Владимир Антонов
Как познаётся Бог.
Автобиография учёного, изучавшего Бога
Издание 4-ое, с незначительными изменениями.
Издательство “Полюс” Санкт-Петербург 2002
Издание осуществлено за счёт средств автора.
Эта книга — автобиография известного по десяткам научных статей и более, чем трём десяткам книг, посвященных методологии и методикам духовного совершенствования, российского учёного-биолога, теоретика и практика, духовного Мастера Владимира Антонова. Автор рассказывает, в том числе, о своей учёбе у Божественных Учителей, о своих ошибках и успехах в духовной помощи людям, о личном постижении многомерной структуры Абсолюта, познании Бога-Отца, о методах духовной работы.
Книга будет полезна психологам, медикам, педагогам, философам и всем людям, уже идущим по духовному Пути или стремящимся его найти.
© Антонов В.В., 2002.
ПРЕЖНИЕ ЖИЗНИ И НАЧАЛО ЭТОЙ Я помню два своих предыдущих воплощения.
До этого тоже, разумеется, я воплощался в человеческие тела, но те — более ранние воплощения — проходили на слишком “обычном”, “сером” уровне. Поэтому о них нет смысла и вспоминать. Но они подготовили меня к последующим.
В первом из тех двух воплощений я был вождем индейского племени на Кубе. Значит, опыт предшествовавших жизней уже обеспечил меня тем количеством “личной силы”, чтобы занять лидирующее положение среди людей. Эти качества продолжали укрепляться в статусе вождя. Росло также и важнейшее качество хорошего лидера — заботливость о других.
Я неспроста выделяю сейчас эти подробности. Ведь мы на Землю присылаемся нашим Высшим Учителем — Богом — не просто пожить, повеселиться и пострадать. Мы все сюда попадаем из мира нематериальных живых энергий с целью учиться. И я хочу проиллюстрировать на собственном примере то, как это происходит.
Следующее моё воплощение было в Германии во времена Реформации, снова в мужском теле. Получил образование врача (продолжение линии заботы). Но когда началась борьба за освобождение от всевластия деградировавшей в те времена католической церкви — взялся за оружие и сражался, будучи одним из ближайших сподвижников Мартина Лютера.
В кармическом отношении (т.е. с точки зрения формирования дальнейшей судьбы-кармы) был важен такой эпизод. Обороняя усадьбу, я стрелял в нападавших. Одного ранил в ногу, другому пуля попала в грудь. О последствиях расскажу позже.
Сам в дальнейшем был убит в одном из следующих боев.
В нынешней жизни Бог снова дал мне мужское тело. (Это говорит о том, что качества, наиболее благоприятно взращиваемые в женских телах, мною были освоены ещё до последних трёх воплощений). Он поселил меня в нынешнем Петербурге — одном из интеллектуальных центров обездуховленной коммунистами России.
О семье. Мать — врач (что было необходимо для подкрепления моего интереса к медицине, к стремлению помогать другим людям). Отец — типичный “холерик” с порывистым характером и подчас неподкрепляемыми интеллектом поступками, приятель пьяниц, хотя сам пьяницей не был, сын “раскулаченного” большевиками крестьянина, но рвался сражаться заодно с большевиками, а те его как сына “кулака” отшвыривали. Ему всё же удалось повоевать в преступной войне против финнов, чем он очень гордился. Был членом КПСС и “воинствующим атеистом”.
Но он показал мне не только то, каким не надо быть. В нём были и проблески светлого, а именно, любовь к природе, хотя и своеобразная.
Он приучил меня с детства к рассветам над озером в зарослях тростника, к плеску воды под днищем лодки, к вечерним зорям с вальдшнепами и пением дроздов, к ночлегу у костра, к скрипу снега под лыжами зимой.
Но его любовь к природе была с элементами садизма. Ведь все многочисленные общения с природой совершались с целью убийства: он сам был рыбаком и охотником, не считался с правом других существ жить — и меня учил тому же.
И мы оба любовались красотой природы и её обитателей..., в том числе и тогда, когда они умирали в мучениях в наших руках, нами же искалеченные.
Помню, как я гладил их, мне хотелось искренне, чтобы им было приятно! И вдруг глаза моей жертвы тускнели... и я клал труп в рюкзак, гордясь “трофеем”. Любовь и жестокость сливались воедино. Ведь это же садизм, свойство самых низких примитивов! Как я страдал, переживая заново всё это, когда повзрослел и наконец “дошло”!
Да, в те годы способность к сопереживанию и состраданию ещё не была присуща мне, как и большинству других людей.
Ещё вспоминаю об отце, что, когда он уже ослабел незадолго до смерти, его стали мучить бесы, создавая устрашающие переживания наподобие “страшных снов”, которые он воспринимал как явь. Я — в ту пору уже хорошо знакомый с мистическими явлениями — пытался объяснить: ты, мол, ведь с бесами играешься, к Богу обратись! Ищи Бога! Попробуй!
Он тогда впервые перестал негодовать по поводу моей религиозности: понял, что я прав. Он даже пытался совершать какие-то усилия... Но было уже поздно. Он тогда так и сказал очень горько:
— Теперь уж мне поздно...
... Через годы после смерти отца я как-то шёл зимой на лыжах по тем местам, где мы с ним рыбачили, вспоминал красоту тех вечерних и утренних зорек в лодке, благодарил отца мысленно за то, что всё это было... И вдруг слышу его голос:
— Ты меня ещё помнишь, сыночек?...
— Мир тебе, папа! Приходи снова сюда, чтобы стать лучше![1]... Также всё моё детство прошло с бабушкой — вечно раздраженным, злобным человеком, жившим в постоянном осуждении всех вокруг и ненависти к ним. Её характерной чертой был непрерывный “внутренний диалог”, протекавший на тех эмоциях. Он занимал её настолько, что часто “выплёскивался” в выкриках проклятий “собеседнику”, особенно когда она оставалась одна.
По профессии она была школьной учительницей...
Она тоже сыграла в моей жизни очень важную роль, научив тому, каким не следует быть.
Из школьных воспоминаний самыми яркими остались такие: учительница, которая до крови била детей большой линейкой по головам, и другая учительница, целый урок объяснявшая, что при умножении на нуль получается само число, это понять нельзя, в это просто нужно поверить. И мы, приучаемые верить, верили.
И ещё сверстник один запомнился: во всех мальчишеских “военных” играх он сам, добровольно, всегда брал на себя роль “предателя”. Интересно бы проследить, какими были его прошлые жизни...
... С детства у меня всегда было желание всем помогать. Даже в играх любил прорывать протоки между лужами и углублять русла ручейков: “помогал водичке течь”. Мне это казалось столь естественным... И как же я бывал ошеломлён, когда вдруг видел, как другие дети, наоборот, увидев текущую воду, сразу же стремятся её завалить камнями, грязью...
Потом, когда я подрос, уже после окончания университета и аспирантуры, я тоже совершенно естественным образом всегда стремился всем помочь: всегда сам (бесплатно) с удовольствием всех подвозил на машине, или, когда видел, что кто-то что-то тащит, грузит, разгружает — даже незнакомые люди — для меня было обычным сразу же, без лишних разговоров, включаться в дело, помогая.
Благодаря этой черте меня любили и уважали почти все. Товарищи однажды даже “приклеили” мне прозвище “Гуру” — за это качество, за бороду и за обширные биологические и медицинские знания, которыми всегда был рад поделиться со всеми.
Хотя в ту пору я ещё ничего не знал об истинной духовности. Действительным Гуру — т.е. духовным лидером, познавшим Бога и способным привести к Нему, — я стал значительно позже, десятилетия спустя...
... В первый раз я проявил свой “характер” и готовность “противостоять тоталитаризму” классе в пятом. Я стал отстаивать своё право зачёсывать волосы назад, а не вперед, как полагалось всем мальчикам. Со мной “беседовали” завуч, директор, “вызывали родителей”... Но я — один, маленький — победил! И потом единственный в школе ходил с зачёсанными назад волосами.
Второй конфликт я учинил, отстаивая своё право писать на уроках авторучкой, а не макая перо в чернильницу. (Тогда авторучки были ещё новинкой). И тоже ведь отстоял своё право быть не таким, как все!
Следующий детский подвиг был мною совершен в середине девятого класса. Тогда вместо 10-летнего обучения вдруг ввели 11-летнее. Но во мне в том возрасте впервые начала проявляться черта, наработанная в прошлых жизнях, — навык интенсивной жизни.
Я перевёлся в вечернюю школу, которая оставалась 10-летней, и пошёл работать в медицинский институт: мыть полы и окна, делать уколы крысам, ухаживать за собаками. Перейти из дневной школы в вечернюю тогда было непросто: это было слишком необычно. К тому же администрация не хотела отпускать хорошего ученика. Но я снова победил: сказались навыки воина прошлых жизней!
Но перевестись-то перевелся, а разница в программах была значительной, и мне долго пришлось сдавать “хвосты”.
Так Бог начал приучать меня к интенсивной интеллектуальной работе.
Продолжилась эта тенденция и позднее: поступал в университет — не хватило 0,5 балла на дневное отделение, взяли с теми же оценками на вечернее. Но на вечернем надо было учиться 6 лет, а не 5, как на дневном. На втором курсе стал переводиться на дневное — снова “хвосты”, снова бесконечные перегрузки... И победа!
В университете я учился на биолога-зоолога-эколога — линия развития, заложенная в меня с детства отцом и очень пригодившаяся в дальнейшем.
В университете я тоже сражался. Однажды КГБ устроил провокацию для студентов: давайте поговорим о комсомоле, какие в нём есть недостатки, как нам сделать его лучше... Предложили “честную дискуссию”.
