WWW.DISUS.RU

БЕСПЛАТНАЯ НАУЧНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

 

Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 14 |
-- [ Страница 1 ] --


ОШО

ФИЛОСОФИЯ ПЕРЕ ННИС

Беседы о "Золотых стихах" Пифагора

Ошо, также известный как Багван Шри Раджниш — просветленный Мастер нашего времени. Ошо означает «океанический», «растворенный в океане».

В этой книге представлена серия бесед по «Золотым стихам» Пифа­гора — древнего греческого мистика. Это первая книга, в которой, в отличие от ранее изданных затронута тема западного мистицизма и великих просветленных мистиков запада.

Беседы были проведены с 21 декабря 1978 года по 10 января 1979 года в Ме ждународной коммуне Ошо в Индии, г. Пуна.

СОДЕРЖАНИЕ

Философия Переннис

Том 1

1. Величайшая роскошь

2. Любовь приходит без лика

3. Падая вверх

4. Я делаю дело

5. Пип-пип

6. Логос — сила — необходимость

7. Сознательность — ключ к мастерству

8. На вас нет пятен

9. Блаженство за пределами всякой двойственности

10. Просто будьте такими, какие вы есть

Том 2

1. Золотая середина

2. Зорба-Будда

3. Не плюйте в потолок

4. Аромат абсолютной наполненности

5. Любовь всегда девственна

6. Просветление — ваше приро жденное право

7. Дерзкий эксперимент

8. Бегство в реаль ность

9. Нет никакого Бога, пока вы не встретите Его

10. Известное, неведомое, непоз наваемое

11. Есть только Бог

Философия Переннис

Том 1

Комментарии на «Золотые стихи» Пифагора и ответы на вопросы учеников 21-30 декабря 1978 года Пуна, Индия

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Величайшая Роскошь

21 декабря 1978 года

Богам бессмертным почести

свяще нные воздай

и охраняй затем ты веру.

Чти память

пр ославленных героев, духов, полубогов.

Будь хорошим сыном,

справедливым братом,

супругом нежным и отцом хорошим.

Друга выбирай,

кто друг по добродетели.

Собирай

плоды его советов мягких,

и жизнь его пускай

тебе полезна будет,

и никогда не остав ляй его из-за

обид пустячных.

По крайней мере, если можешь,

ведь закон суровый самый

связует силу

и необходимость.

Пифагор представ ляет собой в ечного паломника к филосо­фии переннис — вечной философии жизни. Он, прежде вс его — искатель истины. Ради поиска он рисковал всем, что имел. Он много и далеко путешествовал, почти по всему известному в те дни миру, в поисках мастеров, тайных школ, скрытых секретов. Он ездил из Греции в Египет — в поисках пропавшей Атлантиды и ее секретов.

Огромная александрийская библиот ека в Египте была еще нетронута. В ней сохранялись все секреты прошлого. Это была величайшая библиотека, которая когда-либо существовала на земле; позднее она была уничтожена мусульманскими фанати­ками. Библиотека была так велика, что, когда ее подожгли, пожар продолжался шесть месяцев.

Ровно за двадцать пять веков до Пифагора в океане исчез огромный континент — Атлантида. Океан, называемый Атлан­тическим, получил свое название по имени этого континента, Атлантиды.

Атлантида была древнейшим континентом земли, и цивили­зация достигла высочайших возможных вершин. Но когда циви­лизация достигает высоких вершин, всегда есть опасность: опасность упасть и разбиться, опасность самоубийства.

Человечество вновь оказалось перед лицом этой оп асности. Когда человек становится могущественным, он не знает, что делать с этим могуществом. Когда могущество слишком велико, а понимание слишком мало, могущество всегда приносит опас­ность. Атлантида затонула в океане не в результате какой-то естественной катастрофы. Это действительно было то же самое, что происходит сегодня: это собственная власть человека над природой. Атлантида затонула именно из-за атомной энергии — это было са моубийство человечества. Но все священные книги и все секреты Атлантиды все еще хранились в Александрии.

Во всем мире существуют притчи, рассказы о великом потопе. Эти истории берут начало от затопления Атлантиды. Все эти истории — христианские, иудаистские, индуистские — все они повествуют о великом потопе, который произошел однажды в прошлом и уничтожил почти всю цивилизацию. Лишь не­сколько посвященных, адептов, спаслись. Ной был адептом, великим мастером, и Ноев ковчег — это просто символ.

Несколько человек избежали катастрофы. Вместе с ними уцелели все секреты, достигнутые цивилизацией. Они храни­ лись в Александрии.

Пифагор провел в Александрии многие годы. Он учился, он был посвящен в тайных школах Египта — в частности, в мистерии Гермеса. Затем он отправи лся в Индию, бы л посвящен во все, что было открыто браминами этой древней страны, все, что узнала Индия о внутреннем мире челов ека.

Несколько лет он пробыл в Индии, затем он переехал в Тибет и после — в Китай. Э то был весь известный мир. Всю свою жизнь он был искателем, странником, в поисках философии — фи лософии в ис тинном значении этого слова: любовь к мудрости. Он бы л любовником, фи лософом — не в современном смысле слова, но в старинном, древнем смысл е. Ибо любовник не может только размышлять, любовник не может только думать об истине: любовник должен искать, быть отважным, рисковать.

Истина — это возлюбленная. Как вы можете продолжать только думать о ней? Ваше сердце должно быть отдано возлюб­ленной. Поиск не может быть только интеллек туальным; он должен быть глубоко ин туитивным. Возможно, начало должно быть интеллек туальным, но только начало. Лишь отправная точка должна бы л интеллек туальной, но в конце он должен проникнуть в само е ядро вашего существа.

Он был одним из самых великодушных людей, самых сво­бодных, демократичных, непредубежденных, открытых. Его ува­жали во всем мире. Его почитали от Греции до Китая. Он был принят во все мистические школы; его везде встречали с боль­шим удов ольствием. Его имя было известно во всех с транах. Куда бы он ни приехал, его везде принимали с огромной радостью.

Даже когда он стал просветленным, он все же продолжал углубляться в скрытые тайны, он все же просил, чтобы его приняли в новые школы. Он пытался создать синтез; он пытался позна ть истину через все возможности, которые т олько доступ­ны человеку. Он хотел знать истину во всех ее аспектах, Чво всех ее измерениях.

Он был всегда готов склониться перед мастером. Он сам бы л просветленным — это бывает очень редко. Однажды вы стано­витесь просв етленным, поиск прекращается, искатель исчезает. Больше незачем.

Будда стал просветленным... и он больше не ходил ни к какому мастеру. Иисус стал просветленным... и он больше не ходил ни к какому мастеру. Ни Лао-цзы, ни Заратустра, ни Моисей... Поэтому, Пифагор — нечто уникальное. Никогда не было ничего подобного. Даже став просветленным, он был готов стать учеником любого человека, который открыл какой-то аспект истины.

Его поиск был таким, что он готов был учиться у каждого. Э то был совершенный ученик. Он был готов учиться у всего существования. Он оставался открытым, и он уч атся до самого конца.

Весь его труд был... а это был великий труд в те дни — добраться из Греции в Китай. Путь был полон опасностей. Путешествие было рискованным; это было не так просто, как сегодня. Теперь все так легко, что вы можете позавтракать в Нью-Йорке, пообедать в Лондоне и с традать от расстройства желудка в Пуне. Все очень просто. В те дни это было не так просто. Это действительно был риск; чтобы перебраться из одной с траны в дру гую, требовались годы. К тому времени, как Пифагор возвратился, он был очень стар. Но вокруг него собрались искатели; родилась в еликая школа. И, как бывает всегда, общество стало преследовать его, его школу и его учеников. Всю свою жизнь он искал вечную философию, и он н ашел ее! Он привел все фрагменты в неслы­ханную гармонию, в великий союз. Но ему не позволили проработать детали; учить людей ему не позволили.

Его преследовали везде. Много раз покушались на его жизнь. Было почти невозможно научить всему, что он накопил. А его сокровище было громадным — фактически, ни у кого больше не было такого сокровища, каким владел он. Но человечество так глупо — и всегда было таким. Этот человек совершил нечто невозможное: он проложил мост между Востоком и Западом. Он был первым мостом. Ему было сужд ено узнать восточный ум так же глубоко, как и западный.

Он был греком. Он был воспитан на греческой логике, на греческом научном подходе, а затем он отправился на Восток. И затем он учился путям интуиции. Затем он учи лся, как быть мистиком. Он сам по праву считался великим математиком. А математик, ставший мистиком — это революция, потому что эти полюса противоположны.

Запад представляет мужской ум, агрессивный интеллект. Восток представляет женский ум, восприимчивую интуицию. Восток и Запад не просто произвольны — деление очень значи­тельное и очень глубокое.

И вы не д олжны забывать Редьярда Киплинга: в том, что он говорил, есть значение, есть смысл. Он говорит, ч то Восток и Запад никогда не встретятся. В этом есть доля истины, потому что вс треча кажется невозможной; настолько диаметрально противоположен их образ действия.

Запад — агрессивный, научный, готовый побеждать приро­ду. Восток — не агрессивный, восприимчивый — готовый быть побежденным природой. Запад жаждет знать. Восток терпелив. Запад использует любую возможность, чтобы проникнуть в тайны жизни и существования; он старается открыт ь двери. А Восток просто ждет с глубоким доверием: «Когда я буду достоин, истина откроется мне ». Запад — это концентрация ума: Восток — это медитативный ум. Запад — это мышление: Восток — это не-мышление. Запад — это ум: Восток — это не-ум. И кажется, Киплинг согласно логике прав: представ ляется невозможным, чтобы Восток и Запад когда-нибудь встретились.

И Восток, и Запад представляет не только то, что земля делится на два полушария: это представ ляет также ваш ум, ваш мозг. Ваш мозг делится на два полушария, точно так же, как земля. Ваш мозг имеет свой Восток и свой Запад. Левое п олуша­рие вашего мозга — это Запад; он связан с правой рукой. А правое п олушарие вашего мозга — это Восток; он связан с левой рукой.

