WWW.DISUS.RU

БЕСПЛАТНАЯ НАУЧНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

 

УДК 101.11:316

Репрезентация Проблемы труда в теории постиндустриального общества

Базыкин Денис Викторович

старший преподаватель кафедры философии ФГОУ ВПО «Пермская государственная сельскохозяйственная академия им. И.Д.Прянишникова (г. Пермь, ул.Петропавловская (Коммунистическая), 23), bazykin1

Статья посвящена исследованию оценок кардинальных качественных трансформаций сферы труда во второй половине XX в., предпринятых теоретиками постиндустриализма. В рамках рассматриваемой теории разграничиваются два концептуальных подхода в отношении к сдвигам в трудовой сфере: концепт «конца труда» (Д.Белл, Д.Рисман, Э.Тоффлер), характерный для «классической» волны постиндустриализма, и «концепт гибкости (М.Кастельс, З.Бауман, У.Бек, Дж.Рифкин). Показано влияние данных положений на отечественные разработки современного типа труда (идея «дематериализации» труда, концепт «всеобщего труда»).

Представления о трансформации практической человеческой деятельности занимают одно из центральных мест у исследователей постиндустриального общества. По их мнению практическая деятельность людей в современном мире самым кардинальным образом меняет свое содержание, и характер [20]. Тем не менее, постиндустриалистам свойственны весьма противоречивые взгляды на данные метаморфозы.

Концепт «конца труда» [24, 38] в работах постиндустриалистов первой волны. Исследователи первой волны характеризовали изменения в содержании и характере деятельности современного человека в оптимистическом ключе. В своей картине будущего они отмечали, что исходя из данных статистики в структуре занятости «белые воротнички» (работники управленческо-интеллектуального труда) все более замещают труд «синих воротничков» (физический), а сам труд становится повсеместно более сложным, индививидуализирующимся, интеллектуализирующемся, автономным, и в то же время и массово творческим (утрачивая монотонность и рутинность), общественным, более целостным, менее неотчуждаемым.

Общественный характер такого «сетевого» производства, согласно Э.Тоффлеру, гармонично сочетается с прогрессирующей индивидуализацией труда, невозможностью взаимозаменяемости различных его типов. Постиндустриальная теория, тем самым, фиксирует два разнонаправленных процесса: с одной стороны, углубление разделения труда,[1] связанное с его прогрессирующими конкретизацией, специализацией, и усложнением; а с другой – универсализацию («абстрактизацию»), повышение степени профессиональной и квалификационной мобильности (перемены труда), тенденцию смещении знаний от предметно-специфических к междисциплинарным и общим умениям (то, что Тоффлер именует «метаквалификацией»)

Цементирующим стержнем фрагментированной постиндустриальной социальной структуры стал профессионализм. «Профессионализм – сердце постиндустриального общества», – подчеркивает Д.Белл. В настоящее же время наблюдается невиданное доселе расширение сфер деятельности, увеличение количественного и качественного разнообразия профессий, занятий, видов деятельностей – конкретных видов труда, что помимо прочего означает углубление специализированности труда в современную эпоху, и, прежде всего, дифференциации по сложности.

В отношении изменения содержания труда постиндустриалисты подмечают рост творческого труда, его интеллектуализацию и усложнение. Творческий труд станет, по мнению сторонников постиндустриализма потенциально массовым. «... Нескольких Эйнштейнов и Пикассо будет явно недостаточно; должно измениться все население, чтобы каждый или, по крайней мере, большинство людей могли с большей полнотой, чем сегодня, реализовать свой творческий потенциал», – отмечает в этом отношении Р.Инглехарт [46, p. 285, 286-288].

В ряду новых качеств труда в «обществе знаний» рядом авторов-постиндустриалистов отмечаются также такие черты, как: развитие новаторского потенциала, рост потенциала рационализации и т.п. Для работников постиндустриальных специальностей, менеджеров особо отмечается важность способностей к нестандартному мышлению, новаторству, оригинальным решениям. Часто обращается внимание также на такие черты совокупного трудового процесса как его постоянная перестройка, реорганизация, реструктуризация, переобучение персонала. Как правило, все это обозначается термином «реинжиниринг». Поэтому профессиональная структура, становясь все более подвижной, рождает такой тип работника, как транспрофессионалы, «люди-портфели» – специалисты, способные к освоению новых или смежных профессий, носители уникального «пакета» знаний и навыков.

Как отмечает Н.Л. Полякова «трудовая парадигма» – понимание труда как стержневого социообразующего фактора – лежала основе самых различных классических социальных теорий (А.Сен-Симон, К.Маркс, М.Вебер, Э.Дюркгейм) начиная с XIX и заканчивая 60-ми гг. XX века. На ее основе в классической социальной теории сформировался экономический объяснительный принцип, а базисной теоретической моделью стала модель трудового общества [32].

Впервые тему конца труда и «трудового общества» обозначила именно «первая волна» постиндустриализма, далее получили развитие концепты экономики знаний, виртуальной, символической экономик, экономики ощущений и впечатлений, постэкономического и коммуникационного обществ. Концепт «смерти» или «деградации» труда был подхвачен многими социологами, экономистами и культурологами. К примеру, по мнению В.Леонтьева, труд, считавшийся главным фактором производства на протяжении всей истории человечества, может не сохранить этого свойства в будущем [22].