Я тогда выступил и сказал всё, что о комсомоле думал.
Меня за это чуть не отчислили из университета. Но однокурсники отстояли. Получил лишь выговор “за необдуманное высказывание”.
Но с этого эпизода на меня в КГБ завели досье.
Выпускную работу в университете писал по теме об экологии бобров. Материал собирал, месяцами живя с бобрами у маленькой лесной речки в болотах с бесчисленными комарами.
Философией я увлекся ещё на университетских лекциях по “марксизму-ленинизму”: быстро понял, что “здесь что-то не так”, а углубившись и разобравшись с помощью большого количества прочитанных книг, убедился, что “не так” здесь всё. По душе мне пришелся экзистенциализм с его главным вопросом о смысле жизни человека.
От религиозного ответа на вопрос о смысле жизни я тогда ещё был очень далёк: ведь вокруг меня не было ни одного религиозного человека.
В политическом отношении мне помог во всём разобраться Геннадий Андреевич Шичко — страстный борец против любой лжи, любой подлости. Это именно он первым в нашей стране поднял голос против сталинской политики “тотальной алкоголизации” населения, стал организовывать “клубы трезвости”, лечить алкоголизм.
Против него ополчилась КПСС: его обвиняли в “экстремизме”, “попытке подорвать экономику страны” и т.д. Он — выстоял!
... Одной из моих отличительных черт, воспитанной ещё в прошлой немецкой жизни, было стремление к предельной порядочности. Это стало моим кредо — главным жизненным принципом. Я был тщателен, как мог, в этом отношении сам. И того же ждал от других.
Однажды во время застолья по какому-то случаю собравшиеся устроили шутливый анкетный опрос: что Вы больше всего цените:
а) в мужчинах;
б) в женщинах.
Про мужчин ответы давали такие: ум, силу и т.п.
Про женщин подвыпившие мужчины указывали разные части их тел.
А я в обоих случаях ответил: “Порядочность”.
Ответы потом зачитывали и со смехом отгадывали, кто какую анкету заполнял. Меня опознали без проблем.
Но сейчас я вижу до отчаяния постыдные изъяны в своей тогдашней “порядочности”.
... Почти каждый человек считает себя порядочным.
Вот, издатель в Москве отказался выплатить гонорар за изданную книгу, хотя срок договора истек. Говорит: бери натурой, книгами. Но как при нынешних ценах привезти из Москвы в Петербург две тысячи книг? При этом он наверняка считает себя абсолютно порядочным человеком. И жена его про него тоже так говорит. “Потому, — говорит, — я с ним и сошлась, что он — абсолютно порядочный человек”.
А потом он и вовсе “смылся”, сменив адрес и не оставив “концов” — ни гонорара, ни книг...[2] И ведь это — не тот случай, чтоб у него не было денег...[3] Но искать, ловить его не стану: на духовном пути время дороже.
Мой принцип — я иду вперёд, не тратя времени на конфликты. И тогда — как пел Борис Гребенщиков — “Небо становится ближе — с каждым днём!” От ребёнка нельзя ожидать порядочности. Ребёнок, даже соприкоснувшийся с религией и, вроде бы, должный осознавать ответственность перед Богом за свои поступки, ещё не может вместить ту истину, что порядочным должен быть, прежде всего, именно он перед другими, а не наоборот, не другие перед ним.
Порядочность может быть свойством только психогенетически зрелого человека — человека со взрослой душой. Только такой человек может воздвигнуть для себя (именно для себя!) порядочность в абсолютное кредо — основной жизненный принцип, выполняемый, в том числе, в ущерб себе. Только такой человек может считаться человеком с чистой душой, человеком, достойным сближения с Богом.
... А сегодня я стал свидетелем на улице такой сцены: две пьяные старухи-фашистки набросились на девушку, похожую на еврейку, стали проклинать, бить, рвать одежду. К счастью, остановился автобус, высыпал народ, их тут же разъединили.
Я сказал “к счастью” — так это я имел в виду моё счастье, т.е. “к моему счастью”. Потому что я не успел вмешаться. Если бы вмешался, то “общественное мнение” сразу же обрушилось бы на меня: “хулиган напал на пожилых дам”.
Важно здесь то, что эти мерзавки наверняка считают себя праведницами и очень порядочными женщинами...
... Так и я в те годы жил ещё в нравственной слепоте. Ведь свою порядочность я рассматривал только в сфере взаимодействия с людьми. А с животными?
Каково было, например, каждому червяку, которого я насаживал на рыболовный крючок?
Или рыбе, брошенной умирать на дно лодки?
Или раненным моими выстрелами птицам, зверям?
Да, большинство из нас живёт в слепой безучастности к страданиям своих жертв.
Так мы сами себе творим боль в грядущей судьбе. Ведь если не покаемся вовремя и не исправимся, то Богу придётся дать нам во всей полноте ту же боль, чтобы познали, что это такое, чтобы через это познание научились сострадать боли других существ.
Это называется “законом кармы” — законом причинно-следственных отношений в формировании судьбы. Я проиллюстрирую его чуть позже на примерах собственных ошибок и собственной боли.
... После университета я с большим трудом (мешал КГБ) поступил в аспирантуру в медицинский институт (снова медицина!). Тематика диссертационной работы — влияние различных факторов на формирование психики.
Три года аспирантуры были для меня, с одной стороны, временем изучения огромного количества литературы по психологии, психиатрии, социологии, физиологии, также приобретения опыта научного экспериментирования. С другой стороны — опять же дикие перегрузки на фоне общения с научным руководителем-тираном. Он специально устраивал издевательства над своими подчинёнными, “чтоб уважали”. Одна из сотрудниц тогда повесилась.
... В те годы КПСС проводила свою очередную антиеврейскую кампанию. Начались “чистки” на предприятиях, которые получили название “сокращения штатов”: количество работников “урезалось” распоряжением “сверху”, потом восстанавливалось снова. Но увольнению подлежали в основном евреи. Их увольняли, устроиться на работу с их “пятым пунктом” (графа в анкете, где требовалось указать национальность) было крайне трудно, да ещё и из страны тогда их не выпускали...
И всё это — на фоне лицемерного осуждения фашизма и под непрекращающуюся лживую рекламу “братства народов Союза ССР”.
Их боль я переживал, как свою.
Мой университетский друг-еврей — умнейший и культурнейший молодой человек — получил обязательное “распределение” после окончания университета... в лаборанты. Ему было поручено обслуживать тоже только что закончивших институт в каком-то маленьком городке аспирантов, которые разговаривали только на языке мата и приходили на работу пьяными.
... Высшей философской концепцией для меня в то время, как я уже говорил, утвердился экзистенциализм. Согласно этой атеистической системе мировоззрения, смысла жизни у человека нет. При этом, жизнь есть страдание. Особенно для тех, кто умны и способны поднять перед собой вопрос: “Зачем я живу на Земле?”. Но это — “псевдовопрос”, потому что на него ответа нет. Мы в эту жизнь “заброшены” без нашего на то согласия. И единственным достойным выходом из этой ситуации для человека является самоубийство.
Будучи готовым к такому исходу, я всё же попытался создать себе “временный” смысл жизни: сбежать на Запад, чтобы там рассказать людям правду о жизни в СССР.
Но Бог, о Котором я тогда ещё ничего не знал, остановил меня...
Это было в одном южном городе, где я в то время жил и работал.
Однажды весной я долго брёл по степи среди ковыля, полыни и цветущих маков, как вдруг вышел к сосновым посадкам: молодые сосенки в мой рост, а на них, как на больших соснах, — шишки!
И тут я впервые ощутил, что такое ностальгия. Бог усилил во мне душераздирающие воспоминания весны на родном севере. И я понял тогда, что накрепко привязан к берёзовым болотам с тетеревами, опушкам и просекам с вальдшнепами, к барахтанью нерестящихся щук и посвисту утиных крыльев...
Сейчас-то я смотрю на те эмоции как на нечто несерьёзное и недостойное. Ведь за последние десятилетия жизни единственным объектом моих привязанностей стал Творец. И в качестве своего дома я стал ощущать вселенную. И перестало поэтому уже иметь значение, на какой части поверхности Земли находится моё тело.
Но тогда, в том возрасте...
Эта эмоция была настолько сильна, что я отбросил все мысли о побеге и быстро вернулся в свой родной город.
НАУЧНАЯ РАБОТА В МЕДИЦИНЕ И БИОЛОГИИ ПОДГОТОВКА Первые навыки научного экспериментирования я начал приобретать ещё в старшем школьном возрасте, работая лаборантом у своего первого мудрого наставника Геннадия Андреевича Шичко. Он проводил тогда исследования на собаках по влиянию каких-то препаратов на работу сердца, кровяное давление и дыхание. Помимо мытья полов, я помогал ему в опытах. Суть их не помню, да и не это сейчас важно. Важно другое: он заложил в меня один из важнейших принципов совместного научного поиска. Когда что-то не получалось, например, на теле собаки не удавалось надёжно закрепить датчики, разработанные для людей, и запись на ленте самописцев не шла, нам приходилось прямо во время эксперимента искать новые решения. Продуцировал идеи в основном я. Иногда мои предложения не казались ему продуктивными. Но он в таких случаях никогда не возражал, не спорил, не отмахивался. Он говорил просто и мудро:
— Пробуй!
Я пробовал, конструируя какие-то новые приспособления, он помогал. Иногда — всё получалось сразу, иногда — именно в процессе неудачных попыток рождались новые решения, приводившие к успеху.
Итак — проверка идей в деле (по научному, “верификация” — “проверка опытом”) — лучший критерий истины. Это — намного эффективней мудрствований без практической, опытной проверки.
