Г.И. Микерин, профессор, к.т.н., заведующий кафедрой
экономических измерений Института новой экономики ГУУ,
ведущий научный сотрудник ЦЭМИ РАН;
Е.И. Нейман, доцент, к.т.н., президент Международной академии
оценки и консалтинга, генеральный директор ЗАО РОСЭКО,
Вице-президент Российского общества оценщиков
О концептуальной основе и о стандартах оценки стоимости имущества
в условиях новой экономики
(Открытый материал для всех оценщиков и пользователей оценочных услуг в России)[1]
1. Предпосылки концептуальных изменений в оценочной деятельности
Сформулированная в заголовке статьи постановка проблемы выражает, по нашему мнению, острую необходимость, которую ощущают участники оценочной деятельности (сами оценщики, потребители их услуг, а также по-новому формирующиеся «само» и государственные регулирующие структуры) – в отношении выхода из заколдованного круга внутрипрофессиональной полемики. Схожую озабоченность выражают также и представители смежных дисциплин, о которых будет упоминаться в данной статье.
В своих работах мы стремимся выявить в отечественных и зарубежных материалах самого последнего времени очертания (некоторая их конкретизация дана в Заключении) новых научно-практических основ оценочной деятельности, но не изолировано, а во взаимодействии с основами профессий, которые относятся к экономическим измерениям.
По многим вопросам практики экономических измерений профессиональная оценочная деятельность, т.е. деятельность оценщика, – имеет свои особенности по сравнению с деятельностью профессионального бухгалтера (выделяя в ней деятельность аудитора) и профессиональной деятельностью инвестиционно-финансового аналитика, хотя в «принципах» этих трех смежных профессий нет четкого выражения ни единства, ни различий – об этом речь ниже. В России этим вопросам пока не уделялось внимания.
Каждый из перечисленных видов деятельности существует автономно, и только в более широком контексте можно выявить единство, присущее экономическим измерениям, – при всех тех, лучше или хуже известных широкой публике, профессиональных особенностях, которые определяют суть каждого вида деятельности.
Все эти профессии претерпевают существенные изменения своего содержания (чему сопутствует необходимое изменение институциональных форм) в условиях новой экономики, понимаемой – в широком смысле – как проявление постиндустриальной эпохи и реализации программы перехода России на инновационный путь развития. Особенностями формирующейся в мире и в России новой социально-экономической среды, в которой происходит оборот прав на любые виды имущества – в результате подлежащих оценке имущественных сделок и других трансакций – являются:
1. Массовое, но непредсказуемое появление инноваций во всех отраслях экономики изменяет классические и неоклассические теоретико-методологические представления о достижении за некоторый период сбалансированности рынка предметов долговременного пользования (капитальных активов или имуществ). В реальности эти рынки являются «ограниченно рациональными» и «ограниченно ликвидными», а из-за инноваций активы заменяются неизвестно за какой период и до истечения расчетных сроков службы. Все вместе обстоятельства новой экономики создают небывалую ранее неопределенность.
2. Повсеместное проникновение новых информационных технологий, в том числе создание и практическое использование обширных баз данных, коммуникационных возможностей и экономико-математических моделей, уместных в конкретных условиях. Но всё это не исключает потребности в общей содержательной теории, а – напротив – выдвигает повышенные требования к тем предпосылкам, которые явно или неявно лежат в основе применяемых на практике моделей и методик (техник) экономических измерений.
3. В условиях возникновения новых взаимосвязей между теорией и практикой экономических измерений во всем мире уже произошел перенос центра внимания от вопросов точности проводимых измерений к проблемам концептуально-понятийного характера, объединяемых в формулировке «пересмотр понятий». Без рассмотрения семантических[2] проблем профессионального языка, касающихся смыслового значения слов, утверждений и символов (прежде всего, математических), нет обоснованных ответов на вопросы о достоверности и точности результатов разных экономических измерений. Этим определяется возникшая в новой экономике интернационализация экономических измерений – с участием национальных профессиональных сообществ в разработке и применении единых международных стандартов по каждому виду деятельности.
Последнее замечание нуждается в пояснении, при этом, прежде чем пояснять его по-русски, приходится обращаться к англоязычным оригиналам формирующихся и изменяющихся в настоящее время, т.е. в прошлом и нынешнем году, «основополагающих принципов» (см. о них ниже) каждого из профессиональных видов деятельности.
В настоящем кратком изложении, выразим лишь общее понимание происходящего «пересмотра понятий» – как формирования в области экономических измерений не менее трех профессиональных языков, в каждом из которых ключевые слова понимаются в своем особом смысле. Происходит это не по причине профессионального корпоративизма (или, проще, эгоизма) представителей каждой из трех профессий. Причины намного глубже, и лежат они – по нашему твердому убеждению – в происходящем изменении методологических и институциональных основ всех видов экономических измерений.
* * *
Анализ основных работ, освещающих состояние этих проблем в мире и в России, проводится нами совместно с 2000 года: в исследованиях и разработках (к крупным можно отнести публикации [1-4]), в прокомментированных переводах профессиональных книг и полных сводах международных, европейских, а также – обзорно – американских и других национальных стандартов. А отклики на текущие события в сфере экономических измерений представлены в нескольких десятках публикаций в журналах и в интернете.
В этих работах уделяется особое внимание изложению проблемы экономических измерений (в особенности, оценочной деятельности) на русском языке. Именно по этой причине мы стремимся к точному пониманию отдельных деталей в профессиональных текстах на английском языке, который является официальным языком всех международных документов и большинства образовательных изданий. Только так можно добиться не только правильного понимания зарубежных публикаций, но и решения обратной задачи: полноценной и постоянной включенности российских специалистов в развивающуюся интернационализацию теории и практики экономических измерений.
На основе всех новейших стандартов, а также многих научно-образовательных изданий по основным видам деятельности, связанных с экономическими измерениями, нами выявлены разнообразные проявления методологического триединства, что более подробно будет обсуждено в последующих публикациях, а в этой – лишь обозначается.
1. Оценочная деятельность, направленная на оценку стоимости (или стоимостную оценку) имущества [property valuation], стала в последние годы отдельной профессией, сформировавшейся из ранее разрозненного и слишком широко понимаемого оценивания [evaluation], т.е. качественных и упрощенных количественных измерений экономических и иных явлений. Оценочный расчет стоимости [estimate of value] имущества выполняется на основе суждения оценщика о реальном (реалистично понимаемом) состоянии рынка – по правилам, установленным в международных и национальных стандартах оценки. Определение стоимости [value assessment] делается на дату оценки. Оценочно-расчетные «затраты замещения» (за вычетом износа и всех видов устаревания DRC) представляют собой приемлемый «суррогат» рыночной стоимости – тогда, когда нет активного рынка. Международные стандарты оценки (МСО 2007) содержат устоявшееся определение рыночной стоимости и существенно обновленные определения нерыночных баз оценки: справедливой стоимости, инвестиционной стоимости (ценности), а также специальной стоимости и синергетической стоимости (или стоимости при слиянии). – Этим создана явная связь и с бухгалтерским учетом, и с инвестиционно-финансовым анализом. Но при этом введено ограничение в отношении того, чт может признаваться стоимостной оценкой. Так, налоговые, страховые и любые «нормативные» оценки могут признаваться стоимостными – только при их соответствии принятым стандартам. Разновидности рыночной стоимости характеризуются указанием на особые обстоятельства их оценки.
2. Калькуляция затрат [cost calculation] является синонимом традиционного бухгалтерского учета затрат [cost accounting], выполняемого по номинальным (историческим) данным об активах и обязательствах, на основе чего калькулируется балансовая (бухгалтерская) стоимость (или величина) [book value], которая в новых стандартах называется: учетная сумма (или величина) [carrying amount]. А калькуляция цен [price calculation] тождественна установлению цен или ценообразованию [pricing], и хотя в «калькулятивной экономике» принимается модель классического «совершенного рынка», но в новой экономике она может рассматриваться только как частный случай. Поэтому в уже принятых Международных стандартах финансовой отчетности (МСФО) и аналогичных стандартах США (GAAP) активы и обязательства теперь стали измеряться по справедливой стоимости [fair value]. Самым последним новшеством стало применение для этих целей методик стоимостной оценки [valuation techniques].