Теоретики постиндустриализма, констатируя наступление «общества изобилия» подчеркивали, что поскольку деятельность по производству средств к жизни, продиктованная внешними побудительными мотивами (необходимый труд) становится неактуальной, что сфера производственной деятельности перестала играть определяющую и доминантную роль, которую она играла ранее, и центр тяжести социальной деятельности смещается в сферу услуг, науки, управления, культуры – сферу собственно социального.[2]

С точки зрения постиндустриалистов-классиков, производство, сфера труда уже не считается фактором, полностью определяющим общественное устройство. Впервые конец темы труда обозначил Д.Белл. Он утверждал, что «тема труда как таковая не является центральной, она не имеет уже социологического и культурного значения. Тема труда остается в экономике» [40, p.164]. Автор термина «постиндустриальное общество» Д.Рисман также подразумевал под ним общество досуга, поскольку в нем машины, заменившие труд людей высвободят значительное количество времени. Белловская интерпретация труда восходит, главным образом, к традиции М.Вебера. Труд, согласно воззрениям американского социолога, по сути, имеет религиозное происхождение, ибо он «как призвание и профессия» представляет собой перевоплоще­ние религиозности в «посюстороннюю привязанность». Ученый оценивает труд как специфическое доказательство добра и ценности человека, выявляемые через его усилия [42, p.396].

Белл увязывает три фазы в развитии труда с соответствующей динамикой сознания. Доиндустриальную фазу характеризует непосредственное противоборство человека с природой. На индустриальной фазе в порожденном ею «тех­ническом мире» человек имеет дело со «сфабрикованной природой»: с вещами и орудиями. Постиндустриальная стадия порождает общественный мир, в котором централь­ное место занимают непосредственные взаимодействия между людьми. Если на предыдущих стадиях основными способами, посредством которых люди выявляли свое место в мире и идентифицировали себя в нем, были религия и труд, то теперь таким способом становится культура [41, p.154].

По мнению Э.Тоффлера, в будущем обществе Третьей волны произойдет стирание границ между трудовой деятельностью и досугом, производством и потреблением, что выражается в феномене «прозьюмеризма». Люди также направляют значительную часть своего личного свободного времени на участие в некоммерческих организациях (добровольный труд).

Тема «конца труда» в западном марксизме. Трактовке трудовых процессов современных западных обществах в духе их «дематериализаци» и «элиминации» способствовала интерпретация тезиса об уничтожении труда в современных левых автономистских концепциях (А.Горц, А.Негри и др.) Их авторы зафиксировали, во-первых, резкое сокращение необходимого труда и по­степенное превращение его в далеко не основной из видов деятельности, и, во-вторых, соответствующую социально-психоло­гическую переориентацию – труд перестает рассматриваться как главное дело жизни. Горц приводит результаты ряда социологических опросов. Так, в Швеции процент тех, кто рассматривает труд как основное в жизни, снизился с 33% в 1955 г. до 17% в 1977 г.; ФРГ процент тех, кто считает более важным то, что он делает в свободное время, повысился с 31% в 1962 г. до 56% в 1976 г. [43].

Автономисты утверждали, что под­линная социальная революция – «освобождение времени», поскольку ставит под вопрос социокультурную модель общества, основанного на принципе производительности: «Вместо того чтобы, как прежде, труд оставался целью существования и главной осью господствующих ценностей, вполне возможно теперь представить, что вскоре для многих свободное время будет больше не только отдыхом или компенсацией но главным временем и смыслом жизни... Профессия была бы тогда одной из форм деятельности среди других. Потребность конструировать, творить или заниматься поисками своего призвания могла бы удовлетворяться в свободное время. Именно последнее направляло и ориентировало бы общие ценности. Творческое начало, эстетика, игра одержали бы тогда верх над ценностями эффективности и рентабельности» [47, p.107].

Идею уничтожения труда и принципа производительности до логического предела доводит итальянский ученый А.Негри. По его мнению, уничтожение труда – центральный, «решающий момент определения коммунизма» [49, p.169]. По Негри, единственное определение коммунистического общества состоит в том, что оно — не труд [50, p.93.].

Представления об «уничтожении труда» отчасти опираются на неверно истолкованное наследие Маркса, который предрекал в коммунистическом обществе элиминацию труда (состояние «по ту сторону материального производства»).

Речь идет о превращенной форме труда – отчужденном, расщепленном труде, диктуемом внешней необходимостью, осуществляемом как система разделения труда, и, следовательно, система частнособ­ственнических отношений.

Маркс исходит из того, что трудящийся «из своего положения простой производительной силы.. вытесняется другими» более мощными производительными силами» [26, т.6. с.279], так что производство в конечном счете сможет вообще обойтись без включения его в механизм живого непосредственного труда. В итоге в коммунистической перспективе человеческого развития произойдет замена необходимого труда «самодеятель­ностью людей, которая имеет своим источником потребность личности в универсальном развитии своих способностей (а не «заранее данные» ей потребности общественного производства, как это имеет место в процессе труда). При этом К.Маркс отнюдь не утверждал, что «уничтожение труда не означает уничтожения всякой деятельности во имя основания царства бездельников, – напротив, это есть превращение деятельности в подлинно человеческую, поскольку выход из производственных отношений только и открывает простор для отношений между личностями» [26, т.6. с.279].

