С.А. Осипян

д.ю.н., профессор МАП(И)

Конституционно-правовые проблемы Российской Федерации и

политического статуса ее субъектов.

1. Проблемы типологии Российской Федерации.

Организация государственной власти федеративного государства, характер властеотношений между федерацией и ее субъектами, система органов государства и принципы их деятельности в большой степени зависят от типа федерации и ее природы, а также формы правления и политического режима.

Между тем, Конституция РФ, в отличие от всех конституций СССР и РСФСР, в которых прямо отмечался тип их федеративного устройства, не дает типологической характеристики Российской Федерации и ограничивается лишь фиксацией положения о том, что Российская Федерация – Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления (ст. 1 ч. 1) и что «наименования Российская Федерация и Россия равнозначны (ст. 1 ч. 2). В российской юридической науке за последние годы появилось немало монографических работ, посвященных конституционным основам российского федерализма, проблемам конституционного регулирования предметов ведения Российской Федерации и ее субъектов, юридической природе Российской Федерации, статусу субъектов Российской Федерации и др. Однако, такие ключевые проблемы Российского федеративного государства, как типология российского федерализма, природа Российской Федерации, влияние типа Российской Федерации на принципы организации государственной власти исследованы неполно. Говоря о федеративном устройстве современной России, многие авторы, как правило, ограничиваются раскрытием понятия конституционно-правового статуса Российской Федерации, что же касается вопросов типологической характеристики федерации, то они, в лучшем случае, подменяются характеристиками моделей федерализма, их классификацией или достаточно спорными, или необоснованными суждениями о том, что «Российская Федерация – это федеративное государство, созданное по воле ее многонационального народа»^[1], «Российская Федерация – сложное государство, которое, в свою очередь, состоит из государств и государственных образований»^[2], «Россия не является национальным государством, это многонациональное государство»^[3].

Советские авторы, правда, в плоскости марксистско-ленинской идеологии, но достаточно обстоятельно исследовали типологию СССР как союзного типа федеративного устройства и РСФСР – как типа федерации, основанной на автономии, высказывали свои позиции в отношении политико-правовой природы этих типов федерации, равно как их субъектов, способов образования СССР и РСФСР, форм и степени участия субъектов в осуществлении суверенитета, организации и деятельности федеральной и региональной государственной власти и т.д. Некоторая пассивность в освещении указанных и других ключевых проблем Российского федерализма неадекватна ни степени разработки этих вопросов, ни существующим позициям политиков, ученых, особенно ученых и политических деятелей многих субъектов России, которые в своих работах и высказываниях достаточно искаженно трактуют тип и сущностные основы Российской Федерации и ее политико-юридическую природу. В этой связи нельзя не согласиться с И.А. Умновой, которая отмечает, «что в отечественных научных кругах не достигнуто единство мнений по вопросу о том, к какому типу относится Россия как Федерация…»^[4], что «среди представителей политической и научной элиты республик достаточно распространенной является позиция, согласно которой Россия с подписанием в 1992 г. Федеративного договора создана как союзная федерация, образованная в результате объединения республик^[5]. О союзном типе Российской Федерации пишет, например, Ф.Х. Мухаметшин, который рассматривает Федеративный договор о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Федерации в качестве учредительного договора создания Российской Федерации, которому субъекты делегировали часть своих прав^[6]. На этой идее сформулированы, например, соответствующие положения Конституции Республики Башкортостан, ст. 70 которой устанавливает, что «отношения Республики Башкортостан с РФ являются договорными»^[7], Конституция республики Татарстан по существу не признает республику в составе России, провозглашает Татарстан суверенным государством, субъектом международного права, ассоциированным с Российской Федерацией – Россией на основе договора о взаимном делегировании полномочий и предметов ведения^[8]. Принципы делегирования своих полномочий установлены также в конституциях Саха (Якутия), Коми, Тыва и др.

В монографической работе «Типология федерализма и конституционно-правовые проблемы организации государственной власти» (М.2004), автор этих строк, исследуя проблему типологии федерализма, пытался определить родовое понятие типа федерации, связанное главным образом со способом образования федеративных государств. Под этим углом зрения, было дано обоснование того, что с образованием РСФСР, наряду с существующим одним типом федерации – союзным государством, на мировой арене появился новый, второй тип федерации – федерация, основанная на автономии. В настоящее время к федерациям на основе автономии с известными оговорками можно причислить Бельгию, Венесуэлу, Нигерию, Индию, Австрию, Пакистан и др.^[9]

РСФСР – как федерация на основе автономии была провозглашена после Октябрьского переворота и была законодательно закреплена в первой советской конституции – Конституции РСФСР 1918 г. Выше мы подробно изложили вопросы, касающиеся образования РСФСР, была дана ее политико-правовая характеристика как типа федерации на основе автономии.

Было обозначено, что только через 2-3 года после провозглашения России федерацией и принятия ее первой Конституции, актами (декретами) центрального правительства были созданы первые автономии РСФСР на базе единой унитарной российской республики.

РСФСР создавалась не по традиционному типу создания федеративного объединения на основе договора самостоятельных политических образований в одно целое, а, наоборот, путем передачи актами (декретами) центральной властью России права автономии губерниям, в которых с большей или меньшей степенью компактности проживали различные национальности и этнические группы. По своему составу РСФСР сочетала унитарно-административный принцип территориального устройства с федеративным принципом создания автономий– в форме различных по правовому статусу образований – автономных республик, автономных областей. РСФСР никогда не была объединением автономий и была создана волею верховной власти России. Автономии покрывали примерно треть территории страны. Российское государство, хотя и называлось федеративной республикой (РСФСР), но выступало как федеративное во взаимоотношениях с автономными образованьями и как унитарное во взаимоотношениях с административными краями, областями и приравненными к ним городами, то есть было своего рода полуфедерацией1

^[10]

.

Автономные республики, которые в советской литературе и в партийно-политических документах обозначались как государства, но несуверенные, ни фактически, ни юридически государствами не являлись. Название «автономная республика» в конституциях СССР и РСФСР в понимании «государства» было такой же формальной декларацией, как обозначение союзных республик «суверенными». Автономная республика не имела ни одного признака, присущего государству. Она являлась национально-территориальным образованием, наделенным некоторыми признаками политической автономии. Исторически все формы автономии появились после того, как возникла РСФСР, и ее отношения с автономиями строились на принципе внутреннего федерализма. Автономии РСФСР не могли считаться ее субъектами, поскольку для данного статуса необходима соответствующая нормативная основа: конституционная или договорная. Конституция РСФСР не содержала реальных гарантий, обеспечивавших статус автономий. Поэтому вошедшее в употребление выражение, что в состав РСФСР входили автономные республики, по меньшей мере, представляется нелогичным. РСФСР не имела состава в общепринятом для федерации значении. Составом РСФСР и была, собственно, Россия с административными краями и областями наряду с разными формами автономий, которые были неразрывной частью территории России.

К концу 80-х годов в результате ослабления жесткого авторитарного режима, начавшейся демократизации в жизни страны и стремления союзных республик к независимости и выходу из СССР, первым Съездом народных депутатов 12 июня 1990 г. была принята Декларация «О государственном суверенитете Российской Федеративной Социалистической Республики». Поскольку РСФСР по своей Конституции, пусть и формально, являлась федеративным государством, то в Декларации о суверенитете России лишь подтверждалась необходимость существенно расширить права автономных республик, других автономных образований, а также краев и областей. Однако, волна «суверенизации» к этому времени охватила территорию и самой РСФСР. В некоторых автономиях усилились сепаратистские настроения. Учитывая эти процессы, IV Съезд народных депутатов РСФСР признал необходимым повысить статус всех своих автономных образований. Слово «автономия» было исключено, все бывшие автономные области были переименованы в «республики», и как бывшие автономные республики, так и вновь образовавшиеся получили официальное наименование – «республики в составе РСФСР»1

^[11].

