На правах рукописи
БОЛДЫРЕВА Ирина Ивановна
ЖЕНЩИНА В АНГЛОСАКСОНСКОМ ОБЩЕСТВЕ
И ЕГО ПИСЬМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ
КОНЦА IX – СЕРЕДИНЫ XI ВВ.
Специальность 07.00. 03 – Всеобщая история
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Саратов 2009
Работа выполнена в ГОУ ВПО «Воронежский государственный университет»
Научный руководитель:
доктор исторических наук, профессор
Глебов Андрей Германович
Официальные оппоненты:
доктор исторических наук, профессор
Мосолкина Татьяна Валентиновна
кандидат исторических наук
Золотарев Антон Юрьевич
Ведущая организация: Южный федеральный университет
Защита состоится 14 октября 2009 г. в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.243.03 при Саратовском государственном университете им. Н. Г. Чернышевского по адресу: 410012, Саратов, ул. Астраханская, 83, ИИМО, корп. XI, ауд. 516.
С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского по адресу: Саратов, ул. Университетская, 42, читальный зал № 3.
Автореферат разослан 12 сентября 2009 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор исторических наук Чернова Л. Н.
Общая характеристика работы
Актуальность исследования. Диссертация посвящена изучению интересной и актуальной для современной медиевистики проблемы – месту женщины в культуре и обществе раннего средневековья на примере одного из таких обществ, англосаксонского. Актуальность избранной темы обусловлена несколькими факторами. Во-первых, неизменно растущим интересом к гендерной проблематике в гуманитарных исследованиях, в том числе в отечественной и зарубежной исторической науке[1]. На сегодняшний день «женские исследования» являются одной из самых молодых и динамично развивающихся исторических дисциплин, что во многом продиктовано социальными и интеллектуальными потребностями современности[2]. Роль и статус женщины в непрерывно изменяющихся условиях современного общества, его культуре, деловой и политической жизни, новое понимание «женского» и изучение гендерных стереотипов, характерных для нашего времени, входят в число приоритетных проблем, привлекающих внимание общественности. Во-вторых, несмотря на интерес, проявляемый в последние годы отечественными медиевистами к частным проблемам и сюжетам «истории женщин» раннего средневековья[3], крупные обобщающие труды, посвященные данной проблематике по-прежнему немногочисленны. И, наконец, современные специалисты, изучающие англосаксонское общество, все чаще выбирают культурный ракурс для его анализа. Такую общую тенденцию в полной мере отражают новейшие российские публикации[4]. На наш взгляд, исследование, посвященное англосаксонским женщинам, могло бы стать хорошим дополнением к обширному корпусу отечественной историографии, освещающему отдельные вопросы социальной и культурной истории раннего средневековья.
Объектом исследования диссертации является положение женщины в англосаксонском обществе конца IX – середины XI вв., ее репрезентация в письменной культуре поздних англосаксов.
Предметом исследования – имущественное и правовое положение позднесаксонской женщины, ее социальный статус, а также гендерные представления, бытовавшие в религиозной и светской среде Англии обозначенного периода и нашедшие отражение в его исторических, эпических, агиографических и других письменных памятниках.
Хронологические рамки диссертации охватывают период с конца IX по середину XI вв. Рассматриваемый период избран нами не случайно и является одним из поворотных в английской истории. С одной стороны, он подводит итог растянувшемуся более чем на шесть столетий господству англосаксов в Британии. С другой совпадает с завершением в Англии раннесредневековой эпохи. История позднесаксонского периода привлекательна во многих отношениях, с точки зрения изучения социально-экономических, политических, культурных процессов. Это время ускорения темпов феодализации общества[5], время укрепления королевской власти и постепенного объединения страны под скипетром правителей Уэссекса. Сложные внутренние процессы проходили на фоне тесных контактов и серьезных вооруженных конфликтов Англии со Скандинавией. В начале XI столетия Англия почти на четверть века вошла в состав могущественной датской державы Кнута Великого (1017 – 1035). Впоследствии западно-саксонской династии удалось вернуть трон, но в 1066 г. государство было завоевано нормандским герцогом Вильгельма. В истории страны началась новая эпоха.
В перерыве между войнами при короле Эдгаре (959 – 975), правление которого запомнилось современникам как период благоденствия и внешнеполитической стабильности, была проведена церковная реформа, ставшая исключительно важным событием в духовной жизни позднесаксонского общества. Среди основных результатов этой реформы, инициированной видными религиозными деятелями, был мощный подъем письменности и христианской культуры, получивший название Монашеского или Бенедиктинского Возрождения. Значение Бенедиктинского Возрождения для изучения древнеанглийского общества, в том числе его первых столетий, поистине сложно переоценить. Именно этому явлению мы обязаны большинством дошедших до нас англосаксонских рукописей. Не менее важно и то, что это явление, нашедшее свое выражение в широком корпусе назидательной литературы, представляет совершенно самостоятельный научный интерес, в том числе в контексте женской проблематики, контексте, на сегодняшний день не достаточно изученном.
Тема нашей диссертации ориентирована не только на особенности хронологии англосаксонской эпохи. Ее в не меньшей степени определили общественно-культурные реалии позднесаксонского периода в неотъемлемой связи с его источниковой базой. В рукописях Бенедиктинского Возрождения можно найти взгляд позднесаксонской церкви на представительницу прекрасного пола. Еще за несколько десятилетий до начала реформы в конце IX середине X вв. создаются тексты, входящие в число ключевых, где отражено понимание «женского» в англосаксонской религиозной культуре. Все они доходят до нас в бенедиктинских манускриптах. Благодаря реформе мы располагаем рукописями, содержание которых дает представление о восприятии женщины в народной традиции, быту жителей раннесредневековой Англии. Некоторые из этих памятников гораздо древнее своих манускриптов, но не утратили актуальность звучания и в рассматриваемый период. Другие с большой долей вероятности были «современниками» Эдуарда Старшего (899 – 924) и Этельстана (924 – 939). Не ранее чем второй половиной X столетия датируются сохранившиеся женские завещания, записи судебных тяжб с участием представительниц прекрасного пола. Для англосаксонского периода это новая категория свидетельств, которая в отличие от свидетельств более ранних веков, позволяет взглянуть на положение древнеанглийской женщины в иных ракурсах. Примерно в это же время утверждается практика коронации жен англосаксонских правителей, а создание одного из важнейших источников по истории страны периода датского господства имеет непосредственное отношение к Эмме Нормандской – супруге и вдове двух английских королей. Вдова Этельреда II, а впоследствии Кнута Великого – одна из самых известных женщин раннесредневековой Англии – снискала эту известность не только благодаря своему влиянию и политической активности, но, прежде всего, анонимному панегирику, составленному в ее честь. Эти материалы позволяют достаточно разносторонне изучить положение женщины в культуре и обществе англосаксов к концу эпохи раннего средневековья и в данном аспекте заслуживают пристального внимания исследователей.
Целью данного диссертационного исследования является изучить место англосаксонской женщины конца IX – середины XI столетий в обществе и сознании ее современников на основе анализа письменных памятников англосаксонской эпохи. Из поставленной цели вытекают задачи исследования:
– выделить основные особенности имеющейся источниковой базы для изучения избранной проблематики;
– изучить правовой и имущественный статус древнеанглийской женщины, сложившийся к концу эпохи раннего средневековья;
– охарактеризовать гендерные представления и стереотипы, присущие древнеанглийскому обществу на основе разнообразных свидетельств: светских письменных источников и памятников религиозной культуры англосаксов указанного периода. В том числе охарактеризовать отношение к женщине деятелей Бенедиктинского Возрождения, выделить основные модели женской святости и отношений между полами. Сопоставить социо-культурные представления о «женском» в религиозной и светской культуре поздних англосаксов, их соотношение со сложными культурно-историческими реалиями рассматриваемой эпохи;
– изучить вопрос отношений женщины и власти в позднем англосаксонском обществе на примере статуса жен англосаксонских королей и степени их участия в политической жизни общества.
