ОБ ИСТОРИЧЕСКОЙ БЕЗГРАМОТНОСТИ

И ДУХОВНОЙ ПУСТОТЕ

Елена Иванова

Конъюнктура нового времени

На полке новой ставропольской литературы, посвященной казачеству, появилась еще одна книга — «Крик подстреленной птицы» Тамары Лобовой, представляемая автором как исторические хроники. Лично меня она побудила вступить в публичный спор с тенденцией, все более утверждающейся в общественном сознании на постсоветском пространстве. Тенденция же такова: то, что принято было раньше называть конъюнктурной литературой, продиктованной идеологическими установками того времени, сегодня в точности повторяет себя в зеркальном отображении, при котором «левое» становится «правым» и наоборот. На первый взгляд все справедливо – запрещенная некогда правда сегодня выходит наружу. Тогда как «попутно» заявляет о себе новая неправда…

В предисловии, написанном писателем Иваном Подсвировым, читаем: «Писатель, историк и краевед Тамара Михайловна Лобова известна в нашей стране и за рубежом всем, кто интересуется сложной и трагической историей казачества, судьбой его выдающихся деятелей…». Ни в коей мере не оспаривая мнение автора предисловия в том, что в итоге кропотливого многолетнего, поистине подвижнического труда Тамарой Михайловной собран уникальный материал, хотелось бы обратить внимание на позицию автора книги «Крик подстреленной птицы», тем более что речь о профессиональном историке, а не случайном трубадуре сомнительных истин.

«После переворота 1917 года изменен естественный ход событий…», — пишет Т. Лобова. Термин «переворот» оставим на ее совести и пойдем дальше. А вот и живая иллюстрация пагубности свершившегося «переворота» применительно к отдельно взятой человеческой личности. В главе «Славен внук, славен дед» рассказывается о событиях, происходивших в Гражданскую войну в станице Суворовской:

«…Неспокойное было время. Девятнадцать раз переходила станица из рук в руки. Пришли белые со Шкуро. После непродолжительного отдыха решил Андрей Григорьевич устроить смотр своим войскам. Доволен остался. Что строй, что рубка, что вольтижировка. Закончили джигиты показ своего мастерства, как вдруг на поле вылетел казачонок. Маленький, легкий. Как пушинка летал он под конем, хватал с земли предметы и рубил лозу на зависть. Ахнули казаки: чей же это сынок блеснул?»… «Сынком» оказалась Шурка Никитина, нещадно выпоротая затем за свою воинскую доблесть родным отцом. «Ночью тихо вывела Александра коня, садами, огородами прокралась за станицу и помчалась куда глаза глядят…»

В Первой конной Буденного отыскался след Александры Григорьевны Никитиной. А когда возвратилась под отчий кров «вся в коже, с маузером на боку», «стриженая! с папироской в зубах!», отец «большевичку» не принял и не простил до конца своих дней. Что же касается автора книги, несмотря на возглас «Прости, Господи, и белых, и красных», исход этой оставшейся нераскрытой незаурядной человеческой судьбы видится автору... закономерным возмездием, не заслуживающим доброй памяти и сострадания: «Сбылось проклятье отца. Ничего не осталось на земле от Шуры Никитиной. Ничего…»

Насколько правомерно это умозаключение? Не сама ли Т. Лобова своей рукой пишет ниже, через десяток страниц, о положении в селе в период Великой Отечественной войны и сразу после ее окончания: «Одиннадцатилетние дети поднимались с матерями, бабушками до зари и шли на работу (…). Это же они создали послевоенное государство, мощную армию и флот, ракетную базу, новейшие технологии, двинули науку, да все, чем сильно и славно было наше Отечество…». Получается, хотя и опосредованно, автор признает сам факт создания великого и славного Отечества. И тут же созидательные заслуги приписывает исключительно казачеству. Но! «...Вырублено казачество, обескровлен народ. И снова, и снова бьются в слезах и безысходности сироты и вдовы. Женщина, мать, сестра. Где берете вы силы, все выносящие казачки мои? Это вы воспитали потомство в достоинстве и совести».

По-моему, этот «крик подстреленной птицы», этот плач — по ком угодно, только не по Александре Григорьевне Никитиной, которая, я уверена, может служить ярчайшим символом жертвенности во имя счастья Родины. В фундаменте великого и славного Отечества есть и ее кирпичик. Но этого наш историк попросту не замечает. А вообще советское государство в изображении Т. Лобовой — всего лишь слепая и бездушная, давящая всех подряд, и в первую очередь белое казачество, машина с исключительно карательными функциями. А жизнь, дескать, выправилась в конце концов как-то сама по себе — «все перемололо время».

Автор книги, то и дело сбивающийся на сентенции типа библейского «время собирать камни», словно не понимает, что такое однобокое и зауженное изображение исторических событий вряд ли ведет к гражданскому согласию. От историка ждешь объективного, взвешенного и непредвзятого свидетельства летописца. Но как, скажите, можно доверять, к примеру, такому «свидетельству»:

«В Гражданскую войну, в сентябре 1920 года, красноармейцы заживо сожгли в Суворовской триста казаков». В доме священника. Говоря о том, что «это правда, подтвержденная многими свидетелями», Т. Лобова однако же упоминает только имя старейшины Терского казачьего войска И. Супрунова, и то его свидетельство касается самого факта, но не числа репрессированных, явно преувеличенного в десятки раз. А ведь свойство слухов обрастать мифами давно известно.

У исторической правды, как у медали, две стороны. Т. Лобова видит одну, на которой казачество расписано сусальными красками. На другой же — оставшиеся «за кадром» рассеченные казачьими шашками красноармейцы (кто сочтет — сколько их?). Но ведь это тоже факты нашей истории: и расстреливали, и вешали казаки «мужичье сиволапое», посмевшее восстать «за землю, за волю, за лучшую долю». И царю-батюшке служили отнюдь не задаром — за наделы свои служили, за вольные поселения, каковых не знали крестьяне, освобожденные от крепостной зависимости без самого для них важного — земли. Доля последних была — опять гнуть спину на хозяина.

Книга полна автоопровержений, чтобы разбирать их подробно, понадобилось бы слишком много места. Да, трагедией обернулась для всего (!) русского народа попытка перестроить мир на лучших, более справедливых началах. И отнюдь не только казачество пострадало — была отчасти уничтожена, отчасти эмигрировала родовая дворянская интеллигенция, цвет нации, суровым репрессиям подверглось духовенство. Кто они, сумевшие революцию превратить в братоубийственную бойню? На этот вопрос нет и не может быть однозначного и исчерпывающего, а главное — правдивого ответа в условиях «новой конъюнктуры».

