WWW.DISUS.RU

БЕСПЛАТНАЯ НАУЧНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

 

Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 21 |
-- [ Страница 1 ] --

Юрий Богданов. Это было строго секретно для всех нас. Часть вторая

Основной канвой повествования книги является жизненный и служебный путь генерал-лейтенанта Николая Кузьмича Богданова, в течение 30 лет занимавшего руководящие посты в органах государственной безопасности СССР. На основании изучения значительного объема секретных архивных документов автором выдвинуты собственные версии причин “массовых репрессий” и иных событий, происходивших в Советском Союзе в недавнем прошлом.

16. СЛЕДСТВЕННЫЕ ДЕЛА 1938 ГОДА

В этом году с 1 февраля Лужский оперативный сектор, объединявший 5 районов, возглавил старший лейтенант госбезопасности Антонов, сменивший на данном посту своего коллегу лейтенанта гб Баскакова М.И., который вернулся в Москву и получил повышение, став помощником начальника в своём 7 отделении 4 отдела ГУГБ НКВД. Отметим, что дальше служебная карьера Баскакова М.И. продолжала успешно развиваться в очень тяжелое для страны время. 28 июня 1938 года он был назначен заместителем наркома Карельской АССР, а в самом конце года стал наркомом этой Автономной Республики, поменявшей своё название на Карело-Финскую АССР. Ещё через год 17 января 1939 года Баскаков М.И. был произведён через одну ступень из лейтенантов в капитаны госбезопасности [Л.67, стр.101]. В последующем нашем повествовании с этим будущим генерал-майором нам придётся ещё не раз встретиться.

Вернувшийся после лечения (и промывания мозгов со стороны начальника УНКВД ЛО) Богданов Н.К. фактически с июня месяца 1938 года приступил к своей основной работе в Лужском райотделении. Одновременно он продолжал оставаться заместителем (а при отсутствии своего шефа и исполняющим обязанности) начальника оперсектора с правом подписи.

Из следственных дел упомянутого года представляется возможным наиболее полно рассмотреть материалы по обвинению студентов Лужского педагогического техникума Арбейтера А.К., Дрикита И.И., Тамберга К.А и Ямбурга А.К. (все латыши по национальности, граждане СССР) в антисоветской агитации в составе группы соучастников.

Управление НКВД ЛО направило в Лужское райотделение материалы в виде копий протоколов допросов о том, что в Ленинградском Латвийском педагогическом техникуме была вскрыта антисоветская националистическая организация, руководители которой арестованы. В своих показаниях эти руководители в качестве соучастников назвали в том числе фамилии перечисленных выше четырёх студентов, которые после закрытия Латвийского техникума были направлены в Лугу, чтобы продолжить там образование в местном Педагогическом училище. В соответствии с поступившими указаниями предлагалось установить перечисленных лиц, арестовать и привлечь к ответственности, что и было выполнено в июне 1938 года.

На первом установочном допросе, проводившемся 13 июня 1938 года помоперуполномоченным Лужского райотделения сержантом госбезопасности Сергеевым, задержанный Тамберг К.А своё участие в какой-либо контрреволюционной деятельности отрицал, заявив лишь, что с другими арестованными он был в хороших отношениях как с товарищами по учёбе, проживал с ними в одной комнате общежития. Однако на следующий день Тамберг К.А. и Ямбург А.К. написали на имя начальника Лужского оперативного сектора НКВД заявления. Существо содержания их обращений характеризуется следующей выдержкой из бумаги, подписанной Тамбергом К.А. 14 июня 1938 года: Я искренне раскаиваюсь перед органами НКВД в своём неправильном и караемом поступке. Я был завербован в контрреволюционную организацию при Латвийском педагогическом училище в 1937 году в ноябре месяце. Завербован я Эретоном [А.13, док.38].

Через несколько дней Тамберг К.А. в своём следующем заявлении написал ряд подробностей, относившихся к антисоветской и националистической агитации, проводившейся в педагогическом техникуме [А.13, док.34]. Допрос обвиняемого проводился 20 июня 1938 года начальником Лужского районного отделения НКВД лейтенантом гб Богдановым [А.13, док.37]. По материалам заявления и протокола допроса вырисовывалась следующая картина.

В Латвийский педагогический техникум в Ленинграде Тамберг К.А. поступил в 1935 году. На следующий год в составе преподавателей появился педагог по художественному воспитанию Пуренин, который с первых же дней дал понять, что является врагом Советской власти и убеждённым националистом. Всё, что касалось сегодняшней жизни, он критиковал в антисоветском духе. Знакомя студентов с картинами Репина и других известных художников, Пуренин доказывал, что Советский Союз не имеет развития в этой области искусств и что в СССР талантов нет и не будет. Всё, что выставлено в музеях - это труды старых мастеров, которые жили при царизме. Выставки советских художников студенты не посещали. На экскурсиях искусствовед-воспитатель особенно восхвалял Латвию, доказывая, что при существующем порядке управления там все виды искусства получили небывалый расцвет. Только фашизм, по его выражению, может двигать человечество вперёд. При работе самих студентов на занятиях живописи педагог отмечал, что краски теперь стали плохие, полотна гнилые, не такие, как раньше. При бытовых встречах и беседах со студентами Пуренин говорил, что в данный момент Латвия объединяется с Германией. Этому примеру последуют и другие Прибалтийские страны, а тогда они все вместе нападут на Советский Союз и разгромят (скувырнут) его.

Сам Тамберг К.А., как и другие арестованные вместе с ним студенты, разделял взгляды Пуренина, поскольку считал себя националистом и потому был вовлечён своим педагогом и студентом старшего курса Эрентоном А.А. в качестве участника в контрреволюционную националистическую организацию, существовавшую в Латвийском педтехникуме.

На сборищах группы в фотокабинете, который, не вызывая подозрений, мог запираться изнутри на ключ, Пуренин заявлял, что задачей нашей организации в данный момент является необходимость развёртывания среди студентов националистической пропаганды, восхваления Латвии и существующего порядка в ней. При этом Пуренин говорил, что скоро все участники группы станут педагогами и будут работать в советских школах. Всегда они должны помнить одну задачу: как только возможно дать меньше знаний советской молодёжи, переводить из класса в класс и выпускать из школы неграмотных людей. Персонально Тамбергу К.А. как и другим участникам группы была поставлена основная задача по организации контрреволюционно настроенной латвийской молодёжи, которая в случае нападения Латвии на СССР смогла бы выступить с оружием в руках в тылу Красной Армии и тем самым помешать ей вести оборонительные действия. Для этой цели участники организации должны были проводить систематическую обработку молодёжи в националистическом духе [А.13, док.34, 37].

В дополнение к этим сведениям обвиняемый Ямбург А.К. на допросе показал, что учёба и воспитание молодёжи, состоявшей исключительно из латышей, были подчинены задачам контрреволюционной националистической организации. В связи с этим каждый из студентов мог свободно, не опасаясь какого-либо разоблачения, вести подрывную контрреволюционную деятельность. Всем учащимся под разными предлогами втолковывалось, что они являются националистами, должны любить свою родину Латвию. Жизнь в Советском Союзе, рост народного хозяйства, достижения во всех отраслях производства преподносились в искажённом виде и в большинстве случаев изображались в антисоветском духе. Наоборот, фашистские страны, Германия, Латвия и другие, представлялись цветущими, где жить хорошо и привольно. Такая постановка воспитания молодёжи приводила к неправильному пониманию состояния дел и создавала враждебную настроенность к существовавшему в СССР строю.

Согласно показаниям Ямбурга, преподаватель Пуренин при проведении уроков рисования ориентировал студентов на необходимость учиться только у буржуазных художников, так как в СССР достижений в этой области нет. Предлагавшиеся студентам для обозрения копии картин из журналов являлись исключительно работами художников капиталистических стран. Участник организации преподаватель математики Каулин, давая студентам задачи, использовал учебник, отпечатанный в одной из типографий Латвии, в котором приводились факты о деятельности торговцев, спекулянтов и т.п.. Директор техникума Эйзеншмидт, когда делал доклады о международном положении, систематически восхвалял Латвию и особенно фашистский строй. Разоблачение врагов народа Зиновьева, Каменева, Тухачевского, Эйдемана вызвало среди нас сожаление, так как деятельность этих людей была направлена на уничтожение Советского Союза и соответствовала задачам нашей контрреволюционной организации. В этих людях мы видели своих единомышленников. Но мы считали, что проведенные разоблачения не ликвидировали всех формирований контрреволюционных организаций. Студент старшего курса Эрентон как лицо, близко стоявшее к руководству, систематически информировал студентов о мероприятиях, которые должны провести они как участники контрреволюционной организации [А.13, док.35].

Какие-либо активные действия развёрнуты не были в связи с арестом в октябре–ноябре 1937 года ряда преподавателей и последовавшей за этим ликвидацией Латышского педтехникума. Оставшиеся студенты были направлены в педучилища других городов.

На основании добытых материалов помощник оперуполномоченного Лужского РО НКВД сержант гб Сергеев 23 июня 1938 года составил обвинительное заключение по следственному делу, в котором сказано следующее.

Лужским оперсектором УГБ УНКВД ЛО вскрыта и ликвидирована молодёжная контрреволюционная националистическая латвийская группа, являвшаяся частью существовавшей в Ленинградском Латвийском педагогическом техникуме шпионской, контрреволюционной националистической организации.

Проведенным по данному делу следствием установлено, что обвиняемые Арбейтер А.К., Тамберг К.А., Дрикит И.И., Ямбург А.К., будучи вовлечены в разное время в контрреволюционную, националистическую организацию педагогом Латвийского техникума Пурениным и студентом того же техникума Эрентоном (арестованы), систематически в 1936–1937 годах в общежитии техникума организовывали и присутствовали на контрреволюционных сборищах, где среди студентов техникума проводили контрреволюционную националистическую пропаганду. Восхваляли политику латвийского правительства, направленную на блок с Германией против СССР. Обсуждали вопросы воспитания латвийской молодёжи в контрреволюционном националистическом духе с целью создания кадров для повстанческих отрядов в тылу Красной Армии на случай войны между СССР и капиталистическими странами.

