тонус. Полежав-повалявшись изредка, по типу «зигзага», почувствуете себя свежим, по-настоящему отдохнув­шим — заслуженная награда за многодневные двигатель­ные труды. Так отлеживаются иногда кошки, собаки, львы, лоси...

Но перевалявшись сверх меры, пеняйте на себя: то, что должно было стать бодростью, превратится в неприятное беспокойство, в недомогание, в апатию... Все покатится назад.

37

Научимся схватывать исследовательским вниманием крупные промежутки времени. Наладив дружеское обще­ние со своим телом, вскоре обнаружим, что оно порази­тельно поумнело, а может быть, даже — я не шучу — сдела­ло чуточку умнее и своего хозяина.

Изучайте себя движением. Двигательное питание выби­райте на вкус. А если вкуса нет? Развивайте.

Все виды движения по-своему хороши. Стать ходоком, бегуном, пловцом, велосипедистом или гимнастом, лыж­ником или конькобежцем, играть в волейбол или в тен­нис — неважно, важно лишь, чтобы это нравилось и про­должалось. И радиозарядка, и хатха-йога, и танцы— все может принести чудесные плоды и телу, и сердцу, и уму, если влюбиться в движение. Потеть творчески, а не уны­ло-школярски.

Самую лучшую гимнастику можете создать для себя только вы сами.

Ищите, испытывайте! Двигайтесь по-своему! Танцуйте по-своему!

У вас есть какие-то мышцы или группы мышц, особо голодные, особо жадные до движения, особо неутолимые. Когда-то они просили, умоляли: дайте нам работу, дайте нам жить! Но вы не вняли... И вот они умолкли, завяли в апатии и мстят вам адом распада. Теперь ваша задача — отыскать этих страдальцев и оживить. А через них— и себя.

У вас, возможно, есть какие-то слабенькие, дохловатые от рождения клетки— то ли в печени, то ли в костном мозгу, то ли в кишечнике, — клетки-заморыши, нуждаю­щиеся в строго отлаженном режиме, бесперебойном кис­лородном питании. Есть, возможно, и какие-то сосуды с ослабленной проходимостью, легко засоряющиеся, — их нужно прочищать и упражнять в кровотоке с двойным усердием. Какие же именно? Если бы знать... Далеко еще не всегда медицина способна вовремя отыскать таких вот заморышей и поддержать их. Но вы сами — вы можете это сделать.

Не надо уточнять, что за клетки, что за сосуды, трево­житься за них. Ваш исследовательский прибор— собст­венное самочувствие, и его достаточно. Плюс— двига­тельные эксперименты.

У вас есть какие-то особенности взаимосвязей тканей и органов, которые присущи только вам и более никому в целом свете. Может быть, у вас кишечнозависимый мозг,

38

может быть ваше сердце особо влюблено в ваше левое ухо или правую пятку— не знаю. Но вы сами можете это уз­нать, изучая себя движением.

Одни движения, позы (равно как и еда, питье, музыка или человек) почему-то нравятся больше, другие — мень­ше. Если нравится движение — бесспорный знак, что оно полезно. А если не нравится — вопрос, в чем причина. Мо­жет быть, просто неизведанность. Но может быть и пре­дупреждение: не надо этого, нехорошо, слабое место (до­пустим, сосудистая аномалия или готовность к грыже). Кроме вас, постичь это некому.

Вспоминайте свою Природу— изобретайте движения. Можно повысить шансы на гениальность. Вживайтесь в свое тело! Вносите в него творческий дух, — и оно возвра­тит вам сторицей, воздаст обновлением. Тело жаждет ва­шего творчества! Новых движений, новых сочетаний дви­жений — непривычного, небывалого, оригинального! Ведь и оно со временем ко всему привыкает.

Каждая мышца, работая, тонизирует мозг; каж­дое движение — симфония импульсов. И каждый им­пульс от каждой мышцы не просто вспыхивает и гас­нет — нет, все продолжается! Импульсы в мозгу перебе­гают с узла на узел, с клетки на клетку, возбуждают новые...

Каждое новое движение — толчок к новой жизни.

Лучше поздно, чем никогда. Обращали ли вы внимание, что у слов «двиг-аться» и «по-двиг» — один корень?

Уже третий год я встречаю в парке бегающего старич­ка. В любую погоду в легком спортивном костюме — двигается, двигается не быстро и не легко, это даже бегом назвать трудно... Суставы и позвоночник давно заиндевели, нога припадает, рука не совсем слушает­ся... Никогда не заговариваем, стараюсь и не взгля­дывать; но до чего же важно мне всякий раз с ним встре­чаться...

