СОДЕРЖАНИЕ

Введение……………………………………………………………………….……. 1. Понятие «конфликт с применением военной силы» 2. Характеристика военного конфликта в зарубежных источниках 3. Характеристика внутреннего военного конфликта в отечественной литературе Заключение…………………………………………………………………………. Библиография……………………………………………………………………….

.

ВВЕДЕНИЕ

Правовые основы использования военной силы во внутригосударственных конфликтах относятся к числу сложных политико-правовых и социально-правовых проблем. Кроме этого они привлекают в последние годы повышенное внимание правоведов, историков, философов, социологов, военных и других представителей социально-правового знания. И это не случайно, не кратковременная дань моде. Громадные преобразования в международных отношениях значительным образом трансформировали их социально-правовой облик. Поэтому не случайно на сентябрьском (2005 г.) саммите ООО встал вопрос о трансформации ведущей организации мирового сообщества – Организации Объединенных Наций и ее Совета Безопасности (СБ).

Постановка же научной проблемы, касающейся норм права, применяемых в период вооруженных столкновений в рамках международных отношений и на национальном уровне, обусловлена достигнутым уровнем развития данной отрасли международного права, так как назрела необходимость по-новому подойти к научной характеристике отдельных ее положений. Современное международное право представляет собой сложную систему юридических норм и принципов, в которых находят свое выражение объективные закономерности развития международных отношений. Система международного права, являясь отражением постоянно развивающихся международных отношений, сама постоянно развивается.

Международно-правовое запрещение агрессивных войн само по себе еще не ведет к искоренению из общественной жизни причин, порождающих вооруженные конфликты. Несмотря на запрет обращаться к вооруженной силе в международных отношениях, государства не редко еще прибегают к ней для разрешения возникающих между ними споров и конфликтных ситуаций. Это обуславливает необходимость правового регулирования общественных отношений, возникающих в ходе вооруженного конфликта, в целях его максимально возможной гуманизации.

Соответствующая группа норм международного права иногда условно именуется «право вооруженных конфликтов». Она включает ряд договорных и обычно-правовых принципов и норм, устанавливающих взаимные права и обязанности субъектов международного права относительно применения средств и методов ведения вооруженной борьбы, регулирующих отношения между воюющими и нейтральными сторонами и определяющих ответственность за нарушение соответствующих принципов и норм.

Детальная проработка этой группы норм международного права для России становится тем более насущной, чем дольше происходит конфликт в Чечне, чем чаще имеет место вооруженных столкновений в Дагестане, Ингушетии и других регионах национальных интересов России. Учитывая неослабевающее внимание Европейского Союза к данной проблеме России необходимо осуществлять мероприятия, проводимые по освобождению территории Чеченской Республики и других районов от банд формирований, экстремистов и террористов, в строгом соответствии с нормами международного права регулирующих отношения между субъектами международного права в период вооруженных конфликтов. Но, если конфликт в Чечне приравнивается к вооруженным конфликтам немеждународного характера, то в свете недавнего требования Президента РФ В.В. Путина о необходимости нанесении превентивных ударов по территориям, контролируемым террористическими организациями, России необходимы детальные разработки в этой области, не противоречащие международному праву.

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что проблемы, связанные с применением военной силы для урегулирования опасных вооруженных конфликтов разной степени интенсивности в той или иной стране, а также в целях предотвращения массовых нарушений прав человека в каком-либо государстве, приобретают сегодня особую остроту.

В наше время наблюдается видоизменение самой войны как социального явления. Происходит ее сращивание с такими явлениями, как тайные операции, информационная война, имеет место «перетекание» из сферы межгосударствен-

ных отношений в область внутригосударственных конфликтов.

В последние годы мировое сообщество всё чаще сталкивается с вооруженными конфликтами нового поколения - внутренними вооруженными конфликтами, происходящими в пределах территории одного государства. В международном праве они получили наименование вооруженных конфликтов немеждународного характера (ВКНМХ). Причем такие внутренние конфликты сегодня уже преобладают среди всех вооруженных столкновений на нашей планете.

Говоря о влиянии ВКНМХ на безопасность Российской Федерации, следует отметить, что они представляют угрозу нашему государству, прежде всего в тех случаях, когда такие конфликты возникают на территории России, на постсоветском пространстве или в других странах в непосредственной близости от границ Российской Федерации. Именно поэтому в Концепции национальной безопасности Российской Федерации «возникновение и эскалация конфликтов вблизи государственной границы Российской Федерации и внешних границ государств-участников Содружества Независимых Государств» относятся к числу основных угроз России в международной сфере [Указ Президента РФ «О концепции национальной безопасности Российской Федерации» от 10 января 2000 г. № 24 // СЗ РФ. 2000. № 2. Ст. 170]. В Военной доктрине Российской Федерации в качестве одной из основных угроз для нашего государства также рассматривается «наличие очагов вооруженных конфликтов, прежде всего вблизи государственных границ Российской Федерации и границ её союзников» Указ Президента РФ «Об утверждении военной доктрины Российской Федерации от 21 апреля 2000 года N 706 // Энциклопедия российского права. Федеральный выпуск. М.: АРБТ, 2003. - № 5].

Вместе с тем, учитывая геополитическое и геостратегическое положение России, интересы нашего государства могут быть затронуты ВКНМХ и в более отдаленных районах земного шара. Поэтому международно-правовое регулирование таких конфликтов представляется важным и актуальным с точки зрения национальной безопасности России и международной безопасности.

Внутренние вооруженные конфликты отличаются от международных вооруженных конфликтов рядом существенных особенностей. И эти особенности необходимо учитывать при международно-правовой регламентации деятельности ООН, других международных организаций и отдельных государств по их урегулированию.

Степень разработанности проблемы. Развитие современного общества, стремление оградить человечество от разрушительных последствий войн положили начало разработке специальных норм, определяющих пределы применения силы, положения воюющих, гражданского населения, раненых, больных, лиц, потерпевших кораблекрушения и т.д.

В настоящее время такие нормы систематизированы и составляют самостоятельную отрасль международного права - международное гуманитарное право.

Сегодня активная разработка проблем, связанных с урегулированием конфликтов, в зарубежной науке (прежде всего американской) выразилась в большом количестве публикаций по данной тематике, в создании исследовательских центров, выпуске специализированных журналов, в том числе «Журнала по разрешению конфликтов» (The Journal of Conflict Resolution), «Международного журнала по урегулированию конфликтов» (The International Journal of Conflict Management), «Журнала по исследованию проблем мира» (Journal of Peace Research), «Журнала по переговорам» (Negotiation Journal), «Международные переговоры: журнал практических и теоретических исследований» (International Negotiation: A Journal of Theory and Practice).

Однако в отечественной научно-правовой литературе, и особенно нормативно-прикладной диссертационной базе, вопросам урегулирования внутренних вооруженных конфликтов еще не уделялось должного внимания, а по отдельным сферам и направлениям - полное отсутствие единых нормативно-правовых актов по организации и проведению миротворческих операций многонациональными силами (особенно операций по принуждению к миру). Вместе с тем следует отметить, что к некоторым аспектам данной проблемы ранее обращались ученые различных отраслей знания.

Первое направление связано с исследованием международно-правовой категории политического характера. В силу известных причин оно было господствующим в нашей правовой литературе вплоть до начала 1990-х годов.

В результате подобного отношения к международным конфликтам в 1970-х - начале 1980-х годов в СССР проводились исследования, в которых изучались вопросы возникновения и развития тех или иных конкретных конфликтов преимущественно в их историческом ракурсе. Это работы Г.А. Арбатова, В.В. Журкина, В.А. Кременюка, Е.М. Примакова, а также ряда других авторов. Однако практически не было исследований по теоретическим проблемам урегулирования конфликтов. В лучшем случае рассматривались теории и подходы западной науки, что давало, правда, возможность познакомиться с разработкой этих проблем в США и некоторых других зарубежных странах. Пожалуй, наиболее интересными и полными в данном отношении были исследования, проводившиеся в 1870-80-х годах в Институте мировой экономики и международных отношений АН СССР под руководством В.И. Гантмана. Их результаты нашли отражение в таких коллективных монографиях, как «Современные буржуазные теории международных отношений: критический анализ» (1976) и «Международные конфликты современности» (1983). Анализу западных подходов к конфликтам были посвящены исследования Н.И. Дорониной «Международный конфликт» (1981) и Е.В. Егоровой «США в международных кризисах (политико-психологические аспекты)» (1988). В их работах, а также в работах некоторых других исследователей затрагивались и аспекты, связанные с урегулированием конфликтов и кризисов, хотя сама эта проблема не была в центре внимания авторов.