На основании сделанного резюме подследственным были предъявлены следующие обвинения.

Арбейтер А.К., латыш, из крестьян, отец и дед арестованы за контрреволюционную деятельность в 1937 году, обвинялся в том, что в начале 1937 года был завербован студентом техникума, латвийским разведчиком Эрентоном в контрреволюционную националистическую латвийскую организацию. Систематически присутствовал на контрреволюционных сборищах последней. Среди студентов техникума проводил контрреволюционную националистическую пропаганду. Принял задание Эрентона по окончании техникума воспитывать молодёжь в фашистском националистическом духе, проводить вербовочную работу среди латышского населения по созданию повстанческих отрядов на случай войны Германии и Латвии против СССР. В перечисленных деяниях, предусмотренных в качестве преступления статьёй 58, пунктами 10 и 11 УК РСФСР, виновным себя признал полностью и изобличается показаниями обвиняемых Дрикита, Тамберга и Ямбурга.

Этим трём подследственным были предъявлены аналогичные по сути обвинения, но с некоторыми вариациями в деталях. В соответствии с приказом наркома внутренних дел № 00485 следственное дело направлялось на рассмотрение НКВД СССР, то есть на Особую Тройку.

Данное обвинительное заключение, в тексте которого 20 раз повторялось слово контрреволюция, согласовано с начальником Лужского РО НКВД лейтенантом гб Богдановым и утверждено начальником Лужского оперсектора старшим лейтенантом гб Антоновым [А.13, док.10]. Каких-либо мер физического воздействия к обвиняемым не применялось, что они сами подтвердили комиссии УНКВД, проверявшей тюрьмы после 17 ноября 1938 года и беседовавшей со всеми заключёнными [А.11, док.4 л.13, 14].

Решением Особой Тройки УНКВД Ленинградской области от 29 сентября 1938 года обвиняемые Тамберг К.А. и Дрикит И.И. были осуждены к 10 годам исправительно-трудовых лагерей за контрреволюционную деятельность, а Арбейтер А.К. и Ямбург А.К., которым, как показано выше, предъявлялись точно такие же обвинения, через некоторое время из-под стражи были освобождены [А.13, док.32].

При таком обороте дела осуждённые Тамберг К.А. и Дрикит И.И., встретившиеся в пересыльной тюрьме в Ленинграде, решили с учётом советов более опытных товарищей по несчастью от своих прежних показаний отказаться и всё свалить на применение к ним незаконных методов воздействия со стороны следователей. Из мест заключения они оба стали посылать жалобы в Прокуратуру и Верховный суд СССР.

Существо этих жалоб, имевших почему-то гриф секретно, сводилось к следующему. Следователи путём обмана заставили написать под диктовку явную ложь и несправедливость. Очных ставок и свидетелей не было. Следствие велось небрежно, грубо, со всевозможными угрозами и стойками. Себя осуждённые характеризовали как выходцев из крестьянских семей. Родители были батраками, а Советская власть дала им землю. По первому зову вступили в колхоз. В школе учились хорошо, как ответ на заботу партии и правительства. Только в Советской стране могли получить так много. Жизнь с каждым днём становилась радостнее и зажиточнее. Находясь в лагере, к работам относились добросовестно, без замечаний [А.13, док.11, 13].

На основании поступивших жалоб прокурор Отдела по спецделам Леноблпрокуратуры 24 марта 1941 года проверил в порядке надзора данное архивно-следственное дело и нашёл следующее. Тамберг К.А и Дрикит И.И. осуждены за то, что в 1937 году были завербованы латвийским разведчиком Эрентоном и Пурениным в контрреволюционную националистическую организацию и вели ту работу, о которой сказано в обвинительном заключении. Принимая во внимание то, что осуждённые в своих жалобах отказались от своих прежних показаний, что проходившие по этому делу Арбейтер А.К. и Ямбург А.К. освобождены из-под стражи, что кроме взаимных обличений фактически единственным доказательством вины осуждённых являлись показания Эрентона от 9 апреля 1938 года, прокурор признал необходимым направить дело на доследование [А.13, док.32]. Результаты дополнительного разбирательства нам не известны.

Из дальнейшей судьбы молодых страдальцев есть сведения о том, что через полтора десятка лет 20 августа 1956 года Тамберг К.А. и Дрикит И.И. были реабилитированы [А.13, док.28], а все грехи за это дело приписали Богданову Н.К., которого обвинили в необоснованно проведенном аресте и незаконном ведении следствия. Как мы и говорили, первое и последующие рассмотрения любого судебного дела серьёзно отличаются друг от друга.

Более трагично сложилась судьба четырнадцати эстонцев, из которых решением Особой Тройки от 7 октября 1938 года 13 человек были приговорены к высшей мере наказания, а один - к 10 годам ИТЛ. Все они обвинялись как участники единой контрреволюционной националистической повстанческой группы, проводившей среди населения антисоветскую агитацию, восхвалявшую фашизм [А.13, док.25].

Признавший себя руководителем группы обвиняемый Андерсон А.А. на допросе 4 июля 1938 года, проводившемся помощником оперуполномоченного Лужского РО НКВД сержантом гб Горюновым и представителем местной прокуратуры оперсотрудником Алексеевым, показал, что он служил в армии белых, в которую вошел в июне 1919 года, оставив свой пост члена Красногорского волостного исполкома. В качестве причины перехода назвал то, что являлся врагом Советской власти и был против существовавшего строя. После разгрома белой армии осел в Лужском районе, где был завербован своим родственником Андерсоном Р.Р., нелегально переходившим из Эстонии для ведения шпионской деятельности в пользу разведки своей страны. После этого получил задание о создании контрреволюционной группы из местных эстонцев-националистов. Сам завербовал 6 человек, а они (особенно Тыч В.К.) завербовали ещё ряд единомышленников. Проводили антисоветскую агитацию, при войне Эстонии с СССР намеревались выступить с оружием в руках против Советского Союза [А.13, док.15].

Если в то время расстреливали только за принадлежность к определённой национальности, то ещё странно, почему одного из группы эстонцев приговорили к лагерям. Через 20 лет при перепроверке архивно-следственного дела по жалобе Турро Е.П., являвшейся женой одного из расстрелянных, допрошенные свидетели показали, что все осуждённые занимались сельским хозяйством, первыми вступили в колхоз, к работе относились добросовестно, никаких высказываний от них не слышали. Упоминавшийся в деле Андерсон Р.Р. приходил из-за границы просто в гости. На этом основании постановление Особой Тройки было опротестовано [А.13, док.25].

В связи с тем, что начальник Лужского райотделения Богданов Н.К. почти полгода на службе отсутствовал по причине лечения полученного им при покушении ранения (хотя сам указывал, что болел), следственные дела вёл его заместитель Варицев вместе с другими следователями. Так как поток расследований не иссякал, а райотделение без начальника пребывало в существенно ослабленном составе, скапливалась масса бумаг, которые ждали своей очереди на оформление. После возвращения в строй по окончании лечения Богданов Н.К. стал помогать своим сотрудникам переписывать документы начисто. Теперь это было не просто товарищеской помощью, но и необходимой тренировкой, поскольку для уверенного письма с одним правым глазом требовался определённый новый навык. В этом читатель может сам убедиться, если попробует написать хотя бы несколько листов, оставив открытым один только свой глаз. Когда через двадцать лет отцу предъявили обвинение в том, что он фальсифицировал протоколы допросов, так как они написаны его рукой, а подписаны его подчинёнными Богданов Н.К. не стал в своё оправдание приводить высказанный нами аргумент о выработке навыка письма, считая более правильным сохранить молчание об отсутствии у него левого глаза.

Ещё одно неприятное обстоятельство протянулось за отцом из этих трудных лет к будущим служебным разбирательствам. Так как начальник Лужского райотделения имел право подписи вместо отсутствовавшего начальника оперсектора в качестве исполняющего обязанности, то Богданов Н.К. утверждал своей визой обвинительные заключения и другие документы, представлявшиеся из остальных четырёх районов, входивших в Лужский оперсектор. Конечно, лучше было бы дождаться штатного начальника, но все спешили, и Богданов Н.К шёл коллегам навстречу, беря тем самым на себя бремя ответственности за чужие документы. Оправдала себя рекомендация никогда не делай лучше - получится хуже, и отцу со временем предъявили его подписи на документах Батецкого, Плюсского и других райотделений НКВД как участие в массовых репрессиях.

Подводя итог проводившимся в Лужском районе следственным делам, можно отметить, что в соответствии с поступавшими из Центра установками в те страшные годы по малейшему подозрению, доносам, оговорам пострадало много простых людей. Все они, как и исполнители воли партии на местах, сами не осознавая того, стали жертвами Операции прикрытия, нацеленной по задумке Сталина на создание в стране такой обстановки, при которой невозможной стала бы утечка любой информации о начинавшейся широкомасштабной подготовке всей страны к наступательной освободительной войне. Следует отметить, что в Лужском райотделении НКВД не практиковалось применение к арестованным физически мер воздействия, связанных с избиениями, пытками, хотя в соответствии с требованиями начальства стойки применялись.

