Ю.Семенов.
Лицом к лицу
Документальная повесть (по изданию Ю.Семенов. Аукцион. М.: "ЭКСМО".
1994.)
Прожив два года в Западной Европе, - мне довелось там открывать
корреспондентский пункт "ЛГ", - я, как и дома, постоянно вел дневники.
После опубликования статьи в "Литературной газете" о трагической судьбе
шедевров культуры, похищенных во время войны нацистами, пришло очень много
писем читателей. Это - главный барометр для литератора: если проблема
волнует тех, кто серьезно относится к печатному слову, - работу надо
продолжать.
Постепенно из моих дневников выросла документальная повесть "Лицом к
лицу".
Хочу предпослать ей несколько читательских писем той поры.
"Уважаемый писатель!
Прочитал в "Литературной газете", что вы взялись за благородное, но
трудное дело. Как написано в статье о Вас, Вы ищете украденные немецкими
фашистами советские архивы и другие ценности.
Как хорошо, что Вы нашли для этого время.
Теперь о сути письма.
9 июля 1941 года немецкие танки вошли в Псков. Это было на 17-й день
войны.
На следующий день в местную картинную галерею приехал немецкий
лейтенант из зондеркоманды и вывез на грузовике в Германию двадцать картин
голландских и других иностранных мастеров.
Не исключено, что какие-то из них принадлежали предкам А. С. Пушкина,
ведь в начале двадцатых годов картины из местных имений свезли в Псков.
А через неделю началось разграбление фашистами псковских древнейших
архивов!
Иные грамоты имели стаж в несколько столетий. Пскову, как городу, около
1100
лет! Княгиня Ольга, жена киевского князя Игоря, была из-под Пскова...
Обратите на это Ваше внимание. Древность украденного необычайна, на
аукционах такие вещи стоят десятки тысяч долларов. С уважением.
Доцент,
ветеран войны
М. Е. АФАНАСЬЕВ".
"Уважаемый Юлиан Семенович, с большим интересом слежу за Вашими
статьями о поисках Янтарной комнаты. Может быть, для Вас окажется полезным
следующее мое сообщение.
В мае 1945 года я как военный корреспондент находился в Кенигсберге.
Там в замке я встретился с московским ученым, профессором Брюсовым (родным
братом поэта). Он показал мне толстый слой пепла в одном из подвалов.
Брюсов передал мне массивную дверную петлю и попросил при возвращении в
Ленинград побывать в Пушкине во дворце и проверить: станет ли на место
петля. Я выполнил его просьбу. В разрушенном Екатерининском дворце я нашел
останки Янтарной комнаты. В проеме одной из дверей, где виднелась выемка
от петель, я приложил петлю, привезенную из Кенигсберга. Она подошла
совершенно точно.
Казалось бы, это доказательство того, что янтарь погиб в Кенигсберге.
Но у меня тогда же возникла мысль: нет ли здесь попытки замаскировать
истинную судьбу Янтарной комнаты? Не отказываюсь от этого предположения и
сейчас. Именно по этой причине я нигде не публиковал "историю дверной
петли".
Конечно, поиски янтаря нужно продолжать со всей настойчивостью. Я
подумал, что мое сообщение может быть интересным для Вас вот в каком
отношении: хорошо бы встретиться с профессором Брюсовым. Если же его нет
живых, поинтересуйтесь его архивом. Он ведь был первым советским ученым,
имевшим дело с Янтарной комнатой.
Желаю Вам успеха в поиске.
А. ВЕРЕСОВ,
член Союза писателей
Ленинград".
"Уважаемый Юлиан Семенович!
Во время войны в числе насилию угнанных попала в Германию. Лагерь
находился в Тюрингии, место его расположения называлось Нейгауз-Ширшниц.
Предприятие, на котором мы работали, принадлежало концерну "Сименс -
Шуккерт".
Лагерь наш был расположен у подножия горы и, как каждый лагерь, был
окружен сеткой с тремя рядами колючей проволоки сверху. Через сетку мы и
смотрели на окружающий мир. И кое-что видели. Во второй половине 1944 г. в
горе начались какие-то работы, был прорыт туннель. Работали только немцы,
хотя в лагере было много мужчин-пленных. Мы, лагерники, сначала думали,
что немцы роют для себя бомбоубежище, так как союзная авиация стала часто
тревожить и Тюрингию.
Однако это было не бомбоубежище, так как во время тревоги туда никого
не пускали.
По ночам слышался гул тяжело нагруженных грузовиков, и было ясно, что
туда что-то возят. Я не видела, что это было: ящики, машины, снаряды? Но
когда я прочитала Вашу статью в "ЛГ" и в ней о том, что в горах Тюрингии
были найдены ценности, похищенные в разных странах, мне пришла в голову
мысль о том, что и в той штольне у лагеря могло быть спрятано нечто
представляющее ценность. Тем более что вход в эту штольню через некоторое
время был закрыт, а бомбоубежище все-таки вырыли с другой стороны горы.
Может быть, все, что я Вам написала, очень наивно и не представляет
никакого интереса, и все-таки не могу Вам не написать.
Если у Вас возникнут какие-либо вопросы, буду рада ответить на них.
Ольга Сергеевна КНЯЗЕВА.
Ленинград".
"Уважаемый т. Семенов, с интересом прочитал о продолжении поиска
похищенных гитлеровцами во время войны ценностей искусства и культуры в
нашей стране.
В этом поиске занято много людей, которые так или иначе имели какое-то
отношение к этим ценностям или располагали какими-то сведениями.
Я хочу коснуться вопроса о поиске Янтарной комнаты.
В Кенигсберг я приехал с родителями мальчишкой в 1945 году. И теперь
считаю себя коренным жителем этого города, хотя вот уже двадцать лет живу
Ленинграде.
В Кенигсберге - Калининграде прошли мои юные и молодые годы. Я люблю этот
город.
Он красивый и таинственный. Его подземные лабиринты хранят
неразгаданные тайны, может быть и Янтарной комнаты.
В молодые годы я был членом Городского комсомольского оперативного
отряда, командиром которого был студент-пятикурсник пединститута Тамарский
Г. С.
(Григорий Сергеевич). В 1959 году на празднование трехлетней годовщины
отряда был приглашён майор (фамилию не помню), который рассказал нам много
интересного.
В частности, он коснулся вопроса поиска Янтарной комнаты. Я думаю, Вас
может заинтересовать такой факт (со слов этого майора): за неделю до
падения Кенигсберга Гитлер телеграфировал коменданту крепости о
немедленной эвакуации Янтарной комнаты. Но в это время город был уже
окружен. И сухопутным транспортом вывезти эту ценность было уже нельзя. А
за три дня до падения крепости Кенигсберг Гитлер смещает с поста
коменданта города за невыполнение его распоряжения о вывозе Янтарной
комнаты. В это время уже были блокированы все потайные каналы, через
которые могла бы пройти подводная лодка.
Следовательно, ни сушей, ни морем Янтарная комната не была вывезена из
Кенигсберга. И если принять на веру слова того майора, и если в архивах
есть телеграммы, подтверждающие это утверждение, то в данной ситуации есть
над чем подумать.
Я думаю, что в Вашей почте есть немало писем, авторы которых
предполагают, что Янтарная комната укрыта в Кенигсберге. Мне кажется, что
эти предположения надо основательно проверить. И прежде всего начать надо
с военных архивов, захваченных при штурме крепости.
Вот все, что я хотел сообщить Вам. Искренне уважающий Вас
А. Н. АНДРИАНОВ. Ленинград".
"Уважаемый писатель!
Судьба нашей семьи очень трагичная, потому что и я, и мои брат и сестра
испытали весь ужас гитлеровской оккупации. Я мальчишкой жил неподалеку от
Ясной Поляны и своими глазами видел, что сделали с нашей исторической
святыней. Ныне Музей Льва Николаевича восстановлен, но можно ли
утверждать, что все экспонаты были возвращены? Нет ли смысла искать все,
относящееся к великому имени Льва Толстого, на Западе? Может, что-то осело
там и не возвращено до сих пор на Родину?
Брат Федор познал горе на Украине, во Львове. Там ведь тоже был
разграблен замечательный музей, сотни картин были вывезены в проклятый
гитлеровский рейх.
Возвращены ли они законному владельцу - советскому народу? Об этом бы я
тоже хотел вас спросить.
А сестра Клава, она старшая из нас, вместе с матерью Зинаидой Ивановной
Головлевой оказались в Минске. Отец, политрук Матвей Головлев, погиб под
Брестом, а их не успели вывезти в тыл, натерпелись страху и ужаса под
фашистом.
Так вот, они своими глазами видели, как фашист вывозил ящики с
уникальными книгами и архивами. Где это наследие нашей культуры и истории?
Возвращено на Родину или нет?
Мы много читаем в газетах про то, как на Западе орудует мафия. Может,
надо бы Вам и в этом направлении потрудиться? Может, надо поглядеть, не
стала ли мафия подручной укрывшихся фашистов и вместе с ними до сих пор
осуществляет преступную спекуляцию похищенным?
Савелий ГОЛОВЛЕВ, слесарь.
Пос. Фроловка".
Глава,
в которой автор должен еще раз вернуться к рассказу о мафии
- Мафия и фашизм? - спросил собеседник, пропуская меня в свой кабинет.
- Эта тема интересна в высшей мере. Пошли на балкон, там не так душно.
Мы сели на балконе, под тенью полотняного зонтика: под нами была
Катания - огромный, шумный город восточного побережья Сицилии.