Есть она и в литературе: люди, еще недавно громче всех славившие мудрое руководство «родной Коммунистической партии» и Советского правительства, сегодня столь же рьяно отрицают нашу послереволюционную историю, не видя в ней вопреки действительности ничего созидательного и жизнеутверждающего.

«Накопав» действительно немало интересных и впечатляющих находок на осыпях исторического народного бытия, Т. Лобова, к сожалению, не смогла восстановить правдивые картины жизни былых поколений, оказавшихся в горниле глубочайшего исторического конфликта. Впрочем, могло ли быть иначе? Заданность идейного содержания, зашоренность взгляда еще никому не помогали воссоздать правду жизни. А уж автору «исторических хроник» следует быть тем более и прежде всего беспристрастным, объективным и предельно честным документалистом. Этого требуют и сам жанр, и, по большому счету, гражданская ответственность серьезного исследователя, стремящегося всей совокупностью достоверных сведений, продуманностью и взвешенностью каждого слова донести истину до читателя.

Автор: Елена Иванова. Ведущий методист краевого литературного центра. Член Союза писателей России.

Д. Калихман

Историческая безграмотность и духовная пустота нового времени.

«Люди верят в то, во что им хочется верить»

Гай Юлий Цезарь

В газете «Ставропольская правда» от 4 апреля сего года появилась статья, написанная Еленой Ивановой – ведущим методистом краевого литературного центра, членом союза писателей России, под названием «Конъюнктура нового времени» [20]. Автор статьи в жесткой форме критикует книгу Тамары Михайловны Лобовой «Крик подстреленной птицы» [9], посвященной трагической судьбе казачества в 20 веке.

С Тамарой Михайловной я познакомился по воле случая в 2002 году во время отпуска в Кисловодске через ее сына Алексея, у которого узнал о выходе в свет новой (на тот момент) книги Тамары Михайловны «Рождены для службы царской». Долгие годы интересуясь историей Гражданской войны и историей казачества, я решил приобрести книгу и зашел домой к Тамаре Михайловне, где и состоялось наше знакомство. Узнав о том, что она 1940 года рождения, я спросил: «А где Вы родились»? Между тем, про себя подумал: «Если скажет, что в Кисловодске, то все ясно – казачка «с душком»», так как и мне, и всем людям, знающим историю казачества, давно известно, что всех настоящих казаков, не принявших большевизма, в лучшем случае выселили из родных станиц и хуторов, а в худшем – уничтожили. Ответ - «в Таджикистане» рассеял мои сомнения. Приезжая практически каждый год в Кисловодск, я долгие часы беседовал с Тамарой Михайловной и всегда поражался ее памяти, эрудиции, а самое главное, - истинной Вере в Бога и любви к родному казачеству, страстному сопереживанию его трагической и сложной судьбе. Книгу «Крик подстреленной птицы» я читал задолго до ее официального издания, поэтому, прежде, чем перейду к ответу Елене Ивановой, коснусь немного содержания книги.

Во-первых, книга написана для юношества и посвящена примерам из истории Кавказского казачества, более того, примерам, которые Тамара Михайловна ввела в исторический оборот в некоторых случаях впервые. Книга абсолютно не претендует на глобальную историю казаков или Революции и Гражданской войны в России: для этого даже ее страничный объем невозможно мал. Во-вторых, она ориентирована на нравственное воспитание молодежи, пытается заставить ее задуматься, почему же произошла трагедия в далеком и страшном 1917 году? И, в – третьих, она возвращает из исторического небытия имена истинных героев России и казачества, несправедливо забытых и оболганных в годы тоталитарного коммунизма. И все три задачи, на мой взгляд, книга решает блестяще.

Перейдем теперь к статье Елены Ивановой. Я рассмотрю по пунктам основные тезисы ее возражений, а затем в каждом отмеченном пункте дам на них ответ.

1. Елену Иванову не устраивает термин «Октябрьский переворот», который она призывает оставить на совести Тамары Михайловны Лобовой [20]. К сожалению, «ведущий методист краевого литературного центра» проявляет в данном вопросе элементарную историческую безграмотность. Термин «Октябрьский переворот» был устоявшимся как в исторической литературе, так и в публицистике, вплоть до 1932 года, когда Сталин начал глобальную мифологизацию истории Революции в России, а затем под его «творческим» руководством произошла «модернизация» и самой истории страны в удобном для коммунистов ракурсе [5, 12, 13]. Этот вариант «истории», очевидно, и вошел в сознание Елены Ивановой, вот только одна беда: ничего общего с реальной историей России он не имеет. Термин же «Октябрьский переворот» использовали как сами большевики (даже в перекидном календаре за 7 ноября 1930 года сказано, что отмечается 13 годовщина Октябрьского переворота), так и их противники. Так что он «лежит» на совести кого угодно, но только не Тамары Михайловны Лобовой, родившейся через 8 лет после первых появлений термина «Великая Октябрьская Социалистическая революция», окончательно утвердившегося лишь к 20- летнему юбилею переворота в 1937 году, т.е за 3 года до рождения Тамары Михайловны. Кстати, великий русский философ Иван Александрович Ильин так писал о руководителях этого, действительно, всемирно – исторического события и о моральном уровне большевиков:

«Таков был первый отбор большевицкой революции. С этого началось: захватили власть переворотом, захватили потому, что она была расшатана и растрачена «временным правительством» - и посадили править лично непорядочных, чванливых невежд, жадных, жестоких и аморальных. Это продолжается и доныне».[6].

2. Далее в статье Елены Ивановой критикуется позиция Тамары Михайловны Лобовой в вопросе о судьбе ее родственницы – Александры Григорьевны Никитиной [9, 20]. К сожалению, «ведущий методист краевого литературного центра» в данном вопросе проявляет не только историческую, но и обычную житейскую безграмотность, что еще более странно, так как Елена Иванова, все-таки, женщина. Говоря, что от Шуры Никитиной не осталось на Земле ничего, Тамара Михайловна, воспитавшая и вынянчившая девятерых детей, внуков и правнуков, имела в виду, что у Шуры не осталось потомства, что самую главную задачу женщины на этой Земле она не выполнила! Не в этом ли главное Божье наказание? Рассуждая о логических противоречиях в книге «Крик подстреленной птицы», Елена Иванова упускает одну маленькую, но принципиальную деталь: если бы Тамара Михайловна не рассказала о противоречивой и трагической судьбе Александры Григорьевны Никитиной, то вряд ли бы кто-то еще это сделал.

   А раз так, то и критиковать было бы нечего, так что у «ведущего методиста» не все в порядке не только с историей и житейской мудростью, но и с элементарной логикой.