Вопросы урегулирования конфликтов частично изучались в рамках проводившихся правовых дисциплин, главным образом в исследованиях по правовым аспектам мирного урегулирования международных споров, - таковы работы А.М. Ладыженского и И.П. Блищенко; Д.Б. Левина. Проблемы, связанные с урегулированием конфликтов, нашли определенное отражение и в тех немногочисленных исследованиях, которые были опубликованы в СССР по вопросам международных переговоров, прежде всего в исследованиях, принадлежащих перу А.Г. Ковалева, В.Ф. Петровского. Как правило, выход в свет подобных работ совпадал с периодами разрядки международной напряженности.

Наиболее заметные разработки в этом направлении были сделаны в научных трудах Н.С. Бегловой, Т.С. Бояр-Созонович, Л.Н. Галенской, Н.В. Жданова, И.И. Карпеца, Е.Г. Ляхова, Л.А. Моджорян, Ю.А. Решетова, К.Н. Салимова и других ученых.

С конца 1980-х годов в науке все более отчетливее стала проявляться необходимость введения в терминологию понятия «военный конфликт». Она была продиктована, с одной стороны, значительным ростом количества вооруженных конфликтов на территории СССР и в пост­советском пространстве, а с другой, – широким проникновением в сферу научных знаний последних достижений западной политологии и социологии, составной частью которых и является общая теория конфликта. Вследствие этого в военно-научных кругах встал вопрос о соотношении категорий «война» и «военный конфликт». Причем мнения ученых по данной проблеме разделились, что привело к широкой дискуссии, которая продолжается и по сей день. Представители одного из направлений ученых предлагают рассматривать войну как сложное общественное явление в едином спектре военных конфликтов различной интенсивности.

Сторонники другого направления российской науки продолжают придерживаться традиционных для нашей теории взглядов, считая что приоритетным в соотношении этих понятий все же является «война», а понятие конфликт может использоваться лишь в качестве синонима значений локальной или ограниченной войны. При этом они отстаивают точку зрения что классифицировать войны и вооруженные конфликты необходимо в большей степени по социально-политическому признаку. Такое разделение, по их мнению, дает возможность глубже определить глубинную сущность того или иного противостояния. К примеру, понятие «справедливой» и «несправедливой» войны или «политического», «межнационального» и других видов конфликтов сразу указывают на природу их происхождения, а также на отношение к ним тех или иных политических сил.

Специфика и сложность в определении предмета многих исследований связана во многом с тем, что проблемой вооруженных конфликтов занимается достаточно большое количество наук, среди которых можно выделить социологию, политологию, историю, правоведение, психологию и военную науку. Каждая из них рассматривает это социальное явление со своих позиций. Так, например, с точки зрения общей теории конфликта, которая является составной частью социально-политических наук, любой военный конфликт рассматривается как закономерное продолжение политического (межгосударственного или внутри­государственного) противостояния. В силу этого для нее наибольший интерес представляют проблемы трансформации политического конфликта в вооруженный и выход из него.

С точки зрения права, военный конфликт, в каком бы виде он ни проявлялся, всегда есть нарушение определенных норм, правил (международных или внутренних), т.е. выход за рамки определенного правового поля. Поэтому основной проблемой для этой науки является выработка таких законов и правил, которые бы позволяли, с одной стороны, не допустить выход конфликта за рамки этого правового поля, а с другой, – обеспечить социально-правовые гарантии тех лиц, которые участвуют в его разрешении.

Между тем, этих исследований явно недостаточны для охвата столь обширной проблемы, ее научного осмысления и выработки конкретных рекомендаций по различным направлениям применения силы во внутренних конфликтах.

Второе направление касается проблемы имплементации международного гуманитарно­го права, функционирования механизма реализации его норм на международном и внутригосударственном уровне не находили должного отражения в теоретических исследованиях сначала в советской, я ныне и отечественной науке международного пра­ва. Ученые основное внима­ние сосредоточивают на обсуждении проблем соотношения международного и внутригосударственного права, трансформации норм международною права и т.п. Данным вопросам посвящены труды И.П. Блищенко, А.С. Гавердовского, Г.В. Игнатенко, А.И. Зыбайло, В. Ю. Калугина, И.И. Лукашука, Л.В. Павловой, Е.Т. Усенко, С.В.Черниченко и других авторов. Несмотря на наличие общих взаимосвязей обсуждаемых про­блем с вопросом имплементации международного гуманитарно­го права в рамках определенного механизма, значительный объ­ем международных договоров, регулирую­щих отношения в сфере защиты жертв войны, особенности международно-правового регулирования данного комплекса отноше­ний, участие в правореализационном процессе государственных органов, физических лиц, тяжесть последствий нарушения международно-право-вых норм порождают насущную потребность в теоретическом обосновании содержания этого механизма, под­ходов к разрешению практических проблем происходящего в его рамках процесса имплементации и выработке на этой основе соответствующих научно-тактических рекомендаций.

Третье направление касается организационно-правовых вопросов, связанных с особенностями деятельности правоохранительных органов при возникновении чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, а также с процессом управления силовых структур при массовых беспорядках. Так, внимание правовым вопросам обеспечения функционирования подразделений ОВД в чрезвычайных условиях уделено в работах Н.В. Караханова, И.В. Ложкина, С.А. Старостина, В.В. Овчинникова, М.Д. Давитадзе. Проблемы применения особых правовых режимов освещены в работах С.А. Аникиенко, В.И. Жалинского, Н.Ю. Терещенковой, В.В. Лозбинева. Военно-прикладные подходы к урегулированию вооруженных конфликтов исследованы в работах В.М. Барынькина, А.Ф. Клименко и др.

1. Понятие «конфликт с применением военной силы»

Приступая к рассмотрению категории «конфликт с применением военной силы», как одного из типов социальных конфликтов, необходимо, на наш взгляд, учитывать, что в системе понятий, отражающих специфику объекта и содержания предметной области любой науки, заключена одна из основных форм систематизации научных знаний, их доказательного, всесторонне обоснованного, систематического изложения.

Во многих случаях ряд понятий употребляются как синонимы, когда не только отсутствуют тонкие критерии отличий, но и сами понятия не получают сколько-нибудь удовлетворительных объяснений и дефиниций. Надо подчеркнуть, что пренебрежение или невнимание к глубокому семантическому и специально научному анализу в сложившейся к настоящему времени ситуации в деле формирования системы научных представлений о конфликтах является основанием того, что ряд авторов, отождествляют понятия «военный конфликт» и «вооруженный конфликт», а часть из них использует дефиниции «военное (вооруженное) противостояние (вмешательство)» и др. Правомерность подобных сравнений можно, на наш взгляд, определить, выявив сначала сущность терминов «конфликт» и «социальный конфликт», поскольку вооруженный конфликт относится к социальной категории.

Понятие конфликта в научной литературе, впрочем, как и в публицистике, неоднозначно. Существует множество определений термина «конфликт».

Например, А.Г. Здравомыслов, автор наиболее фундаментальной, на наш взгляд, отечественной монографии по проблемам социологии конфликта, пишет, что «конфликт - это важнейшая сторона взаимодействия людей в обществе, своего рода клеточка социального бытия. Это форма отношений между потенциальными или актуальными субъектами социального действия, мотивация которых обусловлена противостоящими ценностями и нормами, интересами и потребностями» [Здравомыслов А.Г. Социология конфликта. 3-е изд. - М., 1996. - С. 94].

Однако, наиболее общий подход к определению конфликта в литературе состоит в определении его через противоречие, как более общее понятие и, прежде всего, через социальное противоречие.

Общеизвестно, что развитие любого общества представляет собой сложный процесс, который совершается на основе зарождения, развертывания и разрешения объективных противоречий. Признавая это на словах, господствовавшая в течение десятилетий марксистская теория, по существу, не относила это к нашему обществу, поскольку один из идеалов социализма – отсутствие классовых конфликтов. Еще в конце 1930-х годов у ряда авторов появилась идея «бесконфликтности» развития социалистического общества, отсутствия в нем антагонистических противоречий. Наиболее полно эта идея была представлена в тезисе о полном соответствии при социализме производственных отношений характеру производительных сил.

Позднее было признано, что это соответствие проявляется лишь тогда, когда противоречия объединяются преобладающим единством двух противоположных друг другу сторон. Соответствие было представлено как определенная ступень развития противоречия, когда противоположности еще объединены в рамках единства. Большинство авторов, занятых поисками основного противоречия социализма, считали таковым противоречие между производительными силами и производственными отношениями, иногда – между производством и потреблением, старым и новым и т.п.

Так или иначе, проблема противоречий в известной степени в отечественной литературе все же разрабатывалась. Однако этого нельзя сказать о теории конфликтов: ей, по существу, уделялось слабое внимания, которое и обусловило понимание конфликта (от лат. conflictus - столкновение) лишь как столкновение противоположных интересов, взглядов, стремлений; серьезное разногласие, острый спор, приводящий к борьбе [Современный словарь иностранных слов. – М.: «Цитадель-трейд», 2005. - С. 414.]. То есть, в определение не входило понятие «противоречие».