Запад — это правый, реакционер. Восток — левый. И их процессы наст олько различны... Левое полушарие вашего мозга рассчитывает, думает, оно логично. Вся наука создастся им. А правое полушарие вашего мозга — поэт, мис тик. Оно ин туитив­но, оно чувс твует. Оно неопределенно, смутно, туманно. Ничего не ясно. Все находится в некотором хаосе, но в этом хаосе есть красота. В этом хаосе ес ть ве ликая поэзия, в этом хаосе ес ть великая песня. Э то очень заманчиво.

Вычисляющий ум похож на пустыню. А невычисляющий ум — это сад. Там поют птицы и распускаются цв еты... это совер­шенно другой мир.

Пифагор был первым человеком, который попытался совер­шить невозможное, и ему удалось это. В нем Восток и Запад стали одним целым. В нем об ъединились инь и ян. В нем мужчина и женщина стали одним. Он был ардханаришварой — полным единством п олярных противоположностей. Шива и Шакти вместе. Интеллек т высочайшего масштаба и глубочай­шая интуиция. Пифагор — это высочайшая вершина, залитая сиянием вершина, и вместе — глубокая, темная долина. Э то очень р едкое сочетание.

Но весь труд его жизни был уничтожен глупцами, посред­ственной массой. Эти несколько стихов — единственное, что осталось. Эти стихи можно написать на почтовой открытке. Э то все, что осталось от усилий, стараний этого великого человека. И это также написано не его рукой; кажется, уничтожено было все, что он написал.

В день, когда умер Пифагор, тысячи его учеников были зарезаны и сожжены. Только один ученик бежал из школы; его звали Лизий. И он бежал не д ля того, чтобы сохранить свою жизнь — он бежал только д ля того, чтобы сохранить что-ниб удь из учения мастера. Эти «Золотые стихи Пифагора» были напи­саны Лизием, единственным спасшимся учеником.

Была сожжена вся школа, и тысячи учеников были просто зарезаны и убиты. И все, что Пифагор собрал в своих путешес­твиях — великие сокровища, великие писания из Китая, Индии, Тибета, Египта, за годы и годы работы — все было сожжено.

Лизий написал эти неск олько стихов. И, согласно древней традиции, когда ученик не знал другого имени, кроме имени своего мастера, эти стихи не называются «Стихами Лизия» — они называются «Золотыми стихами Пифагора». Он не подпи­сался под ними.

Это происходило много раз. Это произошло в Индии со Вьясой, великим мастером. Под его именем существует столько писаний — это невозможно, чтобы один челов ек смог написать так много. Э то за пределами человеческих возможностей. Даже если бы тысяча людей всю свою жизнь непрерывно писали, даже тогда не могло быть написано так много. Тогда что же произош­ло? Они приписаны Вьясе — их писал не только Вьяса, но и его ученики. Но настоящий ученик не знает другого имени, кроме им ени своего мастера. Он исчез в мастере, поэтому, что бы он ни написал, он пишет под именем мастера. Поэтому лингвисты, ученые, профессора развили множество теорий — они думают, что было много Вьяс, много людей с одинаковым именем. Это бессмыслица. Был т олько один Вьяса. Но на протяжении веков множество людей любили его так глубоко, что, когда они писали что-либо, у них было чувство, что это мастер пишет через них — они подписывались именем мастера, поскольку были только средством, простым инструментом, посредниками.

То же самое произошло в Египте с Гермесом: множество писаний, и все написаны учениками. И то же самое произошло с Орфеем в Греции, и то же самое — с Лао-цзы и с Конфуцием в Китае.

Ученик теряет самотождественность. Он становится абсо­лютно единым с мастером. Но человеческой глупостью было уничтожено нечто чрезвычайно ценное.

Пифагор — это первый эксперимент по созданию синтеза. С тех пор прошло двадцать пять столетий, но никто больше не пытался повторить. Никто не делал этого прежде, и никто не делал этого после. Для этого нужен ум, который яв ляется и тем и другим — научным и мистическим. Это редкое явление. Это случается т олько однажды.

Были великие мистики — Буд да, Лао-цзы, Заратустра. И были великие ученые — Ньютон, Эдисон, Эйнштейн. Но найти человека, который чувствовал бы себя как дома в обоих мирах, — легко, как дома — очень трудно. Пифагор был таким челове­ком — не таким, как все. Его нельзя отнести к какой-либо категории.

Синтез, который он искал, был необходим, в особенности в его дни, так же, как он необходим сегодня — потому что мир снова в той же точке. Мир движется, как колесо. На санскрите слово, означающее «мир» — самсара. Самсара означает колесо. Колесо велико: один круг состоит из двадцати пяти веков. За двадцать пять веков до Пифагора покончила самоубийством Атлантида — из-за успехов своей собственной науки. Но без мудрости рост науки опасен. Это как меч в руках ребенка.

Сейчас со времен Пифагора прошло двадцать пять ст олетий. Снова мир в хаосе. Колесо снова пришло в ту же точку — оно всегда приходит в одну и ту же точку. Двадцать пять веков должно пройти, чтобы этот момент настал. Каждые двадцать пять веков мир приходит в состояние великого хаоса.

Человек теряет корни, начинает чувствовать бессмыслен­ность. Исчезают все ценности жизни. Наступает великая тьма. Направление потеряно. Все кажется простой случайностью. Кажется, что нет цели, нет смысла. Жизнь кажется только делом случая. Кажется, что существование не интересуется вами. Кажется, что нет жизни после смерти. Кажется, что все, что бы вы ни делали — тщетно, механистично, рутина. Все кажется бесцельным. Э ти времена хаоса, беспорядка могут или обернуться вели ким бедствием, как это произошло в Атлантиде, и ли оказаться квантовым скачком в развитии челов ечества. Э то зависит от того, как мы их исп ользуем. Именно во времена в еликого хаоса рождаются вели кие зве зды.

Пифагор не был одинок. В Греции родились Пифагор и Гераклит. В Индии — Буд да, Махавира и многие другие. В Китае — Лао-цзы, Чжуан-цзы, Конфуций, Мэн-цзы, Ли-цзы, и мно­ жес тво других. В Иране — Заратустра. В традиции браминов — много великих пророков Упанишад. В мире иудаизма — Мои­сей... Все эти люди, эти в еликие мастера, родились в определен­ный момент человеческой истории — двадцать пять столетий назад.

Сейчас мы снова переживаем великий хаос, и человеческая учас ть зависит от того, что мы будем делать. Либо мы уничтожим себя, как цивилизация, уничтожившая себя в Атлантиде — весь мир станет Хиросимой; мы утонем в своих собственных знаниях; мы сов ершим самоубийство в своих собственных знаниях, коллек тивное самоубийство. Немногие — Ной и несколько его последователей, — возможно, спасутся, а возможно, нет... Либо, существует вероятность, что мы сможем совершить квантовый ска чок.

Человек может либо совершить самоубийство, либо возро­диться. Обе дв ери открыты.

Если тако е время может создать люд ей, как Гераклит, Лао-цзы, Заратустра, Пифагор, Будда и Конфуций, то почему оно не может созда ть великое человечество? Это возможно. Но мы продолжаем упускать возможность.

Обычная масса людей живет в такой бессознательности, что они не могут заглянуть даже на два шага вперед. Они слепы. И их большинство! Предстоящие двадцать пять лет, последняя част ь этого столетия, будут имет ь чрезвы чайную важность. Если мы смо жем создать в мире сильный импульс для медитации, для вну треннего путешествия, д ля спокойствия, для тишины, для любви, для Бога... ес ли в наступающие двадцать пять лет, мы сможем создат ь пространство, чтобы Бог случился со многими и многими людьми, человечество получит новое рождение, воскреснет. Родится новый человек.

И если вы упустите это время, то вы останетесь такими же еще на двадцать пять веков. Несколько человек достигнут просвет ления, но это будет всего лишь неск олько человек. То там, то здесь, изр едка, человек будет становиться бдительным, сознательным и божест венным. Но большая часть человечества продолжа ет оставаться в темноте, в абс олютной темноте, в п олной нищете. Большая часть челов ечества продолжа ет жить в аду.

Однако эти моменты, когда умножается хаос и человек теряет свои корни в прошлом, выходит из колеи прошлого — это великие моменты. Если мы можем чему-т о научиться из про­шедшей истории, если мы можем чему-то научиться у Пифаго­ра... Люди не смогли восп ользоват ься Пифагором и его понима­нием, они не смогли воспользоваться его в еликим синте зом, они не смогли воспользоваться дверьми, которые он о ткры л. Один человек совершил нечто громадное, нечто невозможное, но этим не воспользовались.

Я пытаюсь сделать в точности то же самое снова; я чувствую глубокое духовное родство с Пифагором. Я также несу вам синтез Востока и Запада, науки и религии, интел лек та и инту­иции, мужского ума и женского ума, головы и сердца, правого и левого. Я так же пытаюсь любым возможным способом создать великую гармонию, ибо только эта гармония может спасти. Только эта гармония может дат ь вам новое рождение.

Но вполне возможно, что, то, что сделали с Пифагором, сделают и со мной. И вп олне возможно, что то, что сделали с последователями Пифагора, сделают и с моими саньясинами. И все же, даже зная об этой возможности, нужно вновь совершить эту попытку. Ибо это ценное время. Оно приходит только раз в двадцат ь пять столетий, когда колесо может двинуться новым путем, может поменять направление.

Все вы должны рисковать, и вы должны рисковать всем, что имеете. И рисковать этим с большим наслаждением! Ведь что может быть более радостно, чем дать рождение новому человеку, стать средством для нового человека, для нового человечества?

