WWW.DISUS.RU

БЕСПЛАТНАЯ НАУЧНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

 

Pages:     || 2 | 3 |
-- [ Страница 1 ] --

Владимир Турунтаев

БЕГЛЕЦ

Роман

ПРОЛОГ

Ирина была первой Славиной любовью. Они познакомились и поженились в Москве, когда Слава Перов заканчивал третий курс Бауманки, а Ирина третий курс МГУ. Через год родился сын Андрюша. Поначалу втроем ютились в коммуналке у Ирининой тетушки, коренной москвички, потом в общежитии конструкторского бюро «Взлет». А в начале Отечественной вместе с конструкторским бюро эвакуировались в тыл.

Ирина в молодости была чудо как хороша собой, и до Славы за нею волочились поклонники, однако в Славу она влюбилась с первого взгляда, и он был ее первым и единственным мужчиной.

На исходе пятого десятка прожитых лет они остались одни в своей большой квартире. Сын, окончив в Свердловске сельхозинститут, затем аспирантуру, готовился к защите кандидатской диссертации и возвращаться в родной дом не собирался: в тамошнем НИИсельхозе ему предложили хорошее место.

Родителям оставалось только радоваться за сына, и жить в свое удовольствие: скучать они не умели, всегда находилось о чем поговорить и чем заняться. Телевидение тогда показывало всего две программы, смотреть было нечего, так что времени с лихвой хватало и для театров, и для книг, и для музыки, и для встреч с друзьями-приятелями. К своему юбилею (родились Ирина и Слава в один год и в один месяц, с разницей в шесть дней) они оставались друг для друга не только супругами, но и на редкость счастливыми любовниками.

Еще оставались. А между тем на их завидно благополучный союз исподволь надвигалась неотвратимая беда. Ирина первая это почувствовала, но поселившуюся в душе тревогу до поры до времени держала в себе, надеясь, что все обойдется.

Не обошлось. Момент истины наступил незадолго до их юбилея.

Был поздний вечер, Они лежали в постели, приятно усталые и довольные после бурных ласк. Разговор начался со слов, множество раз повторенных за время супружества, однако неизменно звучавших для них обоих сладостной музыкой.

Славка, я наверное никогда не перестану балдеть от тебя! сказала Ирина.

И я тоже. От тебя, сказал Слава. До глубокой старости.

Ха! Только тебе, милый мой, и говорить о старости! шутливо, однако со значением и некоторой обидой уколола его Ирина. Ну кто тебе даст твои годы! Ни одного седого волоска, ни морщин, это надо же! А у меня вон вся голова под краской седая. И уже столько морщин…

У всех по-разному, милая. Для меня ты такая же молодая и красивая, какой была и двадцать пять лет назад, нисколько не изменилась! Ну, почти нисколько...

Ирина слушала и не слушала, что-то высматривая на потолке отрешенным взглядом. Подавив в зародыше возникшее в глубине души раздражение, заставила себя улыбнуться и опять стала с преувеличенным вниманием вглядываться в лицо мужа:

Это надо же!.. Мальчишка, совсем мальчишка!..

Ты не в настроении, свет моих очей, и я знаю почему. Сегодня полнолуние! Но уже вот-вот луна начнет убывать, и ты опять будешь…

…А впереди другие юбилеи, и где-то там золотая свадьба маячит… продолжала Ирина, вздохнув. Как представлю, какие мы будем в семьдесят лет … и, помолчав, с грустной улыбкой уточнила: Какой я стану…

…Юбилейный вечер прошел замечательно, Ирина была в приподнятом настроении, много танцевала и не только с мужем, что бывало редко. А дня через три коллеги по конструкторскому бюро вручили Славе пакет с фотографиями, и он сунул его в кейс, решив, что посмотрят вместе с Ириной. Но едва взглянув на снимок, где они оба были запечатлены крупным планом, Ирина переменилась в лице.

Какой ужас!.. прошептала она.

Только сейчас, из-за ее плеча, увидел он на изумительных по качеству фотографиях, снятых японской камерой, молодого цветущего мужчину и рядом пожилую женщину со следами былой красоты…

Разорвав фотографию несколько раз, она швырнула клочки на пол, после чего стала лихорадочно перебирать другие фотографии и порвала их почти все.

А Слава запоздало сокрушался о том, что не просмотрел снимки, прежде чем они оказались в руках у Ирины.

С тех пор она стала особенно ревниво приглядываться к мужу и к своему отражению в зеркале, все более приходя в отчаяние. Несмотря на всевозможные ухищрения и аэробикой начала заниматься, и французской косметикой, которую раздобывала на черном рынке, постоянно теперь пользовалась, и маски каждое утро и каждый вечер на лицо накладывала, в соответствии с извечными законами природы она продолжала стареть.

А Слава в нарушение тех же законов и к шестидесяти годам оставался таким же, каким был запечатлен не только на злополучных «юбилейных» фотоснимках, но и на более ранних. По расчетам Ирины, время для него остановилось приблизительно годам к сорока – сорока пяти.

Славка, что с тобой происходит? без конца вопрошала она плачущим голосом. Ведь это же ненормально! Тебя словно заколдовали. И однажды высказала догадку: А может, это инопланетяне?

Слава только плечами пожал:

Зачем бы я им понадобился?

Может, решили провести на тебе какой-то свой эксперимент? Ты мог ничего и не почувствовать… По крайней мере, другого объяснения я не нахожу!

И я тоже… соглашался он, не зная, что и думать.

С каждым прожитым годом он все чаще ловил на себе изумленные взгляды знакомых, соседей по подъезду, сослуживцев, давно его знавших, знавших его действительный возраст, и порою чувствовал себя экспонатом, выставляемым для всеобщего обозрения. Ладно еще, что конструкторское бюро, где он работал, было режимным предприятием, куда доступ посторонним строжайше воспрещен, не то, не приведи Господь, в один прекрасный день феноменом Владислава Ивановича Перова живо заинтересовались бы не только ученые медики, но и толпы разного рода охочих до сенсаций писак. Как пить дать, перестал бы он тогда себе принадлежать.

Чтобы его «законсервированная» внешность не слишком бросалась в глаза окружающим, он отпустил бороду и усы и стал красить волосы под седину. А выходя из дому, еще и очки надевал с большими тонированными стеклами.

Как раз вскоре в стране был проведен обмен паспортов, и в паспорт Владислава Ивановича была вклеена фотография, на которой его внешний облик более или менее соответствовал указанному году рождения. Тысяча девятьсот семнадцатому.

Ирина, глядя на его камуфляж, лишь печально усмехалась:

У меня такое чувство, что ты сломя голову мчишься в какой-то иной мир, где мне нет и уже никогда не будет места.

…Она сидела в кресле, кутаясь в пуховый платок, а у ее ног дремал Ахилл, старый фокстерьер, доживавший свою семнадцатую и, видимо, последнюю осень. Временами он поднимал голову, глядя на хозяина слезящимися и такими же, как у Ирины, печальными глазами.

Держа в соих руках дряблые руки жены, Слава с тяжелым сердцем заставлял себя врать, снова и снова уверяя жену, что сам ничего такого не чувствует, что любит ее и совершенно не мыслит себя без нее. Ирина выслушивала его заверения со снисходительной и печальной улыбкой.

Чтобы закончить тягостный разговор, Слава, как бы спохватившись, обращал взор на собаку:

Ахилл, гулять пойдем?

Умный пес, тяжело поднявшись на лапы и неуверенно ступая по полу, как человек, входящий в воду по галечному дну, направился к двери.

Они гуляли в небольшом старом парке, находившемся в двух кварталах от дома, в том самом, где Слава когда-то гулял с Ириной, маленьким Андрюшкой и Альмой, матерью Ахилла. В то время здесь были красивые, по вечерам освещенные фонарями аллеи кленовые, липовые, лиственничные, стояли разноцветные решетчатые скамейки, но за прошедшие годы парк, ставший бесхозным, одичал, его территорию заполонили орды дикарей огромных, в два обхвата тополей, а другие деревья, за исключением берез, таких же диких и таких же плодовитых, стали хиреть и исчезать. Исчезли скамейки, потухли фонари.

Парки, как люди, тоже стареют, но люди все же могут, при желании, продлевать им жизнь. А себе нет. Не могут. Хотя многие выдающиеся умы издавна ломают головы над этим вопросом. Ищут пресловутый эликсир жизни и не могут найти. Искал его и знаменитый в свое время советский академик Богомолец. О его теории долголетия Слава читал в газетах, когда учился в Москве. А потом из некролога узнал, что создатель этой теории прожил на свете всего 65 лет.

Слава не искал эликсира, пальцем о палец не ударил, чтобы отдалить старение, а когда оно отдалилось как бы по мановению волшебной палочки, впал в уныние. Вместо того, чтобы радоваться.

В конце концов, Ирина махнула на аэробику с косметикой рукой. Большую часть дневного времени она теперь проводила в своей спальне либо читала, лежа в постели, либо безучастно смотрела в потолок и о чем-то напряженно размышляла. Либо подолгу сидела перед зеркалом. А иногда выводила из гаража свой «москвичок» и лихо носилась по загородным шоссейным дорогам.

Ей было шестьдесят четыре года, когда она заявила мужу, что не хочет быть для него обузой.

Да что ты такое говоришь! возмутился Слава. Обуза! Придет же в голову!

Ты уходишь от меня все дальше и дальше, упрямо твердила она свое. Ты уже где-то там. она махнула в неопределенном направлении рукой. А со мной теперь живет какой-то другой человек, который по возрасту никак не годится мне в мужья. Которого я не могу любить, как любила тебя. И он тоже не может меня любить, как любил ты, это было бы противоестественно…

Глупости! Не такая уж большая у нас разница…

Двадцать пять лет! Целое поколение между нами. Потом будет тридцать, потом тридцать пять, потом сорок… Не хочу!