3. Вычисление ценности [worth computation – это дефиниция из новых британских изданий по оценке, но американские (а вслед за ними – и российские) инвестиционные аналитики и в этом смысле применяют термин стоимостной оценки «valuation»] выполняется на основе представлений об идеальном (совершенном) рынке. Эти представления принимаются в качестве теоретических гипотез для построения, в соответствии с ними, математических моделей и компьютерных программ, включающих прогнозные представления, в частности, о будущих интересах инвесторов. В неоклассической «портфельной теории модерна (ПТМ)» – при принятии «гипотезы эффективного рынка», т.е. гипотезы полной рациональности, – ценность (называемая в США инвестиционной стоимостью и инвестиционной оценкой) считается тождественной стоимости и особым образом вычисляемым полным затратам. Возникшая в XXI-м веке новая экономическая теория (включая институциональные и поведенческие аспекты) показывает, что ПТМ является ограниченной, а принципы инвестиционно-финансового анализа – как профессии – изменяются в новой экономике. Что касается развития методологии всех взаимосвязанных экономических измерений, следует знать об основных новейших разработках в теории, а также знать, когда и какую из них можно обоснованно применять. Следует знать также и то, что ценностные суждения, много лет изгонявшиеся из науки «позитивистским мейнстримом», – на самом деле присутствуют не только в оценке, но и в инвестиционно-финансовом анализе, причем, не только в вычислениях (поэтому применяются оценочно-статистические методики, называемые «робастными»), но и – самое главное – в принимаемой на веру экономико-теоретической аксиоматике.
Мы дважды дали (в рамочках) по три взаимосвязанные формулировки, чтобы кратко охарактеризовать предпосылки того, что излагается в самых новых стандартах и научно-образовательных изданиях. В этом новом изложении мы сами стремимся выверить каждое слово, и готовы обсудить обоснованные замечания, если такие будут. Появляется всё больше подтверждений того, что «новая экономическая теория»[3] (в отличие от классики и неоклассики) предоставляет профессиональной оценке возможность не только обновить основы своей профессии, но и в существенной мере уточнить методологические основы смежных профессий: бухгалтерского учета и инвестиционно-финансового анализа.
Появляется всё больше подтверждений того, что разночтения в стандартах США и международных стандартах (более ориентированных на европейские понятия, которые ясно излагаются в британских изданиях) – несмотря на активно ведущуюся конвергенцию – носят не только терминологический характер. В международных стандартах (МСО и МСФО) десятки раз отмечены понятийно-терминологические отличия «американского языка», а во многом эти отличия связаны с распространением экономико-теоретического модерна на все практические экономические измерения, включая оценочную деятельность.
В американских стандартах (по всем видам экономических измерений) не только доминирует индивидуалистическая методология, но она активно и по всем видам деятельности «вменяется» рынку, опираясь на фанатичную веру американцев в постулат экономического своекорыстия [homo oeconomicus] и в тотальную секьюритизацию всей экономики – как в панацею. А в международных стандартах, отражающих европейскую ментальность, большее значение придается коллективному поведению участников рынка, а не только их своекорыстию, а также существенным различиям между реальным капиталом (имуществом, активами) и фиктивным (секьюритизированным) капиталом.
Хотя в американской литературе по экономическим измерениям можно найти концептуальные позиции, что называется, на все вкусы, – но в проповедях, произносимых американскими оценщиками в России по несколько раз в год (во всяком случае, в 2004-2007 г.г.), постоянным рефреном звучит тезис, который мы публично оспариваем. Речь идет о выступлениях практиков, преуспевающих в своей профессии, но не занимающихся общей экономической теорией, хотя каждый считает своим долгом сделать оговорку об общей экономической теории, которая является, дескать, более «современной» в США – в противовес той «более отсталой» европейской теории, на которой базируются МСО.
Но если хорошо разобраться, то дело обстоит – ровно наоборот, во всяком случае, в отношении оценки стоимости имущества, существенно отличающейся от вычисления ценности высоколиквидных финансовых активов или финансовых инструментов. Финансовая (портфельная) теория модерна [«modern» – часто переводится на русский язык как «современность», но в данном случае это означает особое научное направление, называемое и «экономическим неопозитивизмом», и «экономическим империализмом»], которая получила распространение в конце ХХ-го для анализа рынков ценных бумаг, стала, по мнению многих авторов, некритически заимствоваться – без необходимых обоснований применения формул и компьютерных программ – в оценочной деятельности.
Нельзя сказать, что эта теория была кем-то опровергнута, но самая современная [contemporary] (постмодерная, как пишут некоторые авторы) новая экономическая теория, простирающаяся от поведенческих и институциональных подходов до эконометрических методик, демонстрирует более широкие прикладные возможности, обеспечивая большую достоверность результатов, чем сверхсложные модели экономико-теоретического модерна.
Нельзя также сказать, что в США не ведется теоретических разработок по этой проблематике, но сближение практики профессиональной оценки с новой экономической теорией происходит преимущественно в Европе (в Великобритании и в других странах), и это получает отражение в международных стандартах (подробнее об этом – см. в [1-4]).
* * *
Изучение теоретико-методологических, институциональных и концептуально-понятийных сторон оценочной деятельности свидетельствует о том, что происходящие преобразования появляются не просто из нее самой, а возникают они в академической (университетской) науке, которая питается из всей окружающей экономической среды и сферы знаний. Так происходит во всем мире, так должно происходить и в нашей стране.
Даже если рассматривается не профессиональная (научно обоснованная) концепция оценки стоимости имущества, а юридическая концепция, которая требуется для подготовки законопроекта, то и она должна содержать «описание научных обоснований, результатов проведенных исследований и анализа российской и зарубежной практики»[4].
В заведенном российском порядке при подготовке законопроектов и указанных в сноске нормативных правовых актов проводится юридико-лингвистическая (юридическая и лингвистическая – «в одном флаконе») экспертиза. Одно дело – экспертиза специальных юридических (по содержанию) документов. Это внутреннее дело юристов. Но их обязывают экспертировать документы неюридического содержания, относящегося к профессиональным тонкостям специальностей, по которым самые уважаемые юристы не могут считаться экспертами – в истинном значении этого слова, т.е. специалистами самого высокого уровня в неюридической профессии: технике, медицине, экономике и т.д.
Не будем затрагивать другие неюридические профессии, но что касается оценочной деятельности, то следует разобраться, в каком смысле понимается «концепция», особенно, в сочетании со словом «принятая» – везде в статье подчеркнуты слова с корнем «принят».
Говоря о «принятых концепциях» различают их «принятие» либо в юридическом (организационно-правовом, а шире – институциональном) смысле, либо в том смысле, который понимается в научных и профессиональных сообществах, когда принципиально новая концепция становится общепринятой, что позволяет говорить о смене парадигм. Во всемирном масштабе сейчас происходит именно такая смена парадигм в профессиях, связанных с экономическими измерениями: в оценочной деятельности, в финансовой отчетности, в инвестиционном анализе (корпоративном управлении, рынке ценных бумаг).
Вместе с тем, в мире сформировалось понимание «стандартов» этих профессий как наилучшей общепринятой практики, институционально закрепляемой профессиональным сообществом, которое обеспечивают, чтобы профессиональная деятельность была бы и наилучшей и общепринятой, хотя это может вызывать серьезные изменения в ней самой.
Самое опасное, что может происходить, – это нормативное закрепление в качестве общепринятой концепции – не наилучшей практики, а такой, которая соответствует самой примитивной или, как принято в России: «равнение на самое слабое звено». И хотя нормативное закрепление совершается государственной властью, но подача идет от консервативной части оценщиков, которая хочет небескорыстно «прислониться» к власти.
Новая и, по своей сути, насквозь инновационная экономика основывается на самых передовых знаниях, на их практических приложениях в социально-экономической сфере. Но это возможно только при условии высокой конкурентоспособности любых продуктов человеческой деятельности, а отечественные исследования и разработки в области оценки, связанной с эффективностью использования ресурсов и результативностью научно-технических (инновационных) мероприятий, исторически имели солидную теоретическую базу. Помимо своих теоретических работ, вклад в разработку практической методологии внесли академики Л.В. Канторович (единственный отечественный Нобелевский лауреат по экономике), Д.С. Львов, В.Л. Макаров, Н.Я. Петраков и другие отечественные ученые.
Но в течение тридцати лет эти теоретические основы и их прикладное развитие не находят достойного воплощения в хозяйственной практике, хотя в середине этого периода в России было покончено с идеологизированной административно-командной системой. Былое извращение экономических измерений сменило цепляние новой бюрократии за, якобы, правовые, но – на деле – неправильные и откровенно несправедливые нормы, не допускающие новых знаний и умений, открытой критики и честной состязательности идей.
Смена парадигм неизбежно вызывает необходимость пересмотра понятий, чем и занимаются сейчас профессионалы по всем видам экономических измерений во всем мире, включая и Россию. А реализуется проводимый пересмотр понятий в совершенно новой институциональной форме, исторически впервые появившейся в конце ХХ-го века, т.е. в форме профессиональных стандартов практической деятельности: международных, региональных (европейских, латиноамериканских и т.п.), страновых, а также в «субъектах государств» (в штатах, провинциях и т.п.), поэтому «национальные стандарты» в таких государствах как США, Великобритания, Германия могут считаться «федеральными».
Надо сказать, что существенно изменяется ситуация, в которой разрабатываются российские федеральные стандарты оценки.