Э то будет болезненным, как болезненно всяко е рождение. Но страдание может быть желанным, если вы понима ете, ч то произойдет из него. Если вы можете увидет ь ребенка, рождаю­щегося из него, то боль перестает бы ть болью — точно так ж е, как мать принима ет боль во время родов. Б оль к делу не относится: ее сердце радостно танцует — сейчас она даст рождение жизни, она созидает. Она делает этот мир более живым; новый ребенок рождается ч ерез нее. Бог использует е е, как средство, ее чрево оказалась плодородным. Она счастлива, она в великой радости. Она радуется, хотя боль здесь, на периферии. Но когда есть эта великая радост ь, боль просто становится задним п ланом и делает радост ь даже б олее громкой. Помни те...

Мои саньясины могут стать источником энергии, энергети­ческим полем. Великий синтез происходит здесь. Восток и Запад встречаются здесь. И если мы сможем помочь этим невозможным вещам случит ься, человек в будущем будет жит ь совершенно иным образом. Ему не придется жить в том же самом старом аду. Человек может жит ь в любви, в мире. Человек может жить в великом дружелюбии. Человек может жить жизнью, в которой нет ничего, кроме празднования. Человек может сделать эту землю божественной.

Да: эта самая земля может стать раем, и это самое те ло — Буддой.

Эти су тры... их несколько. Су тры Пифагора деля тся на три части; они известны, как знаменитые « три "П"» Пифагора: — приго товление, очищение, совершенствование ( preparation, purification, perfection;;;$$$$$$$$)).

Приготов ление означает стать готовым, в принимающем настроении, стать дос тупным, открытым. Приготов ление озна­чает создание жажды, стремления к истине. Приготовление означает не т олько любопытство, не т олько интеллектуальный интерес к тому, что такое истина, но преданность поиску. Не наблюдатель в стороне, но участник.

Приготовление — это вводная часть: создать в вас сильную жажду. Когда вы близко подходите к мастеру, первое, что он даст вам — э то горячая жажда. Он даст вам страстное желание; он посеет семена великого желания. Фактически, он сделает вас очень неудовлетворенным.

Вы могли прийти к нему в поисках удовлетворенности, вы могли прийти к нему за утешением, но он бросит вас в огонь, в пламя нового желания, о котором вы даже не грезили, которого вы никогда не осознавали. Возможно, оно таилось где-нибудь в темных уголках вашего существа, или скрывал ось в подземных тайниках — он вынесет это на свет, он превратит его в огромное пламя. Он вольет в вас всю свою энергию, чтобы сделать вас настолько жаждущим, настолько неудовлетворенным, что вы начнете поиск и станете готовыми рискнуть всем; что вы забудете обо всех остальных желаниях, что вы сольете все ж елания в один поток, что вашим единственным желанием, днем и ночью, станет истина — или Бог, или нирвана. Э то просто названия одного и того же явления.

Приготовление предполага ет, что ученик становится про­бужденным — пробужденным для ист ины, что мы пребываем в темноте и нужно искать свет, пробужденным для факта, что мы понапрасну тратим свои жизни, что это неправильный образ жизни. Пока не начато движение к Богу, жизнь остается пустой, бессильной. Ученика нужно встряхнуть, выбить из его мечтания — мечтания о деньгах, власти политике и престиже — и дать ему новую мечту, окончательную мечту, которая поглотит все мечты. Окончательная мечта — узнать истину, узнать то, что есть, узнать то, откуда мы пришли, узнать этот источник и узнать цель, к которой мы идем.

Затем вторая часть — очищение. Когда желание возникает, вы должны бы ть очищены — ведь для того, чтобы достичь окончательной истины, вы должны о тбросить множество не­нужного груза, множество багажа, который носили всегда. Вы таскали его, потому что считали его большой ценностью. Вы нуждаетесь в очистке от всех отравляющих в еществ, которыми вы пропитались в пути. А мы должны пить яд, множество видов яда. Один — индуист, другой — мусульманин, тр етий — христи­анин, все это яды, предубеждения. Они держат вас на привязи у общества, обусловленности общества.

Очищение означает, что нужно отбросить все условнос ти, все идеологии, все предубеждения, все концепции, все филосо­фии... все, чему вас обучили други е. Нужно стать чистой доской — tabula rasa — нужно стать абс олютно чистым. Т олько тогда, когда вы п олностью чисты, когда на вас ничего не написано. Бог может написать что-то. Т олько когда вы полностью тихи и все слова, которые дало вам общество, исчезли — Бог может говорить с вами. Истина может нашептывать свои тайна вам на ухо только тогда, когда вы абсолютно пусты; пустота — это чистота.

Очищение — это слабительное. Человеку нужно бросить множество вещей. В действительности, истина не где-то вдалеке — вы просто накопили вокруг себя слишком много. Вы вырас­тили вокруг себя много слоев, много личностей вокруг себя, вы носите множество масок. Поэтому вы не мож ете видеть свое под линное лицо. Все эти маски нужно отбросить. Вы должны стать под линным, правдивым в том, какой вы есть, полностью обнаженным в том, какой вы есть.

Очищение означает: Довольно прятаться! Довольно лгать! Довольно быть фальшивым!

И третье — совершенство. Когда вы перестали быть фаль­шивым, когда вы о тбросили все яды, которые собрали в пути, когда с зеркала стерта пыль, тогда совершенство приходит само по себе.

Совершенство — это об ъединяющая часть: что тузНса. unio mystica.

Сначала желание, сильное желание, всеобъемлющее жела­ние... потому что только тогда, когда ваше желание всеобъемлюще, вы будете готовы пройти через боль очищения. Если желание едва теплится, вы не будете готовы пройти через боль очищения.

Очищение это - болезненно! Это похоже на выдавливание гноя из вашего тела — это больно. Хотя в конечном итоге это благо — если гной удален, удален и яд, и рана вскоре заживет — но это больно. Выдавливать гной — болезненно. Но оставить его внутри — значит помочь ему увеличиться; он распространится по всему вашему телу.

Быть готовым пройти через очищение можно т олько тогда, когда желание настолько всеобъемлюще, что вы готовы умер еть ради него, если это необходимо. И это действительно вид смерти — так как личность, которую вы всегда считали самим собой, должна умереть. Вы должны отбросить все, с чем вы отождес­твлялись. И это — ваше эго. Вы должны отказаться от всего, на что вы пр етендовали и чем хвастали до сих пор; все, что было для вас драгоценно, должно быть о тброшено, как абсолютная чепу­ха. Это болезненно. Ощущение тако е, как буд то вы теряете свое королевство и становитесь нищим.

Пока желание не стало всеоб ъемлющим, вы не будете готовы к этому. А когда происходит очищение, когда вы отбрасыва ете все несущественное, существенное совершенствуется само. Вам не нужно становиться совершенным! Вам нужно только создать место, где совершенство может вырасти, случи ться. Совер­шенство — это случай, событие.

Первая сутра — приготов ление:

Богам бессмертным почести священные воздай; И охра няй затем ты веру...

Лорд Бэкон, великий научный ум, в своей знаменитой книге «Новум органум» написал, что Пифагор был большим фанатиком. Нет, это полная бессмыслица. Книга Бэкона дей­с твительно великая; за исключением одного этого утверждения, это книга чрезвычайно ценная.

Говорят, что в мире ес ть три великие книги. Первая — «Органум» Аристотеля; «органум» означает принцип. Вторая — «Новум органум» Бэкона: новый принцип. И тр етья — «Терциум Органум» Успенского: третий принцип. И это действительно ве ликие книги, несравненные.

Однако совершенно поразительно, как Бэкон мог заклю­чить, ч то Пифагор был фанатиком — так как Пифагор был прямой про тивоположностью, абс олютной противоположностью фанатика. Если бы он был фанатиком, он не вступал бы во всевозможные эзотерические, оккультные школы. Если бы он был фанатиком, он не был бы таким открытым для обучения из любого возмо жного источника. На самом деле, фанатизм никог­да не был присущ греческому уму.

Философский ум не может быть фанатичным, не может быть догматичным. Это необходимо как предварительное условие философии — вы должны быть открытым, вы должны спраши­вать, вы должны сомневаться, вы должны исследовать, и вы д олжны быть дос тупны д ля ис тины, в какой бы форме она ни проявлялась. Вы не решаете заранее; вы не д олжны относиться к такому складу ума, который делает заключение, не зная. Вы не буде те жертвой ошибки априоризма — когда вы принимаете неч­то с самого начала без исследования, без знания, без испытания.

Я изо всех сил пытался понять, почему Бэкон мог назвать Пифагора фанатиком. Фанатизм присущ евр ейскому уму; он никогда не был час тью индийского ума, иди китайского ума, или греческого ума. Он пришел от евреев. И он распространи лся в христианстве и мусульманстве, потому что оба они — ветви иудаизма.

Идея: «Мы — избранный народ божий» — опасна. Она создаст фанатизм. Эти идеи — «Истина только наша, и больше ничья», «Есть т олько один Бог, и нет других богов» — опасны, потому что этот один Бог становится моим Богом. А что тогда произойде т с вашим Богом? Тогда вы неправы, тогда вы — гр ешник. Тогда вас следует переубедить, обратить. Если вы ле гко согласитесь, все в порядке; иначе придется вас принуждать, застав лять, чтобы вы отказались от ложных богов.

Пифагор жил в таком количестве стран, с таким множеством различных взглядов на жизнь, с таким множеством философских представлений, с таким множес твом религий — он не мог быть фанатиком. Вероятно, Бэкон ничего не знал о Пифагоре.

В первой сутре говорится:

Богам бессмертным...

Он пользуется словом «Боги», а не «Бог» — это существенно. Это позиция нефанатичного ума. «Боги» — почему множествен­ное число? Почему не «Бог»? Потому, что в тот момент, когда вы говорите «Бог», вы попадаете в опасную ловушку... тогда что произойдет с богами других людей?

Пифагор — не монотеист; он не верит в одного Бога. Он говорит: «Все люди в мире правы, и их представления правиль­ны». И он знает это, ибо он следовал мно гими и многими путями; Пифагор следовал почти всеми существующими путя­ми. И всегда он приходил к одной и той же вершине.