Это человек. (.)

В. Л., пробилось!

Только что из бассейна. Час в день— гимнастика. Не курю, чего и вам настойчиво желаю. Большое письмо на­пишу позже; еще не все ясно, боюсь спугнуть, но пока —

39

КАК УЧАТСЯ ЖИТЬ

Люди не замечают, где надо учиться у себя. Даже не представляют, что такое возможно.

Встань, Адам, поднимись,

не будь глиной,

будь человеком.

Ты первый мой опыт,

ты еще не бывал.

Ну, что же ты опять падаешь, как кусок грязи.

Встань, ходи и смотри.

Ведь я сделал тебе глаза, сделал ноги и остальное.

А-а... Постой...

Теперь ясно? Глаза — чтобы смотреть,

ноги — чтобы ходить,

а все остальное — согласно предназначению. Понял?

Опять упал!

Я же сказал... Извини, забыл

включить уши...

Если бы дети учились читать раньше, чем ходить, они бы никогда не научились ходить.

Если бы прежде, чем начать ходить, дети спрашивали у взрослых: «а как ходить?»; просили: «научите меня хо­дить», «помогите мне научиться ходить» — они бы никогда не пошли. Им не помогли бы даже наиквалифицирован-нейшие руководства и справочники по ходьбе. Они бы не ходили, а только читали и изучали этот немыслимо труд­ный предмет — ходьбу.

...Итак, внимание. Говорю тебе: встань

и иди.

Ну, ну, смелее...

Пошел, браво! Стой!..

Стой, кому говорю! Чересчур длинны руки,

И слишком мал череп. Не идиота

хотел я сделать. А ну-ка ложись...

Ну-ну, не дергайся.

Так... Вот теперь

по образу и подобию...

Стой, куда ты? Я не давал приказа,

куда тебя понесло?!

А, теперь не желаешь повиноваться?

40

Ну

черт с тобой!..

Сотворю другого.

В. Л.

Вот уже четыре года, как канул в прошлое мой психоло­гический «ад» и с детства сложившееся чувство, что я не такая, как все (...) Когда я стала нормальным человеком, я остановилась, чтобы перевести дух, и обнаружила себя, мягко говоря, в плохом состоянии.

Не буду писать вам, сколько я тогда весила,— вы все равно не поверите. Утро я обычно начинала с того, что па­дала в обморок. Меня положили на два месяца в больницу. Там мне кололи(...). Спала целыми днями. После больни­цы год была здорова. Кровяное давление поднялось до нормы, забыла, что такое слабость, сердцебиение, отсутст­вие аппетита. Изменилась даже внешне: исчезли прыщи, потливость, слабость десен, жирность волос. Приобрела свежий цвет лица. Это было как в сказке...

Прошло два года. (...) Мое давление упало до 90 на 60, одно обострение гастрита за другим... К концу семестра те­ряю последние силы. Звенит в ушах, пропадает сон, аппе­тит. Я не высыпаюсь, даже когда сплю по 10 часов в сутки. По ночам не дает спать сердцебиение. Месяцами держится температура 37° с десятыми.

Вот перечень моих диагнозов: вегетососудистая дисто-ния, гастрит, дисфункция яичников, гиперплязированная щитовидная железа, хронический насморк. (...)

А ведь мне всего 22... Когда в конце семестра я с трудом входу в кабинет и жалуюсь на слабость, меня спрашивают: «Что же вы хотите? У вас ведь пониженное давление. Для вас это естественно». Стоит мне заикнуться, что у меня третий месяц температура 37°, в ответ слышу: «А вы ее не мерьте. Это все самовнушение...»

Разумеется, я встречала много милых и хороших врачей, но они не смогли мне помочь, противоречили друг другу. Например, одни рекомендовали солнечные ванны, другие утверждали, что солнце категорически противопоказано. Невропатолог посоветовал заняться плаванием, но ото­ларинголог предостерег, что это грозит перевести хрони­ческий насморк в хронический гайморит. После пребы­вания на солнце бывают несколько часов, а иногда и несколько дней хорошего самочувствия. Но не раз в жар­кие дни было что-то ужасное. Загар пристает плохо. Купа-

41

ние и водные процедуры действуют то прекрасно, то нао­борот...

Один доктор сказал, что мне могла бы помочь йога и что он сам с ее помощью избавился от целого букета болезней. Но когда я заинтересовалась, как и у кого за­ниматься, он ответил, что это секрет. А другой, когда я за­икнулась о йоге, лишь скептически ухмыльнулся... Еще один врач рекомендовал лечение голоданием. Я стала на­водить справки у других, но мне сказали, что голодать ни в коем случае нельзя, наоборот, надо питаться как можно лучше...