Между тем, по нашему мнению, противоречия и конфликт, с одной стороны, не могут рассматриваться как синонимы, а с другой – противопоставляться друг другу. Противоречия, противоположности, различия – это, на наш взгляд, необходимые, но недостаточные условия конфликта. Противоположности и противоречия превращаются в конфликт тогда, когда начинают взаимодействовать силы, являющиеся их носителями. Таким образом, конфликт – это проявление объективных или субъективных противоречий, выражающееся в противоборстве сторон.

Под социальным конфликтом в общем плане понимается тот вид противостояния, при котором стороны стремятся захватить территорию, либо ресурсы; угрожать оппозиционным индивидам или группам, их собственности или культуре.

Современная теория социального конфликта возникла на западе как реакция некоторой части социологов на широкое распространение в ми­ре социологии позитивизма, ее теоретической основы - структурно-функционального анализа. Односторонность методологических посылок функционального подхода, особенно таких, как постулирование стабиль­ности, устойчивости, гармонии, порядка в обществе, универсального функционализма, функциональной неотъемлемости всех компонентов со­циума, - вступала в заметное противоречие с иным концептуальным под­ходом к социальной действительности, инициированным, в частности, общественной практикой 50-60-х годов, социальными конфликтами этого периода.

Определения социального конфликта различного толка в зарубежной литературе можно найти в работах К. Боулдинга, Р. Дарендорфа, Л. Козера, Т. Парсонса, Н. Смелзера, Ю. Хабермаса, С. Чейза и др. [Боулдинг К. Общая теория систем – скелет науки//Исследования по общей теории систем. М., 1969; ым?", логической

Дарендорф Р. Элементы теории социального конфликта//Социс., 1994. № 5; Козер Л. Функции социального конфликта. Пер. с англ. О. Назаровой. Под ред. Ионина Л.Г. - М.: Идея-Пресс - Дом интеллектуальной книги, 2000. - 208 с.; Т. Парсонс. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения//Амери-канская социологическая мысль.- М.- 1996.- С.494-526; Смелзер Н. Социология - М., 1994; Чейз С. Тирания слов. – М., 1998; Хабермас Ю. Будущее человеческой природы. – М., 2002 и др.]

Однако, наиболее полное, по нашему мнению, определение социального конфликта дается в отечественной литературе. В частности, например, Е.М. Бабосов считает, что конфликт социальный – это «предельный случай обострения социальных противоречий, выражающийся в столкновении различных социальных общностей – классов, наций, государств, социальных групп, социальных институтов и т.п., обусловленном противоположностью или существенным различием их интересов, целей, тенденций развития. Конфликт социальный складывается и разрешается в конкретной социальной ситуации в связи с возникновением требующей разрешения социальной проблемы. Он имеет вполне определенные причины, своих социальных носителей (классы, нации, социальные группы и т.д.), обладает определенными функциями, длительностью и степенью остроты» [Бабосов Е.М. Конфликт социальный//Социологи-ческий словарь. - Минск, 1991. - С. 80].

Правда, это определение, схватывая, на наш взгляд, только основную суть рассматриваемого явления, не отражает всех черт конфликта – его психологического аспекта, в частности. Эта особенность прослеживается и в определении Ю.Г. Запрудского, который говорит, что «Социальный конфликт – это явное или скрытое состояние противоборства объективно расходящихся интересов, целей и тенденций развития социальных субъектов, прямое и косвенное столкновение социальных сил на почве противодействия существующему общественному порядку, особая форма исторического движения к новому социальному единству» [Запрудский Ю. Г. Социальный конфликт. - Ростов, 1992. - С. 54]. Данное определение, по нашему мнению, в общем, верно, но слишком масштабно. Рассматриваемая характеристика не учитывает бытовых, семейных, трудовых – словом, конфликтов более «низкого уровня».

Т.В. Новикова считает, что социальный конфликт – это «ситуация, когда стороны (субъекты) взаимодействия преследуют какие-то свои цели, которые противоречат или взаимно исключают друг друга» [Новикова Т.В. Социальные конфликты: Экспертиза, прогнозирование, технология разрешения. Вып. 1. - М., 1991. – С. 27]. Здесь как видно, подчеркнут, прежде всего, личностный, психологический аспект конфликта.

В более «современных» работах [Савин А.Б. Типология социальных конфликтов: Дисс... канд. филос. наук. – Н. Новгород: ННГАСУ, 1999. - 158 с.; Дмитриев А.В. Исследовательская парадигма социального конфликта//Современная конфликтология в контексте культуры мира/Материа-лы I Международного конгресса конфликтологов. Под ред. Степанова Е.И. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 592 с.; Материалы Всероссийской научной телеконференции «Этнические конфликты: теория, экспертиза, технологии разрешения»//Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технологии разрешения. Вып. 18, 2002. - 470 с. и др.] при изучении различных сфер общественной жизни исследователи обычно применяют так называемый конфликтологический подход. Такой подход, например, к политическому исследованию фокусирует внимание на политических процессах в терминах соревнования между людьми и группами за ценности, имеющие политическую значимость, т.е. процессах в рамках политической системы. В международной политике конфликтологический подход является, с нашей точки зрения, основным. Возможен этот подход и в юриспруденции, когда преступление рассматривается как результат конфликта между людьми, прослеживается механизм его возникновения. Конфликт продолжается и в судебном процессе (обвиняемый и его защитник, с одной стороны, обвинитель – с другой).

Известно, что проблема типологии возникает во всех науках, имеющих дело с множеством разнородных объектов. Проблемы типологии в социальных науках довольно сложны как из-за практической невозможности проведения «чистых» экспериментов (как это делается в естественных науках), так и трудностей методологического характера.

Тем не менее, в современной литературе достаточно много классификационных схем конфликтов. Наиболее распространенными классификациями конфликтов являются типология конфликтов в зависимости от таких параметров, как масштабность; длительность протекания во времени; социальные последствия; формы проявления; особенности и условия происхождения (и развития); количество вовлеченных сторон; почва, на которой проявляется противоречие; соотношение интересов сторон; сферы социального взаимодействия; интенсивность используемых средств и т.д. (Р. Дарендорф, С. Хантингтон, С. Чейз, Я. Штумски, Р. Даль, А. Анцупов, А.И. Шипилов и др.) [Дарендорф Р. Современный социальный конфликт. – М., 2001; Darendorf R.>

Вместе с тем для выработки типологии конфликта в рассматриваемом нами аспекте, основой которого является противоречие, необходим, на наш взгляд, системный подход, поскольку система постоянно испытывает на себе внутренние возмущения, являющиеся результатом ее внутренней противоречивости.

Компонент и система, часть и целое; прерывное и непрерывное, структура и функция; внутреннее и внешнее; организация и дезорганизация; разнообразие и однообразие – такой далеко не полный перечень противоречивых сторон и отношений, присущих системам и порождающих конфликты [Мертон Р. Социальная структура и аномия//Социологические исследования, 1992. - № 3. - С. 104-114]. Каждая из этих характеристик способна служить базой для выделения конфликтов определенного типа.

Изучение структур и механизмов, обеспечивающих устойчивость социальных систем, предпринятое представителями структурно-функционального анализа (Т. Парсонс, Р. Мертон, К. Дэвис и др.), привело к созданию различных типологий как структур, так и функций систем, так или иначе связанных с конфликтами. По Парсонсу [Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения//Американская социологическая мысль.- М.- 1996.- С.494-526], например, можно выделить четыре обязательных требования к системе: адаптация к внешним объектам, целеполагание, поддержание бесконфликтного отношения между элементами системы (интеграция) и, наконец, поддержание институционных нормативных предписаний («ценностного» образца). Это по сути предпосылки или условия бесконфликтного существования в обществе.

Р. Мертон в отличие от Парсонса сосредоточил внимание на дисфункциональных явлениях, возникающих вследствие противоречий и напряжений в социальной структуре. Он выделяет пять типов приспособления индивидов в обществе (конформизм, инновация, ритуализм, ретризм, мятеж) [Мертон Р. Социальная структура и аномия//Социологические исследования, 1992. - № 3. - С. 104]. Отклонение от каждого из этих типов означает неизбежный конфликт – либо с властью, либо с так называемой репрезентативной группой.

Новейшие версии структурно-функционального анализа (Р. Александер и др.) модифицировали эти основные положения, однако основные идеи данной концепции сохранились (статичное, внеисторическое рассмотрение общества, абстрактный категориальный аппарат, «некорректное поведение» индивида в описании саморегулируемых систем и т.д.).

Характерно, что классификация противоречий в рамках системного подхода по критерию этапности и последовательности их разрешения оказывается достаточно уязвимой. Как известно, в диалектике принято следующее описание последовательности развития: возникновение и созревание внутренних противоречий между элементами, частями, подсистемами, т.е. становление системы, дестабилизация и разрушение системы через борьбу и отрицание одной противоположности другой и переход к новой системе. Современные исследователи признают возможность такого развития, но не считают его единственно возможным. Напротив, получила широкое распространение точка зрения, по которой изменения происходят не через разрушение системы, а через рост ее упорядоченности и усложнение. Рост же противоречий в системе рассматривается не как источник развития, а как причина типичного антисистемного действия.