Недели не прошло после этого разговора, как она врезалась на своем «москвиче» в придорожный столб. Эксперты установили, что машина была исправна, а Ирина трезва…

Глава 1. СУПЕРВЕТЕРАН

Владислав Иванович Перов, будучи человеком предусмотрительным, по достижении пенсионного возраста потихоньку стал готовить себе замену из числа наиболее способных, творчески мыслящих молодых специалистов. Готовил, не дожидаясь, пока руководство конструкторского бюро «Взлет», где он работал заместителем начальника одного из ведущих отделов, посчитает нужным проводить ветерана на «заслуженный отдых».

Годы пенсионные шли и шли, а Владислав Иванович оставался при своей должности, его проводы на покой из года в год все отодвигались и отодвигались как бы по молчаливому соглашению. Руководство, понятно, не спрашивало на этот счет мнения Владислава Ивановича, а тот, в свою очередь, не беспокоил руководство просьбами об освобождении от работы, которая его более чем устраивала и на которую у него имелось достаточно здоровья и сил. В свои без малого восемьдесят пять лет он продолжал трудиться с полной нагрузкой.

Что же касается тех молодых специалистов, которых он одного за другим прочил на свое место, то трое из них по службе давно переросли своего наставника: Леня Токарев возглавляет соседний ведущий отдел, Аркадий Александрович Иволгин вот уже лет пять, как пребывает в должности заместителя Генерального конструктора, Миша Ленченко приказом по министерству переведен на другое оборонное предприятие заместителем директора, а Владислав Иванович все сидит на своем месте как старый крепкий пень и сам иной раз дивится тому, что сидит до сих пор.

Ну, в перестроечные-то годы, когда разваливался военно-промышленный комплекс, когда из конструкторского бюро сбежало как с тонущего корабля едва ли не больше половины специалистов кто за моря-океаны, кто в коммерческие структуры, старики были в цене. Дальше известно: в стране стали происходить перемены к лучшему, военно-промышленный комплекс стал обретать второе дыхание, в частности конструкторское бюро «Взлет» получило солидные госзаказы, а с ними пришли большие деньги, и стариков с почестями одного за другим стали выпроваживать на пенсию.

Однако до Владислава Ивановича очередь все не доходила. Оставался при своей должности и его шестидесятидвухлетний шеф Рукомойников, на которого Владислав Иванович пахал вот уже три десятилетия, фактически везя на себе отдел.

И Владислав Иванович, несомненно, догадывался, кому он обязан тем, что его до сих пор, несмотря на преклонный возраст, не спровадили на покой. Конечно же, это Рукомойников хлопотал перед руководством КБ за своего генератора идей, которые (идеи), будучи воплощенными в «изделия», дважды осчастливили Рукомойникова лауреатскими званиями.

А уже не за горами маячил очередной (будь он неладен!) юбилей, с приближением которого у Владислава Ивановича заметно начали сдавать нервы. Он становился сверх обыкновения подозрительным, замечал малейшие перемены в поведении окружающих и прежде всего Рукомойникова, относя эти перемены на свой счет. Было такое ощущение, словно через все тело непрерывно, днем и ночью, проходит слабый электрический ток. И теперь каждое утро он просыпался с мыслью о том, что уже совсем скоро, может даже сегодня станет известно, как там, наверху, решили относительно него.

Проходил день, наступал вечер, и оказывалось, что нет: пока ничего не решили…

Изнурительным ожиданиям, длившимся добрую четверть века, наступил конец апрельским солнечным днем, совсем незадолго до юбилея Владислава Ивановича.

Рукомойников попросил его задержаться после работы и, когда остались в отделе наедине, с плохо скрываемым смущением на изборожденном морщинами лице и заметно нервничая, стал расспрашивать своего бессменного зама о здоровье и ближайших планах на будущее.

На здоровье Владислав Иванович никогда не жаловался, а его планы на ближайшее будущее зависели исключительно от того, чем закончится этот разговор с Рукомойниковым, сильно попахивавший «заслуженным отдыхом». Что-то было еще, а не только смущение в убегающем взгляде шефа, и когда на короткий миг глаза их встретились, Владиславу Ивановичу увиделось в темной глубине начальственных глаз тяжелое, беспросветное смятение.

Ты о чем-то хотел поговорить… напомнил шефу Владислав Иванович.

Ну да, ну да… Понимаешь, какая штука…

Да не мучайся ты, Петр Алексеич, говори прямо. Понимаю, что ты охотно поработал бы со мной еще годиков несколько, но зловредное начальство с твоим мнением не посчиталось…

Да Бог с тобой, о каком отдыхе говоришь!

Что ли еще нет? и Владислав Иванович вздохнул с облегчением. Фу ты… А чего тогда страдаешь?

Да оттого, что забирает тебя к себе Иволгин. Как же мне не страдать, ведь столько проработали вместе.

Отныне Владислав Иванович будет состоять в должности консультанта при первом заместителе Генерального конструктора Иволгине, ведавшем в КБ наукой! Вот оно как!

По правде говоря, Владислав Иванович в глубине души предполагал, что сразу-то его не выставят за дверь, а дадут еще сколько-нибудь поработать в родном КБ, на какой-нибудь рядовой должности. Однако вариант, который озвучил Рукомойников, и в голову Владиславу Ивановичу не мог прийти. Предложенные условия превосходили все ожидания. Тем более, что Аркадий Александрович Иволгин был когда-то одним из его «птенцов», одним из тех, кого он в свое время готовил себе в преемники.

Завтра к десяти утра велел нам с тобой подойти…

Нет проблем, с готовностью ответил Владислав Иванович. Подойдем, если велел, и весело рассмеялся от полноты чувств.

Вот и ладненько, нараспев заключил шеф, обласкав Владислава Ивановича тоскливым прощальным взглядом. Сказать кому постороннему, сколько ты проработал в нашей конторе, ведь не поверят! Да и сам поди со счету сбился?

Владислав Иванович провел ладонью по седой курчавой бороде, усмехнулся:

Мне уж без надобности стаж подсчитывать…

Ну да, ну да! Ведь ты у нас не просто ветеран, а, говоря современным языком, суперветеран! И сколько помню, ни разу на больничном не был.

Зачем?

Замечательные у тебя ответы! Меня так прямо завидки берут. И продолжай в том же духе! Чтоб, значит, еще столько же тебе прожить.

Э, нет, уволь! скрестил перед собой руки Владислав Иванович. Даже подумать страшно.

Ну уж, ну уж!.. А я бы не отказался.

Владислав Иванович промолчал.

Эх, не понимаешь ты своего счастья! С тяжким вздохом пожалел его Рукомойников и протянул руку в знак завершения разговора. Давай, дерзай на новом поприще, грызи гранит науки! Рад зс тебя. Честно!

Но Владислав Иванович медлил уходить.

Я ведь должен дела сдать… Все так неожиданно получилось, что мы с тобой даже не обговорили кандидатуру на мое место…

Рукомойников вяло отмахнулся:

Н-ну… Давай до завтра с этим подождем.

А чего ждать-то? Если завтра, говоришь, к Иволгину идти. Так уж сразу и высказать ему наше общее мнение по кандидатуре. Надеюсь, против Вали Прохорова у тебя не будет возражений.

Прохоров был пятым по счету из тех, кого Владислав Иванович подготовил себе на смену.

Увидев, как шеф торопливо увел глаза в сторону, он все понял.

Прискорбно… Прохоров умница, трудяга…

Рукомойников болезненно поморщился.

А то не знаю! А то я не предлагал его! Но ведь ты сам понимаешь, что последнее слово не за мной… Кого им надо, того мне и сунут.

Хоть не со стороны кого-нибудь?

Нет не со стороны…

Рукомойников молчал, дробно постукивая костяшками пальцев по столу.

Ладно, в конце концов, тебе работать с новым замом, так что прими мои соболезнования… хмуро молвил Владислав Иванович, собравшись уходить. А что, приказ уже подписан?

На столе у Генерального, не сразу ответил шеф.

Кто, если не секрет?

Рукомойников отмахнулся с брезгливой миной:

Иволгин… и закончил непечатной фразой.

Владислав Иванович оторопело привстал:

Что?! Сынок?

Шеф криво усмехнулся:

Ну, не отец же. С отцом отныне тебе работать.

Вот уж чего Владислав Иванович никак не мог ожидать. Подумать только: его место займет этот сосунок с непомерными амбициями. Избалованный мальчишка, принятый в КБ сразу после института, и ничем пока не проявивший себя. А его отец даже не соизволил поговорить со своим бывшим наставником о заранее спланированной рокировке…

Теперь понятно, отчего так сильно заскучал-затосковал Рукомойников. До сих пор отделом-то фактически руководил Владислав Иванович, а Рукомойников, так сказать, осуществлял общее руководство: представлял отдел на высоких совещаниях, заседал в президиумах и принимал награды за хорошую работу коллектива. Теперь, при таком заме как младший Иволгин, ему придется самому заниматься делами, которыми до сих пор занимался Владислав Иванович.

Так… Владислав Иванович поднялся. Будем считать, что сделка не состоялась.

Остынь, сердито махнул на него рукой шеф. Не тебе с сынком работать. Да и мне уж недолго осталось…

К папаше пойдешь завтра один. А этому прынцу скажи, чтоб завтра же принял у меня дела.

Да ведь приказ еще не подписан!

Закрыли тему, отрезал Владислав Иванович и ушел, хлопнув дверью.

Он уволился, не дождавшись своего юбилея. Как-то разом все опостылело в недавно еще таком родном КБ.

Сдав дела, Владислав Иванович сразу уехал к себе в «латифундию», как он любил именовать свой сад. Там и встретил юбилей в полном одиночестве, за кружкой березового сока. Пока снег полностью не сошел, и земля не оттаяла, он сделал новое крыльцо при входе в дом, наколол на речке льда и спустил в погреб, убрал разросшийся березняк, наползавший к нему с соседнего, бесхозного участка.

А когда земля поспела, время понеслось стремительно, глазом не успел моргнуть, как лето миновало и наступила дождливая, со снежными зарядами осень пришла пора закрывать садово-огородный сезон и возвращаться на зимовку в город.

.

.

.

.

.

.

Глава 2. БЕЛАЯ ВОРОНА

Оказавшись в городе не у дел, Владислав Иванович тут же и заскучал. В деньгах он не нуждался, получал относительно неплохую пенсию, да в банке имелись сбережения, так что при желании он мог отдыхать в свое удовольствие, сколько заблагорассудится.