Потом, когда Шичко уволили “по сокращению штатов” за его бескомпромиссную порядочность (а этот принцип стал кредо для меня тоже благодаря ему), мне пришлось работать в другой медицинской лаборатории — с фармакологами. Это были те знаменитые опыты на крысах с холестерином, благодаря которым была объявлена “анафема” куриным яйцам (как пищевому продукту): от них, якобы, люди болеют атеросклерозом.
Бедным крысам тогда моими лаборантскими руками скармливались в день десятки граммов химически чистого холестерина, растворённого в масле. Да, у животных образовывались холестериновые “бляшки” на стенках сосудов. Но ведь если соотнести те дозы чистого холестерина 200-граммовой крыске — и количество холестерина в курином яйце в расчёте на массу тела человека, то крысиная экспериментальная дозировка будет завышена в миллионы раз! То есть все те опыты ставили совершенно некорректно, а их выводы, разафишированные на всю планету, оказались просто научной ложью.
А холестерин ведь является в организме тем веществом, из которого образуются в т.ч. все половые гормоны — и мужские, и женские. Яйца также обеспечивают организм прекрасной биоэнергией, в том числе, они очень благоприятны для духовной работы на почти всех её ступенях (кроме самых высших). Они также гарантированно обеспечивают организм (как и молоко) полным набором необходимых аминокислот (составых компонентов белков).
Правда, в те свои годы я ещё ничего этого не понимал и лишь механически исполнял порученную мне работу, становясь невольным участником научного абсурда.
Причину же атеросклероза надо, значит, искать в другом. Могу предложить для проверки такую гипотезу: холестериновые “бляшки” образуются на стенках сосудов, которые уже поражены отложениями солей мочевой кислоты (что является одним из проявлений подагры — типичнейшей болезни тех людей, которые питаются “убойной” пищей: телами убитых животных).
... Ещё в те же школьные годы мне довелось поработать в зоологическом экспедиционном отряде университета. Моей основной обязанностью был отлов мелких грызунов (мышей, полёвок) и землероек капканами и специально выкопанными “ловчими канавами”, куда животные проваливались, но выбраться уже не могли. Потом я вскрывал им желудки и регистрировал то, что в них находил: остатки желудей, тел насекомых и т.п. Ради этой бессмыслицы — никому не нужной, кроме как для отчёта о своей “научной” деятельности моему руководителю, — гибли, подчас в жестоких мучениях, тысячи животных: или от голода в ловушках, или же капкан не убивал сразу, а лишь расплющивал и зажимал какую-то часть тела. Не помню, чтобы во мне в те годы хоть раз проснулось сострадание к ним. Я делал это потому, что таков был “приказ”, таков был “мой долг”. А чужая боль была мне ещё не ведома. Нужно было натерпеться своей — чтобы понять чужую, научиться сострадать.
Теперь, когда передо мной стали открытыми принципы управления нашими судьбами со стороны Бога, могу ответить всем тем страдальцам-людям, которые задаются вопросами: “Почему в моей жизни столько боли?” или “За что мне эта боль?”. Ответ, надеюсь, вам, мои читатели, теперь ясен: Бог учит нас состраданию к чужой боли через нашу собственную боль. И мы не избавимся от неё до тех пор, пока не исключим из себя навсегда, на всю свою последующую личную эволюцию, способность причинять другим напрасную боль.
... В университетские годы моей выпускной дипломной работой была тема по экологии бобра. Научный руководитель сразу же объявил мне тогда о своём главном принципе взаимоотношений с дипломантами: не руководитель должен бегать за ними и заставлять работать, а они должны бегать за руководителем и искать его помощи. У меня не было выбора, пришлось работать по этому его принципу, что как раз заложило во мне основу самостоятельно мыслящего учёного — стратега и тактика, принимающего на себя одного ответственность за своё дело от начала и до конца.
Работа началась с того, чтобы сначала “поднять” всю литературу по данной теме. Потом я исколесил на “Запорожце” и обходил пешком леса почти всей области: выяснял, где живут бобры.
Чего только не насмотрелся я в тех странствиях! Многочисленные тела пьяных мужиков и баб, валяющиеся в грязи на деревенских дорогах, их приходилось с трудом объезжать... Пьяные драки... Мужики, гоняющиеся с топорами за своими жёнами... Самоубийства, убийства... Тотальная пьяная деградация деревни!... Молодёжи “репродуктивного” возраста не оставалось совсем...
Запомнилась такая сцена, которую я про-себя назвал “Любовь по-русски”. Два пьяных мужика “выплясывали” пьяный танец друг перед другом на деревенской дороге. “Выплясывали” — это потому, что стоять или идти не могли: тела уже были неуправляемы. Один из них клялся пьяным голосом другому в любви. Другой явно “млел” от счастья, благоговея от елейных слов друга. А друг, с трудом удерживая тело на ногах, возглашал с пафосом:
— Ваня! Как я тебя люблю! Ваня! Ты — мой самый дорогой, самый любимый! Ваня! Дружба — навеки! Ваня! Ты ведь мне друг? Скажи! Ваня! Прости, если что!... Ваня! Последнюю мечту мою осуществи! Ваня! Подойди! Дай вдарю! Ваня, друг любимый! Ваня, мой верный! Дай вдарю! Эх! Не могу! Ты меня любишь? Подойди!
А Ваня хотя бы и хотел помочь лучшему другу — он не возражал, не уходил — только было немножечко страшно... И они так ещё долго “плясали” друг перед другу в этой незавершающейся “любовной сцене”, пока вдруг оба не повалились и не заснули в грязи...
И на фоне всей этой мерзости и деградации — даже там, в глуши, жёсткий контроль КГБ. Местные жители одной из деревень рассказывали, как один из их односельчан решил-было начать самостоятельную жизнь. Ушёл, подавшись в леса, не сказав никому, куда. Построил сам себе там избу, вскопал и засадил огород...
Когда слухи об этом дошли до районного начальства КГБ — была проведена операция по “прочёсыванию местности” силами сотен сотрудников КГБ и милиции. Нашли! Всё хозяйство разорили, “преступника” водворили обратно в совхоз:
— Ишь ты! Воли захотел!? Надо трудиться не на себя, а на Родину, на страну, на государство!
Мужик через две недели повесился... Это — можно!...
... Когда я доложил руководителю о результатах своей разведки, он ткнул пальцем на карте в одну из самых отдалённых от города точек:
— Чем дальше от людей — тем лучше.
Это были болота вдоль небольшой лесной речки примерно в 200 км от Петербурга. Там мне предстояло жить среди бобров, комаров и прочей лесной живности, иногда месяцами не видя людей. Картировал местность с поселениями бобров, проводил наблюдения за их суточной активностью, изучал, что они едят летом и зимой, фотографировал. Бывало, проваливался зимой под лёд, летом утопал в болоте. Однажды ночью буря повалила большую сосну стволом точно поперёк моего марлевого полога, накрытого полиэтиленом. Но меня в ту ночь там не было: как раз ходил на другое поселение бобров и там заночевал.
Комаров летом в тех местах было столько, что приходилось работать в жару, не снимая куртки. А поскольку вокруг были только комары и вода, сухих мест — очень мало, ходил по воде прямо во всей одежде, потом она на теле же и просыхала.
Интересное наблюдение: поскольку бобры — ночные животные, мне, наблюдая за ними, приходилось бодрствовать ночами и потом спать днём; при этом зрение адаптировалось к видению в темноте: я привык свободно передвигаться тёмными ночами по своим болотам, не пользуясь фонарём.
Помню, однажды летом, после примерно полуторамесячной безвылазной жизни в болоте, я возвращался домой. Ехал сначала на грузовике, потом в автобусе, потом в метро. Обратил внимание, что люди как-то странно на меня поглядывают, а потом отходят на некоторое расстояние... А когда пришёл домой и посмотрел в зеркало — перепугался сам: волосы на бороде были покрыты толстым и плотным серым налётом, напоминающим плесень. Болезнь какая-то! Аж пот прошиб! Я — за ножницы, хотел состригать! Потом понял и рассмеялся: ведь это были накопившиеся за всё то время и засохшие на волосах отложения антикомариной мази, которой я тогда пользовался!
Одним словом, жизненный опыт за те годы я приобрёл огромный.
... Оппонентом при защите дипломной работы мне выделили старшего лаборанта кафедры. Он так и не нашёл времени прочитать её содержание. Но, поскольку сказать всё-таки что-то было надо, он сделал ряд нелепых замечаний. В ответном слове я показал несостоятельность каждого из них. “Дерзость” дипломанта не понравилась председателю комиссии, хотел снизить за это оценку. Лишь “в связи с особой трудоёмкостью” работы всё же решили оценить на “отлично”.
... Один мой сокурсник на сбор материала для своей дипломной работы потратил всего 4-5 дней: прогулялся по пляжу Финского залива и подсчитал моллюсков четырёх-пяти видов, оставшихся на песке после отлива. Тоже защитился. “На трояк”. Тоже получил диплом об окончании университета...
Но я тогда научился очень многому, что стало фундаментом меня как учёного. Он же — не научился ничему.
В частности, я научился за те годы питаться в значительной мере за счёт леса. Съедобные травы, которые можно есть прямо сырыми, можно сушить, заготавливая на зиму для супов, заварок, витаминных добавок к другим блюдам, также лекарственные растения, мёд собственного приготовления из одуванчиков, таволги и других цветов, варенье из лесных ягод и особенно грибы — всё это позволяло и питаться круглый год здоровой пищей и тратить на питание несравненно меньше денег. Могу сказать, что лесные заготовки позволили мне в самом прямом смысле выжить в этом теле и в последующие годы политических гонений, и тогда, когда преступная банда, сформированная одной из моих бывших учениц, надолго превратила меня в инвалида.