Для сравнения (но не в оправдание) отметим, что бывший начальник Лужского оперсектора Баскаков М.И., ставший, как мы уже отмечали в начале главы, заместителем наркома Карельской АССР, напротив, позволял себе широко применять меры физического воздействия. Вот как описал секретарь самого крупного в этой республике райкома партии Иванов И.А. издевательства над ним после его ареста 4 августа 1938 года за участие в троцкистско-зиновьевской оппозиции 1925–1926 годов. Расследование проводил лейтенант гб Баскаков М.И. в обстановке чудовищного произвола и жестокого садизма. Сначала велась психологическая обработка арестованного как врага народа. Потом пришёл тогдашний нарком внутренних дел республики полковник Матузенко С.Т. (арестован 26 декабря 1938 года, расстрелян 29 января 1940 года), который сам ударил обвиняемого, как бы дав тем самым разрешение на избиения. Начались оскорбления, запугивания, страшнейшие побои. Больше всех старался Баскаков, но и следователи не отставали. В камеру отправляли в бессознательном состоянии. Боли были страшные. Врач составить акт отказался. Затем оставляли на дозревание, то есть заставляли круглые сутки стоять на ногах, лицом к стене и не спать. Баскаков подходил к арестованному, ударял его и отправлялся по своим делам. Следователи били за то, что полученные показания Баскакову не нравились. От бессонницы начались галлюцинации и бред при открытых глазах. Под утро дали подписать протокол допроса [А.13, док.74].

Прямо могу сказать, что как ни собирали компромат на моего отца, но подобных безобразий обнаружить не могли, поскольку Богданов Н.К. в своей нелёгкой службе такого никогда не допускал.

Общее резюме по делам 1937–1938 годов можно подвести словами генерал-полковника Бельченко С.Г., сказанными в беседе со мной: Да, тогда мы наколбасили [Б, 15].

Очевидно, что к исходу 1938 года Сталин остался удовлетворён требовавшейся ему общей социально-политической обстановкой в стране и потому дал команду на прекращение репрессий, вывернув при этом всю юридическую основу работы правоохранительных органов с изнанки на лицевую сторону. В упоминавшемся нами постановлении СНК и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года говорилось, что существовавшее в те годы (забыв отметить, что законодательно целенаправленно вменённое) упрощенное ведение следствия и суда привело к недостаткам и извращениям в работе органов НКВД и прокуратуры. Отсутствовала надлежащая агентурно-оперативная работа (которая при спускавшихся разнарядках на аресты совершенно не требовалась), результаты следствия не подкреплялись показаниями свидетелей, вещественными доказательствами и актами экспертизы (достаточно было только признания обвиняемым своей вины). Констатировалось, что имели место подлоги, фальсификация следственных дел и арест невинных людей (без этого Операцию прикрытия провести не представлялось возможным) [Л.3, стр. 189]. Однако о мерах физического воздействия вообще не упоминалось, будто такого вопроса и не существовало. В общем, виноваты во всём оказались работники НКВД, а безгрешные партийные вожди были вовсе не при чём.

От разрушительной работы теперь предлагалось перейти к общепринятой. Отныне органам внутренних дел (таившим в себе и подразделения государственной безопасности) запрещалось самим выдумывать массовые операции по арестам и выселениям (если потребуется - команду дадут сверху). Аресты разрешалось производить, как во всём цивилизованном мире, только по постановлению суда или с санкции прокуратуры. Ликвидировались Особые тройки, но Особое совещание при НКВД СССР сохранялось. В оперативных отделах создавались следственные части, которые в своей работе обязаны были соблюдать всеми позабытый Уголовно-процессуальный кодекс [Л.3, стр.189].

За два прошедших года репрессий, когда перечисленные выше элементарные юридические нормы законодательно допускалось не соблюдать, было арестовано свыше полутора миллионов человек, из которых 681 692 человека расстреляно [Л.18, стр.486]. Но, как говорят специалисты, поскольку пострадало менее 1% населения, то эти репрессии нельзя назвать массовыми. Действительно массовыми явились не сами аресты, а сопутствовавшие им всенародные мероприятия по поимке шпионов, или шпиономания, в моральном, материальном или житейском плане затронувшая практически каждого человека. Одним из главных “достижений” волны репрессий оказалась новая обстановка, заставившая всех граждан страны Советов исключить из своих понятий слово заграница и сформировавшая для них в любом иностранце образ врага и шпиона, с которым надо вести себя настороженно, ни в коем случае не общаться, а тем более не сообщать какую бы то ни было информацию. Делиться со своими друзьями или знакомыми служебными вопросами также стало невозможно, ибо за такие разговоры на тебя кто-то просто обязан был донести. Говорить оставалось только о том, что написано в газетах, в разрешённых книгах и в “Кратком курсе” партии. В жестоко сформированных условиях Сталин отныне имел возможность проводить самые различные мероприятия по подготовке похода в Европу без излишних опасений, что это станет известно за рубежами СССР.

Теперь, чтобы спрятать концы в воду, следовало ликвидировать тех, кто слишком усердствовал в период проведения великой чистки (точнее, затуманивания) человеческих мозгов. В первую очередь это касалось высшего руководства НКВД, которое слишком много знало. Если в начале 1938 года был расстрелян бывший нарком внутренних дел Ягода Г.Г. и затем ликвидировано большинство его сподвижников, то к концу года репрессиям подверглись все заместителя репрессивного наркома, включая много раз упоминавшегося нами Заковского Л.М.

Что делать с самим Ежовым Н.И. (так же как чуть раньше с Постышевым П.П.) Сталин, очевидно, не совсем себе представлял. С одной стороны, наподобие Куйбышевскому секретарю обкома, с помощью ежовых рукавиц удалось успешно провести Операцию прикрытия в масштабах всей страны. Но с другой стороны, с именем этого наркома теперь были связаны все ужасы массовых репрессий. Посему Николаю Ивановичу дали возможность немного погулять на свободе до 10 апреля 1939 года, а после ареста обвинили во всех действительных и мнимых грехах. Рассмотрев 4 февраля 1940 года дело бывшего наркома НКВД на закрытом заседании Военной коллегии Верховного Суда СССР, через день Ежова Н.И. расстреляли [Л.18, стр.456].

Из руководителей областного масштаба 12 ноября 1938 года, опасаясь ареста, покончил жизнь самоубийством начальник УНКВД Ленинградской области Литвин М.И. Его отработавшие своё заместители Шапиро-Дайховский Н.Е. и Хатеневер А.М. были арестованы и за неправильную карательную политику, аресты невинных людей и применения незаконных методов допроса приговорены к высшей мере наказания и расстреляны. Такая же участь постигла и некоторых рядовых работников [Л.18, стр.173,182].

Список наркоматовских жертв был очень большой. В общей сложности за 1934–1939 годы оказалось репрессировано 21 800 сотрудников карательных органов страны Советов [Л.18, стр.228].

Моему отцу в той мясорубке удалось выжить. На мой взгляд, это явилось не просто случайностью, а было связано с умением Н.К.Богданова общаться и ладить с разными людьми, сохраняя собственное лицо.

На новом этапе Сталину потребовались иные люди на ключевых постах, а именно те, кто умел организовывать и налаживать хозяйственную работу с учётом её “социалистических особенностей”. Вот почему во главе наркомата внутренних дел вождь народов поставил Л.П.Берия. Что бы мы ни говорили сегодня об этом верном ученике и ближайшем соратнике И.В.Сталина, как бы ни поминали бериевщину за допускавшиеся бесчинства, но ради исторической объективности вынуждены отдать должное Лаврентию Павловичу за его большие организаторские способности, смелую инициативу, умение вести масштабную работу. Под руководством великого Сталина нарком Берия Л.П., удостоенный звания комиссара госбезопасности I ранга, стал стремительно структурно преобразовывать и наращивать вверенное ему ведомство с тем, чтобы ко Дню М, когда начнётся небывалая наступательная операция, оно могло успешно выполнить возлагавшиеся на него функции, о которых в главе 11 при беседе в беседке вдохновлённо докладывал придуманный нами персонаж старший лейтенант госбезопасности Николаев Н.Н. В 1940 году Наркомат внутренних дел имел в общей сложности более 60 структурных подразделений – управлений, отделов, отделений, секторов, служб и др. О масштабах этого разросшегося монстра говорит тот факт, что на 1 января 1940 года только в центральном аппарате по штатам числилось 32 642 человека [Л.7, стр.24,25].

17. ЛЕНИНГРАД. КРАСНОГВАРДЕЙСКИЙ РАЙОН

Через два дня после самоубийства Литвина М.И. 14 ноября 1938 года на должность начальника УНКВД ЛО заступил комиссар госбезопасности II ранга Гоглидзе С.А., который находился с наркомом Берия Л.П. в достаточно доверительных отношениях, поскольку учился в Бакинском техническом училище вместе с ним, а также с Меркуловым В.Н., Кобуловым Б.З. и другими товарищами, ставшими в то время крупными чинами НКВД. Почти сразу же после приезда в Ленинград Гоглидзе С.А. 5 декабря 1938 года был кооптирован в члены обкома и введен в состав бюро обкома и горкома ВКП(б). Теперь ему надлежало присутствовать на заседаниях этих партийных органов. Тем же решением застрелившегося Литвина М.И. вывели из состава членов бюро и обкома как разоблачённого врага народа [А.17, 17.1]. Первый секретарь Жданов А.А. вряд ли испытывал удовлетворение от появления в городе на Неве ставленника Берии Л.П., который был ему конкурентом в борьбе за влияние на Сталина. Как с Заковским Л.И. и Литвиным М.И., так и с Гоглидзе С.А. у Жданова А.А. существовали лишь официальные отношения, без вмешательства в дела органов НКВД [Л.3, стр.185, 197].

Работая в годы великой чистки в Грузии, Гоглидзе С.А. беспрекословно и добросовестно реализовал Операцию прикрытия, проведя жестокие репрессии, за что и был арестован и расстрелян в 1953 году. Вместе с тем сотрудники, близко знавшие Сергея Арсентьевича, называли его исключительно порядочным - и человеком, и руководителем, который никогда не повышал голоса, но был требовательным и строго следил за исполнением своих указаний. Не терпел обмана и лжи, не унижал человеческого достоинства, с подчинёнными был справедлив и в обращении ровен [Л.3, стр.186, 195, 196].