3. Тезис о том, что Александра Григорьевна Никитина «может служить ярчайшим символом жертвенности во имя счастья Родины» [20], следует рассмотреть более подробно. По логике Елены Ивановой жизнью во имя Родины жертвовали только коммунисты, работники ВЧК-НКВД или комиссары, в числе которых и «служила Отечеству» Шура Никитина. Эта теза настолько скучна и неинтересна, что ее даже особо критиковать не хочется. Создается впечатление, что статья написана в «Ставропольской правде» не 4 апреля 2008 года, а лет 30 назад. Очевидно, «ведущему методисту краевого литературного центра» неизвестен факт, что само слово «Родина» находилось у большевиков под запретом в течение 18 лет после Революции, за исключением краткого периода войны с Польшей в 1920 году, когда лживыми посулами из-за страха быть разгромленными и потерять власть Ленин и его клика привлекли в ряды Красной армии большое количество царских и Белых офицеров, захваченных в плен при эвакуации из Новороссийска весной 1920 года. Большинство из них было расстреляно по сфабрикованному делу «Весна» в 1930 году и в последующие годы [3, 5, 13]. Так что, воюя в Конной армии Буденного, Шура Никитина сражалась не за Родину, которую грабили большевики, а за мифическую «мировую революцию», полностью обанкротившуюся к началу 1930-х годов. И лучшим доказательством того, что Александра Григорьевна Никитина все поняла, служит сдача ею партбилета в 1937 году в райкоме партии в Таджикистане, вот только изменить этим смелым шагом, к сожалению, ничего уже было нельзя [9]. Служба в органах НКВД или же партийная работа в 1920-е – 1930-е годы неизбежно были связаны с участием в массовых репрессиях против собственного народа. И вот тут никакой «средней линии» и «гражданского согласия» быть не может! Да, в те годы была создана мощная военная техника, развивалась промышленность. Но какими методами и темпами? При Николае II среднегодовой темп роста экономики составлял 4,8 % и был одним из самых высоких в мире. Заметим, обошлись без комсомольских лозунгов, концлагерей и уничтожения миллионов ни в чем не повинных людей. При Сталине, в середине 30-х годов прошлого века, этот темп составлял 5,2 %, но за счет сверхэксплуатации рабочих, массового ограбления и уничтожения крестьянства [5]. Более того, окончательно развалив экономику страны в годы Гражданской войны (80% всех промышленных предприятий России находились на территориях, контролируемых большевиками, и лишь 8% - на территориях Белых правительств), коммунисты начали ее восстанавливать палаческими методами, и, несмотря на более высокий процентный рост, лишь к 1939 году по некоторым отраслям промышленности, в основном оборонным, ее руководителям удалось добиться производительности труда уровня 1913 года, а по сельскому хозяйству таких результатов, как в дореволюционной России, у нас не было никогда со времени Революции до сего дня и еще очень долго не будет [5, 13]. Так вот, говоря в своей книге, что люди создали мощный флот, ракетную базу, двинули науку, победили в войне, Тамара Михайловна имела в виду созидателей, тружеников и настоящих бойцов, которые в основной своей массе оказались жертвами преступного режима. Невозможно считать созидателями мощной оборонной промышленности одновременно Сергея Королева и Андрея Туполева, брошенных большевиками в тюрьму, и тех, кто писал на них доносы или преследовал ученых! Не могут быть по одну сторону баррикад великий генетик Николай Вавилов и шарлатан Трофим Лысенко, палачи Сталин, Молотов, Ежов, Берия и миллионы замученных ими людей! Не могут быть одновременно героями бойцы штрафных батальонов и стрелявшие им в спину заградотрядники! Не могут считаться вместе борцами за Отечество герой Русско-японской, Великой и Гражданской войн, Георгиевский кавалер Александр Павлович Кутепов и чекист Яков Серебрянский, агенты которого бандитски вонзили нож в спину доблестному офицеру 26 января 1930 года на перекрестке улиц Удино и Русселе в Париже при провалившейся попытке похитить и вывезти Александра Павловича в СССР! [5]. Да, эти люди жили в одну историческую эпоху, но вели себя по-разному: одни творили великие дела и подвиги во имя Родины, а другие – великие преступления, и считать их совместно «по кирпичикам строящими советское государство» (в терминологии Елены Ивановой) [20] или «сражающимися за Отечество» с исторической точки зрения – безграмотно, а с нравственной – преступно. И, если Елена Иванова (судя по написанной статье) на стороне палачей, то Тамара Лобова и автор этих строк – на стороне жертв, и в этом между ними принципиальная разница. И не может быть между НАМИ и ИМИ никакого гражданского согласия. Никогда и ни в какие времена! Если МЫ – это жертвы, то есть народ, а ОНИ – палачи, то есть правители советского государства! И раздел этот, проходивший ранее по линиям фронта, фронта и тыла, ГУЛАГА и запроволочного мира, ныне проходит в сфере духа, а разделяют НАС и ИХ не стены, которые можно взорвать, и не океан, который можно переплыть, а море огня и реки крови, в которых, как известно, брода нет! И Победа в Великой Отечественной войне тоже - либо НАША, то есть завоеванная вопреки ИМ, ИХ преступной политике и бездарному руководству, либо ИХ, то есть одержанная на горбу и крови наших отцов, дедов и прадедов! И любое новое, вступающее в жизнь, поколение граждан России должно будет для себя делать этот нравственный выбор! И хочется верить, что он будет верным, то есть сделанным в пользу народа, а не его палачей!
4. Тезис Елены Ивановой о том, что Тамара Михайловна Лобова все заслуги по созиданию Отечества приписывает казачеству [20] просто лжив. Этого в книге нет, да и быть не может, так как общее число казачьего населения в дореволюционной России не превышало 6 миллионов человек [5], что прекрасно известно всем, а уж Тамаре Михайловне Лобовой – тем более. После геноцида казачества, устроенного большевиками, данная теза является просто бредовой. Заслуги казачества в деле обороны рубежей России в течение столетий неоспоримы и не нуждаются в рамках данной статьи ни в каких доказательствах: этому посвящены сотни книг и научных трудов, народных песен и стихов великих поэтов. Даже в настоящее время из среды казаков вышли не только доблестные воины, но и выдающиеся ученые. Кстати, современные создатели ракетно – космической техники, доктор технических наук Николай Иванович Зеленщиков и доктор физико-математических наук Владимир Николаевич Бранец по рождению являются казаками. Они лично известны автору этих строк, а Владимир Николаевич Бранец был у него оппонентом при защите докторской диссертации в 2002 году. Эти выдающиеся люди до 2007 года занимали руководящие посты в Ракетно – космической корпорации «Энергия» и непосредственно принимали участие в создании таких космических программ, как «Мир», «Буран», «Союз - Прогресс» и МКС.
5. Назвав станицу Суворовскую селом [20], Елена Иванова проявила очередную безграмотность, так как никаких сел и деревень в казачьих войсках не было и в помине, казаки никогда так свои поселения не называли. В старину они назывались городками, а позже – станицами и хуторами. Подобные текстологические огрехи являются попросту позорными для жителя Ставропольского края.
