МАРГАРИТА МАКСИМОВНА БАЗИНА

Из всех сотрудников кафедры истории древнего мира и средних веков КГУ, ра­ботавших после смерти профессора В.Д. Жигунина, несмотря на при­сущий многим исследовательский талант, наибольшим педагогическим дарова­нием, безусловно, обладала старший преподаватель М.М. Базина (урожденная Кузнецова). Это не пред­ставляется удивительным, если учитывать традиции той школы преподавания истории, к которой она принадлежала. Основополож­ником ее являлся извест­ный медиевист, профессор всеобщей истории Москов­ского университета Т.Н. Грановский (1813–55), охарактеризованный профессо­ром Г.П. Мягковым как «талантливый лектор и популяризатор», работавший, в том числе, над «про­блемой “хорошего учебника всеобщей истории”». Идущая от него генеалогиче­ская цепочка по линии «учитель–ученик» выстраивалась в московской ветви следующим образом: профессор В.И. Герье (1837–1919) – профессор П.Г. Ви­ноградов (1854–1925) – профессор М.М. Хвостов (1872–1920), окончивший Московский университет и работавший в 1900–18 гг. в Ка­зани. Одним из уче­ников последнего являлся историк-медиевист доцент М.Д. Бушмакин (1882–1962), читавший у М.М. Базиной в 1956/57 учебном году курс истории сред­них веков на истфилфаке Казанского пединститута. Эту же дисци­плину Марга­рита Максимовна препо­давала впоследствии в КГУ, ставшем для нее, по собст­вен­ному признанию, истинной alma mater. Заметное педагогиче­ское влияние на М.М. Базину оказал также другой представитель этой школы (по линии: про­фессор М.М. Хвостов – профессор В.Т. Дитякин (1896–1956), изучавший, в том числе, проблемы психологии творчества) – старший препода­ватель (впоследст­вии доцент) В.И. Адо (1905–95), руководивший у Маргариты Максимовны се­минарскими занятиями в КГПИ. Наконец, еще одним ее учите­лем был предста­витель петербургской (ленинградской) ветви «Русской истори­ческой школы», восходящей к профессору М.С. Куторге (1809–86), – доцент (впоследствии профессор) А.С. Шофман (1913–93). Он читал у М.М. Базиной лекции по исто­рии древнего мира, в 1964 г. пригласил ее на работу в кабинет методики пре­по­давания истории, литературы и языка при кафедре всеобщей истории КГУ, а в 1966 г. – поручил ведение практических занятий по методике изучения исто­рии. Принимая во внимание выдающиеся способности Марга­риты Макси­мовны как педагога, профессор А.С. Шофман, подготовивший 2 докторов и 48 канди­датов наук, не требовал от нее, в отличие от других своих учеников, рабо­тав­ших на кафедре, защиты диссертации.

О Маргарите Максимовне я был наслышан с самого детства: видимо, для того, чтобы я осознавал необходимость серьезной подготовки к обучению в вузе, мама в красках описывала, как в 1980 г. сдавала при поступлении на фил­фак КГУ экзамен по истории СССР, который принимала у нее М.М. Базина. Дело было нешуточным: расспрашивая по билету об итогах первых пятилеток, Мар­гарита Максимовна подробно выясняла, сколько тогда выплавили тонн чу­гуна и стали, каковы были общий объем капитальных вложений, нормы угле­добычи и т.п. Сначала все это представлялось мне чем-то ужасным, но по мере самостоя­тельного изучения отечественной истории советского периода именно эта эпоха показалась мне наиболее интересной и стала впоследствии основным объектом моих исследований. Таким образом, именно эпизод с М.М. Базиной, хотя и косвенно, сконцентрировал мое внимание на углубленном изучении ис­тории СССР и предопределил еще до поступления в КГУ мой окончательный научный выбор.

Будучи студентом, я впервые увидел Маргариту Максимовну на Всероссий­ской конференции «Античность в современном измере­нии», состо­явшейся в ноябре 2001 г. Она не выступала с докладом, но, ви­димо, по распо­ряжению профессора В.Д. Жигунина, исправно следовала по коридорам корпу­сов КГУ на различные мероприятия в составе представительных делегаций. Выгля­дела М.М. Базина столь внушительно, значимо и колоритно, что каза­лось, будто предо мной явилась сама академик А.М. Панкратова. Не­смотря на пожи­лой возраст, она оставалась весьма эффектной, оча­ро­вательной и в то же время деловитой дамой. Одевалась Маргарита Максимовна очень жен­ственно и разнообразно: в полихромные дневные платья стиля кэжуал, не вы­ходившие из моды юбки-годе или солнцеклеш в ансамбле с контрастными блу­зами и жаке­тами-спенсер. Из украшений М.М. Базина предпочи­тала неброские, но элегантные во все времена изделия из жемчуга, а в качестве ак­сессуаров ис­пользовала всевозможные дамские сумочки и цветные очки. Не­длинные, но пыш­ные волосы ее были, как правило, тонированы в натуральные оттенки ру­сого цвета и завиты в кудри. Выпестованный Маргаритой Максимовной индиви­дуальный стиль отражал, как и вся ее деятельность, гармонию классики и со­временности.

На II курсе, в 2002/03 учебном году, в нашем расписании появилась, нако­нец, «История средних веков». В юности я очень увлекался этим периодом, чи­тая, как и многие ребята из интеллигентных семей тех лет, многочисленные произведения средневекового эпоса, хроники У. Шекспира, романы В. Скотта, А. Дюма-отца, В. Гюго, Ш. де Костера, М. Твена, Г. Манна, С. Цвейга, Л. Фейхтвангера, М. Дрюона, а также биографии английских и французских коро­лей. Большое впечатление на меня произвели художественные фильмы о сред­них веках, в частности одноименная экранизация романа У. Эко «Имя розы» (1986). Кроме того, я обожал состав­лять генеалогические таблицы династий ев­ропейских монархов и с восторгом изучал в Детской художественной школе историю искусства, в том числе эпоху романского стиля, готики и Ренессанса. В домашней библиотеке имелось несколько альбомов живописи и скульптуры Высокого Возрождения. Долгожданный (в связи с вышеизложенным) курс лек­ций и в третьем, и в четвертом семестрах читал у всего «потока» профессор Г.П. Мягков. Для практических же занятий наша академи­ческая группа была «разбита» на две части: руководителем семинаров в одной из подгрупп стал Герман Пантелей­монович, в другой – Маргарита Максимовна. В итоге я авто­матически, по алфа­витному расположению фамилии в журнале, оказался на це­лых два семестра «прикрепленным» к Г.П. Мягкову. Ни радости, ни сожаления по этому поводу я тогда не испытывал, так как, по отзывам стар­шекурсников (в частности, Т.Ф. Хайдарова, принимавшего вместе с нами уча­стие в Билярской археологической экспедиции), оба преподавателя имели очень достойную ре­путацию.

