МАГИЯ СЛОВА
Диалог о языке и языках
Дмитрий ПЕТРОВ, Вадим БОРЕЙКО
Предисловие
Эта книгу я представляю с удовольствием.
И вам, и себе.
Она хороша. Она откроет вам глаза на великую тайну: как овладеть миром, как подчинить его себе – с очень скромным бизнес-планом, что немаловажно.
И заодно избавиться от немоты, глухоты и бестолковости.
Лирическое отступление.
Где-то посреди Китая, в горах, в деревне я испытывал кошмарный ужас, я начинал понимать, а каково обычным простым людям, которые - хоть как-нибудь плохо - не знают по крайней мере с полдюжины языков. В такой вот китайской глуши есть места, где местные не знают ни пары слов по-английски, все вывески на иероглифах и в кабаке нет ни одной вилки, а все сплошь палочки.
Я там объяснялся с местными при помощи жестов, как будто я Робинзон, а они мои новые Пятницы.
Какая мука!
Меж тем как выучить чужой язык – очень просто. Ну, тут можно долго рассуждать вокруг да около того, что такое – знать язык. Возможны варианты, разные уровни: от бесед с официантом до написания поэм пушкинского уровня. Однако все мы легко сойдемся на том, что, если человек бегло болтает на чужом, пусть даже с тысячей ошибок, это уже что-то. Жить можно.
То, к чему сам я пробивался вслепую, во тьме, спотыкаясь и падая, возвращаясь назад и бессмысленно кружа по истоптанным ненужным полянам – тут объяснено коротко, ясно и научно. Я в свое время учил языки как мог, теряя темп и время, страдая и подумывая о том, чтоб на все плюнуть – а тут, пожалте вам, дается эффективный метод.
Вот еще что важно.
Пару слов про авторов, каждого из которых я давно знаю и люблю, порознь и вместе. Они яркие люди, прожженные инженеры человеческих душ, конченые интеллектуалы, блестящие собутыльники.
С Борейко мы учились на журфаке МГУ (1975-1980) и жили в общаге бок о бок, правда, в разных комнатах, но часто и весело встречались в простецких студенческих застольях. Он был тогда, кстати, живописцем, играл в Дали и Ван Гога, и до сих пор его картины хранятся у однокурсников – но не у меня, я после выпуска далеко не сразу перешел к основательной оседлой жизни и потому не таскал за собой предметов, которые не влезали в вещмешок. А еще он был вундеркинд и оригинал, что выгодно отличало его от большинства наших товарищей, заточенных на тупое делание скромной карьеры в партийной унылой печати.
Я после то и дело наезжал к нему в Алма-Ату (с тех пор, как город стал называться «Алматы», я умудрился в нем ни разу не побывать), в которой он осел, и мы обменивались свободными мыслями.
Позже в Алма-Ату я к Борейко заслал и Петрова; он в те же самые годы, что мы в МГУ, учился в инязе, и мы, не будучи с ним знакомы, – как выяснилось позже, через 20 лет после окончания студенческой жизни, – ухаживали иногда за одними и теми же девушками. Лишне говорить, что девушки эти были не русские, но – носительницы иных языков, которыми мы овладевали в юности. Лучшего метода учить иностранный до сих пор не придумано; об этом много и по делу сказано в этой во всех смыслах поучительной книге. Если у вас есть возможность повторить этот наш с Димой опыт, то вы счастливый человек, и мы, два примерных семьянина, вам с легкостью позавидуем.
Петров после продвигал в Казахстане новые лингвистические методы (по слухам, он отговорил казахов от перехода на латиницу), а Борейко (форпост русской словесности на Востоке) я передал его (кому кого - тут не суть важно), чтоб он не скучал на чужбине долгими зимними вечерами. Короче, они начали дружить через мою голову и даже вот написали вдвоем книгу - не то чтобы совсем Ильф и Петров, но Борейко и Петров, а если продолжить эту игру в слова, то Корейко и Катаев, сами понимаете.
Я одним из первых прочел первый вариант этого труда, в целом его одобрил, но решительно потребовал расширить некоторые пассажи. В частности, абзац о том, как Борейко за 4 дня выучил итальянский, я потребовал разогнать до отдельной большой главы. Как видите, мой совет был принят, а глава эта – самая теперь в книге ценная.
Я пишу эти строки в городе Ровинь, в доме на улице Zagrebaka, куда меня забросила жизнь.
- И что же, ты недели через три заговоришь на хорватском? – спросили меня тут случившиеся рядом русские, которые знакомы с моими повадками.
- Нет, не через три, а через две, - малодушно ответил я, уже точно зная, что по-хорошему хватило б и четырех дней. А если принять в расчет сходство хорватского с русским, украинским и польским, на которых я кое-как болтаю, то можно б и быстрей отличиться… Но - мне лень гнать лошадей, к тому ж полно срочной писанины на русском… Но, тем не менее, это сладкое чувство легкости бытия, иностранного бытия, когда вы играючи берете новый чужой язык, давно уже есть у меня, оно появится и у вас – если вы проштудируете эту книжку.
Ну что ж, приятного вам чтения, дети мои.
Игорь Свинаренко, писатель
От авторов
Спросите любого интеллигентного человека, знаком ли он с творчеством Шекспира, или Сервантеса, или Гёте, или Мопассана. Интеллигентный человек только обиженно хмыкнет: "Да уж небось! За кого вы меня, собственно, принимаете?" Иной похвалится близким знакомством с интеллектуальными творениями типа Кафки или Маркеса, да и каждый человек, читающий и даже совсем не претендующий на принадлежность к духовной элите, вспомнит Дюма, Агату Кристи и неисчерпаемые закрома зарубежного криминального чтива.
А вот тут-то, дабы сбить спесь с торжествующего эстета (что само по себе уже всегда приятно), поинтересуйтесь, в чьём переводе читал он нетленные шедевры мировой словесности. И пусть наморщенный лоб не вводит вас в заблуждение: он этого не знает. Поэтому посоветуйте ему в следующий раз, когда он будет наслаждаться изысканным стилем или тонким юмором очередного властителя дум и душ, помянуть добрым словом безвестного толмача, одного из тех, кого Пушкин как-то окрестил " почтовыми лошадьми просвещения".
Был, правда, ещё и Гёте. Он сравнивал переводчиков со сводниками, которые, расхваливая красавицу, скрытую вуалью, не показывают её, а лишь возбуждают интерес и любопытство к оригиналу.
Сколько на свете языков? Сколько их можно знать и каков критерий знания языка? На первый вопрос у меня два внешне противоречащих друг другу ответа.
Первый: языков столько же, сколько людей, ибо нет в мире двоих людей, говорящих одинаково.
Второй ответ: Язык всего один, так как нет между формами человеческой речи чётких границ; они проникают друг в друга, порождают друг друга, сливаются и расходятся вновь, унося с собой новые оттенки, приобретая новые грани.
Сколько можно знать языков? По крайней мере, столько, сколько людей вы знаете. Если вы наблюдательны и гибки в своём восприятии, вы сумеете понять язык каждого, кто вам повстречался, и стать понятным ему, не отступаясь от своего языка. Настоящая встреча всегда происходит на полдороге.
Что такое знать иностранный язык? Один знакомый полиглот считает язык освоенным, если он способен писать на нём стихи. А может быть, знать язык - это научиться на нём шутить. Или видеть на нём сны.
Как бы то ни было, язык, который вы учите, - это больше, чем свод грамматических правил и список слов в алфавитном порядке. Это ещё один способ видеть и описывать мир, ещё одна среда, ещё одна волна, на которую вы настраиваетесь.
Впрочем, знать и понимать - не одно и то же. Любой переводчик скажет вам, что иногда люди, не владеющие формально языком друг друга, понимают собеседника с полуслова. А бывает, что никакой переводчик не может помочь тем, кто не понимает друг друга, даже если говорят они при этом на одном языке.
Переводчик - это, несомненно, одна из древнейших профессий, хотя о порядковом номере, наверное, можно поспорить. Она появилась, когда кому-то пришло в голову, что, кроме дубины по голове, можно таки найти другой способ достичь с кем-то консенсуса, с кем-то договориться, а с кем-то, на худой конец, и добазариться! Досталось переводчикам и почёта, и поношения! Рекомендовал ведь как-то Пётр Великий "толмачей и прочую обозную сволочь бить кнутами нещадно". Но, пока не нашлось инвесторов для проекта реконструкции Вавилонской башни, ещё потрудится эта братия на ниве собственной и международной дружбы и любви.
Дмитрий Петров, переводчик, преподаватель, Москва
Сколько на самом деле Дима Петров знает языков – тайна сия велика есть. Одни говорят - что 30, другие – 55, а третьи – и вовсе больше сотни. Сам Дмитрий Юрьевич эту мифологию не подтверждает, но и не опровергает. А на прямую пытку «сколько?» - даёт уклончивый, но корректный ответ: «В данный момент один – тот, на котором мы разговариваем». Или: «Что значит «знать язык в совершенстве»? Я и русского-то в совершенстве не знаю».