Российские оценщики (входящие в любые СРО) сегодня имеют доступ ко всем мировым достижениям в оценочной теории и практике, и могут знакомиться с ними сразу же (в режиме мониторинга) на русском языке – в том числе, по нашим переводам и обзорам, постоянно публикуемым на общедоступных интернет-сайтах оценщиков.
Профессиональным оценщикам порой недосуг интересоваться новейшей историей оценочной деятельности. Для разработки, например, одного из важнейших стандартов – по оценке стоимости недвижимого имущества – следует знать, что до 2000 г. в своде Международных стандартах оценки (МСО) вообще не было такого отдельного стандарта, потому что этому вопросу посвящалась вся основная часть (в МСО 2007 ее название уточнено, а именно: «Понятия, лежащие в основе общепринятых принципов оценки»).
Следует знать и то, что в профессионально-оценочных сообществах отдельных стран, в которых эта профессия наиболее продвинута (прежде всего, в Великобритании), в 2000-е годы наметился крутой поворот: от концентрации основного внимания на вопросах достоверности и точности оценок (в особенности, проводимых для этого математических расчетах) – к углубленному изучению и изменению концептуально-понятийного аппарата.
Детальному разъяснению каждого слова в определениях (дефинициях) ключевых понятий посвящены в мире тысячи публикаций (в России – единицы), а также многие страницы в стандартах оценки и смежных стандартах. В 2007 г. – на основе проведенных многолетних исследований и обсуждений – в международные стандарты внесены столь важные изменения в толкование ключевых понятий оценки, что они в существенных деталях изменяют практику не только оценки, но также финансовой отчетности и аудита.
В том и состоит особенность новой экономики, что в практической теории, касающейся непосредственно оценочной деятельности, получила всеобщее признание во всем мире необходимость стандартизации, в первую очередь, понятий (концептов). В этом смысле они и составляют концептуальную основу всех профессиональных стандартов – в условиях новой экономики, которая характеризуется высокой степенью неопределенности и рисков, а также непосредственной включенностью оценщиков («субъектов оценки») в процесс формирования «стоимости» или отличающейся от неё «ценности», что требует от оценщиков высочайшего профессионализма мирового уровня.
В России пока проявляется робость перед реальным (не на словах, а на деле) институциональным переходом к новой экономике, в том числе, к соответствующей практике оценочной деятельности, финансовой отчетности и инвестиционного анализа. Глубинные причины этого лежат, прежде всего, в неурегулированности отношений собственности на всё капитальное имущество: от недвижимого имущества (с земельными участками) до интеллектуальной собственности (или интеллектуального капитала).
Создатель базового закона об оценочной деятельности И.Д. Грачев, ставший вновь депутатом Государственной думы РФ, готовит пакет законов «Инновационная Россия», а также считает необходимым совершенствовать закон об оценочной деятельности, да и всё законодательство об отношениях собственности. Приведем его свежее высказывание[5] :
С точки зрения поворота страны на новый путь развития принципиальнейшее значение имеет пакет законов «Инновационная Россия». … Я придерживаюсь в законотворческой работе наработанных опытом принципов и правил: обсудить проблему с профессионалами, провести дискуссии, что позволит квалифицированно сделать законы. Прежде всего, принять закон о коррупции надо. Нужен закон, который четко говорит, что такое коррупция. Коррупция связана с неурегулированностью отношений собственности.
Примерно 40% крупных бизнесов в руках у государства. При правильной оценке их стоимость достигает примерно 2,5 триллиона долларов. … Если в отношениях собственности навести порядок, страна может ускориться в разы по темпам роста.
(В этой и во всех последующих цитатах, мы добавляем к авторскому представлению текста только подчеркивание некоторых мест, имеющих связь с вопросами, которые освещаются в настоящей статье.)
* * *
В течение первых двух лет существования Экспертно-консультативного совета по оценочной деятельности при Минэкономразвития России (ему исполнится скоро три года) все профессиональные оценщики, имевшие такое желание – причем, из всех оценочных организаций, которые стали теперь называться СРО – принимали участие в разработке и в обсуждении материалов «Концепции развития оценочной деятельности в Российской Федерации на среднесрочную перспективу».
Предварительный вариант этой Концепции был подготовлен в рамках НИОКР по теме № 5.06.6 «Разработка концепции развития оценочной деятельности в Российской Федерации» и отчет был принят Минэкономразвития России в декабре 2005 г. Особое внимание в этой работе уделялось правовым аспектам оценочной деятельности (по всем видам имущества), причем выполнялась эта работа оценщиками, являющимися профессиональными юристами, каких немало в оценочном сообществе. Научное руководство разработкой Концепции осуществляла М.А. Федотова; мы также принимали активное участие в разработке и в представлении этой Концепции. После проходивших в течение года публичных обсуждений[6], 21 ноября 2006 г окончательный текст Концепции был принят Советом при Минэкономразвития России. Затем принятый текст этой Концепции был использован при участии министерства в подготовке проекта закона, принятого Государственной думой в 2007 г. Сейчас в Совете создана рабочая группа по совершенствованию законодательства, которая и будет заниматься новой Концепцией.
Можно констатировать, что и в принятой этим Советом «Концепции оценочной деятельности» (ноябрь 2006 г.) и в трех принятых федеральных стандартах оценки (август 2007 г.)[7], – хотя и с малой скоростью, но наблюдается движение в направлении общемировых тенденций. Возможно покажется странным, но мы не считаем нужным срочно закреплять в нормативных правовых актах еще не проработанные в деталях новые концептуальные положения, даже вошедшие в Международные стандарты оценки 2007 г.
Все оценщики в мире внимательно следят за изменениями в Международных стандартах финансовой отчетности (МСФО), в которых введение понятия «справедливой стоимости» вызвало прямую апелляцию к методикам стоимостной оценки. Но в середине 2007 г. Совет по МСФО объявил о «паузе»: до начала 2009 г. им не будут приниматься официально новые стандарты, хотя поощряется добровольное применение новых проектов.
Отслеживание новейших тенденций в мировой теории и практике оценочной деятельности ведется нами в сотрудничестве с большинством известных специалистов в стране, начиная с 2000 года, – причем все крупные разработки завершались проектами российских стандартов оценки, которые были включены в опубликованные работы.
В книге по методологическим основам оценки стоимости имущества [3] нами была затронута идея исходного триединства подходов к оценке. Эта идея восходит к работам основоположника теории оценки стоимости – Альфреда Маршалла. И эта идея имеет еще не до конца изученные проявления в экономических измерениях. Более подробное изложение этого вопроса включено нами в готовящуюся публикацию, но можем отметить, что в результате обсуждений такой идеи с коллегами по научно-образовательному цеху, она уже стала успешно использоваться в теоретическом анализе оценочной деятельности.
Так, М.А. Федотова и Т.В. Тазихина предлагают понимать сущность традиционной, называемой ими классической, концепции оценки стоимости и новых, отличных от нее, концепций – следующим образом (текст из подготовленного энциклопедического издания по оценке, включенный также в подготовленное издание учебного пособия [4]):
Концепция оценки стоимости – это определенный способ понимания процесса измерения величины стоимости объекта оценки. Концепция оценки стоимости провозглашает руководящую идею для освещения процесса количественного определения стоимости. В настоящее время просматривается несколько «фундаментальных» и несколько «институциональных» концепций оценки стоимости. Первую концепцию можно назвать концепцией классической оценки. Она отражает ставшие общепринятыми определения величины стоимости объектов оценки, включенных в хозяйственный оборот и реально или потенциально являющих предметом сделки. … Вторая концепция оценки стоимости трактует величину стоимости объекта оценки как основной критерий эффективности деятельности [performance] и, следовательно, как объект управления (управленческая концепция). … В качестве третьей концепции, можно выделить формирующееся в условиях новой экономики понимание стоимости как ценности интеллектуальной составляющей, как синергетического эффекта её реализации.
Чтобы познакомиться с уже имеющимся раскрытием этой и связанных с ней концептуально-понятийных позиций, касающихся современного состояния оценочной деятельности, следует обратиться к книге [4], хотя почти все вошедшие в нее материалы по этому вопросу публиковались в журналах и в интернете. Некоторые из этих положений могут стать предметом содержательного научного обсуждения. Дополнения к раскрытию конкретных положений – в целях научно-образовательного представления особенностей оценочной деятельности в условиях новой экономики – даны в разделе 3 настоящей статьи.
2. Противопоставление «осмечивания» профессиональной оценочной деятельности
Своеобразную новизну представляют собой агрессивно продвигаемые в последнее время В.А. Прорвичем, а также его коллегами, правовые (точнее сказать – оюридиченные) «классификаторы для стандартизации оценки недвижимости»[8]. Эта позиция подается автором как научная или теоретическая, содержащая такие новые положения, которые не приняты в профессиональной среде, да и, вообще, никому не приходят в голову.