Деление конфликтов на внутри- и внесистемные имеет несомненное познавательное и практическое значение. Особенно важно для предмета нашего исследования остановиться на трактовке внутрисистемных социальных противоречий и конфликтов, к которым, как известно, имеется ряд подходов. Например, в соответствии с марксистской позицией смена общественных систем объяснялась, в частности, непримиримыми противоречиями между новыми производительными силами и устаревшими производственными отношениями. Такое упрощенное понимание подверглось, в первую очередь, в зарубежной литературе основательной критике. Л. Козер, например, считал, что общества можно разделить на «ригидные» (закрытые) и плюралистические (открытые). В ригидных большие группы (враждебные классы) разрешают свои интересы через революционное насилие, в плюралистических же дается возможность решения конфликта через разнообразные социальные институты [Козер Л. Функции социального конфликта. Пер. с англ. О. Назаровой. Под ред. Ионина Л.Г. - М.: Идея-Пресс - Дом интеллектуальной книги, 2000. - 208 с.].

Среди зарубежных исследователей данной проблемы представляет наибольший, на наш взгляд, интерес точка зрения Э. Гидденса. По его мнению, каждый отдельный тип общества характеризуется плюрализмом форм господства и эксплуатации, которые не могут быть сведены к единому классовому принципу. При этом наряду с классовой эксплуатацией существуют три вида эксплуататорских отношений, которые до конца не объясняются, хотя и затрагиваются теорией классовой борьбы в общем и теорией прибавочной стоимости в частности. Это: а) эксплуататорские отношения между государствами, во многом формирующиеся военным господством; б) эксплуататорские отношения между этническими группами, совпадающие или же не совпадающие по форме с эксплуататорскими отношениями первого типа; в) эксплуататорские отношения между мужчинами и женщинами (эксплуатация по половому признаку). Ни один из этих видов эксплуатации не может быть сведен к исключительно классовому уровню [Giddens A. The Constitution of Society, Cambridge, 1984].

Внутрисистемные противоречия, таким образом, могут лежать в основании типологии конфликтов, но их отнюдь не следует ограничивать классовыми противоречиями.

Понятно, что в рамках конфликта какого-либо типа возможна и дальнейшая классификация. Приведем одну из них, наиболее тесно относящуюся к предмету нашего исследования - классификацию межнациональных конфликтов [Паин Э.А. Проблемы регулирования этнических конфликтов в постсоветском обществе//Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технологии разрешения. Вып. 2. - М., 1992. - С. 123]:

а) Конфликты «неуправляемых эмоций». Речь идет о конфликтах-бунтах или погромах. Для подобных конфликтов характерна неопределенность целей организаторов беспорядков, случайность конкретных событий. Часто внешние признаки таких событий скрывают за собой непроясненные до конца истинные причины. Это подтверждает анализ драматических ферганских событий 1989 г., когда погромам подверглись ни в чем не замешанные турки-месхетинцы, а также события в бывшей Югославии, во многом не поддающиеся рациональному толкованию.

б) Конфликты «идеологических доктрин». Они связаны с политическими, национальными, религиозными движениями и имеют более или менее давние исторические корни. Национальные требования формируются не стихийно, а разрабатываются идеологами-теоретиками. Сторонники определенной идеи готовы пожертвовать за нее самой жизнью, поэтому такие конфликты могут носить длительный и ожесточенный характер. К такого рода конфликтам могут относиться споры по поводу принадлежности территорий, по поводу их государственного или административного статуса, неурядицы в связи с возвращением ранее депортированных народов и т.д.

в) Конфликты «политических институтов». Это в основном споры о границах, о взаимоотношениях органов власти, о юрисдикции, о роли политических партий и движений и др. «Война законов» и «парад суверенитетов» относятся к числу конфликтов именно этого типа.

Наконец, можно выделить полностью институционализированные конфликты (представляют большую редкость в общественной практике) и в то же время конфликты, протекание которых не урегулировано никакими механизмами. Если в конфликтах институционализированных существуют и действуют общие для сторон правила, согласно которым и разрешается проблема, то во втором типе конфликтов согласие сторон сведено к минимуму или вообще отсутствует и борьба развивается без ограничений. В промежутке между этими крайними полюсами наблюдается большое разнообразие видов противостояния сторон, которые урегулированы хотя бы частично.

Вероятно, ко второму, но с определенной оговоркой, человеческое общество в течение многих столетий вырабатывало и пыталось реализовать целый ряд правил ведения военных действий. В международном праве существуют «законы и обычаи войны», заключены конвенции почти между всеми государствами по этим вопросам, что, конечно, отнюдь не означает, что эти правила и нормы всегда и везде соблюдаются.

Дихотомическое деление (на два противоречащих понятия) разводит все социальные конфликты на: невооруженные и вооруженные.

Вооруженные конфликты характеризуются использованием субъектами оружия (применением военной силы) для разрешения противоречий и являются видом по отношению к социальному конфликту как родовому понятию.

По мнению западных и отечественных конфликтологов, критериями для установления того или иного типа вооруженного конфликта являются: социально-политическая природа и содержание конфликта; соотношение и расстановка внутренних политических сил; цели и стратегия сторон в конфликте; степень использования вооруженного насилия и т. п.

Исходя из этих критериев, наиболее содержательную, по нашему мнению, типологию конфликтов представляет В.Л. Суворов [Суворов В.Л. Военная конфликтология: основные подходы к изучению вооруженных конфликтов//Современная конфликтология в контексте культуры мира. – М., 2001. - С. 563-565]. Автор выделяет следующие типы вооруженных конфликтов:

межгосударственные (между государствами и их коалициями);

внутригосударственные (гражданские беспорядки, массовые волнения и т.п.);

территориально-статусные (требования изменения границ, повышения статуса и т.п.);

сепаратистские (требования полной независимости, выхода из состава государства и т. п.);

ирредентистские (требования о присоединении этнической группы к другому государству);

этнические (между различными этническими группами и т. п.).

Уровень классификации вооруженных конфликтов по качественному содержанию В.Л. Суворов дополняет следующими признаками:

по характеру участия в конфликте – прямое участие на стороне союзника и косвенное участие при помощи советнического аппарата, военных поставок, подготовки специалистов для армии и флота и т.д.

по качеству противоборствующих сторон – между регулярными армиями, между иррегулярными воинскими формированиями, смешанные.

Уровень классификации конфликтов по количественному (оперативно-стратегическому) содержанию В.Л. Суворов представляет следующим образом:

по расположению района конфликта - внутренний, приграничный, удаленный от страны;

по способу развязывания – внезапное нападение, эскалация агрессии;

по характеру театра военных действий – сухопутный, прибрежный, океанический, морской;

по количеству сил – от ограниченного контингента до оперативно-стратегической группировки войск (сил) с обеих сторон;

по способам и формам военных действий – классические, партизанские, нетрадиционные, ограниченные, широкомасштабные, блокадные.

Существует также ряд других подходов к типологизации вооруженных конфликтов. Все они в той или иной степени отражают сложность и многогранность этого социально-политического явления.

Вместе с тем, при отнесении конфликта к тому или иному типу следует, провести анализ его характерных признаков. Но данный аспект не входит в задачи нашего исследования, поэтому будем основываться на разделяемой нами точке зрения В.А. Махонина [Махонин В.А. Подходы к классификации вооруженных конфликтов//Электронный архив информационного агентства «НСН»

/www.el.integrum.ru] на то, что можно говорить о следующих признаках вооруженного конфликта: а) субъекты конфликта являются носителями оружия; б) применение военной силы используется как главное средство разрешения противоречий. Исходя из этого, под вооруженным конфликтом следует на наш взгляд, понимать разрешение противоречий между различными субъектами посредством применения военной силы.

По Махонину, война есть разновидность вооруженного конфликта. Автор к ее характерологическим признакам относит то, что:

1. субъекты войны являются субъектами политики;

2. применение военной силы - главное средство разрешения противоречий;

3. широкомасштабные боевые действия;

4. война является особым состоянием всего общества.

Совокупность названных признаков позволяет дать дефиницию: война - это разрешение противоречий между субъектами политики посредством применения военной силы, используемой в широких масштабах. Ее сущность состоит не просто в продолжении политики насильственными средствами, а в разрешении противоречий с помощью военной силы.

Военный конфликт можно рассматривать как разновидность войны, поскольку первые два признака войны и военного конфликта совпадают, а третий и четвертый – различны: третий признак - военные действия ограниченного масштаба, четвертый - особое состояние части общества.