Познакомил нас с Петровым редактор журнала «Медведь» Игорь Свинаренко, друг Дмитрия и мой однокурсник еще по журфаку МГУ второй половины 1970-х годов. Весной 2006-го звонит Игорь Николаич: «Тут к вам парень от нас едет. Встреться – не пожалеешь». Ну, я и не придумал ничего лучше, как в семь утра поволочь Петрова за 250 км от Алма-Аты – в Чарынский каньон, местную природную достопримечательность. Как выяснилось позже, оба были «после вчерашнего», но целый час строили из себя таких правильных и даже общались на «вы». Зато уж вечером, когда кто-то из нас намекнул на предмет пивка, мы открылись друг другу, как бутоны навстречу солнцу.
В пивной я и взял у него первое интервью. Конечно, слегка ошалел от его полиглотства, от теории единства языков и психолингвистической методики ускоренного (за 4 дня!) обучения иностранным языкам. В неё я почему-то сразу поверил. А спустя полгода и на собственном опыте убедился, что она работает, когда между делом, за четыре вечера, под чутким руководством Димы, я заговорил по-итальянски.
Тогда, в первый день знакомства, спросил, есть ли у него печатные труды. И с удивлением узнал, что почти ничего, за исключением нескольких коротких статей в Интернете. Уже позже понял, что Петров по натуре – бродяга, и его проще представить на базаре в Марракеше, в индийском ашраме, в вертолёте над тундрой или, на худой конец, в Георгиевском зале Кремля, чем за ноутбуком - сочиняющим нетленку. Ну, я и предложил «записывать за ним козлиным пером».
Вот так, в продолжение нечастых встреч – то у него в Москве, то у меня в Алма-Ате, куда он регулярно прилетает вести языковые курсы, – главка за главкой и сложилась эта книжка.
Вадим БОРЕЙКО, журналист, Алма-Ата
Глава 1
Магия слова
« Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая, или кимвал звучащий».
Первое послание к коринфянам,
Глава 13, Стих 1
«Язык с Богом беседует.
Язык царствами ворочает.
Язык языку весть подаёт».
Из «Пословиц русского народа»
под редакцией В.И. Даля
«Не только во имя добра, но и во имя зла язык сделал нас людьми. Лишённые языка, мы были бы такими, как собаки или обезьяны. Обладая языком, мы являемся людьми - мужчинами и женщинами, одинаково способными как на преступление, так и на интеллектуальные достижения, недоступные ни одному животному, но в то же время часто на такую глупость и идиотизм, которые и не снились ни одному бессловесному зверю».
Олдос Хаксли
Д. Петров: В западной Амазонии, на стыке Бразилии, Перу и Эквадора есть регион, где живут несколько десятков индейских племён общей численностью не более пятидесяти тысяч человек. Дороги в тех краях ещё те, расстояния приличные, племена эти в течение столетий были изолированы друг от друга, поэтому языки (кстати, все бесписьменные) существенно между собой различаются. Народ местный, прямо скажем, «академиев» не кончал, да что греха таить, грамоте-то далеко не каждый обучен. И при этом средний тамошний индеец говорит, по меньшей мере, на десяти языках.
Племена там всё больше малочисленные - от 20 до 1500 человек, а общаться надо. И ведь общаются. И своими способностями даже особенно не гордятся. Пожимают плечами: а как же, ведь с этими надо так говорить, а вон с теми по-другому легче договориться.
В. Борейко: Да что там за языки у дикарей? Твоя моя понимай - и дело с концом!
- Как бы не так! Например, языки группы тукано обладают сложнейшей морфологией, разветвлённой структурой глагола с количеством форм, гораздо большим, чем в европейских языках.
- И как же носители этих языков овладевают ими без учебников и грамматических справочников?
- Они просто не знают, что это трудно! Любой, кто предложил бы им формальное описание структуры тех языков, на которых они говорят, по меньшей мере, рисковал бы стать мишенью для стрелы, отравленной смертельным ядом кураре.
А вот другой пример. Зачем носителям арчинского языка, которых всего тысяча и которые все живут в одном дагестанском селе, 16 падежей и 8 классов существительного, 17 видо-временных форм и 10 наклонений глагола? Сами-то они об этом богатстве и понятия, скорее всего, не имеют, но ведь пользуются им!
- Странно. Структура современных мировых языков ведь гораздо проще.
- Принято считать, что эволюция - это движение от простого к сложному. Но почему-то в языке всё происходит наоборот. Латынь, санскрит, старославянский, древнегреческий и древнеанглийский обладают гораздо более богатой и сложной структурой, чем современные языки, которые произошли от них. Архаичные языки, даже не имеющие письменной традиции, оснащены большим арсеналом средств для описания мира и отношения к нему человека. У них всегда было больше форм, но меньше норм.
- Чем ты это объясняешь?
- Представляется, что у языков древности и у архаичных языков, существующих поныне, было какое-то более цельное, более непосредственное отношение к миру, в котором они возникли. Они воспринимали действительность как единое целое, в то время как современные языки стремятся как можно более рационально разбить Вселенную на составные части и построить из них схему. Недаром именно древние языки – латынь, санскрит, церковнославянский - продолжают использоваться как языки богослужения. Служения тому самому изначальному единству. Происхождение языка так же загадочно, как и происхождение Вселенной или возникновение жизни. Версий много, а как оно было - никто не знает. Я склоняюсь к тому, что появление языка людей было не эволюционным, а взрывным, и первоначально это была форма коммуникации, в которой слова были лишь одной стороной явления наряду с эмоциональными и интуитивными связями.
Слово всегда было инструментом творения, и само было творением.
Египетские жрецы стремились познать истинные имена вещей, так как только истинное имя открывало "силу сияния слова". Кельтские друиды говорили с богами на понятном им тайном языке. Сакральные языки были и остаются частью практически любой культуры. А сколько разных странных, страшных и смешных законов и привычек связано с речью. От парламента до тюрьмы, от профессиональной среды до семьи - везде свой речевой этикет, свои нормы и свои табу.
- Так обладает ли слово силой?
- Ну, силой не силой, а уж стоимостью точно обладает. Иначе почему у крупнейших мировых компаний такая непропорциональная здравому смыслу стоимость торговой марки? Слово Coca Cola в стакан не нальёшь и не выпьешь, однако стоит оно на порядок больше, чем вся продукция и всё оборудование компании с этим названием. Чем не волшебство? И в чём здесь принципиальное отличие современного общества от тех культур, в которых медведя называли как угодно, только не медведем?
Когда читаешь описания первобытных обществ, на первый взгляд складывается впечатление, что все эти поверья, связанные со словами, появились как проявление суеверий и невежества. И всё-таки странно: жизнь древних людей была и так непроста. Днём и ночью надо было выживать, искать добычу и не становиться добычей самому. Тут уж не до лингвистических изысканий. А они уделяли столько внимания словам!
- Ну, и откуда тогда время и желание морочить себе голову, создавая сложнейшие системы условностей и запретов, связанных с языком, который вроде бы призван служить простой и самой прагматичной цели – общению?
- А что, если попробовать принять древние представления о силе слов не в переносном - а в самом буквальном смысле? Может быть, люди, живущие в симбиозе с природой, обладали и обладают не только более развитым обонянием, зрением и слухом? Известно, что наши предки лучше видели в темноте, различали шорохи, недоступные современному уху, и улавливали тончайшие запахи на огромных расстояниях. Вероятно, такое цельное и обострённое восприятие мира позволяет людям, воспринимающим себя частью природы, различать какие-то тончайшие нюансы существующих во Вселенной взаимосвязей. В том числе и невидимых нитей, соединяющих воедино причинно-следственную цепочку «мысль – слово – действие – явление». Тогда запреты на употребление одних слов и обязанность произносить в определённых ситуациях другие слова - лишь естественный и очевидный выбор, диктуемый здравым смыслом. Я думаю, что, например, появление метафор, переносных значений, - это не праздное украшение речи, а инструмент сохранения объёмности, многомерности образов и ощущений в словах.
Правильно оформленная звуковая формула воздействует на среду, приходя в резонанс с её элементами. Если принять во внимание теории голографического строения мира, то можно вполне представить себе, как направленная, насыщенная смыслом вибрация изменяет структуру окружающего пространства.
- Однако, если допустить возможность эффективного преобразования мироздания посредством слова, возникает вопрос: где список самых действенных заклинаний, с помощью которых мы немедленно устроим себе самый лучший из миров? Приведи пример хотя бы одного.
- "По щучьему веленью, по моему хотенью". Бери на здоровье - и пользуйся! Пробовал - и ничего не получилось? Значит, тебе просто не довелось ни разу поймать щуку, поговорить с ней по-человечески и затем отпустить подобру-поздорову.
- Ну, не хожу я зимой на рыбалку.
- Обрати внимание: в сказке про Емелю, кроме самого текста заклинания, присутствуют ещё два элемента, которые необходимы, чтобы наделить заклинание волшебной силой.
- Это какие же?
- Во-первых, своего рода альтернативное сознание, отход от стандартного, стереотипного восприятия. Говорящая щука - явно нестандартная ситуация. Такое можно увидеть как раз в том состоянии, к которому стремятся адепты самых различных духовных и эзотерических традиций. Оно позволяет видеть реальность под несколько иным углом и служит источником энергии веры.
Во-вторых, имеет место некий нравственный поступок, определённая жертва. Отношения с Вселенной, с жизнью основаны на взаимности. Поэтому, чтобы запустить механизм причинно-следственной связи заклинания, надо сделать первый шаг – принести жертву, и тогда награда будет столь же неотвратимой, как и наказание. Проявить милосердие, отказавшись в холодный зимний день от наваристой щучьей ухи, - это ведь жертва, явно требующая воздаяния!
