«Ордена Дружбы народов Институт этн о логии и антр о пологии им. Н.Н.Миклухо-Маклая ...»

знали армянского языка и переехали в Россию, которая им ближе. К Русскому миру относится значительная часть русскоговорящих белорусов и украинцев, православных и русскоговорящих гагаузов в Молдове, русскоговорящих татар Литвы и многие другие группы. Но подавляющую основу «нового (ближнего) Русского мира» составляют русские.

Распад СССР дал им три варианта жизненной стратегии: ассимиляция в титульную культуру и язык, отъезд в Россию и отстаивание равного статуса в новом сообществе. К великому сожалению, большинство специалистов и политиков рассматривали только первые два варианта – самые неестественные с точки зрения рациональных человеческих выборов и самые трудно реализуемые. Мною в начале 1990-х гг. даже рассматривалась возможность в ряде случаев еще одного варианта – отыгрывание русскими центральной власти в новых государствах. Такая возможность была, например, в Латвии в случае принятия нулевого варианта гражданства, большей эмиграции латышей за границу и лучшей политической организации русских и других нелатышей в Латвии. Но старая советская догма, что Латвия принадлежит латышам, а не латвийцам, взяла верх, и после вступления Латвии в НАТО этот вариант уже не позволят и союзники. Мне также казалось, что ассимиляция русских в новых странах невозможна при наличии огромного русского этнического ядра по соседству и мирового статуса русского языка как языка жизненного преуспевания.

Мы видим, что общее число русских ближнего Русского мира заметно сократилось почти на 7,5 миллионов человек (на 29,4%), хотя в Россию их переехало примерно 2,5-3,5 миллиона и около 0,5 миллиона эмигрировали в дальние страны. Куда делись не менее 3,5 миллионов русских людей, прежде всего в Украине (откуда уехало в Россию около 0,5 миллиона, а число русских сократилось на 3 миллиона!) и в Казахстане (откуда уехало около 1 миллиона, а число русских сократилось на 2 миллиона!). Если считать тупо данные переписей, как считают украинские историки при подсчете жертв голодомора, тогда в Украине произошел голодомор русских числом не менее 2,5 миллионов, ибо из 3 миллионов исчезнувших 0,5 миллиона можно скинуть на превышение смертности над рождаемостью, т.е. на естественную убыль населения, которая у русских была примерно такой же, как и у украинцев. Однако дело обстояло не так. Сокращение числа русских в Украине произошло прежде всего в результате смены идентичности гражданами (главным образом, людьми смешанного происхождения или из смешанных семей) с русской на украинскую. Это не была ассимиляция в ее классическом виде, ибо записавшиеся украинцами сочли это более комфортным и политически выгодным в независимой Украине, при этом не теряя знания русского языка и оставаясь людьми смешанной или двойной идентичности. Аналогичная массовая перезапись, но только из украинцев в русские произошла в Украине между переписями 1926 и 1937 гг., дав бездумным и политически ангажированным историкам зачислить несколько миллионов украинцев в жертвы голода 1932 года.

В Казахстане на сокращение численности русских перезапись не могла оказать такого воздействия, ибо русскому записаться казахом гораздо труднее по ряду обстоятельств – не та степень этноязыковой, религиозной и даже фенотипической близости. Но в Казахстане перепись проходила в 1999 г. в разгар казахского национализма и ожидания получения решающего демографического большинства казахами, которые уже имели подавляющее большинство в структурах власти и в других общественных сферах, кроме промышленного производства. Перепись населения проводилась при явном игнорировании русского населения и недоучет среди этой части граждан был гораздо выше, чем среди казахов. Однако массовый отъезд русских прекратился и экономическое состояние страны внушает большие надежды. Русские пытаются закрепить свои права и свой статус, но их уже фактически нет, хотя самая большая ирония в том, что президент выступает в парламенте по важнейшим вопросам и дискуссия ведется на русском языке, которому в некоторых постсоветских государствах придумали межеумочный статус «языка межнационального общения». В реальности – это даже язык домашнего общения ряда руководителей новых государств и значительной части политической элиты. Русский язык – это наказанный язык в ближнем Русском мире. Причем, наказанный не за провинности, а за великую модернизационную миссию, которую он выполнял и будет выполнять на территории бывшего СССР еще десятилетия.