Между тем, мы с одногруппниками, тесно обща­ясь между собой, по­сто­янно обсуждали и волей-неволей сравнивали педагоги­ческую манеру М.М. Ба­зиной и Г.П. Мягкова. Выяснялось, что по уровню тре­бовательности оба на­ших мастера друг друга стоили, но само содержание их практических занятий было абсолютно разным. Маргарита Максимовна делала основной упор на ра­боту студентов с первоисточниками и, формируя навыки их филигранного ана­лиза, подспудно выводила своих учеников к постижению конкретно-историче­ского содержания эпохи. Герман Пантелеймоно­вич, в свою очередь, сосредотачи­вал преимущественное внимание к историографии Средне­вековья и посредст­вом ее изучения пытался раскрыть механизмы применения методо­логического инст­рументария в научных исследованиях и заложить фун­дамент философско-исто­рического ос­мысления исторического процесса. В этом смысле в тяжелом и ма­лоперспективном поло­жении на занятиях у Г.П. Мягкова оказались те, кто слабо владел соответст­вующим фактографическим материа­лом, то есть «при­ближался» к категориям методологии и историосо­фии, не зная при этом самой истории. Подобный аномальный казус, к сожале­нию, оказался возможным в виду отсутствия у студентов моего поколения вступительного эк­замена по все­общей истории и на фоне коррумпи­рованного (а, следовательно, необоснован­ного) в те годы приема в престижные вузы, что, конечно, от Гер­мана Панте­леймоновича никак не зависело. Трудно сказать, осознавал ли он в полной мере это обстоятельство, но подавляющее большин­ство обучающихся в нашей группе явно не справлялись с поставлен­ными перед ними задачами. Ко­нечно, поскольку я основательно учился в школе, а отчим-литературовед посто­янно снабжал тематическим чтивом, в но­вых условиях мне было зна­чительно легче, чем товарищам. Но, зная каждый раз, что на очеред­ном занятии Г.П. Мяг­ков устроит излюбленный «мозговой штурм», а желаю­щих хоть что-нибудь вымол­вить или пискнуть не найдется, мне приходилось ударно готовиться ко всем его семинарам. Уклониться от ответа было невоз­можно: даже если я не поднимал руки, очередь (после опера­тивного выставле­ния колонки «двоек») все равно быстро доходила до меня. Огорчать Германа Пантелеймоновича очень не хоте­лось, так как он, с вооду­шевлением приходя на каждое занятие, постепенно на­чинал искренне печа­литься или сердиться, если чувствовал про­явления несерь­езного отношения к его предмету. В конечном счете, ни по од­ной из учебных дисциплин мне не пришлось ознакомиться в студенческие годы с таким боль­шим количеством литературы, как по медиеви­стике. Чтобы хоть как-то облег­чить свою участь, я начал брать у Г.П. Мягкова заранее извест­ные темы исто­риографических докладов, хотя и это не спасало от его беско­нечных эвристиче­ских бесед. Благодаря Герману Пантелеймоновичу, мне при­шлось, так или иначе, осваи­вать и конспектиро­вать в библио­теке труды Н. Макиавелли, К. Маркса, Ф. Эн­гельса, М. Вебера, М. Блока, Ф. Броделя, Ж. Ле Гоффа, Э. Ле Руа Ладюри, а также отечественных ис­ториков Н.П. Грациан­ского, С.Д. Сказкина, А.Д. Люб­лин­ской, А.И. Неусыхина, В.И. Рутенбурга, Е.В. Гутновой, А.Я. Гуре­вича, А.Л. Яс­требицкой, В.И. Уколо­вой, А.А. Сванидзе, Л.П. Репиной, П.Ю. Уварова, Н.Л. Пушкаревой и многих других, не говоря уже об учебной и спра­вочной литера­туре. Тем не менее, учи­тывая определенную рассеянность Гер­мана Пантелей­моновича, он, несмотря на мои еженедельные выступления на семинарах, еще несколько лет не мог за­помнить моего имени, называя меня то Сашей, то Ди­мой, то Артемом. А, увидев как-то раз мое знакомое лицо в мар­шрутном такси, Г.П. Мягков начал вдруг рас­спрашивать о том, сдал ли я аспи­рантские экзамены (хотя я был тогда студентом II курса) и, заболтав­шись, за­был сойти на нужной ему остановке.

Однажды Герман Пантелеймонович, невероятно щепетильно относив­шийся в трудовой дисциплине, никогда не отпускавший студентов пораньше (а, наоборот, задерживавший нас каждый раз на 10–15 минут) и находивший все­возможные «окна» в расписании, чтобы прочитать нам на общественных нача­лах сверхурочные лекции (помимо 3–4 официальных «пар» в неделю), уехал-таки в непродолжительную научную командировку. Обзорную лекцию по ис­тории Италии в XIV веке читала вместо него М.М. Базина. Для нее, лишенной возможности проводить на истфаке лекционные занятия, наступил своеобраз­ный «звездный час». Было очевидно, что не «переваривавшая» халтуру Марга­рита Максимовна изрядно подготовилась к выступлению перед на­полненной до отказа «поточной» аудиторией. Занимательная по содержанию лекция была пе­реформатирована в комбинированный учебный процесс и со­держала не только свободное (без «бумажки») авторское повествование, но и элементы проблем­ной беседы со студентами с привлече­нием их время от времени к работе с кар­той средневековой Европы. Меня, на­пример, М.М. Базина вызвала к доске, чтобы показать расположение упомяну­тых ею городов-государств с республи­канским строем. Реализуя обучающие и развивающие задачи, Маргарита Мак­симовна ненавязчиво преследовала и вос­питательную цель, в данном случае – эстетическую, одухотворенно и вырази­тельно читая проникновенные сонеты Ф. Петрарки. А в качестве необходимой в ходе лекции «разрядки» М.М. Базина с мастерством незаурядного рассказчика воспроизвела забавное содержание од­ной из новелл «Декамерона» Дж. Бок­каччо, иллюстрировавших историческую психологию его современников. Голос Маргариты Максимовны, профессио­нально поставленный, звучал чарующим и волшебным сопрано, что только усиливало художественный эффект. Разу­меется, такая лекция не могла не за­помниться и завершилась крайне редкими для преподава­теля аплодисментами. Перефразируя приписываемый И.В. Ста­лину пассаж о творчестве балерины Г.С. Улановой, можно было смело сказать: «Ба­зина – это классика!».

Экзамены по истории средних веков Герман Пантелеймо­но­вич и Марга­рита Максимовна принимали совместно. Оценки «автоматом» Г.П. Мяг­ков ни­кому принципиально не ставил, что побуждало к дополнительной самоподго­товке по окончаниям обоих учебных семестров. В первом случае мне пришлось рас­ска­зывать о роли академиков В.Г. Васильевского и Ф.И. Успенского в раз­витии россий­ского византиноведения, а также о генезисе феодализма в Скан­динавии (с раз­бором концепции здравствующего тогда профессора А.Я. Гуре­вича). Во второй раз мне попался билет с вопросом об истории IV Крестового похода и образовании Ла­тинской империи, а также заданием проанализировать поста­новку проблемы в едва ли не культовом произведении «Протестантская этика и дух капита­лизма» М. Вебера. «Наступив на горло» собственной исто­риографи­ческой «песне», Герман Пантелеймонович на обоих экзаменах по пол­часа рас­спрашивал меня почти исключительно об источниковедческих, гео­гра­фических и кон­кретно-исторических фактах: находках Русского археологи­че­ского инсти­тута в Константинополе; значении заболоченных почв у краев лед­ников Ислан­дии; границах феодального государства по договору между ве­не­цианцами и кресто­носцами, заключенному в 1204 г., и т.п. Поток желающих ответить М.М. Бази­ной, учитывавшей при выставлении баллов текущую успе­ваемость в тече­ние семестра, про­двигался значительно быстрее, но все, кто по­лучил от нее предварительную оценку, должны были дополнительно «просе­яться» через контрольное «сито» Г.П. Мягкова. Дело не в том, что он не дове­рял критериям аттестации, прово­димой «королевой Марго»: просто как офици­альный экзаменатор Герман Пантелеймонович любил и лично побеседовать с обучающимися, заинтересовавшими его своими ответами. Многие сту­денты ошибочно полагали, что в дан­ном случае он неоправданно притеснял «ба­булю» (так любовно называли Мар­гариту Макси­мовну некоторые ее «пи­томцы»), и выра­жали по этому поводу кулуарное недо­вольство. Впрочем, эти стихийные на­строения быстро развея­лись, когда обу­чающиеся, несмотря на их дотошный (но благожелательный) повторный допрос, в итоге без проблем получили от Г.П. Мягкова примерно та­кие же оценки, как от М.М. Базиной.