6. Теперь коснемся позиции Елены Ивановой по вопросу «двух сторон медали у исторической правды» [20]. Вот тут-то «ведущий методист краевого литературного центра» полностью опростоволосился. Нет и не бывает у Правды двух сторон медали, ибо Правда – всегда одна, а оборотная сторона её – Ложь! Эта Библейская истина столь очевидна, что не нуждается в комментариях. У Правды, как и у силы Всемирного тяготения, движение только в одну сторону. Если кто-то сомневается в последнем, то может провести нехитрый эксперимент: выпрыгнуть вниз головой с 9 этажа, авось полетит вверх? Вряд ли… Так вот и с Правдой то же самое: кто попирает ее нравственные законы, рано или поздно кончает плохо. Не мог СССР закончить свои дни иначе, нежели закончил, так как был построен на лжи и преступлениях, а в основе его построения лежала измена Родине в 1917 году, и, как только ослабли террористические методы управления, он неминуемо развалился. Нравственные законы Правды изложены в десяти заповедях еще в Ветхом завете, да и не только в нем, а в любом мировом религиозном учении многие тысячелетия назад, и были полностью попраны большевиками. Начав с прямой измены Родине в годы Великой войны, призывая превратить ее в братоубийственную гражданскую войну [5, 12], большевики были преступниками по законам любой воюющей страны во все времена. России в 1914 году войну объявила Германия, а не наоборот, и это есть исторический факт [14]. Все германские генералы и полковники, вторгнувшиеся в пределы СССР 22 июня 1941 года, были участниками Первой мировой войны и жаждали реванша за ранее понесенное поражение, и именно этот фактор был главной движущей силой их действий, даже несмотря на то, что большинство из них презирало нацистов [5]. Быть может, «ведущий методист краевого литературного центра» ответит на вопрос: почему с Германией нужно было воевать в 1941 году и не нужно в 1917? Белое движение возникло как реакция даже не на большевизм, а на хаос и развал государственной жизни страны, ярчайшим представителем и катализатором которого были большевики [5, 13]. Так что Правда была на стороне защитников Родины, а не бандитов и немецких агентов влияния! Большевики выпустили из мест заключения более 100 тысяч уголовников, два с половиной миллиона немецких и австро – венгерских военнопленных, дали им в руки оружие, а кайзер Вильгельм отдал приказ немецким офицерам, находившимся в российском плену, поддержать большевиков [3, 5, 8, 11, 13, 17]. К чести офицеров Германской армии его выполнили единицы. Наемникам щедро платили немецким золотом, часть которого отправлялась большевиками на революцию в Германию, которая всего лишь через год жестоко поплатилась за поддержку большевизма собственной революцией и проигранной войной [17]. И это тоже исторические факты. Большевики начали тотальную войну против религии и с начала революции по 1938 год уничтожили более 180 тысяч священнослужителей, т.е. практически всех из 200 тысячного дореволюционного священничества [5, 8, 11]. А взрыв по прямому приказу Сталина Храма Христа Спасителя 5 декабря 1931 года и могилы князя Багратиона вместе с памятником русским воинам на Бородинском поле в 1938, очевидно, по мнению таких «специалистов», как Елена Иванова, также были актами «советского патриотизма»? Примеров, подобных указанным выше, несть числа, они все опубликованы в исторической литературе, снята масса документальных фильмов, их подтверждающих, но ортодоксам, типа Елены Ивановой, все нипочем: как зазубрили официозные советские штампы в ранней юности на уроках истории, так и твердят одно и то же до сего дня, вызывая у читающих даже не возмущение, а просто скуку! Именно подобная ложь и скука и привели к тому, что в стране, победившей фашизм и больше всех пострадавшей от коммунизма, пышным цветом расцветают неонацистские и необольшевистские партии, оболваненная молодежь в которых не может прочитать таких книг, как «Крик подстреленной птицы», изданной тиражом в 500 экземпляров [9], а навевающие скуку сентенции «ведущих специалистов» уровня Елены Ивановой читать просто не будут. Террор большевиков являлся все годы государственной политикой, лишь меняющей свои формы. От бессудных расстрелов по «классовому принципу и пролетарскому чутью» в годы Гражданской войны он преобразовался в сталинские судилища 30-х – 50 –х годов прошлого века, а позже - в брежневско – хрущевские процессы над инакомыслящими с последующим заключением в психушки и террористические эпизоды, типа расстрела рабочих в Новочеркасске в 1962 году, но своей позорной и предательской сути не менял никогда [5]. Даже если встать на ортодоксально – коммунистическую и неверную с исторической точки зрения позицию, что Гражданская война велась между «проклятым прошлым» и «светлым будущим», то Белые офицеры и казаки в течение 4-х лет геройски сражались за это прошлое, присягу которому давали, несмотря на десятикратное превосходство сил большевиков, а в 1991 году ни один офицер из 5-миллионной Советской армии, миллионного КГБ и огромного МВД не поднял оружия в защиту СССР, которому присягал и по роду своей профессии обязан был защитить! Что это: полная нравственная деградация и моральное падение всего поголовно советского офицерского корпуса? Если так, то кого же воспитали большевики за 73 года своего владычества? А, быть может, нечего было защищать? Вот это ближе к истине! И является приговором всему большевистскому режиму! Обещая построение коммунизма через 10-15 лет после захвата власти [5, 13], Ленин и его клика привели страну к двум неслыханным голодоморам, в результате которых погибли более 15 миллионов человек, обещания Хрущева построить коммунизм к 1980 году окончились полным провалом и карточной системой через 8 лет после обещанного «светлого будущего»! И это вранье к 1991 году осточертело всем. Так что «воевавшие за землю, за волю, за лучшую долю» [20] оказались подло обманутыми и ничего не получили, кроме нищеты, голода и страданий. Ведь даже самому молодому солдату рождения 1899 года (последний год призыва в Русскую Императорскую армию), поднявшему бунт в феврале 1917 года, к 1991 - му исполнилось 92 года! Попробуй, доживи даже без вышеозначенных метаморфоз! Самое главное то, что оболваненные красноармейцы ничего не могли получить по определению, так как ставка большевиков делалась на преступный элемент, а сами они принадлежали, по меткому выражению Ивана Ильина, к малообразованной и наглой «полуинтеллигенции», считающей, что одна, усвоенная ими доктрина, способна преобразовать сложный и многогранный мир [6]. Именно поэтому Лениным в 1922 году был выслан за границу «философский корабль», на котором (к их и нашему большому счастью) были изгнаны из России Иван Ильин, Николай Бердяев, Николай Тимашев и еще около 300 выдающихся ученых из разных областей науки. «Вождю мирового пролетариата» намного проще было морочить голову о «светлом будущем» вчерашним крестьянам и рабочим с уровнем образования в три класса церковно – приходской школы, нежели выдающимся ученым, еще в годы Революции предсказавшим бесславный и позорный конец большевизма [5, 6]. С ужасом ныне можно думать, а что бы было с современной Россией, если бы выдающиеся мыслители были уничтожены? Нравственная смерть Отечества была бы неизбежной, а ныне мы, по крайней мере, видим «свет в конце тоннеля», кроме, конечно « ведущих методистов», которые «имеют глаза, но не видят, имеют уши, но не слышат». С научной точки зрения «эксперимент» большевиков (если, конечно, можно назвать этим словом вереницу совершенных ими преступлений), на который великому русскому физиологу Ивану Павлову «было жалко отдать даже лягушку» [13], был поставлен весьма корректно: социализм пытались строить в цивилизованной Германии и многонациональной России, в этнически однородной полуфеодальной Корее и в полудикой Африке, на Кубе и в Камбожде, но везде «эксперимент» окончился полным провалом, изуверским истреблением миллионов людей и национальными катастрофами, невиданными в истории этих стран ранее. Пример же ныне существующих двух Корей, одновременно пошедших разными путями более полувека назад, красноречиво свидетельствует в пользу высказанных утверждений.
7. Теперь перейдем к вопросу о расказачивании, которого, по мнению Елены Ивановой, также «не было» [20]. Она подвергает сомнению рассказ Тамары Михайловны Лобовой о сожжении в станице Суворовской 300 казаков в доме местного священника в 1920 году. Что ж, приведем ряд примеров, документально подтвержденных и введенных в исторический оборот в последние годы в серии книг «Белое движение», отредактированной и подготовленной выдающимся российским ученым, доктором исторических наук Сергеем Владимировичем Волковым, собравшим базу данных на более чем 1,5 миллиона русских офицеров, военных чиновников и государственных служащих, начиная с эпохи Петра Великого и кончая 1920 годом. Первый пример относится к 1918 году, когда Таманская армия Ковтюха шла небезызвестным «железным потоком», грабя и разоряя казачьи станицы на Таманском полуострове. Свидетель событий - казачий офицер Николай Гулый так описывает взятие станицы Ахтанизовской большевиками:

