Ордена Дружбы народов Институт этнологии
и антропологии им. Н.Н.Миклухо-Маклая
Российской Академии наук
Московское бюро по правам человека
В.А. Тишков
ЭТНИЧЕСКОЕ И РЕЛИГИОЗНОЕ
МНОГООБРАЗИЕ – ОСНОВА
СТАБИЛЬНОСТИ И РАЗВИТИЯ
РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
Статьи и интервью
Academia
Москва
2008
Ордена Дружбы народов Институт этнологии и антропологии
им. Н.Н.Миклухо-Маклая Российской Академии наук
Московское бюро по правам человека
Автор книги – В.А.Тишков,
директор Института этнологии и антропологии
имени Н.Н. Миклухо-Маклая Российской Академии наук,
академик Российской Академии наук,
член Общественной палаты РФ
Тишков В.А.
Этническое и религиозное многообразие – основа стабильности и развития российского общества: Статьи и интервью. – М.: Московское бюро по правам человека, “Academia”, 2008. – 84 с.
ISBN 5-84389-033-1 © Московское бюро
по правам человека, 2008
© Тишков В.А., 2008
Издательство «Academia» 129272, г.Москва, Олимпийский просп., д.30
ЛР № 065494 от 31.10.97. Формат 60х90 / 16. Печ.л.5. Печать офсетная
Тираж – 1000 экз. Заказ № 56. Отпечатано в типографии “Вессо”
Содержание:
От издателей …...……………………………………...………...… 4
Этническое и религиозное многообразие – основа
стабильности и развития российского общества ……..………...... 7
России нужна суверенная демография.………………………..... 27
«От стихийных бунтов мы пока не застрахованы» ………..…… 37
Чтобы не было Кондопоги.……………………………………..... 43
Как делают «врагов народа»?………………….…………..……… 49
Русский мир: смыслы и стратегии. Историческое
содержание русского мира …….……………………….………… 55
Россия – это нация наций …………….…………………………... 70
Российский народ и национальная идентичность ……………… 75
ОТ ИЗДАТЕЛЕЙ
Конституция России (статья 3) гласит: …«Единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ». Многонациональный российский народ – это основа основ российской государственности. Если граждане России, сохраняя свою национальную, религиозную, культурную самобытность, ощущают себя россиянами, а Россию – своим единым Отечеством, значит, можно говорить о российской нации – нации гражданской, политической. Только российская гражданская нация может в исторической перспективе обеспечить единство и целостность России как государства, только такая нация выступает носителем суверенитета в Российской Федерации.
Однако формирование и развитие гражданской нации – процесс сложный и противоречивый. Этнические и конфессиональные различия всегда играли неоднозначную роль в истории России и других стран с многонациональным составом населения. В прошлом такие различия не раз выступали как факторы социальной напряженности и конфликтности. Проявления этого мы видим в российском обществе и сегодня. В то же время совместное проживание различных этносов, носителей многих культур и языков в рамках одной страны и в составе одного российского народа – это источник постоянного благотворного взаимовлияния, условие успешного развития общества.
Поэтому в России одной из важнейших задач государства является разработка и эффективное осуществление правильной национальной политики. И тут без привлечения ученых-специа-листов не обойтись. Крупным научным центром, где ведется исследование проблем межнациональных отношений, является Институт этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая Российской академии наук. С 1989 г. по настоящее время Институтом руководит член-корреспондент РАН Валерий Александрович Тишков. Имя В.А. Тишкова хорошо известно и в нашей стране, и за рубежом. Он – автор 26 книг, свыше 300 научных и публицистических статей, соавтор и редактор 25 коллективных монографий. Как Президент Международной академии социальных и педагогических наук В.А. Тишков ведет огромную работу по координации усилий ученых из разных стран, специалистов в разных областях знания, с целью эффективного решения актуальных проблем, имеющих не только научное, но и политическое значение. Не случайно именно В.А. Тишков в 1992 году, в период становления современной российской государственности, являлся председателем Государственного комитета по делам национальностей – министром Российской Федерации. Сегодня В.А. Тишков находит возможность совмещать свою научную деятельность с активной работой в Общественной палате Российской Федерации.
Проблемы формирования и развития российской гражданской нации всегда играли первостепенную роль в научной и общественно-политической деятельности В.А. Тишкова. Руководимый им Институт этнологии и антропологии подготовил капитальный научный труд «Русские», который за последние 10 лет переиздавался пять раз. Русские – наиболее многочисленный этнос в Российской Федерации, русский язык объединяет всех российских граждан, христианско-византийская религиозная традиция, усвоенная русским народом, оказала огромное влияние на развитие российской культуры. В то же время, подчеркивает В.А. Тишков, «российский народ невозможно представить без представителей других национальностей – носителей других культурно-исторических традиций, как невозможно представить религиозную жизнь страны без последователей других мировых религии – ислама, иудаизма, буддизма».
Ученые Института этнологии и антропологии РАН, наряду с другими представителями современной науки (как российскими, так и иностранными) выступают против отживших этнонационалистических идей и концепций, против мифов о национальной исключительности, расистских представлений о превосходстве одних народов над другими. Сторонники этих идей и концепций еще не перевелись, но они бессильны противопоставить своим критикам действительно научные аргументы. Поэтому в ход порой идут методы, заставляющие вспомнить средневековую «охоту на ведьм» или преследование ученых в более близкие к нам времена тоталитарных диктатур. К таким «методам» все чаще прибегают далекие от науки политиканы, пытающиеся в карьеристских целях воспользоваться националистическими предрассудками, ксенофобией и «шпиономанией». С такими персонажами пришлось в последнее время столкнуться и В.А. Тишкову. Надо полагать, российские правоохранительные органы сумеют поставить на место тех, кто ложь и клевету использует вместо научной полемики или открытой идеологической дискуссии.
Познакомившись с предлагаемой книгой, читатель сможет составить собственное представление о научных позициях В.А.Тишкова и его взглядах на современные этнополитические проблемы России. Узнает читатель и о тех личностях, которые, прикрываясь патриотическими лозунгами, пытаются ошельмовать своих оппонентов и прорваться к власти, как это удалось когда-то итальянским и германским предшественникам нынешних радикальных националистов. Последствия хорошо известны. Но времена изменились, и вряд ли российский народ позволит себя обмануть.
ЭТНИЧЕСКОЕ И РЕЛИГИОЗНОЕ МНОГООБРАЗИЕ –
ОСНОВА СТАБИЛЬНОСТИ И РАЗВИТИЯ
РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
Как и многие крупные государства мира, население России отличается сложным этническим (национальным) и религиозным составом. Совместное проживание носителей многих культур и языков в пределах одной страны и в составе одного российского народа было характерно для нашего государства на протяжении всей его истории. Многообразие населения стало источником постоянного и взаимообогащающего общения, условием развития страны. Трудно вообразить, что представляло бы собой российское государство, если бы развивалось столетиями, включая и новое время, только на территориальной, демографической и культурной основе одного или нескольких восточнославянских племен. Славянская культура, русский язык и религиозная христианско-византийская традиция в форме русского православия веками составляли основу и своего рода референтную (доминирующую) культуру россиян. Они остаются таковыми и поныне. Однако российский народ немыслим без представителей других национальностей – носителей иных культурно-исторических традиций, как немыслима религиозная жизнь страны без тех, кто исповедует ислам, иудаизм, буддизм.
Хотя этноконфессиональные различия становятся факторами конфликтности, причинами нетерпимости и насилия, мы предпочли бы исходить из того, что не только в прошлом, но и сейчас этническое и религиозное разнообразие, а также многонациональность российского народа составляют его богатство и силу. Более того, они – условие стабильности и развития страны.
Этнокультурный облик России
За последние десятилетия в России произошли существенные этнодемографические перемены, и заметную роль в этом сыграли процессы естественного перемещения населения, миграции и так называемое национальное возрождение, т.е. рост самосознания представителей малых и больших народов. Это подтвердила перепись населения 2002 г. По ее итогам мне бы хотелось сделать вводный обзор ситуации в стране. В какой степени перепись дала адекватную картину этнического состава населения (к сожалению, вопрос о конфессиональной принадлежности не задавался)? Не учтенным осталось примерно 5-7% населения, среди которого – жители мегаполисов, мигранты из стран бывшего СССР, Китая и Вьетнама, обитатели трудно доступных для переписчиков загородных особняков. Зато часть населения подсчитали с избытком. Приписки отмечены в ряде республик (в пользу титульного населения), в крупных городах, стремившихся сохранить (или обрести) статус городов с миллионным населением, а также в малых городах – административных центрах.