Источниковая база исследования. В зависимости от принципа классификации источники, привлеченные при работе над диссертацией, можно разделить на ряд категорий. Во-первых, англосаксонские и зарубежные. В рамках данного исследования приоритетными являются письменные свидетельства самих англосаксов, что обусловлено его предметом, целью и отражено в названии.
С учетом специфики предоставляемой информации эти источники также можно сгруппировать в три объемных блока: повествовательные (нарративные), законодательно-нормативные и актовый материал.
К нарративу относятся хроники, анналы, агиографические памятники, образцы англосаксонской религиозной и народной поэзии, различные исторические сочинения. Одним из важных привлеченных нами источников является «Англосаксонская хроника»[6], которая предоставляет необходимый фактический материал общего характера по развитию раннесредневековой Англии и, тем самым, позволяет рассмотреть предмет диссертации с учетом конкретно-исторических реалий интересующего нас хронологического отрезка. Хроника дошла до нас в семи манускриптах, и некоторые из них доводят повествование до начала Нормандской эпохи. Отдельные статьи хроники содержат важную информацию о военных кампаниях мерсийской
леди Этельфлэд, освещают политические события, одной из непосредственных участниц которых была Эмма Нормандская.
Ценные сведения о положении жен позднесаксонских правителей представлены в «Жизнеописание короля Альфреда»[7] и «Панегирике королеве Эмме»[8]. «Панегирик» впервые детально рассматривается в отечественной историографии и является одним из основных источников третьей главы диссертации.
Самостоятельную категорию повествовательных источников составляет церковная литература. Она позволяет рассмотреть место женщины в религиозной культуре поздних англосаксов, в том числе в культуре Бенедиктинского Возрождения. Этот корпус свидетельств не ограничен периодом церковной реформы. Красочные поэтические переложения на древнеанглийский язык библейских книг «Юдифи»[9] и «Бытия»[10] имеют более раннюю датировку (конец IX середина X вв.). Они органично соединяют черты христианского мировоззрения и яркий национальный колорит, предлагая собственное прочтение хорошо известных ветхозаветных сюжетов. Как и «Панегирик», эпическая «Юдифь» подробно анализируется в отечественной историографии впервые.
Основной корпус христианской литературы, привлеченной при написании диссертации, непосредственно связан с деятельностью писателей Монашеского Возрождения. Важной чертой объемного корпуса письменных памятников того периода является ориентация на широкую публику, которая не владела латынью и имела весьма скромные познания в доктрине и истории христианства. Большинство этих сочинений были доходчиво изложены на народном англосаксонском языке, носили информативный и одновременно назидательный характер. Нами был проанализирован ряд проповедей и агиографических сочинений аббата Элфрика Эншемского[11], отдельные сочинения архиепископа Вульфстана[12], а также некоторые анонимные проповеди и жития[13]. Многие из них, в том числе проповеди Элфрика на библейские книги Юдифь и Эсфирь (начало XI в.)[14] ранее в отечественной историографии не рассматривались.
Важную информацию для изучения обозначенной темы предоставляет ряд религиозных памятников VIII – IX столетий, обеспечивая общеисторический фон и сравнительный ракурс. В их числе «Церковная история народа англов» Беды Почтенного (VIII в.)[15], «Древнеанглийский мартиролог» (IX в.)[16].
Особое место в диссертации принадлежит эпосу «Беовульф»[17] и древнеанглийским афоризмам[18]. Равно как и другие образцы народной поэзии англосаксов, эти памятники не имеют точной даты создания и своим содержанием во многом обязаны народной мудрости и героическим сюжетам древнегерманских племен. Сам факт того, что они дошли до нас в составе позднесаксонских рукописей, свидетельствует об интересе, проявлявшемся к ним в Англии X – XI столетий и делает их пусть не продуктом поздней англосаксонской культуры, но ее неотъемлемой частью. К тому же блоку повествовательных свидетельств следует отнести три элегии: «Плач жены», «Вульф и Эадвакер», «Послание мужа»[19]. Все эти памятники проливают свет на восприятие женщины в народной традиции англосаксов, на ее положение в семье, а также светский идеал мирянки.
Привлеченный нами законодательно-нормативный материал включает в себя по преимуществу законы англосаксонских правителей[20]. Актовый материал, использованный в диссертации, состоит из англосаксонских королевских грамот конца IX – середины XI столетий, записей судебных тяжб, завещаний (в том числе женских), отдельных брачных контрактов[21]. Эта группа источников помогает решить целый комплекс задач диссертации, а в частности, выявить социально-правовой и экономический статус позднесаксонской женщины, охарактеризовать отношение к представительнице прекрасного пола в быту.
В целом, источники, относящиеся к рассматриваемому периоду, достаточно разнообразны, но распределены неравномерно. Если грамоты охватывают весь период, то основная масса дошедшего до нас нарратива датируется второй половиной X – первой половиной XI столетий.
Ценный дополнительный материал предоставляют отдельные англо-нормандские и зарубежные свидетельства, в основном – повествовательные. Следует выделить «Германию» Тацита[22], песни «Старшей Эдды»[23], отрывки хроник, каролингских и принадлежащих развитому английскому средневековью[24]. Одним из важных нормандских памятников для изучения избранной темы являются «Деяния английских королей», составленные в XII в. Уильямом Мальмсберийским[25]. В их основе лежат не сохранившиеся англосаксонские источники. При работе над отдельными главами диссертации мы привлекли тексты Вульгаты[26], а также труды отцов церкви[27]. Более подробный перечень использованных источников представлен в конце диссертации.
Историография темы. Обращаясь к характеристике научной литературы, посвященной изучению древнеанглийских женщин, прежде всего, отметим, что в подавляющем большинстве она англоязычна. На протяжении ряда десятилетий отечественные медиевисты осваивали женскую проблематику главным образом применительно к Франции и Италии. Еще в конце XIX века С. В. Ешевский, а позднее В. Ф. Шишмарев, посвятили ряд научных трудов изучению средневековой куртуазной традиции[28]. Спустя несколько десятилетий не без влияния определенных тенденций зарубежной историографии интерес к «женской истории» у нас заметно активизировался. В 80-е первую половину 90-х гг. прошлого века он связан с исследованиями Е. А. Тушиной[29], А. Я. Гуревича[30], М. Л. Абрамсон[31]. Ряд интересных работ тех лет посвящены каролингской Франции. Среди их авторов Ю. Л. Бессмертный[32], В. К. Ронин[33], В. А. Блонин[34]. Как правило, эти авторы обращаются к женской проблематике в рамках изучения семьи, брака, демографических процессов. Уделяется внимание правовому аспекту функционирования семьи, особенностям средневекового отношения к семье и браку, эволюции их форм. Признается важность культурного ракурса, который оказывается в центре внимания отдельных работ.