В декабре 1991 г. соглашением президентов трех республик: РСФСР, Украины и Белоруссии, ратифицированным Верховными Советами этих республик, союзное государство – СССР ликвидируется. С этого времени РСФСР уже официально выступает как независимое суверенное государство. Законом от 05 декабря 1991 г. Верховный Совет объявляет новое наименование РСФСР: Российская Федерация - Россия2

^[12]. В связи с преобразованием РСФСР в суверенное государство – в Российскую Федерацию со всей остротой встает вопрос о ее государственном устройстве: что есть Россия как федеративное государство, кто ее субъекты, каковы их права и соотношение друг с другом»3

^[13].

В Декларации о суверенитете РСФСР от 12 июня 1990 г. в качестве важных приоритетов внутреннего развития были четко обозначены вопросы существенного расширения прав автономных и территориальных единиц России4

^[14]. Однако, центробежные силы внутри РСФС усилились до такой степени, что вынудили ее пойти на более серьезные уступки по расширению прав бывших автономий. Проблема внутреннего устройства еще более обостряется. Ленинская идея и практика разрушения уникальных основ российского государства – губерний, способных до минимума ослабить национальные привилегии, и создание национальных образований в форме автономий в России уже перевела проблему в совсем иную плоскость. В стране, где национальному признаку было отдано предпочтение в строительстве федерализма, в условиях агрессивно настроенных национальных элит не могла уже родиться идея, отвергающая принцип национальной федерации. Возникает идея федеративного устройства, построенная на сочетании национального и территориального начал.

В марте 1992 г. в условиях разгула сепаратизма и политических амбиций национальных элит регионов между федеральными органами государственной власти и ее субъектов были заключены три договора о разграничении предметов ведения и полномочий, которые были объединены под достаточно спорным общим наименованием Федеративный договор. На самом деле 31 марта 1992 г. были подписаны три договора: а) о разграничении компетенции между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти автономных республик с произвольным эпитетом «суверенные»; б) с органами государственной власти краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга; в) органами государственной власти автономной области, автономных округов. Эти договоры по своей природе являются внутригосударственными договорами, устанавливающими реальную федеративную модель властеотношений между федеральным центром и его автономными регионами (республиками, краями, областями и т.п.), получившими название – субъекты федерации.

Каждый из названных трех договоров имеет свое название: Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и…(дальше называются соответствующие субъекты Федерации). Для их обобщенного названия -Федеративный договор каких-либо юридических или других оснований не имеется. Это произвольное название, которое можно отнести к категории политического компромисса, или политической «уловке», которая однако привела к длительным дискуссиям о типе и природе Российской Федерации.

Таким образом, Российская Федерация стала правопреемницей РСФСР, с той же территорией, с теми же автономными образованиями, с той лишь существенной разницей, что был значительно повышен как статус, так и расширен численный состав: статус субъектов Федерации получали края, области, два города федерального значения (Москва и Санкт-Петербург), одна автономная область и 11 автономных округов.

Реформирование федеративных отношений, расширение прав автономий и территориально-административных единиц Федерации, переименование «автономных республик» в «республики» являлись изменениями внутригосударственного порядка, но не означали изменения типа Российской Федерации как федерации на основе автономии. РСФСР, лишь в известной мере являвшаяся федерацией, путем реального разграничения предметов ведения между Федерацией и ее частями, расширения прав и численного состава автономий за счет национально-территориальных и административно-территориальных единиц, получивших статус субъектов Федерации, превратился в федеративное государство – Российскую Федерацию на основе автономии. Тип федерации в России был и остается тот же – федерация на основе автономии.

В российской юридической литературе высказываются и иные точки зрения. Так, В.Е.Чиркин, например, правда, достаточно осторожно высказывает мнение, что «после заключения Федеративного договора 1992 г. в Российской Федерации возникли элементы (подчеркнуто мною С.О.) федерации на основе союза»^[15]. Упомянутый нами Ф.Х.Мухаметшин также считает, что с подписанием Федеративного договора Российская Федерация преобразовалась в союзную федерацию^[16]. С.А.Авакьян, не обозначая типа, тем не менее, пишет, что «с фактом распада СССР и существования РФ как самостоятельного государства мы имеем дело с новым типом федерации в России»^[17]

. Р.Г.Абдулатипов и Л.Ф.Болтенкова в книге «Опыты федерализма», прямо не характеризуя тип Российской Федерации, тем не менее, склонны, на наш взгляд, обозначать ее как государство, основанное на договоре. «Федеративный договор уже есть, - пишут названные авторы, - но он пока не действует... Время выдвигает новые проблемы. Но есть основы для развития – Договор»^[18]. Л.М.Карапетян, по существу, признает лишь один тип федерации – союзную федерацию и считает, что «автономии составных частей» федерации, как правило, становятся членами федерации на основании «союза»^[19].

И.А. Умнова в определении типа федерации, исходя из характера разделения государственной власти, выделяет два типа: дуалистический и кооперативный и, основываясь на анализе российского федерализма считает что «российская медаль находится на стыке дуалистического и кооперативного федерализма, тяготея к последнему типу»^[20]. Не возражая против самой постановки вопроса указанного автора, тем не менее, на наш взгляд, в ней не дается ответа на вопрос о типе Российской Федерации. Понятия дуалистический и кооперативный федерализм определяют не тип федерации с точки зрения родового понятия, а формы системы организации управления, которые могут варьировать в рамках как союзной федерации, так и федерации, основанной на автономии. Что касается самой постановки вопроса о том, что российская модель находится «на стыке дуалистического и кооперативного федерализма с тяготением к последнему», то с этим можно согласиться отчасти, так как кооперативная система организации управления в России все еще находится в процессе формирования и она имеет перспективу в том случае, если удастся децентрализацию власти, создающую кризисные ситуации, переломить и добиться утверждения системы «умеренной» централизации организации управления.

Таким образом, у многих известных российских авторов вырисовывается позиция о том, что Федеративный договор 1992 г. стал основой создания Российской Федерации, образовавшейся в результате объединения республик, принявших к моменту подписания Федеративного договора декларации о государственном суверенитете и поэтому делегиро -

вавших снизу вверх в ведение Федерации те вопросы, которые они посчитали целесообразным передать центру. Именно таким видением своего статуса объясняется закрепление в конституциях республик собственного суверенитета и такие «новации» в отношениях с Российской Федерацией как «договорные» (Башкортостан, Тыва), «ассоциированное членство» (Татарстан), «делегирование части своих полномочий России» (Башкортостан, Адыгея, Бурятия, Саха (Якутия), «право выхода из состава России на основе расторжения договора с ней» (Тыва) и т.п. Ссылаясь на Федеративный договор, республики признают в нем первооснову образования Российской Федерации и ее союзный характер, а также юридическую базу для разграничения предметов ведения и полномочий Федерации и ее субъектов наряду с Конституцией РФ. Подобная позиция не имеет под собой ни исторических, ни юридических, ни фактических оснований и, безусловно, искажает тип (вид) и государственно-правовую природу Российской Федерации как единого суверенного федеративного государства на основе автономии.

