А.И. Уткин

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ:

ПРОЦЕСС И ОСМЫСЛЕНИЕ

Оглавление

Глава первая Парадигмы нового мира...................................................

Две фазы..........................................................................

Современная фаза глобализации....................................

Три источника.................................................................

Доступность технологии..............................................

Доступность финансов...............................................

Доступность информации...........................................

Фактор научной революции.........................................

Суть явления.................................................................

Кто сторонник?............................................................

Глава вторая Теоретический фон........................................................

Модернизм.......................................................................

Антимодернизм...............................................................

Постмодернизм...............................................................

Неомодернизм.................................................................

Глава третья Осмысление...................................................................

Критика глобализации.................................................

Противодействие глобализации..................................

Будущее..........................................................................

Глава четвертая Глобализация и мировой хаос.................................

Главные инструменты хаоса.......................................

Суверенитет.................................................................

Границы и самоопределение.......................................

Грядущее..........................................................................

Ускорители хаоса...........................................................

Понимание опасности....................................................

Противостояние хаосу...................................................

Глава пятая Неравенство против глобализации................................

Глобальное неравенство.................................................

Жизненные условия.........................................................

Перспективы...................................................................

Миграция.........................................................................

Противоречия внутри....................................................

Возможности смягчения противоречий......................

Глава шестая Демографический взрыв..............................................

На что надеяться............................................................

Глава седьмая Новая идентичность против глобализации............... Разрушительность модернизации................................

Ограничители.................................................................

Цивилизации против глобализации................................

Система координат.........................................................

Смена парадигм...............................................................

Глава восьмая Западноевропейский вызов.........................................

Три тенденции.................................................................

Вызов ЕС..........................................................................

Различия в восприятии...................................................

Атлантическая стратегия США..................................

Сомнения в стратегии....................................................

Глава девятая Китай между глобализацией и самоутверждением.

Подъем Азии.....................................................................

Лидер региона...................................................................

Менталитет Китая........................................................

Военное строительство..................................................

Союзники Китая............................................................ Слабые места Китая.......................................................

Азиатская стратегия США...........................................

Заключение............................................................................................

Введение

Мы переживаем небывалую по своей мощи революцию. Новые производительные привнесли в последнее десятилетие невиданные изменения. Создаваемое на наших глазах глобальное сообщество изменяет мир радикальнее и быстрее, чем все открытия и научные прорывы прежних веков. Скорость и глубина перемен бросают вызов способности человека и человечества ориентироваться в окружающем мире, обозначить координаты переживаемого этапа, обеспечить ориентиры в их осознании. Иными словами, стремительно меняющийся мир нуждается в объяснении. Признание этой необходимости звучит с разных сторон. Скажем, Пол Кеннеди и Джон Льюис Геддис из Йельского университета (США) с горечью признают: миру не хватает обобщения разнонаправленных процессов, обобщения современных проблем. Те, кто думает о смысле уничтожающего все прежние догмы интеллектуального урагана «понимают, что все в мире взаимосвязано. Но где найти тех, кто способен на масштабное обобщение? Доминирующая тенденция в университетах и в аналитических центрах - закрепощение в частностях. Но возникают сомнения относительно обобщений - без них нас ожидает разочарование - у нас не будет стратегии. А без стратегии возможен лишь дрейф в неведомом направлении»i.

И если мы желаем быть не жертвами безымянных сил, а их координаторами и хозяевами, мы должны ясно представить себе происходящие процессы, крушащие все знакомые нам структуры. Г Киссинджер приходит к выводу, что для понимания мира «нужно противостоять узким экспертам»ii. Мы видим, что катализаторами выступают технологические перемены, но куда идет процесс, каковы вызывающие его силы, на что могут рассчитывать победители и на что обязаны согласиться его жертвы?

Тенденция узкой специализации уступает место попыткам адекватного обобщения. Нобелевский лауреат М. Гелл-Манн: «Мы нуждается в людях, которые считают важным серьезно и профессионально обозреть обобщенную картину. Этот взгляд должен быть нелицеприятным; необходим реалистический скепсис - охватить все аспекты происходящего невозможно. К сожалению, престижем обладают люди, изучающие чрезвычайно узкий аспект проблем - технологию, культуру, в то время как созданию общей картины отведены беседы на коктейлях. Это безумие. Мы должны иметь не только узких специалистов, но тех, чьей профессией было бы совмещение различных измерений, обобщенный взгляд на целое»iii. Должна вызреть новая генерация, которая обобщит происходящее. И процесс осмысления уже начался.

Мир, наступивший после окончания холодной войны получил пока четыре действительно убедительные интерпретации. Первую еще на раннем этапе дал историк П. Кеннеди в работе “Подъем и падение великих держав” (1988)iv. Смысл ее в том, что все главенствующие державы мира проходили фазу подъема, движения по плато могущества, испытывали неизбежное имперское перенапряжение и устремлялись к фатальному закату. Лидеры нашего времени, триумфаторы холодной войны не избежат подобного же движения, такова логика истории. И чем жестче - и шире зона имперского контроля, тем быстрее наступает перенапряжение и отказ от имперской жертвенности.

Второй всеобъемлющий анализ происходящего в мире после окончания глобального противостояния - сценарий гарвардского профессора С. Хантингтона, взглянувшего на мир сквозь призму противостояния нескольких цивилизаций, увидевшего новую мощь культурных сил, создающих свой собственный мир, колоссальные цивилизационные общности. Происходит замена этики государственной лояльности пафосом более широкой культурной идентичности, цивилизация заменяет государство-нацию в качестве основного исторического фактора. Эта парадигма отрицает устойчивость космополитизма, искусственного «мира Давоса». Мировая космополитическая элита «едина в своей вере в индивидуализм, рыночную экономику, политическую демократию - общие для Западной цивилизации понятия. Люди Давоса контролируют практически все международные институты, многие из мировых правительств, в их распоряжении основная часть мирового экономического и военного потенциала».v Но эта историческая сила не может встать у руля главенствующего процесса - сближения стран, объединенных языком, религией, традициями, историей - в качестве самозащиты перед лицом поглощения.

Новый мир отбрасывает народы и страны к корневым основам, а не к некоемому общечеловеческому знаменателю: «Наиболее очевидная, наиболее важная и мощная причина глобального религиозного подъема проявляется в том, что виделось причиной грядущей смерти религии: процесс социальной, экономической и культурной модернизации, которая пронеслась над миром во второй половине двадцатого века. Прежние источники идентичности и системы подчинения властям разрушены. Люди на своем пути из деревень в города отдалились от своих корней, получая новую работу или оставаясь безработными. Они открыты к огромным толпам таких же лишившихся корней людей и создают с ними новые взаимосвязи. Они нуждаются в новом источнике идентификации»vi. Для Хантингтона создание единой глобальной экономико-политической системы принципиально невозможно.

Третий способ объяснить новый мир предпринял американский социолог Ф. Фукуяма: «Экономические силы ранее породили национализм, заменяя класс национальными барьерами, создавая централизованное, лингвистически гомогенное сообщество. Эти же экономические силы теперь подталкивают к крушению национальных барьеров посредством создания единого интегрированного мирового рынка. Сокрушение национализма - вопрос лишь времени»vii. Глобальные экономические силы создают новый, более цельный мир, отставляющий государства в сторону, поскольку капитализм требует адекватно образованность рабочей силы, требует мобильность как фактор роста производительности труда. Изображаемые Фукуямой индивидуумы будущего лишены «тимоса» - необходимости признания другими. Эта перемена в характере личности ведет к триумфу космополитизма, к культурной гомогенности людей, презревших государственные границы:

В его парадигме история получает окончательный ответ на вопрос, какой должна быть цель. Теперь поиски цели уже скучны (как заведомые) - политический либерализм и капитализм свободного рынка. Интерес представляет лишь способ достижения этих целей. Но не плоским ли является этот вывод для особого и неповторимого мира невероятного технологического и информационного ускорения, которое мир воочию увидел в последнее десятилетие двадцатого века? Производительные силы невероятно изменяют глобальную картину мира в кратчайшие сроки, демонстрируя невероятное разнообразие выхода к вершинам технологического могущества и инвестиционной привлекательности. Несколько прежде “потерянных для прогресса” стран оказались феноменально способными извлечь из своего цивилизационно-политического разнообразия максимум эффективности. Равно как и неожиданный тупик прежних фаворитов.

Данная работа посвящена четвертому способу мирообъяснения. В этой парадигме главную роль играет скорость восприятия технологического обновления. Речь идет о мировой глобализации - цепи политических, экономических и технологических перемен, понижающих барьеры между государствами ради взаимообмена, о порожденных ею новых законах, особенностях и феноменальных чертах.

Глава первая

Парадигма нового мира

Термин глобализация является метафорой, соэданной для выяснения смысла и понимания природы современного капитализма. Этот термин предполагает сознательный отбор аналитически ярко выраженных явлений и процессов. По определению Международного валютного фонда, глобализация - это “в возрастающей степени интенсивная интеграция как рынков товаров и услуг, так и капиталов”viii.