Разноцветное белье на палках, перекинутых через улицы невероятный шум и
одинаковость цвета домов -
жухло-серый! Люди солнечных стран тяготеют к с е р ь е з н о с т и цвета,
подвластного им, а как было бы красиво, покрась они стены белым, желтым
зеленым, как невероятно это было бы, как весело...
- А деньги? - спросил собеседник, когда я сказан ему об этом. - Откуда
деньги?
Хозяин не желает вкладывать лиры во внешний вид, ему достаточно того,
что квартиры дают огромный доход, квартиры, а не фасады. Муниципалитет? Он
нищ.
Собеседник - профессор истории - уже стар; вышел на пенсию, переехал из
Рима на родину - под тревожное солнце Сицилии.
- Фашизм и мафия, - повторил он и потянулся к сигарете. - Это в высшей
мере интересно, знаете ли. Это даже интересней проблемы происхождения
слова "мафия".
Известно, что на сицилийском диалекте мафия означает "мое дело".
Некоторые авторы считают, что мафия - это "Смерть Франции", "Morte Alia
Francia,
Italia
Anela", и относят ее создание к тринадцатому веку, к времени
"Сицилийской вечерни", когда народ разгромил оккупантов Карла Анжуйского.
Другие полагают, что мафия родилась в середине прошлого века, примкнув к
повстанцам Мадзини, выдвинув свой лозунг: "Мадзини Ауторидза Фурти,
Инченди, Авеленаменти".
Первые буквы слагаются в "МАФИЯ". Что это значит? "Мадзини разрешает
похищения, поджога, отравления". Занятное толкование Мадзини, не правда
ли? Отложим исследование вопроса о происхождении мафии - американской ее
сестрице "коза ностра" выгоднее отстаивать версию тринадцатого века. А вот
фашизм и мафия...
Бенито Муссолини выступал против мафии, поскольку та являлась
серьезной, а главное "организованной силой", истинным государством в
государстве. В свое время Муссолини не хотел терпеть в Италии никого, кто
был связан единством помимо "единства фашизма". Словом, сейчас утверждают,
что беззаконный закон Муссолини выступил против "законного" беззакония (я
имею в виду универсальный воровской жаргон "вор в законе"), против мафии.
Я, однако же, не согласен с этого рода утверждениями; более того,
отмежевание фашизма от мафии сейчас выгодно обеим этим силам.
- Доказательства?
- Я изложу вам мою версию. Вы вправе не согласиться с нею - тут с ней
не очень-то соглашаются. Впрочем, выслушать не значит согласиться, -
заметил он, - выслушать - это значит приобрести суждение, качественно
отличное от твоего.
Итак, немного истории.
Через два года после захвата власти в Италии дуче приехал в Сицилию.
Охрану диктатора во время его визита в Сицилию организовал Чезарь Мори;
после поездки дуче в Палермо он был утвержден префектом сицилийской
столицы. Во время торжественного обеда Муссолини обратился к Мори: "Мне бы
хотелось послушать албанские мелодии". Неподалеку от Палермо находилась
коммуна Пьяна-деи-Гречи.
Там жили албанцы, сбежавшие от турок, - их песни и танцы поразительны и
диковинны, а мы, сицилийцы, племя странное, не в ы с ч и т а н н о е
наукой, смешавшееся впоследствии с греками и арабами, да и не только с
ними, мы любим все диковинное. Поскольку желание дуче было высказано
внезапно, Мори, естественно, не успел организовать там охрану, а ехать
надо было немедленно - Муссолини был нетерпелив, как женщина. Мори,
приехав в Пьяна, отозван мэра, дона Чиччо Кучча: "Ты отвечаешь за тишину и
безопасность". Дон Чиччо был руководителем мафии в Пьяна, это знали
посвященные, это, понятно, знал полицейский ас Чезарь Мори. "Я хочу
приветствовать жителей коммуны, верных сынов новой Италии", - сказан дуче.
Мори подтолкнул дона Чиччо к машине Муссолини:
"Сядь рядом с ним". Дон Чиччо подмигнул фотографам, подошел к
Муссолини, положил руку на плечо диктатора и сказан: "Дуче, пока я рядом с
вами, ни один волос не упадет с вашей головы - вождя народа и моего друга:
Италия - вам, Пьяна - мне".
Через несколько недель дон Чиччо прибыл в Рим - он хотел получить
вознаграждение от дуче за путешествие по Пьяна. Секретариат диктатора,
однако, во встрече с Муссолини ему отказал. Дон Чиччо надвинул шляпу на
глаза и отправился в порт: он не привык к оскорблениям, он вернется в
Палермо и там решит, как вести себя дальше.
У трапа его ждал Чезарь Мори. "Дорогой друг, дуче был введен в
заблуждение, - сказан полицейский. - Он не понял, что речь идет о вас, вы
назвали себя слишком фривольно, одно имя, без титула, к этому не привыкли
в секретариате. Едем, вождь ждет вас".
"Линкольн" префекта доставил расцветшего от удовольствия дона Чиччо не
во дворец дуче, а в тюрьму.
- Смысл? Сведение счетов? Два честолюбца?
- Не знаю. Быть может. Есть, однако, допуски иного рода, - ответил мой
собеседник.
- А именно?
- Давайте идти по порядку. Что такое мафия? Это ведь не только
наркотики, похищения людей, игорные дома, коррупция, взятки, проституция,
шантаж, торговля похищенными культурными ценностями. Это еще и налоги,
которые сицилийские латифундисты хотели получать с крестьян за ту землю,
которую они сдавали в аренду. Дополнительные налоги, в обход государства.
У нас мало земли и много крестьян. И вся земля принадлежала латифундистам.
Так все беззаконные налоги с крестьян в Сицилии взимала мафия в пользу
латифундистов, живших в Риме, отчуждая часть этих денег в свой карман - за
услуги и риск. Муссолини, однако, не хотел упускать эти деньги, он хотел
получать все.
И Чезарь Мори начал аресты среди "крестьянских мафиози"; он, впрочем,
начал снизу - заметьте себе, в этом разгадка многого. Во всех маленьких
городках Сицилии были арестованы сотни мафиози. Их приковывали друг к
другу цепями и отправляли в концлагерь на остров Липари. Префект Мори
ездил по Сицилии и лично руководил арестами. Он исчез из Палермо на пять
дней и вернулся из Рима с законом о введении смертной казни. В тот же день
он распорядился о применении пыток во время допросов рядовых мафиози:
через тела пропускали ток, срывали ногти, жгли ступни ног. Мори добился
своего: святая святых мафии - "закон круговой поруки" треснул. Рядовые
мафиози, не выдержав пыток, начали показывать все, что знали. Муссолини
выступил в парламенте: "Благодаря бесстрашному скальпелю Чезаря Мори я
покончил с мафией!" Вскоре Чезарь Мори стал чуть не национальным героем
Италии. Его понесло вовсю. Он арестовал руководителей "высшей" мафии -
дона Вито и дона Кало. Потом он поднял руку на нескольких "старых борцов
фашизма" - к ним протянулись нити от "низшей" мафии. Он держал в тюрьме
мэра Пьяна-деи-Гречи дона Чиччо, нескольких адвокатов мафии и врачей,
которые делали операции раненым безымянным пациентам. И в тот день, когда
Чезарь Мори во время выступления в одном из литературных клубов Рима
ликующе объявил, что он нащупал тайный штаб "высшей" мафии, адъютант
шепнул префекту, что его просят к телефону по срочному делу. Мори выслушал
просьбу заместителя министра внутренних дел, вернулся в зал: "Друзья,
срочные дела у министра, до завтра".
Однако "завтра" не состоялось: Чезарь Мори получил отставку; полнейшее
безвластие настало для префекта, безвластие и запоздалое понимание истины:
"заигрался". Через месяц после его отставки был заменен весь
полицейский и судебный аппарат в Сицилии. Рим объяснил и это: "мафия
выкорчевана, наступила пора спокойствия, чрезвычайные меры не потребны
более".
Все, однако, на самом-то деле было проще и сложней - победила мафия,
победила своим обычным, хитрым методом. Сработала цепь связей, то есть
основоположение тотальной коррупции. Началась же история проникновения
мафии в "движение"
чернорубашечников еще в двадцатые годы, когда молодой фашист, убив
итальянского социалиста, антифашиста Джакомо Маттеотти, что вызвало взрыв
возмущения в стране, обратился за помощью к "крестным отцам" - только те
могли надежно укрыть и обеспечить алиби: по приказу старшего любой темный
мафиози готов взять на себя чужую вину. Мафия, при всей своей скрытной
монолитности, тем не менее персонифицирована: говорят, что фашиста укрыл и
спас дон Кало, тот самый дон Кало, который был привлечен к ответственности
наивным Чезарем Мори как раз накануне его скандального и бесславного
увольнения от должности.
Естественно, дон Кало был отпущен через несколько дней после изгнания
Мори.
Более того, соперник дона Кало, признанный "босс" дон Вито, был брошен
в сырой карцер - старика заставили умереть, короновав дона Кало, друга
фашизма, новым "боссом" Сицилии.
...Я ехал по широкой автостраде, брошенной через долину. Горы
громоздились вдали - синие, резкие как прыжок, затаенные. Пустая
автострада, ни души, один лишь мой "фиатик" - затерянность...