По причине реальной языковой ситуации и международно-признанных языковых прав людей русский язык должен обладать официальным статусом в тех странах, где хотя бы для трети налогоплательщиков это – основной язык знания и общения, т.е. родной язык. При выработке стратегии в сфере сохранения и поддержки русского языка в странах бывшего СССР нужно исходить из того, что данные советских и постсоветских переписей содержат радикально заниженные цифры о носителях русского языка в этом регионе. Вопрос о родном языке, который спрашивался во время переписей безотносительно к знанию языка, приводил к тому, что исключительно русскоговорящие люди называли родным языком белорусский, украинский, молдавский, киргизский и т.п., зачастую не пользуясь и даже не зная этих языков. Руководствуясь международно-правовыми нормами и заботами о русском языке, Россия не должна снимать вопрос об официальном двуязычии для ряда стран бывшего СССР (Казахстан, Украина, Латвия, Молдова, Кыргызстан). Если равностатусность за русскими не будет признаваться, тогда Россия должна поддерживать обе формы внутреннего самоопределения культурно отличительных групп: этнотерриториальную через федерализацию ряда постсоветских государств, где есть более или менее гомогенные ареалы проживания русских, или экстерриториальную культурную автономию.

В Эстонии и Латвии как в граждански более состоятельных обществах (не без политического и националистического иезуитства), похоже, общегражданские принципы рано или поздно будут брать верх и для местных «некоренных» (т.е. русских диаспор в расширительном смысле) вариант эстонскости, российскости, латвийскости более предпочтителен, а свою этническую идентификацию они могут строить действительно на «конгломератной» основе, как, например, балто-славянскости (этот вариант уже вполне обсуждаем среди диаспорных активистов). В Украине и Казахстане, где этнонационализм только крепчает и где подавляющее число членов российской диаспоры – это этнические русские, русский этнический вариант может оказаться более предпочтительным. Русских в Украине не беспокоят самочувствие и интересы венгров или поляков в стране проживания или чувства и интересы татар или чувашей в России. Их беспокоит сохранение собственной русской идентичности через политику русскости в России. Вот почему для русского мира в Эстонии и Латвии отправным является принцип российскости, а для Русского мира в Украине – может быть более значимой русскость.

Второе – диаспоры могут иметь сильную заинтересованность в том, как внешняя политика родного государства влияет на будущее этого государства. Диаспорам небезразлично, какая, на их взгляд, осуществляется политика правительствами стран исхода: укрепляет ли она безопасность и благополучие их родины или, наоборот, оказывает разрушительное воздействие. Это важно для диаспор, ибо во многих случаях сохраняется расчет на возможность переезда в родную страну, если условия в стране пребывания будут ухудшаться, а в стране исхода – улучшаться. И даже безотносительно возможного переезда, присутствует также символический интерес – это иметь в качестве родины благополучную страну с позитивным имиджем, чтобы через этот имидж лучше поддерживать и отстаивать собственную идентичность перед вызовами ассимиляции в стране пребывания.

Огромную роль в консолидации Русского мира на всех его этапах играла Русская православная церковь. Вскоре после революции 1917 г. и гражданской войны, когда русская эмиграция обрела черты антикоммунистические и выступала против «безбожного режима» большевиков, произошел раскол церкви и выделение самостоятельной Русской православной церкви за рубежом. На протяжении десятилетий русские православные были оторваны от родины, их духовное окормление происходило через зарубежную церковь, которая в начале ХХI века имела около 350 приходов в десятках стран мира. Самые крупные средоточения русских православных людей за границей сейчас находятся в США (150 тысяч), странах Южной Америки (100 тысяч), странах Европы (100 тысяч) и Австралии (50 тысяч). В этих странах и регионах сохраняются многие святыни русского зарубежья, и имеет место богатая культурная и духовная жизнь, а в последние 15 лет расширились многообразные связи с исторической родиной и Русской православной церковью Московского патриархата. Наконец, 17 мая 2007 г. произошло замечательное историческое событие – подписание акта о каноническом согласии двух церквей. Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II и Первоиерарх РПЦЗ митрополит Лавр подписали в Храме Христа Спасителя объединительный документ и отслужили совместную службу. Объединение двух русских церквей позволит укрепить национальную идентичность русских, находящихся за пределами России.