Согласно более широкому определению, глобализация - доминирующая после окончания холодной войны международная система. Она представляет собой слияние национальных экономик в единую общемировую систему, основанную на легкости перемещения капитала, на информационной открытости мира, на быстром технологическом обновлении, на понижении тарифных барьеров и либерализации движения товаров и капитала, на основе коммуникационного сближения, планетарной научной революции, межнациональных социальных движений, новых видов транспорта, реализации телекоммуникационных технологий, интернационального образования. Значительное внимание в этом определении придается применению новых (часто обращенных к информатике) технологий в процессе производства, менеджмента, организации и коммуникаций на уровне корпораций, общества и государстваix.

Глобализация, определяет американец Т. Фридман, это «неукротимая интеграция рынков, государств-наций и технологий, позволяющая индивидуумам, корпорациям и нациям-государствам достигать любой точки мира быстрее, дальше, глубже и дешевле, чем когда бы то ни было прежде... Глобализация означает распространение капитализма свободного рынка на практически все страны мира. Глобализация имеет свой собственный набор экономических правил, которые базируются на открытии, дерегуляции и приватизации национальных экономик с целью укрепления их конкурентоспособности и увеличения привлекательности для иностранного капитала»x. Глобализация предполагает существование правил и обязательств, предполагающих подчинение им суверенных стран. По мере глобализации рынков и культуры неолиберальная теория, объясняющая глобализацию, предполагает увядание суверенности отдельных стран, формирование нового типа “граждан мира”, чья лояльность обращена уже не к отдельным правительствам, а к внегосударственным структурам.

Еще более развернутая характеристика процесса глобализации предполагает совокупность трех балансов. Первый - традиционный геополитический баланс наций-государств. В этом плане наиболее отличительной чертой является то, что в глобализированной системе Соединенные Штаты являются единственной и доминирующей сверхдержавой, а все другие страны подчинены им в той или иной степени. Это обстоятельство многое объясняет - касается ли дело сдерживания Ирака на Ближнем Востоке или экспансии НАТО против России в Центральной Европе. Второй баланс в глобализированной системе лежит между нациями-государствами и глобальными рынками, на которых миллионы инвесторов практически молниеносно перемещают капиталы по всему миру. Это «электронное стадо» держится рядом с глобальными финансовыми центрами, такими как Уолл-Стрит, Гонконг, Лондон и Франкфурт. В конечном счете, кто сверг правительство Сухарто в Индонезии в 1998 году? Это не был внешний враг, это была та совокупность глобальных финансовых учреждений, которая увела из ослабевающей страны свои валютные средства, обрушив тем самым ее режим. Третий баланс - между индивидуумами и государствами-нациями. Индивидуумы в глобальную эпоху могут действовать на международной арене необычайно эффективно. Дж. Уильямс организовала взаимодействие более тысячи неправительственных организаций посредством Интернета и получила в 1997 году Нобелевскую премию за борьбу против противопехотных мин. Надо ли говорить, что ничего подобного ранее случиться не могло.

Сам термин глобализация превращается в «мощный инструмент убеждения, риторический прием, которому - в отличие от различных явлений внутренней политики - практически не существует противодействия»xi. Глобализация подается как «в высшей степени привлекательная, придающая силу, невероятно соблазнительная дорога, ведущая к повышению жизненных стандартов»xii.По крайней мере, ни одна из влиятельных стран не заняла отчетливо выраженную антиглобализационную позицию. Глобализация оказала чрезвычайное влияние на элиту самых разных стран. «Как только данная страна, - пишет Т. Фридман, - внедряется в систему глобализации, ее элита начинает анализировать перспективы интеграции и пытаться определить свое место в глобальном контексте»xiii. Ничто не стало значить больше, чем определение того, что сменит настоящее, что будет следующим, что опровергнет сегодняшние догмы.

Для низших слоев населения глобализация может быть привлекательна в своем сугубо материальном аспекте. Зарубежные фирмы даже в США платят в среднем на 6 процентов больше, чем местные компании. В Турции иностранные фирмы платят на 124 процента больше местных фирм. Иностранные фирмы отличаются более быстрым созданием рабочих мест: в США за период 1989-1997 годов рабочая сила на предприятиях принадлежащих иностранцам выросла на 1,4%, а на местных - лишь на 0, 8 процента. В Британии и Франции на заграничных предприятиях численность рабочей силы за то же время увеличилась на 1,7 процента, а на отечественных предприятиях она сократилась на 2,7 процента. В Турции рабочая сила заграничных предприятий растет на 11,5 процента в год.

Глобализационное переплетение капиталов способствует союзу науки и производства. Заграничные предприятия обычно больше расходуют на исследования и разработки - 12 процентов всех произведенных в США расходов на эти цели произвели иностранные инвесторы; 19 процентов во Франции; 40 процентов в Британии. Заграничные фирмы больше экспортируют - на них приходятся 36 процентов экспорта Франции, 13 процентов экспорта Японии, 89 процентов экспорта Ирландии. Расходы на исследования и разработки иностранных фирм в Турции вдвое превосходят расходы на эти нужды местных производителейxiv.

Чтобы понять этот самый важный процесс современности, необходимо обозреть краткую историческую ретроспективу, позволяющую рельефно очертить современный революционный этап.

Две фазы

Исследователи глобализации по разному трактуют и датируют заглавные события в общемировом сближении, отмечая подвиги Марко Поло, путешествия Магеллана, объединяющий характер первой промышленной революции. Постепенное сближение стран и континентов покрывает всю историю человечества и в этом плане вся мировая история - это своего рода совокупность медленных и быстрых шагов государств и народов в направлении глобального сближения. Факт взаимозависимости был известен задолго до появления термина глобализация. Еще Монтескье в «Духе законов» оптимистически заключает: «Две нации, взаимодействуя друг с другом, становятся взаимозависимыми; если одна заинтересована продать, то вторая заинтересована купить; их союз оказывается основанным на взаимной необходимости».

Но революционно быстрыми темпами мировое сближение осуществлялось лишь дважды.

1. В первом случае - на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков иммигранты пересекали океаны без виз. Мир вступил в фазу активного взаимосближения на основе распространения торговли и инвестиций в глобальном масштабе благодаря пароходу, телефону, конвейеру, телеграфу и железным дорогам - перед первой мировой войной размеры мира уменьшились с «большого» до «среднего». Британия со всем своим морским, индустриальным и финансовым могуществом стояла гарантом этой первой волны глобализации, осуществляя контроль над главными артериями перевозок товаров - морями и океанами, обеспечивая при помощи фунта стерлингов и Английского банка стабильность международных финансовых расчетов. Трансатлантический кабель 1866 года сократил время передачи информации между Лондоном и Нью-Йорком на неделю - в тысячу раз. А телефон довел время передачи информации до нескольких минут.

Идеологами первых десятилетий глобализации стали Р. Кобден и Дж. Брайт, которые убедительно для многих экономистов и промышленников обосновали то положение, что свободная торговля необратимо подстегнет всемирный экономический рост и на основе невиданного процветания, основанного на взаимозависимости, народы позабудут о распрях. Возвышаясь над своими теоретическими предтечами, прежний министр финансов Австрии Й. Шумпетер изложил в своей классической работе «Капитализм, социализм и демократия» идею «творческой деструкции», постоянной замены менее эффективных способов производства более эффективными. Получила развитие мысль о главной особенности наступившего времени: инновация заменяет традицию, будущее невиданно ускоренно и безжалостно заменяет не только прошлое, но и настоящее.

Идея благотворного воздействия глобализации на склонную к конфликтам мировую среду получила наиболее убедительное воплощение в книге Н. Эйнджела «Великая иллюзий» (1909). В ней - за пять лет до начала Первой мировой войны - автор аргументировал невозможность глобальных конфликтов вследствие сложившейся экономической взаимозависимости мира: перед 1914 годом Британия и Германия (основные внешнеполитические антагонисты) являлись вторыми по значимости торговыми партнерами друг друга - и это при том, что на внешнюю торговлю Британии и Германии приходилось 52% и 38% их валового национального продукта соответственно. Америка, Британия, Германия и Франция - утверждал Эйнджел, - теряют склонность к ведению войн: «Как может современная жизнь с ее всемогущим преобладанием индустриальной активности, с уменьшением значимости милитаризма, может обратиться к милитаризму, разрушая плоды мира?»

На протяжении четырех десятилетий, предшествовавших Первой мировой войне средний «выброс» капитала во внешний мир составлял в среднем 5 процентов валового продукта Британииxv. То, что радовало одних, печалило других. Прусский чиновник жаловался в 1907 году: в наше время - время международной торговли, телефона и телеграфа владельцы «мобильного капитала» никак не связаны с местом своего проживания. Если требования данного государства станут для них слишком тяжелыми, то они вполне могут отряхнуть прусский прах со своих ног и покинуть эту странуxvi.