"Так промахаешь всю Сицилию", - подумал я, вспомнив, как три года назад
прорезал Италию с запада на восток, до Югославии, по такой же, даже еще
лучше, автостраде; скорость - сто тридцать, "втягивание" в ритм, нет
времени глядеть окрест - только перед собою; тоннели, залитые резким
желтым светом, десятки тоннелей - и никакой Италии. Автострада отчуждает
пейзаж, она угодна скорости, как некоей самоцели. Стоп! Не начинаешь ли ты
тяготеть к прекрасным, но безвозвратным временам кибитки?! "Проселочным
путем люблю скакать в телеге и, взором медленным пронзая ночи тень,
встречать по сторонам..." Прекрасно?
Еще бы!
Но ведь ушло! Значит, видимо, надо думать о том, чтобы как-то навязать
нынешним скоростям хоть гран былой поэзии, осмысление пути, щемящую
жалость промелькнувшего. Как? Не знаю. Но только не уповая на минувшее -
это дезертирство и беспомощность.
...Я переместился в крайний ряд и съехал на "муниципальную" дорогу,
маленькую, узкую, щербатую, и повела она меня в горы, в тишину, к
"крестным отцам", в самый центр безлюдной, жаркой и затаенной Сицилии...
1
- Не верьте вздору о мафии, - сказал Нино, хозяин таверны, где я
остановился; мой приятель из Катании порекомендовал пообедать именно там:
"Хозяин, дон Нино, старый мафиози, десять лет прожил в Нью-Йорке,
поговорите с ним в открытую, считают, что он "паблик рилэйшенс офисер",
после "Крестного отца" мафия пытается расположить к себе прессу".
Дон Нино был одет в легкий белый костюм, сама элегантность; очки в
черепаховой оправе делали его похожим на ученого. Он проследил за тем, как
официант принес нам спагетти, налил в стаканы черное - до того оно было
густым - вино, закурил, картинно забросил ногу на ногу и придвинулся ко
мне еще ближе, склонив голову чуть не к скатерти:
- Про мафию пишут некомпетентные люди. Несчастные сицилийцы были
вынуждены защищаться от захватчиков - они смогли защитить себя с помощью
мафии. А потом мафия стала защищать сицилийцев от алчных римлян, лишь это
входило и входит в ее задачи. То же - в Америке. Однако там людям мафии
приходится защищать не только несчастных эмигрантов из Сицилии, которые
живут как парии, но и негров.
Вы, конечно, знаете трагедию Джо Галло?
- Нет, - ответил я, - мне неизвестна трагедия Джо Гагло.
- Сколько же небылиц сочинили об этом борце за гражданские права!
Сколько грязи вылили на его голову, прежде чем убить Этого кроткого и
нежного сицилийца, попавшего в нью-йоркские джунгли... Во время отсид... в
то время, когда Галло был брошен капиталистами в тюрьму - его оклеветали,
само собой, американцы, - никто так не относился к неграм, как он. "Эти
люди должны иметь равные права с нами", - говорил Джо, и за это его
бросали в карцер и лишали прогулок. А потом, когда правда восторжествовала
и он вернулся домой и обратился ко всем неграм со словами братства и
дружбы, его убили. Был ли он в мафии, я не знаю, но если члены организации
ведут себя, как он, то я сам, знаете ли, готов вступить в это братство. А
Джозеф Коломбо? Ведь никто с таким блеском не обвинял империализм в
глумлении над этническими меньшинствами, вы, видимо, знаете, каково жить
неамериканцам в Соединенных Штатах... И что же? Наемный убийца изрешетил
его пулями, и несчастный Коломбо остался инвалидом на всю жизнь, инвалидом
с помутненным сознанием - злодейская рука вырвала его из рядов борцов за
гражданские права национальных меньшинств.
- Это тот Коломбо, который судился с министерством юстиции США?
Дон Нино снял очки, протер их замшевой тряпочкой и, кашлянув, спросил:
- Какой процесс вы имеете в виду?
- Тот, который он выиграл. Помните, когда он заставил министерство
юстиции потребовать у создателей фильма "Крестный отец" изъять из картины
слова "мафия" и "коза ностра". В фильме ведь ни разу не произносятся
эти слова.
- Что-то не помню, право...
Дон Нино, видимо, был плохим "паблик рилэйшенс офисер", иначе его не
переместили бы сюда из Штатов. Он б о я л с я, он все время боялся сказать
не то или посмотреть не так. Он аж замер на мгновение, когда у него
вырвалось "отсид", "отсидка", сленг гангстеров. Он говорил штампами,
рассчитанными на прагматичных американцев или доверчивых сицилийцев, он не
готов к серьезному разговору, когда его лозунгу противополагается
определенного рода з н а н и е. Как проинструктировали бедного дона Нино,
так он и шпарит, считая, что вкрадчивость голоса, широта улыбки и
доброжелательность во взгляде могут компенсировать отсутствие логики в его
препозициях.
Не за то убили Джо Галло, что он негров защищал; не за то прострелили
череп Коломбо, что он радел о судьбе этнических меньшинств, - липа это,
чистейшая липа.
Дело заключается в том, что Коломбо и братья Галло - Ларри, Джо и
Козленок Блэст - воевали за первенство в нью-йоркской мафии. И Коломбо и
братья Галло владели игорными домами, претендовали на монопольность
грабежей в доках Бруклина и на право в ы т р я х и в а т ь всех тех, кто
появлялся на набережных после десяти часов вечера.
Братья Галло ударили первыми. По их поручению Джелли, наемный и с п о л
н и т е л ь братьев, выпустил обойму кольта в старика Франки. Когда сюда,
в таверну "Кариелло", прибыли полицейские, старик потерял сознание, жизнь
покидала его.
Хозяин таверны на вопросы агентов отвечал однозначно:
- Я ничего не видел. Когда началась пальба, я разливал виски. Кого
приметил? А что я - полицейский?! Никого я не приметил.
Братья Галло убили старого Франки, друга сильнейшего мафиози Профачи и
не менее могучего Джо Коломбо, - такое гангстеры не прощают. Но, чтобы
отомстить, нужно время. По прошествии двух лет Ларри Галло был приглашен в
маленький ресторанчик старыми знакомыми, Клеменцо и Шимоне. Ларри слушал
байку Клеменцо, а потом перестал что-либо слышать: на шею ему набросили
веревку и начал стягивать ее в мертвый узел - мафия часто казнит
удушением. Ларри упал на пол без сознания. Он бы умер, но по странному
случаю в ресторанчик вошли полицейские. Началась перестрелка с
исполнителями. Те ранили полицейского, выскочили на улицу, бросились в
поджидавший их автомобиль и ушли от погони.
Ларри, однако, знал, кто хотел его убить. Безумный Джо, этот "защитник
гражданских прав негров", нанял Джерома Джонсона, негра, соседа по камере,
уплатил ему аванс, чуть не десять тысяч "баков", и предложил у с т р а н и
т ь Коломбо, "защитника прав этнических меньшинств", люди которого
недодушили Ларри.
Джонсон взялся убить Коломбо: ему льстило, что Безумный Джо дважды
выступал перед "крестными отцами" с предложением принимать в "коза ностру"
наиболее сильные гангстерские группы нефов. "Крестные отцы" отвечали:
"Черномазых мы не пустим, мы брезгуем ими". Галло ярился: "Нельзя же
работать по старинке!
Вы думаете, я люблю негров?! Вы думаете, я ими не брезгую?! Вы думаете,
ими не брезгует президент Джонсон?! Но ведь настали новые времена! Негров
теперь п р о ц е н т я т, их отбирают для работы в правительственных
органах! Им начали давать кафедры! Они стали офицерами в армии! И мы
должны п р о ц е н т и т ь, чтобы не потерять их вовсе! Добрый мир с ними
лучше хорошей войны!"
Словом, "крестные отцы" не приняли предложение Галло. Тогда он
организовал через прессу "утечку информации": появились статьи, что
Безумный Джо - друг негров.
Потому-то Джо и взял в руки пистолет, в карман положил десять тысяч и
продырявил череп "защитнику меньшинств" Коломбо.
Люди Коломбо ответили на эти выстрелы - своими. Безумный Джо получил
пять пуль в живот и лоб. Над его гробом была произнесена клятва: "Улицы
Нью-Йорка станут кровавыми реками, Безумный Джо, ты будешь отмщен".
В течение недели, последовавшей за этой клятвой, были убиты Ферриано,
Бруно Карневале, Ричард Гроссман, Чиприо и Томи Эрнст - мафиози из
окружения Коломбо.
"Борцы за гражданские права" душили, резали, стреляли; драка за сферы
влияния - кровавая драка, любой титул примешь, любому богу поклонишься,
только б сохранить власть и деньги...
- А что вы знаете о Вито Дженовезе и Лучано? - спросил я когда принесли
кофе со взбитыми сливками. Дон Нино ответил:
- Об этих людях говорят слишком много, но мне кажется, что никто не
знает правды, да и никогда ее не узнает. Сильные люди - одно лишь можно
утверждать со всей определенностью. И, как говорят все, знавшие их, в
высшей мере добрые.
Разве злые люди могли бороться против фашизма? Против Муссолини и
Гитлера поднялись д о б р ы е, разве я не прав?
Разговоры в Катании и Ното оказались теми недостающими звеньями,
которые помогли увидеть всю т е м у собранной, литой, что называется.