Некоторые этнические группы населения представлены в переписи с явным искажением по разным причинам, не только техническим, но и политическим. Например, переписчики 2002г. зарегистрировали в несколько раз меньшее количество людей, принадлежащих к малочисленным андо-цезским народам Дагестана, которые под давлением причисляли себя к аварцам и даргинцам. Была занижена численность турок-месхетинцев: известно, что только в Краснодарском крае их больше, чем получилось в целом по России. В Башкортостане из-за административных и политических манипуляций несколько десятков тысяч татар превратились в башкир. Поэтому следует учитывать в работе итоги переписи, но при этом нужно делать поправки и принимать во внимание претензии представителей тех или иных национальностей. Уже началась подготовка к новой переписи, намеченной на 2010 г. Необходимо спокойнее и ответственнее отнестись к переписи, не устраивать кампаний типа «Запишись татарином!», как это было во время прошлой переписи в Татарстане.
Вопросы о языке и национальности должны быть точно сформулированы. Желательно включить вопрос о религиозной принадлежности верующего населения: по некоторым данным, это уже большинство россиян. Мы мало отражали в переписи, не всегда учитываем в общественной практике и в управлении весьма существенное обстоятельство: значительная часть россиян имеет сложное этническое происхождение; это следствие смешанных браков, число которых всегда было велико и, возможно, будет возрастать. Около четверти населения страны живет в семьях со сложным этническим составом, по этой веской причине человек может считать, что принадлежит не к одной, а к двум или даже трем национальностям. Так, более 70% украинцев в России живут в смешанных семьях, в основном – русско-украинских. То же характерно для российских немцев, для других дисперсно расселенных групп, для малочисленных народов. Часто человек осознает себя не только немцем, а русским немцем, или русским и немцем одновременно, или соответственно ситуации – в одних случаях русским, а в других – немцем. По этой причине, несмотря на жесткие установки, от переписи к переписи миллионы людей совершают «переходы» из одной группы в другую. Этот выбор следует признавать, а не считать его аномалией или «предательством нации».
Разговоры об «этноциде», якобы происходившем в 1990-х годах, безосновательны. Перепись показала, что страхи, связанные с катастрофическим сокращением численности русских, необоснованны. По сравнению с последней советской переписью 1989 г. численность русских сократилась на 3,3%, а доля их в составе населения страны – на 1,7%. Причина – демографическое постарение населения, большую часть которого составляли городские жители. Прежде всего, это связано с низкой рождаемостью и высокой смертностью. Миграция последних лет отчасти компенсировала сокращение численности русского населения. Один из источников пополнения русского населения – ассимиляция других групп населения. Усваивая русский язык, они начинают идентифицировать себя с русскими.
Некоторое сокращение численности происходит у марийцев, удмуртов, чувашей, мордвы, хакасов, коми и др. С другой стороны, есть категории населения, чья численность возросла: это аварцы, азербайджанцы, армяне, башкиры, буряты и др. Однако, повторю: это радикально не изменило этнический состав населения страны. Политизированная риторика о вымирании, например, финно-угорских или коренных малочисленных народов Сибири беспочвенна. Ни одна этническая группа не исчезла с карты нашей страны в ХХ веке, тогда как в других регионах мира исчезли десятки малых культур. Мы должны противостоять тем, кто ратует за непременный рост численности не всего населения страны, а той или иной группы и объяснять, что человек имеет право не только иметь национальность, но и менять ее, или идентифицировать себя с несколькими национальностями. Такой подход позволит избежать конфликтов, связанных с тем, кто такие казаки и поморы: часть русского народа или отдельный народ. То же и со многими другими группами (коми-зыряне и коми-пермяки, кряшены и сибирские татары, цезы и андийцы и т.д.).
Российский народ как европейская
нация и его евразийская миссия
Российский народ, несмотря на демографические проблемы, остается крупнейшей европейской нацией. Инерция прошлого, консерватизм экспертного сообщества и этнический национализм части элиты мешали все эти годы более энергичному утверждению представления о России как о состоявшемся государстве-нации и о российском народе как о гражданской нации. Старые научные подходы и политические установки исходят из того, что теперь, якобы, поставлена задача «делать россиян» из русских, татар, чувашей и пр. Это ущербный подход. Российский народ-нация – не результат унификации, а объединенное этническое разнообразие. Население новой России имеет высокую степень социально-политического и историко-культурного единства. Подавляющее большинство населения гордится своей гражданской идентичностью («россиянин»).
Этнонационалистам разного толка, да и значительной части научного сообщества, до сих пор претит такое понимание живой российской действительности. Они воспитаны на том, что «народы» и «нации» – отдельные, непохожие друг на друга этносы, проживающие в одном государстве, работающие в одном коллективе, живущие в одном городе, и даже члены одной семьи с разными этническими корнями – не могут быть одним народом или нацией. Из-за преобладания этих устаревших представлений образ страны кажется ущербным: есть территория, экономика, столица, бюрократия, а народа или нации нет. Не следует отвергать право россиян относить себя к разным народам и нациям в этническом их понимании, но нужно знать, что все это формы коллективной идентичности среди единого и исторически давно существующего российского народа, который, по словам русского философа И.А.Ильина, представляет собой «многонародную нацию».
Русский язык и российская культура (от Пушкина и Гоголя до Шолохова и Айтматова) сыграли исключительную цивилизаторскую миссию на евразийском континенте, не ограничиваясь только территорией исторического российского государства. Русский язык был и остается языком культурного взаимодействия и взаимообогащения представителей разных этнических культур в рамках общенациональной культуры.
Российская нация всегда включала в себя людей разной этнической и религиозной принадлежности. Так, например, российские (прежде всего казанские) татары играли важную роль в дореволюционной колонизации и советской культурной модернизации региона и населения Средней Азии. Российские украинцы составляли значительную часть первопоселенцев Восточной Сибири и Дальнего Востока. Выходцы из Прибалтики, Закавказья, Украины составляли ядро советского руководства, особенно в период так называемого национально-государствен-ного строительства и индустриализации. Никто и никогда не заставит осетин, татар, якутов превращаться в россиян, ибо они и есть россияне, российская нация, но которые по своей этнической принадлежности остаются теми, кем себя считают.
Длительное пребывание в составе российского государства и в поле доминирующей русской культуры, конечно, привело к ассимиляции определенную часть населения. Множество татар и башкир, адыгов и вайнахов, мордвы и марийцев, хантов и манси, карел и саамов перешли на русский язык, не утратив своей идентичности, т.е. ощущения культурной самобытности. Политизированные защитники меньшинств и некоторые ученые высказывают по этому поводу озабоченность, но никто не дал им право решать за родителей, в какие школы отдавать и какому языку обучать своих детей. В целом же, в культуре россиян совмещаются и переплетаются три культурных потока и три типа ценностей: общероссийские, этнонациональные и общемировые. Все они в наше время тесно связаны и, например, современная массовая культура вбирает в себя этнические компоненты, а малые культуры используют самые современные формы и русский язык.
Заботы о сохранении культурного наследия и этнических традиций не должны быть препятствием для модернизации и подвергать людей культурной изоляции ради порой мифологизированной традиции, которой на самом деле никогда не существовало. Вместе с тем любовь к стране и российская идентичность станут сильнее и богаче, если будут строиться не только на уважении к Москве, государственным символам, русской речи, но и к родному краю и собственным культурным особенностям.
О причинах конфликтов
и насилия и стратегиях противодействия
С подачи некоторых аналитиков и политиков в России утверждается взгляд, что корни многих конфликтов – в цивилизационной несовместимости разных народов страны и в низком уровне жизни населения, особенно в таком депрессивном регионе, как Северный Кавказ. Цивилизационные различия – злостный вымысел, ибо различия между россиянами, связанные с этнической и религиозной принадлежностью, на порядок меньше того общего, что их объединяет. Так же нелепа попытка связать насилие и экстремизм с обнищанием и социальной безысходностью. На самом же деле, якобы обедневший Северный Кавказ или другие регионы чаще всего не причина, а оправдание нестабильности, криминала, сепаратизма и терроризма, а также средство вымогать деньги из федерального бюджета. Судить о том, бедно или не очень живет население, только по средним заработным платам или по «бюджетной обеспеченности» невозможно. Необходимо учесть и такие показатели, как размеры и качество жилья, владение автомобилями, состояние здоровья, число студентов вузов и все то, что лучше показывает, как реально живут люди.
В контексте противодействия экстремизму, терроризму и обеспечения безопасности не следует принимать ошибочное мнение, что именно бедность порождает терроризм. Страна басков в Испании и Северная Ирландия в Великобритании – отнюдь не бедные регионы, но терроризм там есть. Гораздо более значимы факторы идеологические, т.е. фундаменталистская пропаганда и индоктринация, особенно незрелых молодых людей, а также тривиальный меркантильный расчет, т.е. проплачивание экстремизма внешними или внутренними манипуляторами. Мы должны научиться различать политизированные манипуляции населением за внешне привлекательными аргументами вроде «исправления исторической несправедливости» или «национального освобождения».