Так называемый Федеративный договор ни по форме, ни по содержанию не мог изменить тип Российской Федерации как федерации на основе автономии. Федеративный договор не был учредительным договором. Таковыми являются те договоры, которые становятся юридической первоосновой добровольного союза объединяющихся независимых государств в новое федеративное государство. Таковы были, например, договор, заключенный в 1866 г. между 17 немецкими государствами о создании Северо-Германского Союза, а впоследствии и заключение «вечного союза», вследствие которого была образована Германская империя. Учредительным был Договор об образовании Союза ССР, заключенный 30 декабря 1922 г. независимыми советскими республиками, в результате которого было образовано совершенно новое союзное государство – СССР. Подобным же образом, на основании учредительных актов были созданы такие федеративные государства как США, Швейцария и др. Что же касается Федеративного договора, которого на самом деле не было и нет, так как были три договора о разграничении предметов ведения и полномочий, получившие произвольное условное название «Федеративный договор», то он ничего не учреждал, не конституировал нового государства и был лишь актом, разграничивающим пределы ведения и полномочия между государственными органами Федерации и ее субъектов. Следует согласиться с Ю.А. Тихомировым в том, что Федеративный договор по своему существу это компетенционно-разграничительный договор во внутрифедеральных отношениях, касающийся разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти ее субъектов^[21]. С принятием Конституции РФ 1993 г. отдельные положения трех договоров, существенно скорректированные, были частично инкорпорированы в нормы Конституции и потеряли свое юридическое действие. Вместе с тем, как зафиксировано в ст. 1 раздела второго Заключительных и переходных положений Конституции РФ в случае несоответствия положениям Конституции положений Федеративного договора действуют положения Конституции РФ. Это означает, что так называемый Федеративный договор, по существу, перестал быть действующим юридическим актом и фактически является документом исторического характера. Справедливо замечают авторы недавно вышедшего в свет интересного исследования, что упоминание в Конституции РФ 1993 г. Федеративного договора как действующего акта «можно отнести к числу политических уловок, ведущих к политической нестабильности Основного закона... Гораздо правильнее и честнее на месте авторов было бы заявить, что Конституция РФ, принятая всенародным голосованием, опирается на волю большего числа граждан, чем были представлены делегациями, подписавшими Федеративный договор, и в силу этого последний утрачивает юридическую силу»^[22].

Таким образом, Российская Федерация по своему типу – это безусловно не союзная федерация, а федерация на основе автономии. Будучи правопреемницей РСФСР, Российская Федерация, в отличие от своей предшественницы – РСФСР, из полуфедерации была преобразована в федерацию, из формальной федерации – в действительную федерацию на основе автономии.

Тип Российской Федерации как федерации основанной на автономии, может вызвать и наверняка вызывает негативные ассоциации и известную неприемлемость в контексте бывшего РСФСР, особенно со стороны ученых и политиков субъектов России. Но подобные ассоциации, если они и возникают, носят психологический характер, но не имеют ничего общего с юридическими характеристиками Российской Федерации. Так, Индия, например, которая является крупнейшим в мире демократическим федеративным государством, по своему типу также, в известной мере, является федерацией на основе автономии с достаточно специфической формой территориально-политического устройства. Сравнительный анализ показывает, что эта федерация построена на основе высокой степени централизации, права штатов Индийской федерации значительно уже прав субъектов Российской Федерации. Несмотря на установленное разграничение компетенции Федерации и ее штатов, центральная власть может издавать на практике законы по любым вопросам, независимо от установленной компетенции. Территории штатов, кроме Джамму и Кашмира, могут быть изменены без согласия штатов. Правительство Индии может давать штатам любые указания, касающиеся исполнения федеральных законов. Высшим должностным лицом штата является губернатор, назначаемый президентом Федерации на 5 лет с возможностью повторных назначений в последующем. Как представитель Центра губернатор осуществляет контроль за управлением и законодательством штата, он созывает и распускает законодательное собрание штата, обладает не только правом отлагательного, но и абсолютивного вето в отношении законопроектов и т.п.1

^[23]. Как видим, права и степень самостоятельности законодательной и исполнительной власти субъектов Российской Федерации на порядок выше, чем те же права властей штатов Индийской Федерации. Несмотря на это, а также на то, что Индийская федерация относится к типу федерации на основе автономии, это абсолютно не принижает федеративный статус страны и статус штатов на международной арене.

Таким образом, союзная федерация и федерация на основе автономии (если они не мнимые, а реальные федерации) – это два типа или вида федерации, которые исторически сложились в специфических для них условиях, в которых доминирующая роль принадлежит способу их образования. Конечно, последний фактор играет существенную роль в построении взаимоотношений федерации и ее субъектов. В союзной федерации ее субъекты, будучи независимыми государствами, добровольно объединяются на основе договора и образуют федерацию, то есть новое государство. Они сами передают (делегируют) созданной ими федерации свои предметы ведения и полномочия. Наконец, совокупной волей народов этих субъектов принимается конституция, которая конституирует союзное государство объединившихся в союз субъектов.

Федерация на основе автономии создается, как правило, волею центральной власти унитарного государства, которая преобразует части своей территории в автономии (национальные, территориальные) с определенным политическим статусом.

Реальный статус субъектов федерации зависит от целого комплекса факторов. Степень и размеры власти субъектов федераций этих двух типов достаточно изменчивы: в зависимости от политической, экономической обстановкой, слабой или сильной центральной власти, степени стабильности Центра они сужаются или расширяются. Например, права субъектов СССР (союзной федерации) реально на порядок уже, чем права субъектов Российской Федерации (федерации на основе автономиии), зависимость же субъектов СССР от центральной власти была гораздо сильнее, чем зависимость субъектов Российской Федерации от власти Центра.

Таким образом, отсутствие в Конституции РФ типологической характеристики Российской Федерации, с другой стороны, отсутствие в российской юридической науке однозначного понимания этого вопроса свидетельствуют о том, что в России еще не сложилась общеприемлимая концепция федеративного устройства и нет определения ее типологической характеристики. Однако, известная «расплывчатость» и «размытость» конституционных формулировок дают легальные возможности продолжать поиск оптимальной типологической характеристики Российского федеративного государства. Мы не претендуя «на истину в последней инстанции» попытались внести некоторую ясность в эту проблему. Основываясь на исторические, политико-правовые и другие предпосылки федерализма в России как формы государственного устройства и на мировой опыт определения типа федерации, основанный на факторе способа образования федерации и организации, присущей тому или другому типу организации государственной власти, и субъектной характеристики Российской Федерации, мы пришли к выводу, что Российская Федерация по своему типу, с точки зрения родового понятия, является федерацией, основанной на политической автономии национально-территориальных и административно-территориальных образований, наиболее предпочтительной системой организации управления которой в данный момент исторического развития может быть основанная на системе сдержек и противовесов, разумно организованная централизованная власть, отвечающая сегодняшним потребностям и интересам российского общества. Вместе с тем, нельзя не отметить, что типологические характеристики федеративных соединений не являются неким «абсолютом». В известной мере они «де факто», нередко, оказываются условными: не исключаются случаи варьирования той или иной формы системы организации управления, то есть той или иной модели в рамках основных двух типов федераций: союзной федерации и федерации, основанной на автономии. Однако, как нам думается, при всем том, что типологические характеристики могут оказаться в каком то периоде жизнедеятельности федерации условными или несовершенными, сами сущностные признаки типов федерации малоизменчивы и в любом контексте существенно влияют на форму организации власти, на факторы централизации или нецентрализации государственной власти как по горизонтали, так и по вертикали, на статус частей федерации и т.п.

Подытоживая сказанное нельзя не отметить главного: федерализм есть способ организации политической власти и поиск определения типизации федеративных соединений лежит, прежде всего, в плоскости выявления и исследования способа образования федеративного государства, то есть выявления того, как образуется полнота и верховенство суверенной власти в образуемом федеративном соединении. Это и предопределяет правильность юридической теории в определении типологических характеристик федерализма, то есть правильность определения типа федерации.

В российской юридической науке нет единства взглядов не только в определении типологии Российской Федерации, но и в понимании ее политико-юридической природы. Между тем правильное понимание юридической природы Российской федерации в условиях, когда в ее политической организации еще не исключены негативные тенденции сепаратистского характера, имеет не только теоретическое, но и больше политико-практическое значение.