«Ворвавшись в станицу, дикая орда хватала и расстреливала случайно оставшихся казаков, грабила дома, насиловала женщин. Так, например, жену священника изнасиловали на глазах у мужа и двоих детей 8 китайцев; диаконшу нашли спрятавшейся за станицею в паровой мельнице и изнасиловали «ваньки» и «тамбовцы», как называли их казаки, в числе 12-15 человек. Разгромили станичное правление, кредитное товарищество, общество потребителей, «похозяйничали» на почте, погромили и запакостили церковь, забрали там ценные вещи и деньги, сожгли церковные книги, в том числе и церковную летопись – ценный документ, в который из года в год записывалась история станицы в течение 120 лет…Ворвавшиеся в станицу «товарищи» подожгли первую попавшуюся на их пути хату и надворные постройки. Этим они дали знать своим в тылу о взятии станицы и как сигнал к прекращению артиллерийского огня. Подожженный двор принадлежал небогатой казачке, вдове с четырьмя малыми детьми, Тутаревой, муж которой был убит под Эрзерумом» [4].

Как следует из этого свидетельства, «воевавшие за землю, за волю, за лучшую долю», были обычными наемниками (китайцы) или просто бандой разбойников. «Ваньками» и «тамбовцами» казаки называли полностью разложившихся дезертиров с Кавказского фронта – русских (если, конечно, их так можно назвать) солдат, уроженцев Тамбовской губернии. Стоит ли удивляться, что расплата пришла на тамбовскую землю в 1921 году, когда кровавым образом с применением отравляющих газов было подавлено крестьянское восстание? [5, 13]. Стоит ли удивляться, что предавший Родину Е.И. Ковтюх был буквально растерзан на допросах следователями НКВД и уничтожен в 1938 году с клеймом «врага народа, предателя и изменника Родине»? [15]. Самое главное, что по отношению к исторической России именно им он и был! «Мне отмщение, и аз воздам»… А спасителями казаков оказались немцы, которые вместе с отступившими в Крым таманцами высадились на полуострове и наголову разгромили банды Ковтюха. Вчерашних противников по Великой войне население встречало, как героев, целовало им руки, а погибших немецких гренадер с почестями похоронили вместе с казаками на станичном кладбище [4]. Этот пример лишний раз подтверждает всю сложность обстановки в годы Гражданской войны, которая в сознании Елены Ивановой не выходит за пределы «Краткого курса ВКПб» издания 1930-х годов. Однако в 1918 году расказачивание носило случайный характер и не было введено в систему. В систему его ввел небезызвестный указ большевистского правительства января 1919 года, который приведен в книге «Крик подстреленной птицы». А вот, как он был выполнен на Дону, в хуторе Сетракове в мае 1919 года, по свидетельству полковника (а в описываемое время - есаула), командира 7-й Донской казачьей батареи Максима Константиновича Бугураева:

«24 мая в отряде генерала Секретева, при подходе к хутору Сетракову, в руки 8-й дивизии, да и всего нашего отряда попали громадные обозы «товарищей», удиравших от генерала Мамантова, наступавшего в районе Усть - Медведицкой. К вечеру мы ночевали в верстах 6-8 от Дона. Хутор Сетраков был занят нами без боя. При занятии хутора нас удивило полное отсутствие жителей, даже детей. Но вскоре причина этого явления стала понятна. Наш левый «боковой» дозор, пройдя версты полторы от хутора, обнаружил недалеко от шляха крутую, глубокую и широкую балку. Вся она была заполнена расстрелянными стариками, женщинами и детьми, не исключая и грудных младенцев. Не допускалась возможность такой бессмысленной жестокой расправы даже над ни в чем не повинными младенцами… Все это сильно ожесточило казаков» [1].

Так что сожжение казаков станицы Суворовской в 1920 году выглядит в данном хронологическом списке свидетельств логическим продолжением, что косвенно подтверждает правдивость события, описанного в «Крике подстреленной птицы» [20]. Кроме того, Елена Иванова совершенно бездоказательно утверждает, что цифра сожженных казаков «завышена в десятки раз». Ее абсолютно не смущает сам факт зверского сожжения людей заживо! Хорош представитель «гуманитарных» наук! А что, трех человек можно было сжигать? А не хочет ли «ведущий методист», к примеру, принести в подобную жертву себя и свою семью во имя торжества бредовой идеи «всеобщего равенства и братства», чтобы, к примеру, негры в Африке жили счастливо? Самое главное, что лучшей жизни не получили ни негры, ни те, кто сжигал живых людей во имя «мировой революции».