В России исторически сложилось взаимопонимание и сотрудничество между основными религиями и этническими группами. Но в последние годы ситуация в регионах России вызывает беспокойство. Связано это не только с возросшей бытовой ксенофобией, но и с действиями местных властей и общественных лидеров. Чего стоит, например, высылка из Архангельска цыганского табора по приказу городской администрации или откровенно националистические и провокационные призывы «Союза национального возрождения» (Республика Коми) к обеспечению особых прав «коренного» населения и ограничению прав «мигрантов». Случаи насилия на почве ксенофобии в крупных и малых городах стали уже привычными. Общественная палата на своем пленарном заседании в апреле 2006 г. выработала рекомендации по противодействию экстремизму и утверждению толерантности в российском обществе.
Поддержка позитивных практик
В современной России на фоне глубоких социальных и политических перемен идет быстрое изменение воззрений отдельных граждан, их групп и институтов, смена идей, целей и ценностей. Этот противоречивый процесс вызывает много споров и недовольств, но в целом он носит позитивный характер, и мы должны увидеть и поддержать этот позитив. В 90-е годы все наше внимание было приковано к конфликтам в сфере этнокультурного развития, к противоречиям, связанным с возрождением религиозной жизни страны. А сегодня – другие тенденции. Мы наблюдаем новую степень консолидации российского общества, позитивные устремления граждан, возросшую активность общественных объединений, способствующих этноконфессиональному диалогу.
Это новое позитивное развитие общества проявляется в самых разных формах. Возьмите краеведческое движение. Многочисленные организации, включая молодежные и детские, участвуют в поисковых экспедициях, ведут местные летописи, собирают предметы исчезающего быта, фольклор, открывают сельские музеи. Отдельные энтузиасты, а их становится год от года все больше и больше, изучают историю своей «малой Родины». И если раньше подобные инициативы исходили от властей или санкционировались ими, то сейчас это делают по велению души те, кому интересна история своего края. На государственном уровне было поддержано туристско-краеведческое движение «Отечество». Оно поставило перед собой цели: совершенствование организации и содержания обучения и воспитания подрастающего поколения с помощью туризма и краеведения; воспитание у школьников патриотизма, бережного отношения к природному и культурному наследию родного края; приобщение учащихся к краеведческой и поисково-исследовательской деятельности; сохранение исторической памяти; совершенствование нравственного и физического воспитания учащихся. Движение проводит всероссийские конференции, награждает лучших юных исследователей родного края.
Посмотрите на гражданское участие в возрождении храмов. Еще вчера столь широкая поддержка этой бескорыстной работы казалась немыслимой, а сегодня везде люди трудятся по воскресеньям как каменщики и подсобные рабочие, восстанавливая руины храмов, оставшиеся от советского времени. Таких храмов, вернувшихся к жизни и к верующим, во всей стране тысячи; движение в защиту памятников культуры и духовности значительно укрепилось в последние годы. По инициативе владыки Феофана, сейчас на Северном Кавказе строят около 80 православных храмов, что имеет огромное значение для сохранения русского населения в регионе, для стабильности и духовного развития. Возрожденные церкви и монастыри создают новый облик наших городов и сел, сплачивают людей, придавая энергию и новый смысл отношениям соседства, становясь основой самоорганизации и самоуправления.
Возьмите такое явление в жизни России, как паломничество. Для православного или мусульманина побывать в святых местах нашей страны или за рубежом стало духовной потребностью. Основную деятельность в этом направлении развивают Русская православная церковь и Духовное Управление мусульман Европейской части России. Так, Паломнический центр Барнаульской епархии считает своей главной задачей практическое содействие возрождению на Алтае древней традиции. Он помогает верующим совершать паломничество по святым местам России и за рубежом. Интерес к святыням разных религий – часть мировоззрения граждан, примета нашего времени, заслуживающая одобрения и признания.
Современную ситуацию в этнокультурном развитии России характеризуют организации в поддержку языка и традиций, школы народной кулинарии, кружки самодеятельности, объединения любителей старины. Трудно перечислить все направления деятельности этнокультурных объединений, нет и точной статистики, позволяющей полно представить себе масштабы этой работы в цифрах. Очевидно, что в мероприятиях этих организаций принимают участие миллионы россиян. И в эту работу все больше вовлекают детей и молодежь. Летние лагеря для изучения языка своего народа или проведение фольклорной экспедиции стали распространенным явлением. Причем, деньги находятся у спонсоров, предприятий, подобные начинания все активнее поддерживает местный бюджет.
О деятельности этнокультурных организаций
Значение деятельности этнокультурных объединений, национально-культурных автономий в Российской Федерации, где проживают представители многих народов, велико. При участии этнокультурных сообществ в отдельных субъектах Федерации подготовлены соглашения о гражданском мире и согласии между органами государственной власти и общественными объединениями, разработаны региональные целевые программы поддержки значительных мероприятий. Организации, призванные удовлетворять интересы людей разной культуры, есть во всех регионах России. В Москве успешно действует Московский дом национальностей и Межнациональный консультативный совет при Правительстве Москвы. В Татарстане действуют 35 национально-культурных автономий. В Нижегородской области выделяются организации представителей стран СНГ: азербайджанцев, армян, белорусов, грузин, украинцев. Некоторые общества стремятся поддерживать на нижегородской земле культуру российских народов – ингушей, марийцев, мордвы, татар. В Нижнем Новгороде действует четыре еврейских организации. Цели самодеятельных сообществ, созданных по признаку этнической принадлежности, – сохранение традиций, культуры своего народа в условиях окружения иных языков и культур. Часть этих организаций работает не изолированно, а кооперируется для решения сходных задач с другими общественно-культурными объединениями, с людьми других национальностей.
Этнокультурные организации в целом имеют позитивное значение для местных сообществ, выполняют важные просветительские задачи, воспитывают молодежь. Но у них немало проблем. Одна из них состоит в том, что часто группа людей, объединенная в национально-культурную автономию, пытается представлять интересы всего народа. Между тем в подобных организациях трудно предусмотреть демократические процедуры выборов. Поэтому организации, национально-культурные автономии говорят и пишут о том, чего могут не разделять тысячи и десятки тысяч представителей народа. Из-за этого зачастую возникают конфликтные ситуации, чреватые серьезными последствиями в полиэтнических регионах.
В последнее время увеличивается количество религиозных организаций: если в 1996 г. их насчитывалось около 13тыс., то в 2006 г. – уже более 22,5 тыс. Крупнейшая из конфессий – Русская православная церковь Московского патриархата – значительно расширила свое влияние: ныне зарегистрировано более 12 тысяч ее приходов, монастырей, епархий. Становится все больше организаций и приверженцев других конфессий, традиционных для России. Религиозные организации ведут серьезную социальную работу. При православных храмах открыты и постоянно действуют благотворительные столовые. Только в Москве таких столовых более двух десятков. Трапезные монастырей открыты для нуждающихся и малоимущих. Важную социальную функцию выполняют богадельни и детские приюты. В последние годы Русская православная церковь и организации других традиционных конфессий находят новые формы деятельности: они устраивают встречи верующих по интересам, анонимно оказывают помощь людям, страдающим алкоголизмом, больным СПИДом, наркоманией; добровольцы работают в государственных и муниципальных больницах. Оказывается помощь мигрантам, переселенцам и беженцам. Члены религиозных общин работают в тюрьмах и колониях, собирают вещи для нуждающихся.
О чем все это свидетельствует? У нас только теперь начинает, наконец, формироваться новая система отношений, давно утвердившаяся в европейских странах. Этническая и религиозная жизнь – это в малой степени «территория ответственности» государства. Этническая и религиозная жизнь – это выбор и труд самого гражданина, создающего в содружестве с другими гражданами организации и союзы. Этническая и религиозная жизнь – право человека оставаться самим собой, быть не похожим на других. При этом люди должны подчиняться общим законам, сосуществовать вместе, крепить гражданскую солидарность ради процветания государства.
О законах и ответственности государства
Вместе с тем у государства остается своя «зона ответственности» в созидании этнокультурных отношений. Речь, прежде всего, идет о совершенствовании российского законодательства, которого в сфере этнонациональной политики сегодня пока нет. Есть отдельные законы – о национально-культурной автономии, о коренных малочисленных народах. Нет общего основания для этнокультурного развития страны: не определены статусы, «правовые коридоры» для языков этнических групп и общностей, преподавания их в школе, нет ясности в вопросе государственной и местной поддержки мероприятий, проводимых организациями этнокультурного направления. Нет представлений о принципах и методах информационной политики в интересах российских национальностей. Наконец, не имея законодательной базы, государство самоустранилось от такой работы, как воспитание общества в духе солидарности и укрепления гражданского мира. Конечно, для создания законов нужны высокопрофессиональные люди, способные оценить современные процессы с точки зрения права и дать юридическую формулу разрешения противоречий, регулирования отношений. Ныне многие защищают диссертации по проблемам этнологии, этнополитологии. Однако среди авторов диссертаций мало концептуалистов, а именно они-то и нужны, чтобы создать законодательство, которое было бы принято обществом.