Вопрос о юридической природе Российской Федерации политически важен в том плане, что в юридической науке и в политических кругах и, прежде всего, представители республик пытаются обосновать концепцию конституционно-договорной и даже договорной природы Российской Федерации. Ссылаясь на Федеративный договор, они, усматривают в нем юридическую первооснову образования Российской Федерации, а также на то, что такой ключевой вопрос федерации как разграничение предметов ведения и полномочий в силу ст. 11 Конституции РФ регулируется не только Конституцией РФ, но и федеративными и иными договорами.

Известный исследователь проблем федерализма В.Е. Чиркин, например, говоря, что в 1992 г. были заключены три федеративных договора о разграничении предметов ведения и полномочий хотя и не между федеративным государством и республиками и государственными образованиями, а между федеральными органами государственной власти и органами субъектов Федерации, тем не менее, полагает, что Российская Федерация по своему происхождению является договорно-конституционной1

^[24]. По своей природе Российскую Федерацию конституционно-договорной считают И.П. Ильинский, Н.А. Михалева, Б.С. Крылов2

^[25], И.А.Умнова3

^[26], Тадевасян Э.В и Р.В. Енгиборян4

^[27] и др. Дискуссия о характеристике природы российской Федерации выявляет, конечно, политический аспект, так как затрагивает вопрос, предопределяющий властеотношения между центром и регионами. Ряд республик считает, что в регулировании их взаимоотношений с центром Федеративный договор является более приоритетным документом, чем Конституция.

С подобными суждениями о политико-правовой природе Российской Федерации нельзя согласиться. Анализ как Федеративного договора, так и соотношения Конституции РФ с этим договором и любыми другими правовыми документами позволяет придти к выводу, что концепция договорной или конституционно-договорной природы Российской Федерации не имеет под собой оснований.

Выше уже было сказано, что реформирование федеративных отношений, расширение прав субъектов Федерации означали лишь одно - превращение России из формальной федерации в реальную федерацию. Федеративный договор ни по форме, ни по существу не являлся учредительным договором и не мог изменить конституционную юридическую природу Российской Федерации и превратить её в конституционно-договорную. Федеративный договор не был соглашением суверенных государств об образовании нового государства, но был лишь внутренним договором органов государственной власти одного и того же государства – Российской Федерации.

Даже в союзных федеративных государствах, (США, Швейцария, СССР, ФРГ и др.) образование которых происходило на основе учредительных союзных договоров, с принятием Конституции, фиксирующим создание союзного государства, учредительный договор теряет свое юридическое действие и уступает свое место Конституции. Не случайно, поэтому в мире нет федеративных государств, юридическая природа которых не была бы конституционной. Попытки изобрести некую новую модель федерации, никому неизвестную в мире - конституционно-договорную или договорно-конституционную противоречит государственной природе любой федерации в мире и, в частности, природе Российской Федерации и ее Конституции.

Достаточно сомнительны, если и вовсе не безосновательны и ссылки сторонников концепции договорно-конституционной или конституционно-договорной природы Федерации на ч. 3 ст. 11 Конституции РФ, устанавливающей разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти федерации и ее субъектов не только Конституцией, но и Федеративным договором и иными договорами. Сторонники такого подхода, во-первых, не учитывают того, что положения о разграничении предметов ведения установлены Конституцией, а положения Федеративного договора по этому вопросу если противоречат ей, то не имеют юридической силы. Что же касается вопроса «иных договоров» о разграничении предметов ведения и полномочий, упоминаемые в ч. 3 ст. 11 – то они являются разновидностью компетенционно-разграничительных договоров более узкого содержания, в которых конкретизируются предметы ведения и полномочия, урегулированные в статьях 71-72 Конституции РФ и федеральных законах и какого-либо влияния на конституционную природу Российской Федерации иметь не могут.

Фиксирование в Федеративном договоре «суверенитета» республик потеряло юридическое значение с момента принятия Конституции РФ. Конституция России 1993 г. отказалась от понятия «суверенные республики» и лишь установила, что республики имеют свою конституцию и законодательство, не противоречащее Конституции Российской Федерации и законодательству Федерации. Остальные субъекты Федерации принимают уставы и законодательство. Таким образом, Конституция Российской федерации в своих нормах закрепила положения, определяющие конституционную природу Российской Федерации, государственную целостность России, единство её суверенитета и правовой системы.

2. Суверенитет как неотъемлемое свойство Российского федеративного государства.

Изменение политического режима, общественного и государственного устройства России не могло не сказаться на характере и содержании федеративных отношений в стране. После распада СССР автономные образования в составе РСФСР пользуясь слабостью центральной власти усилили свои сепаратистские устремления. Почти все республики в составе Российской Федерации в одностороннем порядке провозгласили себя суверенными государствами и получили признание этого статуса в Федеративном договоре 1992 г. Но Конституция Российской Федерации 1993 г. не подтвердила суверенитета республик, и единственным сувереном на всей территории России Конституцией была признана Российская Федерация. Несмотря на это, в конституциях ряда республик до настоящего времени сохранились нормы, определяющие республики суверенными государствами^[28].

Причины сложившегося положения заключались не только в непонимании сущностных характеристик суверенитета как неотъемлемого свойства государства, но и в открытом противодействии этнократических элит республик приведения положений своих конституций в соответствие Конституции Российской Федерации. Представители элит ряда республик и сейчас пытаются придать позиции противодействия научное обоснование, ссылаясь на идеи и теории о суверенитете, сформулированные как классическими, так и современными авторами.

Известно, что наиболее классическое свое выражение идея и понятие суверенитета были разработаны Жаном Боденом в его знаменитой работе «Шесть книг о республике» (1576 г.), в которой он определил государство как политическую организацию, обладающую суверенитетом, то есть «абсолютной, не связанной никакими законами властью над поданными»^[29]. Научная разработка понятия суверенитета была направлена на юридическое закрепление государственной независимости сложившихся в Европе королевств, верховенством над которыми претендовали папство, Священная Римская империя и крупные феодалы. Учение Бодена с одной стороны отвергало притязания пап и императора на верховную власть в том или ином европейском государстве, с другой стороны, противодействовало сепаратизму крупных феодалов, которые, борясь против централизации государства, постоянно провоцировали междоусобные воины внутри одной и той же нации^[30]

.

Проблема суверенитета породила многочисленные теории, идеи и определения. С учетом того, что теория о суверенитете – есть не только теория права, но и политики, в основе теории и идей о суверенитете в федеративном государстве лежали разные подходы, предопределявшие характер федеративных соединений. Таковы были теория «делимости суверенитета», связанная и именами Токвилля, Медисона, Гамильтона, теория «ограниченного суверенитета» Елинека и российских авторов – Коркунова, Новгородцева и Палиенко; «сепаративная» теория, которую активно отстаивали американские деятели Джон Калгун, отчасти Джефферсон и Зейдель, «унитарная» теория в лице Елинека и Лабанда и близкая к ней теория «участия» Бореля и Леффюра, «дуалистичекая теория» А. Ященко и др.1

^[31].

Примечательным обстоятельством для характеристики названных теорий («делимости суверенитета», «сепаративной», «унитарной», «участия») является то, что идеи, выраженные в них в ХIХ веке не потеряли своей значимости и в наши дни. Многие ученые и политические деятели вольно или невольно высказывают идеи той или иной из указанных теорий, на них строятся официальные концепции, идеи эти используются в качестве правовых положений в официальных документах и даже в конституционных актах.