Но в августе 1914 года предсказание необратимости глобального сближения наций показало свою несостоятельность. Первая мировая война остановила процесс экономически-информационно-коммуникационного сближения наций самым страшным образом. Выгоды глобализации уступили место суровым геополитическим расчетам, историческим счетам, уязвленной гордости, страху перед зависимостью. Скажем, российское правительство посчитало нужным специально (и официально) указать на губительность исключительной зависимости России от торговли с монополистом в ее внешней торговле - Германией (на которую приходилось 50% российской торговли).

В 1914-1945 годах последовало страшное озлобление и фактическая автаркия основных мировых производителей. Семидесятилетний период между началом первой мировой войны и окончанием холодной войны был промежуточным периодом между первой и второй глобализациями. Для реанимации процесса глобального сближения понадобилось немало времени. Лишь в последние десятилетия ХХ века, после двух мировых войн, великой депрессии и многочисленных социальных экспериментов, способствовавших противостоянию социальных систем, либеральный экономический порядок, созданный в девятнадцатом веке стал возвращается в мировую практику. В соревновании с плановой экономикой западная - рыночная система экономической организации победила, превращая мир в единую рыночную экономику.

Вашингтонский консенсус

Второе рождение (или возрождение) глобализации началось в конце 1970-х годов на основе невероятной революции в совершенствовании средств доставки глобального радиуса действия, в информатике, телекоммуникациях и диджитализации. «Смерть» пространства явилась наиболее важным отдельно взятым элементом, изменившим мир между двумя фазами, двумя периодами глобализации. «Это изменило представление о том, где должны люди работать и жить; изменило концепции национальных границ, традиции международной торговли. Это обстоятельство имело такой же переворачивающий все наши представления характер, как изобретение электричества»xvii.

В начале 1980-х годов руководители трех самых мощных экономических ведомств, расположенных в американской столице - министерство финансов США, Международный валютный фонд и Всемирный банк достигли согласия в том, что главным препятствием экономическому росту являются таможенные и прочие барьеры на пути мировой торговли. Глобальной целью стало сокрушить эти барьеры. Так сформировался т. н. Вашингтонский консенсус, чья деятельность открыла ворота мировой глобализации. Собственно Вашингтонским консенсусом называют десять рекомендаций по реформированию мировой торговли, сформулированные в 1989 году экономистом Дж. Вильямсоном.

1. Налоговая дисциплина. Большие и постоянные дефициты бюджета порождают инфляцию и отток капитала. Государства должны свести этот дефицит к минимуму.
2. Особая направленность общественных расходов. Субсидии предприятиям должны быть сведены до минимума. Правительство должно расходовать деньги лишь в сфере образования, здравоохранения и на развитие инфраструктуры.
3. Налоговая реформа. Сфера налогооблагаемых в обществе должна быть широкой, но ставки налогов - умеренными.
4. Процентные ставки. Процентные ставки должны определяться внутренними финансовыми рынками. Предлагаемый вкладчикам процент должен стимулировать их вклады в банки и сдерживать бегство капиталов.
5. Обменный курс. Развивающиеся страны должны ввести такой обменный курс, который помогал бы экспорту, делая экспортные цены более конкурентоспособными.
6. Торговый либерализм. Тарифы должны быть минимальными и не должны вводиться на те товары, которые способствуют (как части более сложного продукта) экспорту.
7. Прямые иностранные капиталовложения. Должна быть принята политика поощрения и привлечения капитала и технологических знаний.
8. Приватизация. Должна всячески поощряться приватизация государственных предприятий. Частные предприятия обязаны быть более эффективными хотя бы потому что менеджеры заинтересованы непосредственно в более высокой производительности труда.
9. Дерегуляция. Излишнее государственное регулирование порождает лишь коррупцию и дискриминацию в отношении субподрядчиков, не имеющих возможности пробиться к высшим слоям бюрократии. С регуляцией промышленности следует покончить.
10. Права частной собственности. Эти права должны быть гарантированы и усилены. Слабая законодательная база и неэффективная юридическая система уменьшают значимость стимулов делать накопления и аккумулировать богатства.xviii

Идеи «вашингтонского консенсуса» оказали огромное воздействие на экономическую жизнь многих стран в последнее десятилетие двадцатого века. Сформировавшийся "«почти случайно"» идейно-политический союз оказался мощной силой и в политическом отношении и в теоретической борьбе этого критического периода. Все три угла треугольника оказались надежными союзниками и это обеспечило его устойчивость и силу. Идеи «вашингтонского консенсуса» стали основой либерального фундаментализма 1990-х годов. Приступившие к реформации своей экономики и экономической политики правительства развитых, развивающихся и стран переходной экономики получили своего рода предписание. Это, по сути, и был тот самый «золотой корсет», о котором речь будет ниже. Термин «вашингтонский консенсус» приобрел особое значение и начал собственную жизнь - особенно в свете крушения советской системы. Шли поиски сугубо альтернативных социалистическому централизму идей и ложка оказалась к обеду. Как пишет главный редактор журнала «Форин полиси» М. Наим, «важной функцией каждой идеологии является функционировать в качестве «мыслеобразующего» механизма, который упрощает и организует то, что часто является сбивающей с толка хаотической реальностью». Странным образом «вашингтонский консенсус» стал своего рода временным замещающим средством вместо так и не созданного всеобъемлющего идеологического учения для миллионов людей, которые стали зависеть от навязанного им выбора системы управления - суррогата общественное мировоззрения.

Поиски такой схемы были облегчены самим уверенным тоном («консенсус»), предначертательным характером его постулатов, его директивной уверенностью, местом рождения - Вашингтоном, столицей победоносной империи. Нужда в новоприобретенном, рыночно-ориентированном администрировании для сглаживания болезненного эффекта экономических реформ, требуемых «консенсусом», равно как и отсутствие достойной доверия альтернативы (которую так и не представила дискредитированная оппозиция) также содействовали вознесению репутации «вашингтонского консенсуса», его элана. Если бы всего этого было бы недостаточно, то в ход пошла бы неукротимая настойчивость Международного валютного фонда и Всемирного банка, чьи займы были обусловлены именно в духе идей «вашингтонского консенсуса»xix.

М. Тэтчер и Р. Рейган свои неолиберальным законодательством ослабили роль государства, давая зеленый свет глобализации. Значительная доля экономической власти государства оказалась переданной частным компаниям. При этом от идей государственного вмешательства, от идей «Великого общества» и взглядов Дж.М. Кейнса пришлось отказаться. Две самые старые и искушенные элиты двух старейших экономик западного мира пришли к выводу, что существующая система мирового взаимообмена не обеспечивает достаточного простора для экономического роста. Мировая экономическая мысль, руководимая т. н. «чикагской школой», сделала важный поворот. Символом прогресса стала приватизация индустрии и сферы услуг. Международный бизнес, крупный частный капитал в 1980-1990-е годы овладел всеми возможными ключевыми позициями в национальных экономиках крупнейших западных стран.

Современный этап

Стал очевидным новый характер глобализационных процессов. Разница между двумя этими периодами глобализации заключается, прежде всего, в интенсивности и масштабах. В 1900 году обменивались друг на друга миллионы долларов (по стоимости) различной валюты. В 1992 году цифра подобного обмена составила 820 млрд. долл., а в апреле 1998 года - 1, 5 трлн долл.xx В 1900 году поток капитала из развитых стран в развивающиеся измерялся сотнями миллионов долларов. И число стран - получателей этих денег было весьма ограничено. В 2000 году этот поток составил сотни миллиардов долларов, а численность участников трансакций перешагнула за полторы сотни.

Мир конца ХХ века решительно уменьшился. За последние тридцать лет реактивная авиация сблизила все континенты. Произошло то, что именуют политическим триумфом западного капитализма. В 1975 году только восемь процентов мирового населения жили в странах с либеральным свободнорыночным режимом, а прямые заграничные инвестиции в мире равнялись 23 миллиардам долларов (данные Всемирного банка). К концу века численность населения, живущего в свободнорыночных либеральных режимах достигла 28 процентов, а объем внешних инвестиций достиг 644 миллиардов долларовxxi. По мере завершения двадцатого века более отчетливо чем прежде проявило себя то правило, что мировое разделение труда, экспорт правит миром. Мировой экспорт полвека назад составлял 53 млрд. долл., а в конце ХХ века - около 7 трлн. долл.xxii

В этих странах править жизнью стала информатика. В мире около двух с половиной сот миллионов компьютеров (из низ примерно 90 процентов - персональные). Их численность в мире растет примерно на 20 тысяч единиц ежегодно. В то же время мощь общего числа компьютеров удваивалась в среднем в течение восемнадцати месяцев (известный и пока не опровергнутый закон). Объем информации на каждом квадратном сантиметре дисков увеличивался в среднем на 60% в год начиная с 1991 года. Особенностью глобализации стала компьютеризация, миниатюризация, диджитализация, волоконная оптика, связь через спутники, Интернет. В результате всех этих изобретений и усовершенствований стоимость переноса информации сократилась драматически и ныне огромные объемы информации могут быть перенесены посредством телефона, оптического кабеля и радиосигналов в любую точку земного шара, что революционным образом действует на экономический рост.