Есть много путей, к оторые приводят к вершине. На горе много путей, но все они приводят к одной и той же вершине. Вы можете ид ти с юга или с севера, с востока или с запада... Вы можете следовать по каменистой колее или следовать по совер­шенно другой к олее. Есть много альтернатив.

Пифагор знает, что истина одна, но не говорит этого. Истина — это нечто непроизносимое. Если вы называете е е, пожалуйста, не употребляйте единственное число; тогда уж лучше пользуй­тесь множественным. В Ведах говорится: Истина одна, но мудрые люди описывали ее многими способами.

Богам бессмертным почести свя щенные воздай...

Он жил со многими людьми, почитающими разных богов. Он говорит своим ученикам: Если вы идете в храм, поклоняйтесь Богу этого храма, и поклоняйтесь так же, как поклоняются там люди. Уважайте людей, которые поклоняются и молятся. А когда вы идете в мечеть, поклоняйтесь так же, как поклоняются люди там. И когда вы идете в церковь или синагогу, поклоняйтесь тем же образом, каким поклоняются там люди.

Э то также и мой метод. Все молитвы хороши. Все молитвы достигают его, и все пути, в конечном счете, растворяются в нем. Нет нужды создавать какой-то антагонизм. Это мое послание саньясинам: если вы хотите побыть в тихом, изолированном месте, храме, иди в церкви, или в мечети — тогда идите в тот, что расп оложен поближе. Все храмы, все церкви и все мечети — ваши. Провозглашайте: «Всякое место, посвященное Богу — наше. И Иерусалим, и Кааба, и Кайлаш, и Гирнар — наши ». Я даю вам все храмы мира, поскольку они ваши, и все писания мира, поскольку они — ваши.

Пифагор говорит своим ученикам: Где бы вы ни были, смотрите на людей, уважайте их молитвы, уважайте их Бога, уважайте их представ ления. Возможно, это т олько один аспект, но это аспект самого Бога. Возможно, это т олько одно лицо — у Бога много лиц — но это все его прояв ления. Он снисходит одним способом через Кришну, другим способом он снисходит через Христа, и еще третьим он снисходит через Моисея. Все пророки — его, все посланники — его.

Богам бессмертным почести священные воздай...

И во что бы вы ни верили, не просто верьте в это — освяти те это, своей жизнью утвер ждайте его святость. Пусть эт о не останется только интеллектуа льным верованием в голове: это должно стать существующим. Тогда это — священно, тогда вы сделаете это святым.

Верования, если они существуют только в мыслях, беспол­езны. Пока они не станут вашей плотью и кровью, пока вы не живете ими... если вы чувствуете, что нечто истинно, живит е этим! Потому что только так можно доказат ь, что ваше чувство истинно. Других доказательств нет. Только ваша жизнь — доказательство вашей веры.

Но это не означает, что вам следует приня ть какую-нибудь веру. Это не значит, что вам нужно надеть на себя какую- то веру и личину. Это не сделает ее священной: это будет лицемерием. А как лицемерие может быть святым? Живите этим: не от внешнего к вну тр еннему, но как раз, наоборот: от внутреннего к внешнему. Первое испытание истины...

Например: я говорю — медитируйте. И вот, вы можете сделать это просто верованием: что медитировать — это хорошо, что в медитации содержатся великие истины, что теперь вы можете поспорить с другими о красотах, о тайнах медитации. Вы никогда не медитировали сами, и вам не хватает времени из-за споров, из-за размышлений, из-за чтения о медитации... и вы совершенно забыли, что медитацию нужно испробова л», а не спори л, о ней.

Или же вы можете принять — насильственно — нек оторую медитативную позу. Вы можете тихо сидеть, как Будда — хотя внутри нет ничего похожего на Будду, нет тишины, нет чисто ты, нет невинности. Внутр енний разговор продолжается, но на поверхности вы можете сидеть, как каменная статуя. Это лице­мерие: вы просто притворяетесь. Э то не путь к священному. Это не способ сделать что-либо святым.

Вы должны действительно идти в медитацию, а не притво­ряться. И когда вы живете истиной, истина становится священной.

Богам бессмертным почести священные воздай...

Что бы вы ни знали, жертвуйте это Богу, прод олжайт е жертвовать это Богу — что бы вы ни знали. Что бы вы ни пережили — истину, красоту, любовь — прод олжайте жертвовать это Богу, продолжайте о тдавать с глубокой признательностью.

И охра няй затем ты веру:

Но не говорите об этом людям. Охраняйте это. Жертвуйте это Богу, но не говорите об этом, иначе вы окажетесь в опасности. Масса г лупа. Они не могу т понять. Это за пределами их понимания. Охраняйте! Держите это в с екрете, глубоко в вашем сердце. Откройте свое сердце Богу. Откройте с ердце своему мастеру, откройте сво е сердце друзьям, следующим этим же путем, попутчикам, товарищам по поиску. Но не открывайте свое сердце в миру — вы будете непоняты.

И это непонимание создаст в вас беспокойство, оно будет отвлекать вас от поиска, оно внесет раскол в вашу энергию. Оно вызов ет в вас сумятицу. Истину можно сообщить только тем людям, которые владеют каким-то пониманием.

И о храняй затем ты веру:

И какая бы вера ни возникла в вас, какое бы понимание ни родилось в вас, храните это в секр ете. Это должно стать зерном в вашем сердце. Если вы просто бросите зерно на землю, оно не вырастет в дерево, так как оно на поверхности. Оно д олжно глубоко проникнуть в лоно земли, в темно ту земли. Там оно исчезнет, растворится, и родится дер ево.

Какое бы понимание ни возникло в вас, пускай оно станет зерном в вашем сердце, пускай оно исчезнет в почве вашего сердца. Там оно вырастет в большое дерево. Да, однажды это произойдет: вы не сможете больше вмещать его, но что тогда остается делать? Будьте вместилищем, пока вы в состоянии вмещать. Держите его в секрете, пока вы можете его скрыва ть. Точно так же, как ребенок девять месяцев скрыт в утробе матери, но однажды мать становится не в состоянии вмещать его... Ребенок вырос, теперь ребенок готов родиться; теперь все в полном порядке.

Зачем Пифагор говорит это? И почему — в первой сутре? По определенной причине: потому что, когда у вас появ ляется хотя бы маленький проблеск истины, ум имеет тенденцию рассказать об этом. И именно в этом рассказе вы теряете ее. Это похоже на аборт. Позвольте ей на девять месяцев остаться секретом, тайной, известной только вам, или вашей воз любленной, или нескольким друзьям, но не широкой публике. Это — личное явление.

Да, придет день, когда она станет общедос тупной. Однажды вы не будете больше в состоянии удержать ее в себе. Она станет такой огромной — больше, чем вы — что должна будет излиться. Когда она начинает переливаться через край, это другое дело. Тогда вы становитесь мастером. Но пока этот момент не пришел, будьте на страже, будьте очень наблюдательны. Не рассказывай­те о ваших внутренних переживаниях всем и каждому. Будьте бдительны, ибо истину очень трудно удержать, а потерять ее след — очень легко. Понимание рождается с большим трудом, а расточается очень легко....

...Чти память

Прославленных героев, духов, полубогов...

Сначала:

Богам бессмертным почести свя щенные воздай;

И охраняй затем ты веру:

Вторая су тра: Помните всех, кто достиг раньше вас, благого­вейте пер ед их памятью — это помо жет вам в пути. Впереди много моментов, когда будут возникать подозрения, будут воз­никать сомнения; впереди длинные-длинные темные ночи духа, когда вы будете чувствовать полную потерянность, когда вы начнете думать о том, чтобы вернуться назад и стать просто обычным человеком, каким вы были раньше. В эти моменты почтите память будд, почтите памят ь тех великих героев, кото­рые уже достигли истины.

На языке Пифагора герой означает того, кто стал просвет­ленным, кто достиг истины. Единственный героический пос ту­пок в жизни — э то стать реализованным. Все остальное очень заурядно.

Вы можете стать очень знаменитым — это очень легко. Вы можете доби ться пол итической власти — для этого не нужно большого ума. Вы можете заработа ть деньги — вам нужно только немного хитрости и расчетливости. Это — не великие деяния.

Единственное великое действие, которое делает жизнь вели­чественной, возвышенной — это познать истину, познать Бога; стать истиной, стать Богом. Но это — очень одинокое путешес­твие....

Чти память

Прославленных героев......

— Будды, Лао-цзы, Кришны, Христа, Моисея, Мохаммеда, Махавиры. Помни! Вот почему я говорю о таком множестве мастеров: чтобы вы могли помнить, что вы не одиноки на пути. Многи е достигли цели раньше вас. И вы достигнете. Если так много людей достигло, то почему бы не достичь вам? Многие предшествова ли вам и достигли. Вы продвигаетесь не один; впереди вас — многие. Это длинная процессия искателей исти­ны. Вы — част ь в еликой цепи. Возможно, вы — маленькая капля, но вы — часть великой реки: р еки будд, всех просветленных людей мира.

Вот почему я говорю о таком множестве просветленных людей: чтобы прибавить вам смелости, чтобы придать вам уверенности; чтобы внушить вам чувство, что вы находитесь посреди великой цепи, что вы часть золотой цепи, и вы движе­тесь не один. Бояться нечего. Вы не можете потеряться!

...Чти память

Прославленных героев, духов, полубогов...

Тот, кто достигает Бога, становится полубогом, сам стано­вится Богом. Тот, кто узнал Его, становится Им. Лелейте их память, напоминайте себе о них. И ищите, с кем вы чувс твуете родство. Вам близок Моисей? Вы чувствуете близост ь к Заратустре? Если вы чувствуете некое родство, то лучший путь — это размышлять над высказываниями Заратустры или Моисея; медитировать, думать об их жизни, окружать себя определенной атмосферой. Потому что, если вы чувствуете родство с кем-либо, это означает, что вы относитесь к тому же типу.