Человек реализующий в своей деятельности всю целостность своих способностей; человек, ориентированный «изнутри» – из потребности в творческой реа­лизации своей личности, а не извне; человек, передавший все «отвратительные и опасные виды производства» машине и оста­вивший себе «деятельность... в ее привлекательных и свободных проявлениях», – таким предстает в «Немецкой идеологии» «неотчужденный» индивидуум.

Так или иначе, в западном обществознании происходит отказ от «трудовой парадигмы» и провозглашение тезиса о «конце трудового общества» [32], что было обусловлено тремя фундаментальными изменениями [52, p.132]: 1) изменением роли и значения пролетариата, который, по мнению теоретиков, «сходит с исторической арены» и в связи с прогрессирующим ростом удельного веса среднего класса («белых воротничков»); 2) размывание классовой идентичности и снижение внутриклассовой сплоченности в связи с распространением социального равенства и последовательном осуществлении трех типов гражданских прав: юридических, политических и социальных, а конфликт между классами значительно ослабевает и в силу высокой социальной мобильности; 3) изменение отношения к труду (кризис традиционной трудовой этики, утрата моральной заинтересованности в труде («аллергия» к труду»).

Если в радикальной форме трансформация трудовой сферы постиндустриалистами артикулируется в концепте элиминации труда («конец труда»), то в контексте западной, да и отечественной мысли, данный тезис в более умеренной форме выразился в идее о современной форме труда как преимущественно интеллектуальной, умственной деятельности, аматериальном труде [37, с.41].

Наукоцентризм и советская идея о дематериализации труда. В советской литературе тема становления новой формы труда изучалась как нигде более широко. Прежде всего, исследования концентрируется в направлении сравнительного анализа физического и умственного труда: выявлении их социально-экономических характеристик, попытках определить их место и роль в системе общественного хозяйства, разграничении отдельных аспектов анализа – воспроизводства рабочей силы, стимулов к труду, социально-экономического положения в обществе и др. Данная проблематика активно обсуждалась и в связи с дискуссиями по поводу разграничения производительного и непроизводительного труда. Тем не менее толкование трудовой деятельности в работах советских обществоведов было ориентировано на утверждение идеи об определяющей роли сложной умственной деятельности в современном обществе и постепенном процессе дематериализации производства и труда как последствиях НТР, что во многом сблизило позиции отечественных авторов с постиндустриальными концепциями. Так, к примеру, И.Чангли пишет, что теперь «деятельность сводится к абстракции», а труд будущего будет «посвящен по преимуществу производству знаний» [39, с.41]. «Главное содержание… трудовой деятельности оператора, – писал А.Н.Леонтьев, – составляют умственный, психические процессы» [21, с.7].

Авторы работы «Производство как общественный процесс» считают, что труд – процесс освоения человеком природы, а общественное производство – способ освоения человеком общественных отношений, в котором люди вступают в процесс труда» [Цит. по: 23, с.31].

Творчество вместо труда. Эту линию продолжили современные российские интерпретаторы постиндустриализма в лице В.Иноземцева, А.В.Бузгалина, А.И.Колганова, Ю.Осипова заявившие в духе советской деятельностной школы, что труд замещается (отрицается) «безудержной экспансией» творчества, деятельностью в креатосфере, «по созиданию предметного мира культуры, будь то активность инженера, ученого или художника, становится своего рода аналогом «второго подразделения», созданием непосредственных предметов, которые не потребляются, а распредмечиваются в культурном диалоге», то есть в конечном счете, духовной деятельностью. Отсюда и представления о постиндустриальном обществе как не (пост)экономическом. По мнению В.Л.Иноземцева становление постэкономического автора связано, прежде всего, с изменениями субъективного порядка – мотивационно-ценностными. Постэкономическое общество – это общество с новой системой мотивации, с новым генератором развития» [11, c.172, 173].

Используя тезис К. Маркса об отмирании труда в гуманистическом обществе будущего и один из вариантов марксистской версии периодизации истории, В.Л.Иноземцев рассматривает историю сквозь призму движения от труда к творческой активности.

В качестве источника развития современного общества – постэкономического – исследователь принимает как духовное саморазвитие индивида, особый тип деятельности, ориентированный на генерацию знаний – творчество [11].

Аргументация автора концепции сводится к тому, что такой процесс обусловлен дематериализацией производства и преодолением главных системообразующих признаков экономического общества: товарного обмена, частной собственности, эксплуатации и отчуждения [11]. Труд при этом понимается Иноземцевым как сознательная деятельность, основной побудительный мотив которой связан с удовлетворением материальных потребностей человека [11], а творчество оказывается монополией духовной, интеллектуальной деятельности. Между тем, на наш взгляд, творческий труд обусловливается единством субъективных и объективных факторов: отношением человека к труду и его содержанием.

В более поздних работах В.Л.Иноземцев отмечает, что объявление труда и его носителей главной доминирующей силой будущего общества К.Марксом и Ф.Энгельсом – теоретическая ошибка. «…Опыт показывает, что во всех обществах доминирующей была группа, контролировавшая особо редкие ресурсы: военную силу, землю или капитал. Труд никогда не был редким ресурсом, и его претензии на доминантную роль, заявленные К.Марксом и Ф.Энгельсом, абсолютно безосновательны», – заявляет исследователь [13].