Акты, действующие сейчас, противоречивы: они не вносят определенности в деятельность организаций этнокультурного характера. Посмотрите на Федеральный закон от 17 июня 1996г. «О национально-культурной автономии». В первой же его статье «Понятие национально-культурная автономия» сказано, что «национально-культурная автономия является видом общественного объединения. Организационно-правовой формой национально-культурной автономии является общественная организация». Национально-культурная автономия – это общественная организация. Тогда не понятно, зачем понадобился специальный акт, не проще ли было внести поправки в законы об общественных объединениях и некоммерческих организациях?
Ситуацию еще более запутало Постановление Конституционного суда Российской Федерации от 3 марта 2004 года № 5-П «По делу о проверке конституционности части третьей статьи 5 Федерального закона «О национально-культурной автономии» в связи с жалобой граждан А.Х.Дитца и О.А.Шумахера». Постановление установило, что на уровне Федерации, того или иного субъекта Федерации, местного поселения может быть только одна автономия того или иного этноса. И это решение буквально «вытолкнуло» из сферы действия закона множество организаций. Получилось, что федеральный акт распространяется на 621 национально-культурную автономию (по статистике 2006 г.), тогда как этнокультурных объединений десятки тысяч, в них состоят миллионы людей.
Еще один острый вопрос – финансирование организаций. Не случайно Государственная Дума по предложению Общественной палаты приняла к рассмотрению законопроект «О порядке формирования и использования целевого капитала некоммерческих организаций». Но это – лишь один из путей решения проблемы. Как показывает практика, общественные объединения, и этнокультурные в их числе, медленно учатся современным методам получения средств для проведения своей работы. Многие отвергают гранты и проекты, считая их «низким» способом получения средств. Контакты с отдельными организациями убеждают: люди привыкли требовать и по-прежнему требуют от государства полного финансирования своей деятельности. Более того, некоторые из них в 90-х гг. задолжали бюджету, не отчитались за потраченные деньги, но, несмотря на это, не оставляют попыток «выбить» новые средства.
Умение вести проектную работу – особый вид деятельности. Общественные организации в Москве и других крупных городах овладели навыками подобной работы. Но в регионах, где особенно нуждаются в получении средств для изучения языка или поддержания традиций, пока лишь немногие получают гранты. Никто не учит общественников подавать заявки, никто не ориентирует их на грантодателей, в том числе и государственные органы, обязанные на конкурсной основе распределять бюджетные деньги. А это нужно знать: законопроект «О государственной политике в сфере межэтнических отношений», в экспертизе которого принимала участие Общественная палата Российской Федерации, предусматривает создание правовых основ формирования и реализации региональных программ для таких организаций.
Обучение необходимо и государственным служащим. Как показывает практика, представления о современных этнических процессах, способах разрешения межэтнических конфликтов нужно формировать, прежде всего, у правоохранителей. Конечно, в органах внутренних дел много компетентных людей. События в Кондопоге потому и привлекли к себе такое внимание, что ныне все регионы страны – полиэтничные. Везде есть проблемы, связанные с организацией рыночной торговли, распределением рабочих мест, с получением доходов разными слоями населения, но мир и согласие в большей части регионов власть и общество считают нормой, а не рутинной данностью, и ради сохранения этой нормы нужно очень много делать. Противостояние «местных» и «пришлых» в маленьком карельском городке – не проявление общей ситуации, предвещающей скорое будущее страны. Скорее, это аномалия, и виновны в том, что ее допустили, прежде всего, местные власти, а также местный и пришлый криминал. Чтобы исключить повторение подобных событий, следует учить тех, кто призван обеспечивать спокойствие в обществе, безопасность граждан. Однако программ повышения квалификации государственных служащих, призванных проводить местную политику в полиэтничных регионах, практически нет.
Другая категория представителей власти, обязанных особенно полно «владеть темой»,– это муниципальные служащие. Из Федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» совершенно «выпала» этнокультурная проблема, хотя вопросы культуры, досуга, безопасности находятся в ведении органов местного самоуправления. Сейчас Министерство регионального развития Российской Федерации работает над поправками к этому акту. Но этого вряд ли будет достаточно. Повышение компетентности муниципальных служащих – весьма актуальная задача. К сожалению, пока нет нового закона о муниципальной службе, который должен предусмотреть повышение квалификации этой категории чиновников.
Назрела необходимость в специальных совещаниях и тренингах по вопросам правоприменительной практики для профилактики экстремизма. Следует создать группы общественного мониторинга и реагирования, чтобы они оперативно подавали судебные иски и возбуждали дела, связанные с разжиганием этнорелигиозной нетерпимости. Необходимо пресечь публичную деятельность лидеров экстремизма и их духовных вождей. СМИ должны настроить общество к негативному восприятию националистической идеологии и риторики. Руководителям думских комитетов следует понять, что неприлично приглашать в российский парламент патологических националистов. Авторы телевизионных шоу не должны соблазняться эффектной скандальностью тех российских парламентариев, которые разжигают в россиянах межнациональную ненависть. Редакторам газет и журналов пора научиться видеть в предлагаемых им текстах неприемлемый для общества расизм и национализм, не забывая о том, как печатное слово воздействует на рядового читателя.
Информационная работа
Еще одно «слабое звено» – информационная работа. Менее других, как показывает деятельность наших СМИ, готовы адекватно реагировать на реалии России отечественные журналисты. Порой кажется, что авторы не представляют себе, к каким последствиям приводят их материалы и сюжеты на этнокультурные и религиозные темы. Я знаю, что корректор, пропустивший опечатки, получает выговор. Но глупости в статьях о сосуществовании наших народов проходят почти без последствий для тех, кто выпустил их в свет.
Для многих этнокультурных обществ информационная деятельность – основа их активности. Вокруг газеты или журнала объединяются те, кого интересуют новости о жизни народа, изучении языка, об установлении внутриэтнических контактов. Множество изданий выходит в Москве и регионах на языках российских народов. В печатном слове на родном языке ощущают потребность и мигранты из-за рубежа. Государственные органы поддерживают такую прессу, но и здесь нет системы: не ясны принципы распределения денег, нет и соответствующих законодательных установлений.
Ныне этнокультурное разнообразие нашло для себя нишу в Интернете. Создано множество сайтов на языках народов нашей страны, они обновляются, содержат интересную информацию. Поддержание сайта – наиболее дешевый способ распространения сведений и объединения людей. Не случайно наши соотечественники за рубежом открывают русскоязычные ресурсы, чтобы общаться друг с другом и с Родиной. Только в Германии десятки таких ресурсов, начиная с сайтов русскоязычных тиражных газет и кончая сайтами общин бывших советских граждан, проживающих в крупных городах, например, Берлине или Штутгарте.
Однако Интернет не может существовать без определенных норм и правил. Сегодня очевидно, что Интернет оказывает значительное воздействие на людей, если подстрекает к межгрупповой ненависти и вражде. Компьютерные сети – не только ресурс информации для учебы или бизнеса, не только способ развлечения. Они предоставляют возможность широко распространять ультранационалистические, расистские взгляды и агитацию. Глашатаи ксенофобии в России, не опасаясь ответственности, используют Сеть в преступных целях. Чего стоят висящие на сайтах думских депутатов панегирики убийцам из так называемой «банды патриотов», которая орудовала в Санкт-Петербурге! Действующие федеральные законы и рекомендации по противодействию экстремизму, принятые в апреле 2006г. Общественной палатой, не затрагивают в должной мере этой проблемы. А поправки к закону о противодействии экстремизму также почти не коснулись Интернета.
Сейчас в десятках стран с разными политическими системами приняты законы, устанавливающие контроль за Интернетом, и уже сотни интернет-преступников осуждены судами. Недавно принята Европейская конвенция по борьбе с киберпреступностью, предоставляющая возможность государственным службам безопасности искать информацию в Интернете и перехватывать ее. Что необходимо России для противодействия ксенофобии и экстремизму? Первое – самоконтроль профессионалов Сети, производителей и распространителей электронной продукции. Ныне даже респектабельные провайдеры и фирмы, создающие и поддерживающие сайты, ничуть не озабочены содержанием помещаемых материалов, ибо не считают это своим делом. Но если «бумажный» издатель и даже печатник несут ответственность за продукцию перед своими коллегами-профессионалами и могут быть наказаны за расизм, неонацизм и призывы к насилию, то в Интернете такой системы нет, а сами участники киберпространства никаких правил не выработали. Второе – общественный контроль, осуществляемый институтами гражданского общества. Третье – правовое регулирование, т.е. государственное вмешательство в регулирование деятельности Интернета. Здесь уже есть огромный опыт и выработаны разные подходы. Почти все правительства жестко ограничивают распространение в Интернете материалов, возбуждающих расовую ненависть, и наказывают за это. Тут Россия явно отстает.