До 2005 года опубликованные им работы касались лишь оценки городских земель[9].
В новых работах В.А. Прорвича содержатся слова и о «концептуальных особенностях» его позиции, и о необходимости «строгой научной концепции» для «описания стандартизованных процедур действий оценщика на всех стадиях оценочных работ». Но В.А. Прорвич не анализирует иные опубликованные разработки, не показывает связь его предложений с этими разработками и с уже принятыми концепциями (в любом из перечисленных выше смыслов) оценочной деятельности, а сам явно их не принимает.
С непредвзятых позиций та «авторская интерпретация» (В.А. Прорвич сам так стал называть некоторые свои публичные выступления), которую он предлагает в качестве основы профессиональных стандартов оценки, должна была бы восприниматься как «классическая» (кавычки ставит сам В.А. Прорвич, утверждая, что он исповедует только эту концепцию), возможно, в том понимании, которое дано выше. Причем, речь у него идет о широком приложении этого понятия ко всей «рыночной экономике» и к «рыночной стоимости». Но при этом возникает вопрос: относятся ли «концептуальные предложения» В.А. Прорвича к общепринятому пониманию профессиональной оценочной деятельности?
Это могло бы быть предметом более серьезного научного обсуждения, но дело в том, что В.А. Прорвич в своих текстах вкладывает во многие слова – не общепринятый профессиональный смысл, а свое собственное, детально не проясняемое, понимание. Конечно, в научных исследованиях могут вводиться понятия и термины по усмотрению авторов, хотя сами авторы заинтересованы быть понятыми, и для этого они обычно детально раскрывают собственное понимание или толкование применяемых слов. В том и состоит особенность современных стандартов, что в них тщательнейшим образом прописывается толкование понятий и применение профессиональных терминов.
В частности, при настойчиво повторяемом применении В.А. Прорвичем слов «реальное» (в положительном смысле) и «абстрактное» (в отрицательном смысле) – не сразу удалось выявить, что, оказывается, под «абстрактными» оценками им понимаются «оценки, при которых на дату оценки отсутствуют правоустанавливающие документы или эти документы не надлежаще оформлены». Также постоянно повторяется, что применение «абстрактных положений» (т.е. всех теоретико-экономических основ) ведет к получению «заведомо ложных» (это любимое выражение В.А. Прорвича, применяемое им по отношению ко всем оценкам, выполняемым не по его концепции) результатов оценки и «неадекватных реальной ситуации экономических моделей». Оценки станут «реальными», по утверждению автора, если принять его собственные предложения о применении той расчетной техники, которая по-русски называется «сметным делом» или «осмечиванием».
Сметное дело – при всем уважении к тем, кто честно выполняет эту работу, – не требует не только научных степеней и званий, но даже высшего образования. Чтобы стать сметчиком, достаточно получить среднее профессионально-техническое образование, и дисциплинированно исполнять сугубо техническую работу. Обратим внимание на то, что В.А. Прорвич проговаривается, называя оценочную деятельность – «оценочным делом».
На предлагаемое В.А. Прорвичем, по его словам, на «концептуальном уровне», но, на самом деле, примитивное понимание экономического содержания оценочной деятельности (откровенно низводимой до уровня сметного дела), нагромождается искусственная конструкция такой юридической техники, которая не принята ни в мировой, ни в отечественной теории и практике, во всяком случае, профессиональной оценки.
По собственным словам В.А. Прорвича, он «осметил» тысячи московских объектов. Теперь же он занимается не просто рутинным осмечиванием, а таким «оюридиченным» осмечиванием, в которое – в качестве довеска – включен изобретенный и представляемый им в простом (т.е. без формул) табличном виде «расчет затрат (временных, материальных), необходимых для оформления соответствующих прав на объект недвижимости».
Автор предлагает оценщикам множество вводимых им корректировок «стоимости», которые не имеют отношения к рынку недвижимого имущества. По В.А. Прорвичу, дополнительные «временные затраты» учитываются в виде «интервала от даты оценки до даты предполагаемого отчуждения объекта оценки в соответствии с действующим законодательством». Далее, во всех его текстах содержатся малопонятные рассуждения по поводу «субъектно-объектных отношений» и их «сущностных характеристик», которые следует различать в зависимости от «количества субъектов прав на оцениваемый объект недвижимого имущества и вида прав у каждого из данных субъектов».
Кроме того, В.А. Прорвичем предлагается учитывать «затраты на воспроизводство основных видов городской инфраструктуры, отнесенных к оцениваемому земельному участку с выделением доли затрат, которые, в соответствии с действующей нормативной базой, должны покрываться за счет субъекта прав на земельный участок». Но если всё осмечивается «по факту», то пока не узаконена конкретная норма – нечего и осмечивать.
Всю эту, с позволения сказать, примитивную псевдоюридическую технику мы считаем возможным кратко определить как стремление опустить планку отечественной оценочной деятельности до уровня сметного дела, не требующего от оценщиков особых знаний и навыков. Эта «техника» не соответствует ни мировой, ни отечественной практике оценки, закрепляемой уже принятыми и подготовленными к принятию ФСО.
То, что В.А. Прорвич называет «стандартизацией оценки недвижимости», – не имеет никакого отношения к стандартам оценки стоимости (недвижимости и любого иного имущества) в общепринятом их понимании и к их применению: как для целей самой профессиональной оценки, так и для целей финансовой отчетности и аудита, инвестиционно-финансового анализа и корпоративного управления.
Более того, подобная «сметная стоимость» (такой термин им используется в одном ряду с «инвентаризационной стоимостью» по БТИ[10] и «кадастровой стоимостью» по натуральным показателям, не имеющим отношения к рынку, с добавлением условных коэффициентов) – не имеет непосредственного отношения ни к профессиональной оценочной деятельности, ни к другим видам практических экономических измерений.
В определенной степени возникновение такого смещения (от профессиональной оценки – к сметному делу) возникает при прочтении некоторых переводных изданий из-за неверного толкования англоязычных терминов в их неудачном переводе на русский язык:
В теории и в стандартах оценки английское слово «estimate» – в соответствии с контекстом этих изданий – переводится на русский язык как «расчет» (примерный, приблизительный, основанный на суждении оценщика) – и поэтому он может называться «оценочным», а во многих переводах общеэкономической литературы это слово переводят просто – «оценка», но совершенно в ином смысле, чем «оценка стоимости». А стоимостная оценка (или оценка стоимости) по-английски обозначаются чаще всего как «appraisal» и/или «valuation», хотя между ними есть различие как между более широким и более узким смыслом, а также есть еще несколько английских слов, передающих специфические оттенки смысла.
Главный общепризнанный во всем мире принцип гласит: стоимостная оценка [valuation] является оценочным расчетом [estimate] ценности [worth] имущества (на основе суждения оценщика). А в сметном контексте «estimate» понимается ТОЛЬКО как техническое (формальное, рутинное) выполнение сметных расчетов – по жестко заданной (механистической) схеме. Это принципиальное различие известно профессиональным оценщикам. В отличие от сметных расчетов и от бухгалтерских калькуляций, экспертизу и контроль результатов профессиональной стоимостной оценки не допустимо выполнять никакими иными способами, кроме как привлечением специалистов самой высокой квалификации (экспертов) и выполнением ими работы в соответствии со стандартом проведения проверки (экспертизы) отчетов об оценке.
В.А. Прорвич в материалах, касающихся его узко профессиональной ориентации, т.е. оценки земельных участков, возражает против использования «таких абстрактных понятий» как «условно свободный земельный участок» и не принимает оценочный расчет гипотетической ситуации, составляющей основу стоимостной оценки. Всё, что «не отражается в бухгалтерской документации», по В.А. Прорвичу, «имеет принципиально неустранимые источники неопределенностей» и «ведет к заведомо ложным результатам».
* * *
Принцип наиболее эффективного использования (НЭИ) для оценки «фактически» свободного земельного участка – В.А. Прорвич трактует как выбор из всех вариантов его использования такого, который соответствует юридическим нормам и «при котором может быть получена его максимальная цена» (в п. 10 ФСО 1 записано: «стоимость будет наибольшей»). В.А. Прорвич всегда откровенно возвышает юридическую форму над экономическим содержанием, противореча общепринятому принципу экономических измерений о приоритете экономического содержания перед юридической формой.
Выявление трансакционных издержек при индивидуальной оценке на практике вполне грамотно решается профессиональными оценщиками (международного класса), но в отношении массовой оценки сама постановка задачи на основе такой концепции совершенно нереалистична – в общепринятом, а не в извращенном понимании.
В.А. Прорвич регулярно уничижает Международные стандарты оценки (МСО) и вбрасывает «заведомо ложные» (если пользоваться его лексикой) заявления, например, о «ненужной суете чиновников от оценки», которые «нам навязывают какие-то упрощенные стандарты на базе международных, что для оценщиков это будет большой бедой»[11].