Несмотря на то, что в сознании студентов наши наставники-медиевисты воспринимались как некие антиподы, в действительности они, как пазлы еди­ной мозаики, допол­няли друг друга и имели принципиально общих черт го­раздо больше, чем индивидуальных различий. И Маргарита Максимовна, и Герман Пантелеймонович являлись трудоголиками и подлинными фанатами своего дела, сохранявшими серьезный, деловой настрой при любых обстоятель­ст­вах. Оба они обладали чувством глубокой личной ответственности за резуль­таты своей педагогической работы, а потому стремились к перманентному са­мораз­витию. Наконец, и М.М. Базина, и Г.П. Мягков являлись яркими, креа­тивными людьми и имели собственное, независимое видение совершенствова­ния учеб­ного процесса, что, конечно, приводило иногда и к профессиональным трениям, но, в конечном счете, шло на пользу общего дела. Надо сказать, что, вопреки быто­вавшему мнению, сам Герман Пантелеймонович это отчетливо понимал и не­однократно подчеркивал, что в известном смысле «готов и дальше учиться у Маргариты Максимовны». Она, в свою очередь, тоже охотно прини­мала во вни­мание и записывала отдельные его конструктивные предложения, чему я яв­лялся свидетелем во время их совместного установочного семинара на II курсе. Как пока­зало время, педагогический «тандем» М.М. Базиной и Г.П. Мягкова оказался одним из самых замечательных и плодотворных явлений в нашей сту­денческой жизни.

На IV курсе, в 2004/05 учебном году, я получил, наконец, возмож­ность непосредственного знакомства с Маргаритой Максимовной, ставшей ру­ководи­телем наших практических занятий по курсу «Методика преподавания истории в школе». В связи со смертью (в феврале 2004 г.) профессора Н.А. Бурмистрова лекции по этой дисциплине впервые читал доцент И.К. Калимонов, только-только зачисленный в преподавательский штат. С самого начала он произвел впечатление умного, рассудительного и в целом компетентного че­ловека. Од­нако, возможно, в силу отсутствия прежде опыта чтения данного лекционного курса, Ильдар Кимович не оказал заметного влияния на формиро­вание нашей педагогической культуры. На его занятиях много времени отводи­лась далеким от магистральных проблем сюжетам, бесплодным рассуждениям о кризисе со­временного школьного образования (без ответа на вопрос, а что же в этих усло­виях предпринять) и повторяв­шимся из раза в раз анекдотам. Таким образом, основное бремя ответственно­сти за подготовку квалифицированных (в методи­ческом отношении) препода­вательских кадров плавно перелегло на дам­ские плечи Маргариты Максимовны. Один раз в неделю наша группа с нетер­пением встречалась с ней на соответствующем семинаре. Не помню ни од­ного слу­чая, чтобы на встречи с М.М. Базиной по какой-либо причине не хоте­лось идти: на­против, сама мысль о том, что они предстоят в очередной раз, все­ляла не­свой­ственное студентам в этой ситуации чувство радости.

На первом занятии Маргарита Максимовна очень высоко оценила итоги почти 45-летнего руководства педпрактикой со стороны покойного профессора Н.А. Бур­мистрова и рассказала о разра­ботанной им в свое время передовой технологии использования наглядных средств обучения. «Нет никаких сомне­ний, – уверенно сообщила М.М. Базина, – что уже вскоре благодарная память о Николае Александровиче будет увеко­вечена установлением ему на факультете мемориальной доски». Однако на­сколько я знаю, Ученый совет истфака даже не обсуждал этот вопрос. Более того, в сознании обучающихся (усилиями от­дельных его недоброжелателей) был сконструирован ка­рикатурный и однобо­кий посмертный образ профессора Н.А. Бурмистрова как неумного, вредного и закосневшего в марксистско-ленинской парадигме реак­ционера. Если предпо­ложить, что последняя характеристика отражала реаль­ность, возникает недо­умение, почему еще не так давно, в последние годы жизни, Николай Александ­рович был окружен невероятным внешним почетом и избирался на альтерна­тивных началах в Ученый совет. Впрочем, М.М. Базина была далека от господ­ствующего на факультете конформизма и часто высказы­вала вслух именно то, что она действительно считала, кокетливо добавляя при этом: «Возможно, я уже слишком стара, глупа и чего-то не понимаю». Под­час Маргарита Макси­мовна стремилась казаться проще, чем она являлась на самом деле: обычным делом для нее было своеобразное юродство под маской тре­бующего снисхож­дения «божьего одуванчика». Одни глубоко уважали М.М. Базину (в том числе, за кристальное и вместе с тем деликатное стремление к правде) как личность, другие – не­долюбливали, но на всякий случай помалки­вали, проявляя скрытое неодобре­ние лишь вычер­киванием ее фамилии из большинства бюллетеней при голосо­вании за выбор­ных членов Ученого совета.

В работе со студентами Маргарита Максимовна руководствовалась лично­стно-ориентированным подходом: знала каждого в своей группе по имени и могла заочно охарактеризовать его, выделяя сильные и слабые каче­ства. К обу­чающимся М.М. Базина обращалась подчеркнуто уважительно, на­зывая нас то по имени, отчеству и на «Вы», то «коллегами» (как и профессор Г.П. Мягков), что, признаться, повергало в некоторое смущение и неловкость. Ни разу не возникало ситуации, чтобы она появлялась в дурном настроении или повышала на кого-то голос. При этом Маргарите Максимовне легко удавалось поддерживать на занятиях «железную» дисциплину: во-первых, было попросту слишком интересно, чтобы отвлекаться; во-вторых, над нами инстинктивно довлели ее внутренняя, стержневая харизма и внешнее, лучезарное обаяние, с которыми нельзя было не считаться. Характерными особенностями М.М. Бази­ной явля­лись также богатое чувство юмора и заразительная, задорная смешли­вость. Так, однажды в ответ на ее вопрос о том, кого в про­шлом называли «вла­ды­ками мира без клочка земли», из аудитории неожиданно выкрикнули: «Ев­реев!». Маргарита Максимовна, сконфузившись от нелепого, но остроумного ответа, как обычно, вздохнула и порицательно (в условиях полит­корректности, доведенной в тогдашней официальной морали до абсурда) покачала головой, а сама закатила глаза и прикрыла лицо лис­том бу­маги, чтобы тихо и незаметно посме­яться. Примером собственных ироничных вы­сказы­ваний М.М. Базиной служит озвученная с абсолютно серьезным видом (в ходе ин­тервью в 2007 г.) характери­стика доцента Е.А. Чиглинцева, годившегося ей в сыно­вья, как ис­тинного «учителя и наставника», вложив­шего в нее «частицу сво­его ума». При этом, от­вечая в той же беседе на вопрос, кого она считает своими учителями, Марга­рита Максимовна одно­значно заявила: «Не могу назвать ни од­ного имени». Как следовало из опыта общения с М.М. Базиной, а также из записи ее беседы со сту­дентом Е.А. Червяцовым, двусмыслен­ность вы­сказываний явля­лась неотъ­ем­лемой ее чертой. «Не думаю, что есть ка­кое-то снижение», – рас­суждала Мар­гарита Максимовна об уровень подготовки студентов на истфаке и в то же время под­черкивала, что «на современных IV–V курсах нет тех, кто мог бы стать настоя­щим истори­ком»: «на всю группу человека три соз­нательных най­дется».