А он заскучал, потому что всю жизнь отдыхал исключительно в свободное от работы время, которого у него всегда было в обрез. Он знал цену немногим часам, которые мог посвятить досугу, и всегда знал, чем и как их занять, эти немногие часы.

Он много чего умел. Мог бы и теперь рисовать, лепить, резать по дереву, играть для себя на пианино. Мог бы читать не прочитанные прежде по разным причинам книги, ходить на выставки. Что и делал прежде в свободное время.

Но он не был готов, не умел проводить таким вот образом время с утра до вечера все дни подряд. И потому, промаявшись сколько-то «заслуженным отдыхом», отправился на поиски работы.

Везде, куда бы он ни обращался, поначалу его встречали уважительно, в специалистах его профиля остро нуждались многие предприятия и фирмы. Предлагались неплохие условия. Но стоило работодателю глянуть в его паспорт, как тут же происходила досадная для обеих сторон развязка: «Извините, но ваш возраст…»

«Эх, не понимаешь ты своего счастья!» эти прощальные слова Рукомойникова не выходили у Владислава Ивановича из головы и воспринимались не иначе как с иронией. Не пожелал бы он никому такого счастья. Хотя Рукомойникову, который знал истинный возраст Владислава Ивановича, он, и верно, мог казаться редкостным счастливцем. Даже при седой бороде.

Ну, да разве не счастливец человек, который, дожив до преклонного возраста, не знает, как болят сердце, голова, желудок, печень или почки. Если все зубы до сих пор свои, белые и крепкие, глаза большие и яркие, зрение стопроцентное. Если до самых недавних пор у него под краской нет на голове и в бороде ни одного седого волоса, кожа без единой морщинки, гладкая и упругая…

Из его ровесников, можно сказать, уже никого нет в живых. Двадцать шесть лет назад при невыясненных обстоятельствах погибла жена, и с тех пор живет один-одинешенек. А теперь у него, физически молодого и здорового долгожителя, еще и работы нет. Ну, разве не счастливец?

Нет, не лукавил Владислав Иванович, когда в ответ на пожелание Рукомойникова прожить еще столько же, сказал, что боится этого. Боится дожить до того времени, когда он совсем никому не будет нужен. И кто бы только знал, каково молодому здоровому мужчине изо дня в день, на протяжении бесконечно долгого времени изображать из себя старика!

Глава 3. ДЕТИ

На исходе первой безработной зимы Владислав Иванович решил съездить в Екатеринбург, повидаться с сыном Андрюшей и его женой Верой. Андрей Владиславович заведовал в НИИсельхозе отделом, а Вера лабораторией. Дети, уже взрослые, свили гнезда вдали от родителей: старший сын в Академгородке под Новосибирском, младший в Санкт-Петербурге, а дочь, выйдя замуж за австралийца, упорхнула в Мельбурн и, судя по письмам и телефонным разговорам, живет не тужит.

Последний раз Владислав Иванович виделся с сыном года три назад и теперь, приглядевшись с пристрастием, отметил про себя, что Андрей по-прежнему выглядит много моложе своих лет, хотя седины на голове и в бороде сильно прибавилось. Вере тоже никак не дашь ее шестидесяти.

Пока хозяйка хлопотала на кухне, мужчины прошли в кабинет, где у окна стоял письменный стол с кожаным креслом-вертушкой, на столе громоздился компьютер, в другой половине комнаты разместились книжные шкафы и два широких кресла с журнальным столиком.

Расположившись в одном из кресел, Владислав Иванович скупо поведал сыну о своих мытарствах с трудоустройством, и Андрей Владиславович тут же предложил подходящий, на его взгляд, вариант.

Ты ведь знаешь, чем я занимаюсь в институте помимо того, что заведую отделом…

Владислав Иванович, конечно же, знал. Вместе с двумя сотрудниками отдела земледелия его сын помогал фермерам, пожелавшим освоить разработанную покойным профессором Трушиным технологию, которая позволяет в условиях уральского климата получать за один летний сезон два полновесных урожая кормов. Технология эта еще при советской власти на протяжении нескольких лет под присмотром самого профессора успешно применялась в двух крупных хозяйствах области, но в приснопамятные девяностые, профессора Трушина уже не было в живых, оба эти хозяйства развалились, и теперь все приходилось начинать заново.

Я мог бы включить тебя в состав своей группы, сказал Андрей Владиславович отцу.

А как ты намерен провести меня через отдел кадров? поинтересовался Владислав Иванович.

Надо подумать. Первое время поработаешь без оформления. А станешь своим человеком уж что-нибудь да сообразим.

У вас, что ли, в институте мало аспирантов? с ехидцей спросил Владислав Иванович.

Мне нужен помощник, который бы…

…не на диссертацию работал, а исключительно был бы у тебя на подхвате? все с тою же ехидцей подсказал Владислав Иванович. Ты уж меня извини, Андрюша, но исполнитель я никудышный, еще, чего доброго, стану собственные дилетантские идеи выдвигать, и тебе это вряд ли понравится. К тому же, через месяц я опять в свою латифундию укачу и пробуду там до глубокой осени, какой я тебе помощник. А к зиме, даст Бог, что-нибудь уж придумаю с работой. Да вот куплю другой паспорт, сейчас это просто. Чтоб по тому паспорту мне было не больше… Ну, скажем, полста лет. Заодно подделаю трудовую книжку. И без проблем устроюсь куда-нибудь. Владислав Иванович уперся в сына смеющимися глазами: Ну, конечно, сбрею бороду. И стану моложе вас с Верой.

Да и теперь, глядя на тебя, никак не скажешь, что ты намного старше нас, с усмешливым вызовом бросил Андрей Владиславович отцу.

Владислав Иванович укоризненно покачал головой:

Все завидуешь…

А то нет! честно признался Андрей Владиславович.

Напрасно, напрасно. У вас с Верочкой прекрасные дети, внуки, интересная работа. И здоровьем обоих Бог не обидел. Чего вам не хватает? Надо бы только радоваться.

Андрей Владиславович развел руками:

Такова уж природа человека: сколько ни дай все мало.

Лет двадцать назад они с Верой отправились в очередной отпуск «дикарями» в Ялту, прихватив из дому полиэтиленовый мешок с таблетками: головные боли обоих мучили со студенческих лет, а у Андрея, кроме того, была еще аритмия сердца и подозревалась стенокардия).

По счастливой случайности хозяин квартиры, в которой поселились молодожены, оказался врачом-терапевтом и на редкость доброжелательным человеком. Он предложил им обоим обследоваться у него в поликлинике, но рецептов выписывать не стал, вместо лекарств дал почитать потрепанный машинописный экземпляр книги американского физиотерапевта Поля Брэгга «Чудо голодания», предварительно поведав о том, что автор книги в молодости был неизлечимо болен туберкулезом, однако выздоровел, да не просто выздоровел, а стал настоящим здоровяком. Дожив до девяноста пяти лет, он продолжал заниматься альпинизмом, велоспортом, теннисом, любил быстрые танцы, купался в ледяной воде, много ходил пешком и неизменно находился в отличной физической форме. Следуя своей системе здорового образа жизни, включающей периодические голодания, он рассчитывал дотянуть в полном здравии по крайней мере до ста двадцати лет, о чем заявлял публично. Возможно, и дотянул бы, если б случайно не погиб на девяносто шестом году жизни: во время соревнований по серфингу: у побережья Флориды его накрыло огромной волной. Врачи, проводившие вскрытие тела «великого деда», как он сам себя именовал, с изумлением констатировали, что состояние внутренних органов и кровеносных сосудов погибшего соответствовало двадцатилетнему возрасту.

Андрей с Верой прочитали книгу и решили ради интереса разок поголодать «по Брэггу», пока в течение полутора суток. Поужинав вечером, утром не пошли завтракать, лишь выпили по стакану чистой воды. Обед тоже заменили водой, но уже вскоре после обеда заскучали. А к вечеру у обоих начались сильные головные боли.

Чтобы немного отвлечься, пошли в кино на старый добрый фильм «Волга-Волга», но до конца сеанса не досидели: Вера категорически заявила, что через полчаса умрет, если сейчас же не поест.

Андрей довел жену до ближайшего кафе, а сам, решив держаться до конца, прогуливался по набережной, глотая слюни и живо представляя, как утром выпьет апельсинового сока, а потом съест пару яблок, потом черного хлеба с маслом и какую-нибудь кашу, а к обеду попросит Веру сварить густого борща…

Борщ ему Вера сварила, но сама голодать зареклась как думала, навсегда.

Это же пытка, пытка! воздев руки, воскликнула она, когда неделю спустя Андрюша предложил ей повторить эксперимент.

Сам он мужественно выдержал эту «пытку» и во второй раз, и в третий, а потом еженедельные тридцатишестичасовые посты вошли у него в привычку, сделались такой же необходимостью, как и еда. Зато наутро после полутора суток воздержания от какой бы то ни было еды он неизменно ощущал во всем теле необычный прилив сил.

Питался он тоже в согласии с рекомендациями Брэгга, два раза в сутки, преимущественно сырыми овощами, фруктами и всевозможными кашами. По утрам делал пробежки в соседнем парке, обзавелся спортивными снарядами. И уже через год забыл, что такое головная боль, а сердце работало как хороший мотор.

Ну, а потом и Вера, глядя на пышущего здоровьем мужа и помня о печальной участи, постигшей Андрюшину мать, постепенно приобщилась к его образу жизни. Стала, как и Андрюша, питаться исключительно натуральными продуктами, а затем попробовала снова поголодать и на этот раз героически продержалась на одной воде целых тридцать шесть часов. С тех пор, вот уже пятнадцать лет, они вместе голодают каждую неделю с вечера четверга до вечера пятницы.