Действительно, все международные стандарты экономических измерений идут по пути упрощения понимания того сложного концептуально-методологического содержания, которое присуще новой (реалистичной) экономической теории, претерпевающей глубокие перемены. Поэтому во всех новейших стандартах и в учебниках даются отсылки к экономической теории. – Да, есть упрощенность в МСО, но есть примитивность работ В.А. Прорвича, и эта примитивность видна в любом из его новых текстов, которые никаким образом не связаны с «научным» пафосом его «концептуальных» заявлений.
В.А. Прорвич в своих текстах – то, походя, очерняет МСО, то сам ссылается на применимость «методических рекомендаций международных и европейских стандартов оценки». Вообще создается впечатление, что он лишь поверхностно знаком с новейшими зарубежными научными и образовательными изданиями и с уже принятыми стандартами
Осуществляемая В.А. Прорвичем примитивизация методик профессиональной оценки, а также откровенно выражаемая им неприязнь к «международным стандартам оценки» (в особом, «прорвичевском» их понимании) – все это исчезает в его публичном выступлении вместе уважаемой во всем профессиональном сообществе М.А. Федотовой[12] :
Речь идет не только о раскрытии особенностей применения международных стандартов оценки. … Не менее важно и раскрытие сути основных макроэкономических процессов ценообразования объектов недвижимости – в сочетании с важнейшими аспектами конкретной хозяйственной деятельности субъектов земельно-имущественных отношений в условиях реальной правоприменительной практики, математических моделей используемых при оценке, а также описание современных информационных технологий оценки.
Во всех своих выступлениях В.А. Прорвич демонстрирует, мягко говоря, слабую осведомленность в вопросах макроэкономики и финансов, математических моделей и информационных технологий, хотя о его практическом опыте по оценке городских земельных участков мы не беремся судить, оставляя это тому, кто является в этом деле узко специализированным экспертом (профессиональным, а не судебным – см. ниже).
Что касается «раскрытия особенностей применения» МСО «в условиях реальной правоприменительной практики», то, конечно же, эти условия оказывают влияние на рыночную среду – особенно, если имеются репрезентативные данные о таком влиянии.
Но если в России был бы закреплен в нормативных документах примитивный подход В.А. Прорвича, то «в условиях реальной правоприменительной практики» это привело бы к тому, о чем откровенно сказал один из лучших российских обозревателей[13] :
«Право есть искусство добра и справедливости» (Jus est ars boni et aequi) – так сказано в «Дигестах» Юстиниана, представляющих собой результат кодификации VI в. … Мы с Д. А. Медведевым еще только учились – одному и тому же и одновременно, только в разных госуниверситетах, и думать не думали, что профессия юриста спустя некоторое время станет главной в стране, а счастья от этого не наступит. Скорее наоборот: праву потребуется защита от юристов, а само «искусство добра и справедливости» превратится в разновидность балаганных фокусов – виртуозное знание инструкций и иных подзаконных актов, позволяющих не выносить профессиональные суждения, а «разводить», «разруливать», «узаконивать» и «решать вопросы». В системе, которой руководят юристы, важнее уметь договариваться за пределами судебных присутствий, а не выигрывать состязательные процессы. … Произносятся правильные слова, до неправдоподобия не совпадающие с параллельной реальностью, где особо ценится умение не соблюдать, а обходить закон – с использованием связей и за деньги. Громоздятся эвересты подзаконных актов, превращающие право в невероятное казуистическое болото, выбраться из которого иной раз не могут сами юристы. Реабилитация права достанется дорогой ценой тем, кто решит его защитить от юристов.
В научной методологии широко известно утверждение, что любым «эверестам» фактов могут быть противопоставлены «гималаи» контрфактов, а без надежной теории – пользователя «голых фактов» ожидает участь буриданова осла, который гибнет от голода, не имея оснований для выбора между двумя охапками сена. Не менее широко известно и доказательное утверждение о том, что даже голословное заявление об обоснованности какого-либо факта является некоторым суждением, неявные (имплицитные) теоретические предпосылки которого просто неизвестны выносящему суждение оценщику (в широком смысле слова) или же известны ему лишь понаслышке.
Примитивность позиции В.А. Прорвича очевидна всем оценщикам, но – именно по этой причине – она находит сторонников среди некоторой части оценщиков, не желающих изучать новое, а стремящихся под любыми предлогами сохранить старое и даже сделать его еще примитивнее. Кроме того, то и дело наблюдаются попытки на государственном уровне подменить былые «идеологические соображения», такими «юридическими утверждениями», которые не имеют никакого отношения к гражданскому праву, регулирующему отношения собственности, включая стоимостную оценку.
В это активно включается «административный ресурс», желающий сам «рулить» ценами имущества и лежащими в их основе стоимостями. Особое беспокойство вызывает возможные последствия занятий В.А. Прорвича на ниве «оценки для судебной экспертизы». Позиция оценочного сообщества по этому вопросу должна быть доведена до сведения «компетентных органов», которые – наслушавшись В.А. Прорвича – могут напринимать решения, вредящие всей оценочной профессии. И мы еще раз выражаем поддержку позиции В.М. Рутгайзера по участию оценщика в судебных разбирательствах (а также по недопустимости введения уголовной ответственности оценщика).
Хотя у нас бывали весьма острые столкновения мнений с В.М. Рутгайзером, но они касались только вопросов научно-теоретического характера, включая понятийный аппарат оценочной деятельности. И хотя мы продолжаем вести с ним публичную дискуссию по этим вопросам, но совершенно объективно отнеслись к его выступлению на заседании Совета [14], и там же сразу поддержали изложенную им позицию – несомненно, полезную для всего оценочного сообщества. Приведем выдержку из опубликованного текста выступления В.М. Рутгайзера в защиту независимых оценщиков от любого произвола:
Гражданская ответственность оценщика возникает не всегда. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в Информационном письме «О рассмотрении арбитражными судами дел об оспаривании оценки имущества, произведенной независимым оценщиком» от 30 мая 2005 года №92 указал, что оценка, данная имуществу оценщиком, носит лишь рекомендательный характер и не является обязательной. Но возникает проблема использования результатов оценки в судебных разбирательствах – как в уголовном, так и в арбитражном судопроизводстве. Здесь нужны эксперты. Я думаю, что состав экспертов, рекомендуемых СРО, должен утверждаться (или согласовываться) Экспертным советом или Национальным советом по оценке. … Суд заинтересован в том, чтобы в качестве экспертов в судебных разбирательствах выступали наиболее компетентные специалисты. На деле же получается так, что следователи и иногда суды привлекают малоквалифицированных экспертов-оценщиков.
По нашему убеждению, на самом деле, «большой бедой» для оценщиков будет снисходительное отношение к протаскиванию через федеральные стандарты оценки «правовых классификаторов» В.А. Прорвича. Это однозначно ведет к формальному и, несомненно, коррупционному способу привлечения к следственным и судебным процедурам – тех самых, названных В.М. Рутгайзером, «малоквалифицированных экспертов-оценщиков», но натасканных на основе примитивной концепции В.А. Прорвича.
3. Обновление концептуально-понятийной основы оценочной деятельности в России
Как законопослушные граждане, хотя и не являющиеся профессиональными юристами, мы стремимся внести в стандарты оценки конкретные связи с действующим российским законодательством, что одновременно является выполнением требований МСО к разработке национальных стандартов, если они претендуют на соответствие МСО.
Подобные требования десятки раз указаны в полном тексте МСО, а в отчете по НИР 2006 года (с нашим участием – вместе с И.Л. Артеменковым, И.В. Осколковым и С.А. Табаковой) в исходных проектах ФСО 1-3[15] были даны ссылки на российские законы и нормативные правовые акты федерального уровня. Но в Минэкономразвития России сочли излишними такие ссылки, а также любые примечания в текстах ФСО, сославшись на официально не опубликованные требования Минюста России к подобным документам.
В связи с этим мы считаем целесообразным начать и вести постоянную работу по подготовке и публичному представлению – так же как это уже стало принятым в мировой практике – «интерпретаций (толкований)» отдельных положений, содержащихся в ФСО и либо вызывающих вопросы у оценщиков, либо различно толкуемыми. Это становится особенно важным в условиях происходящего обновления теоретико-методологических, концептуально-понятийных и институциональных основ оценочной деятельности.
Наш собственный опыт образовательной деятельности свидетельствует о том, что новое поколение студентов и слушателей различных послевузовских программ (включая МВА), а также тех, кто проводит научные исследования (магистранты, аспиранты) в сфере экономических измерений, – все они не желают ограничиваться ремесленничеством, даже оснащенным информационными технологиями, а стремятся осмыслить суть профессии.