Что же мне делать, В. Л.? Я совсем запуталась.

Стыдно и глупо обращаться к психотерапевту с хрониче­ским насморком, и я понимаю, что, например, гастрит со­всем не ваш профиль. Но мне кажется, что все мои болез­ни имеют один общий источник, глубоко скрытый в орга­низме... Я также думаю, что выздоровела бы, если измени­ла бы образ жизни. Да и зачем мне было избавляться от духовной ущемленности, любить кого-то, выходить за­муж, если жизнь не приносит радости? (...)

Я ненавижу свою болезнь. Не хочу, чтобы со мной му­чился мой муж, мечтаю сама воспитать троих детей. Но чтобы жить, нужны силы.(.)

«Обратитесь к врачу по месту жительства. Обратитесь в клинику такую-то, в институт такой-то...»

Не надо, наверное, объяснять. Уже обращались.

Ответственность заочной диагностики и лечения. С ней знаком едва ли не каждый врач. Кто-то звонит по телефо­ну— вот и опрос, и диагноз, хочешь, не хочешь, и рецеп­ты-советы...

Все пройдено, и все продолжается: сомнения и ошибки, преступная самонадеянность и не менее — не менее! — преступная нерешительность...

(О

Правильно догадываетесь: все ваши недомогания од­ной породы. Это нервно-гормональная разрегулиро-ванность плюс недостаточно налаженная очистка организ­ма от продуктов его же собственной деятельности — об­менных шлаков. Одно поддерживает другое, замкнутый круг.

Конечно, это лишь самый обобщенный, грубо упрощен­ный диагноз. Возможно, в организме нарушается выра-

42

ботка всего лишь какого-то одного вещества... Гадать не будем — не знаем, да и не так уж обязательно это знать. Можно победить и неопознанного врага.

Вы можете вылечиться. Посылаю вам индиви­дуализированное описание ОК.

ОК— питание. Преимущественно растительно-молоч­ная диета. Побольше свежих овощей, зелени, фруктов, при возможности орехи. Мясо (только свежее, мягкое, нежир­ное, отварное) — не чаще 3 раза в неделю. Из круп пред­почтительны овсянка, гречка, рис, ячмень. Исключить: консервы, колбасы, сосиски, копчености, кондитерские изделия типа тортов, пирожных, конфет, пряников и т. п. Хлеб — подсушенный, лучше черный, в небольших коли­чествах. Можно сухое печенье. Соли и сахара— меньше, взамен фруктовый сахар или патока. Мед — хорошо, но не слишком много. Размоченные сухофрукты. Масло — глав­ным образом растительное. Творог, молочные продук­ты — в меру желания.

Кофе и чай только некрепкие; кофе желательно вообще исключить; из сортов чая предпочтительнее желтый или зеленый. Обзаведитесь соковыжималкой, и дома у вас по­явятся прекраснейшие из напитков — натуральные овощ­ные и фруктовые соки. (Из овощных особенно хороши морковный и капустный.) Минеральные воды— по кис­лотности; «Боржоми», впрочем, годится практически для всех. Есть 4—5 раз в день. Первый завтрак очень легкий, не ранее чем через два часа после пробуждения; ему долж­на предшествовать физическая активность: организм дол­жен заработать еду, иначе он не усвоит ее полноцен­но. Второй завтрак и обед — поплотнее; ужин — опять по­легче, не позднее чем за два-полтора часа до сна. Этот ре­жим питания — ПЛЮС ВЕСЬ ОК! — будет поддерживать внутреннюю чистоту организма.

Я не знаю особенностей вашего организма (может быть, например, ваш кишечник плохо переносит клетчатку ка­ких-либо фруктов или овощей); не знаю бытовых возмож­ностей; не знаю, наконец, ваших вкусов, а это тоже имеет значение... Поэтому рассматривайте сказанное не как ка­тегорическое предписание, а как направление, где вам сле­дует искать нечто свое. Единственное, на чем настаи­ваю, — исключение продуктов, которые перечислил, не да­ющих организму, по существу, ничего, кроме шлаков, то бишь хронического самоотравления.

Старайтесь меньше смешивать, зато разнообразнее че-

43

редовать (день гречки, день мяса, молочный, фруктово-яблочный и т. д.).

Возможности перемен в питании описанными не огра­ничиваются. Это лишь примерная «компромиссная» диета ОК — нечто среднее между обычным питанием и «чистой» диетой сторонников строго натурального питания и сыро­едения.