Ну да, грешно нам с Верой на что-то жаловаться, и однако же… Когда вот ты сидишь передо мной… Андрей Владиславович бросил на отца многоговорящий взгляд и быстро свернул начатую фразу: Но мы стараемся не думать об этом…

Владислав Иванович одобрительно покивал:

Вот и ладно. Жить, Андрюша, надо по законам природы, а мой случай в эти законы никак не вписывается, ибо он не что иное как аномалия. Подобное природой не предусмотрено значит, этого не должно быть. Пусть не по своей воле, но я переступил через некую запретную черту, за что и наказан. Твоя мать трагически погибла, а мое безрадостное одиночество длится уже более четверти века и еще Бог знает сколько продлится…

Ну, папа!.. вскинулся сын. Ты ж не сам сделал себя таким. Что ни говори, а тут именно природа постаралась…

Это вряд ли, что она так уж старалась, покачал головой отец. Скорее всего, в одном из ее системных блоков произошел непредвиденный сбой, наверняка не единственный в истории нашей планеты: разве мало было такого, что не поддается объяснению? Возьми хоть динозавров тоже явная аномалия, и не случайно они вымерли.

Но ведь и появление на земле человека пока тоже загадка для науки, однако не станешь же ты утверждать, что человек как таковой тоже в некоем роде аномалия, возразил Андрей Владиславович.

Ни утверждать, ни возражать не стану, сказал Владислав Иванович. Воспринимаю человеческий род как данность, во всем его многообразии. И себя в нем как нечто не от мира сего.

Кстати, противники дарвиновской теории допускают, что и весь род людской не от мира сего, что он отнюдь не земного происхождения, а заброшен к нам из какой-то другой звездной системы.

Хочешь сказать, что мой феномен оттуда?

Это первое, что приходит в голову, когда смотришь на тебя, улыбнулся Андрей Владиславович. Поди и сам так думаешь?

Нет, не думаю. Ни так, ни эдак. Не вижу смысла ломать голову над тем, что за пределами моего понимания. Мне хватает и простейших земных проблем, которые отравляют мою жизнь.

Ну хорошо, пускай ты каким-то образом, не сознавая этого, все же нарушил законы природы, Андрей Владиславович прихлопнул ладонью по столику. Но ведь ты живешь в разумном человеческом обществе, где действуют другие законы, нежели те, по которым живут обитатели дикой природы…

Несколько другие, уточнил Владислав Иванович. Как бы там ни было, но именно здесь, в цивилизованном человеческом обществе, я, здоровый, вполне работоспособный человек, оказался белой вороной со всеми вытекающими отсюда последствиями. Не потому, что мои знания и опыт никому не нужны, а исключительно по той причине, что со своим загадочным феноменом я и в законы современного цивилизованного общества никоим образом не вписываюсь.

Андрей Владиславович сокрушенно помотал головой:

Знаешь, на кого ты похож? На человека, который стоит по пояс в воде и страдает от жажды. С твоими возможностями…

Ну, будет, будет! Владислав Иванович не хотел продолжать этот разговор и попытался деликатно закрыть щекотливую тему: Отпуск-то где нынче собираетесь проводить?

Однако, удовлетворив любопытство отца («Не знаем еще»), Андрей Владиславович все же посчитал необходимым продолжить свою мысль:

Папа, но ведь ты сам себя обрекаешь на одиночество! У нас ведь это не первый разговор, и я устал повторять одно и то же: тебе надо жениться! Или хотя бы подружиться с хорошей женщиной, с которой тебя связывали бы какие-то общие интересы…

Владислав Иванович поморщился.

После твоей матери, за все эти годы, я не встретил ни одной женщины, которая бы мне по-настоящему нравилась. Но если бы даже и встретилась… Ты видел свою мать в последние годы ее жизни, поэтому должен меня понять. Я больше не хочу ничего подобного! Отмашка рукой: Все, тема закрыта!

Андрей Владиславович вгляделся отцу в глаза и снова сокрушенно покачал головой.

Пока ты не ушел из своего КБ по собственному желанию никто ведь тебя не спроваживал на покой, правда? ты хотя бы днем находился в окружении людей, да и работа была такая, что не оставалось времени для рефлексий…

Я рад, что тебе не перешел с генами мой феномен, сказал Владислав Иванович. Такая ноша не по плечу простому смертному.

В этот момент в дверь заглянула Вера:

Папа, Андрюша, пожалуйте кушать!

Глава 4. ПЕТРОВ, ОН ЖЕ ПЕРОВ

С работой, даже временной, и в Екатеринбурге ничего у Владислава Ивановича не выходило: с глубоким стариком, у которого к тому же в паспорте не было штампа о здешней прописке, никто даже разговаривать не хотел.

И однажды, находясь в крайне подавленном состоянии, он зашел в косметический салон. Попросил сбрить ненавистные бороду и усы и вернуть волосам первозданный цвет. Обошлось недешево, но сделано было в лучшем виде, и он снова обратился в сравнительно молодого шатена. Лишь на висках теперь волосы серебрились естественной сединой, свидетельствовавшей о том, что организм хоть неторопливо, но все же движется по предначертанному природой пути, чему Владислав Иванович был только рад.

По дороге к дому он купил торт. Был вечер, и Андрей с Верой наверняка ждали его и не начинали ужинать.

Распахнув дверь, сын молча отступил назад, словно бы не узнавая отца в симпатичном мужчине средних лет с курчавой каштановой шевелюрой и белозубой улыбкой. К тому же, на Владиславе Ивановиче была новая модная куртка.

Это я, ребята! весело проговорил он, входя в комнату, где в немом изумлении застыла Вера. Прошу любить и жаловать!

Андрей с Верой лишь молча переглянулись. Никто из них не улыбнулся. В комнате повисла мертвая тишина.

Что, не похож? спросил Владислав Иванович, протягивая торт Вере.

Вера, поставив коробку с тортом на журнальный столик, бросила быстрый взгляд на зеркальную дверцу шкафа, тут же опять посмотрела на «папу» и вновь перевела взгляд на зеркало, после чего извинилась и вышла из комнаты.

Кажется, не поглянулся, обронил Владислав Иванович.

Да… молвил со вздохом Андрей Владиславович. Конечно, я рад за тебя, но нам с Верочкой наверняка потребуется время, чтобы привыкнуть…

И разобраться в том, кто из нас папа?

Резонный вопрос, передернул плечами Андрей Владиславович.

Да я уж и сам понял, что поступил опрометчиво, признался Владислав Иванович. Но, думаю, у вас со мной особых проблем не будет. Сниму где-нибудь комнатушку, а вы скажете соседям, что ваш старик-отец досыта нагостился и благополучно отбыл домой.

Но ты ведь, надеюсь, будешь заходить?

Ну, понятно… В качестве вашего дальнего родственника. А теперь иди успокой Веру.

«Все смешалось в доме Перовых… сокрушенно подумал Владислав Иванович, когда сын вышел. Вот оказия-то! Новые проблемы, как будто старых мало. Детей кровно обидел и сам повис в воздухе… Он достал из кармана паспорт и, закусив губу, поглядел в него. Куда теперь сунусь с этими корочками? Тысяча девятьсот семнадцатый год рождения… Фото неизвестно какого старика… Ведь никому ничего не докажешь. А менять паспорт, чтобы жить легально… Представляю, какая морока… И еще неизвестно, чем все может обернуться Но и рядиться всю оставшуюся жизнь под старика... Как это у Козьмы Пруткова: спереди плохо, сзади хуже…

Ну, что там Верочка? спросил у Андрея, когда тот вернулся в гостиную.

Голова разболелась, пускай полежит.

Слушай, я в салоне красоты, пока ждал своей очереди, проглядывал рекламные газеты и наткнулся на интересное объявление: небольшой, судя по всему, фирме с каким-то дурацким названием требуется опытный инженер-конструктор для работы на дому. Чует сердце, меня там ждут, и засмеялся. А что, может, позвонить?

Попытка не пытка, пожал плечами Андрей. А вдруг и в самом деле ждут?

В случае необходимости позволишь мне попользоваться твоим компьютером? Понятно, пока вы с Верочкой будете на работе. Только сегодня уже поздно звонить, а завтра я про эту фирму скорей всего и не вспомню.

Завяжи узелок, усмехнулся Андрей и жестом пригласил отца к себе в кабинет: Есть идея.

Уселись в кресла, Андрей открыл холодильник, достал бутылку минеральной воды, поставил на стол.

Как-то не подумал я о Верочке, Продолжал казниться Владислав Иванович. Бедняжка. Не ожидал такой реакции…

Ладно, оставим Верочку в покое. не глядя на отца, проговорил Андрей. Если позволишь… Однажды у нас с тобой был один щекотливый разговор. Ты тогда еще работал в своем КБ и, помнится, сильно опасался, как бы на твой феномен не обратили своего пристального внимания ученые медики, а тебя не обратили бы тебя в подобие подопытного кролика.

И теперь опасаюсь, покивал Владислав Иванович. Теперь даже больше, чем тогда.

Но рано или поздно такое все равно должно случиться. Не лучше ли тебе перехватить инициативу у ученых медиков?

-- Как ты это понимаешь?

-- Почему бы тебе не заняться последних геронтологией, хотя бы для начала не проштудировать труды корифеев этой науки о старении. Ну, а затем связаться с самыми-самыми из ныне живущих и, если они проявят к тебе живой интерес думается, что непременно проявят…

…То отдать им себя вместе с потрохами? Наверняка их более всего могли бы заинтнресовать именно мои потроха. Может, они в моих генах и нашли бы что-то такое…

Нет, сначала ты поставишь свои условия. Потребуешь, чтобы тебе дали лабораторию со штатом опытных медиков, в которой будут, в условиях полной секретности, проводиться исследования твоего феномена. Никаких действий в отношении тебя без твоего ведома и участия. Никакого ограничения твоей свободы. Разумеется, тебя будут зорко охранять от соглядатаев всех мастей, но это, как сам понимаешь, неизбежно…

И что дальше? спросил Владислав Иванович.