- Магия, однако.
- Магическое отношение к языку всегда существовало и существует – во всех человеческих сообществах, меняя только форму. Те же механизмы, которые работали в древних обществах в форме табу и заклинаний, сейчас, видоизменяясь, продолжают работать в политических лозунгах, коммерческой рекламе, массовом искусстве.
- Сравни табу прежние и нынешние.
- Мы знаем, что в разных обществах существовал запрет на произнесение слов, означающих носителей силы – доброй или злой. Скажем, тотемное животное – медведь. Говоря о нём, использовали эвфемизмы: в Сибири - Хозяин, Топтыгин и т.д. Подразумевалось, что само слово «медведь» насыщено силой, которая может действовать независимо от цели его употребления (справедливости ради надо сказать, что в русском языке «медведь» - тоже эвфемизм: это «тот, кто ведает, где мёд», а исконно славянское название утеряно).
- Имеешь в виду, что вибрации, производимые звуками этого слова, имеют силу материального, даже физического воздействия?
- Вибрации в сочетании с образом предмета и направлением мысли. Одних звуков недостаточно. Потому что один и тот же набор звуков может означать разные предметы в разных языках. А когда данный набор звуков соответствует определенному образу – появляется рельефность изображения. Пример из современной жизни – отношение к популярным торговым маркам, логотипам: некий пиетет.
- В чем еще проявляется магия слова, кроме табу и подобострастного отношения к брендам?
- Если проанализировать суть крупных конфликтов в истории человечества, многие возникали именно из-за слов. Называть ли некую территорию независимой или автономной, королевством или империей? Если так подумать – а какая разница? Но из-за этого велись войны и убивали массу людей.
- Вот и я думаю: в чем разница между суверенитетом и независимостью? В Казахстане, например, празднуются:
а) День Республики – в честь принятия Декларация о суверенитете 25 октября 1990 года (отменён как выходной лишь весной 2009-го);
б) День Независимости – в честь принятия одноименной декларации 16 декабря 1991 года, когда Союз уже умер и Казахстан де-факто уже ни от кого не зависел.
- Так ты мне и объясни – в чем разница?
- Наверное, суверенитет – это когда двое развелись, но живут в одной квартире (потому что нет возможности ее разменять), хотя в разных комнатах, ведут раздельное хозяйство и друг с другом не спят. А независимость – когда размен все же состоялся, и они разъехались.
- Это одна возможная трактовка. Но ведь могут быть и другие.
Вот тебе еще пример, как одно слово предотвратило международный скандал. Несколько лет назад американский военный самолёт совершил вынужденную посадку на китайском острове после столкновения с китайским самолётом. Китайский лётчик погиб, а американский экипаж фактически оказался в плену. Виноватым никто себя, естественно, не признал, однако за освобождение американцев Китай потребовал у правительства США официального извинения. И вот вам ситуация: ссориться по-крупному никто не хочет, все всё понимают, а выхода нет. И действие переносится в магическую сферу словесных формул. Китай требует извинения (apology), Америка согласна выразить сожаление (regret) без признания своей вины. Американским лётчикам светит лет по 15 за шпионаж (а, по существу, за неточное слово). И, наконец, какая-то мудрая голова находит заклинание, выводящее из заколдованного круга. Sorry! Слово, подобное двуликому Янусу. С одной стороны, в зависимости от контекста, "We are sorry" может означать: "Простите, мы виноваты". А с другой: "Нам вас жаль, мы вам сочувствуем, но это ваша проблема". Магическое sorry произнесено, оно подействовало, хотя в разных странах истолковано по-своему.
- Страсть как люблю подобные лингвистические истории. Расскажи еще.
- ОК. Древнеирландские короли, собираясь в поход, брали с собой специалистов своего дела, мастеров слова - филидов, незаменимых в кровавых сражениях. Вот отрывок из средневекового ирландского предания "Битва при Маг Туйред":
« - А ты, о Кайрпре, сын Этайн, - спросил Луг своего филида, - чем в битве нам сможешь помочь?
- Нетрудно сказать, - молвил Кайрпре, - врагов прокляну я и стану хулить да порочить, так что властью своей отниму у них стойкость в сражении».
То есть, задача этих людей была петь так называемые песни хулы против врагов. Видимо, их власть была воистину эффективной, так как гонорары мастеров слова древности не уступали королевским. А умели они не только хулить, но и хвалить. Как тебе тысяча волов и сотня наложниц, подаренных индийским раджой ведического периода певцу за хвалебную оду?
- Нехило. У нас соловьи президента столько не получают.
- Интересно, что в самых варварских – в нашем понимании - обществах молва считалась очень мощной силой. И многие великие воины, не страшившиеся никаких врагов и никакого самого мощного оружия, боялись быть забытыми или обрести дурную славу. Поэтому держали на очень неслабых гонорарах людей, которые воспевали их подвиги, тем самым сохраняя их для истории. Быть забытым или проклятым считалось страшнее, чем быть убитым. Это касалось и викингов, и древнегреческих василевсов, и воинов других эпох и народов.
- Языки есть только у homo sapiens?
- Нет, абсолютно у всего мира живой природы.
- Но Лев Успенский считает, что языком обладают только люди, а у животных и растений его нет.
- Надо тогда четко брать дефиницию: какого языка нет? У них нет параметров человеческого языка – грамматики, письменности, литературы. Но если мы говорим о системе обмена информацией – она, несомненно, есть. Например, недавно учёные выдвинули гипотезу о том, что дельфины общаются друг с другом с помощью звуков, которые превращаются в голографические образы.
Между прочим, я полагаю, что голографический принцип лежит в основе и человеческого языка. Этим, вероятно, и объясняется то, что древние языки, менее оформленные структурно, гораздо более красочны, образны и метафоричны. Слова в них – не просто лексические единицы, а слепки ощущений и картинки образов.
Анализируя визуальные образы звуков, ученые намерены ни много ни мало разобраться с базовой лексикой дельфинов.
Они сравнивают эту задачу с расшифровкой Розеттского камня, позволившей Шампольону разгадать наконец древнеегипетские иероглифы.
Это сравнение – не случайно и очень важно. То, что иероглифы явились первой формой закрепления языка на письме, говорит о том, что изначально речь воспринималась не как последовательность звуков, а как череда образов.
- Да, впечатляет. Кстати, о животных и языке. Говорят, кошки лучше реагируют на итальянский, а собаки – на немецкий. Чем ты можешь это объяснить?
- Не слышал такого. Но если это так - то некими вибрациями извне, механизмами, на которые реагируют те или иные животные – в силу своей физиологии, а может быть, и какой-то энергетической сущности.
- Красиво, но непонятно. Полагаю, надо говорить так: итальянцы произошли от кошек, а немцы – от собак.
- Интересно, что у древних скандинавов были три направления боевых искусств, которые сочетали в себе и технику, и мировоззрение, связанные с образами животных: волка, медведя и кабана. Как и все боевые искусства мира, они родились из наблюдения за животным миром. Первое направление – вульфинги. В фольклоре они остались в преданиях об оборотнях - вервольфах. Вульфинги действовали только по ночам и, соответственно, вели себя, как ночные животные, умели видеть в темноте. Нечто вроде древнеевропейских ниндзя. Второе – берсерки, воины, обладавшие медвежьей силой. Они не дрались в строю. Это были индивидуалы, фрилансеры, своеобразный спецназ. Их нанимали для поединков перед битвой, ритуальных боёв или заказных убийств. Не довольствуясь своей физической мощью, с помощью наркотических средств они еще и вводили себя в состояние зверя. И третье направление – свининги, умевшие держать строй и рассчитывавшие на коллективную силу. От них через рыцарскую, орденскую культуру возникло построение «свиньей», «свиным» клином.
- И какое отношение этот зверинец имеет к языкам?
- Любые сакральные действия осуществлялись через язык, через ряд определенных формул. У скандинавских, африканских, индейских народов люди инициировались в новое состояние. Инициировались, во-первых, обучением – это физическая составляющая. Во-вторых, эмоционально-психологической подготовкой. И, в-третьих, вербальной техникой, которая заключалась:
а) в переименовании: человек, вступающий в братство воинов, получал новое имя, которому сопутствовали новые качества. Например, ребенок индейского племени сиу при рождении был назван Медвежонком. Годам к 16-18 он вырастал и физически медвежонка уже не напоминал. Он становился воином, и ему давали новое имя, совершенно не связанное с предыдущим. Допустим, юноша проявлял себя в том, что издалека вычислял неприятеля, - и становился Зорким Соколом. С одной стороны, имя характеризовало те качества, которые у него были, а с другой, превращалось для него в идеал, к которому он шел. То есть имя и человек взаимодействовали.
Становясь посвященными, жрецами, а в христианской традиции - священниками, монахами, люди тоже получали новое имя, которое определяло бы остаток их дней, которые не будут связаны с мирской жизнью. Иначе говоря, первоначальное имя остается в миру и определяет жизнь того человека, который жил мирской жизнью до ухода в духовную. Так через отречение от одного имени и наречение другим осуществлялся переход в новое состояние, иное качество.
Подобных переименований в течение жизни могло быть несколько: от рождения до юности, затем этап воина-охотника, потом - главы семьи и, наконец, мудрого старца. Эти этапы прослеживаются как в индейских традициях, так и у архаичных индоевропейских народов – от Индии до кельтов.