Понятие «военный конфликт», используемое в широком смысле, «включает в себя любые военные столкновения, в том числе и мировые войны» [Военно-энциклопедический словарь. М., 1984, с.354.]. Вместе с тем, это понятие все чаще употребляется по отношению к таким военным коллизиям, которые обладают некоторыми особенными чертами. К ним можно отнести, как считает С.В. Смульский, по меньшей мере, следующие: во-первых, это борьба с использованием средств военного насилия как с одной, так и с другой стороны; во-вторых, географически локализованный масштаб ведения боевых действий; в-третьих, ограниченное (как правило) использование сил и средств военного насилия; в-четвертых, относительная ограниченность частных, регионально-ситуативных целей, которые стороны преследуют в споре; в-пятых, относительная управляемость процесса развития конфликтных отношений между участниками этого спора [Смульский С.В. Идентификация военного конфликта (методологические и теоретические ориентиры)//Полис, 1995. - № 4].

В литературе военный конфликт, как правило, рассматривается с точки зрения его соотношения с международным (межгосударственным) конфликтом (причем толкование его часто сужается до рамок вооруженного конфликта, понимаемого как определенная фаза развития международного конфликта), с позиций той опасности, которую это явление представляет как возможный детонатор мировой войны. В процессе эволюции подходов к пониманию военного конфликта все более принимаются во внимание экономические, экологические, социально-политические, социально-психологические, юридические (международно-правовые) и другие аспекты рассматриваемого явления [Федоров Ю.Е. Международная безопасность и глобальные проблемы. - М., 1983. - С. 41-48; Вавилов A.M. Экологические последствия гонки вооружений. - М., 1988. - С. 29-39; Арцибасов И.Н., Егоров С.А. Вооруженный конфликт: право, политика, дипломатия. - М., 1989. - С. 31-32; Прохоренко И.Л. Межгосударственные и межнациональные конфликты на территории бывшего СССР (Взгляд зарубежных ученых)//США: Экономика. Политика. Идеология, 1994. - № 8-9; Насиновский В.Е., Скакунов З.И. Политические конфликты в современных условиях//США: Экономика. Политика. Идеология, 1995. - № 4; Пыж В.В. Проблемы реформирования армии в современном политическом процессе российского общества: Автореф. дисс… канд. полит. наук, - СПб, 1999. - 22 с.; Яковлев В. Военные аспекты миротворчества стран СНГ//Международная жизнь. - 2002. - № 1. - С. 31-38 и др.].

Тем не менее, под военным конфликтом все-таки следует понимать вооруженное столкновение ограниченного масштаба, как форму разрешения противоречий между субъектами политики.

Приведенные рассуждения позволяют заключить, что понятие «вооруженный конфликт» является видом социального (политического) конфликта. Война и военный конфликт являются подвидами вооруженных конфликтов. Поэтому любую войну или военный конфликт можно назвать вооруженным конфликтом, но не каждый вооруженный конфликт может быть войной или военным конфликтом.

Все многообразие вооруженных конфликтов, так или иначе, на наш взгляд, сводится в две основные группы:

1) субъекты конфликтов не являются субъектами политики. К ним относятся отдельные лица, группы людей, использование оружия между которыми или одним из которых подпадает под уголовное законодательство и может быть квалифицировано как преступление;

2) субъекты конфликтов являются субъектами политики.

Субъекты 2-й группы - это субъекты войн и военных конфликтов. К ним относятся: государства с их вооруженными силами; коалиции государств; правящие режимы с регулярными вооруженными силами, ведущие борьбу против антиправительственных группировок; антиправительственные группировки, имеющие свои иррегулярные вооруженные формирования; национально-осво-бодительные движения и организации, имеющие свои военные формирования и представляющие интересы народов, лишенных государственности.

Основываясь на характеристике приведенных выше субъектов конфликтов, можно выделить следующие виды войн и военных конфликтов:

1. Межгосударственные войны и военные конфликты, субъектами противоборства в которых выступают государства.

2. Войны и военные конфликты между государствами с одной стороны и национально-освободительными движениями - с другой.

3. Внутригосударственные войны и военные конфликты, субъектами которых выступают с одной стороны правящие режимы, с другой - антиправительственные группировки (гражданские, религиозные, межнациональные, расовые и др.).

Исходя из предмета нашего исследования, в данной работе будет рассматриваться в основном третий вид военных конфликтов, для выявления характерологической сущности которого мы водим такой термин как «конфликт с применением военной силы».

Во всех предыдущих рассуждениях понятие «конфликт с применением военной силы» отсутствует. Тем не менее, в литературе его использование достаточно распространено. Данное понятие в современном понимании впервые, пожалуй, вошло в научный оборот начиная с выдвинутого Карлом Клаузевицем принципа применения вооруженной силы [Клаузевиц К. О войне. – М.: Воениздат, 1941]. В дальнейшем данный термин стал применяться в различных дефинициях.

Например, В.В. Пыж под использованием военной силы понимает применение военно-силовых средств в конфликтах [Пыж В.В. Проблемы реформирования армии в современном политическом процессе российского общества: Автореф. дисс… канд. полит. наук, - СПб, 1999].

В.В. Чебан характеризует применение военной силы как конфликты самого различного масштаба, начиная от военно-политических союзов и кончая войсковыми группировками, предназначенными для ведения современной войны [Чебан В.В. Военная безопасность союзного государства и основные направления ее обеспечения//Журнал теории и практики Евразийства, 2003. - № 12].

O.O. Хохлышева соотносит применение военной силы в конфликтах с операциями по поддержанию мира [Хохлышева О.О. Разоружение, безопасность, миротворчество: глобальный масштаб. Монография. - М. - Н.Новгород: АВН РФ, АНМ «Элита» при ООН, ИСИ ННГУ, 2000. - С. 308].

К.Н. Салимов, как одну из составляющих широкого диапазона внутригосударственных конфликтов, трактует применение военной силы [Салимов К.Н. Современные проблемы терроризма. - М.: Изд-во "Щит и М.", 2000. - 217 c.].

В международном праве (в различных международных конвенциях, соглашениях, договорах, протоколах и т.п.) применение вооруженной силы (если другими способами избежать ее не удалось) рассматривается, как цивилизованная возможность для конфликтующих сторон разрешить возникшие разногласия вооруженным путем [Гассер Х-П. Международное гуманитарное право. – М.: МККК, 1995].

В.А. Шагалов использование военной силы рассматривает в «операциях по поддержанию мира» как меру самообороны [Шагалов В.А. Проблема новой миротворческой парадигмы на рубеже XX-XXI вв. и вклад республики Татарстан в ее формировании//Вестник ТИСБИ, 2002. - № 4].

М.А. Рыльская, считая внутренний вооруженный конфликт одной из форм силового разрешения социально-политических противоречий, подчеркивает, что в связи с применением военной силы различного масштаба внутренним вооруженным конфликтам присущи некоторые элементы, характерные для военного времени (зоны боевых действий, наемничество, диверсионная борьба, повстанческая деятельность и т.д.). [Рыльская М.А. Внутренний вооруженный конфликт проблемы урегулирования (организационно-правовой аспект): Автореф. дисс… канд. юридич. наук. – М., 2001].

Существуют и другие дефиниции термина «конфликт с применением военной силы»: локальный конфликт, вооруженное противостояние, агрессия, миротворческая операция, контртеррористическая операций, использование вооруженных сил и др.

И все таки, в литературе [Батырь В.А. Имплементация норм международного гуманитарного права в военном законодательстве Российской Федерации: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. М.: Воен. ун-т, 1999. 24 с.; Кузнецов А.Г. Прогноз возможных военных конфликтов с участием России на период до 2010 года//Стратегическая стабильность. - 1999. - № 4. - С.44-53; Россия (СССР) в локальных войнах и военных конфликтах второй половины XX века / Под ред. В.А.Золотарева. - М.: Кучково поле, Полиграфресурсы, 2000. - 575 с.; Смульский С.В. Идентификация военного конфликта (методологические и теоретические ориентиры)//Полис, 1995. - № 4; Авдеенок Л.Н., Епачинцева Е.М. Реабилитационный аспект работы с семьями участников локальных военных конфликтов//Контроль и реабилитация окружающей среды: Матер. II междунар. симп., 19-21 июля 2000 г. - Томск: Изд-во "Спектр" ИОА СО РАН, 2000. - С.206-207 и др.] наиболее распространенным смысловым выражением понятия «применение военной силы» является такой, своего рода, силлогизм как «военный конфликт».

В силу того, что «военный конфликт» является словосочетанием, доминирующим в литературе и правовых документах, он, по нашему мнению, является «отправным пунктом» для методологии понятия «конфликт с применением военной силы и рассматривается нами как термин, включающий «устоявшийся» спектр указанных выше характерологических признаков военного конфликта, как «объективно оцениваемое» понятие (субъектами, не участвующими в конфликте).