С другой стороны, в ходе анализа природы социального неравенства, отечественный исследователь апеллирует в итоге к взглядам, характерным для такого теоретического направления, как социобиология. Как резюмирует автор «…современный классовый конфликт…формируется в результате неравного распределения самих человеческих возможностей…классовое противостояние нового типа отличается его обусловленностью социопсихологическими параметрами,.. <а сами> способности к интеллектуальной деятельности нередко обусловлены наследственностью человека» [14].

В большинстве других современных отечественных разработок, относящихся к частным общественным наукам постиндустриальный тип труда обретает название либо «управленческого», либо «информационного», и осмысливается также как преимущественно умственный [6, 8, 36].

Концепт «гибкость» в постиндустриализме второй волны. Концепт «гибкость» предполагает не абстракцию «конец труда» вообще, а переход от классической (полной) занятости к массовой безработице, начавшийся в середине 1970-х гг.– «безработному обществу». Причина данного тренда, согласно постиндустриалистам второй волны более пессимистичны, заключается в флексибилизация и дестандартизации трудовой деятельности в условиях глобальной экономики происходит. В итоге анализа и новых «плюралистических» форм трудовых отношений, таких, как: неполный рабочий день, гибкий график, контракт на ограниченный срок, временная работа, самозанятость (фрилансинг), телеработа (удаленная, дистационная занятость), портфельная занятость, неформальная (теневая занятость) исследователи приходят к выводу, что «новые формы занятости», которые выдаются в официальных статистиках за «полную занятость» стоит скорее отнести к формам, комбинирующих безработицу и занятость [2].

«Мы должны наконец сказать начистоту: к полной занятости возврата нет», – отмечает У.Бек [2].

«Процесс перехода к глобальной информационной экономике сопровождается ухудшением условий жизни и труда работников» – подводит итог М.Кастельс. М.Кастельс указывает на факт произошедшего запуска фундаментального процесса дезагрегации (сегментации) труда. Рабочие (безотносительно их квалификации) стали более уязвимы для организации, став «подтянутыми» индивидами. Вообще, противостояние труда и капитала сегодня обострилось, выражаясь в антагонизме жесткости труда и мобильности капитала. Капитал носит глобальный характер, а труд – локальный; он теряет свою коллективную самобытность, становится все более индивидуализированным, растворяется [16, с. 496-497].

Если в период «славного тридцатилетия» труд как товар был отчасти выведен из-под власти рыночной логики, то в условиях глобализации происходит «ре-коммерциализация» труда – рынок труда становится все более гибким, неустойчивым, стихийным, а стоимость труда как товара падает, риск потерять работу возрастает практически для всех.

Американский исследователь Дж.Рифкин связывает изменения в трудовой сфере не с организационными, а с технологическими причинами. Он утверждает: «Новые технологии означают наступление эры производства, в котом почти нет работающих…» [Цит.по: 4]. У.Бек отмечает тенденции персонификации услуг труда [2] и договоров найма в современных условиях, что приводит к индивидуализации трудовых отношений. Под непрестанным давлением со стороны капитала труд потерял институциональную защиту в лице государства и профсоюзов.

З.Бауман отмечает, что гибкость в работе означает переход к работе по сиюминутным контрактам, либо к работе без всяких оговоренных гарантий. Занятость становится краткосрочной, лишается четких перспектив, превращается в эпизодическую. Занятия на всю жизнь уступают место случайной работе, а люди, еще вчера полагавшие, что карьера им гарантирована, обнаруживают, что их квалификация превратилась вдруг в бесполезные знания. Таким образом, трудовая жизнь наполняется неопределённостью. Ни одна квалификационная или профессиональная группа отныне не дает гарантий от безработицы [2, с.82].

С другой стороны, в работах исследователей второй волны постиндустриализма наметился также парадигмальный сдвиг в пользу признания современного праксиса как преимущественно материально-предметной деятельности, связанной с информациональными технологиями.

Как справедливо отмечает В.В.Орлов, в общей теоретической форме (скорее, «заявительной») Кастельс отводит труду место «сердцевины» социальной структуры [30, с.204]. В новой системе производства, как отмечает М.Кастельс, труд переопределен в своей роли производителя и резко дифференцирован в соответствии с характеристиками рабочих. В этой связи ученый выделяет родовой и самопрограммируемый типы труда. Ключевой критерий разделения данных видов труда – образование и возможность доступа к более высоким уровням образования, то есть включенные в структуру труда знания и информация [18, с.496-497].

Первый из них – это узкоспециализированный труд, жестко связанный с определенным родом производства. Кастельс утверждает, что фактор техники и фактор труда в этом смысле равнозначны: «машины и родовая рабочая сила…сосуществуют на одних и тех же подчиненных циклах систем производства» [18, с.497].

Понятие самопрограммируемого труда, стало быть, близко к марксистскому понятию труда универсального, но данный момент Кастельсом фактически не акцентируется.

Однако современный тип труда рассматривается М.Кастельсом скорее как умственный. Ученый указывает на тот факт, что «автоматизация, которая достигла своего полно значения только с развертыванием информационной технологии, драматически увеличивали важность вклада человеческого мозга в трудовой процесс [17, c.234]. Аналогичных взглядов придерживаются и другие авторы. К примеру, Л.Туроу называет наукоемкие отрасли хозяйства – биотехнологий, средств массовой информации и компьютерного программирования «мозговыми» отраслями (искусственные интеллектуальные отрасли) [33], а Ж.П.Дюран – «отраслями с высокой плотностью умственного труда» [10].