Семинары М.М. Базиной никогда не носили шаблонный характер. Но, если попытаться суммировать общие элементы в их структуре, выстраивается сле­дующий план типичного ее занятия. В начале происходили актуализация изу­ченной ранее темы и выполнение (для ее закрепления) составленных Марга­ри­той Максимовной тестов с закрытым характером вопросов. По своему содер­жанию они были самыми разносторонними: одни затрагивали теорию педаго­гики как науки, другие – посвящены истории среднего образования, третьи – выявляли знание современной школьной программы по истории, четвертые – требовали сравнения существовавших учебников и т.д. После того, как наши работы были сданы, осуществлялся детальный устный разбор тестовых зада­ний, а затем, па­раллельно с перекличкой присутствующих, оглашались резуль­таты предыду­щей контрольной работы. Далее, в форме свободной беседы, М.М. Базина вво­дила нас в русло непосредственной темы занятия и (за отсутст­вием качествен­ных лекций) диктовала под запись некоторый, самый основной, материал. Вслед за кратким теоретическим экскурсом следовала непосредст­венная прак­тика: Маргарита Максимовна ставила перед группой конкретные методические проблемы для живого обсуждения: например, как лучше всего преподнести школьникам тот или иной исторический сюжет, или как следует поступить учи­телю в определенной нестандартной ситуации. Нами высказыва­лись разные, подчас противоположные, мнения; М.М. Базина комментировала каждое из них и по итогам дискуссии резюмировала лучшие предложения и не­навязчиво де­лилась собственной точкой зрения. Отчасти этот «круглый стол» напоминал содержательное ток-шоу (в хорошем смысле этого слова), а порой – и настоящие дебаты. Сама Маргарита Макси­мовна успешно справлялась с амп­луа компетентного и непредвзятого веду­щего-аналитика. Такой принцип по­строения семинара содействовал одновре­менному решению множества педаго­гических задач: увлекательного и доступ­ного постижения предмета, обеспече­ния неразрывной связи теории с практикой, создания здоровой соревнователь­ной атмосферы в обучении, развития навыков творческого, дискуссионного вы­ступления перед аудиторией, возмож­ности взглянуть на практические про­блемы с разных сторон, приобщения к опыту на­ставника и его предшественни­ков. В таком интенсивном, насыщенном ключе незаметно «пролетела» добрая половина нашего семинарского цикла. Сле­дующая часть семестра была выде­лена М.М. Базиной для проведения нами в качестве учителей собственных за­нятий. Согласовав с Маргаритой Максимов­ной вы­бранные для преподавания темы, каждый из нас должен был в течение 30–40 минут презен­товать откры­тый урок товарищам, оказавшимся в роли учеников и обязанным вы­полнять наши задания. После того, как мы объявляли о завершении своего занятия, М.М. Базина предлагала присутствующим прокомментировать выступление, а затем вносила личные замечания и предложения относительно методов его со­вершен­ствова­ния. Речь при этом шла и о конкретном содержании урока, и о форме по­дачи материала, и о соотнесении того и другого с имеющимися педа­гогиче­скими за­дачами, и о реакции на летавшие по классу бумажные «самоле­тики», и о стили­стике учительской речи, и о выбранном по конкретному слу­чаю имидже. Уже потом, работая в школах и вузах, я не раз задавал себе во­прос, а как поступила бы в том или ином случае Маргарита Максимовна, по­скольку в нашем соз­нании она оставалась непреходящим эталоном человече­ского достоинства и ме­тодического совершенства.

Темой моей показательной лекции на семинаре у М.М. Базиной стала «По­литиче­ская система СССР в 1930-е гг.». Основная задумка заключалась в проведении интегрированного урока, совмещавшего теоретический материал из школьного курса обществознания с изучением непосредственной истории ста­линизма. Поскольку возможности для использования мультимедий­ных техно­логий в нашей учебной аудитории тогда не было, пришлось изгото­вить в каче­стве наглядных пособий карточки с терминами, подобрать из до­машней кол­лекций нужные фотопортреты, подходящие агитационные пла­каты и даже при­тащить с собой бронзовый бюст «отца народов», приобретен­ный в одном из ан­тикварных московских магазинов. Казалось, анализ ярких реквизитов, вплетен­ный в ткань моей заостренной импровизации (по стройному, выверенному и хранившемуся в голове плану) не мог не произ­вести на одногруппников ожи­даемого эмоционального эффекта. М.М. Ба­зина, сидя на протяжении всей моей лекции за послед­ней партой, предельно внимательно слушала и, ни разу не улыб­нувшись, постоянно что-то записывала в тетрадь. Не по­лу­чив от нее же­лаемого в тот момент знака одобрения, я уже приготовился к тому, что по оконча­нии моего урока последует если не разнос, то, по крайней мере, долгий крити­ческий «разбор полетов». Однако, вопреки моим «пасмурным» ожида­ниям, Мар­гарита Макси­мовна, выдержав длинную паузу, вышла к доске и, го­воря обо мне в третьем лице, объявила присутствующим, что впервые за весь период ее ру­ководства педагогическим семинаром у нее нет к потенциальному учителю ни единого за­мечания. «Очень хотелось бы к чему-то придраться, – пошутила она. – Но по­вод на сей раз, увы, не представился». Учитывая, что это была моя пер­вая в жизни лекция, я пребывал в поистине окрыленном состоянии от такого внезап­ного признания своих усилий. Спустя два месяца М.М. Базина выставила мне в довесок оценку «отлично» за экзамен по пред­мету и вручила в качестве персо­нального приза – шоколадку, что было очень мило с ее стороны. Ну и со­всем неожиданным было то, что, пока я возвращался домой, Маргарита Макси­мовна позвонила моей бабушке, с которой не была прежде знакома, и, пожелав ей крепкого здоровья, с теплотой отозвалась о моем усердии в учебе. Разуме­ется, любым роди­телям, не говоря уже о бабушках, лелеющих своих чад, ус­лышать подоб­ное, да еще при таких обстоятельствах, было бы в выс­шей сте­пени при­ятно.

Заочная часть педагогической практики подошла к концу, но уже в начале следующего, 2005/06, учебного года, наступила ее главная фаза – массовый «поход» инструктированных студентов к школьникам. С этой целью весь наш курс был разделен (по кафедральной принадлежности) на 7 групп, направлен­ных под руководством прикрепленных кураторов в разные школы Казани. Я как студент, специализировавшийся по кафедре современной отечественной истории, должен был по «разнарядке» проходить аттестацию в средней с уг­лубленным изуче­нием английского языка школе №18 – тем более, надзор над прохождением педпрактики в этом учебном заведении был поручен в тот год моему официальному научному руководителю – профессору А.А. Литвину. Однако, как выяснилось чуть позже, Маргарита Максимовна, на­значенная по традиции куратором практикантов от кафедры истории древ­него мира и сред­них веков, обратилась к Александру Алтеровичу с просьбой командировать меня вместе с ней. Таким образом, я случайно для себя оказался стажером в средней общеобразовательной школе №12 Вахитовского рай­она, в классе с «ев­рейским этнокультурным уклоном» в обучении. Посидев, как и полагалось, на занятии известного учителя истории Н.Ш. Баязитова, я уже на следующий день, без подготовки, получил от Наиля Шамильевича просьбу провести вместо него несколько уроков, так как его, дескать, срочно вызвали в какую-то инстанцию. Выполнив поручение и познакомившись с ребятами из 11-го клас­са, я возвра­тился домой в размышлениях над подготовкой внеклассного меро­приятия, как вдруг раздался телефонной звонок М.М. Базиной. Она предложила мне сразу, «не отходя от кассы», переключиться с учебной практики на офици­альную ра­боту в другой, но тоже хорошей, школе. «Поверьте мне, – убеди­тельно заявила Маргарита Максимовна, – что почти все лучшие преподаватели университета начинали свой путь с трудной, но необходимой для “закалки” ра­боты в школе! К тому же, лишние деньги Вам, молодому человеку, сейчас тоже не поме­шают». Устроиться в образовательное учреждение без чьей-либо про­текции, осо­бенно не имея педагоги­ческого стажа, было тогда практически не­возможно: ра­нее я неодно­кратно «мыкался» по кабинетам школьных директо­ров, но даже при наличии сво­бодных вакансий мне регулярно отказывали в приеме на ра­боту. Имея непререкаемый ав­торитет и много­численные связи в сфере среднего образования, М.М. Базина посодейст­вовала моему трудоуст­ройству в гимназию №157 Приволжского рай­она. Собст­венно, хорошо оплачи­ваемое место учителя в этой фактически част­ной школе изна­чально было пред­ложено самой Марга­рите Максимовне, но она, имея и без того большую на­грузку, великодушно от­казалась в мою пользу. По­началу там не­много рас­строились, но, внимая реко­мендациям М.М. Базиной, директор гим­назии М.В. Гмызина без всякого про­медления оформила заветную запись в моей трудовой книжке. Таким образом, именно благодаря Маргарите Макси­мовне, в сентябре 2005 г. началось мое пе­дагогическое служение, о кото­ром я как сын преподава­телей с самого детства мечтал. Уже потом, спустя пять лет, М.М. Базина пояс­нила мотивы своего бла­городного (учитывая растущую в сфере образования безработицу) поступка. «Понимаете, Сережа, – призналась она, – я на всю жизнь запомнила те трудно­сти, с которыми в молодости, когда никто никуда поначалу не принимал, при­шлось столкнуться самой, а потому еще тогда твердо решила для себя, что “та­лантам надо помогать: бездарности пробьются сами”». Конечно, хвалебная оценка М.М. Базиной моих способно­стей, как и дорогие из ее уст слова о том, что я являлся одним из ее лучших студентов, были явно преувеличенными, но, тем не менее, бескорыстного уча­стия Марга­риты Максимовны в моей судьбе я никогда не забуду…