Организм нуждается в отдыхе от еды. Вам говорили о лечебном голодании, говорили разное... Внесем ясность в понимание слова.

Допустим, вы с утра позавтракали, пропустили обед — есть совсем не хотелось, а к вечеру почувствовали, что аппетит появился, и с удовольствием поужинали....Голодали ли вы с завтрака до ужина? Нет. В ы воздержались от еды. В организме все это время было достаточно питательных веществ и энергоресурсов. (Питательные вещества находятся, кроме пищеваритель­ного тракта, и в крови, и в клетках тканей. Да и в кишеч­нике их остается немало еще долгое время после того, ког­да, казалось бы, все усвоено, а неусвоенное выведено на­ружу.)

Допустим, вы неважно себя чувствуете, болел живот, бы­ло отвращение к пище, и вы ничего не ели два с полови­ной дня, хотелось только пить... Голодали ли это время? Нет. Хоть и успели несколько похудеть, это была только разгрузка. Воздержание от еды.

Никакое животное добровольно не голодает, но всякое, заболев, на какой-то срок отказывается есть. Подобные воздержания — в природе живого. Их цель — внутренняя очистка.

Чувство голода и голодание тоже разные вещи. Бывает и так: у человека аппетит огромный, чувство голода почти постоянное, а комплекция о недостатке питания отнюдь не свидетельствует. При некоторых болезнях (диабет) че­ловек может есть сколько угодно, питательных веществ в организме полным-полно, а клетки их не усваивают, фак­тически голодают...

Итак: голодание— это одно, а пищевые ограничения и воздержания от пищи — другое.

В строгом смысле голодание начинается только тогда, когда абсолютно исчерпан запас питательных веществ, по­ступивших извне, — когда все высосано из кишечника, все подчищено, все «сгорело», и организму приходится рас­щеплять свои собственные ткани, поддерживать одни ор-

44

ганы за счет других — «есть себя». Точно установить мо­мент, правда, довольно сложно, ибо у разных людей и в разных условиях скорость «сгорания» разная, разные жи­ровые запасы и т. д. В среднем переход на «внутреннее пи­тание» наблюдается после пятого-шестого дня отказа от пищи, а окончательно устанавливается по истечении вто­рой недели.

Теперь— мнение и рекомендация. Проводить мно­годневное лечебное голодание можно только под наблю­дением опытного специалиста; в крайнем случае— под заочным наблюдением, и в самом крайнем случае... Самого крайнего не надо, это будет уже эксперимент за гранью медицины. Категорически— и для тех в первую очередь, кто опыта лечебного голодания еще не имеет.

Что же касается кратковременного воздержания от пи­щи— разгрузок, очищающих организм, то его вполне можно проводить самостоятельно: эта естественная мера входит в ОК.

Пищевое воздержание может быть частичным и пол­ным. Многие века практиковались традиционные посты. Это время, когда запрещается или ограничивается упот­ребление животных продуктов. Посты, в свою очередь, бы­вают более или менее строгими. Строгий пост предусмат­ривает отказ от всякой животной пищи, чистое вегетари­анство. Какой смысл, зачем? Очищение организма плюс упражнение воли.

Диетологи часто рекомендуют «разгрузочные» дни — фруктовые, молочнокислые и т. д. В некоторых же случаях назначается и периодический полный перерыв в еде, обычно на срок от 36 часов, максимум — до трех суток. Еще раз: это не голодание, а воздержание от пищи, которое может иметь и просто профилактическое значе­ние.

Вам, я думаю, будет полезно ввести в свой обиход ежене­дельный «пищевой выходной» длительностью от 24 до 36 часов. Такой способ очистки организма, предельно естест­венный, применяется в амбулаторной практике очень дав­но и широко, с самыми разными целями, и, кроме неко­торых специальных случаев (язвенная болезнь, диабет), противопоказаний не имеет. При соблюдении правил да­ется нетрудно.

45

Пищевой выходной

Семь главных моментов

1. Время и срок установите заранее. Можно, например, воздержаться от еды с 7 вечера до 7 вечера следующего дня, то есть от ужина до ужина (с пятницы на субботу, до­пустим), или с ужина до завтрака послезавтра (это будет уже около 36 часов).

2. День «до» и день «после». День перед воздержанием и день после него предпочтительно сделать строго постным, молочно-растительным. Почему? Потому что животная пища, особенно жирно-мясная, создает наибольшую шла­ковую нагрузку. Лучше, если эта нагрузка будет и убав­ляться, и прибавляться постепенно. (См. пункт 7.)