В целом, информации о культурных проектах, событиях в жизни разных народов очень мало. Лишь изредка мелькнет на экране татарский сабантуй или еврейская ханука. Опытные ньюсмейкеры пока не занимаются освещением этнокультурных тем, но уж они-то мгновенно раскрутили бы даже самое незначительное позитивное событие, создали бы тысячи информационных поводов, чтобы обратиться к сюжетам о традициях и культуре. Политики, общественные деятели «первого ряда» редко проявляют интерес к этой теме. А ведь одно только появление узнаваемого, уважаемого человека на том или ином локальном, но важном для местного сообщества мероприятии уже вывело бы это мероприятие на федеральный уровень. Кстати, бывший президент России В.В.Путин – один из немногих политиков, принимавших участие в праздниках и культурных мероприятиях разных российских народов. Это благотворный «метод приумножения авторитета» для самоощущения и маленьких поселений, и всей страны.
Все эти меры нужны потому, что Россия вступает в фазу динамичных изменений ее этнокультурной жизни. Мы стали страной, принимающей мигрантов, и к нам едут люди, которые говорят на разных языках, со своими традициями и менталитетом. Мы должны быть готовы к тому, чтобы интегрировать мигрантов и меняться самим, сохранять спокойствие и мир, добиваться упрочения солидарности граждан. Этническое многообразие России и ее национальное единство могут стать основой этой солидарности.
Неорасизм в России носит этнический характер. Люди называют «черными» выходцев с Кавказа, хотя на самом деле они светлокожие европейцы. Подобные фобии встречаются и в других странах – даже в богатых. Тем не менее, ксенофобия – это не врожденное свойство россиян. Люди будут гораздо лучше относиться к мигрантам, получая информацию о том, какую пользу они приносят стране, городу, им лично. У нас все-таки не сложилась в последние годы пространственная сегрегация – с пригородами или городскими кварталами, населенными преимущественно иммигрантами, и нам, конечно, нужно принять меры к тому, чтобы и впредь у нас не появлялись своеобразные этнические гетто.
Фактор миграции
в вопросах стабильности и развития
Нашим принципом должно стать противодействие антимиграционым настроениям. Общество пропитано ими – начиная от известных политиков и кончая массами населения. Это серьезная морально-этическая проблема российского общества. Фактически миллионы россиян мало платят мигрантам, используя их дешевый труд,. Это и те, кто нанимает нянек для детей, и те, кто ремонтирует квартиры, строит дома и дачи, прокладывает дороги. Миграция – проблема, связанная не только с коррумпированностью милиции и органов власти. Это своего рода проблема моральной коррупции всего российского общества в отношении мигрантов, которые относительно недавно были гражданами этой же страны.
В последние годы Россия проводит политику, препятствующую миграции из стран бывшего СССР. И тем самым подрывает собственную национальную безопасность. Страна объективно заинтересована в притоке легальных трудовых ресурсов. Россия упустит исторический шанс, если не примет часть населения бывших союзных республик, руководствуясь утопическими представлениями о том, что только этнические соплеменники должны вернуться на свою «историческую родину», а другие – остаться в «своих государствах». Цивилизаторская роль России по отношению к своим бывшим согражданам сделала их во многих аспектах россиянами, независимо от этнической принадлежности (русской, татарской, узбекской или грузинской). Миллионы украинцев, белорусов, молдаван, узбеков и других наших бывших соотечественников – это хорошее пополнение населения.
Как же исправить многолетнее заблуждение по поводу «незаконной миграции» и связанную с этим заблуждением политику? Необходимо изучить статистические данные и привести объективные доказательства того, что миграция полезна. Неправильно говорить только о том, сколько преступлений совершают мигранты, какие привозят болезни и много ли денег переводят домой из России. Нужно открыто сказать, что именно мигранты во многом содействовали и содействуют материальному благополучию страны, строя и ремонтируя квартиры, дороги и офисные здания, завозя ширпотреб, овощи и фрукты, нянча и обучая детей и даже студентов. Необходимо сказать и о тех, кто наживает состояния, недоплачивая мигрантам, держа их в ужасных условиях, третируя и толкая на преступления. Преступность среди работодателей и среди тех, кто «регулирует» миграцию, на порядок выше, чем среди самих мигрантов. Необходимо привлекать мигрантов рекламными и информационными брошюрами, специальными субсидиями, стипендиями и льготами. Как это делала Россия в ХVIII веке, Канада в ХIХ веке, США в ХХ веке. Пришел черед России бороться за мигрантов.
Последние нововведения в российской миграционной политике должны дать позитивные результаты, исправить ошибку, допущенную законом о пребывании иностранцев на территории Российской Федерации и законом о гражданстве. Но вводить ограничения на количество работников розничных рынков, не имеющих российского гражданства, – утопия. Я не знаю государств, принимающих мигрантов, и крупных городов, где есть оптовая и розничная торговля на рынках, без иностранцев. Мигранты, по некоторым оценкам, дают примерно 8-10% ВВП страны пребывания, а отдельные отрасли существуют только благодаря мигрантам (например, строительство). Польза, приносимая мигрантами, в разы превышает количество их денежных переводов, а также риски, часто вызванные неумелой политикой и непреодолимыми барьерами, возведенными бюрократией.
Сейчас государственная миграционная доктрина основана на том, чтобы стимулировать переселение в Россию соотечественников. Программа исходит из того, что у нас более 20 миллионов соотечественников (хотя непонятно, кого к ним относят), поэтому переселение именно этих соотечественников отчасти решит демографическую проблему, т.е. приостановит сокращение населения. Действительно, миграция – важнейший источник пополнения населения. И только сокращая смертность, повышая рождаемость и обеспечивая приток мигрантов в Россию, можно приостановить сокращение населения. Тем более что миграция, в отличие от рождаемости, дает результаты уже сейчас, а не через двадцать лет, когда новорожденные подрастут, получат образование, профессию, начнут самостоятельную жизнь. И все-таки нужно содействовать переселению всех, кто желает приехать в Россию из стран бывшего СССР. Кроме того, переселять только русских, а не молдаван и украинцев, которые станут русскими в России через полпоколения – значит, искусственно сузить русский мир, уподобить настроения людей, населяющих восточную Украину и Крым, настроениям жителей Львовской области. Русские осваивали эти территории столетиями, а ради того, чтобы прибавить один процент населения, с 80 до 81% русских, мы сокращаем границы русского мира, существующие в рамках бывшего исторического Российского государства. Нужно основательно подумать, правильна ли стратегически, с точки зрения национальной безопасности России, ставка на то, чтобы переселять русских из восточного и северного Казахстана, из восточной Украины или из Крыма.
Этнический принцип миграционной политики может стать нереализуемым. Русские в значительной мере уже интегрировались в соседних государствах, став гражданами этих государств, они сохраняют привязанность к России. Связывая свои места обитания с Россией, они препятствуют тому, чтобы эти государства становились враждебными по отношению к их «исторической родине». Не вижу ничего плохого в том, что там живет значительная часть русского населения. Эти люди довольны своим положением, мы должны защищать и отстаивать их интересы, содействовать тому, чтобы они сохраняли язык и культуру. Самая верная стратегия – это открытость и интеграционная установка основного населения к тем, кто приехал на временное или постоянное проживание в Россию. Страна крепка и теми, кто в ней живет, и теми, кто в нее переселяется.
В России религии и народы сохраняли и развивали традиции добрососедских отношений. Представители разных вероисповеданий и этнических общностей проводят регулярные встречи, ведут постоянный диалог и в рамках Комиссии Общественной палаты по вопросам толерантности и свободы совести. Этот значимый фактор для многоконфессионального мира и взаимопонимания способствует достижению согласия и стабильности в российском обществе.
России нужна суверенная демография
Кондопога, Ставрополь, Москва – новости о масштабных межнациональных столкновениях становятся такой же привычной чертой информационного пейзажа, как, например, прогноз погоды.
Но идет ли речь о «болезни роста», которую должно перенести любое общество? Или России грозит судьба СССР, разорванного на части во многом именно межнациональными конфликтами?
Бывший глава госкомитета РФ по делам национальностей, а ныне председатель комиссии Общественной палаты по вопросам толерантности и свободы совести Валерий Тишков, с которым беседовал Михаил Ростовский*
[1]. считает, что впадать в отчаяние не стоит. Но и почивать на лаврах – тоже.
Москва-2007
– Валерий Александрович, будет ли русский основным языком общения в Москве через 20-30 лет?
– Русский будет основным языком общения в Москве, пока она существует. История не знает примеров, когда мегаполис менял язык. Такое случается лишь с малыми народами в рамках больших стран или в результате иностранного завоевания. Из усложнения этно-национальной палитры в Москве нужно извлекать пользу, а не превращать это явление во вред. Вы спрашиваете, в чем польза? За последние 10 лет Москва преобразилась во многом благодаря гастарбайтерам, которые, якобы, приносят только вред.