... Очень многие люди “знают”, что еда — это только то, что продаётся в магазинах. Они готовы, ходя по еде, страдать от голода, чуть ли не умирая. А под ногами у них растут сныть, крапива и масса других дикорастущих растений, которыми можно было бы питаться весь год, до следующей весны.
Более того: ими можно исцеляться. Та же крапива (свежая или сушёная) ведь является изумительным лекарством от многих воспалительных и инфекционных заболеваний. А сныть имеет смысл изучить, в том числе, с точки зрения профилактики и лечения рака (в последнем случае — в качестве монодиеты на длительные сроки, исчисляемые месяцами).
А грибы! С июня (луговые опята и денежки обыкновенные) до декабря (вешенки) можно их собирать и питаться ими сытно, вкусно и полезно. “Массовые” же грибы, растущие с августа по октябрь, хорошо заготовить на весь год — до следующих грибов.
Особенно полезны грибы квашенные (“солёные”, т.е. заквашенные с солью). Они лучше других усваиваются и прекрасно нормализуют пищеварение. Их можно рассматривать как целебную пищу: ибо они обеспечивают пищеварительную систему молочнокислыми бактериями. В грибах также — масса микроэлементов, витаминов. А белки прекрасно усваиваются именно из квашенных или консервированных грибов: кислота разрушает их “трудные” для пищеварительных ферментов клеточные оболочки.
Квашенные грибы хранить можно в металлических эмалированных баках даже в городских квартирах. Надо только примерно раз в неделю снимать с поверхности жидкости плесень.
А ягоды! А засушенные листья мяты, смородины, даже иван-чая! Всё это вовсе не надо покупать! Только набрать, не лениться! Даже хвоя с упавших сосновых или еловых веток — прекрасный источник витамина С!
* * * Однажды мой давнишний знакомый, “комнатный” человек, с которым мы давно не виделись, приболел.
... А была весна, мы вовсю собирали и ели, наслаждаясь, молодую крапиву. Самое вкусное — это если её нарезать, бросить в кипяток, проварить не больше минуты, а потом — с майонезом! Или с грибным маринадом, оставшимся от съеденных грибов!
... И вот, звоню к тому знакомому и узнаю о его хвори. Говорю:
— Так надо же было — крапивы! Сразу бы всё сняло!
— Во! Отличная идея! Как это сам не сообразил?! Попрошу кого-нибудь, чтоб купили!
— Купили?... Где?
— Да в аптеке же, конечно! Где же её ещё взять?
Я рассказал ему, что крапивой сейчас заросло всё пространство вокруг города. Посмеялись.
Потом накормил его свежей крапивой. Понравилось. Даже очень.
... Через несколько дней звоню к нему по каким-то делам. Он рассказывает, что вчера был за городом, там-то. Шучу:
— Ну, теперь знаешь, где крапива растёт?
— Да?... А где?...
— Ну ведь ты был вчера там, где её полно!
— А я под ноги не смотрел...
НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ Мне удалось за годы своей деятельности в сфере материалистической науки сделать много достаточно важного. Эти материалы публиковались в периодической научной печати, но кто их читал, кроме узкого круга специалистов-учёных? До всех остальных людей результаты научных исследований доходят лишь через научно-популярную литературу. Я же расскажу для вас об этом на страницах данной книги.
Аутоидентификация сексуальная Когда мне было в этой жизни ещё лет пять, наша семья жила в как раз такой страшной коммуналке, о которой пел Владимир Высоцкий: “на тридцать девять комнат — всего одна уборная[4] ”. Помимо всегда кашляющих и харкающих туберкулёзников, мне из её жильцов запомнился ещё котик Кузька.
Его взяли в квартиру ещё маленьким котёнком. Он вырос, и вдруг... у него... — ко всеобщему изумлению — родились котята. Оказалось, что он... — кошечка...
Дольше всех был озадачен я. Ибо никак не мог решить проблему и приставал с этим ко взрослым:
— А сам-то Кузька — знает, что он — кошка?...
... Но вот за этой детской наивностью просматривалась одна из интереснейших проблем биологии и психологии: сексуальная аутоидентификация, т.е. ощущение своей принадлежности тому или иному полу.
Мы узнаём, что наши физические тела — того или иного пола, по воспитанию. Нас родители соответственно называют, одевают, причёсывают, объясняют, что ты и вот они — такого-то пола, а те — другого.
Но трудность здесь состоит в том, что именно ощущение принадлежности к тому или другому полу иногда вступает в противоречие со всеми этими знаниями.
Человек, например, с детства внутренне протестует против своих явных анатомических признаков. Иногда это может быть связано с памятью о своей прежней жизни в теле противоположного пола — тогда этот протест со временем исчезает. Но в других случаях противоречие, наоборот, обостряется после наступления половой зрелости. А попытки вести себя “как положено”, “как принято”, включая вступление в “нормальный брак”, — приводят к внутреннему и внешнему дискомфорту, иногда чудовищному. В таких случаях говорят об инверсии (болезненном извращении) сексуальной аутоидентификации. И, поскольку такая аномалия всегда прослеживается уже с детства, нет оснований сомневаться в том, чтобы отнести её к категории врождённых.
Механизм формирования инверсии сексуальной аутоидентификации в последние десятилетия интенсивно исследовался учёными, особенно в Германии (G.Dorner и др.; обзор литературы см. в [21]). Было обнаружено, что головной мозг формируется у плода и развившегося ребёнка неравномерно. Мозговая ткань разных его отделов созревает в определённой последовательности, существуют строго зафиксированные генетически по времени этапы дифференциации и формирования их клеток. Причём именно в эти сроки, названные “критическими”, отделы мозга наиболее уязвимы к повреждающим воздействиям. А возникшие повреждения сохраняются на всю последующую жизнь.
В частности, было обнаружено, что существуют особые мозговые центры — мужской и женский — ответственные за соответствующую сексуальную аутоидентификацию — как у животных, так и у людей. Разные повреждающие факторы — гормональные, прочие лекарственные или даже такие, как тяжёлая болезнь или сильный отрицательно-эмоциональный стресс и т.п. беременной женщины во время соответствующего “критического” этапа развития плода — могут вызывать те нарушения развития мозга плода, которые ярко проявят себя лишь по достижении этим человеком половой зрелости [14,16,17,21]. Такие люди обречены на то, чтобы войти в состав “сексуальных меньшинств”, став гомосексуальными или бисексуальными (в зависимости от тяжести повреждения).
... Но существует и другой механизм формирования как гомосексуализма, так и других отклонений половой направленности. Это — “сочетательный” (“условный”) рефлекс.[5]... Но для того, чтобы это понять, надо поговорить сначала о стадиях полового созревания.
... У ребёнка ведь (в норме) полностью отсутствует влечение к половому акту. А эрогенность гениталий тоже отсутствует или минимальна, хотя и отмечаются эпизодические кровонаполнения пещеристых тел половых органов. Напротив, закономерна выраженность эрогенности в т.ч. рта, что дополнительно стимулирует влечение к питанию материнским молоком [8]; это явление впервые было подмечено З. Фройдом (Фрейдом) [19].
Лишь с наступлением половой зрелости — под влиянием начавшейся выработки половых гормонов — постепенно развивается эрогенность половых органов. Но — вот, что весьма важно! — влечение к половому акту появляется не сразу, а лишь спустя ещё несколько лет.
Этот второй этап развития сексуальности получил специальное название — “этап недифференцированной юношеской сексуальности”. У обоих полов в это время лишь начинает зреть сексуальный интерес: юноши “обсуждают” в своём кругу сексуальную тему, девушки зачастую “пробуют себя”, поддразнивая сексуально мужчин — им интересно посмотреть: “а что будет...”. Но перспектива реального начала половой жизни в этом возрасте обычно пугает. И это понятно: ведь процесс анатомического взросления репродуктивной системы под влиянием именно половых гормонов требует достаточного времени, исчисляемого у человека годами.
Этап взрослой сексуальности (т.е. третий по счёту) начинается у обоих полов с появления реального стремления к половому акту. Причём у мужских особей всех изученных в этом отношении видов животных и у человека в это время возникает впервые врождённая реакция полового возбуждения на именно видоспецифичные (т.е. свойственные данному биологическому виду) “ключевые” сексуальные сигналы. У насекомых и млекопитающих, кроме приматов, ими являются пахучие вещества, выделяемые половыми органами самок (половые феромоны). А у птиц и приматов — визуальные сигналы. У приматов, включая людей, такими “ключевыми” сигналами для мужских особей является именно вид женских гениталий.[6]... В ракурсе темы данной главы наибольший интерес представляет именно стадия недифференцированной сексуальности, когда верная сексуальная направленность ещё не проявилась, но половые возбуждения, которые часто сопровождаются мастурбацией и оргазмами, уже имеют место. В этом-то возрасте и могут возникать сексуальные “сочетательные” рефлексы, иногда столь прочные, что сохраняются на всю последующую жизнь, сопутствуя нормальной сексуальности, или же даже вытесняя, заменяя её полностью. Именно по данному механизму формируются такие сексуальные отклонения от нормы, как фетишизм, зоофилии (половые влечения к животным), мазохизм, некрофилия, а также многие случаи гомосексуальных влечений. Это мне удалось доказать экспериментально [4,21,34] и подтвердить в исследованиях на людях [21]. В частности, я вырастил самцов собак, у которых разные извращённые формы полового поведения полностью исключали нормальную сексуальность во взрослом состоянии. И это возникало по механизму “сочетательного” рефлекса при условии отсутствия адекватного общения в раннем возрасте со сверстниками своего биологического вида [4,21,34].