Следующий этап в разработке женского направления связан с общетеоретическими работами Н. Л. Пушкаревой[35], Л. П. Репиной[36], А. Л. Ястребицкой[37]. Они осуществили анализ новых концепций, складывающихся в социальной истории, в том числе средневековой, познакомили отечественных специалистов с достижениями иностранных коллег в области теории и методики гендера, тем самым обозначив новый вектор развития «женской истории» в отечественной науке. Термин гендер или социокультурный пол впервые появился на Западе, где стал одной из центральных категорий «женских исследований» в 80-е гг. прошлого столетия[38]. Сегодня гендерные исследования понимаются как исследования многообразных форм взаимодействия мужского и женского в культурах и обществах[39].
За последние годы интерес к женщине в средневековой истории возрастает. С 90-х гг. значительно расширяется источниковая база «женских исследований», а также круг разрабатываемых проблем. В этой научной сфере появляются специальные периодические издания, предпринимаются попытки создания обобщающих трудов, активно применяются смежные дисциплины. Все чаще историки обращаются к проблеме диалога полов, представлениям о «мужском» и «женском» в культуре средневекового общества, видя в них продукт культурно-исторического развития общественного человека. Эти тенденции отчетливо прослеживаются в работах Ю. Е. Арнаутовой, Т. Б.Рябовой, А. Л. Ястребицкой [40]. В обзорной монографии «Женщина в истории западноевропейского средневековья» Т. Б. Рябова кратко характеризует средневековые представления о природе представительниц прекрасного пола, рассматривает женщину в контексте средневекового права, религии, образования и др.[41]
При всех позитивных тенденциях, характеризующих развитие «женских исследований» в современной отечественной медиевистике, следует заметить, что раннесредневековая Англия здесь не избалована вниманием, хотя, на наш взгляд, она предоставляет немалый исследовательский ресурс. За исключением диссертаций Е. В. Денисовой[42] и М. П. Омельницкого[43], затрагивающих избранную проблематику лишь эпизодически, специальные работы по истории англосаксонских женщин можно найти преимущественно среди зарубежных англоязычных публикаций.
Зарубежная историография проблемы, напротив, достаточно объемна, и, на наш взгляд, учитывая основные тенденции в ее развитии, можно выделить три значимых этапа.
1. Конец XIX – середина XX вв., когда под влиянием первой волны феминизма стали предприниматься попытки преодолеть традиционный андроцентризм, присущий историографии прошлых десятилетий. Внимание специалистов, среди которых оказалось немало филологов, раньше других привлекли памятники англосаксонского эпоса. Место женщины в древнеанглийском обществе воспринималось как периферийное, подчеркивались ее пассивность и бесправие в раннесредневековом мире, который принадлежит мужчинам[44]. Такая точка зрения прочно устоялась в историографии и нашла отражение во многих научных публикациях XX столетия[45]. В конце XIX в. в изучении проблемы намечается еще одно направление, связанное со статьей Ф. Бакстафф, которая, опираясь на законодательные источники, утверждала, что положение женщины у англосаксов, было гораздо благоприятнее, чем в последующие периоды средневековой английской истории[46]. Но эта точка зрения не получила дальнейшего развития вплоть до середины XX в. В целом, на начальном этапе историография изучаемого вопроса оставалась крайне немногочисленной и калейдоскопичной. Тем более что речь часто шла о работах, посвященных этимологии отдельных эпических сюжетов.
2. Лишь в 40 – 50-е гг. прошлого столетия начинаются систематические исследования в области истории древнеанглийских женщин, а вместе с тем активное использование правовых памятников для изучения обозначенной проблематики. Важными работами здесь стали публикации Стэнтонов и Б. Бэндел[47]. Основываясь на анализе законодательных свидетельств, грамот и хроник, исследователи, как правило, приходили к заключению, что социально-экономический статус англосаксонской женщины был значительно выше, чем считалось в историографии прежних лет. По существу, в том же ракурсе некоторыми специалистами были пересмотрены образы героинь древнеанглийского эпоса[48]. Не исключено, что именно эта тенденция предопределила интерес к фигуре англосаксонской королевы уже среди новейших публикаций[49].
3. Всплеск интереса к «женщине в истории», наблюдающийся в современной медиевистике, отчасти обусловлен все большей популярностью социально-культурной истории, исторической антропологии, «истории ментальностей», которые открывают новые горизонты видения и понимания человеческой личности[50]. За последние два-три десятилетия прошлого века за рубежом появилось множество публикаций, где по-новому освещаются общие и частные аспекты истории средневековых женщин[51]. Распространение гендерных исследований с 80-х гг. прошлого столетия оказало свое влияние на формирование современных подходов к изучению древнеанглийского общества, сопровождалось поиском новых категорий источников и методик работы с ними. Наглядным примером тому служат работы С. Холлис, П. Стаффод, Дж. Чанс, К. Ли и Дж. Оверинг, Р. Гопа, П. Цармача, где предприняты важные попытки осмыслить представления о женском в англосаксонской культуре, в том или ином ее памятнике[52]. В зарубежной историографии отдельные оценки положения позднесаксонской женщины звучали, но, к сожалению, этой проблеме так и не было посвящено специального исследования. По-прежнему отсутствуют работы, дающие комплексный анализ рассматриваемой проблемы с учетом различных категорий англосаксонских письменных свидетельств, политических и культурных реалий времени. Малоизученными остаются вопросы о восприятии позднесаксонской женщины ее современниками, в том числе бенедиктинскими реформаторами, о соотношении религиозных и светских представлений в изучаемой сфере, а также дискурса и историко-культурных особенностей периода. Эти серьезные пробелы мы в своей диссертации попытались восполнить хотя бы частично.
Научная новизна диссертации состоит в том, что впервые в отечественной историографии ставится цель на основе широкого круга источников изучить положение женщины в англосаксонском обществе и место, отведенное ей в культуре современников. На сегодняшний день в научной литературе отсутствует более или менее полное представление об отношении к женщине и «женскому» у поздних англосаксов. В зарубежной историографии статус представительницы прекрасного пола в раннесредневековой Англии является объектом дискуссий. Эти дискуссии часто вызваны не только объективной сложностью проблемы, трудностями, возникающими при работе с раннесредневековыми источниками, различием в методологии. Некоторые исследователи стремятся экстраполировать данные, полученные в ходе анализа какой-либо частной категории исторических свидетельств на общие выводы, что вряд ли стоит считать оправданным. Тем более актуальной представляется предпринятая в диссертации попытка изучить обозначенную проблему в рамках сбалансированного анализа светских и религиозных свидетельств, а также их сопоставления. При написании работы был использован целый ряд важных зарубежных публикаций по теме, в том числе новейших, а также англосаксонских памятников, малоизвестных российской научной общественности.
Методическую основу исследования составили принципы историзма и научной объективности, которые позволили рассмотреть предмет диссертации с учетом конкретного исторического фона, характерного для обозначенного временного отрезка, исключить модернизацию представлений людей изучаемой эпохи. Руководствуясь принципом научной объективности, мы стремились максимально правдиво представить предмет изучения, уклонившись от однобоких суждений. Одной из характерных особенностей работы является ее междисциплинарный характер, обращение к опыту целого ряда гуманитарных дисциплин, в том числе литературоведения. При достижении и решении обозначенных в диссертации целей и задач использованы следующие методы: логический, сравнительный, методы анализа и синтеза; весьма важная роль отведена психологическому и лингвистическому методам, которые позволили лучше изучить семантику древнеанглийских текстов и выявить характерные особенности восприятия позднесаксонской женщины ее современниками. Казуальный метод, использованный при анализе отдельных грамот, обеспечил возможность выявить важные аспекты социально-правового статуса представительницы прекрасного пола в Англии изучаемого периода.