В Ленинграде свою деятельность Гоглидзе С.А. начал с реорганизации структуры Управления внутренних дел. Сначала из следственных частей был создан подчинённый только руководству следственный отдел, который комплектовался лучшими работниками. Затем в составе Управления появился аппарат особоуполномоченного, в функциональные обязанности которого входило расследование фактов участия сотрудников в массовых репрессиях и пересмотр следственных дел на арестованных. В 1939 году этот аппарат проверил деятельность более двухсот сотрудников, в результате чего выяснилось, что более половины из них были причастны к извращениям в 1937–1938 годах. В связи с этим часть из них привлекли к уголовной ответственности, других наказали в партийно-административном порядке, а отдельных лиц уволили из органов НКВД [Л.3, стр.190].

Моему отцу никаких претензий предъявлено не было. В характеристике, подписанной 28 сентября 1938 года заместителем начальника отдела кадров НКВД Ленинградской области младшим лейтенантом гб Орловым, отмечалось, что начальник Лужского райотделения НКВД лейтенант гб Богданов Н.Н. авторитетом среди партийной организации пользуется. Компрометирующих материалов по партийной линии нет. Партийные нагрузки выполняет аккуратно. Характеризуется как отзывчивый товарищ [А.2, док.10].

29 ноября 1938 года, практически сразу после завершения Операции прикрытия, приказом № 560 УНКВД ЛО Богданов Н.К. был смело назначен начальником Красногвардейского райотдела УНКВД по городу Ленинграду [А.1, док.16]. Нами названо это назначение смелым, поскольку в соответствии с пунктом 23-б Положения о прохождении службы начальствующим составом ГУГБ НКВД для такого служебного перемещения требовался приказ наркома [Л.7, стр.192], а также необходимо было обязательное согласование вопроса с партийными органами. Строго секретное решение Бюро Ленинградского городского комитета ВКП(б) об утверждении начальником Красногвардейского райотдела НКВД тов. Богданова Н.К. состоялось только 21 апреля 1939 года (протокол № 20) [А.7, док.6], сразу после того, как поступила справка о том, что по материалам личного дела и спецпроверки оказалось установлено: Компрометирующих материалов не имеется [А.7, док.5]. Нарком ВД СССР это назначение своим приказом № 1476 подтвердил лишь 17 июля 1939 года после согласования всех вопросов [А.3, док.3].

К служебному перемещению была подготовлена Справка об аттестовании сотрудника НКВД Богданова Н.К. за время с 1930 по 1938 годы, в которую зам. начальника 1 отделения ОК лейтенант гб Кондрашкин добросовестно сделал выписки из всех приводившихся нами ранее аттестаций отца [А.2, док.11].

В последней аттестации за период работы начальником Лужского райотделения НКВД с 22 апреля 1935 года по 23 ноября 1938 года Богданов Н.К. характеризовался хорошо знающим оперативную работу, особенно по ЭКО (экономическому отделу), дисциплинированным, инициативным, умеющим передать свой оперативный опыт молодым работникам. Отмечалось, что он вполне соответствовал занимаемой должности и мог быть использован на работе в более крупном промышленном районе [А.2, док.11].

В связи с переездом в северную столицу, на земле своей Малой Родины пришлось мне прожить едва один год от собственного рождения, потому ностальгическую тягу я чувствую не к тем краям, которых совсем не помню, а к другим, полюбившимся мне в более сознательном возрасте. Из Луги семья наша уезжала, сохранив на долгие годы добрые душевные связи с семьями Гуськовых и Шмерко, переписка с которыми продолжалась буквально до последних дней жизни моей мамы.

Как всегда при наших перемещениях, папа уехал вперёд, чтобы принять дела и обустроиться на новом месте. Мы двигались сзади большим обозом. Некоторая задержка с переездом произошла вследствие того, что мой брат Владимир болел и с 23 декабря 1938 года по 23 января 1939 года находился в Институте Охраны материнства и младенчества с подозрением на абсцесс в лёгких, но всё обошлось благополучно [А.6, док.8]. Маме пришлось увольняться из Детской больницы имени профессора К.Е.Тимирязева, куда она полгода назад перешла работать из Санатория Малюток, чтобы больше заниматься лечебной практикой. В Ленинграде 1 апреля 1939 года врач Котова Н.В. была зачислена на должность клинического ординатора акушерско-гинекологической клиники Второго Ленинградского медицинского института [Н, док.21, л.2, 3]. Родовспоможение и женские проблемы стали отныне для неё основной и любимой врачебной специальностью.

Красногвардейский районный отдел НКВД, который принял Богданов Н.К., имел в своём аппарате 10 оперативных работников и был полностью укомплектован. Однако коллектив отдела не являлся слишком благополучным, поскольку в прошлом в нём наблюдалась текучесть работников, вызванная тем, что один оперативник застрелился, а двое других были уволены по компрометирующим материалам. Один из уволенных Творилов пытался посеять антагонизм среди работников различных направлений чекистской деятельности, но это было вовремя пресечено. Богданов Н.К. сумел создать в райотделе нормальную обстановку для работы. Проводившиеся проверки показывали, что состав работников в основном хороший, несмотря на то что собрались люди молодые, малоопытные, но работали они добросовестно. Начальник обеспечивал повседневно необходимые наблюдение и контроль [А.2, док.12].

Своей добропорядочностью и умением организовать работу Богданов Н.К. всегда вызывал уважение окружающих. В конце 1938 года он был избран членом бюро и членом Пленума Красногвардейского районного комитета ВКП(б). В 1939 году круг общественных работ ещё больше расширился: Богданов Н.К. стал депутатом Ленинградского городского и Красногвардейского районного Советов Депутатов Трудящихся [А.1, док.16, л.5].

В Ленинграде наша семья поселилась на Кондратьевском проспекте. Только в 1989 году, переехав вдвоём с женой в двухкомнатную квартиру, я наконец осознал, что всю жизнь прожил вместе с родителями в отдельной коммуналке. Так представилось мне через многие лета наше жильё потому, что вместе с нами обитало всегда ещё множество разных людей: родственники, друзья, знакомые, командировочные, отпускники, а в войну – беженцы. Причём находились они в нашем доме не то чтобы дни или недели, а месяцы и даже годы! Всем обеспечивался приют, питание и доброжелательное отношение. Самое интересное, что ни папу, ни маму посторонние в доме не раздражали и им не надоедали. А лично я вообще с этим вырос и потому считал, что так и должно быть. Был только один случай, когда тётю Лизу попросили наш дом покинуть, но за дело.

На Кондратьевском вместе с мамой, папой, братом и мною проживали бабушка Анна Леонтьевна и няня или домработница, а по взаимоотношениям – скорее вроде родственница, Шура. Приезжали к нам гостевать и что-нибудь купить в Ленинграде (потому что на местах ничего не было) папин старший брат Александр Кузьмич из Череповца и мамина сестра Вера Владимировна из Челябинска. Частенько заходили ставшие на полгода раньше ленинградцами Екатерина Кузьминична и Дмитрий Павлович с дочками, папин двоюродный брат Павел Малышев, мамины двоюродные сестра Гали и брат Николай Резвые и ещё множество народа. Мы с братом подрастали и вели активный образ жизни, то есть шалили и никого не слушали. Мама пропадала в своей любимой больнице и уже подумывала о диссертации.

Период работы Богданова Н.К. в Красногвардейском отделе НКВД существенно отличался от полных драматических событий предыдущих нескольких лет службы. Теперь деятельность органов внутренних дел была направлена на нормализацию обстановки и восстановление определённой справедливости. В 1939 году в Ленинграде освободили из тюрьмы 2691 человека, передали в органы прокуратуры 6467 следственных дел. В то же время 2632 арестованным был вынесен приговор, причём некоторым с применением высшей меры наказания. Вновь подверглись аресту 1009 человек [Л.3, стр.193].

Как раз к этому периоду относился вопрос о спасении Г.Г.Карпова от партийного гнева. Про Георгия Григорьевича мы писали в главе 12, когда он, проезжая через Лугу, предупредил Богданова Н.К., чтобы он аресты производил (от этого в ту пору уклониться не представлялось возможным), но никогда сам не избивал арестованных и подчинённым не разрешал такое вытворять. Теперь первый секретарь Ленинградского обкома Жданов А.А. получил упоминавшуюся записку секретаря Псковского отдела ВКП(б) Игнатова, возмущавшегося тем, что Псковским окружным отделом НКВД под руководством Карпова Г.Г. с 18 ноября 1938 года по 14 января 1939 года было разоблачено и арестовано только 12 врагов народа [Л.3, стр.183]. Не желая заниматься человеком НКВД, Жданов переправил этот донос Гоглидзе без всяких резолюций. Очевидно, начальник УНКВД ЛО положительно относился к служебной деятельности Карпова Г.Г., поскольку не только не стал на основании поступившей бумаги раскручивать дело, но и отвёл хорошего работника из-под возможного удара. 26 марта 1939 года Карпов был откомандирован в распоряжение отдела кадров НКВД СССР. В Москве его карьера проходила без осложнений, и вскоре он стал одним из руководителей госбезопасности [Л.3, стр.183]. Более того, в 1943 году Сталин поручил Г.Г.Карпову весьма деликатную и ответственную миссию: Георгий Григорьевич возглавил Совет по делам русской православной церкви при Совете Народных Комиссаров (с 15 марта 1946 года - при Совете Министров) СССР. Несомненно, что после того, как Ленин и Сталин беспощадно расправлялись со служителями культа, наладить отношения и настроить Патриархию на поддержание Советской власти мог только очень умный, душевно тонкий и грамотный человек.