Что же касается именно гомосексуализма, то мне удалось впервые дать цельную концепцию этой аномалии, возникающей, однако, разными путями [21] * * * В Уголовном кодексе СССР в те годы существовала введённая по личному распоряжению Сталина чудовищная по абсурдности, я бы даже сказал, преступная статья, отражающая абсурдность и преступность всего тогдашнего режима, — об уголовной наказуемости многолетними сроками заключения в концлагерях тех мужчин, которые имели гомосексуальное влечение и формировали гомосексуальные пары.
Мне довелось стать первым из учёных в СССР, кто выступил тогда — с научных позиций — в защиту этих людей. Осторожность потребовала, чтобы в первой публикации я прикрылся фамилией известного в те годы сексолога профессора А.М.Свядоща [52][7], лишь потом издал собственную книгу [21].
И всё же я угодил под следствие.
Оказалось, что меня, учёного, проводившего анкетные опросы среди гомосексуалистов, заподозрили в том, что я — сам гомосексуалист, а с помощью как бы научных анкет пытаюсь налаживать новые личные гомосексуальные контакты.
Тогда впервые Бог познакомил меня с двумя крайними типами следователей.
Один из допрашивавших меня был сам — по своим мерзким душевным качествам — преступником.
... Ведь в разные государственные силовые “структуры” идут кто? “Здоровую” часть этого контингента составляют те, кто ради блага других людей готовы жертвовать собой в борьбе с социальным злом. Но другие идут туда “работать” ради удовлетворения “на законном основании” своих низменных агрессивных, садистских качеств. Именно они с наслаждением истязают своих жертв. И им не важно: виноват ли человек на самом деле. Не установление истины “правосудия” их беспокоит, а лишь личное влечение унижать, истязать, уничтожать других. Попав к ним в руки — хоть ты даже и ничего никогда не слышал о том, что тебе “вменяется в вину”, — не вырвешься. Потому, что оправдание подозреваемого не входит в личные планы таких воплощённых дьяволов. Их беспокоит лишь собственное полное садистское удовлетворение.
... И вот такой начал тогда меня допрашивать...
Но вскоре вмешался начальник отдела уголовного розыска. Он быстро оценил ситуацию, выпроводил за дверь следователя-дьявола, задал мне несколько вопросов с применением “невербальной суггестии” (см. ниже), был вполне удовлетворён ответами, определил, что у меня “медицинский” почерк, попросил написать “объяснительную записку” (что я, мол, — учёный), закрыл “дело” и отпустил с миром.
... Ну а преследование людей с отклонениями в сексуальной ориентации в России было отменено.[8] (За исключением, естественно, случаев совращений малолетних и принуждения).
Аутоидентификация видовая и импринтинг В предыдущей главе мы рассмотрели, что не всегда представление человека о собственной половой принадлежности совпадает со строением его тела. Но есть ещё более “крутая” проблема — она касается субъективного знания о том, к какому биологическому виду относишься.
Не сомневаюсь, что большинству моих читателей кажется, что данное знание у всех врождённо. Но это не так.
В научной литературе есть описание нескольких случаев, когда человеческих детей вскармливали и воспитывали в своих стаях обезьяны, волки или другие животные. Эти детишки бегали на четвереньках, ели ту еду, что и воспитывавшие их звери. А когда появлялись люди — они вовсе не признавали людей “за своих”, наоборот, вели себя с испугом или враждебно.
В специальных экспериментах я выращивал самцов собак до примерно двух лет так, что они никогда в жизни других собак не видели: я их вскармливал искусственно, отняв от матерей ещё до того, как у них открывались глаза; потом они росли в изолированных клетках и общались только с людьми.
Их отношение к людям было прекрасным. Но когда я их впервые сводил с другими собаками (очень даже дружелюбно к ним настроенными) — их ужас при виде этих “чудовищ” был чрезвычайным: они падали на спину и застывали в каталептических позах. Они так могли лежать в оцепенении и “запредельном торможении” хоть час и дольше. И лишь моё ласковое вмешательство постепенно возвращало их в нормальное состояние.
Радикально же отношение этих псов к другим собакам изменялось лишь тогда, когда они вдруг познавали, что собаки-самки в состоянии течки являются источниками запаха половых феромонов... (То есть сексуальный фактор создавал условия для ускоренного процесса социализации).
Оказывается, что те псы прежде вовсе не считали себя собаками.
Они ощущали себя людьми.
Как и те человеческие дети, которых воспитывали обезьяны или волки, считали себя обезьянами или волками.
Дело в том, что ощущение своей видовой принадлежности — не врождённо. Оно приобретается в определённый “критический” этап развития по механизму, названному “первичной социализацией” (в отличие от “вторичной социализации”, которая может долго и трудно происходить в более позднем возрасте).
Во время “критического” этапа “первичной социализации” происходит “запечатлевание” (imprinting) взрослых особей своего вида (обычно — своих родителей) — и на этой основе и формируется ощущение своей принадлежности к тому или иному биологическому виду.
У человека этот этап длится с 2 до 6-7 месяцев (см. [1,9]). В это время и в последующие примерно два года психика ребёнка чрезвычайно чувствительна к нарушениям гармоничных отношений с матерью или человеком, её заменяющим. Как было выяснено во многих наблюдениях за развитием детей и в специальных опытах на обезьянах (H. F.Harlow и др.; обзор литературы см. [9]), нарушение этой гармонии (хотя бы длительное отсутствие того взрослого человека, к которому произошёл “импринтинг”, попытки резкой замены такого человека другим воспитателем именно в это время и т.п.) вызывает труднообратимые или даже необратимые нарушения в психическом развитии ребёнка, сказывающиеся и во взрослом состоянии. Это могут быть психологические трудности в общении с другими людьми, “нелюдимость”, повышенная агрессивность и т.д.
* * * Механизм “запечатлевания” (“импринтинга”), однако, работает, обеспечивая не только “первичную социализацию”.
... Какие вообще есть механизмы обучения? Метод “проб и ошибок”. “Сочетательный” (“условный”) рефлекс. Изучение чужого опыта через вербальный (речевой) контакт, книги, радио, телевидение, кино, подражание и проч.
Но есть ещё и “импринтинг”, о котором в России пока мало, кто знает.
В данном случае это — почти то же, что подражание, но только работает этот механизм именно во время соответствующих “критических” этапов развития в детстве. И его эффект — несравненно более силён.
Например, песни певчих птиц — это вовсе не их врождённые голоса. Самцы обучаются пению, когда они ещё сидят маленькими птенчиками в гнезде, а папа поёт рядом. Они “запечатлевают” песню, но сами петь будут лишь не скоро — по достижении половой зрелости. (Это относится к самцам. Самочки же петь не будут, но станут реагировать на песни своих сверстников — как на сексуально значимые голоса представителей своего биологического вида).
Если же папа у гнезда не поёт — способность петь у потомства не сформируется, особи станут социально неполноценными, их участие в репродукции (размножении) будет искажено или станет вовсе невозможным.
Или ещё бывает, что самцы выучивают песню чужого биологического вида и пытаются её воспроизводить — в той степени, насколько позволяет их собственный голосовой аппарат.
Так, на лекциях в университете по орнитологии профессор Алексей Сергеевич Мальчевский — замечательный энтузиаст своего дела, прекрасный педагог — демонстрировал магнитофонную запись голоса самца канарейки. Птички вылупились и выросли в клетке в доме одинокой старушки, которой было не с кем разговаривать, кроме своих любимых птичек. А папы-канарейки в той семье не было. И вот подрос молодой канарейчик — и стал петь вдруг всё одну и ту же песню на чистом русском языке голосом той старушки:
— Ах, какие птички, миленькие птички! Ах, какие птички, миленькие птички!...
Так же ведь и человеческие дети: слушают-слушают, как говорят взрослые, особенно мама (или няня)... А потом и сами начинают пробовать голос. Речь взрослых — “запечатлевается”, родной разговорный язык усваивается очень легко во время соответствующего “критического” этапа развития. Иностранный язык заучивать взрослому человеку — уже гораздо сложнее: здесь приходится использовать совсем уже другие механизмы заучивания, включая “зубрёжку” слов...
... А вот если с младенцем не “разговаривать” и он не получает возможности наслушаться голоса любимого им человека — он так и не научается полноценно говорить, родной язык ему потом становится как иностранный...
Это — одно из проявлений заболевания, широко изучавшегося в странах Запада в детских сиротских приютах после Первой мировой войны: дети, которых только добросовестно кормят и перепелёнывают, но которые лишены именно индивидуальной эмоциональной теплоты — эти дети вырастают в людей асоциальных, не умеющих полноценно говорить, очень часто агрессивных. Возник даже специальный термин, обозначающий этот синдром, — “госпитализм”.
Но из этого вовсе не следует, что “госпитализм” является неизбежной участью всех детей, воспитываемых без участия их собственных мам. Нет: не имеет значения, родная мать воспитывает детей — или же приёмная; важно лишь, чтобы это была женщина с полноценным материнским комплексом душевных качеств. Плюс определённые научные знания. Так например, опыт истинно коммунистического образа жизни, реализованный уже после Второй мировой войны вовсе не в “строившем коммунизм” СССР, а в израильских коммунах (кибутцах), показал, что общественное воспитание детей в отрыве от их матерей, но при правильно поставленном воспитательном процессе, даёт прекрасные результаты (обзор литературы см. в [9]).
* * * Знание этих закономерностей развития детей и их воспитания уже давно присуще педагогике всех развитых стран Земли. Но в СССР об этом не было известно, и детские учреждения приютского типа массово “штамповали” психически ущербных выпускников. Данная тема в СССР была “закрытой”.