б) в изменении формы речи: в некоторых языках оно проявлялось напрямую в лексике и грамматике. Человек, достигший определенного уровня инициации, говорил уже по-иному, другими словами. Люди, специальностью которых было владение словом – к примеру, кельтские филиды – с каждой новой ступенью посвящения осознавали всё большее своё отдаление от обычных людей и обычного языка. Свой язык они называли тёмным, и семантика его была недоступна простым смертным. По преданиям, они использовали его и в бытовой сфере – для пропитания, поскольку многие были странниками и сочиняли стихотворные тексты на заказ; и в глобальных проектах: некоторые служили при дворе и отвечали, грубо говоря, за управление массовым сознанием.
- А что означает твое имя?
- Дмитрий, или Димитрис, - сын богини Земли. Интересно, что Demetra в архаическом греческом языке звучало как зем-митар (земля-мать).
- А мое имя – Вадим – в переводе с древнеперсидского переводится как «смутный», «смутьян». Был такой святой преподобномученик Вадим, который проповедовал христианство на территории современного Ирана.
- Но по-английски dim – это тоже «смутный», «туманный».
- Есть же еще один перевод слова «смутный» - vague. Итого: vague+dim=Vadim.
- Эк тебя приложили.
Полный абзац
Слово трансформирует реальность
Рассказывает в беседе с авторами Сергей Лукьяненко, писатель-фантаст:
- То, что слово трансформирует реальность, - конечно, факт. Может, это происходит не так напрямую, как в фантастических книгах. Кстати, в сказочно-юмористическом романе-фэнтези «Недотёпы», который я сейчас пишу, царствует магия красиво сказанных слов. По сути, там волшебниками являются писатели – те, кто могут виртуозно излагать. Если человек впечатляюще описывает бурю – то начинается буря, если он рассказывает, как у него в руках появляется огненный меч, которым он разит врагов, - меч откуда ни возьмись и возникает. И, соответственно, эта магия стирается: если она идет в тираж и становится доступна всем – то быстро теряет свои волшебные свойства. И писатель вынужден непрерывно придумывать все новые красочные обороты, чтобы творить волшебство.
Глава 2.
От языка толпы – к литературной норме
«Любой язык – это медаль, которую отчеканила история».
А. Ривароль
- Язык не развивается равномерно и эволюционно. Периоды стабильного развития и даже стагнации сменяются взрывными, революционными процессами.
- От чего это зависит – от смены общественно-политических режимов?
- Вероятно, здесь есть и глубже причины. Такие, как (не знаю, насколько считать это научным понятием) всплески пассионарности. То есть некие повышения уровня энергии в обществе.
- Лев Николаевич Гумилев считал пассионарность вполне научным понятием. Да мы и сами видим, что на сломе тысячелетий пик пассионарности переживают многие мусульманские страны, да и сам ислам. А христианство, особенно католическое, на мой взгляд, находится на этапе некой усталости. То ли его харизма была растрачена в крестовых походах и конкистах, то ли это потому, что умер последний Папа-пассионарий, то ли двухтысячелетняя зодиакальная эпоха Рыб завершается. Христос, как утверждают астрологи, появился на рубеже двух временных эпох – Овна и Рыб. Приметы и той, и другой можно найти в Евангелиях: с одной стороны - пастырь (пастух), паства (отара овец), Агнец (ягненок) Божий, с другой: рыбник, или рыбак, - профессия первых апостолов; окормление пятью хлебами и двумя рыбами и т.д. Даже тиара у католического понтифика имеет форму рыбьей головы.
- Христианская пассионарность со временем перешла в экономическую, нейтральную сферу. От военной колонизации Запад перешел к экономическому господству, стал развивать торговлю, банки, экспорт-импорт.
- И Европа вместе со Штатами посчитали, что они в мире – хозяева, а все остальные страны – в подчинённом положении. Впрочем, мы отвлеклись.
- Так вот, как оформляются языки, например, европейские? Возьмем латынь, которая была достаточно долгое время официальным господствующим языком в Европе. Классическая латынь, которая оставалась юридическим языком, языком государственных актов, судебного производства, сосуществовала с так называемой вульгарной латынью в странах, где местные народные языки продолжали развиваться на основе латинского: в Испании, Италии, Франции. Причем «вульгарная» не в современном понимании: vulgus – это толпа. То есть вульгарная латынь – это язык непросвещенных масс. И к нему со стороны академической публики отношение было достаточно пренебрежительным. Но со временем к этому языку пришлось обращаться из вполне прагматических целей. Первый случай документально засвидетельствованного использования языка, который условно можно назвать ранне-итальянским, датируется мартом 960 года (за 300 лет до формирования итальянской орфографии). Речь идет о судебной тяжбе между неким феодалом и монастырем св. Бенедикта о земельном наделе. Приводятся слова одного из свидетелей, которые зафиксированы так, как он их сказал: «Sao ko kelle terre per kelle fini ke ki contene trenta anni le possette Sancti Benedicti» («Знаю, что эти земли в тех границах, что здесь указаны, 30 лет принадлежат святым бенедиктинцам»). И на основе этого показания было принято судебное решение.
- И это был первый письменный памятник итальянского языка?
- Да. Лет через 100 были записаны две-три эпиграммы и песенки на итальянском. Затем – тишина. И в XIII веке вдруг происходит взрыв! Появляется целая толпа, плеяда, возглавляемая Данте Алигьери, затем Петрарка, Боккаччо…
- …все из Тосканы…
- …которые стали писать на итальянском языке, каким фактически мы его знаем сегодня. Нет ни малейшей проблемы для человека, читающего на современном итальянском, понимать язык XIII века. Никому не придет в голову переводить «Божественную комедию» или «Декамерон» на современный лад. Да, эти произведения звучат теперь несколько архаично – примерно в той же мере, что для нас Пушкин. Но они не стали восприниматься как другой язык.
- Иными словами, итальянский за восемь столетий состарился настолько же, насколько русский за два века? Какова же причина столь удивительной консервации итальянского? В чем средство Макропулоса, секрет его вечной молодости? Ведь страна в течение многих веков была расколота на княжества, где говорили на разных наречиях, и воссоединилась только в середине XIX века при короле Викторе Эммануиле.
- Когда я задумывался над этим, то спросил себя: а что еще, кроме литературного языка, появилось именно в Италии в XIII-ХIV веке?
- А я тебе скажу: Джотто. Треченто.
- Да. Джотто и – банки. В тосканских городах Флоренция, Сиена, Перуджа и т.д. Произошла стабилизация в разных сферах жизни: появились банковско-финансовая система, стандарты в живописи, это отразилось и на стабильности языка.
- То есть он к той поре настолько устаканился и обрел такой запас прочности, что его хватило на восемь веков?
- Очевидно, да. К XIII веку итальянский уже вытеснил из официального обихода латынь. В Англии в эту пору не существовало еще никакого национального языка. Был язык религиозный – латинский, язык двора – французский (в его нормандской версии), язык народа – англосаксонский. На окраинах – языки кельтских сообществ: Уэльс, Мэн, Корнуэлл. И фактически страна жила без общего, единого языка. А в Италии, несмотря на обилие диалектов, уже формировался свой, национальный. Процессы лингвистической унификации происходили позднее и в Испании, где тоже было многоязычие: галисийский (промежуточный между испанским и португальским), валенсийский, каталонский (на полпути между испанским и французским). А литературный испанский возник на основе кастильского наречия, эти два названия до сих пор считаются синонимами. Кстати, там тоже был свой Данте - Сервантес.
- Слушай, баскский ведь не относится к группе испанских диалектов?
- Это абсолютно обособленный язык, язык коренного населения Иберийского полуострова.
- А корни его?
- Нет ни одного языка, в котором прослеживается существенное родство с баскским. Были, правда, попытки связать его с грузинским, потому что у них пара сотен слов общих.
- Ну, пару сотен общих слов можно везде найти благодаря омонимам: количество звуков и их комбинаций ограничено. В общем, язык басков похож на самозародившийся гомункул?
- Да нет, вероятно, это язык коренного населения Европы. И сейчас он распространён на том участке атлантического побережья, где граничат испанская Страна Басков и французская Гасконь. Гасконь – это фактически Басконь. Д’Артаньян и его земляк капитан мушкетёров де Тревиль были басками.
- А ведь эти провинции омывает Бискайский залив. Видимо, название из того же корня. ОК, с басками более-менее ясно. Расскажи еще о первых памятниках письменности в немецком и английском.
- Немецкий идет в связке с французским, потому что одним из первых памятников обоих языков был документ, подписанный в 843 году (на Руси это примерно период Рюрика) в Вердене двумя внуками Карла Великого при разделе его империи. Итак, Людовик Немецкий и Карл Французский, еще у них был третий брат Лотарь (от этого имени пошло название провинции Лотарингия), стали дербанить империю – это был некий аналог Беловежской пущи. Поскольку документ имел всенародную значимость, а не был плодом обычной династической разборки, надо было довести его до массы людей, которые не владели латынью, языком официоза. Поэтому сохранились варианты текста договора на протофранцузском и протонемецком, под которыми подписались короли. Это был относительно мирный развод, после которого начались внутренние разборки.
- Как повторяется история… А что из себя представляли первые письменные памятники в Англии?