Новыми хозяевами жизни стали столпы мировой информатики. Одна лишь производящая компьютерные программы компания «Микрософт» производит ныне богатств больше, чем гиганты «Дженерал моторс », «Форд» и «Крайслер» вместе взятые. А персональное состояние президента «Микрософта» Б. Гейтса бросило вызов самому смелому воображению.

Еще более жестко чем прежде проявил себя тот факт, что производительные силы современного мира принадлежат крупным компаниям-производителям, тем многонациональным корпорациям (МНК), полем деятельности которых является вся наша планета. В современном мире насчитывается около двух тысяч МНК, которые распространяют свою деятельность на шесть или более стран. Среди них пятьсот крупнейших имеют совокупный продукт в 21, 9 трлн. долл. (61 процент мирового валового продукта). Они контролируют капиталы в 35,6 трлн. долл. Их ежегодные доходы равняются 810 млрд. долл. в год. На этих пятистах многонациональных компаниях заняты 84, 5 млн. человек. 93 процента их щтаб-квартир расположены в США, Западной Европе и Японии. Среди 50 самых больших МНК двадцать семь - американского происхожденияxxiii.

Скажем, британский концерн “Юнилевер”, имеющий 500 подчиненных компаний в 75 странах или базирующийся на США “Экссон”, 75% доходов которого получаются не в США, могут быть названы национальными компаниями лишь условно. Транснациональные корпорации и неправительственные организации стали с невиданной прежде легкостью пересекать национальные границы и осуществлять власть над населением менее развитых стран, поскольку “ни национальные правительства, ни локальные власти не смогут собственными силами справиться с проблемами, порожденными растущей взаимозависимостью”.xxiv

Прежний зенит и нынешний надир идеологии. Что действительно бросается в глаза - это то, что первая глобализация на протяжении девятнадцатого и начала двадцатого века породила огромную волну возмущения «темными сатанинскими мельницами» так называемого прогресса, обернувшегося дарвиновским выживанием сильнейшего. Коммунистический манифест еще в 1848 году дал столь убедительную для многих характеристику первой фазы глобализации: «Постоянная революционизация производства непрекращающееся изменение социальных всех условий, постоянная неопределенность и возбуждение отличают буржуазную эпоху от всех прежних эпох. Все устоявшиеся, замороженные отношения с их потоком старых и освященных традициями предрассудков и предвзятых мнений сметены, все новообразованные - устарели еще до начала своего утверждения. Все, что казалось столь прочным, теряет свою форму и плавится, все священное профанируется, и человек в конечном счете вынужден в холодном свете разума оценивать реальные условия жизни и свое отношение к этому миру». На арену общественной жизни немедленно вышли социальные силы, организовавшиеся в политические партии и движения, одержавшие начиная с 1899 года мирные парламентские победы во Франции, Скандинавии, Италии, Германии. Британии и др. странах, а также с 1917 по 1961 вооруженные победы в столь различных странах как Россия, Китай, Куба. Эти силы разрушили старый порядок, смели с лица Земли почти все прежние иерархии, перекроили карту мира, изменили соотношение мирового могущества.

Ничего подобного не произошло в ходе второй - современной глобализации. В 1961 году Фидель Кастро, одев военную униформу, объявил о своих коммунистических убеждениях. А в январе 1999 года он, в цивильном костюме, открыл конференцию по глобализации, на которую были приглашены теоретические «отцы» глобализации и ее практические деятели - экономист М. Фридман и финансист Дж. Сорос. Силы сопротивления показали свое недовольство демонстрациями на сессиях МВФ, Всемирного банка, Всемирной торговой организации, на всемирной конференции по окружающей среде в Сиэтле, Праге, в Гааге, но организованного массового отпора насильственного характера вторая глобализация не получила. Почему? Ответ сводится к тому, что оппозиция - страдающая сторона - не выдвинула приемлемой, привлекательной, вызывающей массовое объединение альтернативы.

Что мы видим сейчас? Предоставим слово «Нью-Йорк Таймс»: «Только одно можно сказать об альтернативах - они не работают. К этому выводу пришли даже те люди, которые живут в условиях отрицательных последствий глобализации. С поражением коммунизма в Европе, в Советском Союзе и в Китае - с крушением всех стен, которые защищали эти системы - эти народы, испытывающие жестокую судьбу в результате дарвиновской брутальности свободнорыночного капитализма, не выработали цельной идеологической альтернативы. Когда встает вопрос, какая система сегодня является наиболее эффективной в подъеме жизненных стандартов, исторические дебаты прекращаются. Ответом является: капитализм свободного рынка. Другие системы могут более эффективно распределять и делить, но ни одна не может больше производить... Или экономика свободного рынка, или Северная Корея»xxv.

Золотой корсет

В результате рационализации возможностей частного бизнеса было выработано так называемое правило «золотого корсета». Согласно этому правилу входящее в мировое разделение труда государство должно подчиняться ряду непреложных условий: частный сектор становится основным мотором экономического развития, поддерживается низкий уровень инфляции, сохраняется стабильность цен, бюрократический аппарат государства уменьшается, вырабатывается сбалансированный бюджет, сокращаются до предела тарифы на импорт, удаляются ограничения на иностранные инвестиции, происходит отказ от квот на импортную продукцию, разбиваются внутренние монополии, увеличивается экспорт, приватизируются государственные предприятия, происходит отказ от регуляции движения капиталов, местная индустрия открывается миру, иностранцам предоставляется право покупать любые акции и ценные бумаги, поощряется конкуренция местных компаний, уничтожается коррупция государственных чиновников, происходит отказ от субсидий отдельным предприятиям, частным владельцам открывается банковская и телекоммуникационные системы, частные граждане получают право выбора любого - отечественного или иностранного пенсионного фонда.

К сожалению, сокрушаются даже такие певцы глобализации как Т. Фридмен, «правило золотого корсета» имеет ту особенность, что оно имеет «один размер на всех»xxvi. Желающие присоединиться должны знать, что им придется приспособиться - несмотря на всю болезненность процесса - к унифицированному размеру, диктуемому сильнейшими из глобализаторов. Это правило «растягивает» одних, смертельно сжимает других, ставит всех под давление неумолимого мирового пресса. Разумеется, это вызывает резкое ужесточение социального, экономического, культурного пресса в каждой отдельной стране.

Компенсацией должна быть максимализация выгод от производства. Если ваша страна оденет на себя «золотой корсет», - утверждают жрецы глобализации, - с ней произойдет следующее: ваша экономика начнет расти, а арена политической деятельности начнет сокращаться. На экономическом фронте «золотой корсет обычно порождает рост и повышение среднего уровня доходов - посредством возросшей торговли, иностранных инвестиций, приватизации, более эффективного (под прессом мировой конкуренции) использования ресурсов. Чем больше ты затянут в корсет, тем больше золота он дает. Двадцать лет назад средний житель Малайзии получал 350 долларов в год на человека. Но затянутый в «золотой корсет» малаец стал получать к концу двадцатого века 5000 долларов в год.

А на политическом фронте «золотой корсет» сужает поле политических и экономических противоречий для находящихся у власти сил. Вот почему так сузились различия между политическими курсами республиканцев и демократов в США, консерваторов и лейбористов в Британии, голлистов и социалистов во Франции, христианских демократов и социал-демократов в Германии. Обе противостоящие стороны весьма незначительно отклоняются от главных правил, поскольку подобные отклонения оттолкнули бы от них основную массу избирателей. На это отреагировала бы и учетная ставка процента, флюктуации фондовой биржи.

И, соответственно, политические дебаты получают свои жесткие рамки. Дж. Буш-мл. и А. Гор в 2000 году говорили о важности держаться срединного курса в уже установленных рамках. Во время выборов 1997 года в Британии лейборист Т. Блэр и консерватор Дж. Мэйджор различались едва ли не в неуловимых оттенках. (Лидер британской либеральной партии Эшдаун, прочитав платформы обеих ведущих партий, заявил, что не видит ни иоты различия между ними; по его оценке это был вариант «синхронного плавания»). На выборах 1998 года Германское общество внешней политики сделало такое резюме: «Забудьте кто слева, кто справа. Они сидят в одной лодке». На выборах в Южной Корее в 1999 году победивший Ким Тэ Джун назначил лидера противостоящей политической партии своим послом в Вашингтоне и тот согласился со словами: «Различия между мною и президентом Кимом незначительны».