На протяжении всей своей деятельности М.М. Базина являлась одним из наиболее последовательных на истфаке носителем демократических традиций. Будучи племянницей ис­полнявшего обязанности проректора, заместителя сек­ретаря парткома КГУ и директора Научной библиотеки А.С. Гурьянова и суп­ругой почетного работ­ника Прокуратуры РФ Ю.М. Базина, Маргарита Макси­мовна не возгордилась своим особым поло­жением, но позволяла себе быть не­зависимой в суждениях и оценках, игнори­руя местечковую конъюнктуру и по­ощряя поведение подобных себе людей. Будучи одним из немногих на истфил­факе преподавателей, кто ни­когда не вступал в ряды КПСС, она воплощала в себе как в советский период, так и в последующие годы образец настоящего, но беспар­тийного коммуниста: об­щественника, патриота, разделявшего такие цен­ности, как гражданственность, интернационализм, трудовая доблесть и соци­альная справедливость. Помнится, в ответ на мое рассуждение в частной беседе (2005 г.) о недостаточной инте­грации во взаимоотношениях России и братской Бело­руссии, М.М. Базина встала и молча обняла меня в знак полной солидарно­сти мысли. Об ис­кренней и проникновен­ной любви Маргариты Максимовны к родной стране, лишенной казенного и квасного патриотизма, свидетельствовал ее рас­сказ о собственных путешест­виях. «Раньше я около 20 лет работала мето­дистом теп­лоходных мар­шрутов по рекам России, стараясь привить туристам любовь к Родине, к нашим про­сто­рам. Сидела безвылазно весь отпуск в биб­лиотеке – го­товилась. Узнала много но­вого о своей Родине, своем крае и своей любовью к их истории стремилась поде­литься с другими людьми». Застойные явления в общественной жизни на истфаке в 2000-е гг. М.М. Базина с сожале­нием вос­принимала как фактор ра­зобщения преподавателей и обучающихся, не предве­щавший ничего хорошего. «Жизнь на факультете была интересней. Об­щест­венная, я имею в виду, – вспо­минала М.М. Базина прежние годы. – Пусть все было идеологизировано, поли­тизировано, но проводились конкурсы, “круг­лые столы”, конференции, встречи со студен­тами в общежитии. Да и поездки в кол­хоз совершались все-таки всей группой, всем факультетом. Это сближало».

Маргарита Максимовна знала бытовую сторону реальной жизни во всех ее проявлениях: была внимательной супругой, ответственной матерью, образ­цово-показательной бабушкой, умела при любых обстоятельствах извлечь до­ход для полноценного питания и приобретения лекарств, являлась рачитель­ной домашней хозяйкой и толковым садоводом. Семья занимала для нее, безус­ловно, главное (хотя и далеко не единственное) место в системе жизненных приоритетов, а заботу о ней М.М. Базина без особых рассуждений на этот счет воспринимала как естественный личный долг. По своей цельной, самоотвер­женной натуре она являлась классическим воплощением архетипа тех русских женщин, которые в случае необходимости, по образному выражению поэта Н.А. Некрасова, «коня на скаку остановят, // в горящую избу войдут». Приводя Маргариту Максимовну в пример, профессор Г.П. Мягков с доб­рым юмором обозначил однажды: «Женщины – они ухх!».

Наряду с педагогической деятельностью в КГУ, Маргарита Максимовна в трудные постсоветские годы время от времени подрабатывала в других высших и средних учебных заведениях Казани. Характерно, что, куда бы ни привела ее судьба, всюду она оставляла о себе по-настоящему добрую память. Так, на ру­беже 1990–2000-х гг. М.М. Базина исполняла послушание преподавателя Ка­занской Духовной Семинарии. Учитывая скромные финансовые возможности возрожденной в 1997 г. духовной школы, работа в ней официально не оплачива­лась: при трудоустройстве сотрудники заключали договор о «безвоз­мездном оказании услуг». Тем не менее, ректор КазДС – Архиепископ Казан­ский и Та­тарстанский Анастасий – изыскивал средства для хоть какой-то оп­латы препо­давательского труда. Конечно, она носила символический характер, а Марга­рита Максимовна, не будучи по должности профессором или доцентом, получала и вовсе меньше своих коллег. Однако скудная зарплата за проведение в этом отдаленном уголке Авиастроительного района компенсировалась огром­ным моральным удовлетворением от выполнения полезного дела и общения с приятными людьми, а также бесплатностью питания в замечательной семинар­ской столовой и комфортабельностью самого проезда (Казанская Епархия РПЦ закрепила за педагогами водителей из местного автопарка). М.М. Базина читала в КазДС лекции по ис­тории средних веков. Об особом отношении к ней как преподавателю со сто­роны руководства вуза свидетельствовал тот факт, что, когда воспитанник Се­минарии – диакон Димитрий Лукин – попросил в 2009 г. (уже после увольнения М.М. Базиной по собственному желанию) зачесть ему ряд пройденных в КГУ дисциплин, он получил от отца-проректора отказ по не­кото­рым предметам, за исключением, в частности, истории средних веков. «Кто вел у Вас эти занятия?» – спросил строгий иерей Сергий Кузьмин и, услышав, что отец Димитрий учился на истфаке у М.М. Базиной, тепло заулыбался и по­становил: «Тогда вопросов к Вам нет! Факт обучения у Маргариты Макси­мовны – критерий надежности по­лученного образования». В это время я уже сам преподавал в КазДС и слышал в ее кулуарах немало лестных отзывов о моей героине. Впечатлениями делились и ее ученики, и бывшие коллеги, и даже работники семинарской столовой, вспоми­навшие, что М.М. Базина с осо­бенным вниманием и уважением относилась к их непростому кулинарному труду. Говоря о Маргарите Максимовне, представи­тели простого народа отно­сились к ней с таким же неподдельным благогове­нием, трепетом и почтением, с каким многие советские зрители воспринимали «хрестоматийный» образ педа­гога В.В. Мартыно­вой, воплощенный блистательной актрисой В.П. Марец­кой в знаменитом фильме «Сельская учительница».