В Конституции СССР 1936 года, например, на конституционном уровне была воплощена теория «ограничения суверенитета», союзные республики признавались ограниченно суверенными государствами, автономные же республики – государствами, но не суверенными; за союзными республиками было признано право «сецессии» (элемент «сепаративной теории»), получило конституционное закрепление теория «участия» союзных республик в формировании и осуществлении

суверенитета Союза ССР. Элементы «сепаративной теории» формально сохранились в конституциях Швейцарии, Канады, Объединенных Арабских Эмиратов, элементы «унитарной» теории отражены в конституциях почти всех современных федераций и т.д. Живучесть названных теорий, которые в той или иной мере отстаиваются не только в современной юридической наук, но и установлены в конституциях многих действующих федеративных государств, объясняется главным образом тем, что все эти теории, нередко односторонние, представляют поиск существенного признака федеративного устройства государства, своеобразие федеративного соединения в плане отношений федерального центра и его составных частей, формы образования суверенитета в федеративном государстве.

В России теория суверенитета и до Октябрьского переворота и создания федеративных государств – РСФСР и СССР рассматривалась достаточно обстоятельно в тесной связи с формами эффективного функционирования власти в обширной империи. Здесь мы приведем лишь высказывания некоторых российских авторов, о суверенитете государственной власти. Известный русский ученый А. Ященко раскрывая сущность суверенитета отмечал, что «допустить хотя в чем-нибудь юридическую ограниченность верховной суверенной власти, значило бы открыть дорогу полному анархизму, ибо если пределы юридического ограничения предоставлено решать самой суверенной власти, то она формально остается неограниченной, если же право дано подчиненным властям, то тогда всякая функция суверенной власти может быть отвергнута и отнесена в сферу, выходящую из компетенции суверенной власти. Безусловное подчинение суверенной власти по справедливому замечанию Канта, впервые обосновывает юридический порядок, как таковой, и потому есть категорический императив»1

^[32].

Другой известный русский профессор Б. Чичерин раскрывая существо суверенности власти государства, писал: «Верховное право повелевать может принадлежать только целому, а не какой-либо части; так как государство есть союз самостоятельный, то и верховная власть независима от какой-либо другой: это власть державная. Признаки верховной власти вытекают из самого существа государства и из отношений верховной власти к другим элементам политического союза»^[33]. Ф. Кокошкин в лекциях «По общему государственному праву» также замечает, что «государственная власть, прежде всего, отличается от целого ряда других властей тем, что специфическим признаком государственной власти признается ее верховенство или суверенитет»^[34]. Принципа единого суверенитета в государстве придерживался и К. Маркс, который довольно образно высказывал свое мнение «…две суверенные власти не могут одновременно, бок о бок, функционировать в одном государстве. Это нелепость вроде квадратуры круга»^[35].

Значительное место в раскрытии понятия суверенитета и сущности государственной власти отводилось в Советской юридической литературе^[36]. Не вдаваясь в подробности и идеологические аспекты классификации власти как классовой, интернациональной, рабоче-крестьянской, равно как и критике буржуазных ученых о власти, отметим, что в целом в советской науке права, понятие и сущность суверенитета государства определялись достаточно аргументировано. Так, касаясь основных свойств Советской государственной власти, отмечались ее «суверенность и независимость от какой-либо другой государственной власти», единство государственной власти, которая коренится в самой ее природе»^[37]. И. Левин, говоря о признаках суверенитета, также указывал на единство власти; монополию властного принуждения в руках государства в лице его органов; неограниченность государственной власти; внешнюю независимость власти государства^[38]. «Суверенитет, отмечает В. Дорогин, - есть свойство государственной власти господствующего класса, в силу которого она самостоятельна и независима ни от какой другой власти в осуществлении функций государства»^[39].

А.И.Лепешкин, определяя главные черты суверенитета СССР, отмечал его верховенство в системе государственной власти СССР, независимость в осуществлении государственных функций внутри страны и вне ее границ, верховенство Конституции и законов СССР в системе права СССР.

Особенностью суверенитета в СССР названный автор видел в том, что он действует в органическом единстве с суверенитетом союзных республик и, вместе с тем, отмечал, что это вовсе не означает разделения суверенитета между СССР и союзными республиками, ибо суверенитет един и неделим, что в СССР нет параллельно действующих суверенитетов как и параллельно действующих государственных властей^[40].

В современной юридической науке проблеме суверенитета также уделено достаточное место^[41]. В ней, как и в прошлом, дискутируется известный вопрос: может ли суверенитет Российской Федерации быть разделен между Федерацией и ее субъектами и могут ли быль признаны республики в составе Федерации суверенными. Актуальность вопроса обусловлена тем, что проблема суверенитета в федеративном государстве является важнейшим вопросом практической политики, тат как от концептуального решения его зависит характер властеотношений Федерации и ее субъектов, а также характер и способы разделения власти по вертикали. В этой плоскости концептуальное решение вопроса имеет важную и научную, и практическую значимость.

Несмотря на различные интерпретации понятия суверенитета как свойства или признака государства, и в прошлом, и сейчас, в основных чертах оно сводится к следующему: суверенитет это свойство государства, выражающееся в верховенстве и независимости государственной власти, не признающей над собой высшей или конкурирующей на территории данного государства другой власти; суверенитет един, ибо на одной и той же территории не могут сосуществовать две или несколько независимых властей; суверенитет неделим, ибо никакая структура государства не может быть отмечена какой-либо долей суверенитета; суверенитет не отчуждается, ибо отчуждение суверенитета означает исчезновение самого государства.

Вместе с тем, следует иметь в виду, что подавляющее большинство авторов, начиная с Жана Бодена, не смешивали формально юридическую (с точки зрения положительного права) неограниченность суверенитета с произволом и абсолютизмом государства, тиранией, деспотизмом и т.п. «Напротив, как справедливо отмечает Б. С. Крылов, понятие суверенитета власти, было направлено против множественности властей1

^[42]

. Юридическая неограниченность суверенной власти не абсолютна: во-первых, она ограничена в зависимости от материальных условий, нравственных норм, обычаев общества; во-вторых, она ограничена разнообразными связями с внешним миром и обязана руководствоваться условиями и правилами, закрепленными в международных договорах и нормах международного права, некоторые из которых имеют универсальный характер. Наконец, суверенитет государственной власти ограничен суверенной волей народа. Идея признания суверенитета народа в наиболее зрелом виде была выдвинута Томасом Гоббсом спустя более века после разработки Жаном Боденом теории суверенитета, как принципа абсолютной, не связанной никакими законами властью монарха над поданными. Начиная с Гоббса, суверенитет народа стал рассматриваться основой правомерности существования суверенитета государства, производного от суверенитета народа.

Современная политическая теория и конституционная практика исходят из принадлежности суверенитета народу государства, который может осуществлять свою власть как через создаваемые им органы государственной власти, так и непосредственно: выражением своей властной воли референдумом и свободными выборами. Следовательно, суверенитет народа категория первичная по отношению к суверенитету государства. В свою очередь последний является категорией, производной от первой. Суверенитет народа и государства имеют существенные различия, но общее содержание. Суверенитет народа реализуется через суверенитет государства. Таким образом, суверенитет народа и государства представляют собой историческое явление национальной метаморфозы. Оно становится возможным в условиях политической централизации нации и стремлением государства сделаться юридическим олицетворением нации.

Определение государственной власти как суверенной, о которой говорилось выше, имело целью выделение государственной власти как верховной в отношении любой другой власти в обществе и государстве (власти общественных союзов, церковной, власти различных корпораций и т.п.). На самом деле государственная власть сама по себе лишь условно может быть названа суверенной, поскольку она выражает не свой суверенитет, а суверенитет государства, от которого она производна. В концептуальном плане это означает, что суверенитет есть свойство государства. С тех пор, как у Ж. Боден определил суверенитет как признак или свойство государства, с этого времени понятие суверенитета «положено в основу юридического понимания государства, его отношения к другим государствам и подчиненным государству лицам и союзам»^[43]. Представление о суверенитете, как об атрибутивном свойстве государства, в целом, является общепринятым в мировой науке. Такое понимание суверенитета заключено в теории Общественного договора Ж.Ж. Руссо^[44]. Этой же позиции придерживался французский юрист Ж.П. Эсмен, писавший, «что государство есть субъект и опора публичной власти, что суверенитет есть существенное свойство (подчеркнуто нами С.О.) государства»^[45]. Гегель, давая основное определение государства, считает, что его сущность состоит в субстанциональном единстве. И если свести все, что Гегель говорит о суверенитете, то получится следующее общее понятие - суверенитет - это присущие личности государства свойства: единство, верховенство и независимость.