Не все страны, даже проявив первоначальную готовность, заключают себя в «золотой корсет». Некоторые - только частично (Индия, Египет). Некоторые после первого же жестокого опыта выходят из него (Россия, Малайзия). Некоторые пытаются смоделировать корсет согласуясь с национальной культурой (Япония, Германия, Франция). Другие полагают, что влезать в корсет не стоит - лучше положиться на природные ресурсы (Саудовская Аравия, Иран). Но есть страны, готовые на все, лишь бы не быть затянутыми в корсет жестоких правил и обязательств (КНДР, Куба, Судан). Составители правил (владельцы корсета) удовлетворяются тем, что со временем надеяться на материальный прогресс и одновременно стремится избежать обязывающих правил «золотого корсета» становится все труднее.

Его сторонники указывают на положительные примеры. Особенно успешно развиваются в рамках «золотого корсета» отдельные регионы - Северная Италия, Южная Корея, область вокруг китайского Шанхая, Тель-Авив в Израиле, Бейрут в Ливане, Бангалор в Индии - те кого называют принадлежащими к возглавляющему мировое экономическое развитие «кибернетическому племени».

Противники «золотого корсета» реагируют на требования облачиться в него почти одинаково: «Не говорите нам, что мы должны одеть его и подключиться к мировому рынку. У нас своя культура, свои собственные ценности и мы пойдем своим путем с нашей собственной скоростью. Ваш подход слишком детерминирован. Почему бы нам всем не собраться вместе и не выработать другую менее запретительную модель?». На это со стороны сильных мира сего следует жесткий ответ: «Никто не обязан залезать в корсет. И если ваша культура и социальные условия противоположны ценностям этого корсета, то можно выразить лишь сочувствие. Но вот что важно: сегодняшняя глобальная рыночная система, быстрый мир и «золотой корсет» созданы огромными историческими силами, которые фундаментально изменили стиль общения, способ инвестирования и то, как мы смотрим на мир. Если вы хотите противостоять этим переменам, это ваше дело. Но если вы думаете, что можете противостоять этим переменам не платя цену за быстро растущую цену, прячась при этом за свою высокую стену, вы обманываете самих себя»xxvii.

Сторонники глобализации спрашивают в упор: как достичь лучшего управления миром в таких сферах, как защита окружающей среды, гражданские права, финансовое взаимодействие без единого мирового правительства? Альтернативой может быть лишь принятие радикально новых взглядов, мобилизующих человечество в его трудном пути по дороге прогресса. Такими мобилизующими началами должно стать резкое расширение горизонта огромной части населения Земли посредством распространения Интернета, легитимация потребительского инстинкта, предоставление компаниям - чемпионам производительности возможности действовать на подлинно глобальном уровне. Для более софистичных - философия неолиберализма. Как же выйти на дорогу приобщения к глобализации?

Три источника глобализации. После окончания холодной войны первый, второй и третий миры прежней эпохи уступили место новому делению - на быстрый и медленный миры, где представители быстрого мира вооружились новыми инструментами науки и технологии, а представители медленного мира считают перемены слишком болезненными, посягающими на слишком дорогие для них ценности.

Феноменальную глобализацию последнего десятилетия породили три источника: фундаментальные изменения в способах коммуникации; новый характер инвестирования; новое аналитическое восприятие мира. Как дает в журнале «Форин Афферс» краткую формулу успеха президент «Ситибанка» У. Ристон, «овладение богатством в наше время состоит из получения информации и ее приложения к средствам производства»xxviii. Предпосылки выхода вперед новых факторов видны в 1970-1980-х годах, но революционное раскрытие трех источников глобализации наступило в 1990-е годы.

Доступность технологии

Качественно более широкая доступность новой технологии реализовалась в последней четверти двадцатого века с компьютеризацией, телекоммуникациями, миниатюризацией, цифровыми технологиями, технологиями процессов, осуществляемыми под давлением. За последние тридцать лет мощность микропроцессоров удваивалась каждые восемнадцать месяцев. Прогресс в технологиях работы под давлением позволял увеличить за 1990-е годы объем информации на каждом квадратном миллиметре диска на шестьдесят процентов. За то же время стоимость сохранения информации снизилась с пяти долларов за мегабайт до пяти центов, что сделало электронно-вычислительную технику не просто доступной, но доступной достаточно широко. За последнее десятилетие стоимость телефонных звонков и электронного перевода информации уменьшилась поразительно, в то время как скорость этой передачи, мировая степень ее доступности, объемы переводимой информации достигли поразительных высот. Радио-, телефонный и передаваемые по кабелю сигналы теперь несут невиданные доселе объемы информации. И отовсюду, и в практически любое место.

Важнейшим показателем прогресса стало число компьютеров на тысячу населения страны. Китай в этом смысле - положительный пример. В таких странах как Бразилия и Индия эта цифра быстро растет. На Ближнем Востоке выделяется лишь Израиль. В Западной Европе численность персональных компьютеров растет повсеместно (за исключением замедлившей движение Франции). Остальной мир - кроме Японии и «тигров» Юго-Восточной Азии - едва ли достоин в этом отношении упоминания. (Но более верным показателем становится уже не численность компьютеров, а соотношение мегабайт на душу населения). Тайвань - вот кого боятся в калифорнийской Кремниевой долине ввиду исключительной изобретательности его инженеров. Премьер Т. Блэр заявил, что восхищается историей своей страны, но не желает жить в музее. Вместо «Правь, Британия» - «Включи компьютер, Британия». Всеобщее восхищение глобализаторов - мирового бизнеса заслужила Ирландия с ее высокообразованным населением и благоприятствующим бизнесу психологическим климатом.

Да, мир глобализации не всеобъемлющ - более половины человечества в 2000 году не сделали ни одного телефонного звонка. Но в 2005 году такой звонок сделает более половины человечества, а в 2010 году телефонная связь станет практикой большинства. К 2005 году Интернет будет иметь миллиард пользователей, а к 2010 году число пользователей достигнет трех миллиардов. А поскольку численность семей в мире равна одному миллиарду, безусловное большинство человечества будет связано Интернетом. Такие лица, как телепастор Б. Грэм получил аудиторию в 185 странах. С точки зрения сторонников глобализации, этот процесс «освобождает умы, увеличивает возможности, открывает возможности проникновения в прежде закрытые общества, создает общую, более единую, более цельную глобальную культуру»xxix.

Вложенные в индустрию глобальных телекоммуникаций 600 млрд. долларов служат материальной основой глобального распространения идей, образов, информации в самом широком смысле. Заключенный в рамках Всемирной торговой организации Пакт мировых коммуникаций открывает телеаудиовизуальную промышленность основных стран силам мирового рынка. Этот план либерализации может позволить телекоммуникационной промышленности осуществлять услуги объемом в 1 трлн. долларов на протяжении последующих десяти лет (что составляет примерно 4 процента от мирового валового продукта).

Решающую роль в этом процессе сыграл цифровой способ обработки, записи и передачи информации. Напомним, что практически все виды сигналов - звуки, изображения, тексты, фильмы, цвета, документы могут быть представлены как вариации чередований нуля и единицы. Это позволяет кодировать и переносить через любые пространства огромные объемы информации в практически первозданном виде. Зафиксированная в битах информация посредством космических объектов, оптико-волоконных кабелей и простые телефонные линии (плюс принтеры, ксероксы, диджитальное телевидение, компьютер и Интернет) способны донести эти биты информации в любую точку планеты. Мы уже не можем обработать тот объем информации, который способны создать. «Демократизация технологии означает, - пишет Т. Фридман, - что потенциал создания богатства становится географически неограниченным, разобщенные народы получают шанс приложить знания в производстве»xxx. Но, для обзаведения современной технологией обязательна доступность финансовых возможностей.

Доступность финансов

Прежде - всего лишь десятилетие с небольшим тому - банки давали деньги в долг лишь солидным клиентам, список которых был весьма ограниченным. Перевод денег являлся долговременным процессом, зависящим от мнения советов директоров, от процесса установления репутации клиентов, от оценки общемировой конъюнктуры. Довольно резкое расширение выпуска акций компаниями, ориентирующимися на расширение сферы своей деятельности в 1970-е годы создало предпосылки для облегчения процесса финансирования. Т.н. «бумажный коммерческий рынок» - рынок ценных бумаг значительно увеличил возможности инвестиционных фирм.

На рубеже 1980-1990-х годов американское правительство (а за ним и некоторые другие западные правительства) начали брать на себя гарантии выплаты долгов главными мировыми должниками (прежде всего латиноамериканскими странами - Бразилия, Мексика, Аргентина и др.). Выпущенные облигации поступили в руки миллионов людей с относительно небольшим достатком. Долги развивающихся стран оказались «демократизированными». Появились турецкие, русские, немецкие, французские и прочие бонды, скупаемые мелкими держателями. На рубеже XXI века 16 стран выпустили бонды общей стоимостью около 150 млрд. долл., которые скупаются всеми желающими, начиная от пенсионных фондов. Подобные фонды, прежде не игравшие значительной роли, стали важнейшими участниками широкомасштабного инвестирования денег туда, где они «работают» лучше всего.