- Коренное население острова - по крайней мере, известное нам – это кельты. До них жил еще более древний народ – пикты. Правда, никто не знает, на каком они говорили языке. После кельтов наступил период римского господства. Когда римляне при развале своей империи покинули Англию в начале V в. н.э., туда с территории современной Дании хлынули германские племена: англы, саксы и юты. Основали там семь королевств. Стали жить-поживать да меж собой воевать. Объединившей их в начале X века фигурой стал Альфред Великий. И к этому периоду – задолго до норманнского нашествия - был создан эпический памятник «Беовульф», основное литературное произведение той эпохи, написанное на древнеанглийском, близком к готскому - самому известному из древнегерманских языков. После визита в Туманный Альбион Вильгельма в 1066 году на английский язык начались гонения. Он так и оставался до XIV века языком неимущих масс и немногих свободных землевладельцев-англосаксов – йоменов. А потом произошло восстание Уота Тайлера. Жил тогда проповедник, предтеча Реформации Джон Уитклифф, который прославился в истории следующим высказыванием: “When Adam ploughed, and Eve span, who was the gentleman?” («Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был дворянином?») Это был призыв к протесту против дворянства: трудящийся, мол, имеет право.
- Ильич такой староанглийский.
- Ну да. После этого, на рубеже XIV и XV веков, английский пошел в гору. Официальным он стал по Статуту 1362 года. И связано укрепление его позиций с появлением на нём светской литературы, в частности, с именем Джеффри Чосера и его книгой «Кентерберийские рассказы» («The Canterbury Tales»). Это был тоже еще не английский, а так называемый среднеанглийский язык. А современный английский язык появился уже на рубеже XVI и XVII веков в значительной мере благодаря Шекспиру. Для англичан он - их всё, как для нас Пушкин.
- Давай об Александре Сергеевиче.
- Что он принципиально поменял в русском языке? Литературная норма уже существовала - на церковнославянской основе. Пушкину удалось то, что делали все великие литераторы, которые совершили революцию в языке: он сблизил разговорную норму с литературной, не опошлив ее. Задача была – снизить напыщенный штиль уже существовавшего и достаточно разработанного русского литературного языка.
- Русского какого – высокого или низкого?
- А низкого не было как такового в литературе. Остались, конечно, отдельные его памятники – например, высказывания Петра или князя Потемкина, который наложил резолюцию: «Дать, е…на мать!» То есть, какие-то проблески были – тот же Барков в XVIII веке. Так вот, Пушкин, найдя опорные точки в разговорном и церковнославянском языках и умеренно дозируя иностранные заимствования, нашел идеальную пропорцию в этом коктейле.
- Который мы и пьем по сегодняшний день. И напиться никак не можем.
Полный абзац
За скотчем на почту
Рассказывает Вадим Борейко:
- Различное значение одних тех же слов в разных языках порой приводит к забавным коллизиям. В 1998 году я повышал квалификацию в журналистском Фонде Томсона, штаб-квартира которого располагается в городе Кардифф (Уэльс, Великобритания). В нашей группе были две киргизки - Галия и Толкун, немного говорившая по-английски. Перед отъездом они заявились на почту попросить клейкой ленты - запаковать багаж. По-русски ее называют скотч (по названию фирмы Scotch Tape, хотя у нас мало кто об этом знает). Хотя в английском это слово значит только одно - шотландское виски.
- Give us some scotch! Immediately! - Толкун показала на часы. – Я спешу.
- А почему вы ищете scotch именно здесь? – озадаченно спросил служащий.
- Где же еще? Мне сказали, что скотч можно найти только на почте. У меня проблемы с багажом.
- А как это связано с багажом?
- Долго объяснять - вы всё равно не поймете. В той стране, куда мы возвращаемся, меня бы поняли сразу.
- Боюсь, мы вам не сможем ничем помочь. Может, что-то найдете взамен?
- Нет, мне нужен только скотч!
И тут Толкун увидела на полке нужную ей клейкую ленту.
- Так вот же он!
- И это вы называете scotсh?
Глава 3.
Учи олбанский, сцуко!
«Слова – образы; словарь – это Вселенная в алфавитном порядке. Собственно говоря, словарь есть книга в самом широком значении слова. Все другие книги содержатся в ней: суть лишь в том, чтобы извлекать их из неё».
Франсуа Вольтер
- Какие ты видишь главные тенденции современного развития языков, с которыми знаком?
- Среди языков сложилась иерархия, которая становится все более очевидной. Если раньше можно было достаточно эффективно вести языковую политику, замкнувшись в рамках одного государства, то сейчас это становится все в большей степени нереальным – в силу информационной глобализации. Телевидение, Интернет, шоу-бизнес – все это мощнейшие факторы функционирования языков. Можно выделить такую иерархию. Английский, наверное, еще долгое время будет выполнять роль связующей коммуникационной системы на глобальном уровне – поскольку это место он уже занял.
- Занял как давно?
- Фактически в середине XX века. Несмотря на то, что Британская империя и Соединенные Штаты занимали достаточно большую территорию и обладали колоссальными ресурсами и в XIX веке, тем не менее, тогда английский не был мировым языком. Роль языка дипломатии, международного общения играл французский, другие языки, которые могли конкурировать между собой. Любопытный факт: когда в конце XVIII века выбирали государственный язык для США, то английский был не единственным претендентом. И с большим трудом, в борьбе, он победил немецкий, который имел очень серьезные шансы стать государственным. Из Германии было не просто много эмигрантов (их пришло немало и из других стран), но это были расселенные по всем территориям тогдашних Соединенных Штатов компактные общины, которые обладали экономическим влиянием.
А к середине XX века, во-первых, произошли подвижки в самом английском языке. В силу того, что он становился языком контрактного права, торговых взаимоотношений, English все в большей степени начал подстраиваться под функцию мирового языка. То есть перестал быть языком только тех народов, для которых являлся родным - англичан, американцев и некоторых других.
- Причины, по которым английский стал универсальным лингвистическим солдатом, только исторические, или они кроются и в свойствах самого языка? В том, что он исключительно конструктивен и рационален?
- Если мы вернемся на тысячу лет назад, то увидим, что английский обладал такой же структурой, как все другие германские и вообще европейские языки. Он ничем не выделялся: не обладал ни компактностью, ни прагматичностью, которыми обладает сейчас. Но благодаря своей распространенности и в силу того, что он стал играть роль lingua franca, то есть языка взаимодействия между разными народами и культурами, английский и превратился в универсальный «код доступа». Об этом говорит хотя бы тот факт, что на двух берегах Атлантического океана сложились культуры, страны и народы, достаточно отличные друг от друга, но, тем не менее, связанные общим языком, который, конечно, со временем видоизменялся, принимал местные формы и черты. Но для того, чтобы приобрести функцию языка международного общения (и особенно общения в сфере торговли – потому что Британия была держава морская и торговая), чтобы быть языком народа, который бороздил все моря и устанавливал правила торговли для всего мира, английский вынужден был в течение достаточно короткого времени – нескольких поколений – стать компактным и легким для усвоения большим количеством людей, которым необходимо было к нему прибегать. И если проследить историю развития английского до наших дней, то он никогда не прекращал меняться. Даже при жизни нашего поколения. Многие формы, которые мы с тобой учили в школе, сейчас уже считаются архаичными; меняют значение слова.
- Например?
- Классический пример – образование будущего времени с помощью вспомогательного глагола shall для первого лица. Сначала в Америке, а потом и во всем остальном англоязычном мире вспомогательный глагол will в этой функции вытеснил shall. А shall приобрел черты модального глагола, не вспомогательного. И используется теперь лишь в различных юридических, канцелярских, бюрократических формулах. В любом контракте формулировки могут быть такие: фирма такая-то обязуется что-то делать. Так вот, «обязуется» - это shall: «company A shall buy, company B shall sell».
Кроме того, английский стал языком Голливуда. А как говорил Владимир Ильич, важнейшим из искусств для нас является кино. И язык, который стал языком кинематографа, известного во всем мире, опять-таки вынужден был очень быстро принимать формы из разговорной речи и упрощаться. (Тут кстати замечу, что одним из факторов живучести хинди является то, что это язык Болливуда. Многомиллионные, часто абсолютно безграмотные массы смотрят эти фильмы - и язык продолжает жить).
- Надо думать, не в последнюю очередь английский покорил мир и потому, что Интернет был изобретен в США…
- Действительно, хотя он сейчас и потерял свою монополию, долгое время английский был единственным глобальным языком Интернета. В настоящее же время порядка 10-12 языков – с большим отрывом от других - активно используются во Всемирной паутине, охватывая полный спектр тем. В том числе русский. Это, пожалуй, самый новый, самый молодой из факторов существования современных языков – их существование в виртуальной реальности.
- Некоторое время я работал ответственным секретарем в англоязычном журнале. Так там я намучился с переводом русских текстов: постоянно приходилось перестраивать их конструктивно. Английский – язык до безобразия предметный. На русском же можно убедительно болтать два часа и ничего при этом не сказать по существу. Почему такая пропасть между этими двумя языками? Дело в ментальности их носителей?
- Не существует менталитета англоязычного человека. Есть целый ряд менталитетов народов, которые говорят по-английски. Надо разделить структурные свойства английского языка и формы их употребления. По своей структуре английский действительно более компактен. Даже в художественном тексте при передаче прямой речи персонажей можно ограничиться глаголом say: he said, she said. И это будет абсолютно нормально восприниматься. По-русски уже после второго употребления слова «сказал» станет тоскливо. Поэтому неосознанно русскоязычный автор будет использовать массу синонимов: ответил, возразил, осведомился, поинтересовался и т.д. То есть русский требует большего разнообразия. А английский способен выполнить задачи, которые перед ним стоят, через вот эту компактную, монотонную форму.