Практическая значимость. Результаты настоящего диссертационного исследования могут быть использованы в учебном процессе при подготовке и преподавании общих курсов по истории средних веков и истории средневековой культуры, при подготовке специальных курсов, а также учебных пособий для студентов исторических факультетов вузов, в обобщающих монографиях.
Апробация работы. Диссертация была апробирована в виде докладов и сообщений, сделанных на заседаниях кафедры истории средних веков ВГУ и научных конференциях. Ее основные положения изложены в ряде опубликованных статей.
Структура и основное содержание работы
Структура диссертационного исследования обусловлена его задачами и целью и построена по проблемному принципу. Работа состоит из введения, трех глав и заключения, списка источников и литературы.
Во введении обоснованы актуальность избранной темы, выбор хронологических рамок, определены цель и задачи исследования, показана его научная новизна и значимость. Здесь же представлена краткая характеристика историографии и источников, использованных при написании работы.
Первая глава диссертации «Положение женщины в англо-саксонском обществе конца IX – середины XI вв. (на материале светских письменных источников)» включает в себя два параграфа. В них рассматривается ряд принципиально важных вопросов по заявленной теме. А, в частности, пересматривается утверждение об относительном равенстве полов в англосаксонском обществе, прочно устоявшееся в зарубежной историографии прошлых лет. Анализируется характер репрезентации женщин в историческом нарративе, памятниках светского права и литературы, изучаются гендерные представления, характерные для светской культуры Англии обозначенного периода.
В ходе проведенного анализа сделаны следующие выводы:
1. Информация, относящаяся к представительницам прекрасного пола, в различных категориях письменных памятников поздних англосаксов распределена крайне неравномерно. Очень малое внимание уделяется их современницам в повествовательных источниках обозначенной эпохи. В ее историческом нарративе случаи упоминания женщин ниже ранга королевы или правительницы исключительны и всегда приурочены к событиям, главными действующими лицами которых являются мужчины. Такое «молчание» нарративных источников «красноречиво» само по себе. В письменной культуре поздних англосаксов представительницы слабого пола, прежде всего, – литературные персонажи, также – обезличенные женщины законодательства, участницы судебных тяжб, завещательницы и наследницы имущества. Но, даже получив крупное наследство или выиграв судебную тяжбу, древнеанглийская аристократка могла остаться безымянной для официального документа.
2. Несмотря на то, что изменение имущественного и правового статуса англосаксонской женщины, видимо, происходило постепенно, позднесаксонский период здесь можно охарактеризовать как отдельный и качественно новый этап. К концу этого периода статус женщины сохранил свою сложность, будучи определяем целым рядом факторов, в том числе семейным положением, общественным положением супруга, своим происхождением, религиозными обетами, образом жизни, репутацией. Вместе с тем он обнаружил ряд тенденций, свидетельствующих о росте ее самостоятельности. Правда, эти тенденции не были лишены противоречий и не уравнивали ее с мужчиной ни в глазах общества, ни согласно букве закона. Обладая фактическим правом наследия и распоряжения движимым и земельным имуществом, правом свидетельства в суде, женщина не могла ратифицировать документы. Возможность отстаивать свои интересы в суде была для нее затруднена. Официально декларированные права вдов и невест нередко нарушались на практике. Неравнозначное отношение позднесаксонского общества к представителям разных полов законодательство фиксирует в вопросах супружеской измены, заключения брака и некоторых других.
Рост экономической независимости представительниц прекрасного пола (особенно знатных вдов), совпавший с дальнейшим развитием института бокленда, а также усилия законодателей рубежа X – XI вв., направленные на защиту интересов отдельных категорий женщин, на наш взгляд, позволяют говорить о некоторой эволюции правового статуса женщины по сравнению с рядом предшествующих столетий. Важно заметить, эволюция не охватывала все аспекты этого статуса. Культурный фактор здесь не стал доминирующим, но сыграл свою неоднозначную роль, которая, главным образом, была связана с участием церкви в кодификационной деятельности государства.
3. Следует признать, законодательные и документальные свидетельства рассматриваемого периода не предоставляют исчерпывающей информации относительно социально-правового и экономического статуса женщины и объективно не могут предоставить таковой. Они лишь в известной степени приоткрывают завесу над англосаксонскими буднями и реально существовавшей практикой. Не вызывает сомнения, что эта практика была гораздо разнообразнее и сложнее, чем представлено в литературных и правовых памятниках. Женщина фигурирует в строго небольшом числе статей англосаксонского законодательства, которые к тому же ограничены определенной тематикой. Как правило, речь в них идет о семейном положении будущей супруги или вдовы и о преступлениях сексуального характера. Женщины, известные нам по сохранившемуся актовому материалу, в подавляющем большинстве относились к сословию знати. А, следовательно, историки располагают весьма скудной информацией об экономико-правовом положении и быте представительниц прекрасного пола, принадлежавших к широким социальным слоям.
4. В жизни и сознании англосаксов прослеживается тесная связь женщины и сфера «женского» с домом, хозяйством, семьей, искусством ткачества, что отразилось и в повествовательных, и в документальных свидетельствах изучаемой эпохи. Гендерные оппозиции англосаксов сводились к архаичным образам и атрибутам войны и мира. Согласно их представлениям, идеальный мужчина – храбрый и искусный воин, его супруга – «пряха мира», мудрая и верная хранительница домашнего очага. В светской культуре и народной традиции англосаксов женское зло персонифицируется в образе грубой, мужеподобной и воинственной женщины, не только сеющей в обществе смятение и проливающей кровь, но не всегда имеющей определенный семейный статус. Не случайно брачный критерий лежит в основе наиболее широко распространенной классификации женщин в англосаксонском законодательстве. Здесь она, как правило, чья-то жена, вдова, конкубина, дева. Характерно, что в общих чертах этот перечень сохраняется и в литературных памятниках, где женщина принимает на себя основные социальные роли, отведенные ей в обществе. За редким исключением эти роли связаны с семьей и мужчиной. Замужество, рождение детей и вдовство оставались наиболее значимыми событиями в жизни женщины.
Как в правовом, так и в обыденном сознании поздних англосаксов муж был господином своей жены. Супружеский союз воспринимался ими достаточно многогранно, и различные источники дают различное его осмысление: на имущественно-правовом уровне, социально-бытовом, эмоциональном. В рассматриваемый период брак сохранил характер деловой сделки. Одновременно не без участия церкви была предпринята важная попытка изменить в этой сделки роль женщины от пассивного товара до свободного волеизъявителя. И хотя эта попытка оказалась не совсем успешной, литературные памятники демонстрируют, что позднесаксонскому обществу не были чужды дружба и сердечная привязанность между супругами, глубокое переживание разлуки.
Вторая глава «Женщина в религиозной письменной культуре позднего англосаксонского периода», состоящая из трех параграфов, исследует отношение к женщине в трудах деятелей Бенедиктинского Возрождения конца X – первой половины XI столетий, особенности репрезентации женщин в древнеанглийском религиозном эпосе конца IX – X вв. на примере «Юдифи», рассматривает вопрос о природе женской святости и выделяет основные модели отношения между полами, присутствующие в памятниках религиозной позднесаксонской культуры.
Основные выводы по итогам второй главы сводятся к следующему:
1. Рассмотренные нами памятники однозначно демонстрируют более сложное отношение позднесаксонской церкви к женщине, чем принято считать в историографии. В отличие от первых столетий англосаксонского христианства женщины не сыграли какой-либо заметной роли в церковной реформе X в. Ее писатели относились к современнице с определенной долей подозрительности, ассоциируя ее с браком и материальными ценностями, чуждыми монашескому укладу. С другой стороны, риторика реформы не была всецело враждебна к представительнице прекрасного пола. Именно в этот период происходит активное распространение культа Девы Марии, которое совпадает с заметным усилением влияния англосаксонских королев; женские жития становятся одним из основных направлений агиографии.