Россия – это нация наций *

^[6]

 Все входящие в ООН государства считают себя государствами-нациями (национальными государствами), определяя проживающий в нем народ как нацию и обеспечивая в разной степени и в разной форме его национальные интересы. В то же время на территории примерно 200 государств проживают люди, принадлежащие к 4-5 тысячам разных этнических общностей, которые могут по-разному называться: народы, этнические группы, национальности, нации, меньшинства, этносы. Эти общности имеют отличительные черты, прежде в культуре и языке, а самое главное – они обладают идентичностью, т.е. осознанием своей отличительности, что выражается в самоназвании. В ряде случаев групповая отличительность может строиться на территориальной или на религиозной принадлежности.

Большинство этнических общностей исторически сформировались на территории своего основного проживания, но многие народы и группы имеют мигрантское происхождение. Есть страны, которые целиком сложились на основе миграции и колонизации. В целом весь мир делится на территориальные сообщества – государства, но они имеет сложный этнический и религиозный состав населения. В крупных государствах мира проживает от 50 до 200 разных этнических общностей-народов. В России их около 100, а если считать проживающих в стране временно или постоянно представителей зарубежных государств (японцы, кубинцы, американцы, англичане и т.д.), а также некоторые отличительные подгруппы внутри народа, то эта цифра составит 158.

Обычно представители наиболее многочисленного народа и его культура служат основой государства, давая ему название, составляя демографическую, хозяйственную и политическую основу населения (кастильцы в Испании, англичане в Великобритании, ханьцы в Китае, русские в России и т.д.). Не менее часто, наоборот, общность формируется после создания государства, и тогда она обретает историческую и территориально-политическую идентичность, а культурно-языковая схожесть формируется позднее или никогда. Так были созданы современные государства Европы, Америки и Африки. Австрийская, голландская, бельгийская, итальянская, германская, бразильская, аргентинская, американская нации возникли уже после создания соответствующих государств.

Каждое зрелое государство с центральной властью предпринимает усилия по формированию национального сообщества на гражданской основе, стараясь преодолеть часто препятствующие этому религиозные, расовые, этнические, племенные, языковые, местно-региональные различия. Государство для собственной безопасности и целостности утверждает через разные механизмы (от символики и права до идеологии, образования, культуры и спорта) представление об едином народе-нации, т.е. формирует силами элиты национальную идентичность как чувство принадлежности и лояльности своей стране. В выраженной форме это называют также патриотизмом или любовью к Родине. Это можно назвать также гражданско-политическим или государственным национализмом. Процесс гражданского нациестроительства не означает отрицание этнического и регионально-местного своеобразия.

В современном мире существует огромный опыт, в том числе и отечественный, признания и сохранения такого своеобразия. Наиболее распространенной и эффективной является формула «единства в многообразии». Она признает и утверждает регионально-специфическое начало и поддерживает этнонации через разные формы внутреннего самоопределения (территориальные или национально-культурные автономии). Но она также обеспечивает национальное единство через общие культурные, исторические, политические, эмоциональные и другие ценности и представления о единой гражданской нации. Таковыми являются китайская, британская, индийская, канадская, индонезийская и все другие крупные нации (может быть, за исключением почти этнически гомогенной японской) мира. Крупные государства мира фактически существуют как нации наций: этнонации (англичане, шотландцы, ирландцы, уэльсцы в Великобритании, фламандцы и валлоны в Бельгии и т.п.) и этнорегиональные сообщества (например, каталонцы или квебекцы) составляют гражданские нации (в данном примере – британскую, бельгийскую, канадскую), не утрачивая своей отличительности и в ряде случаев особого статуса. Например, шотландец Гордон Браун является одним из лидеров британской нации, Николя Саркози (венгерский еврей по этнической принадлежности) – лидером французской нации.