Подводя итоги о постиндустриальном дискурсе трудовой сферы, необходимо отметить, что постиндустриалисты рассматривают проблему трансформации данной сферы в весьма узком ракурсе – экономическом и социологическом, традиционно связанными с темами профессиональной стратификации и статусной ролью труда, занятостью и безработицей и не затрагивают фундаментальных вопросов.

О.И. Мартынчук предполагает, что на постиндустриальном этапе развития общества складывается новая форма труда, имеющая общественный характер. Процесс формирования общественной формы труда, внутренне противоречив и складывается из противостояния противоположных тенденций: интегративных – универсализации (переход от социально-разделенного к всеобщему типу труда) и креативизации труда (переход от репродуктивного к творческому труду) с одной стороны, и дезинтегративных (возможность отчуждения нового типа труда). Однако автор считает, что складывание всеобщего характера труда – является все же доминирующей тенденцией [27].

Следует констатировать ограниченный характер понимания сущности такой фундаментальной категории, как труд современными теоретиками, которые либо абсолютизируют противопоставление физического и умственного труда (а если быть точнее, отождествляют физический труд с материальным), акцентируют внимание, прежде всего, на конкретные элементы труда, игнорируют всеобщие, наиболее сущностные его черты.

Как справедливо отмечает В.В.Орлов, базовым уровнем, на котором строится постиндустриальная теория, является технология и труд, рассматриваемый лишь в его профессиональном плане. Однако под этим уровнем общественной жизни лежит еще более фундаментальный, требующий, несомненно, более высоких абстракций анализа и таящий под собой мощную философскую базу. Он связан, как представляется, с категорией материального труда. Марксова «трудовая парадигма» и рассматривает материальный труд как важнейшую сущностную силу человека, как определяющий фактор общественного развития [30, с.204, 205].

Концепт «всеобщий труд». Эмпирические исследования свидетельствуют, что труд продолжает оставаться главной, базисной человеческой константой. Труд перестал быть только средством зарабатывать деньги, утратил характер аскетичного долженствования. Произошло органическое сочетание труда с ценностями самовыражения и свободы творчества

Как представляется, глубинной стороной происходящих в производстве изменений является постепенное формирование зачатков всеобщего труда с его специфическими формами (наука, образование, услуги), предсказанное К.Марксом.

Понятие всеобщего труда было выдвинуто Марксом в «Экономических рукописях 1861-1863 гг.» и не носит завершенного характера. Данный термин употребляется Марксом в нескольких значениях. В ряде случаев в «Капитале» – это «труд всех», охватывающий все общество. Иногда Маркс подразумевает под ним общественный труд. Наконец, дает более точную формулировку всеобщего труда. Всеобщий труд, согласно Марку можно охарактеризовать двумя признаками: 1) дан его общественный характер, 2) он имеет научный характер, то есть вместе с тем есть всеобщий труд, напряжение человека не как определенным образом дрессированной силы природы, а как субъекта, который выступает в процессе производства не в чисто природной, естественно выросшей форме, а в качестве деятельности, управляющей всеми силами природы» [23, т.21. с.833]. Новый тип труда – результирующая аккумулятивного развития производительных сил, точнее процессов кооперации и онаучивания труда [25, с.37].

В отечественном обществознании существуют различные интерпретации всеобщей формы труда. Ряд исследователей (В.С. Библер, В.М. Межуев и др.) отождествляют «всеобщий труд» с творческим трудом ученого, изобретателя, конструктора и т. п. и относят, тем самым, его к духовной деятельности (труд в науке, искусстве, культуре).

К примеру, В.М. Межуев полагает, что «всеобщий труд образует необходимую сторону человеческой деятельности как источника культуры» [31]. К результатам непосредственно всеобщего труда автор относит научные открытия, изобретения, художественные произведения, которые «обладают всеобщей общественной значимостью не в отрыве от своего конкретного содержания, а благодаря ему» [31]. Тем самым исследователь пытается объединить, два различных (по крайней мере, у Маркса) понятия: всеобщего труда как интеллектуальной деятельности и непосредственно общественного, или абстрактно всеобщего труда, создающего субстанцию стоимости.

По мнению В.С. Библера, понятие всеобщего труда находит осмысление у Маркса в двух контекстах (как противопоставление и «дополнение» труду совместному и как его совместного труда наиболее полная реализация). <Во втором> контексте всеобщий труд есть полное, в пределах всего общества реализуемое …воплощение труда совместного [5, c.159,160].

В процессе всеобщего труда развивается «кооперация способностей»…между людьми разных эпох и современниками, живущими и работающими раздельно, но соединенными книгой, беседой, диалогом с культурой... Во всеобщем труде индивиды связаны между собой не через отношения вещей, а непосредственно, через конкретный продукт своей деятельности – через прямой «обмен деятельностями» [5, с.162-163].

На наш взгляд, более продуктивно рассматривать данное понятие в непосредственной связи с материальным производством, а всеобщий труд, соответственно, как форму материального труда. Особую разработку получила проблема труда в современную постиндустриальную эпоху в работах представителей Пермской философской школы. В рамках данного направления исследований особое внимание получили вопросы биологической, технологической основы современной формы труда.