А вот, что творилось во время голодомора на Дону, когда ряд станиц был занесен на «черные доски» и вымирал от голода. Это уже 1932 - 33 годы, т.е. время, когда Ленин обещал построение коммунизма оболваненным крестьянам и рабочим.

В это время начался новый этап политики расказачивания. Уже к 1926 году на Дону осталось не более 45 % от былого казачьего населения, в других войсках – 25 %, а в Уральском войске – 10 %. Но большевикам и этого показалось мало. В 1932 – 33 гг. в казачьих областях на Дону и Северном Кавказе была введена система «черных досок», автором идеи которых был секретарь Северо–Кавказского крайкома ВКП(б) Б.П. Шеболдаев. На станицы накладывались непомерные нормы хлебозаготовок, которые выполнить было невозможно. После того, как план не выполнялся, станицу заносили на «черную доску» и лишали последнего куска хлеба, обрекая ее население на голодную смерть. С ноября 1932 по январь 1933 года Северо–Кавказский крайком ВКП(б) занес на «черные доски» 15 станиц – 2 донские и 13 кубанских. Так, например, в станице Незамаевской на Кубани из 16 тысяч человек после 1933 г. осталось не более 3,5 тыс. И подобная статистика прослеживается практически по всем казачьим войскам. Всего за годы Гражданской войны, двух голодоморов и репрессий 30-х гг. было физически уничтожено до 70 % казаков [5, 13]. Свидетельствует Иван Варивода, в то время один из обманутых большевиками молодых комсомольцев:

«Ночью Зайцев вызвал к себе председателей колхозов. Меня всегда выгонял из комнаты и говорил: «Иди лучше девок пощупай»! А я был тогда любопытный – под окно, да подслушиваю, - не понимал, что он меня мог запросто застрелить. Вызовет председателей колхозов и спрашивает:

- У тебя сколько сегодня сдохло?

- 70 человек.

- Мало. А у тебя?

- 50 человек.

- Мало!

Слушаю за окном и не могу поверить. Волосы дыбом встают. Вечером соберемся в нардоме с Ваней Гуденко, говорим, думаем, что же это творится? Ведь это же Советская власть! Такого при царе не было! А кому скажешь – некому! В 34-м Зайцева забрали. Оказался и он «врагом народа». А в станице из 18 тысяч осталось пять с половиной или шесть с половиной тысяч людей. Остальные – больше 10 тысяч - вымерли».[2]

Данные примеры могут сказать о многом любому, но не ортодоксу, не желающему ничего знать и понимать. Именно эта зверская политика толкнула огромное количество казаков в годы Второй мировой войны в союзные Германской армии войска. Да, именно такими войсками считались все казачьи, да и не только казачьи части, сражавшиеся на стороне Вермахта против большевиков. А всего таких «предателей» (в представлениях таких, как Елена Иванова) набралось только по официальным немецким данным более одного миллиона 200 тысяч человек! [16]. Две Великих армии Наполеона! Того самого Наполеона, который в 1812 году до занятия Витебска не мог взять ни одного пленного! Пусть «ведущий методист краевого литературного центра» объяснит, как даже при падении «проклятого царизма» (что уж говорить о 1812 годе!) в 1917 году, когда массы дезертиров устремились с фронта домой, лишь какие – то жалкие 2000 украинских националистов пошли на службу в Германскую армию, а всего лишь через 24 года, после «усиленного воспитания нового человека» число подобных «предателей» превысило миллион? [16]. На мой взгляд, все предельно ясно и вывод напрашивается сам: налицо имела место, говоря современным языком, этническая чистка, ибо казаки являлись и являются этносом русского народа. И данное преступление ничем не отличается от холокоста евреев нацистами. Вот только евреев, разгуливающих с портретами Гитлера, что-то наблюдать не приходилось, а также слышать обвинения в сторону евреев в том, что «что-то маловато их сражалось в годы Второй мировой войны на стороне Германии!» То же самое и с казаками: вначале нужно представить себя на их месте, а уж потом выступать в роли судьи!