Залог педагогического успеха М.М. Базиной состоял, как уже было отме­чено, в целенаправленном и непрерывном са­моразвитии. Сама Маргарита Мак­симовна отмечала, что в молодости, в виду отсутствия должного опыта, она бо­лее категорично подходила к решению профессиональных задач и потому со­вершала определенные ошибки. Но сам факт их признания в сочетании с при­родным упорством ради достижения наи­лучшего результата и неиссякае­мым эмпирическим здравым смыслом при вы­боре соответствующих методов обу­словили становление Базиной–педагога. Маргарита Максимовна постоянно чи­тала научную и художественную литера­туру, приобретала множество совре­менных учебных пособий, с радостью и практическим интересом воспринимая оригинальные методические разработки. Уровень эрудиции М.М. Базиной вы­ходил далеко за рамки преподаваемых ею на истфаке дисциплин. Тем более, на протяжении нескольких десятков лет она осуществляла подготовку абитуриен­тов к вступительным испытаниям по отечественной истории, а в 1980-е воз­главляла созданный при истфаке Малый университет (для школьников). Все то свободное время, которое ее коллеги уделяли уз­коспециализированным науч­ным исследованиям, М.М. Базина посвящала де­тальному и всестороннему изу­чению (в педагогических целях) целостного исторического «полотна». Никто из здравствующих ныне сотрудников быв­шей кафедры всеобщей истории не яв­лялся таким глубоким знатоком всех периодов отечественной истории, каким была Маргарита Максимовна. Она могла, например, сходу, без всякого напря­жения памяти, воспроизвести любую мало-мальски значимую дату из полити­ческой истории России, назвать авторов ты­сячи произведений русского изобра­зительного искусства и обстоятельно про­анализировать особенности их творче­ства, а также внимательно следила за развитием всех текущих процессов в стране и за рубежом. Я не подчеркнул бы тем самым ничего особенного, если бы мы вели сейчас разговор о дореволюционной или старой советской профес­суре. Но уже в 2000-е гг. казанских историков, обладавших и оперировавших такими универсальными академи­ческими зна­ниями, как М.М. Базина, можно было пересчитать по пальцам.

Однако, поскольку, несмотря на многолетнее преподавание Маргариты Макси­мовны в выс­шей школе, научно-исследовательской работы она, по сути, не проводила, это вы­зывало озабоченность у заведующих кафедрой (особенно после смерти про­фессора А.С. Шофмана). Их обеспокоенность как руководите­лей структурного подразделения вуза была понятной: даже самая заурядная, написанная для «га­лочки», статья являлась в любом отчете «показателем» дея­тельности коллек­тива, в то время как даже очевидные педагогические достиже­ния было трудно чем-то измерить. Для сравнения: пока Минобрнауки РФ раз­брасывалось ценными кадрами, ректор лучшего вуза страны – МГУ имени М.В. Ломоносова – академик В.А. Садовничий предложил всем лауреатам Всерос­сийского конкурса «Учитель года России» занять в возглавляемом им универ­ситете вакансии профессоров, хотя прежде они являлись школьными педаго­гами. Учитывая, что в действительности и научно-исследовательская, и учебно-методи­ческая работа в равной мере за­служивали в университете вни­мания, бю­рокра­тизированные и не до конца продуманные критерии оценки качества их выполнения, уста­новленные госу­дарством, были, мягко говоря, далеки от со­вершенства. Из­вестно много слу­чаев, когда вы­дающиеся ученые являлись по­средственными в педагогиче­ском отношении, и наоборот. М.М. Базина, не ис­пытывая потребности в само­реали­зации на науч­ном поприще, фактически во­плотила наставление Л.Н. Тол­стого: «Можешь не писать – не пиши!», но сполна компенсировала этот «про­бел» уникальными ре­зультатами труда в ка­честве педагога-практика и методи­ста (коллег, имевших сопоставимые препо­давательские заслуги, на истфаке было немного). К сожалению, для чиновни­ков, мыс­ливших на уровне формаль­ных цифр, все это не явля­лось аргументом. По­этому хотя в 2004 г. Ученый со­вет истфака вы­двинул Марга­риту Макси­мовну на получение почет­ного зва­ния «Заслуженный учитель школы РТ», на­града так и не была ей при­своена.

Завершив обучение в качестве студентов, мы решили-таки публично и официально отметить особую роль М.М. Базиной в преподавании на факуль­тете, так как этого требовало чувство совести и исторической справедливости, руково­дствоваться которым по жизни она и учила. На организо­ванном нами I Фести­вале «Учитель года» истфака КГУ (2006) Маргарита Максимовна была избрана лауреатом в номинации «За методическую работу со студентами». Как было указано в со­ответствующем дипломе, М.М. Базина награждалась за «доб­росове­стный под­ход к организации семинарских занятий, руководству пе­даго­гической практи­кой студентов и передачу им ценного опыта и практиче­ских советов по мето­дике преподавания истории в школе». Однако главным моти­вом в данном случае была наша любовь к ней как к педагогу и человеку. Избе­гая в тот период посещения официальных факультетских мероприятий, Марга­рита Максимовна не только пришла на сей раз в Актовый зал главного корпуса КГУ, но и выглядела осо­бенно красиво и нарядно. «Дорогие друзья! – радостно обратилась она в ответной речи к выпуск­никам. – Сегодня Вы выхо­дите в большую жизнь уже в новом качестве: как ди­пломированные специали­сты. И где бы Вы ни работали, в какой бы сфере жизни не проявили свой та­лант, все­гда оставайтесь честными, порядочными и принципиальными людьми». Именно в этих словах М.М. Базиной со­держалась квинт­эссенция ее нравствен­ных приоритетов. «“Сейте разумное, доброе, вечное!”, – призвала нас Марга­рита Максимовна, цитируя ве­ликого Н.А. Некрасова. – И не забывайте с гордо­стью нести знамя выпускника истори­ческого факультета Ка­занского уни­верси­тета. Спасибо, что Вы были, есть и еще долго будете!».

Спустя год, в июне 2007 г., М.М. Базина, утомившись от пребывания под «Дамокловым мечом», неожиданно для многих объя­вила о своем добровольном выходе на пенсию. При этом она рассказала в интервью о со­хранении прежнего вдохно­вения к работе: «Больше всего мне было интересно рабо­тать именно в послед­ние годы, когда многое в на­шем образовании, в методике, в науке из­ме­нилось. Не стало жест­ких рамок, шор, которые сковывали нас в со­ветское время. Если говорить о за­ведующих кафедрой, то наиболее комфортно мне ра­боталось при Е.А. Чиглинцеве. Он че­ловек интересный, знающий. Бы­вает, что я и не подоз­реваю в себе каких-то ка­честв или способностей, а он по­могает их распознать, развить, ведь у него так много идей. Например, курс “Му­зеи По­волжья” на от­делении музеологии и лекционные курсы на отделении непрерыв­ного образо­вания в какой-то мере и его идея». Свой уход с историче­ского фа­культета Мар­гарита Максимовна приуро­чила своему 70-летнему юби­лею, ко­торый должен был со­стояться 2 сентября, но уже летом она организо­вала про­щальный банкет на кафедре истории древнего мира и сред­них веков, о прове­дении которого стало известно буквально накануне. На праздник (а иначе этот великолепный званый обед назвать было нельзя) были приглашены все, без ис­ключе­ния, кол­леги М.М. Базиной по ка­федре. Из представителей других под­разделе­ний при­шли профессор А.А. Саль­никова, доцент С.И. Валиулина и я. Помимо различ­ных блюд, напит­ков и фрук­тов, поданных к сервированному столу, Маргарита Макси­мовна привезла выращен­ную ей на даче свежую клуб­нику. Зачитав по­священное М.М. Базиной стихотворение, я препод­нес винов­нице торжества бу­кет алых роз, а профессор А.А. Сальни­кова подарила ей пре­красно изданную монографию «Terra Univer­sitatis: Два века университет­ской культуры в Ка­зани» и пере­дала устный «при­вет» и поже­лания от профес­сора А.Л. Литвина, ко­торый соби­рался, но не смог прибыть. Все при­сутствую­щие выразили М.М. Ба­зиной бла­годарность за ог­ромный вклад в дело подго­товки профессиональ­ных истори­ков, отметили ее высокие личные каче­ства и вспом­нили занима­тельные сю­жеты из истории многолет­него общения с ней. Благо­родно и объек­тивно по отношению к Маргарите Максимовне поступил профес­сор Г.П. Мяг­ков, давший (в по­рядке осо­бого исключе­ния) «добро» на публика­цию в редак­тируемой им исторической серии «Ученых записок КГУ» юбилей­ной биогра­фической ста­тьи о М.М. Ба­зиной, написанной сту­дентом Е.В. Чер­вяцовым.