В данной работе, вводя понятие «конфликт с применением военной силы», мы, оставляя в нем общую характерологическую сущность военного конфликта, в то же время наполняем его «дополнительным» субъективным содержанием. То есть, конфликт с применением военной силы будет рассматривать как:

- внутригосударственный конфликт «субъективно оцениваемый» правящим режимом;

- вооруженное столкновение ограниченного масштаба, и как форму разрешения противоречий между субъектами политики, но имеющее такой «дополнительный» характерологический признак, как целеполагание конфликта, которое подразумевает:

1) управление конфликтом, предполагающего предотвращение выхода ситуации из-под контроля и недопущения ее перерастания в широкомасштабные боевые действия.

2) установление мира, т.е. осуществление в ходе конфликта комплекса мер военно-силового воздействия со стороны правящего режима с тем, чтобы заставить другую сторону конфликта прекратить открытое насилие и перейти к мирному решению проблемы;

3) поддержание мира, предполагающее синтез мер военно-силового и не силового воздействия со стороны правящего режима на другую сторону конфликта в условиях мира, но с большой вероятностью того, что вероятность его нарушения сохраняется, т.е. сохранение военного присутствия на территории конфликта.

Таким образом, рассмотрев методологию понятия «конфликт с применением военной силы», следует подчеркнуть, что, несмотря на сложившийся в правовой литературе богатый спектр оттенков понятий вооруженных конфликтов, существует достаточно прямолинейные суждения в отношении категории «государственный конфликт». Так, в основном, выделяются международные и межнациональные конфликты, регулируемые нормами международного права, договорами и соглашениями государств, а также внутренним (конституционным) законодательством.

В сфере международных отношений конфликты с юридической точки зрения часто имеют многоотраслевой характер: в них могут быть вовлечены, например, нормы конституционного, административного, гражданского, уголовного и процессуального, а также гуманитарного права.

С нашей же точки зрения особому исследованию должен быть подвергнут анализ дефиниций понятия «военный конфликт» и особенно генезис понятия «внутренний военный конфликт» в отечественной литературе.

2. Характеристика военного конфликта в зарубежных источниках

Задача исследования дефиниций категории «военный конфликт» поставлена, прежде всего, для интеграции мнений зарубежных авторов об исследуемом феномене, т.е. для выявления «наиболее объективной» сущности военного конфликта.

Определение сущности конфликта, как явления, принципиально значимо: «от него производны его прочие характеристики, а также многие основополагающие политические и правовые подходы к предотвращению, ведению, урегулированию реальных конфликтов» [Conflicts in the 21st Century/Lucia Annun-ziata, Marta Dassu (eds). Roma: Aspen Institute Italia, 2002. 28/190 p.].

Как представляется, для совершенствования правовой базы по применению военной силы во внутригосударственных конфликтах также важно осмысление процесса эволюции понятия «военный конфликт» и его типологии.

В нормативно-правовой литературе в основном существует разделение вооруженных конфликтов на конфликты международного и немеждународного характера, которое нашло свое отражение в Дополнительных протоколах к Женевским конвенциям и различных комментариях к ним. Однако, после принятия данных протоколов остался, как считает Р. Бакстер, «нерешенным трудный вопрос о том, какое право должно применяться к вооруженным конфликтам, в которых имеются как международные, так и немеждународные элементы» [Baxter R. The duties of combatants and the conduct of hostilities (Law of the Hague)//International Dimensions of Humanitarian Law, Henry Dunant Institute/Unesco, 1988, p. 100]. Таким образом, автор ставит вопрос об еще одном виде конфликтов, в котором сочетаются признаки первых двух.

Как показало исследование зарубежной литературы, большинство исследователей все же не поддерживают строгого разделения вооруженных конфликтов на конфликты международного и немеждународного характера.

В ряде работ конфликты обозначаются как имеющие транснациональный характер [Мюнклер Г. Войны XXI века//Международный журнал Красного Креста, 2003 и др.].

И все же анализ зарубежных источников показывает, что военные конфликты в целом классифицируются «в разное время и в разных местах как (1) внутренний вооруженный конфликт, (2) международный вооруженный конфликт и (3) смешанный внутренне-международный конфликт» [Prosecutor v. Tadic, IT-94-1-AR72, Decision on the Defence Motion for Interlocutory Appeal on Jurisdiction, 2 October 1995, (prim 59), para 73].

1. Внутренний вооруженный конфликт. Долгое время за рубежом военные (вооруженные) конфликты на территории одной страны (внутренние конфликты) определялись как межнациональные (межэтнические) конфликты. В литературе по национальным движениям сложилось несколько точек зрения на проблемы подобных кон­фликтов. Суть одной из наиболее известных и распространенных концепций выражается в том, что наступает новый цивилизационный кризис, который в ближайшем будущем обозначит себя в еще более драматичных формах. В основе столкновения лежит культурная не­совместимость народов и, прежде всего несовместимость евро-хрис­тианской и азиатско-мусульманской цивилизаций [Huntington S.P. The Clash of Civiliza-tions?//The International System after the Collapse of the East-West Order. 1994]. Действительно, если посмотреть на перечень горячих точек нашей планеты, то нетрудно заметить, что культурно-цивилизационный компонент играет в конфликтах немаловажную роль (Боснийский конфликт, Палестино-Израильский конфликт, фламандский вопрос в Бельгии, проблемы Ольстера для Великобритании, Корсики - для Франции, Страны Басков и Каталонии - для Испании, Южного Тироля - для Италии; проблемы в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, Тибете, в штатах Джамму и Кашмир; чеченские войны в России и др.).

Но не только национально-территориальные, но и религиозные разногласия сегодня выступают мощным фактором накопления потенциала конфликтности в мире. Несмотря на то, что практически все наиболее распространенные, в том числе и мировые религии, призывают к веротерпимости по отношению к представителям других религиозных взглядов, в течение многих веков наблюдаются периоды резкого обострения межконфессиональных противоречий, вплоть до длительных вооруженных столкновений.

Исторический опыт развития наиболее распространенных религий свидетельствует о том, что между некоторыми из них сложилось своеобразное «поле напряженности» или повышенной конфликтности. Это относится к взаимоотношениям христиан и мусульман с иудеями, мусульман с христианами, индуистов с мусульманами, мусульман с буддистами и др.

Вторая точка зрения на развертывающиеся конфликты представ­ляет собой теоретическое обобщение ситуации, сложившейся во всем мире в период после Второй мировой войны. Распад колониальной системы стал и следствием, и мощным стимулом национальных движений и соот­ветствующих национальных идеологий. Через национальные движе­ния, противостоящие метрополиям, народы, добившиеся политичес­кой независимости, встали на путь модернизации, приобщения к та­ким достижениям мировой культуры, как высокие технологии, со­временные информационные системы, рациональность управления, основанная на сочетании рыночных отношений и государственного регулирования экономики. Перед этими народами, представляющи­ми большую часть населения земли, встала дилемма: либо раство­риться в достижениях современной цивилизации, либо найти сред­ства сохранения своей самобытности с помощью национализма.

Если ранее национально-освободительные войны как особая категория международных конфликтов оценивались как внутренние, то, согласно Дополнительного протокола № 1 (1977) к Женевским конвенциям 1949 г., «вооруженные конфликты, в которых народы борются против колониального и расистского господства и оккупации, за осуществление их права на самоопределение, являются международными вооруженными конфликтами» [ ].

Достаточно продолжительный период эта категория международных конфликтов в практике ООН включала: 1) войны колониальных стран и народов, под которыми понимаются войны народов несамоуправляющихся, а также подмандатных и подопечных территорий, находящихся под колониальным господством; 2) войны народов, борющихся против расистского господства; 3) войны, которые ведутся «народами против правительств, хотя и не являющихся колониальными или расистскими, однако действующих в противоречии с принципом равноправия и самоопределения» [Restraints on War. Studies in the Limitation of Armed Conflict. Ed. by M. Howard. Oxford 1979. P. 4-6].

Понятие «национально-освободительные войны» на определенном этапе имело и такие дефиниции, как «малые», «ограниченные» или «локальные» войны.

Данные понятия войны в научный оборот вошли достаточно давно. Их применяли еще в ХIХ и начале ХХ века некоторые военные историки и теоретики, философы и политики. Однако после второй мировой войны понятия «локальная война», «ограниченная война» стали важным элементом политики государств и их военных доктрин. Так, термин «локальная война» стал употребляться в США в конце 1950-х годов в ходе дискуссии по проблемам использования американских вооруженных сил в войнах и вооруженных конфликтах, которые по своему масштабу несопоставимы с всеобщей ядерной войной. Предполагалось, что военные действия во время таких войн и вооруженных конфликтов будут ограничиваться обычно театром военных действий (ТВД) или отдельным его районом. Такие войны и стали называться «локальными», т.е. ограниченными по территориальному охвату.