У тебя будет цель в жизни, а это уже немало. А Бог даст, ты совместно с медицинскими светилами раскроешь…

… Секрет бессмертия? А заодно и джинна из бутылки выпущу. Вообрази на минуту, что все население земли вдруг перестало стареть и умирать, продолжая производить на свет себе подобных. Уже вскоре земной шар окажется до предела перенаселенным, а население будет все прибывать и прибывать… В геометрической прогрессии…

Не надо бессмертия, с ироничным смешком отмахнулся Андрей. Но для начала неплохо бы продлить средний возраст человека хотя бы лет этак до ста двадцати. Как, судя по всему, и было запрограммировано природой или кем -то там еще.

Может, изначально и было запрограммировано, согласился Владислав Иванович. Ведь отдельные долгожители и до ста пятидесяти дотягивают значит, приблизительно таков потенциал нашего организма. Но, видимо, не были учтены сложившиеся на Земле неблагоприятные условия проживания, а также то, что люди сами по неразумию всеми возможными способами укорачивают свой век. Не будем говорить о войнах, которые с каждым столетием уносили и еще уносят великое множество человеческих жизней, сначала с помощью стрел и копий, потом появилось огнестрельное оружие, а теперь и ядерное. Не будем говорить о бытовых убийствах здесь тоже все ясно. Возьмем мирных, добропорядочных, законопослушных граждан, среди которых миллионы курящих, пьющих, колющихся. А сколько таких, которые не знают, на что употребить имеющееся в их распоряжении время, кроме как лежать с утра до вечера на диване и, беспрерывно. что-нибудь жуя, лупить глаза в экран телевизора… Я вчера проходил мимо вашего медгородка. Огромные многоэтажные корпуса, палат неисчислимо, а мест, как пишут в газетах, все равно не хватает, даже в коридорах стоят койки. Заглянул в аптеку они теперь на каждом углу, у каждой кассы очередь за лекарствами… Непонятно, зачем этим людям чрезмерно долгая жизнь, а тем более…

Но и тебя я тоже отказываюсь понимать! С горячностью, не дослушав отца, заговорил Андрей Владиславович. Тебе, может, единственному из живущих на земле даровано… если не бессмертие, то, во всяком случае, завидное долголетие. Но ты… Оказывается, тебе ничего этого не надо! Тебе это в тягость! Ты не знаешь, куда девать каким-то чудом остановившееся для тебя время. Фауст готов был душу продать Мефистофелю…

Но в конце концов так и не произнес заветных слов, не воскликнул: «Мгновение, ты прекрасно, продлись!»

Но есть люди, и таких, надо думать, немало…

И ты в том числе…

И я в том числе, не буду лукавить, глядя отцу в глаза, проговорил Андрей Владиславович. Так много еще надо сделать, а время с каждым годом летит со все растущим ускорением, дни становятся все короче независимо от того, какое на дворе время года. Да, мы с Верой изо всех сил пытаемся отодвинуть старость, но ты же видишь!.. он взъерошил пятерней поседевшие волосы. Она уже за порогом!

Но на добрый десяток лет вы ее все же отодвинули, заметил Владислав Иванович.

Андрей Владиславович досадливо отмахнулся:

Что такое десяток лет, когда тебе уже за шестьдесят! Профессор Трушин сорок лет занимался двухурожайной технологией и не хватило ему времени, чтобы довести дело до конца. Я единственный из работавших вместе с ним, кто в годы разрухи не потерял веры в его дело, и теперь когда фермерские хозяйства стали расправлять крылышки, очень хотел бы довести все до конца. И очень боюсь, что могу не успеть…

Но позволь, прервал сына Владислав Иванович\. У меня создалось впечатление, что твой профессор все же разработал свою двухурожайную технологию, и она уже применялась на практике. Значит, успел, преподнес производственникам свой труд на блюдечке… Другое дело, что его идеи не были сразу и повсеместно подхвачены на «ура», но это, как я понимаю, от него не зависело. он же ученый, а не производственник. Как ученый, он свою задачу выполнил.

Твоими бы устами… с глубоким вздохом произнес Андрей Владиславович.

А вы с Верой ведь собираетесь жить до ста лет, с улыбкой молвил Владислав Иванович. – Так что впереди у вас еще ой как много времени.

Собирались, когда были моложе, уточнил Андрей Владиславович. Но теперь видим, что годы берут свое. Иной раз подумаешь: сколько таких как мы с Верой, готовых работать не покладая рук пока хватает сил. Горы могли бы своротить эти люди, не будь жизнь столь коротка…

И ты всерьез считаешь, что я мог бы осчастливить все человечество и тебя в том числе? молвил Владислав Иванович.

И себя самого, между прочим, тоже. Ты оказался бы среди людей, которым очень нужен… Не говоря уж о том, что обессмертил бы свое имя, которое после восьмидесяти шести лет твоего пребывания на земле пока известно лишь родным и знакомым…

Владислав Иванович хмыкнул:

Обессмертить свое имя, выпустив джинна из бутылки!

-- Дался тебе этот джинн!

Андрюша, сынок, проговорил Владислав Иванович таким мягким, ласковым тоном, словно при этих словах поглаживал сына по голове. При всем желании я не могу никому продлить жизнь хотя бы на короткое время. Я просто не знаю, как это можно сделать. По наследству мой феномен, как выяснилось, не передается, по крайней мере ни во втором ни в третьем поколениях никаких его признаков не обнаруживается.

Твоим феноменом должна заняться большая наука!

Владислав Иванович снисходительно улыбнулся:

Большая наука… Как подумаю, сколько диссертаций на мне они могли бы защитить, эти наши ученые. А нам с тобой нужны их диссертации? Как ни печальна теперь моя судьба, но до тех пор, пока я принадлежу себе и только себе, я еще на что-то могу надеяться. Например, в один прекрасный момент начну стареть как все люди…

Не собирался Владислав Иванович никуда звонить. Однако под утро другого дня, перед самым пробуждением, ему привиделось, будто он мучительно пытается и никак не может припомнить название вчерашней фирмы. В самом деле, какое-то дурацкое… И уже проснувшись, едва разлепив глаза, он все продолжал напрягать память. Но вместо названия фирмы вспомнился указанный в объявлении номер телефона, который затем все утро назойливо вертелся в голове, словно поддразнивая.

В конце концов, Владислав Иванович решился позвонить.

Крепкий грудной женский голос, прозвучавший в трубке, заставил его вздрогнуть от неожиданности: этот голос был ему хорошо знаком. Очень хорошо.

Проектная фирма «Авилан», добрый день!

Владислав Иванович представился:

С вами говорит инженер-конструктор с большим стажем работы. Прочитал объявление. Моя фамилия Петров. Владислав Иванович.

Пожалуйста, подходите, Владислав Иванович. Запишите адрес…

Кого прикажете спросить?

Директора, Аллу Сергеевну…

Можно сегодня? Если позволите…

Да-да, конечно, где-нибудь ближе к вечеру. Вас устроит?

Премного благодарен, Алла Сергеевна!

Положив трубку, Владислав Иванович уже знал, что непременно пойдет. Голос в телефонной трубке, показавшийся до боли знакомым, затронул потаенные, до сих пор дремавшие в душе струны. Ему необходимо было увидеть эту женщину, с которой он вряд ли когда-либо встречался. Только увидеть и тут же под благовидным предлогом распрощаться навсегда.

Тем не менее, решил на всякий случай прихватить с собой чертежи и документацию двух своих изобретений, на которые когда-то получил патенты и которые не имели отношения к его основной, секретной работе в КБ.

В томительном ожидании встречи Владислав Иванович рисовал в воображении ее облик. Где-нибудь лет сорока пяти, все еще красивое смуглое синеглазое лицо, чуть вздернутый нос, крашеные, коротко стриженые волосы. Выше среднего роста, стройная…

Алла Сергеевна оказалась моложе, чем представлялась в воображении, и глаза у нее были не синие, а ореховые, удлиненные, с летящими соболиными бровками. Нос прямой, красиво вылепленный. Греческий. И волосы темно-русые, густые, волнистые, до плеч, не похоже, чтоб крашеные.

Внутренний голос настойчиво убеждал, что его встреча с этой женщиной не случайна, что она была предопределена. И он не может вот так сразу уйти. А это означало только одно…

Когда Владислав Иванович подумал, что это могло означать, ему стало невыразимо жаль незнакомую женщину, говорившую с ним голосом Ирины, его давно погибшей жены. И себя тоже стало жаль. Но он уже не в силах был что-либо изменить.

Глава 5. АЛЛА СЕРГЕЕВНА

Когда-то она работала в небольшом госучреждении, рядовые сотрудники которого за невеликую зарплату трудились, как и большинство их сограждан, без особой спешки, зато с уверенностью в завтрашнем дне. Потом, когда в известные времена одна за другой, словно из воздуха, стали появляться всевозможные ООО, ОАО, ТОО, фонды-монды, безвест-инвесты, многие из которых стремительно обогащались, небольшая фирма возникла и в стенах госучреждения, где работала Алла Сергеевна. На первых порах ее возглавил прежний директор упомянутого госучреждения Авилов. Этот человек не был рожден предпринимателем, не умел заключать выгодных сделок, проводить смелые, подчас рискованные. операции. Его хватило, в основном, лишь на то, чтобы скомпилировать в духе нового времени название фирмы: из собственной фамилии и фамилии главбуха Ланаковой, его давней любовницы.

Дела фирмы шли все хуже. Заказов было мало, но и за выполненные заказы деньги на счет фирмы поступали нерегулярно, а то и вовсе не поступали. Люди по нескольку месяцев не получали зарплаты. В такой обстановке собрание учредителей, заслушав очередной отчет Авилова, признало его работу неудовлетворительной. Новым директором избрали Аллу Сергеевну.

Вместе с новым главбухом Еленой Кормильцевой они рьяно принялись обзванивать должников, надеясь выбить хоть какие-то деньги за давно выполненные фирмой заказы. Нигде ничего не обломилось. А фирма продолжала обрастать задолженностями как болонка шерстью. В довершение всех бед у Аллы Сергеевны умерла мать.

Вот тут он и прискакал на белом коне. Впрочем, такая метафора вряд ли подойдет к предпринимателю Каменеву, с которым Алла Сергеевна встретилась, к тому же, не на каком-нибудь званом вечере или, допустим, под пальмами Бразилии, а на городском кладбище. Мужиковатый увалень с одутловатым лицом, голым черепом и весьма заметным брюшком. Однако подкатил он к воротам кладбища на белом «мерседесе».