... Тогда в СССР не было и психологии, была лишь “павловская” “физиология высшей нервной деятельности”, оперировавшая понятием лишь “условных” и “безусловных” рефлексов. Поведение и мышление, согласно этому механистическому (“материалистическому”!) учению, являются лишь рефлексами на сигналы из внешней и внутренней (телесной анатомо-физиологической) сред. А все живые существа и человек, в том числе, — не развивающиеся в рамках Эволюции Абсолюта единицы сознания, а лишь этакие странные живые органические механизмы: пожили зачем-то сами, наплодили потомство ради продолжения своего вида, оставили ему (в лучшем случае) какие-то материальные ценности — и сдохли...
И чтобы в эту тупую схему внедрить какие-то новые идеи — требовалась борьба, наполненная политическим риском (“попытка подрыва основ материалистического мировоззрения!”).
... Я стал тогда первым в СССР, кто серьёзно заговорил в печати об этих проблемах (до этого было лишь одно упоминание другого автора). Мои публикации в те годы имели большой позитивный резонанс среди учёных и врачей.
Но сейчас... сейчас я снова с болью слушаю выступления по радио о том, что дети в учреждениях приютского типа в России так и не научаются говорить...
* * *... По механизму “импринтинга” формируются также целые шаблоны социального поведения, свойственного своему полу. Это форма “импринтинга” получила особое название “идентификации”. Были выявлены особые “критические” этапы для этого процесса (обзор литературы см. в [19]). Исследования показали, что ребёнку необходим полноценный контакт со взрослыми одноимённого пола. (Причём мальчикам — с отцом — с трёх лет, а девочкам — с матерью — и до, и после этого срока). Эти взрослые должны быть любимыми и уважаемыми ребёнком людьми, хотя вовсе не обязательно, чтобы это были именно родные мать и отец.
Родители должны знать: ваш ребёнок неосознанно запечатлевает ваши шаблоны поведения — хорошие и дурные. Он не воспроизводит их немедленно, но будет воспроизводить, когда подрастёт. Он будет использовать ваши речевые обороты, эмоциональные реакции, пищевые привычки, будет (или не будет) курить, пьянствовать, он позаимствует у вас непроизвольно ваши профессиональные навыки, формы проведения досуга, отношение к природе, к людям... И лишь где-то около двадцати лет он, может быть, сможет начать эти шаблоны критически переосмысливать...
* * * Приведу любопытный пример насчёт “запечатлевания” пищевых продуктов.
Когда однажды у меня заболел щенок, я решил попробовать лечить его, в том числе, чесноком. Стал давать ему чеснок, чтобы он сам жевал, — не хочет: не вкусно! И выплёвывает.
Тогда я начал сам жевать дольки чеснока — специально, чтобы он видел. Причём изображал ему, как это мне нравится, в каком я пребываю от чеснока блаженстве... Он долго смотрел, изучал, пробовал, выплёвывал, морщась... Но потом стал есть сам. Лишь подражая!
... Года через два, когда он стал уже большой и взрослой собакой, я вспомнил о том эпизоде и решил проверить: как он будет относиться к чесноку теперь.
К моему изумлению, он был в восторге от чеснока: с наслаждением жевал, просил ещё.
Трудно сомневаться в том, что он стал единственной за всю историю Земли собакой, от которой потом так разило чесноком!
* * * Если мы хотим помочь детям стать лучше — мы обязаны не только говорить им об этом, но и демонстрировать им образцы собственного правильного поведения.
Любовь в аспектах нежности, заботливости, уважения и сострадания ко всем живым существам, практической готовности помочь всем во всём добром, также устремлённость к знаниям, трудолюбие — это есть то, что взрослые должны сами исполнять, в том числе, на виду у детей.
... Но иногда бывает, что воспитывать именно так — уже поздно: ребёнок уже растёт эгоистичным, злобным...
И здесь уже не обойтись без “угашения порочных рефлексов методами отрицательного подкрепления” (говоря языком физиологии высшей нервной деятельности).
... В исследованиях на собаках мною было выявлено, что, во-первых, эгоизм и агрессивность проявляются при прочих равных условиях не у всех особей (т.е. главными факторами, их определяющими, являются свойства душ, пришедших в данные тела), а во-вторых, их можно уничтожить “воспитательными мерами”, подавляя силой, т.е. наказывая “адекватными мерами наказания”. Именно, если в группе собак оказывалась сильная и неагрессивная особь, способная силой подавлять агрессивные “выходки” других собак, наделённых этими пороками, — то пороки последних постепенно снижались, пока не исчезали вовсе [11].
Регуляция репродуктивной функции Проявления отдельных компонентов репродуктивной функции взрослого организма зависят от ряда внутренних и внешних причин и могут регулироваться — в случаях отклонений от нормы — разными способами.
Для решения проблем лечения опытный специалист всегда применяет именно комплексный подход, учитывающий и все возможные причины ослабления функции или заболевания, и возможность коррекции или лечения — тоже через разные “входы” в организм: нервный, гормональный, антибактериальный, разъяснительный, суггестивный, биоэнергетический и другие. Он просмотрит заранее также и отдалённые последствия своего воздействия.
Меня в те годы, когда в России только начинали появляться первые публикации по сексологии, поражала тотальная некомпетентность большинства рекомендаций по медикаментозному лечению, например, импотенции: в одном списке лечебных препаратов — без всяких комментариев — приводились вещества прямо противоположного действия. Каждое из них на самом деле могло помочь — но лишь больным с вполне определённой причиной патологии. А другим больным оно же лишь повредит, усилив действие фактора, вызвавшего именно у них ослабление половой функции.
Или ещё пример “узости”, некомплексности лечебного подхода. Молодая женщина обращается к платному сексологу: каждый раз — боль при начале полового акта. Он ей: надо, мол, не сразу начинать, надо сначала поласкаться, возбудить себя... Говорит-то, в общем, правильные слова. Но только боль у неё была от другой причины: от венерического инфекционного заболевания...
... Мне сейчас очень не хочется внедряться глубоко и широко в сексологию — эту важнейшую и интереснейшую проблему: иначе получится “книга в книге”. Да и интересы мои нынче сместились в гораздо более значимую и малоисследованную область знаний. Современную же сексологическую литературу я уже давно не читаю: не могу тратить на это время. Хотя, наверное, есть среди неё и прекрасные книги.
Но, раз уж взялся рассказывать о своём “сексологическом прошлом” на базе, в том числе, Сексологического центра, возглавлявшегося тогда профессором Абрамом Моисеевичем Свядощем, — то ограничусь в основном лишь перечнем того, что мне удалось сделать (в дополнение к тому, о чём уже рассказывал).
... Мною, в частности, была впервые экспериментально доказана в опытах на представителях класса млекопитающих роль в регуляции мужской сексуальности — семенных пузырьков — желёз, расположенных рядом с предстательной железой и мочевым пузырём. Я вживлял кроликам в семенные пузырьки кусочки полиэтиленового стержня, которые раздражали барорецепторы внутри семенных пузырьков. От этого интенсивность полового влечения у самцов возрастала в среднем почти в пять раз, а у некоторых — более чем в десять раз! [21]. То есть, чем больше скопилось в этих железах продуцируемой ими жидкости, — тем выше сексуальная готовность, сексуальное желание. А при воспалительных явлениях в этих железах можно ожидать снижение или даже исчезновение проявлений половой функции.
Но надо учитывать, что семенные пузырьки — только один из многих механизмов регуляции мужской половой функции.
... Например, при переутомлениях или истощающих заболеваниях снижается выработка организмом половых гормонов. Это и понятно: и силы надо сберечь, да и потомство было бы более полноценным от именно полного здоровья и сил отца.
Но... “семейная ситуация” может требовать лекарственной помощи.
В этих случаях не следует применять половые гормоны: их введение в организм извне приводит к уменьшению выработки их самим организмом. Гораздо лучше стимулировать собственное продуцирование гормонов. Этому будут способствовать, например, препараты женьшеня или элеутероккока (первый “срабатывает” быстро, второй — лишь через несколько суток, но зато создаёт устойчивый фон стимуляции выработки андрогенов); оба действуют через гипоталамо-гипофизарную систему головного мозга. [21] Эти же препараты также хорошо снимают утомление и повышают сопротивляемость организма. Добавлю, что ультрафиолетовое облучение (под солнцем или кварцевой лампой) будет действовать в ту же сторону.
Отрицательно-эмоциональные стрессы в виде затяжных тревожных состояний, гнева и т.п. разрушают репродуктивную функцию у представителей обоих полов. Лучшим решением здесь будет, разумеется, принятие в свою жизнь Бога, осмысление своего смысла жизни и овладение методами психической саморегуляции на основе использования чакр (см. ниже).
Но пока вы этим ещё не овладели, можно применить лекарственные препараты.
Наши психические состояния воздействуют на функции тех или иных органов физического тела через два отдела нервной системы, находящиеся в реципрокных отношениях (т.е. действующих в противоположных направлениях). Это — симпатическая система, активирующаяся при стрессах, и парасимпатическая, доминирующая в состояниях покоя, комфорта.
И сексологические характеристики, и лактация, и материнское поведение могут быть улучшены на фоне существовании стрессогенного фактора — с помощью лекарственных препаратов, подавляющих симпатическую систему (адренолитики) или активирующих парасимпатическую (холиномиметики). Это было подтверждено и в моих исследованиях по лечению мужчин с ослабленной потенцией или ускоренной эякуляцией [21], и в экспериментах на животных, где было продемонстрировано улучшение показателей лактации и материнского поведения с помощью прозерина [10].