По­следующие месяцы неуны­вающая и жизнерадост­ная Марга­рита Макси­мовна провела в круизе на тепло­ходе, об­щении с внуками и в саду на даче. Од­нако, вопреки всем законам жанра, педагогическая дея­тель­ность М.М. Базиной на этом не только не закон­чилась, а, на­против, начался ее новый этап. Один из наиболее рациональ­ных и дальновид­ных на истфаке кадро­виков – до­цент С.И. Ионенко – предложил М.М. Базиной возглавить секцию пре­пода­вате­лей истории России в созданном в 2007 г. под его руководством Учебно-мето­дическом центре (УМЦ) тестирования и подготовки к ЕГЭ КГУ. Разуме­ется, Маргарита Максимовна с удовольствием согла­силась. Это обстоя­тельство оконча­тельно засвидетельствовало всем сомневаю­щимся реальную (подтвер­жденную законами рыночной экономики) востребованность М.М. Базиной как специалиста. Тем более, предложенный Маргарите Максимовне в этой коммер­ческой образовательной структуре должностной оклад был достойным по срав­нению с почти нищенской (без пре­увеличения) зарплаты, которую она, не имея ученой степени и званий, получала от государства в последние годы.

Новой сферой преподавательской работы М.М. Базиной стала подготовка аби­туриентов, по­ступавших в КГУ, к выполнению Единого государст­венного экза­мена (ЕГЭ) по истории России – в так называемой «части “С”». В этом блоке содержались задания, требующие от­крытых, тезисных ответов: на­при­мер, сравнения состояния развития страны на различных исторических этапах или указания предпо­сылок и следствий определенных со­бытий. Школьники, обучавшиеся в группах Маргариты Максимовны, нередко достигали макси­мальных резуль­татов на независимых вступительных экзаменах по истории в Республике Татарстан. Так, например, из двух абитури­енток РТ, получивших по итогам ЕГЭ по ис­тории России в 2009 г. 100 баллов, одна яв­лялась непо­средствен­ной ученицей М.М. Базиной. В условиях возникшей на этом «стаха­новском» фоне не­конкуренто­способности других под­гото­витель­ных курсов, некоторые из них были ликвидированы, так как роди­тели старшеклассников предпочитали оплачивать наибо­лее качественные образовательные ус­луги, а педагоги – работать там, где уси­лиями доцента С.И. Ионенко были соз­даны наиболее приемлемые усло­вия труда. По свидетельству заместителя ди­ректора УМЦ КГУ В.П. Ландыше­вой, в конце 2000-х гг. «граждане, одни за другими, стали обращаться в университет с просьбой записать их детей на эксклюзивные семинары “профес­сора Ба­зиной”».

Ставшая леген­дарной работа Маргариты Максимовны в УМЦ нашла от­ражение в десятках из­вестных мне отзывов ее благодарных учеников. «Огром­ное спа­сибо за те чу­десные пол­года подготовки к ЕГЭ! – пи­сала в открытом письме М.М. Базиной студентка филфака Ю.О. Ядова. – Мы всегда бу­дем с любовью и радостью их вспоминать. Не­вольно хочется вновь записаться на Ваши курсы, даже если еще раз придется сдать ЕГЭ!». Из воспоминаний быв­ших абитури­ентов следует, что эти занятия были далеки от предэкзаменацион­ного утилитаризма: они предопределили особое отношение ребят к ис­ториче­ской науке на всю остав­шуюся жизнь. «Я не только получила необхо­димые знания, – сообщила сту­дентка отделения «немецкий язык и литера­тура» фил­фака К.А. Галиева, – у меня дейст­вительно появился ин­терес к этому предмету! К тому же все мы, благодаря курсам, повысили свои знания в области куль­туры». Эти источники содержат не только восторженные обобщения, но и про­ливают свет на то, каким образом Марга­рите Макси­мовне удавалось до­биться столь высокого уровня их подго­товки. Имея возмож­ность сравнивать ее педаго­гические приемы с теми, что ис­пользо­вались во время обучения в школе, а за­тем на факультетах, бывшие ученики М.М. Базиной попытались выявить осо­бенности ее препода­вания. «Спустя некоторое время я поняла, что методика преподавания Марга­риты Максимовны Базиной (нашего учителя) необычна и, мало того, дей­ст­венна, – поделилась впе­чатлениями сту­дентка Института вос­токоведения Я. Сы­ченкова. – Каждый урок начинался с опроса дат по задан­ному периоду, что очень помогало сразу же на­строиться на урок, на заданный материал; затем мы по очереди отвечали на варианты во­просов ЕГЭ (опять-таки по определённому периоду). Естественно, во время от­ветов на вопросы, препо­даватель комментиро­вала правильность по­становки от­вета. Таким образом, придя на ЕГЭ, мы точно знали, как отвечать на во­просы, где нужно составить таблицу, а где – просто краткое описание. Зани­мались мы дважды в неделю – так что мы успевали по­вторить материал, не­об­ходимый к следующему уроку». Если же говорить о содержательной части курса М.М. Базиной, все ее «птенцы» единодушно отмечали особенно интенсивную подготовку по истории отечест­венного искусства. «Обращу Ваше внимание, – подчеркивала Я. Сыченкова, – на то, что в ЕГЭ по ис­тории много вопросов по культуре Рос­сии, что найдёшь не в каждом учебнике. А вот мы к окончанию курсов знали внешний вид и ис­торию боль­шинства со­хранившихся архитектурных зданий России: Маргарита Макси­мовна рассказы­вала нам очень много интересных подробностей, которые может знать только настоящий историк со стажем».

О значении семинаров М.М. Базиной в первоначальном становлении бу­дущих специалистов по отечествен­ной истории откровенно вспоминал студент истфака И.В. Шик­шин. «Размышляя об этой области зна­ний, я мог припомнить всего лишь пару-тройку дат и столько же имен (…). Впрочем, я надеялся за год на­верстать упущенное и первым делом записался на курсы в КГУ (…). Препода­вателем нашим оказа­лась Маргарита Максимовна – человек знающий свою специаль­ность вдоль и поперек, “от корки до корки” (…). С первого заня­тия нас начали штудировать по всем датам, историческим личностям, основ­ным собы­тиям и собственно за­даниям из части “С”. Про даты хотелось бы ска­зать от­дельно. У Маргариты Максимовны были специально за­готовлены кар­точки, на которых были даты основных событий в истории на­шей страны. Каж­дого вы­зывали, по­казывали одну из этих карточек, и нужно было сказать, что же такого особенного в том-то году произошло. В первый день все от этого были просто в шоке. Дат-то оказа­лось ого сколько! Большинство из нас их в первый раз уви­дели… В общем, по­сле этого потихоньку начинали по­нимать, как нужно зани­маться (…). К апрелю сомнений в успешной сдаче экза­мена уже не осталось (…). В общем, как выяс­нилось позже на экзамене, более 90% зада­ний я так или иначе уже раз­бирал». Отмечу, что в результате И.В. Шикшин по­лучил на вступительном экзамене по истории России 98 из 100 возможных бал­лов.

Большое внимание М.М. Базина уделяла также проблеме пси­хологиче­ской адаптации абитуриентов к обучению в вузе и развитию таких не­обходи­мых (для представи­теля любой профессии) навы­ков, как логика мышле­ния и культура речи. «Ко­нечно, наши занятия были практическими, – подвела итог Ю.О. Ядова, – гово­рили мы, учились грамотно выражать свои мысли, со­вер­шали ошибки, недо­пустимые на ЕГЭ, – Маргарита Максимовна нас поправ­ляла, чтобы мы не на­ступили вновь на те же грабли. Как говорится, “тяжело в учении – легко в бою”. Когда я писала настоящий ЕГЭ, я вспоминала слова Маргариты Макси­мовны о том, что вместо “Я счи­таю” корректнее будет напи­сать: “наибо­лее убедительной мне кажется... точка зрения”. Вспоминая наши занятия, можно было восстановить логическую це­почку и догадаться, как при­мерно нужно от­ветить (…). В итоге экзамен прошел гораздо спокойнее и при­нес от­личные баллы».