У меня в дневниках давно уже хранились кое-какие материалы об одном из
лидеров американской мафии - Вито Дженовезе. Итальянские мафиози - я видел
их фотографии - незаметны, добродушны, тихи. Они преображаются ночью,
когда, поглядывая на секундную стрелку, ждут выстрела, - их люди
разделались с непокорным, который думал жить по законам, отдельным от
неписаного устава тайного ордена сицилийцев.
Когда Вито Дженовезе отправлялся в Новый Свет, он был "нижним" мафиози,
самым, пожалуй что, "нижним", ибо рожден был Вито не в Сицилии, а в
Неаполе, "городе мелких мошенников", как мне сказал в Палермо один синьор,
- он сидел за столиком дорогого кафе, пил "Наполеон", который стоит здесь
баснословные деньги, и с удовольствием беседовал со мною на хорошем
английском.
Дженовезе привлекался к суду 16 раз: торговля наркотиками, убийство
конкурентов, продажа оружия и содержание тайных публичных домов. Пять раз
он был оправдан за "отсутствием улик" - закон молчания в "коза ностре"
идентичен закону "мафии" в Сицилии, с той только разницей, что за
нарушение этого закона в Бруклине убивают очередью из автомата, а в
Сицилии - выстрелом из старинного "лупара", похожего на обрез.
Этот каскад оправдательных приговоров по делам, которые казались всем
бесспорными (заслуживали пожизненного заключения или электрического
стула), помог Дженовезе стать одним из руководителей "коза ностры". Он
держал в руках проституцию, организовывал грандиозные шантажи, где взносы
затравленных им людей исчислялись сотнями тысяч долларов, продажу
наркотиков; он, пожалуй что, первым поставил этот бизнес на широкую ногу.
Однако завязал этот бизнес в один узел с международной политикой Чарлз
Лучано.
В 1936 году Чарлза Лучано посадили на скамью подсудимых. Срок пятьдесят
лет. Его помощник Бошальте был отправлен на электрический стул.
Вито Дженовезе, однако, исчез. Объявился он позже в Сицилии, объявился
самым поразительным образом: в штаб-квартире чернорубашечников. Он открыл
потрепанный портфель и вывалил на стол триста тысяч долларов.
- Я мечтаю, чтобы великий дуче узнал - его скромный единокровец хочет
построить новое здание партии. Думаю, это докажет мою преданность
фашистской Италии больше, чем слова иных болтунов.
Дуче узнал об этом; он внимательно изучил досье "крестного отца", он
понимал, "кто есть кто" в мафии, к разгрому которой так напыщенно звал
нацию. Он разгромил м е л ю з г у; сильных не тронул; более того, он
сохранил их - дуче думал о будущем.
- Дженовезе, - сказал он, вызвав к себе мафиози, - в Америке, в этой
стране продажных плутократов и финансовых воротил, некий Карло Треска,
марксист и мерзавец, оклеветал меня, а вместе со мною и все движение
фашизма, то есть движение народных масс, выступающих за свободу и мир,
против интернационального большевизма и алчного империализма. Я хочу,
чтобы ты сказал свое слово по этому поводу, Дженовезе.
Дон Вито сказал свое слово: Карло Треска изрезали тремя автоматными
очередями из "томми"; разложившийся труп нашли в трущобах старого
Манхаттена.
Когда сообщение об этом появилось в газетах, Муссолини вызвал к себе
Дженовезе поздно ночью, пригласил к столу и протянул мафиози бокал с
шампанским.
- Ты истинный патриот новой Италии, - сказал дуче. - Фашизм не забудет
твоей преданности.
А что же Лучано, второй "крестный отец"? В 1942 году, как раз в то
время, когда состоялся первый контакт Муссолини с Дженовезе, узник
каторжной тюрьмы был привезен на конспиративную квартиру американской
разведки УСС. Беседы продолжались семь дней. Затем Лучано, которому
оставалось отсиживать еще сорок лет, был поселен в тихом коттедже на
побережье неподалеку от Нью-Йорка.
Оттуда его перебросили в Африку. В Сицилию он пробирался сам - резидент
УСС начал свою работу. Помимо разведки он помнил и о бизнесе: именно он
продал в Сицилии своим друзьям мафиози огромное количество американского
оружия - конечно же "для борьбы с фашизмом"; сделка с Пентагоном
исчислялась миллионами долларов; ни одному левому партизану, понятное
дело, это оружие в руки не попало. А когда союзники высадились в Сицилии,
первыми визитерами у американского губернатора острова полковника Полетти
были два друга: Лучано и Дженовезе; один - резидент американских
спецслужб, другой - друг дуче, истинный борец, настоящий фашист.
Кому же они служили? Да никому. Себе. Мафии. Если допустить возможность
победы фашизма - Дженовезе вхож к дуче. Если же победят союзники - Лучано
коронован резидентом УСС.
2
...Структура мафии, рожденная в Сицилии, надежно гарантирует
"безопасность преступников, обреченность жертв, непрерывность работы".
Первичная организация - "семья". Именно такого рода "семья" объединяет
одну, порой две сицилийские деревни. Кто является членом "семьи"? Отцы,
дети, братья (и сестры, конечно же!), двоюродные братья, шурины и девери -
поди разруби такого рода "семейную поруку", когда неосторожно вырвавшееся
слово ставит под удар не кого-нибудь, а сына или брата! Такое не простят -
закон молчания обратно пропорционален "закону мести". По семейному
принципу сформировалась и "коза ностра", когда сто лет назад первые
сицилийские иммигранты появились в Новом Свете - без знания языка без
профессии, неграмотные крестьяне, умевшие метко стрелять, молчать и
благодарить до гробовой доски того, кто дал хлеб их детям!
Несколько "семей" объединены в "коска", что значит "бедро". Семейный
принцип и здесь сохраняет свою силу. "Бедра" составляют "ассоциации",
которые отвечают за отрасль промышленности или бизнеса; они же получают
"налог" с профсоюзов.
"Ассоциации" составляют "Онората сочьета", то есть мафию.
Глава семьи - "капо" (в Европе), "босс" (в США). На случай провала
существует "второй босс". Но лишь "боссу" подчинен "советник" - "светлая
голова", человек с образованием, чаще всего юридическим. На "второго
босса" замыкаются "лейтенанты", которые не знают "босса"; им незнаком и
"советник".
"Лейтенанты"
командуют "солдатами". Именно эти "солдаты" выполняют приказы
руководства, "спущенные" через "лейтенантов". Все, как в разведке:
исполнителю ничего не известно о задумке "босса", приказ передан через
"второго босса"; сплошная цепь, разорвать которую трудно, почти
невозможно. (Существуют также "наемники".
К числу этих париев относятся "неитальянцы". Их нанимают в качестве
курьеров, которые возят наркотики через границу, а также в тех случаях,
когда замыслилась очень сложная операция п о л и т и ч е с к о г о толка,
- тогда нанимают Рея, Руби; те в свою очередь находят с в о и х освальдов.)
Главные задачи "солдат": р а з л о ж е н и е полиции и г о с а п п а р
а т а; установление устойчивого влияния на "ключевых" работников бизнеса,
банков, авиакомпаний и портов - во имя этой цели допустимы все пути:
шантаж, похищение, насилие, убийство; и наконец, контроль за зонами
влияния. Деятельность мафии точно разграничена на легальную и нелегальную:
к первой относятся рестораны, которые содержит мафия, бары, доки,
аэропорты, порнография, профсоюзы; ко второй - азартные игры, проституция,
торговля наркотиками.
Для того чтобы надежно конспирировать, знания итальянского языка
недостаточно, не спасает даже сицилийский диалект - агенты специально
изучают язык мафиози, ибо сейчас большинство "семей" говорит на жаргоне.
Примером того, как мафия умеет скрывать имена преступников, оставляя на
дороге штабеля трупов, является "палермская война". Началась она в 1950
году, когда в Италии была объявлена новая земельная реформа,
ограничивавшая размеры латифундий. Мафия начала вырабатывать стратегию - в
новых условиях надобны новые методы. Обмен мнениями между доктором
Наварро, вождем мафии на северо-западе Сицилии, захватившим контроль над
всеми портами Палермо, и его молодыми коллегами кончился схваткой.
Началась борьба за власть. Молодое крыло мафии нанесло удар: Кармело
Наполи, старый мафиози, осуществлявший надежную связь между преступниками
и муниципальными властями, получил посылку. Когда его телохранитель вскрыл
фанерный ящик, там лежала голова одной из любимых немецких овчарок дона
Кармело - так в мафии объявляют смертный приговор врагу.
Кармело Наполи немедленно предпринял свои шаги, он знал, как это
делается, он помнил уроки старого учителя, "первого монарха мафии" дона
Вито Касио Ферро. Об этом человеке следует рассказать подробней.
Когда дона Вито Касио посадили на скамью подсудимых по обвинению в
контрабанде, он, посмеиваясь, сказал прокурорам:
- Уважаемые синьоры, вы никогда не сможете доказать мое участие в
преступлениях, совершенных моими людьми и мною, - их было много, это я вам
говорю. Вы не найдете ни улик, ни свидетелей. Это я вам обещаю. Зачем же
вы обвиняете меня в контрабанде - я ведь действительно не занимался этим,
слишком мелко для меня...
Он не сказал, естественно, что мелкая контрабанда не нужна ему -
"монарх мафии"
создал флот, состоявший из пятидесяти кораблей разного тоннажа, это и н
д у с т р и я, а не контрабанда.