Однако сторонники этнокультурного или этнорегионального понимания нации зачастую отрицают право и политику государства по обеспечению гражданского сообщества как нации, особенно если она сопровождается дискриминацией, подавлением и отрицанием этнонаций. Это происходит как в форме внутриполитических конфликтов и общественных движений, так и в форме открытого вооруженного сепаратизма. Последний зачастую поддерживается внешними силами со стороны геополитических соперников и некоторых этнических диаспор. Этнонационализм в его изоляционистской или сепаратистской формах является одним из главных вызовов для государств со сложным составом населения. Государства с разной долей успеха справляются с этим вызовом через следующие стратегии:

а) через государственно-правовые нормы, идеологию, культуру, образование, информацию и другие институты утверждается общегосударственная (национальная) идентичность, гражданская солидарность и общие ценности;

b) через разные внутренние формы самоопределения, включая государственное устройство, и этнонациональную политику признается и поддерживается этническое и региональное своеобразие, культура, язык и идентичность всех этнических общностей (народов или наций);

c) идеологическими, правовыми и силовыми методами нейтрализуются или подавляются проявления крайних форм этнического национализма, особенно в их сепаратистских вооруженных формах или в форме разжигания межнациональной вражды и ненависти и основанных на них насилии.

Как в этом мировом контексте видится ситуация в России?

Современная Российская Федерация есть продолжение исторического российского государства – Российской империи и СССР, несмотря на то, что значительная часть территории страны и населения были утрачены после распада СССР и образования новых государств на его территории. После образования централизованного государства наша страна всегда имела сложный этнический и религиозный состав населения, и всегда русский народ был самым многочисленным и составлял большинство населения, а его язык, культура и религия определяли историко-культурный облик населения страны и составляли основу общероссийской культуры и идентичности. В Российской Империи русский и российский были почти синонимами, ибо русскими считались все восточные славяне и православные жители страны. В стране имелись представления о большой русской нации, о единой России, о российском народе и россиянах, а сама страна в начале ХХ века, несмотря на имперскую форму правления, представляла собой в значительной мере национализующееся государство, как и другие страны Европы и Америки.

В СССР понятия нации и национального было спущено на уровень этнических общностей. Этнический принцип внутреннего государствоустройства был назван «национальной государственностью». Нерусские народы получили свои «национальные государства» в виде республик. Для этого некоторые «социалистические нации» были сконструированы из регионально-племенного разнообразия. Скрепляющей основой государства были репрессивный аппарат, единая идеология марксизма-ленинизма с ее эклектичной теорией национального вопроса, а также советский патриотизм и формула дружбы народов. СССР мощно спонсировал этнонациональное многообразие, а вместо гражданского нациестроительства использовалась формула единого советского народа как нового типа исторической общности. Фактически, советский народ был продолжением исторического российского народа, и такая общность продолжала существовать, а СССР был многоэтничным национальным государством, как и другие крупные государства. Таковым он признавался международным правом и сообществом. Отличия СССР от остального мира в этом аспекте в большей степени носили доктринальный и терминологический, а не сущностный характер. Формула «многонациональности» и непризнания российского народа как историко-культурной и гражданско-политической целостности, т.е. как государства-нации перекочевала в текст Конституции Российской Федерации. Предложение определить страну как «многонародную нацию» (формула И.А.Ильина) тогда не было принято по разным причинам, в том числе под давлением этнонационалистов и доктринеров из числа теоретиков «национального вопроса».

Сейчас формула «многонационального народа» может сохраняться в Конституции при условии признания в качестве приоритетов государственной политики не только развитие этнонаций, но и утверждение категории «российского народа» как гражданской нации с его общими национальными ценностями, интересами, экономикой, культурой, образованием, лидерами, проектами и т.д. Иначе получается абсурд: национальные проекты есть, а самой нации нет! Чтобы было ясно, что российский проект не противоречит русскому, татарскому или другим этнонациональным проектам, нужно объяснять, что российская идентичность является надэтнической, и она не отменяет идентичность и целостность этнонаций. Таким образом, Россия – это нация наций. Кстати, такой формулой пользуются многие государства, схожие по своему типу с Россией. В России проект гражданской российской нации и идентичности поддерживает значительная часть экспертного и политического сообщества. Что касается населения страны, то все последние социологические замеры, показывают, что российская, гражданская идентичность стоит на первом месте по сравнению с другими формами идентичности, включая и этнонациональную.

Российский народ

«Известия» продолжают обсуждение темы «Русский проект: каким ему быть». Вслед за историком Натальей Нарочницкой (номер от 16 апреля), писателем Станиславом Говорухиным (номер от 24 апреля), географом и политологом Дмитрием Орешкиным (номер от 24 мая) в дискуссию о судьбе нашего Отечества вступает антрополог и этнограф Валерий Тишков*

^[7].