Возрастающее с каждым годом количество упоминаний о дея­тельности М.М. Базиной в эпистолярном и мемуарном наследии младших со­временников поражает воображение. Такой известностью за пределами кор­по­рации истори­ков в середине 1990-х–2000-е гг. пользовались среди жителей Ка­зани разве что академик И.Р. Таги­ров, проявлявший заметную общественно-по­литическую ак­тивность, профессор А.Л. Литвин, знакомый читателям город­ских газет как публи­цист и популяризатор науки, и, наконец, «профес­сор» М.М. Ба­зина, про­сла­вившаяся среди различных слоев населения как историк-педагог. Как было сказано выше, зва­ние профес­сора было присвоено ей не ВАК, а неофициально – самим народом. Между тем, мно­гие ее коллеги по-прежнему не отдают (или не хотят отдавать) себе должного отчета в том, ка­кую исключи­тельную роль сыг­рала Маргарита Максимовна в подго­товке не­скольких поко­лений абитуриентов к последующему обучению на гуманитарных факультетах КГУ, в том числе на истфаке. Фактически из чистого «пластилина», не полу­чившего порой элемен­тарного (особенно в 2000-е гг.) исторического об­разования в средней школе и ежегодно сотнями поступавшего на подготови­тельные курсы, М.М. Базина формировала качественно иной материал, который на «блюдечке с го­лубой каемочкой» переходил в руки кафедральных специали­стов. Об этом ее 40-лет­нем вкладе, к сожалению, не было сказано ни слова в монографии «Изучение и преподавание отечественной истории в Казанском университете» (Казань, 2003), отражающей официальную историографию про­блемы, хотя дея­тельность преподавателей рабфака КГУ в 1920-е гг. получила там довольно подробное освещение.

Помимо собственной педагогической работы М.М. Базина осуществляла тщательный подбор почти всех препо­давателей истории для Учебно-методи­че­ского центра (УМЦ) КГУ – прежде всего из числа молодых выпускни­ков ист­фака. Единственным крите­рием в ее кадровой политике являлась потенци­аль­ная эффек­тивность сотрудников как педагогов и спе­циалистов в области ис­то­рии и обще­ст­венных наук. Так, уже в 2007 г. на должности преподавателей-по­часовиков по рекомендации Маргариты Максимовны были приняты асси­стент Н.А. Шадрина и студент IV курса Е.В. Червяцов, блестяще зарекомендо­вавшие себя во время обучения у М.М. Базиной на истфаке. Боль­шим сюрпри­зом стало и ходатайство Маргариты Максимовны о зачислении меня на выде­ленную в 2008 г. дополнительную ставку пре­подавателя УМЦ (до этого я при­обрел опыт ра­боты в двух школах, КГМУ и Отделении до­вузовского образова­ния при нем). Таким образом, именно по инициативе М.М. Базиной, поддер­жанной директо­ром УМЦ доцентом С.И. Ионенко, который вел у меня в 2003/04 учебном году семинарские занятия по отечественной истории XX века, я возвратился, нако­нец, в родной Казанский уни­верситет.

Работая с Маргаритой Максимовной в одном коллективе, я не переставал удивляться тому, что, постоянно пребывая в курсе происходящих в мире собы­тий, она всегда оставалась актуальным и мудрым собеседником. С ней можно было запросто и компетентно обсудить любой интересующий нас вопрос. Так, например, после выхода на телеэкраны в апреле 2010 г. художественного фильма «Катынь» поль­ского режиссера А. Вайды я в ходе телефонного разго­вора с М.М. Базиной вы­яснил ее личные впечатления от просмотра и услышал обстоятельные коммен­тарии на предмет развернувшейся по этому поводу об­щест­венной дискуссии. Не­редко и я, и Н.А. Шадрина, и Е.В. Червяцов, и другие мо­лодые преподаватели обращались к Маргарите Максимовне за методическим или жизненным сове­том. Подобные деловые и личные контакты с новым поко­лением искренне во­одушевляли М.М. Базину, и она весьма охотно, не жалея времени и сил, прово­дила консультации, обменивалась с нами мнениями, дели­лась свежими наблю­дениями и многолетним опытом. Вместе с тем, как и мно­гие творческие люди, Маргарита Максимовна, несмотря на свою внеш­нюю бойкость, была очень тонким и ранимым человеком. Однажды она довольно болезненно восприняла пустяковый, как мне казалось, факт, что я не до конца согласовал с ней текущий тест по истории России для абитуриентов. Хо­лодно поздоро­вавшись со мной перед началом очередного заседания секции, М.М. Ба­зина справедливо, но довольно жестко раскритиковала формули­ровку одного из заданий. Однако, не встретив с моей стороны никаких возра­жений, Марга­рита Макси­мовна быстро смягчилась и, подойдя ко мне по­сле собрания, вкрад­чиво попро­сила: «Вы уж не обижайтесь, ради Бога, на меня!». Разумеется, даже если я и расстроился бы, то после добрых, своевре­менных слов, кото­рые М.М. Ба­зина умела в нужный момент подобрать, ма­ленькая «тучка» раз­веялась и, как ни в чем не бывало, вновь проступила ра­дуга наших светлых вза­имных чувств.

Крите­рии оценки деятельности сотрудников УМЦ были четкими, адек­ватными и про­зрачными. Прежде всего, таковыми являлись коэффициент по­ступле­ния обучаемых нами абиту­риентов в вузы (в том числе КГУ), получен­ные при этом баллы, а также показа­тели совершенствования практической мето­дической работы, предпо­лагавшей, по­мимо прочего, освоение и реальное внедрение в процесс обучения но­вейших информационных технологий. Подго­товка абитуриентов по истории России осуществля­лась (по состоянию на 2009 год) для по­ступления на 6 факуль­тетов КГУ (исто­рический, юридический, фи­лологиче­ский, татарской филоло­гии и истории, вос­токоведения, философский). Экза­мены же по обществозна­нию необходимо было сдавать на 8 из 16 факуль­тетов КГУ (географии и эколо­гии, исторический, юридический, вычислитель­ной ма­тематики и кибернетики, журналистики и со­циологии, экономический, восто­коведения, философский). Секция преподава­телей истории в УМЦ стала пере­довой в смысле систематичности и планомер­ности в работе. Фактически наш коллектив функционировал как учебно-методическое объединение, роль заведующего кото­рого по праву исполняла Маргарита Макси­мовна. Созданная там теплая, друж­ная и, вместе с тем, конструктивная рабочая атмосфера, ли­шенная саботажа и закулисных интриг, являлась в значительной мере ее за­слу­гой. Масштаб и значение дея­тельности М.М. Базиной на подготовительных курсах были сопостави­мыми с ролью доцента М.К. Корбута на рабфаке КГУ в 1920-е гг. Рассказывая о новом этапе своей трудового пути, Маргарита Макси­мовна при­зналась: «Работаю по-прежнему – с любовью! Большинство современ­ных старшеклассни­ков хотят получать знания, приходят на курсы це­ленаправ­ленно. Приходят, ко­неч­но, неподготовленные, но проходит ме­сяц, и замечаешь – люди начинают разви­ваться. Последняя подготовленная мною и посту­пившая в пол­ном составе группа по­здра­ви­ла меня с днем рожде­ния, хотя, каза­лось бы, зачем я им теперь. Оформили соответствующую га­зету. На сайтах Учебно-ме­тодиче­ского цен­тра и “Kazan.prepod.org” в Интернете я ви­дела бла­годарные, востор­женные, разные, но всегда положительные отзывы об этой моей работе. Ради этих добрых отзывов, пожалуй, и стоило жить».