2. В культуре рассматриваемого периода присутствуют следующие типы женской святости: королева-монахиня, дева-мученица, отшельница, благочестивая вдова. Здесь женщина часто дистанцируется от традиционных социальных ролей, отведенных ей светским обществом и народной культурой. Ее женская сущность реализуется лишь символически, в мистическом союзе христианской души и ее Небесного Жениха.
Основным критерием оценки женского поведения реформаторы считали целомудрие. Это качество, составлявшее главную добродетель для бенедиктинского монашества, нашло наибольшую завершенность не в образе святых мужей, но в образе Христовых невест. Такую особенность не следует считать проявлением женоненавистничества. Скорее, напротив. Для позднесаксонской книжности определяющим при выборе моделей женской святости был, как правило, пример Богородицы, девственность которой вызывала большой интерес и уважение проповедников.
3. Наряду с праматерью Евой Дева Мария была одной из двух ключевых женских фигур средневековой богословской мысли. Если бенедиктинские писатели сохранили привычное для патристики противопоставление Марии и Евы, то в эпических памятниках изучаемого периода предпринята попытка частично оправдать праматерь через основные социальные роли, отведенные женщине в обществе.
Нескольку иную трактовку в религиозном эпосе поздних англосаксов получает и феномен женской святости. Осмысление духовного подвига выдерживается в категориях, черпающих свой авторитет не только в христианской, но также в варварской традиции и не всегда предполагающих перспективу посмертного воздаяния. Главная добродетель непорочность здесь замещается более привычной для германской аксиологии мудростью. Образы библейских женщин и их оценка в эпосе выстроены на основе тесного взаимодействия и конфронтации двух различных мировоззренческих систем, христианства и язычества, которое оставило заметный след в позднесаксонской духовной культуре, подчеркнув ее яркую национальную самобытность.
4. Одним из ключевых в «женских исследованиях» является вопрос об отношениях между полами. Религиозные памятники рассматриваемого периода предоставляют несколько основных моделей: духовная дружба, целомудренный брак вплоть до чисто спиритуального союза, прислушивающийся к мнению жены муж и его супруга-советчица, противостояние святой девы / вдовы нечестивому язычнику. В отличие от франкской агиографии Х столетия, где ярко выражены топосы чувственной любви и телесной красоты, позднесаксонская житийная традиция проявляет большую сдержанность. Здесь нет счастливого брака, а телесная красота героини многозначна. Красота в различных контекстах фигурирует и как женское качество, иногда таящее в себе соблазн и искушение, и как некий сакральный атрибут, отражающий духовную чистоту, величие и силу его обладательницы.
5. Культуре Монашеского Возрождения не был чужд распространенный в древнеанглийской книжности концепт «пряха мира». Вместе с тем он нередко нарушался. Духовный подвиг святой максимально стирал различия между полами. Эта идея, имеющая в христианстве свою доктринальную основу, оказала существенное влияние на репрезентацию представительницы прекрасного пола в позднесаксонских житиях, ее поведение и внутренние качества. В этих образах отразились ключевые пункты церковной реформы: целибат, нестяжательство, активное проповедничество и монашеская аскеза, приоритет киновийного общежительства.
6. Важное значение для выбора агиографа также имел целый комплекс факторов, связанных с влиянием скандинавских вторжений и динамикой изменений общественной роли супруги правителя. Внимание к женскому телу, апология девственности и целомудрия в мартириях периода многозначны. Отчасти это реакция раннесредневекового религиозного общества на тяготы войны и опасности, которым подвергались соотечественницы в сложные годы скандинавских вторжений. Обратившись к авторитетным прецедентам церковной истории в поисках духовных средств противостояния иноземцам-язычникам, житийная традиция позволила взглянуть на социально-культурные последствия скандинавской экспансии в еще одном важном ракурсе – психологическом.
В агиографических моделях позднесаксонского периода девственность, пожалуй, - наиболее важная, но не единственная и не всегда обязательная добродетель святой. Духовное величие раскаявшейся грешницы здесь находит не менее высокую оценку, чем благочестие ученого монаха. В начале XI в. с ростом влияния коронованной супруги монарха англосаксонские агиографы обращаются к сохранившимся в исторической памяти образам святых представительниц кентской королевской династии, которые успешно совмещали занятия государственными делами, воспитание детей и монашеское служение.
Строго говоря, несмотря на ряд доминирующих тенденций, в осмыслении женского этического идеала и феномена женской святости позднесаксонская религиозная культура не всегда демонстрирует единый подход.
Третья глава диссертации «Женщина и власть в Англии конца IX – середины XI вв.: социально-политический статус позднесаксонской королевы» состоит из двух параграфов. Здесь поднимается ряд вопросов, которые на сегодняшний день не исследованы отечественными специалистами: кем в сознании англосаксов была женщина, находившаяся рядом с государем?; насколько велико было ее политическое влияние?; каким образом изменения, произошедшие в политической и культурной жизни Англии рассматриваемого периода, сказались на положении супруги короля?
На основании изученного материала мы пришли к следующим выводам:
1. На протяжении конца IX – середины XI вв. положение супруги англосаксонского монарха претерпело качественные изменения. К началу X в., в отличие от франкских современниц и эпических героинь, у жены правителя западных саксов отсутствовал общественный статус королевы и связанные с ним прерогативы. Она не имела права подписывать королевские грамоты, принимать какое-либо участие в делах государства и даже восседать на троне рядом с мужем. Ее единственная значимая для государства функция сводилась к рождению потенциальных наследников престола. Ко времени правления Альфреда Великого положение жены уэссекского правителя было на порядок ниже эпических героинь, память о ярких, красочных образах которых запечатлели позднесаксонские рукописи. Низкий статус государевой жены демонстрируют не только королевские грамоты, но также исторический нарратив. Имена жен английских монархов практически исчезают из памятников истории, что свидетельствует о пренебрежительном к ним отношении.
Единственная женщина, которой отведено более или менее значимое место в отдельных списках «Англосаксонской хроники» первой половины X столетия – мерсийская правительница Этельфлэд. Другой заметной политической фигурой становится третья жена Эдуарда I Эдгифу, которая в середине X в. играет значимую роль при дворе. Однако это возвышение приходится не на время замужества Эдгифу, а на период ее вдовства и правление сыновей. Своим возвышением эта женщина была во многом обязана обстоятельствам и, вероятно, собственным амбициям. Но даже если ее авторитет не был результатом общей тенденции к пересмотру статуса супруги государя, он создал важный исторический прецедент. И, видимо, этот прецедент сыграл не последнюю роль, отчасти предопределив изменения, которые происходят впоследствии.
2. К концу X в. официально признанная королева, венчанная на царство, получает возможность выгодно использовать свое политическое влияние. Эти перемены происходили постепенно, не без воздействия личностного фактора. Вместе с тем их обусловили вполне объективные предпосылки.
Во-первых, рост престижа монаршей власти в Англии, сопровождавший мощные централизаторские тенденции. Еще при Альфреде Великом ряд представителей элиты осознавали полезность присутствия в государстве королевы, принимающей на себя важные общественные функции.