Действительно, время заковских и литвиных прошло, власти требовались люди, которые умели не разрушать, а грамотно организовывать работу. По низовым звеньям органов внутренних дел разъехались эмиссары из центра, которые вели проверку работы и беседовали с сотрудниками с целью выявления достойных для выдвижения на руководящие должности. С начальником Красногвардейского отдела Богдановым Н.К. 21 октября 1939 года разговор вела сотрудник отдела кадров НКВД СССР Хайкина Э.Я. В целом положительно оценив организацию службы в отделе, проверявшая, видимо как пробный шар, отдельным пунктом записала ответ начальника по поводу претензий, мешавших его работе: Тов. Богданов ставит вопрос о том, что существенная разница в зарплате работников райотделов и Управления создаёт нездоровые настроения среди сотрудников райотдела, стремящихся перейти на работу в УНКВД, создаёт тормоз в подборе работников для райотдела. В результате проведенной беседы представительница кадровой инстанции сделала такой вывод: Тов. Богданов Н.К. производит впечатление человека культурного, развитого, хорошо знающего оперативную работу, уверенного в своих силах. Окончательное резюме звучало так: Подлежит включению в список резерва на выдвижение [А.2, док.12].

Теперь остаётся только гадать, знала ли Эсфирь Яковлевна, заметила или не заметила при разговоре, что она беседовала с мужчиной, который не имел левого глаза, потерянного в результате покушения на него неведомых сил. Ещё раз отметим, что ни в одном документе нет по этому поводу ни одной строчки, хотя неписаная легенда, как мы об этом убедимся в дальнейшем, сопровождала отца по его служебному пути.

Главным результатом состоявшейся беседы явилось то, что мой отец, как говорят, попал в обойму, и теперь следовало лишь ожидать, когда судьбой протеже тов. Хайкиной Э.Я. займутся высокое начальство и кадровые работники. Пока же напомним, что 27 апреля 1939 года в соответствии с установленным Положением о прохождении службы начальствующим составом Главного Управления госбезопасности НКВД порядком присвоения специальных званий, ровно через 3 года с момента предыдущего аттестования приказом НКВД СССР № 974 Богданову Н.К. присвоили очередное звание – старший лейтенант госбезопасности [А.3, док.2]. Теперь выдвижение стало производить легче, поскольку в пункте 20 упомянутого Положения говорилось, что каждому специальному званию соответствует определённая категория должностей, указанных в прилагаемой инструкции [Л.7, стр.192]. В новом своём звании в качестве знаков различия отец стал носить на петлицах две шпалы, что по своему статусу соответствовало армейскому майору. 16 августа 1939 года, подчищая старые грехи, с него сняли давно позабытое с 1936 года взыскание – на вид за непринятие мер к своевременной организации занятий [А.2, док.9].

Для Богданова Н.К. непосредственным руководителем, имевшим в своём подчинении в том числе и Красногвардейский район, являлся начальник Управления НКВД по Ленинграду, майор госбезопасности Огольцов С.И. Впоследствии семьи Богдановых и Огольцовых дружили достаточно тесно и долго, пока смерть не разлучила родителей и тех их детей, которые к нынешним дням ушли в мир иной.

Расскажем ещё об одном важном событии, начавшемся в 1939 году, хотя мой отец непосредственного участия в нём не принимал.

29 ноября 1939 года Советский Союз денонсировал советско-финляндский договор о ненападении и на другой день Красная Армия начала боевые действия. Формальным поводом послужила необходимость перемещения государственной границы на некоторое удаление от Ленинграда в целях обеспечения большей безопасности северной столицы. Финляндия отказывалась пойти на компромиссное решение по обмену территориями, что побудило Советское правительство в преддверии небывалой зимней стужи начать войну.

Во время так называемой финской кампании с нашей стороны потери составили 53 500 убитых солдат и офицеров (сейчас стали приводить несколько большую цифру), почти 164 тысячи раненых, 12 тысяч обмороженных, 16 тысяч пропавших без вести, около 5 тысяч оказавшихся в плену [Л.3, стр.198].

В самом Ленинграде, превратившемся в прифронтовой город, наблюдалось увеличение преступности и хулиганства, носивших политический характер. По инициативе Гоглидзе С.А. органы НКВД совместно с партийными и комсомольскими организациями провели ряд мероприятий, позволивших повсеместно укрепить общественный порядок.

После окончания боевых действий, в марте 1940 года в Ленинграде прошла партийная конференция, на которой состоялось выступление Жданова А.А. Первый секретарь обкома подвёл итоги вооружённого конфликта и отметил участие Ленинградской парторганизации в прошедшей войне. Мой отец был участником этой конференции, и в его личном архиве сохранился традиционный красный блокнот, выдававшийся депутатам Первой сессии Ленинградского Городского Совета депутатов трудящихся, в котором он делал пометки по ходу выступлений. Вот что удалось мне прочитать по этому первоисточнику [А.6, док.9].

Какие уроки в изложении Жданова А.А. извлекло наше руководство из прошедшей войны.

1. Война закончена в максимально короткий срок.

2. Военное командование считало, что окончание кампании будет в августе.

3. Петр Первый воевал 2 года, затем Елизавета, потом Александр I. Только ему (Александру I) удалось иметь значительные успехи.

Война наша была всего 3 месяца и 3 дня.

Наша армия показала чудеса.

Характер операций и боевых действий был современный.

Это дало богатый опыт, подобного раньше не имели.

Не было в гражданскую войну пяти родов вооружения.

Финляндия – это продолжение военных действий в районах Хасана и Халкин-Гола.

Конфликт на Халкин-Голе являлся пробой сил.

События в Польше представляли собой прогулку.

В финской кампании 2 красноармейца спокойно ведут 800 пленных финнов.

После проведения первых разведок резко выразился современный характер боевых действий.

При артиллерийском обстреле 11 февраля 1940 года было выпущено 230 тысяч снарядов за день.

Плотность артиллерии составляла 100 орудий на километр фронта. В ряде мест плотность достигала 150 орудий на километр.

Обеспечение прорыва линии Маннергейма явилось заслугой артиллерии.

Орудия восьмидюймовые стреляли по дотам и дзотам прямой наводкой с передовых позиций.

Такое применение тяжёлых орудий - неслыханное в истории. Оно вызвало паническое бегство защитников фортификационных сооружений, психоз.

Задача авиации состояла в том, чтобы прекратить движение вражеских резервов и грузов из тыла к фронту. Другими словами - причёсывание тыла. У лётчиков специфическая профессия. Среди них имелись любители по расстрелу паровозов. В основном этим занималась истребительная бригада.

Работа авиации была построена так, что обеспечивался суточный конвейер.

Финны говорят, что 13 апреля 1940 года стало первым днём, когда дали поспать. Это был просто счастливый день.

Оценивая финскую армию, следует отметить, что она хорошо обучена. Эффективному действию войск способствовали правильно используемые природные условия.

К недостаткам финской линии укреплений следует отнести то, что у них не было учащенного огня. В своей обороне они понадеялись на доты.

Кроме того обнаружилась совершенная неспособность финской армии наступать. В контратаках наши подразделения их били. В связи с этим наши бойцы ждали, как манны, возможности проведения контратаки. Поэтому финны не наступали в лоб, а действовали фланговыми обходами.

На основании полученных уроков сделан следующий вывод.

Задача заключается в том, чтобы командир хорошо знал технику и волевые качества своих бойцов.

Советский боец должен быть дисциплинированный, культурный. Политработник - также культурный, грамотный.

Надо изменить многое в физической культуре. Командиры ставят вопрос о подготовке бойцов на выносливость. Недостаток состоит в том, что у нас созданы тепличные условия.

Огромная заслуга наших заводов заключается в том, что они подняли технику и двинули её вперёд. Резервы в этом плане у нас есть. За границей растёт техника, и мы не должны отставать. Наши прекрасные фабрики и замечательные кадры могут чёрта сделать [А.6, док.9].

Приведенный конспект выступления Жданова А.А. позволяет судить о том, что руководители Советского государства в целом были удовлетворены итогом финской кампании, а приведенные нами по другому источнику жертвы мало интересовали вождей - о потерях в краткосрочной войне не было сказано ни слова.

Весной 1940 года, где-то в апреле или мае месяце, в Ленинград приехал сотрудник Управления кадров НКВД СССР, который по предварительно составленным спискам вызывал на собеседование многих работников Управления внутренних дел и районных отделов. Из Красногвардейского райотдела были приглашены начальник отдела Богданов Н.К. и два начальника отделений Миндер Л.А. и Николаев. Со всеми вызванными сотрудниками беседа велась в основном в одном направлении: о согласии их на выезд для работы в другие города. На этот вопрос Богданов Н.К. ответил, что за Ленинград не держится и, если необходимо, может поехать в иную местность.

Для того чтобы при выдвижении на руководящую должность не оказалось каких-нибудь тёмных пятен, Богданову Н.К. вновь учинили спецпроверку. Всего в личном деле отца набралось более полусотни листов документов, относившихся к спецпроверкам, но с ними мне ознакомиться не разрешили. В официальной части личного дела имеется лишь итоговое Заключение по спецпроверке биографических данных на тов. Богданова Н.К., подписанное, согласованное и утверждённое тремя различного уровня начальниками-кадровиками Управления НКВД ЛО 15 мая 1940 года. В этом документе указаны социальное происхождение (из рабочих), нынешнее социальное положение (служащий), партийность, национальность, служба до поступления в органы НКВД и стаж работы в органах. В результате данной спецпроверки снова было подтверждено, что компрометирующих материалов не выявлено. Итогом по заключению явились следующие выводы: Спецпроверка закончена полностью. Оставить на работе в органах НКВД [А.2, док.14]. Можно пошутить, что теперь сотрудник был прозрачен, как стёклышко, и считалось возможным без опаски представить его высшему руководству страны для принятия решения о дальнейшей судьбе.