* * *... Одна из главных причин нарушения родового акта — та или иная степень выраженности так называемой “дискоординации родовой деятельности”, т.е. несинхронного сокращения мышечных волокон матки. При этом возникает боль, сокращения матки теряют эффективность, ребёнок страдает от сдавливания пуповины... А в мышечных волокнах — при их усталости — накапливается молочная кислота, от чего они ещё больше слабеют...
Акушеры в таких случаях или вводят препараты, стимулирующие сократительную активность матки, или дают “медикаментозный сон” для отдыха, или же идут на операцию “кесарева сечения”. Ещё — как раз в те годы, когда я занимался исследованием данной тематики, — имели место попытки стимуляции родов с помощью пропускания через тело роженицы (и плода!) электрического тока. Были созданы и активно навязывались “из Москвы” всем акушерским учреждениям СССР и за границу специально созданные для этого очень дорогие аппараты. Но, купив их, от них тут же отказывались: они не только не помогали рожать, но лишь усиливали плохое самочувствие несчастных женщин. А что, может быть, ещё более важно — при этом вовсе игнорировались возможные отдалённые последствия влияния электрического тока на биоэнергетические структуры организма ребёнка...
Я же размышлял так:
Причину дискоординации родовой деятельности надо искать и в “убойном” питании, засоряющем тело солями мочевой кислоты и чуждыми грубыми энергиями, и в “засорении” биоэнергетических каналов тела под влиянием иных причин (болезни, травмы, биоэнергетических загрязнений от других людей, в том числе, при половых контактах с больными или грубыми мужчинами). Всё это хорошо бы объяснять женщинам (да и мужчинам тоже) задолго до родов. Но теперь — уже поздно, надо помочь родить с наименьшим ущербом для матери и ребёнка.
И я предложил безмедикаментозный способ нейтрализации молочной кислоты в мышцах матки. Двое моих помощников быстро смонтировали нехитрую аппаратуру. Она предназначалась для всего лишь создания локального электропотенциала. Мы провели клинические испытания. Успех был великолепный. Оставалось только разработать чёткие показания к применению именно этого метода... Но тут начались гонения со стороны КГБ...
Позднее инженер, который помог в создании аппаратуры, опубликовал методику без моего ведома, показав свою полную некомпетентность уже даже в заголовке публикации... А мне было уже не до регуляции родовой деятельности: Бог торопил меня изучать Его Самого и прокладывать Путь к Нему.[9] * * * Всё, что описано в этой главе, несомненно, верно. Хотя о гораздо более важных факторах, влияющих на наше здоровье и благополучие, я тогда ещё не знал. Это — прежде всего, этический компонент наших жизней, определяющий то, как наш Учитель Бог формирует наши судьбы. Сюда относится и то, чему мы посвящаем наши жизни, и характер питания, и взаимоотношения с людьми разных эволюционно-возрастных групп, и овладение приёмами психической саморегуляции, и т.д.
Простейший пример: человек живёт постоянно концентрацией сознания только в голове — у него возникает биоэнергетическое обеднение туловищных чакр и, как следствие, страдание функций соответствующих им органов. Если же обучиться произвольному переходу в любую нужную — в соответствии с обстановкой — чакру и плюс к тому поддерживать все чакры в чистоте, расправленности и наполненности тонкими энергиями, — то уже лишь от этого исчезают многие хронические воспалительные процессы, восстанавливаются и нормализуются функции органов и систем организма. Сказанное в полной мере относится и к сексуальной функции, как и ко всей репродуктивной системе.
“МУЗЕЙ” ЭКСПОНАТОВ ЛЮДЕЙ-УРОДОВ Готовя к большому духовному служению, Бог делал меня учёным широкого профиля, в том числе, я профессионально изучал многие аспекты медицины, даже преподавал физиологию в медицинском ВУЗе, мне довелось глубоко познакомиться с жизнью многих животных, работал даже с дельфинами в научном дельфинарии. Показал, в частности, что половое поведение дельфинов можно индуцировать введением самкам эстрогена фолликулина.
Какое это замечательное зрелище — сексуальная любовь дельфинов! Двое плывут в любовном экстазе, оба на боку, прижимаясь животами друг к другу. Их движения абсолютно синхронны. Вместе, как одно целое, заныривают и через секунды всплывают для выдоха и вдоха, потом несутся под водой снова... Создаётся мощное энергополе счастья, восторга. А после — оба благодарно смотрят на человека, устроившего им этот праздник, улыбаются, совершенно отчётливо благодарят...
... И там же, в той же научной организации, мне довелось слышать рассказы о злодеяниях над этими прекрасными животными людей в белых врачебных халатах.
Одному, например, надо было “научно доказать”, за счёт чего дельфин плавает. Он вытаскивает животных из воды, тут же топором отрубает им хвосты и бросает в воду. Дельфины, окрашивая воду кровью, бьющей из ран, захлёбываются и тонут.
Так..., значит — хвост с плавником действительно нужен дельфину. Чтобы плавать и держаться на воде.
А зачем нужны ласты? Он отрубает ласты другим животным и наблюдает, как те долго-долго пытаются удерживаться на поверхности воды с помощью одного лишь хвоста. Потом, обессилев, всё же тонут...
Отлично! Материал для статьи собран!
... Дельфины умеют издавать звуки, предназначенные специально для людей, то есть в слышимом человеческим ухом диапазоне. Так они говорят людям о своей радости, благодарности, дружбе.
Но от боли они кричат в своём ультразвуковом диапазоне, человеком не воспринимаемом. Поэтому, они стали удобным объектом для “исследований” врачей и физиологов: не надо утруждать себя обезболиванием пациентов во время хирургических операций. Новичкам, выражающим изумление по этому поводу они отвечают: вы же видите, не кричит, значит — не больно, у дельфинов очень слабая болевая чувствительность...
И режут без наркоза, лишь привязав покрепче.
Проводились, в том числе, операции на головном мозге. Вскрывали череп и тыкали иглами электродов в разные участки мозга, смотрели: что будет? Рабочий день врачей-экспериментаторов заканчивался — и они уходили домой, оставляя в ванне до завтра живого дельфина со вскрытым черепом и обнажённым мозгом. Назавтра, отдохнув и набравшись сил, они снова приходили тыкать ему иглами в мозг... Так продолжалось по несколько суток, пока животное не умирало.
Именно в той же организации я невольно оказался втянутым в яркий эпизод научной фальсификации.
Я тогда заведовал лабораторией, и две лживые и бездарные “научные работницы” параллельной организации решили, “подстраховываясь” моим именем, опубликовать в тематическом сборнике статью, взяв меня в соавторы без моего ведома. Статья была посвящена обширным экспериментам на богатом материале. Хотя эти эксперименты никогда никем не проводились: весь материал статьи был просто ими выдуман. Любопытная деталь: в начале статьи речь шла о том, что эксперименты шли на крысах, а в конце — что будто бы на мышах... Не хватило ума, чтобы хоть врать-то логично!
Ещё до того случая, бывало, при общении с одной из тех “научных сотрудниц” я мягко выражал ей удивление по поводу её тотальной некомпетентности в той научной проблеме, по которой она готовила диссертацию. На мои советы прочитать такие-то и такие-то научные публикации, она реагировала всегда однотипно. Она кричала в ответ:
— Как Вы смеете так со мной разговаривать?! Я — мать двоих детей!
И в доказательство приводила своих двух “задёрганных” и забитых сынишек-заморышей — бледных, понурых, никогда ничего не говорящих...
... Мне довелось насмотреться на множество таких псевдоучёных разных рангов.
Например, пришлось работать вместе с “застаревшей” девственницей, писавшей диссертацию по сексологии. Поскольку личного сексологического опыта у неё не было, и вообще всё это было ей чуждо и непонятно, она никак не могла выучить разницу между двумя “иностранными” словами: “эрекция” и “оргазм”. И ведь защитилась!...
... Или доктор медицинских наук утверждает, что совершенно необходимо питаться теми продуктами, которые вызывают интенсивное газообразование в кишечнике: именно только благодаря газам, мол, пища передвигается по кишечнику...
... Или пост директора медицинского института бессменно занимает академик — толстенный старик-алкоголик и морфинист. Он когда-то “прославился” своими “заказными” идеологизированными публикациями против Зигмунда Фройда (Фрейда) и был за это быстро “продвинут” по научной лестнице функционерами КПСС. В последние лет десять его правления единственным занятием на рабочем месте было для него задирание юбок всем женщинам (в самом прямом, не в переносном, смысле). Так действовал на него морфий, вызывая отвратительную старческую похотливость безумного маразматика. Он, будучи директором, подписывал деловые бумаги только наиздевавшись в своём кабинете над принёсшими их лаборантками, аспирантками, научными сотрудницами. Если же у него в кабинете оказывался мужчина (например, я), он выводил его в приёмную и, подмигивая ему, обращался к каждой из сидящих в приёмной женщин:
— Ну-ка, посмотрим, что у тебя там...
И задирал по-очереди им всем, испуганно отбивающимся, юбки.
Его смерть была знаменательной. Он умер не как герой, сражаясь за благо людей, и не спокойной доброй кончиной. Он умер, сидя на унитазе.
... Другой подобный директор — хотя и не наркоман, но член-корреспондент АМН — некоторое время правил другим медицинским институтом, к счастью не долго, пока тоже не умер. Он, по-видимому, был в прошлом воплощении гориллой. Для него был характерен низкий интеллект и в обычных ситуациях. Но когда он раздражался, то принимал позу возбуждённого самца обезьяны (сильно сутулую с висящими прямыми руками) и, теряя самоконтроль, начинал делать резкие вращения всем корпусом то в одну, то в другую сторону. При этом он выкрикивал всегда одни и те же слова: “Оштрафовать! Уволить! Посадить! Арестовать!”...