Во-вторых, влияние церковной реформы, которая уделила большое внимание разработке новой доктрины монархии. В ее рамках королева была приближена к сакральной фигуре короля, принимая на себя часть этой сакральности. Именно бенедиктинские реформаторы наделяют супругу монарха новыми общественными функциями, которые в дальнейшем немало способствуют укреплению ее авторитета. Бурное развитие мариологии в ведущих духовных центрах страны, обращение позднесаксонских книжников к христианским образам Экклесии, мудрой Савской царицы, благочестивой Эсфири, спасшей свой народ, стало не только средством легитимации нового статуса английских королев, но также выражением их возросшего могущества, возросшего к ним внимания со стороны общества.
Произошедшим изменениям благоприятствовали историческая память и культурная традиция, тем более что авторитет традиции в раннее средневековье был очень значителен. В англосаксонской истории прежних столетий (VII – VIII) статус жены правителя мог быть достаточно высок. Важные социальные роли, атрибутируемые королеве в английской культуре и обществе конца X – середины XI вв., имеют прямые параллели не только в популярных библейских сюжетах периода, но также в древнеанглийских эпических сказаниях. Нарративные памятники XI в. наглядно подтверждают, что германская поэтическая метафора «freouwebbe» (пряха мира) была не менее востребована, чем библейские образы. Не случайно миротворицами видели себя королевы Эмма и Эдита. Образы королев, присутствующие в позднесаксонских памятниках, также демонстрируют, что представления о женском зле в народной культуре и церковной среде периода не были полностью идентичны. В христианской традиции на первый план здесь выступали общая порочность, распутство, иногда коварство – качества, наиболее полно персонифицированные в биографиях Эадбурги Мерсийской и ветхозаветной Иезавели. Содержательную сторону всех этих моделей следует рассматривать как взятое в гендерном ракурсе важное отражение этических, социальных и политических представлений изучаемой эпохи.
3. Одновременно следует отметить некоторую относительность произошедших перемен. Повышение статуса жены правителя Англии во второй половине X в. не стало всеохватывающим. Значимость и политическая активность королевы в тот или иной период зависела от целого ряда различных обстоятельств. Позднесаксонские королевы были вынуждены приспосабливаться к социокультурным моделям, отведенным женщине в современном им обществе. Их попытки использовать свое влияние были строго подчинены этим моделям, что нашло наиболее яркое выражение в «Панегирике королеве Эмме». История западно-саксонского королевства не знала женщины-правительницы, и даже во время своего наивысшего могущества королева позиционировала себя как супруга, вдова или мать законного наследника и воспринималась обществом соответственно. Эта деталь не только отразила особенности восприятия женщины в раннесредневековой «культуре мужчин», но отчасти ограничила возможности позднесаксонской королевы, чему есть конкретные примеры в истории.
В заключение обобщаются выводы, полученные в отдельных главах диссертации, намечаются дальнейшие перспективы изучения рассматриваемой проблематики.
Проведенное исследование показывает, что положение женщины в позднем англосаксонском обществе было далеко не столь однозначным, как принято считать в большинстве специальных работ. Идеология Бенедиктинского Возрождения, отразившаяся в проповедях и житиях, правовая традиция англосаксов, их исторические сочинения и народная культура, представленная в афоризмах и эпических сказаниях, позволяют лишь в отдельных ракурсах взглянуть на предмет исследования, обозначенный в диссертации. На наш взгляд, подводя общие итоги, следует отказаться от таких строгих формулировок, как «равенство» или «женоненавистничество», имеющих место в историографии темы. Вряд ли какая-то из них хотя бы в основных чертах передает все многообразие существовавшей реальности. Отношение поздних англосаксов к женщине, представления о ее месте в обществе характеризовались большой сложностью, порой – противоречивостью в разных сферах жизни этого общества и пластах его многослойной культуры.
Характеризуя статус позднесаксонской женщины в целом, можно отметить отдельные аспекты эволюции в его социально-экономической и социально-правовой составляющих. Ряд позитивных тенденций, определяющих этот статус, связан с практическими начинаниями видных церковных деятелей эпохи, не смотря на то, что в самой церкви роль современницы высокой не была.
Англосаксонское общество достаточно поздно приобщилось к ценностям христианского мира и долго хранило богатое варварское наследие, отношения которого с христианством были отмечены не только непримиримой конфронтацией, но весьма тесным взаимопроникновением. Отображение представительницы прекрасного пола в светских и религиозных памятниках периода было различным, в силу различий представлений и в силу затронутых ракурсов. Однако здесь имели место и элементы сходства. Присутствие этих элементов было обусловлено единой исторической средой, а также возможностью контактов и взаимовлияния.
Значимым фактором, оказавшим многоплановое влияние на гендерные представления поздних англосаксов и отображение женщины в их культуре, стали скандинавские вторжения. Они не только подпитывали полузабытые традиции, восходившие к общегерманскому наследию, но раскрыли полководческие таланты мерсийской леди Этельфлэд, актуализировали образы христианских мучениц и библейских героинь, в лице которых древнеанглийские богословы усмотрели важный пример для современницы – целомудренной и набожной защитницы своего народа.
Содержание женских образов, запечатленных в памятниках позднесаксонской культуры, зачастую определяла историческая реальность периода и его культурно-историческое наследие, хотя литературные образы и общественная практика не всегда совпадали. Думается, что и письменные сочинения имели свое воздействие на общественную практику, ведь популярное богословие Бенедиктинского Возрождения было, по сути, назидательным, а знаменитый «Панегирик королеве Эмме» преследовал политические цели.
Подводя итоги, хотелось бы обратить внимание на еще одну весьма существенную деталь. Создателями, редакторами, переписчиками подавляющего большинства свидетельств, рассмотренных в диссертации, являются мужчины. Хотя женское авторство отдельных древнеанглийских памятников возможно, по существу, оно недоказуемо. Даже обратное вряд ли могло бы изменить общую источниковую картину рассматриваемого периода периода. Уже в силу данного обстоятельства мы вынуждены констатировать: как сама женщина воспринимала свое место в позднем англосаксонском обществе нам за редким исключением мало известно.
В завершение следует отметить, что наше диссертационное исследование не претендует на исчерпывающее изложение затронутой в нем проблематики. Представленная диссертация помимо чисто исследовательских задач имеет еще одну, на наш взгляд, не менее важную – привлечь внимание научной общественности к проблемам «женской истории» в раннее средневековье, проблемам актуальным и интересным, которые активно разрабатываются зарубежными медиевистами, но пока что не нашли заслуживаемого отклика в работах отечественных историков. В перспективе результаты данного диссертационного исследования могут быть привлечены для изучения «женской истории» и гендерных представлений раннего англосаксонского, нормандского периодов английской истории, а также Западной Европы IX – XI столетий в сравнительном ракурсе.
Основные положения и выводы диссертации отражены в
следующих публикациях:
Статьи в изданиях РФ, рекомендуемых ВАК РФ для публикаций:
1. Болдырева И. И. Женщина в англосаксонской агиографии и церковная реформа в Англии второй половины X в. / И. И. Болдырева // Вестник Воронежск. гос ун-та. Сер. История. Политология. Социология. – Воронеж: Изд-во ВГУ, 2006. №2. – С. 5 – 14.
Статьи в прочих изданиях:
2. Болдырева И. И. Женщина и власть в англосаксонской письменной культуре первой половины XI в. (на материале «Панегирика королеве Эмме») / И. И. Болдырева // Новик: сборник научных работ аспирантов и студентов исторического факультета ВГУ / Науч. ред. Ю. В. Селезнев. – Вып. 12. – Воронеж: Научная книга, 2007.– С. 71 – 77.