Усложнив свою языковую мозаику, Москва все равно сохранит русское лицо. Ближайших конкурентов у русского языка нет и на подступах. Даже вьетнамцы на рынках часто общаются между собой на русском. Ведь вьетнамцы из разных районов страны говорят на разных языках. Одним словом, пестрота в сфере культурного языкового поведения в Москве, естественно, будет увеличиваться. Но, даже с учетом того, что у новых мигрантов более высокая рождаемость, для превращения русских в меньшинство в Москве потребовались бы многие столетия. За это время потомки нынешних мигрантов непременно перейдут на русский язык, как произошло с приехавшими в Москву татарами и немцами в XVII и XVIII вв.
– Некоторые эксперты считают, что когда количество мигрантов в обществе превышает уровень в 15%, межнациональная напряженность становится абсолютно неизбежной. Так ли это?
– Главное – не пропорция, а смысл, который ей придают. Межнациональное напряжение может стать фактором жизни общества, даже если мигрантов в нем всего 1%. Думаю, смысл цифры 15-20% в другом.
Когда доля мигрантов среди коренного населения достигает такого уровня, они уже могут требовать признания своего особого статуса в сфере языка и культуры. Например, Финляндия учитывает интересы своего 10-процентного шведского меньшинства. Шведский в Финляндии – второй официальный язык. А если бы этот фактор не учитывался, Финляндии были бы гарантированы межнациональные проблемы.
– Мои знакомые из силовых структур называют следующую причину роста межнациональной напряженности в маленьких российских городах: этнические группировки легко покупают там местную власть. Что вы об этом думаете?
– Я, пожалуй, согласен с этим. Цель мигрантов и их организаций – не только заработки, сохранение своей культуры и языка и защита своих прав. Они должны еще и гармонично интегрироваться в принимающее их общество. Но сложилось так, что в малых городах России эта цель оказалась необязательной. Достаточно установить контакт с главой администрации, прокурором и начальником милиции. После этого можно плевать на «быдло» в виде местных бабушек и дедушек и гонять на своих «Мерседесах». Вновь прибывшие могли бы догадаться: если сейчас у них нет проблем, это не означает, что в будущем проблемы не появятся у их детей.
Но не меньшая вина лежит на тех, кому по долгу службы следовало заставлять вновь прибывших соблюдать закон и подчиняться местным правилам.
– Те же люди высказывали мне крайне опасную, с моей точки зрения, идею: мол, проблему позволит решить только введение национального квотирования...
– Принцип квотирования актуален, когда речь идет о религиозных группах вроде суннитов, шиитов и маронитов. Он не подходит для многоэтнических государств. Не подойдет он и для России хотя бы потому, что значительная часть населения – потомки смешанных браков. Но если говорить о правоохранительных органах, то их состав должен отражать состав населения. Например, если у вас в районе есть мусульмане, желательно, чтобы в милиции работал хоть один мусульманин. Тогда милиция будет знать, что для мусульманского мужчины нет большего потрясения, чем публичное обнажение – даже в чисто мужской компании. Если такой возможности нет, то в программу обучения милиционера должна входить не только меткая стрельба, но и культурологическая подготовка.
Пилюля от Кондопоги
– Недавние события в Кондопоге и Ставрополе, массовая межнациональная драка на Старой площади в Москве – это изолированные инциденты или первые ласточки из недалекого будущего?
– Даже очень зрелое государство не гарантировано от массовых беспорядков. Вспомним хотя бы недавние побоища во Франции или Лос-Анджелесе 1992 г., когда для восстановления порядка в город пришлось вводить войска. Поэтому нельзя сказать, что российские мегаполисы типа Москвы гарантированы от чего-то подобного. К таким событиям нужно быть готовым и иметь определенный алгоритм действий. Необходимо уметь предотвращать их.
– И все-таки, в чем глубинные причины появления в стране такого массового явления, как скинхеды?
– Уже само слово – английское – говорит о том, что это явление зародилось не на нашей почве. В США в основе идеологии ультраправых элементов – расизм. В некоторых исламских странах или в Северной Ирландии – религия.
Экстремизм – в известной мере плата за демократию. Экстремизма нет только там, где правит жесткий тоталитарный режим и экстремистский характер носит сама власть. Ведь если нет полюсов, то нет и середины. Непонятно, что такое норма!
Вопрос в том, почему в России появился экстремизм именно неофашистского толка.
Ультранационалистическую риторику еще можно объяснить новым социальным неравенством и определенным вызовом со стороны нацменьшинств. Начиная со второй половины 80-х гг., именно они в основном подавали голос – требовали суверенитета, статуса, исключительного контроля над ресурсами. И все это на фоне деградации центральных районов России и отнюдь не бедной жизни национальной периферии вроде Северного Кавказа. Но вот почему неофашизм?
– Вы сказали, что экстремизм – неизбежная плата за демократию. А как снизить эту плату?
– Задача общества в том, чтобы полюса не сталкивались между собой и не зашкаливали. Считать, что можно изъять из общества экстремистов, и все станут толерантными, – глупость. Толерантность должна проявляться и по отношению к нетолерантности – если она не угрожает основам общественного порядка. Есть разные способы противодействия экстремизму. Один из них – включение в систему. Вспомните, например, раннего Жириновского. Он вполне мог оставаться вне системы. Но сейчас он часть истеблишмента.
– А может, правы те, кто считает, что России нужна цивилизованная националистическая партия?
– Да, России нужен национализм. Но национализм не русский, татарский или осетинский, а национализм российский. Необходимо более жестко отстаивать интересы российского народа в мире. И, кстати, русский, татарский или осетинский этно-национализм ничем не отличаются друг от друга – все тянут на себя одеяло и призывают «сбросить бремя российскости» (выражение депутата Госдумы Курьяновича). На самом же деле, русскость не должна достигаться за счет отторжения российскости. Эти два понятия взаимно дополняют, а не исключают друг друга.
Беда в том, что во время избирательного цикла политическая логика вынуждает искать врага. У кого больше голосов? У русских. Кто может быть их врагом? Естественно, нерусские. Например, мигранты, которые не голосуют вообще. У меня такое ощущение, что это еще будет раскручиваться – если не сверху, то снизу. Наверное, этот избирательный цикл надо просто пережить.
Прав ли Гумилев?
– Лев Гумилев в свое время ввел в обращение понятие пассионарности – внутренней энергетики этноса. Есть мнение, что корень многих проблем страны кроется в снижении уровня пассионарности нашего народа. Каков ваш комментарий?
– Теория пассионарности выглядит весьма привлекательно. Но наука не признает ее. Никто не доказал, что народ живет, растет и умирает подобно живому организму. Другое дело, что можно и нужно говорить об уровне солидарности народа при решении определенных задач. Например, именно недостаточная самоорганизация и апатия привели к тому, что после распада СССР русские подверглись откровенной дискриминации при образовании новых государств. Отсутствие у русских коллективной воли привело к триумфу доктрины этнического национализма в странах бывшего СССР. Причем, такую ситуацию цинично поддержало западное сообщество, отвергающее эту доктрину в своих странах.
– А как насчет русских внутри России?
– Вряд ли в нашей истории был еще один такой же 15-лет-ний период, когда население так активно участвовало в обустройстве собственной жизни, имея в виду строительство жилья, обучение детей, зарубежный отдых, приобретение машин и других вещей. При этом русские – и особенно женщины – продемонстрировали огромную способность адаптации к общественным переменам в самый трудный начальный период реформ. Однако внутри России, действительно, есть крайне серьезная проблема – психологической дезориентации. Мы явно перегружены переменами. В таких случаях люди воспринимают негативно даже перемены к лучшему. Тем более что пишущие в газетах и говорящие с телеэкрана плохо объясняют нашу жизнь.
В устоявшихся странах оппозиция спорит с правительством о выборе варианта «социальной медицины». У нас же по-прежнему общество испытывают на разрыв. Именно из-за этой психологической безысходности, а вовсе не из-за материальной бедности, повысился уровень самоубийств, например, в 1990-е гг.
– Когда же все войдет в норму?
– Вы задали обескураживающий вопрос. Мне казалось, что путинская стабилизация, повышение уровня жизни и собранности государства должны были принести некое успокоение. Но инерция ожидания кризиса настолько велика, что стала частью нашего языка и ментальности. Отрицание настоящего незаметно для нас приобрело фундаментальный характер, и мы уже воспитали в таком духе даже школьников. Не уверен, что ситуацию теперь можно исправить одним рывком.
– Почему среди коренного населения Европейской России столь ужасающе высок уровень смертности из-за алкоголя и наркомании?
– Я не считаю, что русским, волею судеб, предназначено быть самым пьющим народом. Еще в ХIХ в. самым пьющим народом в Европе считались англичане. Массовое спаивание населения произошло уже в советское время – в брежневскую эпоху. В этот период за счет цены водки государство изымало часть зарплаты в бюджет. В постсоветской России ситуация еще ухудшилась. В игру вступил корыстный интерес частника. Причем, проблема приобрела и социально-этническую окраску.
Производителями и торговцами алкоголя часто становятся приезжие, люди другой национальности. Именно в алкоголизации, а вовсе не в миграции, проблема №1 для нашей страны. В свое время государство пустило все на самотек. Пора изменить политику.