Вопреки старым прописям и нынешним путаным дебатам считаю, что наиболее адекватным и научным является взгляд на Россию как на национальное государство с многоэтничной российской нацией, в состав которой наряду с русскими входят представители других российских национальностей.

Понимание российского народа как исторического целого и как гражданской нации высказывалось неоднократно президентом В.В. Путиным.

Эта формула была позитивно воспринята многими экспертами и политиками – как единственно возможная для России и отвечающая существующему в мире опыту крупных многоэтничных государств. Однако в последнее время противники российского народа и сторонники этнического национализма активизировались. Они объявили о провале строительства гражданской нации в России и выступили с поверхностными проектами в расчете на перетягивание голосов избирателей. Несмотря на важность предстоящих избирательных кампаний, утверждение национальной идентичности и управление этнокультурным многообразием должны обрести более четкие ориентиры в период нынешнего президентства, как это уже произошло с экономикой, административным управлением и внешней политикой.

Глобальный контекст

В мировой практике утвердилось представление о нациях как территориально-политических образованиях. Неоднородные по составу населения государства самоопределяют себя как нации и считаются национальными. Это является ключевым моментом обеспечения стабильности и согласия в обществе и залогом крепости государства не меньше, чем наличие конституции, армии и охраняемых границ. Идеология гражданской нации включает принципы ответственного гражданина, версию общего прошлого, с его драмами и достижениями, патриотизм и лояльность государству. Все это на мировом политическом и научном языке называют «гражданским» или «государственным национализмом», который является одной из важнейших политических идеологий.

Гражданскому национализму противостоит идеология этнического национализма от имени этнической общности, которая может составлять большинство или меньшинство населения, но которая определяет своих членов, а не всех граждан нацией и на этом основании требует «собственной национальной государственности» или привилегированного статуса. Различия между двумя типами национализма существенны: этнический национализм основан на идеологии исключения и отрицания многообразия, а гражданский национализм основан на идеологии солидарности и признания многообразного единства. Особый вызов государству и гражданской нации представляет радикальный национализм от имени меньшинств, желающих выйти из общего государства путем вооруженной сецессии. Этнический национализм большинства также несет в себе риски, ибо он может объявить государство исключительной собственностью одной группы и тем самым породить противников государства среди меньшинств.

Например, в Индии индусский национализм от имени хиндиязычного большинства стал одной из причин внутренних гражданских войн.

Поэтому в Индии утверждается понятие индийской нации, хотя в стране существует множество народов, языков, религий и рас.

Начиная с Ганди и Неру, элита страны и государство отстаивают индийский национализм в противовес национализму хинди и национализму меньшинств. Благодаря этой идеологии Индия сохраняет свою целостность.

В Китае доминирующий народ хань и китайская нация (миндзу) численно и культурно почти совпадают. Тем не менее, наличие 55 неханьских народов численностью более 100 млн. человек не позволяет говорить о ханьцах как государствообразующей нации. «Великоханьский шовинизм», который подвергал критике еще Мао Цзэдун, представляет угрозу китайскому государству, ибо провоцирует сепаратизм и ведет к распаду Китая. Образ китайской нации как всех граждан страны был создан несколько десятилетий назад, и он успешно справляется с задачей обеспечения национальной идентичности китайцев.

Аналогичная ситуация двух уровней идентичности (гражданская нация и этнонации) существует и в других странах. Все современные нации-согражданства имеют сложный этнический состав. Культура, язык и религия большинства всегда выступают основой национальной культуры: английский компонент в британской нации, ханьский – в китайской, русский – в российской.

Но везде (кроме России) сама нация понимается как многоэтничное образование. Например, в состав испанской нации входят и кастильцы (основное население), и баски, каталонцы, галисийцы. Поэтому футбольная команда «Барселона» справедливо воспринимается как испанская, хотя Барселона – столица Каталонии.

«Мы, россияне,

имея перед глазами свою историю...»