В 1980 году акциями различных фондов владели 4,6 млн. американцев, а в 2000 году уже половина населения США инвестировала свои деньги на рынки ценных бумаг. Общий объем всевозможных фондов вырос с 412 млрд. в 1992 году до 1,6 трлн. долл. в 1997 годуxxxi. Инвестирование стало в США едва ли не национальным спортом. В 1986 году через руки брокеров в Нью-Йорке, Лондоне и Токио ежедневно проходили 190 млн. долларов. К 1995 году оборот достиг 1,2 трлн. долл. в день. Между январем 1994 и июнем 2000 года совокупная стоимость американского рынка ценных бумаг превысила 10 трлн долл. - сумму большую, чем валовой национальный продукт страны за год.xxxii В 1990 году 50 млрд. долл. частного капитала устремлялись на вновь возникающие рынки. В 1997 году эта цифра достигла 336 млрд.xxxiii Только между 1980 и 1990 годами стоимость акций на мировых рынках выросла с 2,5 трлн долл. до 8,2 млрд. «Стоимость акций в Нью-Йорке удвоилась, в Лондоне - утроилась, а в Токио увеличилась в десять раз»xxxiv. Цифры свидетельствуют о колоссальной трансформации рынков и резком увеличении потока капитала. Эти финансовые потоки обрушились на грандиозное число производителей.

Появились финансовые корпорации, непохожие на старые консервативные банки, осторожные и не любившие рисковать. Британский «Хоэр Говет», американские «Мерил Линч» и пр. поставили своей прямой задачей не максимальную надежность и гарантированную сохранность вкладов, а нахождение такого рынка инвестирования, такого обслуживания своих клиентов, когда главным критерием успеха стала максимальная приносимая прибыль. Горизонты финансирования резко раздвинулись, на одно из первых мест (по привлекательности) вышла Восточная Азия. Одновременно возникли мириады средних и малых вкладчиков. К примеру, уже тридцать миллионов китайцев владеют акциями и исследуют мировую конъюнктуру. Сочетание западных инвестиций, доступности технологии, дешевого рабочего труда и предсказуемой («разумной») степени стабильности стало давать неожиданные по скорости и объему результаты. Произошел глобальный подъем в мировом производстве, в расширении торговых потоков.

Капитал как бы «позабыл» о своей национальной принадлежности, в массовых объемах бросаясь туда, где благодаря стабильности и высокой эффективности труда достигается максимальная степень прибыли. Банки, трастовые фирмы, промышленные компании как бы вышли из-под опеки национальных правительств и в результате их самостоятельности поток капитала в регионы и сферы с высокой отдачей стал своего рода самодовлеющим процессом. Новая «интернациональность» капитала стала способствовать его межнациональной концентрации. Согласно данным, оглашенным на Конференции ООН по торговле и развитию (май 2000 года), в 1999 году общая сумма слияний между фирмами различных стран и поглощений местных фирм иностранными составила 720 млрд. долл.xxxv Связки типа «Крайслер-Бенц» или «Рено-Вольво» стали своего рода знамением времени. На заграничных филиалах ныне производится товаров стоимостью в 5 трлн долл.xxxvi

А проекции на будущее завораживают еще более. Согласно заслуживающим доверия прогнозам инвестиции МНК увеличатся к 2020 г. не менее чем в четыре раза. Происходит тщательное изучение мирового рынка - ведь даже в Монголии сегодня есть фондовая биржа. Не меньшими темпами увеличится объем товаров, произведенных на заграничных филиалах корпораций (примерно двадцать триллионов долл.). Основные денежные потоки мира пока в той или иной степени контролируются тремя финансовыми институтами - Федеральной системой США, Банком Японии и Дойчебанком. Глобальные рынки капитала сосредоточены в Лондоне, Токио и Нью-Йорке.xxxvii Но если нынешняя тенденция сохранится, то, по мере интеграции мировой экономики, национальные центральные банки станут теряет свою значимость. Равным образом интернационализируются и рынки ценных бумаг. Компьютеризация финансов стал новой основой «электронной» культуры производства и инноваций, воздействующей на всю современную экономику.

Доступность информации

Новая технология предоставляет средствам массовой информации гораздо большее влияния, чем когда либо в прошлом. У дипломатии как бы отнимается ее прежнее главенствующее в международных отношениях место - явление, называемое эффектом CNN. «Когда CNN наполняет аэроволны своими сообщениями о международных кризисах, это вызывает эмоциональную реакцию у публики, которая требует «сделать что-нибудь». Под воздействием этих сообщений творцы политики не имеют иной возможности, кроме как перенаправить свое внимание на данный кризис - в противном случае они рискуют утратить популярность»xxxviii. Словами президента «Ситибэнка» У. Ристона: «Правила, обычаи, умение и талант, необходимые для раскрытия, овладения, производства, сохранения и использования информации являются ныне самым большим достоянием человечества. Конкуренция в поиске наилучшей информации заменила соперничество за плодородные поля и угольные месторождения. Фактически стремление к аннексии чужой территории уже ослабло, главные мировые державы уже ушли со спорных территорий... Следующие несколько десятилетий покажут, что именно интеллектуальный капитал определит судьбу наций»xxxix.

Все началось с глобализации телевидения, когда в 1980-е годы резко снизились цены на спутниковое вещание. Противостоя друг другу, две сверхдержавы, совершенствуя технологию запуска спутников на орбиту, запускали все более совершенные аппараты космического слежения. Вскоре посылка телевизионного сигнала стала приемлемой с коммерческой точки зрения. Небольшие выставленные на балконах тарелки стали принимать сигналы многих телевизионных станций. Проведение систем кабельного телевидения еще более увеличило возможности знакомства с внешним миром. Компакт-диски, СД-ромы, цифровые диски (ДВД) сделали передачу информации простой, качественной и надежной. Пиратское производство стало целой отраслью промышленности, расширяя контингент потребителей самой совершенной информации. Голливуд окончательно пришел в те страны, где десятилетием ранее о нем не слышали.

Но подлинную революцию в информатике произвел Интернет - своего рода производное от унижения Америки от запуска советского спутника в 1957 году. Президент Эйзенхауэр ускорил процесс, приведший Пентагон к созданию Отдела технической информационной обработки (АПРА), породившего то, что стало Интернетом. В 1969 году стало возможным молниеносно обмениваться информацией между Гарвардским и Южнокалифорнийским университетами. В 1972 году американцы изобрели электронную почту. Массовый характер пользования ею стал возможен после изобретения английским инженером Т. Бернерсом-Ли в 1990 году способа передачи информации от сети к сети (World Wide Web). Тогда в мире было лишь 160 тысяч компьютеров и около 800 различных компьютерных сетей. Но только в середине 90-х годов обнаружился огромный общественно-политический потенциал Интернета. Между 1994 и 2000 годами численность его пользователей увеличилась с 13 до 300 миллионов. Правда, расположены они на планете неравномерно. 50% пользователей Интернета живут в США, 40% - в Европе, 5% - в Японии и Корее и лишь 5% в остальном мире.

В 1994 году конгресс США принял решение, одобряющее торговлю посредством Интернета, что совпало в понижением цены на компьютеры и на телефонную связь - мировая информационная связь получила твердое основание. В Интернет вошли миллионы пользователей, он стал одним из самых демократичных клубов в мире. Вот оценка американца К. Мэни: «Как изменяющее мир изобретение Интернет отражает много черт, характерных для прессы. Осуществляется драматическое падение стоимости его создания, посылки и подготовки информации с одновременным расширением ее доступности. Интернет разбивает всякую монополию на информацию. Подумайте лишь о медицинской информации Интернета, которой до сих пор владели лишь врачи. Вспомните, что вы можете узнать об автомобилях и ценах - это лишь недавно знали только автомобильные дилеры... Миллионы людей сейчас создают свои собственные страницы на Интернете, в деталях подавая минуты своей жизни»xl. Процитируем слова Т. Фридмана: «Никогда еще в истории человечества так много людей не были способны узнать о жизнях столь многих других людей, об их работе и их идеях»xli.

Значительная часть человечества получила немыслимый прежде доступ к знаниям и сведениям, еще десятилетие назад бывшим достоянием только избранных. Правительства не в состоянии изолировать свое население от безграничного моря самой разной информации о себе и других народах, о способах разрешения экономических и социальных проблем, о многообразии выбора. «Благодаря Интернету люди отдают и получают, разговаривают и знакомятся друг с другом, знакомятся с идеологиями и отвергают идеологические посылы, покупают и продают - и делают это все таким образом, что возможность контроля исключена... благодаря информационной революции снижению стоимости коммуникаций посредством телефона, факс-машины, Интернета, радио, телевидения и прочих информационных приборов, создание разделительных стен в мире бессмысленно. А когда мы все знаем о жизни друг друга, это создает совершенно новую динамику мировой политики»xlii.