8. И последнее - про службу казачества «за наделы» и прочие «царские милости» [20]… Пусть «ведущий методист краевого литературного центра» назовет историческую эпоху или страну мира, в которой за доблесть, мужество и жертвенное служение Отечеству ничего не дают? Я знаю только одну такую – Советский Союз. Только в этой стране палач Берия мог получить полководческий орден Суворова первой степени за переселение народов Кавказа, а истинные герои, первыми водрузившие знамя Победы над Рейхстагом: капитан Владимир Маков и сержанты Алексей Бобров, Александр Лисименко, Гизи Загитов и Михаил Минин, на долгие годы быть вычеркнутыми из списков героев [22]. Не восстановлена справедливость и до сих пор! Последний из них – Михаил Петрович Минин так и не дождался заслуженной звезды Героя и скончался 10 января 2008 года в Пскове на 86-м году жизни. Что же касается казаков, то все свои земли и привилегии они завоевали кровью. Да и были ли особые привилегии? В чем они заключались? В 25-летней военной службе вместо, максимум, 8-летней во флоте для среднего русского крестьянина? В исполнении полицейских функций, против которых протестовали казачьи депутаты всех четырех Государственных дореволюционных Дум? [5, 12] Единственную привилегию – сражаться за Отечество у казаков никто не отбирал, да они и сами бы ее никому и никогда не отдали. Доказательством данному утверждению служат полное отсутствие дезертиров в казачьих войсках в период развала армии в 1917 году и геройская гибель практически всего казачества в неравной борьбе с большевизмом [5, 3]. Что же касается земельных наделов, то на Кавказе сразу после отмены крепостного права земля стоила на удивление дешево – не более 10 рублей за десятину. Как свидетельствует революционер – народник Лев Тихомиров, живший на Кавказе в 1864-70-х годах, ее там мог купить любой желающий, а переселенцам на земли черкесов, выселенных царским правительством в Турцию, она вообще давалась бесплатно [21]. Только вот одна маленькая деталь: там работать было нужно, да и сражаться с абреками в горах, а очень и очень многим в России, как царской, так и современной, хотелось всего «на халяву». Вот именно этим и привлекли большевики иногороднюю массу в казачьих землях. Всем иногородним во всех казачьих войсках было предложено вступить в казачье сословие, но с одним условием: нести службу так же, как и казаки. И, не договариваясь, все иногородние, кроме некоторых единиц, во всех войсках отказались! Полностью дали согласие лишь черкесы и часть осетин в Терском войске.
   Горцы почли это за честь и, как природные воины, доблестно сражались с большевиками. Да, от казачьих и черкесских шашек полегло много красноармейцев, но засверкали эти шашки лишь после сцен, описанных в п.7 настоящей статьи [5, 18]. И тут, как в уличной драке, кто первый начал, тот и виноват, а начали первыми – большевики. Кстати, примитивность представлений о Гражданской войне Елены Ивановой потрясает. Ныне общеизвестным является факт, что в 1919 году из Красной армии в среднем в месяц дезертировало более 150 тысяч человек – это больше, чем во всех Вооруженных Силах Юга России в пике их могущества [13]. Все офицерские полки (а позднее дивизии) Добровольческой армии: Корниловский, Марковский, Алексеевский и Дроздовский были укомплектованы в 1919 году на 90 % пленными красноармейцами, имея лишь ударные офицерские роты. В Добровольческой армии были восстановлены исторические полки Императорской армии с лейб – гвардии Финляндским во главе [3, 10]. Так кто был наследником Петра и Суворова: те, кто после революционного развала возродил доблестные русские полки с 200- летней историей, или те, кто их расформировал? А как «ведущий методист краевого литературного центра» может оценить бесспорный исторический факт, заключающийся в том, что «бабушка русской революции» Екатерина Константиновна Брешко – Брешковская в годы Гражданской войны каким – то «странным» образом оказалась на Волге под защитой штыков Народной армии, возглавлял которую Владимир Оскарович Капель, а один из основателей движения народников – Николай Васильевич Чайковский, в кружке которого в 1870-е годы начинали свой революционный путь Андрей Желябов, Софья Перовская и Георгий Плеханов, на склоне лет возглавил Белое правительство в Архангельске, где сражавшиеся против большевиков офицеры были сплошь монархистами!? [21]. Именно там воевали и погибли смертью героев лучший ас русской истребительной авиации Великой войны Александр Козаков, сбивший 32 самолета противника [21], и герой «Варяга» - старший лейтенант Александр Лобода, расстрелянный большевиками в 1920 году в Холмогорах. Оба офицера были Георгиевскими кавалерами. Самая страшная беда заключалась в том, что основная масса народа России вообще никого не поддержала, она вся по «цветной» классификации Гражданской войны была «зеленой», металась из стороны в сторону, не зная, к кому пристать, и в этом главная трагедия народа и, конечно, исторический приговор царскому самодержавию, воспитавшему подданных, а не граждан [5, 13]. Казаки не были ангелами, но гражданского мужества в них было намного больше, нежели у подавляющего большинства народа, населяющего в тот момент Россию. Казаки с неохотой шли на Москву, но за свои войска сражались до последней капли крови. Средний же русский крестьянин, по меткому выражению военного историка русского зарубежья Антона Антоновича Керсновского, «больше всего в России любил свою деревню, а в ней – свою избу» [7]. Кстати, плата за эту «любовь» оказалась весьма серьезной даже с материальной точки зрения. Цена одной десятины земли в средней полосе России перед Великой войной составляла приблизительно 60 рублей. После Революции в результате ограбления помещиков и дележа казенных земель крестьяне получили «прирезку» к своим наделам в среднем по 2,5 десятины на душу. А потеряли в результате инфляции и полной хозяйственной разрухи денег столько, что одна десятина обошлась им в среднем в 600 рублей в индексе довоенных цен [12,13]. Движущей же силой революционного передела по меткому выражению Ивана Ильина были жадность и зависть [6], за которые крестьянство заплатило сполна, не получив ни земли, ни воли, ни лучшей доли, причем совершенно закономерно и справедливо! Именно на жадности и зависти - самых порочных чувствах - играли большевики! И, к сожалению, большинству народа низменные страсти оказались ближе, нежели призывы защитить Родину, с которыми выступили вожди Белых армий! Вот это и есть горькая Правда. Было бы не так – результаты были бы иными. В Испании в 1938 году победила Белая армия генерала Франко, и сейчас наши граждане едут туда собирать апельсины, а не наоборот. В Финляндии – провинции Российской Империи - победила Белая армия Маннергейма, так, где ныне выше уровень жизни: у нас или в Финляндии? И это тоже исторические факты и реалии наших дней, поспорить с которыми трудно. И еще один небольшой пример, касающийся противоборствующих сторон в Гражданской войне в России. Элитой Русской армии считалась авиация, только зарождающаяся в те годы как род войск во всех армиях, воюющих в Великую войну стран. В Русской армии к 1918 году 265 летчиков были кавалерами ордена Святого Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия (ГО), из них 49 имели обе эти награды, а 14 человек, произведенные в офицеры из нижних чинов, имели 4 степени Солдатского Георгиевского креста и орден Святого Георгия 4-й степени или ГО. Такого сочетания наград, кроме авиации, не было ни в одном роде войск Русской армии! Из 14 человек лишь двое были дворянского происхождения, один – гражданин Франции, а все остальные происходили из крестьян, рабочих или интеллигенции. Трое погибли в боях Первой мировой войны в 1917 году, а из 10 оставшихся в живых русских летчиков шестеро воевали в Белых армиях, причем трое из них перелетели из Красной армии к Белым, а один – эмигрировал от «счастливой грядущей жизни» в Англию и служил в Королевских ВВС. Один из перелетчиков, крестьянский сын - Григорий Федорович Фомагин, имел за Великую войну 5 солдатских Георгиевских крестов (редчайший случай!), Георгиевское оружие, ордена Святой Анны 4-й 3-й и 2-й степени, Святого Станислава 3-й и 2-й степени и Святого Владимира 4-й степени и прошел путь от рядового до поручика. Эвакуировавшись из Крыма, он эмигрировал в Югославию. На мой взгляд, этот пример говорит обо всем и комментарии в данном случае – излишни [19]. Один вопрос остается открытым: почему о доблестных русских воинах ничего никогда не говорилось в годы Советской власти? Невыгодно было! Не вписывались эти примеры в насквозь пролганную большевистскую схему о «помещиках и капиталистах», сражающихся в рядах Белых армий, так прочно засевшую в сознании Елены Ивановой!.
9. И пост – скриптум: о некоторой моральной разнице между красными и Белыми. Опять обратимся к свидетельству выдающегося мыслителя Русского Зарубежья - Ивана Лукьяновича Солоневича, офицера Добровольческой армии, не успевшего эвакуироваться из России и работавшего в области спорта в СССР в 20-е – 30-е годы прошлого века. За попытку побега за границу он, его сын и брат были брошены в северные концлагеря, откуда бежали в июле 1934 года в Финляндию. Репрессии партийных и военных чиновников, своих противников по Гражданской войне, он оценивает жестким, но весьма справедливым образом:

«Повторяю еще раз: я ни в коей степени не протестую против расстрела «растленных псов» - туда им и дорога. Но все-таки зрелище этой скорпионской резни носит какой – то подавляюще отвратительный характер. От этого зрелища становится стыдно за человека, если считать человеками всех этих скорпионов. Вчерашние товарищи, пусть даже и фанатики, люди, которые, казалось бы, должны быть спаяны десятилетиями совместной работы по насаждению мирового социалистического рая и по объединению пролетариев всех стран, режут друг друга без никаких. Это отрадное явление, но не могу сказать, чтобы оно было очень эстетичным.