Уже в начале века его люди обосновались в Нью-Йорке: ни один
мало-мальски серьезный шаг не предпринимался людьми "коза ностры" без
консультаций с "крестным отцом", жившим в Сицилии, одетым, как средний
крестьянин, набожным и тихим доном Вито.
Когда началась первая мировая война, он создан специальные группы
мафиози, вооруженные и подготовленные для проведения специальных акций.
Отряды мафиози ф о р м а л ь н о воевали в рядах союзников, еще бы, ведь
они такие патриоты! При этом конечно же грабили склады, захватывали
эшелоны, наводили террор на непокорных - война кончится, память о всесилии
мафии останется надолго.
Именно в это время дон Вито и принял решение о внедрении мафии в
государственные органы. Сотни мафиози - с санкции своих "лейтенантов", а
те в свою очередь в соответствии с указаниями "помощников капо" -
предложили услуги полиции в качестве платных осведомителей. Именно на них
была возложена обязанность направлять полицию - если понадобится - по
ложному следу.
Следующий этап: рекрутирование мафиози в карабинеры - охранник порядка
днем, нарушитель - ночью.
Третий этап - выдвижение с в о и х кандидатов в депутаты: начали
практиковать это в Палермо, закончили в Риме.
П р о р а с т а н и е оказалось куда как более постоянным и надежным,
чем все остальное: был разгромлен Муссолини, люди дона Вито Касио
остались. Те, которым пришлось уйти из-за компрометирующих связей с
фашистским режимом, уступили места "оппозиционерам", загодя подготовленным
мафией. "Советники" думали впрок, не зря получали баснословные деньги,
зазря мафия не платит; дурню с пистолетом, который решетит противника,
дают тысячу; тот же, кто д у м а е т, кого и как убить, получает миллион;
верно говорят: "Стрелять - не думать".
...Кармело Наполи проинформировал п р о р о с ш и х о посылке; полиция
установила негласное наблюдение за его домом; два телохранителя утроили
бдительность, при каждом подозрительном шорохе хватались за парабеллумы;
ночью дом охраняло пять человек. Прошло три дня, четыре - никаких
тревожных симптомов.
Наполи был убежден - его неведомые враги поняли, что рисковать нет
смысла, ибо он сомнет любого. Еще бы, с в я з и решают все.
Через неделю, однако. Наполи был убит: его изрешетили автоматными
очередями из машины, стоявшей на перекрестке. Почерк "коза ностры". Никто,
естественно, не был найден. Видимо, молодые мафиози с м о г л и уплатить
больше тем, кто раньше кормился из рук дона Кармело, полиция сработала не
на старика, а против него - смена хозяев, ничего не поделаешь.
Следующим был расстрелян Джузеппе Греко.
Затем убили старика Гачатоло.
Лишь за десять дней было убито семь человек, так или иначе вовлеченных
в борьбу за власть. (Десять дней - семь человек! И - не найти следов. А
тут к а к и х-т о тридцать свидетелей по делу Кеннеди. Чепуха да и только.)
Во время "палермской войны" выдвинулись три молодых лидера мафии:
Николо Д'Алесандро, Нико Коттоне и Дженко Руссо.
Первым был убит Коттоне, вторым - Д'Алесандро; единственным
"младомафиози"
остался Дженко Руссо, которого учил "король наркотиков" Лучано, а
опекал дон Кало. Он шел вместе с двумя друзьями в одной упряжке, шел к
деньгам и власти.
Борьба за власть - жестокая штука; понятие "былая дружба" в этой драке
- сущая абстракция, вздор, сантименты. В мафии умеют бить намертво всех
тех, кто не только покушается - кто может покуситься на твой и н т е р е
с: в ход идет "нырок" или "веточка" (финка). Неважно, кто замахнулся на
твое: "pezzo da novanta" - дословно "снаряд для орудия девяностого
калибра" ("важная шишка") - или "муравей" ("молодой мафиози"). Кара одна -
смерть. (Замечено, что в "черновой работе" мафиози очень важна роль шляпы:
сдвинута направо - "за мной следят", сдвинута назад - "срочно на помощь",
сдвинута налево - "я вижу тебя и постоянно слежу за тобою".)
Вито Дженовезе, впрочем, постоянно сдвигал шляпу налево: "всех вижу,
постоянно за всеми слежу", - особенно после войны.
Этот "добрейший", по словам моего собеседника дона Нино, человек должен
был получить корону "короля мафии", ибо Лучано в это время занимался
Европой и Кубой, а других конкурентов не было. Он бы и получил корону, но
случилось невероятное: жена дона сбежала из его особняка и потребовала
развод.
- Я не могу больше жить под одной крышей с человеком, который жесток до
того, что я постоянно ощущала себя в опасности, - сказана миссис Дженовезе
судейским.
- Доказательства? - спросили те. - Следы побоев? Свидетельства
очевидцев?
- Какие очевидцы?! - Анна всплеснула руками. - Кто решится показать
против главаря гангстеров?!
- Доказательства? Свидетели? - повторили те.
- Свидетелей нет, доказательства - пожалуйста!
И миссис Дженовезе назвала номера сейфов бывшего мужа в Европе: там
хранились миллионы долларов.
"Коза ностра" была шокирована, все ждали, как поступит Дженовезе, все
ждали з а к о н н о й мести. Однако Дженовезе вызвал своего помощника
Антонио Строло, известного всем под именем Тони Бендера, и сказал:
- Тони, мне стало известно, что Стив Франсе предал нас, подтолкнув
безумную Анну начать скандал. Я выяснил, Тони, что Франсе принудил Анну
начать свое д е л о в Гринвидж Вилледже: они там открыли свои игорные дома
и не платили налог синдикату. Я должен быть отмщен, Тони, потому что
Франсе делал все это по приказу ищеек, которым было поручено
скомпрометировать меня любой ценой.
Он продался полиции, Тони, он - изменник.
Тони Бендер отправился в ресторан "Лидо", которым владел "рядовой" Джо
Валачи, по кличке Каго, или Бешеный Водитель.
- Слушай, Джо, - сказан он, - придется тебе внимательно слушать
телефон. Я стану звонить к тебе каждый вечер, Джо. Ты обязательно
дождешься моего звонка, и, пока я не скажу тебе: "Иди спать, Каго", - ты
должен оставаться здесь, понял?
Через две недели Тони Бендер позвонил Валачи и сказал:
- Не надо тебе идти домой, Каго. Подожди маленько, а?
Валачи задернул занавески в ресторане, запер запасной выход, приготовил
пару кольтов. Через час в дверь постучали. Пришел Стив Франсе, про
которого раньше дон Вито говорил только самое хорошее, а с ним два
"рядовых" из "семьи"
Дженовезе, два громилы, и Пат. Гости подошли к стойке, Джо Валачи начал
разливать по стаканам, и в это время Пат схватил Франсе за горло, а
воткнул ему кулак в подлых. Франсе рухнул без сознания. "Рядовые"
набросили на горло Франсе цепь - тонкую, изящную, из хромированной стали -
и потянули ее в разные стороны.
Франсе даже не захрипел, потому что по-прежнему был без сознания.
Дженовезе понимал, что только жестокий террор может удержать его у
власти:
неважно, виновен ли мафиози, нет ли, главное террор главное вдавить
страх в остальных, тогда заткнутся, тогда забудут про Анну, не посмеют
помнить, самих себя станут подозревать, чего ж еще надо, если задача так
сложна: удержать власть, доказав, что "коза ностра" полна шпионами и
доносчиками ФБР и лишь один он дон Вито, знает, как разоблачить их и
обезвредить.
Следующим был пристрелен общий любимец Петрилли. И Тони Бендер, люди
которого изрешетит бедолагу, и Джо Валачи прекрасно знали, что Петрилли
никогда не был шпионом, но, глядя друг другу в глаза, мафиози убеждали
себя в том, каким гадким мерзавцем был покойник, как он предал д е л о,
как он сделался паршивым агентом "Бюро по борьбе с наркотиками", как
опозорил себя и друзей.
Только убийство дона Чиччо было принято гангстерами как должное, и
никто никого не убеждал в необходимости этой казни. Было установлено, что
дон Чиччо принимал в члены "коза ностры" за 50000 долларов. Он лишал
абитуриента необходимости доказывать свою верность и фанатизм, проходя
школу убийств, удушений и дерзких грабежей. Уплатил деньги - ты член
"почтенного семейства", твоего врага убьют другие, конкурента удушат,
деньги переведут в нужный банк, прикроют воровскую сделку силою
"авторитета" мафии.
Последней в цепи убийств, проведенных "добрейшим" Дженовезе, которому
было необходимо р а с с т р е л я т ь память мафиози, оказалась операция
против Альберто Анастасиа, главного конкурента дона Вито.
Это дело люди Дженовезе готовили особенно тщательно.
Сначала были найдены подходы к заместителю Анастасиа, тишайшему Карло
Гамбино.
Тот умел ждать и любил ожидание. Дженовезе предложил Гамбино пост
"босса"
в "семье" Анастасиа, если "сумасшедший" Апьберто уйдет. Гамбино решил
принять приглашение Дженовезе. Вито отошел в сторону, взяв на себя
контроль за операцией, которую решил проводить Гамбино. Тот договорился с
Джозефом Бьондо.
Люди Дженовезе убедились, что Бьондо не побежал к Анастасиа, - игра
началась.
Через неделю Анастасиа расстреляли два бандита в парикмахерской: тот
лежал в кресле, и лицо его было укрыто горячими салфетками после
получасового массажа.