Многие молодые оценщики достаточно хорошо владеют английским языком, чтобы разобраться в оригиналах стандартов и многочисленных учебных изданий, написанных на английском языке. Их уже не проведешь текстами, переведенными на русский язык в «общеэкономической лексике» с не проясняемыми особенностями оценки.
Со своей стороны, мы стараемся вооружить их такими знаниями, которые позволят им самим успешно проплывать между Сциллой экономико-теоретического модерна, на котором основывается практика инвестиционно-финансового анализа (любых ценных бумаг), и Харибдой консервативной бухгалтерской практики «с пятивековой историей».
Из трех разновидностей методологии бухгалтерского учета (финансового, управленческого и налогового) в России приоритет продолжает отдаваться не финансовым интересам инвесторов и не эффективному управлению предприятиями, а только фискальной деятельности – в ведомственных, но отнюдь не в государственных интересах.
Среди молодых бухгалтеров, успешно работающих в традиционном российском бухучете, появилось жаргонное выражение «голимый джаджмент». Их раздражающий «джаджмент» [judgment], перевернувший МСФО, – это обоснованное («мотивированное» – у судей) оценочное суждение. После десяти лет попыток выполнить правительственную программу освоения МСФО в России, этот свод становится не «голимым», а «гонимым».
«Патриарх российского бухучета» А.С. Бакаев в своем недавнем выступлении[16], которое цитируется не только в указанном источнике, а еще в десятке публикаций, сказал: «Закрываться от международных стандартов железным занавесом никто не собирается и работа по улучшению национальных стандартов отчетности велась и будет вестись, учитывая все европейские достижения». Однако это было сказано после такой, якобы, «юридической» аргументации против МСФО: дескать, нереально ради их внедрения «переписать все законодательство», а поэтому «страна пойдет своим путем».
К сожалению, некоторые «патриархи» (и не патриархи) российской оценки заняли такую же позицию по отношению к своей профессии. Другие уважаемые оценщики, активно поддерживающие тезис о подготовке ФСО «с учетом МСО» (или даже «взяв МСО за основу»), тем не менее, активно стараются переиначить по своему разумению принятый текст МСО или же дополнить его своими «интерпретациями». Прежде чем говорить «вообще» о возможности внедрения в МСО, скажем, к чему это может привести.
Еще в 2000-м году, когда впервые появились сообщения о конвергенции (сближении) международных и национальных (прежде всего, американских) стандартов, мы исследовали происходящие в мире процессы – в отношении всех профессий сферы экономических измерений, уделяя особое внимание оценочной деятельности (см. [1] и [2]).
К началу 2000-го года были достигнуты первые договоренности международных организаций по стандартам оценки (МКСО) и по стандартам финансовой отчетности (СМСФО), о (неполном) согласовании по концептуально-понятийным вопросам, прежде всего касавшихся введением бухгалтерами оценочного понятия «справедливая стоимость».
Спустя полгода были достигнуты первые договоренности практического характера между СМСФО и Международной организацией комиссий по ценным бумагам (МОКЦБ – International Organization of Securities Commissions, IOSCO), которая тогда впервые допустила (сперва – с большими ограничениями) на фондовые биржи иностранных эмитентов, представляющих финансовую отчетность по МСФО.
Неспешно, но достаточно успешно многоаспектная конвергенция продолжается до сих пор (см. подробности этого в работах [3] и [4]), и к началу 2009-го года обещано обнародовать обновленный свод МСФО. А изданный обновленный свод МСО 2007 содержит теперь не только специальные стандарты по оценке для целей финансовой отчетности как коммерческих, так и государственных экономических субъектов [entity], но также во всех остальных двадцати стандартах по конкретным вопросам – содержится особый раздел о взаимосвязи оценки с финансовой отчетностью.
МОКЦБ, т.е. «конечный потребитель» стандартов МСФО (взаимосвязанных с МСО), опубликовала 6 февраля 2008 г. обращение к публичным компаниям [17].
МОКЦБ [IOSCO] призвала компании предоставлять инверторам более полную и точную информацию о стандартах финансовой отчетности. … Этому было дано следующее разъяснение: «…Наиболее часто инвесторы вводятся в заблуждение официальными заявлениями национальных регулирующих органов, которые заявляют, что их система бухгалтерского учета основана на МСФО (это, возможно, и так), хотя и не полностью им соответствует». Для предотвращения этого компании-эмитенты, отчетность которых базируется на модифицированных/адаптированных международных стандартах финансовой отчетности, должны соблюдать пять основополагающих принципов:
1. Четкое однозначное изложение используемой базы [основы], на основании которой осуществляется учет
2. Четкое изложение наиболее значимых особенностей учетной политики компании
3. Объяснение того, где можно ознакомиться с использующимися компанией ключевыми принципами учета
4. Отдельная форма, удостоверяющая соответствие использующихся стандартов стандартам МСФО в том их виде, в котором они впускаются СМСФО – в том случае, если компания использует именно такой подход
5. Отдельная форма, объясняющая различия между использующимися стандартами и стандартами МСФО том их виде, в котором они впускаются СМСФО, если компания использует именно такой подход.
Для нас во всем этом нет ничего нового. Если заменить во всех пяти пунктах «учет» на «оценку», а «МСФО» на «МСО», то получим известные с 2005 г. (переведенные и опубликованные) требования МКСО к национальным стандартам оценки, где указано на необходимость их соответствия МСО, а также было добавлено указание о необходимости отражения особенностей национального законодательства (см. начало этого раздела).
Любые предложения по изменению текста МСО или текстов сформированного Совета по интерпретациям (при уже принятой реструктуризации нового Совета по МСО) могут направляться в эту международную организацию, в которой Россия теперь широко представлена. За последний год российскими оценщиками направлялись предложения (и они получателями обсуждались!) в МКСО, а также в СМСФО (вместе с российскими бухгалтерами по вопросам применения оценочной методологии в финансовой отчетности).
Вообще, за семь лет нами подготовлены сотни текстов, «объясняющих различия» (в понятиях и принципах) и «отражающих особенности национального законодательства», однако слепая лошадь внутрипрофессиональной полемики (см. начало всей статьи) – всё ходит по кругу. Причины этого находятся внутри самого оценочного сообщества, а не «за бугром» и не «на вершинах» властных структур. Искать надо там, где потеряли, а не там, где кажется светло («светит» в личных или СРОшных интересах оценщиков, но не всей профессии). А теряем – то, что называется самоидентификацией своей профессии.
Тезис, который разделяется всеми, с кем нам доводится его обсуждать, – это самостоятельность профессиональной оценочной деятельности, которая не поглощаема целиком смежными профессиями (бухгалтерским учетом и инвестиционным анализом), но она может потерять свои большие куски. Особое внимание к межпрофессиональному взаимодействию должно уделяться по всем трем направлениям, о которых мы все время говорим: по научно-методологическим, концептуально-понятийным и институционально-организационным основам всех трех видов практических экономических измерений.
* * *
В этой части статьи мы ограничимся несколькими иллюстрациями, важными для оценочной практики, и рассмотрим некоторые возможности размежеваться хотя и по взаимосвязанным, но разным понятиям, прежде чем говорить об их органичном единстве.
Основной сюжет, послуживший толчком к написанию настоящей статьи и более детально рассмотренный в разделе 2, касается понятия, определение которого содержится в статье 130 Гражданского кодекса Российской Федерации: «к недвижимым вещам (недвижимому имуществу, недвижимости) относятся…», а ссылок на эту дефиницию – более сотни тысяч (только тех, которые показывают поисковые системы в интернете).
Три термина, содержащие один и тот же корень «недвижим», юридически представлены как синонимы, хотя сами юристы (а также многие неюристы) ведут долгий спор о толковании этих терминов, причем не только в юридическом понимании. Во многих новых работах есть ссылки на позицию, изложенную в статье О.Ю. Скворцова[18] :
В современной российской цивилистике идут споры о том, является ли понятие недвижимости юридическим, либо оно отражает фактически существующий объект. … Следует говорить скорее о неразрывном единстве экономического и юридического критериев, при помощи которых недвижимое имущество определяется как специфический объект гражданского права. … Даже с точки зрения необходимости государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним различные виды недвижимостей поставлены в неодинаковые правовые условия.
Обратим внимание на «неразрывное единство», а также на грамотное применение по-русски во множественном числе слов: «недвижимостей», а также «имуществ» (в других местах). Отказ от этого привел к излишне частому использованию оценщиками слова «объект» применительно и к «недвижимостям», и к «имуществам». Об этом еще скажем позже, хотя мы не считаем задачей первостепенной важности обязательное применение в российских документах грамотного (литературного), а не казенного языка.