Так, с позиций В.В.Орлова, к которой мы присоединяемся, всеобщий труд – это универсальный труд, утративший, частичный, специализированный характер, лишенный «двойственного характера», не разделенный на конкретный и абстрактный. Всеобщий труд – качественная характеристика новой общественной формы труда. Всеобщий труд снимает разорванность физического и умственного труда, синтезирует их через творчество. В нем аккумулирован, интегрирован предшествующий труд, опыт, также он обладает коллективным, кооперативным характером. Качество заключенного в нем труда не может быть измерено общественно необходимым рабочим временем, а представляет собой меру развития общественно-производительной силы труда. Преобладающее значение в таком труде будут иметь общая универсальная способность к труду и наиболее универсальные приемы труда или операции. По-видимому, непосредственной основой (или одной из них) разделения всеобщего труда окажется индивидуальный труд. Во всеобщем труде существует, очевидно, специфическое разделение труда, не связанное с тем разделением человеческой сущности, которая характерна для разделения труда на умственный и физический.

Структура всеобщего труда, как представляется, включит в свой состав такие компоненты, как: физический труд (расходы физиологической энергии), расходование нервной энергии, синтетический элемент (творчество). Всеобщий труд, очевидно, выступает в исторически конкретных формах [26, с.16]. Историческая форма всеобщего труда должна быть определена на основе учета средств труда, предмета труда, продуктов труда, содержания и характера самого труда, социальных отношений и социальных последствий. Характеристика складывающейся формы труда должна учитывать и его «конкретные признаки». Прежде всего, новая форма труда связана с высокой степенью механизации и определенной формой автоматизации труда, широким использованием компьютерной техники.

Главной основой производства и богатства становится ныне присвоение человеком собственной производительной силы – развитие общественного индивида, его родовой сущности. Ведь, в конечном счете, материальный труд – производство не только предметов, но и форм экономики, производство человека, социальных отношений.

Всеобщий труд имеет ярко выраженный одновременно и индивидуальный, и общественный характер; его формирование, в понимании Маркса, необходимым образом, приведет к преодолению стоимостных отношений, разложению и самоотрицанию капитала как господствующей формы производства.

Таким образом, необходимо сделать вывод, что в современном обществе роль труда выросла, а не снижается, как полагает большинство сторонников теории постиндустриального общества. Впрочем, к примеру, М.Кастельс этот факт признает, отмечая, что «никогда труд не играл столь значимую роль в процессе создания стоимости» [15, с.26]. В итоге процессов автоматизации и компьютеризации современного общественного производства труд становится управляющим фактором производства. С возникновением всеобщего труда прекращается работа, диктуемая нуждой, происходит переход из «царства необходимости» в «царство свободы». Всеобщий труд разрушает стоимостные отношения, приводит к вырождению товарно-рыночной экономики, капитализма.

Материальный труд превращается во все более могущественный фактор развития человека и преобразования природы, что выражается как в колоссальных масштабах природных областей, вовлекаемых «пламенем труда», вплоть до планеты в целом и последовательности других космических структур, так и в глубине переработки природы. Количественно уменьшающимися «порциями» труд, вооруженного привлеченными мощными силами природы, человек производит все более и более глубокое преобразование природы и самого себя. Ведущим, определяющим фактором преобразования природы и человеческого бытия остается материальный труд, его всеобщая производительная сила.

Аналогичный анализ постиндустриальных процессов с методологических позиций марксистской «трудовой парадигмы» предпринят в последние несколько лет и в западной социальной теории (Н.Дайер-Визефорд, Ш.Сайерс, Т. ОДоннелл, К.Ванн и другие) [40, 48, 50].

Резюме. Подводя итог вышесказанному, на наш взгляд, теория постиндустриального общества, репрезентирует теоретическую ситуацию, которая сложилась в ходе анализа современных социально-экономических сдвигов.

Столкнувшись с проблемой фундаментальной трансформации деятельности, постиндустриалисты предпринимают попытки объяснить их на сущностном уровне. Констатируя наступление «общества изобилия», они подчеркивали, что поскольку деятельность по производству средств к жизни (продиктованная внешними побудительными мотивами) становится неактуальной, что сфера производственной деятельности перестала играть определяющую и доминантную роль, которую она играла ранее, и центр тяжести социальной деятельности смещается в сферу услуг, науки, управления, культуры – сферу собственно социального. При этом такая сфера мыслилась преимущественно как сфера духовного производства. Однако исследователи в своем анализе исходят из достаточно частных, узких методологических допущений, категориальной сетки частных наук (экономическая теория и социология).

Основание данных взглядов коренится и в неверно проинтерпретированном наследии Маркса, который предрекал в коммунистическом обществе элиминацию труда (состояние «по ту сторону материального производства»), а также слабо разработанную абстракцию материального труда.[3] Уничтожение труда – горькая пилюля, которую наши марксисты при чтении «Немецкой идеологии» и «Святого семейства» вынуждены глотать множество раз. Неизбежный конец труда Маркс якобы связывал с автоматизацией производства и концом производства [29].

Однако, речь идет о превращенной форме труда – отчужденном, расщепленном труде, диктуемом внешней необходимостью, осуществляемом как система разделения труда, и, следовательно, система частнособственнических отношений.

Маркс исходит из того, что трудящийся «из своего положения простой производительной силы… вытесняется другими» более мощными производительными силами» [25, т.6. с.279], так что производство сможет вообще обойтись без включения его в механизм живого непосредственного труда. В итоге в коммунистической перспективе чело­веческого развития произойдет замена необходимого труда «самодеятель­ностью людей, которая имеет своим источником потребность личности в универсальном развитии своих способностей (а не «заранее данные» ей потребности общественного производства, как это имеет место в процессе труда). При этом К.Маркс отнюдь не утверждал, что «уничтожение труда не означает уничтожения всякой деятельности во имя основания царства бездельников, – напротив, это есть превращение деятельности в подлинно человеческую, поскольку выход из производственных отношений только и открывает простор для отношений между личностями» [25, т.6. с.279].