Каменев долгое время был любовником ее матери. Алла Сергеевна терпеть его не могла, но сохраняла нейтралитет.

Поздоровались сдержанно. После погребения Каменев пригласил ее в свою машину, и по дороге Алла Сергеевна, отвечая на участливые вопросы, обмолвилась о том, что недавно ее избрали директором фирмы, которая дышит на ладан. Каменев поинтересовался профилем фирмы и в каком районе города находится офис. Через несколько дней позвонил и предложил встретиться. И во время встречи в уютном подвальчике на улице Малышева огорошил неожиданным предложением:

Как вы смотрите на то… Ну, если я, допустим, захотел бы купить вашу фирму?

Это надо понимать как шутку? в свою очередь спросила Алла Сергеевна, пытаясь справиться с охватившим ее смятением и прекрасно понимая, что разговор ведется всерьез.

А Каменев продолжал развивать свою мысль:

Пожалуй, у меня найдутся ресурсы, чтобы погасить ваши долги, в том числе и по зарплате… Вы будете жить как у Христа за пазухой. Будете заниматься прежними делами, не думая о завтрашнем дне.

И что от нас потребуется?

Совсем немного: изберете меня директором «Авилана» и сделаете учредителем, с улыбкой разъяснил Каменев. Номинально вы, Алла Сергеевна, будете значиться моим заместителем, фактически же как были, так и останетесь директором своей фирмы.

Дайте время подумать, сказала Алла Сергеевна.

А тут у Елены Кормильцевой случился день рождения, и в разгар торжества (отмечали в офисе, после рабочего дня) заявился Каменев в сопровождении своей писклявой секретарши с букетом роз и большой коробкой конфет. Он облобызал именинницу и выпил за ее здоровье и «неувядающую красоту», после чего авиланцы с редким единодушием выпили за здоровье своего будущего шефа.

Состоялось собрание учредителей. Большинством голосов (Авилов и Ланакова были против) Каменева избрали директором «Авилана», и он тут же, как обещал, назначил Аллу Сергеевну своим замом. А вскоре всем сотрудникам, которые еще не покинули фирму, выдали задержанную ранее зарплату. И текущую стали выдавать без задержек.

Повеселели авиланцы.

Однако не прошло и полугода, как душка-шеф вызвал к себе Аллу Сергеевну с Еленой и сообщил, что находит неразумным иметь двух главных бухгалтеров и что поэтому ставка главбуха в «Авилане» ликвидируется, а Кормильцева переводится в бухгалтерию головной фирмы.

Вскоре Елена уволилась по собственному желанию.

А там пришел черед и Алле Сергеевне кусать локти. В один прекрасный день писклявая секретарша Каменева уведомила ее о том, что в офисе «Авилана» решено провести текущий ремонт. А Алле Сергеевне и троим ее подчиненным пока придется поработать в других помещениях.

Для Аллы Сергеевны это не было неожиданностью, о необходимости ремонта она сама несколько раз говорила шефу: потолки в черных пятнах, штукатурка по углам растрескалась, обои ободрались, краска на оконных рамах облезла…

Ей указали место за столом ушедшей в очередной отпуск товароведа, специалисток Аллы Сергеевны тоже раскидали куда придется. А между тем к ремонту офиса маляры почему-то не торопились приступать, да и уже приступив, работали как в замедленном кино, а когда, наконец, закончили ремонт, то оказалось, что вселяться в трехкомнатный офис, кроме Аллы Сергеевны, некому: к этому времени ее специалисток Каменев, соблазнив более высокой зарплатой, перевел на постоянную работу в свою головную фирму, и таким образом в штате «Авилана» теперь осталась одна Алла Сергеевна. Начальница без подчиненных. И без рабочего места: товаровед, воротясь из отпуска, не слишком любезно попросила освободить ее стол.

А в офисе «Авилана», когда Алла Сергеевна туда заглянула, расхаживали средь шикарно отделанных стен какие-то незнакомые молодые люди, которые не слыхали ни про какой «Авилан», но, по всему видать, чувствовали себя тут как дома.

Стало ясно: вся затея с «покупкой» «Авилана» Каменеву понадобилась лишь затем, чтобы завладеть тремя комнатами в центре города.

Алла Сергеевна не знала, что и делать. Но тут ее приятельница Лерка, юрист по образованию, подсказала выигрышный ход.

Дело в том, что Каменев, став директором «Авилана» и завладев контрольным пакетом акций, решил, что этого достаточно, и не спешил оформлять свое учредительство. У Аллы Сергеевны оставались печать и учредительные документ «Авилана».

Тогда вам и карты в руки! сказала Лерка и предложила Алле Сергеевне созвать внеочередное собрание учредителей, на котором поставить вопрос о переизбрании директора. Риск есть, но если собрание изберет тебя директором, ты сможешь вернуть фирму.

В назначенный день и час все учредители «Авилана», даже Авилов и Ланакова, явились в кабинет к Каменеву. Узнав, в чем дело, тот пришел в ярость и бесцеремонно выпроводил их вон из своего кабинета

Тогда авиланцы решили провести собрание прямо под открытым небом, благо сверху не капало, хотя небо было сплошь затянуто серыми облаками. Невдалеке под тополями стояли две сдвинутые лицом друг к другу скамейки, на них и разместились.

Большинством голосов (Авилов и Ланакова были против) Аллу Сергеевну вновь избрали полномочным директором «Авилана», и на другой день они с Еленой Кормильцевой, вновь назначенной главным бухгалтером, уже были в банке.

Елена сунула в окошечко протокол собрания и заверенные нотариусом подписи, свою и Аллы Сергеевны, и попросила дать выписку денежных поступлений. Оказалось, что на счету фирмы нет ни рубля. Стали разбираться, и выяснилось, что в последние месяцы правления Каменева на счет «Авилана» поступило аж несколько крупных сумм от фирм-должников в общей сложности более полумиллиона рублей. Однако эти деньги тотчас переводились на счет головной фирмы. Мало того, с этих сумм не были уплачены налоги, по которым теперь должно рассчитываться с государством новое руководство «Авилана». Притом, в кратчайшие сроки.

Ну, и как будем жить? спросила Елена, когда обе они в подавленном состоянии вышли из банка. Ведь у нас ничего нет, кроме долгов.

Твой Борис сможет врезать в дверь нашего офиса новый замок? спросила Алла Сергеевна. Завтра суббота, никого посторонних не будет…

Борис заменил замок так аккуратно, что на свежеокрашенной двери не осталось ни царапины.

В понедельник обе женщины явились в офис часов в семь утра, заперлись там, съели по два слоеных пирожка с курагой, а затем, обхватив головы руками, стали думать и гадать, как жить дальше.

Где взять в самые ближайшие дни деньги для уплаты налогов? А еще, как выяснилось, Каменев два последних месяца не платил за аренду помещений. Где взять столько денег сразу?

Около девяти часов в дверь забарабанили люди Каменева. Алла Сергеевна, не открывая двери, велела им идти к своему шефу и проинформировать его о том, что отныне она, Ильченко, является директором «Авилана».

В одиннадцатом часу заполошно затрезвонил до того молчавший телефон. Алла Сергеевна сняла трубку:

Директор АОО «Авилан» Ильченко слушает…

Ты мошенница! зарычал на другом конце провода Каменев. Твой протокол филькина грамота. Печать и уставные документы фальшивые, я немедленно еду к прокурору!..

Прекрасно, сказала Алла Сергеевна. Надо полагать, явка с повинной и чистосердечное признание в присвоении заработанных нашей фирмой денег послужат для вас смягчающим обстоятельством… Плюс неуплата налогов…

Яростно выругавшись, Каменев отключился.

Фирму, кажется, отвоевали, но что толку! Вот-вот злостных должников возьмут в оборот неумолимые налоговики, и не пикнешь. Правда, кроме долгов, у фирмы еще оставалось и несколько должников.

Алла Сергеевна с Леной в который раз принялась их обзванивать, битых полдня просидели на телефоне, отлавливая нужных деятелей и ведя с ними нудные душеспасительные беседы, которые заканчивались туманными обещаниями.

Лишь один-единственный должник твердо пообещал выплатить заработанные фирмой деньги… в следующем квартале. Сумма была приличная, но до следующего квартала надо было дожить.

Женщины прикинули, сколько можно получить в ломбарде за имевшиеся у каждой золотые украшения, и прослезились: сущий мизер.

Спасительная мысль осенила опять же Лерку. Воскресным вечером они сидели дома у Аллы Сергеевны, потихоньку тянули из рюмочек скверный, отдававший ванилью и сивухой коньяк, и Алла Сергеевна делилась с приятельницей последними невеселыми новостями.

У тебя же прекрасная квартира, сказала Лерка, обведя глазами комнату, в которой они сидели. в престижном районе, кирпичный дом, третий этаж. Ты ж можешь заложить ее, вот и будут на первое время живые деньги. Тебе ведь только первое время перебиться…

Никогда! решительно отвергла Алла Сергеевна эту идею. Скорее себя продам, чем квартиру.

Ты один раз уже продала себя вместе со своей фирмой, уколола ее Лерка. А квартира твоя никуда не денется: как только поступят на ваш счет деньги расплатишься по залогу.

Никогда! поставила Алла Сергеевна последнюю точку.

На другой день, придя на работу, она поведала Лене Кормильцевой о своем разговоре с Леркой.

Конечно, заложи я свою квартиру, мы уж как-нибудь решили б свои финансовые проблемы, порассуждала она. Но лично я на такой подвиг неспособна, скорее соглашусь сесть на хлеб и воду, если уж очень сильно прижмет.

Елена ничего не сказала, но на следующее утро сообщила Алле Сергеевне будничным тоном, что они с мужем посоветовались и решили: ничего не случится, если их квартира немного поработает на благо фирмы.

Глава 6. ЛЕРКА

Алло! Алка? Вчера весь вечер пыталась до тебя дозвониться. Где пропадала?

На кудыкиной горе. Лерка, мне некогда!