Отметим еще один тезис цитируемой статьи – на него ссылаются другие юристы:
…Мы неизбежно придем к выводу о том, что «настоящая» недвижимость – лишь земельные участки, а все остальные вещи, в том числе и неразрывно связанные с землей, это принадлежность недвижимости (принадлежность земельных участков). Возможно, что именно такой подход изменит и направление правового регулирования оборота недвижимостей. Ведь, к примеру, одна из основных проблем сегодняшнего состояния законодательства в данной сфере – то обстоятельство, что земля следует правовой судьбе находящейся на ней недвижимости, а следовало бы установить иное правило… Современный Земельный кодекс РФ устанавливает этот принцип (подп. 5 п. 1 ст. 1 гласит: «Единство судьбы земельных участков и прочно связанных с ними объектов, согласно которому все прочно связанные с земельными участками объекты следуют судьбе земельных участков»), который тем не менее «не распространяется на существующую совокупность норм, а закладывает основы будущего регулирования земельных отношений»[19] (добавим от себя – и гражданско-правовых отношений также [О.Ю. Скворцов]).
Сделаем некоторые выводы, полезные для оценщиков.
Во-первых, действующее законодательство содержит нормы, которые практически совпадают с основными формулировками МСО по этому поводу. Но, во-вторых, то, что называется правоприменительной практикой («реальной» – по Прорвичу, и «параллельной реальностью» – по Колесникову), противоречит этим нормам. И, в-третьих, грамотные законодательные нормы закладывают основы будущего регулирования гражданско-правовых отношений, в том числе тех, на которые ориентируется оценочная деятельность.
Отметим, что здесь термин «объект» используется не в философско-юридическом смысле, а в физическом (или инженерно-техническом) смысле, который к тому же не должен смешиваться с экономическим смыслом «объекта» (о нем много написано в трудах по экономической теории – см., например, в работе академика РАН В.М. Полтеровича[20] ).
Но важно еще и то, что в новейших научных исследованиях юристов не только повторяется первая из приведенных нами формулировок О.Ю. Скворцова (это означает, что воз и ныне там), но и дается ее некоторое развитие. Краткое обобщение новых работ[21] – в связи с вопросом, на который нам хотелось получить ответы юристов, – сводится к тому, что тройственное представление о «недвижимом» сами юристы разделяют на:
- (1) «юридическое понятие (категория)», каковым является «объект гражданского права»;
- (2) «реальный физически (фактически) существующий (связанный с землей) объект»;
- (3) «экономический объект, сущностью которого является его стоимостной эквивалент».
- Юридический смысл термина «объект» (с добавлением указания на «гражданское право») сводится, в основном, к обязательной государственной регистрации права собственности. А.А. Минаева (см. сноску) утверждает, в частности: «Объектом земельных правоотношений земельный участок может быть еще и до того момента, как права на него занесены в Единый государственный реестр земель и Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним. [Далее приведены конкретные примеры.]»
- По поводу понимания «физического объекта», называемого также «фактическим», – связанного с землей, а также с «природой» и с искусственными (техническими – в общем, а не в юридическом смысле этого слова) «улучшениями» – всё знают специалисты по конкретным техническим профессиям и соответствующим наукам. Этот вопрос чрезвычайно важен для оценщиков, но он выходит за рамки настоящей статьи.
- Для практикующих оценщиков – как представителей экономической профессии, получающих экономическое образование (с дополнениями в его рамках) – содержание их деятельности связано с «экономическим объектом» («объектом» в экономическом смысле). Это следует из анализа профессиональных юридических исследований, хотя речь пока шла только о содержании понятия, и мы не касались его терминологического закрепления.
* * *
В арсенале профессиональных оценщиков есть понятие, которое не знают юристы, но они со своей стороны подходят к нему очень близко, когда исследуют все стороны имущественных отношений. По-русски это понятие стали называть «наиболее эффективным использованием», хотя и об этом названии и о содержании самого понятия идут непрекращающиеся споры среди оценщиков.
Предоставим слово по этому вопросу специалисту, который недавно разместил в интернете свою публикацию[22]. Мы знакомы с работами С.П. Коростелева и с ним лично, но не работали с ним и не обсуждали эту проблему. Его новая статья содержит краткий методологический обзор критического характера – по нашему мнению, и критические и позитивные суждения С.П. Коростелева, в основном, вполне обоснованы. Кроме того, в статье представлены описание методики и таблицы с результатами проведенных расчетов по определению НЭИ для конкретных земельных участков и зданий разного назначения.
Хотя автор скромно сообщает, что «подробное изложение теории и методики выходит за рамки этой статьи», но представленные материалы демонстрируют стремление выполнить работу в полном соответствии с Международные стандартами оценки. (О некоторых несущественных недоразумениях в этой статье мы сообщим лично автору.)
Остановимся несколько подробнее на некоторых методологических вопросах, затронутых в статье С.П. Коростелева, и попытаемся связать их с обсуждаемым вопросом.
Правильное применение понятийного аппарата – это более половины успеха в решении задач оценки. … Пора бы нам остановится на определении, закрепленным в МСО. [Далее автором приводится полный текст определения НЭИ из МСО и применение автором «теста на НЭИ» – см. комментарий после этой цитаты.] … То использование, при котором оцениваемое имущество будет иметь максимальную стоимость и которое отвечает другим требованиям, считается наиболее эффективным использованием.
Всё – почти правильно. «Почти» – потому что к трем общепринятым «требованиям» (т.е. юридическим, физическим и финансовым ограничениям) в «тесте на НЭИ» С.П. Коростелевым добавляется то, что явно никаким «требованием» не является. Хотя НЭИ в соответствии с МСО определяется как наиболее вероятное использование имущества, но выражение «наиболее вероятное» [most likely – буквально «скорее всего»] не имеет прямого отношения к «теории вероятности», а в профессиональной оценке оно означает гипотетичность осуществления варианта с максимальной стоимостью [value], т.е. с максимальной величиной [и это тоже value] оценочного экономического критерия.
Сравнивая тройственность «объектов», рассматриваемых цитировавшимися выше юристами, с тремя ограничениями НЭИ – между ними можно найти явную общность, но о «неразрывном единстве экономического и юридического критериев» (см. первую цитату из статьи О.Ю. Скворцова) можно говорить только при определении понятий (о чем эмоционально пишет С.П. Коростелев), но не при количественных измерениях.
Сокращение «анализ ННЭИ» (наилучшее и наиболее эффективное использование) вошло в практику оценки. Это сокращение является буквальным переводом с английского, но является не корректным, так как на этом важнейшим этапе оценки мы не анализируем наиболее эффективное использование, а анализируем варианты возможных улучшений земельного участка и определяем НЭИ. …
В практических оценках продолжается практика замены этого важнейшего этапа оценки ссылками на собственное мнение в обоснование, как правило, существующего использования объекта недвижимости. Однако в связи с переходом нашего рынка недвижимости на новую стадию развития этого становится явно недостаточно. Вообще, профессионализм оценщика можно оценить по тому, как он проводит анализ НЭИ.
Автор высказывается в пользу аббревиатуры НЭИ (вместо ННЭИ, АННЭИ, ЛННЭИ и т.п.), считая, что «неоднозначное толкование этого понятие приводит к большим ошибкам». Всё это правильно, как и то, что оценщик должен представлять не «собственное мнение в обоснование», а аргументированное обоснование своего мнения, однако отметим, что ни одна из используемых аббревиатур не является «буквальным» переводом. На самом деле переводы «HABU (highest and best use)» являются «вольными», так как по-английски ничего не говорится об «эффективности». Слово «эффективность» в русском языке оказывается коварным понятием, если относится к нему профессионально.
Дело в том, что в русском произнесении и написании (без поясняющих эпитетов) – не ясно, о каком из трех смыслов идет речь: о «(целесообразной) действенности» [effectiveness] или о «(рациональной) прибыльности» [efficiency], или же о новой «(управленческой) результативности» [performance], которую также иногда называют «эффективностью деятельности». Эти понятия имеют очень разные смыслы, и ни один из них не передает в точности смысла – основанного на расчетах – оценочного суждения о максимальной стоимости (объекта) имущества при наличии трех видов ограничений.
И суть не в схоластических спорах об аббревиатурах («хоть горшком назови…»), а в том, что НЭИ [HABU] – как идиоматическое выражение – характеризует особый способ мышления и, вместе с тем, профессиональную оценочно-аналитическую процедуру, которую весьма аккуратно расписал в своей статье С.П. Коростелев в соответствии с МСО.
Следует отметить еще одну, как мы считаем, существенную деталь: в этой статье, также как в МСО и в любых зарубежных стандартах оценки, нет словосочетания «объект оценки», искусственно имплантированного в российские нормативные правовые акты по оценочной деятельности. Как и везде, в этой статье есть «объекты» [subjects (Nota bene!)], есть «объекты недвижимого имущества (недвижимости)», просто «объекты имущества», а также «объекты строительства» – все эти термины применяются в полном соответствии с международным и российским их пониманием (см. краткий обзор выше).