В России понятие «российский народ» («россияне») родилось во времена Петра I и М.В. Ломоносова и утверждалось выдающимися деятелями, начиная от Н.М. Карамзина. В царской России существовало представление о российской, или «общерусской», нации (П.Б. Струве), а слова «русский» и «российский» были во многом синонимами. Н.М. Карамзин писал для императора Александра I следующее: «Царствование Романовых, Михаила, Алексея, Феодора, способствовало сближению россиян с Европою как в гражданских учреждениях, так и в нравах от частых государственных сношений с ее дворами, от принятия в нашу службу многих иноземцев и поселения других в Москве... Мы, россияне, имея перед глазами свою историю, подтвердим ли мнение несведущих иноземцев и скажем ли, что Петр есть творец нашего величия государственного?..

Искореняя древние навыки, представляя их смешными, хваля и вводя иностранное, государь России унижал россиян в собственном их сердце...

Русская одежда, пища, борода не мешали заведению школ».

Для Н.М. Карамзина быть россиянином означало прежде всего чувствовать глубокую связь с Отечеством (не только с государем!) и быть «совершеннейшим гражданином». Такое понимание российскости на основе русской культуры и православия (не исключая католиков западной части страны и магометан Поволжья!) занимало доминирующее положение по сравнению с этническим национализмом, который был выражен слабо, кроме как в Польше и Финляндии. П.Б. Струве считал, что «Россия есть государство национальное» и что, «географически расширяя свое ядро, русское государство превратилось в государство, которое, будучи многонародным, в то же время обладает национальным единством». Схожих взглядов на государственническую, а не этническую природу российской нации придерживались государственные деятели и ученые М.Н.Катков, К.П.Победоносцев, С.Ю.Витте, П.Н.Милюков и другие.

Утверждение образа России как национального государства российской (или общерусской) нации не было завершено к 1917г. не по причине многоэтничного состава населения или обширности территории, а по причине косности самодержавия и идеологического разброда среди элиты. Тем не менее, ошибочно считать, что поскольку дореволюционная Россия была империей, то по этой причине она не была национальным государством. В дореволюционной России было представление о национальной территории, национальных интересах и национальной экономике, существовал многочисленный слой образованного и служивого населения разной этнической и религиозной принадлежности, которые считали себя представителями одного российского народа и своим Отечеством считали Россию.

Не случайно в ходе революции и Гражданской войны противников большевиков объединял лозунг защиты единой и неделимой России. Образ России как «тюрьмы народов» утвердился уже в советское время на принципе революционного отрицания прошлого. Современные исследования позволяют говорить о России до 1917 г. как о формирующемся национальном государстве с национальным ядром на основе русскоязычной российской культуры.

Советский народ: гражданская

нация, объявленная химерой

В СССР приоритет нациестроительства был спущен с общегосударственного на регионально-этнический уровень.

«Национальной государственностью» были названы этнотерриториальные автономии в форме союзных и автономных республик. На основе этнических общностей и религиозноплеменных идентичностей были сконструированы «социалистические нации». Население страны жестко разделилось по «нациям и народностям». Изменилось содержание понятия «русский», которым стали обозначать только бывших великороссов, а категория великоросс исчезла из общественной практики, а затем из самосознания людей. В свою очередь, малороссы стали называться украинцами, белорусы остались белорусами, но обе группы перестали считать себя одновременно и русскими.

Единство советского народа обеспечивали формулы «интернационализма» и «дружбы народов». На самом деле, это единство обеспечивалось авторитарной формой управления, идеологией патриотизма и общими историко-культурными ценностями (кино, литература, театр, музыка, наука). При всех социально-политических деформациях советский народ представлял собой гражданскую нацию, а СССР был национальным государством не в меньшей мере, чем другие крупные и гетерогенные по составу населения государства, которые считались национальными государствами (Австралия, Великобритания, Испания, Китай, Индия, Индонезия, США, Канада, Бразилия, Мексика).

Наделение «своей государственностью» и привязка этнических общностей к территориям послужили одним из факторов распада СССР во имя «национального» (читай – этнического) самоопределения. Уже после распада советский народ как общность был объявлен химерой, а СССР – последней империей. Однако СССР был продолжением исторического российского государства, несмотря на радикальный разрыв в 1917 г. вплоть до исчезновения слова «Россия» из названия страны. Вместе с ним ушли из языка понятия «российский народ» и «россияне».

Для забывших свою историю граждан автором этих понятий нежданно-негаданно стал Б.Н. Ельцин.