Понимаю, ты вся в делах, но оторвись на пару минут. Есть разговор.

О чем?

Насчет типа, который вчера забрел к тебе в офис.

А что тебе он?

Он-то мне до лампочки, за тебя, дура, сердце болит. Как можно: приходит Бог знает кто с улицы, без документов, без рекомендаций, а ты сходу вступаешь с ним в деловые отношения…

Он показал свои работы. Сделаны грамотно.

Ты уверена, что он свои работы показал? Может, одолжил на время у приятеля.

Я попросила его переделать один наш чертеж…

Вот как: уже поручила работу! Скоренько же он тебя охмурил! На кудыкиной горе она была… Уж не с ним ли?

Поехала! Эй, Лерка! Да уж не влюбилась ли ты сама в него? С одного взгляда. То-то и ревнуешь…

Прям кинулась! Вообще-то он ничего, видный мужик, но не в моем вкусе. Сколько ему?

Ну, где-то сорок с маленьким хвостиком.

Где-то… А я бы ему дала все полста. Даже для тебя и то староват…

Язва! Все бы такие старики были.

Откуда он свалился на твою голову?

Кажется, из Перми.

Тебе все только кажется… Перекрестись!

Между прочим, он Бауманское училище в Москве закончил.

Ты его диплом видела?

Ну…

Понятно. С таким же успехом он мог сказать, что закончил Сорбонну в Париже. А здесь по какому адресу проживает?

Алла Сергеевна промолчала.

Ну, мать моя!.. Сокрушенно вздохнув, Лерка продолжала сыпать вопросами: Женат? Дети есть? Ну, ясно, такие пустяки нас и подавно не интересуют…

Лерка, отстань по-хорошему!

А как насчет судимостей?

Разберемся.

Разберешься, да поздно будет. Как хоть звать-то?

Кого?

Кого, кого!.. Твоего сероглазого короля!

Владислав Иванович. Только попрошу тебя…

Слава те, Господи, хоть что-то знаешь!.. А фамилия?

Петров. Лерка, не смей со мной так…

Ты уверена, что он Петров?

Алла Сергеевна промолчала.

Ясно… зловещим тоном процедила Лерка. Ты уверена, что его не подослали к тебе?

Что за глупости! возмутилась Алла Сергеевна. Лер, извини, мне должны позвонить… В общем, я все поняла.

Ну, да ты ведь у нас умная. Только мне почему-то за тебя жуть как тревожно.

Лерка, ну ради Бога! Мне правда должны позвонить!..

Помедлив, Лерка вкрадчиво поинтересовалась:

Уж не он ли?

Успокойся, не он!

Ладно, пока! Только потом не говори, что я тебя не предостерегала!

О, кей!

Глава 7. ЗНАКОМСТВО

Отделавшись от Лерки, Алла Сергеевна разгрузила компьютер и стала собираться домой. Ее немногочисленные подчиненные давно разошлись. Стрелки часов приближались к десяти вечера. Для Аллы Сергеевны это детское время, редко когда она уходит с работы раньше.

Фирма только-только начала набирать обороты, и дел у новоиспеченного директора по самую завязку. А тут еще Лерка напрягает. Уж до чего занудлива и подозрительна спасу нет! Считает себя подругой Аллы Сергеевны и потому сует свой длинный нос всюду, куда не просят. Так и хочется послать ее подальше, но как пошлешь туда человека, очень нужного не столько тебе самой, сколько твоей фирме. Как же: недавно в качестве посредницы (естественно, имея свою долю) устроила фирме выгодный заказ. Ну, и еще не раз выручала. И теперь позволяет себе черт знает что. Смешно: взялась ограждать Аллу Сергеевну от Владислава Ивановича, которого видела только однажды, всего несколько минут!

Вчера под вечер забежала в офис, чтобы передать наличными аванс под этот самый заказ. И почти следом за нею, вежливо испросив разрешение, вошел высокий представительный мужчина в коричневом кожаном пиджаке, с черным чемоданчиком-портфелем в одной руке и темно-зеленой замшевой кепкой в другой.

Алла Сергеевна предложила ему присесть и, небрежно смахнув в ящик стола принесенные Леркой тысячерублевки, обратила на посетителя вопросительный взгляд.

Слушаю вас.

Глаза темно-карие, в крапинку, теплые…

Как понимаю, вы Алла Сергеевна? осведомился мужчина. Давеча мы говорили по телефону…

Голос приятный.

Инженер-конструктор с большим стажем работы,? догадалась она. Вы ознакомились с нашими условиями?

Именно такие условия меня больше всего и устраивают, заверил ее Владислав Иванович. Компьютер у меня есть. Понадобятся лишь соответствующие программы, но это, думаю, не проблема.

Где-то слегка за сорок...

Не проблема, согласилась Алла Сергеевна. – Но хотелось бы…

Однако она не успела высказать свое пожелание. Упредив ее, Владислав Иванович достал из чемоданчика-портфеля изрядно потрепанную пухлую канцелярскую папку и положил на стол:

Тут несколько моих прежних работ.

Хорошо, я посмотрю, пообещала Алла Сергеевна, отодвигая папку на край стола. Постараюсь долго не тянуть…

Надо бы кофе предложить, да Лерка… И чего рассиживает…

Но в этот момент Лерка резко поднялась и, одарив Аллу Сергеевну насмешливо-укоризненным взглядом, направилась к двери. О том, как дальше развивались отношения между Владиславом Ивановичем и Аллой Сергеевной, она знать не знает.

А развивались они стремительно и непредсказуемо.

…Если у вас есть срочная работа, я мог бы сделать ее очень быстро… предложил свои услуги Владислав Иванович.

О, это было бы совсем неплохо, с готовностью согласилась Алла Сергеевна. Надо было спешно переделать по требованию заказчика один чертеж. Вот только этого чертежа у меня пока нет, она посмотрела на часы. Никак не могу дозвониться до заказчика, а сейчас у нормальных людей уже закончился рабочий день…

Вы уверены, что он нормальный, этот ваш заказчик? с серьезным видом осведомился Владислав Иванович. Наверняка сидит и ждет вашего звонка.

Алла Сергеевна коротко хохотнула:

Вы что, ясновидящий?

Это вряд ли, пожал плечами Владислав Иванович. Но уверен, что ваш заказчик в эти минуты думает о вас.

Совсем развеселившись, Алла Сергеевна набрала номер и уже через считанные секунды разговаривала с заказчиком. Условились, что она сейчас же и подойдет к нему в офис.

Если позволите, я мог бы пройти с вами и там подождать, сказал Владислав Иванович. Тогда уже вечером занялся бы вашим чертежом.

Отлично, не стала возражать Алла Сергеевна. Пойдемте.

Когда выходили из здания, в котором располагался ее офис, и стали спускаться по мраморным ступенькам, скользким от только что выпавшего мокрого снежка, Владислав Иванович подхватил Аллу Сергеевну под руку.

Ждать пришлось недолго, уже вскоре Алла Сергеевна спустилась в вестибюль. Подойдя к окну, она извлекла из пластикового файла листы с чертежом и, тыча в них наманикюренным пальчиком, стала пояснять Владиславу Ивановичу, что именно не устроило заказчика. Он всматривался то в чертеж, то в ее греческий профиль и понятливо кивал.

Желательно сделать ко вторнику, сказала в заключение Алла Сергеевна. Успеете?

Был четверг. Владислав Иванович прикинул и пообещал уложиться в срок.

Когда вышли на улицу, он снова взял ее под руку, и она вынуждена была признаться себе, что как бы ожидала этого.

Вы, наверное, тоже, как и я, политехнический кончали? спросила Алла Сергеевна.

Нет, я в Бауманке набирался ума.

Так вы москвич?

Некоторым образом. В пределах студенческих лет.

Удиви-ительно, протянула как бы в задумчивости, Алла Сергеевна. – Такое блестящее образование, а вы…

Безработный? Ничего удивительного6 фирма, в которой я работал, обанкротилась, перешла в другие руки, производство было перепрофилировано, и мне там нечего стало делать.

И так трудно вам было найти другую работу?

Представьте себе. Дело в том, что в Екатеринбурге у меня пока нет прописки, а без нее, сами понимаете…

Да, понимаю…

Ну, не будем говорить о грустном, сказал Владислав Иванович. У меня сегодня хорошее настроение. Надеюсь, и у вас тоже.

Пожалуй, да, кивнула Алла Сергеевна, однако уточнять не стала, отчего оно у нее хорошее.

Владислав Иванович вспомнил какую-то смешную историю, но тут вскоре.они подошли к дому Аллы Сергеевны, и он на полуслове прервал свой рассказ.

Окончание в следующем номере! смеясь объявил он.

Нет уж, дорасскажите!.. поребовала Алла Сергеевна. Или вы торопитесь?

А как вы думаете? Не терпится заняться вашим чертежом.

Вы шутник. А знаете что?..

Алла Сергеевна до сих пор не понимает, как получилось, что она пригласила Владислава Ивановича к себе домой на чашку чая: какое-то затмение нашло. И только когда стали подниматься по лестнице, опомнилась и ужаснулась. Почти незнакомый мужчина. Может, женатый. Да скорее всего! А то наверняка и дети есть. Сейчас войдет в ее квартиру. Даже если сверхпорядочный, Но ведь почти незнакомый. И в квартире бардак, постель не убрана, все разбросано: утром, как всегда, торопилась на работу. А он тоже хорош, сверпорядочный: не сообразил, что дама просто из вежливости пригласила его. Мог бы так же вежливо отказаться от приглашения, сославшись на неотложные дела. Она даже и не предполагала, что Владислав Иванович сразу рванет в ее квартиру, как к себе домой. Словно только и ждал удобного момента. Чего доброго, поймет ее приглашение по-своему. Ну, да если начнет распускать руки, она церемониться не станет, моментально выпроводит с напутствием, чтоб отныне забыл дорогу и к ней в дом и в ее офис. Хуже, если… Если что?..

Глава 8. НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ХУДОЖНИК

Пока он раздевался-разувался в прихожей, Алла Сергеевна окинула быстрым оценивающим взглядом гостиную и немного успокоилась: сойдет. А дверь в спальню, к счастью, была плотно прикрыта.