И это не вопрос вашего случайного рождения. Вы можете родиться мусульманином и не чувствовать никакой близости с Мохаммедом. Это не обязательно. Рождение случайно. Вы можете родиться индусом и не чувствовать никакого родства с Кришной, вы даже можете чувствовать определенный антаго­низм. Возможно, вы не относитесь к этому типу!

Так что не слишком отождеств ляйтесь со своим рождением. Побродите вокруг. Станьте чуть более свободны. Оглянитесь вокруг. Какой бы цв еток вас ни привлек, идите за ним. Какой бы аромат ни позвал вас, идите за этим ароматом. Так что вы можете быть индуистом по рождению, но если вы чувствуете, что Коран просто завоевал ваше сердце, тогда Коран — это ваше писание. Забудьте индуизм! Значит, Мохаммед — ваш учитель; забудьте о Кришне!

Вы можете родиться мусульманином, но если при виде статуи Будды нечто внутри вас немедленно встает на свое место, станови тся тихим, спокойным и свежим; просто имя Будды — и вы чувствуете, как в вас поднимается огромная любовь к этому неизвестному таинственному человеку — тогда п олностью за­будьте мусульманство, Коран и Мохаммеда. Тогда создайте вокруг себя атмосферу Будды, поск ольку она будет благоприят­ствовать вам, она будет питать вас, она будет делат ь вас сильнее.

Вторая часть: очищение. Это было приготовление: уважайте всех Богов в мире, все храмы, все святы е места; уважайте все писания. Это — ваше уважение к другим человеческим сущест­вам. И помните с глубокой любовью вс ех тех, кто предшествовал вам на пути и уже достиг.

Э то подготовит климат внутри вас. И это создаст в вас огромное желание, это станет страстью. И страсть зажмет вас в тиски, страсть овлад еет вами. Если Будда коснулся вашего сердца, неизбежно возникает великое стремление: Как стать Буддой? Если вы ощутили Христа в глубочайшей сердцевине вашего существа, то это произойдет неизбежно — вы начнете трудиться, искать: Как стать Христом? Как достичь уровня сознания Христа? Раз есть желание, становится возможным очищение. Вторая часть: очищение.

Будь хорошим сыном, справедливым братом,

супругом нежным и отцом хорошим.

Вас удивит эта сутра, но она исполнена огромного значения:

Будь хорошим сы ном, справед ливым братом,

супругом нежным и отцом хорошим.

Вы можете подумать: "Ч то здесь общего с духовностью?" Здесь очен ь много общего с духовностью. Вы должны создать мирное ок ружение — то лько тогда вы можете медитировать. Вы должны создать атмосферу, энергетическое п оле — только тогда вы сможете и дти вну трь.

На воротах школы Гурджиева в Фонтенбло было написано: «Если вы не урегулировали отношения со своим отцом, идите обрат но». Сначала устройте свои отношения с отцом, потом приходите. Если вы не уважаете своего отца, у вас нет возмож­ности для роста. Странно?! Почему? Какое отношение это имеет к поиску?

А с другой стороны, есть еще психоанализ, который говорит: Приведите в порядок свои отношения с матерью. Если они не устроены, вы не будете чувствовать себя устроенным. Вы остане­тесь в напряжении. Все усилия психоанализа сводятся к тому, чтобы сделать отношения между вами и вашей матерью близки­ми — изящными, любовными.

Наверное, Пифагор первым сказал это точно, просто: Будь хорошим сы ном... Что значит, быть хорошим сыном? Означа ет ли это быть рабом, полностью покорным? Если вы — раб, вы не являетесь хорошим сыном. Если вы абсолютно послушны, вы — лицемер. Тогда, что значит, быть хорошим сыном?

Если вы спросите у людей, они ответят: «Хороший сын — это тот, кто делает все, что бы ни сказал отец». Это не так просто — поскольку вы можете на поверхности выполнять это, а внутри — сопротивляться этому. Э то то, что приходится делать детям! Они беспомощны. Что бы родители ни сказали, они обязаны испол­нять это вольно, невольно, неохотно, — им приходится делать это. Это вызывает внутреннее разделение. Они становятся дву­мя. Они становятся лживыми, фальшивыми.

Таким образом, один путь — то, что обычно думают: просто слушайся от ца, и ты будешь хорошим сыном. Э то не то, что име ет в виду Пифагор. Тогда, может быть, он имеет в виду бунт против отца? Идти против него? Делать прямо противополож­ное тому, что он говорит? Быть хиппи, или йиппи, или еще кем-нибудь в этом роде? Если он просит носить короткие в олосы, носить длинные? Если он просит: «Мойся каждый день», — вообще забы ть о мытье на многие годы? Если он говорит: «Чистота — это приближение к Богу», — но ходить грязным и заявлять, что грязь — это приближение к Богу?.. Нет, это также не значит быть хоро шим сыном.

На самом деле, в мир е произошло второе, так как слишком долго настаивали на первом. Слишком большой упор на послу­шании вызвал реакцию. Тогда кто же — хороший сын?

Хороший сын — это тот, кто име ет бдительность, понима­ние, уважение; к то слушает отца, по тому что отец много знает — он пожил, он испытал жизнь, у него больше опыта. Он слушает отца. Он пыта ется понять отца. Он открыт. Он не торопится ни покориться, ни взбунтоваться.

Хороший сын — это тот, кто готов слушать, понимать, учиться. И тогда, если вы чувствуете, что согласны с отцом, делайте это. Если вы чувствуете, что вы не согласны с отцом, тогда скажите об этом. Э то не вопрос противодействия. Просто дайте понять, что вы не согласны. Вы можете сде лать это, но через силу. Это может сделать вас фальшивым. Если отец хочет, вы можете это сделать, но это сделает вас фальшивым, это сделает вас раздвоенным, шизофреничным. Это будет разделять вас.

Между отцом и сыном необходимо тесное общение, пос­кольку отец представляет прошлое, а сын представляет будущее. Нужен мост. И он не может им еть т олько одну сторону, так что не только сын должен быт ь хорошим сыном: в конце должен быть также хороший отец. Он создает семейную атмосферу, в которой медитация может легко расти.

Хороший сын — это тот, кто бдителен, кто готов подчинить­ся отцу, когда чувствует, что тот прав, и кто готов сказать отцу: «Я не желаю делать это — это будет ложью, это будет фальшиво». И он готов поверить отцу, если не может решить самостоятель­но, поскольку возможны вещи, о которых вы не можете решить — правильно это иди неправильно. Тогда идите за отцом: он знает лучше.

А отец просто представляет прошло е. Отец — просто пред­ставитель всех отцов, всех тех, кто старше вас. Отец просто символизирует всех тех, кто жил больше вас, более опытен, чем вы — учителей, старших. Необходимо большое уважение — уважение к их жизни, уважени е к их опыту.

Не нужно становиться рабом, и не нужно им противодей­ствовать. Нужно понимание — ни послушание, ни противодей­ствие. И когда послушание происходит из понимания, это прекрасно. И когда временами мятеж происходит из понимания, это прекрасно. Но он должен исходить из понимания, а не из чувства протеста.

Есть люди, которые не желают делать определенные вещи потому, что их отец попросил сделать это. Как они могут это сделать? Только потому, что отец сказал это, они не могут этого сделать — они сделают наоборот. Их эго в конфликте. И есть люди, которые знают, что это неправильно, но они будут делать это, потому что отец просил сделать так. И те, и другие неправы.

Хороший сын — это тот, кто слушает отца, всех отцов, стара ется понять с глубоким уважением, о ткрытос тью, не делая выводов. И после этого, какое бы решение ни возникло в его существе — следовать или не следовать — он выполняет его. Он ни перечит, ни слушается: он просто действует, исходя из понимания.

Будь справедливым братом... Ко всем своим ровесникам будьте справед ливы, не будьте несправед ливы. Никого не эксплуатируйте, по тому что если вы эксплуатируете, вы создаете вокруг себя напряжение. Окружайте себя дружбой, по тому что рост дается легче в дружеской атмосфере.

...супругом нежным... Со своей женой, со своим мужем будьте нежными, будьте мягкими, поскольку обратная сторона любви — это ненависть, и если вы не понимаете, что значит, быть нежным, мягким, любящим, то есть все предпосылки для того, что ваша любовь обратится в ужасную ненавис ть.

Люди любят тех же, кого они ненавидят. И эта ненависть уничтожает всю любовь, отравляет все возможности любви. А любовь — это великое явление. Человек, который не любил, никогда не узнает, что такое молитва, никогда не сможет молиться. Один т олько опыт любви готовит вас для молитвы.

Будь супругом нежным... любите женщину или мужчину очень н ежно, изящно, чтобы эго сов ершенно исчезло из мира. Человеческие отношения стали абсолютно неизящными. Они пол­ностью забыли язык нежности — их любовная жизнь настолько полна ненависти, гнева и злобы.

Возможно, это одна из причин, по которой Бог в этом столетии умер. Исчезла любовь: не может родиться молитва. Любовь — это цв еток, молитва — это аромат. Если нет цветка, не может быть никакого аромата....

...и отцом хорошим. И в свою очередь круг завершается — будь отцом хорошим. Что значит, быть хорошим отцом? Ничего не навязывайте своему ребенку. Дайте ему любовь, дайте ему понимание, но пусть всегда будет ясно, что выбор принадлежит ребенку. Если он хочет следовать, он может следовать, но он с ледует своему выбору. Если он не хочет следовать, он свободен не следовать — снова он следует своему выбору. Пусть ребенку все будет ясно. Вы любите его, поэтому поделитесь с ним своим опытом, но не навязывайте его, не приказывайте. Дайте ему понять самому. Пусть понимание будет единственным законом, и позв ольте ему следовать своему пониманию.

Теперь вы можете понять: отец должен быть только помощ­ником. О тец не должен подгонять ребенка под определенный шаблон, который ему нравится; он не должен использовать ребенка для своих личных амбиций. Он должен любить ребенка, раст ить его сильным, делать его более бдительным для того, чтобы он мог найти свой путь в жизни. Пусть он будет все более и более независим.