– А возможно ли повернуть вспять стремительный процесс деградации российской сельской глубинки?
– В центральных районах России этап стремительной деградации села уже прошел. Он начался еще до распада СССР и даже до Горбачева. А закончился в самые последние годы. То, что мы сейчас наблюдаем, – скорее позитивная, чем негативная динамика. Даже в самых запущенных деревнях за минувшие 10 лет построено больше новых домов, чем за предыдущие 20-30. Там, где я был недавно, в Татарстане и Башкирии, в Краснодарском и Ставропольском краях, в Оренбуржье, сельские поселения изменились к лучшему.
От Кавказа до Сибири
– Некоторые эксперты уверяют, что из-за демографического кризиса над Россией нависла реальная опасность потерять Сибирь. Что вы об этом думаете?
– Территории удерживаются государством не только численностью и плотностью населения. Ведь если следовать вашей логике, то грандиозная угроза сейчас нависла над Канадой. 90% ее населения проживает в узкой полосе – 100 км рядом с границей США. А вся остальная территория – вторая после России по площади в мире – населена еще меньше, чем Сибирь. Целостность территорий обеспечивается общей силой государства, охраной границ, готовностью населения жить в этом государстве. В этом отношении отпадение Сибири нам не грозит. У нас есть чем ее защитить, даже если там не будет роста населения.
Другой вопрос, как оптимизировать демографию Сибири в угоду человеку, а не геополитическим конструкциям. Я сам в свое время стал жертвой романтических установок, когда после университета поехал работать в Магадан. Там я воочию увидел, сколько лишнего народа пропаганда и северные коэффициенты завлекли в среду, где человеку жить очень трудно, а может, и не нужно. Мы проклинали западный вахтовый способ освоения ресурсов, считая его грабительским. Но сейчас стало очевидным, что вахтовый способ – все-таки приносит больше благ человеку, чем долбление мерзлой земли для посадки огурцов.
– Но ведь Сибирь – это отнюдь не сплошная зона вечной мерзлоты, разве не так?
– Дальний Восток, Южная Сибирь и Сахалин, Курильские острова – это действительно проблема.
Плодородные и благоприятные для проживания земли заселяются у нас плохо. Сейчас прежней стратегией рекрутирования проблему не решить. Нужны нормальные дороги, дешевая авиация, налоговые льготы, привлекательность с точки зрения бизнеса и многое другое. И тогда наше население – особенно молодые специалисты – вполне могут поехать в Сибирь и на Дальний Восток. Кроме того, можно спонсировать рождаемость в этих регионах в большей степени, чем в Москве или Грозном. Ну и, конечно, миграционные потоки лучше направлять именно в эти регионы, а не в населенные районы юга России.
– Недавно вы призвали не форсировать иммиграцию соотечественников в РФ, так как это сокращает границы влияния русской цивилизации. Но честно ли советовать русскому населению, скажем, Центральной Азии, оставаться там, где у него нет никаких шансов пробиться в элиту?
– Простите, но я не упомянул Среднюю Азию. Устраивать там «мосты» за счет русского населения и превращать русских в заложников, действительно, безнравственно. Я имел в виду только Северный Казахстан и Восточную Украину с Крымом. Речь идет лишь о хорошо живущих и имеющих перспективы соотечественниках. И на Украине, и в Казахстане для русских еще далеко не все потеряно. Впрочем, все должно зависеть от индивидуального выбора. Если наш соотечественник хочет переехать в Россию, это его право.
«От стихийных бунтов
мы пока не застрахованы»
Превратив конфликт в Чечне в моноэтнический, власти получили взамен по всей стране множество межнациональных. О том, как бороться с такими конфликтами, рассказывает директор Института этнологии и антропологии, член Общественной палаты Валерий Тишков, с которым встретилась Ольга Алленова*
[2].
«Сейчас удобно
митинговать против мигрантов»
– Кондопога, Воронеж, Ставрополь показали, насколько опасны межэтнические конфликты. Недавно в центре Москвы, на Манежной площади, чуть не начались беспорядки. Можно ли говорить об общей тенденции к обострению национальных противоречий?
– Тенденции в смысле крупных столкновений, которые подвергали бы угрозе государственность, нет: после Чечни вряд ли кто захочет суверенитета. И меры по борьбе с терроризмом работают против таких массовых вылазок, как в Нальчике. Но негативная динамика связана с массовыми выходами из правового пространства на уровне стихийных бунтов. Здесь наблюдается опасная тенденция, от этого мы пока не застрахованы. Есть законы толпы, массового насилия, и их нужно научиться предотвращать.
– Вообще, в Москве возможно такое, как в Кондопоге?
– К сожалению, да. Я отношу мегаполисы к зонам риска. Это мировой опыт. А у нас в стране масса сопутствующих причин для того, чтобы обострить межэтнический вопрос. Например, часто в предвыборной кампании желание использовать этнический фактор перевешивает все остальные.
– Потому что многоэтничность – слабое место для России?
– Это не слабость, а богатство и сила. Причина конфликтов не в многоэтничности. Причин несколько. Одна – в неэффективном управлении населением, которое имеет сложный состав. Тот, кто хочет управлять Бурятией, должен говорить по-русски и по-бурятски, хотя по закону гражданин любой национальности может занять пост губернатора. Вторая – в бизнес-манипуляциях, когда одни при помощи этнической солидарности ведут криминальный бизнес, а другие пытаются отобрать ресторан или палатку на рынке. Третья – в политических манипуляциях накануне каких-либо выборов. Вот сейчас удобно против мигрантов митинговать. Мигранты голоса не имеют, потому легко сказать: «Я зачищу страну или город от них и от той грязи, которую они разводят». А большинство голосов у русских, поэтому пытаются раздуть русскую проблему. И эти политические спекуляции вовсе не безобидные, потому что в итоге приводят к поножовщине. Люди ведь разные, один из тысячи послушал, посмотрел, а потом ворвался в синагогу и начал махать ножом.
– Но политики, которые так себя ведут, знают, что именно националистические лозунги общество поддержит. Значит, проблема не в политиках, а в народе?
– Вы задали сложный вопрос. Некоторые говорят: «Мы поднимаем русский вопрос, потому что народ страдает, он унижен, разделен». Действительно, в какой-то мере усиление русского национализма – ответ на периферийный нерусский национализм, который процветал в начале 1990-х. Все-таки русские уехали из Таджикистана, Азербайджана, Грузии, и сегодня они видят, что те, кто их изгонял, сейчас работают в России, преуспевают и при этом не всегда адекватно себя ведут. Это и вызывает раздражение. У нас есть и собственные регионы, откуда русские были выдавлены. В той же Чечне многие наши сограждане потеряли брата, сына, отца, а у этих людей еще есть дальние родственники. В результате сотни тысяч людей испытывают неприязнь к кавказцам. И конечно, нужно объяснять людям, что только малая часть чеченцев воевала, а большая часть подверглась насилию и даже выехала в регионы России. И чеченцам тоже нужно объяснять: вы приехали в среду, где у людей погибли отцы и мужья в Чечне, так что уж не садитесь в «Meрседес», если местные не ездят на таких машинах, и уж тем более, не гоняйте без правил.
«Если жируют кабардинцы,
а бедствуют балкарцы, это чревато».
– Вы возглавляете проект «Сеть этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов». Насколько точно с его помощью можно предсказать, где и когда возникнет межэтническая напряженность?
– Сеть этнологического мониторинга – это объединение экспертов, работающих в регионах России со сложным составом населения. Например, в таких, как республики Северного Кавказа или Оренбург. Их задача – проводить наблюдения, которые позволят экспертному сообществу оценивать ситуацию и сообщать о ней властям. Этому проекту уже более десяти лет.
– Как вы предупреждаете конфликты?
– Мы не спецорганы и не делаем ежедневный мониторинг в регионах. Например, когда случился конфликт в Кондопоге, наш тамошний эксперт был в отпуске и ловил рыбу, и предсказать бунт нам не удалось. Хотя многие наши замеры показывали рост напряженности в Карелии и еще в ряде регионов, где шли активные миграционные процессы. Вообще, предсказать такой конфликт, как в Кондопоге, довольно сложно. Одно дело, когда наблюдается длительная подготовка к противостоянию – люди составляют планы, проводят собрания, а другое – когда межэтническая напряженность выливается в форме стихийных столкновений. Но и их можно и нужно научиться предотвращать. Например, все места скопления молодежи – ночные клубы и кафе в сложных по этническому составу регионах, а также стадионы во время футбольных матчей – должны регулярно патрулироваться. Если на танцплощадках даже в моноэтнических деревнях бьются порой стенка на стенку, то в местах со сложным мигрантским компонентом необходимо вести постоянные наблюдения милиции. Ведь это зона риска.