Предложив гостю немного поскучать, Алла Сергеевна убежала на кухню, по пути заскочив в ванную, чтобы наскоро подкрасить губы и припудриться.

Когда вернулась в комнату с чайником, Владислав Иванович, откинувшись на спинку дивана, любовался висевшей на противоположной стене, над пианино, шишкинской «Рожью».

У вас прекрасная копия, сказал он, не поворачивая головы и продолжая всматриваться в полотно. Вы знаете, кто ее написал?

Алла Сергеевна помотала головой:

Знаю только, что какой-то румын. Когда-то очень давно, задолго до моего рождения, моя бабушка работала медсестрой в лагере военнопленных. Вместе с немцами в этом лагере содержались и румыны. Этот, Алла Сергеевна посмотрела на картину, находился на положении художественного оформителя. В его распоряжении была мастерская и все необходимое: краски, кисти, холсты. Сдается мне, что они с бабушкой были неравнодушны друг к другу. Он написал с нее совершенно замечательный портрет, который сейчас находится в Питере у моего брата. И подарил ей несколько копий с картин русских художников. Какие-то бабушка снесла в комиссионку в голодные послевоенные годы, а какие-то сохранила и оставила внукам. Брату свой портрет и «Золотую осень» Левитана, нашей сестре Катюше перовскую «Тройку» и репинских «Бурлаков», а мне вот эту…

Интересно… с задумчивым видом проговорил Владислав Иванович. Впечатление такое, что эта копия написана если не с оригинала, то, во всяком случае, с очень хорошей копии, и выполнена рукою большого мастера.

Алла Сергеевна улыбнулась:

Если скажу сильно разочаруетесь.

И все же?

По словам бабушки, в распоряжении этого румына имелись только тусклые почтовые открытки, какие печатались во время войны.

Не может быть! потрясенно воскликнул Владислав Иванович, вскочив с дивана и подойдя ближе к картине Невероятно! Невероятно!

У меня такое ощущение, что со мной разговаривает художник, а вовсе не технарь, проговорила Алла Сергеевна.

И почти не ошиблись, улыбнулся Владислав Иванович. Я несостоявшийся художник.

Как это понимать?

В школьные годы занимался в изостудии. Мечтал поступить в Суриковский институт и стать художником.

И..?

И вынужден был проститься со своей мечтой: начала неметь рука. Теперь с рукой полный порядок, а я технарь.

После первой чашки чая он поднялся:

Однако мне пора. Надо хоть немного поработать.

Да-да, конечно, покивала Алла Сергеевна и вздохнула. Если надо поработать… Стоит ли терять время на досужие разговоры, когда можно потратить его куда с большей пользой… Но как хорошо, что вы заглянули сегодня в наш офис, не то я до сих пор сидела бы там. Как вчера и позавчера, и как завтра и послезавтра буду сидеть. Всю оставшуюся жизнь…

У вас замечательный инструмент, Владислав Иванович подошел к пианино, погладил рукой крышку. «Бехштейн». Раритет.

Тоже бабушкино наследство. Она его сразу после той большой войны в комиссионке купила.

Понятно: военный трофей. Можно открыть?

Могли бы и не спрашивать.

Владислав Иванович поднял крышку, прошелся пальцами по клавиатуре, сыграл несколько тактов и, осторожно опустив крышку, покачал головой:

Ваш инструмент плачет по настройщику.

По правде сказать, даже не помню, когда садилась за него, засмущалась Алла Сергеевна. Все перезабыла, чему училась в детстве. Предпочитаю просто слушать музыку. У меня есть классные диски: Станислав Нейгауз, Гилельс, Горовиц, Гульд…

У вас отменный вкус, похвалил ее Владислав Иванович.

А давайте что-нибудь послушаем? и Алла Сергеевна сделала движение по направлению к тумбочке, на которой стоял небольшой музыкальный центр.

Однако Владислав Иванович вежливо остановил ее:

С превеликим удовольствием послушаю и Нейгауза, и Гульда, но как-нибудь в другой раз…

Все-таки он настроился этим вечером поработать.

Рад был познакомиться, обронил он на прощанье дежурную фразу.

Глава 9. БЕСТАКТНЫЕ ВОПРОСЫ

Владислав Иванович не уложился в срок, принес чертеж в среду вечером, а не во вторник, как просила Алла Сергеевна, из-за чего ей пришлось извиняться перед заказчиком. Однако Владислава Ивановича ни словом не упрекнула. Напротив, была рада снова видеть его и говорить с ним, а когда, покончив с делами, вышли на улицу, и он предложил немного пройтись, то почувствовала себя совершенно счастливой.

У вас дома есть собака? для начала спросила она, когда навстречу им по тротуару проследовал огромный сенбернар, ведомый на поводке маленькой щуплой старушкой.

Теперь нет, но была. И не одна. Еще у нас жили, в разное время, кошки, попугайчики, белая крыса, мыши, морская свинка.

Были собаки... А теперь?

У собак короткий век.

Но ведь можно…

Можно, только это очень тяжело: снова и снова заводить живое существо, чтобы, привязавшись к нему, полюбив его как ребенка, через какое-то время потерять навсегда. В конце концов, приходит время, когда ты уже не можешь больще это переносить.

Но вы же наверняка не один живете. Может, кому-то из ваших домочадцев нужна собака, очень нужна, а вы… У меня отец был такой: господи, как я хотела иметь собаку, но он ни в какую. И мама была на его стороне. Сколько слез я из-за этого пролила, когда была маленькой…

А теперь?

Я почти всю жизнь жила с родителями, даже когда замужем была. А собака у меня непременно будет, как только фирма станет на ноги, сейчас очень много работы… И ради Бога, не сердитесь на меня.

Да за что же мне на вас сердиться?

Ну… Взялась рассуждать о ваших семейных делах.

У меня теперь нет семьи, сказал Владислав Иванович.

Теперь? переспросила Алла Сергеевна. Нет, я вас ни о чем не спрашиваю, Владислав Иванович, и можете ничего не говорить!..

Жена умерла…

Такая молодая? Отчего ж она умерла? Болела?

Она была намного старше меня.

И больше вы не женились?

Нет.

Вы что, однолюб?

Возможно. Скорее всего.

А дети?

Сын. Но у него своя жизнь, мы редко видимся.

Родители, надеюсь, живы?

Увы, вздохнул Владислав Иванович.

И вы совсем-совсем один?

Совсем-совсем.

Но у вас наверняка есть друзья?

Здесь, в Екатеринбурге, нет. Не успел обзавестись…

А с языка Аллы Сергеевны уже сорвался очередной бестактный вопрос:

И давно… вы один?

Но в этот момент Алла Сергеевна увидела Лерку, шедшую навстречу вместе с какой-то женщиной, и быстро отвела взгляд, а когда та совсем уже была близко, по улице пронесся трамвай, так что если Лерка и окликнула ее, Алла Сергеевна ничего не слышала и не видела.

Но не услышала она и того, что ответил на ее бестактный вопрос Владислав Иванович, а переспрашивать было бы уже верхом бестактности. Впрочем, теперь она знала самое главное: что он «совсем-совсем» одинок и что у него в Екатеринбурге нет друзей. Может статься, что и подруг нет.

Что касается Аллы Сергеевны, то ей Владислав Иванович определенно нравился. Если не больше. В последнем она пока еще боялась себе признаться, но, судя по тому, как ждала его звонка вчера и сегодня и как обрадовалась, услышав, наконец, в трубке его голос, наверняка больше. Она тоже до невозможности одинока, и ей тоже нужен близкий человек. Пусть хотя бы только друг. Лерка не в счет. От Лерки быстро устаешь. От ее нравоучений, от ее «я всегда права» и патологической подозрительности. Однако и жалко ее, никогда не знавшую радостей любви некрасивую старую деву. Алла-то Сергеевна хоть недолго, но была замужем, была счастлива. И надеется, что у нее, как и у Владислава Ивановича еще все впереди. А, может, Владислав Иванович послан ей Богом, кто знает?..

- …на волосок от смерти и с тех пор не позволяю себе…

«О чем он?».

…подобных глупостей. Потому, наверное, и жив до сих пор... последние слова были сказаны шутливым тоном.

Уйдя в свои мысли, Алла Сергеевна какое-то время, оказывается, не слушала Владислава Ивановича, и он говорил в пустоту. Причем, рассказывал что-то о себе. Наверняка что-то интересное. Вот балда! Крайне досадуя на себя, Алла Сергеевна сделала вид, что со всем вниманием следила за рассказом.

Сплюньте три раза! велела она ему. Тоже мне герой!

Владислав Иванович рассмеялся:

Плеваться на глазах у людей? Но я ведь дал зарок: больше ни при каких обстоятельствах не переступать грань дозволенного, даже в мелочах!

Можно же потихоньку, чтоб никто не видел. Зато обережете себя лишний раз.

Тьфу-тьфу-тьфу… потьфукал в кулак Владислав Иванович. Вы довольны?

И довольна, и спокойна теперь за вас, смеясь ответила Алла Сергеевна.

Когда подошли к ее дому, она опять пригласила Владислава Ивановича почаевничать. А он и на этот раз не стал отказываться, и они снова оказались одни в ее квартире и пили чай с крекерами и брусничным джемом. На просьбу Аллы Сергеевны рассказать еще что-нибудь, Владислав Иванович ответил вежливым отказом:

Помилуйте, я и так весь вечер не умолкаю, мне уже неловко перед вами. А ведь среди знакомых слыву молчуном, не пойму, что нашло. Теперь вы рассказывайте о себе. Разумеется, не раскрывая секретов фирмы, которой руководите.

Да Бог с вами, какие секреты! махнула рукой Алла Сергеевна. Одни проблемы.

А что, когда-то у вас их не было?

Бывало и хуже, чем теперь. Однажды дошло до того, что нас купила со всеми потрохами одна темная личность.

И фирма уцелела?



Pages:     || 2 | 3 |
 




<
 
2013 www.disus.ru - «Бесплатная научная электронная библиотека»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.