Этим мнениям вторит Ф. Фукуяма: «Сегодня ни одна страна не может в подлинном смысле оградить себя от глобальных средств массовой коммуникации, от внешних источников информации; тенденция, получающая развитие в одном углу земного шара, быстро находит отклик в местах, отделенных десятками тысяч километров. Страна, пытающая обособиться от глобальной экономики посредством отказа от внешней торговли и инвестиций зарубежного капитала, должна будет все же учитывать, что чаяния ее населения формируются знанием об условиях жизни и культурных достижениях внешнего мира»xliii. Прежние поколения призывали сравнивать условия своей жизни с жизнью предшественников - и прогресс часто бывал налицо. Ныне господствует сравнение с современниками в более развитых странах. Потому что каждую неделю на Интернете прибавляется 300 000 пользователей. В Соединенных Штатах ныне более половины взрослого населения - примерно 100 млн. человек входят в Интернет. В бедной Индии по обездоленным деревням бродят девушки, предлагающие за небольшую плату сделать звонок по сотовому телефону. Напомним, что Конференция по запрету полевых мин началась по Интернету, который дает шанс маргинализированным группам. И объем информации будет многократно большим на следующих стадиях.

В результате трех вышеназванных революций появилось нечто, что дает надежду: весьма резко понизились барьеры даже вокруг самых успешных компаний, в сфере самого прибыльного на данный момент бизнеса. Вооружившись одним-единственным персональным компьютером, кредитной карточкой, телефоном, модемом, цветным принтером, доступом к Интернету и местом в нем, вы можете создать свое собственное издательство, агентство по продаже недвижимости, продажу товаров по каталогу, мастерскую дизайна, консультативную фирму, брокерскую кантору, игорный бизнес, газету, рекламное агентство, видеопрокатную кантору, банк, книжный магазин, автомагазин и многое другое. Для процветания дела необходимо лишь одно - ваши расходы должны быть на иоту меньше, чем у конкурентов. Особое место в гиперпространстве Интернета занимает торговля, которая снижает расходы покупателя, расширяет выбор товаров: он свободен в выборе и перед ним весь мир. Для продавца задача уменьшить производственные затраты становится ежедневной, забывший об этом будет немедленно наказан. И если данная компания не использует Интернет, она живет еще в доисторические времена.

А горизонты совершенствования безграничны. В недалеком будущем оптические компьютеры заменят электричество легкими лазерными лучами - оптический полупроводник уже изобретен. Пока он величиной с автомобиль, но все говорит о том, что вскоре, построенный на микропроцессорах в три измерения, он станет напоминать по величине стандартный кремниевый компьютер. И уже разрабатывается идея создания компьютерная техника на основе молекул ДНК, молекулярные и квантовые компьютеры.

Пока же мы считаем число численность транзисторов на чипе. в 1970 году это был один транзистор, в 1975 году - 10, в 1983-м (286-й) - более ста, 1990-м (486-й) - около тысячи. Пентиум приблизил число тысяча транзисторов, Пентиум-III - к 10 000. К 2015 году при такой скорости на чипе будет миллиард транзисторов, что даст компьютеру необозримые возможности. Подлинным рубежом, намечаемым примерно на 2020 год, явится создание электронно-вычислительной машины, приближающейся по числу операций к мозгу человека. По усредненному подсчету мозг человека имеет десять миллиардов нейронов, каждый из которых имеет примерно 1000 связок с другими нейронами, каждое из которых способно осуществить примерно 200 операций в секунду. Обычные кремниевые полупроводники не способны угнаться за человеческим мозгом, но на горизонте обозначились возможности (уже полученные в лабораториях) создания трехуровневых цепей, созданных на основе восьмиугольных лучей атомов карбона. Несколько сантиметров такого чипа будет в миллион раз мощнее обрабатывающей возможности человеческого мозга.

В течение ближайшего десятилетия более половины пользователей Интернета сместится в развивающиеся страны и главным используемым языком вместо английского станет китайский. Бедный мир получит практически неограниченный доступ к библиотекам, книгам - к знаниям Запада. Одно лишь это даст им шанс конкурировать там, где вчера на то не было никаких шансов.

Биотехнология. Строго говоря, человечество в принципе уже решило проблему своего выживания тем, что создало в наше время генетически модифицированные продукты питания. Третья часть производимой в США кукурузы, более половины соевых бобов и хлопка уже производятся по законам биотехнологии - 26 миллионов гектаров генетически модифицированных (ГМ) сельскохозяйственных продуктов. Наука позволяет планировать вид продукта, задавать ему необходимые свойства. Но главное ГМ-продукты дают твердую надежду, что 9 миллиардов землян в 2050 году могут получить достаточно пищи для выживания и воспроизводства - и это несмотря на то, что площади обрабатываемых земель значительно (вдвое) сократятся.

Генетически модифицированный рис, “укрепленный” бета-каротином, уже сегодня может спасти 100 миллионов детей, страдающих от недостатка витамина А. Биотехнология поможет преодолеть болезни растений, засуху, оскудение почвы, поражение бактериями и вирусами. Генетически модифицированные виды растений могут преодолеть любую насылаемую природой напасть. Уже через несколько лет ГМ продукты могут предотвратить потерю 25% зерна, собранного на полях. Бедным странам уже обещан “золотой рис” обогащенный витаминами, спасающими миллионы жизней.

В целом воздействие науки на мир будет двояким. С одной стороны, она даст убедительные средства борьбы с голодом, болезнями, прихотями природы. С другой стороны он безжалостно обнажит неравенство пользующихся ее плодами представителей развитого мира и отрешенных от ее живительных источников миллиардов, населяющих остальной огромный мир. Но ясно одно: мы живем во время невероятно возросших скоростей и на пути человека его ошибки становятся все дороже. В мире двадцать первого века эмоциональные бури современности будут предельно опасны. Уже сейчас 44 страны владеют технологией производства ядерного оружияxliv, и, понимая самоубийственность и фактическую неприменимость этого оружия (гарантирующего лишь одно - самоубийство) тем не менее продолжают гонку с неприемлемым исходом. В этом смысле случившееся после окончания холодной войны подлинно удручает: прежние противники не сложили свое самоубийственное оружие, а действуют так, словно враг готовит решающую битву. Расширение НАТО и все подобное позволяет лишь усомниться в рациональности человечества, готового закрыть глаза на растущее вероятие глобальной катастрофы вопреки всем интеграционным процессам глобализации.

Суть явления

Многое из того, что касается глобализации, спорно, кроме, возможно двух ее характеристик: ее невозможно остановить - даже левые силы сейчас смотрят на глобализацию как на нечто, что можно «несколько замедлить и ослабить», но нельзя «изгнать» из современной жизни; глобализация создает новые, огромные богатства, обогащая человечество. В общем и целом глобализация потому и неостановима, что она соответствует интересам стран и кругов, непосредственно наблюдающих рост своего богатства и возможностей. «Поскольку народы стремятся свой уровень жизни, невидимая рука влечет их во все более плотную сеть инвестиций и производства. Сама человеческая природа - глубокое желание накопить ресурсы, держаться наравне с соседями, а, если представится случай, оставить их позади - питает собой механизм трансформаций в мире».xlv

К началу ХХI века выработано Соглашение об информационной технологии, заключены многочисленные соглашения о телекоммуникациях и финансовых услугах, отработан механизм Всемирной торговой организации. Стратегией ведущих стран стало снятие барьеров на пути перемещения капитала и торговых потоков. «Азиатские тигры» и несколько других стран показали неожиданную способность эффективного совмещения высокой технологии с относительно дешевой рабочей силой, что повело в условиях облегченного взаимообмена к быстрому экономическому росту. В экономическом смысле рядом с Северной Атлантикой встала Восточная Азия. Состояние вхождения в мир «глобализирующихся» экономик стало достигаться тогда, когда средний уровень жизни переходит за 10 тыс. долларов на душу населения в год. Примерами недавно пересекших эту черту стран являются Греция, Португалия, Южная Корея.

Если на первом (столетней давности) этапе глобализации опорой ее служила Британская империя (ее промышленная база, финансы и военно-морской флот), то ныне за процессом резко ускорившейся глобализации стоят Соединенные Штаты, руководимые «вашингтонским консенсусом» и противостоящие препятствиям на пути мировой торговли. США использовали свой несравненный военный и экономический вес, свою фактическую гегемонию для открытия мировой экономики, создания многосторонних международных институтов.

В практическом плане глобализация означает прежде всего, уменьшение барьеров между различными экономиками, что способствует торговому взаимообмену. Еще три десятилетия назад торговля давала Соединенным Штатам примерно 10% их валового национального продукта - а к новому тысячелетию эта цифра перевалила за тридцать процентов. Интеграция Западной Европы подтолкнула создание Североамериканской зоны свободной торговли (НАФТА). В Майами в декабре 1994 года американское руководство наметило создать к 2005 году в Западном полушарии зону свободной торговли. Вашингтон приветствовал организацию Азиатско-Тихоокеанской экономической кооперации. В Богоре в 1994 году США договорились о создании между странами - членами Азиатско-Тихоокеанской Экономической Ассоциации зоны свободной торговли (АCТЭС) к 2010 году, а к 2020 - между всеми странами региона. Американские геостратеги и геоэкономисты ставят задачу экономического сближения с Западной Европой (предположительно это увеличит ВНП обоих регионов как минимум на 0,5%xlvi).