Если где-то происходит убийство, то очень вероятно, что ему придадут этническую окраску. Значит, всегда, если проходят похороны и поминки, надо наблюдать за зонами риска, потому что там могут случиться демонстрации или погромы. В Ставрополе во время последних событий все-таки вовремя вмешалась власть, вмешались казачьи организации, а когда началось распространение слухов по блогам, что, мол, в городе грузят штабелями трупы, вмешались и спецслужбы. И как-то удалось притушить огонь, который мог перерасти в пожар. Хотя недостаток информации там был, и это всем нам урок.
– Мне как раз кажется, что в Ставрополе власти продемонстрировали полную беспомощность. Девять дней, прошедших с похорон чеченца, убитого во время драки, власти делали вид, будто драки не было вообще, с журналистами никто не общался, и город полнился слухами до тех пор, пока убийство русских студентов не привело к всплеску недовольства.
– Согласен, с точки зрения поведения власти там было много неправильного. Но в Ставрополе все же спохватились, и там избежали таких жертв и массовых погромов, как в Кондопоге. Хотя в Ставрополе погибло три человека, и это тоже трагедия. У нас скоро будет семинар в Кисловодске, там мы хотим все эти случаи проанализировать и разработать памятку, что в таких случаях должны делать местные власти, СМИ, общественные организации, спецслужбы.
– А что, кроме убийства, может спровоцировать бунт?
– Это может быть массовая молодежная драка, которые вообще-то были во все времена. Или за девушку дрались, или просто силой мерились. Это древние инстинкты, заложенные в мужчинах. И там, где сложный этнический состав населения, это следует иметь в виду. И конечно, зона риска – те места, где обострен вопрос доступа к ресурсам, например, к земельным участкам, рынкам, даже заводам. Реприватизация или раздел земли, а также изменение административных границ или даже установка или демонтаж исторического памятника – все это может вызвать всплеск межэтнической напряженности. Допустим, требуют черкесы убрать памятник Ермолову. Нужно провести экспертизу и выяснить: если уберем мы памятник Ермолову, как на это отреагируют казаки? А может, лучше поставить рядом памятник другому воину, который оказывал сопротивление Ермолову? И пусть у одного собираются славяне, а у другого – черкесы.
– И много конфликтов вы предотвратили?
– Знаете, я не сводил бы нашу работу к превентивной деятельности. Все-таки предупрежденный конфликт – это несуществующий конфликт. Он ведь мог и сам рассосаться. Но важно то, что мы делали все эти годы: это предотвращение путем информирования. Когда началась вторая чеченская война, мы очень встревожились, и я отправил Рушайло целую подборку о том, что там, в Западном Дагестане, нужно вести себя очень осторожно и, если там зачистить одно-два села, то могут исчезнуть целые народы с их самобытным языком и культурой. Ведь, например, Ботлих – это не просто село, это этническая группа ботлихцев. И следует проявлять большую аккуратность, не утюжа все подряд, как в свое время в Грозном. Наши военные это поняли, и в Дагестане не было таких разрушений, поэтому народ там пошел навстречу властям.
А где-то мы этого не делаем. Вот, приехали девочки из Бурятии в Орел на соревнования по стрельбе из лука, а этих девочек на улице в Орле скинхеды приняли за китаянок и избили. А если бы эти парни в свое время съездили на Байкал и завели друзей среди бурятов или хотя бы книжку прочли о них, этого не случилось бы. То есть эта информация в нашей стране жизненно необходима. Милиционеры, например, должны знать, что, заходя в дом к мусульманину, необходимо снимать обувь. Поэтому мы подготовили издание для политиков и журналистов «Российский Кавказ», где осветили многие проблемы и этноэтикеты. И сейчас готовим памятку для милиционеров о том, как вести себя в многоэтнической среде. И конечно, мы пишем о том, как меняется миграционный состав в регионах, какие там принимают законы, какие там настроения и есть ли различия в уровне жизни по этническим признакам, когда один народ жирует, а другой бедствует. Если жируют кабардинцы, а бедствуют балкарцы, мы говорим, что это чревато.
«Я сказал президенту, что надо давать
больше власти и оружия самим чеченцам»
– Вы уверены, что сотрудники спецслужб и милиционеры читают ваши издания? Многие ведь даже не знают, что на Кавказе нельзя прикасаться к женщине, это оскорбление. А помните случай, когда после штурма в «Норд-Осте» в руку убитому ваххабиту вложили бутылку «Hennessy»?
– Все верно. К сожалению, это действительно проблема – мы даем информацию, но обратной связи нет. Этот наш проект сугубо инициативный, его никто не заказывал, я сам его предложил. Мы, в общем-то, сами учимся на нем как эксперты. Мы обычно посылаем наши исследования примерно по 150 адресам – начиная с администрации президента, министерств, Госдумы. Но только два раза нам прислали благодарственные письма – от Зорина и Абдулатипова (бывшие министры по делам национальностей РФ Владимир Зорин и Рамазан Абдулатипов. – «Власть»). Впрочем, когда мы делаем какие-то специальные проекты, есть и ощутимые результаты. В 2000 г. наш доклад «Пути мира на Северном Кавказе» привлек внимание Владимира Путина. Тогда, если помните, был сложный период – Дагестан от боевиков зачистили, а в Чечне с ними еще не разобрались, и никто не знал, что там делать. Президент встретился с нами, у нас была двухчасовая беседа. Его, помню, очень волновало, что будет дальше с Чечней. Я тогда сказал, что надо больше давать власти и оружия самим чеченцам. Этот процесс потом назвали чеченизацией конфликта.
– Значит, тем, что Рамзан Кадыров сейчас президент Чечни, мы обязаны вам?
– Это было решение избирателей Чечни. Но это не худший вариант, между прочим. А что, надо было еще несколько тысяч федеральных солдат там положить и дальше все разрушать и утюжить? Этот способ, кстати, лежал на поверхности. Но, конечно, это было трудно осуществить из-за огромного противодействия военных – они же хотели зарабатывать звездочки. И конечно, были опасения, а можно ли чеченцам доверять, а вдруг они повернут оружие и т.д.
– Но последнее опасение весьма актуально до сих пор.
– Не думаю, что есть такая угроза. Все-таки люди там принесли присягу на Конституции. И потом, заплатив такую цену за эту войну, едва ли кто-то готов на новые жертвы.
– А что еще вы предложили тогда Путину?
– Я говорил, что нужно изменить поведение армии, избавиться от алкоголя, грубости, насилия против мирных граждан. Тогдашний министр обороны Сергеев сказал мне: «Но это же невозможно!» Я говорю: «Почему же? В Югославии наши миротворцы за тысячу долларов в месяц соблюдают сухой закон». Но тут уже что-то не пошло. У нас было десять пунктов первоочередных задач, которые предстояло выполнить, чтобы вернуть Чечню. Третья наша рекомендация была самая важная: необходимо менять отношение к чеченцам в российском обществе.
– Но это тоже не осуществилось.
– Кое-что все же удалось изменить. В целом-то общество нормально воспринимает усилия государства по восстановлению Чечни. И мы как налогоплательщики принимаем то, что миллиарды рублей вкладываются в восстановление Чечни.
«Уважать человека – значит,
платить ему не сто, а четыреста долларов»
– Вам не кажется, что после всех этих войн между русскими и чеченцами есть несовместимость, которая всегда будет причиной конфликтов? И Ставрополь, и Кондопога это подтвердили.
– Нет, вот с этим я категорически не согласен. Общего у нас больше, чем различий. В конце концов, на международных чемпионатах чеченцы за российские футбольные команды болеют. Я в прошлом году похоронил Джабраила Гакаева, коллегу по институту, чеченского профессора, который стал моим другом, когда война уже началась, и он потерял в Чечне квартиру и имущество. Так вот общего между мною и им больше, скажем, чем между ним и его дальним родственником из сельской Чечни.
– Но после Беслана многие чеченцы говорили мне: «Так вам и надо, теперь вы поняли, каково было нам, когда бомбили и убивали нас».
– Поймите, война в Чечне страшно ужесточила межгрупповые границы, в том числе между русскими и чеченцами. Я бы даже сказал, она создала совершенно новую ситуацию. Но учтите, за этим ведь еще стоит травма поголовной депортации, и чеченцы ее воспринимают очень остро – в отличие от калмыков и других народностей, которые молчаливо переживали эту коллективную травму. Вот политолог Умар Автурханов первым на Западе написал книгу «Народоубийство» на примере чеченцев и ингушей. Эту книгу издали в Чечне тиражом 50 тыс. в период перестройки, тем самым сильно изменив настроения людей. То есть одни народы молчали, а другие использовали это для сепаратистских настроений. В этом особенность и уникальность чеченцев, но говорить, что чеченцы – единственный народ, который никому не подчинялся даже в ГУЛАГе, как об этом писал Солженицын, – это всего лишь литературная метафора. Чеченцы точно так же участвовали в соцсоревнованиях, и в лагерях они выживали, как другие. Так что есть исторические и культурные факторы, не имеющие отношения к генетике, и на них можно воздействовать.