Когда администрация президента США Дж. Кеннеди приняла военно-стратегическую концепцию "гибкого реагирования" (1960 г.), термин «локальные войны» получил в США официальное признание. Спустя некоторое время, он был заменен термином «ограниченная война». К этой категории стали относить военные действия, ограниченные по целям, применяемым средствам, масштабам, времени. В середине 1970-х годов к ограниченным войнам и вооруженным конфликтам были отнесены ядерная война на театре войны, обычная война, обычная война на театре военных действий (ТВД) или в ограниченном районе ТВД. Предусматривалось также ведение специфических войн и вооруженных конфликтов, прежде всего в зонах национально-освободитель-ных движений. В настоящее время американская военная доктрина стала относить к локальным войнам и вооруженным конфликтам войны с применением и без применения ядерного оружия на театре войны, а также «конфликты низкой интенсивности», - как особую форму военно-политической борьбы в каком-либо одном (или нескольких) географическом районе с ограниченным применением иностранной державой военной силы или без прямого использования ее вооруженных сил.

В зарубежных юридических источниках изначально внутренние конфликты также полно­стью «игнорировались», за исключением случая добровольного признания состояния войны со стороны законного правительства.

В довоенный период в зарубежной военной литературе также преобладало «поверхностное» отношение к революциям и войнам, происходившим в отдельных государствах, поскольку они выходили за рамки межгосударственных войн и международных отношений. Считалось, что принцип невмешательства во внутренние дела как бы отделял международную сферу от внутренней, оставляя гражданские конфликты за пределами поля международного рассмотрения. И только после второй мировой войны ученые стали уделять значительно большее внимание гражданским войнам, осознав, что они «заменили международную войну в качестве войн ядерного века» [Childs J.R. American Foreign Service N. Y, 1948. P. 64].

Постепенно выявление сущности внутреннего вооруженного конфликта стало осуществляться путем определения от обратного, сделавшего общую 3-ю статью Женевских конвенций, применимой в период «вооруженных конфликтов, не носящих международного характера», даже если «одно из самых бесспорных высказываний в отношении слов «не носящих международного характера», заключается в том, что никто не может с уверенностью сказать, что именно они должны были выражать» [Farer Т. The humanitarian laws of war in civil strife: Towards a definition of international armed conflict, Revue Beige du Droit International, 1971, p. 26].

В современной терминологии внутренние конфликты также имеют дефиниции гражданская война или гражданские конфликты [Baxter R. Comments//P. Trooboff (ed.), Law and Responsibility in Warfare: The Vietnam Experience, 1975/Bierzanek, (prim. 17) и др.].

Например, Г. Мюнклер рассматривает гражданскую войну, как симметричную противоположность термина «международная война». Тем не менее, автор считает, что в современной гражданской войне границы, установленные государствами, не играют никакой роли, но такая война ведется не как война между государствами, как это было в случае войн внутри и вокруг Анголы, Заира-Конго, Сомали и Афганистана [Мюнклер Г. Войны XXI века//Между-народный журнал Красного Креста, 2003].

Выражение «вооруженные конфликты немеждународного харак­тера» употребляется в Женевских конвенциях и других доку­ментах гуманитарного права без развернутого оп­ределения в противовес международным вооруженным конфликтам. Выражение «внутренние конфликты» служит простым синонимом предыдущего.

Напротив, выражение «гражданская война» наделяется смыслом, отличным от такового двух первых терминов. Оно обозначает только ярко выраженные вооруженные конфликты высокой интенсивнос­ти.

Такой подход подтверждает, что терминология вооруженного конфликта все чаще определяется в свете различных уровней напряженности. Например, в ст. 8(2f) Статута МУС речь идет о «...вооруженных конфликтах, которые имеют место на территории государства, когда идет длительный вооруженный конфликт между правительственными властями и организованными вооруженными группами или между самими такими группами».

Дефиниции категории «военный конфликт» в зависимости от интенсивности военных действий преобладают в основном среди западных военных теоретиков, которые в начале 1980-х годов предложили «очередной» подход к классификации войн и военных конфликтов, который заключался в том, что в качестве основного критерия в ней выступают не тотальность войны, как это было в 1940-е и 1950-е годы, не ее всеобщий или ограниченный характер, присущие 1960-м и 1970-м годам, а интенсивность военных действий.

В соответствии с этим подходом, как указывает В. Суворов, зарубежные военные специалисты выделяют три типа конфликтов: высокой, средней и низкой интенсивности:

конфликты высокой интенсивности (КВИ) – войны между государствами и военными коалициями с использованием всех видов оружия, в том числе и ядерного (всеобщая и ограниченная ядерная война), на глубину всей территории противника;

конфликты средней интенсивности (КСИ) – войны между двумя странами, в которых воюющие стороны используют имеющиеся силы и средства и самую современную военную технику, но не применяют оружие массового поражения;

конфликты низкой интенсивности (КНИ) – особая форма военно-поли-тической борьбы в каком-либо одном (или нескольких) географическом районе с ограниченным применением западными державами военной силы или с их участием посредством оказания различных видов помощи без прямого использования вооруженных сил.

Выделение конфликтов низкой интенсивности в качестве отдельного вида военно-политического противоборства представляло особый шаг в развитии американской военной науки, который коренным образом повлиял на всю последующую эволюцию Вооруженных сил США. После определенной теоретической доработки под «конфликтами низкой интенсивности» стала пониматься ограниченная политико-военная борьба, направленная на достижение определенных политических, социальных, экономических или психологических целей, начинающаяся с различных видов давления посредством терроризма и повстанческого движения, ограниченная географическим районом и применяемыми оружием, тактикой и степенью насилия.

В рамках этого понятия, с использованием полного набора критериев американские специалисты дополнительно выделили три уровня теперь уже самих КНИ:

высокий или международный (межгосударственные вооруженные конфликты и локальные войны);

средний или региональный (внутренний вооруженный конфликт в одной из стран, непосредственно затрагивающий соседние государства и оказывающий серьезное воздействие на военно-политическую обстановку в регионе);

низкий или локальный (внутриполитический конфликт в одной из стран, включающий элементы вооруженного противоборства и затрагивающий безопасность существующего режима).

По мере развития и совершенствования теории конфликтов низкой интенсивности, трактовка внутренних конфликтов расширялась. К ним стали относиться народные выступления, партизанские и повстанческие действия независимо от их социальной направленности. В особый подвид «специфических» конфликтов был выделен «терроризм». Под терроризмом стало пониматься преднамеренное использование насилия или угрозы его применения для достижения политических, религиозных или идеологических целей [Суворов В.Л. Военная конфликтология: основные подходы к изучению вооруженных конфликтов//Современная конфликтология в контексте культуры мира. – М., 2001. - С. 553-566].

В дальнейшем в зарубежной правовой литературе военные действия внутри страны, которые принимают характер международных, стали обозначаться термином «интернационализированный вооруженный конфликт». Однако многими специалистами отмечается, что фактические обстоятельства, при которых может быть достигнута такая интернационализация, многочисленны и зачастую сложны.

Например, Д. Шиндлер считает, что термин «интернационализированный вооруженный конфликт» означает войну между двумя внутренними группировками, каждую из которых поддерживают разные государства; прямые военные действия между двумя иностранными государствами, осуществляющими военное вмешательство во внутренний вооруженный конфликт в поддержку противостоящих друг другу сторон; и войну с иностранным вмешательством в поддержку повстанческой группировки, воюющей против существующего правительства [Schindler D. International humanitarian law and internationalized internal armed conflicts, International Review of the Red Cross, № 230, 1982, p. 255].

Типичным примером интернационализированных внутренних вооруженных конфликтов в новой истории может служить вмешательство НАТО в вооруженный конфликт между Федеративной Республикой Югославия (ФРЮ) и Армией освобождения Косово (АОК) в 1999 г. [Егоров С.А. Косовский кризис и право вооруженных конфликтов//Международный Красный Крест. Сборник статей, 2000. - № 837. - С. 25]; вмешательство Руанды, Анголы, Зимбабве, Уганды и других стран, начиная с августа 1998 г., в поддержку противоборствующих сторон во внутреннем вооруженном конфликте в Демократической Республике Конго и др.

Таким образом, внутренние интернационализированные конфликты, или «смешанные войны» стали определяться как особый вид международного конфликта, появившийся в послевоенный период, как своего рода свидетель процесса трансформации межгосударственных отношений, в действительно международные.

2. Международный вооруженный конфликт. Классическое понимание интернационализированных вооруженных конфликтов вытекает, на наш взгляд, из статьи 1(4) Дополнительного протокола I, которая четко предусматривает, что вооруженные конфликты, в которых народы ведут борьбу против колониального господства и иностранной оккупации и против расистских режимов в осуществлении своего права на самоопределение, автоматически квалифицируются в целях данного протокола как международные вооруженные конфликты.

Р. Бирзанек указывает на то, что включение вооруженных конфликтов в рамки статьи 1(4) подтверждает, что разделение на конфликты международного и немеждународного характера является далеко не таким строгим или принципиальным: международный вооруженный конфликт - это не синоним межгосударственных войн, а международное гуманитарное право в полном его объеме не предполагает того, что коллективными участниками военных действий должны быть государства [Bierzanek R. Quelques remarques sut 1'applicabilite du droit international humanitaire des conflits armes aux conflits internes internationa-lises//Swinarski C. (ed.), Studies and Essays on International Humanitarian Law and Red Cross Principles in Honour of Jean Pictet, ICRC, Geneva, 1984 (prim 17), р. 284].