Как то и полагалось, на начальника Красногвардейского райотдела Богданова Н.К., рассматривавшегося на предмет выдвижения на новую должность, была подготовлена аттестация, которую подписал начальник Управления НКВД Ленинградской области комиссар госбезопасности II ранга Гоглидзе С.А. В первой части этого документа содержалась общая характеристика аттестуемого, созвучная с приводившимися нами ранее аттестациями, сведёнными воедино в упоминавшейся Справке об аттестовании за период с 1930 по 1938 годы [А.2, док.11]. Здесь было сказано: Проявил себя способным, энергичным, исполнительным и дисциплинированным работником. Имеет опыт и организационные навыки в агентурно следственной работе. Руководить и воспитывать подчинённых аппарата умеет. Выдержан, политически грамотен, пользуется авторитетом.

Однако для серьёзного продвижения по службе таких достаточно общих фраз казалось маловато, требовалось показать что-то ещё, более значимое, яркое. И вот в один из вариантов аттестации сначала от руки кем-то (возможно, Гоглидзе С.А.) была вписана мощная формулировка, которая стала в дальнейшем кочевать из аттестации в аттестацию практически в неизменном виде, а в итоге аукнулась Богданову Н.К. крупными неприятностями. В течение последних трёх лет работал начальником Лужского райотделения, где в 1936–1938 годах ликвидированы ряд контрреволюционных организаций: крупная право-вредительская и повстанческо-террористическая группа. Очевидно, что без указания таких заслуг в те времена о служебном продвижении говорить не имело смысла. В заключительной части аттестации характеризовались текущие дела: За короткий период работы в райотделе города Ленинграда сумел упорядочить учёт контрреволюционного элемента и улучшить агентурную работу [А.2, док.13].

Через некоторое время Богданову Н.К. пришёл вызов в Москву в отдел кадров НКВД. Там с ним беседовали несколько человек, последним из которых был заместитель наркома по кадрам Круглов С.Н. Несмотря на общую положительную обстановку, никто не говорил выдвиженцу, какое назначение его ожидает. Томительно текли дни в стенах наркомата. Стремясь хоть что-нибудь узнать о своей судьбе, Богданов Н.К. как-то отловил в коридоре заместителя начальника отдела кадров Грибова М.В. и попытался расспросить весьма сведущего человека, куда же всё-таки хотят его направить? Но тот, блюдя конфиденциальность вопроса, только отшутился: Кто долго ждёт, тот далеко поедет. Позднее отец узнал, что его собирались направить в Мурманск, но в это время поступила телеграмма от первого секретаря ЦК КП(б) Казахстана Скворцова Н.А. с просьбой срочно прислать работников в НКВД республики. В Алма-Ата (тогда название городе не склонялось) позвонили по телефону и передали данные о Богданове Н.К. На предложение кадровиков Скворцов Н.А. согласился, после чего состоялось назначение отца в Казахстан [А.14, док.7]. Так судьбе оказалось угодно, чтобы вместо полярного сияния мы созерцали белое солнце пустыни.

Для окончательного решения вопроса о назначении, на основании присланных в Москву материалов, а также личной беседы с Богдановым Н.К. заместителем наркома внутренних дел СССР комиссаром государственной безопасности III ранга Кругловым С.Н. было составлено Заключение. Кроме установочных биографических данных, в этот документ добросовестно, слово в слово, переписали процитированную нами последнюю свежую аттестацию, подписанную Гоглидзе С.А. Выводы из приведенного материала заместитель наркома сделал такие: Тов. Богданов Н.К. на работе в органах НКВД характеризуется только с положительной стороны. Считаю возможным выдвинуть тов. Богданова Н.К. заместителем народного комиссара внутренних дел Казахской ССР.

На это Заключение в верхнем левом углу листа нарком внутренних дел СССР Л.П.Берия наискосок наложил свою краткую резолюцию За и поставил дату 17 июня 1940 года [А.2, док.15]. Одновременно нарком подписал письмо в ЦК ВКП(б) на имя тов. Маленкова Г.М. с просьбой утвердить новое назначение [А.7, док.7]. Решением Центрального Комитета ВКП(б) от 21 июня 1940 года Богданов Н.К. в указанной должности был утверждён [А.2, док.15].

Только почти через месяц с момента приезда в Москву Николаю Кузьмичу объявили, наконец, что приказом НКВД СССР от 29 июня 1940 года, подписанному Л.П.Берия, его назначили заместителем наркома внутренних дел Казахской ССР [А.3, док.4]. Безусловно, весьма крутое служебное повышение. Фактически из начальника районного масштаба Богданов Н.К. сразу попал в руководители центрального аппарата, пусть даже республиканского уровня. Отцу тогда исполнилось 33 года, возраст Христа. Единственным ли было такое резкое выдвижение? Просматривая в Государственном архиве Российской Федерации подшивки приказов по личному составу тех лет, я обнаружил и другие назначения сотрудников в звании старшего лейтенанта гб на должности заместителей наркомов союзных и автономных республик. В преддверии войны Лаврентий Павлович выдвигал на ответственные посты молодые кадры. Возможно, что в назначении Богданова Н.К. в отдалённую республику имелась скрытая цель убрать хорошо замаскировавшегося одноглазого подальше от тех мест, где с ним произошёл нигде официально не объявленный, но народу известный прецедент с выстрелом на охоте.

Перед возвращением в Ленинград для сборов к отъезду на новое место службы Богданов Н.К. побывал на приёме у генерального секретаря компартии И.В.Сталина. Об этом отец приватно рассказал лишь своему доверенному лицу Гали Николаевне Резвой, посвященной в тайну его левого глаза. В 1996 году в журнале “Исторический архив” были опубликованы Журналы (тетради) записи лиц, принятых первым генсеком [Л.28]. Я внимательно просмотрел списки посетителей кремлёвского кабинета И.В.Сталина, побывавших у вождя в конце июня – начале июля 1940 года, но фамилии Богданова там не нашёл. Вместе с тем в пояснении к публиковавшимся документам сказано: Вероятно, не все побывавшие в кабинете у вождя, попадали в списки посетителей. Так, 1 июля 1940 года в кабинете Сталина с 17 часов 35 минут до 18 часов 25 минут находился Молотов. Согласно записи, в этот день Сталин никого больше не принимал. Однако, строчкой ниже говорится, что “последние” в этот день из кабинета Сталина вышли в 21 час 40 минут. Кто они, эти “последние”, остаётся неясным [Л.28, стр.3].

Вполне возможно, что в числе этих последних был Богданов Н.К., которого кто-то из руководителей НКВД привозил на смотрины к Сталину. Действительно, 29 июня 1940 года был подписан приказ о назначении моего отца заместителем наркома внутренних дел Казахстана. 30 июня являлось выходным днём, и поэтому вождь в своём кабинете приёма не вёл. Представляется вероятным, что в понедельник 1 июля назначенца как раз и представляли вождю. На карандаш секретарю какой-то там безвестный старший лейтенант гб не попал потому, что в тетрадь посетителей заносились только значимые фигуры. Из анализа опубликованных тетрадей у меня сложилось такое мнение, что записи фамилии и времени входа и выхода делались не для строгого учёта всех посетителей вождя, а с той целью, чтобы в случае, например, телефонного звонка из какого-либо наркомата секретарь чётко мог ответить, когда разыскиваемый подчинёнными руководитель вошёл в кремлёвский кабинет или его покинул. Ведя указанные записи, секретариат имел возможность сообщить любому из вхожих в кабинет руководителей, свободен ли сейчас Хозяин или кого именно он в данное время принимает и как давно с ним ведётся беседа.

Во всяком случае Николай Кузьмич конфиденциально поведал Гали, что ему сообщили о желании товарища Сталина принять для беседы нового заместителя наркома Казахстана. Отец очень волновался и трясся весь день. В Кремль поехали поздно вечером. Кто был с ним в качестве сопровождавшего, папа не говорил.

Беседа с вождём протекала в очень доброжелательной атмосфере. Сталин поинтересовался службой, семейными делами товарища Богданова. Ответы слушал внимательно, каверзных вопросов не задавал. В заключение пожелал успехов на новом месте работы [Б, 9].

Почему Сталину понадобилось принимать Богданова Н.К.? Перечень фамилий в тетрадях записи посетителей кремлёвского кабинета не говорит о том, что назначенцы шли туда косяком. В отличие от бытовавшего в народе мнения, что Сталин не знал о чём-то, вождь, напротив, был прекрасно осведомлен по всем вопросам и крепко сохранял известное ему в своей цепкой памяти. Возможно, что Сталину самому захотелось взглянуть на человека, лишившегося в результате проведенной против него акции одного глаза, удачно скрывавшего полученное увечье и, самое главное, стойко молчавшего о происшествии. А Сталин уважал молчунов. Он даже устроил кошмар 1937–1938 годов, чтобы научить людей молчать.