Новый российский проект

По инерции политико-правового мышления в Конституции Российской Федерации сохранилась формула «многонациональности», хотя более адекватной была бы предложенная еще в 1920-е годы И.А. Ильиным формула «многонародной нации» (вместо «многонационального народа»). Тем не менее, Россия не может в третий раз совершать ошибку доктринального характера в ответственном вопросе определения сущности государства и идентичности народа. Исправить текст основного документа сложно, но необходимо более последовательно утверждать понятия «нация» и «национальное» в общегосударственном смысле, не отвергая существующую практику использования данного понятия в этническом смысле.

Сосуществование двух разных смыслов для такого политически нагруженного понятия, как «нация», возможно в рамках одной страны. Главное – объяснить, что эти две формы общности не являются взаимоисключающими и понятия «российский народ» и «россияне» не отрицают существования русского, татарского, осетинского, якутского и других народов нашей страны. Поддержка и развитие языков и культур народов России должны идти вместе с признанием российской нации и российской идентичности как основополагающей для граждан страны. Эта новация давно назрела, и фактически она признана на уровне повседневной жизни. При опросах и в конкретных действиях гражданская принадлежность, связь с государством и признание российскости являются более важными по сравнению с этнической принадлежностью для подавляющего большинства населения. Болея за наши спортивные команды, мы не спрашиваем, какие нации представляют Немов, Плющенко, Ишмуратова, Сафин или Слуцкая. Они представляют российскую нацию!

Высказываемое некоторыми специалистами и политиками предложение признать в России государствообразующую русскую нацию и возвратить дореволюционное, широкое понимание русских реализовать невозможно. Украинцы и белорусы уже не согласятся снова считать себя русскими, а татары и чеченцы себя таковыми никогда и не считали, но они вместе с представителями других российских национальностей считают себя россиянами. Престижность русскости и статус русских нужно утверждать не отрицанием российскости, а через утверждение двойной идентичности (русской и российской), через улучшение условий жизни регионов преимущественного проживания русских, через содействие их социальному и политическому представительству в российском государстве.

В свете нашей доктрины возможно множественное употребление понятия «нация» (русская или татарская нация не исключает российскую нацию и наоборот), но само государство должно называть «национальной политикой» политику обеспечения национальных приоритетов и интересов страны, а политика сохранения и управления этнокультурным многообразием должна называться «этнической политикой». Это следует учесть при внесении коррективов в действующую Концепцию государственной национальной политики 1996 г.

Таким образом, нация – это не продукт моноэтнической эволюции и тем более не кровно-биологическая субстанция в форме этноса, а результат общего исторического опыта и целенаправленных усилий политической и интеллектуальной элиты по утверждению представлений о народе как о нации, ее ценностях, символах, устремлениях. Такие представления существуют в странах даже с более разобщенным населением, чем в России. В России же существует реальная общность россиян на основе исторических и социальных ценностей, патриотизма, культуры и языка, но усилия значительной части политической и экспертной элиты направлены на отрицание этой общности.

Аргументы противников национальной российской идентичности из разных лагерей («имперская природа» современного режима, этнический сепаратизм, бунт униженного русского народа, социальная дифференциация, недостаток демократии и т.п.) являются несостоятельными. Подобные претензии можно высказать всем государствам мира, которым состав населения, характер правления и внутренние конфликты не мешают считать себя и признаваться внешним миром национальными государствами.

В отношении же России намеренно поддерживается видение незавершенного национального самоопределения, допускающее дальнейшую дезинтеграцию страны. Эту ситуацию следует срочно менять.

Национальная идентичность утверждается, прежде всего, через обеспечение гражданского равноправия, систему воспитания и образования, государственный язык, символы и календарь, культурное и масс-медийное производство.

Российская Федерация нуждается в доктрине обеспечения гражданской солидарности и национальной идентичности.

По примеру Великобритании, где для разработки программы утверждения британской идентичности в 1980-е годы была создана Королевская комиссия, целесообразно сделать подобное в России с целью утверждения российской национальной идентичности.

* «Московский комсомолец», 2007, 27 июля.

* Журнал «Власть», 2007, №27(731), июль.

* «Трибуна», 2006, 9 марта.

* Это интервью готовилось для газеты «Московский комсомолец», но был опубликован другой вариант.

* Журнал «Русский мир», 2008, № 0.

* Доклад В.А. Тишкова.

* «Известия», 2007, 19 июня.