Поскольку международный вооруженный конфликт не является предметом данного исследования, мы ограничимся его характеристикой в таком виде, в каком он приведен в Дополнительном протоколе I.

3. Смешанный внутренне-международный конфликт. Конфликт может быть международным по своему характеру наряду с тем, что является внутренним вооруженным конфликтом [Prosecutor v. Tadic, IT-94-1-AR72, Decision on the Defence Motion for Interlocutory Appeal on Jurisdiction, 2 October 1995, (prim 59)]. Обоснование «смешанного» подхода, по-видимому, состоит в том, что акт интернационализации придает международный характер не всем конфликтам на данной территории, а лишь конфликту между сторонами, представляющими государства. Хотя при внимательном изучении Женевских Конвенций совершенно очевидно, что эта позиция оправдана, поскольку часто связана с искусственным отделением внутренних аспектов вооруженного конфликта от международных и при этом процесс разделения оказывается достаточно затруднительным. Как отмечает А. Макдоналд, «с увеличением числа внутренних и интернационализированных вооруженных конфликтов все чаще приходит осознание того, что строгое деление конфликтов на внутренние и международные вряд ли возможно, если вообще когда-то было возможным...» [MacDonald A. The year in review//Yearbook of International Humanitarian Law, Vol. 1, 1998, p. 121].

Основываясь на данном обстоятельстве, на практике предпочтение отдается применению международного гуманитарного права в полном объеме на всей территории, где отмечаются многочисленные конфликты международного и внутреннего характера.

Вместе с тем, сложность заключается в том, что в результате намерения исследователей данной проблемы исключить «отдельные» внутренние конфликты, протекающие независимо от других, возникает вопрос о том, как разграничить военные действия внутреннего и международного характера, что и представляет собой самую суть этой проблемы. Кроме того, точка зрения на то, что все вооруженные конфликты на конкретной территории носят международный характер, была охарактеризована Апелляционной камерой МУТЮ как «неудачная» [Prosecutor v. Delalic et al. IT-96-21-A, Judgement, 20 February 2001, (prim. 46), para. 209], как нам представляется, потому, что она беспрецедентная и перечеркивает критерии интернационализации.

Анализ литературы по исследуемой проблеме показал, что при определении всех перечисленных видов вооруженных конфликтов в рассмотренной зарубежной классификации понятие «конфликт с применением военной силы» практически не встречается. Однако достаточно широко используется понятие оказание межгосударственной военной помощи. Подобная трактовка военного конфликта обусловлена, на наш взгляд, тем, что правовые и политические последствия применения силы одним государством против другого создают реальные побудительные мотивы для государств, осуществляющих вмешательство в гражданские волнения в другом государстве, отрицать такие действия. Кроме того, оказалось, что некоторые государства и образования, на являющиеся государствами, также готовы приветствовать иностранное участие во внутренних конфликтах или фальсифицировать сведения о нем ради собственных далеко идущих политических целей. В результате, квалификация вооруженных конфликтов, включающих в себя международные и внутренние элементы, и применимое право, которое определяется этой квалификацией, часто становятся, как указывает Х. Гассер, «предметом яростных противоречий политического характера [Gasser Н-Р. Internationalized non-international armed conflicts: Case studies of Afghanistan, Kampuchea, and Lebanon, American University Law Review, Vol. 33,1983, p. 157], т.е. различных политических махинаций, инициирующих применение военной силы.

В данной ситуации для определения применимого права требуется провести разграничение между оказанием законной межгосударственной военной помощи и тайными средствами, которые используются для маскировки факта враждебного вторжения иностранных сил в государство [Baxter R. Comments//Trooboff P. (ed.), Law and Responsibility in Warfare: The Vietnam Experience, 1975/Bierzanek R. Quelques remarques sut 1'applicabilite du droit international humanitaire des conflits armes aux conflits internes internationalises (prim. 17), p. 288].

При выявлении сущности военных конфликтов следует учитывать и то, обстоятельство, что существует частое несовпадение мнений относительно определения характеристики конфликтов, особенно между сторонами, находящимися в конфликте. Как отмечает Х. Гассер, «при наличии этих различных точек зрения было бы нереально полагать, что три стороны, находящиеся в конфликте, придут к единому мнению в отношении правовых аспектов конфликта. Более того, вряд ли они согласятся соблюдать в полном объеме нормы международного гуманитарного права, косвенно признав, таким образом, международный характер конфликта» [Gasser Н-Р. Internationalized non-international armed conflicts: Case studies of Afghanistan, Kampuchea, and Lebanon//American University Law Review, Vol. 33,1983, (prim 19), р. 149].

Проблема в равной степени касается и внутренних аспектов интернационализированных вооруженных конфликтов, к которым относятся принципиальное неравенство между «законным» государством, действующим в целях самообороны, и «преступными» повстанцами [Kalshoven F. The Law of Warfare: A Summary of its Recent History and Trends in Development, A.W. Sijthoff, Leiden, 1973, (prim. 101), p. 13].

Таким образом, рассмотрев различные дефиниции понятия «военный конфликт» в зарубежных правовых источниках, можно заключить следующее:

- Эволюция национально-освободительного движения детерминировала трансформации международного права относительно исследуемой проблемы: национально-осво­бодительные войны перешли в сферу применения Дополнительно­го протокола, касающегося международных конфликтов. То есть, с точки зрения применения гуманитарного права, конфликты такого рода стали рассматриваться как международные.

Вместе с тем, в зарубежной литературе конфликты, в которых имеются элементы как международного, так и немеждународного характера, определяются как интернационализированные вооруженные конфликты.

- На основании исследований, проведенных по этой проблеме, на сегодняшний день можно сказать, что к вооруженным конфликтам следует отнести пограничные конфликты, военные акции, вооруженные инциденты, столкновения между незаконными воинскими формированиями (внутренние столкновения), специальные операции по локализации актов насилия и поддержанию конституционного порядка, а также миротворческие операции под эгидой Миротворческих сил ООН и ОБСЕ, а для нашей страны - коллективных сил СНГ по поддержанию мира.

Именно поэтому после второй мировой войны сфера международного праворегулирования все дальше и дальше уходит (прежде всего, это видно на примере норм международного гуманитарного права) за пределы собственно межгосударственных отношений и конфликтов; придает некоторым видам конфликтов, которые еще недавно оценивались как внутренние, в прямом смысле международный характер.

- Основными проблемами направлениями исследований в рамках исследуемого предмета являются трансформации политического, этнического, межконфессионального конфликта в вооруженное противостояние и выходы из него; перерастание ограниченного вооруженного конфликта в войну (локальную, глобальную и т.д.); исследование типологии военных конфликтов и на этой основе – особенности применения вооруженных сил в каждом из этих видов; механизм правового регулирования конфликтов; проблемы конфликтных отношений внутри воинских формирований и т.д.

3. Характеристика внутреннего военного конфликта

в отечественной литературе

В советский период истории России о конфликтах с применением военной силы открыто, например, в СМИ ничего не сообщалось. И надо признать, что крупных открытых межнациональных конфликтов в основном и не было. На бытовом уровне существовали многие межнациональные антипатии и трения, а также наблюдалось совершение преступлений на этой почве. Последние никогда отдельно не учитывались и не отслеживались.

Тем не менее, шло формирования латентных этноконфликтных ситуаций, обусловленных «ущербной» национальной политикой Советской власти. Провозглашение правящей партией привлекательного, но лукавого для того времени политического лозунга о праве наций на самоопределения повлекло за собой лавинообразный процесс суверенизации территорий.

Фиктивные федерализация и автономизация страны с четырьмя неравноправными уровнями национально-государственных и национально-админи-стративных образований (союзная республика, автономная республика, национальная область, национальный округ) на волюнтаристски нарезанных территориях, на которых исторически проживали и другие народы, заложили под национальный вопрос в СССР мину замедленного действия. Последующие волевые изменения границ национальных образований и передача огромных территорий (например, Крыма) из одной республики в другую без учета исторических и этнических особенностей, депортация целых народов с родных земель и рассеяние их среди других национальностей, огромные миграционные потоки, связанные с массовым выселением людей по политическим мотивам, с великими стройками, освоением целины и другими процессами, окончательно перемешали народы СССР.

Таким образом, национальная политика, проводимая в многонациональном СССР и продолжаемая в постсоветской России разрушила старороссийскую национально-территориальную систему и поставила во главу угла не человека с его неотъемлемыми правами и законными, в том числе национальными интересами, а отдельные нации с их особыми правами и особыми национально - властно - территориальными притязаниями, реализуемыми в ущерб другим народам, нередко веками проживающим на той же территории, в ущерб общепризнанным правам человека.