Г. Еллинек, касаясь вопроса о возможности ограничения государственного суверенитета, писал: «Никакая чужая воля не в состоянии юридически обязать государство, оно не подчинено ничьей другой воле, кроме собственной... Суверенитет есть свойство (подчеркнуто нашим С.О.) государства, в силу которого оно может юридически обязываться только через собственную волю»^[46]. Достаточно аргументировано положение о принадлежности суверенитета государству, но не власти, развивает В.С. Крылов, замечая, что «Суверенитет является свойством лишь государства, а не основанием установления в нем властных полномочий, что власть и олицетворяющие ее органы не обладают суверенитетом, поскольку последний является свойством государства. Таким образом, в мировой науке и международном праве является общепризнанным, что суверенитет является атрибутивным свойством

государства, в силу которого он независим, един, неделим и неотчуждаем.

Научная концепция проблемы суверенитета, означающая независимость, единство, неделимость и неотчуждаемость зиждется на объективных факторах федеративных соединений прошлого и настоящего, на сущностных чертах верховенства государства и власти на данной территории, для которых с позитивно-юридической точки зрения неизбежна дилемма: или юридическая неограниченность суверенитета государства и олицетворяющей его власти, или анархия, отсутствие власти, отсутствие правового строя. Поэтому в мировой конституционной практике федеративные государства в своих конституциях не содержат положений, определяющих субъектов федераций «суверенными государствами»: федерации, которые в конституциях использовали термин «суверенное государство» при определении статуса своих субъектов (например, в СССР) делали это в сугубо декларативных целях, не вкладывая в этот термин реального юридического или политического содержания. Если бы субъекты федерации обладали суверенитетом ( не мнимым, как в СССР), а действительным, то это означало бы, что мы имеем дело не с федеративным соединением, но с конфедеративным союзом.

Таким образом, на вопрос о том, кому принадлежит суверенитет в Российской Федерации, кто же обладает свойством суверенитета как независимого, верховного, неделимого института, свободного в использовании всей совокупностью властных полномочий внутри федерации и вне ее границ, ответ только может только один – единое суверенное Российское федеративное государство.

Конституционно правовой статус Российской Федерации – это ее правовое положение, установленное Конституцией Российской Федерации 1993 года. Конституция закрепляет суверенитет Российской Федерации на всей ее территории, устанавливает безусловное верховенство Конституции, федеральных законов и, в целом, федерального права в системе права всей Федерации, фиксирует и обеспечивает целостность и неприкосновенность территории Российской Федерации (ст.4). Конституция российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие на всей территории Федерации. Федеральные конституционные законы, федеральные законы и иные федеральные нормативные правовые акты, конституции, уставы, законы и иные нормативные правовые акты субъектов России, принимаемые в Российской Федерации, должны исходить из Конституции Российской Федерации и не должны противоречить ей. Выражением суверенитета Российской Федерации является единая конституционное пространство, в рамках которого сосуществуют конституционно-уставные и правовые системы всех частей Российской Федерации. Государственно-правовые отношения между Российской Федерацией и ее субъектами строятся на основе Конституции России, которая устанавливает федеративное устройство России, ее состав и статус ее субъектов (республик, краев, областей, городов федерального значения (Москвы и Санкт-Петербурга), автономной области и автономных округов). Территория, на которой расположены субъекты Федерации, в том числе внутренние воды и территориальное море, воздушное пространство над ними, является территорией России. Из совокупности статей 1, 4, 5 части 1 и 3, 65, 67 вытекает, что территория Российской Федерации как суверенного государства едина, неделима, неотчуждаема и неприкосновенна.

Российская Федерация является национальным государством, которое по своему устройству является федерацией достаточно неоднородных национально-территориальных и административно-территориальных политических образований — равноправных субъектов Федерации. Российская Федерация, как и любая другая федерация в мире (США, ФРГ, Бразилия, Швейцария, Канада, Индия и др.), является государством с многонациональным составом населения. Однако это вовсе не означает, что Российская Федерация, как и другие федерации, не является именно национальным федеративным государством с многонациональным составом, а не наоборот. В конституциях подавляющего большинства федеративных государств в преамбуле в качестве учредителя федерации обозначается не «многонациональный народ», а просто «народ», который предполагает органическую связь всех наций, составляющих в совокупности народ федерации. По такой же схеме были построены преамбулы, или вводные статьи, советских конституций. О том, что Российская Федерация, несмотря на свое устройство и многонациональный состав, является национальным государством, фиксируется и в самой Конституции РФ, в которой в соответствии с ч.1 ст.1 Конституции Российская Федерация через тире определяется как «Россия», в ч.2 этой же статьи прямо указано, что «наименования Российская Федерация и Россия равнозначны». Официальное обозначение Российской Федерации национальным федеративным государством с многонациональным составом населения, как нам представляется, аргументировано, во-первых, тем, что она является федерацией, основанной на автономии, которые, будучи частями Российского государства, получили известную самостоятельность со стороны центрального правительства, во-вторых, тем, что Российская Федерация, в которой примерно 80% населения составляют русские - страна с минимальными культурно- историческими различиями подавляющего большинства населения и, в- третьих, тем, что Российская Федерация в силу Конституции отождествляется с собственно Россией и объективно снимает необходимость в том, чтобы в составе Российской Федерации в качестве субъекта Федерации существовала еще и Российская республика, о которой еще недавно шла достаточно активная дискуссия. Наличие Российской республики в самой же России являлось бы очевидным абсурдом.

В плане сказанного выше, категорические утверждения в юридической литературе, что Россия не является национальным государством, что она многонациональное государство1

^[47], на наш взгляд, не совсем обоснованны и представляются некоторым смещением понятий. Официально Российская Федерация является национальным федеративным государством с многонациональным составом населения.

Таким образом, Конституция в совокупности своих норм и положений закрепляет суверенитет России как национального федеративного государства, но устанавливает ее государственную целостность, единство системы государственной власти, единство экономического пространства, единое гражданство.

Российская Федерация как суверенное государство устанавливает сферу и объём своих исключительных прав – предметов ведения и полномочий. Вместе с тем, как суверенное государство Россия в Конституции устанавливает права, находящиеся в совместном ведении Российской Федерации и её субъектов, а также пределы полномочий самих субъектов Федерации, равно как и устанавливает порядок, в силу которого по предметам совместного ведения Федерации и её субъектов издаются федеральные законы, которым не могут противоречить законы субъектов. «Предметы ведения» Российской Федерации это конституционно зафиксированные основные сферы жизнедеятельности Российского государства, отражающие те или иные аспекты суверенитета Российской Федерации. Применительно к субъектам России «предметы ведения» это основные сферы и пределы жизнедеятельности субъекта, установленные Конституцией РФ и отражающие уровень или степень их самостоятельности в составе Федерации.

Сказанное выше свидетельствует о безусловном единстве суверенитета Российской Федерации и его неделимости и неограниченности на всей её территории и однозначный отказ от признания суверенитета за своими субъектами, структурами, образованиями, находящимися в составе Федерации.

3. Проблемы конституционного статуса субъектов Российской Федерации.