Узнав о назначении папы в Казахстан, мама была очень расстроена. Действительно, переезжать из северной столицы за тысячи километров куда-то в тмутаракань не очень-то хотелось. Вместе с тем серьёзное повышение по службе не могло не порадовать: отец всё-таки был незаурядным человеком. Но уезжать из родных русских мест с мягким, умеренным климатом в пекло казахских степей – не представлялось слишком оптимистичным. Самое главное, маме жалко было бросать начатую ею научную работу в медицинском институте. По складу своего характера Нина Владимировна не являлась завзятой домохозяйкой, всю жизнь её больше влекла врачебная стезя, особенно в области акушерства и гинекологии. В связи с этим мама готова была терпеть дома каких угодно тётушек, лишь бы они занимались кухонными проблемами. Как любая женщина, мама, конечно, умела вкусненькое приготовить, оригинально поджарить или запечь. Но чаще у неё обязательно что-нибудь подгорало, и к столу вместе с пострадавшим продуктом подавались объяснения, почему такая неудача произошла: то телефон в самый ответственный момент зазвонил, то кто-то не вовремя отвлёк, то думала, что всё готовится нормально, занялась другим делом и о плите позабыла. Всегда у мамы находились объективные причины, помешавшие ей приготовить блюдо без потерь. Всё равно, то, что оставалось не подгоревшим, было вкусно и вполне съедобно. Мужики нашей семьи, понимая ситуацию, с улыбкой переглядывались между собой, с аппетитом уплетали сделанное мамой и никогда не выражали ей какого-либо неудовольствия.

А в отношении Казахстана получилось так, что поехали мы не в неведомую даль, а буквально, как говорят, попали ко Христу за пазуху. Меньше чем через полгода после нашего отъезда, началась беспримерная в истории блокада Ленинграда, зажавшая в тисках голода и смерти многострадальных жителей города на Неве. Впрочем, как писали мы в главе 8, некоторые и в условиях жесточайшей осады кушали совсем неплохо. Нашу семью и многих прибывших к нам тогда родственников от всех бед войны волею судеб спас дорогой нам Казахстан, за что мы благодарны ему по сей день.

18. КАЗАХСТАН. НЕМНОГО ИСТОРИИ

По воле партии и правительства, как формулировали в те годы, суждено было Н.К.Богданову проработать в Казахстане ровно 6 лет и 10 дней (от приказа до приказа), пройдя серьёзный служебный путь, позволивший отцу проявить свои организаторские способности, умение работать с людьми и накопить важный жизненный опыт. Недаром за эти годы он получил значительные повышения в должности и звании, был удостоен нескольких правительственных наград. В семидесятые годы о работе Богданова Н.К. именно в этот военный период была создана специальная экспозиция в Музее МВД Казахской ССР.

По ряду причин наша семья, как более тяжёлое, инерционное звено, переехала в тогдашнюю столицу Казахстана город Алма-Ата (ещё раз напомню, что название города тогда не склонялось) несколько позднее, чем убыл из Ленинграда в этот дальний край наш отец. Поскольку в том солнечном Среднеазиатском городе прошла значительная часть моего детства, именно здесь мне досталось осознать себя как человека (гомо сапиенс), да к тому же этот глубокий тыловой город спас нас от ужасов войны, я считаю Алма-Ата своей второй Малой Родиной наряду с записанным в паспорте местом рождения городом Лугой Ленинградской области. И потому всё, что будет написано про Казахстан, воспринимается мною с глубоким и искренним волнением и переживанием.

Можно полностью согласиться с формулировкой, что Казахская Советская Социалистическая Республика явилась детищем Великой Октябрьской Социалистической революции [Л.29, стр.УШ]. Казахский народ сложился в средние века в процессе слияния и ассимиляции древних племён и народностей, кочевавших в глубине Европейско-Азиатского материка. Бесконечные междоусобицы, разорявшие население, и нашествия внешних завоевателей, уничтожавших и обращавших в рабство поголовно всех казахов, привели к тому, что в 18 веке Казахстан обратился за помощью к России, которая была единственной страной, способной защитить и спасти казахский народ от истребления. Окончательное присоединение Казахстана к России произошло в середине 19 века и имело глубокие экономические корни, поскольку вековая застойность и замкнутость натурального хозяйства кочевого скотоводческого казахского населения была нарушена более развитой системой ремесленного и промышленного российского производства. Кроме того, за счёт возникших связей удовлетворялась огромная потребность в хлебе, которого среднеазиатские ханства производили недостаточно. Россия при этом стала основным потребителем скота и продуктов скотоводческого хозяйства [Л.6, т.19, стр.327-334].

Ко времени свержения в России царизма в 1917 году в Казахстане сохранились патриархально-феодальные отношения. С установлением Советской власти в этом политически и экономически отсталом крае создались условия для перехода к социализму, минуя стадию капиталистического развития.

Однако первоначальные замыслы вождей социалистической революции по формированию отдалённого среднеазиатского региона носили, по-видимому, иной характер, поскольку 10 июля 1919 года В.И.Лениным было подписано Временное положение о Революционном комитете по управлению Киргизским (а не Казахским) краем. 26 августа 1920 года ВЦИК и Совнарком РСФСР приняли декрет Об автономной Киргизской Советской Социалистической республике, в составе Семипалатинской, Акмолинской, Тургайской и Уральской областей, а также части Астраханской губернии, населённой казахами. 4 октября 1920 года в Оренбурге прошёл учредительный съезд Советов, на котором была образована Киргизская АССР, входившая в состав РСФСР [Л.6, т.19, стр.334]. Почему советские руководители на первых порах Казахстан именовали Киргизией, вразумительного ответа не даётся. Говорится только, что это являлось первоначальным названием автономной республики. Как мы увидим дальше, в советской истории вообще и этого края в частности имелось немало лукавых слов и цифр. Только 19 апреля 1925 года с недоразумением более или менее разобрались и Киргизскую АССР переименовали в Казакскую АССР. Так было записано название согласно орфографии того времени [Л.10, стр. 278]. Сразу после принятия новой Конституции, 5 декабря 1936 года Автономную Республику преобразовали в Казахскую Советскую Социалистическую Республику, которой достаточно произвольно отвели огромную территорию, простиравшуюся с Севера на Юг почти на две тысячи, а с Запада на Восток - на три тысячи километров. Площадь Казахской республики составила более 2,7 млн. квадратных километров, что представляло собой необъятные пространства, на которых уместились бы десятки культурных государств [Л.29, стр.УШ]. Протяженность внешней границы новоявленной республики превышала 15 тыс. километров. Так по воле великого вождя советского народа родилось это детище Октябрьской революции. Теперь стоит лишь догадываться, чем была мотивирована идея Сталина о создании второй по величине (после РСФСР) Республики на базе пространств, о которых всего 15 лет назад В.И.Ленин говорил, что на них царит патриархальщина, полудикость и самая настоящая дикость [Л.29, стр.УШ]. Но, как отмечалось ранее, вождём народов всё делалось с дальней, до времени скрытой задумкой. Если говорить строго по закону, то в соответствии со Сталинской Конституцией Казахстан в отведенных ему границах не имел юридического права стать Союзной Республикой, поскольку не выполнялось условие о том, чтобы, как трактовал сам вождь, национальность, давшая советской республике своё имя, представляла в республике более или менее компактное большинство [Л.13, стр.529]. По переписи 1939 года население Казахской ССР составляло 6146 тыс. человек [Л.6, т.19, стр.326]. Лукавая цифра о числе казахов среди них в официальных источниках отсутствует, но из той же переписи известно, что в СССР всего проживало 3,1 млн. казахов, из которых, кроме упоминавшихся пространств, значительная часть этой народности размещалась в Узбекской ССР и Кара-Калпакской АССР, а также в определённом количестве зафиксирована в Киргизской ССР, Таджикской ССР, Туркменской ССР, Западной Сибири, по нижней и средней Волге [Л.6, т.19, стр.318]. Так что требуемое для провозглашения Социалистической Республики большинство казахов в громадном регионе никак не набиралось. Тем более это соотношение изменилось в пользу населения иных национальностей, когда в Казахстан эвакуировалось и выселялось силовым путём масса людей и даже целых народов перед началом и в период Великой Отечественной войны. Известно, что в 60-е годы при освоении целинных и залежных земель население Казахстана составляло порядка 14 миллионов человек, из которых только 5 миллионов относились к казахской национальности. Так и получилось, что при распаде СССР в 1991 году, по словам А.И.Солженицына, большинство населения оказалось в заложниках у меньшинства. Несмотря на такие исторические коллизии, всем народам в независимом государстве Казахстан можно было бы нормально жить и трудиться, но, к сожалению, проснувшееся самосознание титульной национальности, поспешно шагнувшей из феодализма в социализм, раньше сопровождалось и теперь продолжает нагнетаться проявлениями крайнего национализма, что, как известно, никому не даёт ничего хорошего.

В те далёкие годы для оправдания нарушения всенародно принятых конституционных норм о формировании Союзных Республик была применена лукавая формулировка о составе народонаселения Казахстана, которая в старом издании Большой Советской энциклопедии звучит так: Основное население - казахи, составляющие вместе с русскими 80% всего населения республики [Л.6, том 19, стр. 326]. Ловко? Почему же в таком случае не назвать было хотя бы Казахско-Русская (по примеру Карело-Финской) Советская Социалистическая Республика, поскольку в её состав включили много чисто русских населённых пунктов? Просто тогда всё управление всей страной осуществлялось из одного Центра - Москвы, а деление на республики, края, области и районы являлось чисто условным и было необходимо лишь для местной администрации, которой следовало чётко представлять, докуда простираются её владения. Что же касается русских - то им не привыкать терпеть ущемления и обиды. Интересно, что в том же источнике перечислялись проживавшие в то время национальные меньшинства Казахстана: украинцы, узбеки, уйгуры, дунгане, татары, корейцы, каракалпаки. Однако среди них даже не упоминались киргизы, давшие на заре Советской власти первоначальное название Автономной Республике.

При существовавшем в те годы порядке вещей все законы и положения провозглашались, но далеко не обязательно соблюдались. Основой решения любых вопросов считалось революционная целесообразность, диктуемая из Центра.