Эта фатальная теоретическая ошибка получила, тем не менее, как было показано, широкое распространение в отечественном обществознании. Аналогичный взгляд формируется и в альтернативных теории ПИО западных социальных учениях. В неомарксизме подчеркивался факт снижение доли необходимого труда и появление возможностей для саморазвития человека вне трудовой сферы.

Как отмечает Ю.Н.Давыдов, итогом программы неомарксизма стало распредмечивание социальной реальности: сначала растворение онтологической структуры реальности в практике («праксис»), понятой как процесс «творчества» онтологических определений реальности в процессе «субъект-объектного взаимодействия» (Г.Лукач, основоположники Франкфуртской школы, А.Лефевр); дальнейшее отделение социальных отношений от «природных» связей и зависимостей, вследствие чего социальная реальность все больше «десубстанциализируется». Ю.Хабермас доводит это разделение до обособления отношений людей к природе («труд») от их отношения друг к другу («интеракция»).

В концепциях информационного общества отмечается, что компьютер как новое средство труда предопределил интеллектуализацию труда: «…если паровой двигатель заменил физические усилия человека, то компьютер принципиально усилил его ментальные возможности [46, p.29]. Отечественный экономист М.Г.Делягин полагает нацеленность современного общественного производства на преобразование живого человеческого сознания[9, с.259]. В постомодернизме также акцентуирована идея смещения деятельности к субъект-субъектным отношениям, символическому обмену.

Как верно отмечает Л.Б. Волков, в теории ПИО обнаруживается конвергенция логики технократических и антропологических теорий о функциональном разведении принудительного мира производства (труда) и свободного (человеческого) мира [7, c.240].

В постмодернизме этот процесс завершается едва ли не полной «аннигиляцией» социальной реальности: теоретики различают две реальности: одна человеческая, другая – внечеловеческая, при этом возникает тенденция рассматривать первую безотносительно ко второй [16].

Библиографический список

  1. Бауман З. Индивидуализированное общество. М., 2002.
  2. Бек У. Безработный капитализм [Электронный ресурс] URL:http://www.academy-go.ru/Site/GrObsh/Publications/Beck2.shtml (дата обращения: 18.04.2010).
  3. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.,2000.
  4. Бехтель М. Будущее труда. Размышления, взгляды, перспективы [Электронный ресурс] URL: http://embassy.debis.ru/ru/library/inter-nationes/arbeitszukunft (дата обращения: 18.04.2010).
  5. Библер В.С. От наукоучения – к логике культуры. М., 1991.
  6. Вильховиченко Э. Постиндустриальные модели труда // Мировая экономика и международные отношения. 2003. № 3.
  7. Волков Л.Б. Современные буржуазные теории общественного развития. М.,1984.
  8. Галеев Р.Д. Информационная составляющая в системе производительных сил. Автореферат дисс…канд. экон. наук. Казань, 2002.
  9. Делягин М.Г. Мировой кризис. Общая теория глобализации. М., 2003.
  10. Дюран Ж.П. Фордистская сущность постфордизма // Рубеж (Альманах социальных исследований). 1998. № 12.
  11. Иноземцев В.Л. За пределами экономического общества. Постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире. М.,1998.
  12. Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М.,2000.
  13. Иноземцев В.Л. Тезисы выступления в Институте экономики 4 декабря 2007 г. [Электронный ресурс] URL: http://www.inozemtsev.net/index.php?m=vert&menu=sub2&pr=104&id=849 (дата обращения: 18.04.2010).
  14. Иноземцев В.Л. XXI век – век интеллектуального неравенства [Электронный ресурс] URL: http://www.rosbalt.biz/2007/05/19/296510.html (дата обращения: 18.04.2010).
  15. Иноземцев В.Л. On Modern Inequality. Социобиологическая природа противоречий XXI века. Постчеловечество. М., 2007.
  16. История теоретической социологии. В 5-ти тт. М., 1999.
  17. Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М., 1999.
  18. Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика, общество и культура. М.,2001.
  19. Корякин В.В. К вопросу о конкретно-всеобщей концепции исторического процесса // Личность. Культура. Общество. №2. 2007.
  20. Кулипанов К.А. Доктрина постиндустриального общества об изменениях в сфере труда. [Электронный ресурс] URL: http://www.nbuv.gov.ua/Articles/KultNar/knp81/pdf/knp81_70-74.pdf (дата обращения: 21.06.2010).
  21. Леонтьев А.Н. Что такое инженерная психология / Инженерная психология. М.,1967.
  22. Леонтьев В. Курс экономической теории. М., 1997.
  23. Лоскутов В.А. Историческая природа марксизма: основания и система развития. Свердловск, 1990.
  24. Макарова М.Н. «Конец труда»: миф и реальность постиндустриализма // Экономическая социология. 2007. Т.8. №.1.
  25. Маркузе Г. Одномерный человек. Исследование идеологии развитого индустриального общества. М., 1994. С. 21-22.
  26. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.
  27. Мартынчук Ю.Н. Противоречия и интегративные тенденции развития общественной формы труда в процессе постиндустриализации. Дисс… канд. эк. наук. Кемерово,2006.
  28. Мусаелян Л.А. Россия в XXI веке: постиндустриальная цивилизация или эпоха средневековья? // Философия и общество. 2002. № 4.
  29. Орлов В. В. Критический анализ технико-трудовой теории стоимости. Д. П. Горский. Ошибки гения – самые опасные. М., 1995 // Философия и общество.
  30. Орлов В.В., Васильева Т.С. Философия экономики. Пермь, 2005.
  31. Плетников Ю.К. Карл Маркс и современная философия // Вопросы философии. 1997. № 7.
  32. Полякова Н.Л. Труд в социологической теории // Вестник Московского университета. Сер. 18. Социология и политология. 2004. №2.
  33. Проблемы философии культуры: Опыт историко-материалистического анализа. / Под ред. В.Ж. Келле. М., 1984.
  34. Туроу Л. Будущее капитализма. Как сегодняшние экономические силы формируют завтрашний мир. Новосибирск, 1999.
  35. Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М.,2004.
  36. Фабричнов С. А. Информационный труд: теория, методология, эффективность. Автореферат дисс… д.-ра. экон. наук. Воронеж, 2000.
  37. Хардт М., Негри А. Империя. М.,2004.
  38. Шевчук А.В. О будущем труда и будущем без труда // Общественные науки и современность. 2007. №3.
  39. Чангли И.И. Труд. Социологические аспекты теории и методологии исследования. М.,1973.
  40. Bell D. The Coming of Post-Industrial Society: A Venture in Social Forecasting. N. Y., 1973.
  41. Bell D. The cultural сontradictions of Capitalism.N.Y., 1976.
  42. Bell D. Towards the great instaurations: reflections on culture and religion in a post-imdustrial age // Social Res.1975. Vol.42., №3.
  43. Dyer-Witheford N. Cyber-Marx: Cycles and Circuits of Struggle in High Technology Capitalism. The University of Illinois, 1999.
  44. Gorz A. Les chemins du paradis. P., 1983.
  45. Heilbroner R.L. Behind the Veil of Economics.
  46. Inglehart R. Culture Shift in Advanced Industrial Society. Princeton (NJ), 1990.
  47. La revolution du temps choisi. Paris., 1980.
  48. Marshall A. Principles of Economics. Vol.1. L.,1961.
  49. Masuda V. The Informational Society аs Postindustrial Society, Wash.: World Future Society, 1983.
  50. Negri A. Marx oltre Marx. Milano, 1980.
  51. O Donnell Th. Universal computation and the informational age personal. [Электронный ресурс] URL: http://www-personal.umich.edu/~twod/sof/universal_comp_sts_08may03a.pdf (дата обращения: 18.04.2010).
  52. Offe С. Disorganized capitalism: contemporary transformation of work a politics. Cambridge; L., 1985.
  53. Sayers S. The Concept of Labour: Marx and his Critics //Science and Society/Vol.41, №4. October 2007.