3. Болдырева И. И. Женщина и государство: особенности статуса жены правителя Англии середины IX – первой половины X вв. / И. И. Болдырева // Государство и его подданные: века сотрудничества и противостояния: Мат-лы Третьей региональной научной конференции, Воронеж, 3 февраля 2009 г. / Под общей ред. В. Н. Глазьева. – Воронеж: Истоки, 2009. – С. 211 – 214.
[1] См., напр.: Бок Г. История, история женщин, история полов // Альманах THESIS. – 1994. – Вып. 6. – С. 170 – 200; Blamires A. The Case for Women in Medieval Culture. Oxford, 1997, etc. Даже приблизительное количество научных работ, посвященных истории женщин, и вышедших за последние одно - два десятилетия подсчитать вряд ли возможно.
[2] См.: Репина Л. П. Гендерная история: проблемы и методы исследования // Новая и новейшая история. 1997. № 6. С. 41 - 58; Она же. «Женская история»: проблемы теории и метода // Средние века. 1994. Вып. 57. С. 103 – 109.
[3] См., напр.: Арнаутова Ю. Е. Женщина в «культуре мужчин»: брак, любовь, телесная красота глазами агиографов X века // Адам и Ева. – М. 2001. № 1. С. 47 - 90; Бессмертный Ю. Л. Мир глазами знатной женщины IX века // Художественный язык средневековья. М., 1982. С. 83 – 107; Рыбина М. В. Судьбы и образы кордовских мучениц IX века // Адам и Ева. 2005. № 9. С. 37 – 63.
[4] См., напр.: Зверева В. В. Беда Достопочтенный: самосознание историка и теолога раннего средневековья: автореф. дис. … канд. ист. наук. – М., 1998; Омельницкий М. П. Агиографические модели позднего англосаксонского периода: автореф. дис. … канд. ист. наук. – М., 2002.
[5] Обзор мнений по поводу степени зрелости феодализма в Англии к середине XI в. см.: Глебов А. Г. Англия в раннее средневековье. Воронеж, 1998. – С. 4 – 6, 17.
[6] The Anglo-Saxon Chronicle / Ed. & trans. by M. Swanton. – New York, 1998; The Anglo-Saxon Chronicle // English historical documents / Ed. by D. Whitelock. V. 1. – L., 1955. P. 135 – 235 (Далее – EHD).
[7] Латинский текст см.: Asser’s Life of King Alfred / Ed. by W. H. Stevenson. – 2nd ed-n. – Oxford, 1959. Английский перевод с комментариями и приложениями см.: Alfred the Great: Asser’s Life of King Alfred and Other Contemporary Sources / Trans. by S. Keynes and M. Lapidge. L., 1983. Русский перевод см.: Ассер. Жизнь Альфреда Великого // Стасюлевич М. М. История средних веков в ее писателях и исследованиях новейших ученых. - Т. 2. – Пг., 1915. – С. 306 – 336.
[8] Encomium Emmae Reginae / Ed. by A. Campbell - 2nd ed-n. – Cambridge, 1998.
[9] The Anglo-Saxon Poetic Records / Ed. by E. K. Dobbie. – V. 4.: Beowulf and Judith. – New York, 1953. – P. 99 – 109; Judith / Ed. B. J. Timmer. – Exeter, 1978; Judith / Ed. M. Griffith. – Exeter, 1997.
[10] ASPR / Ed. by G. P. Krapp. – V. 1.: The Junius Manuscript. – New York, 1931. - P. 1 – 87. Русскоязычный перевод текста под редакцией О. А. Смирницкой см.: Грехопадение // Древнеанглийская поэзия / Под ред. Смирницкой О. А. и Тихомирова В. Г. – М., 1982. – С. 95 – 132.
[11] ifric’s Catholic Homilies: The First Series / Ed. P. Clemoes. – Oxford, 1997; The Second Series / Ed. Godden M. – L., 1979; lfric’s Lives of Saints / Ed. by W. W. Skeat. – 1, 2 vols. – L., 2003. Русский перевод жития св. Этельтриты, а также древнеанглийский текст и русский перевод жития св. Милдред (XI в.) см.: Древнеанглийские святые. Древнеанглийские проповеди и жития англосаксонских святых: Альбана, Этельтрут, Милдред, Неоте, дрихтхельме и Чаде / Под ред. М. П. Омельницкого – М., 1999. – С. 36 – 48, 70 – 86; lfric. Life of st. thelwald // English historical documents. – V. 1. – P. 831 – 838.
[12] Wulfstan. The Sermon of the Wolf to the English People // EHD. – V. 1. – P. 854 – 860.
[13] The Blickling Homilies / Ed. R. Morris. – L., Ontario. – 2000; The Vercelli Homilies and Related Texts / Ed. by D. Scragg. – L., 1992; отдельные верчелльские проповеди и их английский перевод см.: The Vercelli Homilies ix – xxiii / Ed. by P. Szarmach. – Toronto, 1991.
[14] Aelfric’s Homilies on Judith, Esther and Maccabees / Ed. by S. D. Lee, 1999 – электронное издание (http://users.ox.ac.uk/~stuart/kings/main.htm).
[15] Beda Venerabilis. Historia ecclesiastica gentis Anglorum // Monumenta Historica Britannica. – L., 1848. – V. 1. – P. 103 – 289. Русский перевод см.: Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов / Пер. с лат., вст. ст. и комм. В. В. Эрлихмана. – СПб., 2001.
[16] Old English Martyrology / Ed. by G. L. Herzfeld. – L., 1900.
[17] ASPR. – V. 4.: Beowulf and Judith. – P. 3 – 98; Beowulf / Ed. by M. Swanton. – Manchester, 1978. Все отрывки из эпоса «Беовульф» на русском языке приводятся в диссертации по хорошо известному изданию В. Г. Тихомирова: Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. М, 1975.
[18] Poems of Wisdom and Learning in Old English / Ed. and trans. Shippey T. A. – Cambridge, 1976; Текст эксетерских гномов см.: ASPR. – V. 3.: The Exeter Book. – New York, 1936. – P. 156 – 163. Текст гномов из рукописи Cotton Tiberius b.i. см.: ASPR. – V. 6.: The Anglo-Saxon Minor Poems. – New York, 1942. – P. 55 – 57. Русский перевод некоторых афоризмов см.: Древнеанглийская поэзия / Под ред. О. А. Смирницкой и В. Г. Тихомирова. – М., 1982.
[19] ASPR. – V. 3.: The Exeter Book. – P. 179 – 180, 210 – 211, 225 – 227. Русскоязычный перевод этих памятников под ред. О. А. Смирницкой см.: Древнеанглийская поэзия. – С. 57 64, 275 – 282.
[20] Использованы следующие издания: Die Gesetze der Angelsachsen / Hg. von F. Liebermann. – Bd. I. Text und bersetzung. – Halle, 1903; EHD. P. 357 439.
[21] Cartularium Saxonicum: a collection of charters relating to Anglo-Saxon history / ed. by W. de G. Birch. – L., 1885 – 1893. – Vols. 1 – 3; Anglo-Saxon Charters / Ed. & transl. by A. J. Robertson; 2nd ed. – Cambridge, 1956; Anglo-Saxon Charters. An Annotated list and bibliography / Ed. by P. H. Sawyer. – L., 1968 (это издание имеет электронную онлайновую версию: www.anglo-saxon.net).
[22] См. оригинальный текст: Tacitus C. La Germanie / Text etabli et trad. J. Perret. – Paris, 1983. Русский перевод: О происхождении германцев и местоположении Германии // Корнелий Тацит. Сочинения в 2-х тт. / Пер. А. С. Бобович – Т. I. – М., 1993. – С. 353 – 372.