Что касается пустословия, то, думаю, разница между русским и английским не столь очевидна. Мы знаем примеры выступлений политиков на английском языке, которые берут два ключевых слова – к примеру, свобода и демократия - и, в разных вариантах склоняя и спрягая их, могут говорить часами. Важную роль тут играет фактор эмоциональной насыщенности. Почему Фидель Кастро был способен по восемь часов кряду держать внимание аудитории? Причем, если потом спросить людей, слушавших его, о чем он говорил, они, скорее, скажут, как он говорил, а не о чем.
- А что, разве на английском нельзя говорить так пламенно?
- Пламенно можно говорить на любом языке. Другое дело, что эмоциональная насыщенность играет разную роль в разных языках.
- С этой цифры, пожалуйста, поподробнее…
- Английский – это язык слайдов и клипов. Я очень часто слышал от людей, которые составляют презентации и доклады, как тяжело сделать слайд на русском. По-английски это все логично: назывные формы, буквально два иероглифа, цифры, буквы – JSC (joint stock company), СEО (Chief Executive Officer), СOO (Chief Operating Officer), GDP (Gross Domestic Product), B2B (business to business) - и смысл становится ясен. Начинаешь это писать по-русски, причем для русскоязычной аудитории – сложно для понимания. Хотя они могут тебе на пальцах во время перекура все это рассказать. Но на письме это не передается. То есть английский позволил максимально сблизить письменную форму и устную. Что и сделало его глобальным.
- Справедливости ради заметим, что английский не обладает копирайтом на аббревиатуры. Вспомни наши СССР, ВЛКСМ, КПСС, НКВД и т.д. А какой иностранец поймет вывеску «Отряд ГИБДД ОВД Черкизовского района МВД РФ»?
- Впрочем, у англоязычных в связи с этим возникают определённые проблемы. Во-первых, у носителей других языков – определённые преимущества. Они владеют и своим, и английским. Это некоторым образом ограничивает информационное поле англичан и американцев. А во-вторых, скажем, в евроструктурах и других межнациональных тусовках все говорят по-английски как Бог на душу положит, и чистокровные англосаксы иногда даже не сразу въезжают, что говорят на их языке.
- Почему же тогда русский язык не идет по пути оптимизации, упрощения и делает все, чтобы его максимально трудно было изучить? Разве способен иностранец произнести фразу с четырьмя «щ» - «защищающаяся женщина»?
- Ну, это из серии скороговорок. Представитель любого народа назовет тебе несколько фраз, которыми привык гордиться и по которым он определяет иностранца, пытающегося их произнести. Так что это не есть особенность именно русского языка.
- Вернемся к иерархии. На самом топе – английский…
- …Хотя по численности говорящих - китайский. Китай был самой густонаселенной страной, пожалуй, всегда. Но за последние несколько лет Поднебесная стала не только самым крупным по населению, но и одним из двух наиболее мощных в экономическом отношении государств. А в наше время экономика подстегивает коммуникационные возможности. Китайцы – один из немногих народов, который может себе позволить не знать других языков. За исключением диаспор и культурно образованной прослойки, большая их часть языками не владеет. А общаться с китайцами нужно всем: они ж кроссовки делают. Китайский начинают активно изучать и за пределами Поднебесной.
- Но почему Китай сам, в отличие от Франции, не педалирует собственную языковую экспансию? Свой ответ на этот вопрос я знаю. Хотел бы услышать твой.
- У меня бывают студенты, которые, кроме английского, параллельно изучают какой-то менее распространенный европейский язык – шведский, датский, голландский. И пытаются с этим языком устроиться на работу. А голландцы, датчане и прочие шведы не всегда охотно их берут. Им удобно вести дела на английском, а промеж себя использовать свою мову. Так и китайский язык хорош для китайцев тем, что на нем говорят почти только они одни. Для них нет ни малейшего интереса педалировать его как глобальный язык, потому что: во-первых, Поднебесная – это целый мир, целая планета сама по себе; во-вторых, китайцы, живущие в других странах, владеют местными языками, и им нет резона требовать знания своего. А кроме того, подданные Срединного государства известны тем, что планируют свои действия не на месяцы и годы, а на столетия. К тому же, проблема иероглифов. Учить их долго и трудно. А отказаться от них китайцы не могут, так как из-за огромных различий между региональными вариантами их языка иероглиф – единственное, что объединяет всех. Фактически, китайская письменность – одна из основ их государственности.
- В общем, наши с тобой выводы схожи. В 1996 году я был на Тайване и спросил министра информации г-на Е: а когда же воссоединятся островной и континентальный Китай? Он ответил: мы можем подождать и 50 лет, и 100; ведь нашей цивилизации десять тысячелетий, и эти сроки для нас – минуты. С тех пор я стал проникаться мудростью Китая, который завоевывает мир не с помощью оружия, бомбежек, тупого навязывания своего пути, а через мягкую, но неуклонную экспансию (хотя, возможно, и не ставят себе это целью) кухни - дешевой, вкусной и полезной для здоровья, тибетской медицины, одежды, ширпортреба. Люди не торопятся. У них иное восприятие времени, его масштабов. Как в том анекдоте: сейчас спустимся с горы и поимеем все стадо.
- Вот они и спускаются. Заметь, что на Западе китайцев не интересует собственная культурная экспансия. Они создают свои очаги, чайнатауны, там, где это возможно, не навязывая ни язык, ни культуру.
- Прямо по Пушкину: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей…
- …и тем её сильнее губим средь обольстительных сетей».
- Тем не менее, китайский, как ты утверждаешь, все больше учат за пределами Стены. Но это же язык, невероятно сложный для овладения европейцем. В нем несколько фонетических уровней. И одна и та же комбинация звуков в зависимости от, так сказать, «октавы» имеет различное иероглифическое написание и разный смысл.
- Каждый язык, когда он выходит на глобальный уровень, становится инструментом межнационального, международного общения, начинает упрощаться. Это и с английским языком произошло. Middle English был достаточно сложным языком. Он стал терять свои флексии, падежные окончания, спряжения глаголов ровно в то время, когда Британия стала морской державой, английские корабли бороздили океаны, а моряки общались и с туземцами, и с европейскими конкурентами. Если китайский будет звучать в разных странах, начнут сглаживаться диалектные различия и будет складываться язык, доступный для всех. Причем сначала для нужд иноязычных людей, а потом и сами китайцы станут на нем говорить. Вот, мне кажется, такой прогноз.
Но китайский – не единственный язык, помимо английского, который сегодня себя уверенно чувствует. Надо отметить еще испанский. Кроме традиционных Испании и Латинской Америки, главный фактор его укрепляющихся позиций – Соединенные Штаты. Ввиду высокой рождаемости удельный вес испаноговорящих возрастает, в некоторых штатах испанский – фактически второй по значимости язык, на нем действует огромное количество средств массовой информации, активный Интернет. На многих территориях США можно жить, уже не зная английского. В Нуэва-Йорке, например.
На подъеме и арабский. Тут несколько факторов – пассионарный ислам, нефть, демография. И экспансия: много арабоязычных людей переселяются в Европу, и не только. И здесь важен факт не только количественной эмиграции, но и компактное расселение мигрантов на новом месте. В некоторых пригородах Парижа не живет никто, кроме арабов, и не звучит никакая иная речь, кроме арабской.
Прочные позиции по-прежнему у французского языка. И не только за счет его распространенности и наследия, но и благодаря политике франкофонии. За Францией можно признать ведущую роль в мире в пропаганде своего языка. Во всех бывших колониях и странах, где французский каким-то образом присутствовал, Франция как государство принимает все меры, чтобы его сохранять, развивать, поощряя владение им гражданами. И французы очень болезненно воспринимают ситуации, где они вынуждены говорить на английском. English – глобальное средство общения, и сегодня никуда от этого не деться, но французы никогда не упускают случая, чтобы настоять на использовании своего языка. Во всех ситуациях, где не предусмотрен перевод на французский язык, французы настаивают, чтобы он осуществлялся. Вплоть до отказа выступать на английском, даже если они им прекрасно владеют.
В сентябре 2007 года я работал на презентации самолета «Сухой» в Комсомольске-на-Амуре. В его разработке участвовали и французские компании. Так вот, представители французской делегации отказались почтить своим присутствием торжественную церемонию по выкатке лайнера, поскольку были предусмотрены только два рабочих языка – русский и английский.
- И как вышли из положения?
- Одному из переводчиков – а именно мне – пришлось синхронно переводить с французского на английский, а моему напарнику – с английского на русский: для того чтобы звучали все три языка. Что является совершенно чрезвычайной ситуацией в процессе синхронного перевода.
В авангарде также португальский язык. Говорящая на нем Бразилия входит в так называемую группу БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай) – это четыре самые значимые развивающиеся экономики мира.
Итальянский и немецкий несколько стеснены территориальным фактором, но благодаря экономической мощи обеих стран, культурным традициям и государственной поддержке могут себя чувствовать достаточно уверенно в обозримом будущем.