THE REPREZENTATION OF THE WORK PROBLEMS IN THE THEORY OF THE POSTINDUSTRIAL SOCIETY

Bazykin Denis Viktorovich

The senior teacher of chair of philosophy of the «Perm state agricultural academy of I.D.Prjanishnikova» (Perm, street Petropavlovskaya (Communisticheskaya), 23)

Article is devoted research of estimations of cardinal qualitative transformations of sphere of work in second half XX century undertaken by theorists of postindustrialism. Within the limits of the considered theory two conceptual approaches in the relation to shifts in labour sphere are differentiated: concept «the work end» (D.Bell, D.Risman, E.Toffler), characteristic for "a>

Рекомендация специалиста

Статья посвящена одной из актуальных проблем современности – новейшим тенденциям развития сферы труда и занятости в условиях становления постиндустриального общества, получившим разработку в соответствующих теориях. В представленной работе автор показывает, что постиндустриальная доктрина рассматривает проблему трансформации трудовой сферы в весьма узком ракурсе – экономическом и социологическом, традиционно связанными с темами профессиональной стратификации и статусной ролью труда, занятостью и безработицей и не выходят на уровень фундаментальных вопросов. По мнению автора, более адекватный социально-философский подход к изменениям в сфере труда, связанный с марксистским концептом «всеобщего труда». Статья может быть рекомендована к опубликованию в «Университетских исследованиях».

Зав. кафедрой философии

ФГОУ ВПО «Пермская ГСХА»,

кандидат философских наук

Бастричев С.Г.


[1] Прежде всего, по Тоффлеру преодолевается присущее индустриализму «фабричных труб» разделение труда на умственный и физический – «руки» и «головы».

[2] Поэтому по ряду оценок их позиции с философской точки зрения приближаются к идеалистическим интерпретациям общественного развития.

[3] К примеру, Г. Маркузе писал: «Развитое индустриальное общество приближается к такой стадии, когда...автоматизация производства (включая необходимые услуги) сделает возможным удовлетворение первостепенных потребностей и одновременное превращение времени, затрачиваемого на работу, в маргинальное время жизни...3а счет этого технология стала бы субъектом свободной игры способностей... Такое состояние предвосхищено понятием К.Маркса «упразднение труда» [22, с. 21-22].



 




<
 
2013 www.disus.ru - «Бесплатная научная электронная библиотека»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.