А уж после этого Дженовезе решил собрать совещание всех "боссов" "коза
ностры", и первым получил приглашение не шеф чикагской "семьи" и не "босс"
"семьи"
в Новом Орлеане, а "босс" мафии в Далласе Джеймс Чивелло и "босс"
Флориды Луис Траффиканте, в л а д е в ш и й всеми делами мафии на
батистовской Кубе:
через его руки шел героин по хорошо отработанному маршруту: Гонконг -
Сицилия - Гавана.
Дженовезе вынес на обсуждение три вопроса. Первое: единодушное
одобрение всеми "боссами" его борьбы против шпионов, пробравшихся в мафию;
одобрение ликвидации Анастасиа, который покровительствовал шпионам.
Второе: одобрение убийства дона Чиччо в связи с этим пересмотр "церемонии"
приема в члены мафии - полнейшая конспирация. И наконец, третье: запрет на
торговлю наркотиками в какой бы то ни было форме, "этим жестом мы успокоим
ищеек, и нас не станут трогать за содержание игорных домов, порнотеатров и
типографий для печатания порножурналов.
Наркотики - особенно после того как ситуация на Кубе стала нестабильной
- пошли напрямую в Штаты, а это - вызов правительству, сейчас необходимо
выждать".
"Боссы" были готовы проголосовать за предложения Дженовезе, их умело
подготовили загодя. Однако голосования не случилось: половина участников
совещания была схвачена полицией, а Дженовезе, выступавший против торговли
наркотиками, получил пятнадцать лет именно за то, что в обстановке
полнейшей секретности разворачивал торговлю героином, поступавшим к нему
непосредственно от людей Чарлза Лучано по кличке Лаки, то есть Счастливчик.
3
В 1973 году в Европе было конфисковано около трехсот килограммов героина,
три года спустя - семьсот. По заключению "Интерпола", эти семьсот
килограммов - лишь десятая часть всего поступающего из Азии героина. Один
килограмм годен для того, чтобы изготовить и продать двадцать тысяч
порций! Следовательно, два года назад производители опиума, работающие в
контакте с мафией, поставили в Европу героина, как подсчитали итальянские
журналисты, достаточно для продажи ста пятидесяти м и л л и о н а м
человек!
Отчего же начался такой немыслимый героиновый бум? Героиновый бум
начинается в первую очередь там, где существуют разочарование, страх,
хаос, неуверенность в завтрашнем дне, всеобщая разъединенность, где
очевидны симптомы экономического спада. Пессимизм молодежи не зальешь
виски - слишком дорого. Наркотик куда дешевле. Торговля наркотиками
усилилась, особенно после того как все американцы ушли из Вьетнама: более
семидесяти процентов солдат США покупали наркотики -
полнейшее разложение! Героин, заготовленный для солдат Америки, хлынул в
Западную Европу. Сначала цена была вполне "пристойной" - 50 марок за грамм.
Масса молодежи начала курить марихуану - об этом же поется в Рок-опере,
это так интересно, новые ощущения, и все такое прочее! Молодежь в т я н у
л и умно, тонко, расчетливо - служили этому и фильмы и книги. А потом цены
на героин неожиданно подскочили. Да еще как! В 1979 году грамм героина
поднялся в цене - 200 - 300 марок. А в 1977 году цены еще более
взвинтились: 1000 марок за грамм!
(Вспомните, в 1976 году было конфисковано 700 килограммов героина! То
есть 700000000 марок! И это - десятая часть того, что было п р о д а н о!
Значит, общий оборот составляет 70000000000 марок, что-то около
тридцати миллиардов долларов!)
Амстердам был обложен полицией, "героиновые мафиози" (об этом мне
рассказан начальник сектора амстердамской полиции) начали постепенную
передислокацию в Лондон. Симптом этой передислокации, в частности,
проявляется новым к а ч е с т в о м преступлений в Великобритании.
Полицейские ФРГ, Западного Берлина и Нидерландов вывели некий график,
трагический, надо сказать, график:
неорганизованная проституция, особенно детская, - наркомания; шальные
убийства, ради того чтобы завладеть кошельком с небольшими даже деньгами,
- наркомания.
Поставщики героина ощущают власть над своими пациентами - количество их
исчисляется ныне десятками тысяч: некий героиновый воротила требовал от
юного американца, жившего в Амстердаме, два гоночных велосипеда в сутки -
за это он давал ему дневную понюшку героина; угон велосипедов и мотоциклов
становится массовым. (Я видел, как в Риме мужчина подъехал к бару на
мотоцикле, чтобы позвонить по телефону. Он опустил жетон, поглядывая то и
дело на мотоцикл.
Начал говорить о чем-то. Итальянец - эмоции; увлекся; жестикуляция,
порывы, приседания, горький смех, угрожающий крик, поворот на месте с
перебрасыванием трубки к правому уху, ибо левое вспотело от напряжения...
Именно в эту секунду трое юнцов - тринадцать, пятнадцать и семнадцать лет,
не больше, - бросились к мотоциклу, вскочили на сиденье, обхватив друг
друга руками, младший толкнул "индиану" под гору, старший сунул "отмычку"
в то место на фаре, где установлено зажигание, малыш успел вспрыгнуть на
багажник, мотоцикл покатился, мотор заработал; владелец выскочил из бара;
вопль, побелевшее лицо, погоня; маленький митинг; свидетелей все
прибавляется; начали раздаваться крики, помянули имена ведущих
политических деятелей, появилась полиция...)
Рост преступности нельзя, однако, объяснить одной лишь наркоманией.
Это, пожалуй что, следствие. Причина кроется глубже; она - в самой с и с т
е м е.
Взять, например, Францию. Там пока еще главенствует не героин, но Его
Величество Алкоголь. Во Франции потребляется алкоголя на душу населения
больше, чем в США,
во многих странах Западной Европы, в Латинской Америке. Хотя формально
пропаганда алкоголя во Франции запрещена, но он присутствует повсюду: в
кино, театре, во всех шоу, которым в Париже несть числа. Ни одна газета не
начинает массированной атаки на алкоголь. Почему? Да потому, что
алкогольное лобби невероятно сильно, барыши, получаемые
магнатами-виноделами и продавцами аперитивов, ошеломляющи, любая попытка
прессы, по-настоящему думающей о будущем французов, поднять эту проблему
будет погашена, изничтожена на корню; профинансируют производство комикса
или комедии, пригласят лучших актеров, которые стоят миллионы, наймут
самых выдающихся композиторов и драматургов - те докажут, причем не сухо,
лекционно, а о б р а з а м и, которые всегда сильнее словес, пусть самых
правильных и путающих, - алкоголь нужен, он приятен, он дает истинный
"рилакс".
Социологи - в той же Франции - высчитали, что росту преступности
способствует нынешнее градостроительство: огромные комплексы, безликие,
громадные и тяжелые, давят на психику, калечат людей морально. Однако с и
с т е м а не может контролировать строительство. Коррумпированность
огромных концернов сильнее власти - по-прежнему возводятся комплексы, в
которых человек подобен букашке:
мал, немощен, затерян. Именно там, в затаенных каменных джунглях, ныне
сокрыты самые грозные очаги преступности.
Подсчитано также (на примере юга Франции), что рост преступности
невероятно повышается в зонах "индустриального взрыва". Планируются
как-либо такого рода "взрывы" на Западе? Нет. Процесс этот стихиен,
последствия его - закономерны.
Занятно, сейчас во Франции появились статьи, зовущие "назад, к
пастушеству, когда отношения были чисты и патриархальны, когда Молох
города был неведом людям". Над этими статьями посмеиваются, они на руку
воротилам капитала, ибо доказывают н е к о м п е т е н т н о с т ь
критиков, которые не в силах предложить какую-либо действенную
альтернативу. Действенность альтернативы - ее социальность. Мечтания "а-ля
Манилофф" беспредметны, а потому порочны; искать бестию надо там, где она
существует, а не прятаться за удобство детских представлений, сие -
чревато.
...Американские секретные службы умели благодарить за верность. Причем
"операция благодарности" была обычно отмечена такого рода аксессуарами,
которые вызывали немедленный отклик в сердцах итальянцев, падких до
громких имен и красивых слов, произнесенных перед телекамерами.
Губернатор штата Нью-Йорк Томас Дьюи, называвший Лучано в конце
тридцатых годов "самым мерзким и низким преступником, когда-либо
представавшим перед правосудием Соединенных Штатов", резко изменил свою
точку зрения что Лучано сотрудничал и с контрразведкой военно-морских сил.
Об этом факте сотрудничества с одной из секретных служб США было известно
среди главарей мафии, ибо с помощью такого сотрудничества Лучано добился
досрочного освобождения из тюрьмы]. В 1945 году неожиданно для всех он
объявил, что пятидесятилетний срок отсидки для Лучано заменяется
десятилетним. Вряд ли Дьюи знал, что "узник мафии" не все время находился
в камерах каторжной тюрьмы Даннемор. Видимо, ему не сообщали, что он был
тайно вывезен из тюрьмы секретной службой и переправлен в Сицилию. Не
сообщали, видимо, губернатору и то, что генеральный консул США в Палермо
Альфред Нестер провел секретную встречу с наиболее авторитетными мафиози -
Джузеппе Кастеллано, Калоджеро Вольпи, Вито Гауррази (запомните эту
фамилию, читатель, мы вернемся к Гауррази, когда будем исследовать историю
убийства инженера Маттеи) и конечно же "боссом всех боссов"
доном Кало, "другом фашизма". Тема совещания генерального консула США с
руководителями мафии: "Создание мобильной политической группы, которая бы
смогла провести в жизнь идею об автономной Сицилии во главе с мафией, в
качестве правительства".