- А как в этой компании ощущает себя русский – после экономического бума 2000-2008 годов, при сегодняшнем кризисе и ежегодном сокращении российского населения на миллион человек?
- Во-первых, русский закрепился в Сети, в то время как, например, хинди, с гораздо большим числом носителей, не стал языком Интернета. В Индии кино и шоу-бизнес безоговорочно принадлежат хинди, а образование и Интернет – английскому. И они прекрасно уживаются. Во-вторых, русский успевает обеспечить языковую поддержку всем основным направлениям науки, технологии и т.д.
- В новом тысячелетии, с развитием Рунета, в Сети появился «пасынок» нашего родного языка - так называемый «олбанский», или «язык падонкафф», построенный на эрративной (намеренно искаженной) орфографии. А такие слова, как «превед», «кросаффчег», «ржунимагу», «аццкий сотона», стали уже общеупотребимыми. Впервые олбанский был обналичен в миру, согласно сетевым источникам, в 2000 году - на митинге против Лукашенко. На одном из транспарантов красовалась надпись - «АМ/КГ», что означает: «Аффтар мудак/Криатифф гавно». Каковы корни этого явления?
- Мы же с тобой учились в Москве в 1970-е годы. Помнишь, какой тогда был среди молодежи жаргон? Гирла, хайр, шузы, трузера и т.д. Потом это куда-то ушло. Я бы назвал этот феномен (как тот жаргон, так и популярный нынче «олбанский») «языковым всплеском», порожденным определенным периодом, местом, временем и типом людей. Носителей олбанского я бы, впрочем, разделил на очень неплохо образованный слой, который, выстёбываясь, использует эти конструкции в креативных целях, и шлейф тех, кто под этой формой маскируют элементарную безграмотность. Ну, раз можно писать как угодно – давай так и писать. Ведь его своеобразие проявляется практически только на письме.
- Кроме того, пока этот квазиязык ещё свеж, человек, не умеющий выражать свои эмоции на стандартном русском…
- … может участвовать в его творении. Я думаю, что перспектива здесь такая. Через некоторое время часть фразеологизмов, удачных словосочетаний из олбанского, выигрышных с эмоциональной точки зрения, попадет в мейнстрим, станет частью общепринятого языка. Кстати, в московских изданиях отдельные такие выражения уже в ходу. Между прочим, похожая история случилась с американским ebonic.
- Расскажи.
- Ebony – черное дерево, символ принадлежности к черной расе. Так вот, в 1990-х годах была сделана попытка, причем в академических кругах Штатов, зафиксировать разговорную, сленговую форму общения темнокожего населения.
- Приведи несколько его образчиков.
- Например, образование прошедшего времени с помощью конструкции done: «he done gone – он ушел». Хотя в нормальном английском done – третья форма глагола do. Или: исчезновение формы третьего лица для глаголов - he do, she do (а не does) - становится нормой. Или: отрицательная форма to be – aint. Кое-где даже открыли курсы ebonic в университетах, начали преподавать его. Я это расцениваю как экзотическую попытку формализации жаргона или диалекта. Подобным образом я предлагал своим друзьям на Украине формализовать суржик. Ведь можно заявить - не сильно отклоняясь от правды, - что он является в этой стране достаточно распространенным языком. На суржике многие говорят, а кто не говорит – понимает. И не только на Украине, но и в Молдавии, и в южных областях России. Просто у него нет письменной формы.
Все это примерно из той же оперы, когда языковая форма, возникшая в пространстве и времени, может быть зафиксирована или отпущена с возможностью свободно изменяться, включаться в уже действующие стандартные формы или растворяться. То есть фактически существующие языки – это живые организмы, пойманные, зафиксированные, сфотографированные на определенной стадии. Причем этот снимок, слепок стандартной формы становится одним из государствообразующих факторов. Если посмотреть на Европу до образования государств – там масса гуляющих диалектов и наречий, перетекающих друг в друга, растворяющихся, всплывающих где-то ещё. Когда же начинается процесс образования государств – берётся некая языковая форма (на которой, как правило, изъясняется правящий клан) и фиксируется как государственный язык, после чего навязывается всем остальным.
- Как, например, флорентийский диалект стал во времена Воссоединения в 1860-х современным итальянским языком.
- Да, совершенно верно.
- Кстати, перспективная дебютная идея – преподавать олбанский в вузах.
- Если уж совсем нечем будет заняться, олбанский мог бы стать предметом факультативного курса – чтобы разъяснить его основы, сферу применения, социальную роль и предложить желающим воспроизвести его.
- Я в Интернете, между прочим, даже нашел словарь олбанского, хотя языковой форме меньше десяти лет. Небольшой, правда, но со своими «обязонами» - правилами написания.
- Заметь, без году неделя, а уже «обязоны»! А если они есть, то через пару лет придет новая волна радикально мыслящих, которые создадут свои собственные «обязоны». В этом – динамика. В этом – жизнь.
- Кстати, любопытная история с эрративной орфографией (на основе которой возник олбанский) случилась в период Великой Отечественной. Вот что пишет Акрам Муртазаев в «Новой газете»: «Только у нас отсутствие образования могло стать двигателем прогресса. В нашей истории есть примеры, кода неграмотность просто спасла человечество. В партизанских отрядах шифровальщики были невысокого класса, и немецкие специалисты разгадывали их «ребусы» без особого труда. Понимаете, чем это оборачивалось? И тут один умный человек, заметив, что передачи одного радиста почти всегда остаются неразгаданными, попытался разобраться в этом феноменальном явлении и увидел, что причиной этого является полная безграмотность. Безумное количество орфографических ошибок ставило в тупик вражеских дешифровальщиков, поскольку таких выражений, как «сомалёт», «овтомат», «пулимёд», ни в одном русско-немецком словаре найти было невозможно. При такой абсолютной неграмотности любой шифр превращался в идеальный. И тогда все партизанские отряды перешли на безграмотный режим работы. Для немцев, привыкших к соблюдению правил как в жизни, так и в грамматике, эта загадка русской души так и осталась неразгаданной. (Весьма любопытно, но говорят, что в первой повестке, которую получил Ходорковский из Генеральной прокуратуры, тоже была допущена грамматиеская ошибка. Из слова «свидетель» выпала буква «в». Писал или человек безграмотный, или провидец)».
- Также известно еще со средневековья, когда арабское слово «zemt» благодаря неверной передаче в латинской орфографии превратилось в «zenit», в каковом написании и вошло во все европейские языки.
- То есть это можно назвать закостеневшей ошибкой, которая задавила правильную транскрипцию.
- Тут можно еще припомнить, что в языках, пользующихся латинской графикой, не расшифровываются особенности произношения того или иного народа, и фамилии и географические названия, неизвестные широкому кругу читателей, первоначально, а иногда и впоследствии читаются по правилам соответствующих языков.
- Например?
- В первые несколько месяцев правления Путина можно было слышать в речи англоязычных дикторов и Патин, и Пут ин, и даже Пьютайн. Французы вовремя добавили соответствующие корректировки: «ou» вместо «u» и в конце «е», - и получилось Poutine. Иначе Putin не совсем благозвучно и прилично звучало по-французски: пютэн - это путана (putain). Известны также казусы, связанные с пренебрежением русских людей к букве «ё», к которой я испытываю всяческий пиетет. Поэтому ГорбачЁв до сих пор произносится как ГорбачЕв. Да и по-английски устоялось написание Gorbachev, с ударением на первом слоге. Хотя в любом языке есть средства для передачи в письме звука «ё»: Gorbachyov, скажем.
Выбор того или иного варианта написания часто диктуется соображениями политкорректности. Когда транскрипция некоторых китайских имен и названий – взять хотя бы Мао Цзедун и Пекин - в английском была изменена с Mao Tsetung и Pekin на, соответственно, Mao Zedong и Beijing, в западном мире это не было воспринято однозначно. Причем, партии консервативного толка (республиканцы в США) дольше пользовались старым написанием, а демократы переходили на новое. Помню ещё, что некоторые англоязычные деятели президента Франции Ширака именовали Чираком (сочетание Ch по-английски читается «ч», а по-французски «ш»).
- Каковы еще глобальные тренды эволюции языков?
- Мы уже сказали, что английский пока ещё – number one на планете. И в начале 1990-х была иллюзия, что дело идёт к полной англификации мира. Однако нет. Посмотри: в Шанхайской организации сотрудничества какие рабочие языки? Русский и китайский. Английский там не фигурирует. А ведь в странах ШОС живет два миллиарда человек. У меня идея родилась интересная. Сейчас идет диверсификация языков в мире, но не на горизонтальном, а на вертикальном уровне. То есть в XXI веке пойдёт разделение не по языку народов, а по языку профессий. Мы до сих пор меряемся, сколько процентов населения на каком языке говорит. А на самом деле наблюдается другой глобальный процесс: всё больше различий не между национальными, языками, а между профессиональными. Сегодня русский финансист гораздо быстрее и лучше поймёт своего американского коллегу, чем русского программиста. Административный язык, финансовый, нефтегазовый, компьютерный, юридический – это и есть те самые вертикальные лингвистические пласты. Идёт фрагментация человеческой деятельности, и глобальная эрудиция сменяется компетентностью в конкретной сфере.
- Полагаю, один такой международный профессиональный язык уже существует несколько веков. Эскулапы разных стран ставят диагнозы и выписывают рецепты, пользуясь латынью.