Хороший отец не станет калечить ребенка, не заставит р ебенка зависеть от себя. И если отец хороший, то естественно, что сын будет хорошим, поскольку его не будут принуждать ни к какому рабству, и ему не придется также протестовать.

И ес ли вы были хорошим сыном, однажды вы в свою очередь станете отцом, и вы будете хорошим отцом.

Э то атмосфера семьи, место, в котором мы живем. Оно дол жно быть наполнено близостью, любовью, изяществом. Только тогда будет расти медитация, и происходить духовный рост.

Друга выбирай, кто друг по добродетели;

Собирай плоды его советов мягких,

и жизнь его, пускай тебе полезна будет,

И никогда не оставляй его из-за обид пустячных...

Дружба тоже исчезла из мира. То, что вы называете дружбой, не имеет ничего общего с древним представлением о дружбе. Ваша дружба — простая случайность. Вы работаете в одном учреждении, поэтому вы становитесь друзьями. Или вы учитесь в одном колледже, поэтому вы становитесь друзьями. Это не настоящая дружба.

Пифагор говорит: Выбирай друга! Вы не можете выбрать отца, вы не можете выбрать мать, вы не можете выбрать семью — но вы можете выбрать себе друга. Вы можете выбрать женщи­ну, вы можете выбрать мужчину — это также продолжение дружбы.

Друга выбирай, кто друг по добродетели...

...тот, кому присуще некое изящество, кто обладает неким цветением, которого окружает некое достоинство, кто имеет энергетическое поле добродетели. Под добродетелью не имеется в виду прав едность, нет; не «праведнее, чем я», нет. Под добро­детельным подразумевается тот, в чь ем обществе вы внезапно начинаете испытывать необыкновенно е счастье; в его обществе, в его вибрациях нечто в вас начинает танцевать; его присутствие помогает вам парить высоко-высоко.

Выбирайте друга, и в конечном итоге вы сможете выбрать мастера — поскольку мастер — это ваш последний друг. Если вы не умеете выбирать друзей, вы не сможете также выбрать мастера. Выбирайте хороших друз ей, и однажды вы сможете выбрать последнего друга.

Собирай плоды его советов мягких,

и жиз нь его, пускай тебе полезна будет...

И когда вы выбираете друга, слушайте его советы. Он не будет настаивать на них — они будут мягким нашептыванием. Он не будет громко кричать. Он не станет спорить, он не станет приказывать — он будет только предлагать, он только намекнет, он только укажет. И это доводы последнего друга, мастера.

Будда говорит: Будды только указывают путь. Они не станут делать это слишком шумно, потому что не хотят ничего делать насильственно. Они не хотят тянуть вас за собой; у них нет желания доминировать над вами. Они просто выражают то, что они узнали и поняли — теперь вам решать, ид ти или не ид ти.

И пусть его жизнь учит вас, пусть его жизнь принес ет вам пользу — не только его слова; наблюдайте, как жив ет ваш друг. Смотрите на его настоящую жизнь и следите за ней. Это

единств енный способ научиться в жизни. Люди — это писания: вы д олжны научиться ч итать на этом языке. Люди — это великая тайна, в ка ждом человек е заключен огромный секр ет; если вы знаете, как его расслышат ь, это принесет вам громадную пользу.

И никогда не покидай его из-за обид пустячных;

По кр айней мере, если можешь;

ведь закон суро вый самый

Связует Силу и Необходимость.

Пифагор говорит, что есть два закона: один — закон необ­ходимости, другой — закон силы. Закон необходимости приме­няется к людям, которые несознательны. Люди, которые живут механически, живут исходя из необходимости. Другой закон, более высокий, чем необходимость — это закон силы. Чем более сознательным вы становитесь, тем больше вы уходите из-под власти необходимости, вы превосходите необходимость, вы начинаете жить, исходя из силы, изобилия силы. Тогда ваша жизнь не подчиняется необходимости.

Например: человек говорит по необходимости, потому что он не может преодолеть соблазн поговорить. Будды также говорят, но не по необходимости: это исходит из силы, от изобилия силы. Они тихи; нет соблазна, их не преследует навязчивое желание говори ть. Они могут навсегда остаться безмолвными. Но все же они говорят. Если они говорят, то говорят от своей силы.

Вы любите по необходимости. Будды тоже любят — они любя т от силы, в них так много энергии, что они должны поделиться. Появилось так много силы, что ее нужно передать. Вы живете по необходимости, они живут от силы.

Будды — это величайшая роскошь существования. Э ти два закона кореня тся в одном изначальном законе.

Это две части одного закона, два аспекта одного закона. В Китае это закон называют дао, в Индии этот закон называют дхамма, в Греции он назывался логос, иудеи назвали его тора. Это один и тот же закон.

Все существование основывается на одном законе, но этот закон имеет два аспекта. Один аспект — для тех, кто не сознателен: они живут, как рабы, как роботы. А другой аспект — это свобода, сила, необычайная радость; этот аспект вступает в силу т олько тогда, когда вы — пробужденный, просветленный. И привести эти два закона в гармоничное равновесие в своей жизни — это основное послание Пифагора.

Когда эти два закона находятся в гармонии, вы гармоничны. Когда эти два закона находятся в гармонии, ваше те ло подчиня­ется закону необходимости, а ваш дух следует закону силы. Тогда ваш ум следует закону необходимости, а сердце — закону силы. Тогда в вас встречаются небо и земля, тело и душа, видимое и н евидимое. Именно это и есть состояние Будды, просв ет ление.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Любовь приходит без лика

22 декабря 1978 года

Первый вопрос:

Ошо,

В памяти нет т воего лица,

И любо вь приходит, безлика.

Мне незнакома та часть меня,

Которая любит тебя.

Нет имени у нее,

И она приходит и уходит

И когда уходит,

Я вытираю сле зы с лица,

Чтобы это осталось в тайне.


Дхарма Четана.

Любовь — это тайна, величайшая тайна всех, которые существуют. Ее можно пережи ть, но нельзя узнать; ее можно испробова ть, испытать, но невозможно понять. Она за предела­ми понимания, она превосходи т всякое понимание.

Поэтому ум не в состоянии сделать какие-нибудь заметки о ней. Она не отк ладывается в памяти: пам ять ес ть не что иное, как заметки, сделанные умом; память — это следы, отп ечатки, остав ленные в уме. У любви нет тела, она бестелесна. Она не оставляет следов.

В индийской мифологии Бога любви зовут Анан г — «ананг» означает «вне тела». У всех богов есть тело, за исключением бога любви — у него нет тела. Он приходит... он уходит... вы не можете увидеть его, вы не может е услышать, как он п риближается. Любовь невидима, но она, тем не менее, ощутима, тем не менее, она жизненна.

У любви нет лика. Она абсолютно бесформенна. Вам никогда не удастся увидеть любовь; она неосяза ема. И чем она выше, те м более невидимой она становится; на высочайшем пике она превращается в чистое ничто. И помните, что любовь — эт о лестница от низшего к высшему, от зем ли к небу.

У земной любви есть определенное лицо; это не есть лицо любви, однако земная форма сообщает ей лицо — вы можете узнать ее. Низшая форма име ет некую осязаемость, которая делает е е земной. Но по мере того, как вы под нимаетесь выше в своей любви — а конечная цель есть молитва — всякая осязаемость исчезает. И когда вы впервые о щущаете любовь как м олитву, как чистое небо, не отягощенное никакими формами, тогда обязательно возникает другое переживание: ее чувствует вну три вас нечто незнакомое вам. Ее чувствует св ерхсознание.

Секс — это бессознательная, земная, низшая форма любви. Любовь сознате льна, она выше с екса, точно на полпути: оста­новка между землей и небом. Она более поэтична, но ее поэзия еще поддается определению, она вмещается в слова. Высшая форма любви — это молитва; она уже не поддается выражению, она не вмещается более ни в какие определения. Нет таких слов, кот орые могли бы передать ее достаточно адекватно — она не поддастся выражению. И когда вы испы тываете высшее, вы можете выразить это только через слезы — и ли смех, или танец — не непоср едственно. И когда ощущается высшее, оно прово­цирует высшее вну три вас: оно ощуща ется сверхсознанием.

Это три уровня ума: подсознание, сознание, сверхсознание. Подсознание материально, сверхсознание нематериально, а со­знание точно в середине. Если вы движетесь назад, то под именем любви приходит секс; в девяноста девяти процентах случаев это не любовь — только один процент любовь. То, что мы называем любовью, состоит на пятьдесят процентов из любви, а на пятьдесят процентов из чего-нибудь еще. А то, что мы называем молитвой, на девяносто девять процентов состоит из любви, и только один процент что-то другое.

И, в конце концов, любовь даже превосходит молитву — тогда это чистая тишина. Тогда больше нет слез, нет больше танца, нет больше пения... все исчезло. Вы просто есть. По мере того, как растет ваша любовь, к вам может прийти понимание многих частей вашего существа, которые оставались неизвестными вам. Любовь откро ет вам новые сферы внутри вас, и вы будете чувствовать себя очень странно. Так что ты права, Четана. Ты говоришь:

В памяти нет твоего лица,

И любовь приходит, безлика.

Мне незнакома та часть меня,

Которая любит тебя.

Нет имени у нее,

И она приходит и уходит,

И когда уходит,

Я вытираю слезы с лица,

Чтобы это осталось в тайне.

Твоя любовь вступает в мир молитвы. Это необыкновенно значительно, поскольку за молитвой есть только Бог. М олитва — это последняя ступенька на лестнице любви. И если вы шагнете дальше — это нирвана, это освобождение.

Второй вопрос:

Почему я так боюсь умереть в тебе?


Бхагавато.

Ты можешь не боя ться — потому что смерть уже произошла. Это уже не вопрос будущего — это уже прошлое.

В тот день, когда ты стал саньясином, ты умер — как старая личность. В тот день, когда ты стал саньясином, ты переродился. В существование пришло нечто новое. Ты просто держишься за старые представления; теперь вопрос о страхе не стоит: ты не можешь умер еть, потому что ты уже умер — это уже произошло.