За время его правления институт потерял всех лучших врачей и ведущих учёных.
... В том же институте был ещё один интересный “экспонат” — скандальная тётка-главврач с весьма низким уровнем интеллекта. На языке старой психиатрии таким ставили диагноз “физиологическая глупость”. “Физиологическая” — это значит ещё не “патологическая”, т.е. ещё не олигофрения. Но близко к ней. Я пытался расспросить врачей-”старожилов” института: почему вдруг такая дура — и главврач? Мне отвечали с многозначительными жестами: уволить её — НЕ-ЛЬ-ЗЯ..., допустить, чтоб работала непосредственно с пациентами — тоже: покалечит; поэтому-то и приходится держать на этом “пьедестале”, это — наименьшее из зол...
... Ещё один академик был биологом с Украины. Суетливо-дёрганно-важный — он говорил всегда такой скороговоркой, столь невнятно, что понять его было невозможно, за исключением лишь отдельных слов. Его не понимал никто. Самое интересное было — наблюдать научные заседания, где он — как академик, директор какого-то института, — выступал с речью, которую кому-то приходилось услужливо комментировать, восхвалять, благодарить его за ценные советы и указания... Подчинённым сотрудникам приходилось сочинять самим то, что он, кажется, имел в виду в своём выступлении, при этом настороженно следя за его мимикой: чтобы вовремя подстраивать свои хвальбы и благодарности, если вдруг что не так...
... Как такие “директора” продвигались по служебной карьере? — через услужливость перед главарями КПСС и КГБ: кого-то (например, чьих-то сына, дочь, жену) принять на хорошую должность, кого-то уволить, на кого-то донести, кого-то оклеветать, публично осквернить...
... Бог, готовя меня к большой социальной работе, показывал разные психотипы людей. Для меня это были как бы экскурсии по зоопарку с выставленными Им характерными экспонатами.
Это были маразматики-учёные, психически больные врачи, которых бы лечить — но они сами изображали лечение, калеча пациентов.
Или воры, оправдывающие свои действия тем, что обкрадываемые ими, мол, сами виноваты: “Ведь вот какой дурак: плохо спрятал! Сам виноват! Дураков надо учить!...”.
Или — садисты, через физическое насилие или заведомую ложь издевающиеся над другими людьми и получающие от этого наслаждение.
Или — такой характерный “экспонат”. К моему отцу, работавшему главным бухгалтером, приезжал по службе ревизор из Москвы. Ревизоров, надо полагать, везде положено всячески ублажать и потчевать. Поэтому и тот (всегда один и тот же) останавливался не в гостинице, а у нас дома. На протяжении всей “ревизии” он непрерывно пил водку, не работал ни часа (отчёт о ревизии составлял в Москве, забрав туда подобранные бухгалтерами соответствующие документы). Когда он пропивал все свои деньги — воровал у моих родителей. Те замечали, хмурились, но терпели. И ещё обязательным пунктом ревизии была рыбалка, куда брали и меня. Все там ловили рыбу, чтобы отправить “свеженькой” ему с собой в Москву. Он же — только пил водку. И ещё, пьяно подмигивая мне, подговаривал изнасиловать кого-нибудь из рыбачащих мужиков... Но для меня это было тогда совсем ещё не понятно, и я, смущённо улыбаясь, отмалчивался...
... Насилие (любое) над человеком — мне это было с детства совершенно неприемлемо и непонятно. Не могу припомнить ни одного случая за всю жизнь, чтобы мне пришлось применить насилие над человеком ради достижения какой-то своей цели или, как это делают другие, “просто так”, ради забавы, или “от плохого настроения”.
Когда мой товарищ из старших классов школы — “отличник” — делился своими мечтами принять участие в групповом изнасиловании какой-нибудь женщины, я никак не мог его уразуметь: это было для меня “запредельным”. Он же надо мной хохотал.... Впоследствии он стал военным врачом, служил в Москве, ведя “весёлый” образ жизни, получал отличную зарплату и хохотал о ней:
— Да разве ж в Москве это — деньги?!...
... Когда в 1968 г. готовилась советская интервенция в Чехословакию, была угроза, что и меня призовут. Я твёрдо решил тогда, что буду стрелять в себя, но не в других.
Но не призвали: сумел поступить в аспирантуру, получил отсрочку.
Но десятки других порядочных парней из советских войск, посланных на новое порабощение народов Чехословакии, стреляли тогда в себя, став героями пред Богом. В отличие от поработителей...
... Несколько лет спустя мне довелось слышать рассказ одного из советских танкистов, участвовавших в интервенции. Он был в передовом танке колонны наступавшей бронетехники. Герои сопротивления выставили на их пути на шоссе баррикаду. С танка открыли пулеметный огонь. Защитники баррикады залегли в кювет. Тогда водитель танка съехал с шоссе в объезд сооружений. Но одну гусеницу пустил по кювету...
И рассказчик — с удовольствием, смакуя, с чмоканьем — изображал, как лопались под гусеницей один за другим черепа живых раздавливаемых людей: “как спелые арбузы!”...
... В Праге публично сжёг своё тело в знак протеста Ян Палах — чешский герой. И у меня возникло очень серьёзное намерение сделать то же самое в Москве на Красной площади. Свою жизнь я в те годы не ценил, ибо не понимал её смысла. Но высоко ценил порядочность и ненавидел надругательства над ней.
... Меня остановил тогда Бог, Которого я ещё не знал. Он задал мне вопрос, справедливость которого я не мог не признать: как в незнакомом городе я достану достаточное количество бензина, доставлю его на Красную площадь, напишу и выставлю соответствующий плакат?... Он резко “затормозил” тогда моё намерение совершить этот поступок.
... В Москве в те дни сожгли свои тела другие парни. Меня же Бог готовил для иного служения...
НАЧАЛО ДУХОВНОГО ПУТИ. ЦЕЛИТЕЛЬСТВО В этой главе я начну рассказывать о том, как Бог постепенно разворачивал меня лицом к Себе.
Встречаю однажды на улице своего старого знакомого, который приглашает идти заниматься хатха-йогой.
— Нет, — отвечаю, — я уже сам ею занимался, надоело.
Через несколько дней снова его же встречаю. (А ведь сколько лет до этого не виделись вообще!) — Будет, — говорит, — лекция по целительству. Варвара Михайловна Иванова из Москвы приезжает. Приходи.
— Нет, — отвечаю, — мне это не интересно.
Он дал мне адрес, где будет лекция, и ушел.
И тут же я встречаю свою давнишнюю знакомую по университету, рассказываю ей про лекцию, она заинтересовывается и уговаривает меня пойти вместе с ней.
Варвара Михайловна Иванова была одним из героев той эпохи. Парапсихология, адептом которой она была, в те годы находилась под запретом. За Ивановой постоянно следили сотрудники КГБ. И её многократно уводили под руки прямо со сцены во время её публичных лекций. Но она продолжала эту битву — и победила: парапсихология в стране — ценой и её, в том числе, усилий — наконец была “признана”.
На той лекции, куда мы пришли (она в этот раз была для конспирации устроена в частном доме за городом), Иванова рассказывала о знаменитых целителях, показывала приёмы исцеления через руки, провела сеанс...
И у моей спутницы, и у меня были какие-то мелкие болезни.
Она исцелилась. Я — нет.
Она отказалась уверовать. Я — не отказался.
Точнее, я не уверовал: я, как учёный-экспериментатор, не привык верить на слово. Но мне надо было проверить, поставить эксперимент.
Я проверил — и стало получаться. Все “уловки” учёного, чтобы эксперименты были чистыми, всё равно свидетельствовали о том, что эффект есть.
Так, если направить поток энергии из ладоней и пальцев рук на больного на фоне эмоции сострадания, то в большинстве случаев это приводило к исцелению: снимались головные боли, воспаления от ожогов, устранялись параличи и т.д.
Хотя некоторым больным не удавалось помочь, несмотря ни на какие старания. (Через годы я понял причину: Бог ждал от них их собственных больших усилий по преображению себя).
На этом этапе ко мне присоединилась Галина Вавер, с которой мы потом многие годы вели поиск Истины вместе.
... Запомнился один случай из целительской практики. В деревне меня попросили осмотреть корову. Проблема была в том, что хозяева сменили уже четырех коров, эта была пятой, — и все они через несколько дней после того, как оказывались в хлеву, резко снижали надои, а возвращаясь с пастбища, категорически не желали входить в хлев. Приходилось их заталкивать, как хозяева выражались, “всей деревней”. Для них это было позором: что думают соседи о людях, к которым в дом и корова-то не хочет идти!
Я тогда зашел в хлев и ясновидением обнаружил в углу хлева и между рогами коровы яркие чёрные пятна: порча!
Мне удалось их смыть проходившим сквозь моё тело на них энергопотоком.
Но на следующий день... корова слегла, у неё потекло из глаз, из носа...
Хозяйка плачет: хоть какая была корова, так все-таки корова, а теперь помирает...
А нам надо было возвращаться домой: кончался отпуск. Уехали в растерянности и печали.
Но через несколько дней получаем радостное письмо: корова выздоровела! Теперь, если не уследишь, так не то, что в хлев, а и в дом сама заходит, потом не вытолкнуть!
... Итак, феномен биоэнергоцелительства стал для нас фактом. Во мне снова разгорелась врачебная потребность помогать страждущим. Встал вопрос об усилении своих целительских возможностей. Воспользовавшись приглашением того старого знакомого-йога, пошли к нему заниматься.