Несмотря на однозначное установление в Конситуции Российской Федерации единства её суверенитета на всей территории Российской Федерации и международно-правовое признание суверенитета только за единым федеративным государством и отказ от признания суверенитета субъектов федерации, независимо от того признают ли себя суверенными в своих конституциях субъекты федерации, в российской юридической литературе и государственно-правовой практике ряда субъектов федерации идея суверенитета республик имеет своих идеологических сторонников, а в ряде республик она зафиксирована на конституционном уровне. Идея и практика признания за республиками суверенитета, как уместно замечает И.А.Умнова, имеет корни в советской теоретической и официальной доктрине сочетания суверенитета СССР и суверенитета союзных республик»1

^[48]. Советское государственное право, в лице его идеологов А.И.Лепёшкина, Д.Л.Златопольского и других развивало идею об органическом единстве суверенитета СССР и суверенитета союзных республик о “неограниченности суверенитета союзных республик” и т.п. При этом идея суверенитета республик приобрело догматическое значение, так как была выдвинута В.И.Лениным в критике сталинского проекта автономизации2

^[49].

Именно со времен В.И.Ленина и развития государственно-правовой науки вольность в употреблении в литературе и политической практике таких понятий применительно к субъектам СССР и РСФСР как «государство», «суверенитет», «право сецессии» и др., заведомое искажение этих понятий в рамках коммунистической идеологии воспринимались как истины «вне критики». Кстати, эта вольность в употреблении важнейших государственно-правовых терминов сыграла не последнюю роль в процессе

начавшегося распада СССР. «Парад суверенитетов», в основу которого была положена практика вольного обращения с названными понятиями, юридически способствовал «обоснованию» разрушительных политических притязаний местных элит, серьезно дестабилизировал политическую обстановку в процессе распада.

«Сувереномания» руководящих этнократических кругов некоторых автономий выразилась в принятии представительными органами республик деклараций о государственном суверенитете, игнорировании и неисполнении законов России и иных негативных проявлениях. При этом понятие «суверенитет» стало общеупотребительным, им совершенно безосновательно подкреплялись претензии некоторых автономий на изменение их правового статуса и даже их независимости. Как замечено И.Д.Левиным, «дело не только в прямой связи проблемы суверенитета с проблемой о сущности, носителе и пределах политической власти, но и в значении принципа суверенитета в самой политике – как внутренней, так и внешней»1

^[50].

Конституция Российской Федерации, определяя Россию как федеративное государство, состав ее субъектов и их статус, не содержит положения о суверенитете республик. Если бы Конституция РФ, по примеру конституций СССР, и содержало бы положение, признающее за республиками суверенитет, то это было бы не только пустой декларацией, но признанием того, что Россия не федеративное государство, а конфедерация. То, что ряд республик в составе Федерации в своих конституциях провозглашает себя суверенными, является произвольным употреблением термина, не имеющего никакого юридического значения. Ссылки этих республик на Федеративный договор между органами государственной власти Российской Федерации и органами власти ее субъектов, в котором республики обозначены как суверенные, во-первых, не признаны Конституцией России, и, во-вторых, в заключительных и переходных положениях указание о суверенитете республик, закрепленное в Федеративном договоре провозглашается не действующим как противоречащее положениям Конституции России. Провозглашение конституциями республик суверенитета последних произвольно и юридически не состоятельно, ибо не соответствует ни одному сущностному признаку суверенитета, получившим мировое признание в науке и практике. Ни одна республика в составе России не обладает ни одним из признаков суверенитета.

Конституционный Суд Российской Федерации, рассмотрев запрос группы депутатов Государственной Думы, своим определением от 27 июня 2000 г. признал несоответствующими Конституции Российской Федерации, утратившими силу, не подлежащими применению судами, другими органами, должностными лицами и подлежащими отмене положения конституций республик Адыгея, Башкортостан, Ингушетия, Коми, Северная Осетия – Алания, Татарстан, Алтай о государственном суверенитете этих республик1

^[51]. Несмотря на то, что постановления и определения Конституционного Суда после их опубликования должны быть исполнены немедленно, до сих пор конституции названных республик, за исключением частичных изменений, не приведены в соответствие с постановлением этого Суда. Это означает, по существу, что механизмы, которые должны обеспечить исполнение Конституционного Суда бездействуют, соответствующие федеральные органы надлежащих мер не принимают.

Таким образом, в соответствии с Конституцией России государственным суверенитетом на всей территории страны обладает Российская Федерация. Суверенитет Российской Федерации един и неделим. Суверенитет Российской Федерации, верховенство ее Конституции и федерального права четко обозначены в нормах Конституции (они были указаны выше) и предметах ведения Российской Федерации, которые неотчуждаемы и обеспечивают ее статус – статус единственного и безусловного суверена.

Выше уже было сказано, что суверенитет является атрибутивным свойством государства. Так как Конституция РФ устанавливает единый государственный суверенитет Российской Федерации, возникает вопрос, каков же статус субъектов Федерации, в частности, каков статус республик, которые именуются государствами.

Следует сказать, что, в отличие от всех конституций СССР, которые, пусть и мнимо, но обстоятельно обозначали характеристики союзных республик как государств, Конституция РФ не содержит положений, характеризующих республики как государства. Лишь в статье 5 части 2 употребляется формула «республика (государство)». Однако, эту формулу вряд ли можно считать определением статуса республики как государства. Скорее создается впечатление, что слово «государство», взятое в скобки после слова «республика», обозначает формально-смысловое обозначение термина «республика». То, что Конституция РФ термин «республики» (что уже в переводе с латинского означает государство) в скобках уточняет термином «государство», по существу, является нонсенсом. На наш взгляд, это является вынужденной уступкой силам периода «парада суверенитетов», когда слабый центр, опять же на наш взгляд, переоценивая силы местных этнократий, спекулирующих на угрозе распада России, шел, нередко, на компромиссы, чреватые потерей элементов суверенитета Российской Федерации.

О том, что республики в составе Российской Федерации, равно как и союзные республики в составе СССР, не являются государствами, говорит то обстоятельство, что они просто лишены признаков, характеризующих политические образования как государство. Здесь мы лишь еще раз подчеркнем то обстоятельство, что не всякое политическое образование («штат», «земля», «кантон»), обладающие определенной властью над населением, осуществляющие принудительную юридическую власть и т.п., может быть признано государством. Для того чтобы считаться государством, политическая организация должна обладать и осуществлять властвование самостоятельно и юридически неограниченно. Такая политическая организация обладает свойством верховенства, независимости и неограниченности, т.е. обладает свойством государственного суверенитета. Он и составляет признак, дающий объективное основание признать за политической организацией статус государства. «Формальный признак совершенной политической власти, т.е. суверенитет», - пишет автор известного исследования «Теория федерализма» А.Ященко, - «есть основное характерное свойство, отличающее государство от ряда других негосударственных политических союзов. Государство есть союз суверенный, т.е. юридически самостоятельно и окончательно решающий вопросы права как внутри, так и вне, внутри – как верховный, вне – как независимый»1

^[52].

Таким образом, обозначение двадцати одного национального образования термином «республика (государство)», является произвольно употребляемым термином юридически не соответствующего сущностному понятию «государство». На самом деле, как нам представляется, республики Российской Федерации по своему статусу являются национально-территориальными образованиями, наделенными правами автономий, т.е. определенной политической и юридической самостоятельностью на своей территории с некоторыми условными признаками государственности в пределах прав и компетенции (предметов ведения и полномочий), установленных в Конституции Российской Федерации.

Что касается других субъектов Федерации: национальных образований (автономная область, автономные округа) и административно-территориальных образований (край, область, города федерального значения), то они являются национально-территориальными и административно-территориальными образованиями России, наделенными в известной мере теми же правами, что и так называемые республики, пределы полномочий которых определяются теми же нормами Конституции РФ, что и для республик. Конституции республик и уставы других субъектов Федерации, несмотря на различия в названиях, по своей юридической силе равнозначны. Кстати, термин «конституция» применительно к республикам также содержит свои корни в советских конституциях, в которых бывшие автономные республики, а сейчас республики, имели свои конституции, которые, однако, полностью соответствовали конституции союзной республики, в составе которой они находились.