Саньяса — это смерть и воскресени е. Смерть всего того, кем вы были, и воскресение всего того, что есть вы, но кем вы еще не были. Смерть для прошлого, и открытость д ля настоящего. Смерть всего того, что вы называли своей личностью — имя, форма... и шаг в мир безымянного, бесформенного.

И это уже случилось!

Саньяса означает смерть, но воскресение возможно то лько тогда, когда приходит смерть. Если вы цеп ляетесь за себя, воскресение невозможно. Саньяса — это крест. Но д ля пос то­ронних она покажется только крестом, только смертью. Они не смогут увидеть воскресени е, ибо воскресение случится в глубо­чайших тайниках вашего существа. Оно останется невидимым д ля случайных зрителей, наблюдателей. Его смогут увидеть только те, кто участвует.

Есть вещи, которые видны наблюдателям; все эти явления поверхностны, периферийны. И есть вещи, которые видны только участникам — это реальные яв ления, потому что они относя тся к самому ядру вашего существа.

Это просто старая мысль, которая носится вокруг тебя — забудь о ней! Ты не може шь больше умереть, потому что это уже случилось. И если ты позабудешь эту старую мысль, она исчез­нет. Если ты перестанешь за нее цепляться, перестанешь подпи­ тывать ее энергией, она исчезнет.

Иногда требуется много времени, чтобы понять, что с вами произошло. Когда вы принимаете саньясу, или глубоко погру­жаетесь в медитацию, когда вы вс тупаете в какую-то мистическую школу, случается смерть. Смерть — это первый обряд, первая стадия: приготов ление. Но возможно, что ваш сознательный ум ничего не услышит об этом.

Сначала это происходит в глубокой сердцевине вашего существа. А вы так удалились от своего ядра, удалились настоль­ко далеко, что не можете даже вспомнить о том, что оно существует. Столь большая часть вас переселилась на окруж­ность, что цен тр совершенно забыт, стал неизвестен вам. Если вы вдруг столкнетесь со своим центром, вы не сможете узнать в нем свой собственный центр.

Об этом говорила Четана в первом вопросе; она не знает: Что это за часть, которая любит тебя?.. Это д ля нее новость. Э то ее собственное ядро — но вы стали незнакомы сами с собой.

Вот притча Фридриха Нищ ие:

На рынок пришел сумасшед ший. День был в самом разгаре, магазины открыты, люди сновали туда-сюда, рынок все более и более оживал, пульсируя множеством людей — лавочников, покупателей и прочих. А эт от сумасшедший пришел с гор — с лампой! Горящей при солнечном св ете. И он начал смотреть туда и сюда, а люди стали смеяться и спрашивать: «Что ты ищешь? И какая необходимость в горящей лампе средь бела дня?»

Человек сказал: «Я ищу Б ога — где Бог?»

Они стали смеяться, они принялись шутить и сказали: «Что же, Бог — это ребенок, который может потеряться? Бог что, прячется?» И много других вопросов... так, шутя. Собралась большая толпа.

А человек вдруг сказал: «Вы знаете, что мы убили Бога? — Вы и я. Но эта новость, кажется, еще не дошла до вас. Для этого нужно время. Вы и я — мы убили Бога. Но мы убили его так бессознательно, что потребуется время, чтобы эта новость дошла до вас. Я понимаю, почему вы смеетесь — потому, что вы еще не осозна ете, что вы сделали».

Подсознание и сознание разделены большим расстоянием. Когда вы становитесь саньясином, ваша саньяса подлинна т олько в том случае, если она исходит из глубокого подсознания — но тогда вы не будете осознавать, что происходит. Я увижу, что происходит что-то, я увижу огромную перемену в вашем сущес­тве. Я увижу исчезновение старого и появление нового... но вы не будете осознавать этого.

Ваше счастье, если вы можете ус лышать хотя бы какой-то шепот из подсознания. Для этого нужно время, годы. Но это уже случилось, Бхагавато.

Преступника приговорили к смерти через отсечение головы. Исполнить приговор должен был лучший палач. В назначенный день, когда все было готово, и бедный преступник предстал перед толпой народа, пришел палач и стал хвалиться: сколько он успел отрубить голов, каких знаменитых людей он казнил и с каким поразительным мастерством он проделывал свою работу: по-настоящему быстро. И чтобы доказать это, он с такой скоростью взмахнул мечом над его головой, что меч было невозможно рассмотреть.

Для приговоренного это было уже слишком, и он вскричал: «Хватит! Я не могу больше выдерживать это напряжение! Почему ты не делаешь свою работу сразу?» Тогда, опершись на свой меч, палач сказал: «А ну-ка кивни...»

И я хочу сказать тебе это же, Бхагавато: А ну-ка кивни... и голова отвалится. Ты уже убит. Но это очень быстрый меч: ты не в состоянии увидеть меч, ты не можеш ь увидеть, что твоя голова отрублена. Так что не стоит волноваться — просто, если ты уж очень боишься, не кивай.

Третий вопрос:

В чем разница между послушанием и сдачей?


Ананд Башир.

Есть огромная разница. Подчиняясь, вы остаетесь отде ль­ным; сдаваясь, вы перестаете быть отдельным. Когда вы слуша­етесь, вы говорите «да» — но есть возможность, что внутри все

еще ес ть «нет». Вы идете против внутреннего «нет »: вы говорите «да». В послушании ес ть все предпосылки для раздвоеннос ти.

Фак тически, «да» не мо жет сущес твова ть, если где-нибудь за ним не стоит «нет »: «да» и «нет » это две стороны одной монеты, два аспекта. Когда вы говорите «да», где-то вы уже сказали «нет». Когда вы говорите «нет», где-то вы уже сказали «да» — они вместе.

Вы можете понаблюдать за своей жизнью: когда бы вы ни сказали «да», где-то в вашем подсознании таится «нет ». Факти­чески, чем громче вы говорите «да», тем сильнее «нет»; вот п очему необходимо громкое «да» — чтобы подавить «нет». И такое послушание, во-первых, делает вас раздвоенным, разру­шает ваше единство; вы становитесь, разделены на «да» и «нет». Во-вторых, «нет», подав ляемое «да», рано или поздно возьмет реванш. Когда придет время, «нет» будет о тста ива ть св ои права, и будет мстительно; оно принесет раны, оскорбления, унижение. Оно станет ваш ей тем ной частью.

Психологи утверждают, что сознательна т олько одна часть мозга, девять частей бессознате льны. О ткуда взялись эти девять частей? И что содержат эти девять частей подсознания? Там находятся вс е «нет», ска занные вами. «Да» становится вашим сознанием, но это лишь одна десятая. А «н ет» накапливаются у вас в подвале, и они набирают силу изо дня в день, их становится все больше и б ольше. Вы каждый день подавля ете нечто — однажды это возьмет реванш. Либо вы станете сумасшедшим... если вы искренний человек, вы сойд ете с ума. Помните, с ума сходят только искренние люди; лицемеры никогда не сходят с ума. Вы или сойдете с ума — если вы искренний, честный челов ек; или, если вы неискренни, нечес тны, вы станете лице­мером — вы будете говорить «да», но следовать «нет».

Вот при тча Иисуса:

О тец послал двоих сыновей на поле, сделать некую рабо ту. Старший сказал: «Да, отец. Я пойду», но не пошел. Младший сказал: «Нет. Я не пойду», но потом почувствовал себя винова­тым и пошел.

И вот, Иисус спрашивает: «Кто действительно послушен?» Т ог, кто сказал «да» и не пошел или тот, к то сказал «нет» но все же пошел — кто послушен?

Если вы судите по словам, то послушен первый — но что это за послушание? Если вы судите по фактам, тогда послушен второй — хотя он и сказал «нет». Но говорите вы «да» или говорите «нет», вы создаете раздвоение. Если вы говорите «нет», вы начинаете чувствовать с ебя виноватым, а «да» подавлено и отстаивает свои права. Вот что такое вина. Если вы говорите «да», возника ет «нет», и «нет» настаивает... и вы начинаете говорить одно, а делать другое. Так рождается лицемерие. И оба варианта патологичны.

Сдача означает ни «да», ни «нет». Вас нет, «да» и «нет» некому говорить. Капи туляция — это тотальное действие; «да» и «нет» половинчатые действия. Сдача означа ет, что вы растворяетесь, вы говорите: «Меня больше нет». И вы не просто говорите это — это то, что вы чувствуете в любви: вас б ольше нет.

Любовники становятся едины — два тела и одна душа. Ученик и мастер становятся едины — два тела и одна душа. Это сдача. Это не так, что ученик говорит мастеру «да»; ученика нет, чтобы сказать «да» или «нет». Ученика просто не существует, он о тбросил саму идею эго, отд ельности, так что вопрос о послуша­нии или непослушании просто не стоит.

Ученик не слушается, запомните, потому что он не может не слушаться — ученика просто нет. Вы можете называть это истинным послушанием; если вы любите слово «послушание», вы можете называть это истинным пос лушанием. Но помните: это ни послушание, ни непослушание. Нет никого, кто сказал бы «да» или «нет»! Ученик — это просто пустота.

Я п олностью за сдачу, потому что сдача — это настоящее послушание, недвойственное послушание. Вы остаетесь нераз­двоенным, вы остаетесь цельным. Все, что вас разделяет, нехо­рошо, и все, что вас разделяет, в конце концов, становится опасным.

Человек очень много страдал из-за этого развития послуш­ности, из-за идеи послушания. Многие века вас учили слушать­ся. Послушание ценилось как одна из самых высших ценностей. Фактически, в христианстве оно считается самой высокой ценностью.

Вот почему Адам и Ева совершили первородный грех, съев плод с древа познания. Почему это первородный грех? Они не сделали ничего плохого; они сделали только одно: они не послушались. Бог просил не есть, а они съели — простое непослушание. Но это стало первородным грехом, и их изгнали из рая.