В состав образованной Казахской ССР вошло 16 областей, из которых Алма-Атинская, Актюбинская, Акмолинская, Гурьевская, Джамбульская, Карагандинская, Кзыл-Ординская, Кокчетавская, Кустанайская, Павлодарская, Семипалатинская и Талды-Курганская имели одноименные областные центры, а в как бы пограничных Западно-Казахстанской, Восточно-Казахстанской, Северо-Казахстанской и Южно-Казахстанской областях городами областного значения соответственно являлись Уральск, Усть-Каменогорск, Петропавловск и Чимкент. Столица этого края находилась когда-то в Кзыл-Орде. В годы Советской власти столичным стал город Верный, переименованный в Алма-Ата, что в переводе означало Отец Яблока, соответствовавшее большим садам, плодоносившим знаменитым Апортом.

По своим климатическим условиям Казахстан относится к резко континентальной зоне с жарким летом и холодной зимой. В холодную пору столбик термометра может опускаться ниже 20-25 градусов мороза, а в жару превышать отметку плюс 30 градусов. Песок в пустынях центральных и южных областей нагревается до +70 градусов. Осадков обычно бывает мало, но, как говорили нам в Алма-Ата, что в этих местах, благодаря обилию солнца, можно любую палку воткнуть в землю и она станет цвести, правда, при условии, что её будут регулярно поливать.

В недрах казахской земли таятся огромные природные богатства: уголь, нефть, цветные металлы, золото, серебро, фосфоры, марганец, сурьма и многое другое [Л.6, т.19, стр.323]. Естественно, что коренному населению в условиях сплошной безграмотности, патриархальщины и полудикости невозможно было самостоятельно подняться до более высокого уровня политического, экономического и культурного развития, дававшего возможность реализовать эти богатства. Вот как раз в связи с таким положением дел, для быстрейшего успешного решения вопроса о создании мощной индустриальной базы в отдалённом районе, советское руководство и объединило в одну республику огромную территорию. Теперь местное правительство получило широкую возможность своей властью производить необходимые маневры квалифицированными людскими ресурсами, которые должны были возводить заводы и фабрики, строить рудники и шахты, прокладывать железнодорожные линии, сооружать электростанции, заниматься сельским хозяйством, одновременно подтягивая за собой бывших степных кочевников. За природные богатства Казахстана Советская власть заплатила этому краю присоединением больших пространств и предоставлением высокого, хотя и не конституционного статуса Советской Социалистической Республики. В качестве дополнительной дешёвой рабочей силы в казахстанские степи стали переселяться семейства колхозников из малоземельных областей и республик (только где на наших просторах малоземелье, я что-то не уловил - Ю.Б.). Потом сюда хлынули беженцы войны, стали направляться немцы из Поволжья, выселялись поголовно некоторые кавказские народы и так далее. Но ни в одном официальном источнике не указывалось, что в Казахстане перед войной были организованы Исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ), заключённые которых, являвшиеся практически дармовыми рабочими руками, представляли собой одну из важных производительных сил общества, строивших гиганты социалистической индустрии. Первым в 1930 году появился Казакстанский ИТЛ ОГПУ (сокращенно Казлаг или Казулан) с дислокацией в городе Алма-Ата. Лагерь был организован во исполнение решения Правительства об использовании труда заключенных при колонизации отдалённых районов СССР и эксплуатации местных природных богатств. Сначала подневольные рабочие численностью порядка 5000 человек занимались лесозаготовкой, изготовлением кирпича для нужд Турксиба и мощением улиц новой республиканской столицы. Затем все силы, возросшие до 15 500 заключенных, были сосредоточены на создании совхоза “Гигант”, представлявшего собой, по мнению вождей, самую передовую, промышленную форму ведения сельскохозяйственного производства. На отведенных совхозу (читай – лагерю) 1 млн. га была поставлена задача освоить территорию, организовав на ней крупное образцовое социалистическое животноводческое хозяйство, которое легло бы в основу продовольственной базы будущих гигантов индустрии: третьей большевистской кочегарки – Караганды, медеплавильных комбинатов Балхаша и Карсакпая [Л.10, стр.278]. Ничего не скажешь, прицел был дальний. 17 сентября 1931 года всё это хозяйство было реорганизовано в Карагандинский ИТЛ или Карлаг, который с 1937 года подчинялся непосредственно Главному управлению лагерей (ГУЛАГу) НКВД и просуществовал вплоть до 1959 года. Кроме животноводства, являвшегося основным видом деятельности, заключенные, число которых к началу войны превысило 30 тысяч человек, а к концу войны составило более 50 тысяч человек (максимальное количество в 1948 году – 63 555 человек), занимались ещё металло- и деревообработкой, производством стройматериалов, работой на стекольном, сахарном и овощесушильном заводах, трудились на угольных шахтах и в известковом карьере, ловили рыбу на озере Балхаш и др. [Л.10, стр.285]. Кроме ставшего основополагающим Карлага, в 1932 году на острове Прорва в Каспийском море организовали Прорвинский ИТЛ (для добычи рыбы на барский стол), после нескольких вынужденных передислокаций закрытый в 1940 году. Зато в этот же год ему на смену возникли сразу два: Актюбинский ИТЛ (строительство ферросплавного комбината, добыча хромовых и железо-никелевых руд, кварцитов и др.), функционировавший до 1946 года, и Джезказганский ИТЛ (строительство комбината, медьзавода, производство боеприпасов и др.), в 1943 году реорганизованный в лагерное отделение Карлага. В войну на недолгое время в Актюбинской области для обслуживания никелевых месторождений и предприятий открывался небольшой Кимперсайский лагерь (1941-1942 года), а специально для строительства открытого 4-го углеразреза на год был организован ИТЛ Карагандауголь НКВД (1943-1944 годы). К этому следует ещё добавить лагеря военнопленных, особенно разросшиеся к концу и после окончания войны. Позднее (уже после отъезда нашей семьи из Казахстана) возникло ещё несколько печально известных лагерей, большая часть которых, причем в основном особых, разместилась в Карагандинской области. В их числе были ИТЛ Карагандажилстрой (1946-1948 годы), Степной или Особый лагерь №4 (1948-1956 годы), Песчаный или Особлаг №8 (1949-1955 годы), Луговой или Особлаг №9 (1949-1951 годы) МВД СССР. Вторая из указанных в скобках дат вовсе не говорит о том, что лагерь в том году исчез. Просто тогда он был поглощён Карлагом или Степлагом, а потом перешёл из центрального в республиканское подчинение Управлению мест заключения Казахской ССР [Л.10, разд.Ш].

За годы Советской власти в невероятно короткий срок в Казахстане на базе местных природных богатств была создана ранее неслыханная здесь мощная промышленность: машиностроение, химическая, металлургическая, каменноугольная, нефтедобыча и нефтепереработка, производство стали, ферросплавов, меди, свинца, цинка, редких металлов, цемента и многие другие отрасли. Широко стали известны такие предприятия, как Балхашский медеплавильный завод, Чимкентский свинцовый завод, металлургический завод в Темир-Тау, Актюбинский завод ферросплавов, Алма-Атинский завод тяжёлого машиностроения, Акмолинский “Казахсельмаш” и многие другие. В Карагандинском бассейне разработка угольных пластов стала вестись открытым способом. Гурьевские, Актюбинские и Эмбинские нефтепромыслы давали высококачественную нефть. Железная дорога Турксиб соединила Среднюю Азию с Центром.

Товарищ Сталин сумел для грядущего освободительного похода создать сверхмощную тыловую, практически неуязвимую для противника базу тяжёлой промышленности с неисчерпаемыми собственными ресурсами, предназначенную для всемерного повышения боевой мощи Красной Армии. Если бы все эти гигантские преобразования были нацелены лишь на то, чтобы поднять благосостояние народа, то не удалось бы найти на Земле более богатых людей, чем в этом благодатном крае.

Сельскому хозяйству Казахстана всегда были присущи свои проблемы, поскольку примерно половина территории, расположенной в основном в центре республики, относится по природным условиям к пустыням и полупустыням. В процессе коллективизации к началу войны в республике было создано почти семь тысяч колхозов и более двухсот совхозов. Главной отраслью в сельском хозяйстве традиционно являлось животноводство, сочетавшее как стойловое, так и отгонное содержание скота. Вместе с тем, в этой области в период массовой коллективизации произошли буквально катастрофические потери поголовья. Имеются сведения, что в 1928 году в Казахстане насчитывалось в общей сложности 40 миллионов голов скота (лошадей, коров и быков, свиней, овец и коз, верблюдов). К 1933 году вследствие перегибов при коллективизации в этом стаде осталось всего 5 миллионов голов! К началу войны за счёт систематического роста поголовье скота удалось поднять лишь до 15 миллионов голов [А.17, 18.1, л.70,71]. В Энциклопедии по этому вопросу содержатся лукавые данные, в которых поголовье скота по состоянию на 1950 год приводится не в абсолютных цифрах, а процентуется по сравнению с довоенным уровнем [Л.6, т.19, стр.344]. О былой мощи казахстанского стада скромно умалчивается.

Несмотря на огромную территорию Казахстана, под полеводство пригодно лишь ограниченное количество земли. До 1944 года расчёт урожая вёлся, исходя из площади пахотной земли порядка 6,8 млн.га. Однако после катастрофического провала со сбором зерновых в 1943 году (причины которого подробно описаны мною в статье “Хлеб войны” [Л.30]) в результате проведенной проверки было установлено, что 77% от указанной площади пашни являлись залежами и перелогами, мало пригодными для земледелия. Энциклопедия это обстоятельство в своих данных не учитывает [Л.6, т.19, стр.345]. Из зерновых на полях сеят яровую и озимую пшеницу, а также засухоустойчивое просо, на поливных землях распространён рис. Технические культуры представлены главным образом хлопчатником, сахарной свеклой и табаком. В войну усиленно выращивали каучуконосы кок-сагыз и крым-сагыз.



Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 21 |
 




<
 
2013 www.disus.ru - «Бесплатная научная электронная библиотека»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.