Для того, чтобы понять это явление во всей его глубине, попробуем представить себе, что генерал А.И. Деникин устроил бы что – нибудь подобное по отношению к генералу П.Н. Врангелю или адмирал А.В. Колчак – по отношению к генералу Н.Н. Юденичу. Если вы хотя бы на одну минуту попробуете представить себе такую комбинацию, вам сразу же станет ясной некоторая моральная разница между белогвардейцами и пролетариями всех стран: в среде белогвардейцев такие вещи невозможны абсолютно. Ни при каком усилии воображения мы не можем представить себе генерала А.И. Деникина, посылающего на расстрел генерала П.Н. Врангеля, и ни при каком усилии воображения мы не можем представить себе адмирала Колчака, публично признающего себя «растленным псом».

Это просто – напросто есть вещь невозможная ни с какой стороны. На нашей, на белогвардейской стороне, при всех наших нансеновских прелестях есть все-таки честь и есть все – таки совесть. Там ничего этого нет. Там могут зарезать и жену, и сына, и товарища, даже и не поперхнувшись. Это есть мир подчеловеков. Ибо в наше человеческое понимание входят напрочь отсутствующие в скорпионской банке чувства любви, преданности, дружбы и прочего. В скорпионской банке ничего этого нет. И одному скорпиону ничего не стоит послать на казнь своего двадцатилетнего товарища – скорпиона. Ни малейших зацепок в совести. Никаких моральных задерживающих центров» [23].

И казачьи генералы Петр Николаевич Краснов и Андрей Григорьевич Шкуро, как бы к ним ни относились «специалисты» уровня Елены Ивановой, полностью подтвердили справедливость этих слов! Попав в застенки МГБ, в те же самые застенки, что и Тухачевский с другими «красными героями», они никого не предали, не отказались от своего прошлого, а во время казни Андрей Григорьевич Шкуро успел плюнуть в морду палача. Их противники по Гражданской войне - Тухачевский и Якир вели себя позорно. Тухачевский сдал палачам более 130 своих подчиненных и боевых товарищей, а Якир ползал на коленях и кричал: «Слава товарищу Сталину!», на что получил вполне справедливую резолюцию своего «кумира»: «Подлец и проститутка»! [5] Вот это – точно! «Отец народов» прекрасно знал цену своим подчиненным. Только одно непонятно: как можно было надеяться построить счастливое общество на подобных моральных устоях и с таким правящим слоем?

Завершая статью, которая вышла достаточно большой по объему, хотелось бы посоветовать Елене Ивановой прочитать, хотя бы несколько книг, указанных в списке литературы, на основе которых изложены исторические факты, использованные автором этих строк. Быть может тогда она сможет отличить мифическую «конъюнктуру нового времени», возникшую в ее воображении, от собственной исторической безграмотности и духовной пустоты, причем не вымышленных, а вполне реальных. Эпиграфом к этой статье служит изречение великого полководца и государственного деятеля – Гая Юлия Цезаря. Оно абсолютно верно, так как пережило тысячелетия, и пример Елены Ивановой – лучшее тому доказательство. Вот только одна беда: что несет эта вера окружающим – добро или зло? В данном случае ответ очевиден.

Тамаре Михайловне Лобовой, Вера которой всегда несла людям Добро и Правду, хочется пожелать здоровья, счастья и творческих успехов. И пусть в новом времени возродится доблестное казачество, так прекрасно описанное в проникновенных строках «Крика подстреленной птицы».

Литература

1. Бугураев М.К. Поход к восставшим. \ Донская армия в борьбе с большевиками. – М.: Центрполиграф, 2004. С.492-500.
2. Варивода И. Д.. И я мог бы стать «врагом народа»./ «Станица», №1 (34) – янв. 2001.
3. Волков С.В. Трагедия русского офицерства. – М.: Центрполиграф, 2002.
4. Гулый Н. Восстание казаков на Таманском полуострове в мае 1918 года. \ Сопротивление большевизму 1917-1918 г.г. – М.: Центрполиграф, 2002. – 608 с.
5. Зубов А.Б., Волков С.В., Толстой Н., Струве Н., Калихман Д.М. и др. История России. 20 век., т.т. 1, 2 – М.: АСТ, 2008.
6. Ильин И.А. Что за люди коммунисты?, ч. 1,2 / ПСС, т.2, кн. 2 – М.: «Русская книга», 1993, с. 205-210.
7. Керсновский А.А. История Русской армии, т.т.3,4. – М.: Голос, 1994.
8. Красный террор в годы гражданской войны. По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. – М.: Терра, 2004.
9. Лобова Т.М. Крик подстреленной птицы. – М:, 2008.
10. Марков и марковцы. – М.: Посев, 2001.
11. Мельгунов С.П. Красный террор в России. – М.: СП PUICO, 1990.
12. Пайпс Р. Русская революция. в 2-х т- М.: РОССПЭН, 1994.
13. Пайпс Р. Россия при большевиках. - М.: РОССПЭН, 1997.
14. Сборник журналов «Нива» за 1914 год, №32, с. 640. с. 638
15. Сувениров О.Ф. Трагедия РККА 1937-1938. - М.: ТЕРРА, 1998.
16. Толстой Николай. Жертвы Ялты. – М.: Воениздат, 1996. – с. 153.
17. Шиссер Герхард, Трауптман Йохен. Русская рулетка. Немецкие деньги для русской революции. – М.: Астрель, 2005.
18. Шкуро А.Г. Записки белого партизана.\ Добровольцы и партизаны. Серия Белое дело.-М.: Голос, 1996.
19. Шабанов В.М. Нешкин М.С. Авиаторы – кавалеры ордена Святого Георгия и Георгиевского оружия периода Первой мировой войны 1914-1918 годов – М.: РОССПЭН, 2006.
20. Елена Иванова Конъюнктура нового времени. – Ставропольская правда от 4.04. 2008.
21. Тихомиров Л.А. Тени прошлого. – М.: Изд-во журнала «Москва», 2000.
22. Ямской Н. Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию. – М.: ОЛМА – ПРЕСС, 2006
23. Солоневич И.Л. «Россия и революция» - М.: Фонд ИВ, 2007 – с. 75-76.

Автор: Дмитрий Калихман, доктор технических наук, заместитель начальника отделения новых разработок саратовского филиала Ракетно – космической корпорации им. академика Н.А. Пилюгина, один из авторов книги «История России. 20 век».