Американская секретная служба брала уроки у мафии, особенно во время
войны, когда началось тесное, постоянное и хорошо законспирированное
сотрудничество.
Поэтому люди УСС (которое тогда еще не стало ЦРУ) научились выстраивать
ц е п ь п о д с т у п а к тому или иному н у ж н о м у человеку. Выстроили
цепь подхода к Томасу Дьюи. (Чтобы отмыться от возможного обвинения в
связи с американской разведкой, Лучано - значительно уже позже - бросил
журналистам:
"Освобождение стоило м н е 57000 долларов, которые пошли в фонд
республиканской партии".)
Полицейские привезли Лучано из тюрьмы на седьмой мол Бруклина - Буш:
там стоял под парами не очень большой, но невероятно быстроходный корабль
"Лаура Кин".
Трап охраняли докеры из "синдиката преступников" - все порты
традиционно находились в руках мафии, как и аэродромы; агенты ФБР,
изображавшие любопытных, внимательно присматривались к молодчикам из УСС;
за теми и другими глядели агенты "Бюро по борьбе с наркотиками".
Лучано подмигнул журналистам:
- Ребята, не ждите сенсаций, все будет тихо, по-семейному...
Тогда еще про мафию знали мало, поэтому никто не понял тайный смысл
слов Лучано.
Понимать стали чуть позже, когда один за другим к трапу подъехали
звероподобные "кадиллаки" и по сходням поднялись - тогда еще живые -
"боссы" "коза ностры"
Альберто Анастасиа, Фрэнк Кастелло, Меир Лански, Сигал - признанные
вожди мафии.
Полиция была обязана пропустить их на борт; все мафиози имели
удостоверения о том, что они - руководители профсоюза портовых грузчиков.
Полиция была обязана пропустить и других визитеров, приехавших на
"семейное" прощание: одним из них был член верховного суда, другим - один
из виднейших деятелей правящей партии США.
Проводы удались на славу: Лучано отказался от корабельной кухни, потому
что его друзья подняли на борт плетеные коробки с провизией: сицилийские
лимоны, французские паштеты, испанский хамон, норвежские копченые рыбы;
вино было конечно же итальянским.
В Риме он остановился в отеле "Квиринале"; для него были сняты
несколько номеров, чуть не этаж: каждый день к Лучано прибывали все новые
и новые люди; "солдаты" мафии перекрыли вход на этаж; визитеров принимали
"лейтенанты"; на встречу с "советником" Лучано уезжал в неизвестном
направлении, тщательно проверяясь - не следят ли.
Кое-что, впрочем, удалось установить: Лучано готовил кадры для
превращения Сицилии в свою собственную империю; были уже распределены
посты; длинная цепь коррупции работала точно - префекты полиции знали,
кому из мафиози они будут давать отчет; судьи продолжали обсуждать с
"лейтенантами" размеры ежемесячных вознаграждений "за мягкость",
латифундисты обговаривали устойчивость ставок за услуги мафии - словом,
все шло как н а д о.
И вдруг Лучано исчез. Как в воду канул. На поиски "крестного отца"
номер 2 были брошены агенты секретных служб; заволновалось "Бюро по борьбе
с наркотиками".
А Лучано в это время уже был на Кубе, в гостях у диктатора Батисты. И
американские секретные службы это знали. Более того, им был известен план
Лучано, план воистину гегемонистский. Вот основные его параметры:
1. Сицилия должна стать мировым курортом, с сетью игорных домов,
фешенебельных притонов, отелей.
2. Сицилия должна быть сориентирована на США, что обязывает и Пентагон
поддерживать Лучано, - не так уж плохо иметь в центре Средиземноморья
опорный пункт для американских флотов и авиации, патронируемый своим
агентом.
3. Реализация первых двух пунктов превратит Сицилию в перевалочную базу
по торговле наркотиками по маршруту: Дальний Восток - Ближний Восток -
Европа -
США.
Гавана находится рядом с североамериканским побережьем; режим Батисты
умел заставлять хранить обет молчания; плата за болтливость - смерть в
маленьких уличках возле Кавалерии, освещенных подслеповатыми фонариками;
стоимость приведения приговора в исполнение дешева - от пятидесяти до ста
долларов и пистолет с обоймой. Когда необходимо вмешательство государства,
стоимость несколько увеличивается, батистовские полицейские - алчные люди:
за арест, допрос с пристрастием и расстрел брали до тысячи долларов с
гарантией, что жертва исчезнет навеки и следов найдено не будет.
Отладив "империю дорог и наркотиков", Лучано появился перед изумленными
итальянскими журналистами. Как всегда поджарый, скромный, лишенный каких
бы то ни было внешних эффектов, он сказал:
- Можно ли остановить движение? Конечно же нет, оно - вечно. Нам
приписывают торговлю наркотиками. Не знаю, так ли это, но если это и так,
то, может, разумнее разрешить продавать их легально, с выплатой
определенных налогов государствам? В противном случае никто ничего не
сможет поделать с контрабандой, как это ни прискорбно для нас, людей чести
и бизнеса, что, впрочем, одно и то же...
После эпопеи в Гаване Лучано купил себе этаж в самом дорогом квартале
Неаполя, в Вомеро, где обычно останавливались принцы крови, премьеры и
престижные миллиардеры, - нувориши там чувствовали себя плохо. Затем он
приобрел бухту - прекрасное место для того, чтобы укрыться от шторма н у ж
н ы м кораблям с т о в а р о м. Да и вид на Сорренто прекрасен, ходи себе
нагишом по километровому пляжу, не обращая внимания на телохранителей,
вжимавших тела в душную раскаленность камней. Побывал на Капри, в з я л
виллу с прекрасным видом на Везувий, оттуда на яхте отправился на
Адриатику, там продавался замок семнадцатого века, а Лучано любил
экзотику, пытался читать древних: "В нашей профессии необходимо знание
предмета истории, это поможет избежать ошибок в будущем".
Чаще всего Лучано можно было видеть на Капри. Сначала никто не связывал
его приезды на остров с визитами бывшего египетского короля Фарука. Потом
связали, несмотря на то что Лучано мастерски конспирировал, приглашая к
себе на раут внучку Муссолини и внука короля Виктора Эммануила: тоже вроде
бы враги, ан как нежно воркуют, словно голуби, глаз не оторвать.
Этого как раз и добивался Лучано - пусть все смотрят на именитых, он не
гордый, он знает цену т е н и.
Во время одного из такого рода раутов Лучано смог провести невероятную
комбинацию: экс-король Фарук разрешил "королю наркотиков" пользоваться
своим банковским счетом - отныне дотошные финансовые инспектора не были
опасны Лучано.
Он торопился с этим "договором", оттого что знал о первых провалах в
Гарлеме:
полиция напала на один из его центров по продаже героина, два человека
были взяты, в одном из них Лучано был уверен, как в себе, другой был
склонен к дискуссиям на темы литературы и музыки - таким Лучано не верил.
Однако "музыковед" раскололся после того уж, как Лучано перевел
большинство денег на один из счетов Фарука.
Скандал в Гарлеме перекинулся в Рим. Лучано пару раз вызвали на допрос,
однако улик не было.
- Вы вправе выполнять свой долг, у меня нет к вам никаких претензий, -
говорил Лучано комиссарам полиции, - но стоит ли зря тратить время на
безнадежное дело?
Американская пресса начала атаковать губернатора Дьюи: "На каком
основании освобожден Лаки - Лучано?"
Губернатор только отдувался - молчал.
Молчали секретные спецслужбы, молчали, но р а б о т а л и. Скандал,
связанный с именем Лучано, которого впрямую обвиняли в руководстве
"гарлемским делом", позволил американским властям добиться у Рима права на
открытие специального филиала по борьбе с наркотиками по Италии. Шефом был
назначен Чарлз Сирагузе, несколько работников американских спецслужб,
таким образом, переместились поближе к Средиземноморью - вполне пристойная
крыша.
Поскольку улик против Лучано не было в Италии и американская полиция н
е с м о г л а найти против него никаких компрометирующих материалов, дело
"короля наркотиков" передали в "бюро финансов".
Было выяснено, что Лучано ежегодно получал на свой личный банковский
счет около миллиона франков.
- Представьте данные, синьор Лучано, каким образом вы заработали эти
деньги?
- А я их не зарабатывал. Это пожертвования друзей. Люди знают, как я
беден, люди знают мою кристальную честность, люди не хотят, чтобы я умер
голодной смертью.
Да и потом ведь у меня есть фабрика школьных парт, пусть посмотрят мои
доходы на производстве - я держу штат, там большая бухгалтерия, они вам
ответят с исчерпывающей точностью.
Пришли данные из Америки: там был обнаружен один из банковских счетов
Лучано на 3000000 долларов.
- А откуда это?
- Спросите тех, кто перевел мне эти деньги, если вы так дурно воспитаны
и видите в каждом честном человеке преступника.
Провал в Гарлеме не нарушил работу империи Лучано. Атака героином
продолжалась.