[23] Старшая Эдда // Западноевропейский эпос / Пер. А. Корсуна, Ю. Корнеева. – СПб., 2002. – С. 5 – 330.
[24] From the Annals of St. Bertin // EHD. – V. 1. – P. 314 – 315; From Roger of Wendover’s Flores Historiarum // Ibid. P. 255 – 258.
[25] Willelmi Malmsbiriensis de gestis regum anglorum / Ed. Stubbs W. Vols. 1, 2 – L., 1887 – 1889; William of Malmesbury’s Chronicle of the Kings of England: From the Earliest Period to the Reign of King Stephen / Ed. by J. A. Giles. – L.,1847.
[26] Biblia Sacra Vulgata – http//www.biblegateway.com
[27] Были использованы отдельные тома следующих изданий: A Select Library of Nicene and Post-Nicene Fathers of the Christian Church, Second Series / Ed. by Ph Schaff. – 14 vols. – Edinburgh, New York, 1890 – 1900; Patrologiae cursus completus. Series latina / Ed. J.-P. Migne. – 221 vols. – Paris, 1844 – 1864.
[28] Ешевский С. В. Женщина в средние века в Западной Европе // Ешевский С. В. Сочинения. – М., 1870. – Т. 3; Шишмарев В. Ф. К истории любовных теорий романского средневековья // Шишмарев В. Ф. Французская литература: Избранные статьи.- М.; Л., 1965. – С. 278 – 301.
[29] Тушина Г. М. Демографические аспекты истории Прованса XII XIV вв // Женщина, брак, семья до начала нового времени: демографические и социокультурные аспекты / под ред. Ю. Л. Бессмертного. М., 1993. – С. 83 – 87.
[30] Гуревич А. Я. Семья, секс, женщина, ребенок в проповеди XIII в. (Франция и Германия) // Историческая демография докапиталистических обществ Западной Европы / под ред. Ю. Л. Бессмертного. – М., 1988. – С. 75 – 91.
[31] Абрамсон М. Л. Семья в реальной жизни и в системе ценностных ориентаций в южно-итальянском обществе X – XIII вв. / Женщина, брак, семья до начала нового времени. – С. 38 – 54.
[32] Бессмертный Ю. Л. Демографическое поведение и демографические процессы во Франции IX – XV вв. / Женщина, брак, семья до начала нового времени. – С. 7 – 13; Он же. Об изучении массовых социально-культурных представлений каролингского времени // Культура и искусство западноевропейского средневековья / под ред. Е. И. Даниловой. – М., 1981. – С. 53 – 77.
[33] Ронин В. К. Брачно-семейные представления в каролингской литературе (до середины IX в.) // Историческая демография докапиталистических обществ Западной Европы. – С. 92 – 109.
[34] Блонин В. А. К изучению брачно-семейных представлений во франкском обществе VII – IX вв / Историческая демография докапиталистических обществ Западной Европы. – С. 75 – 91.
[35] Пушкарева Н. Л. Гендерные исследования: рождение, становление, методы и перспективы // Вопросы истории. – 1998. - № 6. – С. 76 – 86; Она же История женщин и гендерный подход в контексте социальной истории // Социальная история. Ежегодник. – М.1998. С. 69 – 91.
[36] Репина Л. П. Гендерная история: проблемы и методы исследования // Новая и новейшая история. – 1997. - № 6. – С. 41 – 58; Она же. «Женская история»: проблемы теории и метода // Средние века. – 1994. Вып. 57. – С. 103 – 109.
[37] Ястребицкая А. Л. Проблема взаимоотношения полов как диалогических структур средневекового общества в свете современного исторического процесса // Средние века. – Вып. 57. – 1994. – С. 126 – 136.
[38] Важнейшие положения гендерного подхода были изложены американским историком Джоанн Скотт в статье «Гендер. Полезная категория исторического анализа»: Scott J. Gender: A Useful category of historical analysis // American Historical Review. – 1986. – V. 91. – N 5. – P. 1053 – 1075.
[39] См.: Пушкарева Н. Л. Гендерные исследования: рождение, становление, методы и перспективы. – С. 79.
[40] Арнаутова Ю. Е. Указ соч; Рябова Т. Б. Женщина в истории западноевропейского средневековья. – Иваново, 1999; Ястребицкая А. Л. Указ соч.
[41] Рябова Т. Б. Указ. соч.
[42] Денисова Е. В. Святая Этельтрита, англосаксонская королева и аббатиса: почитание святой и его осмысление раннесредневековыми церковными авторами // Средние века. – 2008. – Вып. 69. – С. 143 – 158. Она же. Святые королевской крови в церковной проповеди Англии VIII – X вв. К истории раннесредневекового учения о государстве: автореф. дис. … канд. ист. наук. – СПб., 2009. – С. 15 – 17.
[43] Омельницкий М. П. Указ соч. С. 26 – 27.
[44] См., например: Burton R. Woman in Old English Poetry // Sewanee Review. – V. 4. - 1895. – P. 2 – 11; Malone K. Mhild // English Literary History. – 1936. – V. 3. – P. 253 – 256.
[45] Chance J. Women as Hero in Old English Literature. – Syracuse, 1987; Hill J. “t ws geomuru ides!”: A Female Steriotype Examined // New Readings on Women in Old English Literature/ Ed. by H. Damico, A. H. Olsen. – Bloomington, 1990. – P. 235 – 247.
[46] Buckstuff F. Married Woman’s Property in Anglo-Saxon and Anglo-Norman Law and the Origin of the Common Law Dower // Annals of American Academy of Political and Social Sciences. – V. 4. 1893. – P. 233 – 264.
[47] B. Bandell. The English Chroniclers’ Attitude towards Women // Journal of the History of Ideas. – V. 16. - 1955. – P. 113 – 118; Stenton D. M. The English Woman in History. – L., 1957; Stenton F. M. The Historical Bearing of Place-Name Studies: the Place of Women in Anglo-Saxon Society // Transactions of the Royal Historical Society. – V. 25. - 1943. – P. 1 – 13.
[48] Damico H. Beowulf’s Wealhteow and the Valkyrie Tradition. – Madison, 1984; Sklute L. M. Freouwebbe in Old English Poetry // Neuphilologische Mitteilungen. – V. 71. - 1970. – P. 534 – 541.
[49] См., например: Staffford P. Queen Emma and Queen Edith: Queenship and Women’s Power in the Eleventh-Century England. – Oxford, 1997.
[50] О влиянии «истории ментальностей» на рост интереса к «женской истории» см.: Duby G., Perrot M. Writing History of Women // A History of Women in the West. – Cambridge, 1992. – V. 2. – P. ix - xxx.
[51] Gies F., Gies J. Marriage and Family in the Middle Ages. – Harper, 1987; Kelly J. Women, History and Theory. – Chicago, 1984; Lucas A. Woman in the Middle Ages: Religion, Marriage and Letters. – Brighton, 1983.
[52] Hollis S. Anglo-Saxon Women and the Church: Sharing a Common Fate. – Woodbridge, 1992; Stafford P. Op. cit.; Chance J. Op. cit.; Lee C. A., Overing G. R. Double Agents: Women and Clerical Culture in Anglo-Saxon England. – Philadelphia. – 2001; Gopa R. A. Virgin Acts Manfully: Aelfric’s Life of St. Eugenia and the Latin Versions // Leeds Studies in English. 1992. V.23. P. 1 – 27.