- Да, это тот самый случай, когда мертвый, казалось бы, язык стал главной компонентой профязыка. Так что мы можем предвидеть время, когда языки профессий будут превалировать над языками народов. Но это уже из области science fiction.
- Но для этого понадобится хотя бы общий графический знаменатель…
- А первые ласточки уже прилетели. Сегодня в русской деловой прессе уже принято не транслитерировать иностранные названия и термины. Например, IPO всегда пишут именно так, а не ИПО или ай-пи-о. Или названия компаний: Coca Cola, Ford, Hyundai. Транслитерация становится факультативной. И когда-нибудь толмачи будут переводить с языка касты юристов на язык касты финансистов.
- И в этом случае трудности перевода будут несравнимы с нынешними, традиционными. Ибо как несведущему человеку втолковать в двух словах, что такое joint stock company (акционерное общество)?
- Это будет уровень племенных языков. И ещё один фактор – корпоративные языки. Даже в рамках единой индустрии язык одной корпорации не похож на язык соседней: у каждого племени должны быть свои перья, своя татуировка.
Полный абзац
Живые и мёртвые
ЮНЕСКО представило новое издание Атласа исчезающих языков мира
ЮНЕСКО представило электронную версию нового издания своего Атласа языков мира, находящихся под угрозой исчезновения. Атлас содержит последние данные о приблизительно 2500 таких языков.
В зависимости от уровня угрозы их жизнеспособности все две с половиной тысячи языков подразделены на пять категорий, в соответствии с которыми языки могут находиться в состоянии: неустойчивости, опасности, серьезной опасности, критической ситуации и полного исчезновения (с 1950 года).
Некоторые из этих данных показывают, что за период жизни последних трех поколений людей из 6000 существующих в мире языков уже исчезли более 200. 538 находятся в критическом положении, 502 языкам угрожает серьезная опасность, 651 находятся в опасности и 607 - в состоянии неустойчивости.
Например, в Атласе указывается, что существует 199 языков, на каждом из которых говорят менее 10 человек, а на каждом из других 178 - от 10 до 50 человек. Среди недавно исчезнувших языков находятся мэнский (жителей острова Мэн), исчезнувший со смертью Неда Маддрелла в 1974 году, аса в Танзании - исчез в 1976 году, убыхский (Турция) - исчез в 1992 году со смертью Тевфика Эсенча, эякский (Аляска, США) - исчез в 2008 году со смертью Мэри Смит Джоунс.
Работа, проделанная лингвистами, принимавшими участие в создании Атласа (более 30 специалистов), свидетельствует о том, что исчезновение языков наблюдается во всех регионах мира и в самых разных условиях экономического развития.
Вполне возможно, что в странах Африки к югу от Сахары, где распространено около 2000 языков (около трети всех языков мира), по крайней мере, 10% из них могут исчезнуть в ближайшие 100 лет.
Некоторые языки - исчезнувшие, в соответствии с классификацией Атласа, - находятся в состоянии активного возрождения. Среди них - корнский (корнуэльский) язык или сиши (Новая Каледония).
Помимо этого, результатом проведения политики в поддержку языков стал рост числа людей, говорящих на языках коренных народов. Это касается аймара и кечуа в Перу, маори в Новой Зеландии, гуарани в Парагвае и многих языков Канады, США и Мексики.
Источник: РИА «Новости», 20 февраля 2009 года
Глава 4.
Власть и язык
«Если я покупаю, а вы продаёте, то мы говорим по-немецки. Но если вы покупаете, а продаю я, то мы говорим на вашем языке».
Вилли Брандт, канцлер ФРГ
«Вглядевшись в слово, как в магический кристалл, и прозрев в нем скрытые пружины управления миром, вы найдете и опознаете своего агрессора и можете захотеть предпринять какие-то политические меры, чтобы изменить соотношение сил в обществе».
Татьяна Толстая, «Политическая корректность»
- Мне как журналисту интересны политические аспекты лингвистики. Давай поговорим на тему «Власть и язык».
- Представь себе ситуацию. В стране, неважно какой, в результате революции или мирным путем меняется власть. Новый режим приступает к управлению государством. Попробуй угадать с трёх раз, какими будут первые шаги новой власти.
- Экономические реформы?
- Мимо.
- Реорганизация политического аппарата?
- Это потом.
- Тогда что же?
- Переименование всего, что только возможно переименовать.
Меняются названия должностей чиновников: был председатель горсовета - стал мэр или аким. Меняются названия городов и улиц. И здесь я усматриваю действие того же механизма, который диктовал нашим предкам необходимость табуировать какие-то явления природы, названия животных. То есть магическое, мистическое отношение к языку никуда не ушло, но приобрело другие формы.
- Расскажу о ситуации у нас. Ономастическая лихорадка – а иначе и не назвать – с 1991 года приобрела в Казахстане такие масштабы, что в некоторых городах власти вынуждены были объявить мораторий на переименования. Дело порой доходило до того, что люди давали взятки муниципальным чиновникам, чтобы назвать ту или иную улицу именем своего родственника, порой ничем и не прославившегося. Ушли старые названия крупных городов: Гурьев стал Атырау, Шевченко – Актау, Целиноград – Акмолой, потом Астаной. Новым властям чем-то не угодил даже легендарный акын Джамбул: областной центр Аулие-Ата, названный после войны в его честь, ненадолго задержался на казахской транскрипции Жамбыл, а затем превратился в Тараз, по имени древнего городища.
Что касается Алма-Аты, то, кроме самого города (он стал Алматы), в его центре переименовали всё. Что, в общем, логично, поскольку традиционно главные улицы советских городов носили имена революционных деятелей. А эпоха-то - ушла.
Здесь оставили нетронутыми только президентскую трассу - улицу Фурманова, хотя этот комиссар вместе с чапаевской дивизией казахам урону нанес немало. Также пока уцелели улицы Пушкина и Гоголя, но это из большого уважения к северному соседу. На окраинах, в «шанхаях», уцелели «деидеологизированные» и «космополитичные» названия улочек и закоулков - Шопена, Гёте, Бальзака, Шекспира, Джордано Бруно (местные называют ее – улица Брунова) и т.д. Видимо, в далекие советские времена ономасты хотели образованность свою показать.
В 2008 году эта тема неожиданно получила новый импульс. В Петропавловске, который обрёл своё название от крепости Святого Петра, заложенной ещё в 1752 году для защиты от набегов джунгар, активно циркулируют слухи о якобы скором его переименовании его в Кызылжар (в дословном переводе с казахского: Красноярск). Жители начали сбор подписей под обращением к главе государства с просьбой оставить имя города в покое.
Но - удивительная штука: хотя со времени переименования, допустим, улицы Коммунистической в проспект Аблай хана прошло больше без малого 20 лет, до сих пор живут бок о бок два названия – старое и новое. И так со многими другими улицами: Комсомольская – Толе би, Калинина – Кабанбай батыра, Дзержинского – Наурызбай батыра, Кирова – Наурызбай батыра, Правды - Алтынсарина и т.д. В каждой паре оба имени, даже среди молодежи, равноупотребимы в обиходе, причем частотность использования старого названия иногда выше.
Что это – инерция человеческой памяти?
- Каждое название сливается с тем, что оно определяет. И становится его частью. Причем частью не первоначального значения этого слова, смысловое и идеологическое наполнение которого со временем выхолащивается, выветривается, а его звукового образа. Тот, кто продолжает говорить «улица Калинина» или «улица Кирова», делает так не из пиетета к вождям коммунистической партии, а потому, что вот это сочетание звуков соотносится с образом именно этой улицы, именно этих домов и аллей. С ощущением пребывания в конкретной точке пространства. Точно так же в советское время слово «Ленинград» не обязательно тут же вызывало образ Владимира Ильича, но относилось к городу. То есть конкретная комбинация звуков и букв, независимо от того, откуда она пришла, сливается с обозначением предмета. А вот название улица Кабанбай батыра еще не успело слиться с данным куском пространства.
Это один фактор употребления старых имен – связанность названия с пространством, а не с мотивом, по каким оно было дано.
Другой момент, идущий еще из древних времен, - магическое восприятие названий. Это уже более тонкие сферы. Когда мы даем какому-то месту имя, мы этим именем вызываем образ. Молодые алмаатинцы могут не знать ни Кирова, ни Кабанбай батыра, но, тем не менее, они воспринимают названия от кого-то. Значимые для нас люди передают нам не столько исполненное конкретного – например, исторического - смысла название, сколько просто слово языка, обозначающее то или иное место.
- В центре Москвы тоже все переименовано, еще при Ельцине. Люди привыкли к «новым»-старорежимным названиям? Все-таки при СССР выросло, считай, три поколения…
- Ты знаешь, привыкли.
- Это генетическая память проснулась?
- Вероятно. Во времена улицы Горького многие знали, что это бывшая Тверская. Сейчас только те, кто жил в СССР, знают, что Тверская – это бывшая Горького. А молодые уже выросли вместе с Тверской. Что доказывает, очевидно, особую жизнь слова применительно к пространству: все-таки изначально это Тверская, которая некоторое время носила псевдоним Горького.
- Но если взять ту же алма-атинскую улицу Коммунистическая, название которой до сих пор наполовину живо, то еще раньше она называлась проспект Сталина, а до того – Старокладбищенская. И вот первые два имени умерли окончательно. Значит, для забвения просто нужен срок?