Наркотики доставлялись из Азии через Средиземноморье к берегам Сицилии
- как и было задумано Лучано в сорок шестом году. Поскольку почти весь
флот был в руках мафии, товар сгружали с торговых судов, зафрахтованных
"частными фирмами"
на Дальнем Востоке, прямо на суда сицилийской мафии. Те швартовались по
ночам возле Пунте-делла-Граперия-Гранде; от красивого городка,
раскинувшегося вокруг бухты Кастелламмаре-дель-Гольфо, отходят две дороги
- одна, большая, на Трапани и Палермо, а маленькая, ухабистая - к Тонара
ди Скопелло; вот именно по этой дороге, которая белеет в ночи тревожно и
цикадисто, крестьяне, выполняя указание "солдат" мафии, перевозили груз на
склады "компании по продаже сицилийских апельсинов" Там были заготовки -
пустотелые апельсины, сделанные из пластика или воска. На каждый ящик
вполне нормальных апельсинов один - с героином.
Наутро машины с особыми пропусками министерств, радевших за судьбы
экономического развития Италии, беспрепятственно проезжали на территорию
порта. Грузили ящики докеры - все, как один, связанные с мафией; везли в
Нью-Йорк капитаны, мафией оплаченные; разгружали в доках Бруклина люди
"коза ностры" - "активисты профсоюза" докеров.
Перед смертью дон Кало, "босс всех боссов" Сицилии, свел Лучано со
своим преемником Дженко Руссо.
- Вы отвечаете за судьбу д е л а, - сказал "крестный отец", - а дело
будет расти и победит, если мафия по-настоящему обвенчается с "коза
построй", Сицилия и Америка должны быть постоянно вместе.
После смерти дона Кало его наследники созвали совещание, прилетели
"боссы"
из Нового Света. Об этом стало известно итальянской полиции, но никого
из мафиози не потревожили: "Мафию опасно трогать п р о с т о т а к, вот
если они попадутся на деле, вступят в действие правила игры - не
подставляйтесь, придется п р и в л е к а т ь". Иначе нельзя, - станет
трубить левая печать, посыплются запросы в парламенте...
Когда в Рим прилетел Санто Сордже, элегантный, сдержанный бизнесмен из
Нью-Йорка, представитель техасской "Римрок тайд-лэндс компани лимитед", на
аэродроме его ждал "роллс-ройс" стального цвета, шофер и молчаливый крепыш
с потрепанным портфелем в правой руке.
Санто Сордже попросил крепыша:
- Пусть шофер отвезет меня куда-нибудь поближе к нашим.
- Наши еще в Сицилии, - ответил крепыш и прижал портфель к груди.
Сордже усмехнулся.
- Диктофон через кожу дает плохую запись, мальчик.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - искренне удивился крепыш. - Я ваш
телохранитель, в портфеле ношу пистолеты, у меня постоянно рвутся ремни,
когда я сую кольты за пояс.
Он распахнул портфель - диктофона действительно не было, воронено
маслились два кольта девятого калибра.
- Смешно, - сказал Сордже. - Только под "нашими" я подразумеваю не
сицилийцев, а коллег из посольства Соединенных Штатов.
- Так вам и заказан апартамент на виа Венето, рядом с в а ш и м и, -
ответил крепыш и начал застегивать замки своего портфеля.
(Диктофон был вмонтирован как раз в замок, прислали д р у з ь я из
Гонконга, там доки на изобретения таких штучек, Руссо просил п и с а т ь
гостя из Америки постоянно, "дружба дружбой, а табачок врозь".)
Встреча Лучано, Руссо и Сордже состоялась в банкетном зале отеля
"Реджис", обслуживали люди, прилетевшие с "боссами" из Палермо, официантов
с подносами пускали лишь до дверей.
Беседа продолжалась три часа. Санто Сордже подробно излагал все выгоды,
которые получит б р а т с т в о, если правительство предоставит
исключительную концессию е г о техасской компании на проведение
изыскательских работ в Сицилии: там должна быть нефть - кровь войны,
"черное золото", зримое могущество.
Руссо молчал, слушал внимательно, сокрушался по поводу трудности
задачи, потом спросил с к о л ь з я:
- А твои партнеры из Техаса пойдут на сотрудничество с инженером Маттеи?
- Никогда, - ответил Сордже. - Ни при каких условиях, он - левый.
- Он не левый, - возразил Руссо. - Он христианский демократ.
- Почему ты задал мне этот вопрос? - спросил Сордже.
- Потому что Маттеи - очень сильный человек. Потому что он сделал ЭНИ
государством в государстве. Потому что он всегда выполняет то, что намерен
сделать.
Лучано, молчавший до той поры, подвел итог:
- Дженко, в твоем ответе заложена программа наших действий. Да, Маттеи
- сильный человек, но мы сильней. Да, он превратил ЭНИ в особое
государство в системе нашего государства, тем хуже для него, ибо этим
правом ранее обладала только одна организация - наша, Дженко. Мы должны
сделать ЭНИ обычной компанией, каких в Италии сотни, только так. И
наконец, последнее: он, как ты правильно сказал, выполняет все, что
задумал. Но разве мы не заканчиваем то, что начато?
- Мы еще не начали, - ответил Руссо.
- Мы начали, - сказал Сордже.
- А я - нет, - ответил Руссо и цыкнул зубом, который не лечил, потому
что боялся дантистов.
Лучано почувствовал, что разговор на этом кончен, он хорошо знал
крестьянское упрямство Руссо. Он, впрочем, понимал, отчего так
осторожничает наследник дона Кало.
ЭНИ, государственная нефтяная компания, не являлась какой-нибудь
частной фирмой, ее деятельность контролировали сенаторы и депутаты
парламента, ибо ЭНИ обеспечивала Италии энергию, бензин, дизельное
топливо, то есть о р г а н и з о в ы в а л а всю экономику страны. Видимо,
думал Лучано, какая-то часть сенаторов и депутатов, связанных с
сицилийской мафией Руссо, не хотела о т д а в а т ь ни малости, а тем
более дядям из Техаса, тем только палец покажи, руку отгрызут.
Что ж, придется дать сенаторам и депутатам больше того, что они
получают от сицилийцев.
Два дня Лучано провел в шальных поездках по стране, ловко отрывался от
х в о с т о в всех служб разведки, мафиозных в том числе, а потом
отправился на Капри. Там произошла с л у ч а й н а я встреча с адвокатом
мафии и агентом ЦРУ Вито Гауррази (помните совещание у генерального
консула США в Палермо?). Вито Гауррази впервые встретился с Лаки-Лучано
давно, в дни краха Муссолини, когда его подвигали на овладение теми
позициями, которые остались вакантными после разгрома фашизма. Именно он
прибыл в Тунис вместе с высшими итальянскими военачальниками для выработки
условий безоговорочной капитуляции; именно он метал громы и молнии против
"чернорубашечников", когда американцы расквартировались в Палермо, именно
он вошел в Рим как "либерал и освободитель".
Кому же, как не Вито Гауррази, стать членом "генерального совета
ассоциации сицилийских промышленников"?! Ассоциация отправляет его в США -
налаживать контакты с американскими коллегами по бизнесу и банкам. Он
возвращается, и н е к т о подвигает его к Маттеи, на пост "советника ЭНИ".
Когда Маттеи поделился со своим штабом идеей о нефтеразведке Сицилии,
его главным сторонником оказался Вито Гауррази. (Информация об этом плане
Маттеи была отправлена им за океан той же ночью, когда он расстался со
"своим другом, экономическим гением" Итачии.) Сработали м е х а н и з м ы:
после того как надавил Техас, несколько ведущих демохристианских лидеров
неожиданно высказались против проекта Маттеи: "Пусть Сицилия останется
сельскохозяйственной житницей страны, не надо рушить уклад".
Маттеи начинает борьбу против демохристиан, против тех, с кем он
состоял в одной партии. Вито Гауррази с ним рядом - иначе нельзя,
засветится. И случается неожиданное: Маттеи валит демохристиан в Сицилии;
к власти приходит левое региональное правительство. Мафия неистовствует. В
Риме - паника, но игра сделана, и Маттеи проводит через Палермо
законопроект, разрешающий ЭНИ начать изыскательские работы на территории в
полмиллиона гектаров.
Вито Гауррази становится генеральным секретарем "Пятилетнего плана
реконструкции Сицилии" - все сделки проходят через него, все
капиталовложения под контролем адвоката мафии, а ведь это сотни миллиардов
лир!
(Поражение, нанесенное Маттеи правым, мафии в том числе, не опрокинуло
стратегов "тайного ордена". Работа против неистового инженера
продолжалась, Гауррази не только информировал "боссов" о каждом шаге
своего "друга", но и продолжал устраивать их дела - неважно, кто победил
на этом этапе, важно, чтобы продолжался оборот капитала своих людей.)
Именно через Вито Гауррази и начал свою длинную комбинацию Лаки-Лучано.
Он предложил адвокату мафии ("по совместительству" советнику Маттси)
подействовать на ЭНИ, попробовать повернуть ее к контакту с техасской
нефтяной компанией.
- Это трудно, - ответил Гауррази. - Точнее, невозможно.
- Такой ответ не устраивает меня, Вито.
- Меня он тоже не устраивает, но лучше, если я скажу тебе правду, Лаки,
я, а не другой.
- Что можно сделать для того, чтобы образумить Маттеи?
- Порвать его дружбу с арабами, тогда он станет искать союзников.
- Если бы Фарук сидел в Каире, - усмехнулся Лучано, - твоя рекомендация
завтра же стала бы реальностью. Видимо, это невозможно на данном этапе,
давай смотреть правде в глаза. Что ж, наверное, останется только один путь?