А «объект оценки» – это излишняя сущность, которую можно было бы терпеть, если понимать её только в смысле «оцениваемого объекта», но «правовой фетишизм» превратил его в излишнюю сущность, к которой надо бы применить «бритву Оккама». Это не применяемое нигде в мире словосочетание появилось в суете подготовки закона об оценочной деятельности 1998 года. Но чем дальше, тем больше ему стало придаваться само-о-оценное значение, и укоренилась тавтология: «оценщик оценивает объект оценки».
В статье С.П. Коростелева есть упоминание о применяемых в профессии понятиях «ценности», «инвестиционной стоимости» и «им подобных». Что касается «подобных» – это надо бы уточнить. В английском бытовом языке «стоимость», «цена» и «ценность» считались синонимами (например, в оксфордском толковом словаре), но в британских, а также в европейских изданиях по оценке теперь стало принятым новое профессиональное различение этих трех понятий и, главное, видов деятельности по их измерению (см. в [4]).
В разделе 1 настоящей статьи мы коснулись понятийных различий в разных видах экономических измерений. Первым среди оценщиков заострил внимание на этом вопросе один из лучших отечественных специалистов по оценке стоимости недвижимости и по анализу ценности инвестиций в недвижимость – Е.И. Тарасевич[23]. Но его предложения, принятые научным сообществом, не воспринимает забюрократизированная практика. Однако следует знать, что, новый смысл «ценности», как и смысл использованного на практике С.П. Коростелевым «опционного ценообразования», не являются подобными стоимости, а соответствуют разным, хоть и смежным, видам экономических измерений.
* * *
Один из зачинателей оценочного движения в современной России Е.С. Озеров в статье, содержащей преамбулу и предлагаемые им проекты федеральных стандартов оценки[24], высказался «за здравие» МСО на земле российской – и в начале, и в конце текста.
В преамбуле статьи:
Предусмотренная законодательством система регулирования деятельности по оценке активов и бизнеса должна базироваться на трех основополагающих Федеральных Стандартах. … Стандарты призваны обеспечить введение основных терминов, понятий, принципов и подходов, являющихся общими для оценки всех видов активов и бизнеса и согласованных с Международными стандартами оценки. …
После длительных дискуссий специалистов руководство Совета представило на утверждение версии упомянутых Стандартов, значительно уступающие Международным стандартам в полноте представления основополагающих положений.
И в конце статьи:
Заключение. Представленная редакция двух базовых стандартов оценки может использоваться при подготовке предложений по совершенствованию Международных стандартов оценки и доработке Федеральных стандартов оценки Национальным Советом по оценочной деятельности.
В этой статье сделано 22 сноски со ссылками: одна половина – на Международные стандарты оценки (МСО-2005) и Европейские стандарты оценки (ЕСО-2003), а другая половина – на российское законодательство, в основном, на Гражданский кодекс РФ.
Но, по нашему мнению, эти ссылки не подкрепляют того, что Е.С. Озеров пишет по поводу «имущественных понятий», а свидетельствуют об их противоположном смысле:
Для целей оценки в группу объектов недвижимости включаются только те виды объектов гражданского оборота, которые характеризуются признаками неперемещаемости не только юридической, но и материальной сущности вещи. Это означает, что недвижимостью называется субстанция, объединяющая в себе вещь или совокупность вещей (имущество) – как ее материальную сущность – с пакетом имущественных прав и обременений, составляющих юридическую сущность недвижимости».
При всем уважении к Е.С. Озерову, нельзя согласиться с его «сущностными» интерпретациями, о которых можно было бы политкорректно умолчать (тем более, признавая его большие заслуги в образовательной и практической деятельности), если бы сам Е.С. Озеров не привлекал к этому вопросу общее внимание своей настойчивостью по включению в федеральные стандарты оценки именно его понимания смысла терминов.
Мы сами ничего не выделяем в этой цитате, и не комментируем её «по существу», так как считаем, что о научной методологии в этом ни с чем не сравнимом фрагменте (повторяемом в проекте стандартов) – невозможно говорить. Но о противоречиях между «понятийным аппаратом» Е.С. Озерова и пониманием терминов в МСО и ГК РФ – мы вынуждены дать объяснения, хотя бы для обучающихся у нас (и у Е.С. Озерова) студентов и слушателей различных образовательных программ по оценочной деятельности.
Поэтому мы повторим сказанное в начале раздела о необходимости соблюдения оценщиками действующего российского законодательства, по которому отождествляются три понятия: «недвижимые вещи (недвижимое имущество, недвижимость)».
Порядок слов в этом перечислении закреплен в силу приоритета у юристов «концепции вещного права», хотя многие оценщики, даже давая ссылку на п. 1 статьи 130 ГК РФ, ставят на первое место тот термин, который они считают «главным», на свой вкус. То же относится к простому объяснению этого тройственного понятия, которое в том же источнике идет следом: «объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно». – Оценщики включают эту фразу в свои тексты без какой-либо необходимости, часто с искажениями и без ссылок, а только, чтобы потрафить юристам.
Конечно, тройственная терминологическая концепция «недвижимого» упрощает оценочную деятельность, и без доказательных оснований не надо менять эту концепцию: ни явно – добиваясь изменений в ГК РФ, в оценочном законе (напирая на его «особость»), ни неявно, что делает не только Е.С. Озеров, но и некоторые другие оценщики, не вдаваясь в концептуальные вопросы. Искренне желая понять, что подвигло Е.С. Озерова на противоречащие ГК РФ изменения в толковании терминов, мы можем найти разумное объяснение этому только в его стремлении некоторым искусственным образом совместить термины ГК РФ и МСО (поэтому-то он ссылается все время и на то, и на другое).
Для того чтобы пояснить наше мнение, почему не нужно так делать в России (во всяком случае, в срочном порядке), – рассмотрим, как это делается в мире.
* * *
Главное: между самыми известными в мире национальными стандартами – американскими (ASA и в качестве «рамки» к ним – USPAP) и британскими (RICS) – есть много не только терминологических, но и принципиальных различий. Мы уже говорили, что текст МСО в большей степени соответствует общей британской (американцы ее зовут «европейской») концепции оценочной деятельности. Поэтому в МСО включены несколько «примиряющих» формулировок: например, «ценность или инвестиционная стоимость», где первый термин дается «по-британски», а второй – «по-американски».
Но в отношении понятий «недвижимость» [real estate] и «недвижимое имущество» [real property] – найти «примиряющую» формулировку невозможно. Дело даже не в том, что в Великобритании выражение «real property» практически не применяется[25] (в оценочной деятельности), а в том, что там – также как в России – такого различия нет ни в действующем там законодательстве, ни в общепринятой практике. Иначе говоря, там «недвижимость», «недвижимое имущество», а также используемое в объяснениях понятие «вещь» [«thing», его синоним – object (Nota bene!)] – рассматриваются как тождественные.
В США, напротив, различие между понятием «недвижимости» как физического объекта и «недвижимого имущества» как физического объекта вместе с правовыми отношениями, связанными с недвижимостью, является существенным. В связи с этим, важным отдельным понятием там является «право собственности на недвижимость». Оно «включает в себя все права, интересы и выгоды, связанные с владением недвижимым имуществом. Право собственности на недвижимость обычно выражается каким-либо признаком владения, в отличие от самой недвижимости как физического объекта. Таким образом, право собственности на недвижимость относится к нематериальным понятиям».
Приведенные в последнем абзаце «закавыченные» формулировки целиком включены в МСО, хотя они корректно отражают только американскую правовую систему. Она наиболее сложна, но от неё нетрудно перейти к более простым системам гражданско-правовых отношений. В обратную сторону переход просто невозможен из-за отсутствия такой практики в странах с более простыми системами (в Великобритании или в России).
В статье С.П. Коростелева, справедливо сказано по другому, но близкому вопросу: «Современные издания по оценке недвижимости также не дают ответа на этот вопрос, продолжая на различные лады повторять известные положения учебников 90-х годов». Следует добавить, что все эти учебники были американскими или списанными русскими авторами у американцев – без критического разбора принципиальных отличий российской системы, и подавались они в лексике классической политэкономии, или, в лучшем случае, неоклассического модерна, не применимого непосредственно к оценочной деятельности.
Кстати сказать, В.А. Прорвич (разбор его «концептуальных предложений» – см. в разделе 2), применяет термины «недвижимость» и «недвижимое имущество» в разных смыслах. Первый термин у него означает физический объект, а второй – рассматривается как юридический термин, объединяющий права на объект с самим объектом. Но он сам не знает, что делает это – в соответствии с МСО, к которым он проявляет нетерпимость, а вместе с этим (т.к. он всё это подает как «юридическую материю»), – он встает в ряды американской пятой колонны, на практике разрушая нормы российского законодательства.