И республики, как национально-территориальные образования, наделенные правами политической автономии, и края, области, города федерального значения, автономная область и автономные округа, как административно-территориальные образования, наделенные правами автономии, являются юридически равнозначимыми частями Российской Федерации, наделенными статусом «субъекта Российской Федерации». В соответствии с Конституцией во взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти все субъекты Российской Федерации между собой равноправны.

Таким образом, Конституция РФ юридически объявляет Россию государством, имеющим федеративное устройство (ст.1), включающим в свой состав самоуправляющиеся субъекты трех типов: республики; края, области, города федерального значения; автономная область, автономные округа (ст.5, 65).

По смыслу ч.1 ст.65 все они «находятся в составе Российской Федерации, но не создают ее». Иными словами, Конституция законодательным путем создала федерацию в России «сверху», т.е. создала тип федерации, основанной на автономии: центр своими актами, а потом и Конституцией наделил части России статусом автономий разного уровня и разного характера и установив федеративное устройство государства, признал их субъектами Российской Федерации, в известной мере, децентрализовал государственную власть по вертикали.

Федерализм был путем соединения, а не разделения унитарного государства. Поэтому областной федерализм, превращающий унитарное государство, в частности, Россию в федерацию, является исключением. РСФСР была своего рода полуфедерацией, где федерализм (в отношениях с национальными автономиями) сочетался с унитаризмом (в отношениях с краями, областями). В Российской Федерации федеративные отношения распространяются на всю территорию России: и национальные автономии (республики, область, округа), и административные автономии (края, области) являются частями Российской Федерации в «ранге» субъектов Федерации.

---

^[1] См. Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России. М., 2001. С. 256; Государственное право Российской Федерации. М., 1996. С. 248

^[2] См. Чиркин В.Г. Конституционное право Российской Федерации. М., 2001. С. 196

^[3] См. Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. М., 1997. С. 293

^[4] См. Умнова И.А. Указ. работа. С. 83

^[1] Там же

^[2] См. Мухаметшин Ф.Х. Федерализм – глобальные российские измерения. Казань, 1993. С. 12

^[3] См. Конституции республик Российской Федерации. Сборник документов. М., 1991. С. 44

^[4] Там же. С. 322

^[5] См. Чиркин В.Е. Современное федеративное государство. М., 1997. С.16

^[1] См. Российский федерализм: конституционные предпосылки и политическая реальность. Сборник документов. М., 2000. С. 4

^[1] См.: Ведомости Съезда народных депутатов Российской федерации и Верховного Съезда Российской Федерации. 1992. № 24. Ст. 1307

^[2] См.: Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1992, № 21. Ст. 62

^[3] См.: Авакьян С.А. Указ. Работа. С.114.

^[4] Там же. С.98.

^[1] См.: Чиркин В.Е. Указ. работа. С.16

^[2] См.: Мухаметшин Ф.Х. Указ. работа. С.12

^[3] См.: Авакьян С.А. Указ. работа. С.114

^[1] Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф. Опыты федерализма. М., 1994. С.22

^[2] См.: Карапетян Л.М. Федеративное государство и правовой статус народов. М., 1996. С.33

^[3] См. Умнова И.А. Указ. работа. С. 86

^[1] См. Тихомиров Ю.А. Публичное право. М., 1995. С. 191

^[2] См.: Авдеенкова М.П., Дмитриев Ю.А. Конституционное право Российской Федерации. Курс лекций. Часть 1. Основы теории конституционного права. М., 2002. С.146.

^[1] См. Конституционное право зарубежных государств. М., 2001. С. 663-666

^[1] См. Чиркин В.Е. Указ. работа. С. 14

^[2] См. Ильинский И.П., Крылов Б.С., Михалева Н.А. Новое федеративное государство России // Государство и право. 1992. № 11. С. 33

^[3] См.: Умнова И.А. Указ. работа. С.20-23.

^[4] См. Р.В. Енгиборян, Э.В. Тадевасян Конституционное право. М., 2000. С. 298.

^[1] Подробно о проблеме суверенитета в РФ см.: Осипян С.А., Дмитриев Ю.А. Суверенитет на современном этапе развития федерации в России. М., 1994

^[2] См. История политических и правовых учений. М., 1999. С. 179-183

^[3] О возникновении и эволюции понятия суверенитета подробно см.: Шершеневич. История философии права. СПб, 1907. С. 71-81; Жилин А.А. Теория союзного государства. Киев, 1912. С. 15-20; Тойнби А.Дж. Познание истории. М., 1991. С. 485-489; Ященко А. Теория Федерализма. Юрьев, 1912. С. 195-220; История политических и правовых учений. Средние века и Возрождение. М., 1999. С. 179-184

^[1] Подробно о содержании теорий о суверенитете см.: Ященко А. Теория федерализма. Юрьев, 1912.С.262-358; Жилин А.А. Теория Союзного государства. Киев, 1912.С.78-118; Кокошкин Ф.Лекции по общему государственному праву. М., 1912. С. 193-207.

^[1] См. Ященко А. Теория федерализма. Юрьев, 1912. С. 196-197

^[1] См. Чичерин Б. Курс государственной наук. Часть 1. Общее государственное право. М., 1894. С. 59-61

^[2] См. Кокошкин Ф. Лекции по общему государственному праву. М., 1912. С. 192

^[3] См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 6 С. 263

^[36] См., например: Лепешкин А.И., Ким А.И., Мишин Н.Г., Романов П.И. Курс советского государственного права. М., 1962. С.76-88; Левин И.Д. Суверенитет. М., 1948; Тройнин. Проблема суверенитета в советской федерации. Издание Академии наук СССР. №3. М., 1945; Дорогин А. Суверенитет в советском государственном праве. М., 1948; Безуглов А.А. Суверенитет советского народа. М., 1975 и др.

^[1] См., например, Лепешкин А.И. Курс советского государственного права. М, 1961. С. 253-254

^[2] См. Левин И. Суверенитет. М., 1948. С. 65

^[3] См. Дорогин В. Суверенитет в советском государственном праве. М., 1948. С. 40

^[4] См.: Палиенко Н.И. Суверенитет. Ярославль, 1903. С. 512

^[5] См.:Проблемы суверенитета в Российской Федерации. М.,1994; Барциц И.Н. Категория «суверенитет» в правовой теории и практике Российской Федерации. М. 1995; Крылов Б.С. Понятие суверенитета. Суверенитет государства и суверенитет народа // Проблемы суверенитета в Российской Федерации. М., 1994; Осипян С.А., Дмитриев Ю.А. Суверенитет на современном этапе развития федерации в России. М, 1994 и др.

^[1] См.: Крылов Б.С. Понятие суверенитета. Суверенитет государства и суверенитет народа. // Проблемы суверенитета в Российской Федерации. М., 1994. С. 13.

^[1] См. Палиенко Н.И. Суверенитет. Ярославль. 1903. С. 512

^[2] См. Руссо Ж.Ж. Об общественном договоре. СПб., 1907. С. 30-35

^[3] См. Эсмен Ж.П. Конституционное право. СПб., 1906. С. 1

^[4] См. Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб., 1903. С. 280

^[1] См., например: Баглай М.В. Указ. работа. С.293.

^[1] См.: Умнова И.А. Указ. работа. С.105.

^[2] См.: Ленин В.И. Полн. Собр. соч. Т.45. С.212-213.

^[1] Левин И.Д. Указ. раб. С.3.

^[1] См. СЗ РФ. 2000. №29. Ст.3117.

^[1] См.: Ященко А. Указ сочин. С.219