Такая философия очень опасна. Из нее выросли все уродли ­вые явления на протяжении веков. Из мира исчезнут войны, если люди научатся быть более сознат ельными и менее послуш­ными. Но в армии не станут развивать вашу сознательность; наоборот, вся ваша сознательность методично уничтожается — чтобы вы превратились в робота, чтобы вы могли просто подчи­няться. Чтобы, какой бы ни был отдан приказ, верный или неверный, вы выполняли его, как машина.

Это стало очень ясно по окончании второй Мировой войны. Томас Мертон пишет:

«Одним из самых поразительных фактов, которые выясни­лись в ходе суда над Эйхманом, было то, что психиатр обследовал его и признал совершенно нормальным. Я нисколько не сомне­ваюсь в этом, и именно поэтому я считаю это настолько поразительным... Если бы все нацисты были психопатами, какими, вероятно, были некоторые из их лидеров, понять их ужасную жестокость в определенном смысле было бы легче. Гораздо сложнее примириться с этим спокойствием, «уравнове шенностью», невозмутимой служебной добросовес тностью, с к оторой он выполнял свою службу, свою административную рабо ту, сос тоявшую в наблюдении за массовыми убийствами. Он был вдумчив, дисциплинирован, послушен, лишен вообра­жения. Он с глубочайшим уважением относился к системе, закону и порядку. Он был послушным, лояльным, преданным офицером великой с траны. Он служил своему правительству очень хорошо... Его не беспокоило чувство в ины? Я не слышал, чтобы у него бы ли какие-нибудь психические болезни. По-видимому, он хорошо спал. У него был хороший аппетит, или так казалось...

«Я начинаю понимать, что «здоровье» больше не является ценностью само по себе. «Здоровье» современного человека почти так же полезно для него, как огромная масса и мускулы динозавра. Если бы он был чуть менее здоров, чуть больше сомневался, чуть более осознавал свои нелепости и противоре­чия, возможно, появилась бы возможность его выживания. Но он здоров, слишком здоров... возможно, нам придется сказать, что в обществе, похожем на наше, наихудшее здоровье это полное отсутствие беспокойства, полное «здоровье »...

Мертон прав. Многие века нас учили добродетели послуша­ния. Это значит: оставьте всякую сознательнос ть; просто делай­те то, что вам говорят, что бы вам ни приказали — не сомневай­тесь, не думайте, не размышляйте. Это превратило в машины все человечество. Человек исчез; остались только квалифицирован­ные машины. И это привело к тому, что человечество стало очень глупым.

Я не поддерживаю такое послушание — это военная цен­ность — но я определенно за сдачу. Сдача — это любовная связь. Послушание — э то социальное явление: любовь индивидуальна. Вы любите женщину, вы любите мужчину... сдайтесь. И когда вы сдаетесь, помните, вы сдаетесь не женщине, вы сдаетесь не муж чине: вы сдает есь бестелесному Богу любви — вы оба сдаетесь любви. Так что это не вопрос подчинения; в настоящей любви вообще нет подчинения.

Мужчина сдался любви, женщина сдалась любви — теперь их существование пропитано любовью.

Мастер уже сдался Богу, ученик тоже сдался Богу — теперь любовь, или Бог, пропитывает их существование.

Это не обычное послушание; это не имеет ничего общего с тем послушанием, которому нас учили, о котором говорили, ко торое навязывали. Это совершенно другое явление, очень таинственное. Когда два человека сдаются любви и любовь овладевает ими, никто не доминирует, и никто не подчиняется, никто не выше, чем другой. Фактически, обоих нет. И затем происходит нечт о необычайно важное: Бог. Тогда они оба говорят на одном языке, по тому что оба они настроены на одну и ту же волну.

Со стороны это может быть похоже на послушание, но это не так. Вспомните об этом, когда будете размышлять о Пифаго­ре, вот что он имеет в виду: Будь хорошим сыном. Он не подразумевает, что надо быть послушным сыном; он просто имеет в виду сына, который сда лся. Будь хорошим супругом: он не имеет в виду быть хорошей женой или хорошим мужем; он просто подразумева ет сдачу любви. Будь хорошим отцом, хоро­шим братом: он не имеет под этим в виду, что нужно позволить подчинит ь себя; он просто говорит: сдайтесь любви.

Позвольте любви стать вашей жизнью. Если вы сын, пусть любовь будет направ лена на отца; пусть отец станет орудием любви. Когда вы в свой черед станете отцом, пускай сын станет орудием любви.

Это просто пред логи сдаться: сын, отец, муж, жена, друг, мастер — все это только пр едлоги. Мы не можем сдаться безликому Богу — мы еще не способны на это — поэтому нам приходится искать какие-то предлоги, какие-то дв ери. Мастера можно видеть — ученик может сдаться мастеру. Но на самом деле происходит сдача Богу. Только тогда, когда ученик видит Бога в своем мастере, происходит сдача. Мужчина может сдаться своей возлюбленной, но сдача возможна только тогда, когда он видит в ней нечто незнакомое, таинственное — Бога, который прихо­дит в форме любимой или любимого.

Сдача — это духовная ценность: послушание — политичес­кая ценность. И опасайтесь всякой политики.

Четвертый вопрос:

Что это за чувство цельности и силы, что возникает внутри меня, когда я слушаю Ваш рассказ о вечном паломничестве Пифа­гора в поисках скрытых секретов жизни и в экспериментах со многими методами в различных эзотерических школах?

Судхир.

Этот вечный искатель живет в каждом — Пифагор живет в каждом. Мы можем не знать о нем, но это врожденный поиск истины; человек есть искатель. И пока вы не знаете об этом сознательно, вас нельзя назвать человеком в истинном смысле этого слова.

Между человеком и остальными животными есть только одно раз личие: только человек ищет истину, т олько человек стремится проникнуть в тайны жизни и существования. Только человека интересует вс е о кружающее. Т олько че ловек медитирует, размышляет.

Возможно, вы не задумывались о том, ч то английское слово «человек» образовано от санскритского корня, означающего созерцание — манам. Человек — это способность к созерцанию, к медитации. Так что, Судхир, когда ты с лушал мой рассказ о Пифагоре, что-то шевельнулось в твоем сердце — Пифагор, который спал в теб е, чуть-чуть пошевелился, стал чуточку бдительнее, пробудился. Твой сон стал чуть менее глубоким; твои грезы на мгнов ение остановились. Что-то в тебе пришло в движение.

Пифагор — почти архитип: непревзо йденный искатель исти­ны, человек, посвятивший всю свою жизнь поискам философии переннис — вечной философии жизни. Эта возможность жив ет в каждом; ее нужно реализовать. Но мы настолько потерялись, играя в ненужные, бесполезны е игры, мы наст олько потерялись, собирая детские игрушки — расточая жизнь, рас трачивая энер­гию, рас трачивая время. А жизнь коротка! Жизнь так мимолетна. А время постоянно ускользает из ваших рук.

Сделайте это своей целью, пламенеющим в вас желанием: до того, как придет смерть, вы должны прибы ть домой — до того, как смер ть одержит верх над вами, истина должна случиться! Сделайте это настолько интенсивным стремлением, чтобы каж­дая фибра вашего существа пульсировала вместе с ним, чтобы, даже когда вы спите, это с тремление продолжало свое движение, как подземный поток. Чем бы вы ни занимались, все ваши занятия должны оставаться на периферии, а самым центром вашего существа должны стать постоянный поиск истины и постоянная жажда истины. Пус ть это станет вашей страстной любовью.

Ты говоришь: Что это за чувство еди нства и силы, что возникает внутри меня, когда я с лушаю Ваш расска з о вечном паломничестве Пифагора...?

Да, если у вас возникает ж елание узнать истину, цельность приходит сама собой — ибо желание узнать истину имеет такую п отрясающую силу. Это не обычное желание: это не желание приобрести новый дом, или машину получше, или побольше денег; это не желание славы, успеха, власти, пр естижа... Э то все очень заурядные желания; они не могут объединить вас. На самом деле, они разделяют вас, потому что они многочисленны. Одно желание тянет вас на север, другое желание тянет вас на юг. И их много, это толпа, и каждому желанию хочется привлечь вас, завладеть вашим вниманием. Они громко кричат вокруг вас.

Желание денег говорит: «Брось все друго е. Заработай все деньги, которые можешь». А желание усп еха говорит: «Даже если придется потерять деньги, не беспокойся — ты должен стать удач ливым человеком, ты должен быть знамени тым, ты должен оставить след в истории! Рискни всем — и деньгами, и прочим». А сексуальное желание говорит: «Деньги, власть, престиж — что они дадут тебе? Наслаждайся жизнью, пока она есть — лови каждый ее миг для чувственных удов ольст вий».

Множество желаний тянет вас в разные стороны; вот почему вы всегда чувствуете, что вас разрывает на части. Желание истины — это единственное желание. И оно так велико, так огромно, что все остальные желания просто исчезают в нем. Э то маленькие ручейки. Когда приходит желание истины — большая река — все мал енькие ручейки вливаются в нее. Все они исчезают в одном же лании. Оно становится такой страстью, такой п ламенной страстью, что вы загора етесь от нее. Что сама эт а единственность желания объединяется.

Это пр екрасное переживание, Судхир. Не забывай его — запомни его. Оно должно усиливаться, становиться интенсив­нее. Оно должно стать тотальным, потому что бы ть тотально устремленным к Богу — это все, что необходимо для того, чтобы достичь Бога ! Когда желание стопроцентно, когда позади не осталось ничего, когда вы открыли все свои карты, тотчас же, в этой тотальности... приходит Бог. Вам не нужно никуда ходить; вам просто нужно стать пламенным, и Бог предстанет во всем своем изяществе.

Цельность приводит вас к истине, а желание истины прино­сит цельность.

Пятый вопрос: Ошо, я думаю, что я почти просветленный.



Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 14 |
 




<
 
2013 www.disus.ru - «Бесплатная научная электронная библиотека»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.