Глобализация - это процесс, определяемый рыночными, а не государственными силами, «золотым корсетом» сбалансированного бюджета, приватизации экономики, открытости инвестициям и рыночным потокам, стабильной валюты. Глобализация означает гомогенизацию жизни: цены, продукты, уровень и качество здравоохранения, уровень доходов, процентные банковские ставки приобретают тенденцию к выравниванию на мировом уровне. Глобализация изменяет не только процессы мировой экономики, но и ее структуру - создает глобальную по масштабу взаимозависимость до степени интеграции в практически единое целое. При этом различие между взаимозависимой экономикой и экономикой глобализированной - качественное. Речь идет не только о возросших объемах торговых потоков, но и о мировом рынке, подобном рынку единого государства.

Понижая барьеры между суверенными государствами, глобализация трансформирует внутренние социальные отношения, жестко дисциплинирует все «особенное», требующее «снисходительного» отношения и общественной опеки, она разрушает культурные табу, жестоко отсекает всякий партикуляризм, безжалостно наказывает неэффективность и при этом щедро поощряет международных чемпионов эффективности.

Прежняя мировая система базировалась на экспорте сырья из слаборазвитых стран (названных для вежливости развивающимися, хотя далеко не все из них имели хотя бы минимальное отношение к развитию), которое доставлялось в индустриальные страны, превращалось там в готовый продукт и отправлялось назад, на рынки слаборазвитых стран. Существенное различие глобализированной экономики в том, что демократизирован, облегчен доступ к самой современной технологии. Практически все страны имеют возможность использовать эту технологию, могут гораздо быстрее и легче чем когда-либо в прошлом найти продавцов необходимых им сырьевых материалов, создать пул производителей, договориться с субподрядчиками, привлечь инвестиции и стать безусловно нужной, интегральной частью огромной и растущей мировой экономики.

Все это возможно, в основном, теоретически. В реальной же жизни для того, чтобы хотя бы привлечь инвесторов необходима, как минимум, внутренняя политическая стабильность и способность местной элиты объяснить своему народу план развития страны, смысл жертв на тяжелой предлагаемой дороге. В отсутствие этого минимума увеличивается вероятие возобладания хаоса и праведного бунта против модернизационного насилия.

Приведем пример. Не имевшая шансов Индия (население которой увеличивается ежегодно более чем на тринадцать миллионов человек) почти внезапно стала своего рода офисом, складом, производственны цехом для огромного объема западной промышленности. Да, существует проблема Бхопала (переноса на индийскую территорию грязных и опасных производств), но есть и более радужные соображения. Целые заводы «Дженерал электрик» переместились из Техаса в индийские штатыxlvii. Швейцарская «Свиссэйр» переместила счетные и даже управляющие офисы из сверхдорогой Швейцарии в нищую Индию, справедливо выигрывая на несопоставимо более дешевом труде индусов. Центр управления «Бритиш Эйруэйз» находится в индийском городе Мумбай.

Действуя в том же духе, американская компания «Онлайн» наняла десятки тысяч филиппинцев, знающих английский язык, для обслуживания своих клиентов в США, платя им по пять с половиной долларов день - что намного выше средней заработной платы на Филиппинах, но меньше того, что этой компании пришлось бы платить в час, если бы были наняты собственно американцыxlviii. Т. Фридман и глава «Сан микросистем» Дж. Баер мечтают о времени самой узкой национальной специализации, когда пограничная служба в США будет поручена российским пограничным частям, когда индусы будут заведовать всей бухгалтерией Америки, итальянцы - кроить обувь, англичане возглавлять университеты, швейцарцы отвечать за таможенный контроль, японцы будут водить американские поезда и воспитывать детей в младших классах, а немцы управлять федеральной банковской системойxlix.

Возникнет подлинно единая международная система, ценящая прежде всего технологические новшества и позитивные перемены.l Центром усилий в XXI веке станет образование, развитие инфраструктуры, овладение информатикой, расцвет микроэлектроники, обращение голодающего мира к биотехнологиям, всеобщее распространение телекоммуникаций, массовое обращение к космической технике. Глобализированным миром будет править молниеносное внедрение новаций, постоянная модернизация как константа национальной жизни.

Глобализация заставит правительства согласовывать национальную экономическую политику с потребностями соседей и пожеланиями потенциальных конкурентов. В обстановке интенсивной конкуренции, подталкиваемой ускоренным движением капитала, лишь немногие страны смогут позволить себе независимую валютную политику и экономическую самодостаточность. Прежняя система международного разделения труда, основанная на взаимоотношениях между «развитой индустриальной основой мира», полу-периферией индустриализирующихся экономик и периферией неразвитых стран изменяется в сторону создания единой глобальной экономики, в которой доминирует «глобальная триада» Северной Америки, ЕС, и Восточной/Западной Азии. Здесь размещены главные производительные силы мира и «мегарынки» мировой глобальной экономики, в которой центральную роль играют глобализированные транснациональные корпорацииli.

Последнее - важнейший пункт. Многонациональные корпорации в глобализированном мире обретают силу суверенных государств. Если составить список государств мира согласно их валовому национальному продукту, и перемежить его списком крупнейших многонациональных компаний, то окажется, что американская «Дженерал моторз» будет 23-м по экономической мощи «государством», американский «Форд» будет стоять на 24-м месте, японский «Мицуи» - на 25-м месте. Далее: «Мицубиси» (26), «Иточу» - 30-е место, «Шелл» - 31, Экссон - 35, «Сумитомо» - 36, «Тойота»- 38, «Уолл-Март» - 39, «Дженерал Электрик» - 44. Далее в сотне государств и корпораций будут «Нисшо Иваи», «Ниппон телеграф и телефон», Португалия, Греция, ИБМ, «Хитачи», «АТТ», «Ниппон Лайф», Израиль, «Мобил», «Даймлер-Бенц», «БП», «Мацусита», «Фолксваген», «Дэу», «Сименс», «Крайслер», Малайзия, «Ниссан», Венесуэла, «Алльянс», «Ю.С. постал сервис», Пакистан, Сингапур, «Филип Моррис», Филиппины, Юнилевер, Фиат, Сони, Колумбия, «Дай-Ичи», ИРИ, Нестле, «Тошиба», «Хонда», Эльф Акитен (80-е место).

Более всего глобализация как фиксация глобальных возможностей чемпионов привлекает, интересует и восхищает лидеров мировой экономической эффективности - тридцать государств-членов Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), в которых живет чуть больше десятой доли человечества, но которые владеют двумя третями мировой экономики, международной банковской системой, доминируют на рынке капиталов и лидируют в наиболее технически изощренном производстве. Они обладают возможностью проявления своего потенциала в практически любой точке земного шара; они контролируют международные коммуникации, осуществляют наиболее сложные технологические разработки, определяют процесс технического обновления индустрии и образования населения.

Увы, глобализация не всегда была знаменем прогресса и жупелом прогрессивного пранматизма. Чтобы определить ее место в эволюции социально-экономической мысли, обратимся к четырем основным периодам второй половины двадцатого века. В теориях, объясняющих догоняющий Запад мир, частью которого является Россия, за последние десятилетия сменились четыре основных подхода.

Глава вторая. Теоретический фон

Модернизм

Первый – «модернизационный» подход – доминировал на Западе в 50-60-е гг. Он базировался на солидном идейном багаже, накопление которого началось еще в эпоху Просвещения. Активными сторонниками «модернизационного» подхода были Т.Парсонс, А.Инкелес, У.Ростоу, К.Кер, Л.Лернер, Д.Аптер, С.Айзенстадт. При всех нюансах и различиях своих теоретических схемах они разделяли несколько базовых ценностей: мир представляет собой единую систему, устремляющуюся «общим строем» в единое будущее. Среди когорты совместно (глобально) движущихся держав были различимы два типа – традиционные, в которых преобладают традиционные ценности, и модернизированные, т.е. отошедшие от традиций в сторону модернистской унификации (в те годы лишь Запад). Модернизированными считались те социальные организации и культурные установки, которые выработал именно Запад и которые характеризовались индивидуализмом, приверженностью демократии, капитализму, секуляризацией религиозных традиций, обращенностью к науке. Последняя не знает границ и космополитизирует элиты всех стран, создавая планетарное сознание, общие социальные и моральные ценности и «общий язык».

Модернистской точке зрения (1950-1965 годы) были свойственны исторический оптимизм, видение перехода от традиционализма к модернизму как магистрального пути исторического развития, сугубая убежденность в том, что каждое государство (даже недавно образовавшееся) имеет достаточный потенциал для броска в модернистское будущее, для уверенного подключения к мировой экономике, для введения в своей социальной практике самой передовой демократии, для создания царства закона и всеобщей образовательной революции, оставляющей традиционность музеям, а религиозную убежденность – церковным учреждениям.